Кречет. Случайный шаг

– Опасные ты места выбрал, чтобы так кататься, – хмыкнул в ответ жилистый брюнетистый мужик, у которого в бороде было гораздо больше соли, чем перца.

– А разве имеются места безопасные? – философски поинтересовался парень. – Такое, пожалуй, только в тереме княжьем будет, да и то не всегда.

– Верно. Так чьих ты будешь? – задал мужик прямой вопрос.

– Свой, собственный. Беда со мной случилась. А как теперь обратно, и ума не приложу.

– Странный ты, – помолчав, вдруг высказался мужик. – Оружье от степняков, кони тоже ихние. А вот кольчуга да доспех в вязке латинские. Как так?

– Трофеи, – пожал Беломир плечами. – Сам знаешь, что с боя взято, то свято.

– Так ты что же, из боевых холопов будешь? – удивленно уточнил мужик.

– Сам ты холоп, – неожиданно даже для себя самого разозлился Беломир. – Вой я. Вольный. И всегда вольным был. А вы кто такие есть?

– О как! – удивленно хмыкнул мужик. – Вольный значит. Добре. Вот и мы – вольные люди. Сами по себе живем. Без бояр да князей.

– Черкасы? Бродники? – на всякий случай уточнил парень.

– И так порой называют, – спокойно кивнул мужик. – Да только мы больше любим, когда сказывают казаки. Нас этим словом один калик перехожий назвал, так и пошло.

– Занятно, – проворчал Беломир, припоминая, сколько копий было сломано в его времени учеными, пытавшимися понять, откуда взялось это название. – Казаки, значит. Что ж. Значит, мне к вам.

– А ты какому богу кланяешься, вой? – спросил другой казак.

– Роду я кланяюсь, – помолчав, обтекаемо отозвался парень.

– От то добре, – оживились бойцы. – Выходит, креста греческого не носишь?

Вместо ответа Беломир оттянул ворот кольчуги, показывая им, что на шее нет никаких крестов или оберегов.

– А звать тебя как, вой? – продолжил допрос все тот же седой казак.

– Кречет я. Беломир Кречет, – вздохнув, решительно представился парень.

– И имечко доброе, и род ярый, – одобрительно кивнул мужик. – Добре. Ты пока по этой стежке дальше езжай, да не торопись шибко. Мы свое дело сполним, да на обратном пути тебя нагоним. Там и побаим спокойно. Стежка эта тебя прямо к стану нашему выведет.

– Стан. Станица, – сообразил парень и, кивнув, толкнул своего рысака каблуками.

Казаки посторонились, пропуская его караван, и Беломир, стараясь не делать резких движений, направился дальше. Спешить ему и так было некуда, а теперь, когда он добрался туда, куда хотел, и вовсе торопиться не было смысла. Этот десяток явно ехал куда-то не просто так. Похоже, казакам предстояла стычка с местными, но раз его не позвали, значит, и навязываться не стоит. В любом случае ему пока не доверяли, и это было вполне понятно.

Внимательно поглядывая вокруг, Беломир старательно вспоминал все, что ему приходилось читать или слышать о казачестве. По всему выходило, что все эти люди, каждый в свое время, бежали от бояр, князей и тому подобных богачей, чтобы жить так, как им самим нравится. Недаром они изначально называли себя вольными людьми. А еще это могли быть беглецы от гонений после крещения. Те, кто не пожелал отказаться от верований предков.

Ведь крестили Русь не только водой, но еще огнем и кровью. Всех не желавших мириться со сменой веры или изгоняли, или уничтожали, и руководили этим процессом те самые греческие священники. Понятно, что познания об истории религии у Беломира были весьма куцыми, но и того, что ему было известно, вполне достаточно, чтобы понимать, что отсутствие нательного крестика ему только что, возможно, спасло жизнь.

Так, в размышлениях, он проехал часа два, когда за спиной зазвучал стук множества копыт. Встреченный им десяток рысью нагонял его выезд. Держа руку рядом с рукоятью сабли, Беломир через плечо наблюдал за подъезжающими казаками. Похоже, его догадки о возможной стычке оказались верными. Десяток вел за собой примерно дюжину трофейных коней, груженных всяческим оружием и амуницией.

– С горцами резались или степняков нашли? – спросил парень, едва только тот самый седой казак поравнялся с ним.

– Степняки на хутор наскочили, да от них мальчонка прискакать успел, – зло усмехнулся казак.

– Многих хуторян побить успели? – осторожно поинтересовался Беломир.

– Род миловал. Троих, стрелами поранило. Да еще двоих из наших посекли малость. До стана доедем, там и обиходим.

– Руду-то унять успели? – не унимался парень. – Раны от степняков чистить крепко надо. У них что стрелы, что клинки бараньим жиром от ржи смазаны, а он запросто загнить на жаре может.

– Знаешь, – как? – моментально подобрался казак.

– Уксус нужен или вино крепкое. Дело нехитрое, ежели раны неглубокие.

– Есть уксус. И жилы тонкие есть, – решительно кивнул казак.

– Тогда бивак разбивать надобно. И воды вскипятить, чтобы раны мыть.

– Едем, – скомандовал казак, пришпоривая коня.

Ругая себя за длинный язык и несдержанность, Беломир принялся подгонять своего скакуна. Отряд снова перешел на рысь и спустя примерно сорок минут выехал на берег небольшого ручья. Казаки свернули на едва заметную тропинку и выехали на небольшую полянку, где уже был выложен камнями очаг для костра. Остановившись, Кречет принялся было вываживать коней, чтобы остудить их после скачки, но седой казак, имени которого парень так и не узнал, властно приказал одному из своих подчиненных заняться его лошадьми, а ему самому осмотреть раненых.

Кивнув, Беломир с удивлением отметил про себя, что бойцы уже принялись собирать хворост для костра, и направился к пострадавшим. Усадив обоих на бревно, явно брошенное сюда вместо лавки, принялся разматывать повязки.

К его огромной радости, раны были не глубокими, но широкими. Казаков явно достали сабельными ударами, так что, если их как следует почистить и зашить, то опасности для здоровья они представлять не будут. Главное, избежать заражения.

Бойцы быстро вскипятили воду в широком медном котелке, и Беломир принялся врачевать. Оказывать помощь с подобными ранениями он научился еще в армии. Регулярно лазить по развалинам многоэтажек и не напороться на торчащую во все стороны арматуру или разбитое стекло было просто невозможно. А ходить с каждой царапиной в лазарет не получалось. Слишком далеко этот самый лазарет находился. Вот и учились бойцы оказывать первую помощь друг на дружке. К концу службы у них даже повязки стали получаться не хуже, чем у настоящих медиков.

Смыв кипяченой водой запекшуюся кровь, Беломир внимательно осматривал рану, после чего, сунув пациенту в зубы свернутый в рулон кусок кожи, приказывал терпеть. Зашивать рассечения приходилось чудищем, величиной едва не больше цыганской иглы. Но раненые, хоть и рычали от боли, но сидели спокойно, понимая, что все это делается для их блага. С грехом пополам наложив швы, парень обработал их уксусом и принялся бинтовать полосками чистой холстины, которые он до того также приказал прокипятить.

Закончив, Беломир спустился к ручью, помыть руки. Наблюдая за ним, седой казак только задумчиво кивал и одобрительно хмыкал. Лишь справившись с делом, парень вдруг понял, что только что прошел проверку. На что именно, непонятно, но доверять ему явно стали чуть больше. Это стало понятно, когда, вернувшись к костру, парень получил от десятника приглашение присесть рядом с ним. Не чинясь, Беломир присел на бревно и, вздохнув, посоветовал:

– Прикажи, чтобы повязки они себе каждый день меняли. И уксусом раны обязательно промывали. Жарко сейчас, а с того рана может гнить начать.

– Добре, скажу, – внимательно его выслушав, кивнул казак. – Вот никак не пойму, что за говор у тебя такой странный. Из каких мест будешь?

– Про Белое море слыхал? – спросил парень вместо ответа.

– Это где ж такое? – удивился казак.

– Ежели вон в ту сторону год ехать, как раз к нему и выедешь, – махнул Беломир рукой на север.

– Погоди, это ж вроде варяги из тех мест ходят, – озадачился казак.

– Не совсем. Они ближе и чуть в сторону, – принялся пояснять парень, размахивая руками. – А к нам вон туда.

– Год? – удивленно переспросил казак.

– Угу. До Великого Новгорода сколько?

– Отсель? Так почитай ежели сейчас выехать, то к снегу доберешься, – подумав, с явным сомнением протянул казак.

– Вот. А до нас от Новгорода еще два раза по столько же, – быстро добавил Беломир.

– Далече. А как же тебя сюда занесло?

– Вот это моя главная беда и есть, – вздохнул парень, понимая, что сейчас случится главное. Поверят бойцы в его рассказ или нет. – Меня Перунова оса ударила. А очнулся уже в степи. Бой у нас был, так что отскочить никак не получалось. Вот и вышло, как вышло, – развел он руками.

– А не врешь? – недоверчиво уточнил один из казаков, не удержавшись. – Не бывало такого, чтобы после Перуновой осы кто-то живым остался. Она ж все подряд жжет.

– Я тоже так думал, – кивнул Беломир. – На голову мою глянь. Думаешь, это я так у костра с пьяных глаз ночевал?

– Ну, всякое бывает, – ехидно усмехнулся этот Фома неверующий.

– Погоди, – вздохнул парень и, поднявшись, направился к своей поклаже.

Порывшись в переметных сумках, он достал обломок своего меча и, вернувшись к костру, протянул его казаку.

– Глянь и сам скажи, в каком горне можно было так добрый клинок спалить.

– Ох, мать честная! – дружно ахнули бойцы.

– Я после еще нагрудник свой покажу. Там тоже след заметный имеется, – быстро добавил парень маслица в этот огонек.

– И как ты теперь? – покрутив в руке рукоять меча, задумчиво поинтересовался седой.

– Самому бы знать, – проворчал Беломир, задумчиво почесывая в затылке. – Самому обратно ехать – никакого припасу не хватит. Это целый караван собирать придется. А как тут жить, и не знаю. Тут я в одной веси побывал, так их старики баяли, что слыхали про такое и что оса Перунова переносит того, кто пращуру зачем-то потребен. Вот теперь и ломаю голову, как быть.

– С нами поедешь, – нарушил воцарившееся молчание седой. – Сведу тебя к старшому нашему, ему все обскажешь. А после он и решит, куда тебе идти.

Войдя в небольшую, но светлую комнату, Беломир с интересом огляделся и, обернувшись, с улыбкой кивнул:

– Мне нравится. А платить как?

– А как сам решишь, – неожиданно заявила крепкая румяная женщина средних лет. – Можешь деньгой, а можешь работой какой. Мне все сойдет.

– И сколько деньгами получится? – не унимался парень, пытаясь понять, как дорого встанет ему такое жилье.

– Деньгами – две копейки за постой и за харчи пятачок, на том и сговоримся.

– Это в месяц?

– Так не в день же, – рассмеялась женщина.

– А такие деньги берете? – осторожно поинтересовался Беломир, вынимая из кошеля горсть медяков, снятых трофеями.

– А чего ж не взять. Тут у нас всякая деньга ходит. Вон, дойду до менялы да на наши и сменяю. А можно и так купцам отдать. Возьмут.

– И сколько такая монетка на наши деньги будет? – задал парень очередной вопрос, вынимая из кучки монетку самого малого достоинства.

– Эта-то? А копейкой и будет. А вон та, поболе которая, эта уже в три копеечки встанет. Да откель же ты такой взялся, что никогда с менялой дела не имел?

– У нас другие деньги ходят, – быстренько выкрутился Беломир. – И менялы там тоже другие. Из свеев которые, – добавил он, вовремя вспомнив подходящее название народа тех мест.

– Далече забрался, соколик, – растерянно ахнула хозяйка дома.

– Не по своей воле, – развел парень руками.

– Добре. После побаим. Ты пока комнату обживай, – спохватившись, велела хозяйка, кивая на его баулы.

Все взятое трофеями Беломир возил в переметных сумках, так что на первый взгляд казалось, что вещей у него много. На самом деле все это было собрано для продажи. Носить что-то после степных обитателей парень не собирался. К тому же все добытое явно было ему не по размеру. Среди всех встреченных местных обитателей только один оказался больше него по всем измерениям. И ростом, и в плечах. Обычно же местный народ был гораздо ниже и субтильнее. Жилистые, крепкие, но не выдающихся статей. Почему так, Беломир даже не пытался выяснять. Не до того. С обычными бы делами разобраться. Тем более что приключения у него и не думали заканчиваться.

Едва только он и десяток казаков въехали в стан, как седой Родомил, привстав в стременах, удрученно вздохнул, что-то разглядывая:

– Похоже, опять Векша напился и бабу свою уму-разуму учит.

– Что, шибко во хмелю буен? – на всякий случай поинтересовался Беломир.

– Да там другая беда. С бабой своей он уж пятый год живет, а она все дитя зачать не может. Вот она похоже на том разумом и подвинулась. Как Векша за ворота, она к какому-нибудь соседнему мужику, подол задирать. Браты от нее уж шарахаться начали, словно от чумной. Ну не в себе баба. А Векша блуд тот терпеть не желает, вот и учит ее, то вожжами, а то и кулаками. И как еще насмерть не забил… – Родомил удрученно покрутил головой, вздыхая. – Ты учти, паря, коль женка коваля примется перед тобой хвост задирать, то Векша молчать не станет. А он мужик крепкий. Коваль как-никак. Кулаком бугая трехлетку с копыт сшибает.