Сломленный Король

К.Н. Кроуфорд

Сломленный король

(Ночные эльфы #2)

Перевод: Rosland

Редактура: Бреган Д'Эрт

Русификация обложки: Alena Alexa

Глава 1. Али

Вот так теперь я проводила свои дни: прикованная к шахтной вагонетке в конце узкого туннеля. Жизнь в кристальной шахте — только я, лопата и мои мысли. Я воткнула лопату в груду камней. Охнув, я закинула обломки гранита в старую вагонетку. Затем я снова воткнула лопату в гору камней. Я пробыла здесь три недели и пока не нашла ни единого кристалла. Я уже сомневалась в их существовании. Так что здесь была только я, пыль и гранит.

Моим единственным утешением являлось то, что Бартоля здесь со мной не было… хотя бы мой брат свободен.

Поднять, бросить, поднять, бросить, поднять, бросить…

С моего лба капал пот, мышцы ныли. Ах, здесь я наслаждалась угнетающе низким потолком, удушающей влажностью и пылью, покрывавшей каждый дюйм моей кожи.

Поднять, бросить, поднять, бросить…

Я закинула в вагонетку ещё две лопаты обломков.

Когда ситуация становилась совсем мрачной, я развлекала себя мыслями о том, как перережу Гэлину горло. В конце концов, его предательство — это причина, по которой я оказалась здесь.

Я отчаянно хотела вернуть Скалей, мой тенистый клинок. Я скучала по её знакомой стали, бритвенно острому лезвию, которое могло рассечь горло эльфа до кости. На самом деле, оно могло разрезать что угодно. Будь у меня Скалей, я бы разрубила свои кандалы и через считанные секунды оказалась на пути к поверхности. Я бы буквально прорезала себе дорогу, если бы пришлось. Несколько мёртвых охранников стали бы небольшой платой за свободу.

Жалко, что у меня имелась лишь ржавая железная лопата. Я сомневалась, что ей удастся хотя бы проломить голову эльфу.

Поднять, бросить, поднять, бросить…

Ярость собиралась во мне при мысли о Гэлине. Однажды я его убью. Вот эта мысль придавала мне сил.

Я напевала себе под нос, пока работала. Не совсем попадая в ноты, но всё же узнаваемо: Single Ladies. Музыка Великой Королевы Бейонсе, которая правила до Рагнарёка.

Пот смешивался с пылью на моём теле, и я атаковала кучу камней так, будто моя лопата была Скалей и наносила смертельный удар. Бейонсе символизировала силу, честь. Те самые качества, которыми мне надо обладать, если я собиралась выполнить своё предназначение. Я компенсирую тот факт, что позволила Гэлину обхитрить меня и заставить помогать ему… из всех людей именно ему. Злейшему врагу Ночных Эльфов.

Я продолжала втыкать лопату в гору камней. Я Полярная Звезда. Та, которой суждено освободить свой народ. Я сбегу, верну Скалей, а потом проткну сердце Гэлина. Теперь он смертный. Я могла ему навредить. Один удар в аорту, и его кровь потечёт к моим ногам. Игра закончена.

Поднять, бросить, поднять, бросить…

От камней вздымалась пыль, почти такая же густая и тёмная, как злость, клубившаяся в моём разуме. Я напевала Single Ladies так громко, как только осмеливалась.

Когда снова увижу его, я не позволю его раздражающей красоте ослепить меня и не дать увидеть то, каков он на самом деле. А когда он умрёт, я почувствую, как на меня вновь светит солнце. Потому что я знала, что когда его душа окажется в Хельхейме, я наконец-то освобожусь от него и обелю себя в глазах своего народа.

— Али? — перебил голос, вырвавший меня из грёз.

Даже не оглядываясь через плечо, я узнала, кому он принадлежал. Её звали Хульда. Формально она была такой же пленной Ночной Эльфийкой как и я, но пока я становилась худой и жилистой от кидания камней лопатой, Хульда оставалась здоровой и красивой, потому что всё время ела малину, сливки и пироги. Пока большинство из нас голодало, ей охранники давали больше еды и лёгкую работу. В обмен она сообщала им информацию. Она шпионила за нами.

Необременённая ножными кандалами, она вальяжно подошла ко мне. Она наклонилась через моё плечо, вторгаясь в моё личное пространство, и усталыми глазами посмотрела на мою гору камней.

— Что делаешь? — спросила она так, будто кидание камней лопатой было каким-то новым заданием, о котором она никогда не слышала.

— Это изумительное новое хобби. Называется «кидание камней». Реально накачивает руки и пресс. Хочешь попробовать? — я бросила ещё одну лопату гранита в вагонетку.

— Почему ты издавала этот ужасный звук?

— Что ты имеешь в виду? — с тех пор, как они послали меня сюда, я научилась одному — никогда не признавай вину. Это делало наказание лишь хуже.

— Ты стонала. Это звучало как слова, но я не могла их разобрать, — Хульда прищурилась. — Эти ужасные звуки должны быть пением?

Не уверена, что мне нравился её тон.

— Хульда, я уверена, у тебя есть дела поважнее, чем оценивать мой музыкальный талант.

Я не потрудилась спрашивать, зачем она здесь. Я знала, что её прислали охранники. Они пристально следили за мной. И это имело смысл. Не каждый день Ночная Эльфийка совершала государственную измену.

Всю жизнь я росла с верой, что моя роль — это убийство Гэлина, Принца Верховных Эльфов. Я была Полярной Звездой, которой суждено вывести мой народ к свободе. И с каждым вдохом я верила, что наше освобождение начнётся со смерти этого ублюдка. А моя работа — проследить, чтобы это случилось.

Но каким-то образом после долгого совместного путешествия Гэлину удалось убедить меня в обратном. Согласно его красивым сказочкам, я всё неправильно поняла: его смерть не освободит мой народ. А волшебная стена, заточившая нас под землёй — это не тюремная стена, о нет. Она защищала нас.

Ну, это он так говорил.

Когда я ушла от него, он пообещал помочь мне, сказал, что теперь он будет нашим спасителем. Я думала, мы договорились. Я помогла ему, а он поможет мне. Он всё исправит.

Вот только всё это оказалось гигантской горой дерьма, ну естественно.

Никогда не доверяй Верховному Эльфу. Они пируют обманом, купаются во лжи, спят на ложе лицемерия.

Я заскрежетала зубами, кидая гранит с агрессивным рвением, обычно свойственным безумцам.

Вместо того чтобы прийти мне на помощь, как обещал, Гэлин лично проследил, чтобы меня заперли под землёй. Три недели назад он отправил письмо Тенистым Лордам. Он объяснил, что я им соврала. Он сказал, что я предательница, и что мы путешествовали вместе. Он сказал, что я помогла ему сбежать из Цитадели. Эту информацию мог знать только Гэлин.

Он ожидал, что я умру здесь, потому что именно это и случалось с людьми в шахтах. Он сдал меня, зная, какими будут последствия. Потому что, видимо, я была помехой. Он не намеревался помогать Ночным Эльфам. Никогда и не собирался этого делать.

И потея здесь в темноте, кидая гранит, я начала понимать, что он наверняка врал обо всём. Та история о том, что мне не надо убивать его для освобождения своих людей? Очередная гора дерьма. Красивая ложь, такая же красивая, как его личико.

И возможно, наша свобода начиналась с его смерти, как меня и учили всю мою жизнь.

Он думал, что я умру здесь, но я не доставлю ему такого удовольствия. Нет, Ночные Эльфы удобрят наши новые земли его кровью.

После предательского письма Гэлина моё наказание было стремительным и брутальным. Никакого суда. Никакого шанса оправдаться. Тенистые Лорды просто послали отряд охранников в мой дом и забрали все мои вещи. Они отняли всё: мой iPod, мой вергр-кристалл, даже Скалей.

Охранники притащили меня в Синдри. Я боролась с ними, но их было слишком много. Они пригвоздили меня, а потом Лорды использовали магическое заклинание, чтобы убрать руны с моих предплечий. Я могла сколько угодно звать Скалей, но она больше не появлялась. Поверьте мне, я пыталась.

И наконец, они изгнали меня в тюремную шахту Аудр.

Никто не говорил этого прямым текстом, но когда они используют всю мою силу в шахтах, когда я сойду с ума от заточения, наверное, они планируют казнить меня. Здесь люди склонны терять рассудок.

Вот только я не слабела. Пусть я и теряла вес, но становилась сильнее от работы лопатой. И я знала, что не останусь здесь навечно.

— Али, ты работаешь медленнее, — проворковала Хульда. — Если не будешь работать достаточно быстро, придут охранники. Они всё ещё раздражены из-за того, что ты сделала вчера.

Вчера охранник шлёпнул меня по заднице. Так что я сделала то, что сделал бы любой ассасин: я сломала ему запястье и нос прежде, чем меня оттащили от него.

— Ах, это? Это был несчастный случай, — соврала я. — Я просто упала на него.

— Само собой.

Хульда ушла по туннелю, который вёл в комнаты узников. Когда закончу кидать свою гору камней, я смогу к ней присоединиться. Попить немного воды, заглотить какую-то кашу-размазню, затем поспать. Я позволю своему телу отдохнуть до завтра, когда меня будет ждать новая куча камней. Но это время не тратилось впустую. Каждый раз, поднимая эту лопату, я лишь становилась сильнее.

Я поднимала и опускала лопату. Пыль витала в воздухе, пока я швыряла куски гранита в шахтную вагонетку. Я была уверена лишь в двух вещах: я сбегу и я убью Гэлина. Не только потому, что он предал меня, но и потому, что сейчас он был чертовски могущественным… и я уверена, что он строил планы о том, как навеки оставить Ночных Эльфов здесь, где он и заточил нас изначально.

Его гибель станет первым шагом к обретению нашей окончательной свободы. Следующим станет Горм, за ним остальные. Я устраню их одного за другим.

Глава 2. Гэлин

Ранее этой ночью налетел шторм. Теперь холодный ветер бил в окна. Я хрустнул костяшками пальцев, затем размял плечи. Всё готово. Почти три недели я втайне работал над подготовкой заклинания, и у меня имелся лишь один шанс сделать всё правильно. Глянув в зеркало, я убедился, что руны на моей груди написаны именно так, как надо. Они сияли в тусклом освещении.

Лишь угольки в очаге освещали мою комнату, позволяя тёмным теням собраться в углах. Меблировка была скудной — кровать, диван и старое зеркало на стене. Я мельком увидел своё отражение и осознал, что до сих пор поражаюсь своей внешности, ведь тысячу лет я выглядел иначе. Теперь я жив, теперь я Верховный Эльф. Мои глаза и волосы сделались золотистыми, кожа — загорелой.

Я встал и проверил дверь. Она была заперта, как и пятью минутами ранее. Убедившись, что меня не потревожат, я вернулся к столу и прошептал:

— Finnask.

Поверхность стола замерцала, затем трансформировалась в гору книг и бумаг на аккуратно организованном рабочем месте.

Если честно, вещей тут было не так много: несколько банок с травами, раскиданные миски и чашечки, скопление сальных свечей. Это отличалось от моего обычного оборудования, но все стеклянные дистилляторы и перегонные кубы были уничтожены, когда Верховные Эльфы устроили рейд в моём кембриджском доме. Единственным, что мне удалось спасти, стали мои гримуары, которые я спрятал с помощью магии. И всё же мне надо избавиться от Шлема Ужаса. Возможно, он не давал мне навредить своей семье, но ничто не останавливало меня от попыток снять его.

И всё же этот чёртов ободок оставался зафиксированным на моей голове. Если я хоть пальцем дотрагивался до него, он простреливал мой мозг разрядом. Я не только не мог навредить Королю Горму — эта штука не давала мне вернуться к Али. Я мог открыть портал в Тенистые Пещеры, но как только я пытался пройти через него, разряды обжигающей магии пронзали мой череп. Как бы я ни старался, шлем удерживал меня в Цитадели.

За последние три недели стало ясно одно: я променял одну тюрьму на другую. Может, я и вернул себе душу, но моё тело мне не принадлежало. У меня не было свободы воли.

Но после этой ночи всё изменится.

Я собрал все инструменты и ингредиенты для мази освобождения. Я добыл конский волос из конюшен, полынь и крапиву с кухонь Цитадели… я даже стащил небольшой кусочек амбры с туалетного столика в комнате Ревны — кажется, она использовала это средство для смягчения кожи.

Я разложил ингредиенты перед собой и в последний раз перечитал инструкции.

«В глиняном горшке растопить морской ладан, порошок змеиного бича, старейшей травы и волосы Слейпнира. Наносить мазь пером Одина. Когда всё будет готово, пропеть освобождающую песнь».

Руны на моей груди уже засветились ярче. Начертив Кано, руну огня, я зажёг свечи. Пока они сочились воском в моей продуваемой сквозняками комнате, я нагрел на их огне старый разбитый заварочный чайник. Затем я аккуратно поместил амбру в импровизированный тигель. Она медленно растворилась, источая мускусный аромат.

Далее я добавил остальные ингредиенты: змеиный бич, старейшую траву и волосы Слейпнира — проще говоря, крапиву, полынь и конский волос. Я аккуратно размешал всё кончиком вороньего пера — пера Одина — пока субстанция не превратилась в зеленоватую жидкость. Примерно через минуту я осторожно понюхал получившееся вещество. Оно пахло сосной и землёй.

Наконец, взяв свежее воронье перо, я нанёс мазь по краям шлема. Я задержал дыхание, ожидая, что магический разряд расколет моё сознание, но ничего не случилось.

Нанеся мазь, я медленно начал напевать слова освобождающего заклинания. Пока я пел, остатки жидкости в емкости начали источать зелёный свет. Когда я произнёс последнее слово заклинания, вещество полыхнуло, едва не ослепив меня.

Я быстро подошёл к зеркалу. Как я и надеялся, мазь по краям шлема тоже ярко светилась, а руны на моей груди сияли как звёзды.

— Лучше бы это сработало, — пробормотал я и потянулся к шлему. Но как только мои пальцы дотронулись до золота, разряд обжигающего жара расколол мой разум. Я согнулся пополам, стиснув стол, и в моей голове прозвенел голос.

«Я вверяю мою жизнь, мои амбиции, мои желания и мою душу Горму, Королю Верховных Эльфов».

Слова моей клятвы.

Разочарование раздирало меня на куски. Заклинание потерпело неудачу. Я по-прежнему оставался под каблуком моего отца, заточён в стенах Цитадели. А значит, я не смогу попасть к Али. Она решит, что я её бросил?

Когда боль отступила, я выпрямился. Должен быть другой способ.

Я не сдамся. Это лишь небольшая неудача. Я дал Али своё слово. Я обещал, что приду за ней, значит, я сделаю что угодно, чтобы попасть к ней.

На протяжении тысячи лет, что я прожил личом, моё прошлое было стёрто из моего разума. Но теперь, с возвращением души, накатили и воспоминания. И я вспомнил, кем был когда-то: самым ужасающим воином среди Верховных Эльфов. Я служил богам магией и мечом, истребляя врагов одного за другим и следуя за своей судьбой. В моём видении будущего всё выглядело так, будто я вновь стану устрашающим воином, даже королём.

Мне пришло видение — корона на моей голове, королевский скипетр в моей руке. Я сяду на трон Верховных Эльфов, который по праву принадлежал мне. Я это предвидел.

Единственное, от чего сжималось моё сердце — это то, что Али не было в видении.

Должен иметься какой-то способ изменить судьбу, сделать так, чтобы она правила бок о бок со мной как королева. Какая-то лазейка. Что угодно, чтобы она вновь была со мной.

Что бы ни потребовалось, я это сделаю.

***

Шесть часов спустя я устало всматривался в манускрипт. Моя голова всё ещё раскалывалась от магической атаки Шлема Ужаса. Мне больше всего хотелось спать, но надо продолжать работать. Мне надо убедить Горма, что всё в порядке, что я добровольно подчиняюсь ему. Что я не планирую обрывать его долгую жизнь.

Вставало утреннее солнце, окрасившее сапфировое небо розовыми тонами. Я поднял взгляд от письменного стола. Передо мной простирались руины Бостона, скованные тысячелетием льда и снега. От этого вида моё сердце пронизывала боль; ледяной свет напоминал о том, что свершилась разруха Рагнарёка. Я тысячу лет был мёртв и находился в заточении, а значит, мне казалось, будто ещё вчера мир был жив, а боги по-прежнему правили.

Буквально вчера в мире был смысл. Теперь нам приходилось искать его самостоятельно.

Я снова сосредоточился на странице, уставившись на бежевую кальку и аккуратно прописывая руну. Это было замысловатое заклинание укрепления. Тысяча переплетающихся меж собой символов образовывала мощный барьер.

Завершив написание руны, я положил перо и потёр глаза. Мне потребовалось немало ментальных усилий, чтобы увидеть, как руны соединялись, выстраивались и поддерживали друг друга как камни замковой стены. Каждая должна быть тщательно прописана на своём месте с учётом сильных и слабых сторон. Вместе они становились нерушимыми.

Когда я поднял перо, чтобы написать следующую руну, мне помешал громкий стук в дверь.

— Задница Одина, — выругался я себе под нос, подходя к двери. Открыв её, я увидел усмехающееся лицо своей сестры Ревны. Её мерцающие платиновые волосы каскадом спадали на зелёное платье, которое стоило, наверное, больше, чем вся экономика Ночных Эльфов.

— Гэлин, ты почти закончил с заклинанием, которое приказал сделать отец? — спросила она, проскользнув мимо меня в мою комнату.

— Как я рад видеть тебя, дорогая сестра. Это всегда такое удовольствие, — мой голос сочился сарказмом.

Она проигнорировала меня и плюхнулась на диван. Она принесла с собой апельсин и принялась его чистить.

— Этот диван удобный. Где ты его купил?

— Как бы я ни наслаждался нашими беседами, боюсь, мне надо работать.

— Я буду тихой как мышка, — Ревна бросила кусок кожуры на пол. — Мне нравится наблюдать за твоей работой, — она склонила голову набок. — Желательно без рубашки, чтобы свет свечей подчёркивал эти отменные мышцы.

Я ничего не ответил.

— Мы всего лишь сводные брат и сестра, — сказала она мгновение спустя. — Прошла тысяча лет, так что вообще нет ощущения, что мы родня.

Я стиснул зубы, встревоженный тем, к чему она может вести.

— В былые дни монархи всегда женились на родственниках для сохранения чистоты родословной.

Очередная невольная дрожь.

— Это какой-то личный вызов с целью вызвать у меня рвоту в рекордно короткие сроки? Возможно, тебе лучше испытать свои чары на нашем очаровательном братце Суне.

— Ты не видел женщины почти тысячу лет, пока был в тюрьме. О, за исключением той маленькой туннельной замухрышки, — она драматично задрожала. — Да и вообще, Сун не такой забавный как ты.

— Забавный? Я смертоносный воин, который последнюю тысячу лет прожил как заточённый лич. Забава не числится среди моих сильных сторон.

Ревна закатила глаза.

— Ладно. Сексуальный. Ты разве не помнишь всех тех женщин, которые пытались переспать с тобой до Рагнарёка? Тебе ни одна из них не нравилась, но они ходили за тобой хвостиком как влюблённые щеночки. Я уверена, что ты многих уложил в постель. Но ни одна из них не была тебе ровней, как я. Разве ты не помнишь? Ты был известен как Меч Богов, устрашающий и прекрасный. Мне такого прозвища не дали, и это кажется огромным упущением. Мы с тобой — равная пара, и теперь, когда к тебе вернулась душа, я нахожу тебя привлекательным.

— Что ж, это были весьма тревожные несколько минут, но я должен возвращаться к работе. Ты как хочешь выйти, через дверь или через окно?

— О, мой ненаглядный брат. Эти кандалы на твоём разуме, — она показала пальцами кавычки в воздухе, — помешают тебе в ближайшее время выбросить меня из окна.

— Какая жалость.

Ревна слегка прищурилась, и её расчётливая сторона наконец-то проявилась.

— Так что из своего прошлого ты помнишь?

Почему она спрашивает об этом?

— В смысле?

— Ты помнишь меня?

— К сожалению, да.

«Ужасная тогда, ужасная сейчас».

И всё же я присмотрелся к ней. Она выглядела почти точно так же, как прежде. Сложно поверить, что ей больше тысячи лет, но эльфы стареют очень медленно, как только достигают зрелости. Королю Горму было почти девять тысяч лет, а он выглядел едва старше пятидесятилетнего человека.

Ревна впилась пальцами в апельсин, и сок закапал на мой диван.

— Ты помнишь, как ты был проклят?

Большая часть моей прошлой жизни была ясной как день — сражения, кровь, слава. Заклинания, которые я творил в горах. Лишь последние несколько лет перед смертью сделались смутными. Я знал, что построил магическую стену для защиты Ночных Эльфов, но за прошедшие столетия детали померкли.

— Думаю, проклятье выжгло часть моих воспоминаний, — ответил я наконец.

Брови Ревны взлетели вверх.

— Ну, это многое объясняет.

— О чём ты говоришь?

Вместо того чтобы ответить, она пересекла комнату и встала рядом со мной. То, как её взгляд задержался на моём теле, заставило меня потянуться за рубашкой.

— Так что делает заклинание укрепления? — спросила она. — То, которое так нравится нашему отцу.

— Уверен, ты знаешь. Оно не даст Ночным Эльфам освободиться и укрепит стену. Это не даст им совершать вылазки в Мидгард, — хотя бы в этом у меня и моего отца имелась общая цель. Если между Ночными и Верховными Эльфами разразится битва, проиграем не мы.

Тон Ревны сделался резким.

— Почему бы тебе не сотворить карающее проклятье — нечто, что покончит с ними навсегда?

«А почему бы мне не запереть тебя навеки в тёмной тюрьме, когда я стану королём?»

Мы с Королём Гормом недавно ожесточённо спорили по этому вопросу. Буквально несколько недель назад он потребовал, чтобы я уничтожил Ночных Эльфов раз и навсегда. Поскольку военная кампания против Ночных Эльфов была поставлена на паузу, он отчаянно хотел, чтобы я разработал апокалиптическое магическое оружие для данной цели.

Пока эта штука находилась на моей голове, мне надо было относительно удовлетворять его пожелания, но я не мог способствовать тому, чтобы Верховные Эльфы наводнили Тенистые Пещеры. К счастью, корона защищала его от моего гнева, но не позволяла ему физически контролировать меня. Так что стена останется на прежнем месте. Я был рад не дать Верховным Эльфам напасть на Ночных.

Пока что это оставалось моей единственной целью. Успешная атака на Ночных Эльфов могла означать смерть Али.

Я старался не слишком часто думать о ней; она рушила мою сосредоточенность, а это лишь откладывало моё возвращение к ней. Но сама попытка изгнать её из моего сознания вызывала образ её прекрасного лица. Волосы цвета снега, глаза, сиявшие как лунный свет на воде; кожа, никогда не видевшая солнца, гладкая и лишённая отметин… Моё сердце ныло от желания вновь увидеть её.

— Ну? — рявкнула Ревна, возвращая меня в настоящее. — Разве не лучше будет просто убить их вместо того, чтобы тратить кучу энергии на их сдерживание?

— Ревна, — холодно ответил я. — Ты же помнишь, как давным-давно мне легко было убивать всех вокруг? Как ты заметила, я больше так не могу. Но ты уверена, что так будет всегда?

Она побледнела.

— Ладно. Я уйду, — она пошла к двери с напряжённой спиной. Я уже поворачивался к своей работе, но тут она вновь заговорила певучим голосом. — Чуть не забыла. Отец просил передать, что после ужина у нас будет совещание. Он сказал не опаздывать. Но предупреждаю тебя. У него новости, которые вызовут у тебя желание убить его, — она склонила голову набок. — Как жаль, что ты не можешь это сделать.

Глава 3. Гэлин

Пара охранников была одета в лёгкую броню, и они оба держали по палочке, на конце которой вибрировало смертоносное проклятье. Они стояли по обе стороны от золочёных дверей. Пусть я и был следующим в очереди на трон, они сверлили меня гневным взглядом. Наверное, потому что будучи в тюрьме, я сожрал некоторых их друзей. Не то чтобы меня это волновало.

— У меня назначена встреча с королём, — объявил я, подходя к ним.

Не сказав ни слова, охранники открыли золочёные двери толчком рук.

Сверкающие двери были лишь прелюдией к внутреннему убранству апартаментов Короля Горма. Подход моего отца к дизайну интерьера можно описать одним словом: золото. Если вещь можно позолотить, она была позолоченной: ножки стульев, шторы, бархатная обивка дивана. Даже сиденья унитазов в уборных были золочёными.

Пощадили лишь потолок, да и то не особо. Его обильно расписали фресками Эльфхейма: заснеженные вершины гор, первозданные леса, златовласые эльфы в разной степени обнажённости. Возможно, для описания подхода моего отца к дизайну интерьера требовалось три слова: золото и нагота.

Вместо того чтобы защищать интересы своего народа, Горм служил одной цели — обогатиться. В древние времена изменнических королей убивали, сбрасывая с башни. Я подумал, что для него это станет подобающей кончиной.

— Ты опоздал, — голос моего отца прозвенел как церковный колокол, когда я вошёл внутрь.

Он носил свои обычные сверкающие одеяния и корону. На его бедре висел единственный металлический предмет не из золота. Лэватейнн, мерцающая серебряная палочка, некогда принадлежавшая богу Локи. Эта палочка спасла меня, но также привела к нынешней ситуации.

Обрамлённый с обеих сторон Ревной и Суном, король стоял спиной к массивным окнам. Позади них простирался застывший горизонт Бостона — постоянное напоминание об утерянном.

Я помнил, каким Бостон был до Рагнарёка. Солнечный свет искрил на Чарльз-ривер, Ньюбери-стрит кишела людьми, а толпы фанатов Ред Сокс заполоняли Фэнвей-парк почти каждые выходные. Конечно, фанаты Ред Сокс раздражали, но я готов был бы терпеть их вновь, если это означало бы запах свежей травы и звуки пения птиц.

Теперь река давно промёрзла, а единственные «мячи», которыми бросались в Фенвей-парке — это снежки. Даже культовые небоскрёбы Бостона сокрушились под бременем ледяных объятий Рагнарёка. Остался стоять лишь Пруденшал-сентер — оледеневшее напоминание о более тёплых временах.

— Заклинание? — потребовал король.

— Оно у меня есть. Оно не даст Ночным Эльфам вырываться из их тёмных пещер, — я зашагал к отцу, готовый вложить пергамент в его руки, но он сделал шаг назад.

Даже со шлемом я его пугал.

Это был инстинкт, и он правильно делал, что страшился меня. В конце концов, я самый могущественный колдун из ныне живущих, а он пытался убить меня и на тысячу лет бросил в тюрьму без души.

— Отдай Суну, — отрывисто сказал он. — Я подумал, что нам нужен новый подход к проблеме Ночных Эльфов.

В глазах Ревны сверкнул восторг, а Сун широко улыбнулся. Мурашки ледяного страха начали подниматься вдоль моего позвоночника. Это было странное ощущение, которого я никогда не испытывал до встречи с Али. Я никогда не беспокоился за свою жизнь, но боялся за неё.

— Что за новый подход? — прорычал я.

Ревна перебила, буквально взорвавшись злорадством.

— Мы созовём Жатву!

Теперь моя спина застыла от страха. Жатва была видом боя, который унесёт тысячи жизней — и Ночных Эльфов, и Верховных. Что, если Али выберут для сражения?

— Вы с ума сошли? Мы сейчас не можем затеять Жатву. Подумайте, сколько народу погибнет.

— Тебе-то чего бояться? — спросила Ревна. — Мы все видели тебя в сражении. Меч Богов способен убить всех Ночных Эльфов за несколько минут, — затем она добавила: — Если захочет, конечно.

— Верно, — сказал Горм, не замечая тон Ревны или просто наплевав на него. — Это всего лишь возможность раз и навсегда уничтожить Ночных Эльфов.

Я никогда ни о чём так не жалел, как о том, что шлем в данный момент находился на моей голове. Если бы я мог его снять, эти трое погибли бы за считанные секунды.

Словно почувствовав мою злость, король отодвинулся от меня ещё дальше.

— Вы не можете просто созвать Жатву.

Бледные брови Горма приподнялись на лбу.

— Я думал, ты испытаешь предвкушение. Жатва — это шанс проявить себя. А тебе всегда нравилось убивать, если я правильно помню.

— Только для того, чтобы служить богам. Чтобы служить высшей цели, потому что того требовал Урд.

Ещё один шаг назад. Он осознаёт, что делает это?

— Это и есть высшая цель. Показать миру нашу силу. Кроме того, ты сказал, что это заклинание укрепления удержит Ночных Эльфов на расстоянии. У нас будет предостаточно времени, чтобы провести Жатву, и никто из них не сбежит.

— Ночные Эльфы никогда на это не согласятся, — боги, мне лишь оставалось надеяться на это.

— О, но они согласились, — сказал мой отец, самодовольно улыбаясь. — Всё уже решено. Я послал весточку Лордам Тенистых Пещер. Они приняли моё предложение. Бойня начнётся через три дня.

Мои челюсти сжались.

— Зачем им соглашаться на такое? Будет настоящая резня.

Горм пожал плечами.

— У них нет другого выбора. Они полагаются всего на один тип пищи — их грибы. Но, видишь ли, грибы заражены болезнью. Они умирают с голода. Сотни детей уже погибли, и они, похоже, питают сентиментальную привязанность к ним.

Мне хотелось задушить его. Тьма помутила мой разум вместе с ледяной яростью. Мне надо добраться до Али.

Я отвернулся и вышел из комнаты, не дожидаясь, когда меня отпустят. Али в опасности. Я должен её предупредить.

Глава 4. Али

Несмотря на утомительную работу и ужасное питание, я больше всего страшилась сна. Каждую ночь ужас переполнял мои кошмары.

Сон каждую ночь был одним и тем же. Гэлин приходил за мной в пещерах. Золотистые волосы, сверкающие глаза — он стоял передо мной без рубашки, и тусклый свет обрисовывал его мускулистую грудь. Он никогда ничего не говорил — всё было ещё хуже. Он просто одаривал меня лукавой, жестокой улыбкой. В его глазах блестело веселье, словно он с абсолютной уверенностью знал, что будет дальше.

Я пробовала всё — драться, бежать, даже прятаться — но мне никогда не удавалось скрыться от него. Он всегда находил меня, сияя этой ленивой улыбкой. Источая запах древесного дыма и шалфея, он бормотал низким урчащим голосом, хотя я никогда не могла разобрать слова.

В кошмаре моя кожа нагревалась, во мне зарождалась ноющая боль. И я осознавала, что меня тянет подвинуться ближе к нему, обнять, пылая нуждой. Он поднимал мою юбку, крепко целовал меня, брал у каменной стены, и я знала, что потерпела провал. Опять. Я поддалась жестокой красоте своего худшего врага.

Я просыпалась с бешено колотящимся сердцем, в ужасе от себя самой, но вместе с тем испытывая облегчение от одиночества.

Здесь, в шахтах, я слышала истории о днях до Рагнарёка и узнала ещё больше подробностей о том, какой он монстр. Он славился тем, что в сражении оставлял после себя целые легионы мёртвых, всюду вокруг него царила резня, и кровь окрашивала снег.

Истории гласили, что он двигался с божьей яростью, питаемый духом Тора. Может, его сила привлекла меня к нему. Истории часто упоминали любовниц, которые следовали за ним, надеясь на его внимание. Может, он посчитал меня такой же. Когда увижу его вновь, то прослежу, чтобы он понял свою ошибку.

Проснувшись, я лежала на холодном камне своей тюремной камеры и гадала, какого Хельхейма со мной не так.

Я оттолкнула эту ужасную мысль и осторожно встала, стараясь не споткнуться о кандалы на лодыжках. Я слышала спящих вокруг меня пленников, чувствовала затхлый запах шахт, смешивающийся с вонью грязных тел.

Моё зрение Ночной Эльфийки быстро адаптировалось к темноте, и через несколько секунд я смогла видеть. Не то чтобы тут было на что смотреть. Шахтный туннель был таким же пыльным и тёмным, как и до моего засыпания.

Справа он уходил вниз, к извилистому лабиринту вторичных туннелей, где я проводила дни. Слева он поднимался вверх, в направлении сторожки охранников и Тенистых Пещер. В центре туннеля пролегала узкая железная дорога, по которой ездили шахтные вагонетки. К ним были прикованы как минимум сто спящих узников.

Я вытянула руки над головой, пытаясь прогнать из головы лукавую улыбку Гэлина.

Через несколько секунд замерцал свет, и в темноте раздался голос охранника:

— Подъём!

Вокруг меня заворочались тёмные фигуры, кашляя и постанывая. Пока узники просыпались, пара охранников пошла по рельсам. Один охранник тащил за собой пустую вагонетку, а другой нёс длинный железный прут, которым он потыкал спящего узника.

— А ну встал!

Когда узник не пошевелился достаточно быстро, охранник ударил прутом лежащую фигуру. Раздался вопль боли.

— Пора пошевеливаться, шахтные крысы! — так они нас называли. Шахтные крысы, каменные слизняки, рудное отродье. Осуждённые отбросы общества Ночных Эльфов.

Охранники шли дальше по рельсам. Один из узников не пошевелился даже после нескольких ударов прутом, и ответственный за битьё охранник крикнул:

— У нас тут труп.

Мой желудок сжался. Пара охранников отработанными движениями закинула тело узника в ранее пустовавшую вагонетку. К тому моменту, когда они добрались до меня, они взвалили туда ещё четыре тела.

Каждое утро служило напоминанием о том, что мы — расходный материал, и нас использовали, пока мы не умрём или не сойдём с ума. Ни один эльф не протянул в шахтах Аудр больше года или двух. Смерть в темноте — вот судьба, на которую обрёк меня Гэлин… ну, или он так думал.

— Доброе утро, шлюха-изменница, — сказал один из охранников, когда они добрались до меня. Я сразу узнала его и повязку на его носу. Это тот эльф, который совершил ошибку и шлёпнул меня по заднице.

Я очаровательно улыбнулась.

— Доброе. О божечки. Ты порезался, пока брился? — поинтересовалась я.

— Сука… — охранник бросился на меня, но его спутник помешал.

— Не сейчас!

Охранник с разбитым носом едва слышно прорычал что-то, но пошёл со своим напарником вдоль строя узников.

Дойдя до конца, они развернулись и потащили вагонетку с телами в сторону сторожки. Это нетипично. Обычно, дойдя до последнего узника, охранники отпирали наши кандалы, чтобы мы могли работать.

— Что происходит? — крикнул один пленник.

— Начальник желает увидеть вас, отбросов, в тюремном дворике.

Вокруг меня раздались шепотки, эхом отражаясь от каменных стен. Что-то происходит.

Дворик был остатками старого месторождения вергр-кристаллов, которое опустело много лет назад и оставило после себя просторное помещение, легко вмещавшее несколько тысяч эльфов. Мы должны были посещать дворик раз в неделю для физических упражнений, как это бывало в большинстве тюрем, но нас никогда не приводили. На самом деле, я была во дворике всего раз — когда проходила через него в свой первый день в шахтах.

Дойдя до верха туннеля, охранники наконец-то сняли магические узы с наших кандалов. Когда я потащилась за ними, возле меня появилась Хульда.

— Что происходит? — прошептала она. Видимо, ей такие вещи тоже не сообщали.

— Не знаю.

— Думаешь, они планируют кого-то наказать? — в глазах Хульды блестел восторг.

— Может быть.

Что бы они ни планировали, я уже представляла, как можно сбежать.

Глава 5. Али

Охранники привели нас во двор и выстроили перед старыми виселицами. Тут имелся массивный деревянный эшафот, на котором хватало места для пяти висельников. Я задрожала при виде этого зрелища.

— Может, они собираются кого-то повесить, — восторженно прошептала Хульда.

— Эта перспектива вызывает у тебя слишком много энтузиазма, — я пыталась игнорировать её, но моё нутро всё равно сжалось. Я напала на охранника. Если кого и казнят, то это наверняка буду я.

Виселицы были древними. Деревья не могли расти в Тенистых Пещерах без доступа к солнцу. Это означало, что всё деревянное должно быть сделано до Рагнарёка — тысячу лет назад, когда мой народ свободно жил под солнцем и звёздами.

Всюду вокруг нас шептались узники, и в итоге охранник заорал:

— Тихо!

Когда начальник тюрьмы поднялся по ступеням эшафота в сопровождении пары охранников с железными дубинками, воцарилась тишина. Начальник тюрьмы был худым эльфом с коротко стриженными серебристыми волосами и узким носом.

Он подошёл к краю эшафота и простёр руки.

— Узники, вас привели сюда для важного объявления.

Затем он сделал шаг назад и скрестил руки на груди. Прошло десять секунд, тридцать секунд, минута. Он больше ничего не говорил.

— Что происходит? — прошептала Хульда.

Я покачала головой.

— Понятия не имею.

Начальник тюрьмы наклонился и тихо заговорил на ухо охраннику. Тот пожал плечами. У меня складывалось впечатление, что никто не знал, что происходит.

— Скажи нам, откуда у тебя такая уродливая рожа! — выкрикнул узник почти в самом конце строя.

Пара охранников резко повернулась в направлении голоса.

— Кто это сказал? — потребовал начальник.

Ответа не последовало. Мы, узники, может, и наглые, но не глупые.

Начальник тюрьмы и его охранники простояли там ещё минуту, а я уставилась на виселицы, стараясь не представлять себе, каково это — умереть в петле.

Ещё один крик раздался в темноте:

— Язык проглотил, начальник?

Прежде чем начальник тюрьмы успел ответить, воздух позади него начал мерцать тёмной магией с маслянистым отливом, и от этого зрелища у меня перехватило дух. Магия быстро распространялась с электрическим треском. На несколько долгих секунд она повисла там как крохотная чёрная дыра, затем оттуда шагнула фигура в одеяниях.

Я инстинктивно прошептала «Скалей», но, естественно, мой клинок не появился.

Узники вокруг меня ахнули. Хульда разинула рот. Даже начальник тюрьмы, который должен был знать об этом, выглядел удивлённым. Такая могущественная магия приберегалась исключительно для верхних эшелонов общества Ночных Эльфов. Большинство Ночных Эльфов даже никогда не видели сотворённого заклинания.

Фигура в одеяниях подошла к краю эшафота и опустила капюшон из толстой серой ткани. Я узнала Тиру, одну из трёх Тенистых Лордов. Через её плечо свисала такая же серая сумка. Она выглядела ещё более сутулой и состарившейся, чем несколько недель назад.

— Узники шахт Аудр, — произнесла Тира на удивление ясным голосом. — У меня есть важное объявление, которое затрагивает всех нас, начиная с Тенистых Пещер и заканчивая узниками самых тёмных туннелей. Мы договорились о перемирии с Верховными Эльфами. В следующий месяц не будет никаких боевых действий.

Моё сердце ёкнуло, а среди узников раздались тихие звуки ликования. Это выдающиеся новости, пусть и нам лично это ничего не давало. Наши семьи будут в безопасности. За тысячу лет нашего заточения под землёй Верховные Эльфы никогда не прекращали попыток уничтожить нас. Если они согласились на перемирие, то в теории это могло стать гигантским прорывом.

Или, как я быстро заподозрила, уловкой.

И Тира немедленно подтвердила это подозрение.

— Однако Верховные Эльфы созвали Жатву.

Эти слова заставили всех ахнуть. Со времени последней Жатвы прошла тысяча лет.

— И вы согласились на это? — выпалил начальник тюрьмы. Его ноздри раздувались от страха.

Тон Тиры был мрачным.

— Чтобы изменить наше положение, нужно нечто радикальное. В этом году наши грибы поражены хворью. Не только узники умирают с голода. Мы все голодаем. У ваших семей нет еды. Великий колдун Верховных Эльфов, Гэлин, вернулся. Его магия уже укрепляет стену. Это наш единственный шанс освободиться. Это наш единственный, в буквальном смысле единственный шанс выжить.

— Какое это отношение имеет к нам? Узники слабы. Если будет Жатва, вы должны послать лучших воинов. А не этих негодяев! — начальник тюрьмы буквально орал на Тиру. Если он не будет осторожен, то его труп подвесят на дубовой балке над его головой.

Тира его проигнорировала.

— Условия перемирия таковы, что все эльфы станут объектом Жатвы. Поверьте мне, я не хочу посылать осуждённых и узников на турнир, который определит судьбу нашего народа, но мы согласились на это.

— Я не понимаю! — начальник тюрьмы практически кричал в голос. — Цель Жатвы — убить самых слабых из нас. Укрепить родословные. Какое это отношение имеет к войне?

Тира впервые улыбнулась, её серебряные глаза сверкнули.

— Мы согласились на новые условия, начальник. Клан, в котором останется больше всего эльфов, будет править остальными. Если мы выиграем, война закончится. Верховные Эльфы станут нашими подданными.

Среди узников раздались ликующие вопли, но начальник тюрьмы на это не повёлся.

— Не хочу портить веселье, но если Верховные Эльфы одержат над нами верх, тогда, я так понимаю, нас уничтожат?

Тира бросила на него резкий взгляд.

— Да, но если мы победим, то получим господство над ними. Мы сумеем сбежать из стен этой тюрьмы.

— Это должна быть ловушка. Король Горм никогда на такое не согласился бы, — надо отдать должное начальнику тюрьмы; идиотом он не был.

Тира сердито посмотрела на него.

— А какой у нас есть выбор? Наши люди умирают с голода. Они не могут есть камни, а больше у нас ничего нет. Нам придётся одержать победу хитростью.

— Прошу прощения, а что именно представляет из себя Жатва? — спросил охранник помоложе.

— Хороший вопрос, — Тира помедлила, чтобы собраться с мыслями. — Во времена до Рагнарёка эльфы проводили Жатвы, чтобы положить конец конфликтам между воюющими фракциями. Без этого войны могли тянуться веками. Тогда мы выбирали сильнейших среди нас. Жатва — это грандиозный турнир смерти. Три сотни представителей каждого клана сражаются в серии состязаний. Каждый клан получает право выбора состязания, и тот клан, в котором под конец останется больше живых эльфов, выигрывает. Да, многие умрут, но жертв всё равно будет меньше, чем от тысячи лет голода.

Моя голова шла кругом. Жатва. Возможность освободить Ночных Эльфов из Тенистых Пещер. Шанс убить Верховных Эльфов, получить господство над ними. Я точно в деле. Стопроцентно. Но сначала придётся убить Гэлина, и я знала, что это будет непросто.

Я вскинула руку.

— Я вызываюсь добровольцем!

Тира подняла ладонь, серьёзно покачав головой.

— Если бы допускались добровольцы, нас бы перерезали как свиней. У Верховных Эльфов имеется жестокая и хорошо обученная армия. А наша, — она аккуратно выбирала слова, — менее эффективна. Мы договорились, что все воины будут рандомно выбраны из всех слоёв эльфийского общества. Вот почему даже заключённые будут сражаться в турнире. И поэтому я здесь.

— И как именно вы намереваетесь выбирать участников состязания? — прорычал начальник тюрьмы.

— Каждый физически пригодный эльф тянет жребий. Если на жребии будет метка, он обязан сражаться.

— А если кто-то откажется?

— Его казнят, — ответила Тира, выразительно посмотрев на ряд виселиц.

Мои руки сжались в кулаки, плечи напряжённо застыли, словно мне требовалась масса усилий, чтобы оставаться в строю. Я должна в этом участвовать. Это идеальный шанс обелить себя, стать Полярной Звездой, которой всегда считала меня мама.

Что, если это моя судьба?

— Я должна быть частью этого! — выкрикнула я.

— Тихо! — рявкнул начальник тюрьмы. Железные дубинки охранников оказались наведёнными в мою сторону. — Следующий заключённый, который заговорит без разрешения, будет неделю отрабатывать двойные смены.

Я прикусила язык. Двойные смены были смертным приговором.

Тиру, похоже, не смутило заявление начальника тюрьмы, и она продолжала.

— Я принесла жребии для всех в шахтах, — она показала на серый мешок у своих ног и обратилась к начальнику. — Распределите содержимое между заключёнными, но им не разрешается открывать их, пока я не скажу.

Начальник тюрьмы низко поклонился, взяв мешок. Он быстро передал его ближайшему охраннику.

— Ты слышал Лорда. Раздайте это заключённым. Затем себе тоже возьмите. Никто не открывает свой жребий, пока она не скажет.

Охранник спрыгнул с эшафота, затем поспешил к дальнему краю строя узников. Он медленно пошёл вдоль ряда заключённых. Добравшись до меня, он передал мне маленький кусочек пергамента, запечатанный каплей чёрного воска.

Затем он двинулся к Хульде и дальше вдоль ряда узников, пока начальник тюрьмы и Тира молча наблюдали. Закончив, охранник поспешил обратно к эшафоту.

Я уставилась на пергамент в ладони, который теперь стал центром всего моего существования. Это шанс на свободу, на искупление. И, возможно, на месть за предательство Гэлина. Это моя судьба. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не открыть его немедленно.

Наконец, Тира сказала:

— Вы можете открыть свои жребии.

Я разорвала бумагу. Я забыла, как дышать. Мой живот превратился в бездонную бездну.

Но бумага передо мной была блёкло-бежевой, абсолютно лишённой меток. Меня не избрали. Судьба не сыграла мне на руку.

Но знаете что? Нахер судьбу.

В моей груди зародилась злость. Мои руки тряслись. Судьба там или нет, я должна участвовать в Жатве.

Хульда зашептала, и её голос дрожал от страха.

— Какой у тебя цвет?

Я уставилась на свою бумажку, и раздражение испепеляло меня.

— Белый.

Хульда медленно повернула ко мне свой пергамент. Внутри находилось смазанное пятно свернувшейся крови. Судьба выбрала эту идиотку.

Судьба явно ошибалась… потому что кто-то вроде Хульды нас не спасёт.

То, что произошло дальше, было не столько планом, сколько первобытным инстинктом, серией шагов, ведущей меня к тому, чего я хотела. В чём я нуждалась. К шансу искупить себя, спасти свой народ. К шансу уберечь Бартоля и всех остальных Ночных Эльфов. На этой Жатве нужны настоящие воины, и лучше меня здесь не найти.

Я быстро покосилась на эшафот. Начальник тюрьмы разговаривал с Тирой. Охранники разглядывали свои бумажки. Никто не смотрел в мою сторону. Пора применить свои навыки ассасина.

Я резко развернулась, замахнувшись рукой как кнутом. Мой кулак ударил Хульду по горлу.

— Мммгххх… — она упала, хватаясь за шею. Её жребий затрепетал в воздухе как алый мотылёк.

Я схватила его, смяв в кулаке.

«И вот так я разбираюсь с судьбой».

Затем я бросила свой лишённый отметин жребий на её трясущееся тело.

Моё сердце ликовало. Я знала, что получу возможность отомстить. Я на шаг ближе к убийству Гэлина, к становлению Полярной Звездой. Даже если судьба не на моей стороне, я напишу свою собственную судьбу.

Глава 6. Гэлин

Я сидел за рабочим столом, положив перед собой чистый кусок пергамента. Подняв руку для письма, я ощутил, как пальцы сводит судорогой. Мой разум превратился в клубок запутанных эмоций. Ярость, сожаление… и что хуже всего, ощущение потери контроля. Может, моё видение о становлении королём никогда не воплотится в жизнь или, что ещё хуже, Али не будет править со мной.

Я поднял взгляд от бумаги. Бостонские здания простирались передо мной во тьме ночи как надгробия далёкого кладбища. Рушащиеся и изломанные, они служили извечным напоминанием о лучших временах, о прославленной эпохе, уничтоженной махинациями, не поддававшимися контролю. Эпохе, когда я был Мечом Богов. Рагнарёк приговорил и людей, и эльфов к вечному существованию во льду, и это до сих пор дезориентировало меня.

Мои пальцы крепче сжали перо. Когда я стану королём Верховных Эльфов, то найду способ исправить это. Обратить проклятье вспять, растопить мир. Было ли это моим предназначением? Было ли это моей судьбой?

Моё заклинание могло подождать. Завтра я организую руны и глифы, ещё раз нарисую их на своей груди. Всю прошлую ночь я не спал и собирал заклинание укрепления. Что мне надо, так это поспать.

Я отодвинул стул от стола и задул свечу. Затем я снял рубашку, стараясь не думать о том, как на меня пялилась моя извращённая сестра, стянул штаны и рухнул на кровать, накрыв глаза одной рукой. Сатин и пух окружили меня.

Я закрыл глаза, приказывая себе расслабиться. Но все мои мышцы были напряжёнными и словно окоченевшими. Сколько бы я ни ворочался, я просто не мог устроиться удобно. Кровать была не для меня.

Я выбрался из постели и лёг на пол. Пусть последняя тысяча лет казалась сном, моё тело, похоже, всё помнило. Проспав столько времени на камне, мои напряжённые мышцы протестовали против нежного ложа матраса. Я закрыл глаза, затем снова открыл.

Огонь плясал на поленьях в очаге, потрескивавших при горении, но для сна мне требовалась абсолютная темнота. Я начертил в воздухе резко изогнутый символ С, пробормотав «Кано». Магия затрепетала по моей обнажённой коже, и огонь погас.

Я снова закрыл глаза. Наконец, меня приветствовала темнота, в которой я ощущал себя почти как дома. Я дышал медленно, позволяя мышцам расслабиться. Моё ноющее тело жаждало сна, но я опять ворочался. Мне предстояло выполнить ещё одну задачу.

Шлем Ужаса постукивал по камням, когда я менял позу. Ревна права — это кандалы на моём разуме. Золотой обруч, не дававший мне убить короля и всех его стражников. Цепь, которая не позволяла мне покинуть Цитадель.

Почти.

Существовало одно место, в которое корона не последует за мной. Я глубоко выдохнул, и магия затрещала на моей коже. Затем я позволил своей душе вырваться из тела. В то же мгновение я поднялся в астральную плоскость.

Я парил в бездне. Большинство страшилось этого места, поскольку оно так напоминало смерть. Но я уже бывал мёртвым. Оно было чернее любой пещеры, чернильнее глубин моря; я чувствовал себя меньше крохотной пылинки, буквально точка в бесконечном измерении. И всё же здесь царила не абсолютная тьма. Всюду вокруг меня крохотные огоньки мерцали как далёкие звёзды. Души эльфов.

— Али, — прошептал я едва слышно.

Моя душа как стремительно падающий метеор пронеслась через астральную плоскость. Вдалеке сверкнул свет, становившийся ярче и ярче. Хоть я видел её уже сто раз, удивительная красота души Али до сих пор изумляла меня. Идеальное дополнение моей собственной души. Боги мертвы, но это самое близкое подобие божественности, с которым я сталкивался.

Когда наши души приблизились друг к другу, наша связь засияла — астральное проявление судьбы, Урда, связывавшей нас навеки. Моё сердце заныло. Я видел каждую деталь души своей пары, но никак не мог дотронуться до неё или пообщаться.

Если судьба объявила нас парой, почему Али нет в моём видении будущего, где я стал королём?

Я не знал, но одно лишь пребывание так близко к её душе облегчило моё отчаяние от того застывшего бардака, в который превратился мир. За тысячу лет в состоянии лича я не испытывал такого чувства, но теперь, будучи вновь живым, я тонул в нём.

Раз я мог навестить душу Али в астральной плоскости, это означало, что она жива. Что я спас её от верной смерти от рук моего отца. Я пожертвовал своим шансом быть с ней, чтобы убедиться, что она в безопасности, дома, со своим народом.

Чувство умиротворения окутало меня, и только тогда я позволил своей душе скользнуть обратно в тело.

***

— Принц Гэлин!

Ворчливый голос выдернул меня из сна. Я приоткрыл глаза. Охранник стоял надо мной и кривился.

— Чего тебе надо? — прокаркал я. Моя шея замёрзла и затекла. Мне реально надо перестать спать на полу, и тем более голышом, если сюда будут врываться охранники.

— Король запрашивает, чтобы вы присутствовали на завтраке.

Я потёр глаза.

— Я же вчера вечером с ним виделся.

— Он требует встречи с вами немедленно.

Я застонал, поднимаясь на ноги. Возвышаясь над охранником, я смотрел, как он съёживается передо мной. Он буквально дрожал.

— Съе*ись, пока я одеваюсь, — проворчал я.

Через две минуты, надев чистую рубашку и брюки, я шагал за охранником по одному из многочисленных лестничных пролётов Цитадели. Вообще-то я чувствовал себя относительно отдохнувшим, мои конечности переполнились силой. Пол, может, и жёсткий, но привычный.

Когда мы дошли до покоев короля, охранник толкнул золочёные двери, и я последовал за ним внутрь.

— Принц Гэлин, — сказал он, объявляя о моём приходе.

Сливочно-тёплый свет лился в окна. Король Горм, Ревна и Сун сидели за столом, заваленном едой. На тарелках красовались горки круассанов, масляных булочек, фруктовых желе и варёных яиц. Король намазывал круассан апельсиновым джемом, тогда как Ревна и Сун пили кофе из кружек.

Мой живот заурчал, и я не сразу сообразил, что такое голод. Голод в смысле желание настоящей пищи, а не крови — это ещё одна вещь, которая до сих пор дезориентировала меня.

Ревна окинула меня взглядом.

— Всё ещё спишь на полу?

— Мне подходит.

— Это кажется весьма мужественным, — произнесла она.

— Ревна! — Сун скривил губы. — Пожалуйста, скажи мне, что ты не флиртуешь с ним.

Что ж, хотя бы меня и моего брата объединяло это отвращение. Пожалуй, единственное, в чём мы соглашались.

Её глаза широко распахнулись.

— Конечно, нет!

Король взмахом руки указал на пустой стул, и его пальцы были липкими от джема. Я всё ещё видел это — страх в его глазах. Он пытался маскировать его, но эмоция была осязаемой.

— Садись, — сказал король. — Садись. Прекрати спорить. Ты обязан попробовать эти пресервы.

Я сел, но не взял никакой еды.

— Зачем я здесь?

— Зачем ты здесь? — король рассмеялся так, точно это утро вовсе не было первым за тысячу лет разом, когда он пригласил меня на завтрак. — Потому что ты мой сын, естественно. У нас семейный завтрак. Я бы и не подумал оставить тебя в стороне.

Всего лишь счастливая семья. Не будем заострять внимание на том, что он пытался убить мою пару и смеялся при мысли о том, что она умрёт с голода. Забудем, что я фантазировал о том, как отрубаю ему голову.

— Я спрашиваю, зачем я здесь? — прорычал я.

Я наблюдал, как светлые волоски на его руках встали дыбом, и он как будто отпрянул от меня. Ещё до того, как он ответил, я вздрогнул от того, что Шлем Ужаса загудел. В такой близости к нему ободок чрезвычайно остро реагировал на всё, что представляло хоть смутную угрозу. Злости в моём голосе хватило, чтобы активировать его.

— Мне надо, чтобы ты открыл это, — он бросил на стол сложенный кусок пергамента.

— Что это?

— Твой жребий.

Я не дотронулся до бумаги. Каков его план? Натравить Гэлина, Меча Богов, на его врагов?

— Для Жатвы, — сказал король. — Всем эльфам выдаётся жребий, чтобы мы выбрали тех, кто будет нас представлять. Мы заманили Ночных Эльфов именно туда, куда хотели. Твоя сестра вела переговоры об условиях, поскольку у неё талант в таких вещах. Клан-победитель возглавит эльфов. Когда мы одержим триумф, я стану королём всех эльфов, и с Ночными Эльфами будет покончено раз и навсегда.

Мурашки ужаса пробежали по моей спине при мысли об Али.

— Ночные Эльфы согласились на такой план? — поэтому её нет в моём видении? Потому что она умрёт?

— Они отчаянно хотят выбраться из своих пещер. Там мало еды. Пока они смотрели, как умирают их дети, их легко было убедить в том, что Жатва — в их лучших интересах, — Горм рассмеялся. — Думаю, они верят, что реально могут победить. Ты представляешь?

Я посмотрел на бумажку на столе, но по-прежнему не дотрагивался до неё.

— Зачем жребии?

— Это была их идея. Ночные Эльфы беспокоились, что мы пошлём своих лучших мужчин. Они потребовали, чтобы выбор для всех был случайным.

Ревна широко улыбнулась.

— Но чего они не знают, так это то, что все Верховные Эльфы обязаны служить в армии. Мы совершенно точно размажем их.

Я поднял свёрнутый пергамент. Я знал, что Горм сжульничал и хотел видеть меня там как своё секретное оружие. Но теперь я знал, что мне надо быть там. Мне надо защитить Али, если она была выбрана.

Встав, я разорвал скрепленный пергамент.

Неудивительно. Я бросил бумагу на тарелку Горма, затем развернулся и пошёл прочь.

— Что тебе выпало? — зазвенел голос Ревны.

— Уверен, ты уже знаешь, — рыкнул я через плечо.

Она рассмеялась.

— Гэлин, брат, само собой ты участвуешь в сражении. Ты правда думал, что тебя исключат? Ты наш лучший воин! — пока я уходил, Ревна крикнула мне вслед: — И разве не весело будет посмотреть, как подохнет твоя туннельная замухрышка?

Она ошибалась.

Я лично перережу всех Верховных Эльфов, но не позволю им тронуть Али.

Глава 7. Али

Когда жребии пересчитали, лишь пятерым из нас досталась метка. Начальник тюрьмы отослал остальных узников обратно в шахты, а пара охранников потащила Хульду в лазарет.

Затем они окончательно сняли с нас кандалы.

Вместе с начальником тюрьмы и двумя охранниками мы пошли по длинному извилистому туннелю. Никто не произносил ни слова; я слышала лишь шарканье наших ног по грубому камню.

Дойдя до выхода из шахты, мы остановились. Чуть более яркий свет сочился с той стороны. Свобода.

Когда я прошла через проём, моё дыхание перехватило от открывшегося вида. Мы находились на верхнем склоне валунов, окружавших главную пещеру. Под нами простирался гранит. Вдалеке из камня поднимались здания.

После жизни в туннелях не шире разведённых в стороны рук колоссальность главной пещеры ошеломляла. Сталактиты и сталагмиты были такими огромными, что бостонские небоскрёбы на их фоне казались карликами. Потолок был настолько высоким, что скрывался в мутном мраке. Далёкие огни города мерцали как тысячи звёзды.

Я справилась. Я свободна.

Даже несмотря на голод, в моей груди взревела эйфория, и я закричала:

— Вуууууууу!

Я послушала эхо своего голоса, и остальные пленники с меткой жребия присоединились ко мне.

— Вуууууу! Вууууууу! Вуууууууу! — мы выли как стая волков, и трепет свободы пересиливал любое чувство приличия.

— Тихо вы, — проворчал начальник тюрьмы, но мы проигнорировали его и орали во тьму, празднуя свой побег.

Может, мы направлялись в сражение, но это превосходило всё, на что мы могли надеяться. Возможность дышать воздухом, лишённым каменной пыли; возможность искупления; мечта о мести и триумфе. Мы впятером плясали и орали, пока начальник тюрьмы не приказал охранникам избить нас, если мы не заткнёмся.

Когда мы притихли, начальник тюрьмы показал на башню Тенистых Лордов вдалеке.

— Мы направляемся в Синдри, — сказал он, начиная спускаться по покатому тёмному холму в сторону города.

Мы последовали за ним. Шагая по склону, мы проходили мимо шлаковых отвалов и разрушенных конструкций шахт. Мои товарищи-узники держали рот на замке, пока мы не вышли на узкую дорогу.

Высокий эльф пошёл бок о бок со мной.

— Тебя за что приговорили? — спросил он тихо.

Он наверняка уже знал.

— Измена. А тебя?

Он подмигнул.

— Пробыл тут неделю, но прошли как будто годы. Воровство, контрабанда, то, другое, третье…

— Тихо, — сказал начальник тюрьмы прежде, чем эльф успел продолжить.

Я закатила глаза. У него не было оснований угрожать нам. Теперь мы были воинами, а не узниками.

— И что ты сделаешь? Убьёшь нас?

Начальник тюрьмы пригвоздил меня взглядом.

— Убью, если побежите.

Я посмотрела на других узников. Они были грязными и худыми.

— Мы не сбежим. Всё лучше, чем шахты.

Начальник поджал губы и несколько долгих секунд смотрел на нас, затем повернулся спиной и пошёл дальше.

— Это правда, что ты встречала его? — спросил у меня высокий эльф, сверкая глазами. Я не сразу сообразила, кого он имеет в виду.

— Гэлина? Да. К сожалению.

Тут нас перебил другой эльф:

— Так какие они, Верховные Эльфы?

Я не могла сказать, что они прекрасные и златовласые, возвышающиеся над нами. Вместо этого я ответила:

— Чопорные. Большинство из них говорит так, будто им флейту в жопу засунули.

Эльф коротко ахнул, и его брови взлетели вверх.

— Да ты прикалываешься.

— Король Горм требует вашей верности, — произнесла я, изо всех сил подражая Верховным Эльфам.

— Ты серьёзно? Они так говорят?

— Она права, — сказал высокий эльф. — Они похожи на неадекватных шишек.

Я широко улыбнулась и протянула ему руку.

— Я Али, между прочим.

— Бо, — ответил он. — Так как ты оказалась в шахтах?

Вздохнув, я принялась рассказывать, как я буквально побывала в Хельхейме и вернулась обратно. После стольких дней кидания камней в одиночестве приятно было поговорить. И когда я закончила рассказывать про спуск в Колодец Урд, мы добрались до речных равнин. Здесь мы проходили мимо грибных полей: кремини, портобелло, мацутакэ, вороночники. Но моё нутро сжалось от ужаса, когда я поняла, что с ними что-то всерьёз не так. Они источали какое-то зловоние, росли иссохшими и позеленевшими. Больными. Неудивительно, что Тенистые Лорды согласились на Жатву. Весь город умрёт, если мы не предпримем что-нибудь.

Пока мы шли через поля, мой разум вернулся к более счастливым временам. Обычно все Ночные Эльфы трудились на грибных фермах, даже если у них имелась другая работа. Грибы были нашим основным источником пропитания, и забота о них требовала коллективных усилий. Своё детство я провела на таких полях. Распространяла споры, проверяла подстилки с мицелием, собирала урожай грибов. Я помнила, как в детстве мы с моим братом Бартолем находили гриб-дождевик и пинали его как футбольный мяч, пока мастер участка не приказывал нам остановиться. Я гадала, что сейчас делает Бартоль. Интересно, он тоже голодает?

Всё здесь казалось зловещим, опустевшим. Обычно тут всегда присутствовали группы Ночных Эльфов, ухаживающих за грибами. Они убирали слизней, собирали споры, всячески поддерживали здоровье мицелия. А теперь здесь стало совершенно пусто.

И хуже того, дальше мы прошли через старое кладбище, где надгробья торчали под странными углами. Теперь там появилось много свежих, новых могил. Ряд за рядом, и многие были маленькими — детские могилы.

Мои глаза защипало от слёз. Это результат нашего заточения здесь, организованного Верховными Эльфами. Гэлином.

Через час мы дошли до первой деревни — небольшого скопления каменных домов. Пока мы приближались, в моей груди нарастало волнение. Это первый раз за много недель, когда я увижу своих сородичей. Но когда мы вошли по дороге в деревню, мы обнаружили, что она пустует. Заброшено. Мы не встретили никаких эльфов.

— Где все? — спросил Бо.

— Понятия не имею, — ответила я, пытаясь скрыть беспокойство в голосе.

***

Через час мы дошли до Мирка, самого крупного города в Тенистых Пещерах. Теперь голод с такой силой глодал мой желудок, что я чувствовала себя почти обезумевшей.

Казалось, будто вокруг царил мир смерти. Обычно Мирк был оживлённым мегаполисом с яркими витринами и кричащими продавцами. Фермеры везли тележки с грибами, ткачи тащили свёртки мерцающего паутинного шёлка, ювелиры в маленьких будках продавали драгоценные камни.

Вместо этого город почти опустел, в воздухе стояла едкая вонь. Те немногие эльфы, которых мы видели, двигались бегло и скрывались в тенях при нашем приближении.

— Начальник, — громко сказала я. — Где все?

Начальник тюрьмы замедлился.

— Я точно не знаю.

— Али?

Я подпрыгнула, когда кто-то выкрикнул моё имя. Затем тепло словно озарило меня изнутри.

Мой брат, одетый в шкуру пещерного медведя, бросился через улицу, улыбаясь как маньяк.

— Бартоль! — завопила я.

Бартоль схватил меня за плечи и восторженно затряс.

— Поверить не могу, что это ты! Я с ума сходил от беспокойства. Я собирался попытаться вызволить тебя из шахт.

— Это было бы глупо. Откуда ты узнал, что я буду здесь? Что происходит с городом? Где все? — я поверить не могла, что вижу брата, но была уверена, что улыбаюсь так же широко, как и он.

Бартоль слегка нервно оглянулся по сторонам.

— Все знают, что ты вытянула меченый жребий. Они говорят, что «ассасин-изменник» будет сражаться в Жатве… — он прочистил горло. — Так все теперь зовут тебя.

— О, я в курсе. Но я перестала переживать об их мнении. Потому что я планирую как можно скорее убить Гэлина, — добавила я. — Я буду Полярной Звездой, как и говорила мама.

Он схватил меня за руку.

— Ты не можешь убить его, Али. Он опасен.

— И я тоже, — я покачала головой и, чувствуя на себе взгляд начальника тюрьмы, быстро сменила тему. — Что происходит в городе? Почему никого не видно?

Улыбка Бартоля померкла, лицо посерьёзнело.

— Гниль грибов, а теперь ещё и эпидемия. Люди мрут как мухи.

Я почувствовала, как сердце ухнуло в пятки. Эпидемия убила моих родителей. В Тенистых Пещерах эпидемии были смертоносными, без проблем распространяясь по сырому воздуху. А если ещё и еды нет? Нам надо любой ценой вырваться из пещер.

Я покачала головой.

— Тебе не стоило выходить ко мне.

Глаза Бартоля заблестели от слёз.

— Али, я должен был. Ты моя единственная семья. Ты будешь сражаться в Жатве. Это может быть наша последняя встреча.

Я осознала, что не могу винить его, ведь совершенно точно сделала бы то же самое на его месте.

— Со мной всё будет хорошо, — сказала я, сжимая его массивное плечо. — Я годами тренировалась для таких сражений…

— Шагай дальше! — перебил начальник тюрьмы.

— Али, — поспешно произнёс Бартоль. — Жатва… пообещай, что будешь осторожна, ладно? Постарайся не лезть в самую гущу.

— Конечно, — «да ни за что». Я чувствовала, что начальник тюрьмы подходит к нам. — Слушай, мне пора…

Бартоль уже стиснул меня в очередном объятии. Я чувствовала запах шкуры пещерного медведя, но под ней он ощущался слишком худым.

Он отпустил меня, и начальник тюрьмы схватил меня сзади.

— Встань в строй, немедленно! — его голос прогремел как пистолетный выстрел.

Зарычав, я присоединилась к остальным узникам.

— Али, подожди! — выкрикнул Бартоль, побежав за мной. — Возьми это, — он сунул что-то в мои руки. — Тебе понравится, обещаю. Я безоговорочно верю в тебя.

Я догнала остальных узников и только тогда осмелилась разжать пальцы. Я широко улыбнулась, узнав пластик и спутанные белые проводки. Я держала антикварный MP3-плеер вроде того, что Гэлин дал мне в мире ванов. Моё сердце скрутило от воспоминания. Тогда всё ощущалось так, будто мы команда и работаем вместе. Может, получив душу обратно, он изменился.

Я вставила наушники в уши и нажала на воспроизведение. Самая великолепная музыка раздалась в моих ушах, и с губ слетел вздох. Мелодия была простой, но невероятно завораживающей, с детской чистотой, которая вызывала желание улыбнуться.

Покачивая головой, я подпевала песне. Тот, кто написал композицию про акулёнка Беби Шарк, был абсолютным гением.

Глава 8. Гэлин

Я в сотый раз прошёлся по своей комнате от двери к столу и обратно. Время было позднее. Я должен был спать, но вместо этого терзал свой мозг, пытаясь придумать решение. Я хотел уйти, отправиться к Али. Я должен убедиться, что она в порядке и сыта. Мысль о том, что она голодает, сводила меня с ума и вызывала желание сжечь всю Цитадель. Огненная ярость нарастала во мне.

Мне надо снова услышать её голос.

Дальше курс действий очевиден. Я найду её, и мы пустимся в бега. Я украду мотылька, чтобы мы улетели на дно Колодца Урд. Затем мы отправимся в другой мир. Куда-нибудь, где нас никогда не найдут.

Единственное, что меня сдерживало — это шлем. Он давил на мой лоб тяжёлым и металлическим ободом. Само его присутствие казалось удушающим.

И всё же на каждое заклинание имелось контрзаклинание. Должен существовать способ снять его.

Я подошёл к столу и пролистал свои гримуары. Я находил проклятия, которые полностью заморозят кровь эльфа, кучу заклинаний для хорошего урожая… но если не считать заклинания освобождения, которое я уже опробовал, ничто не казалось пригодным для снятия шлема с моей головы.

Я издал тихий рык раздражения.

Я потянулся к самому шлему. Я мог бы пересилить боль и содрать его с головы, не сомневаюсь. Но как только мои руки приближались ко лбу, металл начинал вибрировать. В голове зарождался жар. Ещё немного, и я буду биться в конвульсиях на полу.

И всё же это дало мне идею.

Одну вещь я ещё не пробовал. Если немного изловчиться, может сработать.

Я махнул на руны на дверном проёме, магически запирая дверь. Затем я снял рубашку и начертил Кано. Руна засияла на моей груди, и на кончиках моих пальцев тут же вспыхнуло пламя. Я вытянул руки перед собой, и огонь затрепетал на ладонях, на запястьях. Жар согрел лицо.

Я сниму этот чёртов ободок по-плохому.

Я поднял руки к голове, и шлем начал гудеть, вибрируя злобной магией. Я заскрежетал зубами. Боль будет чрезвычайно сильной, но надо попытаться. Как только я расплавлю металл, его сила погаснет, и я буду свободен. Затем я спасу Али и стану королём, которым мне суждено быть.

Я подвинул пылающие пальцы ближе к шлему.

Разряд магии шарахнул по мне без предупреждения, словно гигантская рука стиснула череп. Моё тело завибрировало от боли, все мышцы напряглись.

В воздухе запахло озоном; на языке я ощущал вкус бензина. Но хуже всего был голос, колоколом звеневший в моей голове — голос Горма, повторявший слова клятвы, которую я ему дал.

«Я вверяю мою жизнь, мои амбиции…»

Клятвы можно давать, но их также можно нарушать. Это преступление против богов, но теперь они мертвы. И жизнь Али для меня важнее клятвы.

Я стал раз за разом напевать Кано. Магия хлынула из меня, руки полыхали как солнце. Фокус сводился к тому, чтобы расплавить шлем, не дотрагиваясь до него.

Второй разряд магии ударил меня между глаз, прямо в центр лобной доли. Моя комната исчезла во вспышке испепеляющей агонии. Волны боли заставили мои мышцы сокращаться.

Надо мной стояли подрагивающие фигуры, мерцающие как пустынные миражи. Горм и Ревна. Моя сестра тянулась ко мне, пытаясь погладить мою грудь.

«Ты навеки связан со мной», — прошептала она.

Я прижал ладони к короне.

«Я освобожусь».

Боль окутала меня, вибрациями прокатываясь по конечностям, заставляя мышцы сокращаться, пока всё моё тело горело. Я не сомневался, что плаваю под поверхностью солнца. Агония раздирала моё сознание на куски, пока единственной связной мыслью в голове не осталась Али.

Затем боль утихла, и я открыл глаза.

Я лежал на каменном полу своей комнаты. Руна на моей груди сделалась чёрной и дымилась. Я втянул несколько глубоких хриплых вдохов. Постепенно картинка перед глазами прояснилась.

Я поднял одну руку. От кончиков пальцев поднимался дым.

Сработало? Пошатываясь, я встал на ноги и подошёл к зеркалу.

Мои ключицы обгорели, волосы опалились, но на голове… сияющий, металлический, абсолютно невредимый… оставался Шлем Ужаса.

Вот только… теперь он ощущался чуточку слабее. Я не снял его, и он всё ещё контролировал меня. Но я был уверен, что повредил его силу.

И каждый колдун знал, что у любого заклинания есть слабость. Фатальный изъян.

Сейчас я как никогда был уверен, что найду способ избавить себя от шлема. Это моя судьба.

***

Бум. Бум. Бум.

Кто-то стучал в мою дверь. В такой час это непременно окажется охранник с требованием от моего отца. Затем в голову пришла другая мысль — мог ли шлем предупредить отца, что я сумел его повредить?

Я натянул рубашку, прикрыв дымящуюся руну на груди, и пошёл к двери. Когда я приоткрыл её, миниатюрная фигура в плаще проскользнула мимо меня в мою комнату.

— Ты не можешь заходить сюда… — начал я. Затем фигура развернулась, и я ахнул.

Это невозможно. И всё же это случилось. Этот изящный подбородок, мягкие губы, серебристые волосы, выглядывавшие из-под капюшона, ярко-серебристые глаза. Моё сердце ударилось о рёбра.

Али пришла ко мне.

— Как ты…

— Ш-ш-ш-ш-ш, — она поднесла палец к губам, затем бросилась ко мне.

Я обхватил руками её миниатюрное тело, положив одну руку на её поясницу, а другой ладонью прижав её голову к моей груди. Мне казалось, будто моё сердце может взорваться от облегчения. Она была мягкой, тёплой, пахла жасмином и тёмным шоколадом. Она выглядела вполне здоровой, не такой изголодавшейся, как я боялся.

Я заговорил с ней тихим голосом, спеша объяснить:

— Я не мог прийти к тебе. Шлем не давал мне покинуть Цитадель. Я работал над тем, чтобы снять его, но магия оказалась сильнее, чем я ожидал.

Её серебристые глаза сверкнули, и она дотронулась до моей щеки. Когда она распахнула плащ, я увидел, что она одета в полупрозрачное серебристое платье, подчёркивавшее каждый изгиб её тела — изящная талия, идеальные груди. Я скользнул взглядом по её фигуре, и кровь зашумела в ушах.

Вспыхнуло желание. И всё же… каким-то образом вмешалась рациональная мысль.

— Как ты сюда попала? Цитадель кишит охранниками. Здесь для тебя небезопасно…

— Я обученный ассасин, — сказала она с улыбкой.

— Это недостаточное объяснение.

— Лорды послали меня к тебе. Они знают, что ты хочешь нам помочь, — она мягко оттолкнула меня от себя, но оставила плащ распахнутым, практически лишив меня дара речи. — Скажи мне, в чём слабость Горма. Что мы можем использовать против него?

Мне пришлось отвести от неё взгляд просто для того, чтобы сосредоточиться. Я посмотрел в окно, собираясь с мыслями.

— Тебя выбрали для Жатвы? — спросил я, украдкой покосившись на неё.

Она пожала плечами, и серебристые волосы упали на её глаза.

— Гэлин, пожалуйста, у меня мало времени.

— Но Али, ты достаточно ешь? Я слышал про гниль.

— Какова его слабость?

Я смутно гадал, зачем она пришла в прозрачном платье, если хотела получить ответы, ведь это так отвлекало. Я мог думать только о том, чтобы задрать подол до талии и заставить её обхватить меня ногами. Последствия магии, шарахнувшей по мозгу, похоже, оглушили меня, но красота Али точно не упрощала мыслительный процесс.

С огромным усилием я ответил:

— Горм верит, что король должен править посредством страха и жестокости. Он всегда выбирает самый ужасный и жестокий подход к любой проблеме.

— И ты можешь использовать это против него?

— Просто помести его в ситуацию, где его желание крови будет противоречить необходимости сдерживаться. Он каждый раз будет перегибать палку.

— Ах, — выдохнула Али. — А что насчёт твоей сестры, Ревны? Разве она теперь не наставляет его?

— Наставляет, но в ней желание крови ещё более сильно, чем в моём отце. Это у него есть сдержанность, не у неё.

— Почему Горм так ненавидит Ночных Эльфов? — настаивала она.

Я нахмурился, обдумывая те тысячу с лишним лет, что я знал своего отца.

— Он всегда говорил о том, как ненавидит Ночных Эльфов. Даже до Рагнарёка, когда я был ещё мальчиком, он постоянно твердил о том, что надо их убить. Думаю, он винил их в любых проблемах, возникавших в Эльфхейме. Они всегда были козлами отпущения.

Я повернулся, снова посмотрев на неё, и моё сердце бешено стучало. Я больше не хотел говорить.

Я шагнул ближе к ней. Она попятилась к стене, глядя на меня снизу вверх, и я прижал ладони к камню за её головой. Когда я наклонился, мои глаза не отрывались от её губ.

Али подняла руку, не давая поцеловать её.

Я слегка отвернул лицо.

— Али, как ты сюда попала? И скажи мне, участвуешь ли ты в Жатве.

— Участвую.

Во мне вспыхнуло желание защитить. Мне придётся убивать свой народ, чтобы уберечь её.

— Али, большинство сражающихся в Жатве погибает.

— Со мной всё будет нормально.

— Когда я увижу тебя на поле боя, — лихорадочно продолжал я, — мы должны притвориться, будто сражаемся, иначе нас убьют наши же люди. Но я использую битву как шанс поговорить с тобой, подобраться ближе.

Она слегка пожала плечами.

— Возможно, мы будем заняты убийствами других.

Я ощущал расстояние между нами, и от этого моя грудь ныла пустотой мира без богов.

— Что случилось после нашей последней встречи?

— После того, как ты послал меня обратно в Тенистые Пещеры, я отправилась прямиком к Тенистым Лордам. Я рассказала им всё, что случилось. Как мы путешествовали в Колодец Урд. Как ты убил Императора ванов…

Непонимание заворочалось в моей груди.

— Как я его убил? Я помог, но финальный удар нанесла ты.

Али толкнула меня с неожиданной мощью — так сильно, что могла бы сломать ребро.

— Что ты сказал? — выражение её лица внезапно сделалось разъярённым. — Про императора?

— Что ты заколола его насмерть.

— Нет, — Али сделала шаг назад, и её лицо превратилось в маску ужаса. — Должно быть, я забыла.

Теперь она стояла в центре моей комнаты, слегка покачиваясь. Я начинал задаваться вопросом, не сошла ли она с ума с тех пор, как я видел её в последний раз. Мой разум кипел, мысли лихорадочно метались.

— Что происходит? — потребовал я. — Что с тобой случилось?

Она внезапно выпрямилась.

— Мне надо уходить. Я нужна моему народу.

— Как, во имя богов, ты отсюда выберешься? Тебе надо остаться со мной, Али, — я встал перед дверью. Если охранники поймают её, она умрёт мучительной смертью.

— Уйди с дороги, Гэлин, — её глаза полыхали энергией, безумием.

— Ты выжила из ума?

Али резко развернулась, двигаясь быстро как ветер, и побежала к окну. Перемахнув через мой стол, она пробила собой стекло и выскочила в ночь… на высоте двадцати этажей над землёй.

Мне показалось, будто мир подо мной накренился; паника завладела мыслями.

— Али! — крикнул я, запрыгнув на стол и высунувшись в разбитое окно. Ужас стискивал моё сердце, пока я смотрел вниз. Я ожидал увидеть, что она висит на стене Цитадели или, хуже того, разбилась о снег двадцатью этажами ниже.

Но увиденное оказалось ещё хуже. Мерцали снежинки, мигали огни Бостона, но Ночной Эльфийки нигде не было видно.

Али просто исчезла. Я гадал, была ли она здесь на самом деле, или моя душа так тосковала по ней, что я попросту вообразил её.

Возможно, это я выжил из ума.

Глава 9. Али

Пока я на повторе слушала песню про акулёнка Беби Шарк, начальник тюрьмы вёл нас прямиком к Синдри, возвышающейся колонне камня, где жили Тенистые Лорды. У входа стоял охранник — тот же, с которым я говорила при прошлом визите.

— Жатва? — спросил он у начальника тюрьмы.

Начальник сердито посмотрел на него.

— Да, я веду узников шахты Аудр на Жатву. Каждый из них вытянул меченый жребий.

Вместо того чтобы жестом показать нам проходить, охранник опустил алебарду и перегородил вход.

— Войти могут только меченые. У тебя нет жребия. Ты останешься здесь.

— Эти эльфы — опасные преступники…

— Приказ Лордов. Отпусти их, и я провожу их внутрь. Ты можешь вернуться в шахты.

Начальник едва слышно заворчал себе под нос, но всё равно отошёл.

Охранник показал нам вперёд.

— Сюда.

Мы быстро пошли за ним по извилистому входному туннелю. Когда мы добрались до главного зала, Бо и остальные узники остановились как громом поражённые. Думаю, ни один из них прежде не бывал в зале Тенистых Лордов.

Как и во время моего последнего визита, три Лорда сидели на своих каменных тронах. В отличие от прошлого раза, когда я встречалась с ними наедине, зал был заполнен эльфами. Молодые и старые мужчины и женщины толпились, выглядя скорбными и истощёнными.

Когда мы прошли дальше в зал, Тира подняла руку.

— Мои воины! Последние из меченых прибыли. Мы все собрались.

Эльфы притихли, повернувшись лицом к Тенистым Лордам.

— Я буду краткой, — продолжала Тира. — Каждый из вас получил меченый жребий. Три сотни эльфов были выбраны, чтобы представлять наш народ. Вместе вы воплощаете последнюю надежду Доккальфаров. Великая эпидемия распространилась по нашей земле. Наш народ гибнет. Нам надо раз и навсегда сбежать из уз Тенистых Пещер.

Её глаза сверкнули, в зале воцарилось тяжёлое молчание.

— Позвольте кратко описать, что случится дальше. Сегодня ночью мы пойдём по туннелям, которые ведут к стене Гэлина. Утром Верховные Эльфы позволят нам пройти в Мидгард. Мы отправимся в Бостон, где сразимся на закате. Первое состязание будет массовой потасовкой. Триста наших воинов против трёхсот их воинов. Это лишь небольшая часть нашего населения, плата за прекращение эпидемии, и я верю, что это наша последняя надежда. Во время первого испытания кровь будет литься, пока половина эльфов не погибнет. Затем мы отдохнём перед следующим состязанием, и так будет продолжаться, пока не останется лишь тридцать эльфов. Это жертва, да, но без неё нам грозит полное уничтожение. Большинство из вас не переживёт следующую неделю. Но не бойтесь за свои души. Смерть в сражении — это славный способ умереть. В момент, когда вы сделаете последний вздох, валькирии подхватят вас, и вы будете жить в вечной славе в Фолькванге или Вальгалле.

Сотня вопросов бушевала в моей голове, но я не могла озвучить их сейчас. Мои мышцы напряглись, страх смешивался с предвкушением. Это мой шанс убить моего древнейшего врага, и наш шанс освободить Ночных Эльфов. Но всё могло закончиться катастрофой.

Тира продолжала:

— Мы ищем среди вас советников. Любого, кто бывал в Мидгарде и может располагать сведениями об оружии и тактиках. Пока мы будем идти, я соберу всю доступную информацию.

Толпа эльфов вокруг меня начала переговариваться.

Тира кивнула.

— Мы отправляемся немедленно. Путь к стене долог и труден…

— Подождите! — внезапно выкрикнул Бо.

Тира сердито посмотрела в его сторону.

— Кто смеет меня перебивать?

— Я просто подумал… Ваша Светлость, — Бо слегка склонил голову. — Думаю, вам стоит поговорить с Али. Мидгард за годы изменился, и я полагаю, она знает Верховных Эльфов лучше всех остальных.

Тира поджала губы.

— Кто угодно, но не изменница.

— Она бывала в Цитадели, встречала Короля Горма… даже путешествовала в миры за пределами нашего.

— Она совершила государственную измену, — холодно сказала Тира. — Она спуталась с врагом. Она помогла воскресить Гэлина. Она — причина, по которой мы оказались в таком затруднительном положении.

Но Бо прав. Я могла им помочь… мне лишь надо убедить их позволить мне это сделать.

Я шагнула вперёд.

— Вы сослали меня без суда. Вы не выслушали мою историю. Но если вы хотите поговорить с тем, кто понимает Верховных Эльфов и Мидгард, я — ваша лучшая кандидатура.

Тира взглянула на других Тенистых Лордов. Линхейд едва заметно склонила голову.

Тира испустила протяжный страдальческий вздох и сердито посмотрела на меня.

— Поговорим потом.

***

Мы шли уже несколько часов, двигаясь под узким туннелям, которые вели на поверхность. Только добравшись до непроницаемого магического барьера — стены Гэлина — мы остановились, чтобы разбить лагерь.

Я сидела на корточках рядом с Тирой и Илвисом, на выступе в считанных метрах от стены. Пока она мрачно мерцала над нами, я грела руки у небольшого костра из тлеющего угля. В железном котелке над ним булькал суп. Всюду вокруг нас избранные прислонялись к стенам, отдыхая и кушая. Отсветы факелов плясали в туннеле.

— Проголодалась? — тихо спросила у меня Тира.

Я кивнула, и она зачерпнула кипящий суп в глиняную кружку, затем молча передала мне. Я глубоко вдохнула. Птичье гнездо с кусками жареного крыла летучей мыши. Мой любимый суп. Я сделала большой глоток, затем прислонилась к стене пещеры и позволила кружке согревать мои ладони.

Странно было находиться так близко к Тире и Илвису. Илвис был тихим, прятал лицо с глубокими морщинами под капюшоном плаща. Тира, напротив, сидела с опущенным капюшоном и изучала меня пронизывающими серыми глазами.

На её троне она казалась далёкой и отстранённой, но теперь, проведя с ней день, я узнала, что она не такая. Она определённо была тихой, но вместе с тем проницательной — живой ум в иссохшем теле.

— Я не знала, что он Гэлин, — сказала я. — Я знала лишь то, что он лич. Вы послали меня на миссию в Мидгард, и меня схватили. Лич меня освободил. Он ни капельки не походил на Гэлина, и я знала, что он не Верховный Эльф. Я путешествовала с ним, потому что думала, что мы вернём кольцо, которое вы хотели получить. Клянусь, я понятия не имела, кто он. Я всегда планировала уничтожить стену и всё ещё планирую. Это моя мечта с детства. И поскольку Гэлин послал вам то письмо, из-за которого меня швырнули в тюрьму… как думаете, кто больше всех хочет убить этого мудачного Верховного Эльфа?

— Мммм, — Тира изучала меня. — Возможно.

— Вот увидите. Я его убью, — пообещала я. — Когда мы войдём в Мидгард?

— Мы пересечём барьер утром, — ответила она. — Стена Гэлина будет временно снята.

— А что потом?

— Первое состязание Жатвы пройдёт в парке Бостон-Коммон, на углу Бикон и Чарльз-стрит. Мы сразимся на закате.

— Пока не останется триста эльфов?

— Да.

Я потёрла лоб.

— Я понимаю, что это наша единственная надежда, но это плохая сделка.

Тира сощурилась.

— На нашей стороне Урд.

Я мысленно застонала. Урд начинал казаться мне кучей дерьма.

— Верховные Эльфы тоже так думают, потому что все так говорят. Этого будет недостаточно, когда их вооружение значительно превосходит наше. Нам надо действовать стратегически.

— И как же это? — Тира подалась вперёд, напряжённо изучая меня.

— Наш народ вооружён ржавыми мечами и сломанными щитами. Верховные Эльфы будут в полной броне и вооружатся шестифутовыми¹ широкими мечами. Как только Жатва начнётся, они ринутся в атаку и перережут половину наших эльфов прежде, чем мы успеем хоть дотронуться до одного из них. Мы все погибнем, если не придумаем гениальный план, — я вздохнула, и мой разум лихорадочно работал, пока я пыталась придумать решение. — Если бы я была за главную, я бы приготовила ловушку. Если Урд на нашей стороне, это не означает, что мы не можем перехватить инициативу завтра.

Тира переглянулась с Илвисом.

— Можешь выразиться конкретнее?

— Что, если мы раздразним Горма, чтобы он напал на нас? Верховные Эльфы бросятся на наши позиции, а мы пойдём в контратаку. Мы можем использовать вергр-кристаллы, чтобы окружить их с боков.

Тира покачала головой.

— Мы не можем использовать кристаллы. Жатва строго запрещает применение магии. Даже начертание простой руны служит основанием для дисквалификации.

Я пожала плечами.

— Ну пусть нескольких из нас дисквалифицируют. Это тактическое решение.

— Правила утверждают, что за каждого дисквалифицированного эльфа ещё двое с его стороны должны умереть. Я не стану так жертвовать жизнями наших людей.

«Чёрт».

— Ладно. Забудьте, — я закрыла глаза, перебирая варианты. — Что, если мы вооружимся копьями?

Она хмуро посмотрела на меня так, будто я была абсолютной идиоткой.

— У нас нет копий. В Тенистых Пещерах не растут деревья.

Мой разум лихорадочно работал.

— А нам разрешается использовать магию при подготовке?

Тира вытащила из сумки кипу бумаг. Она лизнула кончик указательного пальца, затем принялась листать их, бормоча себе под нос.

— Что это?

— Это контракт, который я подписала с Верховными Эльфами. Он содержит правила Жатвы, — она тихонько бормотала, пока читала. Затем посмотрела на меня. — Здесь не прописано, что мы не можем использовать магию при подготовке.

— Вы взяли вергр-кристаллы?

Тира кивнула.

— Да, но у нас есть всего пять штук.

— Могу я позаимствовать их и четырёх эльфов? — я показала на мерцающую чёрную магию, из которой состояла стена Гэлина. — Что, если я сегодня ночью проведу небольшую команду через барьер? В парке полно мёртвых деревьев, из которых мы можем сделать копья. Мы спрячем их в снегу на поле битвы. Затем, когда Верховные Эльфы бросятся в атаку, мы схватим их, и Верховные Эльфы напорются на них. Я знаю местность. Я буквально недавно была там, в отличие от остальных. Я могу сделать это быстрее всех.

Глаза Тиры сверкнули в темноте пещеры.

— Это может сработать. Однако я прикажу всем вокруг убить тебя, если ты совершишь попытку бежать или снова предашь нас.

— Да ни за что.

— И позволь уточнить, — сказала Тира, — когда ты закончишь, ты вернёшься и скажешь мне, где именно спрятаны копья? Или решишь мучительно расстаться с жизнью?

— Я пошлю обратно эльфа, чтобы сообщить вам, где искать копья.

— А сама ты не придёшь?

Я прикусила губу.

— В правилах говорится что-то о том, когда мы можем прибыть на поле битвы?

— Нет.

— Что, если я и три других члена моей команды спрячемся в снегу? Как только битва начнётся, мы можем атаковать сзади.

— Всего четыре эльфа нападут сзади?

Я подалась вперёд, переходя на шёпот:

— Это попытка убийства, нацеленная на Гэлина. Он самая серьёзная угроза среди них. Его отец не убил его, а запер на тысячу лет как оружие, ожидающее своей очереди. Он Меч Богов. Настоящая угроза здесь — принц. Если мы подкрадёмся сзади, когда он не ожидает нас увидеть, это будет лучшей возможностью.

Тира продолжала попивать суп, обдумывая мои слова. Наконец, она ответила:

— Я выберу твою команду, чтобы не сомневаться, что они за тобой присмотрят. Они доложат мне о любом обмане.

— Согласна.

— И ещё одно, — Тира запустила руку в сумку. — Кажется, это твоё.

Когда она достала руку, я ахнула, и мои губы изогнулись в улыбке. В её ладони сверкнул клинок. Чёрный как темнейшая пещера, достаточно острый, чтобы перерезать горло эльфа до кости.

Это мой клинок. Мой дражайший друг. Скалей.

Тира сердито посмотрела на меня.

— А теперь вытяни руки, чтобы я вновь вырезала связующие руны.

Глава 10. Гэлин

Я стоял на небольшом холме, с которого открывался вид на Бостон Коммон, древний парк в центре города. В своём самом раннем воплощении Коммон был местом захоронения индейского племени Вампаноаг. В эпоху пуританства он был коровьим пастбищем и местом, где ведьм вешали на дереве. Позднее британцы использовали его как лагерь для своих солдат в период войны за независимость. Лишь в начале XIX века город сделал это место парком.

Теперь же, впервые за свою долгую историю, он станет полем сражения.

Я всё ещё гадал, увижу ли здесь Али, или её визит был плодом моего воображения.

Рядом со мной Ревна нервно переступила с ноги на ногу.

— Где они?

— Они скоро будут здесь, — мой голос прозвучал тихо. Я подавлял желание побежать через Коммон и поискать Али. Мне надо сохранять терпение и верить, что с ней всё будет хорошо.

Я глянул на небо, которое теперь окрасилось лёгким персиковым оттенком. Если Ночные Эльфы не явятся до заката, их полностью снимут с участия в Жатве. И если такое случится, то Горм, несомненно, использует это как повод уничтожить их раз и навсегда.

Позади нас солнце опускалось всё ниже, и тени омрачили переулки между городскими домами на Бикон-стрит. Я размял плечи, пытаясь облегчить напряжение в мышцах. Если бы это происходило тысячу лет назад, моё тело наэлектризовалось бы от ярости сражения. Я бы уже предвкушал, как смочу свой меч вражеской кровью и посвящу каждую смерть Фрейру. Будучи личом, я совершенно забыл богов на тысячу лет. А теперь их утрата с рёвом накатила на меня.

Но Фрейр мёртв; всё это уже не имело значения, и моя пара где-то там, в опасности. Восторг битвы умер вместе с богами, и я хотел лишь снова обнять Али.

Если мы выиграем Жатву, мой отец уничтожит Ночных Эльфов. Но если мы проиграем, я буду первым, кого Ночные Эльфы попытаются убить, когда придут к власти. Они не одержат надо мной верх, но мне придётся стать изгнанником.

Вопрос лишь в том, присоединится ли ко мне Али.

Я стиснул зубы, стараясь не думать о ней. Она навестила меня, затем ушла, буквально выбросившись из окна. В глубине души я гадал, не замешана ли тут какая-то странная магия, но она казалась такой же материальной, как пол под моими ногами.

— Вон, — Ревна показала куда-то вдаль. — Ты их видишь?

Я прищурился, не в первый раз мечтая, чтобы у меня имелась капелька ночного зрения Али, чтобы видеть в темноте. Вдалеке я мог различить лишь тени… но потом подметил фигуры, тихо передвигавшиеся между зданиями из красного кирпича. Когда они вышли на свет, я узнал серебристые волосы Доккальфаров. Определённо Ночные Эльфы. Моё сердце забилось чаще.

— Они здесь, — сказал я.

Ночные Эльфы постепенно заполнили Коммон. Моё нутро сжалось. Хоть их здесь было триста штук, ровно столько же, сколько и нас, они казались уступающими по численности.

Они выглядели маленькими, слабыми. Их легко сломать. Они истощены, их руки сделались жилистыми. Вооружились они разномастной коллекцией мечей и щитов. Я сам был одет в полный комплект брони, но на них не видел даже ни единого звена кольчуги. Они были абсолютно не подготовлены к грядущему сражению. Очевидно, что они согласились на такое из чистого отчаяния. Они пришли сражаться за выживание, пожертвовав тремя сотнями в попытке спасти остальных.

Моё сердце сжалось, когда они сформировали вокруг нас неровный строй. Страх курсировал по моим венам, такой же холодный, как снег под моими ногами. Если мы были британскими солдатами, то Ночные Эльфы — это ополченцы. И я с душераздирающей уверенностью знал, что, как и британским солдатам при первом сражении за Лексингтон, нам предстоит кровавая битва.

Я просканировал лица Ночных Эльфов. Я нигде не видел Али, но она предположительно была среди них. Как только найду её, я сделаю всё возможное, чтобы защитить её. Мне надо сохранить ей жизнь.

Даже если я не встретил её в своём видении будущего, Урд связал наши души, и я чувствовал это как никогда сильно.

И вновь я осмотрел ряды Ночных Эльфов. Беспокойство зазмеилось по моему позвоночнику. Она сказала, что получила метку. Где же она?

Когда из наших рядов донёсся крик, мои мышцы напряглись. Король Горм зашагал к началу нашего строя. Одетый в золотую броню с плащом цвета слоновой кости на плечах, он выглядел воплощением армейского командира. Я гадал, сколько эльфов понимали, как он на самом деле нервничает и боится.

— Добро пожаловать в Мидгард, — голос короля прогремел над заснеженным полем. Когда он помедлил, позволяя своим словам разнестись над застывшей землёй, из рядов Ночных Эльфов шагнула вперёд фигура.

Одетая в серое и держащая лишь маленький кинжал, эта Ночная Эльфийка была сутулой и морщинистой. Я узнал в ней Тиру, старейшую из Тенистых Лордов.

— Спасибо, что созвали Жатву, Король Горм, — заговорила Тира ясным голосом. — Мы с нетерпением ждём возможности сразиться в этой потасовке. Пусть кровь, которая прольётся сегодня, дарует славу всем нашим на…

— Солнце почти село, — перебил Горм. — Все знают правила? Никаких стрел. Никаких волшебных палочек. Я поставил охранников на крыше старой карусели, чтобы они наблюдали за действом, — он помедлил, давая переварить эту информацию, затем продолжил. — С каждой стороны есть триста участников. Никто не покидает поле битвы, пока половина не падёт. Это приемлемо?

Я увидел, как Тира кивает, сердито глядя на него с расстояния сотни метров.

— Хорошо, — крикнул он, заглушая ветер, затем повернулся, показав на старую карусель и Верховных Эльфов, разместившихся на замёрзшей крыше. — Они не только вооружены оглушающими заклинаниями; я также поручил этим эльфам считать падших. Когда падёт трёхсотый эльф, они остановят сражение. Сторона с меньшим количеством смертей выигрывает испытание.

Горм начал идти к задней части строя, когда Тира заговорила вновь. Её голос рассёк морозный воздух как горячий нож.

— Король Горм, у меня один вопрос.

Король Горм развернулся на пятках.

— Что такое?

— При всем уважении, сэр, кто отрезал вам яйца?

Над полем воцарилась тишина, а лицо короля Горма сделалось насыщенно красным.

— Что за наглость?! — проревел он.

— Почему вы уходите за спины своих солдат? — Тира показала на Горма кинжалом. — Лишь трус отказывается вести своих людей в сражение.

Я изо всех сил постарался подавить улыбку. Тира раздразнивала Горма, пытаясь спровоцировать его нрав. Я гадал, не исходило ли это понимание его характера от Али.

Глаза Горма полыхнули злостью, и его обычно мелодичный голос трещал от ярости.

— Ты сдохнешь за эти слова, дикая ведьма.

Он вытащил меч и навёл его на строй Ночных Эльфов.

— Убить их! — прогремел его голос. — И принесите мне голову этой суки.

Глава 11. Али

Бо, другие Ночные Эльфы и я спрятались в снегу вдоль края замёрзшей рощи кленовых деревьев. Справа от нас находилась карусель. Перед нами находился строй Верховных Эльфов, стоявший лицом к Ночным Эльфам. В воздухе кружил снег, искривший в последних лучах солнца. Слева от нас поднимался пологий склон холма, уходивший к Цитадели. Я просмотрела их строй, должно быть, уже в тысячный раз.

На моих запястьях имелись нарукавники, грудь защищалась кожаной кирасой. Легкая броня даст мне преимущество скорости и подвижности.

Но где Гэлин? Если он был среди Верховных Эльфов, я не могла его узнать. Они все выглядели идентично в своей броне, сверкавшей в золотистом свете солнца.

Меня глодал страх. Что, если он не пришёл? Что, если он слишком могущественен, чтобы рисковать им? Я так не думала… он же их самый великий воин. Но, возможно, последние шестнадцать часов я зря дрожала в холодном снегу.

Я пришла сюда убить его. Это, без сомнения, мой лучший шанс. Неужели мой план провалился?

Будучи в шахтах, я сто раз представляла себе этот момент. Он был огромным, под два метра ростом, сложен как воин… но на моей стороне фактор неожиданности. Любые преимущества силы, имевшиеся у Гэлина, я могла легко парировать скоростью и проворством.

Победа не была гарантированной. Но у меня имелся шанс, и это всё, что мне нужно, чтобы искупить грехи.

Вдалеке король Горм заорал на Тиру, что-то про «голову суки». Он так разозлился, что я даже отсюда видела, как трясётся его белый плащ. Его слова разнеслись эхом, затем стихли. Воздух замер. На долю секунды на поле битвы воцарилась тишина. Единственным движением были снежинки, искрившие в длинных лучах садящегося солнца и окрасившиеся розовым.

Затем Верховные Эльфы ринулись в атаку с протяжным боевым кличем.

Художник мог бы назвать это время суток золотым часом, когда свет сиял как мёд. Он отражался от брони Верховных Эльфов, от стальных лезвий их оружия, от взмётывающегося снега под их ногами.

— Ждём, — едва слышно прошептала я Бо и другим Ночным Эльфам, спрятавшимся рядом. — Ждём.

Верховные Эльфы бежали, оказываясь всё ближе и ближе к Ночным. Все взгляды были прикованы к Тире. Она стояла неподвижно как статуя, подняв руку вверх, и в её иссохшем кулаке блестел крохотный кинжал.

План был прост. Когда Тира опустит кинжал, Ночные Эльфы поднимут копья. Мы с Бо всю ночь прятали их в снегу, и они были готовы убить Верховных Эльфов. Если мы выберем подходящий момент, Горм и Верховные Эльфы не сумеют остановиться вовремя. Инерция вынудит их буквально насадиться на копья.

Верховные Эльфы теперь пересекли половину поля. Белые миазмы снега клубились вокруг них. Ещё несколько секунд, и ловушка захлопнется.

— Ждём, — прошептала я.

Затем с резким треском, подобным раскату грома, на краю парка Коммон появился чернильный круг.

Верховные Эльфы замедлились. Я видела смятение, распространявшееся по их рядам, пока круг расширялся, становясь крупнее. Даже из своего удалённого укрытия я понимала, что это такое. Портал.

«Какого Хельхейма происходит? Что бы там ни было, это совершенно похерило мою концентрацию. И это не к лучшему».

Оттуда вырвался силуэт. У него были чёрные волосы, серебряные браслеты на руках, он размахивал флагом над головой и кричал. Позади него появилось ещё больше фигур. У всех у них были чёрные как вороное крыло волосы и зелёные как изумруды глаза.

Ваны. Какого хера они тут делают?

Верховные Эльфы замедлили своё нападение, затем остановились. Даже Тира повернулась, чтобы посмотреть. Все взгляды были прикованы к новоприбывшим, вероятно, гадая, что происходит.

По зимнему воздуху разнёсся новый голос:

— Мы требуем участия в Жатве! — прокричал один из ванов. На нём были прекрасные одежды, а на плече сидел ястреб. Если бы мне пришлось предположить, я бы сказала, что это их новый лидер, ведь Император мёртв.

Несколько долгих секунд никто ничего не говорил.

— Вы кто такие, раздери вас Хельхейм? — наконец, проревел Горм, нарушив тишину.

— Мы сыны Фрейи, эльфы золотистых равнин и пурпурных гор. Вы можете знать нас как ванов.

— Вас не приглашали…

— Вы нарушите законы Эльфхейма? — перебил лидер ванов. — Разве не правда, что любой клан, находящийся в разгаре конфликта, может принять участие и выбрать три сотни воинов? У нас есть нерешённые разногласия с Ночными и Верховными Эльфами ещё с Рагнарёка. Мы требуем возможности проявить себя и сразиться в Жатве.

Горм уставился на них. Даже Тира выглядела сбитой с толку. Зачем им участвовать? В этом нет никакого смысла.

— Мы лишь желаем добавить нашу кровь к полю битвы, — сказал лидер ванов. — Чтобы у нас имелась возможность завоевать господство над нашими врагами.

— Нет… — начал Горм, но лидер ванов проигнорировал его и повернулся к Тире.

— Ночные Эльфы, вы признаёте наше право сразиться в этой потасовке?

— Формально да, — медленно произнесла Тира. — Вы правы. Испокон веков всем кланам эльфов разрешалось сражаться в Жатвах.

— Тогда большинство приняло решение, — сказал лидер ванов. — Мы присоединимся к сражению, ибо это наше право и привилегия. Мы прольём нашу кровь на эту промёрзшую землю, поможем расправиться со слабыми и жалкими.

Горм сделал робкий шаг назад, к строю Верховных Эльфов.

К тому моменту ваны образовали третий строй, перпендикулярный строям Ночных и Верховных Эльфов. Такого я не предвидела, да и никто, наверное, не предвидел, поскольку в этом не было никакого бл*дского смысла.

Я тяжело сглотнула. Мускулистые и сильные воины ванов носили серебряные нарукавники, стальные пластины на рубахах и вооружились изогнутыми саблями. Они были готовы к сражению.

Их лидер посмотрел на эльфов на крыше карусели, затем заговорил раскатистым голосом.

— Теперь общее количество — девять сотен. Остановите потасовку, когда останется четыреста пятьдесят, — затем лидер ванов с криком вытащил саблю и ринулся вперёд. — Братья, не проявляйте к ним милосердия!

Глава 12. Гэлин

Моя грудь тяжело вздымалась. От пота щипало глаза, кровь стучала в ушах. В данный момент сложно было вспомнить время, когда подобное вызывало в моём теле восторг, когда битва имела смысл. Когда смерть служила высшей цели, и боги даровали нам всем славу.

Когда моя душа вернулась, я ощутил потерю богов, мир без них, лишённый смысла. Когда они погибли, я тоже умер. Когда я вновь вернулся в своё живое тело, потеря казалась мне свежей, как острый клинок в сердце.

С каждым движением на поле битвы я чувствовал эту потерю, гложущую мою грудь, поедавшую меня. Единственной яркой искрой в этом мире тьмы была Али.

Я понятия не имел, как долго сражался, и я лишь защищался. Я не хотел убивать Ночных Эльфов, лишь бы остаться в живых и защитить Али.

И всё же мои руки ныли от рубящих атак и парирования ударов. Я убивал и продолжу убивать, пока не погибну или не найду Али. И всё же, просматривая толпу эльфов вокруг меня, я не видел ни единого её следа.

Всюду вокруг меня полосовали клинки, сталь царапала броню. Эльфы кряхтели от утомления и боли. Крики умирающих смешивались с воплями живых. Масса сражающихся эльфов бросалась в разных направлениях, ведомая лишь отчаянной битвой за выживание.

Перешагнув через тело, я краем глаза увидел сверкнувшую сталь, вовремя привлёкшую моё внимание. Я парировал удар, и мой клинок рассёк шею нападавшего. Ещё один погибший, и мой меч окрасился алым.

Что-то врезалось в мой шлем, и перед глазами побелело. Я пошатнулся. Моё забрало помялось, заклинило, и я не мог видеть. Я не мог видеть.

Бл*дский Шлем Ужаса не помогал с этой проблемой.

Я с рыком содрал шлем. С моего клинка капала свежая кровь, пока я вдыхал морозный воздух. Эльф неподалеку получил копьём в шею, и тёплые брызги упали на мою щёку. Всюду вокруг меня эльфы сражались, истекали кровью и умирали. И я с уверенностью знал лишь одно.

Мы проигрывали.

Без богов, без цели я, возможно, не был тайным оружием, которое они себе вообразили.

Пять минут назад ваны врезались в наш строй с правого фланга. Они явно были больше заинтересованы в том, чтобы убить нас, а не Ночных Эльфов. Теперь мы столкнулись с двумя врагами, а не с одним.

Необременённые пластинами брони, ваны атаковали и проворно разворачивались, как дервиши с бритвенно острыми саблями. Я видел, что лишь за первые десять секунд погибло пять Верховных Эльфов. Я убивал ванов одного за другим, атакуя и рассекая, но не вкладывал в это своё сердце. Не так, как раньше.

И никто не ожидал, что у Ночных Эльфов будут копья.

Другие Верховные Эльфы врезались в них на бегу, и копья пробили нашу броню. Я лишился своей кирасы, которая погнулась так, что не подлежала восстановлению. Моя броня была испорчена. Теперь я сражался без защиты груди, прикрытый лишь наплечниками.

Ван с криком бросился на меня, его чёрные волосы развевались, изумрудные глаза сверкали жаждой крови. На долю секунды я задался вопросом, не встречал ли его в Ванахейме, но у меня не было времени раздумывать над этим. Его сабля вспышкой серебра атаковала мою теперь уже неприкрытую голову.

Со скоростью штормового ветра я вскинул меч, парируя удар. Горячие искры обожгли моё лицо, когда наши клинки встретились, и я отбросил его назад. Он изогнулся, пытаясь вновь атаковать, но я рубанул вниз. Свежая кровь окрасила снег.

— Гэлин!

Я повернулся на своё имя.

Ревна появилась возле меня как проклятое привидение. Её волосы были запятнаны кровью, она, как и я, лишилась шлема. В отличие от меня её лицо выражало чистый экстаз, когда её золотистые глаза встретились с моими. Странно думать, что когда-то я испытывал эту жажду сражения. Теперь это казалось извращённым.

— Сколько? — её голос напоминал мелодичную флейту, ужасно противореча резне вокруг.

— Что? — я резко развернулся, разрубив другого вана, бросившегося на меня.

Ревна восторженно улыбнулась.

— Я убила восьмерых, может, больше.

Из толчеи вырвался Ночной Эльф с копьём. Я разрубил оружие.

— Не считал, — ответил я, запыхавшись. — Где Горм? Сун?

Но она уже скрылась в кишащей толчее крови и клинков. Я снова остался сам по себе. Свободен на мгновение.

Я просканировал сражение вокруг. Эльфы дрались. Кричали. Орали. Умирали.

Ваны наступали. Ночные Эльфы зарезали падших кинжалами и наступали на нас. Сражение обращалось не в нашу пользу, но мне было всё равно. Потому что я лишь хотел убедиться, что Али в безопасности. Я искал её на поле битвы, пытаясь увидеть её прекрасное лицо сквозь дымку крови и стали.

Затем я почуял это. Запах… её запах… жасмин. Али. Я ощутил её присутствие, её душу рядом с моей.

Действуя чисто на инстинктах, я резко развернулся. Из-за деревьев позади нас выбежала группа Ночных Эльфов. Мой взгляд остановился на моей паре. Её серебристые волосы развевались за ней, кулак крепко сжимал Скалей, глаза полыхали яростью — она выглядела как богиня войны. Моё сердце совершило кульбит. Утомление, измождение и страх испарились, сменившись облегчением. Она жива. На этот раз я её не упущу.

Её взгляд остановился на мне, лицо превратилось в маску чистой, неподдельной ярости.

Моё сердце пропустило удар.

Али бежала на меня, и похоже, она хотела моей смерти.

Я ринулся ей навстречу.

Глава 13. Али

Я мельком засекла самое душераздирающе красивое лицо, что видела в своей жизни, и этого оказалось достаточно. Каждая фибра моего существа говорила, что я нашла Гэлина. Мне казалось, будто в моём сердце разбивается лёд, но я его прикончу.

Призвав Скалей и вытащив меч, я со всех ног побежала вниз по холму, к сражению.

Я неслась по снегу как катящийся камень, направляясь к нему. Ван замахнулся на меня саблей, но я легко увернулась от клинка и с разворотом полоснула его мечом по горлу. Не медля ни секунды, я рванула вперёд. Фокус в том, чтобы никогда не останавливаться. Никогда не давать врагу время перегруппироваться.

Ещё один воин ванов заметил меня и бросился в атаку с криком. Его смертоносно острый клинок сверкнул в воздухе. Я пригнулась. Перекатилась. Пырнула вверх. С приглушённым ударом я познакомила его со Скалей. Он один раз охнул и упал.

Снова вскочив на ноги, я завертела головой. Я упустила Гэлина из виду.

Я принюхалась к воздуху и уловила его запах древесного дыма и шалфея, отличимый от остальных. Тогда-то я увидела его снова, прорубавшегося сквозь эльфов вокруг него как вихрь смерти. Его золотистые волосы развевались, меч полыхал в ночи, красный от крови. Он был неудержимым и в буквальном смысле прорубал дорогу ко мне.

Я сжимала меч и кинжал. Что же из этого использовать?

Теперь он находился в трёх метрах от меня, не отводя глаз. Я бросила меч и метнулась к нему, и его рот раскрылся, лицо выражало удивление.

Я была орлом, кинувшимся на жертву. Скалей, мой самый острый коготь, нацелился прямиком на его сердце.

Время замедлилось.

Я часами кидала камни лопатой, ела какую-то размазню и представляла последовательность событий… я проработала все сценарии. Каждое движение своего тела. Каждый вдох в лёгких. Напряжение и расслабление своих мышц.

По какой-то причине его грудь не была прикрыта. Лишь наплечники и обнажённая плоть. Его рунические татуировки светились на коже, выглядя неземными в сумерках. Легко заметить… легче убить, чем я ожидала.

Я метила в промежуток между третьим и четвёртым рёбрами. Я представляла звук, с которым мой кинжал пронзит его тело. Выражение в его глазах, когда он поймёт, что у его предательства будут ужасные последствия.

Но это не сон. Это реально, действительно происходило. Наконец-то месть будет моей.

Я неслась на него как атакующая гадюка. Скалей превратилась в неудержимое размытое пятно, нацеленное прямиком на его сердце.

Моё предплечье напряглось, готовое вонзить кинжал в нужное место…

Его меч сверкнул как молния, прямо под лезвием Скалей. Сила удара пронеслась по моей руке так, будто я только что шарахнула кулаком по кирпичной стене, и Скалей отлетела в сторону.

Я ударилась о землю, перекатившись через плечо. Меч Богов явно заслужил своё прозвище.

— Скалей, — она вернулась ко мне. Вскочив на ноги, я повернулась лицом к Гэлину.

Он показал на меня мечом, лицо сделалось свирепым.

— Совсем не такое воссоединение я себе представлял.

Я проигнорировала его, бросившись вперёд. На сей раз я держала Скалей поближе к себе.

Он поднял меч, но как будто колебался. Ещё один шаг, и я полоснула.

У нормального кинжала не было бы шанса против меча, но Скалей не была нормальной. Она вонзилась в сталь меча Гэлина, и я резко повернулась, вложив весь свой вес в удар. Меч Гэлина переломился с громким хрустом.

Это вызвало у него животный рык, и я снова бросилась на него с кинжалом наготове, а он заблокировал меня ударом предплечья по моей груди. Его светлые глаза сверкали, свирепые и смертоносные.