Слезы огня

Глава 14

Рождество 1862

– Андрэ! О Боже!

Дайана увидела изможденного человека в оборванной одежде и испуганно вскрикнула. Ей хотелось бросится к нему, обнять его, но она не посмела.

– Сколько дней ты уже ничего не ел?

– Слишком долго, но кто сейчас ест вдоволь в Монкере?

– Андрэ, тебе опасно здесь находиться из-за твоей противоблокадной деятельности! Говорят, они собираются атаковать Мюрфресборо. Это недалеко отсюда. Тебя не должны здесь видеть!

– Не увидят. Я привык красться по темным местам. Они контролируют реку, Диди. Эти ублюдки хотят, чтобы мы умерли с голоду.

Дайана тоже устала от войны, но она была так рада видеть Андрэ живым. После того, как Жан Поль был ранен, она одна управляла Монкером.

– Бедный Жан Поль, он так расстроен из-за того, что не может воевать! Он такой храбрый, Андрэ! Он постоянно страдает от боли из-за этой пули. Она так близко от позвоночника! Но доктор Коллинз говорит, что не может сделать ему операцию, потому что у него нет ни медикаментов, ни инструментов. Но, Андрэ, ты ведь так и не сказал мне, что ты здесь делаешь. Ты не должен так рисковать собой. Мы сами позаботимся о Монкере.

– Я слышал о том, как ты подвергаешь себя опасности каждый раз, когда у тебя появляется немного виски для продажи, как ты кормишь всю семью.

– Знаешь, когда ушел Шон, а Жан Поль был ранен, у меня не оставалось другого выбора. А твой брат был очень щедр ко мне за это. Я не знаю, есть ли у тебя время, но, наверное, мне следует сказать тебе, что он сделал.

Андрэ кивнул.

– Я знаю, он подарил тебе эту гору. Аурэлия рассказала мне, не зная, как я отнесусь к этому. Но я абсолютно согласен с братом. После всего, что ты сделала для нашей семьи, ты этого вполне заслуживаешь.

Девушка с облегчением вздохнула. Она слышала реакцию Габриэллы – «отдать столько земли людям, которые даже не родственники нам», – и не была уверена, что реакция Андрэ будет другой.

– Думаю, ты также знаешь, что он подарил домик и акр земли Руфусу и Пруди, чтобы они не остались бездомными после войны.

– И от всей души одобряю! Они были так преданы нам и заслуживают награды! – сказал Андрэ, шагнув вперед, и едва не упал.

Дайана подхватила его.

– Ты ранен! – закричала она.

– Нет, нет, это старая рана. Но все равно не уходи! Расскажи мне о своей дочери. Она будет такой же красивой, как ее мать?

«Она все больше и больше становится похожа на своего настоящего отца», – подумала Дайана. Она была рада, что Андрэ не заметил этого сходства.

– Знаешь, если бы у меня не было Эрни, я бы, наверное, уже сдалась. Она напоминает мне, что в мире еще есть невинность и надежда, что мы как-нибудь переживем эту войну и будем жить дальше!

– Иногда я сомневаюсь, что Юг хотя бы выживет, не говоря уже о том, чтобы вернуться к прежней жизни! Диди, нас ждут трудности. Неужели мы не можем дать друг другу хоть немного счастья?!

– Но ведь есть еще Шон, – прошептала она.

– Аурэлия сказала мне, что он был очень расстроен из-за того, что Жан Поль отдал своих лошадей кавалерии и ушел, не сказав никому ни слова.

– Его здесь ничто не держало. Ты же знаешь, как он относился ко мне и Эрни. И в армию он пошел вовсе не из патриотических чувств – ему просто хотелось быть более независимым.

– Ты думала о том, что я говорил насчет развода?

– Андрэ, даже если бы моя религия не запрещала мне этого, я никогда бы не поступила так с моим ребенком.

– А как ты поступаешь со мной? С нами? Ведь Шон, в сущности, бросил вас с Эрни! Как ты можешь после этого хорошо к нему относиться? Ни один мужчина не бросил бы вас в подобной ситуации!

– Всем мужчинам сейчас пришлось бросить свои дома и семьи. Нам еще лучше живется, чем другим.

Девушка не хотела думать о своем муже. Андрэ не понимал, что она сделала Шону. Ее обман был гораздо хуже всего того, что он когда-либо сделал ей.

– Мой отец, наверное, умер бы со смеху, узнав, что я делаю и продаю виски после всех моих лекций о его пьянстве!

– Что слышно о нашем старом распутнике? Он все еще гоняется за горшком золота по ту сторону радуги?

– Райли О'Ши скоро станет крупным землевладельцем. Он написал мне, что сейчас появилась возможность приобрести до 160 акров земли, заплатив всего десять долларов.

Андрэ задумчиво сказал:

– Только представь себе, здесь, на Юге, лишают всего, чем мы владели и заставляют страдать именно за то, что мы – владельцы какой-то собственности! А федеральное правительство разбрасывает землю направо и налево всяким прохвостам, у которых найдется десять долларов.

Он торопливо добавил:

– Пойми, я не называю именно твоего отца прохвостом, Но принцип всего этого именно таков.

– Я согласна. И мой отец действительно в какой-то мере прохвост. А теперь позволь мне помочь тебе добраться до дома, пока ты не потерял сознание. Когда я уходила, Пруди готовила бобовый суп.

Андрэ тяжело оперся на Дайану.

– У вас действительно достаточно еды?

«Мука и бобы», – подумала девушка.

Завтра рано утром она поедет в Холли Гэп, чтобы купить немного картошки за бочонок виски. Может быть, удастся достать немного масла. Она слышала, что одной семье там удалось сохранить корову.

– Тебе кто-то показался слишком истощенным?

Андрэ засмеялся.

– Ну, только не Габриэлла! Они с Чарльзом не теряли времени, не так ли? Я только надеюсь, что он вернется домой. Он еще слишком молод для этого дела.

Андрэ внезапно остановился.

– В чем дело?

– Вот в чем. – Андрэ прижал ее к себе. – Я могу еще немного прожить без еды, но без тебя я не проживу больше ни минуты.

Его поцелуй вывел Дайану из равновесия. На этот раз именно она едва удержалась на ногах, когда он наконец отпустил ее.

– Андрэ, пожалуйста, не делай этого. Клянусь, я уйду отсюда сегодня же вечером, если ты не прекратишь. Ты не можешь ждать от меня, чтобы я нарушила свою клятву верности мужу.

– Но это же пустой звук.

– Но Шон давал ее, веря мне, а я… Девушка остановилась, осознав, что едва не сказала слишком много.

– Что ты?

В глазах Андрэ мелькнуло подозрение.

– Выкладывай, Дайана. Что ты от меня скрываешь? Что ты скрыла от Шона, когда вышла за него замуж…

Сердце Дайаны бешено колотилось. Он был так близко к разгадке!

– Ты же знаешь, он никогда бы не женился на девушке, которая работала в заведении мадам Джулии. И он абсолютно прав. Его оскорбило то, что я вышла за него замуж нечестно.

Андрэ посмотрел на эту красивую, гордую женщину и с сожалением сказал:

– Он абсолютный идиот, если оскорблен тем, что ты его жена.

Он поморщился, поскользнувшись на снегу по дороге к кухне.

– Мне нужно немного поесть и отдохнуть. Но клянусь тебе, Дайана О'Ши Макафи, я не вернусь обратно на эту кровавую бойню, пока не получу женщину, которую я жажду больше самой жизни!

Андрэ спал, не просыпаясь, два дня, и Дайана воспользовалась этим, чтобы наполнить кладовую Монкера.

Хотя она знала, что в окрестностях могут быть солдаты-юнионисты, она все же погрузила в повозку несколько бочонков виски и отправилась в Холли Гэп, захватив с собой свой кнут.

Она думала о своих заботах, и не заметила трех мужчин, вышедших из-за деревьев, пока они не приказали ей остановить лошадей.

– Миссис Диди, смотрите! Юнионисты!

Руфус потянулся за длинной палкой, которую он возил в повозке, но Дайана остановила его.

– Нет, Руфус, я сама с этим справлюсь. Она понимала, что переговоры – их единственный шанс.

– Привет. Я везу кое-какие припасы в Холли Гэп. Пропустите меня!

Один солдат вышел вперед и широко ухмыльнулся.

– Смотри-ка, какая красотка! Да у тебя в повозке есть кое-что получше припасов!

– Ну, может, ты и прав. Скажи мне, куда вы направляетесь, и я, может, покажу вам дорогу покороче.

– Мы направляемся туда, где нет наших войск.

Другой солдат подошел к повозке и откинул покрывало с бочонков виски.

– Так, что у нас тут? Похоже на контрабанду, капитан.

У Дайаны кольнуло сердце при мысли о том, что она может потерять свой товар, но это было лучше, чем потерять что-то еще. Может быть, даже жизнь.

Дезертиры – опасные люди.

– Это хорошее виски. Попробуйте стаканчик.

– А почему бы тебе не повеселиться с нами?

– Что, если я просто оставлю вам этот бочонок, а сама поеду по своим делам? К тому времени, когда я буду возвращаться, вы уже будете в хорошем настроении, и я отправлю Руфуса домой вместе с тележкой.

Виски уже начинало действовать. Капитан смерил девушку взглядом.

– Тебе придется возвращаться этой дорогой. Мы знаем окрестности. А если не вернешься…

Дайана знала короткий путь через поля и, когда солдаты скрылись из виду, повернула обратно в Монкер. Она возвращалась в Монкер без картофеля и масла, но, по крайней мере, они с Руфусом были живы.

Аурэлия ухаживала за Андрэ во время его выздоровления. Ее шатало от истощения, хотя Дайана прилагала все усилия, чтобы заставить ее позаботиться о себе.

– Я считаю честью ухаживать за героем. Вы и Пруди делаете всю работу, и мне тоже пора чем-то помочь вам. Жан Поль говорит, что вы единственная знаете, как массажировать ему спину, чтобы не было больно.

Это было сказано в присутствии Андрэ. Дайана увидела выражение его лица. Ей хотелось только одного – чтобы Аурэлия не упомянула о все возрастающей зависимости ее мужа от Дайаны.

– Но ведь именно вы, Аурэлия, способны развеселить его своим оптимизмом!

Девушка повернулась к Андрэ.

– Это правда. Ваша невестка никогда не теряет присутствия духа.

– Аурэлия – удивительная женщина. – Андрэ посмотрел на обеих женщин, так заботливо ухаживающих за ним.

После всех ужасов войны они казались ему сошедшими с небес ангелами.

– Вы обе удивительные. Но я не могу оставаться здесь и лежать в постели, зная, чем занимаются мои товарищи. Моя одежда – сплошные лохмотья. Аурэлия, как ты думаешь, ты не могла бы отдать мне пару брюк и рубашек Жан Поля? И ботинки покрепче, если у него есть лишняя пара. У нас один размер.

Аурэлия пошла выполнять просьбу Андрэ, и Дайана осталась с ним наедине. Все это время она избегала его, он это чувствовал и вот придумал этот предлог.

– Ты не должен переутомляться. Война может обойтись без тебя пару дней…

– Диди, я не хочу говорить о войне. Когда я уеду отсюда, я могу уже не вернуться обратно.

– Не говори так! – воскликнула Дайана. – Андрэ, ты должен вернуться к нам!

Она поняла, что ее слова прозвучали слишком страстно, и слабо добавила:

– Ты нужен своей семье, Монкеру… Югу, после войны нужны будут такие люди, как ты больше, чем когда-либо!

– А тебе, Диди? – он победно улыбнулся. – Тебе я нужен?

Она не могла говорить, поэтому он ответил за нее:

– Думаю, нужен. И, пожалуй, больше, чем кто-либо другой.

Ей нужно уходить, пока он не сказал больше.

– Андрэ, это неприлично, что я с тобой здесь сижу, а ты со мной так разговариваешь. Я должна идти.

– Диди!

Его властный голос остановил ее у двери.

– Ты можешь уйти сейчас из этой комнаты, но я не уеду из Монкера, пока не заставлю тебя признать того, что есть между нами!

Габриэлла, хотя и смотрела на Дайану свысока, очень полюбила маленькую Эрни. Она появилась в Монкере перед ужином и попросила Дайану позволить ей забрать девочку на ночь в Барксдэйл.

– Мне еще целых два месяца ждать своего ребенка, а мне так одиноко там. Столько слуг убежало! А все эти разговоры о войне мне так надоели!

Дайана была рада, что Габриэлла была так внимательна к Эрни, потому что сама она была слишком занята, чтобы проводить с девочкой достаточно времени.

– Только не давайте ей этих сладостей, которые вы постоянно едите. И проследите за тем, чтобы она рано легла спать и не гуляла одна.

Габриэлла тряхнула своими черными кудрями:

– Мы с Эрни прекрасно ладим. Мы – как кровные родственники. Вообще-то, она совершенно не похожа на вас с Шоном.

Она погладила черные кудри маленькой Эрни.

– По правде говоря, она достаточно похожа на меня, чтобы быть моей дочерью.

Дайана испугалась, но ей тут же захотелось рассмеяться. Эрни была достаточно похожа на Андрэ, чтобы быть его дочерью.

– Я рассматриваю это, как комплимент, Габриэлла! Ну ладно. Развлекайтесь, только ложитесь пораньше спать.

Габриэлла взяла крохотную ручку Эрни в свою и, уже выходя из дома, обернулась к Дайане и сказала:

– Кстати, теперь вы можете называть меня Гэби, если хотите.

Дайана громко рассмеялась.

– Боже, Габриэлла, я никогда не думала, что услышу это от вас! Ну, ладно, значит, Гэби. И раз уж мы заговорили об этом, называйте меня Диди.

Эрни перевела взгляд с одной женщины на другую.

– Мамочка Диди и тетя Гэби!

Дайана обняла своего ребенка.

– А ты, моя дорогая, всегда будешь Эрни! Всегда!

«Всегда» – эхом отозвалось в голове Дайаны, когда перед ней вдруг предстал странный образ маленькой грустной девочки одних с Эрни лет, но с прямыми светлыми волосами до плеч. И Дайана еще раз обняла и поцеловала свою дочь за этого одинокого ребенка.

После того как Габриэлла и Эрни ушли, девушка долго размышляла над образом этого ребенка. Она достала свой потрепанный журнал и начала писать.

«Четвертое января 1863.

Сегодня был очень неспокойный день. Мы еще многого не знаем о сражении при Мюрфресборо. Война становится все ужаснее с каждым часом. Но Андрэ жив и здоров, и у меня есть надежда, что Жан Поль тоже скоро выздоровеет. Я как-то странно чувствую будущее. Я видела грустного маленького ангела, которого я почему-то считаю частью меня самой. Может быть, это видение было послано Богом, чтобы вселить в нас уверенность в том, что война кончится, и Юг снова возродится».

Как обычно, Дайана провела час до ужина с Жан Полем. Почти уснув, он вдруг спросил, уехал ли уже Андрэ, и Диди сжала ему руку, зная, как ему надоело быть беспомощным и бесполезным.

– Я не видела его после ленча, но я уверена, что он не уедет, не попрощавшись.

– Он хороший человек и хороший брат, – сонно пробормотал Жан Поль. – Ваш муж Шон – тоже хороший человек. Мне только жаль, что он не понял, почему я должен был отдать своих лошадей кавалерии.

– Не думайте о Шоне, Жан Поль.

Она укрыла Деверо одеялом и пошла на кухню за стаканом теплого козьего молока. Они с Пруди решили, что Аурэлия должна пить его каждый вечер.

Аурэлия уже засыпала.

– Не дайте Андрэ уехать, не попрощавшись. И позаботьтесь, чтобы он взял с собой еду.

– Обязательно. Не волнуйтесь, Аурэлия. Отдыхайте спокойно и ни о чем не волнуйтесь.

Как бы Дайана хотела, чтобы кто-нибудь сказал то же самое ей самой! Теперь волноваться обо всем стало ее обязанностью. Но когда молодая женщина надела свою старую сорочку и развела в камине огонь, она постаралась забыть обо всех своих тревогах.

Габриэлла не получала известий от Чарльза с тех пор, как он ушел. Дайана стала на колени. Она молилась и за него, и за Шона, и за всех молодых мужчин, ушедших на войну.

Пруди заставила ее взять кружку молока, сказав, что ей оно нужно так же, как и Аурэлии. Дайана встала и поставила молоко к печке, чтобы подогреть его.

Стук в дверь вывел ее из задумчивости. Открыв ее, Дейердрэ увидела, что на пороге стоял мужчина, о котором она думала все то время, пока он был дома.

– Диди, если ты не разрешишь мне войти, я стану выть на луну до тех пор, пока ты не пожалеешь, что не впустила меня!

Он посмотрел на ее косу, перевязанную розовой ленточкой.

– Боже, – простонал он. – Ты похожа на ангела и смотришь на меня так, как будто я дьявол! Ну, что ж, дьявол забирает все.

Андрэ осторожно встал с постели, чтобы не разбудить спящую. Он не чувствовал вины за то, что заставил Диди признать их общую страсть.

– Моя дорогая, – прошептал Андрэ, стоя рядом с женщиной, которую любил.

В этот миг он старался запомнить каждую черточку ее лица.

– Твоя храбрость просто удивительна! И не только в том, что ты сделала для моей семьи и моего дома, но и в том, что ты отдала мне этой ночью! Я никогда этого не забуду, даже если мне суждено умереть. Но если я вернусь, ты не будешь принадлежать другому! Ты моя! И мне все равно, за кем ты замужем – за Шоном или Папой Римским! Ты принадлежишь мне!

Когда он выходил из дома, то не заметил человека, наблюдавшего за ним из-за вишневых деревьев.

Дайана вскрикнула и села на кровати, увидев возникшую ниоткуда темную фигуру.

– Посмотри на себя, – с отвращением сказал Шон. – Лежишь здесь, как шлюха, которой ты была в Нашвилле, когда я встретил тебя!

Он рывком стянул с нее одеяло.

– Даже ребенка нигде не видно. Ты что, отдала ее кому-нибудь, чтобы она не мешала тебе превратить этот дом в очередной бордель?

Девушка надела ночную сорочку и посмотрела на мужа. Оправдываться было бессмысленно. Она даже и не пыталась. Но Дайана забыла обо всем, когда хорошенько рассмотрела Шона. Он был таким изможденным, голодным, и в его глазах стояла горечь. Но это было не самое худшее.

У него не было ноги!

– О, Шон! Твоя нога! Когда… когда это случилось? Дай я помогу тебе.

Она потянулась к нему, но он оттолкнул ее.

– Я живу без этой ноги с тех пор, как меня ранили солдаты Джонстона. Но я живу без жены гораздо дольше и скажу тебе сразу. От этого мне еще больнее.

– Дай я покормлю тебя. О, Шон, не смотри на меня так. Я была тебе верной женой, клянусь! Но я думала, что ты никогда не вернешься, я боялась, что ты…

– Умер?

Шон неловко доковылял до камина и сел на стул.

– Несколько раз мне было недалеко до этого… Ты сказала что-то о еде.

Дайана отдала ему все, что было – остатки бобового супа с ветчиной, который они растягивали, пока она не достанет еще продуктов.

Он уснул, держа в руках пустую чашку. Когда она попыталась разбудить его, он закричал во сне:

– Моя лошадь! Она ранена, как и я! Мне нужно застрелить ее, избавить ее от страданий! О Господи!! Меня ранило! Черт возьми, ранило! Неужели ты не видишь? Я больше не человек! Я даже не полчеловека!!

По щекам девушки текли слезы, когда она помогала Шону добраться до постели. Она укрыла его одеялом. Ее охватило чувство вины и жалости.

– Прости, Шон, – прошептала она.

Как бы ей хотелось, чтобы она могла любить его так, как он заслуживал!

– Прости!