24.

Небо занимало весь мир, открывшийся глазам Слепца, когда тот с трудом разлепил веки. Выцветшее, как застиранная голубая тряпка. Настоящее небо для жаркого летнего дня… Несколько крошечных облаков нежно-белого цвета застыли в невообразимой вышине. Они не скроют солнца, накалившего доспехи не хуже разведенного прямо под задницей костра. Слепцу казалось, что он погружен в липкую горячую смолу и не первый час варится в ней. Наверное, мясо уже отстает от костей. Он с трудом подтянул к лицу левую ладонь и увидел, что пальцы измазаны засохшей кровью…

Он чуть согнулся, поднимая голову - и тут же во многих местах кожу прижег раскаленный металл, прямо через одежды. Слепец сжал зубы и постарался не кричать, только глухо заворчал. Он увидел копье, до сих пор криво торчащее из груди. Короткое древко указывало куда-то на север, в сторону Треальского леса. Слепец попытался ухватить его обеими руками, чтобы вырвать, но правая оказалась невообразимо тяжелой. Он с трудом поднял ее вверх и увидел меч, до сих пор сидящий на руке. Надо же! На совесть сделан. Слепец неловко размахнулся и рубанул мечом по древку копья, у самого наконечника. Удар был слаб: лезвие рассекло дерево наполовину и застряло. Правда, своей цели Слепец все же добился - наконечник копья со скрежетом выскочил из панциря. Боль разодрала грудь от подмышки до подмышки, и Слепец ужаснулся, представив, что там у него все разворочено. В таком случае, пора прощаться с жизнью… Однако, сделать это он не успел, так как боль быстро утихла. Рана саднила, но совсем немного, как царапина или ободранная коленка. Он нашарил на поясе ножны и вложил в них меч - рукоять в тот же момент отпустила кисть на свободу. Слепец медленно оперся локтями на что-то твердое, лежавшее под спиной, с трудом сел, потом перевалился на четвереньки и наконец встал.

Он стоял среди поля, тут и там украшенного телами павших в битве людей и Зверей. Их было не очень много, потому что этот луг между невысокими холмами не стал ареной решающих схваток. Пара лошадей мирно щипала траву, видневшуюся между грязевыми наносами; недалеко лежал труп гвардейца с торчащим в боку обломком меча. На его щите Слепец и пролежал, рухнув с коня.

Над вершинами окрестных холмов плыли полупрозрачные клочья дыма от горящих вокруг деревьев и кустарников. Откуда-то неслись приглушенные крики и конский топот, а в небе появилась каркающая ворона. Первый падальщик явился поживиться тем, что оставили для него глупые люди. Едва Слепец опустил голову, переводя взгляд с неба на землю, на восточном холме появились четверо воинов. Под легкой броней виднелись длинные дерриотийские рубахи, лица, смуглые и обветренные, окаймляли кольчужные сетки шлемов. Увидев одиноко стоящего на лугу Слепца, один из воинов что-то весело крикнул. Остальные засмеялись и быстрым шагом все четверо направились вниз по склону.

– Дерриотийцы!! - крикнул им Слепец так, словно это слово было самым страшным ругательством. Он снова схватил рукоять меча и потянул его из ножен. Степняки быстро выстроились в цепочку, стараясь зайти на врага разом со всех сторон и быстро прикончить своими копьями. Никому не хотелось проводить честные схватки один на один, никому не хотелось умереть, когда уже достигнута победа. Эти четверо были уверены в успехе - еще бы, у их противника не было даже шлема и щита, зато была дыра в груди с запекшейся кровью по краям. Такой вряд ли может оказать достойное сопротивление и одному умелому воину…

Они были слишком самоуверенны. Проклятые дерриотийцы, быть может, они из тех, кто видел проигрыш короля Малгори, сначала в битве армий, потом в схватке с подлым Клусси! Теперь они надеются так же легко и просто добить жалкого доходягу, в которого превратился несчастный король. Гнев наполнил Слепца сверху до низу, разом вернув ему истощившиеся силы. Он бурлил в жилах вместо вытекшей крови и заставлял разум работать с быстротой молнии. Смерть им! С хриплым криком, больше похожим на карканье кружившего над головой ворона, Слепец прыгнул вперед, выбрав целью одного из дерриотийцев, вырвавшегося чуть вперед. Свободной рукой он ухватил копье, отвел его в сторону и дернул к себе. От неожиданности степняк запнулся и едва не упал. Слепец пинком отбросил в сторону его щит и быстрым выпадом пронзил незащищенное горло. Бедняга даже не успел понять, что умер. С удивлением, навечно застывшим на лице, он отшатнулся и во весь рост рухнул на засохшую грязь.

Слепец не следил за его падением. Согнувшись, он отпрыгнул в сторону, чтобы уйти от брошенного копья - это ему удалось. К тому же он неосознанно занял выгодную позицию: один из дерриотийцев закрыл его от двух других, которые со сдавленными ругательствами принялись оббегать товарища. Тот вынул короткий меч, называемый "скан" - толстое и узкое лезвие, острые выступы на гарде и второе, совсем небольшое острие вместо шишака на рукояти. Такой хорош в плотной схватке, когда негде размахнуться и частенько надо рубить-колоть во все стороны… Один на один с противником, вооруженным мечом подлиннее, такому воину придется туго.

Однако, степняк-то был не один, поэтому он даже бровью не повел, видя приблизившегося Слепца. Двое других дерриотийцев находились рядом, готовые вонзить копья в бока врага, туда, где сходятся броневых пластины. Но Слепец перехитрил всех. Быстро сблизившись с меченосцем, пожилым коротышкой, он с маху нанес ему чудовищный по силе удар. Степняк смог парировать его своим сканом, но мощь, с которой атаковал противник, заставила его отшатнуться назад на пару шагов. Никто не мог ожидать, что воин, выглядевший полумертвым, станет двигаться и наносить удары столь молниеносно. Едва не поломав меч одного дерриотийца, Слепец тут же ринулся направо и срубил наконечник копья другому, который только удивленно таращился на него при этом. Когда древко отломилось с тем звуком, с которым топор раскалывает полено, степняк вздрогнул и вжал голову в плечи. Слепец быстро развернулся - и очень вовремя, потому что копье третьего дерриотийца летело прямо в него. Еще один мгновенный удар, лезвие меча расплывается в воздухе голубым пятном, а копье, вращаясь как попало, отлетает в сторону.

И тут удача чуть было не отвернулась от смелого воина. Только что трясшийся от страха степняк за его спиной опомнился и изо всех сил огрел Слепца по спине щитом. От удара тот не устоял на ногах и рухнул - прямо под ноги коротышки, как раз бросившегося в атаку. Дерриотиец не успел подпрыгнуть и покатился кубарем, а Слепец вскочил и оказался лицом к лицу с его товарищем, длиннолицым человеком с квадратным подбородком. Тот торопился достать из ножен меч, и успел это сделать, но вот выставить его вперед и парировать удар уже не смог. Слепец схватился за левый край щита, вывернул его в сторону и вонзил меч в оголившийся бок, как раз между ремнями, стягивающими грудную и спинную пластины брони. Дерриотиец оскалил зубы, втягивая между ними воздух - будто бы прищемил палец. Он сделал тяжелый шаг в сторону, снявшись с острия меча, отвел прочь руку со щитом и поглядел на рану. Кровь яростно хлестала красным фонтанчиком, будто бы не хотела расставаться с лезвием. Степняк медленно упал на колени, а потом завалился набок. На земле он прикрыл рану щитом, поджал под себя ноги и в таком положении затих.

Его товарищи набросились на Слепца сразу вдвоем. Теперь в них тоже бушевал гнев, гнев за друзей, так неожиданно и глупо погибших в ничего не значащей схватке с недобитым врагом. Раздувающий багровые щеки коротышка скрестил меч со Слепцом, ловко поймал лезвие в выступ на гарде и мощным движением увел в сторону и вниз. Другой в это время ударил, метя в шею, чтобы срубить голову. Но Слепец неосознанным движением поднял левое плечо высоко вверх, и удар вражеского меча пришелся по наплечнику. Этот кусок металла был оторван и с силой припечатал своего хозяина по уху. В голове у Слепца зазвенело, и в тот же момент он увидел перед носом доски из потемневшего ясеня, скрепленного стальной полосой. Щит. Он заслонил разом весь белый свет и приложился к переносице, расплющивая ее, пронзая болью, острой, режущей. Встряхнув головой так резко, что едва не хрустнули позвонки, Слепец отшатнулся назад и почувствовал горячие капли, сбегающие по губам и подбородку. В носу горело, словно туда натолкали крапивы. Качаясь и пытаясь разглядеть хоть что-то за плавающими вокруг разноцветными пятнами, не имеющими к "внутреннему оку" никакого отношения, Слепец застыл на месте с опущенными руками, беззащитный и готовы умереть. Коротышка поднял меч, намереваясь раскроить ему череп.

Увлекшись, дерриотийцы не смотрели по сторонам и не заметили человека в заношенном кафтане, который бегом спустился на луг с западных холмов. В руках он держал крепкий щит с большим стальным шишаком посередине, и этим шишаком человек с разбегу стукнул коротышку. От неожиданности и силы толчка степняк выронил из рук оружие и отлетел далеко в сторону. Морин - а это был именно он - тут же повернулся и огрел по голове второго дерриотийца. Тот пытался защититься, выставив вверх меч, но этого оказалось недостаточно. Теперь он застыл на месте, оглушенный, трясущий головой. Слепец к тому времени смог прийти в себя и ударом сверху рассек врагу шею и ключицу. Коротышка, увидев смерть последнего своего товарища, поднялся и со всех ног бросился наутек. Никто не собирался его преследовать…

– Зачем ты явился? - жалобно спросил Слепец, утирая все еще сочащуюся из носа кровь тыльной стороной левой ладони. Вторая рука безжизненно висела вдоль тела, словно была поранена. Тяжесть меча оттягивала ее вниз, и острие касалось земли.

– Это вместо благодарности? - сокрушенно покачал головой Приставала. Говорил он с трудом, глотая звуки вместе с судорожно вдыхаемым воздухом. Пробежка далась ему нелегко. Он недоуменно поглядел на щит, накрепко зажатый в руках, словно видел его в первый раз, и вдруг с силой бросил в сторону.

– Мне не нужна моя жизнь, поэтому благодарить за ее спасение глупо, - сказал Слепец, уставившийся себе под ноги. - У меня ничего не вышло; армия, за которую я сражался, снова разбита и отступает, городу грозит захват… А мне… Я боюсь даже предположить, что может статься со мной, если я снова окажусь в руках Клозерга? Лишусь ног, языка, носа, ушей? Еще чего-нибудь? Одна мысль об этом повергает меня в трепет. Лучше смерть, чем позор и новые мучения…

– Быстро же ты сдался, - хмыкнул Морин. - Погоди, может, я спас не того человека? Больно не похож ты на того Слепца, что я знал. Хотя нет, вот они, злые прозрачные глазищи прозрачная штука на шее… Что с тобой стряслось?

– Поражение, вот что. Ты никогда не был королем, Морин, и не знаешь, каково это - терять сразу так много! Славу, государство, прежнюю жизнь… пальцы и глаза.

– Брось ты! Ни одна из этих потерь по настоящему тебя не сломила, иначе ты давно гнил бы где-нибудь на берегу Реки, или жил себе потихоньку в объятиях сердобольной женщины. Ты слишком силен! А сейчас не потерял вовсе ничего. Разве твоя армия разбита? Разве твой город готов пасть и превратиться в прах в руках неприятеля? Какое тебе дело до них?

Слепец быстро поднял голову и пронзил Приставалу холодным взглядом пронзительных глаз, в которых не было ни капли скорби и уныния.

– С каких это пор ты стал думать таким образом? Ты, укорявший меня за Фило, сейчас советуешь плюнуть на судьбу целого города?

– Ничего странного в этом нет, - Приставала пожал плечами и пнул валявшийся под ногами круглый шлем. - В тебе снова говорит великий герой, озабоченный судьбами мира. Тебе кажется, что ты один мог спасти его, но ничего не получилось, и потому на тебе лежит вина. А в чем собственно ты провинился перед Скалгером? В том, что заставил дать битву - но ведь им пришлось бы сражаться в любом случае! Пускай без тебя они оттянули бы неизбежное столкновение еще на пару месяцев, это решающей роли не играет.

– Я дал им надежду, но не смог превратить ее в реальность!

– Но, пока ты жив, еще не все потеряно.

Слепец пожевал губы и повернулся на запад, пронзая взглядом яростно сверкавших глаз клубы дыма и клочья тумана. Где-то там торжествовал Клусси. Он хохотал, задирая к небу клин седой бороды и упирая в позолоченные бронированные бока крепкие руки с пожелтевшими ногтями. Он был бы счастлив узнать, что ничтожный противник, с треском проигравший битву, убит каким-то простым солдатом посреди одного из многочисленных лугов. Крик ярости разнесся далеко вокруг - и руки Слепца обрели прежнюю силу. Он стал прыгать вокруг Морина, как свихнувшийся, и рубить мечом грязь у себя под ногами. Голубое лезвие с глухим стуком выворачивало наружу большие комья, липкие и жирные на глубине. Вскопав таким образом столько земли, что хватило бы на приличных размеров грядку, Слепец успокоился так же неожиданно, как и впал в безумство. Он воздел меч кверху и потряс им над своей головой.

– Вот этим металлом небесного цвета я поражу тебя, Клозерг! - воскликнул он, обращаясь к маленькому облачку, похожему на клок бороды проклятого колдуна. Затем Слепец обвел окрестности горящим взором, словно бы желая убедиться, что злодея нет поблизости. Никого не обнаружив, он обратился к Приставале: - Спасибо тебе, дружище, за поддержку в минуту позорной слабости. Ты прав. Ты совершенно прав, о бродячий мудрец в дырявой одежке! Пока мы живы - мы не побеждены!!! Я был глуп, потому что не мог осознать этого. Ты открыл мне глаза. Ведь, если задуматься, Клозерг не победил меня в тот раз, коли я стою здесь с мечом в руках и оказываю ему сопротивление? Так?

Слепец кричал так громко, что ворон, терпеливо дожидавшийся ухода живых на вершине ближайшего холма, с испуганным карканьем снова взлетел. Приставала радостно оскалился, но счел за благо малость отодвинуться от разошедшегося приятеля.

– Все верно. Мы еще покажем ему, как обижать родственников!

– Да, - торжественно подтвердил Слепец и четким движением руки вогнал меч в ножны. - Почему мы до сих пор тут торчим? Пора убраться, не то придется иметь дело с сотней-другой приятелей этих дохляков.

Он презрительно пнул лежавший с запрокинутой головой труп дерриотийца и замарал сапог в его крови. Приставала опасливо огляделся.

Вместо сотен врагов на холмах показался одинокий всадник, приникший к шее коня. Животное, увидевшее людей, тоненько заржало и потрусило к ним. Вскоре Слепец смог разглядеть, что всадник - никто иной, как Гевел, тяжело дышащий и зажимающий рану на боку. Потеки крови украшали пластины его панциря, потемневшие от копоти и многочисленных темно-красных капель, штаны заскорузли.

– Ты успел? - прошептал он, обращаясь к Приставале.

– Едва-едва, - ответил тот.

– Извини… я не надеялся на тебя и пытался найти кого-то еще… но кругом только трупы.

– Ничего, я привык, что меня недооценивают, - Приставала успокаивающе погладил по шее коня Гевела. - Это даже удобно.

Морин быстро поймал пару коней, мирно пасшихся рядом. Вскочив в седло, Слепец тут же, не оглядываясь, помчался на запад.

Их дорогу устилали трупы. Большая часть - гвардейцы, с оплавленными дырами в закопченных панцирях или стрелами, торчащими из шей. Вдали, за дымными завесами иногда мелькали отряды всадников. Никто не мог сказать с уверенностью, кто они - враги или друзья? Слепцу не было до этого дела. Ему не нужно было поворачивать головы и всматриваться в дали, чтобы увидеть колонны вражеских войск, наступавших по накрийской дороге. Отряды лучников крались по обеим сторонам тракта, прикрывая армию от внезапного нападения какой-нибудь группы отчаянных скалгерцев. Толпы зверей, чьи полки изрядно поредели, понуро брели по обочинам, ревя и визжа на все лады. Солнце поблескивало на латах командиров…

*****

Мрачные лица солдат выглядывали из-за верхней кромки недостроенной стены рядом с Площадью Пяти Дорог. Видимо, трое беглецов были не первыми, кто спасался от наступающего врага, потому что никто не пытался встретить их стрелами или болтами. Однако, все проходы в стенах уже были завалены бревнами и камнями, поэтому пришлось оставить коней и карабкаться наверх по сброшенной лестнице. Гевела подняли с помощью спущенной на веревках корзины для камней.

Через два с лишним часа Слепец, снявший опостылевшие доспехи, перевязавший рану и сменивший порванную кончиком копья куртку на новую, поднялся на крышу самой высокой таверны. Она стояла на восточной окраине Площади Пяти Дорог, на вершине холма. Вокруг можно было видеть движущиеся в разные стороны повозки с камнями и бревнами, всадников и небольшие воинские отряды. На самой крыше уже находились несколько членов городского совета, двое помощников Огрина, а также один из советников мэра - все в серых, покрытых грязью и копотью одеждах. Никто не поприветствовал Слепца, хотя половина присутствующих знала его в лицо. Только хмурые взгляды исподлобья и крепко сжатые губы.

– Где Криаг-Вирт? - спросил Слепец, ни к кому конкретно не обращаясь. Люцек, член городского совета, медленно смерил его взглядом и зло процедил сквозь зубы:

– Командующий гвардией убит. Даргрин увезен в лазарет с отрубленной рукой и, вероятно, скончается. Многие остались там, на поле… ты доволен, чужеземец?

– Почему я должен быть доволен? Это и мой проигрыш тоже, - возразил Слепец, но в ответ получил десяток презрительных взглядов, говоривших: "ты с нами не равняйся!". Ногти вжались в ладони с такой силой, что там, должно быть, выступила кровь. Ну вот, новые шрамы… Слепец скрипнул зубами и свирепо огляделся. Казалось, он собирается выхватить меч и им отбиваться от жгучих взглядов скалгерцев. - А, кроме того, с этим поражением вы ничего не потеряли… кроме небольшой оттяжки времени. Армия Клозерга потрепана как следует, и, наверняка, не сможет прямо сейчас устроить решительный штурм. Так что вы получите те потерянные дни, продлите свою бессильную агонию.

Помощники Огрина со скрежетом потянули мечи из ножен.

– Как ты смеешь… - грозно начал одни из них, но тут на крыше появилась высокая тощая фигура, сразу же повелительно поднявшая руку в призыве успокоиться.

– Что еще ты можешь нам сказать, чужеземец? - тихо спросил Огрин. В голосе его сквозили усталость и ожесточение.

– Я слишком зол. На всех - на вас и на себя, - пробормотал Слепец. Подняв голову, он старался не смотреть на мрачные лица людей… Солнце висело низко над верхушками гор, и его красно-золотой шар перечеркивало длинное темно-синее облако, похожее на зазубренный меч. - Наши надежды были такими радужными, и никто не хотел задумываться о возможности проиграть. Однако, жизнь распорядилась иначе… Тем не менее, мы все еще живы и можем продолжать борьбу.

– Можем? - с болью повторил Огрин. - Можем продолжать борьбу? После того, как гвардия погибла, а вместе с нею большая часть опытных бойцов и командиров? Враг выводит на поле боя все новые и новые войска, а нам уже неоткуда брать пополнения. Разве что вооружать женщин и детей…

– Отчего же ты так уверен, что Клозерг силен по-прежнему? Сегодня мы убили столько его солдат, сколько он не терял во всех предыдущих сражениях, вместе взятых!

– Их потери не имеют значения, - с тяжелым вздохом вымолвил Огрин. Ординарец поднес ему табуретку, и главнокомандующий обессилено опустился на нее. - Сегодня утром на перевалы прибыли люди из Доллония. Город пал, армии олгмонцев больше не существует. Двадцать тысяч вражеских воинов идут сюда, чтобы влиться в ряды армии Клозерга. Они гонят с собой стада овец, свиней, быков. Понимаешь, что это означает?

Слепец опустил голову и сгорбился. Ему нечего было ответить…

– Значит, я принес вам только вред? - прошептал он очень тихо, но Огрин расслышал слова.

– Знаешь, какие чувства овладели всеми нами, когда мы узнали о гибели гвардии и торжестве врага? Проклинали старого Даббера, так слепо доверившегося тебе. В тот момент каждый готов был растерзать тебя голыми руками…

Слепец гордо поднял голову и взглянул в лицо измученного полководца. Там не было ненависти, только опустошенность и слабость пожилого, уставшего жить человека.

– Вы сдались. Но я не сдался, - четко сказал Слепец.

– Уходи, - покачал головой Огрин. - Твоя помощь принесла нам несчастье.

Можно было сказать этим покорившимся судьбе людям множество слов - злых, обидных, будящих ярость и силы продолжать борьбу. В конце концов, сам Слепец тоже ненадолго поддался пораженческим настроениям, но был с успехом "вылечен" Приставалой. Беда только в том, что он не друг этим господам, и они уже твердо уверились в его вине. Нет смысла уговаривать их, тем более, что бросать оружие к ногам Клозерга они пока не собираются.

В голове Слепца уже зародился план дальнейших действий, и для него помощь скалгерцев уже не была нужна. Пусть только не мешают…

– Я не могу найти двух своих воинов, - спросил Слепец. - Кто-нибудь видел их?

– Ищи там, - тонкий палец генерала указал на простирающиеся за кривой стеной холмистые луга, туда, где с далекого востока ползли вечерние сумерки. - Среди павших.

*****

Мэр Сьизен был не столь суров, как Огрин. Пожевывая длинный ус, он нервно поглаживал золоченую кирасу, под которой скрывалось его объемистое брюхо.

– Какая жалость, что все так кончилось… Немногие уцелевшие гвардейцы рассказывают, что они уже видели знамена над тем домом, где прятался Огневержец. Кажется, до победы нам не хватило совсем немного, - мэр сокрушенно качал головой и поглядывал на Слепца так, словно расстройство его было не до конца искренним. - Конечно, в том, что все окончилось разгромом и уничтожением ядра армии, нет вашей вины. Простите генералов, у них нет настоящего военного опыта, а тем более, нет опыта поражений.

– Да уж, - горько усмехнулся Слепец. - Зато я наполнен этим "бесценным" опытом до самой макушки.

– Любой опыт ценен…

– Только не этот. Он не ведет к победам, увы, и потому бесполезен. Обе битвы, в которых я сражался против Клозерга, развивались по одному и тому же сценарию. Вначале все идет хорошо и можно надеяться на триумф, а потом, в считанные мгновения, он превращается в позор. За который заплачено тысячами жизней, к тому же. После такого хочется только сдохнуть, лишь бы не смотреть в глаза тех людей, что на тебя надеялись.

– Но… вы решили еще пожить? - осторожно спросил Сьизен, метнув на Слепца быстрый взгляд.

– Да. Чтобы не слишком облегчать жизнь Клозергу, я решил повременить расставаться со своей. Есть у меня одна задумка. Довольно рискованная попытка добраться до Огневержца, однако терять уже нечего.

– Все это - пустые слова! - на сей раз из голоса мэра исчезло всякое сочувствие. - Хоть они и грозно звучат. Натиск всей нашей армии не создал трудностей для Клозерга; вы, в одиночку, вряд ли сможете даже поранить его… Оставьте глупости - мы не гоним вас прочь. Сейчас каждый воин на счету, а уж вы-то, со своими способностями, можете помочь продлить агонию города на пару недель.

– Продлить агонию?! - воскликнул Слепец. Такие слова означают одно - скалгерцы уже сдались, пока только в своих душах, но многого ли надо, чтобы они начали складывать оружие? - Я говорю о попытке победить! Шансы еще меньше… хотя, как мне думается, мы избрали неправильную тактику, бросаясь в битву.

– "Мы"? - толстые щеки мэра подпрыгнули, а усы встопорщились. - Это была ваша идея!

– А вы все ее поддержали! - парировал Слепец. - Нет. Нужно было нанести подлый удар. Затеять несколько отвлекающих стычек в самых разных местах, и под прикрытием суматохи пробиться к самому Клозергу, чтобы схватиться с ним один на один.

– Этот яркий блеск в ваших глазах я уже видел, - покачал головой Сьизен. - Он не привел ни к чему хорошему.

Слепец тяжело вздохнул, уперся ладонями в колени и встал с кресла, медленно, со скрипом в коленках, словно старик. Посмотрев в темный угол кабинета мэра, он пожал плечами.

– Ну что же… коли вы мне не верите - не надо. Для осуществления моей затеи никакой помощи не требуется. Я все сделаю сам. Прощайте.

– И куда же вы собрались направиться? - тихо спросил Сьизен. Слова звучали угрожающе - будто бы мэр не собирался вот так просто отпускать Слепца из города.

– Где бы ни был Клозерг, я найду его и постараюсь убить!

– А может быть, доложишь ему, как блестяще ты тут все провернул? - воскликнул кто-то за спиной Слепца. Он обернулся и увидел, как на свет газовых ламп выходит Тирах, один из немногих уцелевших гвардейских командиров. В руках он держал взведенный арбалет - так же, как и пять других воинов, зашедших в кабинет следом. Сьизен молча сидел в своем кресле и разглядывал свитки, разбросанные по обширной крышке стола. Со стен, из дубовых рам, сурово смотрели лики великих мэров прошлого. - Больно ловко у тебя все получилось! Вышел из самого центра битвы с пустяковой царапиной - чтобы нас здесь добить? Признавайся, что заслан к нам Клозергом!

– Понимаю, - устало прошептал Слепец. Он стоял, опустив руки и голову, даже не пытаясь оправдываться и не собираясь бороться. - Победителей не судят, а побежденных судят обязательно… Но я пришел сюда из Олгмона, от самой реки Равен.

– Неужели? Ты уже раз обманул нас, сбив с толку свидетеля, но теперь появился новый. Этот человек действительно пришел из Олгмона, и он поможет развеять твою ложь! - Тирах повелительно взмахнул рукой. В кабинет вошел еще один человек - в нелепой зеленой накидке на плечах и шляпе с загнутыми кверху полями. Тяжело ступая, он вышел на свет, и Слепец узнал в нем Малестармеголта. Остановившись недалеко от стола мэра, телохранитель герцога Паджена с прищуром поглядел по очереди на Сьизена, Слепца и Тираха.

– Ты прибыл из Доллония? - властно спросил мэр, начав точно так же допрос, какой он вел полмесяца назад, расспрашивая купца Палюку. Малес резко повернулся к Сьизену и небрежно кивнул.

– Этого человека ты знаешь? Он утверждал, что был при дворе принца Саджона.

Малес словно не слышал последних вопросов. Он неотрывно глядел в глаза Слепца и ухмылялся одной правой половиной лица - левая щека была закрыта серебряной пластинкой, испещренной непонятными буквами. Хищно и зло андимец прожигал взглядом жуткие глаза Слепца, в которые никто не мог долго смотреть прямо… "Зря я тогда вел себя с этими лесными дворянами так заносчиво, - подумалось Слепцу. - Сейчас он со мной расквитается".

Наконец, Малес разжал свои тонкие, бескровные губы и его глухой голос, кое-как складывающийся в полуразборчивые слова, раздался в полной тишине.

– Они осадили Доллоний… Принц Саджон вышел из-за стен, чтобы, как в первый раз, внезапным ударом разбить врага. Он забыл, что повторенный трюк не может быть неожиданным. В самый разгар битвы из леса появилось второе вражеское войско, прятавшееся там в засаде, и ударило во фланг нашей армии. Мы были разгромлены. Город пал, многие лишились жизни, а те, кто выжил, теперь жалеют, что не умерли. Мой герцог погиб от подлого удара сзади, а я, оттесненный от него десятком яростно сражавшихся Свиней, мог только бессильно смотреть, как мой господин выгибается дугой и падает на землю с кровавой пеной на губах. Я проклинал тебя, Человек с Севера. Проклинал за то, что ты не смог уговорить Саджона помочь тебе.

Глубоко вздохнув, Малес прижал к искалеченной щеке руку, но тут же отдернул ее, словно серебряная пластинка была раскалена. Повернувшись к мэру, он постарался говорить как можно более разборчиво:

– Я сам вместе с этим человеком пробирался заснеженными лесами от реки Равен, от замка Андим, до Доллония. Не знаю, откуда он взялся - может, и вправду с того берега Реки, но это самый настоящий враг Клозерга. Под Андимом он в одиночку расправился с целым войском Волшебных Зверей.

Сьизен крякнул, и отвернулся. Кажется, он был немного сконфужен. Гвардейцы растерянно опустили арбалеты, а Тирах пробормотал:

– Как так? Не ты ли заявил утром - "покажите мне этого человека и я прокляну его"!

– А разве я не проклял его только что? Твоя беда, что ты неверно истолковал мои слова, - равнодушно ответил Малес. - Не мог же я рассказывать все в подробностях тебе, а потом повторять еще раз здесь? Мне очень трудно говорить.

Сьизен с трудом, стукаясь бронированным пузом о край стола, выбрался из кресла и вдоль стены направился прочь из кабинета.

– Вы можете ехать на все четыре стороны! - зло бросил он по дороге. - Никто не станет ни мешать, ни помогать вам.

Провожаемый недоуменными взглядами гвардейцев, которые, видно, так и не поняли, почему мэр не приказал им нашпиговать лживого колдуна болтами, Слепец покинул кабинет и спустился по истертым гранитными ступеням. У выхода из мэрии прохаживался Морин, нервно теребящий заплатку на борту своего кафтана. Слепец отошел в сторону от двери и облокотился на высокую балюстраду, покрытую множеством царапин и мелких щербин.

– Что ты намерен делать? - промямлил Малес. Оказывается, он шел следом. Приставала, услышавший голос, вскинул голову, просиял, и в два прыжка очутился на крыльце.

– Цел!? - радостно зашептал он, вцепившись в плечи Слепца и ощупывая его взглядом.

– Снаружи - да, - вздохнул Слепец. - Хотя они имели намерение попортить мне шкуру. А вот в душу наплевали.

– Чего ж ты хотел! - Морин всплеснул руками. - Это ты привык к лишениям и близости смерти, а эти люди много-много лет жили в мире и спокойствии. Трудно смириться с мыслью, что со дня на день тебя убьют, а твой город разграбят и сожгут.

– К таким мыслям нельзя привыкнуть! - злобно прошипел Малес. Приставала смерил его быстрым взглядом.

– А, это ты! Что-то не видно второго, этого смешного парнишки…

– Брось, Морин. Герцог Паджен погиб в битве, - Слепец строго посмотрел на Приставалу, отчего тот мгновенно заткнулся. - Не обижайся на него, этот человек ничего не знает о приличиях.

– Я не собирался на него обижаться, - Малес нахмурился. - Я собирался всадить ему в горло нож.

– Эй! - Приставала заслонился руками и отшатнулся. - Не надо!

– Итак, - Слепец упер руки в бока. - Чего же ты хотел от меня, доблестный Малестармеголт?

– Не называй меня так. Нет доблести в том, чтобы потерять своего господина и остаться при этом в живых… Это позор, который смывается только мщением. Даже смерть не станет оправданием - именно так написано в клятве, которую я выбил на этой пластине! - Малес дрожащей рукой прикоснулся к левой щеке. - А чего я хотел… Мэр велел тебе ехать на все четыре стороны. Что это значит?

– Это значит сесть в седло лошади и проваливать куда угодно, - усмехнулся Слепец.

– Я сейчас проделаю тебе в щеке такую же дыру, как у меня! - разъярился Малес. Голос его от этого не стал громче - только слова звучали еще невнятнее. - Чтобы ты понял, как трудно задавать одни и те же вопросы по три раза!

– Извини, я ведь тоже расстроен, - Слепец помолчал, глядя на аллею аккуратно подстриженных кленов, шелестящих листвой на тихом ночном ветерке. Недалеко от крыльца в ровных рядах деревьев зияла брешь, пробитая небесным огнем. - Ты хочешь присоединиться ко мне?

– Да. Я знаю, что ты не оставишь своей борьбы, иначе не стоило так упорно идти сюда с далекого севера. Я тоже хочу убивать южан.

– Так останься в Скалгере. Скоро они сами придут сюда в большом количестве.

– Это не то. Я хочу убивать не в отчаянной, безнадежной схватке, а в битве, приносящей сладость отмщения и радость победы.

– Кто тебе сказал, что я все это могу обеспечить?

– Никто. У меня своя голова на плечах есть.

– Хм… Ладно, - Слепец принялся медленно спускаться по ступеням. - Там, около последней линии обороны скалгерцев уже собираются южане, как ты их называешь. Пока их не очень много, и до штурма еще далеко. Да они и не спешат, им ведь ни к чему спешить. Я надеюсь, что дорога в Треальский лес до сих пор свободна, или же ее охраняют не слишком тщательно. По этой дороге я направлюсь к городу, давшему название лесу. Он стоит на берегу Хагмонского озера, немного севернее разыгравшегося вчера в этих местах половодья. Город должен остаться целым. На высоком утесе, над уютным пляжем с белым песком и ласковыми волнами, стоит большой дом, почти дворец, в котором отдыхали мэры Скалгера. Белый мрамор, позолоченная ограда и дорожки, выложенные нефритовыми кирпичиками… Будь я проклят, если Клозерг не устроит там свое гнездо! Там я с ним и встречусь.

– Как я слышал, ты не особо преуспел, когда дрался с ним на расстоянии, - скептически заметил Малес.

– Это было ошибкой. Я замахнулся на слишком многое и быстро выдохся, уступив Клозергу первенство… Однако, когда мы станем биться лицом к лицу, все станет по-другому.

– Почему ты так решил? Может быть, он наоборот прихлопнет тебя за одно мгновение?

– Все дело в быстром натиске. На краткое время я чувствую в себе силы перевернуть мир, но надолго этого порыва не хватает. Битву таким образом не выиграть, а вот убить одного человека, пусть даже это могущественный колдун, запросто.

Малес недоверчиво покачал головой.

– Я думал, у тебя более здравые идеи.

– Например?

– Прокрасться в спальню, когда Клозерг спит или кувыркается со служанкой, и зарезать его.

– Это тоже хороший вариант. Я о нем не забывал. Главное - достигнуть Треалы, а там уж видно будет.

– Верно. Я еду с тобой.

За разговором они дошли по выложенной бутом мостовой до коновязи, где, невидимые в темноте под навесом, похрапывали лошади. Слепец подождал, пока Морин отвяжет и выведет наружу их лошадей, Малес в напряженной позе стоял рядом и беспрерывно поправлял свою дурацкую шляпу.

– На Площади Пяти Дорог есть гостиница под названием "Сайан Коу", - сказал Слепец перед тем, как запрыгнуть в седло. - Вплоть до завтрашнего вечера ты сможешь застать нас там.

*****

Рядом с фасадом гостиницы, облицованным фигурными кедровыми плашками, под вывеской с вырезанной из бронзовой пластины кроватью, они собрались в то самое время, когда солнце упало на изломанный край горного массива, находившегося на востоке от Скалгера. Словно круглый красно-золотистый плод, полный соков, попал на острие ножа и расплескал по небу приглушенное сияние.

– Сегодня будет кровавая ночь, - пробормотал Гевел. Он первым прибыл к Морину и Слепцу, поджидавшим остальных на узкой скамеечке рядом со скрипучей дверью с облупившейся краской.

– Надеюсь, это будет кровь наших врагов, - откликнулся Слепец. Встав на ноги, он поглядел на криво сидящего в седле Гевела неодобрительно. - А тебе, приятель, лучше было оставаться в лазарете.

– Ну нет. Там все на меня криво смотрели - как же, подручный того самого чужестранца со страшными глазами, который своей самонадеянностью сгубил армию! Лучше я с вами. Обузой не буду, правда-правда! Бок болит, но рана неглубокая. Лук натянуть я пока не смогу, а вот нож кинуть или слегка мечом приложить - это пожалуйста.

– Ну хорошо, - Слепец склонил голову. - Мы уже оставили позади достаточно своих друзей, так, Морин?

Гевел после этих слов помрачнел и стал иссиня-бледным. Утром Приставала, занимавшийся розыском сгинувших в битве Кантора и Морга, смог найти последнего. Старый рубака приплелся на рубеж обороны пешком, уже под утро, и без сил завалился спать в одной из землянок. Кантора не было ни в одном лазарете, и никто ничего не слышал о его судьбе. Именно о нем, о своем давнем друге и почти что брате, подумал теперь Гевел. Рана сделала его слабым: он не сдержался и всхлипнул.

– Ну-ну, - Приставала похлопал его по колену. - Рано еще оплакивать нашего славного Кантора. Я ведь не мог побывать всюду? Быть может, он тоже дрыхнет сейчас в какой землянке на другом краю обороны, и по глупости своей не догадался послать нам весточку?

Гевел старательно закивал, словно пытаясь тем самым убедить самого себя. Слепец отправился внутрь гостиницы, чтобы забрать вещи, а Морин - в конюшню, за лошадьми. Когда они оба вернулись, то обнаружили, что явился и Малестармеголт. Они с Гевелом молча сверлили друг друга враждебными взглядами. Кроме того, Малес привел с собой еще одного олгмонца, такого же мрачного парня, как он сам. В отличие от бывшего герцогского телохранителя, нарядившегося теперь в дорогой охотничий костюм из коричневой замши, его товарищ был одет скромно и неброско. Вытертые кожаные штаны и серая куртка из грубой холстины, круглая небольшая шапка из дубленой бычьей кожи и рваные сапоги со стоптанными каблуками…

– Это Ашкес, - представил спутника Малес. - Лучший воин Олгмона.

Слепец смерил молодого Ашкеса взглядом, от которого тот поежился. С виду парнишка не походил на лучшего воина - слишком мал ростом, хотя в плечах, похоже, пошире Гевела. Однако на лице у Ашкеса белели несколько старых шрамов, а прищуренные голубые глаза смотрели цепко и внимательно. В конце концов Слепец удовлетворенно кивнул, но тут же снова застыл: на сей раз он принялся разглядывать Малеса. Поверх одежды, на груди, поясе, рукавах и бедрах примостилось множество разнообразных предметов - ножей, маленьких дротиков, непонятных мешочков и стеклянных бутылочек. Иные лежали в карманах, иные были прижаты ремнями.

– Что это? - недоуменно спросил Слепец, тыкая пальцем в бутылки на поясе.

– Разные полезные предметы, - ответил Малес. - Когда мы с Падженом были совсем сопляками, то подолгу жили в Доллонии. Я изучал в библиотеке древние манускрипты, посвященные забытой ныне профессии тайного убийцы. Словно знал, что пригодится… Здесь все, что я смог приготовить за день. Яды, снадобья, вызывающие чесотку, сон или паралич. Ослепляющий порошок.

– Это не достойно настоящего воина, - проворчал Гевел. Прежде, чем Малес успел возразить ему, Слепец поднял руку.

– Я хочу сказать кое-что важное. Все вы должны осознать и принять, что мы отправляемся не на честный поединок двух благородных господ. Годятся любые методы, самые подлые и коварные, ибо слишком велики ставки. Тем более, что о честности, вернее, о бесчестности Клозерга я сам знаю не понаслышке.

Малес одобрительно кивнул головой, а Гевел снова что-то неразборчиво проворчал. Слепец не обратил на это внимания - он вскочил в седло и осмотрел свой маленький отряд. Последнюю надежду на избавление мира от угрозы уничтожения.

Страдающий от раны Гевел сжался в седле. Он был без брони, в одной только потрепанной красной куртке. Бесполезный лук торчит в седельной сумке, на поясе пара метательных ножей… На лице - кроткая печаль. Он не задумывается о будущем, он весь в прошлом. Там, где Кантор, его давний друг, ныне скорее всего ставший кормом для ворон и куниц. Рядом Приставала, как всегда немытый и нечесаный, небрежно одетый и внешне беззаботный. Нескладный человек без оружия и воинских навыков… Однако Слепец знал, что под беспечностью и нескладностью кроется ум и готовность помочь, уже не раз выручавшие его самого. Два северянина, готовые мстить за гибель своего государства, оба состоящие из застывшего до поры гнева, суровые, умелые и, надо надеяться, надежные.

Такие разные люди, объединенные в одно целое им, Слепцом. Что из этого выйдет? Несколько никем незамеченных смертей или долгожданная победа? Я устал от поражений, - подумал Слепец, ударяя коня пятками. - На сей раз, для разнообразия, надо одержать верх!

Им пришлось сделать крюк для того, чтобы забрать Морга. Тот до сих пор спал! Один из солдат, находившихся рядом, поведал, что старик пришел с востока весь покрытый кровью, в изрубленном панцире и с почерневшим мечом. От помощи отказался, попросил только чистую тряпицу и таз с горячей водой, потом закрылся в землянке и с тех пор оттуда слышался богатырский храп. Пришлось потревожить могучего воина: Морин исчез в черной дыре входа и тут ж храп прервался. Через несколько мгновений Морг выбрался наружу, щурясь от угасающего света солнца. Лицо его изборождали багровые полосы.

– Эй, сколько новых шрамов ты получил в бою! - воскликнул Слепец, едва завидев старика.

– Нет, не то, - отмахнулся он. - Эти я получил, сражаясь целый день с жесткой подушкой.

Не говоря лишних слов, он вылил на себя несколько ковшей воды из стоявшей неподалеку кадки, напялил заботливо вынесенные Морином одежды, грязные и окровавленные. Похоже, вся кровь на нем была вражьей… Затем старик впрыгнул в седло запасной лошади, предусмотрительно захваченной Приставалой из гостиницы.

– Не хочешь перекусить? - спросил Слепец. В ответ Морг выпятил нижнюю челюсть и покачал головой. Потом он подъехал к Гевелу и осторожно потрогал его бок.

– А Кантор? - глухо спросил старик.

– Мы не нашли его, - дрогнувшим голосом ответил Гевел. С каменным лицом Морг кивнул и подобрал поводья.

– Куда бы мы не ехали, - зловеще проговорил он, - поедемте быстрее! Не то мой меч заржавеет без свежей кровушки!

Загрузка...