Глава 7 Пустота
Суборбитальный корабль тряхнуло на взлете, но дочь императора этого почти не заметила. Только ее рука машинально сжала перила трапа, по которому она поднималась. Внизу, за ее спиной, осталась рубка: штурман что-то колдовал над бортовым компьютером, а пилот, сжав руками выгнутый штурвал, круто уводил корабль вверх, в прозрачно-голубое небо Эспенансо. Он обещал, что полет до герцогского замка займет не больше часа. Сам герцог Вейд (уже не правящий — отметила про себя Ида) сейчас был заперт в одной из кают, превращенной на время короткого перелета в тюремную камеру. Настоящая камера ждала его по прилету, в собственном дворце.
Впрочем, Ида сейчас думала не о нем, и шла она не к нему: в другую каюту, уступленную капитаном корабля, перед взлетом отнесли Дериана Лоу. Он все еще оставался без сознания. Сейчас у него должен был находиться врач — тот самый, приписанный к отряду имперских десантников, немедленно явившийся по приказу своего офицера и не на шутку перепугавшийся, услышав требование лично от дочери императора: этот человек должен жить!
Неприятная дрожь перестала сотрясать корпус корабля: серебристо-серая махина вырвалась в стратосферу. Пилот в рубке накренил штурвал, выводя его на нужный курс. Дочь императора выпустила из рук гладкую сталь перил и сделала еще один шаг вверх по трапу.
Справа от нее начинался недлинный коридор, освещенный желтоватым светом вмонтированных в потолок ксолов. Ида сразу же заметила Силию, стоявшую, прислонившись к стене, возле одной из дверей. Для придворной дамы, ни на мгновение не забывающей о правилах хорошего тона, подобная поза было более чем странной. И, наверное, по ней одной можно было судить, чего стоил Осару прошедший день. Проблема была лишь в том, что даже при всем желании дочь императора не могла бы обещать ей, что он уже закончился.
Ида подошла к своей подруге:
— Врач еще там?
— Да, — Силия кивнула и тут же поспешно добавила, заметив, что дочь императора взялась за дверную ручку. — Постой! Подожди: он просил никого не входить.
Но Ида уже толкнула дверь, отодвигая тяжелую металлическую панель в сторону. За ней оказалась небольшая каюта, ярко освещенная. Резкий запах антисептиков и еще каких-то лекарств ударил в нос, на мгновение вызвав почти нестерпимое желание чихнуть. Ида глубоко вздохнула и вошла. Обстановку она не разглядывала. Заметила только, как от низкой койки, укрепленной возле одной из стен, поднялся мужчина, одетый в обычный черно-синий скафандр имперских десантников, но без оружия.
— Простите, что так врываемся и мешаем вам работать, — из-за плеча дочери императора выступила Осару, как всегда делая то, о чем забывала наследная принцесса — соблюдая правила вежливости. Мужчина качнул головой.
— Я уже все сделал, — он отступил на шаг в сторону, пропуская дочь императора в каюту. — Он только что пришел в себя.
Мужчина коротко поклонился и хотел уже уйти, но Осару, оглянувшись на Иду, остановила его на пороге:
— Он пришел в себя? Значит, ему лучше?
Мужчина твердо встретил ее взгляд и медленно качнул головой из стороны в сторону:
— Он пришел в себя. Я уже сказал: я сделал все… Все, что мог сделать.
Рыжеватая бровь придворной дамы приподнялась вверх в выражении сознательно демонстрируемого недоумения:
— О чем вы, доктор? У вас же есть все необходимое оборудование. «Лекарь» установили… — Силия кивнула на тихо жужжащий прибор, зависший над плечом Дериана Лоу. — Не настолько уж серьезна рана, чтобы после всех принятых мер жизнь спасителя наследной принцессы по-прежнему находилась под угрозой!
— Вы не понимаете, — губы врача сжались в тонкую линию плохо сдерживаемого раздражения. — «Лекарь» хорошо справляется с обычными ранами. Он без труда может срастить поврежденные ткани: мышечные волокна, кости, нервные окончания, даже восстановить кровопотерю… Но на лезвии кинжала, которым ранили господина Лоу, был яд, и он успел проникнуть в кровь, а противоядия у меня нет!
— Вообще нет? — уточнила Осару. Мужчина раздраженно дернул головой:
— У придворного лекаря Вейдов он наверняка должен быть, и если нам удастся довести господина Лоу до дворца… Но ключевое слово здесь именно «если»! — он замолчал, словно объяснять дальше не имело никакого смысла. Силия Осару и десантный врач одновременно посмотрели в сторону дочери императора, замершей посреди каюты и не слышавшей их разговора. Они не произнесли этого вслух, но в одном, кажется, были друг с другом согласны: ни один из них по доброй воле не взялся бы пересказывать его ей. Мужчина потянулся и задвинул дверь, отрезая каюту от коридора, потом вновь повернулся к придворной даме. — Этот барон, Алье, кажется — так ведь? — уточнил он, дождался утвердительного кивка Осару и продолжил, — очевидно, очень сильно хотел убить Ее императорское высочество, раз не ограничился просто ножом.
Он шел через гостиный двор, не прячась, но стараясь оставаться незамеченным, не разглядывая, но замечая, вбирая, анализируя все, что происходило вокруг… Черно-синие легкие скафандры, шлемы, матово поблескивающие в свете ксолов — имперские десантники повсюду, казалось, заполнив все пространство под куполом альфа-шахты. Гвардейцы Оуэна Вейда, застигнутые врасплох, быстро прекратили сопротивление. Гостиный дом был взят всего за несколько минут, его управляющий — арестован. Кайрен видел сам: его с руками, стянутыми за спиной, провели мимо. Слуг пока не трогали, и невзрачная серая форменная куртка позволила поводырю беспрепятственно выйти наружу.
От рынка, с утра, как и в любой другой день, раскинувшегося под куполом, не осталось и следа. Точнее, следы как раз и остались — сломанные лотки, разбросанный, растоптанный тяжелыми десантными ботинками товар. Солдаты императора явно не собирались ждать, пока торговцы освободят им дорогу.
Кайрен решил исчезнуть из гостиного дома, пока там не стало слишком многолюдно. Тем более что делать там ему было совершенно нечего. Поводырь огляделся, пытаясь определить, куда командиры направляли отряды десантников. Охрана в будках у ворот сменилась, теперь все входы и выходы из купола контролировались имперскими солдатами, но большинство десантников продолжало стекаться в центр — к подъемникам. Ничего удивительного, по мнению поводыря, в этом не было: если верхние уровни шахты им удалось взять фактически с налета, то с нижними, где сосредоточены, да к тому же еще и прекрасно укреплены, основные силы герцогских гвардейцев, явно придется повозиться!
Поводырь задумчиво провел по волосам, ероша их, и одновременно не переставая осматриваться по сторонам, замечая все происходящее до мельчайших деталей. Позиция гвардейцев герцога, конечно, лучше не придумаешь. Оуэн Вейд не зря разместил их базу на одном из самых нижних уровней. Но вот в чем Кайрен отнюдь не был уверен — так это в том, что они будут сопротивляться, защищая их до последнего! Вполне вероятно, что им окажется достаточно услышать о предательстве Вейда, чтобы тут же забыть о своей присяге, сложить оружие и принести новую вассальную клятву так удачно находящейся на планете дочери императора. Поводырь мысленно выругался, помянув парочку лично известных ему старших демонов. Они так долго ждали, годами не смея надеяться на столь удачное стечение обстоятельств. И теперь, когда у них, возможно, есть всего несколько часов, не время медлить или сомневаться. Что бы ни изменилось лично для него — он не передумает!
Кайрен с места сорвался на бег. Среди всеобщей суматохи еще один мечущийся в панике слуга не должен был вызвать ничьих подозрений.
Поводырь подбежал к воротам одновременно с очередным отрядом десантников. Пытаться затеряться среди них было глупо, поэтому Кайрен просто остановился, пропуская солдат мимо себя. Его взгляд в очередной раз скользнул по пространству под куполом, анализируя все замеченные детали. У входа в шахты подъемников, там, где раньше был пропускной пункт, и дежурила пара гвардейцев, теперь было выставлено серьезное охранение: с полдюжины десантников в шлемах и защитных штурмовых скафандрах, обвешанные оружием, с излучателями в руках цепко следили за происходившим вокруг них.
Под крики своего командира отряд солдат забежал на площадку подъемника. Кайрен быстрым шагом направился вслед за ними, но десантник, стоявший возле пульта управления, преградил ему путь, выставив вперед излучатель. Это, кстати, был не привычный «хорк», а мощный ШДИ-8[11] — впечатляющая игрушка, как для тех, кто видел эту махину впервые, так и для тех, кто хоть раз собственными глазами наблюдал, на что она способна.
— Шахта закрыта! — взгляд десантника скользнул по лицу слуги, внезапно появившегося перед ним, быстро обежал охраняемый периметр и, убедившись в отсутствии непосредственной опасности, вновь переместился на мужчину, не уделяя ему, впрочем, чересчур много внимания. Кайрен невольно отметил про себя, что эти солдаты неплохо знают свое дело. Видимо, не зря носят форму императора.
Последнее, правда, осталось лишь в его мыслях. На лице же его застыло туповатое выражение простого слуги, попавшего в непривычную для себя ситуацию.
— Как нельзя пройти? Я же там работаю! — пробормотал он, словно в растерянности оглядываясь по сторонам. На самом деле он оценивал расстояние до солдат, их позы… Откровенно говоря, он был сильно удивлен такому развитию событий: похоже, генерал Хотин предполагал серьезное сопротивление со стороны герцогских гвардейцев, если старался убрать с шахты мирное население. Поводырь мысленно усмехнулся: кого другого, а себя он уже очень давно перестал относить к разряду мирного населения. И в любом случае ему нужно было попасть внутрь! Кайрен вновь повернулся к солдату. — Как же мне на работу попасть? Моя смена скоро…
Десантнику, стоявшему с противоположной стороны подъемника, надоели причитания глупого слуги. Он резко вскинул излучатель, целя его в грудь поводыря.
— Тебе ясно сказали: шахта закрыта! Никакой работы там сейчас нет. Так что лучше убирайся отсюда по-хорошему!
«Интересно, излучатель снят с предохранителя?» — подумал Кайрен. Остальные четверо десантников пока оставались в стороне. Он смог бы справиться с ними. Ничего особо сложного. Обеими руками за ствол рвануть излучатель на себя и сразу же отступить назад и в сторону, пригнуться, уходя с линии огня…
— С дороги! — резкий окрик, раздавшийся откуда-то из-за спины, нарушил планы Кайрена. Десантник, державший его на прицеле, шагнул в сторону, безо всяких церемоний оттесняя его с пути отряда, только что вышедшего из подъемника. Кайрен подчинился: удачный момент был упущен. Впрочем, всего одно мгновение спустя он уже не помнил о том, что собирался прорываться внутрь шахты.
Солдаты, спустившиеся с площадки подъемника, шли двумя колоннами, взяв излучатели наизготовку, а между ними еще несколько человек парами придерживали и двигали вперед громоздкие металлические контейнеры. Боксы были оснащены антигравитационной подушкой и самостоятельно держались в воздухе на высоте примерно десяти сантиметров от земли. Для того чтобы передвинуть их, достаточно было легкого толчка, поэтому солдаты заботились в основном о поддержании нужного направления. Кайрену хватило одного взгляда, чтобы оценить: вес контейнеров был далеко не маленьким: воздух между их днищами и поверхностью земли дрожал и плавился, едва не искрясь, солдаты же привычно держали ноги на расстоянии.
Отряд пересек купол, направляясь к ближайшему выходу, и ворота альфа-шахты распахнулись, выпуская его наружу. Пять контейнеров один за другим проплыли мимо Кайрена, достаточно близко, чтобы он сумел разглядеть ярко-синий знак — герб империи на их крышках. Впрочем, он и так не сомневался, что находится у них внутри!
Они опоздали!.. Поводырь грязно выругался, вновь ероша коротко-стриженные волосы. А потом вдруг широко усмехнулся. Может быть, пора взглянуть на ситуацию под другим углом? Они не опоздали, а всего лишь предоставили имперским десантникам сделать самую сложную часть работы за них!
Дочь императора услышала, как с тихим шорохом закрылась дверь за ее спиной, но не повернула головы. Она в два шага пересекла крошечное расстояние, отделявшее кровать, на которой лежал Дериан Лоу, от входа в каюту, и остановилась, вновь не зная, что делать дальше. Вся решимость, которая была у нее в коридоре, теперь куда-то испарилась. Она уже даже не помнила, зачем сюда пришла. Все, что она мола сделать для этого парня, поймавшего нож, предназначавшийся ей, — это найти хорошего врача. А это она уже сделала. Ну, может быть еще спросить, почему Дериан поступил так… Почему именно он? Не герцог Вейд, по-прежнему упрямо клянущийся, что не желал ее смерти; не Силия, называвшая себя самой близкой ее подругой; не Кайрен… Почему именно этот смазливый мальчик, которого она вряд ли хотя бы одну секунду из времени их знакомства воспринимала всерьез?
Ида сделала еще шаг вперед, вплотную подходя к кровати. Подол ее платья пропитался его кровью. На синем шелке пятно казалось почти черным и, не успев еще до конца высохнуть, при каждом движении противно липло к ногам. Девушка в очередной раз одернула платье, останавливаясь.
— Врач сказал, что ты пришел в себя, — прошептала она, зачем-то озвучивая собственные мысли. Хотела добавить: «Или он ошибся?», но в этот момент Лоу открыл глаза. На мгновение вновь зажмурился, словно свет низко висящих над постелью ксолов показался ему слишком резким, потом все же сосредоточил взгляд на дочери императора. Ида же разглядывала его лицо, отдавая себе отчет, но одновременно так до конца и не веря, что за столь короткое время можно было так измениться! Черты лица парня заострились, кожа была не просто бледной — она казалась желтой и истончившейся, словно листки антикварной бумаги, сохранившиеся с глубокой древности. На висках и вокруг глаз синими тенями сквозь нее просвечивали кровеносные сосуды. Глаза, когда он открыл их, показались Иде воспаленными: чересчур блестящими и одновременно словно мутными — будто радужка была уже не такого насыщенного серо-синего цвета. «Лекарь» продолжал тихо жужжать над его плечом, время о времени отбрасывая отсветы желтых сигнальных огоньков на шею и подбородок Дериана. Свет казался теплым, но Ида точно знала: что, наверное, лучше всего умеет делать «лекарь», в независимости от модели и сложности конструкции, так это накладывать анестезию — так, чтобы ты совершенно ничего не чувствовал.
Дочь императора пододвинула к постели жесткий пластиковый стул с выгнутой спинкой (только по недоразумению называемый походным креслом), и опустилась на него, скорее, чтобы Лоу было удобнее смотреть на нее, чем потому, что ей на самом деле хотелось сесть. Она, кажется, наконец-то вспомнила, зачем пришла в эту каюту. Причина была не новой и, откровенно говоря, уже набившей оскомину, но оттого не менее важной: ей по-прежнему нужна была информация.
Дериан Лоу словно почувствовал, что дочь императора никак не может придумать, с чего начать.
— Мы на корабле? — проговорил он первым, то ли спрашивая, то ли утверждая. Ида кивнула:
— Нам лететь совсем недолго. Меньше, чем через час, будем во дворце.
Дериан облизал бледные пересохшие губы, успевшие потрескаться в уголках.
— Десантники успели? — спросил он. — Никому из преступников не удалось скрыться?
Дочь императора на мгновение помедлила с ответом: формулировка показалась ей странной. Кого Дериан Лоу имел в виду под словом «преступники»?
— Барона Алье сразу же убили, — осторожно начала она. — Герцог после этого никакого сопротивления не оказал. Он сейчас под арестом. Тапа-аров, правда, пришлось отпустить.
— Тапа-ары свободно улетели?! — от негодования Дериан даже попытался приподняться на постели, а Ида мысленно усмехнулось: почему же ее профессора постоянно упрекали в недостаточной для аристократки дипломатичности?! С другой стороны, все-таки жаль, что после Оуэна Вейда уже практически нечего наследовать. Может быть, тогда в Рассономской империи появился бы первый по-настоящему честный правящий герцог.
— Я не могла объявить им войну! У меня нет таких полномочий, — проговорила она. Дериан ничего не ответил. Его взгляд блуждал по противоположной стене каюты, словно там был не обыкновенный белый пластик, а экран, на котором одно за другим сменялись всевозможные интересные изображения. — Я должна была разобраться с внутренними проблемами империи, — продолжила Ида. — И я это сделала. Главный преступник — герцог Вейд — под арестом и больше не представляет опасности.
При упоминании этого имени взгляд Дериана остановился. Впрочем, это была его единственная реакция. Вообще единственное свидетельство тому, что Лоу все же не безразлично то, что его дядя — государственный преступник, которого в самое ближайшее время ожидает суд и казнь! И что он сам сыграл далеко не самую последнюю роль в его обвинении.
— Дериан, — Ида осторожно дотронулась до его руки. Кожа была холодной, а пальцы не шевельнулись в ответ на ее прикосновение, словно доза анестезии, впрыснутая «лекарем» в его кровь, оказалось достаточно большой, чтобы не просто снять боль, но и вовсе лишить его чувствительности. За приборчиком Ида не могла видеть, как выглядит рана сейчас, но она еще помнила, как та ощущалась руками, — как горячее влажное тепло, убегающее сквозь пальцы. — Дериан! — повторила она. Лоу повернулся к ней. Не было похоже, чтобы движения причиняли ему боль, но тело явно с трудом слушалась его. Ида отпустила его руку. — Мне нужна твоя помощь. Ты, конечно, можешь сказать, что уже и так сделал более чем достаточно. И, разумеется, будешь прав. И я ничего не стану требовать. Но сначала выслушай! Суд над Оуэном Вейдом займет несколько недель, — на этот раз она сознательно не стала употреблять слова «твой дядя», будто говорила о совершенно чужом для Лоу человеке. — Потом еще некоторое время пройдет прежде, чем мой отец назначит нового управляющего Эспенансо. Я собиралась временно предложить этот пост тебе. Но что мне делать сейчас, пока ты не выздоровеешь? Помоги мне, расскажи все, что знаешь! Герцог Вейд совершил преступление, и я должна знать, кто из дворян был с ним заодно, а кому я еще могу доверять?
Дериан снова поднял глаза на дочь императора, и по его взгляду она вдруг поняла, что он, внимательно слушавший ее и не пропустивший ни одного ее слова, на самом деле думает совершенно о другом.
— Что он сказал? — произнес Лоу вдруг.
— Кто? — Ида задала этот ненужный вопрос, только чтобы выиграть время и собраться с мыслями.
— Мой дядя. Правящий герцог Оуэн Вейд.
Кайрен бегом преодолел расстояние до выхода из купола. На этот раз охрана пропустила его без проблем, и поводырь, прищурившись на горячее белое солнце, вновь огляделся. На пирсах десантников было уже значительно меньше, чем внутри, словно все они, не ожидая нападения извне, сосредоточились на нижних уровнях альфа-шахты. Зато пришвартованные возле причалов и просто на рейде в океане неторопливо покачивались на волнах многочисленные космические корабли: от легких одно- и двухместных разведывательных катеров до массивных крейсеров-бомбардировщиков, которым сегодня, к счастью, не нашлось работы. Метрах в пятистах от пирса, на котором стоял поводырь, вздымались в бледное небо шесть суборбитальных истребителей. Их силуэты, слегка подернутые маревом раскаленного воздуха, напоминали нахохлившихся демонов, сложивших крылья на спине и приподнявших головы с острым чуть изогнутым клювом. Отделка их корпусов ослепительно сверкала под лучами белого солнца так, что больно было смотреть. Имперский космический флот генерала Хотина… Кайрен тряхнул головой, решительно прогоняя тревожные мысли. Гильдия заранее знала, с чем ей придется столкнуться, и она была к этому готова!
Тем временем отряд десантников и ящики, которые он так боялся упустить из вида, как раз приближались к одному из тяжелых грузовых крейсеров, пришвартованных у причала. Навстречу им из раскрытого люка спустилась еще дюжина десантников, оцепив участок пирса, пока первый отряд грузил ящики с азраком на борт. Приближаться Кайрен не стал: подойти ему бы все равно не позволили, а, если так, то незачем лишний раз вызывать раздражение солдат. Вместо этого поводырь вышел на соседний луч-пирс, откуда была видна корма корабля. Стараясь не привлекать ничьего внимания, Кайрен активировал свой браслет и внес в него опознавательные данные крейсера. Теперь ему понадобится не больше пары секунд, чтобы найти его даже среди всего прибывшего на Эспенансо флота империи!
Десантники закончили с погрузкой, сняли оцепление с пирса и вслед за ящиками исчезли внутри, а Кайрен уже вновь оглядывался по сторонам. Кажется, сегодня удача все же была на его стороне, потому что всего в паре десятков метров от себя поводырь заметил небольшой катер с открытым люком и безо всякой охраны! Конечно, вполне вероятно, что на борту оставался кто-то из экипажа… Кайрен сжал рукоять кинжала, так предусмотрительно захваченного у барона Алье и так удобно спрятавшегося в рукаве куртки. Если чему при обучении в Гильдии и уделяли особое внимание, так это тому, чтобы решать проблемы, существующие перед тобой в настоящий момент, а не придумывать себе новых!
Внутри катера царил полумрак. Воздух, горячий даже по сравнению с нагретым солнцем причалом, пах машинным маслом и пластиком. Кайрен перехватил нож поудобнее, приготовившись встретить нападение, (или самому напасть — как получится) и скользнул внутрь. Он оказался в ходовом отсеке. По-видимому, во время короткой стычки с гвардейцами герцога или даже просто во время спуска катер получил небольшие повреждения, потому что передняя панель с одного из двигателей была снята, а возле него стоял раскрытый ящик с инструментами, и валялась промасленная протирочная ветошь. Кайрен приблизился, всматриваясь в индикаторы двигателя: если поломка серьезная, ему лучше поискать для себя другой транспорт, но в этот момент перегородка, ведущая в носовую часть катера, отъехала в сторону.
Поводырь отступил к переборке, растворившись в тени сбоку от разобранного двигателя. На палубу возле его ног легла светлая полоса, и на ее фоне четко вырисовался силуэт показавшегося на пороге человека. Кайрен перехватил нож, вытащив его из рукава, но потом передумал и заткнул за пояс. Стараясь не производить шума, он левой рукой зарылся в ящик с инструментами и мысленно кивнул сам себе, нащупав тяжелый продолговатый металлический предмет — гаечный ключ или что-то подобное. Пальцы поводыря сжались на гладкой рукоятке, переложили из одной руки в другую.
Десантник всего на долю секунды задержался на пороге и шагнул внутрь отсека. Кайрен увидел спину солдата, черно-синий штурмовой скафандр, ШДИ-8, перекинутый за спину, чтобы освободить руки. Шлема не было: мало кому захочется по такой жаре таскать на своей голове лишнюю пластиковую штуковину, если непосредственной опасности вроде бы нет… Тяжелый гаечный ключ почти без размаха опустился на коротко-стриженный затылок.
Точнее, должен был опуститься. Но за долю секунды до этого, когда Кайрен делал шаг вперед, ящик с инструментами, которого он касался ногой, покачнулся. Предательски звякнули какие-то железяки. Десантник вскинулся, резко оборачиваясь, одним четким, отрепетированным на сотнях тренировок движением, перекинул излучатель на грудь, выцеливая источник шума.
Мелькнула мысль, что теперь без ножа уж точно не обойтись. Вот только вытаскивать его времени не было… Кайрен крепче сжал гаечный ключ, превращенный им в опасное оружие, и со всей силы снизу вверх ударил по рукам гвардейца, сжимавшим излучатель. От резкой боли солдат вскрикнул. Его руки невольно разжались, выпуская ШДИ. Не успевая перехватить его, Кайрен только отшвырнул ногой излучатель подальше от своего противника. Доли секунды, на которую поводырь отвлекся, хватило десантнику, чтобы оправиться от удара. Он ринулся на своего противника, метя локтем согнутой руки в висок. Одновременно другая его рука вывернула запястье Кайрена в захвате, а умело поставленная подножка довершила дело. Поводырь со всей силы навзничь рухнул на пол. Только годы тренировок позволили ему сгруппироваться так, чтобы не удариться головой. А годы настоящих драк подсказали ему скрыть это и безвольно растянуться на полу, не подавая признаков жизни.
Десантник, тяжело дыша после короткой но жестокой схватки, осторожно пнул носком форменного ботинка ногу своего поверженного противника. Не дождавшись никакой реакции, солдат осторожно наклонился над ним, стараясь разглядеть что-нибудь в полутьме ходового отсека. Он не заметил, как рука Кайрена, откинутая за голову, сомкнулась на рукояти излучателя, так удачно отлетевшего под раскрытый двигатель.
Огнестрельное оружие, используемое в качестве дубинки, снизу и сбоку обрушилось на голову наклонившегося десантника, заставив его надолго расстаться с сознанием. Кайрен поднялся на ноги, машинально отряхивая куртку, и вновь наклонился над двигателем. Два контакта с разогнувшимися клеммами свободно болтались, поводырь соединил их, подумал еще пару мгновений и захлопнул крышку. Тумблеры почти сразу переключились на зеленый сигнал, и мерный рокот заработавшего двигателя наполнил отсек. Кайрен довольно усмехнулся и вышел в носовую часть катера — туда, где был пульт управления. Одного взгляда поводырю хватило, чтобы понять: на таком ему летать еще ни разу не доводилось. С другой стороны, если он сумел починить двигатель, с управлением он точно должен разобраться без проблем…
На трапе, который поводырь еще не успел убрать, вдруг раздались шаги! Кайрен вскинул ШДИ к плечу, одновременно взводя его и выискивая цель.
— Что он сказал? — голос Дериана звучал тихо, но дочь императора сидела слишком близко, чтобы притвориться, будто не слышала. Ида резко поднялась со своего стула. Что-то в голосе Лоу, что-то за этими тихими интонациями, говорило, что он принял решение, и дочери императора на мгновение вдруг стало страшно какое! Ида стояла посреди каюты, и та внезапно показалась ей удушающе маленькой. Ей было тесно. Девушка отвернулась, сделала два шага в сторону. Прошла бы и дальше, но дальше были полки с выстроенными рядком электронными папками и противоположная стена.
— Он отрицает, повторяя снова и снова, что пытался меня убить, — Ида медленно повернулась, встретившись взглядом с глазами Дериана, впившимися в ее лицо.
— А в сокрытии и продаже азрака он признал себя виновным?
— Доказательств слишком много и они слишком очевидны, — Ида снова отвела взгляд. — Не имеет никакого значения…
— Он признал себя виновным в предательстве императора?! — почти выкрикнул Лоу, вновь попытавшись сесть на постели. «Лекарь» недовольно пискнул, и Дериан, поморщившись, словно чересчур резкое движение все же разбудило какую-то тень боли вокруг раны, опустился назад на кровать, но взгляда от лица дочери императора так и не отвел.
— Да, — выдохнула Ида, будто смирившись, что ей придется ответить на этот вопрос. — Да, признался: он сказал, что и взрыв в Новом Городе организовал для этого — хотел потом объявить, будто бриллианты хранились в рухнувшей башне и были уничтожены огнем.
Веки Дериана устало опустились, а когда он вновь открыл глаза, его взгляд уже снова изучал видимые лишь ему узору на противоположной стене каюты. И, также не поворачиваясь, Лоу спросил:
— А еще, что он сказал? Он так и сказал: «Я предал своего императора»? — Дериан все же посмотрел на Иду. Девушка в раздражении пожала плечами, чувствуя, что разговор становится все менее и менее понятным. Во всяком случае, для нее.
— Я не помню, какие конкретно слова он произносил! Он говорил, практически не останавливаясь, все то время, пока его уводили. Это так важно для тебя?
— Он никогда… — голос Дериана вдруг сорвался, словно ему внезапно перестало хватать воздуха. «Лекарь» перешел на пронзительный непрерывный писк, желтые огоньки на его боковых гранях налились оранжевым светом. Ида повернулась к двери, собираясь позвать врача, но Лоу остановил ее. Писк приборчика стих, и парень снова дышал. И по его взгляду Ида вдруг поняла: если бы она не пришла, он сам позвал бы ее! Так же, как ей жизненно важно было узнать правду, ему нужно было ее сообщить. — Вейд много говорил со мной в последние дни, — продолжил Дериан. — Он рассказал мне обо всех своих махинациях с азраком, но он никогда не говорил о предательстве! Он ни разу не назвал себя преступником! Может быть, в мыслях он и признавал это, но вслух — никогда! В его разговоре звучали слова: сделка, договор, нарушение обязательств, но никогда — предательство!
— А теперь он назвал вещи своими именами! Понял, что отрицать дальше бессмысленно! Что из этого? Чего ты от меня добиваешься?! — дочь императора уже не скрывала своего раздражения. Она все меньше видела смысла в их разговоре.
— А тебе не кажется странным, Ида, — медленно заговорил Дериан, наверное, в первый раз без напоминания воспользовавшись когда-то подаренным правом звать дочь императора по имени, — что герцог сознался в предательстве: в продаже азрака тапа-арам, в попытке продажи самой Эспенансо, но при этом он продолжает упрямо отрицать свою причастность к попыткам убить тебя? Это ведь уже никак не повлияет на его участь? Я прав? Хуже ведь уже некуда?
— Почему ты так заостряешь на этом внимание? Ты сам говорил: после того, как я пропала под обломками в Новом Городе, герцог страшно перепугался и решил ускорить собственное бегство. Он панически боится императора! И — поверь мне — это вполне достаточный повод для самой нелепой и самой упорной лжи!
— Почему ты продолжаешь искать какие-то объяснения? Позволь себе хотя бы на мгновение предположить, что Вейд действительно не причастен к покушениям на твою жизнь!
Ида, до этого нетерпеливо мерившая шагами крошечную каюту, резко остановилась, развернувшись к нему. Она скрестила руки на груди, впившись пальцами в собственные плечи, будто старалась удержать себя. На этот раз она чувствовала не просто раздражение — она была на грани самой настоящей ярости! И ей, кажется, было даже безразлично, что человек, посмевший ее вызвать, оказался ранен, спасая ее жизнь.
— Ты просто пытаешься выгородить его!
— Может быть.
Ида, приготовившаяся к возражениям и собиравшаяся сразу же оборвать их, от неожиданности прикусила губу. А Дериан, воспользовавшись тем, что его наконец-то вновь слушают, повторил:
— Может быть, и так. Но что, если я прав? Тогда тот, кто на самом деле хотел убить тебя, до сих пор на свободе.
Кайрен крепче сжал приклад излучателя, наведя его на люк в днище носовой части катера. Он слышал шаги на трапе, на фоне освещенного солнцем прямоугольника мелькнула человеческая тень. Пальцы, казалось, прикипели к курку… Поводырь выдохнул, ловя мгновение между двумя ударами сердца. Имперский десант — слишком серьезные противники, чтобы можно было всерьез рассчитывать на второй выстрел…
В люке показалось рука мужчины, и Кайрен действительно чуть не выстрелил, увидев вместо черно-синего скафандра простой серо-коричневый плащ! Танис Лэнг, подтянувшись, забрался в катер и, усевшись на палубу, насмешливо покачал головой, наблюдая за тем, как его товарищ медленно опускает излучатель.
— В следующий раз предупреждай, если не хочешь, чтобы я испортил тебе плащ! — Кайрен поставил ШДИ на предохранитель и нервным движением взъерошил волосы. — Как ты меня нашел?
Лэнг поднялся на ноги и огляделся вокруг. Ему тоже явно было интересно устройство последней модели столичных разведывательных катеров.
— Как и договаривались — отследил по сигналу с твоего браслета.
— Значит, ты только что снизу? — с какой бы легкостью Танис не говорил о перехвате индивидуального сигнала с браслета связи, Кайрен прекрасно знал, что установку, необходимую для этого, с собой не унесешь. Она была в квартире инженеров Танисов (она же штаб-квартира Гильдии поводырей на альфа-шахте). Оторвавшись от изучения странного, почти прямого, штурвала, Лэнг кивнул:
— С трудом выбрался — внизу черно от имперских мундиров! — он повернулся, прислонившись спиной к приборной доске, и Кайрен заметил, что кулаки мужчины стиснуты от с трудом сдерживаемого гнева. — Герцогские гвардейцы с нижних уровней еще отстреливаются, но до азрака десант уже добрался!
— Я видел, — Кайрен кивнул и, не дожидаясь вопросов Таниса, активировал главный обзорный экран катера. На нем сразу же, словно он был всего лишь обыкновенным стеклом, загорелось изображение сияющего под солнцем ярко-синего океана, купола альфа-шахты с лучами-пирсами, далеко расходящимися во все стороны, и космических кораблей имперского десанта. Поводырь приложил свой браслет к сенсорам на панели управления, одновременно запуская программу синхронизации. Компьютеру катера понадобилась всего пара мгновений, чтобы считать информацию, собранную поводырем в устройстве связи, а в следующее мгновение картинка на экране изменилась: один из тяжелых крейсеров, как раз двигавшийся от шахты в сторону рейда, вспыхнул ярко-оранжевыми стрелками указателей. — Ну, далеко они не ушли! — Кайрен широко улыбнулся, даже не собираясь скрывать, насколько он доволен собственной работой. Потом оглянулся на Таниса. — А знаешь, что еще у меня есть?
— Если Жарук не солгал, — осторожно проговорил Лэнг, — то дочь императора лично передала вам секретные коды доступа генерала Хотина.
Кайрен невольно нахмурился: было что-то в интонации поводыря, что заставляло начать сомневаться в том, что они делали. Не предчувствие неуверенности, нет, но нечто такое же, надоедливое и упорно ускользающее. Можно было, конечно, еще возразить, что коды доступа им сообщила не сама дочь императора, а ее придворная дама, но, с другой стороны, фактически Лэнг был прав — без Иды они бы их никогда не получили. Кайрен усилием воли заставил себя перестать думать об этом. Обо всем этом!
— Он сказал правду.
— Тогда чего ты ждешь?
— Того, что ты наконец-то вспомнишь: не мешало бы люк закрыть!
Лэнг понимающе хмыкнул, но комментировать не стал. Он молча вернулся к люку, ударил кулаком по массивной черной кнопке, встроенной в переборку, дождался, пока трап, сложившись, скроется в днище катера, а крышка над ним герметично встанет на место, и приложил пальцы к левой стороне груди, полу шутливо полу серьезно отдавая честь:
— Выполнено, командир!
Кайрен нахмурился, явно не оценив шутки поводыря, и кивком головы указал Танису в сторону свободного штурманского кресла. Сам он уже расположился за штурвалом. Мягко заурчал антигравитационный двигатель, набирая обороты, и катер, плавно приподнявшись над поверхностью воды, сорвался вперед.
Ида медленно провела руками по лбу. Растрепавшиеся волосы щекотали кожу. Днем, на катере, Силия попыталась соорудить на ее голове некое подобие придворной прически, но до настоящего момента та, кажется, не дожила. «Лекарь», висевший над Дерианом Лоу вновь начал пищать, на этот раз тихо и монотонно. Может быть, сообщал, что его пора переключить на другой режим лечения, а может быть, о том, что заканчиваются какое-то медикаменты… В любом случае нужно позвать врача. Ида положила руку на дверь, собираясь открыть ее, но вдруг вновь остановилась.
— Ты сказал «попыткам» меня убить? Во множественном числе? — проговорила она. Дериан лежал, не глядя на нее и вообще прикрыв глаза, словно ему все труднее было сохранять сознание, но при звуке голоса дочери императора вновь повернулся к ней.
— А ты думаешь только о взрыве в Новом Городе? — Лоу хотел усмехнуться, но мышцы тела слушались его все хуже, онемение уже добралось до лица, и губы лишь едва заметно дрогнули. Он сглотнул слюну, ставшую внезапно густой и вязкой, и заставил себя продолжить. — На второй же день после твоего прилета ты чуть не погибла во время соляной бури. И только такой столичный житель, как ты, мог поверить, что фронт действительно не увидели на радаре заранее! Поверь мне, о его приближении знали — за несколько часов, как минимум. А тебя при этом специально, не предупредив, оставили на катере! Кто мог «забыть» это сделать?
Ида, задумавшись, поднесла руку ко рту и прикусила костяшки пальцев — жест, который она с самого детства не позволяла себе в присутствии посторонних. Она не смотрела на Лоу — теперь была ее очередь изучать невидимые картинки на белой стене. А Дериан продолжал говорить. Его голос звучал глуше, а слова становились все менее разборчивыми, но он не останавливался, словно это, следующее, еще одно слово и станет самым важным.
— Это была первая попытка из тех, о которых мне известно. Вторая — башня в Новом Городе — кто-то все же постарался, чтобы ты в ней оказалась. А третья — сегодня! Герцог Вейд уверял, что не желает твоей смерти, но нож Алье был направлен не на кого-нибудь, а именно на тебя!
— Ну, последнее как раз доказывает вину твоего дяди, а не оправдывает его! — вскинулась Ида. — Барон Алье служил герцогу Вейду.
— Ты абсолютно уверена, что только ему? — Дериан не без гордости отметил, насколько четкими получились слова. Он потратил на них последний воздух, остававшийся в его легких. Теперь нужно было набрать нового. Автоматическое действие, на которое никогда раньше не обращал внимания, вдруг стало невероятным подвигом. Онемевшее тело превратилось в камень, которым с каждой секундой становилось все тяжелее управлять. Всего один вздох…
Ида сжала кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладони. Она знала: если сейчас прикроет глаза, то вновь увидит сосредоточенное и какое-то даже отрешенно спокойное лицо барона Алье и его кинжал, направленный на нее. Но не менее отчетливо она помнила и другую сцену: ту ночь, когда случайно проследила за Алье и увидела, как он убивает. Ида словно вновь оказалась там, на полутемной галерее. Она опять стояла за приоткрытой створкой двери и отчетливо видела каждый его жест. Она словно опять неслась через пустые комнаты дворца, подгоняемая страхом и желанием немедленно, прямо сейчас раскрыть предателей. Тогда она еще не знала, что бояться нужно и за свою собственную жизнь тоже… Ида отчетливо помнила, как пересекала одну комнату за другой, спеша в собственные покои, пока вдруг, распахнув очередную дверь, в ничем не примечательном коридоре не натолкнулась на Сирил Грасс. Что она могла делать там глубокой ночью? Тогда Ида подумала, что старая женщина следит за ней. Но что если она ждала увидеть совсем другого человека? Который должен был рассказать ей о своих успехах? Возможно, что-нибудь передать?..
Ида медленно повернулась к Дериану:
— Я знаю, кто пытался меня убить, если, конечно, это был не герцог Вейд!.. Сирил Грасс приставили ко мне в первый же день. Это было ее прямой обязанностью сообщить мне о приближении соляной бури… И еще, она знала, что я отправляюсь в Новый Город. Нам с Силией не удалось скрыть это от нее. Мы боялись, что она все расскажет герцогу, поэтому выехали так поспешно: нам нужно было выбраться из дворца, пока он не успел нам помешать. Но Вейд клянется: он не знал, что я буду в Новом Городе. Если он не врет, значит Сирил Грасс ничего не рассказала ему. Она знала, что я в Новом Городе, знала, что я там погибну, и молчала! — Ида на секунду остановилась, вновь задумавшись. — Но разве эта женщина не служит герцогу Вейду, Дериан?
Разведывательные катера не зря считались самыми быстрыми атмосферными кораблями во всем флоте империи — уже через пару минут корма крейсера, который поводыри догоняли, выросла перед ними. Кайрен взглянул на Лэнга. От мальчишеской веселости того не осталось и следа. Поводырь вновь был серьезным и сосредоточенным. Он встретил взгляд Кайрена и слегка кивнул ему. Двум мужчинам, знавшим друг друга уже много лет, не нужно было слов, чтобы обменяться мыслями, посоветоваться и принять решение. Они сделают то, что должны сделать для Гильдии… Для Гильдии — а значит, для себя.
Кайрен глубоко вздохнул, словно перед прыжком в холодную воду, и, протянув руку над приборной панелью, активировал систему связи. На экране немедленно всплыл длинный ряд значков — список кораблей, готовых принять его сообщение. Поводырь еще раз сверился с данными своего браслета, и ввел короткую комбинацию на клавиатуре, выбирая крейсер, корма которого заполнила собой почти весь обзорный экран. Потом вновь синхронизировал свой браслет с бортовым компьютером катера и, запустив тот самый код, с которым так не хотела расставаться Силия Осару, выпустил в эфир сообщение: «Приказом генерала Хотина, приготовьте шлюзовую камеру для стыковки!»
Около минуты в эфире была тишина. Не нужно было обладать особой фантазией, чтобы представить, как на борту крейсера его командование лихорадочно совещается. Кайрен специально постарался быть как можно лаконичнее, предоставив десантникам самим придумать удобную для себя версию — причину того, зачем кому-то с обычного разведывательного катера вдруг понадобилось подниматься к ним на борт. В любом случае поводырь не сомневался: код доступа верен, а значит, нарушить приказ они не осмелятся!
И Кайрен не ошибся. Прошло не больше минуты, когда на экране вспыхнула эмблема ответного сообщения: «Пятая шлюзовая камера открыта. Приступайте к стыковке.»
Мужчина крепче сжал штурвал и круто потянул его на себя, заставляя катер подняться в воздух на уровень пятого шлюза — навигационная система уже услужливо обозначила ему цель на экране. Как только они приблизились, ворота отсека плавно поплыли в стороны, открывая проход в камеру. Поводырь заглушил двигатель, позволив катеру мягко толкнуться носом в причальную стойку, и отстегнув ремни безопасности, поднялся со своего кресла. Излучатель уже был у него в руках. Лэнг открыл люк, опустив трап, и Кайрен спрыгнул вниз на палубу крейсера.
— Доложите, что у вас случилось, десантник… — донеслось ему навстречу. Поводырь вскинул ШДИ к плечу, одновременно взводя курок и целя в незащищенную шлемом голову офицера, на свою беду вышедшего в стыковочный шлюз.
— Прикажите открыть грузовой отсек, капитан! — приказал он. — И не нервничайте: нам не нужно ничего кроме нескольких ящиков.
Дочь императора опустилась на корточки перед кроватью, отодвинув в сторону нелепый пластиковый стул. — Дериан… Что ты об этом думаешь? Разве не этого ты добивался? Я нашла человека, пытавшегося меня убить. Я больше не обвиняю твоего дядю. Скажи мне только, кому могла служить Сирил Грасс, если не Вейду?
Дериан по-прежнему молчал. Ида нахмурилась. Она протянула руку и осторожно дотронулась до его подбородка. Кожа была ледяная, но она ведь и раньше была такой… Ида повернула голову парня к себе, так, чтобы видеть лицо. Глаза Лоу были открыты, но взгляд неподвижно устремлен в одну точку на потолке.
Словно только сейчас опомнившись, «лекарь» взорвался пронзительным писком. Ида отшатнулась назад, неловко поднимаясь на ноги. В два шага преодолела расстояние до двери каюты, распахнула ее. Ярко освещенный прямой коридор в обе стороны был пуст.
— Врач! — крикнула Ида, замерев на пороге, словно, если она позволит двери в каюту закрыться за своей спиной, ничего исправить будет уже нельзя. Голос отразился от пластиковых стен и, словно проглоченный ими, беспомощно стих. Откуда-то из-за поворота показался десантник, то ли услышав ее, то ли просто проходя мимо. Он низко поклонился наследной принцессе:
— Капитан просил передать, Ваше императорское высочество, что мы прибудем в герцогский дворец через семь минут.
Взгляд дочери императора скользнул по его лицу, словно не видя или не понимая, кто и почему находится перед ней, а потом она вновь изо всех сил, срывая голос, закричала:
— Где врач?!
Лэнг подергал привязной ремень, проверяя, надежно ли закреплен последний, пятый ящик, и, захлопнув дверь грузового отсека, махнул рукой Кайрену: «Все!» Поводырь, стоявший на ступенях трапа — так, чтобы одновременно и видеть Таниса, и держать под прицелом шлюзовую камеру крейсера вместе с десантниками, которых они согнали туда, кивнул.
— Отойдите на десять шагов назад и не приближайтесь, пока мы не взлетим! — приказал он старшему из офицеров, дождался, пока его распоряжение будет выполнено, и взбежал вверх по трапу. Лэнг уже был за штурвалом, сосредоточенно щелкая тумблерами, переводя их в режим полета. Двигатели, которые поводыри не стали глушить, зарокотали громче, набирая обороты. Трап еще до конца не сложился, а катер уже качнулся, готовый оторваться от стыковочной стойки…
— Демоны! — ругнулся вдруг Лэнг, с силой ударяя руками о штурвал. — Они заблокировали шлюз!
— Что?! — Кайрен метнулся к нему, впиваясь неверящим взглядом в обзорный экран. На любом крейсере любой модели шлюзовые отсеки были устроены одинаково: если изнутри к внешним воротам приближался какой-либо корабль, они открывались автоматически. Но сейчас — Кайрену оставалось лишь поверить обзорному экрану и собственным глазам — массивные феропластиковые створки и не думали разъезжаться в стороны! Поводырь готов был поклясться, что все то время, пока ящики с азраком один за другим переносились на катер, он ни на мгновение не выпустил команду крейсера из-под прицела. Но факт оставался фактом: каким-то образом кому-то из десантников удалось добраться до пульта управления и внести корректировки в базовую автоматику корабля! Страшно захотелось выругаться, но он лишь, ободряюще хлопнув Таниса по плечу, уверенно произнес. — Сейчас взлетим…
Не добавив больше ни слова, Кайрен вновь метнулся к люку. Ему не нужно было тратить время на объяснения: они достаточно провели операций вместе, чтобы каждый был уверен в другом: его напарник поймет с полуслова и сделает именно то, что нужно!
Поводырь ударил по кнопке, заставляя люк раскрыться вновь, и, не дожидаясь, пока опустится трап, спрыгнул вниз, в шлюзовую камеру.
— Не двигаться! — мужчина вновь вскинул ШДИ к плечу, беря под прицел солдат крейсера, замерших по ту сторону стыковочной стойки. Они покорно подняли руки, отступая еще на шаг назад, а Кайрен, пятясь, чтобы не выпустить их из виду, приблизился к экрану управления, вмонтированному в одну из стен камеры. Короткий код заставил компьютер проснуться. Как поводырь и предполагал, никакой особой системы безопасности здесь не было — военные крейсеры империи строились так, чтобы защититься от опасности извне, но никто никогда не думал, что враги окажутся внутри корабля! И что им понадобиться наружу.
Кайрен ввел команду, и ворота стыковочного шлюза начали плавно расходиться в стороны. Катер, словно нетерпеливый пес, которого хозяин уже вывел на прогулку, но еще продолжает удерживать на поводке, дернулся вперед, и поводырь, не собираясь заставлять своего напарника ждать, бегом бросился к кораблю. Трап так и не опустился, но днище катера было достаточно низко, чтобы можно было просто уцепиться за люк и, подтянувшись, забраться внутрь. Кайрен закинул ШДИ за плечо, освобождая руки… Боль черной оглушающе-яростной волной взорвалась под черепом, обрушившись на голову поводыря вместе с ударом чего-то тяжелого по затылку. Мужчина рухнул на пол, не сумев даже выставить вперед руки, чтобы защитить лицо от встречи с твердыми феропластиковыми плитами.
Лэнг чувствовал, как штурвал слегка подрагивает под его пальцами, будто нетерпение сорваться в полет, наконец вырываясь из опасного плена шлюзовой камеры, было у машины и ее пилота одно на двоих. В люке мелькнула тень. Это должен был быть Кайрен… Это не мог быть никто, кроме Кайрена! Но какое-то чутье, наверное, то самое, что позволяло поводырю выводить демонов из Заграни, заставило Лэнга обернуться. Он увидел черно-синий десантный шлем, матово блестящий, не позволяющий различить глаза и лицо за ним!.. Руки сами, подчиняясь инстинкту, берущему начало, где-то в костном мозге, дернули штурвал на себя, заставляя катер рвануться вперед. Солдат сорвался, не сумев удержаться за край люка, и покатился по полу шлюзовой камеры, а Танис потянулся к сенсорам обзорного экрана, заставляя камеры отобразить пространство не только перед носом корабля, но и позади него. На экране тут же послушно появилось изображение шлюзового отсека, оставшегося за кормой. В нем было тесно от десантников, но даже посреди черно-синих скафандров Танис сумел различить простую серую куртку Кайрена, без движения лежавшего на полу…
Катер вырвался в чистое и ослепительно-сияющее прозрачное небо Эспенансо. Лэнг до боли стиснул в кулаках штурвал. Руки сводило от желания накренить его, разворачивая корабль назад — туда, где остался его напарник. У него есть один ШДИ, и он неплохо стреляет. Конечно, не так хорошо, как Кайрен, но все же… Раскрылись, синхронно поворачиваясь в сторону цели, стационарные излучатели крейсера — его команда явно не тратила времени попусту! Лэнг еще крепче стиснул штурвал, хотя казалось: еще немного, и прочный пластик не выдержит, треснув… Вернуться. Попасть под огонь излучателей. Спасти Кайрена. Погибнуть… Танис бы не сомневался, ни секунды не раздумывал, если бы речь шла лишь о его жизни. Но человеческая жизнь — и он знал это, точно так же, как и те десантники на борту крейсера — не стоила ничего по сравнению с грузом, закрепленным прочными ремнями в кормовой части катера. Пять тяжелых ящиков почти без опознавательных знаков. Лишь герб империи как символ принадлежности… Азрак. Его или ему? То, ради чего они согласились рискнуть своими жизнями. То, без чего Гильдия не сможет существовать. То, ради чего можно, не задумываясь, начать войну между целыми галактиками! Азрак. Тело Кайрена уже не получалось различить среди черно-синих скафандров. А сенсоры катера выли, захлебываясь тревожной сиреной, предупреждая о приближающейся атаке… Танис на мгновение зажмурился, запрещая себе думать о том, что он делает, и потянул штурвал на себя, уводя катер почти вертикально вверх, одновременно вновь переключая обзорный экран так, чтобы видеть лишь пространство перед собой. Пора перестать обманывать себя: это решение он принимает не сейчас — все они приняли его давным-давно.
Азрак…
Гражданскому кораблю такого размера понадобилась бы полноценная взлетно-посадочная полоса, но суборбитальный катер имперских десантников сумел приземлиться на тонкой линии причала возле герцогского замка. А минуту спустя по трапу вниз уже шла дочь императора.
Этот бесконечно длинный день, кажется, наконец-то добрался до своего завершения. Кориут опустился за горизонт, погрузив весь мир в серо-синие сумерки. При дыхании на губах еще ощущался едва заметный горьковатый привкус соли, оставшейся после вчерашней бури, а сам воздух, наполненный теми мельчайшими кристалликами, что еще не успели осесть и раствориться в океане, казался словно дымным. Или будто подернутым тончайшей вуалью пепла. Ида спускалась по трапу одна. Силия осталась на борту катера — кому-то нужно было позаботиться о теле Дериана Лоу. Конечно, можно было поручить это капитану корабля или врачу десантного отряда, но первый был слишком занят с их пленником, а второй… В любом случае, Осару вызвалась сама, Ида же, кажется, готова была уцепиться за любой предлог, лишь бы всего на пару минут остаться в одиночестве! Поэтому о прилете катера никого не стали предупреждать… И вот она шла одна посреди серо-голубых сумерек, постепенно сгущающихся над гладким и неподвижным, словно матовое стекло, океаном в сторону вздымающегося черной громадой герцогского замка.
Массивные двери были распахнуты настежь. И этот зияющий темнотой провал наконец-то заставил Иду вспомнить о том, что происходит вокруг нее: никогда бы жители Эспенансо, даже не ожидая в ближайшее время новой соляной бури, не позволили бы себе подобного — так их оставить мог лишь кто-то из чужаков! Дочь императора, огляделась вокруг, наверное, впервые с того момента, как приземлился катер, замечая и другие корабли, пришвартованные возле причалов. Здесь, как и неделю назад, когда она стояла на пирсе в последний раз, были белоснежные яхты придворных, но темно-серебряными пятнами среди них выделялись военные корабли имперского флота. Дворец Вейда был занят десантниками больше часа назад — когда она сама еще находилась на альфа-шахте. Собственно, дочь императора потому и прилетела сюда, что здесь ее уже ждал генерал Айнор Хотин. Ида глубоко вдохнула горьковато-соленый воздух, не разрешая себе замедлить шаг. Она позволила себе две минуты одиночества, но они уже подходили к концу.
Просторный холл, разделенный рядами узких идеально ровных колонн на три неравные части, был погружен в полумрак, словно ксолам, привычно парящим под потолком, не хватало мощности, чтобы осветить огромное помещение. Пятна бледно-желтого света собирались лишь у дверей — там, где были выставлены посты имперских десантников. Солдаты в скафандрах, при полном вооружении стояли неподвижно, не позволяя себе даже самого незначительного послабления, но при приближении дочери императора выпрямились еще сильнее. Хотя как им это удалось, Ида не взялась бы объяснить. Девушка пересекла холл, и солдаты, стоящие на посту у противоположных дверей, распахнули перед ней тяжелые створки. Обычно эту работу выполняли лакеи, но сейчас никого из герцогских слуг видно не было.
Ида оказалась в просторной галерее. Боковые коридоры уводили от нее в сторону парадной залы, жилых покоев или личных апартаментов правящего герцога. Почти не сомневаясь, Ида выбрала последний путь: если генерала Хотина что-то и могло интересовать в первую очередь, так это документы Оуэна Вейда. В приемной зале, примыкавшей к галерее, вдруг показались люди. Ида хотела просто пройти мимо, но ее уже заметили, раздались возбужденные голоса придворных, переговаривавшихся между собой: «Дочь императора…» Судя по тому, что в обморок никто не упал, весть о том, что она жива, успела разнестись по всему дворцу. Ида усмехнулась и решительно повернула направо: к кабинету герцога Вейда можно пройти по небольшому коридору, а можно через парадную залу. Расстояние примерно одинаковое, но дочь императора не станет пробираться по дворцу полутемными тропками — она войдет как хозяйка, позволив каждому, кто захочет, увидеть себя!
Придворные расступились перед ней. Казалось, в этот, уже довольно поздний, час здесь собрались все обитатели замка. Ида узнавала некоторых из них, но той, с кем она действительно хотела бы встретиться, среди них не было. Ни одного синего пятна посреди разноцветья роскошных одежд — Сирил Грасс не вышла ее встречать! Дочь императора огляделась по сторонам, перебегая взглядом с одного лица на другое. Придворные тут же опускали глаза, низко кланяясь. Не до конца веря, Ида обвела их взглядом еще раз. Кажется, никогда раньше она не видела в глазах людей, обращенных на себя, столько не просто искреннего уважения, но даже страха! Не ко времени вдруг вспомнилось о том, как она выглядит: об окончательно выбившихся из прически волосах, которые пришлось распустить совершенно неподобающим для наследной принцессы образом, об измятом платье, подол которого был залит кровью, засохшей и почерневшей, сухо похрустывающей при каждом шаге. Может быть, на это пятно придворные и смотрели? Что было известно этим людям? О высадке императорского десанта и аресте герцога Вейда? Безусловно. Тогда почему же Иду удивляет страх в их глазах? Сколько раз она видела, как подобным образом смотрят на ее отца, а сейчас она всего лишь поступила так же, как всегда поступал он!
Ида огляделась в третий раз, но теперь не изучая лица людей, а выискивая черно-синие мундиры. Как она и предполагала, десантники были и здесь. Дочь императора кивком головы подозвала к себе одного из офицеров:
— Вы знаете, где госпожа Грасс, лейтенант? — спросила она, понизив голос. В другой раз она вряд ли решилась бы обсуждать нечто, не предназначенное для посторонних ушей, в зале, наполненной людьми, но сейчас придворные не теснились к ней, а наоборот, отступали назад, образуя круг свободного пространства, словно по какой-то причине опасались оказаться чересчур близко к наследной принцессе. Десантник прикоснулся пальцами к груди в знак приветствия и кивнул:
— Благородная Грасс в западных покоях, Ваше императорское высочество, — приводит их в порядок к вашему прибытию, — он тоже понизил голос. — Прикажете позвать ее?
Ида качнула головой:
— Нет. Вы… — она вновь замолчала, нахмурившись: все-таки, как бы далеко ни стояли придворные, есть вещи, о которых она не решится говорить здесь. Ида отыскала взглядом боковой коридор, полутемный по сравнению с ярко освещенной залой и настолько пустой, как ей и хотелось бы. — Идемте!
Никто из придворных не посмел последовать за ними. Ида не стала углубляться далеко, остановившись за первым же поворотом. Зала отсюда не была видна, а голоса придворных, превратились в тихий рокот, в котором уже невозможно было разобрать отдельных слов. Офицер стоял в трех шагах от нее — как и полагалось по протоколу — и, не выражая ни малейших признаков нетерпения, ждал, когда дочь императора вновь обратит на него внимание. Ида медленно выдохнула, еще раз мысленно повторяя все, что собиралась сказать, слово за словом.
— Вы сейчас отправитесь в западное крыло, лейтенант, — наконец начала она, — в мои покои. Возьмите с собой столько людей, сколько посчитаете нужным. Вы арестуете Сирил Грасс, в качестве обвинения предъявив подозрение в пособничестве Оуэну Вейду. Вы поместите ее в камеры под дворцом. При этом сам герцог о ее задержании знать не должен. Вам понятен мой приказ, лейтенант?
— Да, Ваше императорское высочество. Как прикажете.
Ида чуть ли не в первый раз внимательно посмотрела в глаза стоящего перед ней офицера. В них не были ни тени удивления подобным приказом или сомнения, будто этому, еще довольно молодому, лейтенанту каждый день приходилось арестовывать особ императорской крови! Нет, разумеется, просто имперских десантников не учили раздумывать над приказами — лишь о том, как наилучшим образом их выполнить. И, откровенно говоря, такое положение вещей, Иду вполне устраивало. Пока они выполняли ее приказы. Но ни за что на свете она бы не хотела полагаться на чувство справедливости или здравый смысл этих людей, если приказ будет исходить от кого-то другого!..
— Вижу: вы уже командуете моими солдатами, Ваше императорское высочество?
Ида не вздрогнула, когда раздался голос с противоположного конца коридора, словно подсознательно все время с того момента, как ступила под своды дворца, она в любое мгновение готова была его услышать. И, еще только оборачиваясь, Ида уже знала, кого увидит. На пороге распахнутых настежь дверей, ведущих в какой-то кабинет, стоял генерал Айнор Хотин. Это был человек среднего роста, скорее плотный, чем худощавый, но при этом отнюдь не толстый. С коротко стриженными — настолько, что на висках просвечивала кожа — волосами неопределенно-серого цвета: то ли густо выбеленными сединой, то ли такими светлыми от природы. У него был не слишком высокий, но широкий лоб, прямой, недлинный нос, твердая линия губ, светлые, то ли серые, то ли серо-голубые (в зависимости от освещения) глаза… Вообще все во внешности этого человека, каждую его черту, можно было охарактеризовать словами: средний или обыкновенный! Ни одной особой приметы, ни чего-либо запоминающегося, ничего, за что мог бы уцепиться взгляд. Самый обыкновенный средний человек, встретив которого, через пять минут даже не вспомнишь! Те, кто видел Хотина впервые, далеко не сразу верили, что перед ними действительно тот самый легендарный генерал и командующий флотом, имя которого было известно на каждой обитаемой планете империи!
А сам Айнор Хотин, словно поддерживая какую-то понятную лишь ему одному игру, всегда одевался в форму имперских десантников без единого знака различия! Впрочем, при дворе генерала уже давно именно по этой форме и узнавали. Сама же Ида и вовсе знала Хотина в лицо. И с самого ее детства, сколько она его помнила, внешность этого человека нисколько не изменилась: не прибавилось ни седины в волосах, ни складок в уголках никогда не улыбающихся губ. Хотин словно всем своим видом утверждал: время — страшная глупость, на которую вовсе не стоит обращать внимания… Он и сейчас выглядел так же, каким Ида помнила его. Генерал стоял, положив руку на створку двери и, не отрываясь, смотрел в лицо наследной принцессы — взглядом, от которого сразу же захотелось съежиться! Или сделать что-нибудь, что отвлечет его внимание на другого человека.
Ида заставила себя стоять прямо.
— Я полагала, что командую солдатами императора, — проговорила она, стараясь, чтобы в ее голосе не позвучал вызов — лишь простая констатация факта. Генерал Хотин вдруг, ничего не отвечая, повернулся в сторону десантника, старательно изображавшего мебель во время короткого обмена репликами между командующим флотом и наследницей престола.
— А вы чего ждете, лейтенант?! Или вы неясно слышали приказ Ее императорского высочества?
Десантник резким рваным движением (скорее намеком на то, каким оно должно быть по уставу) отдал честь и бегом бросился по коридору, а Ида вдруг почувствовала, как ледяные мурашки цепкими иголочками ползут по позвоночнику: она вдруг — за долю мгновения, но совершенно точно — поняла: Айнор Хотин не просто в своей обычной манере раздражен чем-то — он в ярости! Слишком сильно — еще немного и продавят насквозь — его пальцы сжимали феропластиковую створку; слишком тихим — на волосок от крика — был его голос; слишком налитыми кровью — для всего лишь обыкновенной усталости — были белки его глаз…
— Идемте, Ваше императорское высочество. Нам с вами есть, о чем поговорить!
Они вошли в кабинет — не Оуэна Вейда — меньше, но довольно богато обставленный — вероятно, принадлежавший кому-то из помощников правящего герцога Эспенансо. Айнор Хотин закрыл дверь, и Ида лишь усилием воли удержала себя от того, чтобы вздрогнуть. Она повернулась к мужчине, заставляя себя первой начать разговор:
— Генерал, я хотела бы…
— Потом расскажете! — Хотин резко оборвал ее, и в его голосе не было и намека на почтение к той, что стояла перед ним. — Сначала выслушаете то, что у меня есть вам сказать! — он шагнул вперед, в не слишком просторном кабинете сразу же оказавшись чересчур близко к ней. — Кому вы выдали секретный код доступа, Ваше императорское высочество?
Вопрос был настолько неожиданным, что на какое-то мгновение Ида просто застыла. Потом все же поняла: Хотин говорит о том коде связи с его флотом, которого — строго говоря — у нее никогда не было. Его все время хранила Силия, а сама она лишь один раз приказала передать его…
— Это был единственный способ обеспечить связь с вами, генерал, — проговорила Ида, стараясь, чтобы ее голос звучал без единой нотки сомнения, но Хотин вновь резко оборвал ее:
— Я не спрашиваю вас о мотивах ваших поступков или их предполагаемой выгоде — это вы будете объяснять своему отцу. Мне сейчас нужно знать, лишь кто были те люди, что получили код!
Очевидно, генерал все же перешел какую-то границу, потому что вместо страха Ида вдруг почувствовала злость.
— Прежде, чем обвинять меня, я требую, чтобы вы объяснили мне, что произошло, генерал! — голос прозвучал именно так твердо, как она и хотела, но вслед за прозвучавшими вслух словами вновь вернулся страх. И на этот раз Ида боялась не человека, а того, что он ей ответит! Все это время она верила, что сегодняшняя операция прошла вполне успешно, не без потерь, все же, но значительно лучше, откровенно говоря, чем Ида рассчитывала. Но одной ярости в глазах Хотина было достаточно, чтобы понять: она просто не обо всем знает!
— Что ж, немного информации вам не повредит! — лицо генерала побагровело, но голос еще оставался ровным, словно Хотин осознавал: стоит ему сорваться на крик, и он уже не остановится. — Сорок минут назад, когда ваш корабль уже взлетел с альфа-шахты, недалеко от нее произошло нападение на крейсер-перевозчик. Корабль вышел в сторону замка, не дожидаясь остальных сил флота, так как на его борту был груз азрака — те бриллианты, что Вейд накапливал на нижних уровнях шахты, и что нам удалось изъять! К крейсеру приблизился катер-разведчик, один из десятков, задействованных в той операции, и потребовал открыть для него стыковочный шлюз. Учитывая важность груза, никто на борту крейсера и не подумал бы так поступить, но сообщение имело ту самую кодировку, которой — это знал каждый капитан — никто не имеет права не подчиниться! В независимости от содержания приказа! Потому что исходит он лично от дочери императора! — последнюю фразу Хотин все же прокричал, стиснув кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Ида лишь усилием воли удержала себя, чтобы не отступить на пару шагов от него, но рассказ генерала еще не был закончен. — Как только стыковка состоялась, двое мужчин поднялись на борт крейсера и, под угрозой излучателей, заставили его команду перенести груз азрака на катер. Капитан крейсера, рискнув своей жизнью и жизнями экипажа, оказал сопротивление. Один из налетчиков был задержан, но второму вместе со всем грузом азрака удалось скрыться! — Хотин тяжело хрипло дышал. Ида подумала о том, что еще никогда не только его, но и вообще никого не видела в такой ярости. Больше всего на свете она бы сейчас хотела оказаться где-нибудь в другом месте. В каком угодно другом! Кулаки Хотина по-прежнему были стиснуты… Нет, Ида верила, что он не посмеет ее ударить. Или, во всяком случае, она на это рассчитывала. Девушка все же отступила на шаг назад, пытаясь отвоевать себе хоть немного свободного пространства, но Хотин тут же шагнул вслед за ней. — Вначале мы думали, что код каким-то образом был украден… Но вы ведь даже не пытаетесь отрицать, что раскрыли его! Так скажите, Ваше императорское высочество, кто были те люди — вы не можете их не знать!
Ида медленно качнула головой. Она слышала каждое слово генерала Хотина, но их смысл словно оставался за гранью ее понимания. Нет, ей не сложно было представить, что корабль, перевозивший азрак, подвергся нападению, и даже что команда, застигнутая врасплох, не смогла отразить атаку. Но при чем здесь она? Как правильно сказал Хотин, код мог быть похищен. В конце концов, у герцога Вейда на Эспенансо наверняка достаточно союзников, да и тапа-ары вместо того, чтобы просто улететь, вполне могли предпринять попытку захватить то, что уже фактически считали своим. И обвинять Кайрена и их помощников из Гильдии поводырей только потому, что они оказались в круге доверенных лиц, Ида уж точно не собиралась!
— Я не верю. Я…
Похоже, сегодня Хотин вовсе не собирался слушать ее, потому что он вдруг стремительно шагнул к ней, быстрее, чем Ида успела отстраниться, схватив дочь императора за руку и резко дернув на себя.
— Я и не сомневался, что вам будет мало моих слов, чтобы поверить в вину вашего любовника! Тогда просто посмотрите на это!
От возмущения, боли и страха Ида на мгновение просто задохнулась, но Хотин и не ждал от нее ответа. Он, по-прежнему не выпуская ее руки, толкнул Иду в сторону широкого стола, занимавшего чуть ли не треть всего кабинета. Все папки на нем, оставшиеся от прежнего владельца, были небрежно сдвинуты в один угол, а на освободившейся половине лежал переносной демонстрационный планшет. Его экран горел бледно-сиреневым. Хотин ткнул в него пальцем, одновременно разворачивая Иду так, чтобы она даже при всем желании не могла бы не рассмотреть появившегося изображения.
Сначала на экране был виден лишь какой-то отсек корабля, пустой и ничем не примечательный. Хотин молчал, ничего не объясняя, но Ида уже и сама догадалась, что видит запись системы безопасности с захваченного крейсера. Около минуты ничего не происходило, потом внешние ворота плавно разъехались в стороны, впуская внутрь небольшой катер. Тот пришвартовался, и из раскрывшегося люка появился человек… Ида наклонилась вперед, хотя экран был достаточно крупным, чтобы без проблем разглядеть его лицо. Просто не могла не наклониться… Генерал Хотин выпустил ее руку, но дочь императора этого, кажется, даже не заметила. Она стояла, вцепившись пальцами в край стола, и, не отрываясь и, кажется, даже не моргая, смотрела на то, как Кайрен вскидывает излучатель, как шевелятся его губы, когда он отдает приказ команде крейсера, как медленно, один за другим перегружаются в катер тяжелые ящики, как… Как капитан корабля бросается на Кайрена, сбивая его на пол. Еще мелькнуло изображение катера, улетающего сквозь открытые ворота, и серая куртка среди черно-синих мундиров, а потом картинка остановилась, и экран вновь загорелся сиреневым.
На нем больше не было ничего интересного, но Ида продолжала смотреть, не отводя взгляда и даже, кажется, не моргая, словно ей было страшно пошевелиться. Она будто держала в руках хрупкую хрустальную чашку, полную до краев. Не кипятком — скорее, обжигающе ледяной водой. И, стоит ей только двинуться, и окоченевшие пальцы дрогнут, и хрусталь выскользнет из них, разлетаясь на миллион осколков — не собрать и не спасти. И вода вытечет сквозь пальцы — не удержать.
Глазам стало больно — оказывается, она слишком долго не моргала. Ида опустила веки, но боль никуда не ушла, просто переместилась глубоко внутрь тела и оттуда стала растекаться наружу, вместе с кровью разбегаясь по венам. Так больно, что ни закричать, ни двинуть даже пальцем! Так больно, что не получается даже думать! Не тело — хрустальная чашка, полная боли и холода…
Она вспомнила вдруг тот их разговор на балконе над залой совещаний гостиного дома — ту маленькую сценку на пятерых участников, когда она приказала Силии передать код… А потом Кайрен уходил, не оглядываясь. Она думала: он просто спешит или не хочет своими взглядами выдавать ее. А он просто уже тогда знал, что сделает, и не хотел смотреть ей в глаза! И, кажется, Ида даже не испытывала удивления: Гильдии нужен азрак — они никогда от нее этого не скрывали. И что же удивительного в том, что они нашли самый простой способ до него добраться — дочь императора! Как давно они планировали эту операцию? Что еще Кайрен делал в расчете на один единственный миг, открывший перед ним нужные двери?!
Ида заставила себя открыть глаза, не решаясь, впрочем, еще посмотреть на Хотина.
— Что вам рассказал задержанный? — поговорила она, узнавая и одновременно до конца не узнавая собственный голос. — Этот человек должен знать своих сообщников.
— Этот человек… — повторил за ней Хотин задумчиво (Или, скорее, просто изображая задумчивость). — Вам ведь прекрасно известно его имя. Да и нам уже удалось узнать. Его зовут Кайрен, не так ли?
Иде казалось, что у нее получилось приготовиться к звуку имени, прозвучавшему вслух, но она все же не сумела не вздрогнуть. И сделала она это, даже понимая: Хотину все равно, как называть задержанного преступника. Все, что ему нужно, это причинить ей боль, разбить то единственное, что ей еще каким-то невероятным образом удавалось удерживать в целостности! И он не остановится, пока не добьется своей цели, потому что генерал Айнор Хотин верит, что так сможет вернуть азрак. Он всем, чем угодно, готов пожертвовать ради синих бриллиантов! И кем угодно…
Очевидно, Хотину надоело ждать, пока дочь императора хоть как-то отреагирует на его слова, потому что он заговорил вновь:
— Так вот, этот Кайрен упорно молчит. Разумеется, времени прошло еще мало. Мы продолжим спрашивать и будем в этом весьма настойчивы, — он вдруг обогнул стол, чтобы стоять перед дочерью императора, а не сбоку от нее — так, чтобы без усилий видеть ее лицо. — Вы подпишете разрешение на применение особых методов дознания?
Ида вскинула на мужчину глаза, полные ужаса, в очередной раз за этот, не слишком длинный, разговор не сумев справиться с собственными эмоциями. Ей, выросшей в императорском дворце, не нужно было объяснять, что скрывалось за таким, на первый взгляд вполне невинным, словосочетанием «особые методы дознания». Пытки! Официально не существующие уже много веков, в действительности они еще продолжали применяться к людям, время от времени исчезавшим в императорских тюрьмах. А сейчас Хотин предлагал пытать Кайрена! Страх холодным липким потом выплеснулся наружу. Лоб, ладони покрылись испариной. Пальцы дрожали так, что не помогал даже край столешницы, за который Ида по-прежнему продолжала цепляться, будто не верила, что без него сумеет устоять на ногах. И этот страх смел все остальные эмоции. В одно мгновение не осталось ничего: ни боли, ни холода — лишь сводящий с ума ужас перед тем, что могли и собирались сделать с ее… Ее? Кем?
Ида не успела ответить себе на этот вопрос. Смешок генерала Хотина заставил девушку вздрогнуть. И дочь императора вдруг поняла: он стоит перед ней, смотрит на ее лицо, и он заметил каждую из промелькнувших на нем эмоций — все до самой последней, что она не сумела сдержать! Но, как ни странно, это понимание каким-то невероятным образом вдруг помогло ей собраться.
— Вам не требуется моего разрешения, генерал, чтобы пытать задержанного, — проговорила она, еще тщательнее, чем прежде, следя за собственным голосом. — Если бы Кайрен принадлежал к какому-либо знатному дворянскому роду или хотя бы был из тех, у кого есть владения в метрополии, тогда — разумеется. Но вы не хуже меня знаете, что это не так. А значит, мое разрешение вам совершенно ни к чему, — она замолчала на это раз, услышав тихое хмыкание со стороны генерала. Ида медленно подняла голову, наконец-то решившись встретиться взглядом с Хотином. И на его лице — она могла бы поклясться в этом — на долю мгновения промелькнуло что-то, весьма близкое к уважению! Может быть, генерал всерьез рассчитывал, что она упадет ему в ноги, в слезах умоляя не причинять вреда Кайрену. Ида запретила себе об этом думать. Нет, она не отрицала подобной возможности. Просто кому, как не дочери императора, знать, что действует, а что не действует, когда вокруг тебя плетутся придворные интриги!
— Верно, не требуется, — произнес Хотин, соглашаясь с ней. Его голос в этот момент звучал настолько ровно, что сквозь всю бурю эмоций, бушевавшую в ее душе, смогло пробиться удивление. Ида смотрела в лицо генерала и понимала, что Хотин спокоен, как просто не может быть спокоен человек, меньше четверти часа назад багровевший от ярости! Либо он, добившись от нее нужной реакции, уже получил все, что хотел, и оттого успокоился. Либо — и эта мысль, как ни странно, нравилась Иде немного больше — в его гневе с самого начала была изрядная доля напускного. А предпочитала дочь императора думать именно так, потому что в этом случае у нее появлялось немного пространства для маневра! Хотин помолчал с минуту, словно теперь была его очередь собираться с мыслями, потом вдруг добавил. — Зато ваше согласие может понадобиться для чего-то другого.
— Для чего, генерал?
— Скажите, Ваше императорское высочество, на что вы согласитесь пойти ради жизни и свободы вашего возлюбленного?
Ида нахмурилась. Сам вопрос не был столь уж неожиданным (с учетом того, что на нее перестали кричать), но его формулировка ей решительно не нравилась! А больше всего — самое последнее слово. Произнеся «возлюбленный» вместо «любовник», Хотин не просто признавал статус Кайрена или подчеркивал его значимость для дочери императора — он будто бы уже не сомневался в ее ответе! Это «На все!», почти звеневшее в воздухе, зудело на губах, но Ида прикусила их, заставив себя произнести совсем другие слова:
— Скажите, чего вы хотите, генерал.
— И вы на это согласитесь? — легкая тень вполне искреннего любопытства.
— И я над этим подумаю!
Хотин наклонился вперед, нависая над Идой, что при его, совсем невысоком для мужчины, росте было не так-то просто сделать. Его глаза вновь налились гневом.
— Вы опять взялись приказывать мне, Ваше императорское высочество, забыв при этом главный урок вашего отца: приказы может отдавать лишь тот, кто уверен, что их выполнят. Или тот, у кого достаточно силы, чтобы к этому принудить!
— А кто вам сказал, что у меня ее не достаточно?! — никогда еще Ида не чувствовала ничего подобного: не слова были порождением ярости, а наоборот, она сама будто возникала из них! Из каждого слова — новая обжигающая искра. Какие бы цели ни преследовала Гильдия, что бы ни сделали поводыри сейчас, одному им все же удалось научить ее: на удар всегда отвечают ударом!
Ида опустила руку в карман платья, нащупав там острые кристаллы азрака — доказательства, полученные с таким трудом, но так и не пригодившиеся. Она сжала их в кулаке, извлекая наружу. Краем глаза она видела, что Хотин внимательно следит за каждым ее движением, но сама она смотрела мимо него — на дальний угол кабинета, погруженный в тень. Темнота, подчиняясь ее воле, расступилась, стремительно выцветая и распадаясь на отдельные клочья. А в центре ее — в самом сердце возникло что-то новое — тоже тень, но гораздо более плотная и… живая! Демон метнулся вперед, прорывая пелену Заграни, и Ида, до конца вряд ли понимая, что она делает, шагнула ему навстречу, впервые по собственной воле приближаясь к чудовищу. Гладкая шерсть скользнула по ее коже, мазнув по голове и плечам, мгновение спустя теплой тяжестью свернувшись у ног. Ида опустила глаза, чтобы встретиться с внимательным взглядом ярко-янтарных глаз на продолговатой, увенчанной саблями рогов, морде. Ее демон! Ее сила, которую никто и никогда не сможет отнять! Дочь императора посмотрела на Хотина и ровно две секунды — пока он не сумел взять под контроль свои эмоции, она видела на лице человека страх.
— Неужели вы думаете, что мне не известно о ваших способностях, принцесса? — проговорил он. — Именно ко мне прибежал ваш отец, когда вдруг стало ясно: маленькая наследница видит то, чего нормальные люди не видят! — генерал отчетливо выделил слово «нормальные», и вообще его голос звучал все более уверенно, почти как раньше. Иде потребовалось всего пара мгновений, чтобы понять: он по частям собирает себя из чувства собственного превосходства. Точно так же только что делала и она, только пользовалась собственной злостью. — Но обладать силой — мало, Ваше императорское высочество, нужно еще иметь смелость ей воспользоваться. А вы, — Хотин оторвал взгляд от демона, наконец вновь посмотрев в лицо принцессы, — никогда ею не воспользуетесь!
Пальцы Иды сжались, зарываясь в густую шерсть на загривке демона. Тварь утробно зарычала, скаля длинные белоснежные клыки, будто чувствовала все то же, что и она, — злость и боль, перемешанные в равных пропорциях. Сильные мышцы под кожей заходили, готовя тело к броску. Хотин считает, что маленькая девочка Ида никогда не натравит демона на человека. Он не знает, что как минимум однажды она это уже сделала! До генерала всего несколько шагов, и даже широкий стол не будет существенной преградой. Тело демона дрожало от нетерпения под ее пальцами, и теперь сама Ида, кажется, начинала чувствовать то же, словно уже ощущая сладковато-медный вкус свежей крови, стекающей в глотку. Просто разжать пальцы, даже не приказывая, всего лишь отпуская. Его и себя. Всего один бросок, и человеческое тело превратиться в груду окровавленного мяса на полу. Так же верно, как нажать на курок излучателя, и так же просто! Ей нужно сделать всего один последний шаг…
Пальцы, сведенные судорогой напряжения, начали дрожать. Ида медленно один за другим распрямила их.
— Чего вы хотите, генерал? — проговорила она, больше не пытаясь придать своему голосу ни твердости, ни решимости. А Хотину, кажется, понадобилась целая вечность, чтобы осознать: сегодня он выиграл. Генерал не удержался, еще раз взглянув на демона, сидящего у ног принцессы, прежде чем ответить:
— Эспенансо.
На этот раз Ида даже не пыталась сдержать недоумения. Девушка качнула головой, облизав пересохшие губы. Чего она действительно не ожидала, так это того, что Хотин потребует от нее невозможного!
— Эспенансо не принадлежит мне, генерал, — попыталась объяснить она. — Только мой отец обладает властью назначать правителей.
— Разумеется, я знаю! — генерал нетерпеливо мотнул головой. — Но ему понадобится время, чтобы выбрать нового человека, и все это время планетой кто-то должен управлять. Оуэн Вейд под арестом; единственный его наследник мертв; Сирил Грасс, которая по праву рождения могла бы претендовать на Эспенансо, вашим приказом там же, где и сам герцог; никому из придворных вы не доверяете. Так что, Выше императорское высочество, у вас не так уж много возможностей для выбора: управлять планетой самой или все же предоставить это мне, — Хотин вдруг усмехнулся. — А чтобы вам легче было принять решение, принцесса, добавлю: я действительно собираюсь управлять планетой так, чтобы у вашего отца уже не возникло желания меня заменять! Место, показавшееся Вейду недостаточно привлекательным, мне вполне подходит.
Ида вновь запустила пальцы в шерсть на загривке демона, но на этот раз чисто машинальным жестом, полностью погрузившись в размышления. Пост временного управляющего — этого добивался от нее Хотин, и она вполне могла ему его предоставить. Ничего особо сложного, ничего — на первый взгляд — чему она стала бы противиться. Наверное, так и рассуждал генерал, называя свою цену. Ей некого назначить, так почему бы не назначить его? Единственное, чего он не знал, это того, что несколько дней назад Оуэн Вейд уже сыграл с ней в эту игру. Ида отдала ему власть, не видя в ней никакого реального прока для себя, и она сполна заплатила за то свое решение. И теперь она больше никому не могла доверять, даже генералу флота своего отца! Но был ли у нее выбор?.. Может быть, в тот момент, когда генерал спрашивал у нее имена преступников — да, но когда она спросила его о цене — уже нет. Хотин ошибся в том, что решение дастся ей легко, но не в том, что она его все же примет.
— Вы получите Эспенансо, генерал, — девушка медленно наклонила голову. — На две недели или на всю оставшуюся жизнь — это уже решит мой отец.
Губы Хотина дрогнули в довольной улыбке, но мгновение спустя он уже вновь взял себя в руки.
— В обмен вы получите жизнь и свободу вашего возлюбленного, Ваше императорское высочество, — проговорил он. Ида кивнула, соглашаясь с условиями сделки и сосредоточившись на том, чтобы не думать о формулировке, употребленной генералом. Разговор был окончен, и дочь императора повернулась к двери, но прежде, чем она успела уйти, Хотин вдруг спросил. — Мне приказать отпустить его?
Ида приостановилась на пороге:
— Прикажите привести его в мои покои, генерал.
Боковым зрением она заметила, как на губах Айнора Хотина мелькнула понимающая усмешка, но не стала ни оборачиваться, ни чего-либо объяснять. Кажется, она уже перешла за ту черту, где ее еще волновало мнение этого человека. Да и любого другого человека тоже.
Тапа-ар положил руку на холодный чуть шероховатый камень и не спеша, словно стараясь ощутить каждый сантиметр твердой поверхности, повел ладонь вперед. До верхнего края огромной арки было не дотянуться, и он остановился, дальше гигантское сооружение окидывая уже взглядом. Оно стояло в самом центре просторного грузового отсека одного из самых больших космических крейсеров Текондэроги. Инженеры, которым парламент поручил ее строительство, вначале вовсе утверждали, что сооружать арку нужно на поверхности какой-нибудь планеты — на корабле не получится обеспечить необходимой напряженности энергетического поля. Но парламент в этом оказался непреклонен: они собирались подчинить себе слишком серьезные силы, и в случае неудачи рисковать целой планетой — пусть даже и необитаемой — никому не хотелось. Конечно, потеря крупнейшего крейсера — флагмана флота — тоже не была бы безболезненной, но другого пути просто не было, если они все же собирались рискнуть. А они собирались!
Несколько десятилетий исследований. Шесть лет строительства. Сотни задействованных в нем людей — все принесшие клятву о неразглашении. Миллионы потраченных денег… Если вспомнить сейчас обо всем этом, то арка высотой в три метра и шириной в четыре могла перестать казаться такой уж гигантской или внушительной. Но только не для того, кто смотрел дальше — за нее, кто видел все возможности, которые откроются, если сегодняшний эксперимент окажется удачным!
Инженеры, еще вчера с плохо скрываемым волнением на лицах докладывавшие об окончании работ, теперь отступили к стенам отсека, словно оставляя его наедине с аркой, но при этом ни на мгновение не выпуская из виду. Тапа-ар посмотрел в их сторону, на минуту оторвав взгляд от арки. Ученые, исследователи… Он не сомневался, что многие из них (если не большинство) намного лучше него до самой последней детали знают все принципы работы их детища. Но никто из них даже приблизительно не может представить масштабов открывающихся перед ними возможностей! Для них вся затея — всего лишь эксперимент, попытка доказать, что вычисленные теоретически цифры будут работать и в действительности. Но только он сумел по-настоящему в него поверить. А поверив, не испугаться.
Тапа-ар вновь повернулся к арке, рассматривая ее в очередной (наверное, уже сотый) раз, но снова как впервые. Для массивной рамки почти в два метра толщиной был выбран стеклянный гранит. Угольно-черный камень, привезенный с одной из отдаленных планет системы, всегда оставался ледяным на ощупь. Он отражал любую энергию, не впитывая, и не позволяя той проходить сквозь себя. Именно поэтому арку и строили из него — сквозь нее будет пропущен энергетический поток высокой мощности, и нельзя допустить, чтобы он расщепился или нашел для себя иной путь. Эта черная глянцево-блестящая рамка, возвышавшаяся в центре отсека, впечатляла каждого, кто видел ее впервые, но в действительности она была всего лишь каменной аркой — не больше — опорой для того, что должно будет происходить.
Те, кто был посвящен в суть затевавшегося эксперимента, не тратя время на рассматривание арки, сразу же подходили вплотную к ней, сосредотачивая все свое внимание на тонкой почти ажурной сети, затягивавшей ее проем. Тапа-ар тоже сделал два шага в сторону, остановившись перед ней. Серебристая проволока, больше напоминавшая паутину, в действительности была особым сплавом гемопластика, на разработку которого ушла половина из всего затраченного на строительство времени. Он должен был не просто проводить энергию, а структурировать ее таким же образом, как делает это тело человека. Если, конечно, хоть кто-то из людей способен пропустить сквозь себя силу подобной мощности! Но даже не этот сплав был самым сложным и самым ценным в арке. У тех, кто видел ее, дыхание перехватывало от другого — от ярко-синих драгоценных кристаллов, впаянных в узлы сети. Азрак!..
Тапа-ар в очередной раз подавил желание протянуть руку и прикоснуться к камням. Оно возникало у него всегда, как только он приближался к арке. Всего лишь алмазы… Тапа-ар каждый раз напоминал себе об этом, и каждый раз слова оставались лишь словами, каким-то неведомым образом не достигая сознания. Азрак — на него невозможно было не смотреть, к нему невозможно было не прикасаться, его невозможно было не захотеть подчинить себе, стоило лишь раз увидеть! Когда-то давно, когда он только слышал о символе далекой и гордой Рассономской империи, он смеялся над людьми, тратящими столько сил на защиту пустой драгоценности. Позже, когда узнал правду о том, чем в действительности является азрак, открывающий дорогу между мирами, тапа-ар восхищался гениальной задумкой древнего правителя, спрятавшего самое большое сокровище на виду у всех. А потом, когда собственными глазами увидел синие бриллианты, все размышления, планы, расчеты вдруг остались позади, утратив свою значимость на фоне призрачного мерцания синих огней в глубине кристаллов, кажущихся почти прозрачными, но в действительности пропускающих лишь свет другого мира. Самая манящая загадка Вселенной — азрак и поводыри, раскрывающие двери!
Когда он впервые увидел формулы, раскладывающие эту непостижимую тайну на значки и символы, он в первое мгновение почти возненавидел ученых… Но теперь, когда дерзкая идея оказалась воплощенной в жизнь, ничего больше не осталось: ни раздумий, ни сожалений — лишь предвкушение, заставляющее пульс стучать чаще!
— У нас все готово, господин. Прикажете начинать?
Тапа-ар обернулся на инженера, стоящего справа и чуть позади него. То ли за долгие месяцы работы ученый уже успел привыкнуть к сиянию азрака, то ли слишком нервничал в присутствии непосредственного начальства, но мужчина ни разу не взглянул в сторону арки — предмета их разговора. Тапа-ар тоже отступил на пару шагов назад, но не стал отворачиваться от мерцающей синими всполохами сети. Сквозь нее была видна дальняя стена корабельного отсека… Пока еще видна.
— Защиту установили?
— Как и планировали, господин, — инженер на мгновение замялся прежде, чем продолжить. — Но вы и сами знаете: расчеты основывались исключительно на теоретических выкладках, и мы не можем с точностью…
Тапа-ар махнул рукой, обрывая доводы, которые слышал уже не однажды. Потом, в последний раз окинув арку взглядом, развернулся и решительным шагом направился к пульту управления, к остальным членам команды, уже ждущим его там.
— Господин!.. — инженер окликнул его вновь, заставляя остановиться. — Я не могу не напомнить вам, господин, — торопливо заговорил он, для чего-то понижая голос, — нам так и не удалось ни выйти на прямые поставки с месторождений азрака, ни хотя бы получить очередную партию камней. Все, что у нас имеется, задействовано сейчас в сети. И, если что-то пойдет не так, открыть проход второй раз нам просто будет нечем!
Тапа-ар почувствовал мгновенный укол раздражения на то, что ему вновь напоминают уже известное. Все доводы обдуманы, а решения приняты, и не в их правилах отступать.
— Зато, если все получится, инженер, — мужчина заставил себя заменить раздраженный оскал на усмешку, — у нас будет столько азрака, сколько мы захотим!
С возвышения пульта управления арка уже не выглядела такой огромной, а сеть, затягивавшая проем, казалась тонким серебристым маревом. Тапа-ар кивнул старшему инженеру проекта, отдавая приказ начинать, и вновь повернулся в сторону арки. Впрочем, он еще успел заметить, как на лице мужчины, уверенно потянувшегося к пульту компьютера, промелькнуло выражение, весьма сильно напоминающее священное преклонение. Имперцы в такой момент наверняка бы уже поминали святых из своего многочисленного пантеона… Ну, им бы и демонов не пришло в голову вызывать с помощью какой-то машины!
Огромный отсек наполнился ровным гулом энергии, нарастающей в накопителях. Мужчины, до этого еще тихо переговаривавшиеся между собой, замолчали, все как один, глядя в сторону арки. Старший инженер дождался, пока энергия достигнет необходимого уровня, и набрал на пульте управления следующую команду. Мгновение вслед за этим ничего не происходило, а потом вдруг сеть внутри каменной рамы вспыхнула ослепительным белым пламенем. Тапа-ар поднес руку к лицу, пытаясь одновременно и защитить глаза от света, и ничего не пропустить. Сияние стремительно нарастало. Казалось, будто сквозь арку на огромной скорости несется полноводная река. Метрах в пяти за каменной рамой ее поток распадался на отдельные струи, дрожащие и закручивающиеся длинными языками. Тапа-ар готов был поклясться, что кожей ощущает, как колышется воздух даже в трех десятках метров от них!
Гул энергии в накопителях достиг своего максимума и внезапно оборвался. Кто-то, кажется, стоящий справа, не сдержавшись, тихо вскрикнул… Белое сияние вдруг замерло, будто река остановилась, мгновенно смерзнувшись в глыбу льда, а в следующую секунду плеснула во все стороны брызгами разлетевшихся ярко-синих осколков азрака!
Тапа-ар, инстинктивно закрывший лицо локтем, медленно выпрямился. В первое мгновение ему показалось, что ничего не произошло — арка по-прежнему стояла на своем подиуме, освещенная неестественно-белыми лучами прожекторов… Ему понадобилась целая секунда, чтобы осознать произошедшее: резкий свет обливал черный камень, четко обрисовывая малейшие трещинки на ее шероховатой поверхности, но в проеме за аркой была лишь темнота! Будто река энергии, пронесшаяся через отсек начисто смыла его дальний край. Тапа-ар, не отрывая взгляда от клубящейся туманом пустоты, сделал шаг вперед. Ему вдруг показалось, что внутри нее что-то шевельнулось… А в следующее мгновение он отчетливо увидел, как нечто огромное и черное двинулось ему навстречу!
У них получилось! Тапа-ар провел рукой по лбу, стряхивая выступившую испарину. У них получилось… То, что раньше было монополией Гильдии поводырей и Рассономской империи, теперь доступно и им тоже. Сила, которой нет равных, могущество, какому не будет предела! И они знают, как им воспользоваться. Империя больше не будет диктовать свои условия для всей Вселенной. И уж точно она больше не будет столь непобедима!
В покоях западного крыла, когда Ида, отправив вызванного демона назад в Загрань, все же добралась до них, никого не было: то ли час оказался достаточно поздним, чтобы слуги и придворные разошлись спать, то ли просто никто не горел желанием лишний раз попадаться на глаза наследной принцессе — слух о том, что арестован не только Оуэн Вейд, но и благородная Сирил Грасс облетел уже весь дворец. Пройдя через небольшую приемную и распахнув незапертые двери в собственную спальню, Ида невольно замерла на пороге. И, лишь почувствовав, как створки автоматически закрываются за ее спиной, заставила себя шагнуть внутрь. В комнате, когда-то отведенной ей герцогом Эспенансо, ничего не изменилось с того момента, как девушка была здесь в последний раз. Темно-синие покрывала на мебели и такие же драпри на стенах никуда не исчезли со своих мест, словно никто и не считал дочь императора погибшей. Только порядок в комнате был наведен идеальный — даже склянки с духами на туалетном столике расставлены ровным рядком. Ида не сдержала кривоватой усмешки, глядя на них: в каком бы дворце она ни жила, служанки всегда наводили порядок в ее покоях. Но стоило дочери императора провести в них хотя бы полчаса, и стройная система превращалась в прекрасно организованный хаос, в котором только сама Ида могла отыскать понадобившуюся вдруг брошку, или книгу… или государственный документ.
Если бы можно было так же просто позвать кого-нибудь навести порядок в собственной жизни. Или хотя бы в мыслях! В последний час Иде все отчетливее казалось, что хаос не просто вдруг вырвался из-под контроля, но и вовсе грозит поглотить ее саму!
Раздался стук в дверь. Ровный такой, совсем не громкий, но сердце Иды, на секунду перестав биться, в следующее мгновение зашлось как сумасшедшее. Не сомневаясь ни секунды, дочь императора уже знала, кого увидит, распахнув створки. Она просила, чтобы Кайрена привели к ней… В то мгновение, сообщая свое желание генералу Хотину, она ни на мгновение не сомневалась в том, что делает, но сейчас она уже вовсе не была так уверена. Просто она даже приблизительно не могла представить, что скажет, когда увидит его. И от того, что до этого момента оставалось всего несколько секунд, мыслей становилось лишь меньше. На мгновение родилось трусливое предательское желание промолчать, затаиться, сделать вид, что она еще не вернулась в свои покои, продолжая совещаться с Хотином… но Ида решительно прогнала ее прочь. Она почти не сомневалась: потом она будет жалеть о том, что разрешила себе увидеться с Кайреном. Но это отнюдь не значит, что сейчас она поступит иначе!
Стук повторился. Такой же ровный, ничуть не громче, будто стучавший хотел сообщить: не отвечайте еще минуту, и я просто уйду, не настаивая. Ида набрала воздуха в легкие, пожалуй, слишком много для одного совсем недлинного слова, и произнесла:
— Входите!
Створки плавно разошлись в стороны, и в дверном проеме показались двое: Кайрен и десантник с неброскими сержантскими нашивками, доставивший к наследной принцессе задержанного. Десантник слегка подтолкнул поводыря вперед, заставляя переступить через порог комнаты, вошел следом и, не дожидаясь указаний дочери императора, принялся снимать с арестованного кандалы, туго стягивавшие запястья того за спиной. Кайрен стоял, не двигаясь, лишь едва заметно морщась, когда какое-нибудь неосторожное действие сержанта причиняло ему боль. На лице у мужчины было несколько ссадин, рассечена губа, в уголке темным запеклась кровь, длинный порез, начинавшийся с левого виска, почти задевая веко, тянулся через всю скулу. Синяки еще не успели налиться, но, скорее всего, будут и они: когда тебя со всей силы бросают лицом на феропластиковые плиты корабельного отсека, как видела это Ида на записи с камер слежения, вряд ли без них получится обойтись. Серая куртка слуги, в которую поводырь переоделся, чтобы пробраться на встречу Вейда с тапа-арами, по-прежнему была на нем, только основательно перепачканная в пыли и разорванная у ворота. На ключице сиреневато-синим тоже наливался внушительный кровоподтек.
Ида вдруг заметила, что десантник уже некоторое время просто стоит, дожидаясь ее дальнейших указаний, а она даже не заметила, в какой момент он снял с Кайрена кандалы.
— Вы можете идти, сержант, — приказала она. Десантник коснулся пальцами груди, отдавая честь, коротко поклонился и вышел, плотно и бесшумно закрыв за собой створки. Кайрен, словно ему тоже разрешили двигаться, потер запястья, онемевшие от долгого пребывания в неудобной позе, и вновь слегка поморщился. Потом огляделся вокруг.
— А я ведь ни разу не был у тебя. У твоих дверей всегда толпилось столько народу, что даже я не рисковал пробраться. Но я об этом думал, — губы поводыря дернулись, словно собирались искривиться в усмешке, но в последний момент решили этого не делать. — Представлял себе, как однажды дочь императора сама позовет меня к себе в спальню. Но тебе ведь это даже в голову не приходило! Я сходил с ума, следя за каждым твоим шагом, а оказалось: все, что было нужно, чтобы попасть в твои покои, это стать государственным преступником! — Кайрен широко раскинул руки в стороны, повернувшись вокруг себя, словно наглядно демонстрируя все, о чем он говорил, потом вновь оглянулся на Иду. — Ну, раз уж я здесь, и кровать такая мягкая… Ты ведь за этим приказала меня привести, принцесса?
Ида покачала головой, отвечая то ли на его вопрос, то ли на собственные мысли.
— Ты лжешь, — проговорила она вдруг.
— Лгу?.. В чем я лгу? — Кайрен приподнял брови, демонстрируя недоумение. Свежая ссадина на левом виске сделала движение несимметричным, но поводыря это ничуть не смутило. — Может быть, в том, что кровать мягкая? — он поднялся на невысокий подиум и, не спрашивая ничьего разрешения, плашмя рухнул на постель. Несколько небольших шелковых темно-синих подушек упали на пол, сброшенные им. Кайрен вытянул те, что попали ему под спину, и отшвырнул туда же.
— Я не знаю, в чем, — ответила Ида. Она по-прежнему стояла в центре комнаты, не делая ни шага ни к Кайрену, ни от него. Она думала о том, что одновременно и узнает, и не узнает его: лицо не изменилось; голос был все тем же — низким настолько, что вибрацией отдавался в позвоночнике; глаза… В них по-прежнему на самой поверхности плавали солнечные искры, только они больше не казались ни веселыми, ни согревающими. От них было больно, словно они острыми иголками кололи до крови. — Я не знаю, — повторила она. — Но либо ты лгал раньше, либо лжешь сейчас.
Кайрен сел на кровати, опершись на локтях:
— А ты хочешь правды, принцесса? — он вдруг стал совершенно серьезен. Будто, если дочь императора не реагировала на разыгрываемый перед ней спектакль, то и он тоже мгновенно потерял к нему интерес. — Значит, ты позвала меня к себе для этого. Хотин сказал: «Спросите его, где они спрятали азрак, — вам он ответит», и ты решила попробовать, так ведь? — он смотрел ей в глаза, словно ожидая какой-то реакции. — Так вот, этого не будет, принцесса! Мы ничего вам не вернем!
— Но вы украли азрак! — Ида и сама не могла бы объяснить, почему ей вдруг вновь стало душно от собственных эмоций. Кайрен резко встал, шагнув с подиума вниз, к ней:
— Мы ничего не крали — мы взяли лишь то, что всегда принадлежало нам! — он остановился лишь в паре шагов от Иды — так, что девушке пришлось слегка запрокинуть голову, чтобы продолжать смотреть ему в лицо, но она вряд ли обратила на это внимание.
— Азрак — собственность императорского дома…
— Но стал ей лишь после того, как его отняли у нас!
Дочь императора упрямо мотнула головой:
— Ты же рассказывал мне, что в конце завоеваний Рассонома Первого поводыри сами не захотели больше сражаться, выбрали земли по собственному вкусу, а императорскую семью назначили хранителями азрака?
Кайрен пару мгновений смотрел на нее таким взглядом, будто не ожидал, что девушка почти дословно запомнит его слова, потом кивнул:
— Верно, рассказывал. Но это была лишь часть истории, а ее продолжение ты услышишь сейчас, — мужчина скрестил руки на груди, и одного этого жеста было достаточно, чтобы понять: Иде его рассказ вряд ли понравится. — Рассоном Первый действительно к концу жизни распустил свою армию. Гильдия не возражала — к тому моменту каждый из поводырей получил уже немало. Откровенно говоря, они были, наверное, самыми богатыми людьми в империи того времени. И так продолжалось несколько лет, пока старый правитель не умер. Рассоном Второй — его сын, взошедший на престол, — не торопился начинать новые завоевания, пытаясь удержать власть в доставшемся ему государстве, гигантском и далеком от единства. Он, всю молодость проведший в походах вместе со своим отцом, как никто другой знал истинное могущество поводырей, но он, в отличие от предыдущего императора, не доверял Гильдии! Я не знаю, были ли у него для этого реальные основания, или его страхи оказались лишь следствием обычной паранойи, но они стали чуть ли не главной движущей силой всех поступков нового императора, — Кайрен на мгновение замолчал, словно собираясь с мыслями, и Ида медленно кивнула: она слушает его. Она как никогда, демоны побери, внимательно слушает! — Рассоном Второй объявил, что планирует начать новый этап завоеваний, — продолжил поводырь, — и, воспользовавшись этим как предлогом, вызвал в метрополию всех глав Гильдии. А дальше было как в старых романах, которыми новый император, очевидно, чересчур увлекался в детстве. Поводырей собрали на торжественный ужин, и во всю еду и питье на нем по приказу Рассонома был подмешан рдин. Обычные люди не почувствовали ничего кроме, возможно, чуть более сильного опьянения, поводыри же лишились своей способности видеть и открывать Загрань. Впрочем, и они тоже поняли это не сразу — лишь когда гвардейцы императора под предводительством, кстати, одного из предков нашего Оуэна Вейда напали на них, безоружных и беспомощных!
— Не планировала Гильдия свергать Рассонома, — вдруг, сама не зная почему, проговорила Ида. — Если бы планировали, они бы не поехали к нему все вместе и, тем более, не стали есть и пить за его столом.
— А это так важно, принцесса? — вдруг совсем не по-доброму усмехнулся Кайрен. — Для Рассонома Второго вряд ли было! Он за один день уничтожил верхушку Гильдии, убив самых сильных поводырей. Те, что остались в своих владениях — необученные дети или потерявшие свою силу старики — не могли уже оказать ему серьезного сопротивления. Но императора даже это не остановило. Его гвардейцы шли с планеты на планету, вырезая всех, в ком была хоть крупица дара!
— Но как-то вы спаслись?!.. — Ида почти ждала, что в ответ на ее почти против воли вырвавшееся восклицание, Кайрен в гневе начнет кричать, обвиняя ее, но в место этого мужчина вдруг устало провел по волосам, ероша их, и очень тихо произнес, повторяя за ней:
— Как-то… — он вновь посмотрел на дочь императора. — Выжили в основном полукровки — дети от браков поводырей с обычными людьми: у них дар проявляется позже, обычно, уже почти во взрослом возрасте. И маленькие дети сумели пережить резню, устроенную Рассономом. К тому же, в дворянских родах дар может вовсе спать на протяжении многих поколений прежде, чем однажды проснуться, — как вышло, например, с тобой. И в любом случае, — взгляд мужчины, внезапно потяжелел, — Гильдия была лишена азрака, а в отсутствие постоянного контакта с бриллиантами дар медленно гаснет. У нас ушли многие века, чтобы по крупицам собрать собственную культуру, чтобы попасть на Эспенансо, получив доступ к азраку, чтобы воссоздать Гильдию, если не такой, как она была прежде, то хотя бы подобной… Чтобы наконец дождаться сегодняшнего дня!
— И что дальше, Кайрен? — Ида не стала тратить время на сомнения в рассказе поводыря — слишком сильно тот походил на правду. Да к тому же — как бы эгоистично это ни звучало — гораздо сильнее, чем история далекого прошлого, девушку волновал настоящий момент. — Вот вы получили азрак, и что вы собираетесь делать дальше? Восстановить справедливость? Вернуть себе отобранное богатство? Отомстить потомкам вашего обидчика, уже века как мертвого?!
Если дочь императора ожидала, что ее слова заставят поводыря смутиться или хотя бы задуматься, она ошибалась.
— То, что прикажет глава Гильдии, — проговорил Кайрен, отвечая на ее вопрос таким тоном, будто озвучивал истину, не подлежащую сомнению. Сказать, что Ида была в недоумении, значит, не сказать ничего! И Кайрен, и другие поводыри, с которыми ей довелось встретиться, всегда говорили о Гильдии как о чем-то, почти священном. Но такого проявления фанатизма она все равно не ожидала! И тем более от Кайрена. Если она не разочаровалась в нем раньше, то теперь была на грани того, чтобы это сделать!
— Если то, что нам предстоит, зависит лишь от воли Рафаны, — проговорила она, медленно качнув головой, — то нам вряд ли стоит ожидать чего-то хорошего.
— А при чем здесь Рафана? — проговорил Кайрен. И Ида в очередной раз поразилась, насколько великолепным актером был поводырь: даже она почти поверила в искренность недоумения в его голосе. — Это можешь быть ты! Все, что тебе нужно сделать, это захотеть занять пост. Ты однажды уже дралась с Рафаной и не просто победила ее — в тот раз она едва выжила. Заяви свои претензии, Ида, и Рафана уступит. Она побоится выступить против тебя еще раз. И вся Гильдия будет подчиняться только тебе!
— А дальше? — Ида даже не сразу сообразила, что вновь задала все тот же вопрос. Она словно опять, как раньше, снова и снова повторяла: «Зачем?» Как в затянувшемся кошмаре, когда видишь перед собой лишь путь, но без цели. Или не видишь смысла в той цели, что перед тобой. — Что я буду делать со всей этой Гильдией?
— Все, что захочешь! Ты наконец-то станешь по-настоящему свободна. От империи свободна в первую очередь!
— Ты бредишь, Кайрен! Я никогда не буду свободна от империи! Потому что я и есть империя!
Звук ее голоса смолк, и в комнате стало тихо. Так тихо, что тяжелое дыхание двух людей, еще мгновение назад кричавших друг на друга, казалось почти оглушающим. А еще Ида не могла избавиться от ощущения, будто она слышит мерное гудение энергии в шарах ксолов под потолком. Девушка знала, что это невозможно, что кажущийся звук — лишь игра слуха, боящегося оказаться в полной тишине — всего лишь иллюзия. Как и очень многое из того, что происходило с ней в последнее время.
— Позови охрану, принцесса, — проговорил Кайрен, и на этот раз Ида действительно не узнала его голос: чего-то в нем теперь не было — чего-то настолько живого и настоящего, что она инстинктивно узнавала это, даже когда еще упрямо не желала запоминать имени поводыря. — Позови охрану, — повторил мужчина чуть громче, — пусть отведут меня назад. Нет никакого смысла продолжать этот разговор. Я ничего не скажу. Можешь так и передать генералу Хотину: азрак останется у Гильдии. И даже моя казнь не заставит других поводырей передумать — так что не имеет никакого смысла ее откладывать. Хотя вы, конечно, вряд ли упустите шанс еще какое-то время задавать мне вопросы!
Ида ждала, что на последней фразе голос поводыря все же дрогнет: требуется нечто большее, чем простое мужество, чтобы спокойно говорить о собственной казни или пытках, — но она ошибалась. Девушка подняла взгляд на Кайрена. В его глазах по-прежнему мерцали далекие звезды… Да, теперь по-настоящему далекие. Она не могла прочитать выражение на лице поводыря. Вдруг стало трудно дышать. Ида позволила себе ровно две секунды молчания прежде, чем произнести:
— Ты свободен.
Вот на этот раз выдержка изменила поводырю! Спокойствие в его взгляде разлетелось стеклянными осколками, за которыми проглянуло вполне человеческое изумление. Кайрен медленно покачал головой из стороны в сторону, даже не пытаясь скрыть собственного недоверия к словам дочери императора.
— Что, меня вот так просто отпустят? И Хотин смирится с тем, что не получит азрак назад?
Ида почувствовала, как ее руки сами собой сжимаются в кулаки. Что-то в словах мужчины разбудило в ней злость, чуть ли не яростнее и сильнее, чем все, что она испытывала раньше, даже когда он сознательно старался оскорбить ее!
— Не сомневайся! — она вскинула лицо навстречу взгляду Кайрена, словно бросая ему вызов. — Я заплатила достаточно, чтобы такая мелочь, как азрак, оказалась включена в стоимость покупки!
Глаза поводыря потемнели. Теперь в них тоже мерцал гнев.
— Скажи мне, во что тебе обошлась эта сделка, — он подошел ближе к Иде. Пока не прикасаясь, но словно самим своим ростом и шириной плеч стараясь надавить на нее. — Скажи, принцесса! Мне нужно знать, сколько я буду тебе должен! Я не откажусь — ты не думай. Но я и не из тех, кто принимает подачки…
— Уходи! — ярость плеснула темным ослепляющим пламенем. — Ты свободен! — Ида вскинула вверх руку, правую руку с раскрытой ладонью… И — заметив это жест — замерла. Но Кайрен тоже его заметил.
— Ну же, бей! — он повернул лицо так, будто подставляясь под пощечину, застывшую в воздухе. — Почему ты остановилась?! Ударь меня! Ты же этого хочешь, принцесса? Не подписать указ о казни, а самой, своими руками ударить, сделать мне так же больно, как я сделал тебе! — Кайрен вдруг шагнул вперед. Так быстро, что Ида не успела даже заметить его движения. Поводырь схватил ее за плечи, сжимая, впиваясь пальцами в ее кожу так, что наверняка останутся синяки, словно желая продемонстрировать, что такое та боль, о которой он говорил. — За все, что я тебе сделал: за то, что обманывал, с самого начала зная, что мне нужен азрак; за то, что предал тебя; за то, что спал с тобой!.. Тебе ведь от этого всего больнее?.. Ну же, ударь!
Ида зажмурилась: она не хотела смотреть в лицо, оказавшееся сейчас так близко от ее собственного. Кайрен встряхнул ее за плечи, не причиняя реального вреда, но будто стараясь продемонстрировать, напомнить ей о своей силе. Как будто она была в состоянии забыть… Она, кажется, помнила каждое из его прикосновений!
— Уходи…
Руки исчезли с ее плеч, оставив после себя едва заметную, словно тень воспоминания, боль. А еще вдруг ощущение пустоты. Ида прижала ладони к лицу, не решаясь открыть глаза и посмотреть вокруг. Если бы можно было так же просто и перестать слышать… Но она слышала — каждый из удаляющихся шагов, а потом тихий шорох двери, открывшейся и вновь закрывшейся за спиной ушедшего человека.
И снова только тишина. Настолько полная, что ушам, успевшим привыкнуть к крику, от нее становится почти больно.
Ида все-таки заставила себя опустить руки и глубоко вздохнула. Горло саднило… Неужели она действительно кричала настолько громко?
На террасе, куда выходили панорамные окна ее спальни, вдруг мелькнула человеческая тень. Ида, на мгновение даже перестав дышать, стремительно направилась к балконной двери. Барон Алье, конечно, мертв; все, кто мог бы еще попытаться причинить ей вред, задержаны, но все равно Ида сомневалась, что кто-то мог случайно оказаться возле покоев дочери императора!
Девушка резко распахнула дверь, не заботясь о том, чтобы двигаться бесшумно: сегодня у нее не было настроения прятаться или разгадывать тайны. Она, кажется, готова была увидеть кого угодно вплоть до очередного убийцы, под покровом ночи пробиравшегося к ней, но все равно остановилась в нерешительности, потому что возле высокого полукруглого окна террасы стоял инженер Раф. На звук открывшейся за его спиной двери мужчина повернулся, а, увидев, кто перед ним, тут же согнулся в низком поклоне.
— О, Ваше императорское высочество, простите, что побеспокоил вас! Так глупо с моей стороны получилось: генерал Хотин ведь предупреждал меня, что ваши покои по соседству, — инженер провел рукой по лбу и виновато улыбнулся. — Я тогда еще попытался возразить, но генерал сказал, что солдатам будет проще, если все спальни, которые нужно охранять, окажутся в одном крыле…
Ида слегка махнула рукой, останавливая поток извинений. Она лишь надеялась, что Раф вышел на террасу достаточно недавно, чтобы не слышать криков, раздававшихся из ее комнаты несколькими минутами раньше, а в остальном инженер ей ничуть не мешал. Она только еще раз окинула взглядом фигуру мужчины. Вчера, когда она видела его на альфа-шахте, он был тяжело ранен, едва мог сам дышать. Теперь же Раф выглядел значительно лучше: за его плечом небольшим рюкзаком еще висел портативный «лекарь», от которого к носу мужчины тянулись тонкие проводки, непрерывно подавая в легкие лекарства или какую-то специальную смесь вместо обычного воздуха. Но рот мужчины закрыт не был, позволяя ему свободно говорить.
— Как вы, инженер Раф? — спросила Ида.
— Уже намного лучше, Ваше императорское высочество! — мужчина улыбнулся. — Всего насколько часов под нормальным «лекарем», и я почти сам могу дышать. Врач сказал: еще через день я и вовсе не вспомню, что был ранен. И все это благодаря вам: если бы вы вчера не нашли меня на шахте и не указали генералу Хотину на это место, я бы намного дольше ждал, пока десантники до меня доберутся, — улыбка инженера вдруг дрогнула, стремительно потускнев. — Жаль только, моим ребятам помогать уже поздно.
Ида без объяснений поняла, что Раф говорит об инженерах, прилетевших вместе с ним на Эспенансо и погибших на шахте. Она потерла руками плечи. Из спальни, дверь в которую она не стала закрывать, на террасу лилось тепло, но вокруг была ночь — непроглядно-черная, ветреная, холодная и полная горьковатого запаха соли ночь Эспенансо. Впрочем, может быть, холодно ей было и не от этого.
— Вы не должны упрекать себя, господин инженер. В их смерти виноват только один человек. И это — Оуэн Вейд!
— Я знаю, — мужчина кивнул. — У меня за последние дни было достаточно времени, чтобы подумать и понять: я поступил так, как считал нужным, но в тот момент обстоятельства сложились таким образом, что любой мой выбор стоил бы мне сожалений впоследствии, — очевидно, Раф заметил недоумение на лице дочери императора, потому что поспешил объяснить. — У меня был выбор: рискнуть нашими жизнями и отыскать азрак или ничего не делать, дожидаясь прибытия генерала Хотина. Я выбрал риск, и мои ребята погибли. Если бы я выбрал бездействие, они, вероятно, сейчас были бы живы. Но я бы все равно сожалел о том, что подвел императора и не выполнил мой долг перед ним, — инженер вновь потер лоб, и Иде показалось, что он лишь усилием воли удерживается от того, чтобы не отвернуться, прячась от чересчур пристального взгляда наследной принцессы. Но мгновение спустя мужчина вновь сам посмотрел на нее. — Знаете, ваше императорское высочество, это только в книжках, которые все мы читаем в юности, говорится, что человеку приходится выбирать между долгом и зовом своего сердца. В действительности же мы гораздо чаще выбираем между долгом и долгом.
Ида до боли закусила губу, пытаясь справиться с предательской дрожью подбородка. Заговорив с Рафом, она надеялась, что этот человек, не глупый отнюдь, но всегда целиком сосредоточенный исключительно на своей работе, поможет ей отвлечься или даже вернуться мыслями к текущим проблемам, которые еще слишком далеки от завершения, чтобы можно было позволить себе о них забыть. Последнее, что ей сейчас требовалось, — это очередная порция мрачно-философских размышлений и напоминаний о том, чего она не сделала!
Очевидно, какие-то из ее эмоций промелькнули на лице дочери императора, потому что Раф вдруг, низко кланяясь, отступил назад, в сторону отведенных ему комнат.
— Знаете, Ваше императорское высочество, я, наверное, пойду к себе: уже поздно, да и вы, наверняка, хотите побыть одной. Чужие слабости мы людям еще можем простить, — вдруг добавил он, — но свои собственные им прощаем уже куда труднее.
Ида медленно кивнула, разрешая Рафу уйти и стараясь не особо вдумываться в смысл его последней фразы. Но вдруг какой-то звук заставил ее вновь резко вскинуть голову:
— Что это?
Откуда-то снизу (в гулкой ночной тишине сложно было точнее определить направление) доносилась едва слышная мелодия — кто-то неспешно перебирал струны одинокого музыкального инструмента.
— Это?.. — переспросил Раф, остановившись на пороге своей комнаты, но, очевидно, ничуть не удивленный вопросом. — Это проводы. Есть такой обычай на Эспенансо: когда кто-то умирает, как молодой Дериан Лоу сегодня, его друзья собираются вместе. Они в последний раз говорят и ведут себя так, будто он все еще среди них, а потом поют песни — не погребальные, нет, — просто те, которые ему нравились, — Раф помолчал, словно задумавшись, потом добавил. — Они на нижней галерее. Жаль, что я совсем не знал господина Лоу, — я бы непременно пошел к ним, — инженер в последний раз поклонился, аккуратно придерживая проводки «лекаря» возле лица, и закрыл за собой дверь, оставляя дочь императора одну на террасе.
Мелодия не стихала. Но и не становилась громче. Она звучала ровно, будто тот, из-под чьих пальцев она лилась, вовсе не думал о слушателях, играя лишь для самого себя. Как раз тот уровень звука — достаточно громкий, чтобы невозможно было не слышать в абсолютной тишине ночи, но и достаточно тихий, что невольно начинаешь прислушиваться. Ида тряхнула головой. Она знала: стоит лишь войти в спальню и плотно прикрыть за собой дверь, и звук исчезнет, больше не донимая ее. Девушка отыскала взглядом лестницу, ведущую на нижний уровень галереи, и, придерживая подол длинного платья, направилась в ту сторону.
Первый уровень галереи мало отличался от того, что Ида уже успела изучить, — точно такая же открытая и продуваемая всеми ветрами каменная терраса, на которую выходили окна и балконы внутренних комнат замка. Только здесь на некотором расстоянии друг от друга были устроены небольшие полукруглые рекреации с плетеными из сушеных водорослей столиками и такими же низкими широкими креслами возле них. В одном из таких местечек и расположились друзья Дериана — Ида увидела их, даже не спустившись до конца полукруглой, закручивающейся винтом лестницы. Четверо молодых людей и три девушки. Девушки и тот парень, что держал в руках струнный музыкальный инструмент, незнакомый Иде, но сильно напоминающий цитру, сидели в креслах. Остальные стояли вокруг них. Никакой еды или закусок на столе видно не было — только темнота, близко подкрадывающаяся на мягких лапах, семеро людей, молчащих об одном и том же, и музыка, невесомыми крыльями порхающая между ними, от одного к другому, оплетая их невидимыми нитями.
Ида замерла в трех ступенях от конца лестницы. Чем дольше она смотрела вниз, тем более неуверенно себя чувствовала. Откровенно говоря, когда Раф с такой легкостью говорил об имеющемся на Эспенансо обычаи, Ида подумала, что на проводы принято приходить всем, кто хотя бы немного был знаком с погибшим. Но теперь, видя такую небольшую компанию, она начинала думать, что либо инженер ошибся, и проводы предназначались лишь для самого близкого круга друзей, либо что-то именно в этот раз пошло не так! Генерал Хотин не стал вводить комендантский час ни на планете, ни во дворце, но в ночь, когда правящий герцог и его приближенные арестованы, требуется немного мужества, чтобы думать о чем-то кроме собственного пошатнувшегося положения. А значит, здесь сейчас собрались лишь те, кому Дериан был по-настоящему дорог. Насколько будет уместным ее появление среди них?
Наверное, Иде следовало просто повернуться и уйти, пока ее еще никто не заметил, но музыка вдруг оборвалась. Парень напоследок, словно в глубокой задумчивости, провел пальцами по выпуклому боку цитры и протянул ее другому — стоящему за его креслом, прислонившись плечом к внешней стене террасы.
— Гий, сыграй ту песню, что вы с Дерианом последней пытались разучить, — попросил он. Тот, кого назвали Гий, принял цитру, но вместо того, чтобы начать играть, лишь неуверенно пожал плечами:
— Я неплохо помню первый куплет, но дальше только Лоу знал.
Ида почувствовала, как ее пальцам стало больно, — очевидно она слишком сильно впилась ими в каменные перила лестницы. Наверное, нужно было уйти, но Ида вспомнила вдруг, как сегодня днем сама себе пообещала поговорить с Дерианом. Просто потому, что нужно знать хоть немного о человеке, который перевернул всю свою жизнь, чтобы в необъявленной войне, в сердце которой они оказались, встать на твою сторону. Теперь это уже ничем не поможет ей, и Дэриану тем более не нужно. Но клятвы ты даешь не другим, а только самой себе. И для себя нужно их выполнять — для уважения к самой себе!
Ида спустилась вниз, пройдя остававшиеся три ступени лестницы. Одна из девушек — очень светлая блондинка в ярком зеленом плаще — заметила ее и поспешно вскочила с кресла, низко кланяясь. Вслед за ней обернулись и тут же поклонились и остальные. Ида сделала знак рукой, позволяя им выпрямиться.
— Я не хотела мешать вам, вторгаясь без приглашения в вашу компанию, — проговорила она, сама ощущая, насколько неуверенно звучит ее голос. Парень по имени Гий качнул головой:
— На проводы никого не приглашают, благородная госпожа. Те, кому это необходимо, приходят сами.
Ида кивнула: если все на самом деле так, как он говорит, значит, она действительно там, где ей следует быть. Она делает то, должна делать. Должна не кому-то, а самой себе! Парень — тот, что играл первым, отступил в сторону, уступая нежданной гостье свое кресло. Откровенно говоря, Ида предпочла бы и дальше стоять немного в стороне, может быть, даже за границей круга света от небольшого парящего над столом ксола, но она прекрасно понимала: не сядет дочь императора — не сядет никто в одной комнате с ней. И остаться стоять значило, сделать то, чего она меньше всего хотела — нарушить течение вечера. Ида опустилась в кресло и три другие девушки сели вслед за ней. Все сразу же будто почувствовали себя немного свободнее. Гий обошел стол, встав так, чтобы дочери императора не нужно было оглядываться на него.
— Я спою другую песню, — произнес он, продолжая прерванный появлением Иды разговор. — Дериан прошлым летом раскопал ее в архивах. Помните, он тогда целый месяц потратил, пытаясь разузнать что-нибудь о ее авторе, но так ничего и не нашел.
— Дериан собирал старые песни? — не удержавшись, спросила Ида. Снова, острое до боли, накатило ощущение, что она совершенно ничего не знала об этом человеке. И по-прежнему не знает. Кроме того, что он погиб, когда должна была погибнуть она. Ей ответила та самая блондинка в зеленом, что увидела ее первой. У девушки на щеках играл настолько яркий румянец, что это было заметно даже в полумраке.
— Дериан обожал находить песни, которые уже никто не помнит! — улыбнулась она. — Это могла быть только мелодия, а иногда — просто слова. Дериан порой целые недели тратил, чтобы воссоздать из них единое целое.
— Но в тот раз ему повезло, — продолжил за нее Гий. — Лоу нашел сразу и ноты, и текст. И оставалось только сыграть ее, — парень тронул пальцами струны цитры, те отозвались на прикосновение, и на этот раз зазвучавшая мелодия не была ни тихой, ни легкой. Какой-то странный глубокий ритм заставил сердце Иды остановиться на мгновение, а в следующую секунду забиться уже в унисон с ним.
Хочешь задать вопрос -
Я вижу в твоих глазах.
Над нами небо без звезд -
Слепое небо в слезах.
— Что это?! — Иде пришлось вцепиться пальцами в подлокотники кресла, чтобы не вскочить с него. Мелодию она слышала впервые, но слова… Она не могла их не узнать! Только вчера их произносил совсем дрогой человек!
Струны цитры обиженно тренькнули и замолкли, обрывая мелодию. Дворяне переглянулись. Им всем явно было не по себе от внезапного возгласа дочери императора.
— Просто старая песня, — неуверенно проговорил Гий. — Мне выбрать что-нибудь другое, Ваше императорское высочество?
Ида провела кончика пальцев по закушенным губам, пытаясь справиться с эмоциями, которых вдруг вновь стало слишком много. Она пришла сюда, чтобы попрощаться с Дерианом Лоу — сделать единственное, что она еще могла сделать для него и для себя самой. Как получилось, что ее вновь возвращали к мыслям о совсем другом мужчине? Наверное, нужно было согласиться, попросить выбрать другую песню… Ида упрямо мотнула головой. Если это ее судьба, она выслушает все, что та хочет ей сказать!
— Простите меня… Продолжайте, пожалуйста.
Гий оглянулся на своих товарищей, словно все еще сомневаясь и спрашивая их совета. Потом его пальцы все же легли на струны, заново начиная песню, вначале не совсем уверенно… но сложный ритм был слишком требовательным, не позволяя думать ни о чем другом кроме себя. Ида судорожно вздохнула. А дальше, кажется, вовсе забыла, как дышать…
Хочешь задать вопрос -
Я вижу в твоих глазах.
Над нами небо без звезд -
Слепое небо в слезах.
Кто-то ныряет в ночь,
Горечь испив до дна.
Кто-то умчится прочь.
Изранит в кровь струна.
Кто-то с тобой на век
Судьбы разделит путь.
И на двоих завет
Тяжесть уменьшит пут.
Чей-то сорвется крик,
Птицей впорхнув в ночи,
Вечность разбив на миг,
Душу на час залечив.
Правда, коснувшись рук,
Уплаченной стоит цены.
Тихо шагнешь на звук…
Как ночь слепа без луны.
Буря вернется в срок,
Небо и землю смешав.
Ты выучишь свой урок:
Без воздуха можно дышать,
Без имени можно жить,
Без суши — ходить по воде.
Глаза решив открыть,
Душу вернешь себе!
Ты не найдешь ответ,
Не выиграв этот бой.
Иди за тенью след в след,
Но тень пусть идет за тобой.
Одно слово я не произнес.
Ты знаешь его и сама.
В глазах твоих тихо гаснет вопрос.
Пустая ночь — без тебя.
Ида поднялась с кресла, кажется, еще до того, как молодой дворянин допел строфу. Но, только когда последний аккорд мелодии растворился в темноте ночи, она осознала что стоит, обхватив себя руками за плечи и глядя сквозь проем в стене на совершенно неразличимый океан. В круге света — круге людей за ее спиной наступила тишина. Ида знала, что все они смотрят на дочь императора удивленно, может быть, даже с недоумением. В который уже раз за вечер Ида с ясностью осознала, как она должна поступить: повернуться к ним, сделав вид, будто ничего не произошло, изогнуть губы в легкой, немного виноватой улыбке… И вновь дочь императора поступила по-другому.
— Простите…
На верхней галерее было ветренее, и от этого словно сильнее пахло солью. Ида остановилась, ткнувшись лбом в холодную каменную стену между двумя провалами окон. Сердце колотилось в горле, и совсем не от того, что она бегом неслась вверх по лестнице — оно еще было там, пело вместе с пронзительными струнами цитры. Ида слизнула с губ горьковатый привкус соли. Бедный Дериан, он появился в ее жизни слишком поздно — когда она уже ни для кого больше не оставила в ней места. Ни для кого, кроме…
Не задавая вопросов, сегодня она сполна получила ответы на них. Пробираясь по своему пути, она старательно закрывала глаза на маячащую впереди цель. Потому что знала: там ее ждет только империя. Выбирая между долгом и долгом… Проходя лишь по самому краю того, чего в действительности хотела… Не позволяя себе большего тогда, как другие не боялись в полный голос кричать о своих стремлениях! Но она все же позволила себе попробовать счастье на вкус. Делает ли это ее слабой? А делает ли это слабой дочь императора?..
Мы ненавидим других людей не за их слабости, а за свои собственные.
Кайрен будет ненавидеть не за то, что солдаты императора схватили его, а за то, что она его отпустила. И Ида, кажется, уже простила ему и предательство, и ложь, но только не ту цену, что ей пришлось заплатить за его освобождение. Да, она не смогла смотреть, как убивают человека, вкус чьих губ еще помнила на своих собственных! Делает ли это ее слабой? А делает ли это слабой дочь императора?..
Этот ответ Ида знала и без подсказок. У ее слабости было имя — то самое слово, так и не произнесенное вслух. Оно не прозвучало вчера ночью между ними не потому, что Ида не стала задавать вопросов, а потому, что там, в крошечном катере, отделенном стеной бури от остального мира, они оба его уже знали.
Делало ли это их слабыми?..
Ида с силой зажмурила глаза, словно боясь их открыть, и на выдохе произнесла его, одно слово. Только губами, еще не доверяя собственному голосу, но уже точно его зная.
Люблю…
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ