Сладкие видения

Глава 10

Он стоял на краю территории между деревьями и наблюдал за тем, как в комнате Александрии зажёгся свет. Ублюдок, который оставался с ней, должно быть вошёл к ней в комнату. Он знал, что следовало нанести следующий удар сразу после того, как избавился от ее родителей, но время было неподходящим. Время должно быть идеальным. Прежде чем всё закончится, он отправит ее туда, где хочет, чтобы она была. Этот ублюдок, не отходящий от нее и на шаг, больше не будет ему мешать.

Должно быть, это было идеей Джейка, закрыть все жалюзи в доме, потому что все окна теперь были хорошо закрыты. До того, как он появился в доме, все окна были открыты. Александрия и ее мать любили солнечный свет, струящийся в окна. Скоро. Он скоро с ней увидится. Он в этом удостоверится.

В спальне погас свет, так что он понял — что бы там не происходило, все закончилось, только если этот мудак не прикасался к его женщине. Она принадлежала ему, он собирался убедиться, что она знает об этом. Если она не хочет мириться с этим фактом, он принудит ее. Он не хотел причинять ей вред, но причинит, если ему придется. Он зашёл так далеко не для того, чтобы она не подчинялась его воле.

Он продолжил наблюдение за домом, посчитав, что окна останутся темными, но вскоре на кухне зажегся свет. Он нахмурился — такого раньше не случалось. По ночам свет горел лишь в ее спальне, затем его выключали, и дом оставался в темноте. Он отступил дальше к деревьям, чтобы, если кто выглянет из окна, его не увидели.

Ему нужно подготовить кое-что, так что он решил уйти. Перед уходом он послал воздушный поцелуй в сторону окна Александрии.

Скоро, сладкая.

После этого кошмара, я не могла больше уснуть. Джейк предложил спуститься вниз и выпить по чашке травяного чая. Он поклялся, что это поможет мне расслабиться, так что я последовала за ним на кухню. Мои руки все еще тряслись. Я не могла оправиться от приснившегося кошмара. Он почти отпустил меня, и адреналин в моей крови перестал зашкаливать, но я все еще была на нервах. Не осознавала, как сильно меня потрясет сама мысль, что с Джейком может что-то произойти. Теперь я знала, что не переживу этого.

Я наблюдала, как он наполняет чайник водой и ставит его на плиту. Мы пришли на кухню и не разговаривали, я просто сидела и наблюдала за его передвижениями. Изучала Джейка взглядом, пока он ходит. На нем были черные хлопковые пижамные штаны и черная майка без рукавов. Я не помню, чтобы он был так мускулист раньше. Конечно, он больше уже не подросток, а невероятно привлекательный мужчина. Он глубоко задумался, вероятно, пытаясь понять, чем этот сон отличается от предыдущих. Я не рассказывала ему о кошмаре. Не могла. Он был слишком страшным, чтобы пересказывать его в деталях. Скорее всего, ему следует знать, но мне кажется, что у меня не хватит на это сил.

Я закричала, когда чайник начал свистеть. Джейк повернулся и снял чайник с огня, а затем закончил готовить чай. Поставил передо мной чашку горячего чая, мед и молоко. Я попыталась добавить себе в чай мед с молоком, но руки так сильно тряслись, что я лишь перепачкала все вокруг. Джейк аккуратно забрал мед из моих рук и добавил его к моему чаю. Потом плеснул туда молока и перемешал.

Я взяла в руки чашку и сделала глоток, почувствовав, как чай согревает меня изнутри.

До этого момента я и не осознавала, как заледенела. Чашка приятно согревала руки. Пока я пила, заметила, что Джейк за мной наблюдает. Он выглядел озадаченным и обеспокоенным. Я поставила чашку на стол, по-прежнему удерживая её в руках.

― Что? ― спросила я.

― Не могу понять. Знаю, что тебя мучают кошмары со смерти твоих родителей. Знаю, что они становятся хуже, но ты сильная. Единственный раз, когда мне показалось, что они тебя беспокоят, это когда ты проснулась с криком. А затем через несколько минут ты успокоилась и заснула. Но не в этот раз. Что изменилось? ― спросил Джейк.

Как мне рассказать ему, что я видела его смерть? Что видеть его мертвый, окровавленный труп для меня невыносимей, чем видеть свой собственный окровавленный труп и отсутствующее сердце. Я не могла рассказать ему. Просто не могла рассказать ему о виденных мною ужасах. Зло, которое я видела в своей голове, не должно проникнуть и в него.

Я пожала плечами.

― Не помню. Просто знаю, что кошмар был хуже предыдущих.

Он нахмурился. Знал, что я лгу. Всегда чувствовал, когда я лгу. Настоящий детектор лжи.

― Попытаешься снова?

― Нет, ― ответила я.

― Нет? ― повторил он. ― Никаких объяснений?

― Нет, ― сказала я.

― Лекс, ты можешь рассказать мне все, ― мягко сказал он, беря меня за руку.

Его рука была такой теплой и большой по сравнению с моей маленькой и холодной.

Я отрицательно покачала головой. Есть вещи, которые я не могла ему рассказать. Мы сидели и смотрели друг на друга, когда зазвонил стационарный телефон. Мы оба подпрыгнули. Очевидно, я была не единственной, кто был на нервах. Я улыбнулась, встала и пошла к телефону на стене.

― Алло? ― произнесла я.

― Какого черта происходит? ― спросила Мия. Ее голос был все еще хриплым ото сна.

― Ничего. Почему ты спрашиваешь?

― Ох, да ни почему. Просто хотела позвонить тебе в три чертовых часа утра, просто чтобы узнать, чем ты занимаешься. Чтобы узнать, спишь ты или, может быть, трахаешься с красавчиком, живущим в твоем доме, ― ехидно ответила Мия.

― Мне приснился еще один кошмар, и я не смогла уснуть, так что мы решили выпить чаю. Откуда ты узнала, что мы не спим? Почему, черт возьми, ты звонишь по домашнему, а не на мой телефон?

Я повернулась и посмотрела на Джейка. Он наблюдал за мной. Я видела, что его интересует мой разговор.

― Я пыталась сначала позвонить на твой телефон. Ты не отвечала, так что я позвонила на домашний. И я бл*дский медиум, откуда ты думаешь, я узнала, что ты не спишь?

― Проклятье, девушка, в три часа утра ты настоящая сука, ― улыбнулась я в трубку. Я почувствовала, что ее раздражение растет. ― Тебе стоит спать в три часа утра, а не рычать на меня по телефону.

― Если бы ты не посылала такие сильные вибрации, которые способны меня разбудить, этого разговора бы между нами не было, ― огрызнулась Мия. ― И кстати, просто, бл*ть, скажи ему, о чем эти кошмары, чтобы мы, бл*ть, смогли поспать.

― Люблю тебя тоже, Мия. Спокойной ночи, ― ответила я и повесила трубку. Я обожала бесить ее. Зная Мию, она уже не станет ложиться спать. Она либо пойдет колотить грушу, представляя на ее месте меня, или направится в закусочную и займется бумажной работой.

Джейк улыбнулся при виде выражения моего лица.

― Полагаю, она не говорила тебе, что любит тебя. И, если я знаю Мию, она, скорее всего, посоветовала рассказать мне, что происходит.

Я пожала плечами.

― Нет, она не говорила мне, что любит меня, но она любит.

― И она сказала рассказать мне? ― надавил Джейк.

Я снова пожала плечами. Я не собиралась рассказывать ему, что происходит. Ему, правда, не нужно знать о моих снах. Ну, кошмарах. Вряд ли он мог остановить кошмары, мешающие мне жить. Это не совсем верно. Когда он был рядом со мной, кошмары мне не снились. Может быть, если я расскажу ему о них, они исчезнут.

Я открыла рот, чтобы рассказать ему, но слова застряли. Я закрыла рот и покачала головой. Я не хотела быть упрямой, но я не могла рассказать ему. Я должна объяснить ему, почему не могу рассказать ему о кошмарах.

― Я не могу рассказать тебе. Не хочу, чтобы ты имел дело с ужасами, которые мне снились. Они ужасны. Боюсь, что, если расскажу тебе, то они обретут новую силу. В основном мне снится то же самое. Я убегаю от темной фигуры с ножом, ― сказала я.

― Ладно, ― сказал он. ― Понимаю. Просто держи в уме. Если Мия сказала тебе, что ты должна рассказать мне, может быть, для этого есть причина. Может быть, она почувствовала, что если ты расскажешь, это может быть полезно для тебя, для нас.

Я кивнула, признавая его правоту. Какая-то часть меня знала, что он прав, но я все равно не могла произнести эти слова. Я поставила чашку в раковину и пошла в постель. Я лежала и обдумывала детали прошлого кошмара в своей голове. Он был таким странным. У меня случались кошмары со смерти моих родителей. В них не было мертвецов, за исключением моих родителей и меня. Почему Джейк умер в моем сне? Что изменилось?

Я задремала, гадая, почему последний сон так отличался от других.