Скверная жизнь дракона. Книга пятая

Глава 1

Внезапно подступившая зевота заставила невольно потянуться. Холод поздней осени предательски залетел под раскрывшийся воротник куртки, электрическим разрядом передёрнув каждую мышцу. Сидевшие вместе со мной пассажиры понимающе закивали, а один даже зевнул вслед за мной. За ним ещё один, и ещё, и вскоре пять из шести разумных смущённо улыбались. Включая меня — четверо с паранаями небесно-синего цвета на плечах. Многие пассажиры в нашем огромном караване из академии.

Вереница из семнадцати телег протянулась на добрую сотню метров. Недалеко постоянно крутился разъезд из двух всадников, приставленный от защитного форта. День назад проехали через него, сверили свои личности, оплатили пошлину за проезд и каждому нутону без паранаи выдали по бело-красной повязке на плечо, ради его же безопасности. Ткань надо обязательно повязать перед въездом в город, иначе высок риск примерить кандалы и рабский ошейник.

Колесо телеги наехало на небольшую кочку, нас всех слегка тряхнуло. Раскачались и мои две сумки, лежавшие сбоку от сиденья. Одна из них забита под завязку вещами и покупками, в другой же свободного места ровно для четырёх орехов древней. Добуду пять, один пойдёт на восстановление пальца, остальные — про запас.

Тканевой тент повозки хлопнул от налетевшего ветра. Все борта прикрыты от внешнего мира, всю дорогу мы вшестером провели практически в закрытом пространстве, довольствуясь тусклым осенним светом из небольшого вырезанного окошка около верхней тонкой балки. Сейчас за бортом светло, караван не так давно выдвинулся в путь после ночного привала, встав лагерем у опушки длинного леса. Часов десять, может, одиннадцать. Ещё немного и…

Раздался неестественно пронзительный свист, пассажиры недоумённо переглянулись. Спустя секунду треск по левую руку сбил все мысли. Телегу тряхнуло, наклонило и повалило на землю. Я упал спиной назад, а спустя мгновение на меня с душераздирающим визгом грохнулась сидевшая напротив девушка, приземлившись коленами мне на живот и едва не раскрошив мне внутренности, благо пояс чуть смягчили удар.

За повозкой раздалось дикое ржание лошадей, преходящее в предсмертный хрип, неразборчиво вскрикнул возница, охранявшие нас авантюристы сквозь треск дерева и лязг стали что-то кричали друг другу и нёсшимся куда-то в сторону телегам, явно объезжавших стороной нашу.

— В левый борт! — раздался крик из середины колонны недалеко от нас.

— На нас напали⁈ — лежавшая на мне девушка нутон с голубыми глазами не замечала ксата под собой и сразу сориентировалась в происходящем. Вот только кто мог напасть, если дорога отошла от леса ещё пару часов назад и проходила по небольшим холмам в нескольких километрах от ближайших деревьев?

Хлопнул тент от удара, ткань продавилась, но вскоре вернулась в прежнее положение.

— Это камень был? — недоумённо спросил один из пассажиров, лежавший рядом. Вслед за его словами что-то пробило тент и устремилось мужику в голову. С железным наконечником, но неказистым оперением, стрела замерла в двадцати сантиметрах у лба, окружённая едва заметным белёсым свечением, и тут же легонько отскочило назад.

— «Вторая броня» никогда не подво… Гха, — мужик не успел закончить хвастаться, как в его левую ключицу прилетела другая стрела, уйдя глубоко в тело. Лицо разумного скривилось от боли.

Один из пассажиров понял, что в запертом пространстве нас расстреляют как птиц на ветках — и бросился к выходу. Он отогнул полог и выскочил наружу. В тот же момент небольшой камень на огромной скорости впечатался в его висок, звучно проломив кости и выбив кусочки мозговой массы. В грудь его угодило ещё несколько камней и тело, завалившись, упало обратно внутрь телеги. Рядом со входом просвистело несколько стрел и камней.

Мужик с пробитой ключицей лежал, выкатив глаза и держась руками в районе сердца. Я схватил его за грудки и со всей силой пододвинул к себе, развернув спиной в сторону тента. Через три секунды нутон изогнулся и закричал от боли. Новая стрела угодила ему чётко в позвоночник, либо же туда, где три секунды назад находилась моя неприкрытая голова.

Плюнув на всё, я скинул с себя девчонку, перемахнул через дрожащих от страха разумных и приблизился к выходу. Звуки битвы теперь доносились отчётливо, вместе с каким-то животным рыком и низким визгом.

Активировано умение «Концентрация»

Время до повторного применения: 3 часа

Мир сжался, сконцентрировался, все доносившиеся звуки разбирались сознанием на составные части сразу, казалось, мозг не поспевал за рефлексами. «Рывок» — я выскочил из телеги. На раздавшееся рядом низкое повизгивание и мелкий зелёный силуэт усиленные «Концентрацией» рефлексы среагировали раньше мозга. Правая рука в микросекунду выхватила кинжал. «Удар». Остриё вошло в лоб мерзкого зелёного создания, высотой не больше метра с непропорционально большими глазами. «Рывок» — я отскочил назад, ещё один «Рывок» и скрылся за перевёрнутой телегой. Мгновение — стрелы и камни пролетели мимо.

Рядом со мной, пригнувшись и обхватив голову руками, на корточках сидел возница и испуганно смотрел на меня и мчащиеся вдаль телеги каравана. Как и оговаривалось начальником охраны, первоочередная задача возниц при нападении — как можно быстрее смыться, обеспечив безопасность пассажирам. Рядом с каждым торговцем на скамейке сидел охранник, но торгаш сейчас один.

— Он мёртв, — возница понял мой выискивающий взгляд. — Они убили его, и колесо тоже сломали.

Левое переднее колесо телеги было не просто сломано, а вырвано из оси. И два мелких зелёных виновника этой оказии поплатилось за свой поступок: они раздавлены всмятку бортом телеги.

— Где третий, убивший охранника?

— Не было третьего. Камень. Как эти двое выскочили, так Борк на меня напрыгнул и прикрыл, а сам в голову камнем получил. Он там где-то лежит, — возница показал за телегу. Внутри простреленный мужик уже не кричал от боли, да и остальные пассажиры не шумели. Я невольно потеребил именной браслет на левой руке. Взял и даже не подумав прикрылся другим разумным, как живым щитом, но… Меня ждёт моя семья, мама, сестрёнка. И ради нашей встречи я поступлю так снова не задумываясь.

— Уходят! — раздался крик одного из авантюристов.

— Госока, хвост! — это уже кричал начальник охраны. — Фралий, Морт, на холм, дери вас скверна, бегом!

По дороге, где стояла замыкающая телега — сейчас лежало две лошади, трупы возницы, авантюриста-охранника и двух пассажиров. А недалеко от повозки — ещё три трупа авантюристов, семь гобляторов и четыре волка. Последние, благодаря стараниям умершего лучника, напоминали истканных иголками ёжиков.

Я аккуратно выглянул из-за борта повозки. Зелёные силуэты только что скрылись за холмом и вокруг сгустилась гнетущая тишина, если не слушать рассерженных вскриков авантюристов, выпускавших адреналин с помощью трупов гобляторов и гоблинов, тыкая в них мечами и убеждаясь в их смерти; и не обращать внимания на редкие тихие вздохи раненых разумных. Один из них уж совсем был плох и покачивался, держась за разорванное в лохмотья бедро, пока окончательно не обессилил и не завалился набок, упав на тушу волка с окровавленной пастью.

— Перекличка! По телегам! — заорал авантюрист в металлическом яйцевидном шлеме, покрашенным в тёмно-зелёный цвет и с золотистой окантовкой.

На приказ начальника охраны авантюристы сразу же принялись называть свои имена, строго с первой телеги, потом заговорили охранники между второй и третьей и так далее. Группа между четвёртой и пятой не отозвалась и начальник, громко выругавшись, позвал следующую. Как раз нашу, между шестой и седьмой, отозвавшуюся в полном составе, не учитывая защитника возницы — но одного из авантюристов критично ранило стрелой в живот и ему требовалась незамедлительная помощь. Не отозвалась также замыкающая группа и группа между шестнадцатой и семнадцатой телегой.

Я вышел из-за повозки и от представшей картины побоища невольно ахнул. Наша повозка разбита в хлам, а убежавшие лошади с соседнего холма боязливо посматривали на нас. Семнадцатая телега цела, но весь экипаж и охранники вырезаны. Там ехало две семьи из ратонов: два взрослых брата-близнеца, их жёны и маленький брат одной из них. Кажется, женщин подташнивало и во время стоянок они частенько бегали в кусты. Вот только ни женщин, ни пацана там не наблюдалось.

По правый борт ничего не было, кроме следов телег и копыт лошадей на припорошённой снегом подмёрзшей земле.

По левый борт я насчитал сорок три тела гобляторов с кривым каменным оружием, семнадцать волков, и три гоблина. Один из которых сжимал в руках посох с яркими перьями, а на вспоротой мечом груди лежало ожерелье из черепков крыс. И двенадцать тел авантюристов, и это притом что охранников нанялось всего двадцать девять, не считая сидящих с возницами.

— В лес тащат! — раздался крик с вершины холма, куда взбежали авантюристы.

— Кого?

— Две бабы и пацан мелкий.

— Считай дохлые, по… — лицо начальник вдруг исказила маска страха, а голос стал непривычно дёрганым для бывалого вояки. — Какой сегодня день? Луна какая была сегодня?

— Луна? — недоумённо переспросил стоявший рядом авантюрист, вытирая мерзкую кровь гобляторов с меча. Тёмно-красно-зелёная, будто кровь больного проказой.

— Да, мать твою, луна.

Все авантюристы замолчали, пытаясь вспомнить облик естественного и единственного спутника планеты.

— Не знаю, как это называется, — я шагнул вперёд, переступив через торчащие из повозки ноги пассажира с проломленным черепом, — но сегодня ночью луна должна быть полной.

— Полнолуние сегодня?

— Вроде как.

— Госока факрата нура!

Смачно сплюнув, главный по охране приказал авантюристам на холме оставаться там и следить за ситуацией. Я направился к ним, ведомый любопытством. Меня, как пассажира, попытались остановить, но мне хотелось посмотреть на происходящее с высоты. Предварительно я заглянул внутрь телеги.

В спине защитившего меня пассажира торчали четыре стрелы. Признаков жизни он не подавал, как ещё один пассажир со стрелой в глазнице. Девушка нутон с синими глазами и другой пассажир всё ещё лежали, держа руки на грудках трупов и как можно сильнее прикрываясь ими. У девушки на плечах висела параная, как и у двух убитых. Вроде синеглазая с рабочим приглашением второго года обучения, мёртвый ратон поступил вместе с ней тоже по приглашению, а вот хвастун из контрактников третьего года. Он ещё на одной из стоянок клялся следующим летом получить разрешение на жезл.

И всё же, слишком странное нападение, даже больше спланированное. До леса не меньше трёх километров холмистой местности, а сама дорога проходит рядом с двумя холмами. Вот только один из них начинается практически сразу по правую сторону дороги, а слева земля ухала в подобие оврага и только потом поднималась наверх. Вполне логично ожидать нападения по правому борту и охранники частенько поглядывали именно на правый холм. Но вряд ли авантюристы ожидали атаки из-под земли. По левый борт в склоне оврага гоблины вырыли норы, закрыли их ветками, присыпали землёй, а шедший утром лёгкий снежок сгладил неровные неестественные углы ям. Как они там не замёрзли, пока нас дожидались? И почему снег не расплавился над входами, ведь гобляторы всяко выделяли тепло?

— Не переживайте, скоро мы продолжим путь, — на моё приближение отреагировал один из авантюристов.

— Не скоро, — я поднялся на самый верх холма и махнул рукой на запад, куда умчался караван. — Сколько до места встречи?

— Будут ехать примерно час, но они дождутся нас, можете не переживать.

Дождаться-то дождутся, но моя интуиция подсказывала, что приключения на сегодняшний день не закончились. Как минимум, мельтешащая группа зелёных тварей в километрах двух от нас на западе намекала, что и у остальной части каравана приключений не меньше. Даже вон, гобляторы наподобие салазок тащили что-то.

— Что они тащат?

— Где? Кто? — одновременно среагировали два авантюриста. — Далеко слишком, не разобрать. Ты видишь?

— Да, там гобляторы и… несколько гоблинов с чем-то длинным в руках. И на салазках… Не вижу, идут криво и накрыто какой-то тканью, — стоило только посетовать, как ветер всколыхнул ткань, подбросив её вверх. — Там лошадь. У кого в караване была коричневая лошадь с белым пятном на задней ноге?

Авантюристы переглянулись и замотали головами.

— Шлас! — крикнул авантюрист в плотной кожаной броне, с меховым воротником, широким металлическим наплечником на левом плече и копьём выше головы. Лицо мужчины испещряли морщины. Его можно было спутать с ксатом, измени цвет кожи, добавь вертикальные зрачки и чуть вытяни вперёд челюсти.

— Что случилось, Морт? — нутон с яйцевидным шлемом напрягся, приготовившись к плохим новостям.

— Гнедая лошадь у кого была?

— Ты дурак?

— Сам дебил, госока! Гнедая лошадь с белым пятном на ляхе у кого из торгашей была?

— Да не у кого. Хотя… подожди… У одного из разъезда такая была. Да, на левой ляхе как раз. Тебе зачем-то?

— Ты уверен, что там эта лошадь? — копейщик посмотрел на меня с надеждой на ошибку.

— Уверен. Коричневая шкура. Белое пятно. На левом бедре.

— Слышь, Шлас, — авантюрист прислонил копьё к плечу, левую ладонь сложил в кулак и по боковой стороне ударил правой ладонью. — Кончился разъезд.

— Как, кончился?

— Их гоблины завалили, как ещё. Кобылу тащат в логово. Ксат говорит, что там пара гоблинов с чем-то длинным в руках.

— Там шаман есть? Они на себя всякое говно цепляют, — начальник охраны уставился на меня вместе с остальными авантюристами.

— Я знаю, как они выглядят: перья, черепки и прочее. Но они далеко и криво идут… Скажу так… — я всмотрелся в далёкие силуэты. — Там три гоблина, один толкает, у второго палка ниже головы, у другого выше.

Шлас ничего не ответил. По его испещрённому шрамами лицу пробежала тень неподдельного страха, он опустил голову и задумчиво посмотрел на землю, пропитавшуюся гоблинской кровью.

— Ксат, ты вторую группу видишь? Которую утащили из каравана, — спустя секунду Шлас посмотрел на меня без тени сомнения в правильности собственного выбора.

— Да, вижу.

— В лесу их ждут?

— Чего?

— Они драпают в лес. По направлению их движения кто-нибудь стоит? Их ждут?

Я переглянулся с авантюристами, те в ответ пожали плечами. Похитившая пассажиров группа гоблинов меня несколько пугала: на каждое плечо двухметрового высшего гоблина закинули и привязали по женщине с кляпами из грязных тряпок, оглушённого пацанёнка нёс обычный гоблин, а четыре гоблятора несли их оружие и усиленно перебирали короткими ногами, стараясь поспевать за прокачанными монстрами.

— Ну что? — поинтересовался начальник.

— Сильно далеко. Подожди.

От каравана твари успели убежать на целый километр, двигаясь по прямой к опушке. Там их ждали. Не мог я сказать авантюристам, что благодаря своему зрению видел не только шамана во второй группе, но и различал цветные перья на его ожерелье. Как и не смогу сообщить, что за деревьями на опушке стояло огромное двухметровое тело ещё одного вобона с тремя гоблинами за ним.

Два месяца назад, во время зачистки логова гоблинов, Налдас обмолвился о схожести глаз ксатов и драконов — вот только говорил он о необычном ночном зрении и вряд ли разумные, даже ксаты, способны чётко видеть на многие километры. Эта способность сохранилась у меня от истинной формы, хоть и в довольно урезанном виде, и я не намерен раскрывать свои тайны авантюристам и глупо подставляться.

— Если скажу, что там за деревьями их ждёт ещё один вобон — не совру.

— Понятно, — начальник охраны коротко кивнул и осмотрел оставшихся в живых авантюристов и лежащих около дороги мертвецов. Я же посмотрел на вторую группу. Они чуть подкорректировали движение и теперь шли перпендикулярно нам.

— Там шаман, — я показал рукой на вторую группу.

— Да и так понятно, — нутон махнул рукой и сказал нам спускаться.

— Ты же не собрался за ними идти? — спросил у главного второй авантюрист, стоявший с нами на холме, с коротким мечом и каплевидным щитом с рисунком гарпии, пронзённой копьём.

— А что, если так, Фралий?

— У тебя же послание к главе гильдии.

— Думаешь, я забыл? — Шлас со значением посмотрел на бойца с щитом и перевёл взгляд на меня. — Благодарю, что оказали помощь с разведкой. Ступайте к выжившим пассажирам и вознице. Надо немного навести порядок здесь, пока лошадей возвращают. Скоро вы отправитесь в путь.

Начальник каравана принялся отдавать распоряжения на ближайшее время. На трупы гобляторов всем наплевать, их просто стащили в одну кучу. Как и трупы гоблинов и волков, предварительно срезав с них уши и сложив в один мешок и быстро стянув с нескольких шкуры. Трупы пассажиров и авантюристов отнесли на правую сторону от дороги и сложили ровным рядом, предварительно сняв именные браслеты. Два браслета и две паранаи небесного цвета в отдельном мешочке держала голубоглазая девушка.

— Ты убил его! — она скривилась и посмотрела на меня полным презрения взглядом, как на ничтожную тварь.

— Кого? — вскрик девушки услышал Шлас и быстро приблизился к нам.

Девушка показала рукой на умершего контрактника и рассказала, как я прикрылся им от стрел. От услышанного нутон скривил лицо. Он только хотел мне что-то сказать, но я добавил к рассказу девушки небольшую деталь про «Вторую броню» и сначала попросил проверить глубину, на которую стрела влетела в ключицу. Секунду начальник охраны обдумывал моё предложение, но всё же приказал старому копейщику проверить рану. Тот приблизился к трупу, потыкал пальцами около ключицы и одним движением выдернул снаряд из плоти. Наконечник закономерно остался в теле, но авантюрист лишь усмехнулся и потряс стрелу за оперение, показывая на измазанное кровью древко.

— И молодец, что прикрылся, — копейщик вложил в руку девушки стрелу.

— Он был жив!

— Он был труп, — авантюрист махнул рукой в сторону контрактника. — Ему артерию в ключице пробило, верная смерть. И, кажется, дошло до сердца. Вся одежда в крови.

— Обвинения сняты. Ксат поступил правильно, — начальник охраны чуть повысил голос, чтобы все услышали. Авантюристы понимающе закивали.

— Но он…

— Хочешь оспорить мои слова?

Шлас шагнул в сторону девушки, громко скрипнув зубами и злобно скривив губы. Та от такого потерялась в пространстве и упала на задницу в попытке отступить, да замахала головой, не в силах выдавить из себя хоть слово.

— Вот и славно, бесполезная настрайка, — под аккомпанемент всеобщих смешков воин вернулся к авантюристам, где продолжил у них что-то спрашивать и выяснять. Заодно крикнул нам, чтобы мы перенесли свои вещи в уцелевшую телегу. Сломанную придётся бросить.

— Я, может быть, тварь и убийца, — я ненадолго остановился около девушки, всё ещё сжимавшей окровавленное древко в руках, — но и ты им прикрывалась. Пока он был жив.

На это замечание та не смогла ответить и лишь растерянно уставилась на древко стрелы.

Мы решили не переносить вещи, но приволочь целую телегу к разрушенной. Потребовались усилия ксата, возницы и ещё двух мужчин, чтобы та сдвинулась с места и медленно покатилась по дороге, толкаемая четырьмя парами рук.

К тому моменту, как мы закончили переносить вещи из одной телеги в другую и как можно плотнее их укладывать, дабы освободить места для двух сильно раненных бойцов — авантюристы уже закончили разбираться с вещами погибших товарищей.

— Не обижайся, ксат, но умрёшь на дороге, и тебя так же замарадёрят, — копейщик увидел мой задумчивый взгляд и приблизился, по пути привязывая к поясу новенький кинжал, час назад принадлежавший его погибшему побратиму.

— Это в мои планы не входит.

— Не в чьи не входит, — нутон в насмешке распростёр руки перед собой. — Но боги многое решают без нас.

— Морт, отцепись от пассажиров, ходи сюда, — начальник охраны позвал авантюриста и тот, кивнув мне на прощание и прихлопнув ладонью по новенькому кинжалу, пошёл обратно. Собравшиеся вокруг Шласа бойцы стояли с напряжёнными лицами.

Я обхватил ладонью свой именно браслет на левом запястье. Образ мамы и сестрёнки ярко подсвечивался в сознании, я не имею права подвергать себя неоправданному риску — но что, если этот нутон… Страшно. Это не как с Налдасом, бравшим на себя всю ответственность, сейчас…

Глубокий вдох привёл меня в чувства, наваждение отступило. Случай подвернул мне отличную, крайне редкую возможность, и грешно ей не воспользоваться. Плевать на укромную сдачу заллай — если получится выйти на главу гильдии, то это приблизит меня к свершению главной задачи. В Магнаре её осуществить не получилось, по объективным причинам, так кто мешает это же сделать в Настрайске? Правда, всё равно придётся разговаривать с Хубаром насчёт денег, но плевать.

— Вы собрались вычистить логово гоблинов? — я приблизился к авантюристам. Те вмиг отвлеклись от разговора на повышенных тонах.

— Не волнуйтесь, ваша охрана до места встречи и до самого Настрайска будет обеспечена в соответствии с обязательствами, — начальник охраны кивнул с намеком, что разговор этот продолжать бессмысленно.

— Это правда, что ты с главой гильдии в Настрайске увидеться должен?

— А тебе какое дело, ксат?

Я молча кивнул в сторону, намекая на приватный разговор.

— У нас секретов нет, — Шлас чуть запрокинул голову, как бы пытаясь смотреть на меня сверху вниз, хотя ростом был меньше моего.

Нет секретов у начальника охраны, а у меня они есть! Но что, возвращаться к повозке под насмешливое улюлюканье? Нет. Раз уж начал, то стоит завершить дело до конца, особенно такое.

— Если замолвишь за меня словечко перед главой, и я смогу приватно переговорить с ним, то в план зачистки логова можешь включить бойца ближнего боя, — я быстро перевёл взгляд на посох и обратно на лицо Шласа, — и двадцать «Стрел магии». Без произношения. И там в гоблинской пещере всяко будет темно.

— Вы же в темноте хорошо видите, — авантюрист с каплевидным щитом одобрительно закивал и посмотрел на начальника стражи. — Шлас, у нас всего-то две пайки зелья…

— Знаю, — тот недовольно цокнул и пристально посмотрел мне в глаза. — Тебе-то какой прок? У нас не зачистка, плевать на логово, надо не оставить гоблинам и шанса на сегодняшний ритуал, или что у этих тварей там происходит.

— Меня это не волнует, пока я могу рассчитывать на разговор с главой.

— Какое у тебя к нему дело?

— Личное.

Повисла тишина. Шлас задумчиво смотрел на меня, я ожидающе смотрел на него в ответ, авантюристы посматривали на нас двоих. Время тянулось, прояснившееся после утреннего снегопада небо вновь затягивалось серой снежной дымкой.

— Можно? — Шлас показал на мой посох и, получив, секунды три вертел его в руках, заодно проверив остроту основания. — Короткое копьё?

— Посох. Верхний набалдашник не меньше важен, чем осн, — все авантюристы невольно переключили внимание на тёмно-зелёный набалдашник с отверстиями. — Но в логовах гоблинов узко, буду или с кинжалом, или…

— Или с коротким копьём. Опыт зачистки, смотрю, есть? Какое именно логово чистил?

— Недалеко от Луцка, в первых днях осени.

— Ты один из тех двух ксатов? — старый копейщик от удивления так широко раскрыл глаза, что трещины в их уголках слились в одну большую.

На вопрос Морта я ответил утвердительно, на что тот нервно усмехнулся и вкратце рассказал о случившемся практически три месяца назад. Я лишь уточнил в его рассказе, что основную работу делал второй ксат, я же был на подхвате, да и в сравнении с сегодняшним количеством нападавших то логово, считай, пустовало.

— В каждом логове пусто, если на этих смотреть, — Фралий покосился на сваленные в кучу тела монстров.

Шлас задал ещё несколько вопросов. О моём ранге в гильдиях авантюристов я ответил примером из Магнара. Как и с Луцком, в толпе авантюристов нашёлся разумный, видевший случившееся в тот день. Он сразу возразил о моём ранге и прямо сказал, что я полноценно зарегистрировался только недавно. Но авантюрист отступил от довода, что мой ранг можно будет проверить в Настрайске при подтверждении регистрации.

Второй вопрос заставил меня на секунду задуматься. Слишком уж риторично словосочетание: «Ты кто вообще такой?»

— Лик’Тулкис. Ученик-магессор Настрайской магической академии.

— Магессор? Это что вообще такое? — возмутился один из толпы.

— То же, что и магос.

— А это что?

— Это разумные, изучающие порождения скверны.

— Впервые слышу о таких классах.

— Это профессия.

— Да плева…

— Спокойно, — Шлас положил ладонь на плечо разгорячившегося авантюриста. — Он настраец, и действительно ученик академии.

— Ксат? Не на острове или в этих своих миссиях, а в академии? Учится? Что с миром происходит? — развёл руками нутон. — Что вообще дальше случится, меня гоблин трахнет?

— Можем не мешать, — Морт с усмешкой показал в сторону леса.

— Пошёл ты, — сплюнул авантюрист под гогот собравшихся разумных.

— Спокойно всем, ещё успеете прощупать яйца гоблинам. А ты, ксат… Вот моя правая рука, — начальник охраны поднял правую руку ладонью ко мне. — Я сделаю всё, чтобы ты поговорил с главой с глазу на глаз. Устраивает?

— Более чем.

— Тогда работаешь в паре с Фралием, он объяснить тебе формацию. Твоя задача — смотреть в оба и… — он перевёл взгляд на другого авантюриста. — Сколько «пробивных» у тебя осталось?

— «Пробивных болтов»? — уточнил арбалетчик, на что Шлас кивнул. — На два раза, потом на сутки забудь.

— Первый шаман на тебе, второго шамана берёт себе ксат, третьего, если будет, давим числом. Какой у твоих стрел урон?

— Двадцать пять. В общем полтысячи будет, за пару секунд завалю, — авантюристы одобрительно закивали, а один даже присвистнул.

— Да, этого на шамана хватит с лихвой. Сумка с зельями есть? — я ответил отрицательно, на что нутон с покрытыми шрамами лицом сказал Фралию выдать мне одну от погибших.

Пока же Шлас разделил выживших бойцов на две группы: раненые и охрана пассажиров, и отряд зачистки. Из семнадцати выживших авантюристов в первой группе оказалось пятеро раненых и ещё четверо на прикрытие — они сразу же пошли наводить порядки около телеги и за убежавшими лошадьми. Одну впрягут в телегу и, подталкивая, поедут дальше, а на другой авантюрист помчится в форт, чтобы предупредить об аномально разросшемся логове. О котором в форте обязаны знать ещё с войны.

— Главное, чтобы они опять не прислали солдат без оберегов, — нутон с каплевидным щитом грустно усмехнулся, глядя вслед назначенному гонцом авантюристу.

— Пришлют, — отмахнулся копейщик. — У них обереги на лошадей в форте только рыцари и благородные вешают. Обычным солдатам даже на себя иной раз повесить нечего.

— Шаман убил лошадей разъезда магией? — я посмотрел на Морта.

— Не убил, но «Паутину» или «Немощь» мог наложить. А что будет со всадником, если скачущая лошадь резко остановится или упадёт?

— Ничего хорошего, — начальник каравана привлёк к себе внимание и показал себе под ноги. Один из авантюристов закончил рисовать карту пещеры, где засели гоблины.

Всё время углубляясь, туннель от входа шёл практически по прямой несколько десятков метров, потом наискось влево, потом делал крутой разворот в противоположную сторону, шёл вперёд, потом вправо, ещё крутой разворот и заканчивался какой-то огромной ямой. На её дне расположен новый туннель, но авантюрист в той части пещер не был. За несколько лет до войны, ещё будучи зелёным новичком, он участвовал в зачистке этого логова от арахнидов: огромных пауков с человеческий рост, они ему до сих пор в кошмарах снятся. Тогда логово находилось в широкой пограничной зоне, и никто из вельмож тратить своих солдат не хотел, проще денег заплатить — поэтому гильдии авантюристов двух государств сформировали группу зачистки из пятидесяти разумных, попеременно действующих группами по десять тел. И семнадцать жизней стали ценой, уплаченной за зачистку только до той ямы. Там авантюристы решили, что проще забаррикадировать проход и подождать, пока пауки сами себя сожрут от голода и убить оставшихся на втором этапе, через полгода.

Такая высокая смертность объяснялась боковыми отходами в каждом основном коридоре. Даже в самом первом, идущем от входа в пещеру — и в нём авантюрист нарисовал два боковых ответвления.

— А если баб спустили вниз? Полезем сами? Дохнуть? — один из авантюристов задал самый правильный вопрос.

— Нет, — твёрдым голосом отрезал Шлас, поправив шлем. — Все свои пляски гоблины проводят на воздухе. Они к циклу луны присосаны как…

— Как шлюха к члену, — на задумчивость начальника отреагировал Фралий.

— Как содержанка к члену богатея, — поправил товарища Морт. — Ни одна шлюха не отрицает, что она шлюха.

— Какая разница? — Шлас обвёл нас взглядом. — Если их спустили, то чистим верхний ярус, ждём оставшуюся группу с шаманом, вырезаем их и разделяемся. Одна группа блокирует яму, вторая чешет округу и ищет запасной проход. Он должен быть.

— Нет его, — чертивший карту авантюрист нарисовал точку и кривую линию чуть поодаль от схемы пещер. — В километрах двух ручей течёт. Ключ из земли бьёт. У них там своё подземное озеро есть, я точно помню, что тогда паукам смерть от жажды не грозила.

— А если прокопали?

— После первого крутого разворота везде камень.

— Девять лет уже прошло. Прочешем.

Шлас приказал всем готовится. Я хотел спросить, при чём здесь луна и ритуалы гоблинов, но главный авантюрист перевёл стрелки на Фралия. Он всё объяснит, пока мы будем добираться до логова.

— Держи, — авантюрист с щитом передал мне небольшую поясную сумку из твёрдой плотной кожи размером с ладонь, с четырьмя склянками зелий внутри.

Первое, по словам авантюриста, всяко на восполнение жизненных сил, потом на выносливость, малый антидот и на закрытие ран. Каких именно объёмов эти зелья, авантюрист не знал, чужие всё же, но последнее пить не надо. Его первую половину надо влить в рану, второй промочить тряпку и плотно обвязать. Если, конечно, я собственные кишки не собираю обратно или голову ищу — в этом случае оно мало чем поможет.

— Зелья засунь куда-нибудь, а сумку выкинь. Примета плохая.

— Я не верю в приметы.

Авантюрист пристально посмотрел мне в глаза, положил ладонь на сумку с зельями и легонько надавил на неё.

— Мы верим.

Пять долгих секунд мы с Фралием переглядывались, пока я не придумал, как распределить зелья в поясе, и молча кивнул. Мой временный напарник глубоко и облегчённо вздохнул, словно до этого считал меня неадекватным.

Поднявшийся на холм арбалетчик внимательно осмотрелся и сообщил, что не видит ни группы с салазками, ни с пассажирами. Пора выдвигаться. Шлас ещё раз осмотрел всех авантюристов и проверил наспех сделанные фонари из факелов и на палках рядом с ними примотанные металлические пластины от доспеха погибшего авантюриста. Получился эдакий факел с отражателем, в пещере пригодится, если придётся встать в одном из проходов или блокировать монстрам дорогу.

Уходя, нам вслед молча смотрели оставшиеся охранники и пассажиры. Вторые что-то пытались сказать, кажется, пожелания удачи, но охранники их быстро заткнули.

— Идти до логова часа два, так что к вечеру вернёмся к дороге. А там нас уже ждать будут телеги.

— Разве они не поедут дальше? — я посмотрел на шедшего рядом Фралия. Пока что мы только спустились с холма, направлялись к лесу и шли толпой, но в самом лесу разделимся на пары.

— Основные поедут дальше ещё часа на два. Мы же будем их догонять.

— Ты хотел спросить у меня что-то, ксат? — Шлас мельком глянул на меня и продолжил вглядываться в далёкие силуэты деревьев.

Вопросов у меня было уйма. Почему главный авантюрист так уверен в том, что оставшихся шаманов не один, а двое; при чём тут какая-то группа гоблинов, которую надо ждать; что он имел в виду под бесполезными настрайцами; почему логово не зачистили раньше, раз о нём все знали; и что это за обряд такой у гоблинов, где женщины нужны. И почему засада устроена так грамотно, будто организованная высшим разумным.

Ответом на первый и второй вопросы стал свист, пронёсшийся по каравану перед нападением. Среди гоблинов был шаман, использовавший шумовое заклинание в качестве сигнала. И именно в наличии шаманов крылась причина столь удачной засады — их у логова минимум трое. Первый лежит в куче трупов с отрезанными ушами, второй тащил лошадь, а третий с группой гобляторов всяко шатался в лесу недалеко от дороги, видел отъезжающий караван и по телепатии предупредил всех. Авантюристы из других краёв и городов не раз видели, что шаманы могут связываться между собой, если принесут в жертву гоблятора, вырвав сердце и воткнув в него палочку с перьями. Гобляторы не мариновались неделями в ямах около дороги, а лишь вовремя пришли. Это так же объясняло, почему они все не замёрзли в выкопанных ямах, помимо тёплого волка на каждый схрон и дыхательного отверстия с противоположной стороны дороги.

— Я ж рассказывал уже… А, ты ж пассажир, тебя не было тогда, — на мой вопрос о бесполезности Шлас на секунду задумался. — Ты ж из Настрайской академии, сам настраец, а бесполезным тебя назвать никак нельзя. Если оскорбил — прости.

— Можешь поносить академию любыми эпитетами даже при мне. Суть бесполезности объясни.

— А что объяснять? — нутон с покрытым шрамами лицом пожал плечами. — Я в Арнурском королевстве лет пять назад вступил в караван на три телеги. Обычная охрана пассажиров между городами. На полпути на нас орава оруков напала. Двадцать свиных рыл с их командиром, а нас всего семеро. Мы как их увидели, так и приготовились себе глотки вспороть. Они ж нас живьём жрут.

Некоторые авантюристы сплюнули при этих словах и прошептали, что уж лучше себя убить, чем так.

— С нами шестеро арнурцев ехало, как пассажиры. Это весна была, они все ехали в академию на… Да, говорили, что только будут учиться на четвёртом году. Так когда на нас напали оруки — арнурцы выскочили из телег, выхватили эти свои одинаковые мечи и бросились в атаку. Через десять секунд четверо из оруков сдохло. Ещё через десять сдохло ещё пять. Ещё через полминуты арнурцы отступили и вернулись на свои места, оставив шесть оруков нам. Пятнадцать оруков вместе с их командиром за минуту в шесть рыл!

— Арнурская академия боевых магов же обучает? — Фралий с вопросом посмотрел на меня, как и все остальные авантюристы.

— Боевых магов везде обучают.

— Везде, но Арнурская академия на них специализируется, — Шлас несколько раз легонько ударил себя по груди ладонью. — Не, я понимаю, что в твоей академии… не в твоей, но вообще в Настрайской академии готовят алхимиком и мастеровых. Это нужно, и зелья, и устройства магические. Но вот как только нападение на караван, так не отбиваться будут, как любой другой нормальный маг, а закрысятся под лавку, в лучшем случае. Или, вообще, под ногами мешаться будут.

— Так не пассажиры охранники, а вы, — я рукой обвёл авантюристов.

— Думаешь, мы забыли? Мы деньги за это получаем, ты прав. Но даже благородные, если едут в караване пассажирами, и те встают около телег и защищают остальных. В прямой бой не вступают, но помогают. А настрайцы — нет, даже если знают боевые заклинания.

— У нас телега разбилась, как бы мы…

— А я не про твою телегу, — Шлас замотал головой. — Чё, других не было? Клич был о нападении, у всех было секунд пять сориентироваться, прежде чем возницы погнали вперёд. Никого не осталось.

— Может, потому и не осталось, что боевых заклинаний мало знали? Две недели назад, когда из академии на свободные дни разъезжались ученики — из высоких курсов мало кого было. И ты сам сказал, что в Настрайской академии одни зельевары и мастеровые.

— Даже если так, всё же должны знать несколько боевых заклинаний?

— Не факт, — я покачал головой, вспомнив свою компанию и их рассказы о планах на жизнь после академии. — Если маг собрался безвылазно сидеть в городе и зелья варить, то зачем ему вообще боевые заклинания знать?

Шлас задумчиво закивал. Он как бы согласился со мной, но всё равно остался при своём, утверждая, что любой маг должен знать хоть одно боевое заклинание, иначе зачем он вообще в академии обучается? Ведь у продающих заклинания магов в городах ценники такие, что проще в рабство продаться и бед не знать, чем пытаться выучить самое дешёвое заклинание. Верный выбор для знакомого с магией авантюриста — готовые свитки покупать, с ними проще.

Причина же непомерно разросшегося логова интересна, если верить словам авантюристов. После арахнид ту пещеру попеременно захватывали другие твари, пока три года назад там не обосновались гоблины. Война шла в ближайших рубежах, обе стороны прекрасно знали об этом логове и не спешили его чистить. Не солдат берегли, и не наёмников, а друг другу головную боль доставляли и фланги прикрывали. В этом лесу битв не состоялось как раз из-за логова. И империя, и королевство рассчитывали, что противник сунется в лес, завязнет с гоблинами и его можно будет подловить быстрым отрядом.

Так всё время логово и простояло нетронутым, а сколько дезертиров в том лесу пропало в те годы — их вообще никто не считал. После войны всем стало не до логова гоблинов, а монстры хитрили и сильно не буянили. Только вот сейчас осмелели. Но оно и понятно — в новолуние проведут свой кровавый ритуал, на живую вырвав у женщины утробу, что-то с ней сделают и скормят своей матке. И через неделю из пещеры зелёным прибоем на ближайшие деревни хлынет три сотни гобляторов. А женщин-то украли две. Кто его знает, суммируются ли эффекты ритуалов, но проверять никто не хотел.

Всё это, и захваченные женщины, и три года постоянного развития, и грамотно спланированная засада, и три шамана, и семнадцать волков, и всё остальное — всё это упиралось в фигуру архигоблина.

— Гобляторы как крысы, думать умеют, но тупые. Гоблины и вобоны поумнее, они как дети лет восьми и двенадцати. Абон же как мы с тобой, ксат. Думает, понимаешь, как мы. Ублюдок размером с вобона, но с нашими мозгами.

От рассказа про абона у меня зародилось подозрение: а не идём ли мы в ловушку? Раз он такой умный, то спокойно может закрыть нам отход в пещере большой группой и зажать с двух сторон.

— Не, — усмехнулся авантюрист. — Даже абон, хоть и умный, но и он раньше был гоблятором. Да и остальные в его подчинение сплошь трусы и ленивые твари. Они долго наблюдать за нами не стали бы, именно поэтому мы пошли за ними не сразу. И каждой из этих тварей не хочется мёрзнуть, понимаешь?

— То есть будет только дозор около пещеры?

— Это наша главная, и единственная проблема.

— Не считая абона, вобонов, шаманов, хрен знает сколько гоблинов, выживших волков и огромной оравы гобляторов, — Шласа дополнил Морт.

— А ещё узкое пространство, разветвлённая сеть боковых отходов, темнота и всего лишь два зелья «Совиного зрения», — добавил Фралий и все авантюристы нервно засмеялись.

— «Совиного зрения»?

— Да кто ж знал, что придётся такую в жопу лезть? Поскупились, что уж теперь. А так бы знали, и купили «Кошачьего зрения». Ящик.

— Всё, заканчивай языками молоть, — Шлас поднял руку. До первых деревьев оставалось не так уж и много. Главный приказал всем разойтись по парам и держать дистанцию пять метров внутри и пятнадцать между группами.

В последнем месяце осени безоблачное небо — единственная хорошая погода. Сейчас же небо затягивалось серой пеленой, намереваясь добавить снега в не самый тонкий белый покров, припорошив среди деревьев вездесущие следы мелких ступней и редкие крупные. Живность в округе словно исчезла, даже редкий всполох крыльев птиц или писк мышей не нарушал зловещую тишину заснувшего зимним сном леса. Слышался лишь звук собственного дыхания и скрип снега под ногами, да редкий скрежет веток.

— Эй, Фралий! — авантюриста негромко звали откуда-то слева. Там шла самая боковая пара, наша была второй, потом пара Шласа и Морт с напарником в конце линии.

— Чего? — тот остановился и увидел, как авантюрист легонько толкнул ногой что-то размером чуть больше кокоса, окровавленное и с чёрной засаленной паклей наверху.

— Передай Шласу, что пацан минус.

Мой напарник только повернулся и открыл рот, но Шлас и так всё услышал. Он лишь раздосадовано покачал головой и жестом показал продолжать двигаться.

За несколько сотен метров до логова снег под ногами перестал скрипеть, множество раз утоптанный мелкими ступнями. Шлас приказал всем присесть и отправил двух авантюристов в разведку: одного нутона с щитом и ратона с двумя короткими мечами. Вот, кстати, странно: нутоны и ратоны после прошедшей войны друг друга ненавидеть должны, но авантюристам из одного каравана плевать на это.

Оставшиеся три разумных с щитами, копейщик, арбалетчик и ксат собственной персоной — на корточках сидели за густыми зарослями кустарника с давно облетевшими листьями, но с редкими оранжевыми плодами. Самый изворотливый авантюрист придвинулся поближе и за секунды ободрал ягоды шиповника, явно оставленные гобляторами про запас. Замёрзшие ягоды разделили на восемь порций, оставив две ушедшим.

— Эй, — нас с Фралием позвал сидевший рядом авантюрист.

Разложив на правой ладони оранжевые ягоды, он зачем-то держал в левой руке небольшой пожелтевший череп с непропорционально широкими глазницами и гнилыми зубами. Авантюрист чуток раскачал череп и стал им играть, мол вот смотрите, гоблятор по лесу идёт. А потом уставился черепом на раскрытую ладонь с ягодами, чуть отстранил в показном удивлении и резко придвинул к ладони, изображая неистовую трапезу. И с широкой улыбкой посмотрел на нас. Я лишь задумчиво хлопнул глазами, но Фралий не сдержался, приложил ладонь к лицу и прошептал: «Великий Гламартон, я в одном караване с этим идиотом». Авантюрист в ответ широко улыбнулся, давя подступающий смех и едва слышно похрюкивая.

Спустя минут пять каждый из нас уже тихо ёрзал ногами, пытаясь согреть подмёрзшие от постоянного сидения на месте ступни — но, благо, вскоре разведчики вернулись.

— Хорошие новости, Шлас. На дозоре стоят два гоблятора по обе стороны от входа, а вешек всего семнадцать.

— Уверен?

— По левую сторону от входа в землю воткнуто семнадцать палок. На них намотаны шкуры крыс и какие-то перья.

— Выкидывай это дерьмо, — скомандовал главный, и авантюристы тут же отбросили дурнопахнущие серые шкуры. Именно из-за них мы кучковались около кустов надеясь, что оставшиеся волки нас не учуют.

Авантюристы на продавленном снегу быстро нарисовали, как расположены гобляторы около входа. Арбалетчик сразу сказал, что снимет их «Пробивным болтом», но надо подобрать позицию и сделать так, чтобы эти твари не упали. И на это у Шласа имелся план, так что мы двинулись вперёд.

У входа в природную пещеру, огромным камнем вырывавшуюся из недр земли, стояло два гоблятора с кривыми деревянными копьями. В отличие от логова в Луцке, у этого ограда отсутствовала, если не считать несколько поваленных деревьев с одной из сторон. Именно туда направился арбалетчик. Заняв удобную позицию, он махнул рукой и прицелился. И сразу же два авантюриста из нашей толпы рванули к пещере. Монстры на секунду растерялись, но едва они успели опомниться и раскрыть рты, как светящийся зелёным цветом снаряд пробил одну за другой головы и улетел дальше, звучно вонзившись в далёкое дерево. Подошвы бежавших авантюристов моргнули оранжевым и углубились в землю, они «Рывками» помчались ко входу и успели поймать трупы прежде, чем они упали и подняли шум.

Подойдя ко входу в пещеру, Шлас ненадолго остановил всех нас.

— Да благословит нас Гламартон. И ты, ксат, за себя попроси.

Все авантюристы невпопад прошептали молитвы. Я промолчал, лишь глубоко вздохнул, морально готовясь к предстоящему.

— А теперь — завалили хлебала. Тишина. Идём линией. Медленно, — Шлас показал на пещеру.

Мы вошли внутрь. Практически сразу из авантюристов чуть не вышибло дух от смрадного аромата нечистот, лежалого жира, старой крови и многократно перегнившего мяса. Стены пещеры, пол и даже на потолке виднелись кляксы то ли коричневого, то ли бордового цвета. Каждый из разумных поморщился и давил желание сплюнуть. До первого разворота факела не зажгутся, и зелья не потратятся. Привычные к полумраку авантюристы медленно ступали по природному коридору, посматривая под ноги и боясь задеть случайный камушек. Вот только их нигде не наблюдалось, пол был вычищен от камней и прочего сора.

Первый отвод заблокировала двойка авантюристов, а мы двинули к следующему. Они соединялись полукругом, и меня с Фралием послали на разведку и, если всё хорошо, выйти к блокировавшей двойке. Вскоре темнота сгустилась настолько, что авантюрист перестал хоть что-то видеть и мне пришлось помогать ему ориентироваться в пространстве, положив руку на плечо и вовремя одёргивая от неосторожного шага на острую грань камня. Но проход оказался чистым и вскоре мы присоединились к остальным. Второй отвод был тупиковым и коротким, я его осмотрел из коридора.

Но вот уже в следующем коридоре, подойдя к его единственному отводу, авантюристов едва не вырвало от едкого запаха отхожего места. Они стояли, моргали, сглатывали подступавшие позывы и молча решали, кто пойдёт проверять отвод. Даже несмотря на запах — оттуда доносилось сдавленное кряхтенье.

Я поднял руку показывая, что пойду в одиночку: проход слишком узкий для двоих. Пока авантюристы озадаченно смотрели на Шласа — я передал посох Фралию, благо паранаю ещё на улице обвязал вокруг пояса, а плащ оставил около входа.

— Прикрой нос, иначе тебя запах вырубит, — Шлас одёрнул меня и передал смоченную тряпку, пахнущую мятой. Мне хотелось засмеяться и сказать: «Щенок, ты внутренности древня не нюхал!»… да вот только опыта и знаний о мире у авантюриста столько, что это мне впору тявкать.

В самом конце отвод круто заворачивал в сторону и углублялся в естественную, глубокую яму. Раньше в ней арахниды держали одну из кладок, теперь же гобляторы справляли нужду. Аккуратно и тихо подойдя к повороту, я рассмотрел сидевших на корточках двух тварей. Они лицами сидели в сторону хода и всяко заметят меня. Следовало действовать быстро. «Рывок» — я вынырнул из поворота. «Рывок», ещё «Рывок» — кинжал воткнулся первому гоблятору в глаз, а ножик с активированным «Огненным лезвием» с шипением пробил второму висок, вырвав из раны струйку дыма с едва уловимым запахом горелого мяса. Перехватив тела за подмышки, тихо опустив их на пол и вытерев оружие — я притронулся к браслету на левой руке. Со мной явно что-то случилось там, на арене, когда узнал о предательстве или во время турнира, или за последние недели. Слишком много рискую, но… А какие есть варианты?

Вернувшись, я показал два пальца, потом себе на пупок и провёл по шее. Шлас одобрительно кивнул, и мы пошли дальше.

У первого же крутого разворота перед нами встала дилемма. Из единственного бокового отхода доносились всхлипывающие стоны женщин и хриплый гогот гоблинов, а в самом конце длинного коридора маячили силуэты гобляторов. Они всяко заметят перегородивших проход авантюристов или, тем более, свет зажжённых факелов.

— Ксат, Морт, дрыномахи свои тут оставьте, — Шлас сразу сориентировался в ситуации и посмотрел на ратона с двумя мечами. — Что у тебя?

— Как «Следопыт» могу сделать «Ночное зрение» на пять минут.

— Наши зелья так же делают, — главный кивнул и приказал ратону готовиться.

В итоге четверо авантюристов останутся около поворота и будут ждать нас или, если услышат приближающихся гоблинов и случится непоправимое — зажгут факела, выбегут в коридор и заблокируют его щитами. Как раз остаются три щитовика и арбалетчик, пообещавший проветрить голову шаману.

Выбор спасательного отряда лишь на первый взгляд казался глупым, но все три щитовика нужны будут в коридоре, а арбалетчик принесёт гоблинам куда больше проблем, чем ратон с двумя мечами или копейщик. К тому же, последнему ой как неудобно в пещерах с металлической палкой выше его на две головы. Но на приказ Шласа отправится в самое пекло без основного оружия Морт лишь довольно улыбнулся, погладив рукоять новообретённого кинжала.

С чпокающим звуком откупорились две склянки. Шлас и Морт поморщились от едкого вкуса зелий и замерли, привыкая к новым ощущениям. Радужки их глаз отдавали едва заметным зелёным свечением, видимым только с самого близкого расстояния. Ратон прикрыл ладонью глаза, на секунду они вспыхнули оранжевым, но вскоре лишь по едва заметному желтоватому свечению угадывалось работающее умение.

До отдельного отвода каменный коридор шёл по прямой с десяток метров — не самое большое расстояние для быстрой пробежки, но требовалась аккуратность. В отличие оставленных за спинами коридоров с чистыми полами, в этом камней было разбросано чересчур уж много.

Морт вызвался первым, наметив удобный маршрут. С непривычной для старика грацией он проскочил по коридору, несколько раз воспользовавшись «Рывками» и даже не задев ни единого камушка. Следующим пролетел Шлас. Как назло, в конце коридора гобляторы почуяли что-то неладное и замерли — но уже спустя десять секунд забыли обо всём и принялись дальше о чём-то разговаривать на своём кряхтящем языке.

Оказавшись вчетвером в узком боковом отходе, где два разумных едва помещались линией — мы нервно переглянулись и отправились дальше, влекомые кряхтеньем и жалобными всхлипами. Прижавшись спинами к стене, две женщины лежали на полу и едва могли пошевелиться, то ли от боли, то ли из-за ног гоблинов, придавивших их головы к полу. Лица женщин покрывали кровоточащие порезы, а каждая их лодыжка перевязана грязной, но влажной от крови тряпкой.

Помимо двух гоблинов со старыми мечами в руках, левее них в небольшой пещерке стоял вобон около стены. Все трое монстров увлечённо наслаждались страданиями женщин.

Чуть отойдя назад и наверняка скрывшись из виду, Шлас принялся обильно жестикулировать, делая пассы руками и показывая поочерёдно на каждого из нас. И хоть я не совсем понял весь план, но свою часть уловил прекрасно и согласился, как и остальные авантюристы.

Первыми выбежали Шлас с Мортом, направляясь в вобону. Подбежав достаточно, Шлас пригнулся и поднял щит. Морт использовал его как трамплин и с помощью умений подлетел к голове вобона, на всякий случай заткнув ему рот ножнами кинжала, а им самим пробив тому голову. Ратон кинулся к центральному гоблину, я к правому. Те двое не успели среагировать, как их затылки пробили меч и костяной кинжал. По намеченному плану ратон оставил всё на меня и бросился к вобону, налетев на него и подтолкнув к стене. Двухметровый труп прислонился плечом к стене и все три авантюриста медленно, аккуратно спустили огромную тушу на пол без единого громкого звука. Потом и мне помогли опустить трупы гоблинов, а то я так и стоял, придерживая их дурнопахнущие тела.

— Дело дрянь, — заявил Морт, осмотрев ноги женщин. В глубоких рваных ранах, словно от огромной ножовки, виднелись как разорванные в труху сухожилья, так и раскрошенные напрочь суставы. Каждая из стоп практически наполовину отделилась от ноги и если бы не плотно замотанная ткань, то женщины уже давно бы умерли от кровопотери.

— Пожалуйста, помогите, — прошептала одна из женщин, ослабшей рукой вцепившись в штанину авантюриста.

— Мой братик, он жив? Его схватили вместе с нами, — прошептала вторая, молящим взглядом смотря куда-то в темноту. Они обе ни черта не видели в абсолютно кромешной тьме пещер, но слышали шелест одежды и раздосадованное дыхание авантюристов.

Шлас внимательно посмотрел на нас троих. Морт и ратон медленно замотали головами. Предчувствуя нехорошее — я уставился на главного. Тот сам мотнул головой и с приказом во взгляде посмотрел на авантюристов. Я выставил вперёд руку, останавливая их.

— Неужели нет другого выхода?

— Нет.

— У нас есть зелья.

— Они такое не лечат.

— Их можно нести на руках.

— У них все внутренности отбиты, — Морт покосился на женщин. — Они живы, потому что не шевелятся. Сдохнут раньше, чем вынесем.

— Мы…

— Завались, — процедил Шлас. — Я главный. Мои слова и моя ответственность. Всё.

Шлас кивнул авантюристам и те, выхватив оружие, присели около женщин. Морт только успел соврать второй, что её брат в безопасности, как оба авантюриста закрыли ладонями рты несчастным и точными ударами пробили им сердца. А как только бедняжки обмякли — десятками ударов вниз живота превратили их утробу в кашу.

— Я этого принять не могу, — я прошипел главному.

— Чтоб меня ещё ксат поучал… Можешь оспорить мои действия у главы, — Шлас кивнул в сторону коридора, намекая мне поторапливаться.

Как и в прошлый раз, первым перебежал Морт, потом Шлас, потом я. Но стоило ратону с двумя мечами выглянуть из-за угла, как его заметили. Гобляторы завизжали на всю пещеру и бросились в нашу сторону.

— Фралий? — крикнул Шлас.

— Уже, — отозвался один из авантюристов. Моего напарника в толпе не наблюдалось.

— Бегом! — скомандовал Шлас.

И мы побежали. Подгоняемые визгом и кряхтением гоблинов побежали к выходу, где на корточках сидел Фралий, что-то придерживая руками у самой земли.

— Не наступать! — крикнул он, заметив семь несущихся силуэтов и тихо зашептал.

В отличие от меня авантюристы происходящее поняли без слов и ускорились, за секунды преодолев десятки метров. Как лягушки они выпрыгнули из пещеры, стараясь не наступить на свежую малиновую линию, протянувшуюся по всей земле и заходившую на стены входа. Но авантюристы не убежали далеко, а тут же вернулись и прикрыли щитами Фралия, позволяя тому в безопасности дочитать заклинание над свитком с магической печатью и искусственным кристаллом маны поверх него. В щиты ударились камни, но и мы с арбалетчиком в долгу не остались: он посылал болты чётко в головы гоблинам, а я меткими выстрелами в ноги ронял гобляторов, о них спотыкались другие монстры и вскоре центр коридора заткнула куча мала из зелёных тел.

— Твари, — ругнулся Морт. — «Вторую броню» сняли.

— Не высовывайся, старик, — один из авантюристов поправил щит.

— Отходим, — крикнул Фралий, закончивший шептать заклинание, и все мы бросились подальше от пещеры. Секунда и воздух в проходе задребезжал миражом, а снег рядом с ярко светящейся оранжевой линией начал стремительно таять.

Первый гоблятор на всей скорости выскочил из пещеры и покрылся языками пламени, от макушки до ступней. Он упал на землю и катался, кряхтя от неимоверной боли, но пламя явно магической природы не затухало. Потом выскочил ещё один гоблятор, и гоблин вслед за ним. Все закономерно покрывались огнём, медленно сгорая живьём.

Следующие монстры столпились около прохода и злобно смотрели в нашу сторону, не решаясь выйти. От пещеры нас отделяли полсотни метров, и мы не боялись стрел или камней, но кожей ощущали пристальный разумный взгляд коричневых глаз из темноты подземного хода.

— У нас ещё девять минут, — подытожил Фралий.

— Вот и хорошо, успеем зна…

Морта прервала стрела, пробившая тому шею насквозь. Он упал с уничтоженным позвоночником, а мы, развернувшись к нападающим, убедились в неправильном расчёте времени. Группа шамана, сидевшая далеко в лесу и подавшая сигнал о нашем отъезде — Шлас рассчитывал, что до неё часов пять ходу. Но она оказалась гораздо ближе.

Авантюристы с щитами сориентировались в происходящем сразу и заслонили напарников. Шаман успел прочитать заклинание, бледно-зелёный шарообразный сгусток оторвался от посоха и ударил арбалетчика в грудь. Тот застыл как обращённый в статую и упал в той же застывшей позе. Шлас подобрал заряженный арбалет и спустил тетиву, вместо шамана попав в гоблинского лучника. Но шаман проследовал вслед за напарником, получив в тело пятнадцать «Магических стрел». Оставшихся троих гобляторов авантюристы уничтожили за считанные секунды.

— «Оцепенение», — Шлас осмотрел арбалетчика и довольно закивал. — Спадёт через минуты три. Потащим на руках. Что с Мортом?

— Нету Морта, — подошедший Фралий осмотрел старика. — Хотя, ещё жив. Пульс есть, и что-то сказать пытается, но горло в труху.

— С таким долго не живут, — подошедший Шлас вместе с Фралием перевернули старика на спину. Главный авантюрист участливо похлопал товарища по груди, чтобы через секунду воткнуть в неё кинжал. Морт скривился от боли, но превозмог и посмотрел мне в глаза, ехидно улыбнувшись напоследок.

Убедившись, что копейщик мёртв, начальник охраны быстро распределил его ценные вещи между авантюристами. Кинжал, который Морт только сегодня получил — был выкинут как плохая примета.

— Держи, утешительный приз за участие, — Шлас передал мне золотое кольцо с красным камнем, снятое с левой руки Морта. — Он говорил, что осталось семнадцать зарядов. Тебе, как магу, сгодится. В гильдии потом всё утвердим, а сейчас, — главный обвёл авантюристов взглядом, — бегом к дороге!

Глава 2

— Вы подтверждаете, что погибший Нарак Увларий не имел шансов на выживание и Лик’Тулкис поступил допустимо в соответствии с ситуацией? — остроухий клерк в ратуше Настрайска в который раз пристально вгляделся в глаза Шласу, отложив в сторону длинный свиток с записью прошедшего разговора. Вот только прошедшие несколько часов лаконичней охарактеризовать как допрос.

— Да, подтверждаю в десятый раз, — Шлас повысил голос, легонько стукнув кулаком о стол. — Заканчивай с этим словоблудием, нам караван закрывать надо!

— Это вопиющий случай, когда один пассажир прикрывается от стрел…

— Завались! Летом такой же случай был. Ты его принимал и закрыл за три минуты! Заканчивай, и так много времени потеряли. Я и так уже всё подтвердил, вместе с другими мужиками.

— Хорошо, — клерк спокойно кивнул и переключил внимание на меня. — Прошу вас не покидать Настрайск в следующие десять дней. Вам будет выписано предписание на прохождение процедуры дознания в здании Всеобщей Церкви, касаемо инцидента на дороге.

Я не сдержался и тяжело вздохнул. Как знал, что этим и закончатся два бредовых часа, наполненные повторением одного и того же. А всего лишь потому, что одна тварь с голубыми глазами закричала на всю гильдию торговцев, что ксат убил пассажира каравана.

— Оставим в стороне факты, что я обязан появиться на занятиях академии в срок, не могу переносить занятия, и моё отсутствие станет поводом для разрыва контракта. И все издержки лягут на вас, как на создателя препятствий для моего посещения занятий.

— Что вы мне хотите сказать? — надменное лицо клерка наконец тронула эмоция неподдельного пренебрежения.

— Согласно второму пункту договора со Всеобщей Церковью, я имею полное право не посещать их здания.

— Именно. Но пятый пункт договора гласит, что при требовании администрации города, каждый из вас обязан пройти процедуру дознания.

— Это весь пункт договора, или есть дополнительные моменты?

Клерк едва слышно заскрипел зубами, а я ехидно улыбнулся. Как чувствовал, что в пятом то же есть свои особенности. Но даже так, сейчас мне придётся прибегнуть к блефу, шантажу и к тому, к чему прибегать вообще не хочется.

— Вы правы. Процедуру дознания вы должны пройти в стенах вашей миссии или в отделении вашего представительства, но в городе их нет.

— И тогда что?

— Мы оповестим ваших сородичей, и они явятся в город для проведения ритуала дознания в течение двух месяцев. Согласитесь, это гораздо дольше десяти дней.

— То есть вы сможете заменить стандартные вопросы процедуры дознания на вопросы из сегодняшнего списка? Я напомню, что, согласно второму пункту, я не обязан входить в здания церкви.

Клерк что-то хотел ответить, но мне настолько осточертел весь этот спектакль, что я отогнул плащ и распрямил паранаю так, чтобы клерк уж точно видел рисунок не до конца разрезанного круга.

— А теперь ещё раз подумай, что ты предлагаешь сделать сулину Всеобщей Церкви и чьи слова ставишь под сомнения.

Сквозь повисшую тишину громом пронёсся нервный звук проскользнувшего кома сквозь чиновничье горло. Клерк с огоньком отчаянья во взгляде посмотрел на авантюриста, надеясь отыскать ответ на сокровенный вопрос: «Какого хрена ксат связан со Всеобщей Церковью?» Но Шлас лишь задумчиво пожал плечами, наслаждаясь замешательством клерка.

Нехотя работнику администрации пришлось согласиться с моими вескими доводами и, едва сдерживая негодование, закрыть разбирательство. Синеглазая девушка давно свалила искать место для ночлега, а мы вдвоём только сейчас обрели долгожданную свободу. Колокол обнищавшего после войны города пробил четыре раза, хотя приехали мы часов в двенадцать, сразу зашли в гильдию торговцев для закрытия каравана, а эта девчонка как заорёт… Все планы спутала и мне, и Шласу.

— Ты кто такой? — спросил авантюрист, когда мы вышли из ратуши на городскую площадь. Сновавшие по улице ратоны с презрением смотрели на нутона с красно-белой повязкой на руке, но тот наплевательски игнорировал их.

— Лик’Тулкис. Ученик-магессор Настрайской магической академии.

— И сулин Всеобщей Церкви?

— И сулин Всеобщей Церкви.

— Великий Гламартон, насколько же прогнил наш мир? — прошептал Шлас. Потом о чём-то задумался и закивал головой. — В скверну, разницы нет. Надо закончить с караваном. Пойдём, нам ещё есть что обсудить в гильдии.

Последнюю фразу авантюрист сказал голосом низким, утробным. Я помнил ситуацию с двумя женщинами в логове гоблинов, но за прошедшие дни успел её обмозговать и немного остыл. Хоть и скверная ситуация, но другого выбора действительно не было.

Около гильдии авантюристов и вольных наёмников нас поджидали некоторые авантюристы из каравана. При виде двух усталых лиц они приободрились и приветствуя взмахнули руками.

Шлас, не заходя в здание, выслушал от товарищей последние новости и обратился ко мне.

— Начальник каравана тоже в гильдии. Ты ж ещё не закрыл пассажирство? — я кивнул. — Тогда закрывай и подожди меня. Нужно ещё решить делёж.

На моё скромное указание, что вечер близится и что ночлег сам себя не отыщет — Шлас рассказал о хорошей гостинице поблизости. Дороговата немного, но почти все комнаты там на одного и сигнальными контурами. Там уж точно найдётся мне место.

В здании гильдии главный караванщик от радости чуть из штанов не выпрыгнул, наконец дождавшись ксата, закрыв караван и умчавшись по купеческим делам. Я же, в компании двух своих сумок, направился к доскам с заданиями. Добрая половина авантюристов в просторном зале была из каравана и смотрела на меня хоть и без уважения, но и презрения не выказывала. Оставшаяся половина носила на спинах паранаи и признавала меня за своего, относительно окружавших их простых смертных.

— Ахренеть, — невольно вырвалось от удивления и неприятия, стоило подойти к доскам и найти три практически идентичных задания.

Я отказывался верить не только написанному, но и в само существование этих листков с настолько огромными суммами вознаграждения. Сам архимагистор говорил, что неподготовленное ядро непригодно, но тогда зачем всё это?

А, собственно, какая разница? Со мной сыграла злую шутку уверенность, что Кваралитская золотая масса гораздо нужнее. Теперь хоть ясно, о каком выборе все твердили. А ещё понятны слова Улы про то, что какой-то благородный нашёл управу на церковника — вот, одно из заданий как раз от семьи этого благородного. Академия за неподготовленное ядро хитца предлагала десять тысяч имперских золотых, столько же — церковь, а благородный дом Миастус — двенадцать.

Интересно, откуда у церковников деньги на оплату задания, тогда как Хубар говорил о плачевном состоянии церкви. Но он либо врал, либо деньги на ядро церковники скребли по сусекам. Хотя, разницы нет — не придётся упрашивать Хубара, и уже хорошо.

Задание от Клауса на псехвотрубку Фласкарского стрекочущего энта скверны висело недалеко от остальных. Требовалась неподготовленная трубка строго по росту среднестатистического нутона или ратона, примерно метр и семьдесят сантиметров. Оплата — всего лишь пятьдесят золотых империи. Слишком мало, учитывая сложности с добычей.

Спустя примерно час все авантюристы из каравана разошлись по своим делам, и Шлас наконец-то выглянул из двери в подсобное помещение, подзывая меня на разбор полётов с главой гильдии. Где через десять минут, после пересказа событий в логове гоблинов, авантюрист внимательно посмотрел мне в глаза.

— Есть что добавить, или хочешь оспорить действия авантюристов, или мои?

— Нет. Всё было в пределах разумного.

Шлас растерялся, не ожидая такого ответа, но спустя секунду пришёл в норму и со значением переглянулся с главой гильдии. Тот сообщил, что всё в порядке и пригласил войти в помещение двух разумных из ратонов. На груди первого переливалась золотом вышитая эмблема города Настрайск в виде развёрнутой книги. На плечах второго развивалась параная, а к поясу был прикреплён жезл с кинжалом.

Все авантюристы уже прошли через процедуру подтверждение приобретённого имущества. И хоть она, вместе с оценкой, стоила денег — в качестве благодарности за участие в авантюре гильдия взяла расходы на себя. А стоящий в углу комнаты стол с магическим кругом и круглыми кристаллами намекали, что вся процедура пройдёт в одной комнате.

Я достал кольцо из пояса. Задумчивый взгляд серебряных с голубым оттенком глаз и вертикальным зрачком отразился на золотой оправе и в витиеватом узоре на внутренней стороне, а в камне гранатового цвета будто загорелся невидимый огонёк. С того самого дня я так и не привязал кольцо к себе, даже не думал об этом. Ведь оно кому-то раньше принадлежало, снято с трупа, а вот теперь… Хотя, к чему все эти размышления? Кольцо магическое? Да. В нём содержится умение? Да. Я рано или поздно выучу его? Да. Это поможет мне стать сильнее? Да. Тогда к чему все эти раздумья?

Желаете привязать к своей личности предмет?

Украшение: Кольцо огненного шара

Как иронично. Я столько времени и сил приложил для того, чтобы овладеть хоть самым чахлым магическим заклинанием, а здесь… Если это шутка судьбы, то она крайне несмешная, ведь единственное очко характеристик оставлено для занятий с Кузауном.

После подтверждения принятия с кольцом должен был поработать оценщик, так что глава и Шлас ненадолго вышли в другую комнату. Оценку провели быстро, но после внесения результата в мой лог-файл первый из двух листочков оценщик не сжёг, а зачем-то закрасил все строчки, кроме одной. О бывших владельцах. Лог.

Личное имущество:

Украшения:

Кольцо огненного шара

▪ Бывшие владельцы: Фиралия Нуралия, Гларий Кракрат, Лор Грасил, Муара Залиари, Кравис Укран, Длорий Аграл, Морт Чарсак.

▪ Структурная прочность: 0/231

▪ Магическая прочность: 153/256

▪ Хранилище магической энергии: 1200/1200

▪ Создано: Фиралией Нуралией

▪ Дата создания: 3576 от дня Великой Битвы

▪ Количество доступных умений для вложения: 0/1

▪ Вложенные умения: «Огненный шар»

Если бы я верил в суеверия, то всенепременнейше выкинул кольцо в отхожую яму. Поразительное количество владельцев сменилось за три года. Вот только что-то не вяжутся слова авантюриста о том, в кольце осталось семнадцать зарядов. Морт при жизни явно был тем ещё пройдохой.

Оценщик передал листок с оставшейся надписью работнику ратуши и он, взяв обычный кристалл на подставке, пригласил меня подтвердить, что прошлый владелец мёртв и по его доброй воле мне передано кольцо.

Когда оценщик с клерком покинули кабинет — мы с главой гильдии наконец-то остались одни. Его не волновало, что я не зарегистрировался в гильдии как авантюрист: Шлас уже рассказал, что я успел засветиться в Магнаре.

— О чём хотел говорить?

— Там на доске висят задания, от академии и не только, на заллаи. Я хотел бы сдавать без лишнего шума.

— Да? Так говоришь, будто ты дока в этом, — нутон с недельной щетиной и усталыми глазами впился в меня взглядом, но я ответил лишь спокойным, даже несколько отрешённым выражением лица. Глава продолжал буравить меня взглядом, пока не сдался. — И какой прок от этого гильдии? Думаешь, так легко убирать задания с доски?

— Насчёт последнего ничего не знаю, но гильдия уж точно будет в плюсе, если ксат будет продавать в ней заллаи с ближайших скверных мест.

— У ксата есть своя группа?

— Ксат справится и так, — я постучал пальцами по древку посоха, затем по рукояти кинжала, и закончил искоса брошенным взглядом на плащ.

Взгляд главы стал острее, а он сам чуть расправил плечи, будто скинув груз усталости. С десяток секунд он о чём-то задумчиво размышлял, взглядом рыская по моему морщинистому лицу. И затем нутон начал играть в «вопрос-ответ». Отвечал я вяло, а многие вопросы вообще игнорировал, но и тех немногих ответов хватило, чтобы глава согласится. Но с определённым условием: требовалась проверка. Неважно, где и когда, но он отправит со мной авантюристов.

Я вначале отпирался, но всё же согласился при условии клятвы перед богами, что глава никого больше за нами не пошлёт и никаким другим образом не попытается следить за мной и авантюристами, а сами они должны будут сторожить мои вещи на почтенном удалении, не будут подглядывать и не сунут нос в секреты академии. Нутон сперва хотел что-то возразить, но фраза о хранимых секретах академии подействовала как нельзя лучше. Вскоре статуэтка его бога моргнула зелёным, а во вкладке с клятвами появилась новая. Правда, временная, но это нормально.

— Хотел нас видеть, глава? — к нам присоединился Шлас и Фралий.

— Да, у ксата к вам есть дело.

— Всё же решил, да? — голос Шласа пропитало неподдельное разочарование от предчувствия, что сейчас я пропесочу ему мозг убитыми женщинами. Но мой удивлённый взгляд говорил о многом. — Из-за кольца?

— А оно тут причём?

— Смотрел на него, как на проклятое.

— Хватит спорить и думать о случившемся с гоблинами, — глава легонько стукнул кулаком по столу. — Когда я сам авантюристом был и путешествовал боле вашего, то заезжал к оркам. У них поговорка хорошая есть: «Любой настил оправдает состриженную шерсть». Это значит, что всё произошедшее, плохое и хорошее — часть нашей жизни, и оно будет с нами всегда. Так что хватит пререкаться. Дело есть к вам двоим.

Глава объяснил авантюристам, чем они займутся в ближайшие дни. Но я этих объяснений не услышал, полностью уйдя в свои мысли.

Нутон неправильно запомнил эту фразу. Я точно уверен, что там… говорилось про тонкий настил и потраченную шерсть… Даже тонкий настил стоит потраченной шерсти⁈ Да, да, именно так. А что, если именно эта фраза нужна для подарка Кагаты, но только на орочьем языке? Я вряд ли смогу её вспомнить, но могу её узнать. Но где достать учебник?

Родившаяся мысль нарисовала сундук в моей комнате в бараке академии, показала скверную рощу между имперскими городами Такил и Кратир, и подсветила архив в академии со спокойным лицом Густаха. Если, конечно, нужная мне книга там лежит, иначе…

— Ксат. Ксат! — позвал меня глава гильдии. Я уже примерно минуту сидел неподвижно, уставившись в одну точку. — Что с тобой?

— Задумался, — я на секунду зажмурился, отгоняя мысли прочь. — С объяснениями закончено?

— Да. Когда собираешься заняться делами?

— До леса с энтами долго добираться?

— Часов семь на телеге.

— Сегодня же.

— Ночью шататься будешь?

Я только хотел сказать, что могу и две ночи шататься — но Шлас коротко объяснил главе ситуацию с моим зрением. А о скором отбытии карет в академию всем и так известно.

— Последняя просьба, — я обратился к главе, когда с авантюристами создали группу и те, недовольно бурча о бессонной ночи, пошли готовиться к отъезду и искать телегу на аренду.

— Чего.

— Задания на ядра хитца надо бы убрать. Все, — последнее слово я добавил, предчувствуя вопрос главы.

— Завтра уберём. Но задание на псехвотрубку выполнишь как все. Сейчас зарегистрируйся и возьми его как доказательство своего уровня, — глава показал на дверь намекая, что на сегодня с разговорами покончено.

Шлас и Фралий в зале гильдии отсутствовали как призрак коммунизма в стране развитого капитализма. Они умчались закрывать все дела, так что и мне следовало поторапливаться. Сперва — в гостиницу, договориться об аренде номера на завтрашнюю ночь. И в гильдии торговцев оставить набитую вещами сумку на хранение. Её можно оставить и в гильдии авантюристов, и даже в ратуше, но у торговцев надёжней. Собственный подвал и четыре охранника в металлических доспехах и с тяжёлыми алебардами внушали надежду на сохранность вещей.

Время до отбытия я скоротал в ближайшем трактире с чёрными следами гари на стенах около камина. Не самая вкусная, но горячая каша с овощами и редкими кусками мяса проскользнула в живот в компании наикислейшего вина под аккомпанемент мыслей, что подобную еду я есть не в силах. Это сейчас я торопился и забежал в первый попавшийся трактир, но вот в будущем следует быть более избирательным.

Шлас и Фралий хоть и зевали, разбивая лагерь между деревьями на опушке обычного леса в двух часах ходьбы от скверной рощи — но бдительность сохраняли. Используя привезённый тент, они соорудили палатку для двоих и преграду, чтобы свет костра не видели со стороны открытого пространства.

Авантюристы покосились на меня как на полоумного, когда я отправился в путь, оставив их наедине с запалённым костром и желанием согреться горячим напитком. Но вслед за мной они не пошли: сказывались ограничения, наложенные и клятвой главы гильдии, и условиями формирования группы.

По словам авантюристов, в лесу, куда я направлялся, обитали не только древни, но ещё глирасы и шларскиры. Первые чем-то напоминали скрещенную с улиткой лису. На такое сравнением наталкивал небольшой рыжеватый мех на теле и покрытый твёрдым панцирем непомерно раздутый горб на спине. Вторые — птицы, больше похожие на птеродактиля после годовой диеты «Воздух и вода — наша лучшая еда». Клюв у этой твари внутри усеян бритвенно-острыми клыками, но сама она размером меньше ладони. Звучит не очень опасно, но они летают стаями не меньше десяти особей в каждой. Эти две новые твари я не встречал на материке скверны, так что их изучение оставил на будущее.

Добравшись до преддверья порчи — я на секунду задумался, но сразу же откинул в сторону желание прогуляться сквозь защитный лес к лесу скверному. В отличие от рощи между Такилом и Кратиром, здесь скверна развернулась на полную, поглотив и исказив примерно пятнадцать километров леса. Но времени слишком мало, да и не хотелось понапрасну рисковать одеждой.

План на ближайшие часы выстроился простым и незамысловатым: идти рядом с защитным лесом и высматривать окопавшихся древней, или как они ещё названы в книгах — Фласкарскими ивовыми энтами скверны. Когда такие найдутся — оставить рюкзак и всё ценное перед началом порчи, чтобы и держать в поле зрения, и чтобы скверна не отражалась на предметах. За эту ночь мне нужно добыть не меньше трёх орехов, а лучше пять: один съесть, а остальные забрать. Если выйдет так, что орех в ивовом фласкарце был последним и он начнёт преобразовываться в переходную стадию, названную в книгах Фласкарским стрекочущим энтом скверны — вернуться к сумке, взять топор и объяснить древню, кто в этом районе главный. Единственная проблема — редкость трёхметровых нервных трубок, ужимающихся до нужного размера. Ещё в сердце изредка мелькал страх перед щёлкающими блюдцами, выедавших внутренности древней на скверном материке: их поведение так же изменится могло, как у кракчатов. Но деваться мне, в принципе, некуда.

Найдя первого древня — я сразу приступил к добыче ореха. Заодно взял с собой ножик для проверки его структурной прочности. Перед заходом в скверну она равнялась девяти, но уже спустя десять минут поднялась на один пункт. А когда я вместе с добытым орехом вышел из леса — то спустя двадцать минут с небольшим она вернулась с одиннадцати обратно на девять.

Минуты три я стоял неподвижно, успокаивая разум после очередной умопомрачительной догадки. У каждого предмета есть своя структурная прочность, и с помощью лог-файла её вполне посильно отследить. Вот только обычные предметы не привязать к себе, в отличие от магических. Но, вдруг существует возможность сделать комплект одежды, по аналогии с маяками сигнального контура? Тогда получится отслеживать состояние одежды при длительных переходах по скверным местам.

Спустя пять часов работы мои глаза частенько слипались от накопившейся усталости последних дней — но к тому моменту я уже всё закончил и удовлетворённо вздохнул, расположившись около преддверья скверны. Сидя на одном из орехов древней и настукивая самодельными ножнами кинжала по другому ореху, взглядом нет-нет да искоса поглядывал на добытые нервные трубки. И старался понять происходящее.

Те клацающие крабовидные блюдца — они не появились, ни спустя тридцать минут, ни через час, и даже сейчас их не наблюдалось, спустя почти три часа после убийства первого фласкарца. Неужели за защитным периметром нет скверного леса? Порождения слишком странно ведут себя на обычном материке, и от этого в груди червём извивается скверное предчувствие. По первым тёплым дням обязательно следует посетить глубь этого леса и поставить точку в этих размышлениях.

Сильный удар ножнами наконец расколол скорлупу, но вместо привычного аромата шоколадного мороженого с орехами — рецепторы пощекотал приторно-сладкий запах свеклы. Но стоило привыкнуть к нему и принюхаться, как запахло самым сочным и спелым арбузом. И вкус содержимого ореха не отличался от запаха. Освежающий, но в то же время нежный арбузный вкус удивлял, заставляя прийти к окончательному выводу — скверна на этом материке ведёт себя не самым естественным образом. Хотя, может быть, именно это поведение — нормально?

Четыре ореха и скорлупа от пятого поместились в рюкзак, раздув его до неприличия. Оставалось решить судьбу псехвотрубок. Две в метр, одна в рост человека, и одна в три метра. Хотелось бы не привлекать к себе внимания, но если прийти в гильдию только с одной трубкой по заданию — это вызовет ещё больше вопросов. Да и прицепятся же к орехам в сумке, если их увидят.

Стоявший в дозоре Фралий сильно удивился, заметив в утренней темноте силуэт разумного с тяжёлой поклажей на плечах и чем-то длинным в правой руке, волочившемся по земле. Стоило мне выйти на свет костра, как авантюрист разглядел четыре псехвотрубки и завистливо присвистнул. Нутон ещё хотел спросить про внезапно раздувшийся рюкзак, но вместо этого предложил дождаться завтрака и подготовиться к отъезду: ночью ветер недобрый гулял, предвещая возможный снегопад.

Шлас проснулся от громкого потрескивания сыроватых дров. Спросонья он потянулся к мечу, заметив в полумраке что-то мерзотное, освещённое разгорающимся костром — но спустя секунду сплюнул, различив в мерзотной морщинистой губке два глаза с вертикальными зрачками и серебряной радужкой с синеватым блеском.

— Твоей мордой пугать можно, — ещё раз сплюнув, Шлас потянулся и размял затёкшую шею.

— Сочту за комплимент, — я устало зевнул и растёр ладони, успевшие согреться от жара костра. Мне хотелось добавить, что слова авантюриста близки к правде, вспоминая повреждения в моей истинной форме.

— Смотрю, поход удался? — он взглядом показал на приставленные к дереву псехвотрубки.

— Да, вполне. Десятая часть — ваша, как и договаривались.

— А это? — он показал на разбухший рюкзак.

— А это для личного пользования. Эксперименты, — последнего слова хватило, чтобы авантюристы наконец вспомнили, что я ученик академии.

— Кстати, а чего кольцо не носишь? — сбросил Фралий, когда мы собрали лагерь и приготовились ехать обратно в город. На горизонте украдкой дребезжал рассвет.

— Непривычно с ним.

— Носи и привыкай, — Шлас закинул в телегу свою сумку и потрогал на поясе замотанную в несколько слоёв ткани флагу, наполненную горячим отваром из трав. — Тут, в Настрайске, может и правильно, что не носишь. Но там, у себя, в академии… Вы же, маги, эти…

— Выпендрёжники, — вставил Фралий.

— Во. Каждый из вас готов обвешаться украшениями как лавка ювелира.

— Помнишь того мага, два года назад? — щитовик посмотрел на покрытого шрамами нутона. Шлас хмыкнул, и рассказал о маге, с которым им двоим довелось пересечься в одном караване. Этот остроухий мало того что был при посохе с гримуаром и жезлом, так на каждом его пальце сверкало по кольцу, на каждом запястье по браслету, цепочка с камнями блестела золотом на груди, в каждом ухе было одна обычная и две серёжки-гвоздики, а в проколотом языке виднелся небольшой фиолетовый камушек.

— Это не маг, а какой-то чудик, — я осуждающе покачал головой, представив эту ходячую мечту ломбарда.

— Чудик не чудик, но ты первый из магов, кто отказывается магические вещи цеплять.

— Так взяли бы себе, я бы и слова не сказал, — я кивнул в сторону, намекая на события у логова гоблинов.

— У меня «Чувство магии» низкое. Ну, разумение, которое после свершений… — Фралий вдруг вспомнил, что у нутонов и ксатов разные боги, и восприятие системы тоже разное. — Неважно, с магическими вещами я плохо обращаюсь. Только и могу, что свитки покупать да использоваться.

— А у меня его вообще нет, — Шлас легонько хлопнул ладонью об борт телеги. — Поехали. Ксат устроится спать, а мы меняться будем. Надо же господину ученику-магессору отплатить за десятую часть добычи.

Оба авантюриста нашли последнюю фразу остроумной и, занимая места впереди телеги, негромко засмеялись. Я же, кутаясь в широкое полотно тента, мысленно поблагодарил присущую всем разумным жадность.

Правда, за всю дорогу я поспать толком не смог: то тряска, то промозглый ветер, то лошадь заржёт, то авантюристы заржут в разы громче лошади. Зато, каждый раз просыпаясь, я наблюдал за едва заметными изменениями в фаланге пальца. Она отрастала, миллиметр за миллиметром, подбираясь к началу ногтя. А когда телега въехала в город, то о неприятном происшествии в темнице уже ничего не напоминало.

В ожидании Шласа, пошедшего возвращать лошадь с повозкой, я стоял у входа в гильдию авантюристов и успел несколько раз пожалеть, что согласился сдавать задание как все. Сновавшие туда-сюда авантюристы и горожане бросали недвусмысленные взгляды на псехвотрубки в наших руках. Особенно на трёхметровую. А когда Шлас вернулся и мы все втроём зашли в здание — то внутри все разумные притихли, с интересом наблюдая за нами.

Сначала работник гильдии, как и все остальные, облачённый в жёлтые одежды, принял у меня заказанную Клаусом псехвотрубку с человеческий рост. Как и в Магнаре, мне предложили выкупить её за шестьдесят золотых монет — но я настоял на закрытии задания, тем самым подтвердив свой уровень в гильдии авантюристов Магнара. В Настрайске использовали десятиуровневую систему репутации, где новички ходят с десятым уровнем. Мне выдали восьмой уровень: скидок в нём не предоставляют, но можно воспользоваться услугами гильдейского оценщика, и рассчитывать на повышенную цену при продаже заллай.

Метровая псехвотрубка оценивалась в тридцать золотых плюс пол золотого от уровня репутации, а за трёхметровую уже предлагали все восемьдесят золотых и два сверху. Общая сумма хоть и меньше награды за ядра, но всё равно приятно согревала душу. Ибо чем больше у меня будет золота, тем больше у меня будет золота.

Но больше меня ошеломила цена не трубок, а орехов: гильдия оценивала их в четверть тысячи золотом. Я уже был готов взвизгнуть от радости, приготовившись летом отдаться добыче порождений и не лететь на материк скверны — вот только велики шансы помереть раньше срока, если у всех на виду усиленно продавать заллаи. Слишком высокий риск получить кинжалом в печень, если ошиваться на одном месте. А если путешествовать и понемногу добывать дорогие заллаи в разных местах — то рано или поздно слухи всё равно поползут, вот только времени на оплату обучения мне может не хватить.

Скорлупу от орехов гильдия покупала на развес по цене в десять золотых за килограмм. Рассказывая это, работник гильдии смотрел на меня как на пришибленного. Он ещё так скромно поинтересовался, известно ли мне, ученику академии, что содержимое орехов используется при изготовлении широкого спектра зелий, в основном направленных на здоровье разумных: те же обычные зелья лечения, микстуры укрепления, и даже зелья избавления от хвори.

Мне пришлось извернуться сказав, что о применении заллай в алхимии я наслышан, но это не мой профиль исследований. Работник понял, что нагрубил представителю академии и извинился. Вряд ли бы он поступил так, не будь на моих плечах паранаи.

Скорлупы у меня и на полкило не наберётся, так что с её продажей лучше повременить. За задание от Клауса и продажу заллай полагалось сто девяносто три золотых, двадцать три из которых я сразу отдал Шласу с Фралием. К оставшимся ста семидесяти я добавил тридцать монет и попросил выдать мне расписку на две сотни, если так можно сделать. Работник гильдии не только заверил, что так можно сделать, но ещё и поблагодарил за отказ от монет в пользу бумаги: в последние недели гильдию отягощают проблемы с наличностью.

Шлас и Фралий с довольными лицами приняли монеты и зачем-то сообщили всем наблюдавшим за нами авантюристам, что стоящий у стойки ксат — свой, в логово к гоблинам не побоялся залезть, и слово держит. Мне в этот момент захотелось развернуться и пробить им головы посохом. Но это желание сошло на нет, когда мы вышли из гильдии и они пояснили, что так вчера попросил сделать глава. Чтобы в будущем у меня было как можно меньше проблем во время продажи заллай. И, тем более, после их продажи.

Приглашение на встречу с главой я дожидался на соседней улице в кабаке, потягивая из кружки разбавленный вишнёвый сидр в компании собственных мыслей. Один раз мне пришлось отвлечься и стукнуть острым основанием посоха по наглой ноге наглого ратона в заплатанных одеждах, решившего, что я совсем забыл о своей сумке, и нагло тянувшего к ней руки. Осн пробил насквозь обувь и больно кольнул ратона в ногу, отчего он взвизгнул, подпрыгнул и попятился назад, что-то выкрикивая в мой адрес — пока не налетел спиной на столик, перевернув его вместе с тарелками и кружками. Сидевшим за столом нутонам с красными повязками на плечах подобный расклад событий не понравился, и своё негодование они собрались изложить ратону с помощью кулаков в форме вполне доступной и понятной каждому разумному.

За ратона вступились другие остроухие, к нутонам тоже подоспели помощники и вот уже в кабаке по воздуху полетели не сонные зимние мухи, а кружки, тарелки и стулья. Попытка приданию предметам мебели воздухоплавательных свойств и проверка их на аэродинамичность меня несколько удручала, так что я аккуратно побрёл к выходу, прижимаясь к стене и стараясь лишний раз не приближаться к разъярённым разумным. Один раз на меня всё же напал ратон. Откинутый из общей толпы, он кубарем покатился к стене, встал и увидел перед собой ксата. Морщин на моём лице хватило, чтобы остроухий впал в ярость, но спустя одну подсечку посохом он оказался на полу и задумался над своим поведением.

Выйдя из кабака, вдохнув морозного воздуха и любуясь медленным падением снежинок — я с удивлением обнаружил, что ретировался вполне вовремя. Я практически стукнулся лбом с принимавшим псехвотрубки работником гильдии. Он пригласил пройти к чёрному входу. Не успели мы отойти от кабака на десяток шагов — на улице показалась городская стража, приближавшаяся к питейной. На их озлобленных лицах отражалось желание всенепременнейше самым доступным способом объяснить дебоширам, что дебоширить — плохо. Звенящие кольчужные варежки подсказывали окружающим, что объяснение будет коротким, но крайне информативным.

Глава гильдии встретил меня в одном из подсобных помещений, задумчиво посматривая на кристалл и подставку под ним. Рядом лежала моя карточка гильдии и три листка с заданиями на ядра хитца. В правых верхних углах листов нарисован треугольник со смотрящей наверх вершиной и цифрой два внутри треугольника. Постоянные задания гильдия тоже помечала треугольниками, но смотрящими вниз, а задания от прочих гильдий и городов обозначаются кругом.

— Показывай, ученик-магессор, — глава пододвинул ко мне листки с заданиями.

От церкви и академии я выполню, но стоит ли исполнять задание от благородных? Как бы ни было противно, но стоит: двенадцать тысяч так просто не добыть. Да и в явной подковёрной грызне между этими тремя силами стоит сохранить паритет, хоть и не совсем ясно, зачем вообще нужны эти неподготовленные ядра.

Я аккуратно, ядро за ядром вытащил их на стол. На небритом широкоскулом лице главы и мускул не дрогнул при виде трёх ядер, но настороженный взгляд то и дело перемещался с ядер на мой посох и обратно. Достав с дальней полки одного из шкафов небольшую шкатулку, глава медленно и аккуратно вытащил из неё три полукруглых серебряных украшения. Они прикладывались к ядрам острыми концами и в то же мгновение покрывались патиной. С каждым разом лицо главы становилось всё более и более отрешённым, даже взгляд затупился под конец. А задания он закрывал вообще не произнеся ни слова, лишь жестами подзывая к кристаллу.

— Когда полтора месяца назад поступили эти задания, я уж было решил, что вы там в академии все свихнулись, — глава аккуратно убрал ядра в обитые тканью небольшие шкатулки. — Стало быть, я был прав.

Я молчал, отстранённо наблюдая за действиями главы. Интересно было бы узнать его реакцию на четвёртое ядро. Кстати, что с ним делать? В Настрайске и, тем более, в империи его продавать нельзя, иначе оно попадёт в руки благородного дома и моя жизнь в академии сильно усложнится. Можно попробовать как-то связаться с Арнурской академией или другой, и предложить им купить ядро. Но как? Идея воспользоваться маяком дальней связи в городской ратуше любого имперского города таит в себе огромные риски, вдруг там доложат в Настрайскую академию и магистрат заподозрит что-то неладное. Да и спрашивать в гильдии авантюристов про связи с Арнурской академией глупо.

— Деньги распиской, или монетами? — от собственного сарказма глава устало вздохнул. — Только учти, что объединять суммы не буду, всё разными счетами у нас.

— А сколько стоит разместить объявления в гильдиях авантюристов и вольных наёмников и гильдиях свободных торговцев на всей территории империи?

— Хочешь разместить от лица гильдии? — я кивнул и добавил, что надолго, пока не приму отклик. — Восемьсот золотых за размещение на один год, захочешь продлить на год — ещё двести пятьдесят.

Не самая низкая цена, но делать нечего. Я запросил три расписки по тысяче, одну на девять и две по десять. Всё без указания имени. Вскоре мне вынесли на подносе стопку листков, украшенных с боков витиеватым рисунком, и листок с чернилами и пером, для записи моего объявления.

'В группу требуется разумный с умелыми навыками поиска в густом лесу мелкой живности и умением преследовать их. Также требуется разумный с навыками выживания вдали от поселений и городов в полном одиночестве и наивысшими познаниями в свежевание туш медведей. Основная работа — изучение порождений и животных, особенно мёртвых, особенно в ночные часы при свете полной луны.

Оплата в золоте или камнях маны не предусмотрена. Предусмотрена оплата дорожных расходов.

Лик’Тулкис, ученик-магессор Настрайской магической академии.

Заявки на рассмотрение отправлять в гильдию авантюристов и вольных наёмников города Магнар.'

Ознакомившись с содержимым объявления, глава гильдии посмотрел на меня как на невменяемого.

— Ты решил потратить деньги на это? Я не буду спрашивать, что это и зачем, но вряд ли кто откликнется.

— Я просто должен подать это объявление. Если хочу подать такие же, но уже в деревни и города, то мне идти в ратушу?

— Да, — глава ещё раз бросил короткий взгляд на текст объявления и пододвинул ко мне статуэтку Тона с топором и булавой. В отличие от заданий, подобное объявление подавалось не через кристалл, а именно что через статуэтку. Вскоре она моргнула синим цветом, система оповестила о заключённом контракте, а расписки на тысячу, сто и двести — легли рядом с объявлением.

— Оценщик на месте?

— Сейчас подойдёт.

Глава забрал объявление с расписками и направился к себе в кабинет. Пока мы заключали договор, он показал на мой рюкзак и поинтересовавшись, каким образом я смог добыть так много миклов и нальной плёнки, а псехвотрубок по пальцам пересчитать. Вопрос крайне удивительный и настораживающий, но после поездки рюкзак неестественно разбух, так что отпираться было бессмысленно. Списав всё на последствия холодов, я сделал себе пометку обязательно ознакомиться с местным справочником по порождениям и понять, что есть что, и зачем оно нужно. Миклы — это явно орехи древня, но при чём здесь какая-то плёнка?

Пришедший оценщик несколько секунд стоял неподвижно, соображая, как реагировать на мою просьбу. Лишь потом сообщил, что посох из псехвотрубки и раз он не подготавливался раствором, то и оценивать его нет смысла. Зато лезвие кинжала, доставшееся мне от козлоногой твари, к оценке более чем пригодно.

Результата пришлось ждать более часа: маг проверял непосредственно структуру предмета, покрывая растворами и прикладывая различные устройства. В отличие от обычных магических предметов, лезвие лишь предстояло превратить в магическое оружие, нанеся соответствующие узоры и печати и приделав нужную рукоять, потому что нынешняя никуда не годиться и для результата от неё следует избавиться всенепременнейше. По самой структуре лезвие пригодно не только к созданию внушительного по объёму хранилища магической энергии, но невероятно прочно и при должной подготовке и работе грамотного мастера — сможет пропустить через себя заклинания объёмом не меньше трёх тысяч маны. И даже больше, если повезёт добыть качественный материал для рукояти.

В гильдейской книге по порождениям скверны меня интересовали фласкарцы. Микл, как я и предполагал, оказался орехом, вот только почему-то в книге настоятельно не рекомендовали его разбивать и в гильдии приносить в исключительно целом состоянии. Нальная же плёнка оказалась той самой оболочкой, покрывающей внутреннюю часть древня и закрывавшую псехвотрубки от соприкосновения с органами.

Оказалось, что в переходной стадии, или в стрекочущем фласкарце — микл тоже есть. И находится в самом низу твари, но он вряд ли имеется у только что сформировавшихся древней. Нальная плёнка есть и у ивовых фласкарцев, но с них не добывают ничего, кроме микла, плёнки и расположенной у самой вершины ствола железы, превращающаяся после оклазии в самую простую Кваралитскую массу. У стрекочущего фласкарца добывают микл, псехвотрубки, плёнку и корни, благо хоть здесь разумные не стали мудрить и придумывать новые названия. Предназначение ореха известно, но вот зачем разумным всё остальное — загадка.

Остальные порождения в книге я изучать не стал из-за накопившейся усталости. Я поспешил сначала к гильдии торговцев, а потом и к гостинице. Где в арендованной комнате недовольно вздохнул.

За отодвинутой кроватью сигнальный контур прерывался дважды: около боковой стены и стены рядом с окном. Последнее хлипко покачивалось в такт моей повизгивающей паранойи, пока золотой раствор с шипением впитывался в плинтусы, соединяя обрывы контура. Мебель в комнате отсутствовала как таковая, не считая кровати, небольшого столика и стула.

Как и в последние дни в Магнаре, я воспользовался контуром от Лактара: подарок Налдаса мне ещё пригодится в академии, когда я подключу его к внутренней комнате, и слишком расточительно пользоваться им ради одной ночи. Её я провёл сидя на кровати в полудрёме, всё время прислушиваясь к шорохам за дверью и окном, и едва справляясь с накатывавшим сном и усталостью после ночи у скверного места.

Паранойя оказалась излишней, хотя утром она всё так же не затыкалась. За ночь ничего не произошло, если не считать несколько вскриков на улице. Я успел позавтракать и направился к ратуше, где сел в карету и вскоре уснул с мыслью, что небольшое путешествие в двадцать дней закончено, а в академии меня ждёт очень много дел. Небольшой оптимизм в завтрашний день внушала пристроившаяся за последней каретой вереница телег. В одной из них сидел ученик Настрайской академии с гримуаром на поясе, в одной руке сжимая что-то обёрнутое плотной тканью, длиной с рост человека, а другой рукой придерживая небольшой рюкзак около ног.

Глава 3

Насколько же было приятно вчера вернуться в академию, разблокировать дверь в свою комнату и занести тяжёлые сумки — так ровно настолько же было приятно разложить вещи по сундукам, припрятать миклы и их скорлупу, спрятать расписки и подключить на внешнюю комнату комплект маяков Лактара. Ещё больше приятного было в том, что за прошедшие дни ракта я успел привыкнуть к своей кровати и сразу же уснул, почувствовав под головой знакомую подушку.

Но крайне мало приятного в том, что из-за навалившейся усталости утром я не услышал тихого детского голоса и проспал не только завтрак, но и начало занятия с фаронами. Благо ещё с вечера подготовил купленную тёплую одежду специально для тренировок, так что спустя три минуты после подъёма уже бежал по мощёным улочкам первого кольца, держа мысль в голове, что вечером меня поджидают проблемы. Но не из-за опоздания.

Рядом с расписанием занятий висел листок, где ксата по имени Лик’Тулкис после ужина требовали немедленно доложиться наставнику. Это настораживало, а не проходящее скверное предчувствие ещё сильнее давило на сознание.

Улочки академического городка полнились невольниками, сновавшими между складами и на ручных телегах перевозившими еду к баракам и харчевням. Но были ещё и такие невольники, чьи телеги загружены досками, гладкими строительными камнями, мешками с цементом и связками иголок точь-в-точь добываемых с Гварнарских ондатр скверны. Одну из таких телег толкал ратон с карими глазами и изумрудной серёжкой в левой мочке уха. Я хотел окрикнуть Каира и поговорить о последних сплетнях, и узнать, чего такого в академии перестраивают — но на улице слишком много посторонних глаз, и с нашим разговором лучше повременить. Но даже так, парень узнал меня и пройдя мимо едва заметно кивнул.

Вокруг участка для тренировок бегали уставшие тела, с небольшими рюкзаками на спинах и груди. От их вида меня всего передёрнуло. В последние дни перед поездкой в Магнар я ощутил всю прелесть тренировок на выносливость с дополнительным грузом на плечах.

Заметив моё приближение, матон с вертикальным шрамом на губах скомандовал всем остановиться.

— Лик’Тулкис⁈ Твоё опоздание не приемлемо, — Клаус смотрел на меня как и подобает суровому инструктору смотреть на подчинённого.

— Мне нет оправданий, — самое простое и правильное решение в любой подобной ситуации: вообще не оправдываться. Лучше, проще и выгодней просто признать свою оплошность.

Клаусу мой ответ понравился. Матон чуть смягчил взгляд и сообщил, что благодаря исполнению заказа в гильдии авантюристов — на сегодня моя оплошность останется без внимания. Но в будущем за такое последуют наказания вплоть до лишения меня права на клаш уезжать из академии. Подобное меня более чем устраивало, ибо я в ближайшее время собирался приписать Улу себе в комнату, получив в распоряжение писклявый будильник.

На всякий случай я уточнил у Клауса, подошла ли ему псехвотрубка? Но хоть о закрытие заказа его оповестили в тот же день, а чёрную палку доставили вчера вечером — матон не успел её получить. Но она подойдёт, если соответствует основе моего посоха. А раз я добыл нужную трубку, то со следующего же занятия по фехтованию он начнёт возвышать мои навыки. Меня всего передёрнуло от слова «возвышать», произнесённого с небольшой задержкой.

Закончив разговор, матон приказал фаронам продолжить бег, а меня заставил размяться. И именно тогда я понял, что до обеда вряд ли доживу. Вчера я успел только позавтракать, да в дороге сухомяткой подкрепился и один бутерброд в трактире съел, но приехал поздно и на ужин опоздал, а сегодняшний завтрак пропустил. Не самое лучшее состояние для изнурительных физических тренировок.

Немудрено, что я ощутил некую слабость, нацепив на себя после разминки рюкзаки в два кило веса каждый. Уже на шестом круге я внешне выглядел хуже серых от усталости и перенапряжения фаронов. И только когда нас переключили на отжимания, заставив оба рюкзака повесить на спину — только тогда я сообразил пересчитать разумных, выбравших на турнире обучение на матона. Их количество приблизилось к составу фарасара из шестнадцати лиц. Двадцать дней назад фаронов было двадцать девять, а сейчас на одного меньше.

Мне категорически неизвестно, как я вообще дожил до обеда: отжимания и приседания с постоянным перевешиванием рюкзаков со спины на живот и обратно, полосы препятствий, таскание тяжестей, групповые попытки сдвинуть гружённую камнями телегу, и снова бег и вновь упражнения… Я просто в какой-то момент осознал себя в харчевне академического городка, бездумно смотрящим в одну точку. На столе передо мной стояла пустая тарелка и кружка, в животе ощущалась приятная тяжесть, а в голове гуляла единственная мысль, что это ещё не конец.

За час до ужина Клаус объявил об окончании тренировки. Я медленно побрёл в сторону первого кольца в компании фаронов. Они не прерывали занятия на двадцать дней и выглядели чуть бодрее моего, но даже в таких раскладах сил на разговоры у них не было. Единственное я успел поинтересоваться о судьбе двадцать девятого фарона. Неделю назад во время тренировки его сердце не выдержало, и он упал замертво.

Подходя к бараку, я даже и не думал рефлексировать о смерти несчастного разумного — мне бы позаботиться, чтобы самому так же не кончить. Первую половину дня я три раза чуть не упал в обморок. Сейчас же мне хотелось как можно быстрее переодеться в чистое и немного отдохнуть. И как назло, из соседнего барака с благородными вышел нутон с зализанными русыми волосами и в дорогих одеждах.

— Я впервые рад видеть ксата, — Касуй поспешил приблизиться и даже чуть кивнул в знак приветствия. — В обед по маяку дальней связи со мной связалась моя семья. Я должен, скажем так…

— Чего надо? — мне настолько отвратно делить один воздух с этой благородной тварью, что будь я сейчас в нормальном самочувствии, то всенепременнейше врезал ему по морде. Хотя, не врезал бы, ведь это явное нарушение правил академии, но всяко бы сразу послал, а не попытался разговор закончить мирно.

— Я просто удивлён, что даже ты смог сделать правильный выбор, хоть и между нами и были разногласия в прошлом. Я…

— Чего надо?

— Я хотел бы забыть наши прежние разногласия и предложить тебе дружбу.

— Слушай, ты…

Я прервался, стараясь подобрать правильные слова. Настолько зашкаливающая наглость нутона ошарашивала. После всех слов, сравнивая меня и Налдаса с псами, желая мне смерти и прочего — он хочет подружиться? Это даже не наглость, а какое-то запредельное самомнение.

— Послушай, я выполняю задания в гильдии авантюристов только потому, что мне нужны деньги. И не обольщайся, задание от твоей семьи я выполнил только по этой причине.

От моих слов Касуй насупился, его взгляд похолодел. Благородный захотел что-то сказать — но я не закончил.

— А насчёт предложения дружбы, — я рукой показал в сторону первых ворот из академии. — Вот выйдешь из академии и сразу поверни на запад, чтобы Вифлеемская звезда горела строго в твоих глазах, а жопу мучал недельный запор, то есть строго на запад. И иди вперёд. Иди день, иди второй, третий, четвёртый, потом неделю иди вперёд, ещё неделю, потом месяц. И вот когда пройдёшь месяц, то сразу поверни налево, там «нахер» увидишь. Тебе с твоей дружбой туда.

Стоило мне выговориться и на душе сразу полегчало, даже будто легче дышать стало — хоть скверное предчувствие никуда и не делось. Благородный же медленно краснел от негодования, впившись взглядом в моё лицо и мелко тряся крепко сжатыми кулаками.

В самой ехидной форме пожелав нутону приятного аппетита и не поперхнуться за ужином — я направился ко входу в барак, едва справляясь с подступающим смехом и не без труда гася улыбку.

Остальные ученики ещё не успели вернуться с лекций и в коридорах сновали лишь дети-невольники. Одну из девочек со шрамом на лбу я жестом подозвал к себе. Та быстро подбежала, но не вплотную, держа почтительную дистанцию.

— С возвращением, господин Ликус, — она хоть и постаралась улыбнуться, но её ожидающее выражение лица говорило само за себя.

— Ну, и где назначают невольников?

— В зданиях таких больших, круглых, вы там ещё книги заказываете, — протараторила девочка на одном дыхании, даже не пытаясь скрыть радость в голосе. Но стоило ей закончить, как она что-то вспомнила, опустила взгляд и обиженно надула щёки. И тут же опять что-то вспомнила, вновь заулыбалась и с надеждой посмотрела на меня. — Вы сегодня уже не успеете, там только до ужина можно. Но я и завтра здесь буду работать. Завтра пойдём, да?

Я прыснул от столь неприкрытой наглости. Малышка засмущалась, а мочки её ушей покраснели от стыда. Деваться некуда, так что я согласился на завтрашний день, заодно спросил Улу о странной суматохе в академическом городке.

— Мастерская взорвалась, — та удивлённо захлопала глазами, будто забыв, что я уезжал из академии.

— Как, взорвалась?

— Бух, — Ула вскинула руки, — и нет мастерской.

Я не нашёл ничего умнее, чем удивиться и ошарашенно закивать головой.

— Но они всегда здесь взрываются. Раз в два налима взрываются, иногда даже раз в один налим.

— Из-за чего?

— Не знаю, — малышка пожала плечами, а мне, почему-то, стало немного боязно.

Договорившись, что завтра до обеда схожу в задние лекторума и назначу Улу себе личным невольником, как бы это скверно ни звучало — я заодно попросил её предупредить брата, что завтра она принесёт ему огромный список вопросов.

В ожидании приглашения на ужин я только и сидел в кресле, глядя в одну точку и размышляя над услышанным. Взрыв мастерской — это должно быть экстраординарным событием, но реакция Улы говорила об обратном, словно мастерские здесь взрываются как кукуруза на раскалённой сковороде. И это ещё скверное предчувствие, усилившееся после разговора с девочкой — оно такое же, как в Магнаре. Моя паранойя никогда не ошибается, она уже не раз спасала мне жизнь — но что приключилось в этот раз? Неужели это связано с моим вызовом к Густаху? Вряд ли, иначе бы меня уже под конвоем вели в магистрат. Стало быть, меня вызывают из-за нашего разговора о заллаях и церкви? То же странно, ведь мы и так договорились увидеться по первой же возможности. Тогда в чём дело? Из-за книг? Неужели… Ай, в скверну всё это. Сколько ни думаю, сколько ни размышляю, а легче не становится, только ещё сильнее паршивое чувство усиливаю.

Когда в коридоре поднялся гам и топот ног, а детский голос из-за двери пригласил меня к ужину — я успел чуток отдохнуть и уже не ходил как старая кляча, всё время опираясь на посох.

Столовая в этот раз мне показалась иным миром настолько, что я потерялся и не знал, куда сесть и что вообще делать. За прошедшие двадцать дней клаша, пока я мотался в Магнар и обратно, Эльта окончательно подружилась с двумя подругами и теперь они втроём о чём-то весело щебетали за дальним столиком. Фанул и Талия хоть и тоже расселись по разным компаниям, но в отличие от Эльты заметили меня, коротко кивнули и, почему-то, грустно улыбнулись. Но сколько бы я ни разглядывал головы в зале, но так и не смог рассмотреть Нобла. И это мне крайне не нравилось.

Первой из столовой вышла Талия в компании двух парней и ещё одной девушки. Договорившись встретиться с друзьями позже, она медленно приблизилась ко мне, стараясь удерживать взгляд на моём лице. Последнее удавалось ей с трудом, судя по подрагивавшим губам.

— Здравствуй, Ликус. Как поездка прошла? В дороге никто не напал на караван?

— Напал, но…

Мысль прервалась. Я совсем запамятовал про нападение гоблинов и девушку нутона. Неужели ей не хватило разборок в ратуше, и она доложила о случившемся в академию?

— Там была одна неприятная история, но ничего серьёзного. Скажи, а Нобл где?

При упоминании дворфа чуть полноватая остроухая дёрнула плечами, потупив взор.

— Ты же вчера поздно приехал, да? Ещё не слышал ничего?

— Ты о чём? — в груди похолодело, сердце застучало через раз.

— Мастерская, в которой…

— Приехал? — раздавшийся чуть надменный голос перебил Талию.

— Привет, Эльта.

— Привет, — остроухая с блондинистыми волосами посмотрела на Талию. — Уже сказала?

— Нет, не успела.

— Ну тогда скажу я, — Эльта пододвинулась и, набираясь духу, то сжимала тонкие губки, то отводила взгляд в сторону.

— Так, что случилось?

— Нобл погиб, — коротко отчеканила блондинка. Внутри меня что-то ухнуло, холодок пробежал по груди.

Нобл работал в той самой мастерской, взорвавшейся неделю назад. Днём, когда улицы академического городка полнились разумными и приближалось время обеда — раздался оглушительный взрыв, разметав крепкое здание как пушинку, а с неба посыпались окровавленные камни и доски. Пострадало очень много разумных в тот день, а проходившие рядом с мастерской — умерли, убитые разлетевшимися камнями защитной стены. Ими мастерские окружали специально, чтобы защитить прохожих в случае взрыва, но в этот раз он был настолько сильным, что размотал укреплённый магией забор как детский кулич из песка и камни со страшной силой полетели в прохожих. Восемь погибших учеников различных годов обучения и два мастера в здании: а так же семь невольников, три ученика и один мастер на улице; и огромная воронка на месте мастерской — вот последствия взрыва недельной давности.

— Тебя из-за этого вызывают? — обе эльфийки вцепились в меня взглядом.

— А я-то тут причём?

— На тебя же скверна не реагирует и эти… на груди… — Эльта пальцем показала на мою грудь.

— А это тут… — вместо разглагольствования я отогнул пояс и достал подаренный Налдасом ножик. — А его оценивал в Магнаре. И другие вещи тоже оценивал. И в Луцке оценку куртки проводил. Ничего не взорвалось.

— Я… — эльфа с серёжками-гвоздиками потупила взор, а Талия взглядом металась от ножа на мою грудь и обратно.

— Почему вы решили, что я виноват в произошедшем?

— Ты помогал Ноблу с кристаллами, — Талия сложила руки на груди.

— Помогал, но это безопасно, — я потряс ножиком, на что Талия опустила взгляд.

— Наверно, из-за Носка, — к нашей компании подошёл Фанул. Только сейчас я заметил, что на нашу компанию подозрительно косились некоторые ученики.

— Ну а это веснушчатое недоразумение тут каким боком?

— Его с прошлого ракта никто не видел, а ты обещал его в скверну утащить, — голос Эльты высох и лишился сил, будто бы она боялась услышать ответ.

— Да плевать мне на него. Я сам, как в день поступления пересёкся с ним, церковником и благородным, так вообще больше его не видел.

— Тогда, зачем в первый же день? Что случилось? — продолжала давить Эльта.

— А я знаю, что слу…

Я замолчал, опять вспомнив про нападение гоблинов. Пришлось вкратце рассказать троице о случившемся и о том, что выжившая девушка имела ко мне известную претензию.

— Она ещё в городе могла пожаловаться в магистрат? — Эльта не столько спрашивала, а сколько приходила к какому-то умозаключению.

Я же останавливаться не собирался. Их уверенность в моей вине настолько выбешивала, что аж было противно смотреть на эту троицу. Да и какой смысл ждать вечера, если могли потребовать явиться утром? И не к наставнику, а сразу в магистрат.

— Меня могли вызвать из-за исполненных заказов в гильдии авантюристов. Вдруг наставнику срочно нужно получить от меня полный отчёт?

— Нет, Ликус, мы понимаем, тебе… — Талия уже чуть успокоилась и теперь в своей привычной манере а-ля «любящая мама» пыталась нас всех примерить.

— Плевать, — я устало махнул рукой. — Меня наставник ждёт, а здесь мы собираем лишние глаза. Вернусь и поговорим. Я отключу сигнальный контур в первой комнате и…

— У меня встретимся, — возразила Эльта. — У меня нет контура в первой комнате.

На этом мы и порешили, молча направившись к лестнице и так же молча разойдясь по этажам. Случившееся с Ноблом и этот разговор так сильно давили мне на сознание, что я забыл обо всё на свете: и про заказанный чай Густахом, и про подарки ребятам, и про розовые оболочки. Лишь взял плащ, обувь и побрёл на первый этаж к входной двери, всё время размышляя над сегодняшним днём.

Скверные новости. Как же так могло случиться, что мастерская взлетела на воздух? Какая-то ошибка, или злой умысел? Да и на смерть фарона я вообще никак не отреагировал, как и не реагировал на смерти разумных в караване — но что тогда в пещере, что сейчас с Ноблом… Ай, в скверну всё это.

Дежурившие у здания архива матоны привычно смотрели на меня, как на потенциальную опасность, хоть в академии я носил паранаю поверх обычного плаща. Услышав моё имя и о требовании явиться к наставнику — матоны привычно вернулись к пародированию статуй, сперва сообщив, что обо мне заявлено.

Около досок со ставками, висевших между входной дверью и лестницей, я замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Надписи изменились. Имена участников остались прежними, но поменялись названия мастерских и суммы.

— Опять на тёмного поставил, Линий? — я настолько закопался в размышления о пришибленных нравах этой треклятой академии, что не заметил, как со второго этажа спустились два мага. Идя позади меня и посматривая на доски, они направлялись к выходу из архива.

— Рано или поздно, но он ошибётся.

— Ты этого ждёшь уже десять лет. Сколько же денег ты спустил?

— Неважно. Он обязан ошибиться.

Маги продолжили спорить о каком-то тёмном. Первый всё пытался вдолбить другу, что бессмысленно ставить на такого умелого мастера. Второй же не соглашался и твердил, что рано или поздно мастерская тёмного взлетит на воздух. Я пробежался по листкам со ставками, найдя имя Линий. Он поставил пятьдесят золотых империи на специальную магическую мастерскую общего назначения номер девять.

На небольшом балкончике архива, освещённого фиолетовым светом магических светильников, за столом сидел разумный. Маг с острыми ушами коротко покосился на меня, показал на шкаф с тапочками и вернулся к чтению книги, попутно что-то переписывая на пергамент.

Как факт постоянно сидящего разумного около лестницы, так и сам архив ничуть не изменился за прошедшие дни. По крайней мере обвязанные верёвками кипы листов на полках всё так же не превратились в книги. Как и не изменилось то, что в пристроенной мастерской Густах был один и стоило мне войти, как он пружиной встал со стула.

— У нас ещё есть время, пойдём, — коротко поздоровавшись, наставник засобирался на выход.

— Куда?

— В кристалляриумную мастерскую. Она здесь, рядом, — Густах показал на глухую стену, а у меня появилось нехорошее предчувствие.

Я вначале подумал, что мы с Густахом отправимся на улицу — но вместо этого мы лишь вышли из архива в длинный коридор и направились в сторону второй двери. За ней, кто бы мог подумать, тоже была лестница, но узкая и длинная, ровно для одного человека, уходящая под землю на десятки метров. Её каменные стены и ступени ничто не освещало, но рядом с дверью в держателях висело несколько факелов. Густах взял один, прочитал заклинание «Огонька» и осветил себе путь.

— Жди меня здесь. Вниз не спускайся, — коротко отчеканив, он закрыл за собой дверь.

Происходящее мне крайне не нравилось, наводя на нехорошие мысли. За их обдумыванием я провёл с десяток минут, пока за дверью не послышалось шарканье ног. Ко мне вышел Густах в сопровождении полностью карикатурного мага: практически лысая голова с жиденькими седыми волосами, такая же козлиная бородка, одно острое ухо ратона срезано наполовину, а спина изогнута в небольшом горбу.

— Знакомая тебе вещь, ксат? — сухим кряхтящим голосом спросил маг, не размениваясь на приветствия и прочую якобы ненужную чепуху, и протянул мне небольшую шкатулку. Я с вопросом посмотрел на Густаха. Тот кивнул.

Внутри шкатулки на мягкой подложке лежал кристалл правильной геометрической формы, а к крышке приклеена бумага со строчками текста. В одной из них содержался знакомый номер.

— Это который я заполнял?

— Ты его испортил, ксат. В нём скверна, — старик закрыл шкатулку. — Его нельзя теперь использовать как источник энергии. Его вообще нельзя использовать! Это опасно!

— Чем?

— А кто знает, чем именно. Это скверна! Она может изменить чтение заклинания, или исказить магические цепи, или вообще что угодно, — старик глубоко вздохнул и успокоился. — Но ты здесь не за этим.

Маг из-за пазухи достал другую шкатулку с тремя небольшими треугольными кристалликами, размером меньше двух фаланг указательного пальца.

— Твой наставник всё объяснит, — старик развернулся и побрёл обратно вниз бубня себе под нос, что великая академия прогнулась под церковь, теперь ещё и ксата прикрывает, что подобное недопустимо и отвечать за содеянное нужно всем.

— Пойдём, — Густах показал в сторону архива, но обратно мы не зашли. У наставника ещё была работа, а мне следовало возвращаться в барак.

— Я поговорить хотел…

— Завтра, Ликус. Всё завтра. Придёшь до обеда и всё обсудим. И тот список тоже обсудим. Он готов.

Дальше наставник объяснил, что я должен сделать с этими треугольниками. То же, что и с обычным кристаллом маны — заполнить. В отличие от прочих, в них влезает не больше ста пунктов маны. Они тестовые, их используют при исследовании проводимости печатей и магических контуров. Такие кристаллы прикладывают к линиям, соединяющим две печати или две части контура, или ещё чего, и смотрят на реакцию кристалла. Если он светится — то всё в порядке, но если он не светится — тоже всё в порядке.

После этой фразы я секунд пять смотрел на Густаха, как на идиота. Тот лишь беззлобно улыбнулся и дополнил, что всё зависит от школ начертания рун и нанесения печатей: в одних свечение вполне приемлемо, у других недопустимо.

Ещё эти кристаллы используют для хранения магической атрибуции: если на свиток нанести руны и печати «Огненного шара», но вместо высвобождения магии с помощью особого фильтра пропустить магическую энергию через кристалл, то в нём сконденсируется мана с огненным атрибутом. Эдакая кустарная, дорогостоящая и маломощная замена крови и плоти рыжих драконов и кристаллов с их пещер.

Кристаллы эти я должен заполнить до завтра, и к обеду прибыть к наставнику. И чем раньше я приду, тем больше у нас будет времени на обсуждение всех деталей. На мой вопрос, зачем вся эта возня с кристаллами — Густах ответил, что это приказ магистрата. И он не обсуждается. Но наставник заверил, что такого больше не будет: так ему в том же магистрате сообщили, ибо я сделал правильный выбор.

Из архива я вышел, ловя на капюшон снежинки и не понимая происходящего. Клянусь остатками своего хвоста, маги пытаются выяснить природу моего «Осквернения». Они по состоянию кристалла поняли, что во мне сидит скверна и теперь решили эксперименты проводить. Хотя, это больше похоже на спешную попытку понять происходящее. Надо будет затребовать завтра посвящения в результаты экспериментов, иначе… К сожалению, не согласиться на них я не могу — но что-то придумать всё же стоит. Это же меня собираются исследовать, а я не какой-то там подопытный хомяк!

Перед тем как зайти к Эльте — я хотел взять с собой подарки, купленные в Магнаре, но передумал. Не та ситуация.

Дверь в комнату открыла белокурая эльфа. Она пригласила пройти внутрь осунувшегося от усталости ксата, а сама пошла за Талией и Фанулом, напоследок кинув на меня странный взгляд: тяжёлые мысли отражались на моём морщинистом лице и несложно предположить, что мысли эти как минимум скверные.

Когда все, уже четверо приятелей, собрались и расселись по местам, мне было как-то неуютно начинать разговор. Да и остальные мельком поглядывали друг на друга и елозили на местах, предчувствуя неприятнейший разговор.

— Я жду извинений за подозрения в моей вине, — я коротко вздохнул и поставил на стол шкатулку. — Вот причина моего вызова.

Все трое недоумевающе посмотрели на шкатулку, потом на меня, потом вновь на шкатулку.

— Буду говорить как есть. Наставник повёл меня к кристалляриумной мастерской. Она под зданием архива находится. Там мне выдали это, — я открыл шкатулку, троица увидела треугольные кристаллы и напряглась. — Дальше он дал несколько намёков. Два месяца назад на арене скверный манул никак на меня не отреагировал. Сейчас же, пока на клаше путешествовал, в Магнаре и Настрайске выполнил задания на заллаи.

— На что? — Эльта свела брови, услышав незнакомое слово.

— На части порождений. Задания сложные, но я выполнил их без проблем. Об этом магистрат узнал задолго до моего приезда, — я легонько коснулся шкатулки. — Скорее всего эти кристаллы нужны для анализа атрибуции моей магической энергии, если такая вообще есть. Именно на это намекнул наставник, говоря о приказе магистрата.

В этот момент комнату поглотила тишина заброшенной больницы: гнетущая, словно сама обвалившаяся штукатурка и жжёная проводка размышляли о судьбах мироздания. Ребята смотрели на кристаллы и на мою грудь, не в силах поднять взгляд чуть выше.

— А, что за задания? — Фанул пересилил стыд и всё же посмотрел мне в глаза.

— Нужно было добыть такое же в Настрайске, — я постучал пальцем по древку посоха. — И в Магнаре на желчный мешок Гварнарской ондатры скверны. Было ещё одно задание на ядро хитца, но вы его и так видели на арене.

— Ликус, я… — заговорила Талия, но я поднял руку.

— Я всё понимаю. Было неприятно слышать всё это, но не осуждаю.

— Просто нас допрашивали. Всех.

— Вас? — я обвёл взглядом троицу.

— Нет, не только нас. Весь барак.

— Да вообще всех учеников допрашивали! — Эльта нервно выдохнула и в привычной быстрой манере рассказала, что случилось после взрыва.

Когда мастерская взлетает на воздух — магистрат опрашивает всех разумных в академии, связанных с ней. Для этого даже существуют отдельные маги в академии: они составляют карту связей между разумными и досконально выпытывают у них всё, связанное с пострадавшими или погибшими. А раз из восьми учеников трое погибших были из нашего барака, то маги с особым пристрастием допросили проживающих здесь. Особенно приятелей погибших. И Фанул, Талия и Эльта подтвердили, что я помогал Ноблу запитывать его кристалл.

— Вряд ли взрыв с этим связан. В Луцке и Магнаре ничего не рвануло, — я похлопал рукой по поясу, где лежал ножик с двумя умениями.

— Мы понимаем, прости нас, просто Эльта рассказывает, как было, — Талия попыталась меня успокоить, но моему спокойствию позавидовал бы удав. Я принял извинения, но с похолодевшим нутром мысленно готовился к неприятностям.

— И ты нас пойми, Ликус, — Эльта в привычной манере буравила меня взглядом. — Знаешь, сколько мы тут натерпелись? Все мы знаем, что всегда есть шанс взорваться вместе с мастерской. Руну неправильно нанесёшь, не так печать расположишь, бах, — эльфийка звучно хлопнула в ладоши, — и нет тебя. А тут наутро после твоего приезда объявление повесили. Вечером его не было!

— Ну, значит, это действительно связано с атрибутами.

— А они, разве, есть в магической энергии разумного? — задала самый резонный вопрос Талия.

— В моей, похоже, есть, — на мой ответ ребята лишь закивали головами.

Понимая, что сейчас опять наступит мрачная тишина и каждый уйдёт в свои мысли — я попросил ребят чуток подождать и направился к своей комнате. Хотелось хоть немного их развеселить и подправить рухнувшие отношения, если это вообще можно сделать. Все трое нашли новые компании, и после случившегося о каких-то дружеских отношениях можно забыть, но хоть закончить на хорошей ноте уже будет неплохо. Да и контакт с Фанулом терять не хотелось.

— Вам ещё не скоро выпадет шанс отправиться в путешествие, — я поставил перед эльфийками по баночке томвитии в масле, а нутону передал небольшой мешочек с перчено-мятным шоколадом.

Ребята с удовольствием приняли мои подарки, а белокурая эльфийка не сдержалась и по-детски широко улыбнулась. Уже спустя секунду она растерянно оглянулась и постаралась сделать вид, что вообще ей всё это неинтересно, но «спасибо за подарок, обратно не отдам». Фанул положил в рот небольшой кусочек шоколада и довольно вздохнул. Он предложил нам всем угоститься, но мы дружно отказались.

— Ликус, прости, но можно я твой подарок отдам? — Талия грустно посмотрела на банку.

— Не смотри на неё так, — Эльта заговорила раньше меня. — Те кристаллы, которые им выдали. Они должны были набрать три штуки, полностью наполненных магической энергией. Но она сплоховала. Первый кристалл пустила в работу. Ей бы влетело от мастера, но старший ученик прикрыл её и дал свой кристалл.

Я согласился, раз такое дело. Талия только хотела меня поблагодарить, но Эльта не позволила сказать ей и слова, обхватив руками за плечи и пообещав поделиться томвитией. Полноватая эльфа кротко улыбнулась. Троим разумным в этот миг стало хорошо и приятно, будто все проблемы улетучились — я же чувствовал проступающие на спине мелкие капельки холодного пота.

В попытке отвлечься от скверных мыслей, я поинтересовался у Фанула о моей просьбе. Он узнал у мастера стоимость изготовления структурного раствора. Ни в этом, ни в следующем налиме не сможет лично взять заказ, но через два налима мастер, скорее всего, разрешит ему принять личный заказ. Если, конечно, Фанул справится с выданными проверочными заданиями.

Дальше нутон с густой чёлкой озвучил цены за работу, после чего я минуту размышлял, не шутит ли он. Слишком идиотски выглядело, что Фанул с вполне обычным выражением лица сообщил, что из ста грамм золотой Кваралитской массы получится примерно триста грамм раствора. Ровно столько же, сколько и обещал алхимик в Магнаре. Вот только заказ одной партией у того стоил четыреста золотых, а в академии придётся раскошелиться на полторы тысячи. А уж если делить на три закладки по сто грамм готового раствора, для больше вероятности проявления Удачи Фанула — то к озвученной сумме можно смело добавить ещё пятьсот золотых.

Я рассказал приятелям о разнице в ценах, но они лишь развели руками. Странно ожидать другого, когда академия закупает реагенты и ингредиенты для зелий только через благородных: они же цену загибают так, что аж жутко становится. Но всё же Фанул подсказал один вариант сэкономить.

При изготовлении структурного раствора как стабилизатор какой-то фрасталаризации используют выжимку из спинного мозга или печени высокогредовых животных, от воеводы и выше, когда у них проявляются способности к интуитивной магии. Либо же что-то другое от монстров, но с такой же областью применения. Фанул знал только об спинном мозге и печени, но если отдать их при заключении заказа, то получится сэкономить не меньше пяти сотен золотых.

Что-то подобное про ингредиенты писалось и в выданной Густахом книге, если я правильно вычленил информацию из софистического бреда.

Хоть в сказанном Фанулом и содержалось много странностей, включая вопрос о сохранении органов от разложения, но оно пробуждало корыстный интерес. Платить в четыре раза больше ради призрачного шанса получить раствор чуть высшего качества — не самая гениальная идея. Но на это можно согласиться, если сэкономить практически половину.

Я поблагодарил Фанула за интересный рассказ, заодно поставил пометку разузнать о высокоуровневых животных либо в гильдиях авантюристов, либо в академии, либо вовсе заказать справочник. Хотя последнее не желательно. Правда, вопрос всё ещё открыт: как этих животных выслеживать? Будь моё «Чувство магии» более развитым, то я бы…

Я едва не раскрыл рот от осознания собственной тупости. То есть, вот тебе магическая академия, вот существование всякой еды, временно повышающей Навыки, вот деньги для заказа оных — а мозгов додуматься о существовании подобных зелий, похоже, не хватает. Но спрашивать об этом у ребят слишком глупо, можно подставиться. Лучше завтра у наставника спросить. Или подождать, и уточнить у авантюристов?

Мы вчетвером ещё немного посидели, обсуждая тяжёлую долю учеников академии. Заодно я рассказал про нападение гоблинов на караван, не забыв упомянуть убитого контрактника и последующие разборки в ратуше. Поведал, как вместе с авантюристами ходили в логово искать двух женщин, сгладив кровавый рассказ тем, что несчастных мы нашли уже мёртвыми. И как копейщику сначала неудачно сбили «Вторую броню», а потом стрелой пробили горло.

На куске рассказа о свитке, заклинанием из которого запечатали пещеру, Талия чуть оживилась и наконец поставила на стол банку с томвитией, всё это время удерживаемой на коленях. Черноволосая эльфа сказала, что вот как раз подобными свитками ученики-рабочие будут заниматься через шесть лет, на третьем году обучения. Практически пятая часть заказов в академии приходится на свитки с различными боевыми заклинаниями, их выполняют только ученики старших курсов. Заказчик — благородный дом Миастус, и только он. И, какая неожиданность, что он поставляет в академию все необходимые товары для производства свитков и выкупает их практически по себестоимости, лишь платя небольшую надбавку в один процент.

Талии рассказали в её мастерской о договоре об исключительной торговле. Там указано, что благородный дом сам устанавливает наценку на товары из академии, включая их выкуп у самой академии. Но наценка обязательно должна быть, иначе это нарушение договора. Судя по состоянию академии и заоблачным ценам на всё и вся — этого процента вместе с оплатами договоров и контрактов академии хватает только для поддержания жизни.

В самом конце рассказа про налёт гоблинов я вскользь упомянул о полученном кольце. Оно сменило уже семь владельцев, и первой была некая Фиралия Нуралия.

— Я слышала это имя, — Эльта попросила глянуть на кольцо. Она удивлённо повертела его в руках, нашла на внутренней части клеймо и заметно погрустнела. — Когда с наставником занималась, ещё до поступления в академию, он говорил, что это его прошлая ученица. Она до войны поступила по рабочему приглашению. Это клеймо наставника, только чуть изменённое. Пока ученик не выпустится из академии, то должен ставить клеймо мастера с небольшим своим рисунком. Понятно, почему два года назад наставнику перестали поступать письма от неё. Советы любила спрашивать.

— Твой наставник, он ювелир?

— Нет. Он алхимический мастеровой, куда и меня направили по контракту, — голос Эльты пропитало неподдельное сожаление. — Они одинаковые почти, только один из готовых вещей создаёт устройства, а второй изменяет материалы и только потом делает вещи.

Стало быть, золотую оправу кольца та девушка, явно равнинная эльфийка из-за имени, сделала самостоятельно из изменённого золота. Но как она умудрилась придать волшебных свойств камню?

Мы втроём могли бы посидеть ещё. Я бы рассказал об ондатре скверны и как на неё охотились авантюристы, а приятели всяко бы сказали ещё чего полезного по части магии — да вот только усталость и напряжение сегодняшнего дня всё чаще накатывали зевотой. Глаза смыкались. Мы попрощались и разбрелись по комнатам, хоть я и понимал, что сегодня мы собирались в последний раз. Но что поделать?

Закрыв за собой дверь и встав посреди первой комнаты — я глубоко вздохнул, отгоняя противное, тягучее и липкое чувство вины. Три накопленных кристалла, скверна в двух из них, суета с кристалликами проверки, слова старого мага об испорченном кристалле и о покровительстве академии, и фраза о правильном выборе от Густаха — всё это указывало только на одно. И это скверно.

Глава 4

Утром меня настойчиво и долго будила Ула, стуча о входную дверь маленькими кулачками. Так-то я проснулся с самого первого удара, но не мог встать с кровати после вчерашней тренировки. Подобно отжатой половой тряпке я собирался проваляться хотя бы до обеда — но всё же встал и медленно побрёл к двери. Волю к жизни мне придавала не мысль о разговоре с Густахом и последующие возможные перспективы; не обещание назначить девочку личным невольником; и даже не чувство голода и перспектива завтрака, хоть корзинка дополнительного пайка со вчерашнего ужина стояла не тронутой.

Я подскочил, вспомнив про нутона с острым подбородком. Если маги допрашивали всех живущих в бараке, то всяко наткнулись на Лактара и могли узнать о наших договорённостях. Особенно о конспектах по начертательной магии.

Отвратное чувство опасности сошло на нет, когда среди разносивших еду экзаменщиков показался Лактар. Он увидел мой напряжённый взгляд и аккуратно кивнул так, чтобы никто другой этого не заметил. Стало быть, всё обошлось, и сегодня вечером я получу заказанные конспекты. Потребность в них чуть уменьшилась после разговора с Кузауном, но они всё ещё могут пригодиться.

Экзаменщикам с разносом еды помогали дети, мальчики и девочки, забирая грязную посуду с освободившихся мест, складируя в небольшие вёдра и неся в сторону кухни. Одной из таких девочек была Ула и каждый раз, проходя мимо, она украдкой бросала на меня ожидающий, даже несколько молящий взгляд. Будто просила подождать, пока не закончит с работой на кухне.

Я правильно воспринял её молящий взгляд, решив дождаться девочку. Спустя полчаса после окончания завтрака, когда я сидел в комнате и вертел в руках выданные Густахом книги, твёрдо решив сегодня же вечером начать конспектировать их — в дверь робко постучали.

— Ну что, пойдём? — на мой вопрос девочка так сильно закивала головой, что чуть не превратила свои тёмно-русые волосы в одно сплошное опахало. Но перед выходом пришлось подождать несколько минут, пока Ула накинет куртку. Ученики давно разошлись, так что можно было не опасаться излишнего внимания.

Выпавший за ночь снег с дорожек вениками сметали невольники постарше, чем Ула. Если той восемь лет, а её брату пятнадцать, то уборкой занимались дети лет тринадцати: недостаточно окрепшие, чтобы тягать телеги, но и не такие слабые, чтобы не смочь весь день на холоде веником махать. Незавидная доля, но какой у них выбор? Если вспомнить слова Эльты, то от многих из них отказываются родители ещё во младенчестве, а если родственников у ребёнка нет, то… то я боюсь представить его дальнейшую судьбу. В прошлом мире частенько бывало такое, что ощенившаяся дворняга спустя месяц материнства выла до хрипоты и рыскала по району в поисках своих щенят, когда как бомжи из ближайшей ночлежки сыто и довольно спали. А в этом мире нравы гораздо суровей.

В здании лекторума нужная дверь нашлась сразу по табличке с надписью «Распределение невольников». Звучало как «Раздача котят в добрые руки под подпись не портить казённое имущество».

Сидевший за столом ратон с паранаей, кинжалом и жезлом на поясе настолько сильно удивился ксату в компании маленькой девочки, что аж встал со стула и не стесняясь спросил у Улы нужна ли той помощь. Та замахала головой сказав, что господин Ликус — хороший, и на этот год хочет назначить её на личное прислуживание. Меня от последней фразы аж всего передёрнуло, но деваться некуда, потому что происходящее — вполне неплохое развитие событий как для меня, так и для Улы.

Слова девочки не сразу убедили ученика академии: он ещё несколько секунду изучающе смотрел на малышку, прежде чем сдаться. Меня столь наглая ненависть к моей персоне теперь уже лишь немного подбешивала, ибо за прошедшие двадцать дней я вполне успел вдоволь «насладиться» всеобщей неприязнью.

В отличие от многих невольников академии, попавших в её стены ещё во младенчестве и не имеющих собственной фамилии, у Улы таковая была — но как и все остальные дети, она пользовалась номером из семи цифр. Проживала она во втором детском бараке, а я — в седьмом общем, во второй комнате на этаже контрактников. Ученик академии записал в толстую книгу моё имя, имя Улы и её номер, потом наши бараки и взял с нас подписи. После — ту же информацию вывел на двух разных листках. Один мне следовало держать в своих документах во внутренней комнате, а другой Ула обязана передать распределителю работ. Его она найдёт вечером в своём бараке, когда тот придёт раздавать работы на ближайшие дни.

Только я подумал о заключении договора и прочего, как ученик перечислил наши права и обязанности. И начал он со случаев, если в комнате у ученика что-то пропадёт. В Уле никто не сомневался, но это правило создано на случай, если у приписанных к другим комнатам возникнет желание что-нибудь стащить.

Если ученик заявит о пропаже и обозначит виновником пропажи именно невольника — то их обоих без разговоров поведут в церковь на дознание. Если ребёнок виноват, то у него есть шанс вернуть утраченную вещь до нынешнего вечера, иначе следующий вечер он живым не застанет. Если же ученик соврал, то будет обязан выплатить штраф ребёнку в размере ста золотых.

В остальном же — отношения между двумя разумными строятся как между хозяином и прислугой. Невольник убирается в комнате, развешивает одежду в шкафы, по необходимости гладит её и прочее. К тому же ученик вправе отправить невольника в столовую за едой, если хочет поесть в комнате. О чём-то таком я не думал, но вот одна важная просьба придумалась сразу.

Когда мы вышли из лекторума и направились к бараку — Ула одновременно и сжимала в руках бумагу о назначении, и улыбалась настолько широко, словно не боялась порвать уголки рта. Да так и улыбалась, чуть подпрыгивая при каждом шаге, пока мы не зашли во входную часть барака.

— Ты читать умеешь? — спросил я Улу, кивнув в сторону расписания занятий.

— Да, — девочка подошла к вывешенным листкам и показала на строчку с моим именем. — Это господин Ликус.

Убедившись, что девочка понимает, как устроено расписание — я попросил её после каждого занятия с фаронами перед ужином приносить в комнату тёплой воды и полотенце, чтобы хоть немного привести себя в порядок.

В первую комнату я зашёл один и сразу же отключил сигнальный контур, сняв зелёный камень с замыкателя. Лишь после этого Ула осторожно зашла внутрь и ахнула от убранства комнаты.

— Прислони руку, — я разместил замыкатель в центре комнаты и показал девочке на зелёный камень. Та поспешила исполнить просьбу. И только я хотел прислонить к её руке ладонь, как одёрнулся.

Скверна. Она же во мне, в моей мане, и если сейчас пропустить её через Улу, то может случиться непоправимое. Но когда я в Гантаре с помощью ксатов по маяку дальней связи связался с тётей, и когда оценивал вещи — то соприкасался собственной маной с разумными и те на здоровье не жаловались.

Отбросив всё и решив попробовать — я пропустил сквозь ладошку девочки канал маны, извивая его спиралью, чтобы уж точно захватить небольшие крупицы её магического следа. Несмотря на проживание в стенах академии, она не владела навыком «Чувство магии» и обращаться с собственной маной не умела.

Внимание, установлен сигнальный контур

Внимание, в сигнальном контуре зарегистрированы:

Вы, Ула Харсая

— Какие были ощущения?

— Чуть жгло, здесь, — девочка пальцами помассировала внутреннюю сторону ладони. — Но уже прошло.

— Понятно, — лично я во время оценки вещей чувствовал лёгкое покалывание, но жжение? Это могло быть как последствием моего осквернения, так и просто индивидуальной реакцией.

Подключать Улу к контуру во второй комнате мне казалось не целесообразным. Хотелось сберечь подарок Налдаса и как можно реже использовать его. Да и эксперименты с его дополнительным свойствов сейчас бессмысленны, хоть мне и хотелось узнать, как именно оно будет работать. Контур, так-то, не реагирует на меня, и система не оповещает при моём заходе в комнату — значит, дополнительное свойство реагирует только на других разумных.

Дальше я провёл с Улой короткий инструктаж: воду для умывания разводить в первой комнате, во вторую не заходить и если захочет, то может отдыхать в первой комнате. Последний пункт обрадовал малышку, и она легонько поклонилась. Но гораздо больше девочка обрадовалась, получив в раскрытые ладошки свёрток со сладким подарком из Магнара. Она даже не сдержалась и чуть куснула ореховую палочку, кажется, на клубничном варенье.

— Вкусно! Очень вкусно и сладко! Но… можно, я поделюсь с братиком? — малышка робко посмотрела на меня чуть влажными глазами от внезапно привалившего счастья.

— Поделись, это теперь твоё, — девочка в ответ ещё шире улыбнулась и легонько поклонилась.

Я же, понимая, что на сегодня с малышки хватит поклонов — попросил рассказать мне всё, что ей передал брат о торговых поступлениях. Всё же теперь Ула не появится в бараке благородных и мне придётся довольствоваться только информацией от Каира. Зато можно обойтись без прямых контактов с парнем, используя Улу как связного.

Сейчас девочка ничего рассказать не могла, так как брат в последние дни очень занят, да и он не совсем понимал, что именно докладывать. Но кое-что всё же он просил передать.

Примерно десять дней назад один из старших кладовщиков обмолвился вполне интригующей фразой. Как пояснила Ула, со слов брата, старшие кладовщики — это ученики-рабочие последних годов обучения, притом одни из самых способных. Академия возлагает надежды, что те останутся в её стенах как полноправные маги и мастеровые. Один из таких учеников в разговоре с другим обмолвился, что происходящее в академии ему не нравится. В начале лета им поступила заявка на заказ ингредиентов, но исполнить её следовало не сразу, а только по отмашке. И ждали они эту отмашку всё лето. В этот раз такая же заявка пришла меньше месяца назад, а уже исполнять надо.

Если я правильно сопоставил даты, то рассказанное Улой привносит новые мазки в картину летнего заказа желчного мешка Гварнарской ондатры. Только вот не понятно, в чём проблема отложенного исполнения заказа? Или я чего-то не знаю, или Ула не так передала слова брата.

— Держи, это за информацию.

Я передал малышке два золотых кругляшка. И не важно, что теперь она не сможет разнюхивать информацию у благородных — она станет связной между мной и Каиром. А это сводит к минимуму все возможные риски.

— Спасибо! — Ула негромко взвизгнула от радости, зажав в кулачок монеты. Сегодняшний день она уж точно запомнить как самый счастливый из всех: и вкусняшку получила, и деньги заработала, и место для отдыха обрела.

Я же, видя, как малышка чуть не светится от счастья словно зажжённый факел в тёмной пещере, хотел как можно дольше умиляться этой картиной истинного нерафинированного счастья. Да вот только следовало торопиться на встречу с наставником. Она гораздо важнее, чем чьё-то счастье.

Мы договорились с Улой, чтобы её брат подмечал всё, что посчитает странным и выбивающимся из привычного хода заказов в академии. Заодно, пусть будет предельно бдителен в этом налиме и попробует узнать, что нового и необычного академия решит заказать. Я хоть и не пояснил, в чём причина такой бдительности, но хотелось понять — как академия отреагирует и на ядро хитца, и на нашу договорённость с церковником.

Зайдя во второе кольцо академии — я сперва направился к зданию с витражными окнами во все стены и причудливой амбарной крышей. Её массивные входные двери раскрылись с небольшим скрипом, привлекая внимания стоящих внутри церкви служителей в белых одеждах. Все они были с человеческими ушами. И один из них стоял практически в упоре к дверям.

— Мне нужен трихтоних Хубар.

— Он отсутствует, но вы…

— Ликус? — где-то сбоку раздался знакомый голос. Из-за угла здания вышел нутон с идеальным пробором в блондинистых волосах и в зимних церковных одеждах. От обычных они отличались лишь белой стёганной мантией, набитой то ли пухом, то ли мехом, то ли перьями, но так же с цветной полоской на подоле, поясом и мантией на плечах. И вот что примечательно — стоявшие в церкви служителей использовали только синие и зелёные цвета, и редко красный для цветных частей, когда как у Хубара и его наставника только красный и золотой.

— Хубар, — я отошёл от дверей, дабы меня силком не затащили на процедуру дознания.

— От лица Всеобщей Церкви позволь выразить тебе благодарность. Твой искренней поступок был оценено по достоинству.

— Не обольщайся, Хубар, — кажется, я догадываюсь, о чём именно вёл речь церковник.

— И не собираюсь, Ликус, но меня обязали выразить тебе благодарность, — церковник приложил руку к груди.

Я предложил отложить эти любезности на потом, про себя добавив, что лучше навсегда. Нам с церковником было о чём поговорить, так что мы договорились встретиться после ужина, ибо после обеда Хубар будет занят своими прямыми церковными обязанностями.

В архиве Густах занимался привычным делом — о чём-то напряжённо думал. Моё появление отвлекло его от этого, несомненно, крайне важного дела, ибо ничем другим он в мастерской не занимался. Что не удивительно — на столах в пристройке архива были и клей, толстые нити, инструменты и прочее, но я ни разу не видел кожу или что-то другое для обложек книг.

Пока я доставал из рюкзака шкатулку с треугольными кристаллами, заполненными моей маной, Густах налил мне свежезаваренного чая и попросил подождать. Ему следовало отнести шкатулку в кристалляриумную мастерскую.

Ещё вчера вечером, во время размышлений над всей этой скверной ситуацией, у меня родилась мысль попросить кого-нибудь другого запитать кристаллики. Нет никаких сомнений, что кристаллы крайне чувствительны к мане. Но кто-кто, а маги уж точно заметят подмену: у них остался прошлый кристалл, а маг с развитым навыком «Чувства магии» уж точно отличит разный магический след. По крайней мере, именно к таким выводам я пришёл, размышляя над этим навыком. Давно ещё мама говорила, что для связи по мыслеречи с другим разумным нужно чувствовать его магический след, индивидуальный для каждого разумного. Правда, не совсем понятно, на каком уровне навыка можно различать оттенки маны.

Густах вернулся спустя минут десять, когда я в компании опустевшей кружки задумчиво осматривал мастерскую, выискивая намёки на кожу для обложек. Наставник предложил ещё чая, но вместо того, чтобы согласиться — я достал из рюкзака мешочки с заваркой.

— Я просил об одном, — Густах недоверчиво покосился на три мешка, расставленные на столе.

Я вкратце рассказал, что хозяин магазинчика скончался и теперь всем заправляет его жена. Может быть, купеческими навыками она и обделена, но этот недостаток с лихвой компенсируется её другими внушительными достоинствами.

— Жена? — наставник свёл брови, а его голос пропитало удивление. — Ты уверен?

— Так представилась женщина за прилавком.

— Но он вдовец, — Густах потупил взор. — Мы познакомились несколько лет назад, в одном караване добирались до Магнара. Он тогда сказал, что овдовел пять лет назад и у него остался только сын, учащийся в торговой лиге. Лур всю дорогу рассказывал о своей покойной супруге, и в магазинчике своём он вспоминал её часто.

— Возможно, мирские, даже низменные желания оказались выше светлой памяти?

— Возможно, — Густах задумчиво погладил подбородок и на несколько секунд замер, чтобы посмотреть на меня с огоньком надежды в глазах. — Могу ли я попросить тебя об услуге?

— Смотря что, и зачем?

— Переносы занятий, ты договорился о них?

Я коротко объяснил наставнику, что просьбы от Клауса и Кузауна я выполнил и получу от них разрешения, а насчёт церковников вообще переживать не следовало. Если всё пойдёт по плану, то этот налим я проведу безвылазно в академии, а на следующие сорок дней отправлюсь в… приключение? Какое противное, мерзкое и отвратное слово, от которого за километры несёт неприятностями. Нет, никаких приключений, я просто отправлюсь решать свои насущные проблемы.

Просьба Густаха заключалась в банальной отправке сообщения сыну торговца, но не письмом, а с помощью маяка дальней связи. Но не из Настрайска или Магнара, иначе благородные заподозрят что-то неладное, а в ратуше любого другого города. Даже лучше будет отправить сообщение из соседнего королевства Калиск, но это не обязательно. Наставник даст текст сообщения и всё объяснит, а мне останется лишь заплатить за отправку. И деньги он обязательно вернёт.

— Я буду должен тебе услугу, — Густах потёр подбородок и чуть улыбнулся уголками рта, — но заполучить связи с торговой лигой в твоей ситуации… приемлемо?

— Смотря что за торговая лига, — хотелось бы ещё знать, что вообще это такое и зачем оно существует.

— Ганзейская торговая лига с северного материка, у них представительство в Фарнаре. Это один из портовых городов империи.

— Они торгуют чем-то особенным?

— Всем, если я правильно помню слова Лура. Но об этом тебе больше расскажет его сын, Илур.

Лур, Илур. Какой огромный полёт фантазии. Сдаётся мне, что его…

—… жену звали Иура, — я невольно проговорил вслух.

— Ты её знаешь?

Я прыснул и закашлял, поперхнувшись. Вот это я понимаю, отсутствие фантазии как таковой.

— Нет, но по именам догадался.

— Нормальные имена. В землях, откуда они родом, принято составлять имя ребёнку из имён родителей. Мальчику основу имени берут от отца, девочке — от матери.

— Понятно. Я согласен, — у меня нет причин отказываться от такого предложения. Зато существует как минимум одна причина согласится.

— Тогда в последний день этого ракта зайдёшь ко мне, — нутон замолчал, вспомнив о чём-то важном. — Заодно и книги отдашь.

Меньше двадцати дней, чтобы законспектировать обе книги. Не так уж и много, учитывая, что из них десять дней меня как тряпку выжимают на тренировках с фаронами.

— Учитывая твой правильный выбор, академия найдёт, как отплатить. Даже несмотря на эту ситуацию с кристаллом.

Густах произнёс последнюю фразу с такой обыденностью, что в горле ком встал. Магистрат знал о причинах взрыва. Страшно подумать о моей судьбе, обдели я академию ядром хитца.

— Не воспринимая слова мастера кристалляриума близко к сердцу, –замешательство отразилось тёмной маской на моём лице. Густах понял мои чувства, только немного превратно. — Это ядро многое значит для академии, и именно тот старик будет пользоваться им.

— То есть?

— Всех тонкостей я не знаю, но это очень ценная и… очень редкая заллая. Я только знаю, что такие ядра используют в многомерных и многоуровневых алхимических процессах. Схема с этим ядром улавливает и поглощает возможную скверну из воздуха. Производство кристаллов станет чуть стабильней.

— А разве это не секреты академии, так строго ей оберегаемые? И как они могут использоваться, если они не подготовлены?

— Магистрат и лично магистор Кузаун попросил тебя считать эти сведенья авансом, — Густах отогнул ворот рабочей коричневой робы и что-то нащупал в кармане рубахи.

Этим чем-то оказался лист бумаги, сложенный так, чтобы линии изгибов образовали четыре прямоугольника. В каждом из них было с десяток надписей. Парочку из них я узнал. В одном из правых прямоугольников, помеченных цифрой три, нашлась нальная плёнка ивового и стрекочущего фласкарца, а в другом — кожа кракчата. В прямоугольнике с цифрой один, помимо прочих интересных названий, вписан желчный мешок гварнарской ондатры. В цифре два вполне ожидаемо разместился микл фласкарцев.

— Это список заллай для церковников?

— Да. Я передал магистрату твои слова. Одна или две заллаи, так? — я кивнул, а Густах показал на первый прямоугольник. — Одна обязательно должна быть из этого списка. Обязательно. Вторая, желательно, из второго, но можно из оставшихся двух.

— Что я получу взамен?

— Полный справочник по порождениям.

— Опять? — в памяти вспыхнул образ книги, переполненной софистическим бредом.

— По заллаям и их применениям. Полный справочник, — Густах развёл большой и указательный палец в стороны так, что между ними было не меньше десяти сантиметров. — Он обновлён за десять лет до войны. Считай его одним из самых точных на южном континенте. Это если договоришься на две заллаи. Если одна — получишь выписки из него на двадцать любых порождений.

— А если три?

— Что «три»? — нутон свёл брови и недобро пощурился.

— Если смогу договориться на три заллаи. Из первого, второго и третьего блока по штуке?

Густах замолчал. Неверие моим словам отражалось на его спокойном лице через скривившийся уголок рта.

— Не знаю, — ответил нутон спустя долгие секунды размышлений. — Но… Могут добавить дополнительное занятие. Из следующих годов обучения.

— Так ещё не решено, что именно я буду проходить.

— Ты будешь проходить то, что поможет быть магосом. Не больше.

— Это сильно сужает список возможных дисциплин.

— Тогда спроси напрямую у магистрата, или у магистра Кузауна на очередном занятии. Я больше ничего сказать не могу.

— Нет, скажешь. Меня интересуют две вещи, — Густах хотел что-то возразить, но я ещё не закончил и показал на строчку с кожей кракчата в списке заллай. — Это нужно для архива?

Густах не сразу, но всё же ответил утвердительно. Я уточнил, что только для архива, или куда-то ещё потребуется? Наставник ответил, что только для архива. Броню фаронам делают из простой свиной кожи, а матонам из более крепкого материала.

— В архиве есть словарь или учебник по орочьему языку кошачьих племён?

— Я не могу ответить на этот вопрос.

— Меня интересует ответ только да или нет. Если нет, то так и скажи.

— Зачем тебе это?

— Таких книг нет?

Густах промолчал. Я удержался, едва не обозвав наставника упрямцем и ещё парочкой лестных слов — но всё же раздосадовано выдохнул. Под пристальным вниманием Густаха я достал из рюкзака три розовых оболочки, скатанных в шарики размером с мячик для тенниса.

— Каждый из этих шаров может гореть три дня. Если погрузить в воду, то он потухнет, но достанешь, и он загорится вновь. В этой форме он горит неравномерно, но если дашь мне немного горячей воды, то я придам им нужную форму. Тебе же нужно, чтобы горело два дня без перерыва и равномерно, ведь так?

— Что это? — Густах озадаченно смотрел на розовые шарики в моих руках.

— Не скажу. Не знаю, что у тебя за проблема, но эти розовые шары — её решение. Но они не должны изучаться, вообще никак и никогда. И я хочу получить доступ к книге по языку орков, и неважно, словарь или учебник. Так просто этого не сделать, но это становится более чем возможным, если ксат будет доставлять в академию кожу кракчата для личного использования, чтобы учиться делать гримуары. Они же тоже как книги, и ему не помешает освоить их изготовление раньше времени, а материала в архиве предостаточно. Ксат будет тренироваться под чутким руководством наставника, используя добытую кожу вепря скверны, а наставник будет лишь контролировать, чтобы ксат всё делал правильно.

— То есть, по этим розовым шарам я должен не задавать вопросов?

Я в ответ кивнул.

Густах молча буравил оболочки взглядом. Потом отошёл в противоположную часть комнаты и взял небольшое ведро и бурдюк с водой. Спустя двадцать минут молчаливого ожидания, несколько раз закипевшего чайника и долгожданного появления в ведре достаточного количества воды — я ловкими движениями расплющил шары, превратив их в подобие шайбы для хоккея. И попросил всю оставшуюся воду из бурдюка вылить в ведро, дабы сбить температуру. Одну из шайб я бросил в неё.

— Они тонут лишь наполовину. Поместишь в небольшую тарелку с водой, подожжёшь и будет она гореть равномерно в течение двух дней, минимум.

— Ни изучать, ни задавать вопросы, и просто доверится тебе? — Густах достал из ведра шайбу и повертел её в руках. — Ты хоть понимаешь, что от этого зависит моя жизнь?

— Понимаю. А мне нужен доступ к книгам. Или, хотя бы, к одной этой.

— Зачем?

— Хочу кое-что уточнить. Слишком глупо мне надеяться на книжарни или помощь первого встречного орка.

— То, что ты озвучил… Это правда? — наставник посмотрел на три розовых шайбы. Я кивнул. — Мне потребуется одна для проверки.

Густах коротко объяснил, что именно он хочет получить от них.

— Все три твои. Но условия ты слышал.

— У меня тоже будут условия, если это окажется правдой, — Густах взвесил в руке все три розовых шайбы.

Первое условие — кожей кракчата придётся делиться, но на это я был согласен изначально. Со вторым условием возникли трудности. Запрещалось всячески копировать содержимое книг. Вообще любым образом, даже запрещено пользоваться «Фреской памяти» и какими-то «Походными записями». Это условие было немного отвратным, ведь я планировал хорошенько покопаться в полученных книгах. Особенно меня интересовали книги по всяким ингредиентам для алхимии и прочего, что можно выгодно продать, будь то части растений, монстров или животных.

Всё же я согласился с условиями Густаха, а он, в свою очередь, согласился с моими.

— Тогда вычёркивай, — я протянул наставнику список, где он замазал чернилами пункт про кожу.

Мы пожали друг другу руки. В этот момент рука наставника чуть подрагивала от нервного возбуждения, будто тот хотел побыстрее остаться одному и как следует всё обдумать. Но Густах всё же добавил, что мои требования в магистрате будет проще пропихнуть, если я смогу уговорить церковников на три заллаи. Я не мог ничего обещать, хотя всем сердцем надеялся, что мой коварный план сработает.

Несмотря на скрытое желания наставника побыть одному, я задал последний вопрос насчёт зелий, временно повышающих Навыки и Умения.

— А что с ними? — недоумённо переспросил Густах, всё не выпускавший розовую шайбу из рук.

— Мне нужно зелье, повышающее «Чувство магии». На ближайшем занятии с магистором Кузауном буду изучать школы магии и заклинание переносить на бумагу. Надо бы повысить шансы на успех.

— Тогда тебе лучше купить зелья на «Знание магии». Они как остальные: действуют сутки, прибавляют одну ступень величия и если неделю не отдохнёшь, то сляжешь с «Эрнарской падубой».

— Ступень вели… Так, не то. «Знание магии»?

— У тебя только «Чувство магии»? И ты возвышал только его? — я в ответ кивнул.

Густах задумчиво потёр подбородок и изрёк, что ничего необычного в этом нет: «Знание магии» многий молодняк игнорирует, пока не узнает, что от этого зависит качество печатей и магических узоров. А раз этот навык у меня отсутствовал, то и пить зелье что мёртвому припарка. Лучше уж тогда действительно купить зелье на «Чувство магии», раз новое заклинание буду изучать. Заказать, или приобрести уже готовое можно в любой алхимической лавке, они отличаются от других зданий розовыми стенами и синей черепицей.

Не знаю, что больше всего меня удивляло: одинаковые названия в навыках у двух разных разумных с разным восприятием системы; наличие двух навыков для разных целей в магии; факт того, что они по-разному влияют на эту самую магию; или что для покупки зелий в академии нужно обращаться не в алхимические лаборатории, а в обычные лавки. Смущением от последнего пункта я поделился с Густахом, на что получил довольно честный ответ: у любого мастера есть свои секреты, даже если он часть академии.

Из пристройки я вышел с вполне приятным чувством на сердце. Деньги за все три чая Густах вернёт в следующую нашу встречу, и к ней же он получит результаты теста с розовой оболочкой. Именно тогда же он рассчитывал узнать о результатах переговоров с церковником. Заодно наставник пообещал передать Раскае банку томвитии в пряном масле, когда завтра эльфийка посетит архив по вопросу каких-то книг.

Странное, конечно, задание Густаху выдали: найти то, что будет равномерно гореть два дня подряд, но это не должно быть магическим устройством, горящим катализатором и прочим, а обычные дрова и уголь использовать нельзя, так как невозможно поддерживать всё время одинаковую силу горения. Ощущение, что ему такое задание выдали специально, рассчитывая на провал, и тогда… Тогда бы его, скорее всего, убили. Но зачем? Из-за того, что он единственный маг в академии из нутонов, где каждый первый — ратон?

Приятное чувство, пронесённое на сердце через всё здание архива — испарилось на улице при виде двух матонов, охранявших мужчину лет пятидесяти с острыми ушами и важным, даже несколько величавым выражением на лице, с пытливым взором и посохом, закрученным в конце с ядром хитца в центре спирали. Но самое противное в его виде то, что маг направлялся в мою сторону. Скрипя зубами мне пришлось пойти навстречу.

— Магистор Кузаун, добрый день, — я чуть кивнул, приветствуя второго по важности разумного в академии.

— Лик’Тулкис. Ты только что вышел с архива. Густах передал тебе список? — я кивнул. — Магистрат был шокирован твоим предложением, но решил удовлетворить эту авантюру, учитывая твою самоотверженность в исполнении заданий в гильдиях и осознанный правильный выбор. Всё это омрачило недавнее событие, но академия глубоко оценила твой поступок.

— И я благодарен академии за это.

— Естественно, ты благодарен. Не ответишь тогда на вопрос?

— Смотря какой, — я напрягся. Сейчас он явно спросит или о моём осквернении, или как я добывал заллаи, или ещё что подобное.

— Он не касается твоего обучения. За книгами трёх школ зайдёшь в магистрат завтра до ужина.

— Тогда что за вопрос?

— Где на южном континенте могла прятаться семья из трёх ксатов, незамеченная ни церковью, ни другими разумными?

— Что? — услышанное поразило меня.

— Мне повторить вопрос?

— Я на него не отвечу, — я постарался скрыть эмоции, но Кузаун о них как-то догадался и чуть прищурился. Он направился дальше по своим делам, сказав напоследок, что понимает моё нежелание отвечать и ждёт меня на следующем занятии.

Я же, смотря вслед Кузауну, едва удерживал в себе гнев. Эти суки раструбили на всю академию историю моей семьи и… Я пытался дружить с ними, подарки привёз! Не удивительно, что они сидели и не могли толком смотреть на меня — они понимали, что вчерашняя наша встреча действительно последняя… Мрази. Двуличные, конченые мрази.

Глава 5

Вернувшись в барак — мне захотелось сначала постучаться в комнату Эльты, или Фанула, или Талии, или вообще всех сразу и спросить, за каким макаром они растрезвонили о моей семье. Но я плюнул на это. Какой смысл метать бисер перед теми, для кого ты лишь ненавистное недоразумение? К тому же, скоро обед, а если есть с плохим настроением — то всяко можно заработать несварение. В скверну их всех.

В первой комнате кое-что изменилось. В межкомнатной стене, по левую сторону от двери в спальню, расположена уборная размером метр на метр, а по правую сторону — такой же по размерам шкаф. Около него появилась небольшая табуретка, а внутри на перекладинах и крючках висела одежда. Комплект для тренировок я вчера сдал в стирку, а он уже висит в шкафу.

После обеда я задумался о дальнейших действиях. Подготовится к встрече с Хубаром несложно, достаточно взять список заллай и две расписки на тридцать четыре тысячи и одну соответственно. Только вопрос — как скоротать время?

Я решил оставить поход в лавки на завтра — они никуда не денутся, а вот расположиться на кресле и заняться книгами следовало прямо сейчас. Больше всего меня интересовала книга по структурным зельям. Небольшая и достаточно тонкая, наполненная софистическим бредом, но не без интересных подробностей.

Как и сказал Фанул — в производстве структурных растворов требуется не только Кваралитская масса, но ещё шесть, семь и девять ингредиентов в зависимости от самой массы. Бронзовая и серебряная требовали шесть, золотая и лазурная семь, и девять на изумрудную. Четыре элемента для каждого раствора общие и, если верить написанному в книге, добывались из обычных растений и материалов без особых усилий.

Остальные же ингредиенты не так просты. Чего только стоит эссенция живого сока для раствора из изумрудной массы — этот сок добывается из энтов, но не скверных, а именно что живых ходящих деревьев, по описанию похожих на виденные мною при перелёте от орков. Или же масло из корневища какого-то сребролиста для серебряной массы, выжимки из хрящей хвостов наг или ламий для лазурной массы и прочее, что мне встречалось впервые. Хотя бы теперь понятно, что следует с пристрастием распросить городских алхимиков об ингредиентах для раствора, их ценах и сложности добычи. Но не в Настрайске или Магнаре, а в следующем городе. Лучше сохранять конспирацию и два раза в одном месте с вопросами не появляться.

Я сходил во внутреннюю комнату за купленными в Магнаре картами. Меня интересовала карта восточной части королевства и западной части империи. На ней отображались только города и основные дороги между ними, но и этого достаточно.

Если потребуется охотиться на высокогрейдовых животных, то таких лучше искать в больших удалённых лесах, или в саваннах, степях или прериях. Последних я не наблюдал, потому что биомы вокруг сплошь лесные. Самый крупный лес расположен между имперским Магнаром и королевским городом Фраскиск. На дорогу между ними потребуется не меньше семи дней, при самом благоприятном раскладе, а сам лес изучать я буду несколько месяцев. И не факт, что вообще кого-то найду. Вот тогда-то и пригодится зелье на «Чувство магии».

Если получится поднять навык до двадцать пятого уровня, хоть и на день, но я смогу различать магический след всех вокруг. А раз животные от грейда Воеводы и выше имеют запасы маны, то выследить их с увеличенным навыком не составит труда. Ещё пригодился бы призыв «духа зоркой птицы» — я был бы счастлив, передайся мои возможности поисковой птице. Тогда бы нужная зверюшка нашлась очень быстро. Вот только в книге… в гримуаре… в книгогримуаре подобного не указано.

Всё время до ужина я только и делал, что сидел за письменным столом, перечитывал книгу по растворам и сверялся с картой. И под конец почувствовал, что глаза у меня почему-то словно высохли, одновременно с этим слезились и болели. Такого раньше не случалось, но, возможно, потому что я раньше всё время сидел в кресле, а не за столом. Стоящий на нём магический светильник, как и все остальные, светит, поглощая мою ману из воздуха.

Кстати, а как обстоят дела с их структурной прочностью? Ведь в моей мане скверна и она всяко должна на них отражаться. Надо будет как-то проверить это, хотя они уже достаточно долго работают. Странно это, конечно. Обязательно займусь этим вопросом, но потом. А сегодня вечером лучше отодвину светильник на столе, когда вернусь из церкви.

Только от одного упоминания этого причудливого здания с амбарной крышей меня всего передёрнуло от отвращения. Опять придётся проходить через процедуру дознания, терпеть выходки Хубара и прочее. Противное место.

Как и сорок дней назад — разумные шли в церковь на вечернюю проповедь. Подходя к дверям, я уже морально готовился к очередной процедуре дознания, но меня остановил один из служителей церкви, поджидавший меня рядом с широкими дверьми. Он передал просьбу Хубара не заходить внутрь, а ждать его около чёрного входа.

Вот только ждать пришлось практически двадцать минут и у меня сильно замёрзли ноги, несмотря на тёплые ботинки. Когда же дверь наконец открылась и показался нутон с идеальным пробором в белобрысых волосах — я уже задорно пританцовывал на месте размышляя, стоит ли обложить Хубара трёхэтажным матом сразу, или сначала дать ему в морду.

— Я извиняюсь за опоздание, Ликус, — церковник пригласил меня пройти вниз по лестнице в подвал, минуя главный зал и необходимую процедуру дознания.

— Лучшее твоё извинение — как можно быстрее закончить.

— Конечно. Я сам заинтересован в этом.

Хубар привёл меня к комнате, где мы сидели в прошлый раз. Стоило церковнику дотронуться до дверной ручки, и будто нарочито специально в коридоре за нами появился ещё один служитель церкви с двумя кружками на подносе. На мой недовольный взгляд белобрысый церковник лишь вежливо улыбнулся, пожал плечами и жестом пригласил сесть на один из свободных стульев. Хубар устроился напротив.

— Не стоит, — я поднял ладонь, отказываясь от поставленной передо мной кружки.

— Прошу, согрейся.

Как и в прошлый раз, я лишь чуть отпил горячего напитка, дабы показать свою готовность к конструктивному диалогу, и отставил кружку в сторону. Как и в прошлый раз — язык тронул вкус арбуза. Как в прошлый раз — Хубар о чём-то задумался. Как и я. Задумчивость церковника явно неспроста. Будет лучше вообще ничего не принимать от белобрысого.

— Перейдём сразу к делу, Хубар, — из внутреннего кармана куртки я выудил две расписки и листок с заллаями. — Мы договаривались на две заллаи за преждевременное погашение тридцати тысяч моего долга. Так?

— Всё верно, Ликус. Соответствующая бумага уже подготовлена, — Хубар подошёл к письменному столу и вернулся с небольшим подносом: на нём лежал лист с каким-то текстом, чернила и перо, а также деревянная печать и широкая чернильница с явно магическим содержимым.

— Одна заллая должна быть из первого списка, другая — из второго.

— Но тут три списка, — церковник пробежался по листку, зацепившись взглядом за зачёркнутый пункт. — Это уже не важно?

— Это было добавлено по ошибке.

— Тогда зачем последний список?

— Затем, — я развёл руки в стороны, держа в каждой по расписке. — Что выберет бедствующая церковь, учитывая, сколько она потратила за заказ в гильдии. Старое предложение, тридцать тысяч в обмен на две заллаи, или новое, тридцать пять тысяч и три заллаи, по одной из каждого списка.

— Твоё предложение слишком заманчиво, Ликус, — Хубар подался вперёд. — Но что, если я предложу тебе совместить первое со вторым?

— Три заллаи за тридцать тысяч? Ты как никогда великодушен, Хубар.

— Нет, Ликус, — церковник хищно улыбнулся. — Я хочу узнать, готов ли ты предложить мне и церкви тридцать пять тысяч в обмен на две заллаи.

Внимание, заблокировано ментальное воздействие

У меня больно кольнуло в виске, но больше ничего не последовало. Неужели в прошлые разы Хубар пользовался какими-то усилителями или прочим? Ничем другим нынешний слабый эффект не объяснить.

— Я уже сделал предложение. Теперь выбор между двумя вариантами за церковью. И я надеюсь на правильный выбор.

Церковник старательно изображал задумчивость, изредка постукивая пальцем по столу. И хоть глубоко внутри глаз нутона вспыхнул хищный огонёк пламени из чистой ненависти и ярости, в остальном Хубар оставался абсолютно спокоен.

— Ты прав, Ликус. Церковь благодарна за твой правильный выбор. Со мной уже связались из церкви в Шла-Шларике, это город в государстве на западных берегах южного континента. Они ждут не дождутся ядра, чтобы использовать его в стабилизирующем контуре. Они благодарят тебя, и не только они, но и все авантюристы будут посылать тебе мысленные слова благодарности. Впервые за многие десятки лет им больше не придётся ехать в соседний город.

— Это всё прекрасно, но я не услышал главного.

— Зато я уже всё услышал, Ликус, — Хубар пододвинул к себе поднос. — Принимая во внимание твой правильный выбор, церковь выбирает три заллаи за преждевременную выплату твоего долга в тридцать пять тысяч имперских золотых. Ты сказал, что из каждого списка по одной?

Я подтвердил, и Хубар принялся выводить дополнительные слова на принесённом им листке. Обычная бюрократическая бумага была составлена заранее, теперь же оставалось вписать в неё сумму погашенного долга. На листке даже были записаны наши имена и профессии, и кто мы вообще такие.

Закончив, Хубар взял большую печать, опустил её основание в широкое горлышко чернильницы и поставил на бумагу печать с символом церкви. Следом он влил немного своей маны в печать, та в ответ моргнула красным цветом. Как финальный штрих — нутон посыпал свежие чернила тальком, чтобы те не слиплись.

— Прошу, — церковник пододвинул заполненный лист ко мне. — Теперь тебе остаётся отдать его магистрату. Или кому другому, в правилах академии я не силён. Готовый список ты получишь через неделю. Я найду, как передать его тебе.

— Там разберёмся, — я протянул церковнику две расписки, а сам вчитался в надписи на листке.

— Тридцать тысяч, да? — Хубар развернул обе расписки и понял, что его обвели вокруг пальца. Я недоумённо пожал плечами и мило улыбнулся.

— Когда я получу от тебя разрешение на перенос занятий?

— Сейчас же, — церковник достал из-за пазухи лист. Держатель моего долга действительной бумагой разрешал переносить занятия как я посчитаю нужным, если это не приведёт к нарушению контракта.

Больше меня в компании белобрысого ничто не задерживало, так что я направилась к двери. Но рядом с ней остановился, решив спросить об одном очень кровавом моменте.

— Я был в Магнаре. Скажи, это местная прихоть, убивать разумных?

— Разумных? — церковник на секунду задумался, а потом что-то понял и негромко ахнул. — О нет, Ликус, прошу, не считай отродья скверны разумными.

— Ты это сейчас серьёзно?

— Даже если у гоблинов есть своя культура жертвоприношений, а гноллы любят расставлять черепа украденных из деревень грудных детей от маленького к большому — это ещё не значит, что мы должны принять их как равных.

— При чём тут монстры и эти несчастные?

— Несчастные? — Хубар встал, глядя на меня исподлобья. — Не смей сравнивать эти отродья с нами! Твари, цель которых уничтожить нас, и ты их покрываешь?

— Как может уничтожить вас всех беззащитная слабая девушка?

— Уж она-то тем более способна, и не только она… — церковник подошёл к двери, открыл её и, выйдя в коридор, показал в сторону лестницы. — Ступай, Ликус. Ты многого не знаешь об этих тварях.

— Я более чем уверен, что они гораздо человечней некоторых, — выйдя в коридор, я пристально посмотрел в глаза белобрысому утырку. Тот лишь молча повёл меня дальше, к чёрному выходу из церкви.

— Доброй ночи, Ликус, — процедил церковник, открыв выходную дверь.

— Доброй ночи, Хубар, — я ответил не менее злобным голосом и поспешил выйти из этого треклятого здания.

После разговора с белобрысой сволочью мне хотелось помыться, я физически чувствовал себя осквернённым. Но меня приободрял факт, что в этом году осталось единожды пересечься с церковниками. Это радовало.

И всё же, какие же они мрази. И хрен с этим Хубаром, но оторви мне скверна остатки хвоста — ведь все церковники такие! Сравнивать несчастного разумного с монстром лишь потому, что он родился немного не таким, как остальные? Это мерзко.

В барак я вернулся поздно, ибо шёл медленно и размышлял не только над состоявшимся разговором с Хубаром, но и о событиях последних дней. И чем больше думал, тем сквернее становилось на сердце — но стоило зайти в первую комнату и увидеть на столе книгу по структурным зельям, как я приободрился и откинул в сторону размышления.

Отодвинув магический светильник практически на край стола — я приступил к конспектированию. Но поступил чуть умнее и не сразу переписывал всё в подаренную Налдасом пустую книгу, а сначала записать конспект на обычные листы бумаги. Потом уже, через неделю, когда в памяти текст уляжется и я посмотрю на него свежим взглядом — вот тогда всё и перепишу на чистовую.

Вот только через час мне пришлось отложить грифель в сторону и сильно зажмурится. Глаза неистово болели и, казалось, что от сухой рези роговица сейчас треснет как кожура помидора. И словно злонамеренно в этот самый момент в дверь постучали.

— Здравствуйте, господин Ликус, — нутон с острым подбородком поспешил быстро поклониться.

— Лактар, ты прям… — я хотел добавить, что нутон зашёл в самый неподходящий момент, но новая порция рези заставила зажмуриться ещё сильнее и скривится от боли.

— Господин Ликус, что с вами? Вы здоровы?

— Да, всё хорошо. Делал записи, и глаза заболели. Скоро пройдёт.

— А чего же вы только с одним светильником магическим сидели?

— Чего? — я кое-как разжал веки и с прищуром посмотрел на нутона. Тот через моё плечо смотрел внутрь комнаты. Он заметил мой раздражённый взгляд, неправильно его истолковал и чуть сжался.

— Так без свечей же нельзя, господин Ликус. Так и совсем незрячим стать можно, а к длинноухим идти лечится — гиблое дело. Вы уж лучше купите в лавке подсвечник обычный, и свечи. А зажечь на кухне сможете, если всю магическую энергию в кристалл влили.

— То есть, стать незрячим? А чего тогда на каждой стене по магическому светильнику весит?

— А как иначе? Они же далеко и не близко светят. А вот если близко держать, то тут надо разбавить обычным светом от свечи или солнца.

Я только хотел поблагодарить Лактара за пояснения и задать новый вопрос, но очередной приступ рези не позволил мне сказать и слова. Лишь спустя десяток секунд боль отступила, и я смог спросить у нутона главное. Не влетело ли ему от магов, что он со мной якшается и помогает с конспектами по начертательной магии. Ещё и заказ взял на сигнальный контур, как никак.

Поблагодарив за беспокойство, Лактар в своей заискивающей манере и клятвенно заверяя рассказал мне о допросе.

Сначала маги расспрашивали только о погибших и особо интересовались, знал ли Лактар кого-то из них. Потом, когда вопросы основной части закончились — следователи в паранаях с символом академии поинтересовались о ксате. Вид у них был такой, будто они старались узнать даже самую маленькую крупицу информации о нём. Лактар понимал, в лучшем случае враньё закончится смертью, поэтому сказал всё как есть. Что лично видел ксата три раза, и даже пару раз разговаривал с ним. Первый — когда тот приехал в академию и Лактар тогда распределял учеников по комнатам. Второй — в темнице башни матонов, когда принёс еду. Третий — после всех дней турнира, когда ксат заметил его в коридоре барака и спросил о выживших в турнире. Он почему-то интересовался ими.

— Не скажи я сразу, что вы интересовались выжившими в турнире, то мне бы не поверили.

— А дознание не проводили? Или как-то угрожали?

— Нет, господин Ликус, кому им грозить? Мы, прошедшие экзамены, итак на правах почти что как рабы. Все знают, что один серьёзный проступок и нас, в лучшем случае, убьют.

— То есть, есть что-то хуже смерти?

— Нас могут сделать рабами души.

— Что такого ужасного может быть в клятве?

— В клятве? — Лактар на секунду задумался, а потом нервно хмыкнул и весь задрожал. — Нет, нет, нет, господин Ликус. Клятва — это другое, совсем другое. Раб души, это когда на шее… печать, как ошейник…

— Спокойно, — я чуть вытянул руки, привлекая внимание нутона и отвлекая того от страшных мыслей. — Это как рабство, только хуже, я понял. Ты конспекты-то принёс?

Лактар на всякий случай ещё раз окинул взглядом пустой коридор, и через ворот рубахи вытащил стопку листков, скученных трубочкой и повязанных верёвкой. Хоть в заказе поучаствовало пять разных разумных, но даже так, толщина листов в ноготь указательного пальца внушала острожный оптимизм. А беглого взгляда на случайно вытащенный листок хватило, чтобы оптимизма стало чуть больше.

Как можно быстрее я спрятал конспекты в комнате и передал нутону его семьдесят монет — пятьдесят остальным работникам и двадцать Лактару. Тот принял деньги с широкой благодарной улыбкой и поспешил ретироваться в свою комнату на четвёртый этаж, куда практически не проникало тепло от каминов и печных труб. Прежде чем уйти — экзаменщик в своей привычной манере раскланялся в благодарственных поклонах и клятвенно заверил, что и впредь готов помочь мне с любой просьбой.

Вернувшись в комнаты — я уже хотел ознакомиться с конспектами, но новый приступ рези в глазах заставил отложить обучение на завтра. Пришлось всё спрятать в сундук и приготовится ко сну. Вот только о нём я мог только мечтать.

Будоражили слова Лактара о том, что никакого дознания не было и следователи не давили морально на учеников. Значит, кто-то из этих троих, Фанул, Эльта, или Талия — кто-то выдал информацию о моей семье по доброй воле? Или, каждый из них? Твари. Мрази. Они… Сучьи твари. А я ведь действительно старался подружиться с ними, хотя бы поддерживать приятельские отношения. Да, изначально я расценивал их лишь как источник информации, но потом мы сблизились, и я действительно решил подружиться с ними.

И, всё же, как скверно всё случилось с Ноблом. Не случись этого происшествия, то мы до сих пор бы все вместе общались. Или нет? Может, дворф такой же, как эти трое? И в любой момент сам бы раскрыл своё гнилое нутро?

Мой взгляд, всё это время направленный под ноги, невольно переместился на тыльную сторону правой ладони. Всю кожу то ли серо-морковного, то ли розово-серого цвета покрывали многочисленные морщины. Неужели из-за своего облика мне невозможно иметь друзей, соратников, приятелей? Да, я дракон, а они обычные разумные, но неужели только деньги могут заставить их относится ко мне как… Как к чему? Только как к ходячему кошельку, не больше. Даже Лактару нужно не общение со мной и какая-то дружба, а только возможность подзаработать. Но, есть же ещё Густах, и Раская. И не похоже, что они как-то заинтересованы в моих деньгах или относились ко мне плохо.

Ай, в скверну их всех. Если кто захочет построить со мной хотя бы приятельские отношения — возражать не буду, но сам даже не подумаю первый шаг сделать. У меня достаточно забот и без попыток подружиться со всеми и вся.

Остро стоит вопрос о наличных деньгах. Я даже как-то и не думал, что они потратятся так быстро. Осталось шестьдесят монет, и ещё за чай Густах вернёт двадцать семь. И кто его знает, сколько потребуется для покупки свечей и прочие непредвиденные расходы. Да, там в сундуке лежит небольшая стопка монет, но то для Улы с Каиром, и лучше их не трогать.

Радует, что с Хубаром всё успешно получилось. Теперь остаётся лишь ждать, когда церковник передаст список заллай, и тогда я наконец смогу поговорить с магистратом о своём обучении, с гораздо выгодной для себя позиции. Заодно завтра приду получать книги и сообщу о результатах сделки с церковью. Интересно узнать, как маги отреагируют, и изменится ли моё обучение.

В одном я точно уверен — через сорок дней оставшиеся расписки я положу на счёт в банке, сконвертирую в монеты Арнурского королевства и пусть маринуются. Но только двадцать пять тысяч, оставшиеся четыре пусть будут в монетах империи на всякий случай. Оставшуюся расписку на тысячу монет я… Изначально, ей планировалось оплатить часть структурного раствора, заказанного у Фанула — но там сроки огромные. Да и больше не хочется с ним не то, что видеться, а даже разговаривать. Лучше этой распиской оплачу распространение моего объявления на все сёла, деревни и города империи. Ещё бы то же самое проделать в королевстве Калиск, но для этого туда сначала надо попасть. Но ещё лучше — воспользоваться подвернувшимся шансом.

Если получится через сына торговца выйти на торговую лигу и договорится, чтобы они от своего имени разместили объявления вообще на всём южном и северном континенте — тогда это будет просто великолепно. Денег потребуется не мало, но кое-какой запас уже есть, а чего не будет хватать — то заработаю. Я уже не могу доверять словам Изулисы о том, что она ищет маму и сестрёнку.

Я буду сам искать семью и приложу все усилия, чтобы мы как можно раньше встретились. Вряд ли они улетели на необитаемые острова посреди моря, ведь там проблемы с едой, а значит — они на одном из двух материков, хоть я и не совсем понимаю, как они могли бы попасть на северный. Но если предположить, что двадцать семь лет назад мама и сестрёнка отправились именно на северный континент — то это вполне объясняет, почему ни Изулиса, ни остальные драконы не смогли их найти. И плевать, что моя семья бросила меня — у них не было другого выбора. Я тогда провалился в каньон и едва не умер, и крайне глупо было бы искать меня в той ситуации.

До конца учебного осталось шесть налимов и список важных дел, всенепременнейше подлежащих исполнению — более чем внушителен. И это не считая того, что я до сих пор не выбрал заллаю, которую должен подготовить структурным раствором и преподнести магистрату в качестве экзамена. Для этого есть целых два года после обучения, но выбрать-то её нужно сейчас.

Чем больше думаю обо всём этом, тем больше поражаюсь количеству дел, задач и проблем в моей и без того скверной жизни. Хотя, чем больше я их решу, тем больше узнаю о мире в целом и его частичках в частности, так что всё это вполне приемлемо. Но учитывая всё недавно случившееся и всю подоплёку возникновения этих самых дел и задач — то можно сказать, что всё это крайне скверно.

«„----“„----“„----“»

Конец пятнадцатой арки

Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/253091

Продолжение: https://author.today/work/284820