Скверная жизнь дракона. Книга первая

Глава 4

– Ну почему так не вовремя? – сестра заползла внутрь временного, но крайне тесного убежища.

– Зима пришла.

Я прижался к стене, чтобы Калисе хватило места. Сестра немного поворочалась и свернулась калачиком. Притом расположилась так, что спиной прижалась ко мне, а лапками упёрлась в стену. Теперь и я смог улечься. Заодно закинул на сестру хвост, отчего та едва заметно замахала кончиком своего.

– А как же мама?

– Всё у неё будет хорошо.

– Она же просила найти еды!

– Достаточно у неё еды, успокойся.

Сестра хотела возразить, но её прервал завывающий ветер. От его монотонного воя в жилах кровь остывала.

– Как думаешь, эта метель надолго? – Калиса посмотрела на земляной проход.

– Сложно сказать. Надеюсь, что скоро закончится.

– Поскорее бы, – протянула Калиса. – Я кушать хочу.

– Сначала поймаем маме кого-нибудь, а потом и о себе позаботимся.

– Вот бы тут опять был тот медведь.

– Спасибо, не надо, – меня передёрнуло от воспоминаний.

Расположенная под землёй на глубине метров семи, медвежья берлога прекрасно укрывала от невзгод двух маленьких трёхметровых дракончиков. А земляные стены, которые медведь спрессовал и отполировал своей шкурой, даже и не думали осыпаться. Нам повезло прийти именно сюда. Была надежда, что берлогу кто-то занял и мы внезапно нападём на него. А вместо этого, не менее внезапно, налетела метель.

Зато был положительный момент: я наблюдаю занятный оптический эффект. Проникавший в наше убежище через извивающийся тоннель тусклый свет моргал из-за метели. Даже не свет, он моргать не может, но сам вход был похож на плохо работающий фонарик: то светил, то затухал.

– Я второй раз могу не пережить, – дополнив мысль, я добавил к хвосту голову. На самом деле спина сестры довольно тёплая. Понятно, чего ей так нравиться валяться на мне.

– Ну мы же теперь знаем, как с ним бороться. У нас с тобой тридцать две стрелы: мы бы от него бегали, стреляли издалека. И убили бы.

– А ты уверена, что хватило бы? Вдруг у него не три тысячи жизней, а пять? Что тогда?

– А почему не две с половиной? Почему ты так уверен?

– Помнишь, как быстро медведь бежал к нам тогда?

– Очень быстро бежал. Но он же тоже «Рывком» пользовался.

– Да. Он им восемь раз успел воспользоваться. И это только то, что я заметил. Значит, у него потратилось минимум четыре тысячи выносливости. А ещё сколько-то на бег. Пять тысяч жизней – это правильная цифра. Вряд ли бы смогли одолеть его, если честно.

Это было очень простым и корявым объяснением, но сестре его хватило. Всё же мама так и не смогла внятно объяснить, как происходит начисление опыта. Так что себе дороже распространяться о знаниях про “пять процентов от необходимого опыта за текущий уровень убитого животного”. Слишком много вопросов будет.

У медведя жизней было минимум пять тысяч. К тому же, мне за его убийство дало примерно полторы тысячи опыта. Значит: он был не меньше тридцатого уровня. А это уже не вожак, но воевода. Для этого грейда нормально иметь такое количество жизней.

– Нам нужно стать сильнее! – вывела умозаключение сестра. – Метель закончится, принесём маме еды, потом сами покушаем и сразу пойдём к скверному лесу.

– Мы ещё в пещере об этом договорились. Только не забывай: маме надо принести не волка, а кабана, оленя или лося.

– Я помню. Как думаешь, – сестра громко проглотила подступившую слюну, – а нас мама угостит?

– Мне этого хочется.

– Ой, а как мне этого хочется. Вот бы ещё разочек жареного мяса попробовать. Такой необычный вкус. Но очень, очень, очень-очень-очень вкусно было!

– А я бы с удовольствием попробовал что-то из тех мешков. Мама же сказала, что крупу варит сначала.

Тогда, после открытия «Рывка», мы долго ждали, пока мама освободится. Она отвела нас к себе во временное пристанище, где я был готов заплакать. Никакого цивилизованного комфорта там не замечалось.

В первой небольшой пещере был деревянный топчан, застеленный несколькими слоями то ли шкур, то ли соломы. Подушка с одеялом были такими же. Огромной деревянный стол, метра в четыре, и скромная маленькая табуретка.

И различные кувшины, амфоры, бочки, ящики, мешки. Притом каждая амфора с метр высотой. И в этом великолепии хранилось самое нужное из еды: лук, чеснок да всякие крупы, похожие на пшеницу, рис, горох и прочее. Мама их штук десять видов перечислила. А вот мясо почти закончилось.

– А я бы чего из той маминой пещеры, где она всякое готовила.

– Ты про ту, где у неё стеллажи стоят?

– Да! Так много всего. Мама прям столько всего делает! А ещё такую белую и воздушную…

– Мука?

– Да, мука! Она же из неё делала круглый хлеб.

– Хлебные лепёшки.

Вот что мама точно предусмотрела, так это свой быт. Если в первой пещерке располагалась одновременно и спальня, и столовая, и склад – то во второй был цех по производству чего угодно. Два стеллажа, где на плоских поддонах высушивались то ли хлебцы, то ли лепёшки; ручная мельница; какие-то бочки с железными трубками; сушилка для мяса. Много чего там стояло.

– Вот, их. Мама же их на огне делает, а значит – они должны быть вкусными!

– Обязательно должны быть вкусным, иначе мама не стала бы их есть.

– Вот я тоже так думаю, – сестра зевнула и мерно задышала.

Я же в своих воспоминаниях вернулся в пещеру. К ящикам, амфорам и всему остальному, что стояло в маминой спальне. Раньше я задавался вопросом: что мама ест каждый день? Но когда увидел те маленькие пещерки: мне страшно захотелось узнать, почему содержимое ящиков не портится. Но я дурак, раз сразу не догадался: потому что магия.

Каждая бочка изнутри покрыта чем-то специальным, напитанным магией. Поэтому она способна хранить в себе всё что хочешь – оно не испортится, пока в бочке есть мана. То же самое и со всем остальным. И если крупы способны долго храниться без всякой магии, то вода стухнет быстро. Но и тут на помощь пришла магия. Пропитанные её амфоры работают как своеобразные холодильники.

– Сиал, ты спишь? – спросила сестра, а я чуть не захлопал крыльями в приступе паники. Вот негодница, а! Чего так пугать-то?

– Нет. А ты?

– Тоже нет. Не хочу спать. О чём думаешь?

– Честно?

– Да.

– О том какая у меня всё-таки хорошая сестрёнка, – я потёрся подбородком о её шею.

– Сиал, я серьёзно!

– Так и я не шучу.

– Сиал!

– Так и запомню, – я наполнил голос особым трагизмом. – Сегодня тот день, когда сестра призналась, что ненавидит собственного брата.

– Братик! Я же совсем про другое! Опять думал про моё провидение?

– Нет. Мы же с тобой договорились, что ты будешь рассказывать всё, что оно говорит.

Как вспомню, так опять плакать хочется. Такое ощущение, что надо мной кто-то издевается. Верь я в богов, то так бы и думал. Но всё равно обидно, что меня обделили этим самым “познанием”, ибо мои два закрытых достижения им не являются.

Сестра говорила, что её достижение раскрылось, когда та много думала. Она тогда убивала порождения скверны и рассчитывала в уме возможный опыт, удобную дальность для стрелы и прочее. Так и я тем же занимаюсь, притом всегда и всё анализирую и рассчитываю. Но вот мне подарков никто не сделал. Значит, этого достижения у меня нет.

Остаётся надеяться, что одно из закрытых достижений как-то связано с перевоплощением в ящеролюдов: система же что-то говорила про сохранение видовой принадлежности. Но сдаётся мне, что у человека и этой губки для мытья посуды немного разные виды.

– А о чём тогда? – сестра приподняла голову.

– О тех костях, что мама с медведя забрала.

– И что с ними? Мама же рассказала, для чего они нужны.

– Я о другом. Не испортятся ли они до возвращения тёти?

– А почему они должны испортиться? Мамина еда не портится.

– Мамина еда не портится, потому что хранится в пропитанных магией ящиках. А кости просто лежат на полу.

– Ты чем маму слушал? Она же сказала…

– Да я помню, что эти кости какие-то необычные, магией пропитанные, поэтому и не портятся.

Странно это, что кости, что тот медведь. Хотя – это я странный, что до сих пор пытаюсь равнять между собой правила нового мира и прошлого. Наверно, нет ничего удивительного в том, что у крупного и высокоуровневого животного имеются ценные части. Но вот то, что они не портятся – это противоречит банальной логике. Нет, возможно, не противоречит, если эти кости однородны и в них отсутствует костный мозг. Но тогда что в организме мишутки выполняло кроветворную функцию, если самые большие кости – просто куски твёрдого материала? Или они стали такими уже после взятия грейда воеводы? Сколько ни думаю, а каждый день разница между списком вопросов и списком имеющихся ответов лишь увеличивается.

– Ну а чего тогда думаешь, глупенький братик? Мама сказала не испортятся, значит – не испортятся.

– Зато ты у нас такая умненькая.

– Да, я умная. И я думаю, нам повезло, что встретили того медведя.

– Ага, прям настолько повезло, что я чуть лапки не склеил.

– Сиал, нет! Я про то, что теперь мама сделает нам сильное оружие. Она же сама сказала, что из этих костей получатся очень хорошие посохи.

– А, ты об этом. Да, согласен, тут нам повезло. Но не забывай, что нам ещё надо будет научиться ими пользоваться.

Если верить маминым словам, то из этих костей получится что-то действительно хорошее. И очень нужное. Всё же на континентах неспокойно, если вспомнить, что нам мама показывала. Не, я первым нападать, а уж тем более убивать никого не собираюсь. Но уж если выбрать будущий стиль жизни между пацифистом без оружия, которого убьют первые же попавшиеся разбойники, и пацифистом с отменным оружием, который может постоять за себя – я выберу второй вариант. И научусь пользоваться оружием как следует.

Вот только я не представляю, как на мечах драться. Нет, можно представить, там хоть понятно, что режет и что колет. Ну и топор там, копьё. Но посох? Как им драться-то? Он же как палка, только длинная! Как бы разбойники ни померли от смеха при виде меня, размахивающего длинной палочкой. Даже если эта палочка – супероружие. Даже если их будет три штуки разных. Вот зачем столько, мне достаточно и одного посоха, чтобы самому себе по голове настучать. А тут целых три. Собственно, в каждой ноге у медведя по три кости: одна в бедре и две в голени. И вот три посоха. И если толстая и длинная бедренная кость сойдёт за посох, но вот остальные не тянут на эту роль.

– Ну ты опять за своё. Ну сколько можно быть такой бякой? Не забывай то, не забывай это! Мама же сказала, что всему нас научит, когда проведём ещё одну спячку и сможем воплощаться в ящеролюдов.

– Сказала, но…

– Ну вот опять твоё “но”. Надо верить маме, она же никогда нас не обманывала.

– А никто и не говорит, что обманывала.

– Тогда о чём ты?

– Вспомни, как она воспоминания свои показывала, где по миру путешествовала. У всех там были мечи, а у нас будут посохи.

– Сиал, мы ведь будем магией пользоваться, а посохи нам нужны для защиты.

– Ну… Согласен. А то я не представляю как можно от меча палкой отмахнуться.

Сестра права. Несмотря на то, что дракон каждый раз берёт новое имя, воплощаясь в ящеролюда, и каждый раз меняют профессию – магию он использует постоянно. Отсюда и вытекает простое правило: дракон в облике ящеролюда – это маг. Даже если скрывается под маской торговца.

– Ведь мама сказала…

– Калиса, помолчи, – сестра послушно замолчала. Лишь недовольно зыркнула глазками.

Через вход в берлогу пробивался яркий дневной свет. Завывания ветра прекратилось. Калиса направилась наружу.

– Сиал, выходи, всё закончилось.

– Небо как?

– Тучи расходятся.

Стоило вылезти и в глаза попало снежное облако: сестра полосонула хвостом по снегу. Довольно оригинальный способ поздравить своего брата с первым днём зимы.

Я бросился в её сторону и мы, как два пришибленных хорька, стали бегать вокруг медвежьей берлоги. Поначалу было тяжело, снегу так много намело, что лапки проваливались по колено. Но через пару кругов снег утрамбовался, и мы перестали обращать на него внимание.

– Пойдём охотиться? – спросила сестра, вдоволь набегавшись.

Хоть зима и не самое моё любимое время года, но охотиться удобно. Если напасть на свежий натоптанный след – то поймать будущий обед дело нескольких часов. А если направиться к одному из родниковых ручьёв, текущих тоненькими струйками через весь лес даже в самый лютый мороз, и поймать удачу за хвост – то можно наткнуться на вытоптанную полянку.

Пройдя по следу, шедшему от лежанки вглубь леса, мы нашли еду не только себе, но и маме. Очень вкусную еду. Лоснящуюся от накопленного за тёплые деньки жирка, с мясистыми боками, сочными задними ногами и изредка похрюкивающую.

Семейство диких кабанов заприметило нас и попыталось дать дёру сквозь заснеженный лес, взвизгнув хором двенадцати глоток. Но обычные кабаны без вожака были для нас лишь бегающими кусочками сала и вскоре всё семейство было отправлено на перерождение. Мы их убивали магией, а не зубами – иначе бы пришлось нести маме огрызки неопределённого вида.

Стащив в одно место невинно убиенных свинюшек, мы стали спорить, кого именно принести маме. Много-то мы не утащим, ведь в зубы получится взять только по одной свинке.

– Вот этих двух! Они большие, маме надолго хватит, – Калиса взглядом показала на двух огромных хряков.

– Нет, надо притащить вот этих двух.

– Сиал, нельзя быть таким жадным. Надо принести маме самое вкусненькое!

– Так я и хочу.

– Нет, не хочешь. В них же мяса больше!

– Да, больше, но оно ведь старое. Ну-ка, вспомни: горные козлы были приятными на вкус?

– Бе, – сестру передёрнуло до кончика хвоста. – Не напоминай. Я лучше буду голодать, чем ещё раз съем эту гадость.

– Так вот эти для мамы на вкус такие же, как для нас козлы. – я носом потыкал в двух самых больших кабанов. Было видно, что они давно уже не молоденькие кабанчики, а вполне матёрые кабанейро. И мясо у них соответствующее: матёрое, жёсткое и невкусное.

– Почему?

– Они же старые. Лучше вот эти, они молоденькие и вкусные.

Я тыкнул лапой двух небольших свинок. Им максимум полтора года – их мясо ещё не должно было зачерстветь. Да и маме будет проще разделать и переработать парочку свиней среднего размера, чем двух огромных кабанов.

Сестра задумалась, размышляя над моими словами.

Согласившись, она лапой отодвинула в сторону выбранные тушки. Потом, самым холодным расчётом, поровну поделила оставшиеся. И жадно накинулась на свою порцию. Мне досталась самое лучшее: самый большой из двух матёрых кабанов был в моей кучке.

Если так подумать, то хорошо быть младшим братом заботливой сестры, ведь всё самое лучшее – младшеньким в семье. Надо будет только оставить голову от кабана. Потому что всё самое вкусное – детям.