ЗАЧУМЛЕННЫЙ КОРАБЛЬ

Глава 1 БЛАГОУХАННАЯ ПЛАНЕТА

Дэйн Торсон, помощник суперкарго на “Королеве Солнца”, вольном торговце, стоял под корабельным душем, а Рип Шэннон, помощник штурмана и его наставник в торговой службе в течение четырех лет, прикладывал комки пахнущей мази к коже Дэйна между торчащими лопатками. Тесное помещение было заполнено одуряющим ароматом и Рип усиленно сопел.

— Ты будешь самым благоухающим землянином, когда‑либо ступавшим на почву Саргола. — Свою скороговорку Рип закончил хихиканьем.

Дэйн фыркнул и попытался оценить достигнутое, принюхиваясь через плечо.

— Чего только не сделаешь ради торговли! — Его комментарии содержал ответ на встретившееся им затруднение. — Растирай хорошо, это вещество способно держаться часами. Вот так. Если Ван прав, эти сарго–лийцы способны часами сидеть и говорить, говорить… А мы будем слушать, слушать, пока не получим прямой ответ. Тьфу! — Он потряс головой — в небольшом помещении запах, сам по себе приятный, становился одуряющим. — Темные пальцы. Рипа прекратили свои круговые движения.

— Дэйн, — предупредил он, — не нужно говорить об этой сделке, мы, конечно, заработаем, если сумеем решить эту задачу…

Но Дэйн внезапно представил себе будущее в мрачном свете.

— Если… — повторил он. — Тут целая галактика “если” в этом Сарголе. Здесь можно прекрасно отдохнуть на своем борту, не нужно бегать в поисках приятных запахов, но потом придется вернуться ни с чем к своим родственникам.

Рип поставил на пол баночку с кремом.

— Разные миры — разные обычаи, — повторил он старую поговорку службы. — Будь доволен, что пока удалось здесь пристроиться. Тут о многом нужно подумать. — Он закончил массаж и шлепнул Дэйна. — Теперь ты смазан. Хорошо, что мне не смазывать Вана. Потребуется целый час, чтобы его смазать, даже с помощью Фрэнка для быстроты. Твоя одежда уже, наверное, пропарилась и готова.

Он открыл длинный шкаф, оригинально приспособленный для строгой стерилизации одежды, которая при контактах представляет опасность для землян. Оттуда вырвалось удушливое облако того же аромата. Дэйн осторожно натянул свою форму вольного торговца. Коричневая шелковая ткань была слегка влажной на ощупь. К счастью, Саргол был теплой планетой. Когда он встанет на ярко–красную почву Саргола, ни один земной запах не должен доноситься до чувствительных ноздрей сарголийцев и вызывать их негодование. Он подумал, что когда‑нибудь привыкнет к этой процедуре. В конце концов, он впервые проходит такую обработку. Однако он знал, что все это совершенная глупость. Рип был прав — либо приспосабливайся к обычаям иных миров, либо не торгуй с ними. И, наверное, на других планетах ему придется проделывать и не такие неприятные процедуры.

— Фу! Ну и запах! — Али Камил, помощник начальника инженерной секции, придал своему исключительно правильному и красивому лицу выражение крайнего отвращения и поманил Дэйна в коридор.

Оберегая нервы своих товарищей, Дэйн поторопился выбраться из корабля на трап, который связывал “Королеву” с поверхностью — Саргола, но здесь он задержался, ожидая Ван Райка, суперкарго корабля и своего непосредственного начальника. Было раннее утро и теперь, вырвавшись из тесных помещений корабля и обдуваемый легким утренним ветерком, чуть колебавшим сине–зеленые травяные деревья, Дэйн сразу забыл свое раздражение.

В этом районе Саргола не было гор — самым большим возвышением были круглые холмы, густо поросшие той же десятифутовой травой, которая покрывала равнины. Из штурманской рубки “Королевы” можно было видеть постоянное колебание травы, так что планета казалась покрытой морщинистыми, мерцающими и струящимися коврами. К западу находились моря — длинные мелководные пространства, так изрезанные цепями островов, что казались мелкими озерами. И именно в районе этих озер находилось, то, что привело “Королеву Солнца” на Саргол. По правде говоря, это было открытием другого торговца — Трэкота Кама. Он приобрел права на разработку Саргола, надеясь хорошо подработать, увозя с благоухающей планеты лучшие парфюмерные товары. Но на Сарголе он открыл камни корос — алмазы нового типа, появление которых на рынке вызвало настоящую панику у торговцев драгоценностями. Кам был на верном пути к тому, чтобы стать одним из королей вольной торговли, когда его притянули дьявольские сети пиратов Лимбо, где он и погиб.

Так как они приобрели торговые права на Лимбо и экипаж “Королевы Солнца” участвовал в уничтожении пиратов и захвате ужасной установки Предтеч, им были подарены права на Саргол и они стали законными наследниками Трэкота Кама. И теперь они были на Сарголе с заметками, оставленными Камом, и все сведения, касающиеся сарголийцев, были вбиты им в головы.

Дэйн мрачно сидел на конце трапа, опустив ноги на почву Саргола, тонкую красивую почву с блестящими болотистыми чешуйками. Он не сомневался, что находите, под наблюдением скрытых глаз, но делал вид, что не знает этого. Взрослые сарголийцы постоянно держались в стороне от торговцев и казались совершенно равнодушными к ни~м, зато молодежь была так же любопытна, как пренебрежительны взрослые. Казалось, тут скрывалась возможность контакта и еще более прочных связей.

Дэйн обдумывал эту мысль, Ван Райк и капитан Джелико проводили первые торговые переговоры. Они заняли целый день и не дали никакого результата. В контактах с пришельцами из другого мира сарголийцы, потомки кошачьих, были церемонны, осторожны и совершенно независимы. Но ведь Кам чего‑то добился, иначе он не вернулся бы из первого рейса с мешком камней корос. Но в его записях, найденных на Лимбо, не было никакого ключа к тому, как преодолеть молчаливое сопротивление сарголийцев. Но терпение — второе “я” каждого торговца, и Дэйн был совершенно уверен в Ван Райке. Раньше или позже, но суперкарго подберет ключ к сарголийцам. И, как бы подслушав его мысли, Ван Райк в светящейся тунике, облегавшей его мощное тело, и со шляпой на светлой голове, сошел по трапу, который раскачивался под его тяжестью. Приблизившись к своему помощнику, он энергично принюхался и одобрительно кивнул головой.

— Я вижу, ты смазан и готов.

— Капитан пойдет с нами, сэр?

Ван Райк покачал головой.

— Это наша забота. Терпение, мой мальчик, терпение. — И он зашагал по узкой тропинке в траве к широкой дороге земного типа.

Вновь Дэйн почувствовал присутствие тех же внимательных глаз, следивших за каждым его движением, но не было- видно ни одного сарголийца. В конце концов, бояться нападения нечего. Торговцы были под запретом, их защищало “табу”, а торговые станции были расположены под белым сверкающим щитом мира. Этот мир гарантировался кровавой клятвой вождей всех кланов этого района. Даже в разгар междоусобных войн кровные враги мирно встречались под этой защитой и никто не мог обнажить свой нож–коготь в радиусе двух миль отсюда.

Травяной лес предательски шелестел, но земляне старались не обращать внимания на тех, кто шпионил за ними. Насекомое с крыльями из изумрудно–зеленого глаза отделилось от стебля травинки и полетело над торговцами, как вестник. От красной почвы, взрыхленной их ботинками, мгновенно поднимался острый запах, смешивающийся с благовониями, которые они несли с собой. Дэйн несколько раз сглотнул, но надеялся, что начальник не заметил этого проявления неудовольствия, но Ван Райк, вопреки своему обычному сонно–добро душному и блаженному виду, замечал все, что касалось тонкостей и сложностей галактической торговли, иначе ему бы не удалось занять свое место суперкарго.

— Прими успокоительное, — приказал он.

Дэйн засунул руку в полевой подсумок, покраснев и яростно убеждая себя, что ему нет никакого дела до того, какие еще запахи поджидают его сегодня, и что он их не заметит вообще. Он проглотил крошечную таблетку, изготовленную врачом Тау для таких случаев, и постарался занять свой мозг мыслями о предстоящей работе. Если только будет какая‑нибудь работа или же еще один день пройдет в бесполезных разговорах, где вежливые слова лишь прикрывают стремление торговцев к прибыли.

— Гууу! — крик, наполовину напоминающий рыдание, наполовину — высокомерное предупреждение, прозвучал за ними.

Походка Ван Райка не изменилась. Он не повернул даже головы и ничем не показал, что услышал этот крик, предупреждающий их о приближении вождей. Он продолжал держаться центра дороги, а Дэйн шел за ним, отступив на шаг, как и подобало представителю более низкого ранга.

— Гууу! — звук, вырвавшийся из глотки сарголийца благодаря его мощным легким, теперь сопровождался топотом множества ног.

Земляне не оглянулись, не отклонились от центра дороги и не ускорили шаг. Дэйн знал, что это было в порядке вещей. Для кастового сознания сарголийцев вы сохраняете свое превосходство, пока не допустили какой‑нибудь промах. Но уж если этот промах допущен, бесполезно настаивать на новой встрече с вождями.

— Гууу! — пронзительный крик несся по изгибам дороги вслед за ними, как бы не давая забыть двум торговцам о том, где они находятся.

Дэйн страстно хотел повернуть голову, чтобы увидеть хотя бы одного из сопровождающих их туземцев.

— Гууу! — теперь в крике звучала вопросительная нота, а тяжелое топанье ног стихло. Отряд, сопровождающий их, решил, видимо, что их не удастся сбить в сторону.

Ван Райк спокойно шел впереди и Дэйн выровнял по нему свой шаг. У них не было вестника с мощными легкими, который был предупреждал о их прибытии, но всем своим видом они показывали, что имеют право находиться там, где хотят. Очевидно, их спокойная уверенность подействовала на тех, кто шел позади. Звук шагов замедлился до спокойной походки и этот звук на почтительном расстоянии сопровождал землян.

Подействовало — сарголийцы оценили их по собственной шкале ценностей и это было хорошим предзнаменованием для предстоящих переговоров. Настроение Дэйна повысилось, но он постарался придать своему лицу такую же неподвижность, как у его начальника. В конце концов это была маленькая победа, а ей предшествовали 10–12 часов вежливых и скрытых маневров.

“Королева Солнца” приземлилась как можно ближе к торговому центру, обозначенному на карте Трэкота Кама, и теперь землянам предстояло еще пять минут ходьбы по центру дороги и перед ними окажется поляна с крупными строениями без крыш, которые использовались сарголийцами этого района как место торговли и мирных переговоров. Здесь же заключались союзы между кланами. В центре поляны находился столб, укрепленный ветвями травяных деревьев, а на столбе был укреплен щит, обещавший не только мирные переговоры, но и три дня безопасности для любого дуэлянта или же кровного мстителя, который сумел добраться до этого столба и положить руку на его обветренную поверхность. Они пришли не первыми и это тоже было хорошим признаком.

Слуги, вассальные воины и младшие родственники четырех или пяти вождей сбились в небольшие группы, но Дэйн сразу заметил, что не было видно ни носилок, ни одного животного, использовавшегося здесь как земная лошадь. Не прибыл ни один представитель женской половины сарголийских родов. Они не появляются до заключительного торгового договора — на переговорах их представляют отцы, мужья и сыновья.

С видом хозяина своего собственного клана Ван Райк, не обращая внимания на сарголийцев низших разрядов, прошел прямо к двери помещения. Двое или трое младших воинов встали на ноги. Их сверкающие плащи развевались, как машущие крылья. Но так как Ван Райк даже не взглянул на них, они не попытались преградить ему путь. Дэйн подумал, что если сарголийцы хотят произвести впечатление хороших воинов, им это вполне удалось. Их средний рост был близок к шести футам, а их отдаленные кошачьи предки оставили им в наследство лишь некоторые рудименты. Когти на руках и ногах были серого цвета и были способны стягиваться, толстые волосы, похожие на плющ, опускались вдоль позвоночника и по бокам мускулистых ног и рук. Волосы были рыжевато–коричневого цвета или же сине–серого или белого. Для земного глаза их широкие лица, теперь все повернутые к землянам, были лишены выразительности. Глаза их были большими й слегка раскосыми, а цвет их — оранжево–красный или серо–зеленый. На них была одежда ярких расцветок с широкими полосами, образующими нечто вроде корсета вокруг тонких талий. Из‑за поясов торчали украшенные алмазами рукоятки ножей–когтей, обладание которыми были признаком совершеннолетия. Плащи огненно–красным цветком свисали с их плеч подобно крыльям летучих мышей и от каждого сарголийца при любом движении исходило облако сильного запаха.

Даже по сравнению со сверкающим собранием вассалов за пределами помещений вожди и их помощники являли собой настоящий разгул красок и запахов. Вожди сидели на деревянных табуретках. Перед каждым находился столик с кубком, обозначавшим принадлежность к определенному клану, складная лента с узором — их “торговый щит” — и инкрустированный ящичек с ароматной мазью. Эту мазь вожди использовали как освежающее средство в ходе переговоров. Ветерок играл концами поясов и складками плащей, но все собравшиеся были неподвижны. Не начиная переговоров, Ван Райк подошел к табуретке со стоящим перед ней столиком и сел. Дэйн начал действовать так, как решили заранее. Он поставил перед ним на столик карманную пластмассовую фляжку, сверкающую в ярком свете солнца, как сарголийские алмазы, красивый шелковый платок и, наконец, бутылочку пахучей соли, изготовленной Тау после нескольких часов комбинаций сарголийскими пряностями.

Выполнив долг подчиненного, Дэйн освободился и уселся позади суперкарго прямо на пол, скрестив ноги, как сыновья, наследники и родственники вождей, расположившихся каждый за своим главой. Вслед за ними появился опоздавший вождь и Дэйн увидел, что это Фандор — еще одна удача! Этот клан был маленьким и у него не было значительного влияния. Если бы вот так же медлили Халфер или Вафт, это было бы совсем другое дело. Фандор занял свое место, разместились и его приближенные, и Дэйн, старающийся быть незаметным, решил, что Совет в полном составе. Трэкот Кам указал, что по берегу морей в этом районе живут семь кланов, и на Совете было семь вождей — несомненное доказательство важности Совета, так как некоторые из вождей за пределами зоны мира в данный момент находились в состоянии кровавой вражды. Да, все семеро находились здесь. Однако один стул напротив Ван Райка оставался пустым. Пустой стул — кого же они ждут?

Ответ на этот вопрос был получен незамедлительно. Но не вождь сарголийцев появился в дверном проеме. Самообладание позволило Дэйну остаться на месте даже после того, как он разглядел Fep6 пришельца.

Торговец! И не просто торговец, а представитель компании! Но почему и каким образом? Компании участвуют в крупной игре, а эта планета предоставлена вольным торговцам, независимым скитальцам звездных путей. В соответствии с законами и правами представитель компании не мог находиться здесь, хотя лицо Дэйна, как и лицо Ван Райка, было замкнуто, мысли его мчались стремительным галопом. Трэкот Кам как вольный торговец приобрел права на эксплуатацию Саргола, когда единственным для вывоза продуктом была парфюмерия — товар уже слишком незначительный, чтобы им могли заинтересоваться компании. Но когда были найдены камни, цена Саргола стремительно возросла и большие компании это сразу поняли.

Они, вероятно, узнали о смерти Трэкота Кама как только патруль отправил свой доклад в штаб. У всех компаний были свои разведывательные и информационные службы и, поскольку Кам умер, не оставив наследников, они увидели в этом шанс и тотчас же им воспользовались. Однако — тут челюсти Дэйна сжались — они здесь не получат ничего. Законным торговцем на этой планете был лишь капитан Джелико с “Королевы Солнца”. Их права были заверены полицейским патрулем на Лимбо и все, что оставалось сделать представителю “Интерсолар” — это поклониться и как можно быстрее убраться.

Но человек “Интерсолара”, казалось, не торопился так поступать. Он с высокомерным видом уселся на свободную табуретку, а юноша в форме его компании поставил перед ним образцы товаров примерно того же типа, что лежали и перед Ван Райком. Но суперкарго ничем не проявил своего удивления. Один из младших воинов Вафта поднялся и хлопнул в ладоши. В помещение вошел сарголиец в богатых одеждах, указывающих на высший ранг, но с ошейником, который надевали взятым в плен. В сопровождении того же воина он обошел всех собравшихся, наливая в кубки из своего кувшина пурпурную жидкость. Наследник Вафта попробовал эту жидкость перед тем, как ее предложили собравшимся гостям. Когда они остановились перед Ван Райком, сарголиец только дотронулся до фляжки. Это означало, что земляне должны осторожно обращаться с местными продуктами и что они лишь символически попробуют этот напиток в знак начала торговых переговоров. Вафт поднял свой кубок и все повторили его жест. На быстром языке своего народа он произнес формулу, такую древнюю, что мало кто из сарголийцев смог бы перевести ее на разговорный язык. Они выпили и переговоры были открыты.

Первым заговорил пожилой сарголиец, сидевший слева от Халфера, человек без ножа–ногтя и в темном плаще, который вносил диссонанс в пестроту одежд его товарищей. Он говорил на традиционном торговом языке линго, о котором сарголийцы узнали от Трэкота Кама.

— Под белым, — он указал на щит наверху, — мы собрались поговорить об очень важных вещах. Но мы видим здесь два голоса, хотя каждый клан должен представлять лишь один отец. Скажите, чужеземцы, с кем из вас мы должны разговаривать? — и он перевел взгляд Вана Райка на представителя “Интерсолара”.

Суперкарго “Королевы” не ответил. Он смотрел на человека компании. Дэйн неторопливо ждал, что тот на это скажет, но у того уже был готов ответ.

— Это правда, отцы кланов, что здесь два голоса, тогда как по правилам и обычаям он должен быть один. Но этот вопрос мы решим между собой. Разрешите мне удалиться и поговорить друг с другом. Тот же, кто вернется к вам, будет иметь все права для разговора, который больше не будет откладываться.

Вафт ответил прежде, чем это успел сделать приближенный Халфера, который говорил до этого:

— Лучше бы вы договорились прежде, чем пришли сюда. Идите, пока нет тени от щита, а потом возвращайтесь сюда и говорите только правду. Мы не будем ждать ради удовольствия чужеземцев.

Одобрительный гул встретил этот резкий ответ. “Пока нет тени от щита” — значит, до полудня. Ван Райк встал и Дэйн собрал образцы товаров. С тем же видом превосходства, с каким вошел, суперкарго покинул помещение.

Они уже были на дороге, ведущей к “Королеве”, когда их нагнали представители компании.

— Капитан Грант желает посмотреть ваши права, — начал суперкарго компании, но Ван Райк прервал его уничтожающим взглядом.

— Если вы, браконьеры, хотите что‑то сказать, скажите это на “Королеве Солнца” капитану Джелико, — выпалил он и пошел дальше.

Лицо его противника вспыхнуло и он прикусил нижнюю губу. Мгновение он колебался, а затем удалился в сопровождении своего помощника. Лишь пройдя половину пути до корабля, Ван Райк снова заговорил:

— Удивляюсь, почему все идет так легко, — пробормотал он. — Клянусь проколотым хвостом эксола, это не самый счастливый наш день! — И он прибавил шагу.

Глава 2 КОНКУРЕНТЫ

— Стойте, представители “Интерсолара”!

Хотя торговцы по законам и традициям не использовали личное оружие за исключением случаев большой опасности и были вооружены лишь парализующими пистолетами, выстрел из которых лишал на некоторое время подвижности, но доставлял весьма неприятное ощущение, угрозы такого, пистолета оказалось достаточно, чтобы три человека, подошедшие к трапу “Королевы”, остановились.

Али небрежно держал в руке пистолет, но его глаза цепко следили за ними, а у вольных торговцев была такая репутация, что заставляла конкурентов из больших компаний уважать их. Жизнь преподала вольным торговцам немало суровых уроков и они их хорошо усвоили. Дэйн, глядя через плечо помощника инженера, понял, что предположение Ван Райка о предстоящих переговорах оправдывается. Они покинули сарголийский Центр торговли не более трех четвертей часа назад, а теперь внизу у трапа стояли капитан корабля компании “Интерсолар” и его суперкарго.

— Я хотел бы поговорить с вашим капитаном, — проворчал офицер “Интерсолара”.

Лицо Али выразило крайнее отвращение. Это выражение вызвало у тех, к кому оно было обращено, самое дурное из глубины души. Дэйн испытал это на себе — он помнил первое знакомство с экипажем “Королевы”.

— Но захочет ли он разговаривать с вами? — возразил Камил. — Стойте там, пока мы это не выясним.

Дэйн должен был исполнять роль гонца к капитану. Он отступил в корабль и взобрался по лестнице в командирскую рубку. Проходя мимо личной каюты капитана Джелико, он услышал приглушенный крик отвратительного капитанского любимца хубата — кошмарную помесь попугая, жабы и рака, одетого в голубые перья и склонного кричать и оплевывать всех входящих. Поскольку хубат в присутствии хозяина вел себя спокойно, Дэйн прошел дальше и в штурманской рубке наткнулся на совещающихся капитана, штурмана и суперкарго.

— Ну? — изуродованная бластером щека капитана Джелико дернулась.

— Внизу капитан корабля компании “Интерсолар” со своим суперкарго, сэр. Они хотят вас видеть.

Рот Джелико был сжат в прямую линию, а глаза смотрели сурово. Инстинктивно рука Дэйна потянулась к рукоятке пистолета, укрепленного на поясе. Когда у старика такое лицо, гляди в оба.

“Итак, мы будем бороться!” — сказал себе Дэйн, думая о том, какие обязанности предстоит выполнять ему.

— Неужели? — начал Джелико, но оборвал фразу. Он умел подчинять свои чувства железной воле, когда это было необходимо. — Ладно, пусть остаются там, где стоят. Ван, мы пойдем к ним…

Мгновение суперкарго колебался, а его полуприкрытые глаза казались сонными. Можно было подумать, что его не интересует происходящее.

— Верно, сэр, — кивнул он наконец головой.

Ван Райк поднял свое тяжелое тело с маленького стула, на котором сидел, поправил тунику и надел шляпу с таким видом, будто ему предстояло представлять “Королеву” перед собранием вождей всею Саргола. Дэйн поспешил спуститься по лестнице и остановился рядом с Али. Теперь настала очередь человека у трапа задать нетерпеливый вопрос.

— Ну?

Видимо, это было любимое словечко из лексикона всех капитанов.

— Ждите, — ответил Дэйн, не собираясь расшаркиваться перед пришельцами. Пребывание в течение года на борту “Королевы Солнца” наполняло его гордостью за свою работу. Вольный торговец подчиняется только своим командирам и больше никому на целом свете — и даже между звездами, независимо от того, какие правила этикета приняты между компаниями.

Он ожидал, что офицеры “Интерсолара” после такого ответа уйдут. Капитана компании подобное требование ждать какого‑то торговца, хотя и вольного, должно было разъярить до предела… Однако они остались и это свидетельствовало, что у экипажа “Королевы” было преимущество перед предстоящей сделкой. Некоторое время люди “Интерсолара” кипели внизу от злости. Али, развалившись у входа, поигрывал пистолетом, а Дэйн внимательно всматривался в травяной лес. Носком ботинка он постукивал по обшивке корабля, вопросительно глядя на Али.

— Кошачья награда, — ответил тот на его невысказанный вопрос.

— И что сегодня?

— Сахар, полная столовая ложка, — повернулся к ним помощник инженера. Два цветных стержня. Так высоко они никогда еще не поднимали цен. Думаю, что. они делят всю добычу поровну. Каждый вечер новый мальчишка приносит кота.

Как и все земные корабли, “Королева” в качестве важной составной части экипажа имела кота. Дородный Синдбад до их прибытия на Саргол не доставлял никакого беспокойства. Он исполнял свои обязанности по избавлению корабля от обычных и необычных вредителей с быстротой, аккуратностью и энергией. И когда они приземлялись на чужие планеты, он никогда не проявлял желания убежать. Но запахи Саргола, очевидно, одурманили его, лишив достоинств и независимости солидного и немолодого кота. Теперь Синдбад убегал с корабля рано утром, а вечером его, протестующего голосом и когтями, приносил обратно кто‑нибудь из туземных мальчишек за определенное вознаграждение. За три дня это была единственная удачная сделка, удовлетворяющая всех, за исключением Синдбада.

Стук башмаков по металлу предупредил о том, что спускаются офицеры “Королевы”. Али и Дэйн отошли внутрь коридора, освободив выход для капитана Джелико и Ван Райка. Затем они вновь выглянули наружу, чтобы оказаться свидетелями встречи своих офицеров с офицерами “Интерсолара”. Не было сердечных приветствий, иных проявлений гостеприимства, что можно было бы ожидать при встрече землян на этой чужой планете на расстоянии в четверть Галактики их родной земли, где все они выросли. Джелико и спускавшийся чуть позади Ван Райк остановились на последних ступеньках трапа, так что три представителя компании — капитан, суперкарго и охранник — хотели они того или нет, оказались в невыгодном положении и вынуждены были смотреть на командира “Королевы” снизу вверх, хотя они как представители могущественнейшей компании скорее были склонны презирать вольных торговцев.

Высокая, мускулистая и аккуратная фигура капитана “Королевы” производила впечатление большой силы, находящейся под контролем воли, а его лицо, покрытое густым космическим загаром, свидетельствовало, что это человек быстрых и решительных действий, и вывод этот подтверждался шрамом от выстрела бластера на щеке. Ван Райка, если бы не его одежда, посторонний наблюдатель мог бы принять за представителя компании высокого ранга, но только до тех пор, пока этот наблюдатель не уловил бы того, что скрывается за казавшимися сонными полуприкрытыми глазами и не услышал бы особой нотки в его спокойном и медлительном голосе. На первый взгляд эти два высших офицера вольной торговой службы были полной противоположностью друг другу, но действовали они как части одного слаженного механизма и служба изысканий на дюжине планет могла бы подтвердить это, опираясь на события прошлого.

Сейчас Джелико с щелканьем сдвинул каблуки своих ботинок и взмахнул рукой перед шлемом — жест, более подходящий для героических Патрульных из известной видеосерии.

— Джелико, “Королева Солнца”, вольный торговец, — резко представился он и добавил: — Это Ван Райк, наш суперкарго.

Лицо капитана “Интерсолара” вспыхнуло.

— Грант, капитан “Дарта”, — он сделал еле заметный знак, который можно было принять за салют. — “Интерсолар”. Келли, суперкарго. — Третьего спутника он не назвал.

Джелико, обхватив большими пальцами пояс, ждал и после некоторого молчания Грант вынужден был начать:

— У нас время только до полудня…

Джелико продолжал ждать. Под его спокойным и ровным взглядом капитан компании продолжил, с трудом подбирая слова:

— Они дали нам время до полудня, чтобы собраться…

Раздался спокойный голос Джелико:

— Нам нечего собираться, Грант. Я имею право обвинить вас перед торговой службой в браконьерстве. “Королева Солнца” — единственный корабль, который находится на этой планете на законном основании. Если вы немедленно стартуете, я оставлю это без последствий. В конце концов, у меня нет желания тратить время в поисках ближайшего патрульного крейсера.

— Вам не стоит так обращаться с “Интерсоларом”. Мы хотели сделать вам предложение, — вступил в разговор Келли, потому что его командир не мог найти слов от возмущения.

— Вам, представителям “И–С”, — с сарказмом произнес Джелико, — всегда не доставало образования. Советую получше изучить кодекс и не только те статьи, которые в конце. Вы можете проверить наши права в Центре. И, думаю, чем скорее вы уберетесь, тем лучше будет для вас, иначе мы обвиним вас в эксплуатации чужой планеты.

Грант овладел своими чувствами.

— Мы здесь далеко от Центра, — напомнил он. Это было не только подтверждением факта, и все это поняли. “Королева Солнца” была вольным торговцем, одиноким на чужой планете, а корабль Гранта представлял собой компанию и по его просьбе в любой момент будут доставлены подкрепления, запасы и вообще что угодно.

Дэйн глубоко вздохнул. Компании, очевидно очень нужен Саргол, если они были готовы идти на нарушение закона. Капитан компании сделал шаг вперед.

— Думаю, мы поняли друг друга, — сказал он.

Ответил ему Ван Райк. Его глубокий голос был далеко разнесен ветром над травяным лесом.

— Ваши предложения?

Видимо, такой ответ на их угрозу подкрепил веру людей “И–С” в безнаказанность их действий, а их убежденность в том, что никакой вольный торговец не посмеет противостоять могуществу и власти компании, так и лезла в глаза.

— Мы выкупим ваши права с прибылью для вас и вы стартуете до назначенного сарголийцами времени.

— А какова прибыль?

— Ну, — пожал плечами Келли, — скажем, десять процентов стоимости последнего груза Кама.

— Как великодушно, не правда ли? — рассмеялся Джелико. — Десять процентов стоимости груза, который не может быть оценен. Банда на Лимбо не оставила записей о своей добыче.

— Мы не знаем, что он привез на Лимбо, — мягко сказал Келли. — Мы имеем в виду груз пряностей, доставленных в Аскол.

Теперь рассмеялся Ван Райк.

— Интересно, кто это придумал? — суперкарго вдохнул благоухающий ветер. — Этот человек может принести компании большую прибыль. Интересное предложение…

По тому, какое спокойно–удовлетворенное выражение приняли лица стоящих внизу людей, стало ясно, что люди компании уверены в своей победе. “Королеве” заплатят жалкие гроши, под угрозой возмездия она стартует с Саргола, а “Интерсолар” станет владельцем богатейшей торговли камнями корос. А усердие людей, добившихся этого, будет замечено и вознаграждено.

“Интересно, — размышлял Дэйн, — сталкивались ли они когда‑нибудь С вольными?.. По их поведению это незаметно”.

Ван Райк порылся в кармане и вытащил оттуда руку. На широкой ладони лежал плоский металлический диск.

— Это очень интересное предложение, — повторил он. — Я сберегу эту запись как сокровище.

Вид этого диска смыл с лица людей “Интерсолара” все удовлетворение. Кровь отхлынула от лица Гранта, Келли заморгал, а третий безымянный член отряда потянулся за парализующим пистолетом. Это движение не осталось незамеченным со стороны Дэйна и Али.

— Это вас успокоит, — заметил Джелико, протягивая открытый лист, полученный ими от службы.

— Вы бы лучше… — горячо начал капитан компании, но затем вновь в!!лянул на диск, который держал Ван Райк, металлопластовый предмет, содержащий запись его голоса, и замолчал.

— Да? — вежливо спросил суперкарго “Королевы Солнца”.

Но Келли взял своего капитана за руку и повел его от корабля, убеждая его в чем‑то.

— До полудня вы должны стартовать, — бросил им вслед Джелико, затем, обращаясь к суперкарго, добавил: — Не думаю, что они захотят это сделать.

Ван Райк кивнул.

— А что бы вы сделали на их месте? — спросил он. — Не думаю, чтобы Грант испытывал когда‑либо подобное.

— Со временем успокоится, — ответил Джелико. Казалось, капитан утратил свое недоверие к будущему.

— Это, — Ван Райк снова спрятал диск в карман, — отгонит их на парсек или два. Грант не из тех, кто применяет бластеры. Нужно, чтобы Ганг послушал эфир, тогда мы, возможно, сможем подготовиться к любым сюрпризам, если Грант запросит у кого‑нибудь совета и помощи. Не думаю, Что они теперь станут вмешиваться в наши дела с сарголийцами, им не захочется отвечать на неудобные вопросы, если мы попросим Патруль задать их им. Итак, — он потянулся и повернулся к Дэйну, — продолжим работу.

Вновь в двух шагах от Ван Райка Дэйн шел к торговому центру, где их ожидали вожди сарголийских племен. Им пришлось идти всего пять или шесть минут от корабля и сарголийцы ничем не выразили интереса к их возвращению, но Дэйн заметил, что теперь был оставлен только один пустой табурет. Сарголийцы ожидали для переговоров только одного земного торговца.

Последовала скучная церемония обмена банальностями, добрыми пожеланиями и приветствиями. Никто не упоминал камни корос или даже пахучую траву — то, что интересовало торговцев. Никто не давал знака, что готов к серьезной торговле — поднятая рука покупателя и поднятая рука Продавца означали согласие или несогласие с ценой. Но подобные длительные переговоры были частью устава Торговой службы, а Дэйн, слушая эти приглашения и речи выпить вместе, в то же время внимательно разгля–ДЬ1вал все окружающее, пытаясь все оценить и классифицировать.

Ключом к характеру сарголийцев была осторожная независимость. Единственной формой правления, которую они признавали, была семейноклановая организация. Кровная месть и ожесточенные схватки были обычными в их жизни, и каждый мужчина, достигший совершеннолетия, был вооружен и в любой момент был готов схватиться с противником, пока не становился “говорящим о прошлом”, то есть слишком старым, чтобы владеть оружием. Но вследствие постоянных схваток и войн лишь немногие сарголийцы доживали до подобного состояния. Иногда заключались кратковременные союзы между семьями, обычно тогда, когда у них был общий, но более сильный враг. Только под торговым щитом вожди этих семи кланов встречались без своих воинов.

За час до захода солнца Вафт перевернул свой кубок вверх дном и поставил его на стол. Этот жест был повторен тотчас же всеми вождями. Переговоры на этот день были закончены.

“И, — подумал Дэйн, — они не принесли ничего. Что же такое открыл Трэкот Кам, что позволило ему заключить торговую сделку с этими подозрительными существами? Если люди с “Королевы” не узнают этого, они могут провести все время до истечения прав на эту планету в подобных бесполезных переговорах”.

В школе Дэйна учили, что часто торговый контракт с чужой расой требует долгой и терпеливой подготовки. Но между тем, что говорил преподаватель, и тем, что он испытывал на себе, была пропасть, и он печально подумал, что ему еще многому предстоит научиться, прежде чем он сможет в любой ситуации вести себя с несокрушимым терпением и самоуверенностью Ван Райка. Казалось, суперкарго нисколько не устал от этих бессмысленных переговоров, и Дэйн знал, что Ван Райку предстоит как минимум полночи, чтобы уже в сотый раз перечитать те короткие записи Трэкота Кама, которые им достались, чтобы попытаться понять, почему и как другой вольный торговец преуспел там, где люди “Королевы” наталкиваются на каменную гору. Как знал Дэйн из записок Трэкота Кама, сбор камней корос был опасным занятием. Хотя здесь, в материковой части планеты, власть сарголийцев была неоспоримой, совсем иначе обстояло дело в стране мелких морей. Там хозяйками были горпы и нужно было постоянно опасаться нападения этих хитрых разумных рептилий, чьи мыслительные процессы были так далеки от мышления и сарголийцев, и землян, что казалось, что никакой контакт с ними вообще невозможен. Собирая камни корос приходилось, следовательно, рисковать жизнью ради выгоды и, вероятно, сарголийцы не видели в этом необходимости.

Однако Трэкоту Каму удалось привезти полный мешок камней, то есть ему каким‑то образом, удалось договориться с ними. Ван Райк взбежал по трапу, как будто ему не терпелось заняться записями, но Дэйн задержался и тоскливо поглядел на травяные джунгли. По его мнению, эти ранние вечерние часы были лучшими на Сарголе. Воздух был золотым, ночные ветры еще не поднялись. Дэйну не хотелось менять этот простор на тюремное заключение в корабле. Пока он так размышлял, из отдаленного леса показались два юных представителя разумного населения планеты. Они несли одну из своих охотничьих сетей, которая в этот раз была использована дли поимки необычного пленника — они пришли за наградой за поимку Синдбада. Дэйн отправился за этим вознаграждением, но к ею изумлению один из туземцев указал выпученным пальцем–ногтем на трап.

— Идти, — с трудом сказал он на линго.

Так как изумление, по–видимому, ясно выразилось на лице Дэйна, мальчишка энергично указал головой и поставил ногу на трап, подтверждая тем самым свое желание. Это желание одного из сарголийцев было тем более удивительным, что до сих пор все они единодушно показывали, что запахи человека непереносимы для настоящего, в их понимании, человека. Однако следовало использовать любую возможность для лучшего их понимания, как бы мала она не была. Дэйн взял мяукавшего Синдбада и поманил сарголийца:

— Идем.

Только один из них последовал за ним, а второй смотрел на это широко раскрытыми глазами и затем, когда товарищ позвал его, повернул назад в лес. Он не хотел идти в ловушку. Дэйн поднялся по трапу, не обращая внимания на поведение сарголийцев, видимого внимания, не понуждая оставшегося юнца, когда он один или два раза чуть помедлил. В мозгу помощника суперкарго лихорадочно перелистывался список товаров. Что из этого списка могло бы привлечь юного сарголийца с таким многообещающим любопытством? Если бы он имел время посоветоваться с Ван Райком.

Сарголиец уже был внутри коридора и его ноздри широко раздувались, вбирая запахи этого необычного места. Внезапно его голова дернулась, будто она попала в одну из охотничьих сетей. Его интерес был возбужден незнакомым запахом, который ощутился его чувствительными органами обоняния. Его глаза встретились с глазами Дэйна. Землянин приветливо кивнул и неторопливо пошел вслед за юным сарголийцем в верхние помещения “Королевы Солнца”.

Глава 3 НАКОНЕЦ КОНТРАКТ

— Что за… — Фрэнк Мура, стюард, кладовщик и кок “Королевы”, отступил на шаг в ближайший проход, когда юный сарголиец влетел в его сектор.

Дэйн, держа в руках Синдбада, шел за своим гостем и успел увидеть, как тот внезапно остановился перед наиболее важной дверью корабля — дверью, которая вела в гидропонный зал, обновляющий кислород и снабжающий экипаж фруктами и овощами, что весьма разнообразило диету из концентратов. Сарголиец притронулся рукой к гладкой поверхности запертого помещения и вопросительно взглянул на Дэйна. В его взгляде ясно читалась просьба. Руководимый лишь инстинктом, что весьма важно для всех торговцев, Дэйн спросил Муру:

— Фрэнк, можно впустить его туда?

Это было неблагоразумно и, может быть, даже опасно, но каждый член экипажа понимал необходимость установления контакта с туземцами. Мура даже не удосужился кивнуть, а просто просунулся между сарголийцем и дверью и открыл замок. Свежий запах земли и растений, которого так не Доставало благоуханиям этой чужой планеты, ударил им в лицо. Юноша остался на месте, высоко подняв голову. Широко раскрытыми ноздрями он ловил незнакомые запахи. Затем он двинулся осторожной, крадущейся походкой, которая была унаследована им от предков, по узкому коридору к зеленой массе в дальнем конце помещения.

Дэйн выпустил мяукающего и вырывающегося Синдбада из рук. Это была территория кота и он очищал ее от захватчиков. А сарголиец нашел то, что искал. Он стоял на цыпочках у одного из растений в состоянии экстаза и его желтые глаза были полузакрыты. Дэйн в поисках объяснения взглянул на стюарда.

— Фрэнк, что его так заинтересовало?

— Кошачья мята.

— Кошачья мята? — повторил Дэйн. Это название для него ничего не значило, у Муры была привычка выращивать незнакомые растения и изучать их. — Что это такое?

— Земная трава, один из видов мяты, — кратко объяснил Мура, идя по узкому коридору к туземцу. Он сорвал лист и растер его пальцами.

Дэйн, чье обоняние было ослаблено острыми ароматами, окружавшими его весь день на планете, не почувствовал нового запаха, но юный сарголиец тут же повернулся к стюарду и широко раскрыл глаза, а кот Синдбад издал скулящий вой, подпрыгнул и сунул голову между рук стюарда. Наконец‑то это вышло — они сделали первый шаг!

— Можно дать ему лист или два? — подошел поближе Дэйн и спросил у Муры.

— А почему бы и нет? Я выращиваю его для Синдбада. Для кошки это все равно что табак для курильщика или выпивка для пьяницы.

По поведению Синдбада Дэйн предположил, что растение действует на кошачий организм как стимулятор, подобно алкоголю или никотину. Он осторожно сорвал веточку с тремя листиками и протянул ее сарголийцу. Тот взглянул на него, схватил подарок, выскочил из сада, будто его преследовали кровные мстители из другого клана, и Дэйн услышал топот его ног на лестнице — очевидно, туземец решил побыстрее убраться с драгоценным подарком. Но вот помощник суперкарго нахмурился, увидев, что в саду было лишь пять таких растений.

— Это вся кошачья мята?

Мура взял кота на руки и выпроводил из сада Дэйна.

— Не было нужды выращивать ее в больших количествах. Небольшой порции этой травы хватает надолго для Синдбада. — Он выпустил кота в коридор. — Листья можно высушивать. Думаю, в камбузе есть большой ящик с высохшими растениями.

Это был успех. Неужели найден ключ к торговле драгоценными камнями корос? И все зависит от пяти небольших растений и ящичка с засушенными листьями. Надо сообщить Ван Райку. Но к большому недоумению Дэйна суперкарго не проявил никакой радости, когда его помощник изложил ему все подробности своего открытия. Наоборот, тот, кто хорошо знал Ван Райка, понял бы, что тот недоволен чем‑то. Он выслушал Дэйна и встал. Поманив указательным пальцем помощника, он пошел из своей каюты в кабинет врача Тау.

— Задача для вас, Крэйг. — Ван Райк опустился на откидное сидение, предложенное ему Тау. Дэйн остался у входа, теперь уже понимая, что вместо благодарности, которую он ожидал услышать, его ожидает выговор, но причина была ему неясна. — Что вы знаете о растении, которое Мура выращивает в гидропонном саду, он его называет кошачьей мятой? — продолжал суперкарго.

Тау не проявил удивления от этого вопроса — врач корабля вольной торговли вообще ничему не удивлялся. За первые годы службы он исчерпал всю свою возможность удивляться и после этого принимал любое происшествие, сколь угодно таинственным оно бы не было, просто как реальную действительность. Вдобавок хобби Тау была магия — скрытые знания, используемые первобытными докторами и знахарями на чужих планетах. у него была целая библиотека рецептов, дополнительных источников знания об определенных результатах опытов с различными веществами. Время от времени он отсылал в Центральную службу доклад, который прочитывался полудюжиной чиновников с поднятыми от удивления бровями, после чего его благополучно забывали. Но это не разочаровывало врача “Королевы”.

— Это земная трава из семейства мяты, — ответил он. — Мура выращивает ее для Синдбада. Она оказывает определенное влияние на кошачьих. Фрэнк старался приучить его возвращаться на корабль, позволяя ему кататься на высушенных листьях, и Синдбад с удовольствием проделывал это, а затем снова убегал.

Это кое‑что объяснило Дэйну — почему серголийский мальчик хотел войти в корабль. Запах растения задержался на кошачьей шерсти, сарголиец уловил его и захотел установить источник этого запаха.

— Это наркотик? — спросил Ван Райк.

— В той же степени, что и все остальные растения. В этом смысле чай тоже можно считать наркотиком. У мяты нет особых медицинских свойств. Для кошек она служит стимулятором, они получают то же удовольствие, катаясь в листьях и поедая их, как мы от выпивки.

— Эти сарголийцы, в некотором роде, тоже кошки, — пробормотал Ван Райк.

— Сарголийцы узнали о существовании кошачьей мяты? — выпрямился Тау.

Ван Райк кивнул на Дэйна, и тот повторил свой рассказ. Когда он закончил, Ван Райк прямо спросил врача:

— Как повлияет кошачья мята на организм сарголийцев?

Только тогда Дэйн понял, что он наделал. Они не проверили влияние растения с чужой планеты на метаболизм сарголийцев. Что, если он дал туземцам Саргола опасный наркотик, внушил этому юноше пагубную привычку? Дэйн похолодел. Он же мог отравить его!

Тау взял свою фуражку и после секундного колебания медицинскую сумку, задав лишь один вопрос Дэйну:

— Есть ли хоть какие‑нибудь сведения о том, откуда этот юноша, из какого клана?

И Дэйн, похолодевший от ужаса, был вынужден ответить отрицательно.

“Что я наделал, как же я не сообразил всего?” — подумал он.

— Вы сможете найти его? — спросил Ван Райк врача, игнорируя Дэйна.

— Постараюсь, — пожал плечами Тау. — Сегодня утром я встречался с их жрецами, которые одновременно являются здесь и лекарями. Они приняли меня хорошо, но при сложившихся обстоятельствах надо попытаться что‑нибудь сделать.

В коридоре Ван Райк распорядился:

— Думаю, Торсон, вам лучше всего побыть в каюте, пока мы не выясним, как обстоит дело.

Дэйн отсалютовал. Голос его начальника прозвучал как удар хлыста, много хуже, чем брань. Он проглотил комок в горле и заперся в своей каюте. Происшествие могло быть концом его службы. И он будет счастлив, если у них вообще не отберут права на Саргол. Как только хоть слабый намек донесется до людей “Интерсолара”, компания подаст на них рапорт в Центр и добьется, чтобы у них отобрали права. И все это из‑за его глупости! Он самонадеянно решил, что добьется успеха там, где капитан и Ван Райк наткнулись на каменную стену. И даже больше, чем будущее “Королевы”, его беспокоила мысль о том, что он, подарив эту веточку с листьями, принес на Саргол опасный наркотик. Когда он поумнеет? Дэйн лег вниз лицом на свою койку и уныло рисовал в своем воображении длинную вереницу бедствий, которые могут последовать за его необдуманным и поспешным поступком. День и ночь на “Королеве” были искусственными — свет в каюте не менялся. Он не знал, сколько времени пролежал так, размышляя о своем поступке.

— Дэйн! — ворвался в его кошмар голос Рипа Шеннона, но он не откликнулся. — Тебе приказано явиться к Ван Райку.

Почему такой приказ? Вероятно, чтобы отвести к капитану Джелико… Дэйн встал, посмотрел на себя в зеркало и поправил одежду, избегая смотреть Шеннону в глаза. Рип был одним из тех, кого он тоже подвел, но тот не замечал его настроения.

— Пойдем, сам посмотришь. Пол–Саргола собралось там внизу. Требуют начать торговлю.

Это объяснение было так далеко от того, что он ожидал услышать, что Дэйн вздрогнул, оторвавшись от своих печальных мыслей. Коричневое лицо Рипа широко улыбалось, а черные глаза сверкали. Было ясно, что он в отличном настроении.

— Пошли быстрее, — посоветовал он, — не то Ван Райк испепелит тебя своим гневом.

Дэйн последовал его совету, быстро поднявшись вверх по проходу и проследовав к выходу из корабля. То, что он увидел внизу, ошеломило его. На Саргол опустился вечер, но место действия внизу было освещено. Пылающие факелы выстроились цепочкой от самого травяного леса, а свет переносных корабельных прожекторов смешался со светом факелов, превратив ночь в день. Ван Райк и Джелико сидели на табуретах лицом к лицу с пятью из семи вождей кланов, с которыми они вели переговоры. За своими вождями толпились сарголийцы низших рангов. Да, здесь были и паланкины, и оргалы — верховые животные, со спины одного из которых с помощью двух слуг слезала знатная женщина. Значит, пришли и женщины. Это могло означать только одно — торговля началась. Но торговля чем?

Дэйн опустился на траву. Он увидел Вафта, который протягивал Ван Райку руку, закрытую торговым полотном. Пальцы Ван Райка были прикрыты носовым платком. Их руки под складками ткани соприкоснулись. Торговая сделка находилась в начальной стадии. И это была важная сделка, поскольку ее проводил сам вождь. В записках Кама сообщалось, что обычно подобные сделки совершают приближенные вождя. Небольшая кучка камней на табурете рядом с вождем отражала свет прожекторов и факелов. Дэйн глубоко вздохнул. Он слышал описание камней корос и даже видел их фотографии, найденные в бумагах Кама, но все это не давало никакого представления об истинном виде камней. Он знал результаты химического анализа этих камней. Они, подобно земному янтарю, были окаменевшей смолой древних растений — возможно, предков травяных деревьев, — долго пролежавшей в соленом растворе мелких морей, где химические процессы привели к превращению смолы в настоящую драгоценность. Здесь были все оттенки розового — от розово–абрикосового до насыщенного розово–лимонного, но в глубине камни приобретали другой цвет — цвет серебра и огненного золота. Казалось, внутри их вспыхивали сверкающие искры. И, что прежде всего привлекало в этих камнях сарголийцев, потертый о кожу и согретый теплом тела корос испускал запах, который очаровывал не только туземцев, но и любого жителя Галактики, достаточно богатого, чтобы завладеть этим камнем.

На другой табуретке у правой руки Ван Райка стоял пластмассовый ящик с сухими листьями. Дэйн, стараясь остаться незамеченным, прошел к своему обычному во время торговых операций месту за спину Ван Райка. Группы сарголийцев продолжали входить из леса. Слуги и одетые в пестрое воины несли факелы. Несколько в стороне стояла группа туземцев, которых он раньше не видел. Они собрались группой у древка, воткнутого в землю, на верхушке которого был прикреплен белый вымпел, означавший, что это место является временным Центром торговли. Это, несомненно, были тоже сарголийцы, но их одежда не была такой пестрой и разнообразной, как у остальных. Все они были одеты в тусклые длинные накидки коричнево–зеленого оттенка с рукавами. Их одежда напоминала цвет сарголийского неба перед приближением бури.

Это были жрецы. Кам оставил лишь несколько пометок о религии сарголийцев, но жрецы обладали большой властью и то, что они признали земных торговцев, было весьма хорошим предзнаменованием. В группе жрецов стоял один землянин — врач Тау, и серьезно разговаривал с главным жрецом. Дэйн дорого бы заплатил, чтобы подойти к Тау и расспросить его, было ли это собрание вызвано его открытием в саду. Но пока он размышлял об этом, торговое полотнище было снято с рук и Ван Райк через плечо отдал приказание:

— Отмерь две столовых ложки сухих листьев.

Дэйн старательно исполнил приказ. В то же время слуга сарголийского вождя перенес горсть камней с одного табурета на другой и высыпал их перед Ван Райком, который положил их между ног. Вафт встал, но лишь освободил торговое сидение. Его тотчас же занял другой вождь. Торговое Полотнище в полной готовности было обернуто вокруг его запястья. Но в этот момент торговля была прервана, новый отряд появился на поляне. Это были люди в форме Торговой службы. Их одежда выделялась темным пятном на фоне разноцветных одеяний сарголийцев, через толпу которых они прокладывали себе дорогу.

Люди “Интерсолара” здесь! Значит, они не улетели с Саргола! Они не выказывали никакой неловкости, будто именно их права были нарушены вольными торговцами. И Келли, их суперкарго, важной походкой направился к месту торговли. Шум голосов сарголийцев смолк, они немного отступили, оставив два отряда землян лицом к лицу, ожидая развязки событий. Ван Райк и Джелико молчали, представляя Келли объяснять причину их появления здесь.

— Вы пошли по кривой дорожке, парни, — усмехнулся Келли, полный торжества. — Статья Шестая или это слишком сложно для ваших голов?

Третий раздел Кодекса, статья Шестая… Дэйн напрягал память, пытаясь припомнить этот закон обучения, мелькали в голове:

“Ни один торговец не имеет права предлагать туземцам наркотики, пищу и питье с других планет, пока не будет доказано, что эти вещества безвредны для туземцев”.

Вот оно что! Представители компании одолели их и в этом была его вина. Но если он был так неправ, то почему же Ван Райк организовал торговлю, превратив ошибку в преступление, за которое они будут отвечать перед Центром и их могут лишить прав на Саргол.

Ван Райк вежливо улыбнулся.

— Четвертый раздел Кодекса, статья Вторая, — сказал он с выражением игрока, открывающего выигрышную карту.

Четвертый раздел, статья Вторая гласила:

“Любое органическое вещество, предлагаемое для торговли, должно быть испытано комиссией опытных медицинских экспертов, в которой должно быть равное количество землян и туземцев”.

С лица Келли не сходила презрительная усмешка.

— Ну, — сказал он, — где же ваша экспертная комиссия?

— Тау! — позвал врача Ван Райк. — Не сможете ли вы представить суперкарго Келли своих коллег?

Высокий загорелый врач сказал что‑то стоявшему рядом с ним жрецу и они вместе направились через поляну к месту торговли. Джелико и Ван Райк встали и склонили головы, приветствуя жреца, как это сделал вождь, с которым они договаривались.

— Чтец облаков и хозяин ветров, — голос Тау звенел, перечисляя титулы сарголийца, — позволь привести пред твое лицо суперкарго Келли, слугу торговой компании “Интерсолар”?

Бритый череп и кожа жреца при свете прожекторов были серыми. Его сине–зеленые глаза с независимым видом рассматривали отряд компании.

— Я нужен вам? — очевидно, он считал, что глубоко проникает в сущность вещей.

Келли не смутился.

— Эти вольные торговцы распространили среди ваших людей сильный наркотик, который принесет много зла. — Он говорил медленно, подбирая выражения, словно обращался к ребенку.

— Вы уверены в этом? — спросил жрец. — Какого рода зло принесет это растение?

На мгновение Келли растерялся, но быстро нашелся:

— Его не испытывали и поэтому вы не знаете, как оно скажется на ваших людях.

Жрец нетерпеливо встряхнул головой.

— Мы не лишены рассудка, торговец. Это растение БЫЛО испытано и вашими хозяевами секретов жизни, и нашими. В нем нет вреда. Это хорошая вещь, которую надо высоко ценить. Мы должны поблагодарить того, кто принес его нам. И кончим этот разговор. — Он плотно запахнул свою одежду и отошел.

— Теперь, — сказал Ван Райк, обращаясь к отряду компании, — я прошу вас уйти. По законам торговли ваше присутствие здесь незаконно.

Но Келли не утратил своей самоуверенности.

— Вы еще не все выслушали. Доклад об этом уже отправлен в Центр.

— Это ваше право. А пока… — и Ван Райк указал на сарголийцев, которые нетерпеливо зашумели.

Услышав этот гул, Келли оглянулся и сделал единственно возможный вывод. Отряд компании стал удаляться от “Королевы”.

Дэйн схватил Тау за руку и задал ему вопрос, который мучил его с момента выхода из корабля.

— Что случилось? Это связано с кошачьей мятой? Серьезное лицо Тау несколько прояснилось.

— К счастью для нас, этот малыш принес листья жрецам. Они попробовали их и я не заметил никакого вредного воздействия. Но вы хорошо отделались, Торсон. Все могло кончиться гораздо хуже.

Дэйн вздохнул.

— Я знаю это, сэр, — согласился он, — и я постараюсь, чтобы.

Тау слегка улыбнулся.

— Мы все проходим через это. Надеюсь, в будущем… Но он не успел закончить, как Дэйн прервал его:

— В будущем этого никогда не случится, сэр!

Глава 4 ОХОТА НА ГОРПОВ

Задержка изменила ход торговли. Младший вождь, занявший место Вафта, предложил лишь два камня корос, которые даже на неопытный взгляд Дэйна были хуже по цвету и качеству тех, которые предлагал вождь первого клана. Земляне знали, что сбор камней корос — опасное занятие, но они и не предполагали, что запас камней корос так мал. Через десять минут закончилась последняя сделка и вожди ушли из освещенного круга, пройдя между килями оперения “Королевы Солнца”. Дэйн, обрадовавшись порученному заданию, убрал торговую ткань. Он чувствовал, что далеко еще не вернул себе хорошее отношение Ван Райка. То, что его начальник не обсуждал с ним результатов сделки, было плохим признаком. Капитан Джелико удовлетворенно потянулся. Вот он был доволен.

— Десять первоклассных камней, около пятидесяти — второго сорта и Двадцать или около того — третьего. Вожди завтра отправятся на рыбную ловлю. Вот после этого мы увидим настоящие камни.

— А как с запасами травы?

Дэйна это тоже интересовало. Несомненно, нескольких маленьких растений в саду и ящичка сухих листьев хватит ненадолго.

— Мало, как и следовало ожидать.

Ван Райк нахмурился.

— Но Крейг говорит, что он что‑то придумал.

Жрецы выдернули древко, обозначавшее временное перемирие, и обернули вокруг него белый вымпел. Их глава тоже удалился и Тау подошел к группе у трапа.

— Ван говорит, что у вас есть идея? — окликнул его капитан.

— Мы еще не все использовали. И не сможем использовать, пока не согласятся жрецы.

— Да, больше ошибок допускать нельзя, — согласился Джелико.

Капитан не обращался непосредственно к нему, но Дэйн был уверен, что Джелико имел в виду его. Что ж, не стоило напоминать, он никогда больше не допустит подобной ошибки, они могут быть в этом уверены. Он принял участие в собрании в кают–компании только потому, что был членом экипажа. Он не мог не выяснить, насколько его ошибка отразилась на отношении других к нему, но не мог поговорить об этом деле с Рипом. Тау расположился рядом с Мурой, как со своим искусным помощником. Он рассказал, что знал, о свойствах кошачьей мяты и сообщил об ограниченных запасах этого растения на “Королеве”. Затем он высказал новое предположение:

— Кошачьи на Земле подобно многим иным млекопитающим испытывают тягу вот к этому. — Мура протянул небольшую бутылочку.

Тау открыл ее и протянул капитану Джелико. Передавая ее друг другу каждый член команды почувствовал острый запах. Он был еще острее, чем запах растертых листьев мяты. Дэйну запах не понравился, но спустя мгновение из коридора прибежал Синдбад и совершил непростительный грех, забравшись на стол кают–компании как раз перед Мурой, который взял бутылочку у Дэйна. Кот жалобно замяукал и вцепился в обшлаг Муры. Тот закрыл бутылочку и спустил кота на пол.

— Что это? — пожелал узнать капитан.

— Анисовое масло. Его изготавливают из семян аниса. Это стимулятор, но мы его используем как приправу. Если оно безвредно для сарголийцев, то это будет для них более ценным, чем любой товар, который сможет предложить компания “Интерсолар”. А эта компания со своими неограниченными возможностями и капиталами сможет завалить рынок любым товаром и предлагать его по цене ниже себестоимости, чтобы разорить нас. Их корабль не покинул Саргол, хотя и не имеет права здесь оставаться.

— И вот еще что, — добавил к этой лекции Ван Райк. — Компания торгует или собирается торговать благовониями. Но у них только искусственные вещества… Сильно пахнущие, но синтетические. — Он вынул из кармана два небольших ящичка.

Вдохнув сильный аромат, доносившийся из ящичков, Дэйн определил, что это предмет роскоши с Каспера, искусственный дорогостоящий предмет, который расходится по всем цивилизациям Галактики, и показал всем выгравированный на ящичках символ их конкурента — торговую марку “Интерсолар”.

— Сарголийцы предложили мне в обмен эти ящички. Я взял их, лишь бы иметь доказательства, что компания торговала здесь. Но заметьте, их предложили мне вместе с двумя камнями корос… за столовую ложку листьев кошачьей мяты. Так что это значит?

— Сарголийцы предпочитают натуральные продукты искусственным, — ответил первым Мура.

— Да, я тоже так считаю.

— Думаете, в этом и заключается секрет Кама? — предположил штурман Стин Вилкокс.

— Во всяком случае, — заключил Джелико, — он знал это. Если бы мы знали об этом…

Все подумали о том же — о кладовых, заваленных бесполезными товарами. Если бы они знали заранее, их корабль захватил бы в двадцать раз больше травы с гораздо большей покупательной способностью.

— Может быть, теперь, когда их торговое сопротивление сломлено, мы сможем предложить и другие вещества, — задумчиво сказал Тан, отвернувшись от своего любимого пульта связи. — Они любят цвет — не предложить ли им несколько рулонов шелка харлианских мотыльков?

Ван Райк утомленно вздохнул.

— Попробуем. Мы попробуем все, что возможно, но делать это следует как можно лучше.

Он размышлял о превратностях судьбы, которая занесла их на планету с выгодной торговлей, но без запасов необходимых товаров. Раздался слабый кашель, которым обычно прочищают горло, как бы извиняясь. Джаспер Уикс, маленький слесарь и смазчик механизмов инженерной секции, представитель третьего поколения венерианских колонистов, о присутствии которого другие более горластые члены экипажа обычно склонны забывать, смутился, увидев, что все глаза обращены на него, и заговорил хриплым голосом:

— Кедр, лаквеловая кора, семена форша…

— Корица, — добавил к этому списку Мура, — предложенная в небольших количествах.

— Естественно! Единственный сейчас вопрос — как много кедра, лаквеловой коры, семян форша и корицы есть у нас на борту? — спросил Ван Райк.

Уикс, казалось, не заметил сарказма. К их удивлению, маленький человек, пробравшись между товарищами, вышел из кают–компании. Они услышали звук его ботинок по узкой лестнице — он спускался в помещение машинной секции. Тан повернулся к своему соседу, Иоганну Штоцу, начальнику инженерной секции “Королевы”.

— Куда он пошел?

Штоц пожал плечами. Уикс был незаметным человеком, даже в темных помещениях корабля он старался никому не попадаться на глаза. И сейчас все поняли, что мало его знают. Они услышали звук шагов возвращающегося Уикса. Тот торопливо вошел в кают–компанию и подошел к столу, за которым сидели Джелико и Ван Райк. В его руке был стальной сундучок с отдельными пластмассовыми деталями, в которых члены экипажа держали свои ценности. Крепкие замки служили гарантией от любопытства посторонних. Уикс поставил его на стол и открыл крышку. Новый аромат или ароматы прибавились к запахам, заполнявшим кают–компанию. Уикс зачерпнул пригоршню пушистого вещества, которое просачивалось сквозь пальцы подобно мыльной пене. Затем с большой осторожностью он вытащил поднос, разделенный на множество отделений, каждое из которых было с отдельной крышкой. Команда “Королевы” придвинулась поближе, любопытство у всех возросло.

Дэйн благодаря высокому росту имел преимущество перед остальными, хотя широкая спина Ван Райка и мощные плечи капитана находились перед ним и прикрывали предмет, который их так интересовал. — В каждом отделении находились разные фигуры, видимые сквозь полупрозрачную крышку. Здесь был таинственный обитатель болот Венеры, рядом с ним точное изображение земных животных, марсианская песчаная мышка во всей своей чудовищной дикости, а также туземные животные и рептилии с полусотни различных планет. Вслед за первым Уикс извлек второй поднос, также заполненный многочисленными странными формами жизни. Когда он снял крышку с одного из отделений и протянул фигурку капитану, Дэйн понял, зачем были принесены эти фигурки.

Большинство из них были вырезаны из сероватой древесины и Дэйн знал, что если он взял фигурку в руки, она бы почти ничего не весила. Эта была лаквеловая кора — благоухающий продукт венерианских растений. Все фигурки лежали в мягком облаке пенистого вещества — семени ароматического растения, которое выращивается в холодных зонах марсианских каналов. Одна или две фигурки на втором подносе были вырезаны из коричнево–красного дерева, и Ван Райк с оценивающим видом понюхал их.

— Кедр, земной кедр, — пробормотал он.

Уикс утвердительно кивнул головой. Глаза его сияли.

— Сейчас я хочу приняться за сандал, из него тоже хорошо вырезать.

Джелико с удивлением посмотрел на стол.

— Все это сделали вы?

Будучи ксенологом–любителем, он больше заинтересовался формами внеземной жизни, нежели материалом, из которого они были сделаны. У всех на борту “Королевы” было какое‑нибудь хобби. Монотонность долгих путешествий в гиперпространстве, когда многочисленные обязанности занимают мало времени, а теснота помещений способствует раздражительности, заставляли искать занятия для мозга и рук. Каюта Джелико была завалена изображениями редких животных и чуждых созданий, которых он изучал в их родной обстановке, и о которых делал тщательные записи. У того же Тау была магия, у Муры не только растения, но и миниатюрные пластмассовые шары, внутрь которых он заключал причудливых насекомых с чужих миров. Но Уикс никогда раньше не показывал свои работы и теперь наслаждался производимым эффектом, артистически демонстрируя фигурки своим товарищам. Суперкарго снова вернулся к основной теме:

— Вы хотите все это отдать для торговли? — резко спросил он. — Сколько их у вас?

Уикс, доставая третий, а за ним и четвертый подносы, ответил, не глядя:

— Две сотни. Да, я хочу отдать их, сэр.

Капитан вертел в руках отлично сделанную фигурку астранского дускорпа.

— Жаль их продавать, — громко сказал он и затем добавил: — Вафт или Халфер должны оценить их не только по запаху.

— Не беспокойтесь, сэр, — улыбнулся Уикс, — я изготовлю еще. Думаю, что компания не сможет предложить им что‑либо подобное, — добавил он с чувством гордости.

— Конечно, не сможет! — ответил Ван Райк.

Так они строили планы на будущее, а затем разошлись спать по каютам. Дэйн знал, что его промах не забыт и не прощен, но он слишком устал, чтобы думать об этом сейчас, и уснул так, будто совесть его была чиста.

Однако наутро выяснилось, что лишь несколько сарголийцев низших рангов явились для торговли и никто из них не предложил ничего ценного. Жрецы в качестве нейтральных судей отправились распределять участки с камнями корос, а воины под руководством вождей кланов были заняты сбором камней. Из полученных крох информации земляне поняли, что сбор камней корос никогда не проводился в таких масштабах. К вечеру подоспела еще одна новость, гораздо более тревожная. На Вафта, вождя одного из двух самых могущественных кланов, напал горп, когда он руководил сбором камней корос на мелководье. Вафт был убит. Необычная активность сарголийцев в районе мелких озер вызвала появление целых полчищ этих разумных и злобных рептилий. Горпы нападали и убивали, прежде чем сарголийцы сумели организовать достаточную защиту от них. В полном молчании горпы сначала перебили часовых сарголийцев, а затем напали на собирателей камней.

Какое‑то количество жизней сборщиков и рыбаков должно было быть отдано за камни, сарголийцы предвидели это заранее. Но смерть вождя — это совсем другое дело, и она должна была вызвать далеко идущие последствия. Когда эта новость дошла до сарголийцев, собравшихся вокруг “Королевы”, они немедленно скрылись в травяном лесу и впервые с момента приземления земляне освободились от глаз тайных наблюдателей.

— Что же будет? — спросил Али. — Неужели они прервут с нами торговлю?

— Это было бы большим несчастьем, — согласился Ван Райк.

— Может быть, — сказал Дэйну Рип, — они считают нас ответственными?

Но Дэйн, вообще болезненно относившийся ко всем перипетиям торговли с сарголийцами, сам пришел к такому же выводу. Земляне, не зная, какую тактику избрать в подобной ситуации, мудро решили ничего не делать — время покажет, но, когда на следующий день не явился ни один сарголиец, люди забеспокоились. Вызвала ли смерть Вафта войну между кланами за наследство, где каждый клан поддерживает одного из претендентов? Или, что было более вероятным и опасным, сарголийцы пришли к выводу, что “Королева Солнца” ответственна за случившееся и готовились к “теплому” приему любых торговцев, которые осмелятся к ним явиться?

Поскольку все это было возможным, экипаж “Королевы” не отходил далеко от корабля и пределом их прогулок была опушка травяного леса, из которого за ними могли незаметно наблюдать. Однако вскоре с шумом явился вестник от сарголийцев. Это был молодой воин в блестящем и разорванном платье, клочья которого свисали с его плеч в знак траура. В одной руке он держал погасший факел, а в другой — обнаженный коготь–нож, лезвие которого сверкало в лучах яркого солнца. За ним следовала группа слуг в разорванных плащах и тоже с обнаженными ножами.

Поняв, что это официальный вестник, у подножья трапа его встретили высшие офицеры “Королевы” — капитан, штурман, главный инженер и суперкарго. Плавными фразами на языке линго воин с факелом представился как Грофт, сын и наследник покойного Вафта. Пока кровь его отца не отомщена, он не может ни занять его место, ни возглавить свою семью, и теперь по обычаю он приглашает друзей и союзников покойного Вафта принять участие в охоте на горпов. Такая охота — Дэйн с трудом пробирался сквозь церемональную речь сарголийца, чтобы понять суть — никогда раньше не проводилась на Сарголе. Бесчисленное множество сарголийцев погибло от когтей этих водяных рептилий, но вожди погибали редко, а теперь клан твердо решил отомстить за смерть своего вождя…

— …итак, небесные господа, — Грофт приближался к концу своей речи, — мы пришли, чтобы просить вас направить ваших молодых воинов на охоту, чтобы они узнали радость вонзающихся в эту чешуйчатую смерть когтей–ножей и увидели эту рогатую скотину в луже ее собственной крови.

Дэйну не нужно было намеков со стороны офицеров “Королевы Солнца”, чтобы понять, что это приглашение было крайним нарушением обычаев. Объединившись с сарголийцами в таком набеге, земляне установят с ними такие связи, подобно родственным, что никакой “Интерсолар” или любой другой контрабандист не сможет нарушить их. Это был такой счастливый случай, о котором они и не мечтали тремя днями раньше. Им звучным голосом ответил Ван Райк, используя закругленные обороты сарголийской речи, которую они, пользуясь записями Трэкота Кама, изучили во время полета.

— Да, земляне с удовольствием примут участие в таком славном и замечательном деле. Они используют всю силу своих рук, чтобы уничтожить всех горпов, каких им удастся встретить. Грофт должен лишь назвать час, когда они должны будут присоединиться к сарголийцам.

Юный сарголийский наследник поспешил сказать, что нет необходимости в том, чтобы старшие небесные господа затрудняли себя этим делом. По обычаю такая охота — участь младших воинов. Они должны заслужить славу и право стоять перед огнями.

— Пусть, — тут Грофт выпустил коготь–нож на всю длину, указывая на стоящих перед ним землян, — этот, и этот, и вот, пусть они четверо присоединятся к сарголийскому отряду сегодня через час после полудня и они все вместе дадут этим скользким и вероломным тварям хороший урок.

Выбор сарголийца, за одним исключением, безошибочно пал на самых младших членов экипажа — Али, Рипа, Дэйна, но четвертым он указал на Джаспера Уикса. Возможно, бледность кожи и маленький рост слесаря заставили сарголийца отнести его к младшим по возрасту. Во всяком случае, Грофт весьма ясно сказал, что он выбирает именно этих людей, и Дэйн знал, что офицеры “Королевы” вряд ли будут подвергать риску так удачно налаженные отношения с туземцами. Ван Райк попросил сделать одну уступку и получил неохотное согласие. Он получил разрешение для людей из корабля пользоваться парализующими пистолетами. Сарголийцы по традиции использовали в борьбе со своими старыми врагами лишь сети и ножи–когти.

— Идите с ними, — отдал последнее распоряжение капитан Джелико, — и будьте с ними до тех пор, пока не перебьете всех горпов, которые, по всеобщим отзывам, очень сильны и хитры. В полную силу используйте ваш разум.

Али улыбнулся, а маленький Уикс затянул пояс с таким щегольством, которого никогда не выказывал. Рип выглядел как обычно — могучая скала, на которую все остальные могут положиться. Он без разговоров принял командование над отрядом людей, присоединившихся к команде Грофта.

Глава 5 ОПАСНЫЕ МОРЯ

Охотники на горпов шли через травяной лес семейными группами и земляне поняли, что это предприятие вызвало перемирие во всем районе, так как здесь были представители не только клана Вафта. Все сарголийцы были молоды и пребывали в состоянии большого возбуждения. Было ясно, что эта охота, подготовленная с большим размахом, означала для них не только месть ненавистным врагам, но и возможность прославиться и проявить себя.

Травяной лес становился реже, появилось немало промежутков между деревьями, открытых пространств и полян. Наконец лес превратился в отдельные группы деревьев, и теперь земляне шли по колено в огненно–красной траве, напоминавшей земной папоротник. Большинство сарголийцев несли факелы, иногда целые связки их, как если бы охота на горпов должна была состояться ночью. Было уже действительно поздно, когда они достигли моря.

Вода была металлически — серого цвета и покрыта широкими пурпурными полосами, как если бы художник провел кистью по поверхности моря. Красный песок сверкал золотыми блестками и доходил до самой воды, которая с медлительностью масла лизала линию берега. Вдали возвышались сомкнутыми рядами группы далеких островов, покрытых травяными деревьями, склонявшимися под порывами ветра. Они достигли берега в том месте, где его касалась одна из пурпурных полос, и Дэйн заметил, что полоса оставляет на песке пенистый след. Земляне подошли к воде. Там, где она была чиста от пурпура, они смогли увидеть дно, однако большую часть поверхности воды занимала пурпурная краска, и Дэйн подумал, что горпы используют ее в качестве приманки.

Некоторое время сарголийцы не приближались к морю — месту своей охоты. Только самые молодые члены отряда, многие из которых не достигли совершеннолетия, так что не были вооружены когтем–ножом, рассыпались вдоль берега и принялись прилежно собирать дрова, складывая их в гряду на песке. Дэйн, глядя на их действия, заметил кусок гладкого дерева. Он обратил внимание Уикса на этот отполированный водой предмет — ствол дерева. Глаза того загорелись, и он поднял этот кусок. Остальные собранные обломки были кусками травяных деревьев, но этот кусок был чем‑то другим. Среди побелевших обломков он ярко пламенел. Это дерево было ярко–алого цвета. Уикс вертел его в руках, проводя пальцами по его гладкой поверхности. Даже в таком виде оно было прекрасно. Уикс остановил сарголийца, притащившего очередную связку дров.

— Что это? — спросил он на линго.

Туземец равнодушно посмотрел на обломок дерева и ответил:

— Танзил. Он растет на островах, — и он сделал широкий жест указывая на большую часть моря к западу, после чего поторопился уйти.

Уикс теперь сам отправился на поиски вдоль берега, и Дэйн последовал за ним. Через четверть часа, когда их позвали к только что зажженному костру, они подобрали около десяти обломков танзила разного размера — от трех футов в длину и четырех дюймов в диаметре до маленьких кусочков не больше авторучки, но все они были гладко отполированы и ярко горели на солнце. Уикс связал их вместе, и они с Дэйном присоединились к остальным, где Грофт объяснил землянам технику охоты на горпов. В двухстах футах от них в море выдавался риф, омываемый водой и покрытый пурпурной пеной. Он образовывал большую дугу и, напоминал настоящий волнорез. Это и было место нападения, но сначала надо было так убрать пурпурную пленку, чтобы жители суши и моря были в этом сражении в равных условиях.

Огонь разгорался и с жадностью поглощал дрова. От костра бежали юные сарголийцы с зажженными факелами, покрутив которые над головой, они швыряли их в пурпурную пленку. С воды поднялся огонь и с огромной скоростью пробежал по гребням низких волн. Сарголийцы закашлялись и погрузили свои носы в благоухающие ящички, так как ветер с моря приносил отвратительное зловоние. Когда очищающий огонь погас, воду покрывала лишь слабая серо–металлическая накипь — пурпур исчез. Старшие воины заботливо выбирали из больших связок факелы. Грофт подошел к землянам с четырьмя факелами.

— Воспользуйтесь ими.

— Для чего?

Дэйн недоумевал — небо все еще было освещено солнцем. Он держал свой факел, ожидая, пока сарголийцы начнут пользоваться своими. Грофт расставил всех по местам. Передвигаясь с легкостью и проворством, он располагал воинов у расщелины, через которую море врывалось на риф. За ним следовали туземцы, каждый с зажженным факелом в руке, которые они швыряли в расщелины. Земляне, менее устойчивые в своих космических башмаках, шли вдоль рифа той же самой дорогой, мокрые от брызг, зажав носы от отвратительного запаха, идущего с моря.

Следуя примеру сарголийцев, они выстроились лицом к морю, но Дэйн не знал, чего они ждут. Кам оставил лишь очень неопределенное описание горпов и, кроме того, это были рептилии, сообразительные и опасные. Другого земляне больше ничего не знали. Когда воины заняли свои позиции, юные сарголийцы зажигали свои факелы от костра и бегали вдоль линии своих старших товарищей, подавая им горящие факелы, которые те швыряли в море. Серо–стальная поверхность моря теперь была желтой, отражая заходящее солнце. В ней все более ярко сверкала охра и золото по мере того, как факелы сарголийцев зажигали все новые и новые клочья пурпурной пены. Дэйн прикрыл глаза от блеска, томительно глядя в волнующуюся воду и думая, что это волнение предвещает появление тех, на кого они охотились.

Он держал наготове свой парализующий пистолет, так как сарголийцы уже держали в правых руках ножи–когти, а в левых — раскрытые и приготовленные к броску сети, которые предназначались для того, чтобы связать движения жертвы и облегчить ее убийство. Первое нападение совершилось на выступе рифа, самой опасной позиции, которую ревниво сохранил для себя Грофт. Услышав предупреждающие крики, Дэйн обернулся и увидел, как Грофт кинул свою сеть в море и нанес сильный удар ножом. Когда он поднял руку для второго удара, зеленоватая сукровица сбегала с лезвия ножа на его запястье.

— Дэйн!

Голова Торсона дернулась и он увидел какую‑то рябь, приближающуюся прямо к тому месту, где он стоял, но он продолжал ожидать лучшей цели, чем этот движущийся клин. Инстинктивно Дэйн пригнулся к земле, как если бы ожидал удара бластера. Никто из сарголийцев, стоящих рядом, не двинулся, и Дэйн решил, что такова охотничья этика. Каждый должен лицом к лицу встретиться с выбравшим его чудовищем и убить его без помощи других. И вот, значит, от его храбрости в течение следующих нескольких минут зависит репутация всех землян в глазах туземцев.

Под металлической поверхностью моря были заметны очертания какой‑то тени, но он не мог хорошо разглядеть ее из‑за искажения в мрачных волнах моря. Он был вынужден ждать. Наконец эта тень придвинулась совсем близко и из воды наполовину вылетело кошмарное чудовище и лязгнуло своими зубами длиной не менее ладони человека у самых носков его ботинок. Не сознавая своих действий, Дэйн нажал на спуск пистолета, направив его в этот ужас из моря. Но, к его величайшему удивлению и ужасу, нападающее существо не упало парализованное обратно в море. Его зубы щелкнули еще раз, зацепив на этот раз концы башмаков и оставив глубокие борозды на материале, который не поддавался самым крепким ножам.

— Задай ему как следует! — подбадривал Дэйна со своего места Рип.

Дэйн вновь и вновь нажимал на спуск, но чудовище раскрывало и закрывало свою лягушачью пасть, полную удивительно острых и ужасных зубов. Оно уже полностью выползло из воды, передвигаясь при помощи множества крабьих лап. Передние конечности, усеянные когтями, были уже рядом, когда оно вдруг остановилось и его отвратительная голова стала поворачиваться из стороны в сторону в щите из естественной брони. Оно присело, как бы готовясь к последнему прыжку — тому прыжку, который сбросил бы Дэйна в море. Но этого не произошло. Горп задергался, свернулся и стал похож на громоздкий шар из прочного неразрушимого вещества. Так он и остался лежать.

Сарголийцы с обоих сторон от Дэйна издали крик триумфа и придвинулись ближе. Один из них покрутил сетью, видя, что у землянина нет необходимой охотничьей принадлежности. Дэйн энергично кивнул в знак согласия и крепкие нити сети опутали неподвижную жертву на рифе. Но горп был так хорошо защищен своим панцирем, что не было ни одного незащищенного места для удара ножом–когтем. Они захватили пленника, но не могли его убить. Однако сарголийцы были очень довольны. Некоторые из них оставили свои позиции и помогли перетащить чудовище на берег, где оно было прижато к земле рогатками и палками продетыми сквозь ячейки сети.

Но у охотничьего отряда было слишком мало времени, чтобы радоваться этому подарку судьбы. Горп, убитый Грофтом, и тот горп, которого парализовал Дэйн, были лишь авангардом армии и через мгновение все отбивали нападение. Это была вовсе не легкая работа. Воздух наполнился криками агонии, Дэйн повернулся и успел увидеть сарголийца, которого горпы утащили в море. Было слишком поздно спасать, но Дэйн, балансируя на самой кромке рифа, направил луч своего пистолета в кровавую воду. Даже если бы ему удалось поразить цель, он об этом уже не узнал — и нападающий, и жертва уже скрылись под водой.

Зато Али удалось спасти сарголийца, который защищал соседний участок рифа. Тяжелораненый сарголиец истекал кровью из раны и чуть было не был унесен в море. Битва разбилась на серии индивидуальных поединков, освещаемых светом факелов, так как уже опустился вечер. Догорали последние клочья пурпурной пены, Дэйн прижался к земле и смотрел в воду, ожидая увидеть рябь, которая выдает присутствие очередного врага. На рифе и в воде была такая суматоха, что Дэйн не мог даже приблизительно сказать, успешно ли идет охота. Но количество горпов как будто уменьшилось. От этих мыслей Дэйна отвлек чей‑то крик и он был уверен, что его издал не сарголиец. Он вскочил на ноги. Рип стоял на своем месте. Да, помощник инженера был цел. Уикс? Но и Уикс был цел. Он бежал по рифу и его поведение выдавало сильную спешку. Вторично раздался крик, так поразивший землян.

— Назад! — кричал Уикс, отчаянно показывая на что‑то невидимое на берегу.

Младшие сарголийцы, поддерживающие костер, теперь собрались вместе на самом берегу у воды. Али тоже устремился за Уиксом. Последние метры он преодолел огромными прыжками, безрассудно погружая ноги по колено в воду. Дэйн увидел, как он направил пистолет в центр бьющейся пены. Третий крик перешел в стон, а затем сарголийцы бросили в воду сети и вытащили оттуда темную неподвижную массу. То, что один из горпов все‑таки пробрался во внутреннюю часть рифа, произвело на сарголийцев определенное впечатление. После минутного колебания Грофт приказал отступить, что они и сделали, таща свои ужасные трофеи на берег. Дэйн насчитал семь трупов горпов, не считая пленника на берегу, а еще больше их сдохло в воде. С их стороны было убито двое сарголийцев — один из них погиб на глазах у Дэйна и еще один был тяжело ранен. Но кто кричал на берегу? Может быть, кого‑то послали с “Королевы Солнца”?

Дэйн побежал по рифу, но прежде, чем он достиг берега, его обогнал Рип. Но стонущий человек, лежавший на берегу, не был членом экипажа “Королевы”. Разорванная и окровавленная одежда несла на себе герб “Интерсолара”. Али уже обрабатывал ему рану, оказывая первую помощь и используя для этого свою аптечку. На все их вопросы неизвестный отвечал упорным молчанием, как будто его и не спрашивали. Они помогли сарголийцам соорудить трое носилок. На одни из них, самые большие, положили пленного горпа, все еще свернувшегося и закрытого защитным щитком и сетью. На вторых несли раненого сарголийца, а на третьих — землянина.

— Доставим его на корабль, — решил Рип. — Видимо, он шпионил за нами, — и он спросил сарголийцев где, находится корабль компании.

— Они подумают, что это мы виноваты, — заметил Али. — Но ты прав. Если мы отнесем его на “Королеву” и он там умрет, то они скажут, что мы не оказали ему помощь. Пошли скорее! Он, по–моему, очень плох.

В сопровождении проводника–сарголийца с факелом они торопливо пошли по тропе, поочередно неся носилки. К счастью, корабль “Интерсолара” был ближе к морю, чем “Королева”. Войдя на обожженную огнем поверхность почвы, они пустились рысью. Хотя корабль компании был, вероятно, одним из самых маленьких, числившихся в списках “И–С”, он был втрое больше “Королевы” и относился к торговым кораблям экстра–класса. Рядом с ним их собственная “Королева” казалась бы не только маленьким кораблем, но и истерзанным и избитым. Но ни один из вольных торговцев не согласился бы ему изменить и надеть значок компании, даже если бы ему пообещали службу на только что спущенном со стапелей судне.

Когда выпускники покидают Школу космической торговли и получают свою первую должность, их шлют туда, где наиболее подходящ их темперамент, способности и наклонности. Те, кто идет в вольные торговцы, не могут служить на кораблях компаний. С течением времени пропасть между тем, кто живет под постоянным контролем одной из пяти могущественнейших компаний, охватывающих всю Галактику, и теми, кто слишком индивидуален, чтобы служить где бы то ни было, кроме полуисследовательских–полуторговых кораблях вольных торговцев, все более углубляется. Вражда обостряется, соперничество возрастает. Но сами большие компании соперничали, в основном, между собой в борьбе за лакомый кусочек, какие представляют собой большие населенные планеты.

Очень редко случалось, что вольные торговцы прихватывали такие планеты, как Саргол, способные привлечь торговых гигантов. Когда отряд с “Королевы” достиг трапа корабля компании, их остановили. Рип потребовал вызвать вахтенного офицера и рассказал ему, как был ранен этот человек. Люди “Интерсолара” поторопились с раненым на борт, не высказав даже слова благодарности за спасение их товарища.

— Ну, вот и все, — пожал плечами Рип. — Пошли быстрее, как бы они не вздумали захлопнуть люки и взлететь.

— Как они вежливы, не правда ли? — саркастически сказал Уикс.

Вскоре они были у трапа “Королевы” и поднялись, чтобы доложить капитану. Но на этом последствия охоты на горпов не кончились. Наутро ни один сарголиец не появился для торговли и это удивило землян. Пришла только вторая делегация, состоящая из пожилых воинов и жрецов. Они пришли к кораблю с приглашением на похороны Вафта. Этот обряд должен был предшествовать формальному назначению Грофта на место отца, после того как тот отомстил за него. Из замечаний, оброненных членами делегации, было ясно, что земляне, присоединявшиеся накануне к охотничьему отряду, вели себя в полном соответствии с сарголийскими обычаями.

Было решено, что двое останутся на корабле. Остальные смазались благоухающими пастами, чтобы не давать ни малейшего повода для ухудшения существующих отношений с сарголийцами. После полудня прибыл сарголийский эскорт и стал ждать землян на опушке леса. Мура и Тан вышли их проводить. Они двинулись по дороге в противоположном направлении от Торгового Центра. Впереди с громкими криками бежали вестники–герольды. Сначала они шли через лес, но вскоре вышли на открытое пространство шириной в несколько миль. Оно было тщательно очищено от всякой растительности, которая могла бы служить укрытием для подкрадывающегося врага. В центре этого пространства возвышался забор высотой в двадцать футов, сделанный из ярко–красного дерева, которое так заинтересовало Уикса на берегу моря.

Каждый кол представлял собой ствол дерева, заостренный кверху. Со стороны поля перед забором был выкопан широкий ров, через который вел деревянный настил. Проходя по мосту, Дэйн взглянул вниз — во рву было сухо.

Сарголийцы не нуждались в воде для защиты. События предыдущего Вечера научили их уважать сарголийцев. Дно рва было пурпурного цвета и в этом он не ошибся. Легковоспламеняющаяся пена, которую принесли с моря, покрывала дно рва слоем в несколько футов. Стоило лишь бросить туда горящий факел и перед нападающими встала бы стена огня. Сарголийцы знали, как использовать ресурсы своей планеты.

Глава 6 ВЫЗОВ НА ДУЭЛЬ

За красным забором размещались многочисленные постройки. Сарголийцы нуждались в одиночестве, поэтому даже неженатые воины не хотели жить в бараках, а каждый имел свою собственную маленькую спальню. Поселок каждого клана, построенный из глиняных кирпичей и бревен, напоминал соты большого улья. Хотя Вафт возглавлял один из самых больших кланов, в нем насчитывалось всего около двухсот воинов с их многочисленными женами, детьми и пленными слугами. Обычно не все они жили в поселке, но на похороны Вафта собрались все. Это означало появление новых временных навесов между постоянными строениями поселка.

Земляне были рады, когда их провели через запутанный лабиринт прямо к центру поселка — Большому Залу. Как и Торговый Центр, этот зал представлял собой круглую постройку без крыши, разделенную на секции столбами красного дерева. Каждый столб увенчивался металлической корзиной с горячим материалом и тут не было никаких низких табуретов и торговых столиков. Длинный, круглый и узкий стол, имевший лишь один разрез у входа, тянулся вдоль стены. В противоположном от входа конце зала на невысоком помосте находился трон вождя. Хотя похоронный обряд официально еще не начался, земляне увидели, что большинство мест в зале занято.

Их провели вдоль стены и указали места рядом с троном. Ван Райк сел с довольным видом. Было ясно, что вольных торговцев отнесли к знатным гостям. Они могли надеяться в будущем на хорошую торговлю. Делегации соседних кланов прибывали группами по десять–двенадцать человек и размещались подобно землянам тоже группами. Дэйн заметил, что кланы не смешиваются друг с другом, и, как они поняли позже, для подобной предосторожности было достаточно оснований.

— Будем надеяться на нашу адаптацию, — пробормотал Али, с неудовольствием глядя на бесконечные ряды тарелок, которые вносили в зал и расставляли на столе.

Как уже давно поняли вольные торговцы, требуется не просто попробовать местные напитки — ритуал требовал, чтобы гости откусили “хлеба”. Правда, они готовились к этому и теперь были гарантированы, насколько позволяла медицина, от вредных последствий пищи, непривычной для желудков землян. Одним из результатов подобных происшествий была репутация обжор и стальных желудков, которая укрепилась за вольными торговцами.

Грофт не занял освободившееся место вождя. Он стоял в центре круга, образованного столом, и отдавал распоряжения слугам, сновавшим с блюдами. До того магического момента, когда клан признает его вождем, он оставался всего лишь старшим сыном в семье без всякой власти. Пока бесконечные ряды тарелок совершали свой путь к столу, горючее в корзинах на верхушках столбов было зажжено и пламя рассеяло полумрак вечера. Возле каждого сидения стоял слуга со шкатулкой благоухающей коры, издававшей острый запах, добавлявшийся к другим многочисленным запахам помещения. Земляне время от времени тоже обращались к бутылочкам с нюхательной солью, чтобы предохранить себя, главным образом, от всяких других одуряющих ароматов.

“К счастью, — думал Дэйн, глядя на подготовку к празднику, — дым из корзин уходит вверх. Если бы они находились в помещении крытом, все задохнулись бы. Но понимают ли они, что происходит вокруг?”

Эта мысль была вызвана танцем, происходившим в центре зала. Их охота на горпов изображалась серией прыжков и различных жестов. Он был уверен, что глаза обманывают его, так как увидел, что нож–коготь танцора–победителя прошел через грудь жертвы–воина в чудовищной маске, изображавшей побежденного горпа. Высшим моментом этого представления, изобразившим то, что происходило с ними на рифе, было появление настоящего горпа, того самого, что был парализован лучами пистолета Дэйна. Горп теперь был развязан и пришел в себя, но все еще был в сети, а его когти были залеплены каким‑то вязким и плотным веществом. Как только его втащили в зал и оставили посередине, горп освободился от сети, но замазанные когти помешали ему и он прыгал взад–вперед, пока не приблизился к высокому трону. Его страшные челюсти щелкали в воздухе, а из лягушачьей пасти вырывалось яростное змеиное шипение. Хотя горп был полностью во власти своих врагов, он производил впечатление ужасной силы и опасности.

Вид заклятого древнего врага возбудил сарголийцев — воины за столом вскочили и принялись выкрикивать обвинения и оскорбления. Дэйн решил, что живой горп редко попадал в руки сарголийцам, и теперь он внезапно пожалел, что горп не упал бездыханным в море. Он не испытывал жалости к горпу после того, что видел ночью на рифе, и после слышанных им рассказов, но ему не нравилось свирепое выражение на лицах сарголийцев, их угрожающие жесты и голоса. Конец этим выкрикам положил жрец в темном, похожем на накидку, плаще, образующем тусклое пятно на пестром и разноцветном фоне собравшихся. Он подошел к тому месту, где прыгал горп. Когда он остановился перед извивающимся зверем, шум постепенно утих, воины опустились на сидения и в зале воцарилась тишина.

Грофт подошел и встал рядом со жрецом. Обеими руками он держал кубок с двумя рукоятками, это не был изукрашенный кубок, какие стояли перед пирующими. Этот сосуд, сделанный из какого‑то черного вещества, был очень древним, казалось, что он значительно старше не только зала, но и всего поселка. Один из воинов, втащивших горпа, подошел к нему, накинул на голову зверя петлю и потянул ее вправо. Жрец неторопливо вынул нож — первое оружие с прямым лезвием, которое Дэйн увидел здесь на Сарголе. Он сделал единственный надрез на мягкой и незащищенной Части горла горпа и Грофт подставил кубок под кровь, побежавшую из раны.

Горп бешено задергался, обрызгав кровью стол и окружавших его сарголийцев, но они не обратили на это внимания. Все они смотрели на жреца, Который долил в кубок другой жидкости из сосуда, принесенного слугой. Он покрутил кубок, перемешивая его содержимое, и вернул его Грофту. Держа кубок перед собой, молодой вождь подошел к столу и остановился перед троном. В зале наступило молчание, даже горп перестал биться и неподвижно повис в своих путах. Грофт поднял кубок над головой и громко произнес фразу на древнем языке своего клана. Ответом ему была песнь воинов, которые отныне будут ходить в битву под его знамением. Эта песнь сопровождалась звоном ножей, ударяемых о стол.

Трижды Грофт повторил древнюю формулу и трижды отвечали ему окружающие. Затем во вновь наступившей тишине Грофт поднес к груди кубок, одним глотком выпил его содержимое и перевернул его, показывая, что в нем не осталось ни одной капли. Весь зал потряс торжествующий крик. Все сарголийцы вскочили на ноги, размахивая ножами над головой в честь нового вождя, и Грофт впервые сел на трон. Клан получил нового вождя — он занял место отца.

— Представление окончилось? — услышал Дэйн громкий вопрос одного из членов экипажа “Королевы”.

— Еще нет, — последовал разочаровывающий ответ Ван Райка. — Вероятно, они будут праздновать всю ночь. Сейчас все вновь примутся за питье.

— А вместе с напитками придут и новые беспокойства, — пророчески заметил капитан Джелико.

— Клянусь якорной цепью! — воскликнул Рип, и Дэйн повернул голову, чтобы увидеть, что обеспокоило обычно невозмутимого помощника штурмана.

Дэйн увидел эпизод, дававший представление о важной особенности жизни туземцев. Молодой воин, всего лишь год назад, вероятно, получивший право носить нож–коготь, стоял лицом к лицу с пожилым сарголийцем. Плечи и голова старика были мокры, а пустой кубок катился по столу и со звоном ударился о пол. Наступила тишина, а на лицах всех собравшихся появилось выражение нетерпеливого ожидания.

— Вылил всю свою выпивку на соседа, — тихо объяснил Рип. — Это означает дуэль.

— Теперь и здесь? — спросил Дэйн, знавший о таких схватках.

— Вероятно, за такое оскорбление они будут драться до смерти, — заметил Али своим обычным тоном постороннего наблюдателя.

— Молодой воин — дурак! — это была оценка происходящего, данная Стином Вилкоксом с высоты его пятидесяти лет и огромного жизненного опыта, почерпнутого в большом количестве на различных планетах.

Младший сарголиец прокричал какой‑то вопрос своему противнику, тот что‑то ответил. Их соседи ожили и проявили большой интерес к происходившему, обсуждая, очевидно, ход их ссоры. Для того, чтобы сарголийский праздник прошел хорошо, как поняли из реплик земляне, должна произойти хоть одна дуэль. Собравшиеся на торжество обычно заключали пари об исходе дуэлей.

— Посмотри на того парня в фиолетовом плаще, — сказал Рип Дэйну. — Видишь, что он положил на стол?

Знатный сарголиец в фиолетовом плаще был не из клана Грофта, он пришел с делегатами из другого клана. То, что он положил на стол, указав, что победит на дуэли, по его мнению, старший воин, оказалось небольшим белым яичком, в котором лежал слегка завядший, но так хорошо знакомый землянам лист кошачьей мяты. Сосед, которому он предлагал пари, внимательно осмотрел ставку, принюхался, а затем положил рядом два браслета, усеянных алмазами, шкатулку с ароматическим веществом и перстень. Эта наглядная демонстрация того, как высоко ценят сарголийцы земную траву, заставила Дэйна пожалеть о том, что они не знали этого раньше. Он взглянул вдоль стола и увидел, что Ван Райк заметил это пари и обратил на него внимание капитана.

Но все подобные сделки были забыты, когда дуэлянты вышли в пространство, образованное круглым столом и освобожденное для них. Они отбросили плащи и разделись до пояса. Каждый держал в правой руке сеть, а в левой — нож–коготь. Земляне никогда не видели борьбы сарголийца с сарголийцем, поэтому они привстали со своих мест, чтобы лучше видеть. Впрочем, так же поступили и остальные собравшиеся. Началась схватка, состоявшая из приемов, пришедших из древности и напоминающая давно забытое на Земле фехтование. Младший сарголиец был быстрее и проворнее, но зато старший обладал несравненно большим опытом. Для земного глаза дуэль была похожа на ритуальный танец. Быстрые уходы от сети были грациозны и много раз ячейки сети слегка касались кожи бойцов, которые увертывались от ловушки. Дэйн подумал, что старый воин устал. Молодой воин, очевидно, решил то же самое, но вдруг последовал быстрый прыжок вправо, шквал молниеносных движений, сеть высоко взметнулась и упала, опутав отбивающегося. Молодой воин потерял равновесие. Упав, он тут же попытался встать, но спасения от затягивающихся пут не было.

Крики зрителей приветствовали победителя. Он стоял над поверженным юным воином, готовый вонзить нож в горло или в грудь своего противника. Но оказалось, что победитель не хотел убивать побежденного. Он протянул длинную, покрытую шерстью руку, взял со стола кубок и с удовольствием вылил его содержимое на голову поверженного. Мгновение стояла мертвая тишина, затем вновь послышались приветственные крики, к которым, вздохнув с облегчением, присоединились и земляне.

Юноша был освобожден от сети и, встав на колени, протянул победителю свой нож, который тот вместе со своим засунул себе за пояс… Из слов окружающих Дэйн понял, что младший воин на время, определенное советом клана, становится рабом своего победителя. Так в целом мирно завершилась эта дуэль, хотя если бы победитель убил побежденного, никто бы не возразил ему.

Теперь в центре внимания оказались люди с “Королевы”. Грофт спустился с высокого трона и подошел к тем, кто сопровождал его на охоте. Теперь другого выхода не было — пришлось пить крепкий напиток, который он налил им из своего кубка. Огненная жидкость перехватила дыхание Дэйну, но он мужественно проглотил ее, надеясь, что жгучая, как кислота, жидкость не сожжет ему внутренности. Тонкое лицо Уикса побледнело. Дэйн со злорадством заметил, что у Али колики. Оказалось, что есть на свете вещи, которые могут вывести из себя невозмутимого Камила. К счастью, им не нужно было выпивать содержимое одним глотком, как это делал Грофт — достаточно было одного ритуального глотка, и Дэйн опустился на свое место с облегчением, но со смутным чувством тревоги за свое будущее.

Грофт вернулся на свой трон, но течение праздника вновь прервалось, На этот раз неожиданно. Среди слуг проложил путь вестник и что‑то сказал вождю, который посмотрел на землян и утвердительно кивнул. Дэйн, тошнота У которого возрастала с каждой секундой, ни на что не обращал внимания, пока не услышал восклицания Рипа. Подняв голову, он увидел отряд людей “И–С”, находившийся в центре зала перед троном. Люди с “Королевы” застыли — в облике прибывших было что‑то внушающее им беспокойство.

— Что вам нужно, небесные господа? — поинтересовался Грофт, сидевший на троне, полузакрыв глаза, как бы предвкушая приятное зрелище.

— Мы хотим пожелать тебе от всего сердца самого наилучшего, — ответил Келли цветастыми и гладкими фразами, нравившимися сарголийцам. — А чтобы ты нас не забывал, мы принесли тебе подарки.

По сигналу суперкарго люди “Интерсолара” поставили на пол небольшой сундучок. Грофт с подбородком, опущенным на сжатый кулак, не изменил своей позы.

— Подарки приняты, — ответил он полагающейся по этикету фразой. — И никто не может пожелать мне большей удачи. Плакальщики Черных Ветров знают это.

Но он не пригласил их присоединиться к пирующим. Келли, казалось, не был обескуражен и следующими словами он поразил своих конкурентов, хотя те и ждали от него подвоха.

— По законам товарищества, о Грофт, — прогремела его ритуальная фраза, — я от тебя требую удовлетворения.

Али сжал кулаки. Несмотря на увеличивающиеся страдания, Дэйн заметил, как стиснул зубы Ван Райк, как на лице капитана Джелико появилось суровое выражение. Глаза Грофта остановились на людях “Королевы”. Хотя он только что выпил с ними чашу дружбы, он разделял зловещий юмор своей расы.

— По праву ножа и сети, — ответил он, — вы имеете право требовать удовлетворения. Кто ваш враг?

Келли повернулся к вольным торговцам.

— Я требую, чтобы эти пришельцы избрали из своей среды бойца, который будет сражаться до крови с моим бойцом.

Сарголийцы были очень возбуждены. Происходящее превосходило все их ожидания, они никогда не видели такой схватки — чужеземец против чужеземца. Гул их голосов напоминал рычание охотящегося зверя. Грофт улыбнулся и выражение удовольствия на его лице не было ни земным, ни вообще человеческим.

— Четверо из этих воинов принадлежат к нашему клану, — сказал он, — но из остальных может быть выбран боец.

Дэйн взглянул на своих товарищей. Али, Рип, Уикс и он сам были избавлены от этого. Остаются Джелико, Ван Райк, Карл Кости — черный гигант, силу которого они пробовали раньше, инженер Штоц, врач Тау и Стин Вилкокс. Джелико встал на ноги, теперь он сам был воплощением бойца. В мерцающем свете огней на его щеке дергался рубец.

— Кто ваш боец? — спросил он у Келли.

Суперкарго хмуро улыбнулся. Он был уверен, что поставил своих конкурентов в трудное положение.

— Вы принимаете вызов? — спросил он.

Джелико лишь повторил свой вопрос. Келли тут же вытолкнул вперед одного из своих людей. Кандидат, выступивший вперед, не был похож на Кости. Это был тонкий, стройный, молодой человек, чья самодовольная улыбка говорила, что он тоже доволен затруднительным положением пользующихся дурной славой вольных торговцев. Джелико пристально изучал его и в это время шум голосов сарголийцев возрос и напоминал гудение осиного гнезда. Отступления быть не могло — отказ от схватки означал потерю уважения в глазах сарголийцев. Келли, несомненно, на это и рассчитывал, Джелико выбрал лучший выход.

— Мы принимаем вызов, — сказал он ровным голосом. — Будучи гостями на празднике у Грофта, мы будем сражаться сарголийским оружием.

В зале прозвучал гул одобрения.

— По обычаю сарголийских воинов мы выбираем сеть и нож, — закончил он.

Дэйну показалось, что на лице Келли промелькнула тень беспокойства.

— Когда? — подавшись вперед, спросил со своего трона Грофт, даже не скрывая удовлетворения таким замечательным окончанием своего праздника. Он знал, что об этом будут говорить много сезонов подряд.

Джелико взглянул на небо.

— Через час после рассвета, вождь. И, с твоего разрешения, мы хотим посоветоваться, чтобы выбрать бойца.

— Мой зал для советов в вашем распоряжении. — И Грофт приказал одному из своих слуг провести туда людей “Королевы”.

Глава 7 ЕСЛИ НЕ БУДЕТ НЕСЧАСТНОГО СЛУЧАЯ…

Утренние ветры прорывались сквозь травяной лес и, вырвавшись на открытое пространство, развевали плащи сарголийцев. Знатные члены кланов сидели на табуретах, остальные толпились на расчищенном от растительности месте за частоколом. На фоне разноцветных одежд темные костюмы землян выделялись серыми пятнами на разных концах подготовленной для них временной арены. На конце экипажа “Королевы Солнца” выступил вперед молчавший до сих пор капитан Джелико. Он и только он будет представлять вольных торговцев в предстоящей дуэли. И вот он стоит в свете раннего утра в шортах и башмаках, сняв с себя всю одежду, за которую могла бы уцепиться сеть противника.

Джелико был выше представителя “Интерсолара”, стоявшего перед ним, и гораздо плотнее. Тяжелые мускулы переливались под кожей, бледной там, где ее не затронул космический загар многолетних межзвездных пространств. Каждое его движение было полно скрытой грации и силы человека, который в молодости был большим мастером борьбы. В левой Руке он держал нож–коготь, подаренный ему самим Грофтом, а правой — затягивающуюся сеть.

На другом конце поля боец “Интерсолара” энергично перемещался взад–вперед, натирая подошвы своих ботинок песком. С видом превосходства он посматривал на своего противника.

Никто из вольных торговцев не позволил себе давать советы Джелико. Капитан лучше всех в экипаже знал обязанность вольных торговцев. А эти обязанности включали широчайшие знания и прекрасные навыки. В частности, вольный торговец должен был владеть всеми видами оружия, начиная с бластера и кончая рогаткой. Хотя Джелико и не был знаком с оружием сарголийцев — ножом и сетью, но он хорошо знал другие виды оружия и разные тактики, которые он изучал в прошлом. Сейчас не чувствовалось привычной атмосферы, которая окружала поединок сарголийцев. Здесь имела место церемония. Жрецы призывали свои суровые божества, звучали клятвы над лезвием оружия. Ставки между зрителями на исход поединка достигали, по мнению Дэйна, небывалых размеров. Большая часть частной собственности сарголийцев в результате этого поединка должна была изменить своих владельцев.

Когда главный жрец подал знак, оба землянина направились со своих концов поля к центру осторожной и крадущейся походкой космонавтов. Джелико скрутил свою сеть в тугую веревку, насколько позволял ее объем. Оружие, незнакомое ему, представляло в схватке скорее слабость, чем преимущество, но когда противник двинулся ему навстречу, пальцы Рипа сжали ладонь Дэйна и помощник штурмана прошептал:

— Он знает…

Дэйн и без подсказки товарища заметил это. Запомнив приемы вчерашних дуэлянтов, он сразу понял значение той изящной грации, с которой боец “И–С” нес свою сеть. Противник Джелико не просто получил короткую инструкцию о пользовании сарголийским оружием — он много тренировался с ним и, судя по его обращению с сетью, представлял большую угрозу для капитана.

Шум вокруг возрастал по мере того, как опытные глаза сарголийцев отмечали эту деталь. Ставки против капитана Джелико поднялись катастрофически высоко, а сердца у членов его команды упали. Только Ван Райк казался невозмутимым. Он время от времени подносил к носу бутылочку с пахучими солями элегантным жестом, в точности повторявшим жесты окружающих его обросших шерстью сарголийцев, как будто его ничто не заботило.

Боец “И–С” маневрировал и использовал прием, напоминавший ухудшенную копию тех, которые несколько раньше продемонстрировал молодой сарголиец. Когда он бросил свою сеть, капитана уже не было на том месте. Он припал на колено и сеть пролетела над его плечом на расстоянии добрых шести футов. Крик одобрения вырвался не только у его товарищей, но и у тех сарголийцев, которые ставили на капитана. Дэйн смотрел на поле и на бойцов сквозь какую‑то водянистую пленку. Болезненное ощущение, которое он испытывал после употребления напитка из чаши дружбы, выросло в кулак, который бил в него изнутри, причиняя мучительную боль, но он знал, что должен преодолеть слабость до конца схватки. Кто‑то споткнулся рядом с ним. Он оглянулся и увидел лицо Али, пепельно–серое под космическим загаром, так похожее на его собственное искаженное лицо. Мгновение помощник капитана по инженерной части в поисках поддержки опирался на руку Дэйна, затем с видимым усилием выпрямился. Значит, Дэйн был не один. Он взглянул на Рипа и Уикса и понял, что они тоже больны.

Но через мгновение все это было забыто, осталась только лишь вытоптанная поляна и двое людей, стоящих лицом друг к другу. Противник капитана вновь сделал бросок и хотя Джелико не попался, на этот раз сеть задела его руку, оставив на ней следы красной почвы. До сих пор капитан защищался, не прибегая к решительным действиям и внимательно изучая своего противника. Тот несомненно был уверен в том, что выиграет схватку, что ему только остается ждать удобного момента, чтобы закончить поединок. Дэйн думал, что это займет долгие утомительные часы, и смутно чувствовал, что так же думают и сарголийцы. Один или двое из них что‑то гневно кричали Джелико на своем языке.

Конец наступил внезапно. Джелико оступился и упал. Прежде чем кто‑либо успел пошевельнуться, боец “И–С” бросился вперед, размахивая сетью. Но он не достиг капитана — во время падения Джелико подобрал под себя ноги и упал не навзничь, а как бы пригнулся к земле. Его туго свернутая сеть взметнулась над землей, схватив голени противника. Капитан дернул свое оружие и член команды “И–С” тяжело упал и остался лежать неподвижно.

— Хлыст — боевой прием жителей Ланскоа! — торжествующе прогремел голос Вилкокса над застывшей толпой.

Использовав свою сеть как хлыст, Джелико опрокинул своего противника приемом, которого тот никогда раньше не знал. Капитан тяжело дышал, пот струйками стекал по его обнаженному телу, оставляя следы на нем в покрывавшей красной пыли. Он встал и подошел к бойцу “И–С”, который так и не двигался и не произносил ни звука. Капитан опустился на колено и стал осматривать своего противника.

— Убей его! Убей! — кричали сарголийцы, в которых проснулась их свирепость.

— По нашим обычаям противника не убивают, — сказал Джелико Грофту. — Пусть его друзья унесут его отсюда. — Он взял нож–коготь, который боец “И–С” все еще сжимал в руке, заткнул его за пояс и затем повернулся к отряду компании. — Возьмите его и уходите! — узда, которой он сдерживал себя в последние дни, готова была вот–вот лопнуть. — Это была ваша последняя игра здесь!

Тонкие губы Келли скривились как у рычащего зверя, но ни он, ни его люди ничего не ответили. Они подняли на руки своего незадачливого бойца и ушли.

О своем собственном возвращении в безопасное помещение “Королевы” Дэйн сохранил лишь смутное воспоминание. Он совершенно самостоятельно проделал весь путь через травяной лес, но затем уступил требованию своих возмущенных внутренностей. Последнюю часть пути он прошел, опираясь на руку Ван Райка. Стоны, доносившиеся до него, свидетельствовали о том, что он не одинок в своих страданиях. Ему показалось, что прошло много месяцев, пока он пришел в себя и обнаружил, что лежит на своей койке. Он чувствовал большую слабость, внутри было пусто, как будто он лишился большей части своих внутренностей, но ему уже не было так плохо, как раньше. Он приподнялся направо, как будто он был осью, вокруг которой вращалась каюта. У него было полное ощущение свободного падения и он подумал, не находится ли “Королева Солнца” в свободном космосе.

Но все это было лишь небольшим неудобством по сравнению с тем, что он помнил. На полужидкой диете, которую прописал ему и его товарищам Тау и изготовил Мура, он быстро восстанавливал силы, но все еще чувствовал слабость и не нуждался в напоминаниях Тау о приеме лекарства. Из всех четверых он болел особенно сильно, а Уикс перенес болезнь легче других. Три дня они не принимали участия в работе экипажа.

— Корабль “Интерсолара” улетел вчера вечером, — сообщил ему Рип, когда они лежали, развалившись на солнце, у корабля, наслаждаясь блаженными часами ленивого выздоровления.

Но это сообщение не улучшило настроения Дэйна.

— Не думаю, что они отказались от своего…

— Не пришлось бы им отвечать перед центром, — пожал плечами Рип. — Спасибо Ван Райку и старику, благодаря им мы прогнали этих браконьеров. А сейчас у нас такие отношения с сарголийцами, что никто не сможет их испортить. Грофт просил капитана научить его приему хлыста. Я и не знал, что старик владеет хлыстовой борьбой Ланскоа — это один из труднейших видов борьбы.

— А как идет торговля?

— Кончились товары. — Лицо Рипа омрачилось. — У Уикса появилась идея, но она не принесет нам камни корос. Он убедил Ван Райка погрузить в трюмы это красное дерево, которое его так заинтересовало. К счастью, сарголийцы в обмен на древесину берут обычные товары. Уикс считает, что это дерево можно выгодно продать на Земле. Оно очень прочное, его не берет стальное лезвие и в то же время легкое, его удобно грузить. Удивительный материал и цвет необычный. Частокол из таких бревен стоит вокруг селения Грофта уже больше сотни лет и нет никаких признаков гниения.

— А где Ван?

— За ним послали жрецы. Думаю, какие‑то переговоры на высшем уровне. Во всяком случае, мы готовы к старту. И мы знаем, какой груз привезти в следующий раз.

Да, теперь они это знают. Дэйн был уверен в этом, но ему не пришлось бездельничать в это утро. Часом позже из леса пришел караван — цепочка кричащих груженых оргалом с низко висящими головами. Они громко жаловались на несправедливости жизни, которая заставила их везти на своих спинах большие красные бревна. Во главе процессии шел Уикс. Дэйн принялся за погрузку по плану, составленному Ван Райком, следя за тем, чтобы длинные алые бревна укладывались в нижний грузовой отсек в полном соответствии с теорией погрузочных работ.

Он понял, что Рип был прав — древесина была очень прочной и неправдоподобно легкой. Несмотря на свою слабость, он без особого труда поднимал и грузил целые бревна. Уикс тоже был прав — эту древесину будет легко продать на Земле. Цвет у нее необычный, прочность — тоже очень ценное качество. И хотя ценность этого груза нельзя сравнивать со стоимостью камней корос, все же надо использовать любую возможность для получения прибыли, чтобы окупить рейс на Землю. Синдбад был в грузовом отсеке, когда в него внесли первое бревно. С обычным любопытством он подошел к бревнам и энергично принюхался. Вдруг он остановился и, мяукнув, попятился. Шерсть у него на спине встала дыбом. Отступив к выходу из трюма, он повернулся и исчез. Удивленный Дэйн внимательно осмотрел груз. В ровной поверхности бревен не было ни щелей, ни дупел, но, подойдя поближе, он ощутил резкий запах. Итак, нашелся все‑таки на Сарголе запах, который не понравился Синдбаду. Дэйн засмеялся. Может быть, надо попросить Уикса сделать из этого дерева ограду вокруг трапа, это заставит Синдбада оставаться на борту. Запах не казался ему неприятным. Дэйн вновь принюхался и с удивлением заметил, что запах стал слабее. Может быть, дерево сильнее пахнет на солнце?

Они уложили груз в нижний трюм в полном порядке и закрыли крышку, прежде чем Ван Райк вернулся со своего свидания с жрецами. Когда суперкарго взошел на борт, его сопровождали несколько жрецов и двое слуг, которые несли сундучок. Во внешности Ван Райка было что‑то такое, что понимали только те, кто его хорошо знал. И его внешность означала недовольство утренним свиданием. В знак почтения к жрецам капитан Джелико и Стин Вилкокс вышли встретить их у трапа. Дэйн смотрел из люка, понимая, что ему, провинившемуся ранее, не стоит привлекать к себе внимание.

Земляне возражали против чего‑то, а сарголийцы упорно на этом настаивали. В конце концов туземцы победили. Вызвали Кости, который внес груз в корабль. Увидев, что груз внесен на борт, сарголийцы удалились, но Ван Райк хмурился, а пальцы Джелико отбивали тревожную дробь на поясе, когда он поднимался по трапу…

— Мне это не нравится, — сказал входя Джелико.

— Не моя это вина, — угрюмо просопел Ван Райк, — это рискованно, но пришлось на это пойти. — Две глубокие складки пролегли через его лоб. — В конце концов, нельзя научить сассерала плавать, — философски заключил он. — Мы сделали все, что могли.

Но у Джелико был весьма недовольный вид, когда он прошел в штурманскую рубку. Менее чем через час причина недовольства капитана стала ясна всему экипажу. Испытав прелесть иноземных трав, сарголийцы теперь не хотели терять источник их получения. Через полгода на Сарголе должен был состояться ежегодный религиозный праздник Пяти Бурь и жрецы были уверены, что их влияние и власть несомненно возрастут, если они обеспечат получение новых порций земной травы. Поэтому они навязали Ван Райку большую партию камней корос с условием, что камни будут проданы на Земле, а стоимость камней вернется на Саргол в виде семян и трав. Напрасно капитан и суперкарго указывали, что галактическая торговля — дело рискованное и что какая‑нибудь случайность может помешать кораблю вернуться на Саргол.

Но жрецы не поддавались убеждениям и на все уговоры соглашались лишь уменьшить цены за свои камни… Они знали от людей компании, что у торговцев есть свой кодекс чести и что если контракт заключен, он будет выполнен. Они и только они одни должны получить весь груз “Королевы” в следующий ее прилет. Они упорно добивались своей цели и были уверены, что добьются ее.

Итак, груз камней корос, не принадлежащий еще экипажу, оказался на борту “Королевы” и теперь вольные торговцы уже были связаны самыми крепкими узами и должны были в определенный срок вернуться на Саргол. Это не нравилось вольным торговцам, у всех было смутное ощущение, что этот груз принесет несчастье. Но у них не было выбора и им пришлось согласиться, раз уж они не хотели испортить отношения с сарголийцами.

— Хорошо ли рассчитана траектория? — спросил Али Рипа в кают–компании.

— Я четыре раза пересчитывал, — утвердительно кивнул Рип, — а Стин проверял каждый расчет. — Он усталым жестом потер коротко остриженную голову. Вместе со своими товарищами он отправился вниз принимать То, что изготовил для них Мура по рецепту Тау, но перед этим он провел половину ночи у вычислительных приборов под требовательным взглядом своего начальника. — Если не произойдет несчастного случая, мы совершим рейс за три недели плюс–минус один или два дня.

— Если не произойдет несчастного случая… — Эти слова повисли в воздухе. Тут на отдаленных звездных трассах случалось так много непредвиденного, могли встретиться самые неожиданные препятствия и выбить корабль из графика. Только на главных звездных трассах огромные пассажирские лайнеры могли придерживаться точного расписания. Вольные торговцы обычно не связывали себя точными сроками.

— Что говорит Штоц? — спросил Дэйн у Али.

— Он говорит, что машины в порядке и особых неприятностей в пути не будет.

Рип вздохнул.

— Ну, что ж, посмотрим. — Он внимательно изучал свой ноготь. — До свиданья, — добавил он серьезно. — Если мы вовремя не вернемся на эту планету, я отгрызу свои ногти до ладоней. Ладно, стартуем в шесть. Подтяните ремни, парни. — Он сделал последний глоток из своей кружки, на лице его появилось блаженство и он направился на свой пост в штурманской рубке.

Дэйн, свободный от обязанностей до приземления корабля, отправился в свою каюту в предвкушении ночного отдыха до старта. Синдбад свернулся калачиком на его койке. Почему‑то кот не обходил, как обычно, корабль перед стартом. Сначала он был в каюте Вана, а теперь оказался в каюте Дэйна, как если бы нуждался в человеческом обществе. Дэйн взял его на руки, и Синдбад принялся тереться головой о подбородок юноши, мурлыкая при этом. Поглаживая кота, Дэйн отнес его в каюту суперкарго. С некоторым колебанием он постучал в дверь и дождался приглашающего ворчания Ван Райка. Суперкарго растянулся на койке. Две глубокие морщины по–прежнему пересекали его лоб, а глаза были закрыты, как будто он собирался спать.

— Синдбад, сэр. Разрешите повесить его здесь?

Ван Райк кивнул, и Дэйн уложил кота в маленький гамак — обычное место кота во время старта. На этот раз, вопреки обыкновению, Синдбад не протестовал. Он забрался в гамак и тут же уснул. Некоторое время Дэйн размышлял о необычном поведении животного. Должен ли он обратить на это внимание суперкарго? Возможно, что на Сарголе кот попробовал свою “чашу дружбы” и нуждался в помощи Тау?

— Погрузка правильно выполнена?

Вопрос Ван Райка также был необычным. Печать на люке трюма не ставилась до тех пор, пока он не проверил и не перепроверил весь груз.

— Да, сэр, — кратко ответил Дэйн. — Груз — только древесина. Уложена по всем вашим заметкам.

Ван Райк снова кивнул.

— Верхний слой проверили?

— Да, сэр. Какие еще будут приказания?

— Никаких. Стартуем в шесть?

— Да, сэр.

Дэйн вышел, осторожно прикрыв дверь каюты. Означает ли это, что он вновь поднялся в глазах Ван Райка? Саргол оказался для него неудачей. Вначале он совершил эту глупую ошибку, затем заболел, а теперь? Что же теперь? Означает ли его беспокойство, что у него не выдержали из‑за болезни нервы, или есть какая‑то другая причина для беспокойства? Он мог бы поклясться, что “Королеву” ожидают какие‑то неприятности. Но если бы он знал, какие!

Глава 8 НЕОЖИДАННОЕ ОСЛОЖНЕНИЕ

Они стартовали с Саргола точно в назначенный срок и так же по графику вошли в гиперпространство. Теперь оставалось лишь скучать и надеяться, что Стин Вилкокс проложил курс так, что время ожидания будет минимальным. Но в то же время это путешествие через гиперпространство было некоторым отдыхом. Когда бы Дэйн не заходил в кают–компанию, он заставал там своих товарищей за кружкой подкрепляющего напитка, приготовленного Мурой. Обычно они обсуждали время своего возвращения на Землю.

Дэйн, избавившись от последствий своей сарголийской болезни, отдавал все время учению. Придя на “Королеву” после окончания школы, он быстро понял, что предшествующие десять лет интенсивного обучения были лишь первыми шагами на пути, который он должен пройти, прежде чем станет таким торговцем, как Ван Райк, если у него вообще хватит на это мозгов. Пока он пользовался расположением своего начальника, он использовал его как инструктора, обращаясь к нему за разъяснениями по поводу запутанных вопросов погрузки и меновой торговли. Однако теперь ему не хотелось обращаться к суперкарго и он упорно изучал микрофильмы с записями о предыдущих сделках. Он старался не думать о своем будущем. Даже если ему придется расстаться с космосом и обосноваться на Земле, ему это пригодится.

На четвертый день корабельного времени пребывания в гиперпространстве он зашел в кают–компанию и с удивлением обнаружил, что ни там, ни в камбузе нет Муры и на плите не кипит подкрепляющий напиток. Рип сидел за столом, вытянув длинные ноги, и его обычно веселое лицо было печальным.

— Что‑нибудь случилось? — Дэйн потянулся за кружкой, но обнаружив, что она пуста, поставил ее обратно.

— Фрэнк заболел.

— Что?!

Болезнь, которой они переболели на Сарголе, была вполне объяснима, но болезнь на борту корабля — это ничто совсем иное.

— Тау изолировал его. У него сильная головная боль, а когда он пытается сесть, то теряет сознание. Тау исследует его кровь.

— Может, он съел что‑нибудь? Рип покачал головой.

— Он не был на празднике — помнишь? И не ел ничего сарголийского, он поклялся в этом Тау. Он вообще не выходил из корабля, а мы все выходили.

Дэйн вспомнил, что все так и было. Тот факт, что стюард не был на празднике и не ел туземных продуктов, отбрасывал простейшее и наиболее вероятное объяснение его болезни.

— А что с Фрэнком? — в дверях стоял Али. — Он вчера говорил, что у него болит голова. А сейчас Тау изолировал его.

— Он потерял сознание. Тау берет пробы его крови, — повторил Рип.

— Но он не был на празднике, — Али запнулся, когда смысл сказанного дошел до него. — А как чувствует себя Танг?

— Хорошо. — Инженер–связист, стоящий за Камилом, сам ответил на этот вопрос. — А почему ты интересуешься моим здоровьем?

— Фрэнк живет с тобой в одной каюте, — резко ответил Рип. — Он вел себя как обычно в последнюю ночь?

Танг долго смотрел на Шеннона, затем покачал головой.

— Нет. И он не выходил из корабля. Значит, Тау берет пробы… — и он замолчал.

Никто из них не осмеливался сказать то, о чем думали все.

Дэйн достал принесенный с собой микрофильм и пошел по коридору, чтобы положить его на место. Дверь грузовой секции была приоткрыта и он с облегчением вздохнул, обнаружив, что Ван Райка там нет. Он сунул микрофильм в нужную ячейку и достал следующий. Синдбад находился тут же, но не в своем гамаке, а на койке суперкарго. Он лениво посмотрел на Дэйна и тихонько мяукнул в знак приветствия. Почему‑то на Сарголе кот стал необычайно ленив, как если бы приключения на этой планете отняли у него всю энергию.

— Ты почему не работаешь? — спросил Дэйн, поглаживая пушистую шерсть Синдбада. — Ты собираешься осмотреть груз попозже?

Синдбад щурился. Подобно другим представителям своего рода, он выглядел презрительно скучающим. Когда Дэйн повернулся к выходу, вошел суперкарго. Он не удивился присутствию своего помощника. Напротив, он указал на микрофильм пальцем, прочитал название, забрал его у Дэйна и положил на место. Затем он принялся изучать названия имевшихся там фильмов. С довольным видом он выбрал один из них и протянул его Дэйну.

— Посмотрим, сумеешь ли ты разобраться в этой путанице, — распорядился он.

Плечи Дэйна распрямились, как будто с них сняли большую тяжесть. Прежняя непринужденность не вернулась к нему, но он понял, что Ван Райк подобрел к нему. Держа микрофильм, словно это был первосортный камень корос, Дэйн вернулся в свою каюту, вставил его в проекционный аппарат, надел наушники и лег на койку, приготовившись слушать. Он был глубоко погружен в описание сложностей торговли, когда, открыв глаза, увидел в дверях Али. Помощник инженера энергично махнул рукой и Дэйн снял наушники.

— Что тебе нужно? — вопрос Дэйна был лишен доброжелательности.

— Мне нужна помощь, — коротко ответил Али. — Кости потерял сознание.

— Что?! — Дэйн одним прыжком вскочил с койки.

— Я не могу унести его один, — объяснил Али, гигант был вдвое тяжелее Камила. — Мы должны дотащить его до каюты. А просить о помощи Штоца нельзя.

Дэйн понял причину. Помощник, даже сто помощников могут заболеть, но офицеры должны быть здоровы, для “Королевы” они нужнее. Если на борту инфекция, то пусть она лучше коснется Али и Дэйна, чем Иоганна Штоца с его энциклопедическими знаниями о механике корабля. Кости находился в нескольких футах от двери Дэйна. Он полусидел–полулежал стены. Очевидно, он шел в свою каюту, когда начался приступ. Когда Али Дэйн подхватили его под руки, он застонал и схватился руками за голову. Вдвоем они дотащили его до каюты и уложили на койку. Там он вновь потерял сознание. Дэйн взглянул на Али.

— Тау?

— У меня не было времени позвать его, — и Али принялся развязывать тугие шнурки башмаков Кости.

— Я пойду, — обрадовавшись полученному заданию, Дэйн взлетел по лестнице в верхнюю секцию, пробежал по узкому коридору, ведущему в медицинский кабинет, и постучал в дверь. После некоторой паузы выглянул Тау Крэйг. Две глубокие морщины прорезали его лицо, начинаясь от уголков рта.

— Кости, сэр, — быстро сообщил свою дурную новость Дэйн. — Он потерял сознание. Мы отнесли его в каюту.

Тау не проявил признаков удивления и его рука потянулась за медицинской сумкой.

— Вы притрагивались к нему? — спросил он и, увидев утвердительный кивок Дэйна, распорядился: — Оставайтесь в своей каюте, пока я не приду осмотреть вас. Понятно?

Ответить Дэйн не успел — врач ушел. Дэйн побрел в свою каюту. Он понимал причину своего домашнего ареста, но внутренне негодовал против него. Не желая сидеть без дела, он опять включил аппарат и надел наушники, но хотя слова звучали в ушах, он почти ничего не слышал.

Опасности звездных сношений неисчислимы и смерть бродит по пятам за каждым космонавтом. Для вольных торговцев это был как бы добавочный член команды. Дэйн не мог забыть ужасных легенд, собирать которые было хобби Ван Райка. Тот записывал и хранил в своей каюте космический фольклор. Например, он рассказывал о призрачной “Новой Надежде”, несущей беглецов первого марсианского восстания. Тот корабль взлетел к звездам, но никогда не приземлился — он вечно бродит в космосе с задраенными люками, на нем незримо написано “смерть”. В течение столетий его встречали только корабли, терпящие бедствие. И подобные легенды были многочисленны. Были и другие легенды о зачумленных кораблях, блуждающих с мертвым экипажем. При встрече их расстреливают патрульные крейсеры, чтобы они не могли распространить инфекцию. Чума — худшее, с чем могут столкнуться космонавты.

Дэйн плотно сжал веки, стараясь сосредоточиться на звучащих в ушах голосах, но не мог контролировать ни свои мысли, ни свои чувства. Почувствовав прикосновение к своей руке, он так сильно вздрогнул, что опрокинул аппарат. Смущенный, он встал перед Тау. Врач приказал ему раздеться до пояса и подверг его такому тщательному осмотру, какой Дэйн Не проходил даже в карантинных портах. Осмотр также включал микроскопическое исследование срезов кожи с шеи и плеч. Закончив, Тау с облегчением вздохнул.

— Ну, что ж, у тебя нет… точнее, не обнаруживается пока никаких Признаков болезни, — поздравил он, не окончив свою первую фразу.

— А что вы искали?

Немного помолчав, Тау объяснил:

— Здесь, — он дотронулся пальцем до впадины у основания горла Дэйна, затем повернул его и указал два места на ней и на лопатках, — у Кости и у Муры есть какие‑то красные припухлости, как если бы кто‑то вводил им наркотик. — Тау сел на откидное сидение. — Кости общался с туземцами, он мог подцепить что‑нибудь…

— Но Мура…

— В том‑то и дело! — Тау ударил кулаком о край койки. — Фрэнк не покидал корабля — однако именно он заболел первым. С другой стороны, вы до сих пор здоровы, а ведь вы выходили из корабля. Здоров и Али, а ведь он был с вами на охоте. Придется подождать. — Он устало встал. — Если почувствуете головную боль, немедленно отправляйтесь в свою каюту и не выходите из нее. Понятно?

Как узнал Дэйн, остальные члены экипажа подверглись такому же осмотру, но ни у одного не было признаков болезни, способных вызвать тревогу. Они находились на пути к Земле, но… И это “но” громко звучало у них в головах… Позволят ли им приземлиться? Тау должен найти ответ, прежде чем они вернутся в обычное пространство в Солнечной системе, или они окажутся в таком положении, что нарушенный контракт окажется самой маленькой из неприятностей. Кости и Мура были изолированы, несколько человек вызвались ухаживать за ними и Тау, неспособный находиться одновременно в двух местах, в конце концов решил, что Уикс будет присматривать за своими товарищами из инженерной службы. Следовало также перераспределить обязанности. Тау вместе с Мурой больше не мог ухаживать за гидропонным садом и этим занялся Ван Райк, а Дэйн оказался на камбузе и, так как у него не было опыта Муры в приготовлении пищи, скрашивающей их рацион из концентратов, он принялся экспериментировать и через некоторое время ему удалось приготовить жаркое, которое получило одобрение капитана Джелико.

Все с облегчением вздохнули, когда через три дня ни один из членов экипажа не заболел этой странной болезнью. Уже стало обычаем каждое утро, раздевшись до пояса, проходить перед Тау, который выискивал подозрительные пятна и бдительность врача не ослабевала. Тем временем Мура и Кости, казалось, не испытывали страданий. Когда печальный период головных болей кончился, клиенты Тау впали в полубессознательное состояние. Они ели, если пищу клали им в рот, но не узнавали тех, кто ухаживал за ними и не отвечали на вопросы. Между посещениями больных Тау напряженно работал в своей крошечной лаборатории, исследуя пробы крови, перечитывая записи о многочисленных заболеваниях и пытаясь найти причину случившегося, но до сих пор ему ничего не удавалось установить.

Выйдя из лаборатории, он зашел в кают–компанию и в полном изнеможении подсел к столу. Дэйн протянул ему кружку со стимулирующим напитком типа кофе.

— Я не могу найти! — врач скорее обращался к столу, чем к повару–дилетанту. — Это нечто вроде яда. Кости выходил из корабля, Мура — нет. Но Мура заболел первым. А мы не везем никаких сарголийских продуктов… Да и на планете мы ничего туземного не ели. Разве что ни тот, ни другой об этом не подозревали? Если бы мне удалось добиться ответа об этом! — вздохнув, он положил голову на руки и через секунду уже спал.

Дэйн взял из его руки кружку и сел на другой конец стола. Он не хотел будить Тау, пусть тот хоть немного отдохнет, это ему было необходимо после четырех суток напряженной работы. По коридору в гидропонный сад прошел Ван Райк, по пятам за ним брел Синдбад. Но вот кот повернул назад и прыгнул Дэйну на колени. Он принялся тереться головой о руки юноши и лапой трогать его за подбородок, привлекая к себе внимание.

— В чем дело, парень? — Дэйн потрепал уши кота. — Не болит ли у тебя голова?

В следующее мгновение дикая мысль пришла ему в голову. На Сарголе Синдбад почти все время провел вне корабля, а на корабле бывал во всех каютах. Не мог ли он быть разносчиком болезни? Мысль хорошая, но если она верна, то по логике второй жертвой должен стать Ван Райк или он сам — Дэйн. В их каютах Синдбад проводил большую часть времени, а не у Кости. Кот не проявлял особой симпатии к Кости и никогда не спал в его каюте. Нет, пожалуй, это не подходит, но все же об этом нужно рассказать Тау. Любое подозрение, каким бы диким оно не было, следовало проверить.

Всех сбивала с толку последовательность заболеваний. Как установил Тау, у Кости и у Муры не было ничего общего за исключением того, что они были членами одного экипажа. Они жили в разных помещениях, работали тоже в разных, у них не было одинаковых пристрастий к какой‑либо особой пище или питью. Они даже были представителями разных рас. Фрэнк Мура — потомок удивительного народа, жившего на островах архипелага в одном из земных морей. Сто лет назад эти острова были сглажены и поглощены морем. Древнее название этой нации — японцы. А Кости происходил из наиболее населенной части планеты, которая называлась Европой. Нет, абсолютно во всем различались эти жертвы удивительной болезни и совпадало только одно — оба были членами экипажа “Королевы Солнца” и оба родились на Земле.

Тау вздрогнул и выпрямился, оторопело глядя на Дэйна, затем пригладил свои густые черные волосы. Дэйн передал ему кота и в двух словах рассказал о своих подозрениях. Руки Тау задержали Синдбада.

— Что‑то в этом есть. — Он выглядел теперь немного бодрее. Жадно проглотив напиток, вторично предложенный Дэйном, он торопливо направился в лабораторию, держа кота под мышкой.

Дэйн прибрал в камбузе, стараясь сохранить все так, как было при Муре. Он не ждал многого от своего открытия, но исследовать кота, конечно, было необходимо. В течение следующего часа врач не появлялся, но Дэйна это не беспокоило. Встревожился он при появлении Али, который спросил его:

— Ты не видел Крэйга?

— Он в лаборатории, — ответил Дэйн.

— Он не ответил на стук в дверь, — возразил Али. — А Уикс говорит, что Тау не заходил сегодня осмотреть Карла.

Это привлекло внимание Дэйна. Неужели его догадка оказалась правильной? Может быть, Тау на пороге открытия и поэтому не выходит из лаборатории? Но не зайти к своему пациенту — это не похоже на врача.

— Ты уверен, что его нет в лаборатории?

— Я сказал, что он не ответил на мой стук. Я не открывал дверь. — Говоря это Али уже шел назад, а следом спешил Дэйн.

Невысказанное объяснение молчания в лаборатории одновременно пришло им на ум. Беспокойство их возросло, когда они, подойдя к лаборатории, услышали оттуда стон. Дэйн распахнул дверь. Тау свешивался со своего стула на пол и держался руками за голову, как бы пытаясь унять боль. Дэйн подхватил врача на руки. Не было необходимости делать подробный осмотр — в углублении на шее Тау краснело предательское пятно.

— Синдбад! — огляделся Дэйн. — Мимо тебя проходил Синдбад? — спросил он у удивленного Али.

— Нет. Я его весь день не видел.

В крошечной каюте кота не было. Спрятаться ему было негде. Чтобы быть в этом уверенным, Дэйн закрыл дверь, прежде чем они перенесли врача на его койку. Тау вновь потерял сознание, впадая во вторую летаргическую стадию болезни. Теперь, очевидно, он не испытывал боли, которая была первым признаком болезни.

— Виноват Синдбад! — сказал Дэйн, заканчивая свой доклад капитану Джелико. — Но, однако…

— Да, он больше всего времени проводил в каюте Ван Райка, — пробормотал капитан. — И вы тоже брали его на руки, он спал на вашей койке. Но вы и Ван здоровы. Я этого не понимаю. Как бы то ни было, нужно разыскать кота и изолировать.

Он ничего не разъяснил слушающим его с угрюмым видом людям. Без Тау — их единственной надежды — найти средство от болезни было невозможно и будущее рисовалось им в самом мрачном свете.

Отыскать Синдбада не потребовалось. Дэйн, направившись в свою секцию, обнаружил кота перед дверью каюты Ван Райка. Кот не сводил глаз с щели под дверью. Дэйн схватил его. К его удивлению Синдбад принялся отчаянно вырываться, царапаясь и кусаясь. Казалось, кот сошел с ума, и Дэйн с трудом донес его до помещения торговой секции.

Закрыв за собой дверь, он услышал крик Синдбада, который требовал, чтобы его выпустили. Сильно исцарапанный Дэйн отправился на поиски помощи, но смутное подозрение заставило его задержаться у двери Ван Райка. Когда на его стук никто не отозвался, он распахнул дверь.

Ван Райк, полузакрыв глаза, лежал на койке с видом, слишком знакомым экипажу “Королевы”. И Дэйн знал, что он увидит на теле суперкарго красные пятна чумы.

Глава 9 ЧУМА

Джелико и Стин Вилкокс пытались разобраться в скудных записях, сделанных Тау перед болезнью. Но врач, очевидно, не нашел подтверждения того, что Синдбад был переносчиком болезни. Тем не менее, капитан приказал изолировать кота. Это была трудная задача — Синдбад караулил у дверей кладовой, куда его закрыли, и готов был броситься наутек, когда ему приносили пищу. Однажды он пробежал почти весь коридор, прежде чем Дэйн загнал его в угол и вернулся на место.

Дэйн, Али и Уикс взяли на себя заботы о четверых больных, оставив свои основные обязанности старшим офицерам корабля, а Рип к своим обязанностям добавил и наблюдение за гидропонным садом. Состояние Муры, первого заболевшего, не изменилось. Он был в полубессознательном состоянии и глотал пищу, если ему клали ее в рот, не замечая окружающих. Кости, Тау и Ван Райк вели себя точно так же. По утрам все члены экипажа по–прежнему осматривали друг друга в поисках следов болезни и, когда в следующие два дня никто не заболел, у них появилась слабая надежда. Однако она угасла, когда Али сообщил о том, что заболел Штоц. Еще один безвольный пациент прибавился к четверым и было неизвестно, как он заразился. Синдбад был изолирован и в течение нескольких дней Штоц не общался с ним, но, тем не менее, он заболел.

Уикс, Али и Дэйн, находившиеся в постоянном контакте с больными, а Дэйн к тому же несколько раз брал кота на руки, оставались здоровыми. Этот факт, несомненно, имел какое‑то значение, как думал Дэйн, если бы кто‑нибудь из них обладал медицинскими знаниями. Тау не мог думать над этим. По всем правилам они должны были заболеть в первую очередь, но этого не случилось. И Вилкокс отметил этот факт в бортовом журнале. У них стало привычкой следить друг за другом, ожидая внезапных признаков болезни. Они не удивились, когда в кают–компанию вошел, шатаясь, Танг с бледным и искаженным от боли лицом. Рип и Дэйн довели его до каюты, прежде чем он потерял сознание. Но все, что они узнали от него за то время, которое он находился в сознании, это то, что у него разрывается от боли голова и что он не может это выдержать. Над его безжизненным телом они хмуро поглядели друг на друга.

— Шестеро больных, — подвел итог Али, — и шесть все еще на ногах. Как ты себя чувствуешь?

— Устал и больше ничего. Не понимаю, почему они так долго находятся в этом бессознательном состоянии. И мы не видим, чтобы им становилось хуже, у них не повышается температура, как будто они в летаргическом сне.

— Как Танг? — спросил из коридора Рип.

— Обычное состояние, — ответил Али. — Он спит. Ты чувствуешь боль, дружище?

— Здоров, как ЭВМ, — покачал головой Рип. — Не понимаю, почему заболел Танг, даже не выходивший из корабля, а мы все здоровы?

— Если бы мы это знали, — скривился Дэйн, — то, может быть, узнали бы и все остальное.

Глаза Али сузились. Он пристально смотрел на бесчувственного связиста.

— Я думаю, что мы просолились, — медленно сказал он.

— Что? — переспросил Дэйн.

— Послушайте, только мы трое, да еще и Уикс, пили этот сарголийский напиток, верно? И мы…

— Здоровы, как венерианские индюки, — согласился Рип. В сознании Дэйна мелькнул просвет.

— Ты думаешь… — начал он.

— Так оно и есть! — выпалил Рип.

— Возможно, что так оно и есть, — согласился Али. — Помните, как переселенцы из Комблайне сберегли свой скот? Они подмешивали в местную траву факсел и кормили ею коров. В результате, когда коров выгоняли в сухой сезон на пастбище, местные травы им не вредили. И, может, в напитках была “наша соль”? Соль в смеси с травой факсел делала на какое‑то время скот больным, но зато потом у него вырабатывался иммунитет. Теперь на Комблайне никто не покупает корову, не евшую соль.

— Звучит логично, — согласился Рип. — Но как нам доказать это?

Лицо Али потемнело.

— Методом исключения, — мрачно сказал он. — Если все остальные заболеют, а мы останемся здоровыми, то это и будет доказательством.

— Но мы должны что‑то делать, — возразил Шеннон.

— Как? — поднял брови Али. — Нет ли у тебя пары литров этого сарголийского напитка? Мы не знаем, что в нем было, и вообще не уверены, что именно в нем причина.

Все они знали основы медицины и умели оказывать первую медицинскую помощь, но проведение лабораторных экспериментов требовало гораздо больших знаний и опыта. Если бы Тау был на ногах, он, возможно, и ухватился бы за эту ниточку и навел бы порядок в хаосе, охватившем “Королеву”. Но хотя они и сообщили свои предположения капитану, Джелико был бессилен что‑либо предпринять. Даже если эти четверо, попробовавшие напиток дружбы, действительно приобрели иммунитет к болезни, воцарившейся на корабле, то почему это произошло, выяснить было невозможно.

Корабельное время продолжало идти и они не удивились, когда Стин Вилкокс ушел со своего кресла возле компьютера — его увели в каюту, что стало уже привычной процедурой. Лишь Джелико сопротивлялся болезни вместе с четырьмя младшими членами экипажа, ухаживая вместе с ними за беспомощными больными, в положении которых не было никаких изменений. Проходили часы и дни, а им не становилось ни хуже, ни лучше. Но каждое мгновение приближало их к большей опасности. Рано или поздно они должны были совершить переход из гиперпространства в обычный космос, а такой прыжок мог совершить лишь опытный штурман. По мере приближения к этому моменту круглое лицо Рипа худело.

Джелико все еще оставался на ногах, но если капитан заболеет, вся ответственность ляжет на плечи Шеннона. Малейшая ошибка может привести всех к гибели. Дэйн и Али освободили Рипа от всех его обязанностей и теперь он все время проводил в кресле Стина Вилкокса перед компьютером. Он вновь и вновь перечитывал записи о прокладке курса, которые вел штурман, а капитан Джелико с темными кругами вокруг глаз проверял и перепроверял вычисления. Когда наступил роковой момент выхода, Али и Уикс находились в инженерной секции. Уикс был готов следить за приборами инженера, до которых не дотрагивался помощник инженера, а Дэйн, убедившись, что больные спокойно лежат в своих койках, занял место связиста Танга.

— Подготовить двигатель к прыжку.

— Двигатель готов, — донесся из глубины голос штурмана.

— Восемь — пять — девять… — это был голос Джелико.

Дэйн вдруг обнаружил, что больше не может ждать. Он закрыл глаза и приготовился к шоку, который сопровождал переход. Закружилась голова и он вынырнул в обычном пространстве. Дэйн открыл глаза и увидел, что по–прежнему сидит в кресле связиста. Струйки пота сбегали по коричневому лицу Шеннона и на его рубашке между лопатками темнело пятно. Мгновение он не решался поднять голову и взглянуть на экран, который показывал им, что переход удался, но когда он сделал это, то увидел знакомые очертания созвездий. Итак, получилось — они не слишком уклонились от курса, намеченного Вилкоксом. Они в пределах Солнечной системы, а переход из гиперпространства позади. Рип глубоко вздохнул и опустил голову на руки.

С чувством тревоги Дэйн отстегнул привязной ремень и поторопился к нему. Когда он дотронулся до плеча Рипа, помощник штурмана устало поднял голову. Неужели Рип тоже заболел? Но тот открыл усталые глаза.

— У тебя болит голова? — тряс его Дэйн.

— Голова? Нет… — с трудом проговорил Рип. — Очень хочу спать, только спать.

Казалось, он не испытывал боли. Дэйн подхватил Рипа и довел его до каюты, надеясь, что это всего лишь усталость, а не болезнь. Корабль был поставлен на управление автопилотом, пока Джелико прокладывал дальнейший курс. Дэйн опустил Рипа на койку и стащил с него рубашку. Красивое лицо спящего помощника штурмана выглядело бледным и усталым. Он свернулся в клубок, словно ребенок, и кожа его была чиста. Это был настоящий сон, а не чума. Дэйн отправился обратно в штурманскую. Он не был штурманом, но понимал, что у капитана должен быть помощник, и хотел предложить ему свою помощь, пока Шеннон спит.

Джелико сгорбился перед малым компьютером. Лицо его напоминало череп, туго обтянутый кожей. Скулы остро выступили, глаза запали, а нос заострился.

— Шеннон заболел? — Голос капитана был слаб, но головы он не повернул.

— Он просто устал, сэр, — поторопился объяснить Дэйн. — На нем нет следов болезни.

— Когда он проснется, скажите ему, что я ввел координаты, — пробормотал капитан. — Он сумеет проложить курс…

— Но, сэр… — возразил Дэйн, но внезапно остановился, так как капитан схватился руками за голову.

Когда Дэйн бросился вперед, чтобы поддержать капитана, тот рванул воротник рубашки и обнажил грудь. В объяснениях не было необходимости — красные пятна на коже капитана объясняли все. Джелико держался на ногах, собрав все силы и преодолевая приступы боли. Дэйн подхватил его и оттащил от компьютера, надеясь, что капитан не потеряет сознания и сумеет с его помощью добраться до своей каюты. Они действительно проделали это путешествие и были встречены хриплыми криками хубата. Дэйн яростно хлопнул по клетке, раскачав ее, и тем самым заставил замолчать любимца капитана, который смотрел зловещими глазами, как Дэйн укладывает капитана в постель.

Уходя из каюты, Дэйн с тоской подумал, что теперь на ногах остались лишь четверо. Если Рип не заболел, они смогут приземлиться. Дэйн похолодел, представив себе, что Рип вышел из строя и ему придется сажать “Королеву”. Но куда сажать? Земной карантин находился на Луне, в Луна–сити… Но стоит ли им сообщать о себе и описывать, что происходит на корабле? Ведь их могут объявить зачумленным кораблем, тогда они погибли. Он медленно спустился в кают–компанию и застал там Али и икса. Они смотрели на него.

— Заболел старик, — сообщил он.

— Рип? — коротко спросил Али.

— Спит, устал. Капитан сидел в кресле пилота, не уступая болезни.

— Итак, нас осталось трое, — подвел итог Али. — Где мы сядем? В Луна–сити?

— Если нам разрешат. — Дэйн ожидал самого плохого.

— Но они должны разрешить! — воскликнул Уикс. — Мы не можем вечно оставаться здесь.

, — Хотел ли старик садиться на Луну? — спросил Али после долгого молчания.

— Я не смотрел, — ответил Дэйн. — Ему стало плохо и я отвел его в каюту.

— Хорошо бы узнать. — Помощник инженера встал, его движения утратили обычную грациозность, всегда отличавшую его. Когда он направился к приборам, остальные двое последовали за ним.

Тонкие пальцы Али заметались среди рычагов и кнопок, а в маленьком окошке компьютера замелькали цифры. Дэйн взял книгу программ, справился с ней и заметил:

— Не Луна…

— Не Луна? — переспросил Али.

— Нет. Но я не понимаю всего. Это должно быть где‑то в поясе астероидов.

Али скривил губы в подобие улыбки.

— Похоже на старика. Он сохранил разум, несмотря на болезнь.

— Но зачем нам идти к астероидам? — недоуменно спросил Уикс. — Врачи на Луне смогут нам помочь…

— Если сумеют распознать болезнь, — ответил Али. — А что говорит Кодекс?

Уикс опустился в кресло, будто силы оставили его.

— Они не сделают это! — возразил он, но глаза его говорили обратное — они сделают это.

— Нужно смотреть фактам в лицо, парни, — сурово сказал Али. — Мы пришли с отдаленной планеты и мы — зачумленный корабль.

Он мог бы и не говорить этого. Они и так понимали всю опасность своего положения.

— Однако никто не умер, — возразил Уикс, стремясь найти выход из сети, накрывшей их.

— Но никто и не выздоровел, — уточнил Али, погасив и этот огонек надежды. — Мы не знаем, что это за болезнь, как она передается. Не знаем ничего. Если мы доложим обо всем, вы знаете, что за этим последует.

В деталях они не были уверены, но в целом — да!

— Вот я и говорю, — продолжал Али, — что старик был прав, прокладывая отдаленный курс. Если мы останемся там, пока не выясним, в чем дело, у нас будет хоть маленький шанс.

В конце концов они решили не менять курса, проложенного капитаном. Он уведет их на окраину Солнечной системы, но даст шанс решить их проблему, прежде чем они должны будут представить свой доклад Центру. А пока они будут ухаживать за больными, пусть Рип спит. Они продолжали наблюдать друг за другом, ожидая, что в любую минуту кто‑нибудь из них заболеет. Тем не менее, вопреки всякой логике они оставались здоровыми. Время подтвердило, что их предположение было правильным — они приобрели иммунитет против вируса, овладевшего кораблем.

Рип проспал двадцать четыре часа, затем страшно голодный появился в кают–компании, чтобы получить пииту и новости. Он отказался согласиться с пессимистическими взглядами на будущее. Наоборот, он считал, что поскольку их иммунитет доказан, они могут представить доклад медицинской комиссии Луны и был готов изменить курс корабля. Только объединенные доводы остальных заставили его неохотно подчиниться.

Как они должны были быть благодарны капитану и его проницательности и предусмотрительности, они поняли на следующий день. Али сидел в кресле связиста, пытаясь поймать земные новости, когда вспыхнул красный сигнал. Все они направились в рубку. Раздались кодовые сигналы, Али включил полную громкость и они услышали:

“Повторяю, повторяю, повторяю. Вольный торговец “Королева Солнца”, земной регистр 65–724810–Джи–Кей, объявлен зачумленным кораблем. Он возвращается с зараженной планеты. Предупреждаю, предупреждаю, предупреждаю. Всем докладывать на Лунную станцию о его появлении…”

Это сообщение было повторено трижды. Четверо в штурманской рубке хмуро смотрели друг на друга.

— Но откуда они узнали? — прервал молчание Дэйн. — Мы же не докладывали…

— “Интерсолар”! — быстро нашелся Али. — У корабля компании были те же трудности, он и сообщил компании. Они включили нас в свой доклад Центру, будучи уверенными, что мы тоже заражены.

— Тут что‑то не так. — Глаза Рипа превратились в узкие щелочки. — Рассмотрим факты. Корабль изыскателей исследовал Саргол. Они пробыли на планете три–четыре месяца. Потом решили, что можно продать торговые права на эту планету. Их купил Кам. Он дважды посещал Саргол до гибели на Лимбо. И никто ни на корабле изыскателей, ни у Кама не заболел.

— Но мы‑то заразились, — возразил Уикс.

— Да, а корабль “Интерсолара” смог предвидеть это и доложил о нас, прежде чем мы вышли из гиперпространства. Похоже, они ожидали, что мы станем зачумленным кораблем.

— Нас заразили? — нахмурился Али. — Но как? Ни один член экипажа корабля “Интерсолара” не был на борту, да и сарголийцы тоже, за исключением того парня, от которого мы узнали об их интересе к кошачьей мяте.

Рип пожал плечами.

— Хотел, бы я знать, как они сделали это с нами… — начал он, но тут его прервал Дэйн:

— Они не могли знать о нашем иммунитете и должны были ожидать, что корабль навсегда останется в гиперпространстве. Некому было бы совершить переход.

— Верно. Но на тот случай, если кто‑нибудь останется на ногах и приведет корабль домой, они подготовились. Если же никто не устоит, корабль никогда не вернется. Через год корабль “Интерсолара” сядет на планету и Затем потребует, чтобы были посланы изыскатели. Те не найдут никаких следов инфекции. Все в порядке, все довольны. Кому какое дело до какого–То вольного торговца “Королева Солнца”, который выбыл из игры? “Интерсолар” вполне законно потребует права на торговлю с Сарголом и им не о чем беспокоиться. Мы в ловушке, как в сарголийской сети, и петля уже у нас на шее.

— Что же нам делать? — спросил Уикс.

— Будем держаться курса старика, останемся на астероидах, пока не разберемся, в чем дело. Но если “Интерсолар” подбросил нам что‑нибудь, следы этого должны остаться. Если бы мы их нашли — что ж, у нас было бы с чего начинать.

— Мура заболел первым, за ним — Кости. Ничего общего, — в сотый раз произнес Дэйн.

— Нет. — Али встал с места. — Но я хочу тщательно обыскать каюту Муры, затем Кости. Осмотрю все, оставлю лишь стены. Пойдете со мной?

— Дуй, парень, мы за тобой! — ответил на это Рип уже у прохода. — Осмотрим все вплоть до голых стен.

Глава 10 АВАРИЙНАЯ СТАНЦИЯ

Поскольку Мура находился в корабельном лазарете, осмотр его каюты был сравнительно простым делом. Но хотя Рип и Дэйн осмотрели каждый дюйм каюты, они не нашли ничего необычного, ничего, связанного с Сарголом, за исключением, пожалуй, веточки красного дерева, лежавшей на рабочем столе стюарда. Очевидно, он собирался использовать ее в одном из своих миниатюрных ландшафтов, заключенных в пластмассовые шары. Дэйн повертел в руках веточку. Эта была единственная связь с благоухающей планетой и он чувствовал, что какое‑то значение она имеет. Но ведь Кости не проявил никакого интереса к этой древесине. А сам он, да и Уикс, по многу раз брали ее в руки до того, как попробовали напиток Грофта и приобрели иммунитет, так что причина не может заключаться в дереве. Дэйн положил прутик обратно и задернул защитные занавески над крошечными инструментами. Только много дней спустя он понял, как близок был в тот момент к разгадке.

После двухчасового осмотра каждой вещи стюарда, ползанья на четвереньках под столом, они не обнаружили решительно ничего. Рип сел на край обшарпанной койки.

— Остается сад. Фрэнк проводил в нем много времени, да и кладовая тоже вместе с камбузом и кают–компанией.

Этим ограничивался мир стюарда. Они обыскали кладовую, камбуз и кают–компанию, но трогать сад — означало подвергнуть опасности снабжение корабля воздухом. Это было опасно и поэтому они в замешательстве остановились.

— Это лучшее место для того, чтобы спрятать что‑то! — первым заговорил Дэйн.

Рип прикусил нижнюю губу. Найти что‑либо в гидропонном саду можно были лишь после посадки в порту и удаления всех растений.

— Черт возьми! — губы Рипа сжались. — Но как им удалось это сделать?

Дэйн тоже не понимал этого. Никто, кроме экипажа “Королевы” не был на борту с момента посадки на Саргол, исключая юного сарголийца. Неужели этот мальчишка принес что‑нибудь? Но он ни на минуту не оставался один на корабле — с ним Мура и он сам, Дэйн. Мальчишка ни к чему не притрагивался, Дэйн это помнил, да и пробыл тот в саду всего несколько минут. И это тоже было до праздника.

Рип встал.

— Мы не можем разрушить сад в пространстве, — спокойно сказал он.

Ответ у Дэйна был уже готов:

— Значит, нужно приземлиться.

— Ты же слышал предупреждение. Если мы только попробуем…

— А как насчет аварийной станции?

Рип продолжал стоять неподвижно, ухватившись руками за пряжки на своем поясе. Затем без лишних слов он вышел из помещения и направился к лестнице, ведущей в каюту капитана, чтобы посмотреть записи Джелико. Это был весьма призрачный шанс, но все же лучше, чем ничего. Дэйн втиснулся за ним в маленькую каюту и обнаружил, что Рип разбирает штурманские записи. Среди астероидов действительно располагались аварийные станции — пункты помощи изыскателям и небольшим торговым кораблям. В случае необходимости, так можно было произвести ремонт и получить продовольствие. Большие компании сооружали свои собственные станции, были и несколько станций для Патруля.

— Патрульные станции не подходят…

Рип улыбнулся, вставив микрофильм в гнездо рейдера на столе капитана. В клетке над головой хубат внимательно смотрел на него — впервые, насколько мог помнить Дэйн, чудище не проявило негодования, не кричало и не плевалось.

— Патрульная станция А — станция А-54, — заговорил ридер и Рип переключил запись. — …А — станция компании “Комбайн”, — новое переключение и щелчок. — Патрульная станция А-55, — переключение и щелчок. — “Интерсолар”… — Рука Рипа замерла, голос ридера продолжал читать координаты. Рип схватил ручку и принялся записывать координаты.

— Сравни это с цифрами нашего курса.

— Но ведь это станция “Интерсолара”, — начал было Дэйн и вдруг засмеялся, когда до него дошел смысл происходящего — они не смогут посадить “Королеву” на патрульные станции обычного типа, но на станции компании находятся лишь два или три человека, которые никого не ожидают, кроме своих. Вот их‑то они и заставят помочь “Королеве”!

— Могут возникнуть осложнения, — продолжал Дэйн, но не потому, что сожалел о том, что им предстояло сделать. Нет, если только “Интерсолар” Действительно ответственна за бедствия “Королевы”, он будет только рад случаю, который подставит под его кулак ухмыляющееся лицо какого‑нибудь служащего “Интерсолара”.

— Посмотрим, когда придет время, — ответил Рип, направляясь в штурманскую рубку со своими записями.

Он тщательно набрал комбинацию цифр на пульте вычислителя с целью сравнения их с курсом, намеченным капитаном перед болезнью.

— Отлично, — прокомментировал он полученный результат. — Мы проделаем этот путь, почти не затратив топлива.

— Какой путь? — спросил Али, вернувшийся из каюты Кости. — Ничего… — ответил он на невысказанный вопрос товарищей и вернулся к своему первому вопросу: — Какой путь?

Дэйн быстро пересказал ему их подозрения о том, что источник инфекции находится в саду и что они должны вынести все из той секции, используя запасные материалы, которые они найдут на А–станции “Интерсолара”.

— Звучит заманчиво. Но знаете ли вы, как они поступают с пиратами? — спросил помощник инженера.

Космический Кодекс Дэйн знал отлично и не нуждался в напоминаниях.

— Любой корабль, нуждающийся в помощи, — автоматически процитировал он, — может получить ее на ближайшей А–станции, заплатив за нее по окончании рейса.

— Имеется в виду любая патрульная станция, а станция компании — частная собственность.

— Но, — торжествующе заметил Дэйн, — в законе об этом ничего не сказано. Там не делается различия между А–станциями патруля и компаний.

— Он прав, — согласился Рип, — закон был сформулирован, когда существовали только патрульные А–станции. Компании соорудили свои станции позже, чтобы избежать налогов, помните? По закону все верно.

— Пока дежурный на станции не даст сигнал тревоги, — поправил Али. — Не смотри на меня так, Рип. Я ничего не имею против, но все же хочу, чтобы вы были готовы обнаружить за своим хвостом патрульный крейсер, стреляющий в нас, как в бандитов. Если вы хотите ограбить станцию “Интерсолара”, я целиком за это. У нас есть точные координаты?

Рип взглянул на цифры в окошке компьютера.

— Вот они. Мы достигнем ее через пять часов корабельного времени. Как долго может продлиться переоборудование сада?

— Откуда мне знать? — раздраженно ответил Али. — Я могу снабжать каюты кислородом в течение двух часов. Все зависит от нашей быстроты. Ничего нельзя сказать, пока мы не начнем. — Он направился в коридор и добавил через плечо: — Нам придется отвечать на вопросы по передатчику. Вы подумали об этом?

— Зачем отвечать? — спросил Рип. — Может быть, именно необходимость в ремонте передатчика и привела нас сюда. Они не могут проверить причину нашего молчания и у нас будет преимущество.

Но Али не расстался с обычным для себя пессимистическим взглядом на будущее.

— Ладно. Мы приземляемся, бластеры в руки и берем все, что нам нужно. А дежурные дают коротенькое сообщение патрулю. Ну, что ж, жизнь коротка, зато интересна. Все видеоэкраны будут полны картинами, где нас обстреливают ракетами. Всего лишь небольшое коротенькое развлечение, чтобы разнообразить скучное путешествие…

— Но мы не будем брать бластеры, — возразил Дэйн, — мы не будем вооружаться.

Али взглянул на Дэйна и Рипа и, к их удивлению, не стал немедленно отвергать эту мысль.

— Парализирующие пистолеты, — сказал помощник штурмана после паузы. — Мы подготовимся к тому моменту, когда они узнают, кто мы такие. Мы не сможем за несколько минут переоборудовать сад и снабдить всех кислородом. Если бы мы могли работать в космических скафандрах, работа шла бы быстрее и мы могли бы начать работы еще до посадки. Но, к сожалению, это невозможно. И все зависит от дежурного по станции — будут у нас неприятности или нет.

— Мы сможем надеть скафандры перед посадкой, — добавил Али к оценке ситуации, сделанной Рипом. — Если мы появимся в скафандрах, это подкрепит наш рассказ о бедных космонавтах, нуждающихся в помощи.

“С парализующими пистолетами или без них, — думал Дэйн, — весь их план был планом отчаяния. Все зависит от того, как быстро смогут работать вольные торговцы после посадки”.

— Прежде всего надо разбить их передатчик, — продолжал развивать план Али. — После этого нам не нужно будет опасаться, что кто‑то вызовет патруль.

Рип потянулся. Впервые за много часов его лицо приобрело обычное добродушное выражение.

— Прекрасный сюжет для видео. Али, ты сможешь кратко рассказать нам о всех повадках пиратов? Ничего более невероятного в моей карьере не встречалось. — Он бросил взгляд на пульт управления и протянул руку к переключателю, расположенному в стороне от остальных. — Пора приобретать нужную окраску, — заметил он.

Дэйн понял, что Рип сменил сигнал бедствия на носу корабля. Когда “Королева” сядет на А–станцию, у нее на носу будет пылать тревожный сигнал, который зажигался лишь тогда, когда корабль не надеялся достичь порта. Они избежали зажигать этот сигнал смерти, однако для них, для Королевы” он не был сигналом смерти. Работая все вместе, они перетащили все скафандры в шлюзовую камеру и подготовили их к работе. Затем Дэйн и Уикс принялись за свои ежедневные обязанности по уходу за больными, а Рип и Али готовились к посадке. В состоянии больных больших изменений не было. В каюте Джелико даже хубат, казалось, подвергся влиянию болезни своего хозяина, так как не встретил Дэйна своим обычным припадком гнева, а остался спокойно сидеть на полу своей клетки, спрятав когти на верхушках крыльев и злорадно осматривая помещение маленькими глазками. Он даже не плевался, когда Дэйн проходил мимо него, чтобы влить в рот своему пациенту жидкую пищу.

Что касается Синдбада, то тот занял каюту Дэйна и отказывался покидать ее, защищаясь когтями и зубами, когда Дэйн попытался перенести его в каюту Ван Райка и поместить его в его же собственный гамак. После этого помощник суперкарго не пытался выселить кота — было приятно видеть толстое серое туловище, свернувшееся на койке, которую ему так мало теперь приходилось использовать.

Выполнив свои обязанности по уходу за больными, Дэйн отправился в сад. Он кое‑что знал об этом земном сердце корабля. В годы учения ему приходилось знакомиться со всем, что так или иначе касалось космической торговли. Но снабжение всегда было неограниченным и он учил этот предмет ровно настолько, чтобы удовлетворительно сдать экзамен. Теперь ему предстояло гораздо более серьезное испытание. Дэйн медленно шел по коридору между рядами зеленых растений со всей Галактики, способных возобновлять запас кислорода в воздухе и снабжать экипаж своими овощами и фруктами. От них шел сильный запах свежести. Но как могут они сказать, что здесь было всегда, а что было принесено с Саргола? И могут ли они вообще быть уверены, что тут есть что‑нибудь с Саргола?

Дэйн стоял и смотрел на все оттенки зеленого цвета — от зелени, взращенной земным Солнцем, до зелени, выросшей на десятках других планет. Он искал чужое растение, отличное от других. Только Мура, который знал сад, как свою каюту, мог бы различить эти растения. Им все же придется разрушить здесь все и, может быть, им повезет.

Вдруг он вздрогнул, заметив слабое колебание среди листьев — дрожание ствола, колебание листьев. Какое‑то чувствительное растение среагировало на его приближение. Кружевное, похожее на папоротник растение свернуло в шары свои листья. Ему не нужно было здесь стоять, нарушая покой сада. Но какая разница, если через несколько часов это изобилие обречено на гибель и они будут зависеть от количества воздуха в резервуарах. Это плохо, ведь Мура и Тау столько времени отдали саду, выращивая и наблюдая за многочисленными растениями. Когда Дэйн закрыл за собой дверь, он услышал слабый вздох, шелест, прозвучавший среди листвы. Воображение — ценное качество торговца, когда оно придерживается в определенных рамках, подсказало ему, что растения обсуждают… Рассердившись на себя за свою сентиментальность, Дэйн отправился в штурманскую рубку.

У Рипа там были свои проблемы. Посадить “Королеву” на посадочное поле А–станции без регулирующего луча с нее — задача весьма трудная и для опытного пилота. Ведь если бы они вступили в контакт с персоналом А–станции, им пришлось бы отвечать на вопросы. Однако в кресле капитана сидел теперь Рип и его темные руки летали над клавишами пультов управления, а внизу в инженерной секции место Штоца занял Али, готовый выполнить любое приказание. Конечно, Дэйн знал, что они на несколько лет больше его провели в космосе. Тем не менее, он удивился, как легко и просто они приняли на себя ответственность за корабль. Он сам не смог бы так, он все время помнил об ошибке, о глупой ошибке, допущенной на Сарголе.

Резко прозвучал сигнальный звонок и на пульте управления вспыхнула красная лампочка. До сих пор корабль управлялся автоматами, а теперь начиналась работа Рипа. Дэйн направился к пульту связи, к молчавшему передатчику–приемнику, который через мгновение начал выплевывать слова, переводя их с космического кода.

— Назовите себя, назовите себя, назовите себя. Аварийная станция компании “Интерсолар” вызывает корабль. Назовите себя, назовите себя, назовите себя…

Эти слова были такими требовательными, что пальцы Дэйна непроизвольно схватились за ключ, чтобы ответить, но он тут же вспомнил, что этого делать не следует, и отдернул руку.

— Назовите себя, назовите себя… — лишенный выражения голос транслятора звучал у них в ушах.

Руки Рипа летали над пультом управления с фацией дирижера, руководящего большим оркестром. “Королева”, дрожа и вибрируя каждой деталью, шла на посадку. Дэйн следил за видеоэкраном. Вот и астероид А–станции — унылое выражающееся пятно, плывущее в пространстве.

— …назовите себя, назовите себя… — голос становился все громче.

Сжав губы, Рип производил вычисления, и Дэйн понял, что хотя капитан и был искусным пилотом, но и ученик не уступал ему.

Наступила внезапная тишина — голос транслятора замолчал. Дежурный на станции внизу понял, что корабль с огнем бедствия на носу не может ответить. Теперь Дэйн уже не смотрел на экран и его внимание поглотили руки Рипа. Он знал, что Рип использует все свои знания и опыт, чтобы точно вывести их на посадочное поле А–станаии. Возможно, это и не была такая гладкая посадка, которую совершил бы Джелико, но, тем не менее, они сели. Руки Рипа остановились и темное пятно вновь образовалось у него на рубашке. Он неподвижно сидел в своем кресле.

— Все, — долетел до них голос Али. — Все спокойно.

Дэйн отстегнул привязные ремни и встал, ожидая приказа Шеннона. Им предстояло выполнить план Рипа. Что‑то заставило его отдать должное мастерству пилота и он тронул Рипа за плечо.

— Отличная посадка, братец! На все четыре точки.

Рип с улыбкой взглянул на него.

— Не забудь сообщить об этом центру, когда будет рассматриваться мой послужной список.

Дэйн тоже улыбнулся.

— Жаль, что никто не снимал эту посадку на видео…

— Может, это и лучше для начинающих пиратов. — Очевидно их разговор услышал по корабельному интеркому Али и теперь прозвучала его расхолаживающая реплика, напоминающая им, что они произвели эту посадку очень паршиво. — Выступаем?

— Вначале осмотримся, — ответил Рип в микрофон.

Дэйн взглянул на видеоэкран. Прямо напротив их у высокой зазубренной стены скал возвышалась А–станция. Три четверти ее строений были закрыты защитным куполом, из которого вырывался яркий луч света, освещая приземлившуюся “Королеву”. Они бы не застали врасплох дежурных станции. Они обошли корабль, проверив состояние всех больных. Али подготовил запасные резервуары с кислородом — как только они начнут переоборудовать сад, им придется работать очень быстро.

— Надеюсь, у вас готова правдоподобная история, — сказал он, когда все собрались в шлюзовой камере и принялись одевать скафандры, необходимые в безвоздушном пространстве астероида.

— У нас ядовитый сад, — сказал Дэйн.

— Один взгляд на растения, которые мы уничтожаем, выдаст нашу ложь. Они не поверят в эту историю.

Дэйн почувствовал раздражение — неужели Али принимает его за тупицу?

— Если ты взглянешь на них теперь, то и ты мне поверишь, — проворчал он.

— А что ты с ними сделал? — с искренним интересом спросил Али.

— Вылил полный бидон нагретого спирта из товарного склада. Все растения погибли и от них остались одни клочья.

— Добрый старый спирт, — вздохнул Рип. — Мы пьем его, мы обтираем им, а теперь он убивает для нас сад. Ладно, Уикс, — обратился он к маленькому человечку, — слушай приемник, а мы включим радио в своих скафандрax. Заберемся в них и посмотрим, сколько слез прольет “И–С” над нашим печальным рассказом.

Они одели неуклюжие и громоздкие скафандры и прошли в шлюзовую камеру, а Уикс закрыл за ними дверь и открыл наружный выход. Они выглянули на наружную поверхность корабля и астероида, освещенные лучом из купола.

— Никто не спешит на помощь с медицинскими сумками, — прозвучал в наушниках голос Рипа. — Какое‑то затишье…

Затишье… быть может, дежурные “И–С” узнали “Королеву” и готовят хороший прием остаткам ее экипажа? Дэйн сошел по трапу вслед за Рипом. Теперь их освещал бесстрастный прожектор с купола А–станции.

Глава 11 ОТЧАЯННЫЕ МЕРЫ

Измеряемое во времени и в пространстве, это путешествие в громоздких скафандрах по пустынной поверхности астероида могло показаться коротким, но измеренное биением сердца Дэйна оно было очень долгим. У входа в защитный купол не было никаких признаков жизни, никто не торопился им навстречу.

— Может, они нас не заметили? — прозвучал в наушниках бесплотный голос Али.

— Возможно, это и к лучшему, — ответил Дэйн.

Рип был уже у входа в шлюзовую камеру и его бронированные руки протянулись к контрольной кнопке, когда радио в их шлемах повторило знакомое требование:

— Назовите себя! — резкость этого требования доказывала, что лучшей политикой в этих обстоятельствах будет ответ.

— Шеннон, помощник штурмана с “Полярной звезды”, — ответил готовый к этому вопросу Рип. — Мы просим помощи у А–станции…

Но получат ли они ее? Дэйн в этом сомневался. Прозвучал громкий щелчок, и металлическая дверь приоткрылась. Значит, те, кто находился внутри, открыли замок. Дэйн поторопился за Рипом. Все трое прошли в шлюзовую камеру и дверь за ними закрылась. Они стояли в камере и ждали, когда можно будет снять скафандры и пройти дальше. Их шансы на успех были довольно велики, так как это была небольшая станция, могущая вместить максимум четырех человек. Экипаж “Королевы” был достаточно хорошо знаком с устройством подобных станций, чтобы знать, куда направляться. Али пошел в рубку связи, где должен был предупредить отправку сигнала тревоги. Рип и Дэйн брали на себя подавление сопротивления в главной секции, но они все еще надеялись на счастливый исход. Может быть, их рассказу поверят и они избегнут конфликта с “Интерсоларом”.

Прибор показал нормальное давление и они поспешно расстегнули клапаны своих скафандров. Сложив громоздкую одежду у стены, они нажали затвор двери и вошли на территорию станции “Интерсолара”. У них было преимущество как у вольных торговцев — они не носили обязательной формы, и, следовательно, герб компании или название корабля не выдавали их. Значит, они были с “Полярной звезды”, а не с печально известной “Королевы Солнца”, но каждый из них, проходя во внутренние помещения станции, нащупал рукоятку парализующего пистолета. Хотя это оружие и было безвредным, оно на короткое время действовало очень эффективно. А поскольку они ожидали любых осложнений, у них должно было быть хоть какое‑то оружие для отражения нападения людей “Интерсолара”.

Служащий компании в распахнутой на груди потрепанной одежде, обнажавшей толстое горло, стоял в ожидании. Его голова была седой, грубое тяжелое лицо с мощными челюстями явно не знало бритвы в течение нескольких дней. По виду это был младший офицер с какого‑нибудь корабля, исполнявший последние несколько лет чисто номинальные обязанности на А–станции. Здесь он уже не придерживался строгих норм поведения, существовавших на кораблях, но он окончательно не отупел от этой спокойной жизни. Его взгляд свидетельствовал о хитрости и проницательности.

— В чем дело? — спросил он, даже не поприветствовав. — Вы при приземлении не назвались.

— Вышел из строя передатчик, — коротко ответил Рип. — Нам нужно восстановить сад.

— Впервые слышу, чтобы одновременно вышли из строя и передатчик, и сад, — заметил он, сжимая что‑то в руке.

Разглядев это что‑то, Дэйн внутренне весь сжался — человек напротив него сжимал рукоятку бластера. Возможно, это было обычным орудием дежурных на отдаленных станциях, но Дэйн мало верил в это. Вполне вероятно, что и остальные члены экипажа А–станции начеку.

— Передатчик скоро будет исправлен, — с готовностью ответил Рип, — наши техники работают над ним, но с садом дела плохи. Нам придется полностью заменить растения, мы дадим долговую расписку и расплатимся на Земле.

Дежурный продолжал придерживать дверь, ведущую внутрь станции.

— Это частная собственность — собственность компании “Интерсолар”. Обратитесь на патрульную станцию — вольных торговцев обслуживают они.

— Когда мы обнаружили повреждение, мы пошли к ближайшей А–станции, — терпеливо продолжал разъяснять Рип. — Так гласит закон и вы это знаете. Вы должны снабдить нас всем необходимым и получить долговое обязательство…

— Откуда мне знать, что ваше обязательство стоит той пленки, на которой оно будет написано? — спросил дежурный.

— Ладно, — пожал плечами Рип, — если вы не верите, мы расплатимся корабельным грузом.

— Но не здесь, — покачал головой дежурный, — сначала я проверю по радиосвязи вашу платежеспособность.

“Вот и все, — с горечью подумал Дэйн, — наша удача закончилась. Дежурный решил поступить так, что они не могли протестовать. Именно так и должен поступать дежурный на А–станции. Если мы действительно те, за которых себя выдаем, дежурные станции должны были бы передать наши обязательства в штаб–квартиру “Интерсолара” и получить оттуда разрешение на выдачу нам оборудования для замены гидропонного сада”.

Но Рип внешне проявил полную покорность.

— Ну, что ж, где ваш передатчик? Раз уж вы так настаиваете, я напишу обязательство.

Успокоила ли их готовность согласиться на предложенные условия или нет, но дежурный слегка расслабился, давая им возможность оглядеться. Потом он пригласил их войти.

— Сюда.

Они пошли за ним по узкому коридору. Рип следовал за ним, Дэйн замыкал шествие.

— Здесь одиноко, — заметил Рип. — Думаю, ваши парни соскучились по полетам.

— Мы не любители звезд, — буркнул дежурный, — а за деньги стоит поскучать три месяца. Нас отправят на Землю раньше, чем мы начнем разговаривать с привидениями.

— А сколько же времени вы здесь уже находитесь? — как ни в чем не бывало спросил Рип.

Но дежурный уклонился от прямого ответа.

— Достаточно, чтобы хотеть сбежать отсюда, но недостаточно, чтобы помогать вам переоборудовать вашу телегу, — коротко ответил он. — Всю перестройку произведете сами, у вас для этого достаточно рук на корабле…

— Мы далеки от мысли просить “Интерсолар” выполнить какую‑либо работу, — засмеялся Рип. — Мы кое‑что знаем о людях компании…

Но дежурный не обратил внимания на насмешку. Он отворил дверь и они очутились в рубке связи, где перед передатчиком развалился другой человек в форме компании.

— Эти вольные торговцы хотят передать по радио свое платежное обязательство, — сказал их проводник связисту, который, заинтересовавшись, внимательно оглядел их и протянул Рипу диктофон.

— Можете приступать, — сказал он.

Али стоял, прислонившись к стене, а Дэйн задержался у входа. Оба внимательно следили за левой рукой Рипа, которой тот должен был подать сигнал. Их пальцы находились в дюйме от рукояток парализующих пистолетов. Рип правой рукой подхватил аппарат и связист обернулся к пульту, чтобы отрегулировать приборы и вызвать штаб–квартиру “Интерсолара”. Указательным пальцем левой руки Рип покрутил вокруг большого пальца. Али даже не вытащил пистолет из‑за пояса. Он просто наклонился и невидимый парализующий луч устремился к сидящему связисту. В то же самое время Дэйн уложил дежурного, встретившего их. Тот успел издать удивленный возглас и потянулся к бластеру, но ноги его подогнулись и он рухнул на пол. Связист растянулся на пульте, будто его во время вахты сморил сон.

Рип пересек комнату и отломил переключатель, дававший возможность вести передачу, а Али с Дэйном быстро и аккуратно связали лежавших сотрудников “Интерсолара” их же поясами.

— Здесь должно быть минимум три человека, — сказал Рип, выглядывая за дверь. — Надо всех взять под контроль, прежде чем мы начнем работу.

Однако обыскивать многоярусное сооружение под защитным куполом не так‑то просто. Несколько этажей находилось под поверхностью астероида. Противник, предупрежденный о нападении, мог легко скрыться от отряда с “Королевы”, подсматривая за вольными торговцами и строя им ловушки. В конце концов, боясь потерять время, они ограничились тем, что закрыли все двери, ведущие к нижним этажам, и подготовились к разгрузке кладовой, которую обнаружили во время поисков. Оборудование для сада состояло из баков с морской водорослью, которые могли действовать немедленно, в то время как новые растения в саду росли бы очень медленно, несмотря на применение современных стимуляторов роста. Дэйн вызвался остаться на А–станции и подвезти эти контейнеры, а остальные должны были в это время снять на корабле оборудование сада и подготовить его к замене.

Но когда Али и Рип ушли, молодой помощник суперкарго почувствовал себя как дичь на охоте. Он снимал запечатанные баки со стеллажей, ставил их на маленькую ручную тележку и перевозил их к шлюзовой камере, беря за раз по два бака. Движение воздуха в коридорах постоянно рождало глухие звуки и Дэйн постоянно вслушивался в них, стараясь услышать звук шагов или шуршание одежды. Время от времени он замирал, прислушиваясь, уверенный, что его ушей достиг слабый намек на чье‑то присутствие. Он перетащил уже дюжину контейнеров, когда услышал сигнал вызова в наушниках шлемофона. У него не заняло много времени подтащить баки к самой двери и, надев скафандр, открыть камеру. Рип посмотрел на линию контейнеров и покачал головой.

— Нам столько не нужно. Нет, оставь их здесь, — сказал он Дэйну, который собрался тащить баки обратно. — Есть более важная работа, — и он пошел по коридору, ведущему в рубку связи.

Оба сотрудника “Интерсолара” пришли в себя. Связист, казалось, философски отнесся к случившемуся. Он спокойно лежал на спине, задумчиво глядя в потолок. Зато другой, который их встретил, ползком перемещался по комнате и почти достиг двери. Рип был вынужден остановить его ногой. Схватив его за одежду, Шеннон потащил его обратно, а беспомощный человек ругал их такими словами, каких Дэйн никогда раньше и не слышал. Рип подождал, пока тот выдохнется, потом неторопливо сказал:

— О, да, вы, несомненно, правы, но время идет и мне хотелось бы получить ответ на некоторые вопросы. Во–первых, когда вы ждете смену?

Это опять привело дежурного в ярость, вызвав очередной приступ ругани, после чего тот отказался отвечать. Но его товарищ–связист отнесся к этому иначе.

— Кончай орать! — посоветовал он дежурному. — Они не сделали нам ничего плохого. Думаю, что и не сделают, — сказал он, обращаясь к Рипу. — Прав я или нет?

— Что бы вы о нас не думали, — ответил Рип, — мы не пираты.

— Нет, вы с зачумленного корабля, — спокойно сказал связист. — “Королева Солнца”, да?

— Вы получили предупреждение?

— Конечно. У вас в самом деле на борту чума? — так же спокойно продолжил связист.

Казалось, это его нисколько не встревожило, но его напарник вдруг откатился на максимально возможное расстояние, а его лицо выразило Целую смесь чувств, самым главным из которых был страх.

— Да, есть, и попала она не сама — подбросили. Можете сообщить своим боссам, что мы об этом знаем. Думаю, что теперь вы ответите на все вопросы. Когда смена?

— Вскоре после того, как вы покинете нас, — холодно ответил связист. — У нас ведь остается это, — он указал подбородком на пере. датчик.

— С некоторыми изменениями, — поправил его Рип.

Передатчик находился в сейфе, который было очень трудно вскрыть, Однако они сумели это сделать и сильными ударами разрушили его содержимое. Связист следил за этим, сопровождая каждый удар выражениями, которыми недавно пользовался его напарник. Но когда Рип кончил, он опять вернулся к своему обычному спокойствию.

— А сейчас, — сказал Рип, направляя на него парализатор, — небольшой отдых, а когда проснетесь, все случившееся будет казаться вам дурным сном. — Он усыпил обоих и помог Дэйну развязать их.

Прежде чем уйти, Рип записал долговое обязательство о выплате стоимости взятого ими оборудования и сломанного передатчика. Они не хотели воровать, у них, согласно закону, оставались какие‑то остатки прав. Одевшись, они пересекли вздыбленную поверхность и добрались до корабля. У опор корабля лежала куча замерзших растений — результат многих лет сбора.

— Нашли что‑нибудь? — спросил Дэйн, когда они на пути к трапу огибали эту массу.

— Пожалуй, ничего, — донесся голос Рипа в шлемофоне. — Я хочу, чтобы это имели возможность осмотреть Фрэнк или Крэйг. Поэтому мы перед уничтожением засняли все растения. Может быть, они поймут, в чем дело, когда…

Он замолчал, произнеся это “когда”, но оно звучало у всех в ушах. Очень важное “когда”. Когда врач или стюард будут в состоянии посмотреть запись? Или это “когда” следует заменить зловещим “если”?

Они занялись подготовкой к старту. Дэйн размышлял над тем, какой курс сейчас выберет Рип. Будут ли они оставаться на постоянной орбите, пока не решат проблему? Или Шеннон наметил какую другую цель? До старта ему было некогда спросить об этом, а как только они стартовали, он задал этот вопрос. Лицо Рипа было очень серьезным.

— Если говорить откровенно, — начал он, немного поколебавшись, — я не знаю. Если бы можно было спросить капитана…

— Кстати, — вступил в разговор Али, — Синдбад вернулся в сад. А еще утром его нельзя было заставить туда войти. Что‑то в этом есть.

Да, у них было над чем подумать. Кот, проявлявший отвращение к больным и к саду, теперь согласился туда заходить, как будто какое‑то зло, скрывавшееся в саду, теперь исчезло вместе с растениями. Они пока не решили эту задачу, но у них в руках был еще один ключ к ее решению. Теперь забота о больных отнимала мало времени, так как Рип настоял, чтобы кто‑нибудь постоянно дежурил у пульта связи, слушая новости, которые могут касаться “Королевы”. Они хорошо сделали, заставив молчать А–станцию, так как прошло целых шесть часов, пока известие об их налете достигло передвижного патрульного поста.

— Я же говорил вам, что мы пираты, — засмеялся Али, слушая сообщение о их внезапном нападении на А–станцию. — Хотя я что‑то не припомню бластеров, о которых они сейчас рассказывают. Судя по их расскажу, произошла настоящая битва.

— Компания хочет поставить нас вне закона, — нахмурился Рип, не разделяя общего веселья по поводу неправдоподобного рассказа. — Я вижу, что они ничего не сказали о нашем долговом обязательстве, которое мы им оставили.

— А ты надеялся на это? — цинично усмехнулся Али. — “Интерсолар” считает, что с нами покончено. Зачем же оставлять нам хоть какую‑то лазейку? Мы отрезали все концы, совершив посадку на астероиде, не забывайте этого, друзья.

Уикс выглядел испуганным.

— Но я думал, что мы поступаем законно. — обратился он к Рипу. — А если патруль объявит нас вне закона…

— Они не могут сделать нам хуже, чем сделали, объявив “Королеву” зачумленным кораблем, — объяснил Али. — Итак, что же нам делать?

— Надо найти причину болезни, — решительно сказал Дэйн.

— Как? — спросил Али. — Используя магию из собраний сочинений у нашего Крэйга?

— Не знаю как, но это наш единственный шанс, — вынужден был ответить Дэйн.

Рип устало потер глаза.

— Не думайте, что я не согласен, но с чего начать? Мы обыскали каюты Муры и Кости, мы разрушили сад.

— Записи сада на пленке вы просмотрели? — поинтересовался Дэйн.

Не говоря ни слова, Али встал и вышел из кают–компании. Он вернулся с большим роликом микрофильма, вставил его в большой проектор, сфокусировал изображение на стене и нажал на пуск. Они сосредоточенно смотрели на изображение. Запись была отличной. Казалось, можно было заглянуть туда. Зелень растений была как живая, и Дэйну почудилось, что можно сорвать листок. Дюйм за дюймом осматривали они растения, отыскивая что‑нибудь, что не имело права находиться здесь. В полном молчании они ряд за рядом внимательно осматривали все растения, напрягая все свои познания в ботанике, чтобы заметить что‑нибудь особенное, но всем им не хватало знания сада.

— Подождите! — прозвучал голос Уикса. — В левом углу, смотрите! — он указал на изображение, привлекшее его внимание.

Али остановил проекцию. Пять или шесть небольших растений одного вида росли у стены. Теперь все увидели, что именно заметил Уикс — изорванные листья, обломанные стебли. Дэйн присвистнул. Только один ряд растений был так искорежен. Остальные растения на этой грядке не были повреждены.

— Вредитель! — воскликнул Рип.

— Но Синдбад… — начал Дэйн, но потом вспомнил о странном поведении кота после старта с Саргола.

Синдбад большей частью спал и не охотился, как обычно, очищая корабль от всех форм чужой флоры и фауны, тайком проникшей на борт вместе с грузом. Он почему‑то не нападал на тех, кто повредил растениям, или, если и делал это, то не представлял, по своему обычаю, тела вредителей На рассмотрение экипажу.

— Похоже, мы наконец‑то что‑то нашли, — заметил Али и все с облеганием вздохнули.

Глава 12 СТРАННОЕ ПОВЕДЕНИЕ ХУБАТА

— Прекрасно, можно думать, что теперь мы знаем немного больше, — добавил, немного погодя, Али. — Что же нам теперь делать? Мы не можем долго оставаться в космосе, у нас слишком мало горючего и продовольствия.

А Рип уже принял решение.

— Мы не останемся в космосе, — начал он, как человек, уже наметивший цель.

— Луна? — с сомнением спросил Уикс.

— Нет. После такого предупреждения… Земля!

Все глядели на Рипа, разинув рот. Смелость и опасность его предложения ошеломляли. С тех пор, как начались регулярные полеты в космос, никакой корабль не приземлялся на родную планету непосредственно после возвращения — все обязательно проходили карантин на Луне. Это было не только рискованно — это было настолько неслыханно, что в первую минуту они даже не поняли Рипа.

— Если мы попытаемся сесть в Террапорте, — заговорил первым Дэйн, — они нас расстреляют…

— Ваша беда в том, — улыбнулся Рип, — что вы мыслите себе Землю только как Террапорт.

— Ну, что ж, если посадочное поле для патрулей в Стелле может принимать… — с сомнением согласился Уикс. — Но у нас тем более нет. права там садиться…

— Разве у нас был порт на Сарголе, на Лимбо, на пятидесяти других планетах, записанных в нашем вахтенном журнале? — спросил Рип.

— Ладно. Допустим, нам повезло и мы сели никем не замеченные. А что дальше? — высказал новое возражение Али.

— Мы закроем корабль и найдем вредителя, затем поставим на ноги врача и взлетим со здоровым экипажем.

Уверенность Рипа была заразительной. Дэйн уже поверил, что это возможно.

— А подумали ли вы, — резко сказал Али, — что произойдет, если “Королева” действительно зачумленный корабль?

— Но я же сказал, что мы закроем корабль, герметически закроем, — возразил Шеннон. — И там, где мы приземлимся, у нас не будет посетителей, некому будет переносить инфекцию.

— Где же это место? — спросил Али, который знал пустыни Марса лучше, чем зеленую планету, где родился его отец.

— Прямо в центре Большого Ожога!

Дэйн, родившийся и выросший на Земле, первым понял, что имел в виду Рип и что это означало для них. Да, Рип знал, что там “Королева” будет совершенно защищена от преследования. Выживет ли экипаж — это другой вопрос. Даже если они и приземлятся там, возникает много других опасностей. Большой Ожог — район Земли, отравленный радиацией и занимавший сотни квадратных миль земли, незаселенных в течение жизни многих поколений. Первоначально выжившие после войны избегали всего изуродованного континента. Прошло два столетия, прежде чем люди стали возвращаться на некогда безопасную территорию, поселившись далеко на западе и на юге. И хотя прошли многие годы, избегать Большой Ожог стало привычкой. Он был символом того, о чем не хотел вспоминать ни один человек.

Но у Али оставался еще один вопрос:

— Сумеем ли мы сделать это?

— Пока не попытаемся — не узнаем, — ответил Рип.

— Нас будут подстерегать патрули, — вступил в разговор Уикс. Выросший на Венере, он больше уважал законы и порядки на звездных маршрутах, чем опасности Большого Ожога.

— Они будут нас ждать на обычных линиях, — ответил Рип. — Они не ожидают, что корабль будет садиться на территорию, удаленную от всяких портов. И зачем бы им нас там ждать? С тех пор, как основан космический транспорт и Террапорт, все приземляются только на нем. Мы схитрим. — И, беря большую часть ответственности за предстоящее на себя, добавил: — Я верю, что мы сделаем это. А здесь нам оставаться нельзя. Нас не ждет здесь ничто хорошее! Только жаждущая крови “Интерсолар” и получившие предупреждение патрули!

Никто из слушателей не возразил. Дэйн воспрянул духом — в конце концов, они так мало знают о Большом Ожоге, что он вполне может послужить им надежной защитой! После обсуждения все согласились попытаться главным образом потому, что не видели другого выхода, кроме как обратиться к властям и быть расстрелянными, как зачумленный корабль. Их решение было подкреплено сообщением, полученным по радио, которое принял Али.

— Привет, пираты! — провозгласил он.

— Что это означает? — поинтересовался Дэйн, разогревающий суп для капитана Джелико.

— Так нас называют. Наше нападение на А–станцию вошло в историю и в записи патрульных. Объявлен розыск.

Дэйн почувствовал, как холодок пробежал у него по спине. Теперь они желанная добыча для всей системы. Любой патрульный корабль имеет право расстрелять их без вопросов и предупреждений. Конечно, они учитывали такую возможность, когда принимали решение садиться на астероид, но осознать, что это стало реальностью, было трудно. Это был как раз тот случай, когда знание хуже ожидания. Он попытался успокоиться и сказал:

— Будем надеяться, что план Рипа удастся осуществить.

— Нам ничего другого и не остается. Но что вы, Торсон, знаете о Большом Ожоге? Таков ли он, как о нем рассказывают?

— Точно это никому неизвестно, его никогда не исследовали. Точнее те, кто пытался исследовать, никогда не возвращались. Насколько мне изустно, там до сих пор никого нет.

— Он все еще “горячий”?

— Может быть, частично. Но весь ли — мы не знаем.

С кастрюлей супа Дэйн направился в каюту капитана. Он был так занят Размышлениями о будущем, что вначале не обратил внимания на то, что происходит в маленьком помещении. Он усадил капитана и принялся ложкой вливать ему в рот суп. В это время тонкий писк привлек внимание к столу капитана. Из‑за полуоткрытого отделения микрофильмов выступило что‑то длинное и темное, слабо извиваясь в воздухе. Дэйн опустил капитана на койку и хотел посмотреть, что же это там. В это время хубат прервал свое неестественное спокойствие последних дней разрывающим уши криком ярости. Дэйн хлопнул по дну клетки — именно так успокаивал его хозяин, но на этот раз результат был поразительным.

Клетка раскачивалась взад и вперед на пружине, крепившейся к потолку а голубой пернатый ужас бился о проволочные стенки. Вероятно, удары расшатали прутья стенки, они поддались и хубат с глухим звуком Шлепнулся на пол. Его крики прервались так же внезапно, как и начались, и он поспешил на своих паучьих лапках к отделению микрофильмов, передвигаясь с целеустремленной быстротой и не обращая внимания на Дэйна. Когти хубата раскрылись и он с легкостью вытащил из отделения создание такое же невероятное, как и он сам. О внешности этого упирающегося создания Дэйн получил самое смутное представление.

В борьбе они покатились по поверхности стола и упали на пол. Здесь жертва освободилась от охотника и с фантастической скоростью вылетела в коридор. И прежде чем Дэйн успел пошевелиться, хубат тоже оказался в коридоре. Выглянув, Дэйн успел заметить, как хубат спускается по лестнице, цепляясь когтями. Дэйн последовал за ним. На нижнем этаже не было видно убегающего животного, но Дэйн не пытался вернуть в клетку голубого охотника, боясь его спугнуть. Он не успел разглядеть существо, убегающее от хубата, но понял, что тому нечего делать на “Королеве”. Возможно, это и была причина болезни. Если хубат приведет его к этому животному…

Дэйн оставался на месте, пока квикс не спустился на нижний уровень, потом осторожно последовал за ним. Он был уверен, что из‑за своеобразного строения туловища хубат не может оглядываться — для этого ему нужно было повернуться всем телом, но Дэйн не хотел делать что‑либо, что могло бы спугнуть квикса или заставить его отказаться от методичных поисков добычи.

Квикс достиг следующего уровня и уселся по–жабьи в голубой комок, очевидно, размышляя. Дэйн прижался к стене, надеясь, что никто не попадется и не испугает хубата. Затем, когда Дэйн уже начал думать, что охотник потерял след, тот встал и с прежней скоростью направился по следу. Он двигался к саду. Дэйн знал, что дверь в сад была заперта, и не понимал, как вредитель мог сквозь нее проникнуть.

— Что за… — Али, спускавшийся по лестнице, остановился, увидев предостерегающий жест Дэйна.

— Квикс, — шепотом ответил помощник суперкарго, — он вырвался из клетки и проследил какое‑то животное от каюты капитана до сада.

— Квикс!.. — начал Али, но закрыл рот и бесшумно присоединился к Дэйну.

Коридор корабля кончался входом в сад. Дэйн был прав — они нашли хубата, сидевшего перед закрытой дверью и царапающего когтями металлическую дверь, не пускающую его в сад.

— Что же это может быть? — произнес Дэйн.

Сад, лишенный растительности и содержавший теперь лишь резервуары с водорослями, не давал много возможностей для укрытия. Следовало впустить туда хубата и ждать. Когда они подошли, хубат издал свой воинственный клич, оплевал их башмаки и принялся вновь царапать когтями металл. Он не собирался убегать, за что Дэйн был ему благодарен. Хубат как бы просил их впустить его в сад. При скрипе открываемой двери квикс встрепенулся и протиснулся сквозь щель, которую Дэйн считал слишком узкой для его тела. Оба торговца зашли следом и плотно закрыли дверь. Воздух не был таким свежим, как раньше. Кроме баков с водорослями в помещении ничего не было. Квикс, сгорбившись и превратившись в голубой комок, неподвижно сидел в середине прохода между баками.

Затаив дыхание, Дэйн прислушался. Действия хубата определенно свидетельствовали, что чужак находится здесь, но как же он сюда попал? И если он в саду, то хорошо скрыт. Он подумал, сколько же им придется уедать. В этот момент квикс опять начал действовать. Он вытянул передние когтистые лапы и начал ударять клешнями друг о друга, производя странные звуки, вызывающие вибрацию воздуха. Взад–вперед, взад–вперед двигались клешни. Их движения гипнотизировали, но результат всех этих действий оказался для людей совершенно неожиданным. Квикс знал, что все он делает правильно. Али так крепко сжал пальцами руку Дэйна, как будто они тоже стали клешнями хубата.

Что‑то неясно очерченное двигалось возле бака и теперь было гораздо ближе к самозабвенному музыканту. Магией своих странных движений и звуков хубат манил к себе добычу. Скрип–скрип — немузыкальная симфония продолжалась с монотонной регулярностью. Тень вновь приблизилась еще на один бак. Хубат, казалось, был сам очарован своей музыкой, впал в летаргию от ее магии.

Наконец чуждое существо стало полностью видно. Оно прижалось к ближайшему баку, готовое броситься наутек, но в то же время магически увлеченное странными звуками. Дэйн моргнул — ему казалось, что глаза его подводят. Он уже видел полупрозрачные тела обитателей Лимбо, изучал коллекцию снимков чужой жизни капитана Джелико, но это создание было так же невероятно, как и голубая пернатая жаба, выманивающая его из убежища. Оно двигалось на двух нитеобразных ногах с четырьмя узловыми суставами, едва скреплявшими, казалось, кости. Выпяченный живот был заключен в роговую оболочку, подобную хитиновому панцирю жука, и кончался острым концом. Две пары маленьких лап крепились к меньшей верхней части туловища и были вооружены колючими шипами. Голова, постоянно поворачивающаяся назад и вперед на покрытых броней плечах, была длинной и узкой, половину ее длины занимала пасть. Над ней находились углубления, в которых, вероятно, помещались глаза, но их не было видно. Существо было бледно–зеленого цвета или бледно серого и это слегка Удивило Дэйна. Ему показалось, что в каюте капитана он было около восемнадцати дюймов.

Голова существа продолжала быстро поворачиваться. Оно замерло у стенки ближайшего бака так близко, что почти сливалось со стенкой, и, когда не двигалось, его было очень трудно различить. Хубат, казалось, не обращал на него никакого внимания. Он впал в легкую дремоту, которая являлась результатом собственных действий. Ритм его музыки не менялся. Кошмарное создание проползло последний фут, отделявший его от музыканта, и остановилось перед хубатом. Его передние лапы вытянулись, но тот не дремал и, очевидно, ждал этого момента. Одна из его пилообразных вешней открылась и закрылась, отрезав голову чужака. Прежде чем люди смогли помешать, квикс моментально разорвал с яростью свою добычу на куски.

— Смотри! — крикнул Дэйн.

Хубат подтянул к себе тело чужака и там, где пепельное туловище коснулось оперенной шкуры квикса, оно тотчас становилось голубым.

— Хамелеон! — Али опустился на одно колено, чтобы получше рассмотреть его, и Дэйн присоединился к нему.

Одна из тонких верхних конечностей лежала там, куда ее отбросил квикс. Из верхнего иглообразного конца вытекала какая‑то бесцветная жидкость. Яд? Дэйн огляделся в поисках чего‑либо, чем можно было бы захватить все еще двигавшуюся лапу, но прежде чем он нашел, конечность ухватил квикс. В конце концов, им пришлось полностью отдать хубату его добычу. Как только хубат съел все, он, сгорбившись, впал в обычную неподвижность. Дэйн принес клетку и с помощью Али осторожно вернул туда хубата От чужака осталось лишь несколько пятен на полу сада и Али аккуратно сгреб их, чтобы впоследствии исследовать в лаборатории.

Часом позже четыре человека, составляющие теперь экипаж “Королевы Солнца”, собрались на совещание в кают–компании. На столе перед ними спал в своей клетке квикс.

— Их должно быть несколько, — сказал Уикс. — Но как мы будем их ловить? С помощью Синдбада?

Дэйн отрицательно покачал головой. Когда хубат был водворен в клетку, а следы чужака были убраны с пола, Дэйн принес в сад кота и заставил его принюхаться. В результате кот чуть не сошел с ума и вырвался из рук Дэйна, оставив на них глубокие царапины. Было ясно, что корабельный кот не желал знакомиться ни с живыми, ни с мертвыми вредителями. Он убежал в каюту Дэйна и отказался покинуть койку, дико глядя на тех, кто заглядывал из коридора.

— Квикс поймал одного, — сказал Рип, — но будет ли он охотиться до того времени, пока не проголодается?

Он скептически осмотрел сонного хубата. Они никогда не видели, чтобы этот любитель поспать и любимец капитана ел что‑нибудь кроме таблеток, которые капитан хранил в столе, и были уверены, что перерывы между кормлениями долгие. Если придется ждать, пока квикс снова проголодается, то ждать придется долго.

— Надо поймать одного живьем, — задумчиво сказал Али. — Если бы квикс привел нас к его убежищу, мы могли бы использовать хотя бы сеть…

Уикс уверенно кивнул.

— Маленькую сеть, похожую на сарголийскую. Надо набросить ее на животное.

Пока квикс дремал в своей клетке, Уикс принялся плести из прочной проволоки сеть. Помня о способности этих существ менять окраску, они не могли даже предположить, сколько их скрывалось на корабле. Было ясно одно — их нет там, где согласен оставаться Синдбад. Основываясь на этом, они выработали план, включавший использование и кота и хубата. Синдбад, прижатый к стене, был одет в импровизированные доспехи, защищавшие главным образом, руки тех, кто должен был нести его.

А затем началась охота с верхней части корабля. Они спускались вниз секция за секцией. Кот не выражал протеста ни в штурманской рубке корабля, ни в каютах офицеров. Если они правильно поняли его реакцию, центральные секции корабля были свободны от вредителей. Дэйн держал кота, а Али нес клетку с квиксом. Так они достигли уровня, на котором были расположены сад, камбуз, каюта стюарда и корабельный лазарет. Синдбад сам, на четырех лапах, вошел в камбуз и в кают–компанию. Он вел себя как обычно и в лазарете, и в каюте Муры, и даже сад он на этот раз посетил без принуждения. Это удивило всех, ибо они считали, что в саду главное убежище безбилетных пассажиров.

— Где же они могут быть? — спросил Уикс, державший наготове свою сеть.

— Наверное, испугавшись квикса, они перебрались в другое место, которое кажется им более безопасным, — предположил Рип.

Синдбад заартачился лишь на лестнице, ведущей в грузовой трюм. Он упирался и мяукал, не желая идти туда.

— А посмотрите‑ка на квикса!

Все последовали совету Уикса. Хубат уже не заходился в летаргии. Он встал и прижался к прутьям клетки, издавая вопли гнева. А когда Али начал спускаться по лестнице, квикс принялся биться в клетке, стремясь вырваться на свободу. Воющий и упирающийся Синдбад отказывался идти дальше.

— Выпусти его! — крикнул Рип Али.

Выпущенный из клетки хубат двинулся вперед к большому грузовому трюму и остановился, ожидая, когда ему откроют дверь.

Глава 13 ЗА ПРЕДЕЛАМИ КАРТЫ

На запертой двери грузового трюма висела пломба, повешенная Ван Райком, еще до старта с Саргола. На взгляд Дэйна, она не была повреждена. По всей видимости, ее не открывали с самой благоуханной планеты. Тем не менее, хубат ясно показывал, что вредители были там. Через минуту Дэйн совершил поступок, который, если он не оправдается, навсегда занесет его в черный список космической службы. Он сорвал пломбу, которую нельзя было трогать до приземления.

С помощью Али он отодвинул тяжеленную дверь, и они заглянули в грузовой трюм, полный красного дерева с Саргола. Красное дерево! Увидев его, Дэйн был готов убить себя за глупость. Кроме камней корос в крепком сейфе только эта древесина попала к ним на борт с Саргола. Что, если вредители не были подброшены, а как обитатели Саргола попали на корабль вместе с грузом?

Люди оставались у входа, чтобы предоставить хубату свободу на время °хоты. Синдбад съежился, выражая воплями свое отрицательное отношение к происходящему. Они почувствовали запах, резкий и незнакомый. Когда Дерево грузили, этого запаха не было. Он не был неприятным, а скорее Необычным, и он или еще что‑то подействовало на квикса. Голубой охотник, Цепляясь когтями, вскарабкался наверх ближайшего бревна и уселся там, осматривая, очевидно, территорию предстоящей охоты. Затем, ударив клеш–Чями друг о друга, он начал свою музыку, извлекавшую противника из убежища. Этот звук подействовал и на Синдбада — Дэйн почувствовал, что кот перестал вырываться и больше не пытается убежать. Он просунул голову в открытую дверь и уставился на квикса круглыми глазами. Скрип–скрип — монотонный звук бил по ушам, дергал за нервы.

— Ш–ш-ш–ш… — Али понизил голос до шепота и указал рукой на что‑то справа на уровне пола.

Дэйн заметил какое‑то движение вдоль бревна. Безбилетный вредитель был такого же яркого цвета, как и древесина, и различить его, пока он не двигался, было невозможно. Это объясняло, каким образом они проникли на корабль. Но это был только первый. За ним проследовали второй и третий. Зверьки застыли, пытаясь, очевидно, сопротивляться гипнотизирующей музыке хубата. Квикс, казалось, был так поглощен своим занятием, что ничего не замечал вокруг.

— Слева один на самом конце бревна, — прошептал Рип У иксу. — Может быть, его накрыть сетью?

Маленький механик пропустил сеть сквозь свою мозолистую ладонь, продвинулся вперед и встал рядом с Али, не отрывавшим глаз с выступающих красных нашлепок на красной древесине.

— Два… три… четыре… пять… — считал Али, но Дэйн не видел их в таком количестве.

Он был уверен, что видит четырех, и то только потому, что уловил их движение. Существа окружили хубата, а два из них вскарабкались на бревно к своей гибели. Уикс опустился на колено, готовый бросить сеть, но в этот момент на Дэйна снизошло вдохновение. Он выхватил парализующий пистолет, поставил переключатель на широкое действие и захватил лучом сразу три существа. Рип, увидев, что делает Дэйн, положил руку Уиксу на плечо, удерживая его. Одно из существ дернулось, соскользнуло вниз с бревна на узкую полоску пола между бревнами. Тут оно и осталось лежать неподвижно — ярко–алое пятно на сером фоне.

Уикс набросил на него сеть и подтянул его к себе. Алый цвет животного быстро сменялся серым и, наконец, совершенно слился с серым металлом, на котором лежал. Совершенная маскировка! Если бы животное не было в сети, его можно было бы потерять! — настолько оно слилось с полом.

Остальные двое не переставали цепляться за бревна, хотя и попали под луч, и люди не могли их извлечь. Оставались другие, не пораженные лучом и готовые обратиться в бегство. Уикс подтащил сеть с пленником еще ближе и посмотрел вопросительно на Шеннона.

— Глубокое охлаждение, — распорядился временный командир “Королевы Солнца”, — потом разберемся.

Конечно, глубокое охлаждение совместно с парализующим лучом сохранит животное, пока у них не появится возможность изучить его. Когда Уикс, выполняя распоряжение, проходил мимо кота, тот так старался избежать этого, что встал на задние лапы и отступал до тех пор, пока, мяукая, не перевернулся. Было совершенно очевидно, что Синдбад не хотел иметь ничего общего с этими чужаками.

Хубат продолжал свой концерт. Подкрадывающиеся зверьки сидели уже близко и так осмелели, что быстрыми прыжками еще больше приблизились к нему. Дэйн недоумевал, как хубат собирается справиться сразу с четверыми. Он насчитал еще четверых, кроме двух, подвергшихся действию парализующего пистолета и лежавших неподвижно.

— Их нужно остановить лучом, — сказал Рип.

Но, очевидно, всем было интересно посмотреть, как квикс справится с четверыми. И хотя Рип сказал, что их нужно остановить, приказа все‑таки он не отдал. Наверное, ему тоже было интересно. Первая красная выпуклость была уже в футе от квикса, а ее товарищи замерли, как бы давая возможность одному сразиться с врагом. По всей видимости, хубат не видел его, но когда зверь прыгнул, квикс был готов к встрече. Его клешни, дрекратив стук, сомкнулись вокруг тонкой талии вредителя и разрубили его надвое. На этот раз хубат не пытался разорвать жертву на части и съесть ее. Наоборот, он неподвижно замер, как на видеофотографии. Тяжелая нижняя часть животного скатилась на пол по бревну и посерела. Никто из его товарищей не заинтересовался его судьбой. Двое, испытавших действие луча, лежали неподвижно, остальные же глядели на хубата.

Но Рип больше не был намерен терять время.

— Лучом их! — рявкнул он.

Все трое направили свои парализующие пистолеты вперед, стараясь не задеть лучом хубата. Квикс закрыл глаза, но, казалось, не был задет лучом. Теперь все зверьки были совершенно беспомощны и трое людей приблизились к бревнам, однако защитная окраска так скрывала зверьков, что их можно было обнаружить только ощупав бревно. Надев перчатки, Али вытащил маленькие чудовища из убежищ одно за другим и поместил в клетку хубата, чтобы перенести в холодильник. Квикса они решили оставить в грузовом трюме, чтобы он мог подстеречь тех, кто оказался слишком осторожным и не вьиез при первых звуках его музыки. Хубат был их единственной защитой от этих вредителей и оставить его в самом центре их обитания было самой мудрой политикой.

Заморозив пойманных зверьков, они устроили совещание.

— Значит, это не чума, — с облегчением заметил Уикс.

— Доказательств еще нет, — оборвал его Али. — Мы должны в этом убедиться.

— Но как это сделать? — начал Дэйн и тут увидел, что Али принес из лаборатории врача ланцет и верхнюю часть туловища животного, убитого хубатом в грузовом отсеке.

Передние лапы, оканчивающиеся иглообразными шипами, были втянуты в предсмертной агонии. Туловище было белого цвета, будто повторив цвет холста, на котором оно лежало. Али отделил коготь от тела. Коготь источал водянистую жидкость, такую же, как и в саду.

— Есть идея, — медленно сказал Али, глядя на уродливое создание. — Мы не заболели, потому что эти существа избегали нас. Если бы они задели нас когтями, мы бы тоже заболели. Вспомните следы на горле и на спине остальных. Вероятно, это следы ядовитых когтей, если это только яд.

Дэйн понял, к чему он клонит. Рипом и Али нельзя было рисковать, они Должны привести корабль на Землю, но суперкарго на корабле не нужен, когда нет торговли. Следовательно, он должен проверить мысль Али. Но пока он думал, другой действовал. Уикс протянул руку и взял у Али пинцет, потом, прежде чем кто‑либо пошевелился, он вонзил его в тыльную сторону своей ладони.

— Не надо! — воскликнули Дэйн и Али, но они не успели его задержать Дело было сделано. Уикс испуганно глядел на капли крови, стекающие с хирургически чистого лезвия. Но когда он заговорил, его голос был совершенно естественным.

— Какой первый признак? Головная боль?

Только Али не был внешне тронут действиями Уикса.

— Теперь мы будем уверены, они или не они принесли эту болезнь, — сказал он с поразившим Дэйна бессердечием.

Уикс кивнул.

— Я знаю, что это они, — резко ответил он, — я в этом уверен. Как долго я продержусь?

— Мы не знаем, — устало ответил Рип и встал. — А тем временем продолжим наш путь домой.

— Домой… — повторил Уикс.

Для него Земля не была домом, он родился в полярных областях Венеры, но для каждого жителя Солнечной системы вне зависимости от того, где он родился, Земля все‑таки оставалась домом.

Огромная рука Рипа легла на плечо Уикса.

— Ты останешься здесь с Торсоном.

— Нет. — Уикс отрицательно покачал головой. — Пока не потеряю сознания, буду в инженерной секции. Может быть, болезнь на мне не скажется.

И поскольку он сам решил так поступить, они не имели права отстранять его от работы и, к тому же, их оставалось так мало, а впереди были такие утомительные часы. Дэйн еще раз посетил грузовой трюм, но встреченный гневным криком квикса, понял, что тот снова на страже. Квикс, сгорбясь, сидел сверху бревна, и Дэйн не стал ему мешать. Даже если еще и оставались вредители, кроме спрятанных в холодильник, с квиксом на вражеской территории им нечего бояться.

Рип прокладывал курс на Землю. Зачумленный корабль надо было спрятать на родной планете, пока они не найдут средства от болезни. Шеннон работал в штурманской рубке, поочередно занимая то кресло штурмана, то кресло пилота. На нем лежала ответственность за доставку корабля в такой район пространства, где их не мог ждать Патруль. Дэйн дежурил в рубке связиста, слушая, не произойдет ли что‑нибудь в эфире. Но по радио звучала лишь автоматически повторяющаяся запись, которая перечисля та их преступления. Как можно было заключить, Патруль не знал о их местонахождении, но с другой стороны Патруль мог находиться в любом месте и их могли просто заманивать в ловушку. Но выбора у них не было.

Корабельный интерком донес из инженерной секции голос Али:

— Уикс заболел!

— Что с ним? — рявкнул в микрофон Рип.

— Он потерял сознание. У него сильно болит голова, а рука распухла…

— Он дал нам доказательство. Может ли он что‑либо рассказать?

— Мне уже лучше, — раздался бесплотный голос Уикса, — я переношу болезнь не так тяжело, как остальные. Я останусь в секции.

Рип покачал головой, но, не обладая подлинными правами капитана, не мог приказать Уиксу идти в каюту. Кроме того, у него было множество других забот и чем дальше, тем их становилось больше. Как долго происходила посадка на родную планету, Дэйн никогда потом не мог сказать. Он только чувствовал, что прошли часы. Он устало сидел в кресле связиста с прижатыми к ушам ларингофонами, не имел сил поднять руку, а временами все застилал туман. В один из таких моментов они и приземлились, Дэйн смутно разглядел Рипа, лежащего в изнеможении на приборной доске, затем его снова поглотила тьма. Придя в себя, он увидел, что рубка слегка наклонена, а Рип все еще лежит на приборной доске, тяжело дыша.

Дэйн взглянул на видеоэкран. На какое‑то время он решил, что еще спит. Затем, пока затуманенный мозг искал объяснение тому, что он увидел, он решил, что Рип ошибся. Это не мог быть центр Большого Ожога, они находятся вообще вне пределов этого гиблого места. По всей вероятности, они приземлились в национальном парке или в заповеднике. Эта пышная масса растений, эти яркие цветы, эти сверкающие яркой расцветкой птицы — все это не могло находиться среди чудовищных разрушений, оставленных последней попыткой человека навязать свою волю другим людям. Что ж, они попытались, но не может же им все время сопутствовать удача. Сколько же времени пройдет, пока их здесь разыщут люди закона? Смогут ли они хотя бы собраться с мыслями?

Дэйн включил приемник и сразу же сорвал наушники. Он знал треск статического электричества, слышал многочисленные странные звуки, раздающиеся на межзвездных трассах, но услышанный сплошной парализующий гул был чем‑то совершенно новым и тревожным. И поскольку звуки были абсолютно незнакомыми, он не мог определить их источник. Дэйн снова взглянул на экран, на этот раз более внимательно. Листва, растущая в изобилии, была зеленой. Это была обычная земная листва, несомненно зеленая, но… Что это за красный цветок, поймавший на лету и проглотивший маленькое летающее создание? Он пытался вспомнить сведения по биологии. То, что он увидел, было неестественным, неземным!

Дэйн выдвинул объектив на носу “Королевы”, чтобы получше рассмотреть все вокруг. Корабль стоял несколько наклонно. Очевидно, их посадка не была гладкой и часть объектива смотрела в небо. Но когда Дэйн взглянул через объективы, направленные на землю, он увидел достаточно, чтобы понять, что корабль сел где угодно, но только не на Земле. Подсознательно он ожидал, что Большой Ожог окажется бесплодной землей — застывшие голые скалы и елки застывшего кварца, выброшенного из‑под земли мощными ядерными взрывами. Так случилось на Лимбо, другой сожженной планете, где нашлись следы их предшественников в Галактике — загадочных и давно исчезнувших Предтеч. Там они вели жестокую аннигиляционную войну.

Но, очевидно, в Большом Ожоге все было по–другому. Здесь не было лишенных жизни скал. Наоборот, казалось, что здесь слишком много жизни. В ограниченном поле зрения Дэйн видел кишащие жизнью джунгли. Это Удивительное открытие заставило его забыть об их положении. Он все еще таращился в изумлении на экран, когда Рип зашевелился, поднял голову и открыл затуманенные глаза.

— Ты посадил нас, — ответил Дэйн, отрывая глаза от удивительной Картины, — но куда, — не знаю.

— Если приборы не врут, мы должны быть возле сердца Большого Ожога.

— В самом сердце?

— Как оно выглядит? — Рип слишком устал, чтобы встать с места ц подойти к экрану. — Сожжено, как на Лимбо?

— Вовсе нет. Рип, приходилось ли тебе видеть помидор размером с дыню? — Дэйн сфокусировал объектив на этом растении. — Да, это похоже на помидор.

— Дэйн, что с тобой? — в голосе Рипа послышалось беспокойство.

Дэйн уступил место Рипу, но сам не отошел от экрана. Конечно, это был их старый земной знакомый помидор, но размером с дыню. Он свисал с дерева в десять футов высотой. Рип быстро сел в кресло связиста и тоже удивился при виде этой странной картины, но сразу спросил:

— Где же мы?

— Ты же сам сказал, что это должен быть Большой Ожог!

— Но… — Рип медленно покачал головой, как бы отгоняя от себя то, что видел, — Большой Ожог, — это голые скалы. Я видел снимки…

— Только внешний периметр, — поправил Дэйн, решивший для себя эту задачу. — Мы же находимся там, где уже давно никто не был. Великий Дух Космоса, что же здесь произошло?

У Рипа было достаточно специальных знаний, чтобы ответить на этот вопрос. Он вновь подошел к пульту управления и нажал одну из кнопок. Каюту мгновенно наполнил громкий гул. Дэйн знал, что это означает, и объяснений Рипа не потребовалось.

— Так вот оно что! Тут вся местность крайне радиоактивна.

Глава 14 ОСОБОЕ ПОРУЧЕНИЕ

Этот гул, а также шкала счетчика радиоактивности предупреждали, что они так же надежно защищены и отрезаны от внешнего изобилия, как если смотрели на все это с поверхности Саргола или Марса. Выход наружу из‑под действия защитных экранов “Королевы” в эту прекрасную зеленую страну означал бы для них такую же верную смерть, как если бы снаружи с ракетами наготове их поджидал патрульный крейсер. Спасения от этой радиации не было — она проникала через воздух, которым они бы дышали, через кожу. А дикая местность цвела и манила к себе.

— Мутации, — пробормотал Рип. — Клянусь Великим Космосом, Тау сошел бы с ума, увидев все это.

Произнесенное имя врача напомнило им, зачем они приземлились. Дэйн прислонился к наклоненной стене рубки.

— Нам нужен врач…

Рип кивнул, не отрывая глаз от экрана.

— Можно ли защитить один из флиттеров? — продолжал расспрашивать помощник суперкарго.

— А это мысль! Али знает как… — Рип потянулся к микрофону интеркома. — Инженерная секция!

— Вы живы? — послышался голос Али. — Долго же вы не отзывались. Где мы? То, что мы стали кривобокими после ученической посадки, я вижу.

— В Большом Ожоге. Иди сюда. Хотя подожди, как Уикс?

— У него сильная головная боль, но он в сознании. Похоже, что иммунитет все‑таки действует. Я отправил его в каюту, дав ему успокоительные таблетки. Итак, у нас получилось.

Поскольку Али должен был присоединиться к ним, Рип только произнес в микрофон:

— Некоторым образом…

Стук башмаков на лестнице предшествовал появлению Али в штурманской рубке. Ему дали возможность посмотреть на местность снаружи и изучить показания приборов, потом Рип повторил вопрос Дэйна:

— Можно ли защитить один из флиттеров так, чтобы он мог взлететь? Я не могу снова поднять и приземлить “Королеву”.

— Я знаю, что ты не можешь, — ответил помощник инженера. — Возможно, нам удалось бы взлететь, но сесть мы уже никуда не смогли бы — не хватит горючего. Флиттер? Ну, что ж, у нас есть защитные экраны. Но это будет нелегкая работа. Во всяком случае, мы постараемся… — Он нахмурился, обдумывая полученное задание.

С короткими перерывами на торопливую еду и уход за больными Рип и Дэйн превратились в руки, направляемые мозгом и знаниями Али. Они работали без отдыха. Выспавшись, Уикс уже испытывал меньшие боли и, несмотря на слабость, пытался им помогать.

Флиттер — летательный аппарат, предназначенный для исследовательских работ на чужих планетах и способный нести трех человек — сначала был освобожден от всего менее необходимого, так что остались лишь кресло пилота и двигатель. Затем они принялись устанавливать защитные экраны из плит особого сплава, не пропускающего радиацию. Неоднократно они хвалили предусмотрительность Штоца, который всегда запасал множество различных материалов и инструментов. Тем не менее, много не хватало, и Али отчаянно импровизировал, превращая разнообразное оборудование в единое целое. Когда они закончили, он все еще не был удовлетворен.

— Он полетит, — признал Али, — и лучше мы все равно бы не смогли сделать. Но все зависит от того, сколько времени ему придется лететь над “горячей” местностью. Куда же его направить?

Рип изучил карту Земли — маленькую карту, найденную среди записей, которые хранились для развлечения экипажа.

— Большой Ожог занимает три четверти этого континента. Нет смысла лететь на север — опустошенная местность тянется до полярных районов. Остается запад — там есть несколько участков на берегу моря, где можно Встретить людей. Итак, я беру флиттер, нахожу врача и привожу его на корабль…

— Не выйдет! — возразил Дэйн. — Ты останешься здесь. Если “Королеве” суждено еще раз взлететь, то только ты сумеешь ее поднять. То же самое касается и Али. Я не могу участвовать в старте ни как пилот, ни к инженер. Уикс же болен. А это значит, что в поисках врача должен участвовать я.

И они были вынуждены согласиться с ним.

“Дэйн, ты не герой, — думал Дэйн, бросая на следующее утро последний взгляд на свою каюту. — Просто так велит поступить здравый смысл”.

Маленькая каюта, почти без мебели и с голыми стенами, казалась ему самым желанным и безопасным местом на свете.

Космический скафандр, достаточно тяжелый и неуклюжий в условиях пониженной гравитации А–станции на астероиде, был вдвое тяжелее и неудобнее на Земле, но Дэйн с помощью Рипа облачился в него, а тем временем Али укладывал во флиттер второй скафандр — для человека, которого должен был привезти Дэйн. Прежде чем он надел шлем, Рип дал ему последний приказ вместе с неожиданным оружием. Увидев оружие, Дэйн понял, каким отчаянным считает Рип их положение, ибо только смертельная опасность могла заставить помощника штурмана воспользоваться ключом капитана Джелико и открыть запечатанную кладовую оружия ц извлечь его оттуда.

— Если понадобится — используешь, — мрачно сказал Рип.

Али, уложив скафандр, поднялся и вышел в коридор, а Дэйн занял его место, сев в кресло пилота. Внутренняя дверь шлюзовой камеры закрылась и он остался один. С удручающей медлительностью внешняя стенка шлюзовой камеры начала расходиться. Руками в металлических перчатках, отчего они напоминали клешни, Дэйн расстегнул два предохранительных пояса и флиттер начал опускаться наружу к сиянию начинающегося дня, к яркому солнцу, которое слепило даже сквозь защитные очки шлема. Несколько опасных мгновений флиттер раскачивался взад и вперед на пусковом механизме, счетчик радиации бешено взвыл, загорелся красный сигнал тревоги. Раздался скрежещущий звук и флиттер замер у хвоста “Королевы”.

Дэйн нажал рычаг и посмотрел, как втягивается спусковой аппарат и закрывается вход в корабль. Затем он взялся за рычаги управления. Используя слишком много энергии, он резко взвился в воздух. Прошло некоторое время, прежде чем Дэйн приноровился к управлению флиттером. Тогда он выправил машину и повернул ее на запад. Солнце светило ему в спину, под ним раскинулось зеленое море джунглей, а впереди маячила слабая надежда на незараженную радиацией местность, где он сможет найти помощь.

Миля за милей проплывали под флиттером зеленые ландшафты джунглей, а красный сигнал на счетчике свидетельствовал о том, что земля непригодна для человека. Даже в скафандре, предохраняющем человека на чужих планетах, оставаться здесь долго было опасно, и Дэйн, надежно изолированный от радиации, сознавал эту опасность. Если зараженная территория тянется больше, чем на тысячу миль, эта опасность будет не проблематичной, а станет свершившимся фактом.

Дэйн знал лишь общее направление полета, определенное по клочку карты, найденному Рипом. На западе неизвестно как далеко дугой тянулся берег моря, достаточно удаленный от отравленной земли, чтобы иметь население. В течение нескольких поколений население Земли, сократившееся в результате ядерной войны и последующих полетов к планетам Солнечной системы, а затем и расселении по планетам других звезд, вновь начало увеличиваться. Люди возвращались из космоса, чтобы провести свою старость на родной планете и умереть здесь. Потомки далеко разлетевшихся колонистов, прилетая в гости на родную планету, ощущали зов древних инстинктов и тоже оставались. И теперь население земных поселков увеличивалось, а сами поселки начали наступление на незаселенные земли.

Вскоре после полудня Дэйн заметил, что зеленый ковер под флиттером начал редеть, появились лишенные растительности участки, которые постепенно сливались в большие складчатые пустыни. Взглянув одним глазом на счетчик, Дэйн отметил, что красная лампочка, горевшая непрерывно с момента вылета с корабля, теперь мигала с перерывами. Земля внизу понемногу “охлаждалась” — возможно, он уже проделал наиболее опасную часть путешествия, но насколько он и флиттер успели заразиться радиацией во время полета, он не знал. Али придумал способ защиты пустого скафандра, предназначенного для врача, но выдержит ли защита? В ближайшем будущем его ждало множество подобных вопросов. Мутировавшая растительность теперь превратилась в желтые клочья. Если люди и проникали в Большой Ожог на такую глубину, то у них не было никакого представления о том, что творится дальше.

Огонек счетчика все больше слабел, между вспышками уже были интервалы в несколько секунд. Дэйн пожалел, что у него нет с собой радионаушников. В центре Большого Ожога из‑за гула радиации они были бесполезны, и он оставил их на корабле, а теперь с их помощью он мог бы обнаружить на земле селение. Оставалось найти берег моря и лететь вдоль него. Дэйн не составлял планов на будущие переговоры, надеясь на импровизацию. Для него, как для вольного торговца, быстрые действия в неожиданных условиях были обязательным элементом жизни. В дальних углах Галактики, где звездные торговцы обделывали свои операции, быстрота мышления и способность мгновенно менять планы были так же необходимы, как и искусство владения бластером. И очень часто язык вместе с мозгом не поспевали за руками.

Солнце теперь светило Дэйну прямо в лицо и он видел участки незараженной земли с обычной растительностью вместо “горячих” джунглей, оставшихся позади. Ночь ему предстояло провести на краю луга, где счетчик уже не показывал наличие радиации и где он мог снять скафандр и заснуть под звездами, ощущая рукой прикосновение родной земли. Запах растительности сменил сухой воздух корабля и томные ароматы Саргола. Он лег на спину, прижавшись к земле, частью которой он был, глядя на темную чашу неба. Было так трудно сопоставить эти далекие ледяные огоньки, которые складывались в знакомые созвездия, с солнцами, чьи лучи покрыли ему кожу космическим загаром.

Солнце Саргола, солнце, которое светило над мертвой Лимбо, солнце Накоса, его первого космического порта — все они прибавили ему загара. Чужие солнца, красные, оранжевые, голубые, зеленые, белые, отсюда выглядели одинаково — искорками огня.

Завтра на рассвете он отправится дальше, Дэйн отвернулся от звезд, а под Щекой была трава, мягкая зеленая трава. Однако он не имеет права на эту траву, пока не добьется успеха. Он постарался изгнать мысль о завтрашнем Дне из головы и подумать о чем‑нибудь спокойном. В конце концов, он Уснул глубоко, без сновидений, как будто прикосновение к родной земле Успокоило его напряженные нервы.

Проснулся он перед восходом солнца, окоченевший и продрогший. Серость предрассветного неба давала немного света. Пролетала какая‑то Птица. Значит, здесь есть птицы или далекие потомки птиц из “горячей” Земли. Поют ли они, приветствуя рассвет? Дэйн проверил флиттер малень–им счетчиком и облегченно вздохнул, убедившись, что они под руководством и хорошо защитили флиттер от радиации. Нужда в скафандре отпала на время и теперь он мог свободно сидеть у рычагов управления. Как приятно было освободиться от металлической тюрьмы!

Поднеся к губам тюбик, он ощутил во рту солоноватый вкус пищевого концентрата и его настроение поднялось вместе с флиттером. Настал день когда он найдет то, за чем летит.

Спустя два часа после восхода солнца он нашел, что искал. Деревня, представляющая собой группу из пятидесяти домов, протянулась вдоль берега залива. Он скользнул вниз и приземлился в укромном месте между скалами, которые полностью закрыли флиттер. И он был уверен в безопасности убежища.

Отлично, он пойдет в деревню. А что дальше? Врач… Незнакомец, появившийся на дороге в форме вольного торговца, вызовет подозрение. Надо выработать какой‑то план. Дэйн снял верхнюю одежду. Надо было бы снять и космические башмаки, но, возможно, они придадут больше правдоподобия его рассказу. Он убрал бластер под одежду. Несколько разрывов на одежде, несильный удар ножом, вызвавший небольшое кровотечение… Он не мог осмотреть себя, чтобы решить, насколько эффектен его внешний вид, но пришел к выводу, что этого вполне достаточно.

Случай испытать это представился даже раньше, чем он ожидал. К счастью, Дэйн находился в укрытии, иначе на него наткнулся бы мальчик, который, посвистывая, шел по дороге с удочкой через плечо и с корзиной в руке. Дэйн придал своему лицу выражение, которое, по его мнению, должно было обозначать боль, и двинулся вперед, чтобы неожиданно встретиться с мальчиком.

— Помогите! — сильное волнение, которое он испытывал, придало убедительность его стону.

Удочка и корзина полетели на землю, а мальчик после минутного колебания бросился вперед.

— Что случилось? — его глаза остановились на космических башмаках и он добавил “сэр” в знак уважения к этой героической профессии.

— Спасательная шлюпка… — Дэйн махнул в сторону моря. — Врач… Мне нужен врач.

— Да сэр. — Единый земной язык хорошо звучал в устах мальчика. — Мне вам помочь или вы можете идти сами?

Дэйн кивнул и не слишком сильно оперся на плечо своего спутника.

— Мой отец врач, сэр. Мы живем под этим склоном в третьем доме и отец еще не ушел. Он собирался в инспекторскую поездку на север.

Дэйн почувствовал отвращение к взятой на себя роли. Увидев врача, он должен будет его похитить, чтобы спасти “Королеву”, но он раньше не думал, что придется похищать семейного человека. Только сознание того. а также твердое решение не подвергать врача лишней опасности, помогло ему продолжить исполнение задуманного плана. Оказавшись в начале Деревни, Дэйн увидел, что она совершенно пуста, но поскольку в его роль не входили недоумевающие вопросы, он решил ничего не спрашивать. Его выручил юный проводник, дав этому объяснение.

— Большинство вышло на море. Идет красная рыба…

Дэйн понял. С давних времен красная рыба была желанным украшение, стола землян. Если в окрестностях появляется косяк этой рыбы, то нет ни чего удивительного, что большая часть населения поселка отправилась в море.

— Сюда, сэр, — пригласил мальчик к дому справа. — Вы в торговой службе?

Дэйн обрадовался, что его одежда может указать род его службы.

“Было бы хорошо, — с горечью подумал он, — прикрепить знак “Интерсолара”, это бы совсем запутало дело”.

Однако он ответил, причем ответил гордо:

— Да.

Мальчик покраснел от возбуждения.

— Я хочу учиться на врача для службы в торговом флоте и в прошлом месяце сдал главный экзамен. Но я еще не проходил психологической проверки.

Картины прошлого замелькали в сознании Дэйна. Не так давно на психологическом экзамене машина–психолог, фактически машина по распределению, решила его судьбу, предназначив его для “Королевы Солнца”, на корабль, где его способности, знания и возможности будут приносить наибольшую пользу Службе. Тогда он пожалел об этом назначении, даже стыдился того, что станет вольным торговцем, в то время как Артур Сэндз и другие одноклассники получили назначения в большие компании. Теперь же он знал, что не променял бы самый маленький винтик с “Королевы” на новейший корабль “Интерсолара” или “Комбайна”. А этот мальчик из далекой деревни напоминал самого Дэйна пятью годами раньше. Только они никогда не знали своего дома, попав в школу из одного из многочисленных детских приютов.

— Желаю удачи! — сказал Дэйн, и краска на лице мальчика стала еще ярче.

— Спасибо, сэр! Сюда, пожалуйста, кабинет отца за этой дверью.

Дэйн позволил ввести себя в кабинет и сел в кресло, а мальчик отправился искать отца. Рука его нащупала бластер. Придется ему выполнить это задание, на которое напросился сам, отступления нет. Но рот его скривился, когда он вытащил бластер и направил его на дверь. Вдруг у него в голове мелькнула другая мысль — а что, если рассказать о другом тяжело раненном человеке, оставшемся среди обломков корабля! И он снова спрятал оружие, надеясь, что его не видно под одеждой.

— Сын сказал мне…

Дэйн поднял голову. В кабинет вошел человек средних лет с приятным взглядом, устремленным на Дэйна. Он мог бы быть братом Тау. Быстро перейдя комнату, он остановился перед Дэйном и протянул руки, чтобы отбросить обрывки окровавленной одежды, но Дэйн отвел его руки.

— Мой товарищ… — сказал он. — Он там, среди обломков… — Дэйн указал на юг. — Он нуждается в помощи.

Врач нахмурился.

— Большинство людей в море, Джордж, — обратился он к вошедшему вслед за ним мальчику, — приведи Лекса и Хортога. А теперь, — он попробовал усадить Дэйна в кресло, так как тот встал, — позвольте мне взглянуть…

Дэйн покачал головой.

— Некогда, сэр. Мой товарищ тяжело ранен. Вы сможете пойти со мной?

— Конечно. — Врач взял медицинскую сумку. — Вы способны сами идти?

— Да. — Дэйн был возбужден так как исполнялся его замысел.

Среди скал он достанет бластер и заставит врача сесть во флиттер.

“Нам все‑таки везет”, — подумал Дэйн.

Глава 15 ВРАЧ ХОВАН СООБЩАЕТ

К счастью, дорога из разбросанного по берегу поселка сильно извивалась, и вскоре их уже невозможно было увидеть из домов. Дэйн немного задержался, как будто дорога утомила его. Врач обернулся, чтобы помочь ему, и увидел направленный на него бластер.

— Что?! — рот его раскрылся и нижняя челюсть отвисла.

— Вы пойдете впереди меня, — спокойно сказал Дэйн. — За скалами нас ожидает флиттер.

— Вероятно, я не должен задавать вопросов?

— Можете, но не сейчас. Некогда. Пошли!

Врач больше не удивлялся и, не задавая вопросов, повиновался. Только когда они подошли к флиттеру и он увидел космический скафандр, его глаза широко раскрылись и он воскликнул:

— Большой Ожог!

— Да. И мы в отчаянном положении…

— Или вы действительно в отчаянном положении, или вы сошли с ума. — Врач поглядел на Дэйна и покачал головой. — Что у вас, зачумленный корабль?

Дэйн сжал губы. Его пленник оказался слишком проницательным. Но он ничего не ответил и указал жестом на скафандр, уложенный Али на сидение.

— Надевайте его и побыстрее!

Врач потер рукой подбородок.

— Да, я думаю, что вы в отчаянном положении, раз уж вынуждены столь мелодраматично размахивать этой штукой, — он указал на бластер.

— Я не хочу вас убивать. Но бластер…

— Да, это будет очень больно, я знаю, молодой человек. — Он пожал плечами, положил медицинскую сумку и принялся одевать скафандр. — Я не хочу заставлять вас грузить меня силой в ваш корабль. Ладно уж.

Сдавшись, он сел так, как показал ему Дэйн. Торговец принял дополнительные меры предосторожности, привязав заключенные в металл скафандра руки врача к телу. Затем он сам одел скафандр. Теперь они могли объясняться только с помощью взглядов через стекло шлемов. Дэйн нажал рычаг управления, и они поднялись в воздух как раз перед появлением небольшого отряда из трех человек — мальчик и двое жителей поселка, вызванных им, пришли слишком поздно.

Флиттер спирально поднимался в сверкающее солнечное небо, и Дэйн подумал, сколько пройдет времени, прежде чем сообщение об этом новом нарушении закона достигнет ближайшего полицейского или патрульного поста. Но хватит ли у полицейского крейсера смелости последовать за ним в Большой Ожог? Он надеялся, что радиация заставит полицейских повернуть назад.

Управлять флиттером не было надобности — память машины приведет ее прямо к “Королеве”. Дэйн взглянул на своего молчащего спутник, О чем он думает? Врач воспринял свое похищение с таким послушанием, что это начало беспокоить Дэйна. Ждет ли похищенный погони? Может быть, исследование Большого Ожога продвинулось дальше, чем это официально сообщалось?

Уменьшив скорость флиттера, так как они преодолевали скалистую гряду, Дэйн с радостью заметил, что земля под ними превратилась в безжизненную пустыню, которая ограничивала зараженную зону. Закованная в металл фигура рядом с ним не шевелилась. Но вот врач повернул голову в шлеме — казалось, он внимательно изучает местность внизу. Вспыхнула лампочка счетчика радиации и Дэйн понял, что им, возможно, придется ночевать в зараженной местности. Попадались участки с мутировавшей под влиянием радиации растительностью и что‑то в позе врача свидетельствовало, что это для него было новостью. В полдень участки этой растительности слились в сплошные джунгли. Лампочка счетчика теперь горела непрерывно. Когда приблизился вечер, темнота не наступила — деревья, вьющиеся растения и ветви излучали свой собственный бледный и зловещий свет, свидетельствующий о радиоактивности голубоватым ореолом.

Иногда этот свет сгущался и протягивал жадные пальцы к пролетавшему над ним флиттеру. Время подходило к полуночи, когда Дэйн увидел сквозь бледный голубоватый ореол красную точку, которая обещала ему конец пути и отдых, хотя обычно этот свет вызывал противоположные чувства. “Королева” приземлилась с красными сигналами тревоги и после посадки их забыли выключить. Теперь они как маяк звали флиттер к месту стоянки. Дэйн посадил флиттер на оплавленную землю в том месте, откуда он взлетел. Его прибытие было замечено и наверху в стене корабля открылся люк. Ленты подъемного механизма опустились и защелкнулись на флиттере магнитными присосками. Потом они начали втягиваться в корабль, поднимая флиттер.

Когда внешний люк шлюзовой камеры закрылся, Дэйн отвязал своего спутника. Врач встал и с небольшой тревогой огляделся. Открылся внутренний люк, и Дэйн жестом пригласил пленника в небольшое помещение, которое должно было служить обеззараживающим карантином. Сняв скафандры, они прошли через другой люк в главный коридор “Королевы”, где их ожидали Рип и Али. При виде врача их встревоженные лица прояснились.

— Итак, это зачумленный корабль? — первым заговорил врач.

— Нет, сэр, — покачал головой Рип. — И только вы можете помочь нам Доказать это.

Врач прислонился к стене и лицо его ничего не выражало.

— Вы выбрали несколько странный способ для просьбы о помощи.

— У нас не было другого выхода. Буду откровенен, — добавил Рип, — нас разыскивает Патруль.

Глаза врача переходили с одного осунувшегося лица на другое.

— Вы не похожи на отпетых преступников, — заключил он. — Это весь ваш экипаж?

— Остальные больны. Именно из‑за них… Если вы только захотите… — широкие плечи Рипа опустились.

— Мне не приходилось выбирать, не так ли? Если на борту больные, я Должен действовать в соответствии с клятвой медика и независимо от того, ищет вас Патруль или нет. Чем они больны?

Они провели его в лабораторию Тау и рассказали свою историю. Выражение недоверия у врача сменилось тревожной заинтересованностью и он захотел вначале осмотреть пациентов, а потом зверьков, хранившихся в холодильнике. Где‑то в середине этих осмотров Дэйн, поддавшись усталости охватившей его после напряжения последний дней, добрался до своей койки и согнал с нее Синдбада, который, как только Дэйн лег, вскочил обратно и лег рядом с ним. Когда Дэйн проснулся, отдохнувший телом и душой, “Королева” тоже была иной. Это был корабль, в котором поселилась надежда.

— Хован установил причину болезни! — восторженно сообщил ему Рип. — Это несомненно яд с клешней маленьких дьяволов, что‑то вроде наркотика, вызывающего глубокий сон. Врач как раз работает над этим.

— Отлично! — Дэйн отбросил всю остальную информацию, которая в других условиях заинтересовала бы его, и задал вопрос, казавшийся ему самым важным: — Он может поставить на ноги наших людей?

— Пока неизвестно. — Лицо Рипа слегка омрачилось. — Он пробует разные средства.

— И неизвестно, как долго это будет продолжаться, — добавил Али. “Время, — впервые за последние дни Дэйн вспомнил об этом, — время!”

В его мозгу всплыло воспоминание о деле, забытом за последние тревожные недели — о контракте со жрецами. Даже если им удастся избавиться от обвинений, если все члены экипажа поправятся, он был уверен, что им не удастся в срок вернуться на Саргол с обещанным грузом, плата за который уже была на борту “Королевы”. Они нарушат свое обещание и не смогут восстановить торговые права на эту планету, если их вообще не занесут в “черные списки” Торговой Палаты. “Интерсолар” немедленно воспользуется их затруднениями, даже если компания и не виновата в их несчастьях, хотя на борту “Королевы” все были уверены в обратном.

— Мы нарушим контракт, — громко сказал он и это сразу убавило уверенности у Рипа и Али.

— Что ты об этом думаешь? — спросил Рип у Али. Помощник инженера отрицательно покачал головой.

— У нас хватит горючего, чтобы подняться и опуститься где‑нибудь, например, в Террапорте. Однако на более далекое расстояние полет без дозаправки невозможен. Нет, придется оставить всякую мысль о полете на Саргол. Заправиться нам не даст Патруль. Торсон прав, мы нарушим контракт.

Рип опустился в кресло.

— Что ж, выходит “Интерсолар” возьмет над нами верх?

— Остается лишь одна возможность, — проговорил Дэйн. — Мы можем представить нарушенный контракт на рассмотрение Службы. Но прежде надо избавиться от преследования и обвинений Патруля. А как это сделать?

— Хован на нашей стороне. Он согласился лечить наших больных и поддержать нас. Он мог бы поручиться перед медицинской комиссией, что у нас на борту нет инфекции.

— Как это сделать, если мы лишены всех прав? — спросил Али. — Если мы здесь окружены, то клятва Хована не поможет. Он врач из отдаленного поселка. Я не хочу сказать, что он плохой специалист, но у него не достаточного авторитета. И для защиты от “Интерсолара” и Патруля нам понадобится что‑то большее, чем слово одного врача…

Рип перевел взгляд с пессимистически настроенного Камила на Дэйна и его вопрос прозвучал как утверждение:

— Ты знаешь, что нам делать?

— Я кое‑что вспомнил, — поправил его Дэйн. — Вспомнил прием, который использовал Ван Райк на Лимбо, когда Патруль пытался лишить нас прав на эту планету после ареста банды.

— Он грозил, — нетерпеливо сказал Али, — поговорить с ребятами из телевидения и радио, рассказать им о корабле, пойманном установкой Предтеч, и о лежащих на планете сокровищах. Но какое это имеет значение для нас сейчас? Мы отдали свои права на Лимбо за монополию Кама на Саргол и это не принесло нам ничего хорошего.

— Ван угрожал распространить сведения при помощи радио и телевидения о Лимбо и тем самым затруднить положение властей. Но при этом действовал Ван совершенно законно. Мы же вне закона, но обращение к публике может нам помочь. Многие ли из землян знают об этом неписаном законе войны против зачумленных кораблей? Кто, кроме космонавтов, знает о положении тех, кого бросают на Солнце или сжигают, не давая возможности доказать, что на борту нет опасной болезни? Если мы громко обратимся ко всему населению Земли, может быть, нас и услышат…

— Выступим, конечно, прямо с радиостанции Террапорта? — насмешливо спросил Али.

— А почему бы и нет?

В каюте наступило молчание, все задумались. Молчание вновь прервал Дэйн.

— Мы ведь приземлились здесь, а ведь этого никто никогда не делал.

Рип чертил коричневыми пальцами на поверхности стола только одному ему известную кривую. Али уставился на противоположную стену, будто бы это был механизм, который ему предстояло наладить.

— Это, разумеется, будет трудная работа, — спокойно сказал Али. — Ребята, а может, мы слишком долго болтались в космосе и “шепчущие” заговорили нас? Рип, ты сможешь посадить корабль достаточно близко от радиостанции?

— Можно попробовать. Как бы при этом не разбить нашу старушку. Перед ангарами компаний в Террапорте есть такая площадка. Обычно она свободна, а мы, снижаясь, дадим предупредительный сигнал. Но все же это самое последнее средство.

Дэйн заметил, что после этого обескураживающего замечания Рип отправился прямо в каюту капитана и выбрал микрофильм, содержащий сведения о Террапорте и инструкции о посадке в этой столице международных линий. Приземление там без предупреждения обеспечит им широкую известность, а если им удастся и выступить по радиостанции Террапорта, их услышат не только на Земле, но и во всей Солнечной системе. Новости из Террапорта передавались по всем каналам каждый час днем и ночью и ни один телезритель не мог их избежать. Но прежде нужно посоветоваться с кованом. Захочет ли он поддержать их своими профессиональными знаниями и авторитетом? Или способ, которым его заставили посетить корабль, теперь будет действовать против них? Они решили, чтобы Рип задал врачу несколько вопросов.

— Итак, вы посадите корабль в центре Террапорта? А затем вы хотите, чтобы я убедил всех в том, что корабль не заразен? Не слишком ли вы многого хотите? — Это было первое замечание врача, когда временный капитан “Королевы” разъяснил ему сложившееся положение.

— Я понимаю, как это выглядит с вашей стороны, сэр. Мы похитили вас и силой заставили лететь, но мы не можем заставить вас говорить, если вы откажетесь.

— Не сможете? — поднял брови врач. — А как насчет вашего юного хулигана с бластером? Его аргументы были достаточно убедительны. С другой стороны, у меня есть сын, который мечтает о звездах. Если я передам вас Патрулю, он будет упрекать меня. Хотя вас и разыскивает Патруль, вы не кажетесь мне отъявленными уголовниками. Видимо, вы оказались в критическом положении и действовали так, как вам показалось лучше. Ладно, я пойду с вами. Если повезет, то до посадки в Террапорте кто‑нибудь из больных будет уже на ногах…

Они считали, что местонахождение “Королевы” не обнаружено. Вряд ли кто‑либо отважится преследовать похитителя врача в Большом Ожоге. И, естественно, они надеялись, что их заметят слишком поздно или примут за обычный корабль, направляющийся на посадку. Это было вполне вероятно, и Рип с Али проводили время за проверкой механизмов и подготовкой к старту, в то время как Дэйн с выздоравливающим Уиксом помогали Ховану в его попытках поставить на ноги больных. Дэйн трижды посетил грузовой трюм и убедился, что квикс больше не поймал ни одного вредителя. После этого Дэйн посадил разгневанное голубое существо в клетку и пошел в каюту.

— Подключи к радиостанции интерком, — сказал Рип.

Али подключил интерком и сделал это очень вовремя.

“…Повторяем. Передается важное сообщение, передается важное сообщение, — послышался голос из интеркома. — Каждый, кто знает об исчезнувшем корабле “Королева Солнца”, обязан сообщить об этом ближайшему полицейскому или патрульному пункту. Люди с корабля несомненно вооружены и весьма опасны. Помогите их отыскать, сообщите любые сведения в Терраполис или в ближайший патрульный пункт”.

— Звучит грозно, — заметил Дэйн, выслушав сообщение. — Достаточно для того, чтобы нас сразу начали обстреливать…

— Что ж, если мы сядем быстро, — отметил Рип, — они не смогут стрелять, иначе им придется вместе с нами уничтожить половину Террапорта Не думаю, чтобы они на это пошли.

Дэйн надеялся, что Рип прав. Если только Шеннон сумеет точно посадить корабль! Он не мог оценить действий Рипа и даже не всегда понимал, что тот делает, но он знал достаточно, чтобы оставаться на своем месте, не задавать вопросов, и с пересохшим горлом и сильно бьющимся сердцем ждать результата. Наступил момент, когда Рип взглянул на него и странно высоким голосом сказал:

— Ну, Дэйн, молись, мы садимся!

Дэйн услышал в наушниках громкие голоса и, оглушенный, уже хотел сорвать с себя наушники. Рип собирался сесть как можно ближе к Центру связи. Он держал палец на кнопке предупредительного сигнала, чтобы нажать ее в самый последний момент. Садясь без предупреждения, они могли лишь уповать на то, что место посадки окажется незанятым.

Дэйн считал секунды. Две, три, четыре, пять… — еще немного и они будут слишком низко, и их не смогут перехватить. Позади оказалось последнее мгновение, когда корабль еще был уязвим для стрельбы. Дэйн с облегчением вздохнул. Еще один шанс спастись. В наушниках звучало множество недоуменных вопросов, приказов и распоряжений.

“Пусть болтают, — подумал Дэйн, — скоро они поймут, что все это значит”.

Глава 16 СХВАТКА В ТЕЛЕСТУДИИ

Очень уверенно, несмотря на охватившее его напряжение, Рип произвел образцовую посадку, такую посадку, которая, учитывая обстоятельства, должна была принести ему громкую славу среди опытных пилотов межзвездного пространства. Но Дэйн подумал, что если они потерпят неудачу, эта посадка приведет Рипа лишь к долгим годам работы в лунных шахтах. Сотрясение от посадки было поглощено предохранительными ремнями их посадочных кресел и они мгновенно оказались на ногах, готовые к действию.

Последующая операция была спланирована заранее. Дэйн взглянул на экран — “Королеву” окружали здания Террапорта. Любая попытка нападения на их корабль была очень опасна для этих сооружений. Рип посадил корабль не на обычное поле, а на площадку между распределительным центром и телевизионной башней. Обычно это место пустовало и использовалось лишь для посадки правительственных флиттеров.

“Насколько пострадала эта площадка от пламени садившейся “Королевы Солнца”!” — подумал Дэйн.

Как слаженный механизм, четверо членов экипажа приступили к действию. Али и Уикс ждали у внутреннего люка. С ними был и врач Хован. Помощник суперкарго был в громоздком космическом скафандре, еще два таких костюма были приготовлены для Рипа и Али, которые поспешно одевали их. Скафандры могли послужить защитой от бластера или парализующего пистолета. Затем вместе с Хованом, бросавшимся в глаза обычным костюмом, они забрались в один из корабельных краулеров. Уикс привел в действие внешний люк и спусковой механизм, с головокружительной быстротой опустил краулер к основанию корабля на оплавленную площадку.

— Двигай к башне, — прозвучал в наушниках голос Рипа.

Дэйн взялся за рычаги управления, а Али в это же время отцепил зажимы спускового механизма, который связывал их с кораблем. Сквозь стекла шлемов они могли видеть необычное оживление в порту. Муравейник, в который сунули и дважды повернули палку, не мог сравниться с Террапортом после необычной посадки “Королевы”.

— Патрульный мобиль с юго–востока, — довольно спокойно предупредил Али. — Похоже, у них на носу портативный огнемет.

— Вижу, — ответил Дэйн и изменил направление движения так, чтобы Между ними и мобилем все время было здание таможни, после чего выжал предельную скорость из неповоротливой машины.

— Над нами полицейский катер, — вступил в разговор Рип.

Им не удавалось избежать стычки. В то же время Дэйн чувствовал уверенность, что преследователи не станут нападать на них открыто, поскольку в их группе отчетливо выделялся незащищенный Хован. Но такое настроение, как оказалось, было слишком оптимистичным. Приглушенное восклицание Рипа заставило его повернуться и посмотреть на врача. Он успел увидеть, как Хован безвольно упал вперед и вывалился бы из краулера, если бы его не подхватил Шеннон. Дэйн был достаточно знаком с действием парализующих лучей, чтобы понять, что случилось.

Полицейский катер использовал наиболее безвредное оружие и только космические скафандры, приспособленные для работы в космосе и на чужих планетах, спасли трех торговцев от той же участи. Дэйн подозревал, что и его собственная реакция замедлилась, хотя он и не уступил полностью действию лучей. И пока Рип удерживал потерявшего сознание врача на сидении, Торсон продолжал вести краулер к башне, где находились системы телевидения.

— Нас догоняет патрульный мобиль!

Дэйн был раздражен этим предупреждением Рипа, поскольку и сам заметил этот черно–серебристый наземный вездеход, и отлично сознавал угрозу, исходящую от оружия, установленного на носу мобиля и направленного на краулер торговцев. Тогда он решил идти напролом, как это сделал Рип во время посадки.

— Спрячьте Хована за борт, — громко приказал он. — Я взломаю башни.

Последующее поспешное движение доказало, что бесчувственное тело врача надежно укрыто за корпусом машины. К счастью, краулер был приспособлен для использования на планетах, не имеющих дорог. Дэйн был уверен, что у машины хватит скорости и массы, чтобы прорваться в здание, даже взломав дверь. Обескураженные их маневром, полицейские не стреляли, и Дэйн был благодарен им за несколько минут отсрочки, когда он выжимал из протестующего двигателя краулера последние усилия. Гусеницы машины гремели на ступенях, ведущих к входу в башню. Прошло еще несколько секунд и они очутились перед дверью.

Тяжелый нос машины ударил по двери и силой удара их подбросило на сидениях. Покрытая гравированной бронзой тяжелая дверь не выдержала этого удара. Ее створки распахнулись и торговцы оказались в просторном нижнем зале телебашни.

— Несите Хована в лифт. Берегите его, — приказал Дэйн. — Я постараюсь задержать их.

Он чувствовал, что в каждую секунду его тело может прожечь луч полицейского бластера и даже космический скафандр его не защитит. В дальнем конце зала были видны служащие и посетители. Они разбегались, напуганные ворвавшимся краулером. Среди них появились две закованные в железо фигуры торговцев, поддерживавших бесчувственное тело врача. Используя вспомогательные антигравы своих поясов, они одной рукой поддерживали Хована, а другой сжимали парализующие пистолеты. Они без колебаний пустили в ход оружие и поливали лучами помещение до тех пор, пока все законные обитатели башни не оказались на полу в глубоком сне.

Увидев, что Рип и Али оказались хозяевами положения, Дэйн вернулся к своим заботам. Он пустил краулер задним ходом и принялся маневрировать с той легкостью, которая появилась у него в результате практики на бездорожье Лимбо. Захлопнув таким образом дверь, он развернул машину и прижал ее к двери изнутри. Он надеялся этим сберечь несколько драгоценных мгновений. Им придется пустить на полную мощь огнемет, чтобы прорваться в зал. Выбравшись из машины, он обнаружил, что трое с “Королевы” исчезли, а все их возможные противники лежат на полу. Вероятно, трое воспользовались лифтом и поднялись на этаж, где располагалась студия. Дэйн поспешил вслед за ними, держа в руках свое наиболее убедительное доказательство — импровизированную клетку, в которой находился вредитель, пойманный в грузовом отсеке. Это доказательство вместе с выступлением Хована по телевидению должно было убедить всех, что они не зачумленные.

Дэин добежал до входа в лифт и увидел, что кабины лифта нет. Сообразят ли Рип и Али, что он ждет внизу лифт?

— Рип, верни лифт, — сказал он в микрофон, установленный в шлеме скафандра.

— Успокойся, лифт возвращается, — прозвучал в наушниках холодный голос Али. — Не забудь захватить главный экспонат.

Дэйн не ответил, его мысли были заняты другим. На бронзовой двери, от которой он только что отошел, появилась ярко–красная точка раскаленного металла — они пустили в ход огнемет. Дверь недолго продержится и скоро полицейские будут в зале. Этот лифт… Боясь потерять равновесие в своем неуклюжем костюме, Дэйн не заглядывал в шахту лифта, но когда его нервы были уже на пределе, появилась кабина лифта. Он сделал два шага и, все еще держа в руках клетку, оказался в относительной безопасности. Первая попытка нажать кнопку подъема толстым пальцем перчатки не удалась. Вторично он нажал слишком сильно и понесся вверх с такой скоростью, которая возмутила даже его привыкшие к ускорениям внутренности. Он потерял равновесие и прибыл наверх, лежа на полу кабины лифта.

Однако не утратил предусмотрительности и, прежде чем выйти из кабины, привел кнопку подъема в такое положение, чтобы лифт, поднявшись наверх, там и остался. Это не только оторвало преследователей от торговцев, но и мешало тем подняться быстро на этаж. Своих Дэйн обнаружил в круглом центральном зале телевизионной секции. Он узнал помещение, которое тысячу раз видел позади диктора, читающего последние новости. В одном углу Рип, который уже снял скафандр, наклонился над бесчувственным врачом, а Али с угрюмой усмешкой разговаривал с человеком в форме связиста.

— Все в порядке? — спросил Рип, отрываясь от своего бесполезного занятия.

Дэйн поставил клетку и начал снимать свой скафандр.

— Когда я уходил, они начали прожигать входную дверь.

— Вам не удастся уйти отсюда… — начал связист. Али улыбнулся, но в этой улыбке не было веселья.

— Послушай, друг мой, к чему ты это говоришь? Это не особенно оригинально. И запомни мои слова — мы сумели войти сюда, мы приземлились в Террапорте без разрешения, нас преследует патруль. Уж не считаешь ли ты, что один человек сможет удержать нас от того, что мы задумали? И не оглядывайтесь в поисках подкрепления, в этих комнатах мы усыпили всех. Ты можешь включить все каналы радио и телевидения для передачи непредвиденного сообщения или нам заставлять тебя это сделать? Мы — вольные торговцы! — Связист на глазах терял свою самоуверенность, переводя взгляд с одного лица на другое. — Я вижу, — продолжал Али, — ты понимаешь, что это значит. Я знаю по меньшей мере пятьдесят способов заставить тебя сделать это и десять из них не оставят никакого следа на коже. А теперь приступай!

— Вы за это поплатитесь! — выкрикнул связист.

— Совершенно верно, но вначале мы выступим перед всеми. Может, в будущем, когда другой корабль окажется в нашем положении, его судьба будет лучше. Ступай на свое место. И мы все время будем следить за тобой, помни об этом. Если ты не выпустишь нас в эфир, мы тут же узнаем об этом. Рип, как Хован?

— Он получил полную дозу, я не могу привести его в себя.

Было ли это концом их самоуверенных действий? Пусть они выступят, пусть покажут клетку с вредителем, но если их утверждение не будет подкреплено профессиональным мнением врача, им никто не поверит. Ну, что ж, везение должно когда‑нибудь кончиться. Но что‑то в душе Дэйна мешало ему смириться с поражением. Он подошел к врачу, раскинувшемуся на кушетке. Казалось, Хован был погружен в глубокий сон, но на самом деле его сознание было погашено действием парализующих лучей. Сам он, вероятно, посоветовал бы им, как вывести человека из такого положения, но себе он помочь не мог. Через сколько часов он придет в себя? Через сколько!? Задолго до этого они будут арестованы полицией или Патрулем.

— Он в обмороке, — констатировал Дэйн, кладя конец всем надеждам.

Но Али казался еще чем‑то озабоченным. Он стоял возле врача со странным выражением на своем красивом лице, как будто пытался вспомнить что‑то глубоко запрятанное в памяти.

— Где тут у вас АДИОС? — обратился он к связисту.

— Кажется… — изобразил удивление связист. Али сделал резкий жест.

— Пошли! — крикнул он и пошел вместе со связистом в другую комнату. Дэйн посмотрел на Рипа в поисках объяснений.

— Во имя Большой Галактики, что это такое?

— Я не инженер. Возможно, это какое‑то приспособление, которое поможет нам выйти отсюда.

— Вроде пары крылышек? — съязвил настроенный саркастически Дэйн.

Его преследовали воспоминания о раскаленном круге на двери, находившейся на двенадцать этажей ниже их. Терпение полицейских не увеличится от преодоления препятствий, которое торговцы нагромоздили у них на пути. Если они доберутся до людей с “Королевы Солнца” раньше, чем они успеют выступить перед всем человечеством, не стоит ожидать ничего хорошего.

В дверях появился Али. Дэйн и Рип перенесли врача в соседнюю маленькую комнатку, где Али и связист установили небольшое легкое кресло, которое их неискушенному взгляду показалось комбинацией каких‑то полос и брусков. Подчиняясь указаниям Али, они усадили врача в это кресло и закрепили в нем его тело, в то время как Хован продолжал спокойно спать.

“Не понимаю, что происходит”, — подумал Дэйн.

Рип и Дэйн отступили в сторону, а связист под внимательным наблюдением Али подрегулировал установку и наконец тронул несколько переключателей. Дэйн обнаружил, что не может внимательно следить за тем, что происходило дальше. Он считал, что привык ко всему — к опасности гиперпространства, к ускорениям и к антигравитации, но созерцание этого раскачивающегося безвольного тела и качающегося кресла лишало его чувства равновесия и казалось в высшей степени опасным. Но когда сквозь гудение удивительной машины донесся слабый стон, все поняли, что помощник инженера нашел решение этой проблемы и что врач проснулся. Когда они отвязали Хована, глаза его были затуманены и он пошатывался. В течение нескольких минут он, казалось, не сознавал окружающее и не мог понять, как попал сюда.

Полиция, вероятно, уже давно ворвалась в холл нижнего этажа и сейчас они, должно быть, разыскивают лифт, чтобы добраться до этажа, где размещалась студия. Али заставил связиста проверить работу всех устройств, обеспечивающих выход в эфир, но успеют ли они выступить по телевидению, никто из них не знал. Время бежало слишком быстро.

Поддерживая шатавшегося Хована, они вернулись в студию и связист под наблюдением Али сел за пульт управления, Дэйн поставил клетку с вредителем на стол диктора и ждал, когда за него сядет или Рип, или Али, но Рип сказал:

— Ты умеешь говорить лучше нас. Пора использовать это твое умение.

Было очевидно, что такого же мнения и Али. Конечно, суперкарго должен быть самым умелым оратором на корабле, но ведь это касалось прежде всего торговых сделок.

“И как же я могу стоять здесь и говорить от имени всего экипажа “Королевы Солнца”? — подумал Дэйн. — Ведь я позже всех вошел в состав экипажа, да еще и самый молодой по возрасту…

Рот у Дэйна пересох, нервы напряглись, но на его лице и на поведении это не отразилось. Привычка не показывать своих переживаний, которую он вырабатывал под руководством Ван Райка после окончания школы, сыграла свою роль. Никто не заметил его нерешительности, с которой он подошел к месту диктора.

Дэйн сел на место диктора рядом с клеткой с вредителем. Али щелкнул пальцами и раздался далекий звук, показывающий, что передача началась. Хотя Дэйн и не заметил никаких отклонений, он интуитивно понял, что комната и все, что в ней находилось, появились на экранах телевизоров. Сейчас вместо обычных новостей телезрители станут свидетелями мелодрамы, так похожей на их любимые космические приключения. Теперь не хватает только вторжения полиции, чтобы сходство было полным.

Али направил на него указательный палец, и Дэйн подался вперед. Он видел перед собой лишь занавес на противоположной стене, но знал, что на самом деле перед ним море лиц, от которых зависит судьба “Королевы” и ее экипажа.

Когда он начал говорить, его голос был спокоен, как будто он решал в присутствии Ван Райка очередную задачу размещения груза в трюме.

— Люди Земли!..

Марсиане, жители Венеры, колонисты на астероидах — все они оставались землянами и он обращался к ним, своим собратьям.

— Люди Земли, мы просим вас о справедливости! — слова у Дэйна вылетали почему‑то легко, а слово “справедливость” он произнес почему‑то с чувством уверенности.

Глава 17 В ЗАКЛЮЧЕНИЕ

— …Тем из вас, кто никогда не странствовал меж звезд, наш случай может показаться невероятным. — Слова лились легко и Дэйн говорил уверенно, стараясь внушить зрителям доверие, заставляя их понять, что значит быть вне закона. — Нас преследует Патруль, мы поставлены вне закона, как зачумленный корабль, — откровенно сказал он. — Но вот наша история…

Дэйн даже не ожидал, что сможет говорить так гладко. Он быстро рассказал о Сарголе и о вредителях, которые проникли к ним на корабль с этой планеты. В этот момент он протянул руку в перчатке и извлек из клетки извивающееся создание, щелкающее своими челюстями и клешнями. Дэйн подержал его над столом, чтобы все видели, как оно меняет цвет, и поняли, почему его сразу не обнаружили на корабле. Дэйн продолжал рассказывать, как постепенно выходили из строя члены экипажа и об их вынужденном нападении на А–станцию компании “Интерсолар”.

— Потребуйте, чтобы и “Интерсолар” сказал правду, — обратился он к аудитории за стенами студии. — Мы не пираты. Они обязаны предъявить нашу расписку, которую мы оставили на станции…

Затем Дэйн описал странную охоту, когда они во главе с хубатом обнаружили и изолировали угрозу, и их посадку в Центре Большого Ожога. Он рассказал о своем полете за медицинской помощью и о похищении Хована. В этот момент он повернулся к врачу.

— Вот врач Хован. Он согласился выступить и подтвердить, что я говорю правду, что “Королева Солнца” не имеет никакой болезни, и что члены экипажа отравлены ядом этого животного и их можно вылечить, — в течение следующих нескольких секунд он не знал, сможет ли врач выступить. Хован выглядел совершенно больным. Было похоже, что он все еще не может прийти в себя после решительных средств, которые вызвали его пробуждение.

Но врач нашел в каких‑то скрытых источниках необходимую энергию. И его появление было именно таким, на какое они и рассчитывали. Он все время использовал постоянные медицинские термины. Но от такого описания того, что он обнаружил на корабле, и средств, которые он использовал для прекращения действия яда, их шансы лишь увеличивались, — подумал Дэйн. Когда врач закончил, Дэйн добавил несколько заключительных слов:

— Мы нарушили закон… — откровенно признался он. — Но мы сделали это для самозащиты. И все, что мы просим сейчас, это беспристрастного расследования и права защищать себя — такое же, какое имеете вы — перед земным судом… — но закончить он не успел, его прервали.

Из динамика над ним послышался резкий голос:

— Сдавайтесь! Это Патруль. Сдавайтесь! Или будете нести ответственность! — слабый звон, который сопровождал выход передачи в эфир, прекратился.

Связист с довольной улыбкой отвернулся от пульта управления:

— Они разомкнули цепь, передача окончена.

Дэйн взглянул на клетку, в которой теперь сидел невидимый вредитель. Он сделал все, что мог, они сделали все, что могли…

Он не ощущал ничего, кроме чувства огромной усталости, беспредельной слабости, не столько физической, сколько моральной.

Рип нарушил тишину вопросом, обращенным к радисту:

— Вы можете связаться с теми, внизу?

— Захотели вступить в переговоры? — лицо его прояснилось. Да, здесь есть интерком, и я могу включить его.

Рип встал. Он расстегнул пояс, поддерживающий оружие, и положил его на стол, обезоружив тем самым себя. Не говоря ни слова, Али и Дэйн последовали его примеру. Игра была закончена и продолжать борьбу дальше было бессмысленно. Тогда временный капитан “Королевы” отдал последний приказ:

— Передайте им, что мы спускаемся вниз безоружными. Мы сдаемся. — Он помолчал и взглянул на Хована. — Вам лучше остаться здесь. Если что‑то произойдет, вам лучше не вмешиваться в это.

Хован кивнул в ответ и трое с “Королевы” вышли из помещения. Дэйн, вспомнив о том, что он сделал с лифтом, предложил:

— Мы можем подождать и здесь.

— Какая разница, где мы с ними встретимся? — пожал плечами Али, зевнул и глаза его потемнели. — Не думаю, чтобы они дали нам возможность спокойно выспаться. Как ты считаешь? — обратился он к Рипу. — Насколько успешно мы все это проделали?

Однако Рип воздержался от оценки происшедшего.

— Мы использовали наш единственный шанс. Теперь слово за ними… — И он указал на стену, на бесконечный населенный мир над этой стеной.

— Я вижу, что мы оставили это чудище Ховану? — криво улыбнулся Али.

— Он хотел проделать с ним какие‑то опыты, — ответил Дэйн. — Думаю, он заработал это.

— А теперь сюда направляется то, что заработали мы, — прервал его Рип, услышав шум лифта.

— Может, стоит укрыться? — Движение бровей Али подчеркнуло его слова. — Представители закона и порядка могут начать разговор с бластера.

Но Рип не шелохнулся, неотрывно смотря на дверь лифта, и остановленные выражением его лица остальные двое подошли к нему и образовали единую группу. Что бы не случилось, люди “Королевы” встретят это вместе.

Али был прав — четверо появившихся держали бластеры наготове. Двое из них были в серебристо–черной форме Патруля, а двое других — в зеленой форме земной полиции. Все они выглядели как люди, с которыми шутки плохи. Было ясно, что они готовы не предоставить поставленным вне закона никаких шансов. Несмотря на то, что люди “Королевы” не оказывали сопротивления, на них надели наручники. Короткий обыск показал, что они безоружны, и им приказали пройти в кабину лифта. Сопровождали их двое полицейских. Остальные, по–видимому, отправились осматривать телестудию. Полицейские не разговаривали. За все время они обменялись между собой лишь несколькими словами и кратко приказали пленникам идти вперед. Вскоре они оказались в нижнем холле. Перед ними были остатки краулера и дверь с прожженной большой дырой.

— Отличная работа! — прокомментировал Али. — Им пришлось повозиться!..

— Вперед! — тяжелая рука толкнула его в спину.

— Держи руки при себе! — повернувшись сказал Али и его глаза колюче сверкнули. — Мы еще не заключенные на лунных шахтах!

— Вы вне закона! — полицейский был откровенно враждебен.

Дэйн похолодел. Впервые он по–настоящему понял всю сложность их положения. Люди, поставленные вне закона, могли быть расстреляны без предупреждения и без суда первым встречным. Если это положение будет распространено на весь экипаж “Королевы”, у них практически не будет никаких шансов. Увидев, что помощник инженера больше не возражает, он понял, что и на Али подействовали те же соображения. Теперь все зависело от того, какое впечатление на слушателей произвело его выступление. Если общественное мнение будет на их стороне, они смогут защищаться законным путем. В любом случае лунные шахты были для них лучшим исходом.

Их вывели наружу на ослепительный солнечный свет. Здесь стояла “Королева” и ее борта, поврежденные метеоритами, отражали свет родного Солнца. А вокруг нее на безопасном расстоянии расположился целый армейский корпус. Власти хотели быть уверенными, что бунтовщики больше не могут скрыться. Дэйн подумал, что сейчас их погрузят в мобиль или в катер и увезут, но их провели через ряды огнеметов, бластеров и другого оружия на открытую площадку, где их могли видеть с корабля. Офицер Патруля, у которого отражалось солнце от скрещенных мечей эмблемы Патруля, стоял у громкоговорителя. Убедившись, что трое пленников доставлены, он поднял микрофон и заговорил. Его голос полетел над полем и несомненно достиг ушей Уикса в закрытом корабле.

— Через пять минут вы должны открыть люк. Ваши люди схвачены. Через пять минут открывайте люк и сдавайтесь!

Али рассмеялся.

— Интересно, как они собираются проникнуть в корабль? — произнес он, ни к кому не обращаясь, но явно рассчитывая на внимание окружающих полицейских. — Им потребуется что‑то другое помимо огнеметов, если старушка не откликнется на это предложение.

Дэйн про себя согласился с ним. Он надеялся, что Уикс решил не открывать люк корабля. В конце концов, хуже, чем теперь, не будет. Никакое оружие, стянутое сюда, и никакой инструмент не могли нарушить защиту “Королевы”, а на корабле достаточно запасов продовольствия, чтобы Уикс смог продержаться не одну неделю. Поскольку Тау уже приходил в себя, он, возможно, за это время выздоровеет и поставит на ноги всю команду “Королевы”. Все зависело от решения, которое примет Уикс.

Как долго продолжалось бы затишье, никто не знал, ибо в этот момент на сцене появилось еще одно действующее лицо. Через ряды осаждающих пробирался Хован, сопровождаемый патрульными. Что‑то в его поведении свидетельствовало, что он готов дать бой. Разговор у микрофона был слышен по всему полю, чего, вероятно, совсем не хотели патрульные.

— На борту корабля больные, — прогремел голос Хована. — Я требую разрешения вернуться к своим обязанностям!

— Когда они сдадутся, они немедленно получат необходимую медицинскую помощь, — ответил офицер, но его ответ не произвел впечатления на врача из далекого поселка, в лице которого “Королева” получила большую поддержку, чем могла рассчитывать.

— “Про ноно публико”, — произнес свой девиз медицинской службы Хован. — Для общественного блага!

— Зачумленный корабль… — начал было офицер, но Хован насмешливо прервал его:

— Ерунда! — его голос гремел над полем. — На борту нет чумы и я могу это доказать перед Советом медицины. И если вы заставите меня не оказывать этим людям медицинскую помощь, я обвиню вас перед Советом!

Дэйн глубоко вздохнул — Хован был на их стороне. Но будучи членом экипажа “Королевы” и имея достаточно оснований быть недовольным людьми “Королевы”, он, тем не менее, всем своим профессиональным авторитетом заступился за них. Офицер Патруля, не готовый к такому повороту дела, после некоторого раздумья ответил:

— Если вы согласны отправиться на борт корабля, идите!

Хован отобрал у него микрофон.

— Уикс! — нетерпеливо сказал он. — Я иду! Иду на борт один.

Все глаза обратились к кораблю. Какое‑то мгновение казалось, что Уикс не поверил врачу, но вот на носу корабля открылся один из спасательных люков, которые используются лишь в самых крайних случаях, и оттуда звено за звеном стала спускаться пластмассовая висячая лестница. Боковым зрением Дэйн заметил какое‑то движение слева от себя. Наручники мешали ему, он повернулся всем телом и увидел полицейского, который направлял ствол станкового пулемета на открытый люк. Прыгнув, он ударил полицейского плечом, сбил его и они оба покатились по бетонной площадке. Рип крикнул и чья‑то рука схватила беспомощного Дэйна. Он встал на ноги, ощущая во рту соленый привкус крови, которая текла по губам, разбитым сильным ударом полицейского. Он сплюнул красную слюну и гневно посмотрел на окружающих.

— Почему вы не бьете его ногами? — презрительно спросил Али. — Ведь у него закованы руки, это будет веселая шутка.

— Что случилось? — спросил пробравшийся через кольцо полицейских офицер.

Полицейский поднял пулемет, сбитый Дэйном.

— Ваш парень выбрал себе цель в открытом люке, — ответил Али. — Это ваш обычный прием, сэр?

Офицер ответил сердитым взглядом и приказал полицейскому убраться. Дэйн с прояснившимся взглядом следил за “Королевой”. Хован взбирался по лестнице и был уже на расстоянии протянутой руки от открытого люка. Тот факт, что врач оказался на лестнице, а потом и на корабле, подействовал на них ободряюще, но им не позволили долго радоваться их маленькой Победе.

Их увели с поля, посадили в мобиль и увезли в город, находившийся в нескольких милях. Они были в заключении у Патруля, а не у земной полиции. Дэйн не знал, хорошо это или нет. Как вольный торговец он испытывал невольное уважение к организации, за действиями которой мог наблюдать на Лимбо. Немного позднее с них сняли наручники и они очутились в небольшой комнатке с голыми стенами и единственной скамьей, на которую они с облегчением опустились. Дэйн увидел предостерегающий жест ли — они находились под невидимым наблюдением. Очевидно, и их разговоры подслушивались.

— Им есть о чем подумать, — заметил помощник инженера, прислоняясь к стене. — Мы либо отпетые преступники, либо герои.

— Если мы герои, — насмешливо спросил Дэйн, — то почему же нас заперли здесь? Мне больше нравится земной комфорт, начинающийся с еды.

— Ни отпечатков пальцев, ни психологических тестов, — бормотал Рип. — Нас не пропустили через проверочную систему.

— Но мы, несомненно, не забыты. Вытри лицо, ребенок, — обратился Али к Дэйну, — ты все еще капаешь.

Помощник суперкарго провел рукой по подбородку и она стала липкой и красной, но зубы, к счастью, уцелели.

— Видимо, Хован мало рассказал им о своей службе, — заметил Камил. — Тебе нужна медицинская помощь.

Дэйн слегка прикоснулся ко рту. Ему не так уж была и нужна эта помощь, но он предположил, что Али говорит для тех, кто в настоящий момент за ними наблюдает:

— Кстати, о Ховане. Интересно, что стало с теми вредителями, которых он хотел изучить? Выйдя из башни, он не захватил с собой клетку, — сказал Рип.

— Если вредитель спрячется в этом здании, у них будет немало проблем. — Дэйн позволил себе подбросить кое‑что своим тюремщикам для размышления. — Он практически невидим и ядовит. И, возможно, способен размножаться. Мы же о них почти ничего не знаем…

— Интересно! — рассмеялся Али. — Только представьте себе добрую сотню таких созданий, бегающих по телецентру. И единственный на Земле квикс принадлежит капитану Джелико!.. Он сможет поставить любые условия. Весь город будет полон спящими, пока они смогут договориться.

Заставили ли эти слова патрульных поторопиться в телебашню на поиски клетки с вредителем? Мысль об этом была приятна для космонавтов.

Через час их покормили. В стене над уровнем пола раскрылась щель и через нее продвинули три подноса. Рип сморщил нос.

— Теперь я понял! Нас считают зачумленными и держат в изоляции под наблюдением — не упадем ли мы, покрывшись красными пятнами.

Али снял крышку с подноса, потом неожиданно встал и поклонился пустой стене.

— Большое спасибо! — заявил он. — Не может быть ничего лучшего — еда командного состава. У нас сохранятся самые лучшие воспоминания об этом и мы высоко оценим вашу заботу, когда нас об этом спросят.

Пища действительно была отличной. Из‑за разбитых губ Дэйну приходилось есть осторожно, но будущее уже представлялось ему в розовом цвете. То обстоятельство, что их не подвергли процедурам, — обычным при обращении с преступниками, уже было многообещающим. Патруль не был уверен в том, кто же они.

— Нас накормили, — сказал Али, доедая последний кусок со своего подноса. — Теперь нас, вероятно, уложат спать, а мне понадобится несколько суток, чтобы выспаться.

Но их намек не был понят и они продолжали сидеть на скамье. Время шло. По расчетам Дэйна сейчас уже была ночь, но искусственный свет продолжал освещать комнату без окон. Что обнаружил Хован на корабле Осталась ли “Королева” неприступной или ее уже заняли полицейские патрульные? Дэйн очень устал. Казалось, что ему под веки насыпали горячий песок, все тело болело. В конце концов, он погрузился в дремоту, — которой его вывела судорога шеи. Рип откровенно спал, опираясь плечами и головой о спину Али, который сидел с закрытыми глазами. Хотя помощник суперкарго был уверен, что Али устал не меньше своих товарищей, он понял, что Али чего‑то ждет. Дэйн снова задремал. Ему почудилось, что он вновь идет по рифам сарголийского моря, но оружия у него не было, а поверхность воды скрывала горпов. Когда он споткнулся о щель омываемом волнами рифе, из воды вынырнуло паукообразное чудище, а он был беззащитен. Он даже убежать не мог, его не слушались ноги…

— Проснись! — Али тряс его за плечи. — Уж не заболел ли ты лунатизмом?

— Горп… — Дэйн пришел в себя и смутился, не желая признаваться дли в кошмарах.

— Здесь нет горпов. Ничего, кроме…

Слова Камила прервались скрежетом открываемой двери. Но не патрульный в серебристо–черном мундире пришел звать их на суд. В проеме стоял Ван Райк, благожелательно улыбаясь не вполне проснувшимся пленникам.

— Ну–ну, вот и они, наши заблудшие.

Его мурлыкающий голос показался Дэйну самой прекрасной музыкой.

Глава 18 СДЕЛКА ЗАКЛЮЧЕНА

— Так мы приземлились, сэр, — закончил констатирующим голосом свой доклад Рип, как если бы он докладывал об обычном грузовом рейсе “Террапорт–Луна–сити”, который прошел без происшествий.

Весь экипаж “Королевы Солнца” за исключением Тау собрался в одной из комнат огромной штаб–квартиры Патруля. Помещение напоминало комфортабельный конференц–зал и Дэйн подумал, что сейчас их положение несколько отличается от положения преступников, объявленных вне закона. Но он был также уверен, что если бы им вздумалось покинуть это здание, их попытка не привела бы к успеху. Ван Райк флегматично сидел в кресле, Похлопывая себя по животу. Он сидел так же пассивно, как и капитан, пока Рип не дошел в своем рассказе до их ареста. Хотя остальные слушатели продляли явный интерес к их рассказу, старшие офицеры его не выказывали и Не делали никаких замечаний. Теперь Джелико повернулся к суперкарго.

— Что скажете, Ван?

— Ну, что ж, что сделано, то сделано–Приподнятое настроение Дэйна пропало, словно унесенное ветром суперкарго не одобрял их действий. Значит, они знали какой‑то другой выход, но младшие члены экипажа из‑за неопытности не смогли его найти.

— Если бы мы стартовали сегодня, то не нарушили бы наш торговый контракт.

Дэйн вздрогнул. Вот оно что! Это обстоятельство они совершенно упустили из виду в последние дни. Не было никакой возможности стартовать сегодня, да и вообще в ближайшие дни, даже если дело будет решен в их пользу. Итак, они нарушили контракт, а Торговая служба этого не прощает. Можно бороться против Патруля, вольные торговцы всегда соперничали с патрульными, но никто не может противостоять Торговой службе и остаться в космосе. Капитан Джелико выглядел весьма мрачно после напоминания Ван Райка.

— “Интерсолар” готов занять наше место. Хотел бы я знать, почему они были так уверены, что у нас на борту чума?

— Я могу предложить пять гипотез, — фыркнул Ван Райк. — Во–первых они могла знать возможности этих зверьков и, увидев, что мы грузим на борт красное дерево, легко могли предсказать результат. Во–вторых, они могли сами прихватить этот яд на Сарголе… Но мы ничего не можем доказать! Все идет к тому, что они перехватят у нас контракт с сарголийцами. Но если… — он неожиданно замолчал, уставившись на стену между Рипом и Дэйном и его помощник понял, что у Вана возникла какая‑то новая мысль.

К идеям суперкарго все относились с большим уважением и капитан не тревожил суперкарго лишними вопросами. Первым заговорил Рип.

— Знаете ли вы, что они собираются с нами делать? — обратился он к капитану.

На лице Джелико появилась сардоническая улыбка.

— По–моему, они сейчас составляют полный список ваших преступлений и, может быть, используют для этого большой компьютер. Пока ярлык на вас не навесили. Мы передали все наши автоматические регистрационные записи — им достаточно пищи для размышлений.

Дэйн подумал — что же можно извлечь из этих записей за последние недели? Ван Райк встал и подошел к двери. Она открылась так быстро, что Дэйн убедился, что за ними постоянно наблюдают.

— Торговое дело–дело святое и связанное с торговым контрактом. — убедительно проворчал суперкарго. — Проводите меня к закрытому передатчику.

Контракт не был так же священен для Патруля, как для торговцев, но и у Торговой службы тоже была своя власть. И так как Ван Райк — невиновный свидетель проделок трех беспокойных членов экипажа “Королевы” — не был официально обвинен в преступлении, его проводили к передатчику. Но дверь за ним закрылась и это послужило им предупреждением, что они не свободны. Джелико откинулся в кресле и потянулся. За долгие годи совместной работы он убедился, что суперкарго разбирается не только в торговых и погрузочных делах и способен разрешить такие запутанные проблемы, которые не поддаются прямым и решительным действиям капитана. Прямые действия привели их к теперешнему положению — настала пи Ван Райка, а уж он‑то не упустит ни одной возможности.

Но они недолго оставались одни. Дверь открылась и вошли несколько старших офицеров Патруля. Никто из вольных торговцев не встал. Принадлежа к другой службе, они считали себя равными вошедшим и предметом их гордости было то, что интересы галактической цивилизации, представляемые черно–серебристыми патрульными на дальних форпостах звездных трасс, совпадали с интересами торговцев. Они вместе завоевывали Вселенную.

Рипу, Али, Дэйну и Уиксу пришлось ответить на целый ряд вопросов. Они подробно рассказали о своем посещении А–станции и о приземлении в Большой Ожог, а также о похищении Хована. Дэйн упрямо доказывал свою правоту. Как в таких же обстоятельствах поступили бы их командиры, старшие офицеры, сидящие здесь? А они каждый раз делали заключение, что его участие в этих событиях является незаконным. Конечно, закон и порядок должны существовать, они должны защищать человека на освоенных ранетах и в изученных системах. Он не может отрицать, что был рад встретить на Лимбо патрульных, которые бластерами проложили себе дорогу в тайную штаб–квартиру бандитов, овладевших этой сожженной планетой. Он никогда не относился к Патрулю с презрением, но, подобно всем вольным торговцам, он был убежден, что слишком часто законы, проводившиеся в жизнь Патрулем, служат богатству и власти больших компаний. Если это нужно компании, законы нарушаются и Патруль поступает несправедливо, особенно в отдаленных районах, куда не достигает власть Центра.

Вот и теперь он был убежден, что “Интерсолар” употреблял все свое влияние против людей с “Королевы”, а влияние у “И–С” было большое. В конце разговора их заявления были зачитаны и он приложил свои пальцы в знак точности записи.

“Были ли это просто заявления или же это показания на допросе, — подумал Дэйн, — но своим рассказом они проложили себе дорогу на лунные шахты”.

Во всяком случае, никто не собирался их выпускать. Когда Уикс приложил палец к концу записи, взял слово капитан Джелико. Он посмотрел на часы.

— Сейчас десять часов, — заметил он, — моим людям необходим отдых и все мы хотим есть. Что вы на это скажете?

— Вы остаетесь в карантине, капитан, — ответил один из старших патрульных. — Вашему кораблю не разрешается взлет, но вы будете удобно размещены…

Через множество пустых залов их провели в другую часть огромной штаб–квартиры Патруля. Здесь не было окон, но зато стояли койки и было особое помещение вроде кают–компании. Али, Дэйн и Рип больше нуждались во сне, чем в пище. Последнее, что запомнил помощник суперкарго, был капитан, серьезно беседовавший со Стином Вилкоксом. Оба при этом потягивали из чашек настоящий земной кофе. Но проспав двенадцать часов, они уже не были так довольны своим положением. К ним никто не приходил и Ван Райк тоже не возвращался, хотя этот факт и внушал экипажу определенные надежды. Значит, суперкарго где‑то борется за их интересы и весь огромный запас знаний, все свое умение обходить острые углы и распутывать сложные и запутанные проблемы Ван Райк использует, чтобы вырвать Для них все возможные уступки.

Пришел врач Тау, принеся с собой хубата. Оба выглядели усталыми, но торжествующими, и сообщение Тау ободрило приунывших было торговцев.

— Мы вколотили это в их глотки, — объявил Тау. — Они были вынуждены признать, что это было отравление, а не чума. Кстати, — он оглянулся на Джелико, а потом осмотрелся по сторонам, — а где Ван? Нам предлагают продать этих козлят, которые спят в глубоком охлаждении. Лаборатория Террапорта хотела бы их изучить. Я сказал, чтобы они обратились к Вану. Он сможет извлечь из этого выгоду. Где же он?

— Он улаживает дело с нашим контрактом, — ответил капитан. — Что нового слышно о нашем положении?

— Что ж, им пришлось опять дать предупреждение о зачумленном корабле. Да, еще новость. Более двадцати телевизионщиков осаждают Патруль, пытаясь извлечь кого‑нибудь из нас и доставить в студию. Кажется, эти дети, — он ткнул пальцем в троих помощников, — кое–чего добились. Их выступление стало самой большой сенсацией в Системе. Все интересуются их судьбой. Я уже дважды был на телестанции, она показывали и хубата.

Подошедший врач Хован кивнул.

— И меня приглашали на передачи, которые будут идти три недели, — весело усмехнулся он. — Хотят, чтобы я выступил в передаче “Герои звездных дорог” и в двух развлекательных программах. А что касается вас, юный преступник, — обратился он к Дэйну, — из‑за вас воют все телестудии и радиостанции. Говорят, вы здорово выступили. — Последнюю фразу он произнес как обвинение и Дэйн смутился. — Все‑таки вы кое–чего добились своими сумасшедшими трюками. Кстати, капитан, три человека хотят купить вашего квикса. Думаю, они хотят показывать его как охотника на этих вредителей. Так что будьте готовы.

Дэйн представил себе передачу, где в главных ролях будут он и хубат, и содрогнулся. Все, чего он теперь хотел, так это улететь с Земли на какую‑нибудь спокойную и мирную планету, где все проблемы решаются при помощи бластера и парализующего пистолета и где неизвестно телевидение.

Услышав, что снаружи их ожидают, люди с “Королевы” более терпеливо переносили свое заключение в карантинной секции. Но время шло и их беспокойство снова вернулось. Теперь они были уверены, что наказание, наложенное на них Патрулем или земной полицией, не будет слишком строгим, но нарушенный контракт — это другое и гораздо более серьезное дело, которое может привести их к изгнанию из космоса быстрее, чем любое нарушение закона. Джелико расхаживал по комнате, Танг и Уикс сражались в трехмерные шахматы, а Штоц устало смотрел на стену, очевидно, полностью погруженный в свои невеселые мысли. Так проходило время и каждый уходящий час напоминал им о нарушении контракта с сарголийцами. В беспокойном ожидании начался второй день и тут появился Ван Райк.

Суперкарго выглядел очень усталым, но не озабоченным. Наоборот, он появился с бурчанием, которое, по его мнению, было популярной мелодией. Джелико ничего не спросил, только посмотрел на своего офицера и вопросительно поднял брови, но остальные окружили вошедшего. Было ясно, что Ван Райк доволен собой, а это означало, что он каким‑то фантастическим способом отвел угрозу от “Королевы Солнца” и теперь полностью контролирует положение. Он остановился в дверях и с напускной строгостью посмотрел на Али, Дэйна и Рипа.

— Вы нехорошие мальчики, — сказал он, покачав головой и сделав ударение на прилагательном. — Вы заслуживаете понижения на десять рангов.

“Это опустило бы нас на самое дно, — быстро сообразил Дэйн, — и даже “ниже”.

Хотя он и не понимал, что может быть ниже должности помощника, но его, однако, такая перспектива не обескураживала. По сравнению с лунными шахматами такое наказание ровным счетом ничего не значило, а Дэйн знал что Ван Райк сначала всегда излагает самые плохие новости.

— Вас оштрафуют на сумму, равную плате за рейс, — продолжил суперкарго, но капитан прервал его:

— С Центром все улажено?

Когда суперкарго кивнул, Джелико добавил:

— Штраф выплатит корабль.

— Я им так и сказал, — согласился Ван Райк. — “Королеве” в течение десяти лет запрещается приземляться в Террапорте.

— Ничего страшного. Другие вольные торговцы, случается, по двадцать пять лет не навещают родную планету.

Наказание было настолько легче того, которого они ожидали, что все встретили это сообщение со вздохом облегчения.

— Мы лишаемся контакта с Сарголом.

Вот это было хуже. Но они и ждали этого в те часы, когда находились в карантине, и понимали, что уже не успеют к сроку на благоуханную планету.

— Контракт у “Интерсолара”? — задал главный вопрос Вилкокс.

Ван Райк улыбнулся, как будто оставил под конец самое веселое.

— Нет, у “Комбайна”.

— У “Комбайна”? — повторил капитан, а за ним и все остальные.

Всем казалось, что в этом деле главный соперник “Интерсолар”.

— Мы заключили с “Комбайном” сделку, — сообщил им Ван Райк. — Я не хотел, чтобы “Интерсолар” наживался на нашей неудаче, и поэтому пошел к Виккерсу из “Комбайна” и обрисовал ему ситуацию. Он понял, что у нас хорошие отношения с сарголийцами, а у “Интерсолара” их нет. А он давно ждал случая наступить на хвост “Интерсолару”. Погрузка уже идет полным ходом, а завтра новейший крейсер стартует на Саргол. Он поспеет вовремя.

Да, большой крейсер, один из тех, которыми располагали всемогущие компании, мог совершить рейс на Саргол и прибыл бы туда даже с запасом. Штоц кивком одобрил это решение.

— Я отправлюсь с ними…

Это решение всех ошеломило. Ван Райк оставляет “Королеву” — это было так немыслимо, как и представить себе, что капитан Джелико уходит в отставку и становится фермером.

— Только на один рейс, — поспешил разъяснить Ван Райк. — Я облегчу им контакт со жрецами и присмотрю, чтобы снова не вмешался “Интерсолар”.

— Вы считаете, что “Комбайн” действительно перекупил у нас контракт, а не просто отобрал? — перебил его Джелико. — Каковы условия сделки?

Ван Райк улыбнулся еще шире.

— Они покупают не только контракт, но и наши хорошие отношения с сарголийцами.

— И что же мы получаем взамен? — от имени всех спросил Вилкокс.

— Двадцать пять тысяч кредиток и контракт на перевозку почты между отдаленными планетами Косчо и Тресголд. Они слишком далеки от Земли для регулярного сообщения. Патруль проводит нас и проследит, чтобы мы принялись за работу, как и подобает вольным торговцам. Нам предстоит два года спокойных рейсов за постоянную плату. А потом, когда власти забудут нас, мы сможем вернуться к обычной торговле. А какова оплата?

— Почта первого и второго разрядов.

— Когда мы стартуем?

— Оплата стандартная, оплачивается отдельно каждый рейс, ее гарантирует сам Центр, — начал он отвечать на многочисленные вопросы. — Почта включает и правительственную корреспонденцию. Работу начнете сразу По прибытии на Косчо и замените там корабль компании “Комбайн”, который сейчас занимается этими перевозками.

— А вы в это время отправитесь на Саргол? — спросил Джелико.

— Да, я отправлюсь на Саргол. Но у меня есть замена. — Он положил руку на плечо Дэйна. — Судя по тем штучкам, что откалывал этот юноша, мы можем доверять ему несколько больше, чем раньше. В конце концов, работа суперкарго при перевозке почты не очень сложна, а погрузку и выгрузку Торсону можно доверить, это‑то он знает. — И оставив Дэйна в недоумении, то ли похвалив его, то ли поругав, Ван Райк продолжил: — Я присоединюсь к вам после второго рейса. “Комбайн” доставит меня на Тресволд. В ближайшее время нам не о чем беспокоиться, в почтовых рейсах ничего не происходит. — Он посмотрел на троих младших членов экипажа. — Немного поскучаете, но вам это только пойдет на пользу. Как следует выполняйте свою работу и понижение вас в должности будет отменено. Ну, а теперь я иду на крейсер “Комбайна”. — Он направился к двери. — Думаю, вы не очень‑то хотите встретиться с ребятами с телевидения? — Увидев их реакцию, он рассмеялся. — Ну, а Патруль очень не хочет этого, не хочет, чтобы разглагольствовали о “жестокости официальных лиц”, так что через час можете отправляться. “Королева” уже на стартовой площадке. Вас туда доставят на скутере. Полное обслуживание — в Луна–сити. Там корабль отремонтируют для полетов в глубокий космос. Вообще, чем скорее вы уберетесь отсюда, тем лучше будет и для Патруля, и для вас. Пусть Центр забудет о “Королеве Солнца” и ее сумасшедшем экипаже. Ведь вы на самом деле нарушили кучу законов, но не будем об этом.

Капитан Джелико встал.

— Вряд ли они больше нас хотят, чтобы мы улетели отсюда. Вы отлично обделали это дельце, Ван. Мы легко отделались.

Ван Райк поднял глаза к потолку.

— О, вы еще не знаете, насколько легко! Наше счастье, что “Комбайн” стремится вставить палки в колеса “Интерсолару”. Мы использовали это в свою пользу. Дайте этим акулам возможность вцепиться друг другу в глотки и они позабудут обо всем. Это положение простое, но действенное. Ну, а мы отправляемся в спокойную и мирную безвестность. Благодаря духу Вольной торговли, никакие трудности и заботы не ожидают нас в этих спокойных и безопасных почтовых районах.

Загрузка...