Отчим Джейсона, Мелвин Сэдлер, был жалким оправданием для мужчины. Он был рыхлым. Его руки и ноги были тонкими и полностью лишенными мышечного тонуса. Он выглядел почти женственно. Его поредевшие волосы были сильно взбиты и, казалось, слишком много времени было потрачено на их оформление. Его ногти были подстрижены, а пижама выглядела слишком дорогой. Мак знал, что этот человек не настолько состоятельный, каким притворялся. Не секрет, что он загнал семью в большие долги. Ему нравилось вести себя, как большой шишке в сфере недвижимости. Но реальность была такова, что его большие сделки были немногими и редкими. В перерывах между продажами он жил за счет кредитов.
Рядом с мистером Сэдлером мать Джейсона волновалась, заламывая руки и выражая свое недовольство. Ее дитя, ее творение, восстало. Он сбежал из-под ее контроля. Это было что-то, что она не могла понять и была плохо подготовлена, чтобы справиться. Ее пухлое лицо было лабиринтом линий беспокойства.
- Я просто хочу провести ночь в своей постели, мам.
- У тебя уже есть работа? – Спросил отчим. – А разве ты не должен был пойти в колледж, Мак? Только не говори мне, что ты упустил реальный шанс на успешное будущее ради того, чтобы потусоваться с этим клоуном.
Джейсон ощетинился, готовясь наброситься, и Мак положил руку ему на плечо, чтобы удержать его и утешить. Он знал, что Джейсон хотел ударить своего отца по его самодовольному маленькому рту так же сильно, как и он, но это только ухудшило бы ситуацию.
- Нет, сэр. Я все еще собираюсь в колледж. Я только отложила зачисление на год. Есть кое-что, о чем мне нужно позаботиться в первую очередь.
- Что может быть важнее колледжа?
- Мама! Ты сделаешь что-нибудь? Это вообще не его дело! Не допрашивайте его.
Отчим Джейсона поднял руки.
- Мне жаль, если я перешел границы дозволенного. Я просто ненавижу, когда многообещающие молодые люди забрасывают свои жизни.
Мак радостно улыбнулся.
- Не собираюсь, Мелвин. Жизнь прекрасна.
Мелвин Сэдлер сморщил брови в выражении, застрявшем где-то между замешательством, развлечением и гневом, не зная, был ли Мак каким-то умником и насмехался над ним. Мак продолжал улыбаться, пока мистер Сэдлер не отвел взгляд.
- Итак, я могу остаться?
- Конечно, детка, – наконец заговорила его мать. – Но я не могу дать тебе никаких денег. Я не хочу, чтобы ты напивался.
- Мне не нужны никакие деньги. Я скоро вернусь. Я должен отвезти Мака на вокзал и вернуть машину.
Мак протянул руку и пожал руки мистеру и миссис Сэдлер.
- Рад снова вас видеть, Миссис Сэдлер. Спасибо за совет, Мелвин.
Они повернулись и вышли за дверь.
Джейсон начал смеяться, как только дверь закрылась.
- О боже мой, чувак! Я чуть не заржал, когда ты назвал его Мелвином. Он ненавидит, когда дети называют его по имени.
Мак усмехнулся.
- Я знаю. Но я больше не гребаный ребенок. Я просто хотел, чтобы он запомнил это. Дай ему понять, что если он тебя ударит, я надеру ему задницу. Давайте вернем девочкам их джип.
Джейсон покачал головой, все еще посмеиваясь.
- Парень. Ты просто супер. Именно поэтому я люблю тебя. Ты всегда прикрываешь меня.
- Я тоже тебя люблю, чувак.
Глава 9
Арочная улица, позади “Галереи”, 3:03 вечера
Девушки из Джерси были немного расстроены, когда Мак и Джейсон опоздали с “Сузуки”. Они еще больше рассердились, потому что автомобиль вонял, и на заднем сиденье были красные, желтые и коричневые пятна.
- Кто-то насрал мне в машину? - cказала Шэрон, рыжеволосая девушка в розовой лыжной куртке. Это был ее автомобиль, и ей не нравилось, как он выглядел.
Тело, должно быть, все еще просачивалось, когда они положили его туда, и некоторые субстанции из гниющего Билли просочились на обивку.
- На тебе было розовое пальто, когда мы встретились? – Спросил Джейсон, смеясь. – Это делает тебя опрятной.
- У Демона было небольшое похмелье с прошлой ночи. Его вырвало туда. Мы сейчас все здесь уберем.
- Нет! Просто держись подальше от моей машины. Мы должны уезжать. Я приберусь, когда мы проедем через мост.
Здорово. Мы избавляемся от улик.
Шэрон все еще хмурилась и морщила нос.
- Не могу поверить, что тебя стошнило на моего “самурая”. Там воняет дерьмом!
Джейсон скромно улыбнулся и посмотрел взглядом раненого щенка.
- Мне действительно очень жаль. Я плохо себя чувствовал. Мы уберем за собой.
- Нет. Нет. Мы должны вернуться домой.
Мак изо всех сил старался не выглядеть обеспокоенным. “Сузуки” вонял, как будто что-то умерло в нем. Для Мака это пахло обвинительным приговором, как смертная казнь, как смертельная инъекция. Он не знал, как они с Джейсоном не заметили этого раньше.
Хиппи-панк, которая флиртовала с Маком ранее, улыбнулась ему, когда три девушки забрались в “Сузуки”. Мак не ответил на улыбку. Киска была последним, о чем он думал. Он чувствовал себя плохо от того, что одна из девушек должна была сидеть сзади с трупными фекалиями, размазанными на сиденье рядом с ними. Но он чувствовал себя хуже, воображая, что одна из них пожалуется на запах, а затем узнает, что Билли исчез в тот же день, когда они одолжили автомобиль, а затем узнает, что он оказался мертвым, и они вернули “Сузуки”, окрашенный коричневыми и красными мазками, которые могли быть кровью или дерьмом, или какой-то комбинацией того и другого. Если бы это был фильм, Мак убил бы всех трех девушек и сжег автомобиль. Вместо этого он смотрел, как они уезжают. Его голова болела, и живот чувствовал, что внутри него вращается вертушка с лезвиями.
Он развернулся и, шатаясь, вернулся в торговый центр к железнодорожной станции, чувствуя, что он так долго идет к камере казни. Джейсон что-то говорил ему, смеясь и нервно шутя, что позволило Маку понять, что он тоже боялся, но Мак не мог услышать, что именно говорил парень из-за оглушительного звука молотка судьи, стучащего по скамейке и захлопнувшейся двери тюрьмы.
Мак обнял Джейсона на прощание, а затем спустился на вокзал за торговым центром “Галерея” в одиночку.
- Будь осторожен, Демон.
- Ты тоже, Большой Мак. Не беспокойся обо всем этом. Все будет в порядке. Никто не знает ни черта о мертвом скинхеде.
- Да. Увидимся завтра вечером.
Глава 10
Квартира Бо, 5:34 вечера
- У нас закончилось пиво. И фильмы. По телевизору ничего нет. Я больше не могу здесь оставаться, – сказал Малыш Дэйви.
- Но ты сказал, что мы останемся здесь на всю ночь, пока все не уляжется.
Маленький Дэйви покачал головой.
- Прошло почти шесть часов. Они нас больше не ищут. Кроме того, Бо и его девушка хотят побыть наедине. Она смотрит на меня так, будто хочет убить меня. Если мы сбежим сейчас, они все еще смогут добраться до ресторана.
Джиа улыбнулась в первый раз с тех пор, как вошла в дверь. Джиа Милано была невысокой, тощей итальянкой из Атлантик-Сити с удивительно красивым лицом, но ни сисек, ни задницы у нее не было. Она была одета в обтягивающую белую мини-юбку и черные чулки в сеточку, сапоги на высоком каблуке и белую лыжную куртку с мехом на воротнике. Ее волосы были после химической завивки и высушены феном так, что объем был в два раза больше нормального объема. Ее челка была уложена вверх и закреплена лаком для волос. На ней были ярко-синие тени для век, розовые румяна и красная помада Сandy apple. Дэви подумал, что она похожа на клоуна.
- Да, с вами все будет в порядке. Дэйви прав.
- Как ты чертовски заботишься, – сказал Скиннер. – Ты просто хочешь попасть на свой дурацкий юбилейный ужин. Тебе насрать, если нас обоих арестуют, если мы поедем в “Рэд лобстер” или еще куда-нибудь.
- Я ухожу. Я должен увидеть своего ребенка, – сказал Дэйви, поворачиваясь, чтобы уйти.
- У тебя есть ребенок? – Спросила Джиа.
- Ты не знала? У него есть сын, – ответил Бо, заговорив в первый раз с тех пор, как он раздавил пивную банку, последний “Будвайзер” в доме.
- Кто мать? – Спросила Джиа, испытывая и любопытство, и отвращение при мысли о психованном скинхеде, играющем в папашу.
- Ты помнишь Синди Сингер? Та девушка, в которую он был влюблен? У нее был ребенок в прошлом году. Она узнала, что беременна сразу после того, как они расстались. Разве это не пиздец?
- Черт. Сколько ей было лет? Разве ей не семнадцать или около того? Она еще училась в средней школе.
- Я ухожу отсюда, – сказал Маленький Дэйви. Ему не понравился тон разговора. Никто еще не сказал ничего плохого, но в голосе Джии был тон, который его раздражал. В любую минуту она могла проговориться и сказать что-то плохое о том, что он отец. Он не знал, сможет ли контролировать себя, если это случится. Он бы не хотел потерять Бо как друга, потому что ему пришлось выпотрошить его девушку.
- Я остаюсь прямо здесь, – сказал Скиннер, скрестив руки и откинувшись на изодранный диван.
- Ебать, если ты, чувак! Если Дэйви может уйти, то и ты сможешь! – Бо встал и схватил куртку Скиннера. Он передал ее ему, затем подошел к входной двери и открыл ее.
Скиннер выглядел так, будто вот-вот заплачет.
- Чувак, ты посылаешь меня прямо в руки полиции. Они посадят меня в камеру смертников!
Бо закатил глаза и поднял руки в жесте капитуляции.
- Да, блин, чувак! Не боись. С тобой все будет хорошо. Просто езжай по переулкам, если тебе страшно.
Нижняя губа Скиннера задрожала, и его глаза увлажнились, когда он взял куртку у Бо и вышел за дверь после Маленького Дэйви.
- Развлекайтесь, ребята, – сказал Дэйви, направляясь к лестнице.
- Спасибо, приятель. Позвони мне, если что-нибудь случится. Ладно?
- Все будет хорошо, – ответил Дэйви.
- Убийство первой степени, если нас поймают. Это смертная казнь, чувак. Для всех нас.
Маленький Дэйви остановился и повернулся к Скиннеру. Его лицо покраснело, и вена пульсировала у него на лбу, как это было, когда он действительно злился.
- Что это значит, Скиннер?
Скиннер опустил глаза на свои оксидные боевые сапоги, шаркая с одной ноги на другую.
- Я просто говорю, что мы все в этом дерьме вместе.
- На самом деле? Ты это хочешь сказать? Потому что звучит так, будто ты угрожаешь сдать нас, если тебя поймают. Ты это имеешь в виду, когда мы вместе, Скиннер?
Бо все еще стоял в дверях и смотрел. Скиннер повернул голову, чтобы посмотреть в коридор на Бо, и сделал несколько непроизвольных шагов назад. Когда он повернулся к Малышу Дэйви, он уже выглядел так, будто собирался бежать. Дэйви сунул руку в куртку, где держал нож. Скиннер тяжело сглотнул, и глаза его заслезились.
- Э... Н-нет, чувак. Вы знаете, я бы не сбросил на вас копейки (сбросить копейки, уронить десять центов – настучать – прим.пер.), ребята.
Маленький Дэйви уставился на Скиннера в течение долгого напряженного момента, его рука все еще была в куртке на рукоятке ножа. Он думал, что если он убьет парня прямо здесь, это поставит Бо в дурное положение. Он не думал, что Бо будет визжать, но его сучка, конечно, будет. Убийство кого-то, кого ты знал, всегда было глупостью. Тебя всегда ловили на таком дерьме. Если вы хотели избежать наказания за убийство, это должно было быть случайным. Он выучил это, читая все эти криминальные книги Энн Рул. Он вытащил руку из кармана и покачал головой.
- Сбросил чертовы копейки? Почему ты всегда так говоришь? Сбросить копейки. Белые так не разговаривают. Если ты хочешь быть черным, тогда иди в гребаное гетто с остальной частью черножопых. Посмотрим, как долго продержится твоя белая задница.
Позади него Бо рассмеялся:
– Да, ты думал, что школа – это плохо.
- Я-я не разговариваю, как черный чувак.
Маленький Дэйви злобно улыбнулся и указал пальцем на Скиннера, как будто пистолетом.
- Увидимся позже, Скиннер. Держись подальше от неприятностей.
Дэйви отвернулся и пошел по коридору. У него было плохое предчувствие на ближайшие дни, и он хотел увидеть своего ребенка, прежде чем что-то плохое случится с любым из них. Он подозревал, что это может быть его последняя возможность.
Его бывшая девушка жила по соседству. Дэйви прошел три квартала до продовольственного рынка “Вава” на углу. Он остановился у таксофонa на парковке “Вава”, чтобы позвонить Синди, просто чтобы убедиться, что она дома и что у нее там нет парня. Если бы у сучки был какой-то чувак с его ребенком, он не знал, что бы сделал. Он обшарил карманы и нашел четвертак, снова подумав, как глупо было говорить “брось копейку”. Когда в последний раз чертов звонок стоил копейки? Это должен быть чертов четвертак. Синди ответила после четвертого звонка.
- Алло?
- Синди? Это Дэйви. Слушай, я хочу увидеться с Микки.
Долгая пауза и вздох.
- Ты меня слышишь? Я сказал, что хочу увидеть своего сына!
- Почему ты хочешь увидеть его?
- Он мой сын.
Еще одна длинная пауза.
- Ему нужны подгузники.
- Я дал тебе денег на подгузники и детское питание.
- Это было неделю назад. Младенцам нужнo много подгузников.
Дэйви вытащил свой бумажник. Он был пуст. Он ударил кулаком по стенке телефонной будки.
- Да, хорошо. Я принесу еще подгузников.
- Мне нужны деньги, чтобы купить ему еще немного одежды. Он почти перерос все, что у него есть.
- Да, да. Я сказал, что достану тебе еще немного денег. Теперь я могу увидеть своего ребенка?
Она снова вздохнула. Звук заставил Дэйви захотеть разбить телефон ей в лицо. Он стиснул зубы и изо всех сил старался держать свой гнев в узде. Если бы он сорвался на нее, она бы никогда не позволила ему увидеть своего ребенка, несмотря на его недостатки, Маленький Дэйви любил своего сына.
С момента рождения Микки Маленький Дэйви был удивлен глубиной и непосредственностью его любви к своему мальчику. Он родился через кесарево сечение. Дэйви держал Синди за руку, когда врачи разрезали ее, а затем засунули руки в нее, до локтей, ловя Микки, который продолжал извиваться от них. К тому времени, как они схватили его за ноги и вытащили, Синди потеряла огромное количество крови. Они все еще зашивали ее и говорили о возможности дать ей несколько единиц крови, когда медсестры закончили отсасывать кровь и околоплодную жидкость из ушей, носа и рта ребенка и начали мыть его. Дэйви молча смотрел на него.
Как только ребенка вымыли и запеленали в одеяла, его поднесли к Дэйви. Он был одет в больничное платье и маленькую синюю вязаную шапочку, которая также была стандартной больничной. Дэйви держал его, глядя на его собственные черты, отраженные в лице сына, и чувствовал самую глубокую связь, которую он когда-либо чувствовал к кому-либо. Он хотел держать мальчика вечно и никогда не отпускать его, быть таким любящим отцом, каким он всегда хотел, но никогда не был. Он знал, что до сих пор был лузером. Он был уволен со своей строительной работы в апреле, через неделю после того, как Джеральдо Ривера рассказал в своем шоу на ТВ о группе скинхедов. Его босс настаивал, что это было просто увольнение, а не прекращение, и что нет никакой связи между этими двумя событиями, но отвращение человека было очевидным и невозмутимым. Его звали Теодор Нейдерман. Дэйви был совершенно уверен, что это еврейское имя. После того, как он потерял работу, отношения между ним и Синди ухудшились. Она была мила с ним до тех пор, пока он регулярно приносил деньги, как только выплаты на содержание ребенка становились нерегулярными, ее настроение было таким же.
- Не начинай ничего, когда придешь, хорошо? – Попросила Синди.
- Зачем мне что-то начинать?
- Я имею в виду, не начинай все допросы и не пытайся заставить меня вернуться. Я не хочу получать еще один судебный запрет. Мы закончили.
- Мы должны были пожениться.
Она вздохнула еще громче, и Дэйви снова ударил телефонную будку.
- Дэйви, ты расист. Я не хочу, чтобы Микки так воспитывали. Я собираюсь в колледж. Я собираюсь убедиться, что у него будет хорошая жизнь. Что ты можешь для него сделать?
Дэйви закрыл глаза и прикусил губу, стараясь не думать о том, что она говорила, не позволять этому влиять на него, но ее слова ранили, и, хуже того, они заставляли его хотеть повредить ее спину.
- Я его отец, Синди. Я могу отдать ему должное. Увидимся через час, хорошо?
Он повесил трубку и бил по металлической будке, пока костяшки пальцев не начали кровоточить. Он тяжело дышал, и слезы катились по его лицу.
Почему меня никто не понимает? Почему они все такие слепые?
Малыш Дэйви ушел с продовольственного рынка “Вава”, приглядывая за копами. Ему нужно было получить деньги сейчас, и об ограблении кого-то не могло быть и речи. Если бы его арестовали, копы нашли бы нож и раскололи бы его. Даже если бы этот пидор выжил, он получил бы минимум пятнадцать лет за покушение на убийство и нападение со смертельным оружием. Кроме того, он не был обычным преступником. Грабить людей было делом для ниггеров, латиносов и нищих. Это оставило одну альтернативу – одолжить деньги у его отца.
Черт. Это будет действительно весело.
Последнее, чего хотел Маленький Дэйви, это попросить у отца что-нибудь. Он никогда бы не признался в этом самому себе, но в глубине души он ненавидел этого человека. Его отец так и не оправился полностью после ухода матери. Он пил слишком много и был жестоким, когда он был в состоянии алкогольного опьянения, в котором был чаще, чем в трезвом. Единственной надеждой Дэйви было поймать его, когда он только вернулся домой и все еще пил свое первое пиво.
Глава 11
5:45 вечера
Трое черных подростков убийственно смотрели на Скиннера, когда он проходил мимо них. Он чувствовал запах марихуаны и алкоголя в их дыхании. Он чувствовал их враждебность. Это было похоже на прохождение сквозь плотное облако ненависти. Это заставило его глаза слезиться.
Скиннер опустил голову и посмотрел прямо вперед. Он хотел, чтобы у него была кепка или толстовка, чтобы скрыть лысую голову. Вместо этого, его бледный скальп светился как небесное тело. Трех подростков притянуло к нему, как магнитом.
- Эй, ты гребаный бритоголовый! Ты из этих проклятых нацистов?
Скиннер наклонил голову как можно ниже между плечами и продолжил идти. Он не повернулся, чтобы посмотреть на источник голоса, а ускорил шаг. Трое подростков ускорились, чтобы соответствовать его темпу, окружая его. Один из них сильно толкнул его сзади, чуть не распластав по земле.
- Я говорю с тобой, белый мальчик! Ты, блять, игноришь меня? Я слышал о вас, расистских скинхедах, ублюдках, на ТВ. Вы ненавидите ниггеров, да? Думаете, вы лучше нас?
Тощий коротышка, который толкнул его, достал пачку стодолларовых купюр и помахал им Скиннеру в лицо.
- Я могу купить и продать твою задницу, белый мальчик. Какого хрена ты сделаешь? Я мог бы заплатить наркоману пять долларов, чтобы выкурить твою задницу! Вот сколько ты стоишь, долбаный бритоголовый ублюдок!
Чертoв Джеральдо Ривера. С тех пор, как это проклятое шоу вышло в эфир, все старались их унизить.
Он знал, что в конце концов ему придется ответить на них. Или так, или его изобьют за его молчание. Скиннер начал дрожать. Он пытался идти быстрее, но теперь они толкали и толкали его. Он поднял плечи и нырнул ниже, ожидая удара в любой момент.
Он бросил быстрый взгляд на двух парней по обе стороны от него и позади. Там было два маленьких парня, один худой и один толстый, и один огромный парень, который был даже больше Бо. Он хихикнул, думая, что столкнулся с черной версией их маленькой команды.
- Над чем ты смеешься, бритоголовый?
Скиннер усмехнулся сильнее. Он нашел его яйца, наконец, и повернулся, чтобы преподать одному из этих ниггеров урок. Он повернул голову и обнаружил, что смотрит прямо на ствол большого черного автоматического пистолета. Скиннер искал способ сбежать. Не видя никого, он повернулся к маленькому парню с пистолетом.
- Пошел ты нахуй, ниггер. Власть Белых!
Он увидел вспышку перед глазами, но не слышал выстрела. Даже не чувствовал этого.
Глава 12
Amtrak, 6:59 pm
Поезд еще не покинул станцию, когда Мак заметил пять скинхедов в следующем автомобиле, идущем к нему. Они смотрели прямо на него. Один из них улыбнулся, облизнул губы, и начал кивать головой. Другой указал в сторону Мака, а затем ударил кулаком в ладонь другой руки. Очевидно, они знали, кто он, и пришли его искать.
- Дерьмо.
Мак не был полностью безоружен. У него были два кинжала в пряжке ремня, но он предпочитал тупые инструменты, то, что он мог использовать, чтобы избить этих ублюдков, преподать им урок. У него ничего не было, и они почти приблизились. Дверь машины открылась, и из нее вышла банда бритоголовых. В вагоне с ним было больше дюжины других людей, но Мак не питал иллюзий, что кто-то из них бросится на его защиту. В Филадельфии люди, как правило, занимаются своими делами, что часто означает игнорирование бедственного положения жертв. Мак встал на свое сиденье. Если он собирался быть в меньшинстве, он, по крайней мере, хотел быть выше.
Ни один из скинхедов не был больше шести футов или весил более ста восьмидесяти фунтов. Это сделало ситуацию немного лучше, но ненамного. По крайней мере, они не все были большими стероидными уродами.
Один из них спросил:
- Ты Мак?
Мак не ответил. Не спросил их, что они хотели знать, были ли они расистскими скинхедами, если они искали бой, месть или хотели поздравить его. Он ударил парня, который спросил, в челюсть своим мотоциклетным ботинком со стальным носком, и улыбнулся удовлетворительному звуку хруста зубов и челюсти парня. Бритоголовый скомкался на полу, плевался зубами, изо рта сочилась кровь.
Следующий парень встал на его место, и Мак ударил его, но промахнулся. Бритоголовый нырнул, а затем он и его приятели накинулись на него. Маку пришлось присесть, чтобы его не схватили. Он замахнулся и ударил хуком одного из нападавших, попав парню в висок, раскачал его, но не сбил с ног. Он ударил другого, разбив парню нос и отбросив его назад. Мак получил удар в голову, который был похож на то, что его ударили подушкой, но когда он повернулся, чтобы найти нападавшего, его ударили с другой стороны ударом, как бейсбольной битой. В его голове вспыхнули вспышки. Его зрение затуманилось, и он упал, когда получил еще больше ударов. Затылок Мака ударился о стену поезда, чуть ниже окна, и он почувствовал, как его голова несколько раз ударилась о стену, когда кто-то бил его.
Мак чувствовал вкус собственной крови. Он знал, что его пинают и бьют, но больше не мог чувствовать это. На его груди был сокрушительный груз, который он узнал как вес тела, кто-то оседлал его грудь, пока они били его по лицу. Он терял сознание, и если бы это случилось, он, вероятно, никогда бы не проснулся. Мак нащупал пряжку ремня и вытащил кинжалы. Недолго думая, он полоснул и ткнул в тела, плотно прижатые к нему. Кровь начала течь. Крики и крики боли эхом отдавались в его голове, звуча так, будто они шли из-под воды. Мак все еще не мог видеть, что происходит. Его зрение не прояснилось, потемнело, затуманилось, и все начало вращаться, что заставило его хотеть бросить нож. Он ударил ножом вверх, и почувствовал, что тот погрузился во что-то мягкое, а затем почувствовал, как теплая кровь хлынула на его руки. Кровь текла, как из смертельной раны.
Внезапно тяжесть исчезла.
Мак сел и взмахнул кинжалами, по одному в каждой руке.
- Они ушли. Ты в порядке? – спросил мужской голос слева от Мака. Голос имел отработанный тон скучающего безразличия. То, что вы находили на улицах, где насилие было повседневным явлением и выглядело или звучало слишком заинтересованным в чужом бедственном положении, могло быстро добавить ваше имя в жертвы.
Мак моргнул несколько раз и протер глаза кулаками, оставляя пятна крови на лбу и щеках. Его зрение прояснилось, и он смог увидеть парня с вялым голосом, сидящего на нескольких местах позади него. Это был крупный чернокожий мужчина лет тридцати, с бритой головой и тюремными татуировками на шее. Его безразличие к насилию, вероятно, было не просто аффектом.
Скинхеды, которые напали на Мака, отступали в следующий вагон в синяках и в крови, волоча за собой парня, которого он пнул в лицо, и еще одного парня с черными усами и щетиной черных волос, покрывающей бритую голову. Парень с усами истекал кровью из раны в животе и кричал, что не хочет умирать, пока он держал свои кишки обеими руками.
Мне нужно убираться отсюда, подумал Мак, оглядываясь на выход. Неважно, что они напали на него. Он был черным, а они – белыми, у него было нелегальное оружие, и он мог убить одного из них. Если бы пришли копы, Мак был уверен, что не получил бы презумпцию невиновности. Была также вероятность того, что три неповрежденных скинхеда перегруппируются и нападут снова. Эта возможность была незначительной, но ее нельзя было игнорировать. В любом случае, оставаться в поезде было глупой идеей. Мак выглянул в окно. Было слишком темно, чтобы сказать, на какой станции они находились. Он мог только надеяться, что где бы он ни сошел с поезда, он не был слишком далеко от автобуса или метро или слишком далеко в Северной Филадельфии. В его районе все знали Мака, и никто не ошибется в том, как он одевается. Но высокий черный парень с короткими “дредами”, выбритый в ирокез, одетый в кожаную мотоциклетную куртку, мотоциклетные сапоги, большие серебряные серьги-обручи и шипованные браслеты, был бы непреодолимой целью на опустошенных наркотиками, разорванных войной улицах Северной Филадельфии. Не имело значения, что он тоже черный. Он там не жил и одевался забавно. В Северной Филадельфии после наступления темноты он был бы таким же аутсайдером, как белый парень в деловом костюме.
К черту все. У меня нет особого выбора, подумал Мак. Поезд визжал и въезжал в пустую станцию, останавливаясь достаточно долго, чтобы Мак спрыгнул, прежде чем он снова тронется. Скинхеды уставились на Мака через окно поезда, когда он выходил со станции. Он знал, что увидит их снова, и в следующий раз их будет больше. Джейсон был прав. Эти ребята охотились на него. Они знали его имя и пришли за ним. В следующий раз они могут прийти вооруженными, особенно теперь, когда они знают, что он вооружен.
Мак оглядел станцию, покрытую граффити. Он понятия не имел, где находится. Вывеска была снесена, и улицы выглядели незнакомыми. Рядом была автобусная остановка, и Мак поднял воротник и пошел к нему. Если бы он знал, на какой остановке он находился, ушло бы много времени на то, чтобы определить, где он был. Он был на полпути через улицу, когда услышал, как несколько голосов крикнули с того направления, откуда он только что пришел.
- Откуда ты, черт возьми, взялся? Ты пытаешься выглядеть как Рик Джеймс или кто-то еще? Ты хочешь быть королем панк-фанка или типа того?
Поначалу Мак думал, что это скинхеды пришли попытать счастья снова, но интонация, тон, сленг были не те. Это были акценты Северной Филадельфии. Черные городские акценты.
Черт.
Если и было что-то, что Мак ненавидел в этом городе, так это вездесущую угрозу насилия. Только в Филадельфии ты можешь бороться со скинхедами в одну минуту и ниггерами – в следующую. Мак смеялся над иронией. Он чувствовал, что он был в том старом фильме 70-х. В любую минуту он ожидал услышать дрожащий пронзительный голос: “Вооооииныыы, выходите и сражайтесь!”
- Хренли ты смеешься, Рик Джеймс? – Этот голос был более глубоким, хриплым, чем первый, и за ним последовал безошибочный щелчок и звон взведенного автоматического пистолета. Дерьмо только что стало серьезным. Мак посмотрел назад, в направлении звука, и увидел несколько больших человеческих фигур, направляющихся к нему. Мак был достаточно умен на этот раз, чтобы не пытаться быть героем. Он побежал полным ходом. Он услышал выстрел, но ничего не почувствовал. Позади раздался громкий смех.
-Тебе лучше бежать, маленькая сучка!
Он продолжал бежать.
Глава 13
Дом Дейви, 7: 36 вечера
Старый велосипед BMX стоял, ржавея, на лужайке. Дэйви вспомнил, как тяжело ему пришлось работать, чтобы достать велосипед. Его отец заставлял его косить газон и сгребать листья каждую субботу в течение месяца. Он должен был мыть посуду каждую ночь, стирать и убирать гараж. В те выходные ему пришлось красить дом одному. Он никогда раньше ничего не красил, и Большой Дэйв все время кричал и проклинал его. Маленький Дэйви плакал несколько раз и получил за это пощечину не один раз, но, наконец, он выполнил свою работу. Затем его отец напился и заснул, а Малышу Дейви пришлось умолять его о деньгах, которые он ему должен был. Его отец, наконец, вышел из пьяного оцепенения достаточно надолго, чтобы ударить Маленького Дэйви по голове за то, что разбудил его, но Дэйви был настойчив. Наконец, его отец смягчился и дал ему деньги, но он был слишком пьян, чтобы водить машину. Маленький Дэйви поехал на автобусе в Toys r’ Us и выбрал свой велосипед. Ему потребовалось два часа, чтобы покататься на своем новом велосипеде всю дорогу домой. Он был истощен, когда, наконец, шатаясь, вошел в дом, но он не мог вспомнить, когда он был так счастлив. Ему было тогда одиннадцать лет, и, пока не родился его сын, он никогда не был так счастлив.
Дом все еще был окрашен в бледно-голубой цвет с белой отделкой, такой же цвет Дэйви покрасил его девять лет назад. Краска на деревянном сайдинге начала шелушиться и крошиться. Дэйви ни о чем не просил отца с того дня, как купил велосипед, так что с тех пор его не заставляли красить дом. Это, вероятно, изменится, если он войдет и попросит у него денег, чтобы купить подгузники своему ребенку. Маленький Дэйви глубоко вздохнул и поднялся по лестнице, уже обозленный, представляя снисходительный ответ своего отца.
В доме пахло грязным бельем, несвежим пивом, гниющим фаст-фудом, мочой и еще пивом. Телевизор был включен, создавая эффект стробоскопа в темной комнате, когда он мерцал с изображением Пегги Банди, ругающей своего мудрого мужа. Дом выглядел, как бомжатник. Куча пустых коробок для пиццы валялась на кофейном столике почти три фута высотой. Рядом стояло несколько картонных ведер, наполненных куриными костями. Пол был завален пустыми пивными банками и бутылками. Маленький Дэйви с отвращением покачал головой. Он перестал убираться из протеста, надеясь, что его отец встанет с его пьяной ленивой задницы и начнет выбрасывать свой собственный мусор и мыть свою посуду, но, по-видимому, старик был доволен жить в грязи.
Отец Дэйви сидел в шезлонге с бутылкой MD 20/20 на коленях. Он был в пижаме, такой же, какой был всю неделю. Он очнулся... едва. Он долго смотрел на экран, как будто был смущен тем, что он видел. Затем его глаза начали закрываться, а голова опустилась вперед. Маленькому Дейви пришлось устоять перед желанием ударить мужчину прямо в рот.
Какое расточительство. Дейви задался вопросом, не в первый раз, действительно ли они были лучше, чем ниггеры, латиносы и евреи.
- Папа. Проснись. Это место выглядит как дерьмо! Как ты можешь так жить?
Большой Дейв поднял голову, открыл глаза и сразу же сделал глубокий глоток MD, прежде чем повернуться, чтобы посмотреть на своего сына.
- Если бы ты убрал эту дыру, как положено, она бы не выглядела так.
Дэйви ощетинился.
- Я тебе не горничная, мать твою!
Большой Дэйв сделал еще глоток MD, а затем вернулся к телевизору. Кристина Эпплгейт прыгала по экрану в узких розовых стретч-брюках и белом топе, который заставлял ее сиськи выглядеть исключительно задорно. Можно было разглядеть контуры ее сосков через ткань.
- Ну и чего же, черт возьми, тебе надо?
Опять же, Маленькому Дэйви пришлось сопротивляться желанию ударить старика.
- Мне нужны деньги. Микки нужны подгузники.
Большой Дэйв пожал плечами.
- Разве, черт возьми, это моя проблема?
- Он ведь твой внук!
Большой Дэйв сделал еще глоток, опустошая бутылку MD. Он повернулся и тоскливо посмотрел на кухню. Маленький Дэйви улыбнулся.
- Хочешь, я принесу тебе пива, старик?
Большой Дэйв нахмурился и попытался встать, чуть не выпрыгнув из кресла, лицом к лицу. Он наклонился и успокоился, положив одну руку на журнальный столик, опрокинув пепельницу, которая была перегружена пеплом и окурками.
- Я сам этим займусь.
- Или помрешь, пытаясь, – добавил Малыш Дэйви.
Большой Дэйв показал ему палец вместо устного ответа.
- Слушай, здесь полный бардак. Ты даешь мне тридцать долларов, а я убираю за тобой и иду за покупками, чтобы у тебя была еда в холодильнике. Я даже куплю тебе еще пива.
Большой Дэйв все еще стоял, склонившись, покачиваясь, пытаясь не упасть на задницу. Он заполз обратно в кресло.
- Почему бы тебе не начать с того, чтобы принести мне еще пива. Мой бумажник на комоде. Я только вчера обналичил чек. Больше ничего не бери. Я дам тебе столько, сколько захочу дать. Просто принеси его мне.
Просто обналичил твой чек, ты имеешь в виду, - подумал Маленький Дэйви, насмехаясь, как будто он только что сделал что-то особенно грязное. Он знал, что у его отца не было много работы в последнее время, и он тайно обратился в офис социального обеспечения за помощью. Это было против всего, во что Маленького Дэйви учили верить, против всего, чему его отец научил его, и от этого его тошнило.
- О, и мне также нужно одолжить твой пистолет.
Большой Дэйв поднял бровь:
- Должен ли я спросить?
- Нет.
Глава 14
Дом Джейсона, 7:55 вечера
Джейсон сидел в своей спальне, слушая местную хардкор-группу под названием “Мясной меч” и стараясь изо всех сил не слышать, как его родители спорят о нем.
- Почему ты сказала, что он может остаться здесь на ночь? Как раз тогда, когда мы начали налаживать нашу жизнь. Ему наплевать на нас! Ему на всех наплевать! Все, что он делает, это уничтожает вещи, и теперь он уничтожает нас! Еще раз!
- Шшшш. Он тебя услышит.
- Конечно, услышит. Этот маленький подлец всегда слушает!
Джейсон прибавил громкость и запел во всю глотку.
“...Я чудовище.
Хладнокровный убийца.
Я чудовище.
Хладнокровный убийца.
Ты должен следить за собой,
Я мог бы причинить тебе боль,
Как ты причинял боль мне.
Я мог бы причинить тебе боль,
Как ты причинил мне боль...”
Джейсон потрогал нож, который украл из музыкального магазина на Маркет-стрит. Лезвие было не очень острым, но он был уверен, что справится, если понадобится. Он хотел, чтобы Мак не был таким маменькиным сыночком. Джейсон знал, что сам никогда никого не убьет, но с Маком он чувствовал себя непобедимым. Если бы он хоть на секунду подумал, что может уговорить Мака с ним убить родителей, он бы заставил этих ублюдков страдать. Слеза побежала по его щеке, когда Джейсон ударил свой матрас ножом.
Почему они меня не любят? Почему они всегда хотят избавиться от меня?
Но Джейсон уже знал ответ на этот вопрос. Он ненавидел, когда ему говорили, что делать, особенно мужчины, и его отчим больше всего. Это привело к немедленным трениям между ними. Его отчим пытался решить проблему частыми избиениями, думая, что это выбьет из Джейсона дурь, но это сделало его еще более мятежным. Он чувствовал, что мужчина забрал у него мать, и она была полностью соучастницей всего этого. Она всегда была на его стороне. Она не заметила, как оценки Джейсона начали снижаться сразу после того, как она вышла замуж за этого мудака. Она не заметила, как Джейсон начал пить, курить и слушать хардкорную музыку. Она не заметила, как он начал красить волосы, носить черную подводку, кожаные куртки и шипы. Она не заметила ничего, что сделал Джейсон. Он сомневался, что она заметила, когда он перестал приходить домой.
Падре сказал ему поговорить с ней об этом, рассказать о своих чувствах, но это означало бы признание того, что он чувствовал все, к чему не был готов. Он подключил наушники и надел их на уши. Это был компромисс. Так вот, им не пришлось бы слушать его музыку, но ему все равно не пришлось бы их слышать.
Он хотел выйти, снова поговорить с Падре, может быть, даже напиться, но он боялся, что его родители не пустят его обратно, если он это сделает. Кроме того, улицы были небезопасны для него без Мака. Эти скинхеды просто искали шанс поймать их обоих по отдельности, и у Джейсона не было иллюзий о его шансах пережить атаку даже двух или трех скинхедов без Мака рядом с ним. Как всегда говорил Мак, он был “по колено кузнечику”. Как бы он ни любил драться, когда дело доходило до этого, он был просто маленьким мальчиком. Его раздавили бы, как жука, если бы на него напали. Это означало провести ночь в доме, в одиночестве, слушать, как его родители жалуются.
Чувак, это хреново, подумал Джейсон. Он не мог дождаться завтрашнего вечера, когда вернется Мак. Он предложил им встретиться с Мирандой перед концертом. Это может дать Маку топливо, которое ему нужно, чтобы нанести реальный ущерб этим нацистским ублюдкам.
Я не могу ждать, - подумал Джейсон. Это будет чертовски эпично!
Глава 15
Герман-таун, 9:01pm
Поездка на автобусе до Герман-тауна заняла больше часа. Мак, шатаясь, вышел из автобуса, едва проснувшись. Он был истощен. Он поранился в результате избиения скинхедов, и он боялся, что полиция будет ждать его, когда он вернется домой, и что он будет арестован за нападение с отягчающими обстоятельствами, нападение со смертельным оружием и, возможно, даже попытку убийства. Если, конечно, парень не выживет, тогда он будет бороться с обвинениями в убийстве или непредумышленном убийстве. Он вспомнил тело, которое они с Джейсоном оставили на стоянке раньше. В груди потяжелело. Если они нашли тело Билли, ему все равно может быть предъявлено обвинение в убийстве.
Мак подошел к своему дому, задаваясь вопросом, видел ли кто-нибудь “Сузуки”, и попытался утешить себя, сказав себе, что на дороге были сотни белых “Сузуки Самурай” и что никто никогда не замечал номерных знаков. Он знал, что ему придется какое-то время избегать тех девушек из Джерси. Если бы кто-то заметил автомобиль, и было известно, что он и Джейсон регулярно общались с девушками, которые водили “Сузуки”, полиции не потребовалось бы много времени, чтобы соединить два и два.
Я в полной заднице.
В районе было тихо. Улицы были необычайно пусты для столь раннего вечера, но было холодно, и на земле все еще лежал снег. Дома выглядели как-то чище, покрытые белым снегом, менее подавленными. Деревья выглядели красиво, как в сказке. Воздух пах чище, четче. Ночное небо было таким ясным, что можно было видеть каждую звезду на небе. Мак смотрел в небо, когда кто-то в большой лыжной куртке с капюшоном и мехом на воротнике вышел из-за большого кустарника и направил пистолет ему в лицо. Его поймали на ускальзывании, а теперь он покойник.
Я люблю тебя, мама. И тебя тоже люблю, Миранда.
Мак пристально смотрел на стрелка. Он хотел вспомнить лицо парня на случай, если будет загробная жизнь и у него будет шанс увидеть ублюдка снова. Он хотел помнить его, чтобы он мог отплатить ему в следующей жизни. Парень был толстый, пухлый, и его кожа была щербатая. Он выглядел знакомо.
- Отдай мне свои деньги, или я снесу тебе башку.
Грабеж. Что лучше. Получше. По крайней мере, парень не пытается меня убить. Ему просто нужны деньги.
Затем Мак всмотрелся в лицо. Он был знаком с этим парнем. Они вместе ходили в начальную школу. Он знал маму парня и двух его братьев. Они жили в двух кварталах.
- Сид? Это я! Макинтош.
Пистолет не дрогнул. В глазах парня не было никакого узнавания. Его глаза были стеклянные, зрачки расширились до ширины ствола. Он был под кайфом, черт возьми.
- Сид! Это я, чувак. Это Мак! Убери этот чертов пистолет от моего лица.
Все еще без узнавания.
- Отдай мне свои гребаные деньги! Я не шутки шучу!
Он наставил пистолет.
- Я тоже не собираюсь играть! Убери пушку от моего лица, Сид!
Медленно признание вернулось в глаза Сида.
- Ой, чувак. Я просто прикалывался над тобой! Ты бы видел свое лицо! Почему тебя так избили? Кто-то надрал тебе задницу? – Сид засмеялся. Но Мак видел его глаза. Сид ничего не разыгрывал. Он был настолько высокий, что не узнал Мака. Он знал его с тех пор, как ему было десять лет, и он был готов всадить пулю в мозг Мака.
- Да, забавно. – Мак прошел мимо него, качая головой.
- Я просто прикалывался над тобой, чувак! Почему ты избитый?
Мак не оглядывался назад. Если бы Сид разозлился из-за этого, он мог выстрелить ему в спину, но Мак был уставшим, больным и не в настроении. Это был третий раз за вечер, когда кто-то угрожал его жизни. Это был не совсем нетипичный день в Филадельфии. Филадельфия не была столицей убийств, но она была в первой десятке. Драки и выстрелы были обычным повседневным явлением, и этот выброс адреналина, который пришел с инстинктом “борьбы или бегства”, был чем-то, что Мак чувствовал пять или шесть раз в день в среднем. Тем не менее, это, чертовски уверен, не был один из его лучших дней.
Он хотел убить Сида. Единственное, что ему мешало, это боль в мышцах и пистолет в руке Сида. Он прошел оставшиеся кварталы до своего дома, чувствуя, что может рухнуть в любой момент.
Мак знал, что насилие, окружавшее его, было проблемой не только Филадельфии. Это была проблема с ним. Это был прямой результат того, кем и чем он был, кем он добровольно стал. Филадельфии было наверняка сложно. Никаких вопросов. Но его образ жизни все усложнял. Где он жил, как одевался, друзей выбирал, где проводил время, даже музыку слушал -все это притягивало к насилию. Это был лишь вопрос времени, когда насилие одолеет его. Но, по крайней мере, в этот день он вновь одолел его, вновь выжил. Тем не менее, казалось, что его время и его удача начали иссякать.
Он повернул за угол на Амброуз-стрит и почувствовал немедленную волну облегчения. Он был жив. В него никто не стрелял. Рядом с его домом не было полиции, и там была машина его мамы. Она была дома. Свет был включен в гостиной, и он мог слышать телевизор. Она не спала. Он подошел к двери и позвонил в дверь.
Его мама была в халате, с бигуди в волосах, когда она открыла дверь.
- Привет, мам.
Она потянулась, чтобы коснуться его опухшего лица.
- Что, черт возьми, с тобой случилось?
- Я просто играл с друзьями. Получилось немного грубовато. Ничего страшного.
Ее глаза сузились, когда она посмотрела на него ближе.
- Ты ведь не дрался там снова, не так ли? Я говорила тебе, ты больше не ребенок. Тебе сейчас девятнадцать. Они посадят тебя в тюрьму за драку!
- Я знаю, мам. Не волнуйся. Я не собираюсь садиться в тюрьму.
По крайней мере, пока.
- Ты участвовал в “слэме”?
Мак улыбнулся. В последнее время его мать изо всех сил пыталась понять его новый образ жизни. Он любил ее за это.
- Да, в некотором роде.
- Это просто не имеет никакого смысла для меня. Убегаете, вредите себе ради удовольствия. Я думаю, тебе стоит перезвонить в колледж и узнать, сможешь ли ты попасть туда прямо сейчас. Жизнь на улице тебе не подходит. Знаешь, твоего друга Ламара подстрелили на днях, там, на авеню. Я слышала, он возится с наркотиками или еще с чем-то.
Мак пожал плечами.
- На самом деле он не был другом. Он был старше меня. Он бил меня все время, когда я был маленьким. Ламар был таким придурком. Когда я вырос, он убегал от меня, как мелкая шпана.
- О-о, не говори так о мертвых людях. Это нехорошо.
- Прости, мама.
- А теперь иди сюда и обними свою маму и поцелуй. Такое чувство, что я не видела тебя несколько дней. Что на этих улицах такого захватывающего, что заставляет тебя гулять всю ночь? В этом городе после двух часов ночи нечего делать.
- Ну, этого достаточно, чтобы не отпускать меня всю ночь.
Мак улыбнулся и подмигнул.
- О, ты просто ужасен. Ты прямо как твой дедушка. Знаешь, папа был настоящим дамским угодником, когда был молодым. Ты получил это честно. Это у тебя в крови.
Мак наклонился и поцеловал мать в щеку, крепко обнимая ее. Всякий раз, когда она говорила о том, что он наследует какие-либо мужские характеристики, это всегда было от его дедушки или прадеда. Она никогда не упоминала его отца. Мак никогда не встречал своего отца и никогда не хотел его увидеть. Он знал, что человек жил где-то по соседству или когда-то жил, но Мак никогда не видел его, а если и видел, то он никогда не знал, кто это был. Его мать приложила большие усилия, чтобы держать “это плохое влияние” от него, и он уважал ее желание. Если она сказала, что ему лучше не знать его, Мак поверил ей. Его мать стала для него обоими родителями, вместо отца.
Мать Мака была высокой женщиной с сильными угловатыми чертами лица, высокими скулами, сильной челюстью и темными пронзительными глазами, которые она приписывала “индийской крови”, как половина черных людей, которых знал Мак. Это было похоже на то, что черные люди не могли выдержать идею быть полностью черными. Они должны были самоутвердиться, добавив что-то еще к их расовому составу, как будто черный недостаточно хорош. Но правда в том, что прабабушка Мака была Семинолом. Он просто не говорил об этом, потому что не хотел звучать, как остальные ненавидящие себя. Насколько он знал, его семья была черной. Этого было достаточно.
- Эй, а где Джонас?
Джонас был парнем его матери, большим, кукурузным белым деревенским парнем почти такого же роста, как Мак и в два раза тяжелее. Он выглядел как отшельник от Мэйберри. Мак работал на Джонаса в его строительной компании. Так его мама познакомилась с парнем. Они сделали самую необычную пару, но он делал его мать счастливой... обычно.
- Он продолжал смотреть в мои кастрюли, пока я готовила. Знаешь, я ненавижу, когда люди заглядывают ко мне в кастрюли, когда я готовлю, и мешают мне. Поэтому я выгнала его из дома.
- Ты выгнала его из дома? Из дома?
- Да!
- И когда он вернется?
- Он не вернется. Я вышвырнула его.
Мак не мог поверить своим ушам.
- Ты имеешь в виду навсегда?
Она кивнула.
- Я сказала ему, чтобы он собрал все свое дерьмо и убрался из моего дома. Да, это так.
- Мама...
Он хотел сказать своей матери, что она должна научиться давать немного, что ей нужно уметь идти на компромисс и опускать некоторые вещи, но он знал, что это не принесло бы никакой пользы. Она была одинока слишком долго, с тех пор, как их бросил отец. Она привыкла управлять домашним хозяйством. Компромисса не было в ее лексиконе.
- ...вы, ребята, разошлись навсегда?
- Разошлись? Мы не расстались. Мы все еще встречаемся. Я просто не могу жить с ним. Он будет здесь завтра.
Мак улыбнулся и покачал головой.
- Я пойду наверх, вздремну, потом немного позанимаюсь.
- Ты голоден? Я знаю, что ты неправильно питаешься. Ты такой худенький. У меня есть жареная курица в холодильнике со вчерашнего вечера. Я могу разогреть ее для тебя?
Мак улыбнулся.
- Тебе не нужно этого делать. Мне нравится холодное. Я просто добавлю немного острого соуса. Ты иди и отдохни. Как прошел рабочий день?
- О, ты знаешь, как это бывает. Эти белые люди пытаются сбить твою бедную мать с ног.
Мак улыбнулся. За исключением скинхедов, Мак никогда не испытывал настоящего расизма. Собственные предрассудки его матери показались ему странными и немного странным противоречием, учитывая Джонаса. По ее мнению, белые люди все еще сговорились держать черных людей. Она считала, что это просто вопрос времени, прежде чем белые девушки, которых Мак иногда приводил домой, начнут называть его ниггером в приступе ярости. Странно, она никогда не думала о Джонасе в таком ключе. Для нее он всегда был исключением, хотя Мак думал, что гораздо более вероятно, что “ниггер” выскользнет изо рта Джонаса, чем от любой из девушек, с которыми он встречался. У человека была тенденция защищать неправильные вещи, такие как расовое профилирование и отказ от программ позитивных действий. Его мать защищала его, говоря, что он просто из другой эпохи. Как “Клан из другой эпохи”? – Подумал Мак. Но он никогда этого не говорил. Он не ненавидел этого парня. Вообще-то Джонас был хорошим парнем. Он был добр к матери, щедр и любвеобилен. Ho в нем было что-то не так. Мак однажды просмотрел коллекцию видеозаписей этого человека и нашел ленту, в которой не было ничего, кроме черного порно и эпизодов “Soul Train”. У мужчины был фетиш, и Мак был уверен, что его фетиш был единственной причиной, по которой он был с мамой. Это было более чем отвратительно. Но его мама была слепа к этому, и она была счастлива, и все, что делало его маму счастливой, было круто для Мака.
Несмотря на ее отношения с Джонасом, мать Мака по-прежнему придерживалась своей собственной воинственной позиции по большинству расовых вопросов. Она была “черной пантерой” в начале семидесятых, и Мак мог вспомнить, как шествовал с ней. Хотя она никогда прямо не говорила об этом, он знал, что она все еще ждет “революции”. Она ожидала, что расовая гражданская война разразится в любую минуту. По-своему, она была столь же невежественна в отношении расы, как и скинхеды. Но, по-своему, она тоже была права. Расовая гражданская война вот-вот должна была произойти, и это, вероятно, произойдет на Южной улице с Маком прямо в центре. Только это было бы не так ясно, как черные против белых. Это были бы расистские жопы с бритыми головами против парней в коже и шипами с ирокезами и техничными прическами.
Мак наклонился и поцеловал мать в лоб.
- Спокойной ночи, мам. Увидимся завтра утром.
Глава 16
Дом Синди, 9:34 вечера
- Уже слишком поздно. Он спит, и я не разбужу его. Ты должен был прийти раньше.
Маленький Дэйви закатил глаза и стиснул зубы. Синди действовала ему на нервы больше, чем любой другой человек на земле. Просто тон ее голоса мог бросить его в ярость. Сдерживание в его характере теперь принимало титанические усилия, но срыв привел бы только к тому, что он отправился бы в тюрьму, где они могли бы даже найти связь с его нападением на педика в прикиде Майкла Джексона. По крайней мере, она получит судебный запрет, и он больше никогда не увидит своего ребенка.
- Прости меня. Мне пришлось сходить в магазин за моего отца, когда я пошел за памперсами.
Синди положила одну руку на бедро и наклонила поджатые губы набок. Она посмотрела на него, как на жука на ветровом стекле.
- Ты мог бы просто дать мне деньги. Я бы купила подгузники.
- Я принес тебе немного денег, но я не дам тебе ни цента, если не увижу своего ребенка.
На короткое мгновение казалось, что она собирается бросить ему вызов, но затем она смягчилась и открыла дверь, чтобы впустить его.
- Он наверху. Я пойду, приведу его. Будь здесь, внизу. Ты не можешь остаться надолго. Мой парень скоро придет. Тебе нечего здесь делать.
- Кто, черт возьми, этот парень, и почему ты позволяешь этому чуваку быть рядом с моим ребенком?
Синди была маленькая девочка, чуть более пяти футов в высоту и едва весила более ста фунтов, но характер имела, как у пятисотфунтовой гориллы. Она ни от кого не отступала, и это плохо сочеталось с ее хрупким телосложением. Они всегда бодались головами, как два упрямых барана, и это обычно заканчивалось тем, что она бросала что-то в него, он бил ее, она отбивалась, и вмешивались полицейские. Когда они еще были вместе, выходные обычно заканчивались тем, что один из них сидел в тюрьме.
- Кто он такой, это не твое гребаное дело, и я впущу, кого захочу, в свой дом! Если хочешь оплачивать мои счета, только тогда ты сможешь высказывать свое мнение о том, что здесь происходит. В противном случае, не лезь не в свое дело!
- Мой сын – это мое дело! Кто он такой?
- Он мой бойфренд! Что еще тебе нужно знать?
- Он черный?
Рот Синди широко раскрылся.
- Что ты только что сказал?
- Твой парень, он гребаный ниггер?
- Убирайся из моего дома.
- Я никуда не уйду, пока не увижу своего сына.
Синди подошла, пока не оказалась нос к носу с Дэйви, затем закричала во все легкие, указывая на входную дверь
- ПРОВАЛИВАЙ К ЧЕРТУ ИЗ МОЕГО ДОМА!!!
Дэйви сжал ее лицо в своей руке и оттолкнул назад. Он повернулся и направился к двери. Она ударила его по затылку, и он повернулся и снова толкнул ее в лицо, уронив на задницу. Затем он открыл входную дверь.
- Убирайся нахуй, чертов неудачник!
- Я вернусь, чтобы увидеть моего сына завтра, и если здесь будут твои хахали, когда я приеду, вы все пожалеете об этом.
Синди вскочила на ноги.
- Ты мне угрожаешь? Убирайся из моего дома, кусок дерьма!
Мышцы в челюсти Дэйви болели от укуса. Его тело начало дрожать от ярости, подпитываемой адреналином.
- Я убью тебя, мразь. Если ты не позволишь мне увидеть сына, клянусь, я тебя грохну.
В его голосе не было бравады. Он даже не стал кричать. Он просто констатировал факт. Он повернулся и вышел из дома, хлопнув дверью.
Глава 17
Квартира Бо, 10:15 вечера.
- Почему ты тусуешься с этими неудачниками? Ты не староват для всего этого бритоголового дерьма? – Спросила Джиа. Она прижалась к Бо на кровати, положив голову ему на грудь, его семя высыхало у нее на животе. Бо как раз собирался заснуть. Он вытер линию слюны, которая вытекла из угла его рта, и моргнул, проснувшись.
- Ч-что?
- Скиннер и Маленький Дэйви? Какого черта ты тусуешься с этими идиотами? Ты знаешь, что они только навлекут на тебя неприятности. Они немного поехавшие. Знаешь, я слышала, что Скиннер издевался над животными, когда был ребенком, а Маленький Дэйви просто зашел слишком далеко. Зачем тебе тусоваться с такими парнями?
Бо пожал плечами.
- Это то, во что я верю, и не говори мне, что вы любите евреев и ниггеров больше, чем я. Я познакомился с твоей семьей. Твой отец – самый расистский сукин сын, которого я знаю.
- Ты бы слышал, как он говорит о тебе за твоей спиной. Он называет тебя “ПЭТ Пэдди” или “этот большой ирландский Лепрекон”. Он не любит тех, кто не является итальянцем. Разница в том, что он не бреет голову и не вступает в клуб.
- Зачем ты говоришь об этом дерьме? Ты знала, кто я, когда встретила меня.
Джиа смотрела на него с явным беспокойством в глазах.
- Что такое?
- Я смотрела новости сегодня. Они нашли тело в трущобах в Филадельфии, недалеко от Южной улицы, где вы тусуетесь. Это был бритоголовый. Кто-то вышиб ему мозги.
- Это был не один из нас, не так ли?
- Я не знаю. Я не узнала его имя. Они думают, что его убили, когда он пытался купить там наркотики. Его семья сказала, что у него проблемы с наркотиками, но он не такой скинхед, как вы. Они сказали, что он против расизма.
- Но они все равно его убили. Видишь ли, не имеет значения, как вы обращаетесь с этими животными.
Джиа крепко обняла его, уткнувшись ему в бороду.
- Я просто не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Я люблю тебя.
- Я тоже тебя люблю, Джиа, и не волнуйся. Со мной ничего не случится.
Зазвонил телефон, и Бо и Джиа посмотрели друг на друга. Они оба сразу поняли, что это не очень хорошая новость. Хорошие новости редко приходят после 10 вечера. Бо выполз из-под одеяла, покинув объятия Джии и выскользнув из-под ее головы. Когда он подошел к телефону, он ожидал, что это будет Маленький Дэйви или Скиннер, звонящие из полицейского участка, чтобы сказать ему, что они все сядут за убийство. Он был удивлен, когда взял трубку и услышал мать Скиннера на другом конце провода.
- Бо? – Голос был дрожащим и взволнованным.
- Миссис Макдауэлл?
- Эван мертв. Они убили моего мальчика!
- Эван? Скиннер? Что случилось? Кто его убил?
Бо задавался вопросом, не его ли тело полиция нашла в Филадельфии, но Джиа сказала, что видела это в новостях сегодня утром, и Скиннер был с ними несколько часов назад. Это не мог быть он. Может, его мать ошиблась. Скиннер не мог умереть.
- Его звали Эван! Называй его по имени!
- Простите. Простите, Миссис Макдауэлл. Что случилось с Эваном?
Наступила долгая пауза, и Бо мог слышать слабые звуки плача с другого конца телефона.
- Он шел домой, и на него напала кучка черных парней. Они выстрелили ему в голову! Эти чертовы ниггеры убили моего ребенка!... Извини. Я не должна была этого говорить. Боже, пожалуйста, прости меня.
Бо глубоко вздохнул.
- Не волнуйтесь, Миссис Макдауэлл. Мы отплатим им за это. Мы не позволим Эвану умереть напрасно.
- Нет! Это была твоя вина! Ты и тот мелкий дегенерат, с которым ты тусуешься. Вы убили его! Они застрелили его из-за того, как он был одет. Из-за всей этой бритоголовой ерунды. Они сказали, что он расист, нацист. Это то, что убило его! Держись подальше от меня и моей семьи. Я не хочу, чтобы ты был рядом с нами. Я просто хотела, чтобы ты знал, что ты сделал!
- Прост...
Телефон зазвонил, и гудок заскулил ему в ухо. Бо повесил трубку, потрясенный, боясь того, что произойдет, когда Маленький Дэйви и остальные из “Беспределa” узнают, что произошло. Возможно, Джиа была права. Может, пришло время выбираться из этого дерьма.
Глава 18
Женщина с плотной, блестящей, белой кожей от слишком многих пластических операций и светлыми волосами, затянутыми в пуританский пучок, сидела за своим столом в редакции “11 канала”. На большом экране позади нее вырисовывались проекты Мартина Лютера Кинга. Фургон коронера был припаркован среди нескольких полицейских крейсеров. Собралась небольшая толпа афроамериканцев. Они, казалось, праздновали, улыбались и смеялись в камеру. Двое мужчин в темно-синих комбинезонах с трафаретом “Судмедэксперт” на спине несли каталку с длинным черным виниловым мешком на нем, который, предположительно, содержал тело. И Мак точно знал, чье это было тело.
Черт!
Камера перенеслась на пустую площадку с грудами мусора и сломанной мебелью. Мак включил звук.
-...предполагается, что жертва связана с группой скинхедов. Полиция предполагает, что он мог прийти в проект Мартина Лютера Кинга с целью покупки наркотиков. Бритая голова жертвы, кожаная куртка и боевые ботинки, обычно связанные с нацистскими сепаратистскими группами, возможно, спровоцировали нападение. Скинхеды и другие нацистские группы достигли недавней известности после драки в эфире на шоу Джеральдо Ривера. У полиции пока нет подозреваемых. В Филадельфии растет число преступлений, связанных с наркотиками...
Глаза Мака остекленели, пока он слушал монотонный бубнеж репортерши. Вскоре он вообще не мог ее слышать. Он пытался решить, означало ли, что им это сошло с рук, или полицейские просто скрывали информацию, пытаясь заставить настоящих убийц поверить, что они не подозреваемые, пока они собирали больше доказательств и готовились к аресту. Если они думали, что он был связан с наркотиками и обвиняли местных отбросов, то это означало, что он и Джейсон были чисты. Но нельзя было быть уверенным. Только время покажет. Камера переместилась в гостиную пожилой пары. Они были родителями Билли.
- ...он не был расистом. Билли встречался с черной девушкой. Он вырос в смешанном районе. У него были проблемы с наркотиками, но он не был нацистом. Почему они убили его?
Мак чувствовал себя дерьмово.
Позади него раздался шум, и волосы встали на его шее. Мак вскочил с дивана и развернулся с поднятыми кулаками.
- Чего ты так нервничаешь? Ты выглядишь так, будто увидел призрака.
Мак уставился на свою мать. Его сердце бешено колотилось. Он опустил кулаки, все еще тяжело дыша.
- Что случилось, детка? Почему ты так нервничаешь? Разве я напугала тебя?
Мак нащупывал нужные слова, пытаясь решить, стоит ли доверять ей или нет. Он посмотрел вниз на телевизор, но они перешли к какой-то чуши о поклонении знаменитостям, о Мадонне-подражательнице. Когда он оглянулся на мать, его нижняя губа дрожала, и на глазах были слезы.
- О, детка. Что случилось? – Она бросилась к нему и обняла его, что открыло шлюзы. Он начал рыдать открыто.
- Что случилось, детка? Скажи мне, что случилось? Что бы это ни было, мы можем это пережить. Ты знаешь, что твоя мама все исправит.
Мак несколько раз хмыкнул и вытер слезы.
- Не в этот раз, мама. Ты не можешь помочь мне с этим.
- О чем ты говоришь?
Беспокойство в ее глазах было настолько искренним, настолько глубоким, что Маку пришлось изо всех сил сдерживать еще одну вспышку слез. Разочарование его матери было худшим, что он мог себе представить. Но он боялся, что если он ей скажет, она захочет, чтобы он пошел в полицию. Он задумался об этом на мгновение раньше, чем решил.
- Я думаю, что, возможно, случайно убил кого-то.
Это висело в комнате, как промозглое облако, между ними. Тишина была душной и гнетущей. Мак не дышал, пока она не заговорила.
- Полиция знает?
Мак покачал головой. Мать кивнула, задумчиво глядя в потолок.
- Есть ли что-нибудь, что могло бы связать тебя с ним? Ты оставил какие-нибудь улики?
Мак пожал плечами.
- Я не знаю. Мне так не кажется.
Она тяжело вздохнула и покачала головой.
- Ну, расскажи мне, как это случилось.
Мак рассказал ей о том, как Билли накурился и бился головой о стены, и как они пытались выбросить его из дома, но он начал кричать и бросать бутылки. Он рассказал о том, как Билли ударился головой о цементный пол, когда Джейсон столкнул его вниз по ступенькам подвала и, наконец, как они использовали “Сузуки” девушки из Джерси, чтобы сбросить тело в том квартале.
- Кто-нибудь видел машину?
- Они ничего не сказали об этом в новостях.
Она кивнула, почесав подбородок, прежде чем вытереть воображаемую линию пота со лба.
- И ты не хотел бы предавать своего друга Джейсона, я полагаю?
- Нет, я не мог этого сделать. Это моя вина, и я помог спрятать тело.
- А ты не думаешь, что он попытается обмануть тебя? Он бы не заключил сделку с полицией, чтобы спасти свою задницу?
Это была не та линия вопросов, которую Мак ожидал от своей матери. Она была спокойнее, рациональнее, чем он мог себе представить. Это было почти жутко.
Мак медленно покачал головой.
- Нет. Он бы не стал этого делать. Он не такой.
Она снова вздохнула.
- Тогда тебе нужно позвонить в этот колледж прямо сейчас и добраться туда как можно скорее. Тебе нужно убраться с улиц, пока все не уляжется. Ты больше не можешь оставаться здесь, в Филадельфии.
Глава 19
Дом Джейсона, 9:17 утра
- Я ухожу на работу. Почему бы тебе тоже не поискать работу и не прибраться в своей комнате, пока ты здесь.
Джейсон был только в полудреме и не в настроении для придирок отчима. Он поднял глаза и увидел стоящего в дверях мужчину в костюме и галстуке с портфелем в руке. Мать Джейсона стояла за ним в коридоре, нервничая.
О, вот оно. Они снова меня выгоняют. Почему этот безмозглый ублюдок всегда меня обламывает?
- Не беспокойся. Я уйду к тому времени, как ты вернешься, – сказал Джейсон.
- Тебе необязательно уходить. Мы не выгоняем тебя.
Ну конечно.
- Я просто говорю, что если ты собираешься остаться, тебе придется найти работу и помочь своей матери.
- Я не собираюсь оставаться. Как я уже сказал, это было только на ночь. Я уйду через несколько минут. Не возражаешь, если я сначала приму душ и позавтракаю?
Наконец, мать Джейсона шагнула вперед, протискиваясь мимо мужа, который выглядел удивленным, несмотря на серьезный тон его голоса. Он наслаждался этим, наслаждаясь дискомфортом Джейсона. Он обладал всей властью и знал это.
- Джейсон, конечно, ты можешь принять душ. Мы не будем тебя выгонять. Ты можешь оставаться столько, сколько захочешь.
Джейсон фыркнул и усмехнулся.
- Да, верно. Ты знаешь, чем это закончится. Думаю, для всех нас будет лучше, если я уберусь отсюда.
Джейсон встал и подошел к двери своей спальни. Он схватил дверную ручку и медленно закрыл дверь. Рука отчима все еще держала дверную ручку на другой стороне, и началось короткое перетягивание каната.
- Вы не возражаете? Мне нужно переодеться для душа.
- Окей. Ладно, спортсмен. Увидимся.
Отчим смотрел ему в глаза, бросая вызов, с едва заметной ухмылкой, загибающей уголки его рта. Джейсон ответил ухмылкой и медленно закрыл дверь. На этот раз отчим не сопротивлялся.
Козел.
Джейсон слушал хлопанье входной двери и звук машины своего отчима, раздававшийся в течение раздражающе долгого времени, прежде чем отправиться в путь. Его отчим водил красный “Камаро”, который Джейсон назвал “кризис среднего возраста”. Джейсон ненавидел эту машину почти так же, как ненавидел отчима. Это был еще один символ огромного “эго” человека. Джейсон мечтал об уничтожении машины так же часто, как фантазировал о разрушении самого человека. Джейсон чувствовал, как все напряжение покидает его тело, когда стал уверен, что отчим ушел. Он разделся, оставив одежду в куче на полу, когда он шел по коридору в ванную комнату. Если мама увидит его голым, бродящим по коридорам, пусть так и будет. Ей нужен был шок или даже два, чтобы разбудить ее от кататонии. Видя, что зрелый член ее сына качается от бедра до бедра, это может быть просто то, что заставит ее опомниться. Он смеялся при мысли об этом.
Я уверен, что отрываюсь лучше, чем тот мудак, за которым она замужем.
Джейсон вошел в душ и почувствовал почти мгновенное облегчение, когда теплая струя забрала остальную часть его напряжения. Он чувствовал, как напряженные мышцы на шее и плечах расслабляются. Он повернул насадку на душ на “пульсировать”, а затем прибавил температуру воды, пока она не стала почти обжигающей, чуть ниже границы его терпимости к боли. Тревога и страх, вызванные смертью Билли, оставили его на мгновение, когда он закрыл глаза и нежился в ощущении почти кипящей воды, стреляющей в верхнюю часть спины. Он хотел заползти обратно в постель и поспать еще пару часов, но не хотел разбираться с жалобами матери. Если бы она попыталась заставить его убрать свою комнату или вынести мусор, это закончилось бы нехорошо.
Менее чем за час Джейсон постирал одежду, переоделся, украл шесть долларов из сумочки матери, позавтракал и ушел. Он шел по Девятой улице в быстром темпе, стремясь вернуться на Южную улицу, где он мог стереть пятно посредственности среднего класса из своей памяти. Он отказался стать таким же, как его родители. Если бы выбор был между избиением до смерти скинхедами или скованностью, бесстрастием, нищенской зарплатой, работой с девяти до пяти, BMW, голосованием за республиканцев и посещением церкви по воскресеньям, он знал, каким будет его выбор.
Несмотря на его браваду, идея быть загнанным в угол группой нацистских мудаков без Мака рядом с ним, испугала его. Как только он доберется до Южной улицы, он будет знать, что все будет хорошо. Даже в десять часов утра там было бы несколько панков, которых он знал. Некоторые из его друзей, как Крис и Бризи, работали на Южной улице. Если бы дело дошло до этого, они бы вступились за него, прежде чем позволили его убить. Но было маловероятно, что скинхеды выйдут до ночи. Большинство из них работали или еще учились в школе. Если это были выходные, он бы не был таким смелым.
Джейсон добрался до Южной улицы без происшествий. Это было неудивительно. На улице никого не было. Холодная погода превратила его в кладбище. Даже обычная толпа покупателей из магистрали и любителей истории, которые пришли поглазеть на Колокол Свободы и дом Бетси Росс, держались подальше, задерживая их набег в город, пока температура не поднялась.
Он спустился в магазин гамбургеров, где работала Бризи, и был счастлив узнать, что она там. Ее длинные светлые волосы теперь были в “дредах”. Она носила вычурное белое винтажное платье под кожаной курткой и боевые ботинки, которые подходили к ее коленям с подошвами почти четыре дюйма толщиной. Очевидно, она ходила в Trash&Vaudeville.
- Привет, Бризи! Классные волосы. Это выглядит круто!
Она улыбнулась и обхватила руками колени, сгорбившись и отвернувшись, стараясь выглядеть застенчивой.
- Спасибо тебе. Я просто хотела сделать что-то новенькое. Ты не видишь много белых цыпочек с “дредами”.
- Это выглядит потрясающе. Очень. Выглядит здорово.
- Где Мак?
Она смотрела за него, как будто его пятифутовая восьмидюймовая конструкция могла каким-то образом скрывать шестифутового подростка.
- Он пошел домой повидаться с мамой. Ты знаешь Мака. Он всегда был маминым мальчиком и гордился этим.
Бризи засмеялась.
- Я не знала. Это забавно. Довольно мило на самом деле. Иногда он ведет себя, как придурок, всегда говорит о том, какой у него большой член и кого он хочет трахнуть. Круто знать, что у него есть мягкая сторона.
Джейсон кивнул и отвернулся.
- Да, он любит свою маму. Эй, ты придешь на концерт “Агностического фронтa” в “Сити Гарденс” сегодня вечером? Нам бы не помешало развлечься.
- Разве “Круг придурков” не играет тоже? Я определенно буду там.
- Круто. Ты не знаешь, Крис придет?
Бризи пожала плечами.
- Кто знает.
- Что с вами двумя случилось? Я думал, вы были близки.
- Были, пока он не трахнул мою лучшую подругу.
- Вы встречались?
- Нет. Но он знал, что он мне нравится. Как и Алексис.
- Это пиздец.
Бризи отмахнулась.
- Меня это не волнует. Надеюсь, они счастливы вместе.
Джейсон усмехнулся и кивнул.
- У меня сложилось впечатление, что это была одна ночь. Она не совсем в его вкусе. Ему нравятся худенькие девушки и Алексис, вроде как...
- Толстуха? Да, но у нее большие сиськи, и парням это нравится. Вот почему Мак всегда пытался ее трахнуть.
- Да, но Крис хочет девушку, которая хорошо выглядит. Ему нравятся азиатские цыпочки, потому что он увлекается японским аниме.
- Черт с ним. Хочешь что-нибудь поесть?
- Я думал, ты никогда не спросишь.
Бризи повернулась к нему спиной и бросила мясо на решетку.
- Так что ты собираешься делать?
Джейсон пожал плечами.
- Просто потусуемся вместе. Я собирался навестить Падре и выпить кофе.
- Передай ему от меня привет.
Она перевернула бургерную булочку несколько раз, хлопнула немного сыра, затем сгребла его и положила на булочку. С шипящего мяса все еще капало масло и кровь, и Джейсон предпочел бы, чтобы его хорошо сделали, но нищие не могли выбирать. Кто знал, когда он получит еще один обед.
- Спасибо, Бризи.
Он откусил кусочек бургера, затем наклонил голову и посмотрел на нее.
- Что?
- Знаешь, ты выглядишь сексуально с такими волосами.
- О, прекрати.
- Нет, серьезно, так и есть. Ты выглядишь прекрасно.
На этот раз она покраснела по-настоящему.
- Хорошо, спасибо, Демон. Я всегда считала тебя милым.
Джейсон подмигнул ей.
- Это потому, что так и есть.
Он флиртовал с Бризи, пока доедал бургер. Каждый раз, когда она улыбалась ему, он чувствовал, как что-то трепещет в груди. Он едва замечал ее раньше, но теперь не мог отвести от нее глаз. Даже веснушки на щеках, длинный заостренный нос и родинка на шее показались ему красивыми. Ее огромные голубые глаза и бледная кожа делали ее похожей на фарфоровую куклу.
- Почему мы никогда не встречались? – Спросил он ее.
- Потому что ты был слишком занят сексом со всеми остальными. Кроме того, я думала, что вы с Маком могли встречаться.
- Что? Ты думала, что я гей?
- Нет. Я знала, что тебе нравятся девушки. Вы с Маком всегда приводили девушек в ночлежки. Я просто подумала, что тебе тоже нравятся мальчики. В смысле, я думала, тебе нравится Мак.
Джейсон засмеялся. Это звучало фальшиво, даже для него.
- Ты ненормальная. Я люблю Мака. Он похож на моего брата. Но это не значит, что я хочу его трахнуть. Я имею в виду, я пробовал это гейское дерьмо однажды, с парнем по имени Феникс. Я понял, что не гей, как только он поцеловал меня. Я поцеловал его. Мне это не понравилось. Так что я послал нахуй это все. Вот и все. Это положило конец путанице в моей ориентации. Теперь я знаю, кто я такой.
Бризи подняла руки вверх.
- Я просто сказала тебе, что я думаю.
- Ты спросила.
- Да, спросила.
Джейсон откусил последний кусок своего гамбургера, а затем посмотрел на Бризи с глупой улыбкой на лице.
- Что? – Спросила Бризи.
- Мы должны встречаться.
Бризи улыбнулась, и глаза ее просветлели.
- Ты это серьезно?
- Да. Я серьезно. Мы должны перепихнуться.
Она нахмурилась и скрестила руки на груди.
- Ты имеешь в виду настоящее свидание или просто перепихнуться?
Джейсон достал серебряную фляжку из кармана пиджака. Он подмигнул Бризи, открыл фляжку и сделал длинный глоток водки, чтобы смыть вкус гамбургера изо рта. Он поболтал ей, как жидкость для полоскания рта. Он украл и водку, и саму фляжку у отчима перед тем, как покинуть дом этим утром. Он протянул руку и схватил Бризи за затылок, сжимая пальцы в дредах, притянул ее к себе и поцеловал. Через мгновение она ответила на поцелуй, проведя пальцами по его недавно вымытой гриве черных волос. Когда они отстранились, Джейсон ухмыльнулся и снова подмигнул. На этот раз Бризи улыбнулась.
- Я имею в виду, что мы должны встречаться серьезно, – сказал Джейсон.
Бризи снова поцеловала его.
- Окей.
- Хорошo. Сейчас самое подходящее время.
Бризи опустила глаза и снова покраснела, как школьница.
- Да. Сейчас самое подходящее время.
- Увидимся сегодня вечером? – Спросил Джейсон.
- Я заканчиваю в шесть.
- Я зайду за тобой.
Джейсон вытер лицо салфеткой и сделал еще один глоток из фляги, прежде чем положить ее обратно в куртку. Он помахал Бризи, когда вышел на улицу в холодный утренний воздух. Ему было хорошо. Бризи выглядела хорошо, у нее была работа и машина. Жизнь уже выглядела лучше.
На улице было несколько “шопоголиков”, не побоявшихся температуры в тринадцать градусов. Джейсон не думал, что было так холодно. Ранее на этой неделе температура упала до четырех градусов. Для сравнения, сегодняшний день походил на поездку в тропики.
Несколько старшеклассников и несколько ребят из колледжа исполнительских искусств бродили по улицам, одетые во все черное, накрашенные черной помадой и лаком для ногтей.
- Гребаные педики искусства, – прошептал себе Джейсон. Потом он увидел скинхедов.
Их было только двое, один большой, другой маленький. У большого был синяк под глазом и разбитая губа, отчего он выглядел еще страшнее. Мелкий был толстый и мускулистый с выпуклой шеей. Он был тихим и напоминал подражателя головорезов с комплексом Наполеона... как Джейсон. На лысой голове у него была шерстяная шапка, на шее – красный шарф. Они оба носили темно-зеленые бомберы и черные Doc Martens. Ребята из “Беспределa”, как правило, носили красные армейские ботинки. Но “Беспредел” это или нет, они смотрели прямо на него и ухмылялись, как гиены, приближаясь к львенку. Они знали, кто он, и хотели набрать несколько очков, избив его. Джейсон потянулся в куртке к велосипедной цепи. Он вытащил ее и начал оборачивать костяшки пальцев, пока они приближались.
Два скинхеда подошли к Джейсону, не обращая внимания на велосипедную цепь в руке. У одного из них была маленькая труба, обернутая клейкой лентой. Другой был одет в “перчатки для сока” с порошкообразной свинцовой или стальной дробью, вшитой в костяшки пальцев. Джейсон знал, что один удар перчатками или трубой лишит его сознания и сделает беспомощным. Еще несколько ударов, и он будет поврежден или мертв. Это дерьмо становилось серьезным.
- Узнаешь нас, кусок дерьма?
Это были двое парней, с которыми он и Мак дрались на днях. Маленький мускулистый парень был тем, кто убежал. Большому парню повезло меньше.
- Мы ищем Мака.
- Никогда о нем не слышал.
- Чушь собачья! Ты был с ним! Ты тот парень, которого называют Демоном, не так ли? За твою голову назначена цена. За тебя и твоего ниггера тоже.
На секунду Джейсон решил солгать. Меньше всего он хотел драться с двумя вооруженными скинхедами в одиночку. Но услышав, что эти расистские мудаки называют Мака ниггером, он поднял давление до кипения. Мак никогда бы не позволил никому оскорбить Джейсона. Каким другом он был бы, если бы позволил подобному оскорблению остаться безнаказанным?
К черту все. Кишка тонка. Никакой славы.
- Да, Меня зовут Демон. Кто ты такой?
- Меня зовут Сэм, а это Кен. Мы владеем Южной улицей, – сказал парень, который ниже ростом.
Джейсон ухмыльнулся. Его ноги дрожали, но он пытался скрыть это, улыбаясь еще шире. Он посмотрел вверх и вниз по улице, надеясь увидеть того, кого он знал. Надеюсь увидеть Мака, бегущего на помощь. Но улицы оставались почти пустынными, за исключением студентов-художников и старшеклассников, и никто из них не выглядел так, как будто они будут или могут сражаться.
- Вы владеете Южной улицей? Это забавно. Я думал, что это мы.
- Кто – мы? – Спросил большой бритоголовый, Кен. – Вы с Mаком?
- Кто мы? Ты хочешь сказать, что не знаешь? – Джейсон почувствовал всплеск адреналина, когда его тело приготовилось действовать. Он чувствовал себя хорошо. В последнее время он пристрастился к ощущениям.
- Не вздумай надо мной издеваться. Кто эти “мы”? Ты и кто еще?
Большой парень подошел и ткнул Джейсона в грудь. Ухмылка Джейсона расширилась в злобную усмешку. Он переминался с ноги на ногу и еще раз просканировал улицу. На этот раз он искал полицейских.
- Мы – это я и Слэш.
- Кто такой Слэш?
- Ты никогда не встречал Слэша? Что ж, позвольте вас представить!
Джейсон ударил цепью по лицу скинхеда покрупнее, разорвав огромную рану с левой стороны лба, через переносицу, на правой щеке. Кровь хлынула с лица парня, как будто его застрелили.
- ААА! ЧЕРТ, МОЙ ГЛАЗ!!!
Опять же, Джейсон пробил цепь по воздуху, когда мелкий скинхед бросился вперед с трубой. Цепь треснула на его костяшках, в результате чего Сэмми закричал и отскочил назад, проклиная и ругаясь, но он все еще держал трубку.
- Сукин сын! Ты покойник, грязный кусок дерьма!
- Тебе все мало? – Джейсон шагнул вперед и снова взмахнул цепью в воздухе. Она просвистела мимо лица Сэмми, заставляя скинхеда сделать еще несколько шагов назад, чтобы избежать порезов. Маленький нацист все еще размахивал отпиленным куском трубы, готовый использовать его при первой же возможности. Джейсон знал, что он должен был надрать задницу парню, чтобы уйти невредимым, но Сэмми продолжал держать дистанцию.
Кен, большой парень, все еще держал свое кровоточащее лицо обеими руками и кричал, как будто кто-то насиловал его мать. Он убрал одну руку от глаза, открыв кровоточащую дыру там, где должна был быть голубой зрачок. Тягучие оптические нервы болтались по его щеке, как длинные капающе красные ресницы. Джейсон посмотрел вниз на свою цепь, к ее концу был прикреплен кровоточащий комок, который, он мог только предположить, был частью недостающего глаза парня.
- ТЫ ВЫРВАЛ МОЙ ГРЕБАНЫЙ ГЛАЗ! Я УБЬЮ ТЕБЯ!!!
Джейсон снова вскинул цепь, хлестнув Кена по шее и подняв яростный красный рубец вокруг горла большого скинхеда. Сэмми поднял трубу и бросился на него. Джейсон отступил на несколько шагов, снова взмахнув цепью.
- Оставь его в покое! – Кричала Бризи из открытого окна магазина бургеров. Два скинхеда повернулись и закричали на нее:
- Я УБЬЮ ЕГО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ! ОН ВЫКОЛОЛ МНЕ ГРЕБАНЫЙ ГЛАЗ!!! – Взревел Кен.
- Сука, держись от этого подальше! – Сэмми кричал на нее, не отрывая глаз от Джейсона.
Джейсон повернулся и побежал. Большая часть снега, который был на земле два дня назад, растаяла или превратилась в слякоть. Тем не менее, боевые сапоги Джейсона поскользнулись и скользнули, когда он попытался убежать от двух скинхедов. Он оглянулся и с удовольствием увидел, что двум бритоголовым так же трудно оставаться в вертикальном положении. Большой ублюдок с отсутствующим глазом тяжело опустился на бетон и больше не встал. Он сидел там, в слякоти, положив руку на рваное отверстие, где когда-то был его глаз. Другой, Сэмми, подходил все ближе и ближе.
Осталось три варианта. Джейсон мог нырнуть в Zipperheads, в магазин панк-рок одежды в соседнем квартале, и, возможно, одни из самых старых панков, которые там работали, будут защищать его, или он мог бы попытаться сделать это до Криса в магазине комиксов в четырех кварталах отсюда, и надеяться, что скинхед не поймает его, прежде чем он добежит туда, или он мог бы попытаться сделать это до места сбора, которое было всего в двух кварталах. Он просто не знал, будет ли Падре сдерживающим фактором. Он слышал, что большинство скинов были религиозными, но кто знал, сколько уважения они будут иметь к священнику, который работал в магазине, служа беглецам и наркоманам. Тем не менее, это был его лучший выбор. Он просто надеялся, что Падре здесь.
Он выбил на высокую передачу, пробежав последний блок, несмотря на угрозу изнурительного падения, за которым последовал еще более изнурительный удар. Джейсон прибыл на место сбора полностью истощенный и не в состоянии перевести дыхание. Он бы никогда не добрался до магазина комиксов. Слишком много скурил сигарет.
Он захлопнул стеклянную дверь в металлическом каркасе, распахнув дверь так широко, что она ударилась о стену с громким грохотом и дрогнула, как будто собиралась отцепиться. Удивительно, но стекло не разбилось. Там была какая-то встреча. Тринадцать или четырнадцать грустных взрослых разных возрастов сидели в полукруге перед отцом Антонио. Все они вскочили на ноги, за исключением одной женщины, которая закрыла голову и подняла колени к груди.
- Джейсон! Что ты...
Слова священника были прерваны еще одним громким ударом, и дверь снова распахнулась. На этот раз с еще большей силой. Стекло разбилось, но защитное покрытие удерживало все сломанные осколки на месте, так что оно выглядело, как паутина.
- Ты покойник! – Сказал скинхед, топая к Джейсону с рычанием. Его палец вонзился в воздух, как оружие. В другой руке он все еще держал трубу. Джейсон орудовал цепью, готовый замахнуться.
Отец Антонио поспешил встать между двумя подростками.
- Прекрати! Что здесь вообще происходит?
- Этот парень и его напарник напали на меня! – Закричал Джейсон.
- Он выколол моему другу глаз этой цепью!
Скинхед тоже запыхался, и крики только ухудшили ситуацию. Он прислонился к стене, изо всех сил пытаясь всасывать воздух в свои перегруженные легкие. Джейсон шагнул вперед, но отец Антонио толкнул его обратно.
- Никаких драк здесь, или, клянусь, я вызову полицию!
Пара грустных мешков дерьма, которые изливали свои души молодому священнику, взяли себя в руки и теперь поддерживали его.
- Да, убирайтесь отсюда!
- Я никуда не уйду! Я пришел повидаться с Падре... В смысле, отец Антонио. Я всегда прихожу сюда. Он - сукин сын, которому здесь не место!
- Здесь рады каждому. Если он хочет, может остаться. Но никаких драк здесь, и вам обоим придется бросить оружие.
Молодой священник сложил руки и потянулся за трубой бритоголового. Бритоголовый посмотрел на него и фыркнул, а затем плюнул на пол.
- Я тебе ничего не дам! – Он указал на Джейсона. – Я буду ждать тебя на улице.
- Тебе лучше позаботиться о своем друге. Он выглядел не очень хорошо.
Скинхед снова ткнул пальцем в Джейсона и поднял трубу.
- Пошел ты!
- Ты пошел!
Джейсон поднял цепь. Она все еще была мокрой от крови. Была долгая пауза. Наконец, скинхед ткнул обоими средними пальцами Джейсону, а затем повернулся и открыл дверь.
- Мы еще увидимся! Будь уверен. – Он снова плюнул на пол, прежде чем выйти и хлопнуть дверью, заставляя ее треснуть еще больше.
- Прошу прощения, Падре, – сказал Джейсон. – Я не хотел, чтобы это произошло.
- Хочешь, чтобы я вызвал полицию? Он причинил тебе боль?
- Нет. Я в порядке, и я бы предпочел, чтобы вы не звонили в полицию. Я получил ордера... э... неоплаченные штрафы за превышение скорости.
- У тебя даже машины нет.
Джейсон ухмыльнулся.
- Давайте просто назовем их дорожными билетами, хорошо?
Он подошел к кофеварке и вытащил пачку сигарет, зажег одну, пока наливал себе чашку. Все остальные вернулись на свои места.
- Ты можешь присоединиться к нам, если хочешь.
Джейсон нахмурился.
- Что за собрание?
- “Анонимные алкоголики.”
Джейсон покачал головой.
- Я не алкоголик.”
Было несколько смешков и насмешек. Падре кивнул, стараясь выглядеть понимающим и подавить понимающую улыбку, распространяющуюся по его лицу.
- Хорошо, тогда просто послушай. Все в порядке?
Джейсон посмотрел на входную дверь. Этот бритоголовый, возможно, все еще ждет его там. Он подошел и присел вместе с остальными.
- Хорошо. Я могу послушать.
Глава 20
Дом Мака 1:05 вечера
- Я знаю, что просто отложил поступление до осени, но передумал. Я бы очень хотел приехать раньше, если это вообще возможно. Я знаю, но мне нужно уехать из Филадельфии. Нет, у меня нет никаких юридических проблем. Там просто много насилия происходит в моем районе, и я боюсь, что если я не уеду сейчас, я никогда не уеду. Да, мэм. Если бы вы могли отправить их мне. Я подпишу все бумаги о финансовой помощи, как только их получу. Да, адрес тот же. Огромное спасибо. Как скоро я смогу приехать? Ладно, тогда увидимся и еще раз спасибо.
Мать Мака сидела рядом с ним, сложив руки в молитве. Когда он повесил трубку, она повернулась к нему, приподняв одну бровь.
- И что?
- Они сказали, что я могу приехать через две недели, если я получу все свои документы о финансовой помощи, подписанные и возвращенные к тому времени.
Его мать улыбнулась и уставилась на потолок, широко расставив руки, как будто она обнимала воздух.
- О, благодарю Тебя, Иисус! – Сказала она, еще раз сжимая руки перед собой и склоняя голову.
- Теперь я хочу, чтобы ты оставался здесь, в этом доме, пока не уедешь в колледж. Больше никаких спусков на Южную улицу.
- Я не могу. По крайней мере, пока. Там есть люди, которые зависят от меня.
- Те сумасшедшие белые дети, с которыми ты тусуешься? С ними все будет в порядке.
Мак покачал головой.
- Я не могу, мама. Извини. Я не могу. Всего лишь еще несколько дней. Мне нужно несколько дней, чтобы кое-что закончить.
Его мать снова посмотрела на него. Слезы навернулись на глаза.
- Я не хочу потерять тебя. Ты мой единственный сын, и ты станешь первым членом нашей семьи, который пойдет в колледж... за все время. Ты понимаешь, что это? Весь твой мир вот-вот изменится. Все твое будущее впереди, и это может быть что-то действительно невероятное. Ты можешь делать невероятные вещи со своей жизнью, но не оставаться здесь, на этих улицах. Нет, если тебя арестуют и бросят в тюрьму из-за какого-то тупого дерьма. Останься здесь. Не спускайся туда больше. Сделай это для меня. Сделай это для своей старой мамы.
Мак кивнул.
- Только в последний раз. Мне нужно идти сегодня вечером, но это все. Я останусь здесь, пока не уеду в колледж, хорошо? Но я должен выйти сегодня вечером. Мне нужно попрощаться со всеми.
Мак взял свое кожаное пальто и сел на диван, чтобы снова натянуть ботинки.
- Куда ты сейчас направляешься?
- Мне нужно увидеться с Мирандой. Она все еще в больнице. Мне нужно сказать ей, что я ухожу.
Лестница заскрипела. Мак и его мать повернулись, чтобы увидеть, как Джонас спускается по лестнице. Джонас был старше матери Мака на восемь лет, а его аккуратно подстриженная борода была почти белой. У него были гусиные лапки в уголках глаз. Его зрачки были серыми, как волчья шерсть. Это был крупный мужчина с широкой грудью, широкими плечами и огромным животом, висевшим на поясе. Он выглядел как помесь Поля Баньяна (вымышленный гигантский дровосек – прим. пер) и Санта-Клауса.
Он встал между Маком и его матерью.
- Флоренс, позволь мне поговорить с ним.
Мак закатил глаза. Он знал, что у него добрые намерения. У Джонаса было доброе сердце. Но он ненавидел, когда Джонас пытался быть для Мака образцом для подражания или отцом. Он хотел вбить зубы Джонаса в горло.
- Господи! Когда он сюда приехал?
- Он вернулся сегодня утром, когда ты еще спал.
- Давай поговорим, Мак, как мужчина с мужчиной.
Джонас обнял Мака за плечи, но Мак отмахнулся.
- Джонас. Не надо.
- Мак, я знаю, что я не твой отец...
- Джонас, серьезно, не надо.
- Твоя мама беспокоится о тебе, и я тоже.
Мак прижал лицо ладонями, скользнув обеими руками по щекам. Он посмотрел на потолок и покачал головой.
- Джонас, чувак, это не твое дело.
- Ты погубишь себя там или окажешься в тюрьме. Ты все еще носишь этот нож?
- Конечно.
- Зачем он нужен такому большому парню, как ты?
- Потому что некоторые люди носят оружие, и у тебя есть только один шанс, если кто-то наставляет пистолет на тебя.
- Зачем тебе болтаться где-то, где кто-то может наставить на тебя пистолет? Ну правда. В этом нет необходимости. Ты просто закончишь тем, что тебя арестуют.
- Тут пан или пропал.
Джонас нахмурил лоб.
- Что это значит?
- Это значит, что я лучше буду в тюрьме, чем умру.
- Зачем идти туда, где нужно делать выбор?
Мак смотрел на него, как на сумасшедшего.
- Куда я могу пойти в Филадельфии, где мне не придется делать этот выбор? Вы видели этот район? Ты идешь от входной двери к машине и обратно, так что ты никогда не видишь того, что вижу я. Каждый раз, когда я выхожу за дверь, мне приходится делать выбор. Ты не имеешь ни малейшего понятия. Мне нужно уходить отсюда.
- Макинтош...
Джонас протянул руку Маку, но Мак отмахнулся.
- Я сказал, что ухожу. Я вернусь завтра вечером. – Мак встал и подошел к входной двери. Он остановился и поцеловал маму на прощание.
- Я люблю тебя, мама. Не беспокойся обо мне. Все будет хорошо. – Она протянула шарф, Мак встал на колени и позволил ей завязать его на шее.
- Ты еще должен носить шляпу. Ты замерзнешь до смерти.
- Со мной все в порядке, мам. Спасибо.
Она схватила его и крепко обняла. Это было больше, чем просто прощальные объятия. Казалось, что она прощается навсегда. Он услышал, как она рыдает, прислонившись к его груди, и что-то в нем вывернулось. Он никогда не мог смириться с мыслью причинить ей боль. Даже в детстве его матери никогда не приходилось бить его или кричать на него. Просто дать ему понять, что он разочаровал ее, расстроил ее, было достаточно. Ничего особо не изменилось.
- Возвращайся домой, Мак. Слышишь меня? Несмотря ни на что, возвращайся домой.
Мак кивнул. Он отпустил ее и вытер слезу с ее глаза большим пальцем.
- Я вернусь, ма. Обещаю. Я вернусь домой. Несмотря ни на что, я вернусь.
- Мак, подожди. Я хочу дать тебе кое-что.
Джонас полез в карман, достал бумажник и выудил двести пятьдесят долларов. Он передал их Маку в руки. Мак смотрел на деньги, как будто они выплыли из унитаза.
- Что это?
- Для коллежа. Ты будешь сам по себе в первый раз, и у тебя будут расходы. Просто возьми.
Мак ненавидел, когда Джонас делал подобное дерьмо. Из-за его щедрости было трудно ненавидеть его.
- Спасибо, приятель. Но ты действительно не должен этого делать. Со мной все будет в порядке. Я не уезжаю на две недели.
- Ну, тебе могут понадобиться некоторые вещи перед отъездом.
Джонас положил обе руки Маку на плечи и обнял его. Мак закатил глаза, но не сопротивлялся.
Почему он всегда заходит слишком далеко?
Глава 21
Квартира Бо, 1:25 вечера.
Кто-то стучал в парадную дверь. Похоже, будто использовали таран. Все волосы на шее и предплечьях Бо встали дыбом.
Черт. Это полиция!
Его живот скрутило, а глаза заслезились, когда он представил, что его заковывают в наручники и тащат в тюрьму.
- Кто это? – Спросила Джиа.
Бо подкрался к двери, стараясь не издавать ни звука, который мог бы предупредить того, кто был по другую сторону двери, о его присутствии. Он дошел до двери и опустился на колени, чтобы заглянуть в глазок. Все, что он мог видеть, было бледным, очищенным скальпом чуть ниже уровня отверстия.
Гребаный Маленький Дэйви.
- Какого хрена ты так стучишь в мою дверь, чувак? Я думал, пришли из полиции.
Бо отпер дверь и впустил Малыша Дэйви. Он ворвался и начал ходить взад-вперед. Он выглядел так, будто собирался закричать или заплакать, или и то, и другое.
- Ты слышал, что случилось со Скиннером?
- Да.
- Его мама позвонила мне домой. Она сказала, что это наша вина!
Бо сунул руки в передние карманы и пожал плечами.
- Она звонила мне домой тоже. Напугал меня. Ты думаешь, что она права?
Дэйви повернулся к Бо с убийственным блеском в глазах, как настоящая любовь.
- Это не наша вина. Это были эти черножопые обезьяны, эти курящие “крэк” бандиты!
Маленький Дэйви открыл рот, чтобы снова заговорить, затем быстро взглянул вниз по коридору на открытую дверь спальни Бо.
- Джиа здесь?
- Да, она в постели.
- Привет, Дэйви!
- Привет, Джиа!
Малыш Дэйви посмотрел на Бо.
- Давай закончим разговор снаружи. Оденься. Я хочу тебе кое-что показать.
Бо колебался. Он посмотрел вниз по коридору в свою спальню, чувствуя, что он должен мчаться обратно в руки Джии, отрастить волосы и пожертвовать Doc Martens и его бомбер “Доброй воле”. Джиа была права. Он становился слишком старым для этого. Ему скоро будет двадцать. Он был достаточно взрослым, чтобы голосовать, достаточно взрослым, чтобы бороться за свою страну, скоро он будет достаточно взрослым, чтобы пить алкоголь легально. Скоро он станет достаточно взрослым, чтобы баллотироваться на государственную должность.
Мне лучше забыть о борьбе с ниггерами на улицах и просто стать республиканцем, как любой другой расист в Америке, подумал Бо. Не то, чтобы все республиканцы были расистами, но я никогда не встречал расиста, который не был республиканцем. Я бы, наверное, нанес намного больше вреда урне для голосования, чем здесь, бегая со Скиннером и Дэйви.
Что-то подсказывало ему, что выходить на улицу с Малышом Дэйви, слушать все, что он должен был сказать ему, увидеть все, что он должен был показать ему, было бы худшей ошибкой в его жизни. Возможно, дело в том, что Маленький Дэйви сделал какое-то сумасшедшее дерьмо в последнее время, сначала поджег ту черную старушку, а затем ударил этого педика. Возможно, это было потому, что был открыт сезон охоты на скинхедов в эти дни. Два бритоголовых были мертвы в течение нескольких дней, и панки в Филадельфии выбивали дерьмо из скинхедов на виду. Или, возможно, это было убийственное ликование в голосе Дэйви, когда он сказал ему, что хочет показать ему что-то снаружи, что мерцает в его глазах, как у ребенка в рождественское утро. Это не соответствовало обстоятельствам. Это означало, что Маленький Дэйви сделал что-то, чем гордился, и что бы это ни было, это как-то связано со Скиннером. Бо крутил шариками в голове, пытаясь понять, какой новый акт хаоса мог совершить маленький социопат. Тогда его любопытство взяло верх. Он схватил свою куртку.
- Я скоро вернусь, Джиа. Я просто выйду на минутку.
- Подождите!
Джиа пробежала по коридору в гостиную, обернутая в красно-белый плед. Она выглядела обеспокоенной, будто вот-вот заплачет.
- Куда ты уходишь?
- Я просто выйду на минутку, чтобы поговорить с Маленьким Дэйви. Я скоро вернусь.
- Почему вы не можете говорить здесь?
Ее глаза были широкими и нервными. Ее голос был на грани слез.
О чем она так волновалась?
Но Бо тоже это чувствовал. Было что-то злое в воздухе, в воздухе вокруг Маленького Дэйви. У него все еще была эта безумная улыбка на лице, когда он наблюдал за разговором между Бо и его девушкой.
- Потому что он должен показать мне что-то снаружи.
- Тогда я тоже пойду с тобой.
Она уронила простыни и потянулась за пальто. На ней не было ничего, кроме лифчика и трусиков.
- Джиа, оденься. На улице слишком холодно.
Маленький Дэйви шагнул перед Джией, повернувшись спиной к Бо. Его глаза были на ее теле, и это смущало Бо и начало злить его. У него все еще была эта безумная улыбка на лице.
- Это наше личное дело, Джиа. Ты не можешь пойти с нами. Он сейчас же вернется. Обещаю. Не волнуйся.
Джиа посмотрела на Малыша Дэйви, и Бо увидел что-то в ее взгляде. Этот сумасшедший взгляд на лице Дэйви усилил ее тревогу до полной паники. Бо знал, что ему нужно вмешаться, но часть его надеялась, что она отговорит Дэйви от того, во что он собирается втянуть Бо. Она толкнула Дэйви, все еще в нижнем белье, и снова столкнулась с Бо.
- Нет! Бо, не уходи. Просто останься здесь, со мной. Не ходи с ним, Бо. Что-то не так, и ты это знаешь!
Она махнула пальцем в лицо Бо, затем указала прямо на Малыша Дэйви, подчеркивая безумное выражение его лица, чтобы доказать ее точку зрения. Бо взял ее на руки и поцеловал.
- Я скоро вернусь.
Он повернулся и вышел за дверь с Дэйви прямо за ним. Он хотел рыдать, когда закрывал дверь. Это разбило ему сердце и усилило предчувствие. Опять же, у него было желание вернуться внутрь, вернуться в объятия Джии и забыть о Маленьком Дэйви и всем скинхедском образе жизни, и снова он боролся с этим.
Они спустились по лестнице и вышли на стоянку. Машина Малыша Дэйви, машина его отца, большой бело-голубой “Форд Фэрлейн” 59-го года, стояла в дальнем конце парковки под деревом. Кишечник Бо скрутился в узел.
- Это находится в машине. Тебе это понравится!
Бо остановился. Он чувствовал, что вот-вот ему станет плохо.
- Что находится в машине, Дэйви?
Маленький Дэйви схватил Бо за левую руку и потащил вперед.
- Увидишь. Это испортит сюрприз, если скажу.
Маленький Дэйви выудил ключи, когда они подошли к машине. Он привел Бо к багажнику. Машина затряслась, и у Бо снова скрутился живот. Он покачал головой и попятился.
- Э-э-э, Дэйви. Я не хочу видеть этого человека.
- Видеть что? Ты даже не знаешь, что я собираюсь тебе показать.
Но он действительно знал. Он точно знал, как работает разум Дэйви, и Джиа тоже. Вот почему она так боялась, почему она не хотела, чтобы он следовал за Маленьким Дэйви до парковки.
Маленький Дэйви распахнул багажник и расцвел. Как и подозревал Бо, там был голый черный мужчина, с кляпом во рту и заклеенный скотчем. Его глаза расширились, и он начал метаться в багажнике, как только увидел, что они оба смотрят на него.
- Заткнись! – Сказал Маленький Дэйви, затем он схватился за края багажника и поднялся, чтобы ударить парня несколько раз, пока он не перестал извиваться. Бо посмотрел через плечо, чтобы убедиться, что никто не смотрит на них. Парковка была пуста. Все были либо на работе, либо в своих квартирах, избегая холода.
У парня в багажнике была зауженная “блочная” стрижка, которая наклонялась в одну сторону, как Гумби. На нем были линии, молнии и большой денежный знак. Он носил золотое распятие на левом ухе. Бо был удивлен, что Малыш Дэйви еще не вырвал сережку. На парне было несколько порезов и синяков, но ничего похожего на то, что Бо ожидал от Дэйви. Это значило только одно: худшее он приберег на потом. Он хранил его для Бо.
- Господи Иисусе, чувак! Кто он такой?
- Имеешь в виду Гумби? Он один из ниггеров, которые убили Скиннера. Их было трое. Полиция задержала двоих и отпустила этого. Они отпустили его прямо в то время, как я стоял там, пытаясь заставить одного из детективов поговорить со мной. Ты можешь в это поверить? Я проследил за ним от станции и заставил сесть в машину.
Парень был довольно большой. Бо посмотрел на него, а потом на Малыша Дэйви.
- Как ты запихнул его в багажник? Как снял его чертову одежду?
- С этим! – Малыш Дэйви поднял куртку, чтобы показать револьвер Кольт на поясе джинсов, заправленный за винтажную пряжку нацистского ремня СС.
- Что ты собираешься с ним делать?
Маленький Дэйви нахмурился.
- Что, черт возьми, ты думаешь? Мы будем пытать его задницу, а потом сожжем, как старушку на вокзале.
Глаза мужчины распахнулись, и он начал извиваться и кричать через клейкую ленту, закрепленную вокруг его рта. Его приглушенные крики и пораженное ужасом выражение лица пробудили озноб в позвоночнике Бо.
- Откуда ты знаешь, что он это сделал? Может, копы отпустили его, потому что он ни хрена не делал. Откуда ты знаешь, что он вообще был одним из них? Они сказали, или ты схватил первого черного парня, который вышел?
На лице Малыша Дэйви было короткое выражение замешательства, мгновение сомнения, а затем его лицо наполнилось яростью.
- Нет, этот гребаный скунс сделал это, он и другие ниггеры, и мы заставим его заплатить за Скиннера. А теперь садись в машину!
Бо нахмурился и поморщился. Он медленно покачал головой.
- Я не сяду в машину. Джиа ждет меня наверху.
Малыш Дэйви положил одну руку на пистолет за пояс и схватил Бо за руку другой. Бо не был уверен, была ли это угроза, или захват пистолета был просто рефлексом.
- Садись в чертову машину, пока нас никто не увидел!
Маленький Дэйви толкнул Бо в сторону машины, а затем прыгнул за руль и захлопнул дверь со стороны водителя. Бо стоял снаружи машины, положив руку на дверную ручку, пытаясь решить, что делать. Он посмотрел на окно своей квартиры. Он думал, что видит, как Джиа смотрит на него.
- Садись в чертову машину!
Бо глубоко вздохнул, открыл дверь и проскользнул внутрь. Маленький Дэйви завел двигатель, выехал из парковки, а затем вылетел со стоянки.
- Куда мы направляемся?
- В лес. “Беспредел” устраивает собрание в лесу за старой школой.
- Ты не можешь сделать это на собрании. Кто-то может что-то сказать… сказать копам. То, что они наши братья, не значит, что им можно доверить такое дерьмо. Ты знаешь, сколько лет ты получишь за похищение?
- Имеешь в виду, сколько лет мы получим. И мы не просто похищаем его. Он умрет сегодня. Но не волнуйся, собрание только в четыре часа. К тому времени он будет мертв и похоронен. Никто ничего не узнает, кроме нас с тобой.
Маленький Дэйви долго смотрел на Бо. Его глаза не смотрели на дорогу, и он ничего не говорил. Он просто смотрел в глаза Бо, читая его лицо, как будто ждал, что он что-то скажет, признается, как будто он пытался заглянуть в его мозг. Бо неловко извивался, но держал рот закрытым. Маленький Дэйви медленно повернул глаза к дороге.
Мне пиздец, – подумал Бо. – Почему я не остался в квартире с Джией? Я знал, что это дерьмо случится. Моя жизнь кончена.
Они поехали в среднюю школу с Бо, дрожащим на своем месте, воображая, что их изнасиловали большие черные мускулистые зеки, прежде чем, наконец, их зарезали в душе или привели в газовую камеру. Он посмотрел на дорогу, когда она пронеслась мимо, задаваясь вопросом, сколько повреждений он получит, если выпрыгнет из ускоряющегося автомобиля. Он посмотрел на пистолет в поясе Малыша Дэйви. Рука Дэйви все еще была за поясом. Бо интересовался, сможет ли он забрать пистолет, не будучи застреленным.
Тогда что? Застрелить его? Сдать его полиции и спасти одного из парней, убивших Скиннера? Все в “Беспределе” будут против него, если бы он сделал что-то настолько глупое. Нравится тебе это или нет, но ты встрял.
Я так сильно облажался.
Глава 22
Медицинский центр имени Эйнштейна, 2:15 вечера
Мак сел на автобус до Брод-стрит и Эри-авеню, до медицинского центра имени Эйнштейна, где Миранда все еще лечилась. Прошло несколько дней с тех пор, как он видел ее в последний раз. Ему нужно было попрощаться, убедиться, что она в порядке, перед тем, как он уедет в колледж и перед тем, как он пойдет на концерт в “Сити Гарденс”, где он был уверен, что “Беспредел” будет искать его и Джейсона. Так или иначе, это может быть последний раз, когда он увидит ее.
Мак вспомнил о деньгах, которые дал ему Джонас. Он потратил два доллара на поездку на автобусе. Осталось двести сорок восемь долларов. Он все еще не мог понять, почему Джонас дал ему деньги. Он пытался заставить меня чувствовать себя виноватым, чтобы я остался дома, или он просто пытается впечатлить мою маму, чтобы она не вышвырнула его задницу снова? Мак задумался. Он потратил все деньги, которые заработал летом, покупая пиво Джейсону и остальным его друзьям. Он бы уехал в Огайо без гроша в кармане, если бы Джонас не был таким щедрым. Мак вытащил деньги и пересчитал их, прежде чем положить обратно в карман. Он посмотрел вниз по кварталу, а затем через дорогу в больницу. Он улыбнулся, и по его щекам потекло тепло, так как им овладела одна мысль.
Медицинский центр им. Эйнштейна занял больше квартала, простираясь от Эри-авеню до следующего квартала. Это была одна из первых больниц в стране, которая выполняла пересадку сердца, и хвасталась одними из лучших специалистов в стране по всем дисциплинам. Но вместо того, чтобы переходить улицу в больницу, Мак свернул налево по Широкой улице в сторону розничных магазинов. Он прошел еще два квартала, прежде чем нашел то, что искал.
Старинный ломбард под названием Hechtman стоял между музыкальным магазином и пиццерией. Окно было похоже на сон грабителя. Оно было наполнено золотыми ожерельями, часами, браслетами и бриллиантовыми кольцами. Были царапины на стекле, где кто-то пытался разбить его. Стекло, должно быть, чертовски толстое.
Мак вошел. За дверью были запертые железные ворота безопасности, и Маку пришлось нажать дверной звонок и ждать, пока владелец магазина осмотрит его, прежде чем впустить. Мак не знал, что искал этот парень. Он сомневался, что кто-то когда-либо подходил к воротам в лыжной маске и с дробовиком. Он задумался, кого мистер Хетман не впустил бы внутрь.
Г-н Хетман, вероятно, одевался по моде конца шестидесятых. Он был одет в синий кардиган поверх белой рубашки а-ля мистер Роджерс и толстые роговые очки, и у него были седые усы, которые он загибал по углам. Его ювелирный магазин/ломбард был там столько, сколько мог вспомнить Мак. Он приходил сюда со своей мамой несколько раз и подозревал, что больше, чем несколько его подарков на день рождения пришли из старого магазина, в том числе кольцо из оникса, которое он получил на восемнадцатый день рождения, и золотое ожерелье, которое его мать подарила ему на выпускной.
- Чем я могу вам помочь?
- Мне нужно кольцо.
- Какое кольцо?
Мак посмотрел вниз на одну из витрин на массу больших, безвкусных, длинных устаревших стилей с рубинами, опалами, сапфирами, бриллиантами или изумрудами в них. Большинство из них было похоже на то, что носила бы его бабушка. Была большая витрина обручальных колец, и Мак указал на один маленький алмазный пасьянс с простой золотой лентой.
- Как насчет такого варианта? Сколько это будет стоить?
- Это четверть карата, огранка Маркиза, бриллиантовый солитер с 24-каратной золотой лентой.
- Сколько стоит?
- Триста долларов.
- У меня есть двести.
Мистер Хетман, по крайней мере, так думал Мак, посмотрел на Мака, улыбнулся и кивнул головой.
- Я отдам тебе его за двести пятьдесят.
Мак вырыл карман, вытащил бумажник и достал все наличные, кроме десяти долларов, чтобы попасть на шоу. Он ударил ими о столешницу.
- Это все, что у меня есть.
Г-н Хетман пересчитал наличность. Двести тридцать восемь долларов. Он осмотрел Мака сверху и снизу, словно оценивая его. На мгновение Мак испугался, что старик собирается предложить ему секс или что-то еще.
- Ты любишь эту девушку?
Мак кивнул.
- Да, сэр.
Старик поднял бровь.
- Она беременна?
- Нет, сэр. Она в больнице. Она впала в кому.
Старик посмотрел на кольцо и снова кивнул.
- Окей. Ты заключил сделку с самим собой. Но в этом. Тебе понадобится красивый футляр. Ты же хочешь произвести хорошее первое впечатление. Что думаешь об этом?
Он вытащил маленькую белую атласную коробочку, отделанную золотом. Он положил кольцо внутрь и передал его Маку. Он вычерпал наличные деньги со стойки и быстро отделил двадцатки от пятерок, сдвинув купюры в свои слоты в кассовом аппарате.
- Удачи тебе.
- Спасибо, мистер.
Мак покинул магазин. Воздух был более свежим, холодным, освежающим, а не горьким. Он пах свежестью, несмотря на избыток автомобилей, мчащихся по Широкой улице, изрыгая выхлопные газы, и невнимательных курильщиков, выдувающих никотиновые облака, когда они спешили мимо. Мак не мог перестать улыбаться, когда шел к больнице. У него бабочки порхали в животе. Он лишь надеялся, что Миранда очнулась.
Найти путь в отделение черепно-мозговой травмы было сложнее, чем Мак помнил из своего последнего визита. Он не мог вспомнить, по какому коридору идти. Никто в больнице, казалось, не знал, где он, и его продолжали отправлять в длинные коридоры, которые вели в никуда. После того, как, наконец, пробрался в палату восстановления, медсестры сказали ему, что Миранда была переведена в Научно-исследовательский институт реабилитации Мосса на Tабор-Роуд. После очередной поездки на автобусе, он, наконец, нашел ее.
Мак стоял на посту медсестры с кольцом в кармане, желая принести цветы и чувствуя себя глупо даже думая об этом. Первая медсестра, которую он спросил, сказала, где ее найти, женщина лет тридцати с рыжими волосами и огромной грудью, на которую Мак не мог перестать смотреть. Он поблагодарил ее за указания, но колебался. Она улыбнулась ему в ответ.
- Что-то еще?
Мак, наконец, опустил глаза с ее груди и посмотрел на пол. Его лицо исказилось, как будто ему было больно, что и было на самом деле. Такое чувство, что его подстрелили. Он планировал сидеть у ее постели и разговаривать с ней, пока она в коме. Было бы легче признаться в любви женщине, которая не может ответить взаимностью, которая не может его отвергнуть. Если бы она проснулась, это бы все изменило.
- Эм... она... она проснулась?
Медсестра улыбнулась.
- Это не так просто. Она не полностью без сознания, но и не полностью в сознании. Она то входит в кому, то выходит. Иди к ней.
Мак не двигался.
- Мэм? Гм... что значит, она ходит туда-сюда?
Медсестра сочувственно улыбнулась и положила руку Маку на плечо.
- У нее было много отеков в мозге. Эта опухоль сильно уменьшилась, но в результате она получила повреждение мозга. Она открывает глаза и иногда говорит, но потом снова впадает в коматозное состояние.
Мак выглядел пораженным. Слезы навернулись на глаза.
- Как часто она бывает... в сознании? Как часто она разговаривает?
- Каждый час или два. Иногда чаще. Иногда на целый день. Иди к ней. Поговори. Это может помочь, если она услышит дружеский голос.
- Ее родители здесь?
- Они тут были. Думаю, они уехали сегодня утром. Возможно, вернутся сегодня вечером. Они были здесь каждый день после инцидента. Пойдем со мной. Я покажу ее палату.
Медсестра проводила его туда, где Миранда лежала в постели. Кровать была отрегулирована так, чтобы она сидела вертикально. Ее глаза были открыты, но стеклянные и рассеянные. Похоже, она вообще не была в сознании. Ее глаза не следовали за ним, когда он шел к ней. Они оставались неподвижными. Синяки и порезы на ее лице в основном зажили и исчезли до пожелтевших шрамов, некоторые из которых, вероятно, останутся на всю жизнь. Она все еще была удивительно красива. У Мака заболело сердце, когда он смотрел на нее.
- Миранда?
- Я оставлю вас наедине.
Медсестра медленно вышла из комнаты, оставив Мака и Миранду в одиночестве, в окружении цветочных корзин, карточек и мягких игрушек. Мак наклонился и поцеловал Миранду в щеку.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ