Сказки темного города. Махаон

Глава 3

– А помнишь, какой капризной ты была? – спросила Марго, помешивая в ступке растертые в порошок семена. – А папа во всем тебе потакал.

– А ты говорила, что я маленькая избалованная дрянь, а не принцесса, как меня всегда называл папа, – усмехнулась я, со скукой вглядываясь в зеркало наблюдателей, поскольку был мой черед следить за прилегающей к Махаону территорией.

– А то не избалованная! – воскликнула сестра. – Помнишь, как ты наговорила на молодого конюшего черт его знает каких небылиц, а папа за это его на столбе выпороть велел. А ты стояла и едва сдерживала довольную улыбку в то время, как его спину рвала плеть.

– Не вспоминай, – скривила я нос. – Самой жуть как стыдно за тот случай. Он всего лишь тогда отчитал меня за то, что я так лошадь свою загнала, а я решила ему указать на его место. Ну он и высказал мне все что думал о том, где мое место. А я папе наговорила, что он приставал ко мне. До сих пор помню его глаза, полные ненависти, когда его со столба снимали. Ему было больно, а я радовалась. Так что да, ты права, я дрянь еще та и, если бы потом не произошли все те события, не представляю себе, какой бы стала. А так…горе заставляет смотреть на все иначе, – грустно закончила я, подперев ладонью голову.

– Ну, зато ты теперь у нас сердобольная примерная ведьма. Даже сама диву даюсь, что ты могла так измениться, – Марго подошла ко мне и чмокнула в макушку. – И я очень рада, что эта сердобольная ведьма больше не кричит на весь дом на горничную: «На моем платье две складки! Папа, у нее руки не оттуда растут, выгони ее!»

– Да, не кричит, – задумчиво проговорила я. – Горничной-то более у нас нет.

– И то верно, – ответила Марго и высыпала порошок в парующий отвар, из которого враз поднялся столб оранжевого дыма.

Пока сестра колдовала над таким драгоценным для всех ковенов зельем, я задумчиво наблюдала за природой, которая отображалась в серой глади древнего зеркала. До ужаса не любила это занятие и с большим удовольствием стала бы наблюдать за территорией где-то за стенами города, но старшие стали более осторожны и когда из Бладора привезли нам такое зеркало в благодарность за изготовленное зелье, все были только рады, в отличие от тех, кому приходилось сутки вот так просиживать, не отрывая глаз от безмолвной картины.

– Почему так тихо в последнее время? – спросила я у Марго. – Стригои словно отказались от своего намерения брать под контроль наши земли. И о том Аристократе не слышно ничего более с тех самых пор, как после бегства Летиции были разосланы мирные посланники от него, которые лишь спрашивали о ней и не более того. Я думала начнется бойня, а получилось наоборот.

Марго окинула меня взглядом, затем подумав сказала:

– Тишина не есть признак того, что все хорошо. И бойня не началась только потому, что папаша-стригой, скорее всего, не бездумное существо, рвущее и мечущее по любому поводу. Не зря же он Аристократ. Интересно, как она там, наша Летиция? Столько времени прошло. Ребенок уже должен был родиться. Мальчик. Бладорцы скрыли их, скорее всего, очень хорошо. Так, что даже отец выследить не смог. А нет следов – и спроса нет ни с кого. Пока. Он все равно найдет их. Где-то да проколется Летиция. Малыш – рожденный стригой, а это еще тот геморрой, мне кажется. Лучше бы она отдала его отцу. Хотя, какая мать отдаст своего ребенка.

Я нахмурилась, на языке так и плясали слова правды, поскольку ужас как не любила что-то скрывать от Марго, ведь отец с матерью всегда учили нас, что секреты внутри семьи – вещь очень нехорошая. А мой секрет как раз таким и был, ведь я была более чем уверена, что Аристократ знал, что Летиция именно благодаря крови необратимой очистилась и смогла скрыться, и если он узнает чья это кровь была, это будет чревато для всех, кто имеет хоть какое-то отношение ко мне. Но повернуть колесо прошлого вспять было невозможно, поэтому я просто молилась о том, что все минует и меня, и мою маму, и сестру. Ход моих мыслей был прерван мелькнувшей в зеркале фигуркой. Нахмурившись, я придвинулась ближе. Серая зеркальная рябь плохо передавала проекцию территории и понять, кто шел по направлению к укрытию Махаона я смогла лишь только тогда, когда фигурка приблизилась к ограниченному заклятием участку и остановилась. Немолодая женщина в плаще с двухгодовалым ребенком на руках.

– Смотри, – окликнула я сестру.

Марго подошла ко мне и заглянув в зеркало нахмурилась.

– Посиди, я выйду к воротам, посмотрю, кто она, – проговорила я.

– Не впускай кого зря. Она может быть под внушением, – проговорила строго сестра. – А лучше подожди, пока совет вернется.

– И что, я буду держать их с ребенком под палящим солнцем два часа? – недовольно спросила я. – Если обращающаяся, мы всегда им помогаем. Если под внушением, то я это сразу пойму. Так что смысла держать ее за оградой не вижу.

– И то верно, – махнула рукой Марго.

Покинув особняк, я вскочила на лошадь и спустя четверть часа стояла у высоких кованых ворот въезда на территорию города.

– Гости? – напряженно спросил дозорный, сидевший на башне.

– Да все нормально, – улыбнулась я, – женщина с ребенком, только и всего.

Мужчина настороженно перевел взгляд в сторону приближающейся маленькой фигурки.

– Только и всего…, – хмыкнул он. – На прошлой неделе явилась одна сюда такая. Не успели мы и глазом моргнуть, как она впилась зубами одному из наших в плечо. Еле оторвали ее. Твари быстрые ведь такие. Глаз да глаз нужен.

Я лишь кивнула в знак согласия и терпеливо стала ждать, когда женщина подойдет к воротам. Когда она была уже метрах в двадцати от входа, я движением руки приказала ей остановиться. Высокая худощавая женщина лет пятидесяти, в длинном темно-бардовом одеянии, длинном плаще с зеленой полосой внизу, остановилась и устало провела по лбу ладонью. Когда она спустила мальчика с рук, то голубоглазый малыш спрятался за складками подола ее платья с интересом поглядывая на меня. Женщина же достала амулет пропуска и протянула его в мою сторону. Серебристое украшение в виде перевернутой латинской буквы блеснуло на солнце и от камня, который находился по центру, полился зеленоватый свет.

– Черт, – удивленно проговорил дозорный, – этого не может быть. Ковен Ворона. Кто ты такая, стерва старая? – гаркнул он на женщину. – Ковен Ворона был весь выкошен пару лет назад.

– Выкошен, – ответила она спокойно, – я его последняя представительница.

Недоверчиво окинув взглядом женщину, я открыла ворота и вышла наружу.

– Авенира! – возмущенно окликнул меня дозорный.

– Все нормально, – натянуто ответила я.

– Только выкинь чего, враз башку продырявлю, – направив арбалет на женщину сухо бросил дозорный, и та утвердительно кивнула.

Я медленно подошла ближе и когда увидела красноватую радужку глаз женщины, то невольно отступила назад.

– Я не трону, – проговорила тихо она, видя, что я насторожилась.

– Кто вы? – сухо бросила я, с опаской поглядывая на эту некогда ведьму могущественного ковена теперь же пребывающую в теле стригоя.

– Дамаска, – ответила женщина. – Стригой-отшельник.

– И что привело тебя в Махаон? – прищурила я глаза, окидывая взглядом женщину, потемневшие просвечивающиеся кое-где вены на теле которой говорили о том, что она питалась лишь кровью животных.

Женщина посмотрела на меня, затем перевела взгляд на мальчика и проговорила:

– Это Тарон, сын Летиции.

Я приподняла бровь и усмехнулась недоверчиво.

– Сын Летиции? Если бы это был ее сын, то он бы сейчас был завернут в пеленки, – я посмотрела на сосущего палец мальчика.

– Он ребенок Аристократа. Рожденный стригой. Каждый прожитый месяц на протяжении полугода он проживает словно год. Мальчику два месяца, а выглядит он на два года.

Услышав это, я судорожно выдохнула, пытаясь собраться с мыслями. Затем перевела взгляд на женщину.

– От ребенка Аристократа невозможно избавиться. Об этом мало кто знает. Вот и Летиция не знала, – проговорила она.

–Господи, – прошептала я. – Она умерла?

– Ее скоро не станет. Она медленно гибнет сейчас, находясь под моим крылом, – спокойно ответила Дамаска.

– А как мальчик оказался у вас? – непонимающе спросила я. – Летиция ведь должна была пойти в Бладор.

– Она пришла ко мне, потому, что у меня есть опыт укрытия от Аристократа. Бладор отказался давать ей убежище на своей территории. Они бы выдали ее назад ему по требованию, если бы она осталась в их стенах. Одна из ведьм, сжалившись над Летицией, подсказала, где меня найти. Так она и оказалась рядом.

Услышав это, я повела бровью. Сказанное было похоже на правду, поскольку бладорцы действительно периодически поступали не так, как ждали от них другие ковены, да и вообще в последнее время свели контакты с нашими представителями на нет.

– Почему же она не пришла к нам обратно? Махаон бы точно придумал, как помочь ей и ребенку.

– А вы бы хотели гибели Махаона? Вам же не подвластна магия укрытия такого уровня, – прищурила глаза Дамаска. – Переступи она тогда порог вашего дома, Дорн бы точно узнал, что ребенок и она здесь. И вы бы выдали ее ему, или сами бы погибли. Она не хотела этого.

Я понимающе кивнула, зная, что Дамаска права и мы бы не смогли укрыть ее лучше, чем это сделала ведьма ковена Ворона.

– А вы? Ковен Ворона и вдруг стригой?

– Ужасно, не правда ли? – горько усмехнулась женщина. – У меня была связь с Валдаром. Он обратил меня против моей воли. Я же приняла решение быть подальше от него, но когда разрываешь связь с Аристократом после обращения от него, то начинаешь стареть раньше времени. Это плата за свободу. Мне всего двадцать семь лет, а выгляжу на все пятьдесят, – грустно проговорила она и погладила малыша по голове. – Магия чистокровных не щадит тех, кто не склоняет колени перед их фаворитами. То же самое происходит и с Летицией. Но в ее случае это еще хуже. Она отказалась быть спутницей Аристократа, забрав его малыша, да еще и будучи беременной выпила кровь необратимой ведьмы. Не знаю, сколько ей отведено, но она уже такая, что ее лучше никому не видеть.

– Бог мой, сколько всего мы не знаем, – я отчаянно посмотрела на малыша. – А мальчик? Почему вы привели его сюда?

– Нам больше некому доверить его. Летиция на ладан дышит, мне тоже неизвестно сколько отведено. Ни одному другому ковену доверить его нельзя. Да и не только ковену. Вообще кому бы то ни было. Он ведь рожденный от Аристократа стригой. Если попадет в недобрые руки, то из него взрастят практически непобедимого зверя или же вернут Дорну, а это тоже допустить нежелательно, ведь тогда наследие Аристократа точно поставит на колени всех наших представителей. Рожденный от фаворита чистокровных – это ведь не просто стригой, это даже не Аристократ, это абсолютная сила, практически равная чистокровным. И как такого ребенка отдавать отцу, который будет вкладывать ему в сердце и голову то, что мы сущности второго сорта? Малыша нужно направить, чтобы он вырос хорошим и только тогда можно молиться о том, что он встанет в свое время на сторону ведьм.

– И что? Кто его будет направлять? – недоверчиво спросила я.

– Летиция хочет, чтобы это была ты.

Проговорив это, Дамаска достала из кармана свернутое в трубочку письмо и протянула мне. Я взяла бумагу в руки и скривилась.

– Я? Да кто я такая, чтобы направлять сына самого Аристократа?

– Ты необратимая, Авенира. Ребенку нужен кто-то рядом, кто будет сродни ему по внутренней силе. Рожденного малыша может направить лишь отец, либо некто, кто противопоставлен кровавой власти.

– Да я за себя не в ответе, – возмущенно проговорила я. – Какой стригой? Вы в своем уме?

– Ты намного сильнее, чем тебе кажется. В тебе предками заложена мудрость того, как сладить с стригоем. Поэтому только ты.

– Но отец ведь…он найдет его. Вы сами сказали, что он узнает, где мальчик, если он будет в Махаоне.

– Я смогла разорвать связь Летиции с Дорном. Малыш же пока тоже не преступил порог своей сущности так, как это положено. Мы все предусмотрели. Он не питается кровью. Он простой ребенок пока. Любит то же, что и остальные дети, – женщина ласково погладила мальчика по голове. – Дорн не чувствует, где его малыш, пока Тарон не испил кровь. Круг магии стригоев не замкнут, поэтому нахождение малыша скрыто для Аристократа.

– Пока скрыто, – недовольно проговорила я, – и кто знает, когда он решит…, – я прикусила язык, видя, как мальчик внимательно слушает каждое мое слово.

– Он в стенах Махаона не увидит то, что сможет увидеть вне ваших земель, где соблазнов больше, – строго отчеканила Дамаска, явно недовольная тем, что я не хочу забирать мальчика. – Направь его, научи жить не так, как живут стригои, вырасти из него махаонца, а не стригоя, и кто знает, может когда-то этот малыш выведет всех вас из той беспросветной ямы слепого страха, в котором вы все сейчас живете! Вам нужен кто-то направляющий, сильный, тот, кто будет по своим качествам стоять на одном уровне с правящими стригоями, но будет за ведьм. Он пока маленький, да, будет тяжело. Но потом, Авенира, он ведь станет поддержкой не только тебе. Ты же не знаешь, что это такое – ребенок Аристократа. Это абсолютная сила, ум, несгибаемая воля и прочие качества, которыми наделены лишь чистокровные. Мы бы с Летицией сделали это и сами. Но…у нас нет на это времени, – она опустила глаза, и я поняла, что мальчик был ей очень дорог и ей было очень трудно с ним расставаться.

– Мадам Дамаска, это моя мама, та, о которой вы говорили? – пролепетал малыш, сверля меня своим голубоглазым взглядом.

Услышав это, я даже глаза закрыла, понимая, что Летиция знала, что я не смогу отказаться, раз даже сказала малышу, что где-то его мама.

– Это слишком, – строго проговорила я, недовольно посмотрев на Дамаску. – Вы не должны были такое ему говорить, пока я не дала согласие.

– У него не будет другой матери, – ответила Дамаска и подтолкнула малыша ко мне. – Ты уже сыграла роль в его судьбе и не мне тебе говорить, за что ты теперь в ответе не только перед малышом, а и перед тем, чем тебя наградили предки. Ты думала отсидеться просто так за этими коваными воротами с таким-то даром? – недовольно прищурила глаза Дамаска. – Ты необратимая. Так и веди себя как необратимая! Воюй как можешь, а не травку ночами собирай. На кой черт твоя травка, если половина южных земель под хищниками? Малыша провидение тебе послало, так будь добра, прими…сына. У тебя доброе сердце, девочка. Летиция не отдала бы малыша кому не попадя, – более мягко добавила ведьма.

Я беспомощно посмотрела на мальчика, который уверенно подошел ближе и, встав передо мной, внимательно посмотрел снизу-вверх. Малютка еще совсем, но его взгляд…ребенок так не мог смотреть. Он словно насквозь прошивал меня своим взглядом. Голубые глаза. Чистые…искрящиеся. Без красной окантовки зрачка, как у других…у обращенных. Нет, этот другой. Сын Аристократа. Стригой, которого ничем не отличить от нас. Я присела перед ним на корточки и осторожно протянула руку, убрав со лба завиток темных, почти черных волос. Голубые глаза и черные волосы. Непередаваемый контраст. Он совсем не был похож на рыжеволосую мать с ее изумрудным взглядом. Нет. Значит на отца. Выдохнув, я выдавила из себя улыбку, и мальчишка словно расслабился. На его щеках заиграли симпатичные ямочки. Он улыбнулся и достал из кармана леденец. Протянув его мне, пролепетал:

– Ты же тоже любишь сладкое?

Бог мой, он даже говорил не так, как малыши. Вроде бы и детский лепет, но от слов шла такая энергетика, что я невольно поежилась. Никогда не видела таких детей, настолько опережающих своих ровесников в развитии. Взяв конфету из его маленькой липкой ладошки, я перевела взгляд на Дамаску, которая стояла и едва сдерживала слезы.

– Он любит сладкое очень. Мятные леденцы я всегда доставала в Бладоре. И еще молоко козье. Сыр. Совсем не ест мяса. По вечерам любит слушать сказки. А если просыпается рано, то никогда никому мешать не будет. Будет ждать, когда проснутся остальные. Он не доставит слишком много хлопот тебе, Авенира.

Я кивнула и, поднявшись на ноги, тихо спросила у нее:

– А что мне отвечать, если он начнет задавать вопросы о том, кто его отец? Он ведь начнет скоро это делать. С его-то темпами развития.

– Скажи ему, что отец стригой и все. Он смышленый малыш, все поймет. Я лично про отца ничего не могу сказать. Летиция сама толком не знает, кто такой Дорн. Он не очень много о себе рассказывал. Не доверял ей. Слишком мало они были вместе.

– А как вы думаете, почему он здесь? Мама говорила, что если появился второй Аристократ, то земли по эту сторону реки значит отдали под его контроль чистокровные. Но если так, почему тогда тишина? Почему стригои не предпринимают попыток продвинуться дальше?

– Я не могу точно знать, – пожала плечами Дамаска, – но мне кажется, что все дело в нем, – она кивнула на малыша.

– А он здесь при чем? – удивилась я.

– Пока Аристократ не будет знать, где его сын, он не поведет стригоев на захват земель. Сама знаешь, что тогда творится. Стригои тогда плохо контролируемые и кто знает, кого в порыве бешеного голода они выпьют, если даже будет приказ не трогать детей. Всегда есть риск, что ребенок пострадает. Но это лишь мое предположение.

– И что, пока мальчик у нас и скрыт, то мы можем спать спокойно?

– Как сказать, – пожала плечами Дамаска. – Пока Аристократу не удалось выследить его. Но это не значит, что он ничего не делает, чтобы не найти своего сына. Благо, на территорию ковенов пройти не так-то просто, чтобы попытаться узнать о тех детях, которые родились недавно.

– Это да, – протянула задумчиво я. – Но что я скажу остальным? Я не уверена, что Махаон захочет скрывать здесь сына Аристократа.

– Поговори с ними. Особенно с матерью. Она сумеет переубедить совет вашего круга.

– Поговорить? Легко сказано, – натянуто улыбнулась я. – Ну да ладно. Что-то придумаю и сделаю все от меня зависящее.

Дамаска с благодарностью кивнула в ответ и присела, взяв в руки маленькие ладошки Тарона.

– Слушай маму свою, – назидательным тоном проговорила она, – и будь ей поддержкой во всем. Что бы не случилось, помни, чему мы с Летицией тебя учили.

Мальчик серьезно кивнул в ответ и проговорил:

– Семья – самое главное.

– Молодец, – Дамаска потрепала его по щеке. – Прощай, маленький воин.

– Прощай, тетя Дамаска, – проговорил мальчик и взял меня за руку.

– Береги его, – грустно улыбнулась она мне, – он правда нереальный ребенок. Жаль, что отец его – стригой и мы вынуждены идти таким путем, разлучая их. Он бы гордился таким сыном. Да, и еще, едва не забыла, – она достала из висевшей на поясе сумки небольшую книжку. – В Бладоре дали эту книгу Летиции, сказали, чтобы ее отдали тому, к кому попадет малыш.

– И что здесь? – я взяла книгу в руки и пролистала несколько древних страниц.

– Да толком ничего особенного, так, разная информация о стригоях и их наследии. Почитай, может что важное почерпнешь оттуда для себя.

Сказав это, она развернулась и направилась в сторону древнего леса, среди неисчисляемых миль которого пряталась столько лет от себя самой. Когда ее высокая стройная фигурка скрылась из виду, я посмотрела на терпеливо ждущего Тарона. Выдохнув произнесла:

– Ну что…сын. Пойдем домой?

– Пойдем, – улыбнулся мальчик неуверенной улыбкой.

Было видно, что шагать в неизвестность ему так же страшно, как и мне.

Когда за моей спиной закрылись ворота и дозорный помог мне и мальчику взобраться на лошадь, я еще не знала, что моя жизнь с этого самого момента перевернется с ног на голову и заставит взять на себя ношу, которую я ну никак не думала брать на себя. Ношу матери…не своего ребенка.

Когда лошадь остановилась у ворот нашего особняка, я осторожно сняла с нее Тарона и едва не застонала, прекрасно зная, что начнется, едва только я начну рассказывать правду матери и сестре. Тарон взял меня за руку и, прижавшись ко мне, проговорил:

– А кто здесь живет еще, кроме тебя?

– Кто? – повела я бровью. – Ну…бабушка твоя и тетя Марго.

– А папа? Я его когда-нибудь увижу? – спросил мальчуган.

«Началось», – простонала мысленно я.

– Папа…папа твой далеко. И мне бы не хотелось пока об этом говорить, – решила я сказать, как есть, раз уж этот чудо-ребенок начал задавать такие вопросы едва только вылез из пеленок.

Малыш лишь кивнул мне в ответ. Я же вздохнула и направилась в дом, ведя его за собой. Едва только мы появились на пороге кухни, как Марго уставилась на меня с немым недоумением в глазах.

– Давай подождем маму, и я все расскажу, – взмолилась я, понимая, что сестра задаст мне трепку уж точно.

Марго кивнула и пошла доделывать отвар, изредка поглядывая на то, как я насыпаю голодному малышу молочную кашу и наливаю травяной чай. Когда Тарон все съел и прилежно положил ладошки на колени, я даже улыбнулась, поскольку уж никак не ожидала от маленького стригоя такого послушания. Спустя полчаса домой вернулась моя мама и едва только увидела Тарона, ее бровь приняла настороженный изгиб. Марго подошла к ней и, встав рядом, скрестила руки на груди, всем видом давая понять, что ждет объяснений.

– Мама, Марго, это Тарон, мой малыш. Он будет жить отныне со мной…и с вами, – проговорила я, нервно теребя подол своего платья.

Мама натянуто улыбнулась и, помолчав, подошла к мальчику. Присев напротив него на колени, она сказала:

– Там в комнате есть на столе игрушки деревянные. Я их берегла всегда, поскольку ими в детстве играли Авенира и Марго. Давай ты поиграешь немножко там, а мы, взрослые, поговорим друг с другом кое о чем.

Тарон кивнул, мама же приоткрыла дверь в смежную с кухней комнату, и мальчик радостно засеменил к небольшому столику, на котором мама бережно расставила несколько резных деревянных игрушек, которые сделал для нас в свое время отец. Когда ребенок уселся на коврик, лежавший на полу, мама прикрыла дверь и повернулась ко мне. Выдохнув, я села за стол и, сцепив пальцы в замок, рассказала все, начиная с того момента, как Летиция испила моей крови. Едва только я закончила рассказ, мама покачала головой и подошла к окну, явно сдерживая себя, чтобы не высказать мне все, что думала на этот счет. Она сдерживала себя, а вот Марго нет.

– Ты чем думала вообще, скрывая все то, что случилось в Абраске? – гаркнула она, просто испепеляя меня взглядом при этом.

– Я не считала, что это слишком важно, – пожала я плечами.

– Не слишком важно? – возмутилась Марго. – Из-за твоего «не слишком важно» в нашем доме сидит маленький рожденный стригой, которого повсюду ищет его кровожадный папаша! Ты хоть представляешь себе, что будет, когда выплывет то, что ребенок у нас здесь? Махаон не Бладор, мы не сможем дать достойный отпор, если Аристократ стянет к нашим воротам всю кровососущую рать!

– Он не узнает, – спокойно ответила я.

– Не узнает? – зашипела Марго. – Ты в этом уверена? Он же…стригой, он не сможет вечно есть простую пищу, придет время, когда ему будет нужна кровь. И он напьется ее, будь уверена в этом! И как только напьется, магия укрытия улетучится. И что тогда?

– Он рожденный. Они могут не пить кровь, – я пыталась доказать сестре…или себе самой в первую очередь, что мальчик может быть обычным ребенком.

– Могут…могут уже сложившиеся личности! А этот!? Он же ребенок! Как думаешь, долго будет дремать сущность в растущем стригое? Черт! Авенира! Ты чем думала? Да бог с ней, с Летицией, мальчишку зачем привела сюда? Пусть бы шла Дамаска своей дорогой! Отдали бы ребенка отцу, а так что? Мало нам проблем?

– Но ты же сама тогда предлагала Летиции идти в Махаон! Что сейчас случилось?

– Да многое что случилось! Мальчишка вон уже какой! Черт его знает, что в нем там дремлет теперь, когда его растила обращенная! Не верю я стригоям, пусть и тем, кто в отшельники подался!

Я сидела и опустив глаза слушала сестру, понимая, что в ней говорит страх, ведь узнай Аристократ, что малыш у нас, и правда не пойми чем все закончится это для Махаона.

– Мама, надо отдать мальчика отцу, – отчеканила Марго. – Может тогда в случай чего он не будет так жесток с нашими.

Мама стояла, молча глядя в окно, затем, спустя пару минут этого тягостного молчания, она повернулась и проговорила:

– Когда кто-то ступает на порог твоей жизни, это всегда что-то да значит. Мне кажется Дамаска права насчет того, что Тарон – ноша Авениры по велению предков. Ковен Ворона всегда принимал правильные решения и уж если сама их представительница постучалась в судьбу Авениры, мы не можем это игнорировать. Мальчик останется с нами как сын Авениры, мой внук и твой племянник.

– Но…! – воскликнула Марго.

– Я все сказала! – мама гневно вскинула ладонь, давая понять, что обсуждать это она не будет более.

– Мелкий кровосос в доме! – взревела Марго, гневно кинув на меня взгляд. – Этого еще не хватало.

Мама подошла к Марго и положив ей на плечи руки проговорила тихо:

– Я знаю, что в тебе говорит обида на судьбу, дочка, ведь именно ребенок-стригой отобрал жизнь у твоего любимого человека. Но малыш ни при чем, и кто знает, может именно он перевернет главную страницу нашей книги, заставив стригоев считаться с нами. Может он послан свыше как помощь нам, а не как погибель. Ведь даже смотри, сколько месяцев мы ждали нападения войска Валдара, но малютка, едва только появился на свет, уже дал нам хоть небольшую, но передышку во всем этом кровавом хаосе, в котором мы живем последние несколько лет. Давай поживем и увидим, что будет далее. Вернуть мальчика мы всегда сможем. Но я думаю, что Авенира будет ему хорошей мамой, я бабушкой, а ты – прекрасной тетей.

– А ковен? Вы не хотите спросить у старейшин? – прищурила глаза Марго.

– Я и так знаю, что скажут старейшины, – пожала плечами мама. – Когда несколько месяцев назад Аристократ присылал мирных посланником с целью выяснить нет ли в наших стенах Летиции, старейшины уже тогда между собой обговорили, что если она окажется на территории нашего клана, ее никто не выдаст. Ни ее, ни ребенка. Поэтому я сообщу то, что мальчик у нас и все. Тебе, Авенира, – она перевела на меня строгий взгляд, – нужно лишь только будет представить ребенка им и выслушать, возможно, кое-какие наставления.

– У меня в голове не укладывается, – недовольно покачала головой Марго, – как вы не понимаете, что мы роем себе яму. Я лично против малыша-стригоя. Особенно против того, чтобы он жил в нашем доме.

Слушая сестру, я внезапно вспылила и огрызнулась:

– Значит укушенным мы помогаем, а маленькому малышу, который останется без мамы вскорости, – прошептала я, – мы помочь не можем?!

– У него есть отец! – гаркнула Марго. – И если ты веришь, что этот малыш принесет нам нечто большее, чем одни проблемы, то глубоко заблуждаешься в этом!

– Прекратите! – одернула нас мама. – Ребенок будет с нами и точка, Марго. И чтоб я больше не слышала ваших перепалок.

Сказав это, она направилась в комнату, где играл Тарон, и оттуда донесся ее ласковый голос:

– Не хочешь погулять по городу со мной. У нас есть небольшой пруд, в котором плавают утки. Я обычно хожу кормить их в обеденное время. Составишь мне компанию?

Малыш радостно защебетал и спустя пару минут вышел из комнаты держа мою маму за руку.