Сказка на ночь для дракона

Глава 11

Регина

– О, Аметист Вольдемарович. Как раз хотела с вами пообщаться! – я села на кровати и, цапнув пройдоху за жабо, подтянула к себе поближе.

Бывший гид замахал ручками, пытаясь от меня оторваться, да не на ту напал – держала я крепко.

– Будете каяться, Аметист Вольдемарович, или как вас там?

– П-пустит-те-е, – прохрипел мой ночной гость. Может, конечно, я его слишком сильно придушила. Ну, так сам виноват: я к нему со всем доверием, а он вон как со мной поступил…

– Ты зачем меня в зеркало толкнул, чертяка? – зашипела на него.

– П-приказ-а-али!

– Кто?

– Прет-темнейший, – прохрипел Аметист, а я разжала пальцы. Не душить же его, в самом деле, и так еле дышит.

– Аметист Вольдемарович, – строго заявила, когда он отдышался и перестал хрипеть, – помните, что чистосердечное признание облегчает муки совести. Поэтому выкладывайте все на чистоту!

– Регина, вам нужно уходить отсюда, пока Претемнейший следилки не поставил…

– Ты опоздал, друг мой Аметиус. Все давно стоит и сигналы подает исправно. – голос Станисласа прозвучал громко и так неожиданно, что мы с Аметистом подпрыгнули, как два воришки, застигнутые в самый эпический момент кражи.

Претемнейший стоял возле кровати и откровенно веселился: я даже в полутьме видела, как радостно блестят его зубы.

– А вы как сюда попали? Вообще-то, я дверь на ключ закрывала. У вас, похоже, не дворец, а проходной двор.

Станислас на мой выпад не обратил внимания, прошел к креслу и спокойно в него уселся. Аметист же, бочком-бочком начал пятиться подальше от меня. Правда, далеко уйти не успел.

– Аметиус, а сядь-ка ты на стульчик, да расскажи нам с Региной, куда и почему ей отсюда уходить надо.

Я ладошками легонько хлопнула, волшебное слово шепнула, и загорелся неяркий свет. Так что теперь я смогла хорошо разглядеть своих незваных гостей.

Претемнейший опять порадовал: на нем красовался парчовый халат, затканный алыми и черными диковинными птицами. На ногах тапки с загнутыми носками и тоже, парча и вышивка. Рога тускло поблескивали в неярком свете. А под халатом, похоже, надето оч-чень мало. Во всяком случае, ноги в гаремных тапках были голыми и волосатыми. Да и грудь в глубоком вырезе халата была одета исключительно в густую темную шерсть.

Заметив, что я его разглядываю, Данский приосанился, грудь свою шерстяную выпятил и самодовольно так поинтересовался: «Нравлюсь?»

Я скривилась и фыркнула: если вы любительница волосатых, мускулистых и самонадеянных демонов, то да, хорош. Даже если и не любительница, все равно хорош демонюга, ничего не скажешь. Но не радовать же его подобными признаниями.

– Тапочки тебе не идут, Стасик. Больше не носи, не твое это.

Рядом мелко захихикал Аметиус, а прекрасное лицо Данского вытянулось, глаза вылезли из орбит, а из ноздрей будто даже дым повалил.

– Аметиус, пошел вон отсюда! Утром жду тебя с отчетом о твоих деяниях и хитрож…выдуманных планах, – рявкнул Станислас, и Аметист начал по-быстрому двигать в сторону выхода. Вот только это не соответствовало моим планам, поэтому я рявкнула в ответ:

– Стоять!

Бывший гид замер, как суслик, посреди комнаты. А Претемнейший опять заорал:

– Пошел вон!

– Стоять!

– Вон отсюда!!

– Стоять!!!

Не знаю, кто выиграл бы в этой битве командиров, но тут Аметист затрясся как в лихорадке и тоненько, жалобно завыл. Потом быстро-быстро завертелся вокруг себя, как детский волчок, и хлоп, исчез. Я только глазами моргнуть успела от изумления, как на ковре, где стоял мелкий мужичок, уже было пусто.

Вот ведь, только хотела справки навести о своем попаданстве, и опять источник информации улетучился. Ну что же, Претемнейший, ты сам выбрал свою судьбу – тогда буду тебя пытать.

Я сурово сдвинула брови и многозначительно произнесла:

– Ну?

– Э-э? – ответил мистер Красноречие.

– Жду объяснений.

– Каких?

Пожалуй, так мы долго будем в вопросы играть, и ничего он мне не ответит. Пожалуй, сменим тактику.

– Станиславчик, а ты женат?

– Региночка, ты к чему это спрашиваешь? – напрягся рогатый.

– Что-то замуж захотелось, вот присматриваюсь к кандидатам на почетную должность мужа.

И начала с кровати приподниматься так эротично и призывно, просто Памела Андерсен на пляже в купальнике. Еще и губы облизнула плотоядно, не отрывая влажных глаз от Претемнейшего.

А тот отчего-то смутился, ножки волосатые под себя подобрал и в кресло поглубже задвинулся:

– Региночка, ты же у нас вроде невеста короля? – и голос растерянный.

– Я передумала участвовать в отборе. Хочу замуж за тебя! – я была совсем близко к краю кровати, и уже руки тянула со скрюченными пальцами к его … не знаю, к чему именно, но тянула.

А Претемнейший твердо заявил:

– За меня нельзя! – и уточнил: – Тебе нельзя.

– Только мне нельзя? – я даже обидеться собралась: получается, кому-то можно, а мне нет. Дискриминация по расовому признаку?

Ладно, обижусь я потом, а сейчас продолжим опрос свидетелей.

– Станислас, лучше по-хорошему рассказывай, зачем меня сюда затащил и когда обратно отправишь? А то я королю скажу, что люблю тебя безумно и жить без тебя отказываюсь. И потребую свадьбу. На пятьсот гостей!

– А почему так мало?! – теперь уже Претемнейший оскорбился. – Я что, нищеброд какой-то, чтоб жениться как голь перекатная? Пять тысяч гостей, как минимум!

Как он поднаторел на наших идиомах! Даже гордость берет за парня.

Обрадованная донельзя, я заголосила:

– Так значит, ты согласен, милый! Ох, как я счастлива. Давай, скорее объявим всем о наших планах, – и я, радостно оскалившись, снова потянулась к нему.

А Станислас быстро руками поводил, и между нами выросла прозрачная стенка. Я его и вижу, и слышу, а добраться не могу – не пускает магия демоническая.

Сейчас я себе Панночку из старого фильма «Вий» напоминала, где она в такой же белой ночнушке до пят в невидимую стену бьется, чтобы до семинариста Хомы добраться.

Вот только там Вия на помощь позвали, он ситуацию быстро разрулил и Хому из-за магической ограды извлек, на радость местной нечисти. Мне-то кого на помощь звать, чтобы до рогатого дотянуться?

А Станислас принялся меня уговаривать:

– Регина, да что рассказывать-то? Ты теперь здесь, в своем мире и вернуться на Землю пока не получится. Завтра поедешь к королю на отбор. Может замуж за него выйдешь, если… – он осекся и опять замолчал.

А я села по-турецки на краю кровати и пригорюнилась. Второй раз говорят, что домой нельзя, а я верить не хочу. Почему нельзя-то? Сюда же притащили, значит и отсюда можно как-то выбраться.

Похоже, я это вслух произнесла, так как мистер Парчовый халат снизошел до объяснения:

– Понимаешь, все существующие миры не стоят на одном месте, а движутся по определенным траекториям. Иногда соприкасаются, и тогда можно легко перебраться из мира в мир.

Когда ты в зеркало попала, наши миры соприкасались последние часы перед тем, как надолго разойтись. Если бы ты не вредничала две недели, а сразу пошла на крышу, то времени для возвращения было бы достаточно. А сейчас миры уже разошлись.

Станислас развел руками и горестно вздохнул, показывая, как он опечален. Только вот не верила я его хитрой мимике, никакого сожаления там точно не было.

– А когда снова миры сойдутся? – решила я прояснить, как надолго здесь застряла.

– Сейчас оба мира вышли на длинную часть орбиты, и следующее соприкосновение лет через десять, примерно.

– Что-о-о-о?! Какие десять? Я же состарюсь уже! А мама моя как без меня будет? И Таська с близнецами. Я ведь крестной ее детей должна быть.

И такая тоска на меня навалилась, вперемешку с отчаянием, что я села и принялась реветь. Просто белугой завыла.

Станислас с кресла подскочил и кинулся ко мне. Присел на кровать, приобнял и начал по голове, как маленькую, гладить:

– Регина, ну ты что!? Не плачь, все образуется: обживешься, привыкнешь, замуж выйдешь, да детишек нарожаешь. И станет тебе этот мир совсем родным и любимым, сама возвращаться не захочешь…

Пока я плакала, Станислас все гладил меня по голове, и что-то успокоительное шептал, как заботливый отец или старший брат, которых у меня никогда не было. И мне было приятно, если честно. Меня только мама в детстве так утешала.

Я к плечу демона уютно привалилась, сладко плакала, и все пыталась осознать, как же я так попалась?

Слезы постепенно закончились, и я почти успокоилась, когда дверь в мою спальню с грохотом распахнулась, бахнув об стену, на пороге нарисовался разъяренный Арий и рявкнул:

– Быстро убрал от Рейджины руки…