Сказание о пустыне (СИ)

Сказка 4. Звездочет

…Говорят, когда-то в пустыне стояла Башня. Купол ее устремлялся высоко к Небесам, а стены блестели на солнце, будто выложенные драгоценными камнями. В Башне жил Звездочет. Он умел читать звезды. Знал все о движении Луны и Солнца. Он мог предсказывать судьбы и повелевал Жизнью и Смертью. Люди со всей пустыни приходили к нему за советом. Кому-то он рассказывал о будущем, кого-то исцелял, а кого-то брал в ученики…

…Шепчутся пески. Жаркий ветер дышит в лицо. Солнце давит на голову. Барханы меняют форму, и кажется, будто пустыня бесконечна. Она простирается всюду. Она бесконечна и величественна. И в ней легко потеряться. Но есть те, кто всегда находит дорогу…

…— Башня, господин!

Когда отправившиеся вперед воины вернулись и доложили, что увидели вдалеке Башню, аттабей перевел дух. Они добирались сюда долгих десять дней. Ему, неоднократно ходившему по пустыне, стало казаться, что отряд заблудился, но Небеса оказались милостивы.

К вечеру воины во главе с господином достигли цели. Вблизи оказалось, что вокруг башни стоят несколько домов и палаток. Неизвестные часовые даже положили руки на рукояти сабель, но Карим жестом остановил отряд и открыл лицо:

— Мы прибыли с миром! И желаем увидеть Великого Звездочета.

Часовые расслабились. За их спиной из палатки вышел мужчина.

— Мы прибыли сюда за тем же еще два дня назад и разбили лагерь. Вы можете занять место у тех домов, — он указал на строения, прилегающие к башне с другой стороны.

— Благодарю, добрый человек.

Аттабею было все равно, где разбивать лагерь. Главное, чтобы рядом находился колодец, а со всем остальным его люди справятся.

Верный Али взял организацию на себя, привычно раздавая указания. Воины принялись сноровисто ставить палатки, кто-то пошел за водой, кто-то к домам, узнать у местных жителей, есть ли еда, которую они желают продать. Аль-Назир успел спешиться и хотел продолжить разговор с главой прибывшего ранее отряда, как вдруг дверь башни распахнулась.

На песок шагнул высокий мужчина в тюрбане и просторном халате, огляделся и остановил взгляд на аттабее.

— Великий Звездочет желает видеть вас, господин. Пройдите за мной.

Он коротко поклонился и указал на дверь. Карим обернулся к Али, верный слуга понятливо кивнул, показывая, что все будет в порядке. И мужчина направился к башне…

…Внутри оказалось прохладно. И тихо. Шум снаружи и жар не проникал сквозь толстые стены. Сопровождающий подвел аттабея к основанию узкой лестницы, стелящейся вдоль стены.

— Вам нужно подняться на самый верх, господин. Звездочет ждет вас.

— Я пойду один?

Собеседник улыбнулся открыто и радостно.

— В башне нельзя войти в те двери, что вам не предназначены. И вы не сможете заблудиться. Звездочет ждет вас.

Карим недоверчиво нахмурился и поднял взгляд вверх. А затем ступил на первую ступень…

…Путь оказался нелегким. Лестница все время поворачивала, из-за этого казалось, что она тянется бесконечно. Узкие окна не давали достаточно света, а увидеть через них можно лишь пустыню. И кажется, одни и те же барханы. Небо потемнело недостаточно, чтобы ориентироваться по звездам. Но достаточно, чтобы опасаться упасть на каждом повороте.

Сначала аттабей пытался считать ступени, но после третьей сотни сбился. Ноги непривычно ныли, а голова кружилась. Будто он выпил слишком много вина. Или долго не спал. Дорога сюда оказалась нелегкой, но не до такой же степени.

Когда перед лицом хранителя Аль-Хруса возникла дверь, он смог лишь толкнуть ее. И едва не упал на мягкий ковер, оказавшийся за порогом.

— Что привело тебя ко мне, странник?..

…Мухаммад ибн Фара аль-Таарам смотрел на позднего гостя, приближение которого заметил еще в полдень. За годы, проведенные в пустыне, он успел повидать многих просителей. И по их виду научился угадывать, какие вопросы они зададут ему.

Он видел торговцев, искавших выгоды. Больных, молящих об исцелении. Гордых воинов, желающих славы и богатства. Видел и нищих, и стариков, детей и женщин. Он устал от людей, поэтому редко покидал башню, и даже своим слугам запрещал тревожить себя по пустякам. Но сегодня, посмотрев в окно и увидев очередного просителя, старый звездочет испытал нечто странное. Будто сами Небеса, которые он так любил рассматривать, шепнули ему что-то. Нечто настолько неуловимое, что смысл потерялся, но ощущение. Предчувствие чего-то неотвратимого осталось. Поэтому он попросил ученика сразу же привести к нему нового гостя. Уже давно Муххамада ничто не могло удивить, а своим предчувствия он привык доверять.

— Что привело тебя ко мне, странник?

Гость не упал на пол в изнеможении, хотя преодолеть шестьсот шестьдесят девять ступеней удавалось не каждому. Он переступил порог и огляделся. После чего поклонился, исполняя ритуал гостя:

— Мир твоему дому, почтенный Звездочет.

Старик кивнул и приглашающе взмахнул рукой. Перед ним прямо на ковре лежала скатерть, уставленная блюдами.

— Раздели со мной трапезу, путник…

Гость сел напротив. Воин, судя по оружию на поясе. И не из последних людей, судя по перстням на правой руке. Женат. И уже не молод, но еще и не стар. В том возрасте, когда мужчина уже достиг своего расцвета и может наслаждаться жизнью.

— Благодарю за приглашение. Дом твой гостеприимен, Звездочет, а слуги расторопны, — продолжил традицию странник, а Муххамад довольно кивнул.

С ним всегда разговаривали почтительно, но порой за показной вежливостью пряталось нетерпение. Сегодняшний же гость говорил искренне. Поэтому старик разломил сухую лепешку напополам и одну половину протянул путнику по обычаю народа пустыни. Тот кивнул с благодарностью. Принял.

И некоторое время они оба воздавали должное угощению. Довольно скромному по меркам многих просителей, но гость не выказал и тени неудовольствия или удивления. Он не торопился говорить, и мудрец позволил себе насладиться ужином и горячим чаем, который он сам заварил и разлил по пиалам.

— Была ли благосклонна к тебе пустыня, сын Неба? — спросил Муххамад, с наслаждением потягивая любимый напиток.

— Пустыня была тиха и спокойна, но хитра и коварна. Мы потеряли несколько дней, плутая по пескам. Мой следопыт сбился с дороги.

В словах гостя не слышался гнев, но лишь усталость. И озабоченность. Видно, раньше пустыня с ним не шутила.

— Надеюсь, обратная дорога будет легче, и пустыня сменит гнев на милость…

— На все воля Небес, — гость бросил на хозяина башни острый взгляд.

Старик усмехнулся в бороду и кивнул.

— Мы достаточно времени уделили традиции. Расскажи, странник, что привело тебя.

— Я — Карим аль-Назир, до возвращения наследника Аль-Хруса я являлся аттабеем, а теперь ближайший советник шейха, — неторопливо начал гость. — Отец шейха много лет назад пропал в пустыне, а его самого несколько раз пытались убить. Последний раз на его собственной свадьбе, которая состоялась в прошлом месяце.

— Печальные вести, — Муххамад допил чай и отставил пустую пиалу, — но чем могу помочь я?

— Мне говорили, что ты можешь узнать судьбу человека по дате его рождения. Получилось так, что мой друг… Тот, кого я считал другом, оказался предателем. Он скрылся, мои люди ищут его по всем девяти городам, но пока новостей нет. И я хочу знать, верны ли мои подозрения. Стоит ли продолжать поиски? И в каком направлении?..

…Карим терпеливо ждал ответа звездочета. К башне его привели сомнения. Тяжелые мысли, что не давали спокойно спать по ночам и заниматься другими делами днем…

— Аль-Назир, — задумчиво протянул старик, сидящий напротив. — Карим аль-Назир, аттабей Аль-Хруса… — он неожиданно улыбнулся. — Сын Зейнаб аль-Назир и Рашида аль-Назир, военачальника покойного шейха. Я помню тебя. Тогда я еще ездил по городам, пытаясь найти учеников… Твоя мать хотела узнать, какую судьбу Небеса уготовили для ее сына, она настояла, чтобы твой отец пригласил меня…

Аттабей кивнул. Он знал, к кому отправляется за советом. Но не думал, что звездочет его вспомнит.

— Отец пропал вместе с покойным шейхом, а мать умерла почти два года назад.

— Пусть Небеса будут милостивы к ним, — произнес ритуальную фразу хозяин башни, но взгляд его остался острым и внимательным. — Я помню твой гороскоп. И мне странно, что ты не спрашиваешь о себе. Не желаешь обмануть судьбу?

Карим устало вздохнул и бросил взгляд в окно, из которого было видно лишь темное небо и звезды.

— Я мог умереть десятки раз, почтенный звездочет, но я жив. Я женился, и у меня пятеро детей. Когда придет мой час, я буду готов. К тому же, ты мог ошибиться…

Старик на мгновение замер, глядя на него неожиданно светлыми глазами. Моргнул. А затем рассмеялся. Громко, откинув голову назад и похлопывая себя руками по коленям и бокам. Аттабей лишь скупо улыбнулся, дожидаясь, пока хозяин башни успокоится. Тот смахнул рукой набежавшие слезы и разлил по пиалам ароматный напиток.

— Давно меня так не веселили… — он вновь откинулся на подушки и отпил чай. — Ко мне приходят за спасением, избавлением, советом… Люди видят во мне сына Неба, спустившегося на грешную землю. Но я такой же человек, как и все. И ты прав, аттабей, я тоже могу ошибаться. Как и ты… С чего ты взял, что твой друг хочет убить шейха?

— Его видели в Набире перед первым покушением. И на свадьбе… Он посоветовал торговцу подарить шейху рабыню. Красивую. С белой кожей и светлыми волосами. Такие как она — большая редкость для Великой пустыни. Шейх подарил девушку мне, но она умерла от яда, который нанесли на ее тело. Погибла служанка в моем доме, и еще одна во дворце. Та, кто наносил масло на тело рабыни перед свадебным ужином.

— И почему же ты решил, что твой друг желал убить шейха?

— Малик молод. По традиции он должен был провести брачную ночь с невестой, но затем мог призвать к себе рабыню.

— А почему ты сам не взял ее? Разве подарок шейха тебе не понравился?

— Понравился, — легко согласился Карим, вспоминая покойную. — Она, действительно, была красива. Но я обещал жене не брать других жен.

Глаза звездочета вспыхнули, словно звезды на небе.

— Вот как? А знает ли кто-то о твоей верности?

Нахмурился аттабей, сверкнул глазами.

— Это касается лишь меня и моей жены.

— Значит шейх, делая подарок тебе, предполагал, что ты не устоишь перед соблазном? — спокойно продолжили задавать вопросы собеседник.

— Наверняка он так и думал… — успокоился Карим.

— И кто-то во дворце дал отравленное масло служанке, чтобы она нанесла на тело рабыни.

— Флакон, в котором было масло, исчез. Старшая служанка сказала, что отдала мертвой обычный, и он стоял нетронутым.

— Значит, кто-то знал, что рабыня будет на пиру. Вряд ли ее стали бы готовить без приказа шейха.

— К чему ты ведешь, почтенный звездочет? — снова нахмурился аль-Назир.

— Подумай сам, аттабей. Рабыню готовили не для шейха, а для тебя.

Постыдный озноб пробежал по спине аттабея. Нечем ему было ответить, разве что попенять на собственную глупость. И слепоту. Он так много думал о безопасности Малика, что совсем перестал видеть реальность.

— Благодарю, почтенный звездочет, что раскрыл мои глаза… — начал он, но хозяин башни нетерпеливо взмахнул рукой и нахмурился.

— Почему ты считаешь, что твой друг желает убить тебя?

Вздохнул Карим. В сердце распустилось привычное тепло, что всегда приходило, стоило вспомнить о жене.

— Я украл у него невесту… Женился на ней сам.

Брови старика взлетели вверх, почти достигнув чалмы.

— Вот, значит, как… И что же? Друг твой затаил обиду?

— Сначала мне показалось, что он простил меня. Нашел себе другую жену. Но со временем… Холод встал между нами. А после свадьбы шейха он покинул Аль-Хрус вместе с наследником и женой. Разве это не признание вины?

Именно исчезновение Шарифа больше других причин убедило Карима. И расстроило. Он до последнего не хотел верить в его вину.

— Или лишь кажется таковым, — медленно произнес звездочет. — Но не думаешь ли ты, что шейху намного проще было отдать нужные приказы своим слугам, чем твоему другу?

— Это невозможно!

Вскочил на ноги Пустынный Лев. Разозлился. Засверкал глазами. Привычно сжал рукоять сабли. И отпустил… Вспомнил про преломленный хлеб.

— Разве? — вкрадчиво спросил хозяин башни. — А если кто-то прилюдно усомнится в твоей верности, станет ли правитель Аль-Хруса также защищать тебя? Поверит ли тебе?

— Он еще молод и неопытен!

— А сколько было лет тебе, когда ты стал аттабеем?

— Я защищал его!

— Или забрал себе власть, а потом собирался править от его лица…

— Да как ты смеешь!

Забылся Карим. Потянул саблю из-за пояса, но остановился. Безмятежный взгляд старика остудил гнев. А еще память… Опустился на ковер аттабей. Замер, не желая верить.

— Шейх знал о твоей ссоре с другом?

— Знал… Он даже захотел увидеть Адару. Невесту, которую я украл у друга.

Некоторое время в башне царила тишина. Молчал гость, осознавая произошедшее, молчал хозяин, ожидая, пока тот успокоится.

— Расскажи мне о ней… — старик снова наполнил пиалы и откинулся на подушки. — Ночь длинна, а ты сегодня уже не уснешь. Так расскажи мне о женщине, что тронула сердце Пустынного Льва.

Вздохнул аттабей. Взял в руки пиалу, прилег на подушку и начал говорить:

— Моя жена — дочь торговца тканями…

Всю ночь звезды заглядывали в узкие окна башни и слушали разговоры, но никому не рассказали о том, что узнали…

…Ранним утром, когда солнце только-только показалось над песками, Карим вернулся к отряду. Воины успели выспаться и как раз готовились к завтраку, приготовленному из продуктов, которыми щедро поделились местные.

— Что сказал звездочет? — спросил верный Али, освобождая место для господина.

— Многое… Возможно, я ошибся. Возможно, Шариф ни при чем.

Он все еще не хотел верить, но дурные мысли уже отравили разум. Сердце наполнилось тревогой.

— После завтрака отправляемся обратно. Проследи, чтобы пополнили запасы воды. Я хочу как можно скорее вернуться домой.

Старый слуга не стал спорить, зная, когда он расположен для беседы, а когда лучше промолчать. Воины, привычные к любым приказам, ели быстро и молча. Затем также быстро пополнили запасы и свернули лагерь, но прежде, чем аттабей занял свое место во главе отряда, дверь башни распахнулась.

Звездочет ступил на песок в сопровождении вчерашнего слуги. Огляделся. И неожиданно быстро подошел к аль-Назиру.

— Согласишься ли ты, добрый господин, проводить меня и моего слугу до Аль-Хруса?

Удивился Пустынный Лев:

— Разве почтенный Звездочет покидает свою башню?

— Пустыня прекрасна и дает уединение, — неторопливо ответил старик, — но неожиданно я осознал, что давно не видел мир за ее пределами. И заскучал. Перемены полезны также как и постоянство.

Вздохнул Карим. Заповеди учат уважать старость, не говоря уже о том, что за беседу хозяин башни не взял с него ни золота, ни другой платы. И получалось, что аттабей задолжал ему. Однако и домой стоило поспешить, если все так, как предполагал мудрец…

— Мой ученик, — звездочет словно подслушал его мысли, — хорошо знает пустыню, с ним твой отряд не заблудиться в песках. И мы прибудем в город раньше, чем ты планировал.

— Хорошо, — согласился Карим, понимая, что ему не оставляют выбора. — Мы подождем тебя, уважаемый Звездочет.

— Мое имя Мухаммад ибн Фара аль-Таарам, мне будет приятно говорить с тобой в дороге, аттабей…

…Изменчива пустыня. И постоянна. Контуры ее меняются. Барханы опадают и поднимаются снова. Пески заметают следы караванов и съедают тела тех, кому не повезло остаться в них навсегда. Но к кому-то они благосклонны…

…Путь обратно, действительно, сократился почти вдвое. Никто не пересекал этот отрезок Великой Пустыни за столь короткий срок. И аттабей невольно думал о магии, которой обладает звездочет. Или его ученик.

— Как так получилось, что мы ехали совсем немного? — спросил он Муххамада, когда город уже показался вдали.

— Мой ученик из народа пустыни. Он умеет слышать пески. Они нашептывают ему, куда направиться. И каждый раз дорога оказывается иной, но самой короткой. Среди его народа, такие как он, считаются благословением. Часто они становятся кади…

Карим кивнул. О такой особенности кади он не знал, хотя и считался его другом. Народ пустыни был скрытен и не спешил раскрывать свои секреты. Поэтому и выживал до сих пор.

— Надолго ли ты задержишься в городе, почтенный аль-Таарам?

— Это будет зависеть от многих вещей… Когда-то давно я искал учеников, но со временем понял, что все они делают лишь славы и богатства. Им не хватает усидчивости, мудрости и терпения для постижения науки, которой я владею. Возможно, в этот раз мне повезет больше…

— Но как же твой ученик?

— Он скорее помощник, — старик улыбнулся. — Когда-то давно я вылечил его брата, и с тех пор он поклялся служить мне. Его не интересует наука, лишь голос пустыни. И моя безопасность…

Аль-Назир знал, что воины пустыни — достойные противники. И одного из них вполне хватит, чтобы оберегать почтенного старца. Да и кому придет в голову нападать на него? Звездочет выглядел как обычный путник, необременённый богатым товаром. А за знания всегда проще заплатить…

— В таком случае я приглашаю тебя в свой дом. Будь моим гостем в Аль-Хрусе, пока Небеса не пошлют тебе достойного ученика, или пока мой дом не надоест тебе.

— Почту за честь, аттабей, — лукаво улыбнулся мудрец.

Кариму показалось, что именно на это его спутник рассчитывал с самого начала…

…Дом аттабея встретил путников радостью. Умелые слуги быстро устроили гостей. Накрыли стол. Приготовили воду для купания. Звездочета и его помощника разместили как почетного гостя. И уже следующим утром Мухаммад, часто страдавший от бессонницы, вышел в сад, чтобы подышать еще прохладным и свежим воздухом.

Однако в саду он оказался не один. Женщина в домашней абайе склонилась над нежными розово-фиолетовыми цветами кермека. Растение не росло в пустыне в диком виде и встречалось лишь в садах, требуя особого ухода.

— Красивые цветы, видимо здесь им хорошо, раз так разрослись.

Женщина обернулась. Волнистые волосы выбились из-под платка, и она привычным движением заправила их обратно. А потом взглянула на него непривычно светлыми глазами.

— Кермек приятно пахнет…

— А еще этот вид является лекарственным растением, хорошо останавливает кровь.

Его не зря считали повелителем жизни и смерти. Помимо чтения звезд, старик знал сотни трав и все возможные варианты их применения.

— Неужели? — женщина недоверчиво взглянула на цветок, а затем снова обернулась к нему. — Хорошо ли спалось на новом месте нашему уважаемому гостю?

Звездочет усмехнулся. Он уже понял, что говорит с женой аттабея, и та видимо тоже знала о нем, раз не испугалась.

— У вас хороший дом и расторопные слуги… А я прошу прощения, что потревожил вас своим нечаянным присутствием.

— Я люблю утром побывать в саду, хотя бы несколько минут перед тем, как начнется новый день. Разделите с нами утреннюю трапезу?

— С вами?

Мухаммад обернулся и увидел еще одну женщину в черной абайе. Она стояла в тени и сливалась с ней, оставаясь тихой и незаметной. Мужчина поклонился и ей.

— Почту за честь…

…Уже через четверть часа слуги накрыли завтрак на женской половине. Гость не спрашивал у хозяина разрешения посещать эту часть дома, но возраст его уже был таков, что никак не мог повредить репутации обитающих здесь женщин.

За едой беседа потекла неспешно. О буре, что отгремела несколько месяцев назад, о свадьбе шейха и его молодой жене, которую обе женщины еще не видели, но слышали много слухов, о ценах на рынке… Их голоса звучали тихо, а жесты были размерены и неторопливы. И в какой-то момент гость понял, что впервые за долгие годы чувствует себя уютно и спокойно. Будто оказался там, где был нужен.

Он пристальнее вгляделся в жену аттабея. Молодая. С простыми, но приятными чертами лица. И глазами цвета барханов под солнцем. Что в ней особенного? Что такого, что согревает сердце Пустынного Льва? Счастье ли, что окружает словно ореолом? Любовь?

Мухаммад перевел взгляд на ее мать. Старая. Сухая. С морщинистым лицом. Даже одетая в богатые одежды и украшения женщина все равно несла на себе печать тяжелой ноши, что выпала на ее долю. Но глядя на дочь, она улыбалась. Пусть одними глазами, но все же.

— Пустыня, родившая цветок… — пробормотал он себе под нос.

Обе женщины его не услышали, и мудрец задумался о своем…

…Он провел в доме аттабея несколько дней, прежде чем однажды таким же ранним утром не встретился в саду с его женой.

— Ты почти не занимаешься домом, женщина, но при этом он чист, а на столе всегда стоит горячая и вкусная еда.

Она улыбнулась, не спеша обижаться.

— Моя покойная свекровь научила меня не вмешиваться в то, что и без меня хорошо устроено. Она давно научила слуг тому, как нужно работать, и мне ее не превзойти. Достаточно поддерживать заведенный порядок.

— Ты много времени проводишь в саду.

— Так было с детства. Мне нравятся растения. Они не могут говорить, а значит, не расскажут тайн.

Мудрец улыбнулся.

— А если я расскажу тебе тайны растений, ты станешь слушать?

Женщина подняла на него золотистые глаза.

— Зачем тебе учить меня, почтенный Звездочет? Разве нет желающих стать твоими учениками?

— Они ищут не мудрости и знаний, но силы, чтобы править другими. А тебе не нужна сила… Каждый твой день похож на другой. Ты живешь от рассвета и до заката, а ночью расцветаешь, как тот цветок из старых сказок. Сейчас твоя жизнь подобна оазису в пустыне, но рано или поздно придет буря… И я могу научить, как ее пережить.

— А отвратить нельзя? — серьезно спросила жена аттабея.

— На все воля Небес… Иногда и звезды знают не все, — также серьезно ответил старик.

— Тогда я согласна…

…Говорят, однажды исчез Звездочет. Осиротела Башня. Перестали блестеть ее стены. Пески засыпали ее до самой крыши. Будто и не было никогда. Но иногда глубокой ночью путникам слышен голос, что рассказывает о мудрости звезд, о тайнах Луны и Солнца, Жизни и Смерти. В такие ночи в пустыне расцветают цветы. Опытные караванщики знают, что магия Звездочета не исчезла. Она ушла глубоко в пески и уснула. И лишь ночные Цветы Пустыни возвращают ее людям…