Глава 8

Спальней девушек служила большая комната на тором этаже с деревянным полом, сводчатым окном и четырьмя односпальными кроватями. Кара дала мне пижаму. Я очень устала и чувствовала себя выжатой как лимон, но все равно не могла уснуть несколько часов. Свернувшись в клубок, я пыталась себя убедить, что нам удастся побороть Совет и все будет хорошо. Что тоскливое предчувствие, которое появилось у меня при виде этого дома, ничего не значит.

Как и страх в моей голове, если уж на то пошло.

Уговорить себя было непросто, особенно теперь, когда я убедилась, что стая охотников над Сокало точь-в-точь напоминала ангелов из моего сна. Я встревожилась и нахмурилась, вспомнив последнюю часть сна и странного парня в парке. Если на площади произошло то же, что и во сне, значит… Я раздраженно покачала головой. Это невозможно. Я не могла допустить мысли, что могу полюбить другого так же, как Алекса.

«Забудь этот сон», — решила я. Не все в нем соответствовало действительности, да и самой действительности хватало с головой — особенно сейчас, когда Кара и остальные побаивались меня и следили за каждым моим шагом.

«Они успокоятся, когда поймут, что я, в сущности, такой же человек, как и они, — подумала я и посмотрела в окно. Через тонкие занавески светили уличные фонари. — Нужно только время».

Вспомнив, какая атмосфера была в спальне, когда Кара привела меня, я вздохнула. Ладно, нужно много времени. Лиз и Триш нисколько не были похожи, но когда стояли бок о бок, уставившись на меня и выставив перед собой руки, казались близнецами. Лиз глядела холодно, черные волосы наполовину закрывали лицо. Триш закусила губу и смотрела испуганно и тревожно, что не шло к ее веснушками и веселому вздернутому носу.

— Она остается? — спросила Лиз.

— Типа того, — коротко ответила Кара. Она застилала пустую кровать свежими простынями. Кровать стояла в углу, в стороне от остальных. Вряд ли кого-то это расстроило, кроме меня.

Я стала помогать Каре.

— Да, мы остаемся, — бросила я через плечо и услышала, как Лиз что-то шепчет Триш. Та была готова расплакаться, когда заметила, что я наблюдаю. Она замахала Лиз, чтобы та замолчала.

Я встала.

— Знаю, что это странно, но… — Я остановилась. Они застыли, словно с ними вдруг заговорил стул. Отлично. Вместо того чтобы дальше их пугать, я отвернулась и взяла пижаму Триш, которую мне дала Кара, синюю в белый горошек.

— Здесь есть душ? — спросила я Кару. В том туалете, который Кара мне уже показывала, его не было, а я до смерти хотела смыть грязь, после того как провела весь день на «Шэдоу».

— Да, но, к сожалению, только один, — ответила Кара, закончив с кроватью. Я старалась не таращиться на нее так, как таращились на меня Лиз и Триш, — настолько великолепны были ее необычные, словно высеченные из камня черты лица.

— Парни обычно моются вечером, а мы по утрам, — продолжила она и даже не взглянула на меня. — Но это твоя первая ночь, и если ты хочешь…

— Нет, все в порядке. Я подожду, — сказала я и вздохнула про себя. Я пошла было переодеваться в туалет — раздеваться перед Лиз и Триш, которые неотрывно следили за мной, совсем не хотелось, — но остановилась. Если я так сделаю, они вообразят бог знает что, решат, что у меня крылья из лопаток растут. Поэтому я стиснула зубы и стала переодеваться в спальне, повернувшись к ним спиной. Я чувствовала, что они на мне сейчас дыру протрут глазами.

— Э-э-э… возвращать не надо! — выпалила Триш, когда я натянула пижаму.

— Спасибо. — Я сделала вид, будто не поняла, что она имеет в виду. Когда все улеглись, в спальне наступила такая тишина, словно ее накрыли одеялом.

Я не спала и сильно жалела, что не настояла на том, чтобы спать вместе с Алексом. Сейчас я была бы вместе с ним, в его объятиях, и мы бы обсуждали сегодняшний день. А потом… Я покраснела и уставилась на высокий старомодный потолок. Чтобы отвлечься, я стала считать трещины на нем. Молодец, Уиллоу, что не лежишь в постели Алекса. Браво!

И тут я напряглась.

Сложно объяснить, что я почувствовала, — я будто стояла у реки и ощущала поток, готовый сбить меня с ног. Но он был не снаружи, а внутри меня, настолько мощный, что если бы я макнула в него хотя бы палец, меня бы сразу снесло.

Это чувство возникло лишь на несколько секунд и пропало. Я нахмурилась, закрыла глаза и начала искать внутри. Ничего. Я посмотрела еще раз, чтобы удостовериться, тщательно исследуя каждый уголок своей души. Странная энергия пропала, если вообще была, — от нее не осталось и следа. Я тряхнула головой. Ладно, временная галлюцинация.

Я стала беспокоиться за ангела. Обычно он ждал внутри, когда я его позову. Но сейчас он хлопал крыльями у меня в голове и наблюдал за мной.

Я пыталась понять, что происходит. С тех пор как мы оказались вместе, его присутствие приносило мне чувство любви и комфорта. Но сейчас все было иначе. Тревожно. Сияющее лицо ангела было моим собственным, но у меня мурашки пробежали по телу, когда я поняла, что у него в голове чужие мысли. Мысли, которые я не могла прочитать.

Я почувствовала невероятную силу, словно что-то проснулось во мне.

Потрясенная, я отступила от ангела и завернулась в одеяло, прислушиваясь к дыханию спящих и слабому шуму машин. Я не знала, что у ангела могут быть собственные мысли. И что он вообще способен думать. Он всегда повторял за мной. Что случилось? А что случилось бы, если бы я перенесла свое сознание на него — на светящегося близнеца, который вдруг показался чужаком?

Эта мысль напугала меня. Я едва привыкла к тому, что у меня есть другая часть, а теперь она казалась такой… чужой. Я вздохнула. И я только что рассуждала о том, что я обычный человек? Это было даже не смешно.

Я еще долго пыталась уснуть. Даже когда мне удалось, я по-прежнему чувствовала внутри тревожного ангела.


— Сегодня я хочу посмотреть, что вы умеете, — сказал Алекс.

Мы выстроились в ряд. Похоже, пришлось снести несколько стен, чтобы на первом этаже получилась длинная комната. Здесь тоже были сводчатые окна, заколоченные изнутри. Утром Кара сказала, что Хуан купил по место со всей обстановкой. Видимо, УА хорошо платили. Хотя это не было новостью, учитывая «порш», который был у Алекса при нашей первой встрече. Так же, как и Алекс, Хуан откладывал часть денег, но суммы у него явно были побольше.

— Так что у нас достаточно средств, чтобы продержаться некоторое время, — сказала Кара утром, пока переодевалась. Я старалась не смотреть на ее великолепное тело. Кожа у нее была гладкой и упругой, а на животе виднелись кубики. На левом бицепсе краге жалась татуировка УА, прямо как у Алекса. У меня возникло странное чувство, когда я увидела эти готические буквы. Для меня они были связаны только с Алексом.

Она заметила, что я ее изучаю, и застыла, натягивая футболку.

— Чего?

— Ничего. Извини. Похоже, ты в хорошей форме. И отличие от меня.

Это была правда. Я всегда была стройной, но по физкультуре у меня были одни двойки и тройки, потому что мыс моей лучшей подругой Ниной постоянно болтали на занятиях. Я вспомнила Нину, и у меня заныло в груди, когда я представила, что она сейчас обо мне думает.

— Ага, — сказала Кара. Ее карие глаза сузились, будто она в чем-то меня подозревала. — Ладно. Тебя тоже припадем в форму, — неохотно добавила она.

— А что она будет делать? — спросил Сэм, когда мы метали в ряд.

— Что, прости? — холодно отозвался Алекс. Он был в потертых джинсах и черной футболке, которые у кого-то позаимствовал. До этого я не видела его в черном; сейчас его волосы казались светлее, а глаза были ярко-голубыми.

— Она. Твоя подруга-полуангел, — протянул Сэм с техасским акцентом, скрестив руки на мускулистой груди. Его короткие светлые волосы топорщились от геля. — Она будет в команде?

Новость о том, что Алекс становится главным, была встречена настороженно, но с облегчением. Все уважали Кару за то, что она взяла на себя всю ответственность после смерти Хуана. Но никто не спорил с тем, что ей стоило передать командование Алексу. Я вспомнила его опасения ночью в палатке и сейчас внимательно на него смотрела, чтобы передать ему позитивную энергию. Но похоже, он в ней не нуждался. Не важно, что он чувствовал на самом деле, — стоя перед группой, он ни одним мускулом не выдавал волнения.

— Я хочу, чтобы вы кое-что уяснили, — спокойно сказал он. Но я видела, как он сердится. — У нее есть имя. Уиллоу. И да, она будет частью команды. Это и ее война. Она хочет уничтожить ангелов не меньше вас.

Все посмотрели на меня, и я попыталась улыбнуться. Все глядели с таким подозрением, будто только что передо мной проползла змея.

— Если вы принимаете меня как лидера, то принимаете и Уиллоу. Потому что я доверил бы ей свою жизнь. Так что я не собираюсь, повторяю, не собираюсь выслушивать про нее всякую дрянь. Да, она полуангел. Нет, она не причинит вам вреда. И это последний разговор на эту тему. Все поняли?

Все пробормотали несколько слов в знак согласия. Сэм хотел что-то добавить, но передумал. Я покраснела. Я понимала, зачем Алекс это делает, но хотела провалиться сквозь пол к самому ядру Земли.

— Хорошо. Приступим. Кара, можешь потренировать их в тире? Уиллоу до сих пор не умеет стрелять. Ей надо показать основные приемы.

Ух! Я и забыла, что обещала научиться стрелять. Но даже при всей моей неприязни к оружию это было лучше, чем стоять здесь, пока на меня все пялятся. Алекс подвел меня к столу, чтобы показать, как заряжать обойму.

— Ты был великолепен, — прошептала я ему. — Правда.

Он посмотрел на пистолет и скорчил рожу.

— Да, посмотрим, что будет дальше.

Он со щелчком вытащил обойму, патроны и быстрым, уверенным движением заправил их обратно.

— Смотри, это очень легко, просто следи за мной.

Я думала о том, что его беспокоит, и замешкалась. Я знала, что он переживает из-за Совета даже больше, чем я, потому что он отвечал за подготовку всех и каждого. Но это было что-то другое.

Он взглянул на меня и улыбнулся:

— Ты должна быть внимательной, если хочешь научиться. Смотри, я еще раз покажу.

На этот раз я поняла, как он большим пальцем нажимал на патроны.

— Похоже на конфеты «Pez».

Вокруг нас приглушенно стучали пули. Звук был негромким, но насыщенным. Вся комната дребезжала.

— Именно. — Алекс взял обойму и протянул мне пустой магазин. — Прости за этот разговор с группой, — добавил он шепотом. — Надеюсь, я тебя не смутил.

— Все хорошо, — сказала я и подумала, как странно, что мы стоим так далеко друг от друга. Я привыкла прикасаться к Алексу когда захочу. Это казалось так же естественно, как дышать. Я знала, что он чувствует то же самое. Утром, когда я вышла из душа в чужом халате, он потащил меня в кладовку. Там он гладил мои влажные волосы и страстно целовал. Мы прижимались друг к другу в темноте.

— Я скучал по тебе этой ночью, — шептал он, целуя меня.

— И я… я тоже.

Я чувствовала себя в безопасности в его объятиях. Как будто у меня не было бы странных видений, если бы я спала с ним. Как будто они казались бы неважными.

Я посмотрела на обойму и сглотнула, пытаясь запихнуть патрон. Я пыталась не зацикливаться, но меня не покидало чувство, что ангел не успокоился. Он чувствовал себя внутри меня так свободно, что я ощущала его как отдельную личность. Я вспомнила, как Питер Пен пытался пришить свою тень на место. Ненавижу не понимать, что происходит с моим собственным телом.

— Эй, что такое? — спросил Алекс.

Я поглубже запихнула свои переживания и хлопнула дверью у них перед носом. Я не скажу об этом Алексу. Это было что-то настолько нечеловеческое, что я даже не хотела об этом думать.

— Ничего. Я в порядке.

Он присел на стол и внимательно на меня посмотрел.

— Девушки не издевались над тобой?

— Нет. Разве что немного. Ничего страшного. — Я вставила следующий патрон. Это было не так просто, как кажется. — Как у тебя так быстро получается?

Он посмотрел на мои руки.

— Практика. Что ты имеешь в виду под «ничего страшного»?

Я покачала головой. Лиз и Триш смотрели на меня. Сейчас мне надо было унять дрожь.

— Правда, Алекс, все в порядке. Я сама с ними разберусь. Глупо, если мой парень, командир УА, будет встревать каждый раз, когда на меня косо посмотрят.

Он понял, хотя ему это было и не по нраву.

— Да, ты права. Но я должен быть уверен, что в команде все спокойно. Так что если они перегнут палку, дай мне знать.

— Само собой, — спокойно ответила я. Его взгляд был ласковым, но взволнованным. Я посмотрела на его привычное мужественное лицо, на свежий синяк на щеке и замешкалась. Мой взгляд задержался на синяке. Я хотела погладить его и поцеловать. Я очень, очень сильно хотела поцеловать Алекса.

Вдруг он улыбнулся, и у меня застучало сердце.

— Не смотри на меня так, или тут случится скандал.

Я просто стояла рядом с ним и смотрела, как он улыбается, и на минуту мне стало лучше.

— А как я смотрю? — невинно спросила я, заправила патроны и положила обойму на стол.

— Ты отлично знаешь. Как будто все время думаешь о кладовке. — Он положил свою руку на мою и слегка погладил мой палец. Мы улыбнулись друг другу. Он посмотрел через плечо, и улыбка исчезла. Он снова стал серьезным и сосредоточенным. — Мне стоит пойти посмотреть, как там у них дела. Может, пока попрактикуешься с патронами? Я скоро вернусь и начну учить тебя стрелять.

Он показал мне, как разряжать обойму, и занялся остальными. Я рассеянно проследила за ним взглядом, наслаждаясь его мускулистыми плечами под футболкой, растрепанными темными волосами, чувством уверенности, которое он излучал, даже не подозревая об этом, — одной своей походкой, легкой и непринужденной.

И тут я увидела кое-что, что даже не знала, как воспринимать.

Кара смотрела на него точно так же.


Дни проходили в рутине.

Я научилась стрелять. Начала тренировать меткость имеете с другими. Постоянно смотрела новости, чтобы шить, что происходит в мире. Мы жили как сельди и бочке, но избегали стычек друг с другом. Нас было не гак уж много, но дом казался переполненным. Помимо спален, у нас были тир, кухня, гостиная и несколько кладовок, настолько забитых коробками, что туда было не попасть. Еще был крошечный спортзал с парой тренажеров и штангами. Там все тренировались. Даже я — потому что сходила с ума в четырех стенах. Алекс не хотел выпускать меня одну из дома, пока он не будет уверен, что я смогу себя защитить. Он не просто переживал за свою девушку. То же самое касалось и других УА, кроме Кары.

Другие УА. Странно было ощущать себя одной из них.

Алекс был недоволен результатами первых стрельб. Потом он сказал, что ребята слишком неподвижные. Удобно стрелять, если цель стоит на месте, но, к сожалению, у ангелов была забавная привычка: они никак не хотели замирать, если в них летели пули. Алекс соорудил мишени, которые падали с потолка, и начал тренироваться вместе со всеми. В мгновение ока стена позади мишеней была испещрена пулями, как на войне.

— Отстой, чувак, — посетовал Сэм через несколько дней, красный от стыда, когда опять промахнулся. Мишень качалась на цепочке — безумный глумливый маятник. — Мы только этим и занимаемся целыми днями. Когда мы уже выйдем отсюда и подстрелим парочку настоящих ангелов, чтобы подготовиться к Совету?

— Когда вы будете попадать хотя бы в девяносто процентов мишеней, — отрезал Алекс.

Он забрал у Сэма пистолет и выстрелил по мишени, которая все еще болталась на цепочке. Выстрелил раз, второй, третий. Три раза в яблочко. Команда притихла.

— Вот чего я хочу. — Алекс вернул пистолет Сэму. — Пока вы не будете стрелять так же, вы близко не подойдете к ангелам. И точка. Ничего не выйдет, пока вы не сможете по-настоящему их поразить.

Он вернулся к работе. Никто ему ничего не ответил, но по группе прошла волна решимости. Ребята получили заряд. Алекс заставлял каждого стрелять каждый день по несколько часов, а когда они этого не делали, следил за тем, чтобы они тренировались в зале и поддерживали форму. Он также обсуждал с командой стратегию, натаскивал их на разные тонкости: например, если тебя атакуют, не стоит приводить ангелов прямо к дверям дома.

Он был прекрасным учителем, терпеливо и подробно все объяснял, но он не забывал, что всего через десять недель каждый должен быть готов использовать единственный шанс человечества против ангелов. Хотя он никак не показывал, что побаивается ответственности, я знала, какой камень у него на душе. Я смотрела на него и не верила, что ему всего восемнадцать — из-за этой ноши он казался настолько старше своих лет, что это разрывало мне сердце. И хотя я никогда не знала его отца, но, когда Алекс на кухне объяснял схемы в окружении всей команды, я откуда-то знала, что он точно такой же, как его отец.

Судя по тому, что показывали по телевизору, мир изменился. Раньше можно было пару дней ничего не слышать про ангелов. Но не теперь. Переключая каналы, я натыкалась то на ток-шоу, где обсуждали los ángeles, то на документальный фильм, основанный па реальных историях из жизни ангелов, то на музыкальный клип, где все танцевали в ангельских крыльях. У нас были CNN и еще несколько американских кабельных каналов, и мы видели, что в Штатах было то же самое. В изобилии показывали новые шоу — «Кто такой ангел?», «Путь ангела», «Ангелы 1-2-3». Все они смотрелись довольно убого, как будто были сделаны на коленке, но, очевидно, пользовались огромным спросом. Все потонуло в изображениях хищников, и люди были только рады. Когда в новостях показывали случайные улицы, в кадре обязательно мелькали люди с ангельскими крыльями. Это была новая мода: крылья означали, что ты видел ангела. В объектив часто попадали люди, которые мечтательно глядели куда-то вдаль и наслаждались красотой существа, доступного только их взгляду.

С учетом этого неудивительно, что больницы были переполнены и ситуация становилась все хуже. Я вспомнила документальный фильм, который я видела в Теннесси, — коридоры больницы заставлены кроватями, девочка-подросток с усталыми глазами, обожженными ангелом. Это было всего два месяца назад — теперь такая картина казалась практически оптимистичной. В Америке и Мексике люди буквально умирали на полу в больницах. Иногда было невозможно дождаться «скорой» или найти место в госпитале. Люди протестовали, требуя от правительства что-нибудь сделать. В Мехико было еще хуже. Собор, ставший частью Церкви ангелов, отреставрировали за счет налогоплательщиков. Большинство всецело поддерживало это, но группа «Крестоносцы за права человека» была возмущена тем, что эти средства не пошли на медицину. Протесты переходили в яростные столкновения между Крестоносцами и Правоверными.

Один раз мы видели по телевизору Разиэля.

Он был в человеческом облике, шел по собору в Денвере и, видимо, показывал разрушения; комментарий был на испанском. Я сидела на протертом диване и не могла оторвать взгляд от экрана. Я была так рада, что никто, кроме Алекса, не знает, что он мой отец.

— Подонок, — пробормотала Кара. Обычно по вечерам она гуляла с Льюисом, пытаясь добыть информацию, но сегодня она для разнообразия осталась дома. Она устроилась в кресле, скрестив ноги, и красила ногти. — Я ненавижу всех ангелов, но этот особенный. Я хочу бросить что-нибудь в экран всякий раз, когда его вижу.

— Ты не одна такая, — сказал Алекс. Он сидел рядом со мной. Он взял меня за руку и сжал ее, когда показали панораму собора. Он был в лесах, и десятки рабочих ремонтировали разрушенный этаж и рухнувший потолок. Я смотрела на место, где укрывалась две недели назад. Вспомнила, каково это — умереть, и сжалась.

Снова появился Разиэль. Черные как смоль волосы, изысканное чувственное лицо. Длинные тонкие руки, которые он глубоко погрузил в энергетическое поле моей мамы, когда она была двадцатилетней студенткой Нью-Йоркского университета. Пока он говорил, внизу экрана прокручивались испанские субтитры.

— Да, ремонт почти закончен, — сказал он. — Мы с нетерпением ждем возможности приступить к работе и оставить это все позади.

— Сэр, вы утверждаете, что вы ангел?

Разиэль хитро ухмыльнулся прямо в камеру. На щеках появились ямочки, а брови доброжелательно изогнулись.

— Это не утверждение, это правда. Мой народ живет среди вас, чтобы принести вам надежду в эти смутные времена.

Ненависть скрутила мне живот. Моей маме он точно не принес надежду.

— Увидит ли мир перемены теперь, когда прибыло больше ангелов? — спросил репортер. — Например, останется ли прежней Церковь ангелов?

Добродушие мигом покинуло Разиэля, его карие глаза сузились. Я снова увидела беспощадного ангела, с которым мы с Алексом сражались в соборе.

— Нет, — сказал он. — В Церкви не будет изменений.

Он снова приятно улыбался, но я видела, что он напряженно что-то обдумывает.

— Никаких изменений, — медленно повторил он. — Я обещаю.

Я сдерживала дрожь. На секунду, на одну жуткую секунду мне почудилось, что он смотрит прямо на меня, как будто он мог видеть меня через экран. Я почувствовала шевеление ангела внутри и попыталась отогнать это ощущение. Я вдруг болезненно осознала, что я не человек, раз у меня внутри такая штука, а мой отец — Разиэль. Я думала, что уже привыкла. Но нет.

По крайней мере охота на нас, похоже, утихла, хотя наши фотографии по-прежнему время от времени появлялись на экране. Я посмотрела на свою фотографию. Интересно, кто эта блондинка с ослепительной улыбкой? Кара всегда дразнила Алекса из-за его страшного фоторобота. На нем он был похож на постаревшего футболиста. Когда он был в хорошем настроении, он в ответ дразнил ее историями из жизни в старом лагере. Я видела, что они действительно привязаны друг к другу, но как брат с сестрой, не больше. Когда я вспоминала нежные, блестящие глаза Кары, обращенные на Алекса, я думала, что сошла с ума.

Но я-то знала, что это не так.

После того как Алекс поговорил с УА, никто меня не трогал. Но никто со мной и не говорил. А это была не самая тихая команда. Они все время болтали, спорили, шутили. Брендан из Портленда был похож на терьера — такие же жесткие волосы и нескончаемая энергия. С Сэмом он соглашался только в том, что надо избавить мир от ангелов. О политике они спорили часами. Брендан хватался за голову и отчаянно вопил: «Чувак, как ты мог такое подумать? Ты хоть слышишь, что за чушь несешь?»

В конце концов вмешивалась Триш и ласково всех успокаивала. Ее все так любили, что Брендан ворчал, но утихал на какое-то время. А потом Сэм опять что-нибудь протяжно комментировал, и все начиналось по новой. Лиз же, напротив, бросала короткие реплики и только подстрекала их.

Еще она сама себя назначила поваром, хотя я тоже любила готовить. Но когда я предложила стряпать по очереди, она застыла, будто я собиралась сыпать в еду яд. И я оставила эту идею. Оно того не стоило. Лиз со всеми была колючей, хотя с Триш они отлично ладили. Однажды я зашла в спальню и застала их за задушевным разговором.

— Не вини себя, — говорила Триш. — У каждого есть проблемы в семье.

Она увидела меня и замолчала. Лиз нахмурилась и задрала подбородок, а Триш — как всегда, с тревогой — посмотрела на меня.

— Простите, что прервала, — сказала я.

Они не ответили. Я взяла шампунь и полотенце и сдержала вздох. Забавно, но я считала, что мы с Триш можем стать подругами. Она была славной, другого слова не придумаешь. Но она не доверяла мне и не выносила напряжения, которое я принесла в группу.

Уэсли был тихим, всегда сидел перед ноутбуком, чаще угрюмо ворчал, чем говорил. Сначала я решила, что он всех ненавидит, потом поняла, что он невероятно застенчив. Хотя в нем было что-то еще. Однажды я почувствовала в нем такую печаль, что чуть не ляпнула что-нибудь. Но у него на лице было написано: «Держись подальше». Обычно он избегал меня, как и все остальные. А я пыталась игнорировать это. Делала вид, что вокруг меня не сгущается облако всякий раз, когда я случайно оказываюсь с кем-то рядом.

Я мысленно встряхнулась, когда поймала себя на подобной мысли. Я ненавидела это ощущение; жалеть себя я совсем не привыкла. Но я была такой одинокой. Я скучала по Алексу, хотя мы жили в одном доме. Не было места, где мы могли бы побыть одни. По кладовкам и кухне вечно кто-нибудь шастал, тир и спортзал нельзя было назвать подходящими местами. В гостиной всегда кто-то был — например, Брендан, страдавший бессонницей. Он постоянно сидел в Сети в три часа ночи.

Убежищем могла бы стать крошечная комната Алекса, но сразу за стенкой находилась спальня парней. И сначала надо было пройти через нее. Когда парни сидели в спальне, мы слышали их бормотание. Очевидно, что они бы нас тоже услышали. И хотя Алекс был здесь главным, мы не могли попросить их выйти. Это выглядело бы так, словно у него есть какие-то особые привилегии.

Поэтому мы могли целоваться, обниматься, но не слишком увлекаться. Я постоянно думала о коробочке, которую Алекс купил по дороге в Мехико. Она все еще лежала в сумке. Он тоже думал о ней, думал — это даже мягко сказано, но никто из нас об этом не говорил вслух. Мы хотели, чтобы все прошло идеально для нас обоих. Чтобы мы не беспокоились, что кто-нибудь услышит нас, чтобы не приходилось прятаться в пропахшем потом тренажерном зале. Во всем этом не было ничего хорошего, но еще хуже было то, что мы не могли поговорить, как раньше. Алекс понимал, что со мной происходит. Спустя неделю после приезда он приглушенно заметил:

— Я знаю, что ты здесь несчастна.

Перед обедом мы закрылись в его спальне на несколько минут. Туда доносились отдаленные звуки из телевизора.

— Я в порядке, — прошептала я. — Не беспокойся обо мне. Так надо. И к тому же… ты тоже не выглядишь счастливым.

Я провела пальцем по изгибу его темной брови. Несомненно, счастье не было нашей целью, пока мы делали такую важную для всего мира вещь. Ни один из нас не захотел бы оказаться в другом месте, даже если бы мог. Но все равно мне было грустно, что я уже много дней не видела искренней улыбки на лице Алекса. Ослепительной, легкой усмешки, от которой таяло мое сердце.

— Я переживаю за тебя, — сказал Алекс, не обращая внимания на мои слова о том, что он не выглядит счастливым. — Уиллоу, послушай, если у нас получится, если мы победим, для нас с тобой все так изменится, я обещаю…

Алекс осекся. В соседнюю спальню кто-то вошел и стал переодеваться. Мы замолчали, давая нашим губам договорить за нас.

Большинство наших разговоров были похожи на этот — незаконченные предложения, краткие объятия. У нас не было возможности перейти к деталям. Мне не хватало сна водной кровати с Алексом. Я так сильно скучала, что не могла уснуть и иногда хотела проскользнуть к нему в темноте. Я и не подозревала, как много, оказывается, мы раньше говорили, лежа в кровати, и как драгоценны были для меня эти полуночные разговоры.

Если бы я только могла опять лежать, свернувшись калачиком в его объятиях, и знать, что мы одни, действительно одни, как раньше, тогда я, может, и рассказала бы ему, как мне страшно.

Я не обращалась к ангелу с первой ночи, но все время его чувствовала. Шли дни, он уже не просто копошился во мне, а, как мне казалось, жаждал свободы. Я стала замкнутой, дни напролет стараясь вести себя так, будто ничего не происходит. Но мне казалось, что все знают. Иногда у меня начинал зудеть затылок, будто на меня кто-то пристально смотрит. Я оборачивалась, и иногда кто-нибудь оказывался рядом, но чаще я видела лишь пустоту. В то же время я чувствовала, как внутри трепещет ангел. Страшнее всего было то, что я ощущала: ангел изо всех сил сдерживает себя, бьется, как воздушный змей на натянутой бечевке.

Потакета сейчас казалась другой планетой. Там жила Уиллоу Филдс, и пусть она и была немного странной — чинила машины, предсказывала будущее, — но у нее была довольно скучная, обыденная жизнь. И она не чувствовала внутри себя никого постороннего. Я с трудом перила, что когда-то я чувствовала себя… нормальной.

Человеком.

Загрузка...