Системная ошибка

Глава 4

Шарль де Голль оказался вовсе не французским президентом, а русским хакером, который по ночам ходил по улицам города, вскрывал специальной открывалкой черепа случайным прохожим и закладывал внутрь севшие пальчиковые батарейки, от чего люди начинали передвигаться на руках, мычать марсельезу и набрасываться на всех, у кого в голове батарейки не имелось…

Были там еще какие-то подробности, но, проснувшись, я, к счастью, быстро позабыл этот удивительный сон, отчего-то вымотавший меня как пятикилометровая пробежка.

Я лежал на диване. Очень узком и неудобном: продавленные пружины немилосердно кололи спину. На стене над диваном имелся ковер советского производства: красно-коричневый, с неподражаемо-бессмысленным геометрическим рисунком. Дальше шел беленый потолок, усыпанный паутиной трещин, в центре на длинной металлической трубке висела шестирожковая люстра: пыльные оранжевые плафоны несимметрично растопыривались во все стороны. Очень хотелось пить.

Пахло, точнее, воняло, смесью запахов, характерных для жилища запойного алкоголика, отягощенного компанией друзей: кислое табачное амбре, оттеняемое струей сивушного перегара с добавлением целой палитры пищевых ароматов, объединенных ноткой прогорклого растительного масла.

Я сел. Многострадальный диван даже не скрипнул, ибо был давно мертв: красная в пятнах плесени обивка зияла проплешинами, сквозь которые проступала серая рогожа.

Комната, метра четыре на четыре, обшарпанный трехстворчатый шкаф с зеркалом, этажерка с хламом, под стать шкафу – массивная и облезлая, стена увешана книжными полками, напротив – занавешенное плотными шторами окно, посередине комнаты стол, уставленный грязной посудой в несколько слоев, стулья с лоснящимися от грязи сиденьями. В углу, на пачках газет, покрытых еще одним ковром, валялся кто-то неопрятный и скомканный, в пиджаке и потрепанных серых джинсах – виден был только его затылок с длинными седыми волосами, в глубине которых блестела блямба нейрофона. Из распахнутой двери в коридор доносился гул негромких мужских голосов.

Напился, и вся история с флешкой просто приснилась – облегченно подсказала фантазия. Хрен там! – разбил иллюзию разум. Я посмотрел на часы: 20.11.

Берцы стояли возле дивана, я быстро зашнуровал их, осторожно поднялся и, подойдя к окну, отодвинул штору. Стеклянная дверь, за которой сквозь покрытое чем-то липким стекло виднелся забитый ящиками и коробками балкон. На подоконнике стояла пластиковая бутылка с зеленоватой водой. Первый этаж. Вид загораживали разросшиеся кусты сирени, но сквозь заросли проглядывал типовой московский дворик, зажатый между типовыми панельными домами. Через балкон в квартиру, видимо, частенько залазили – я отметил, что сбоку, у стены, поручень ограждения вытерт до белого железа, а кусты в этом месте имели много обломанных веток.

– В жопу! – долетел с кухни категоричный бас. – В жопу и еще раз в жопу!

По голосу я узнал Врача. Точнее, по гнусавым интонациям, которые всегда сопутствуют травме носа. А врезал я ему хорошо, еще дня три будет ходить с красной грушей вместо шнобеля. Потому что не надо на честных людей с битой бросаться.

– Врач, дело верное, я отвечаю! – обиженно выкрикнул Мини.

Мини досталось всего пару ударов по ушам, но ему хватило, чтобы проникнуться ко мне уважением и полным доверием. Вот что тумаки животворящие делают. Впрочем, и мне досталось… Я потрогал большую шишку за ухом и поморщился, когда потревоженная гематома отозвалась резкой болью. Хорошая реакция у Мини, нечего сказать. И все же, если бы не они…

Но лучше по порядку.

Ночь, Очаково, застывшая поперек дороги «девятка» с трупом водителя в салоне. И я невдалеке с пистолетом в руке. Между прочим, с тем самым, из которого завалили бедного дядю Вову. Подходящая мизансцена для короткометражного фильма «Бестолковый убийца в кустах». У девушки определенно талант: всего два раза встречались, и оба раза она умудрилась подставить меня по-полной. Молодец.

Поколебавшись, выкинул трофейную берету в канаву и быстро рванул напрямик через перелесок. Нельзя сказать, что я хорошо ориентировался в этих местах, но примерно представлял, что где-то здесь, совсем недалеко, должна быть железнодорожная станция Сколково. Она прямо возле МКАДа. А до МКАДа мы не доехали совсем чуть-чуть.

Роща – старые кряжистые тополя – больше походила на парк деревья росли нечасто и отсветы ночной Москвы, проникая под кроны, делали видимость сносной. Вот только землю под ногами будто бы вспахали: вывороченный дерн, какие-то глубокие борозды, ямы, кочки и буераки – без берцев вывих был бы обеспечен. Пару раз на пути попались неглубокие, наполненные тухлой вонючей жижей канавы… Но все эти мелкие неудобства отошли на второй план, когда за спиной послышался рокот вертолетных винтов.

Я резко обернулся. Да, машина кружила в районе дороги. И несмотря на мои героические усилия по борьбе с пересеченной местностью, отошел я от места преступления ну никак не больше, чем на километр.

Каковы шансы меня нагнать? Следопыты с собаками у них там вряд ли найдутся. Значит, по следу идти некому. Тем более, что пусть вначале обнаружат его, след. Мало ли куда я свалил? Может, уехал на том микроавтобусе…

Стоп! Кто-то из проезжающих мимо увидел труп в машине, позвонил в полицию. Вот они и прилетели. С чего я вообще решил, что это по мою душу?

Путь преградило упавшее дерево, в темноте похожее на обглоданный рыбий скелет. Сунувшись напролом, чуть было не лишился глаза и пошел в обход.

Вертолет за спиной затих, видимо, приземлился. Почему я решил, что это за мной? Да из-за слов моей красавицы. Не то, чтобы я ей поверил… Но те, кто напал на квартиру, те явно хотели убить. А эта имела отличную возможность пристрелить, но не воспользовалась ею. Зато дядю Вову замочила, что вкупе с фразой о камерах слежения укладывает все ее действия в логическую схему.

Работая в службе безопасности Компании, я кое-что знал о, скажем так, незапротоколированных возможностях гаджетов. Вряд ли, конечно, нейрофоны транслируют в сеть картинку, которую видит пользователь. Но чисто теоретически такое возможно. А это значит, что они установили мое положение через нейрофон дяди Вовы.

Только для начала нужно определить, кто это «они»? Неужели правда Компания? Допустим. Пойдут ли они на устранение сотрудника, укравшего секретную информацию? Пойдут. Прапор лично предупреждал, что с предателями церемониться не будет. А Прапор шутить не умеет.

Путь пошел под уклон. Меж деревьев стали попадаться заросли орешника, идти становилось все труднее. Освещенность заметно упала, приходилось держать перед собой руки. Но все равно мелкие ветки хлестали по лицу, на голову и за шиворот сыпались листья и древесная труха.

Хорошо, но откуда они узнали? Хотя… Флешку в комп вставлял? Вставлял! Смотрел, что там? Смотрел! Учитывая все наши строгости, можно предположить, что личные компьютеры сотрудников находятся под контролем службы безопасности? Можно. И не только можно, но и нужно! Только предполагать это следовало бы до того, как втыкать в ноут ворованную флешку…

Лес закончился внезапно, без всякого перехода. Раз – и перед носом из темноты возник высокий кирпичный забор. Метра три, не ниже. Кладка свежая, аккуратная. Загородная резиденция какого-нибудь буржуя. Поискал камеры, не нашел. Лучше, наверное, идти влево, в сторону МКАД. Неплохо было бы передохнуть, посидеть да покурить, но сигареты снова оставил врагам.

Куда вообще идти? Нет, сейчас-то понятно куда. А потом? Ну доеду я на электричке до Киевского вокзала, дальше что? Если правда, что мне свою рожу светить ни перед кем нельзя, значит даже номер в гостинице не снимешь, чтобы отдышаться. И что делать?

Есть одно соображение – геймеры! Нейрофоны неплохо моделируют виртуальную реальность: молодежь уже давно бегает по Москве, играет кто в квесты, кто в нгутеры. Днем им запрещают, чтобы народ не пугали. А начиная с одиннадцати вечера… Я посмотрел на часы: половина первого. Самое оно. Встречу какого-нибудь бэтмена, дам по куполу и шлем отберу. Одежда у меня подходящая, армейского фасона. Даже пистолет можно выдать за игрушку… Хотя нет, им, вроде, запретили бегать с муляжами, похожими на боевое оружие.

Кирпичная стена резко завернула на самом склоне оврага, довольно-таки глубокого. На дне в темноте угадывался извилистый ручей. На противоположном крутом берегу хаотично кучковались разномастные деревянные домики. Разбитая дорога, слабо подсвеченная несколькими фонарями, огибала деревеньку по краю и уходила примерно в нужном направлении – туда, где, по моим прикидкам, должна быть станция. Значит сейчас снова вдоль стены до более-менее удобного спуска, потом через овраг на дорогу – и до станции.

Кирпичи посверкивали каплями росы, чахлый месяц висел над самой головой, в деревушке на той стороне лениво перепаивались собаки, а заросли репейника по склону оврага были наполнены оглушительным стрекотом цикад – и если бы не зарево Москвы на полнеба, можно было бы решить, что находишься где-то в глубокой провинции. Ну и еще, конечно, мешал этот забор, выполненный по лучшим рублевским канонам. Кто это за ним живет? Поди, не дешевая землица-то тут, в двух шагах от Кутузовского проспекта.

Впереди обозначился край кирпичной стены, за углом угадывалось освещенное пространство. Вполне вероятно, что главный вход с автостоянкой и постом охраны. Вот туда точно не надо. Я замедлил шаг, раздумывая, как бы половчее решить эту проблему, когда заметил на склоне блестящую полосу металлической трубы – поручень спускающейся в овраг лестницы.

Быстро добрался до угла, осторожно выглянул – да, так и есть: широкая заасфальтированная площадка перед массивными коваными воротами. Сбоку от ворот стояла серая «десятка» с характерной синей полосой на борту. Полиция. В темноте салона вспыхнула оранжевая искра сигареты, и я резко отпрянул в тень.

За мной? Или просто подрабатывают у местного князька? Второй вариант более вероятен, потому что на засаду это не очень похоже. Но в любом случае тот, кто ночью шляется вдоль забора, – их клиент.

Радовало одно: вдалеке я успел заметить вереницу движущихся прямоугольных огней – поезд. Значит, не ошибся, вышел в нужном направлении. И, судя по всему, та деревенская дорога действительно ведет к станции.

Хватаясь за траву, я осторожно спустился на пару метров вниз по склону, прополз к лестнице, поднырнул под поручень – влажное от росы железо мимолетно обожгло ладонь холодом – и рванул вниз, стараясь не стучать каблуками по хлипким деревянным ступенькам.

В овраге скопился холод. Над зарослями камыша плыл еле заметный флер тумана. Из низины звезды выглядели намного ярче, и месяц налился силой, обзавелся золотистым оттенком. В пропитанном сыростью воздухе бродили запахи костра и жареного мяса. Вдруг вспомнилось, что сегодня суббота, подходящий день для шашлыков на природе. Тоже мог бы сидеть сейчас в баре, присматривать себе кого-нибудь посимпатичнее… Но нет, как же без приключений на задницу!

Через ручей был перекинут слегка выгнутый мостик. Вся конструкция заметно покачивалась в такт шагам. Я перебрался на другой берег, взбежал по ступенькам наверх и, сопровождаемый вялым лаем собак, двинулся по дороге.

Деревенские фонари не столько разгоняли тьму, сколько просто обозначали свое существование. Разбитый, местами выщербленный до гравийной подложки асфальт плавно уходил вверх. Слева за кривыми штакетинами заборов просматривались очертания крыш, иногда в глубине зарослей виднелись светящиеся окна. Пахло сиренью, кусты с взлохмаченными ершиками соцветий подступали к самым обочинам.

Резко свернув направо, дорога вывела сквозь гущу растительности на шоссе. На противоположной стороне за пустой площадкой автостоянки светилась яркими огнями платформа железнодорожной станции.

Ходят ли еще электрички? Время – час ночи. Метро в это время уже закрывается. Я не ездил на электричках с детства, а в Москве этим видом транспорта не пользовался, вроде бы, вообще ни разу. Ладно, попробуем…

К станции не пошел – по периметру автостоянки стояли камеры наблюдения. Лучше не рисковать. Разумнее взять левее и подобраться к платформе по путям. Вот как раз и тропинка имеется.

В три прыжка перебежав дорогу, я двинулся по замеченной тропинке, протоптанной в густой высокой траве. Как там в песне: «На дальней станции сойду…» Трава была не по пояс, а почти в человеческий рост. Осока, не осока – хрен ее поймешь, я не ботаник. Но растительность оказалась кстати: станция Сколково купалась в свете прожекторов, и вокруг было светло как днем.

Тропинка закончилась у металлического забора, в котором чья-то заботливая рука выломала два прута, чтобы не мешали проходу. Дальше начиналась железная дорога: невысокая гравийная насыпь с ровными полосами путей. В блеске рельс было что-то от остро наточенных лезвий.

Платформа оказалась совсем рядом, метрах в двадцати. Напоминала она авианосец – ровная поверхность, исчерченная желтыми линиями, надстройка кассы, лопухи козырьков от дождя…

Поразмыслив, я решил остаться здесь. Будет электричка – всегда успею добежать. Не будет – нечего светиться на открытом месте. Уселся на перекладине забора, машинально полез за сигаретами и наткнулся на пустой карман. Сразу же накатила тоска: куда бежать, что делать? Друзей в Москве нет, кроме Липатова. Но позвонить нельзя, сим-карту наверняка отслеживают. А надо бы с ним как-то связаться. Хоть выясню, что на работе творится. Не хотелось бы верить, что наши на меня охотятся, но уж больно масштабная травля…

А курить тянуло, прям хоть прыгай на платформу и ройся в урнах. Или можно на ту сторону перебраться, туда, где на площади виднеются какие-то постройки. Наверняка палатка продуктовая имеется или магазин круглосуточный. Правда, она говорила, что если меня кто увидит, то эта информация автоматически в сеть уйдет. Но что-то уж больно фантастически звучит…

Тихий треск над головой прервал невеселые мысли. Я вздрогнул, но тут же определил природу звука: трещали нитки контактного провода, ударяясь друг об друга. Очевидно, на подходе поезд.

Точно, со стороны области уже несся нарастающий стук колес, а вскоре из-за изгиба путей вынырнул яркий свет головного прожектора. Я нырнул за забор, в траву.

Состав подкатил с грохотом и скрипом: в проплывающих окнах я увидел пустые ряды сиденьев – электричка. Засвистели тормоза, с колес полетели искры.

Дождавшись, когда мимо меня проедет уже еле плетущийся последний вагон, я бросился следом. Бежать по шпалам оказалось не так уж и легко: ноги проваливались в промежутки, камни подворачивались под подошвой, несколько раз я чуть было не упал. Но вот он – последний вагон. Ногу на замок сцепки, рукой уже нащупываю какую-то дугу, сбоку как раз приварена металлическая ступенька, дальше еще проще… мельком оценив внутренности задней кабины с рядами каких-то кнопок и манометров, я запрыгнул на платформу, пулей влетел в тамбур и со всего размаху впечатался в какого-то мужика.

– Осторожно, двери закрываются, – с нудной вежливостью сообщил голос. – Следующая станция Очаково.

Половинки дверей, злобно прошипев, сомкнулись.

– Ты как, дружище? – спросил я сочувственно.

– Живой.

Мужика отбросило чуть ли не к противоположной стене, он чудом устоял на ногах. Удар был ощутимым, я сам чуть не задохнулся.

– Извини.

– Да ладно…

Я огляделся. В тамбуре света не было. Темнота насквозь пропиталась запахом мочи. За стеклянными дверями виднелся пустой вагон.

Попутчик мой, судя по голосу и объемной дуге наушников на голове, был совсем молодой парень. Спортивный костюм, крепкое телосложение, хорошо, что не из обидчивых, а то пришлось бы потрудиться.

– На последнюю электричку спешил, – дополнительно пояснил я.

– Понимаю, – кивнул он. – Бывает. А я как раз покурить…

– Во! Угости сигаретой. Хочешь, даже куплю!

– Да ладно, ты чего, – он даже растерялся от моего напора.

– Ни сигарет, ни палатки по дороге… – продолжил оправдываться я, уже выцарапывая из плотно набитой пачки вожделенную сигарету.

За мутным, в потеках грязи стеклом плыли фонари проходящего почти впритык к путям шоссе. Дальше темнели в ночи массивные контуры построек ТЭЦ. Подъезжаем к Очаково – мимоходом отметил я и наклонился к огоньку предложенной зажигалки.

Прикурить не получилось – попутчик, будто играя, увел зажигалку в сторону. Я машинально потянулся за ней, но тут же спохватился и, разогнувшись, вопросительно уставился на парня: мы ж не в детском саду, чтоб так шутить.

А он и не шутил. Подняв зажигалку над головой, он застыл в этой позе. При свете пламени я смог его разглядеть. Совсем еще молодой, с этой модной громоздкой конструкцией наушников на полголовы. Короткая стрижка, спортивный костюм, одно ухо явно было сломано. Странное лицо, какое-то замершее, пустое, будто у манекена, причем белая дуга наушников своим пластмассовым блеском только усиливала этот эффект. И совершенно пустые глаза, черные от расширенных до предела зрачков. Наркоман, что ли?

– Петр Фролов, – произнес парень равнодушным голосом, – что вы намерены делать дальше?

Это получилось жутковато: парень открывает рот, издает звуки, но при этом говорит не он. Если бы меня попросили объяснить, что я имею в виду, я б, наверное, не смог. Однако возникла твердая уверенность, что мой попутчик внезапно превратился хрен знает во что.

– Станция Очаково, – произносит размеренный голос с потолка.

Вот оно самое: передатчик, ретранслятор, радиоприемник. Говорящая голова, механически воспроизводящая звуки под чужую диктовку… Короче, словами это не объяснить, это надо видеть: стоит живой человек, но живого в нем ничего не осталось, и если бы я не разговаривал с ним минуту назад, мог бы принять его за манекена.

Электричка дергается, лязгают сцепки, вагон останавливается. Двери за спиной с шипением расходятся. Пожалуй, лучше будет… Я быстро оглядываюсь: пустынный перрон, слабо освещенный фонарями.

– Как вы оцениваете свои шансы? – снова равнодушно интересуется кто-то через парня.

– В смысле? – переспрашиваю я, отступая на шаг к выходу.

– В смысле, убежать от нас, – поясняет собеседник. – Вы осознаете, что это нереально?

– Ну пока вроде неплохо получалось, – я делаю еще один шаг.

Двери внезапно захлопываются, и поезд рвет с места так резко, что мы оба летим к стене. Зажигалка тухнет, в тамбуре снова становится темно. Я быстро вскакиваю и на автопилоте луплю с ноги по поднимающемуся телу, попутчик отлетает к противоположной двери. Звякает стекло, мелькает белая скоба наушников, через разбитое окно внутрь врывается ветер, наполненный грохотом колес.

– Дослушайте! – выкрикивает собеседник.

– Ну?

Я навожу пистолет на поднявшегося парня. Судя по всему, его это нисколько не задевает: он делает шаг вперед и останавливается, только когда я предостерегающе выставляю ладонь. А ветер хлещет по лицу креазотной вонью, заставляя жмуриться.

– Вы правда надеетесь скрыться? – перекрикивая шум, спрашивает манекен.

И даже несмотря на крик, голос его лишен эмоций.

– А что мне помешает?

– Все!

Только сейчас я замечаю, что неприкуренная сигарета до сих пор торчит у меня в углу рта. Курить хочется просто неудержимо. Пролетающие за спиной фонари бросают в тамбур короткие полоски света, выхватывая из темноты бездушное тело с расширенными глазами и чужим сознанием.

– Если вы добровольно вернете нам флеш-карту с украденной информацией, – вещает оно, – и пойдете на сотрудничество с дознавателем, мы гарантируем…

Когда дверь в вагон отбрасывает в сторону и в тамбур вваливается мент, я реагирую машинально: укладываю его на пол двумя выстрелами в голову. Из вагона прилетает ответка, в металлическом щите стены появляется поблескивающая свежим металлом воронка.

– Мы просим вас хорошенько подумать! – комментирует происходящее попутчик.

– Дурак ты, что ли?!

Со злости я всаживаю в голову хитрого манекена целых три пули. И снова вагон откликается почти не слышными за грохотом колес выстрелами. Так, что делать? Стекла наружных дверей забраны толстыми металлическими прутьями. Створки не отжать – там давление несколько атмосфер. Что в вагоне? Тамбурная дверь мотается из стороны в сторону, закрыться ей мешает тело мента, лежащее на пороге. Где второй? Спрятался за сиденьями. У меня преимущество: он на свету, я в темноте. Хрен он меня достанет. Хотя, скорее всего, ему и не нужно меня доставать – просто продержать в тамбуре до остановки. Ну и куда бежать? Если только в кабину машиниста…

Заглянул в вагон, заметил голову за спинкой. Выстрелил. Дверное стекло осыпалось вниз звонким дождем, осколки весело заскакали по полу. Голова исчезла. Быстро проверил ручку кабины. Заперто. Отскочил в сторону. Вовремя – металл у плеча прозвенел два раза. А, вот оно! На поясе у мента, пристегнутая карабином, болтается связка ключей. Все правильно, они же через вагоны идут, а на всех дверях один и тот же замок. Под прикрытием створки дотянулся до связки, отстегнул. Нужный ключ – трубочка с трехгранником. Шаг к двери, выстрел: пуля вырывает клок поролона из спинки сиденья. Левая рука нащупывает замок. Вот только высунься! Так, вставил. Направо-налево? Налево. Голова чуть вынырнула – снова выстрел: лежать, я сказал! Дверь открылась, я выстелил еще один раз и заскочил в кабину.

Здесь было темно и тихо. Запер замок с внутренней стороны. К боковой двери. Нашел замочную скважину. К стуку колес добавился надсадный скрежет – электричка стала притормаживать. Быстрее! Вот, попал! Распахнул дверь, высунул голову, снова окунувшись в ураганный грохот. Ветер ударил по лицу, вырвал сигарету изо рта. Блин, надо было прикурить! Я увидел весь поезд, плавным изгибом растянувшийся по насыпи. А впереди уже совсем недалеко надвигались огни станции. Пора, однако!

Пару секунд на подготовку – и прыжок. Почти удачно, только больно приложился коленом о выступающее крепление рельса. Электричка прогромыхала дальше, а я, прихрамывая, перебежал пути, поднялся на невысокий холмик и оказался на задворках спального микрорайона.

Так, вон как раз тропинка. Быстро проскочил открытое пространство, юркнул под прикрытие кленовой аллеи. Поплутал немного и вырулил к дороге, опоясывающей комплекс многоэтажек.

Я вышел на асфальт и замер в нерешительности. Во дворы, наверное, нельзя – там камеры. Эти сволочи примерно знают, где я выпрыгнул. Эти сволочи! Неужели правда? Парень в тамбуре, который назвал меня по имени и говорил не своим голосом, бешеные менты… Значит, права моя красавица? А если права, тогда и они правы: убежать от них нереально. Но как же все-таки хочется курить!

Из-за угла ближайшего дома внезапно вышел человек. Я быстро отскочил назад и прижался к дереву. За первым показался второй. Пара направлялась в мою сторону. Один маленький и тощий, другой большой и толстый. Двигались, тихо о чем-то переговариваясь. Чиркнула зажигалка, осветив на миг лицо большого – и на уровне его лица заплясала оранжевая точка.

– Мужики! – окликнул я их издалека, чтобы не испугать. – Угостите сигаретой!

– А ты кто такой есть? – спросил рокочущий бас, принадлежащий, видимо, толстому.

– Я человек. Как и ты, надеюсь.

– Все мы люди, – согласился бас.

Они подошли ближе, я тоже сделал пару шагов навстречу. У большого человека оказались лысая голова и аккуратная бородка клинышком, а маленький был одет в армейский камуфляж – совсем еще пацан.

– Держи, – толстяк протянул мне пачку.

И в этот момент тощий, которого я на секунду упустил из виду, саданул мне по голове чем-то тяжелым. Хорошо, что, в последний миг уловив движение, я успел уклониться, и удар пришелся вскользь.

– Давай, Врач! – взвизгнул пацан.

– Ага! – откликнулся тот, доставая откуда-то палку, в очертаниях которой я признал бейсбольную биту.

Да что ж за ночь-то сегодня! Откуда вы все на мою больную голову? Паренек метнулся ко мне, прилаживаясь нанести еще один удар, а здоровяк проворно прыгнул в сторону, отсекая путь к отступлению. Ну вот это хрен вы угадали, ребята! Я отбил руку мелкого, хорошенько въехал ему в солнечное сплетение, добавил ладонями по ушам и как раз успел поднырнуть под молодецкий замах толстяка…