Глава 1 Главный злодей

«Путь гордого бессмертного демона» – роман в жанре гарема.

Если быть более точным, то «Путь гордого бессмертного демона» – произведение невероятной длины, под завязку набитое нарушающими законы природы чит-кодами[1] и с непременным гаремом наложниц, чьё количество вплотную приближается к трёхзначному числу, что и неудивительно, ведь абсолютно все героини в радиусе досягаемости просто без ума от главного героя.

Самый горячий роман этого года, не знающий себе равных!

Хоть главный герой этой книги, Ло Бинхэ, не отходит ни от распространённого тропа «гордого небесного дракона»[2], ни от типичного образа лузера со скрытыми талантами, он всё же умудрился завоевать признание бесчисленных читателей литературной платформы Чжундянь и оказать немалое влияние на несметные орды подражателей в сетевой писательской среде.

Он избрал путь тьмы.

Однако прежде, чем его душа почернела, он прошёл стезёй немыслимых страданий.

Далее позвольте высококвалифицированному читателю Шэнь Юаню сократить это бескрайнее море фансервиса[3], изложив сей величайший шедевр в десятки миллионов иероглифов несколькими словами.

Родители бросили Ло Бинхэ сразу после рождения: завернув в белое полотно, его положили в деревянную лохань и пустили вниз по течению.

Это происходило в самое холодное время года, и младенец не замёрз насмерть лишь благодаря тому, что его выловили рыбаки. Поскольку он плыл по реке Ло, уже затягивающейся тонким льдом, ему дали имя Ло Бинхэ[4].

Его детство было голодным, холодным и безрадостным – ребёнок скитался по улицам, пока над ним не сжалилась прачка из богатой семьи. Будучи бездетной, она усыновила мальчика, взрастив его как родного. Однако мать и сын, вынужденные жить чужой милостью, вдоволь хлебнули унижений.

Эти нездоровые условия взросления извратили характер главного героя: после того, как его душа почернела, в полной мере проявились его мелочность, злопамятность и лицемерие – даже мысленно вонзая в человека тысячи ножей, он с лёгкостью сохранял улыбку на устах.

Чтобы раздобыть для приёмной матери миску остывшей каши с мясом, ему пришлось вытерпеть колотушки богатеньких молодых господ, и всё же он опоздал на пару мгновений – добрая прачка скончалась, так и не успев её отведать.

После этого Ло Бинхэ наконец выпало нежданное счастье: его приняли в ученики одной из четырёх великих школ бессмертных совершенствующихся[5], хребет Цанцюн, где он поклонился как учителю мастеру меча Сюя, Шэнь Цинцю.

Ло Бинхэ думал, что с этого дня его жизнь наконец войдёт в ровную колею, но не тут-то было: вопреки всем ожиданиям, благородный и утончённый образ Шэнь Цинцю скрывал насквозь прогнившую натуру. Питая чёрную зависть к непревзойдённым природным дарованиям Ло Бинхэ, он в глубине души опасался стремительного взлёта своего ученика, а потому при любом удобном случае осыпал его язвительными насмешками и всячески издевался над ним, побуждая других учеников относиться к нему с тем же презрением.

Таким образом, Ло Бинхэ пришлось несколько лет терпеть унижения, неся тяжкое бремя, – вот вам ещё одна слёзовыжимательная история.

Так, превозмогая невзгоды и лишения, Ло Бинхэ худо-бедно дожил до семнадцати лет и наконец смог принять участие в торжественной церемонии мира совершенствующихся, проводившейся раз в три года: собрании Союза бессмертных. Но именно там он стал жертвой злодейского замысла Шэнь Цинцю, упав в разлом на границе между мирами людей и демонов: Бесконечную бездну.

Да-да, это и есть подлинное начало истории!

Ведь Ло Бинхэ не только не погиб, но ещё и обрёл там не знающий себе равных меч – Синьмо, а также выяснил правду о своём происхождении.

Оказывается, он был плодом любви повелителя демонов и женщины из мира людей, а потому в его жилах кровь древних небесных демонов смешалась с человеческой. Его отец Тяньлан-цзюнь впоследствии был заточён на веки вечные под огромной горой без малейшего шанса выбраться, а мать, которая некогда принадлежала к знаменитой праведной школе совершенствующихся, должно быть, в то же время была изгнана из родной школы за связь с демоном и погибла от кровотечения, рожая Ло Бинхэ. Прежде чем испустить последний вздох, она положила младенца в утлое судёнышко и пустила вниз по течению, чтобы оставить ему ничтожный шанс на будущее.

С помощью Синьмо Ло Бинхэ сумел снять печать со своей демонической крови, после чего с головой погрузился в омут тёмного совершенствования. Наконец, достигнув в этом несравненных высот, он вернулся на хребет Цанцюн.

Отныне Ло Бинхэ шаг за шагом без малейших колебаний продвигался по пути тьмы.

Все до единого былые враги приняли жестокую смерть от рук главного героя, претерпев всевозможные виды пыток. Ло Бинхэ всё искуснее пользовался своими сильными сторонами, скрывая истинные намерения за двуличием и тонкими манипуляциями, постепенно втираясь в доверие к сильным мира сего, чтобы затем отнять их власть и, взлетев к небесам, утопить мир в крови. По мере продвижения сюжета душа главного героя всё глубже погружалась во мрак. Вернувшись в мир демонов, он занял его престол, став единоличным повелителем, однако и это не утолило его амбиций. Тогда он учинил резню в мире людей, уничтожив все великие школы совершенствующихся, и таким образом истребил под корень всех, кто в будущем мог бы выступить против него!

В конце концов Ло Бинхэ, истинная легенда миров совершенствующихся и демонов, объединил под своей дланью все три сферы мироздания, обзавёлся не поддающимся исчислению гаремом красавиц, а также несметным количеством потомков!


«Текст – херня, автор – долбоёб!»

Это было последним, что успел произнести Шэнь Юань, прежде чем испустить дух.

И правда, если подумать – такой прекрасный молодой человек законопослушно потратил свои кровные на то, чтобы купить VIP-главы, и последним, что он прочёл в этой жизни, стала эта вопиющая афера по вытягиванию денег из людей, в которой воды больше, чем в водохранилище, – и как тут не материться?

«Путь гордого бессмертного демона». Автор: Сян Тянь Да Фэйцзи – Самолёт, Стреляющий В Небеса[6].

От одного только ID автора за версту веет дешёвой порнухой. Писанина уровня начальной школы, где на каждом шагу поджидает звездец. Шэнь Юань постеснялся бы назвать ту несусветную чушь в бредовом сеттинге, которую нагородил этот, прости господи, автор, романом о мире совершенствующихся.

Где вы видели совершенствующихся, которые днями напролёт разъезжают верхом на лошадях или в повозках? Аскетов, которые едят и спят, словно простые смертные? Или автора романа о совершенствующихся, который то и дело путает «заложение основ» и «формирование изначального младенца»[7]?

У всякого, кто оказывается перед лицом Ло Бинхэ, под воздействием его крышесносной энергии коэффициент умственного развития моментально падает ниже плинтуса, и в особенности это относится к его наставнику Шэнь Цинцю – воистину передовику среди умственно отсталых и чемпиону среди отбросов! Похоже, главной целью его существования было искать смерти – причём непременно от рук главного героя.

Так зачем же, спросите вы, Шэнь Юань до победного конца жевал этот кактус?

Не поймите неправильно, он не был каким-то там простофилей, которого легко одурачить. Причина, приковавшая его к этому произведению, доставила немало боли в яйцах ему самому.

В этом тексте прятались бесчисленные завязки сюжетных линий, загадки и тайны выплывали одна за другой, повсеместные сюжетные дыры скрывались за слоями тумана недосказанностей – и что в итоге? Ни одна из этих интриг не была раскрыта!

Этого вполне достаточно, чтобы выблевать фонтан крови, возносящийся к небесам!

Почему чудодейственные травы и пилюли, а также невиданные красавицы тут попадаются на каждом шагу, будто не стоят ни гроша? Почему все главные злодеи как один только и делают, что роют себе могилу, причём их предсмертные реплики и позы при этом похожи как две капли воды?

И, кстати, что там случилось с теми мельком показавшимися в сюжете красотками, которые должны были войти в гарем главного героя?.. Хотя ладно, это проехали – но кто в итоге виновен в тех нескольких кровавых преступлениях? И зачем, спрашивается, было вводить кучу обалденных персонажей с громкими именами, если потом до самого конца книги читатель и тени их не увидит?!

«Сян Тянь-гэ[8], братец Самолёт, гуру ты наш, нам с тобой надо обсудить всё начистоту, чтобы покончить с этим. Заполни! Уже! Эти! Чёртовы! Сюжетные! Дыры!» – возопил про себя Шэнь Юань и в тот же момент почувствовал, что вновь может дышать.

Из безбрежной тьмы раздался механический голос:

[Код активации системы автоматического запуска: «Текст – херня, автор – долбоёб».]

«Кто вы, ваша милость?» – осторожно поинтересовался Шэнь Юань у этого голоса, по звучанию больше всего напоминающего гугл-переводчик, и принялся оглядываться – однако в том похожем на виртуальное пространстве, где он парил, царила кромешная тьма, так что он не видел даже собственных пальцев. Тем временем вездесущий голос продолжал:

[Приветствуем вас, вы успешно вошли в Систему. Надеемся, что на основании концепции разработки «youcanyouup, nocannoBB»[9] мы сможем предоставить вам лучший опыт. От всего сердца рассчитываем на то, что в процессе вы сумеете добиться желаемого, превратив этот убогий текст в добротное, атмосферное произведение уровня классики. Желаем вам приятного времяпрепровождения!]


Среди всей этой круговерти в его ушах раздался тихий мужской голос:

– …Шиди[10]? Шиди, ты меня слышишь?

Шэнь Юань вздрогнул и, усилием воли вернув себе самообладание, кое-как разлепил веки. Перед глазами будто бы беспорядочно кружили тысячи лепестков и десятки тысяч листьев; ему понадобилось немало времени, чтобы кое-как совместить двоящиеся контуры и наконец разглядеть то, что находилось вокруг него.

Он лежал на кровати.

Подняв взгляд, он увидел длинный белый газовый полог, по четырём углам которого висели искусной работы мешочки для благовоний.

Опустив глаза, он увидел собственное тело, облачённое в белые одежды старинного вида; на краю подушки покоился бумажный веер.

Наконец он повернул голову влево, и его взору предстал сидевший возле его кровати возвышенный и утончённый молодой человек, одетый в сюаньдуань[11]. Его лицо омрачало глубокое беспокойство.

Вновь закрыв глаза, Шэнь Юань внезапно вытянул руку, нащупал веер и, раскрыв его, принялся судорожно обмахиваться, силясь осушить льющийся градом со лба холодный пот.

При виде этого глаза молодого человека радостно заблестели.

– Шиди, наконец-то ты очнулся! – тепло произнёс он. – У тебя что-нибудь болит?

– Нет, – сдержанно отозвался Шэнь Юань.

С объёмом поступившей информации вышел явный перебор – у него в голове всё перепуталось. Шэнь Юань попытался сесть, и молодой человек поспешил поддержать его за спину, помогая ему опереться на изголовье кровати.

В своё время Шэнь Юань прочёл достаточно романов о путешествиях во времени, чтобы твёрдо определиться со следующим: если в один прекрасный день ты очнёшься, обнаружив себя в крайне непривычном окружении, не понимая, как ты здесь оказался, то ни в коем случае не стоит говорить: «Это какой-то сериал, да? Реквизит прямо как настоящий, респект съёмочной группе!» – при этом глупо хихикая – если, конечно, не хочешь, чтобы тебя сочли умственно отсталым и тебе не наплевать на собственную безопасность. Поэтому он попросту сделал вид, что ещё не вполне пришёл в себя, и отстранённо поинтересовался:

– Где… это я?

– Неужто забытьё совсем затуманило твой разум? Ты же здесь, на своём пике Цинцзин! – изумлённо ответил молодой человек.

Стоит ли говорить, что это ошеломило Шэнь Юаня ещё сильнее, однако, не выходя из образа, он продолжил изображать растерянность:

– Отчего… я впал в подобное забытьё?

– Я хотел спросить у тебя то же самое, – отозвался молодой человек. – Ты ведь был в прекрасной форме, почему у тебя внезапно начался жар? Конечно, я понимаю, что близится собрание Союза бессмертных, и ты серьёзно настроен на то, чтобы твои ученики непременно добились успеха. Однако доброе имя нашего хребта Цанцюн покоится на прочных основаниях, так что, даже если на сей раз от нас не будет ни одного участника, никто не осмелится на это и слова сказать, – так к чему беспокоиться из-за пустой славы?

Чем дольше Шэнь Юань слушал, тем больше сознавал, что тут что-то не так. С какой стати всё это звучало для него столь привычно?

Вернее, почему этот сеттинг казался ему таким знакомым?

Следующая фраза молодого человека, произнесённая столь же проникновенным тоном, окончательно подтвердила его догадку:

– Цинцю, ты слушаешь своего шисюна[12]?

В это мгновение раздалось звонкое «Динь!», и в ушах Шэнь Юаня вновь зазвучал тот гугл-транслейтовский голос из его сна:

[Система успешно активирована! Осуществлена привязка аккаунта к учётной записи: «Учитель героя „Ло Бинхэ“, глава пика Цинцзин хребта Цанцюн, „Шэнь Цинцю“». Оружие: меч Сюя. Исходный уровень баллов притворства[13]: 100.]

«Твою ж налево, что за шутки?! За каким хреном мне кажется, что эта штуковина вещает мне прямо в мозг? Сян Тянь Да Фэйцзи в курсе, что она сплагиатила весь сеттинг „Пути гордого бессмертного демона“?»

Разумеется, ничего из этого Шэнь Юань не произнёс вслух, и всё же голос тотчас ответил:

[Уважаемый клиент, вы запустили установку Системы, и ваш аккаунт уже привязан к учётной записи «Шэнь Цинцю».]

[По мере развития сюжета будут постепенно активироваться новые показатели. Пожалуйста, следите за тем, чтобы ни один из показателей не опускался ниже 0, в противном случае вы будете автоматически подвергнуты штрафу со стороны Системы.]

«Постой-ка, – прервал эти разглагольствования Шэнь Юань. – Хватит. Самое важное я уже уяснил: я выиграл главный приз – я возродился!!!»

Пусть даже он переродился в гнуснейшем гаремном романе, который захейтил, с трудом дочитав, и к тому же притащил с собой какую-то чёртову Систему. Будучи современным опытным VIP-читателем, он, разумеется, не понаслышке знал о таком явлении, как «перезагрузка сохранённых данных», или переселение души в чужое тело, в гаремных романах с избравшим тёмный путь главным героем, так что принял сей факт весьма позитивно, – но то, что он позаимствовал тело Шэнь Цинцю, главного злодея этой книги… это всё усложняло.

«Выходит, дружелюбный молодой человек, сидящий рядом со мной, – нынешний глава хребта Цанцюн, шисюн Шэнь Цинцю, мастер меча Сюаньсу Юэ Цинъюань, – заключил Шэнь Юань. – Твою мать».

Для того, чтобы материться при едином упоминании имени Юэ Цинъюаня, у него имелся весьма веский повод, ведь в оригинальном романе главу школы благополучно свёл в могилу его прекрасный шиди Шэнь Цинцю!

Может, его смерть хотя бы была не слишком мучительной?

Да щас вам! Десять тысяч стрел пронзили его тело, так что не осталось даже косточки, чтобы похоронить!

И сейчас, когда над ним нависало лицо «согревающей его вниманием» жертвы, психологическое давление на будущего убийцу сделалось прямо-таки нестерпимым.

Однако, судя по всему, сюжет ещё не дошёл до этой стадии – Юэ Цинъюань сидел тут, живой и невредимый, а значит, злодейства Шэнь Цинцю ещё не были разоблачены, равно как и его жизнь ещё не рухнула, погребя под собой то, что осталось от его доброго имени.

Юэ Цинъюань был хорошим человеком, так что с его стороны бояться было нечего; ещё когда Шэнь Цинцю читал книгу, этот персонаж ему нравился, пусть и с некоторой натяжкой. В тот самый момент, когда Шэнь Юань был готов вздохнуть с облегчением, в его голове таинственным образом всплыли строки:

…В тёмной комнате с поперечной балки спускалась цепь, на конце которой крепилось кольцо, охватывающее пояс висящего в воздухе человека – если его ещё можно было так назвать. Грязный и нечёсаный, он казался помешанным, но куда страшнее в нём было то, что у него были отсечены все четыре конечности – плечи и бёдра представляли собою лишь голые культи. При любом касании он испускал лишь глухой вопль: «А-а-а!» – ведь его язык также был вырван, поэтому он не мог произнести ни слова жалобы.

«Конец Шэнь Цинцю», избранная часть из «Пути гордого бессмертного демона»

Шэнь Юань – то есть Шэнь Цинцю – опустил голову и залепил себе фэйспалм.

Куда уж тут вздыхать о печальной участи других, если самый жестокий конец уготован ему самому?!

Ему ни в коем случае нельзя допустить подобной ошибки!

Необходимо искоренить её малейшие ростки.

И, начиная с этого самого момента, изо всех сил пресмыкаться перед главным героем.

Отныне он будет главному герою добрым наставником и надёжным другом, занявшись его обучением со всем усердием и серьёзностью, но вместе с тем ласково и мягко, согревая его заботой и не обходя вниманием ни единую мелочь.

Однако стоило Шэнь Цинцю лишь подумать об этом, как у него в голове взорвался сигнал тревоги, подобный пронзительному вою сотни сирен полицейских машин, в которых заперта сотня мифических зверей[14], и он схватился за голову от мучительной боли.

– Шиди, у тебя болит голова? – тут же встревоженно спросил Юэ Цинъюань.

Шэнь Цинцю не ответил, будучи не в силах разжать зубы. У него в голове раздался резкий голос:

[Предупреждение! Ваше последнее намерение крайне опасно, поскольку является грубым нарушением. Просим вас оставить его, в противном случае вы будете автоматически подвергнуты штрафу.]

«Какое ещё нарушение?» – взвыл про себя Шэнь Цинцю.

[Поскольку вы находитесь на начальном уровне, функция ООС заморожена. Для её разморозки вам требуется завершить стартовое задание. До этого момента любое действие, вступающее в противоречие с ролевыми установками оригинального «Шэнь Цинцю», приведёт к вычету определённого количества баллов притворства.]

Как человек, отчасти являющийся отаку[15], Шэнь Цинцю от случая к случаю почитывал фанфики, а потому, само собой, прекрасно знал, что такое ООС.

Это сокращение понятия out of character, или «вне характера», что в буквальном смысле означает полный крах персонажа фанфика, который ни на йоту не соответствует своему канонному прототипу.

«…Ты хочешь сказать, что, пока я не разморожу эту вашу функцию, моё поведение не должно противоречить образу оригинального Шэнь Цинцю?» – почёл за нужное уточнить он.

[Совершенно верно.]

Выходит, засунув его в тело Шэнь Цинцю, эта Система продолжает париться из-за таких мелочей, как какое-то ООС?

«Ты только что говорила о каких-то там… показателях, которые не должны падать ниже нуля. А что случится, если они всё-таки упадут?» – вновь спросил он.

[Уважаемый клиент будет отправлен в его исходный мир.]

«Исходный мир, говоришь? Но ведь там я уже мертвец!»



Иными словами, если эти чёртовы баллы обнулятся, это будет означать для него лишь одно: смерть.

«Ну тогда лучше попросту игнорировать главного героя, не делая ровным счётом ничего, – авось да обойдётся», – заключил про себя Шэнь Цинцю.

Подняв голову, он обвёл взглядом всех прислуживающих ему учеников. Так и не обнаружив среди них никого похожего на главного героя, он нарочито безразличным тоном поинтересовался:

– А где Ло Бинхэ?

При этих словах Юэ Цинъюань замер и как-то странно на него посмотрел.

Хоть Шэнь Цинцю не подал виду, в душе он возликовал: неужто поворотный момент ещё не настал – главный герой не был принят в школу и не поклонился ему как учителю?

– Шиди, не сердись, – наконец произнёс Юэ Цинъюань, и сердце Шэнь Цинцю тотчас охватило зловещее предчувствие. – Я знаю, он тебе не по душе, – со вздохом продолжил глава школы. – Но это дитя весьма усердно и пока не совершало грубых промахов, не стоит снова его наказывать.

Облизнув пересохшие губы, Шэнь Цинцю спросил:

– …Просто скажи, где он?

Помолчав немного, Юэ Цинъюань ответил:

– Разве ты не запираешь его в дровяном сарае всякий раз после того, как подвесишь и изобьёшь?

При этих словах в глазах у Шэнь Цинцю потемнело.


Семья Шэнь Юаня в прошлой жизни была весьма состоятельна – он вполне мог считаться богатеньким молодым господином во втором поколении. Поскольку у него было двое старших братьев, ему не приходилось беспокоиться о том, что в будущем ему предстоит унаследовать семейное состояние. Имелась и нежно любимая младшая сестра – одним словом, его семья была вполне благополучной.

Он всегда знал, что, даже если всю жизнь будет влачить бессмысленное существование, без миски риса он никогда не останется. Возможно, именно из-за того, что он рос в такой комфортной, расслабляющей обстановке, ему недоставало духа соревновательности: он считал, что если из состязания, где участвуют более десяти человек, он выйдет десятым, то это уже можно будет счесть достаточно высоким результатом.

Потому-то он никогда не мог взять в толк, что движет такими злодеями, как Шэнь Цинцю, которые только и делают, что ищут смерти.

Ведь оригинальный Шэнь Цинцю мог похвастать как достижениями на стезе совершенствования и неплохим послужным списком, так и умением безупречно держать себя; помимо этого, он никак не мог посетовать на недостаток славы и влияния. Будучи воспитанником величайшей школы в Поднебесной, он также мог не беспокоиться о деньгах. Отчего же при всём при этом его благородство совершенствующегося было лишь напускным? Почему он вёл себя, будто от нечего делать нарывающаяся на неприятности вторая жена из семьи старого образца[16]? Не в силах смириться с существованием главного героя, он, будто снедаемая потаённой обидой наложница, только и делал, что денно и нощно придумывал новые поводы, чтобы разбранить и избить его, или подстрекал других делать то же самое.

Даже притом, что Ло Бинхэ был невероятно одарённым, схватывал всё на лету и при этом был отъявленным читером… Не могла же быть причиной ненависти, разъедающей душу Шэнь Цинцю, одна лишь зависть?

Однако не стоит винить в этом злодея – если кто здесь и заслуживает порицания, так это автор. В его книге подобных мерзавцев было что карасей в реке Янцзы[17] – иными словами, они попадались на каждом шагу, так что на их фоне Шэнь Цинцю выделялся разве что особой безнравственностью да тем, что был описан немного подробнее прочих.

Но что же, спрашивается, мог поделать Шэнь Цинцю, если величайшим боссом этой книги был тот самый главный герой? Как посмеет светлячок своим слабым сиянием тягаться с солнцем и луной?

Как бы то ни было, в мире совершенствующихся он прославился как «мастер меча Сюя», а потому его природные данные, как внешние, так и духовные, не могли быть так уж плохи.

При этой мысли Шэнь Цинцю огляделся в поисках зеркала, и, хотя лицо, отразившееся на его латунной поверхности, было бледным, словно мучная болтушка или рисовый отвар, в целом он остался доволен увиденным.

Этот человек обладал правильными чертами лица, тонкими губами, иссиня-чёрными волосами и бровями – одним словом, обликом прирождённого книжника. Если добавить к этому подтянутое тело и длинные ноги, он вполне мог считаться красивым мужчиной. Хоть о его истинном возрасте страшно было даже подумать, с виду догадаться об этом было невозможно: в конце концов, речь шла о герое романа в жанре сянься[18], а поскольку Шэнь Цинцю уже достиг средней стадии «золота и киновари»[19], он без труда мог сохранять вечную молодость. Во всяком случае, по сравнению с тем, что представлялось воображению Шэнь Юаня, когда он читал книгу, его настоящий облик был во много крат приятнее.

Хотя он всё равно не шёл ни в какое сравнение с Ло Бинхэ.

Стоило Шэнь Цинцю вспомнить о главном герое, как голову тут же пронзил приступ невыносимой боли.

Он хотел было повидать Ло Бинхэ, в настоящий момент заточённого в дровяном сарае, однако, едва он сделал шаг в этом направлении, в голове раздался пронзительный сигнал:

[Предупреждение! Опасность ООС! Шэнь Цинцю никогда не навестил бы наказанного Ло Бинхэ по доброй воле!]

«Ну ладно, в таком случае я пошлю за ним кого-нибудь другого», – сердито отозвался Шэнь Цинцю.

Поразмыслив немного, он позвал:

– Мин Фань!

В дверях тут же возник высокий и стройный юноша лет шестнадцати.

– Ваш ученик здесь! Что прикажет наставник?

Шэнь Цинцю не смог удержаться от того, чтобы не всмотреться в него попристальнее: вообще-то Мин Фань выглядел вполне пристойно, разве что длинный нос и впалые, словно у мартышки, щёки делали его внешность несколько отталкивающей. Шэнь Цинцю мысленно с горечью прищёлкнул языком: он в самом деле представлял собой превосходный образчик пушечного мяса!

Таков был Мин Фань – старший личный ученик оригинального Шэнь Цинцю и шисюн Ло Бинхэ.

Низший сорт пушечного мяса в этой легендарной истории!

Само собой разумеется, его участие в планировании и осуществлении таких задуманных Шэнь Цинцю злодейств, как выдворение Ло Бинхэ за порог ученической спальни среди ночи и вручение ему поддельного пособия с секретными техниками, было поистине незаменимым; в какое бы время суток Шэнь Цинцю ни пришла в голову мысль, как ещё помучить Ло Бинхэ, его верный приспешник готов был немедленно воплотить идею учителя в жизнь.

Учитывая, что конец этого персонажа в оригинальном романе был ничуть не лучше, чем его собственный, Шэнь Цинцю не мог не проникнуться чувством товарищества по отношению к этому пареньку.

– Ступай и приведи сюда Бинхэ, – велел он вслух.

При этих словах Мин Фань поневоле насторожился: прежде наставник никогда не называл Ло Бинхэ иначе как «мелкая скотина», «выродок», «эта тварь» и «паршивец» – за всё время обучения он произнёс имя Ло Бинхэ от силы несколько раз, так с чего он теперь упомянул его в столь интимной манере?

Однако Мин Фань ни за что в жизни не осмелился бы ослушаться наставника, а потому рысцой бросился к дровяному сараю.

– Выходи! – рявкнул он, пинком распахивая дверь. – Учитель зовёт тебя!

Тем временем Шэнь Цинцю расхаживал по комнате, а в его мозгу вовсю кипел процесс ускоренной политинформации[20].

[B-баллы – баллы притворства, то есть воспроизведения моральных качеств персонажа. Чем выше уровень баллов притворства, тем выше уровень и количество энергии.]

«И как же, в таком случае, зарабатывать эти самые баллы притворства?»

[1 – изменить умственно отсталый сюжет, повысить коэффициент интеллекта злодеев и второстепенных персонажей; 2 – избегать сюжетных мин[21]; 3 – обеспечить рост баллов крутости главного героя; 4 – завершить скрытые сюжетные линии.]

Шэнь Цинцю вдумчиво проанализировал эти пункты один за другим.

Иными словами:

– он должен не только разгрести всё то дерьмо, что успел наворотить его бедовый предшественник, но и не дать другим персонажам учинить новый бардак;

– пусть у него нет никаких гарантий сохранения его собственной драгоценной жизни, при этом он должен ещё и заботиться о том, чтобы все почести доставались этому читеру – главному герою – и число его сестричек ни в коем случае не уменьшилось;

– мало того, что никчёмный автор оставил здоровенные сюжетные дыры неразрешённых тайн, которые он не потрудился залатать, так теперь этот читатель должен сам вооружиться лопатой и, пыхтя и отдуваясь, заполнить их.

Смех да и только.

Как заявлял эксперт-Самолёт, каждое слово «Пути гордого бессмертного демона» служило лишь одной ясной цели, и цель эта была – крутость.

Особую лихость сюжет обретал после почернения души главного героя, когда тот, по-прежнему прикидываясь невинной овечкой, умудрялся одурачивать недооценивающих его противников, побеждая одного негодяя за другим, – тут он своей крутостью попросту переворачивал небеса. Потому-то эта писанина, растянутая до такого предела, что превзошла длиной ленты для бинтования женских ножек, обрела столь поразительную популярность.

Шэнь Цинцю мог бы заявить на это, что запомнить эдакий сюжет – уже задание не из лёгких, а тут ещё и опасности подстерегают буквально на каждом шагу – существует ли хоть малейшая вероятность, что у него получится избежать их всех?!

«А какой сюжет можно считать не умственно отсталым?» – всё же решился спросить он.

[Конкретных критериев нет, всё зависит от субъективной точки зрения читателя.]

«Тогда сколько баллов мне нужно накопить, чтобы получить стартовое задание?»

[Это зависит от обстоятельств. Как только необходимые условия будут соблюдены, Система направит вам автоматическое уведомление.]

Решение проблем по мере их поступления можно было считать коньком Шэнь Цинцю. Он холодно усмехнулся, и тут его ушей достиг звук открываемой двери; обернувшись, он увидел неуверенно входящего в комнату мальчика.

Хоть ученик всё ещё не мог твёрдо стоять на ногах, он умудрился выпрямиться и торжественно произнёс:

– Учитель.

Лицо Шэнь Цинцю так и застыло в этом подобии лёгкой улыбки.

«Да чтоб я сдох! – выругался он про себя. – Неужто передо мной и впрямь лицо главного героя со всеми атрибутами Марти Стю[22], один взгляд на которое будет кружить головы всем представительницам прекрасного пола, от младенцев до восьмидесятилетних старух, – и это я так его отделал? После этого я точно труп!»

И всё же, даже измученный до предела, покрытый синяками и ссадинами, главный герой остаётся главным героем!

Глаза Ло Бинхэ по-прежнему горели ясным светом, словно утренние звёзды, а в по-детски нежных чертах уже проступали задатки будущей красоты.

Скромный и почтительный, однако исполненный решимости взгляд выдавал возвышенную и чистую, но при этом стойкую натуру.

Ну а что до идеально прямой спины Ло Бинхэ, которую проще было сломать, чем согнуть, то она воистину могла считаться его гордостью!

В какую-то долю мгновения из глубин души Шэнь Цинцю ключом забили метафоры, а также прочие разнообразные стилистические приёмы, спеша сложиться в восторженные дифирамбы, которые едва не сорвались с языка!

По счастью, Шэнь Цинцю вовремя успел натянуть удила, про себя облегчённо вздохнув: «Фух, пронесло!» Право слово, программное обеспечение ореола главного героя на поверку оказалось чересчур действенным – он едва сумел устоять перед ним!

Тем временем Ло Бинхэ, хромая, приблизился к нему и из последних сил попытался встать на колени. При виде этого уголки губ Шэнь Цинцю конвульсивно дёрнулись, и он испуганно возопил про себя: «Да разве я, нижайший, осмелюсь принять ваш поклон! Если сегодня вы преклоните колени предо мной, то, кто знает, возможно, однажды это будет стоить мне коленных чашечек!»

Вслух же он поспешил остановить ученика словами:

– В этом нет нужды.

Изящным взмахом руки он швырнул Ло Бинхэ флакон:

– Это – лекарство. – Усилием воли придав голосу саркастичности, он добавил: – Не стоит показывать свои синяки посторонним, чтобы они считали, будто я на своём пике Цинцзин дурно обращаюсь с учениками.

Шэнь Цинцю в глубине души гордился тем, как быстро он вошёл в роль: отважившись подарить ученику целительную мазь, он при этом умудрился сохранить плохую мину при хорошей игре. Это идеально соответствовало мотивации отъявленного лицемера Шэнь Цинцю, который, совершая дурное дело, всегда боялся, что его в этом уличат.

И в самом деле, Система не выдала уведомление об ООС, так что Шэнь Цинцю смог вздохнуть с облегчением.

Ло Бинхэ полагал, что учитель зовёт его, чтобы в очередной раз «преподать урок», и никак не мог ожидать, что тот вместо этого пожалует ему лекарство. Поначалу мальчик обомлел от изумления, а затем, почтительно удерживая маленький флакон двумя руками, от всего сердца произнёс:

– Благодарю учителя за милость!

В это мгновение его лицо приняло особенно детское выражение, а улыбка светилась подлинным теплом – он весь сиял, будто солнышко на рассвете. Пару мгновений Шэнь Цинцю не сводил с него пристального взгляда, прежде чем наконец отвернуться.

Очевидно, что в этом возрасте душа главного героя ещё не начала чернеть, оставаясь благородной и чистой. Тогда он был готов засверкать от малейшей искры света – дай ему лишь кроху добра, и он вознаградит тебя десятикратно. Сказав, что он был невинной маленькой овечкой, Шэнь Цинцю ничуть не погрешил бы против истины.

– Впредь этот ученик удвоит усилия, дабы не разочаровать учителя! – радостно заверил его Ло Бинхэ.

«Ну уж нет, – вздохнул про себя Шэнь Цинцю. – Если бы ты в самом деле удвоил усилия, поверь, именно это стало бы первостатейным разочарованием для твоего настоящего учителя…»

Не одолей он прежде «Путь гордого бессмертного демона», при виде этой картины Шэнь Цинцю точно не удержался бы от слёз, до глубины души преисполнившись жалости к главному герою.

И всё же с точки зрения всеведущего читателя он имел счастье наблюдать за богатыми и разнообразными психологическими проявлениями Ло Бинхэ после почернения. Их можно было подытожить следующим образом: этот мальчишка, который нынче вызывает лишь жалость, в недалёком будущем будет наступать на головы своих противников, разражаясь жестоким и самодовольным смехом. Сохраняя скромное и мягкое выражение лица, про себя он будет прикидывать, как бы половчее вытянуть из человека жилы и вынуть кости, чтобы оставить того погибать на иссушающем солнце.

– В прошлом этот ученик принял немало обид и оскорблений, – с улыбкой произнёс Ло Бинхэ, – и сегодня он стократно отплатит за каждое из них. Тому, кто некогда ранил его руки и ноги, он оторвёт их, а после сотрёт в порошок и развеет их прах…

Второй избранный отрывок из «Пути гордого бессмертного демона»

В дальнейшем он и впрямь осуществит это, превратив своего учителя в человека-палку[23].

Опустившись в кресло из сандалового дерева, Шэнь Цинцю поинтересовался тоном, в котором не было ни капли дружеского участия:

– Бинхэ, как продвигается твоё постижение начал секретных техник?

Подобное обращение из уст учителя заставило мальчика покрыться гусиной кожей. И всё же, хоть спина Ло Бинхэ тряслась мелкой дрожью, он сумел показать лишь лёгкое смущение.

– Этот ученик чересчур невежественен, – с виноватой улыбкой поведал он. – Он всё ещё… не способен постичь суть учения.

«Ещё бы! То, что ты, занимаясь по поддельному пособию, умудрился не слететь с катушек, да ещё и сохранил отменное здоровье главного героя, само по себе поразительно, где уж тут постигать основы! – взревел про себя Шэнь Цинцю. – Издеваться надо мной вздумал, сопляк?! А ну ступай сюда, чтобы этот учитель наставил тебя на путь истинный!»

В голове тут же раздался дьявольский вой предупреждающего сигнала.

«Что, уже и подумать об этом нельзя? – возмутился Шэнь Цинцю. – Знаю я, знаю, что это нарушение!»

Вслед за этим он небрежно бросил вслух:

– Твой учитель сегодня наказал тебя, потому что запас его терпения истощился. В конце концов, время не ждёт. Сколько лет тебе уже сравнялось?

– Этому ученику четырнадцать, – поспешил ответить Ло Бинхэ.

«Ох, четырнадцать…»

Иными словами, за время ученичества он уже успел разжиться таким «ценным» опытом, как стояние на коленях у главного входа на пик Цинцзин, колотушки от целой толпы учеников, подвешивание и избиение за «дерзость» по отношению к учителю, а также непосильная чёрная работа за то, что он разбил ритуальный сосуд, – и множеством тому подобных замечательных достижений. (Пока-пока, руки-ноги!)

Залепив себе фэйспалм, Шэнь Цинцю сделал вид, что схватился за лоб.

– Мне нужно подумать в тишине, – помахал он ученику рукой, отпуская его.


Шэнь Цинцю отлично умел приспосабливаться к новым условиям.

Раз уж он волею судьбы прописался в «Пути гордого бессмертного демона» после того, как умудрился сыграть в ящик в своём родном мире, то уж лучше как-нибудь обустроиться здесь, пока живётся.

Оказавшись в мире самых что ни на есть настоящих совершенствующихся, он на халяву переродился в одного из них, причём обладающего весьма недурными навыками в области боевых искусств и владения мечом, да вдобавок являющегося членом прославленной праведной школы. Если ему вздумается гоняться за дешёвой популярностью, то она никуда от него не убежит, если же он предпочтёт жить спрятав голову в песок, то ничто не помешает ему укрыться на пике Цинцзин хребта Цанцюн, отгородившись от всего мира. Что ж в этом плохого?

Разве что с поиском подружки могут возникнуть некоторые сложности.

В такого рода гаремных романах любая девица, если только она не откровенная уродина, по умолчанию принадлежит главному герою – это прекрасно известно всем и каждому.

Как бы то ни было, запросы Шэнь Цинцю были воистину скромны: лишь бы, ни в чём не нуждаясь, прожить как можно дольше – этого ему было бы вполне достаточно, ведь это не так уж сильно отличалось от его прошлой жизни.

Однако, учитывая, что здесь есть Ло Бинхэ, мечты о славе придётся оставить. К тому же, пока Шэнь Цинцю пребывает на этом континенте, созданном по законам автора, даже укройся он у Персикового источника[24], заполучивший полную власть над миром Ло Бинхэ сумеет вытащить его и оттуда, чтобы сделать из него человека-палку.

«Не то чтобы я так уж не желал пресмыкаться перед Ло Бинхэ, – раздумывал Шэнь Цинцю, – но кто ж делает из своего главного героя хренова Диабло[25]? Этот тип не угомонится, пока тысячекратно не отомстит за нанесённые ему обиды!»

Проматерив так эксперта-Самолёта весь день без остатка, Шэнь Цинцю по-быстрому составил план; если вкратце, то он заключался в следующем:

– прежде всего – ознакомиться с обстановкой;

– как можно активнее налаживать отношения с Системой;

– усердно работать над достижением результата;

– зарабатывать баллы притворства;

– как можно быстрее разморозить функцию ООС.

Если же ситуация будет складываться неблагоприятно, то по ходу дела придётся поискать другой путь отступления.


Двенадцать пиков хребта Цанцюн напоминали двенадцать огромных мечей, выкованных небом и землёй, – их величественные и причудливые обрывистые склоны неудержимо устремлялись ввысь.

Базовой локацией Шэнь Цинцю был пик Цинцзин – хоть и не самый высокий, зато определённо самый уединённый и тихий из всех. Везде, куда ни падал взгляд, вздымались стройные стебли бамбука, укрывавшие весь пик густой зеленоватой сенью, создающей утончённую атмосферу классической изысканности. К тому же почти все до единого ученики Шэнь Цинцю изучали игру на музыкальных инструментах, каллиграфию, живопись, игру в вэйци[26] и тому подобные искусства, так что время от времени по воздуху разносились напевы струн, декламация и тихий шорох бумаги. Это было воистину превосходное место для молодых почитателей искусства древних эпох, и оно наилучшим образом соответствовало потребностям этого завзятого притворщика – оригинального Шэнь Цинцю.

Несколько встретившихся ему по пути учеников весьма почтительно справились о здоровье учителя. Тот, оттачивая до блеска образ оригинального Шэнь Цинцю, ограничился лёгким кивком, напуская на себя высокомерный и холодный вид, а затем, не обращая ни на кого внимания, двинулся дальше, заложив руки за спину. Хоть со стороны казалось, что он просто следует мимо, на самом деле в этот момент он мучительно ломал голову, как совместить почерпнутые из книги имена со всеми этими маячащими у него перед глазами лицами.

Однако сейчас это не являлось первостепенной задачей; если впредь Шэнь Цинцю желал сохранить собственную жизнь, то прежде всего ему требовалось разобраться с боевыми навыками и мастерством владения мечом оригинального главы пика Цинцзин.

Если он всё верно помнил, то ещё прежде, чем Ло Бинхэ ступил на тёмную дорожку, хребту Цанцюн предстояло пройти через несколько серьёзных испытаний – от провокации каких-то демонов до собрания Союза бессмертных, – и со всем этим Шэнь Цинцю неизбежно придётся иметь дело. Если же в нём от оригинального Шэнь Цинцю по-прежнему будет одна лишь оболочка без малейшего представления о совершенствовании, то, чтобы история пришла к драматическому завершению, не понадобится даже вмешательства Ло Бинхэ – его пристукнет первая попавшаяся мелкая нечисть!

С этими мыслями Шэнь Цинцю в одиночестве направился вглубь леса. Убедившись, что вокруг нет ни души, он снял с пояса меч и, держа в левой руке ножны, а в правой – рукоять, медленно обнажил его.

Меч Сюя, который прославленный мастер Шэнь Цинцю носил с юных лет, можно сказать, добился известности вместе с владельцем. Источаемый им белоснежный свет тем не менее не резал глаз – это было зримым свидетельством превосходных качеств меча. Припомнив принцип: «Если влить в клинок духовную силу[27], оружие начинает слегка светиться», Шэнь Цинцю задумался, каким образом привести меч в рабочий режим, – и тут длинное лезвие сверкнуло белым светом.

По всей видимости, основы совершенствования и владения мечом были успешно унаследованы им от оригинального Шэнь Цинцю вместе с телом: ему даже не понадобились воспоминания исходного владельца, чтобы интуитивно вникнуть в суть того, как ими пользоваться. Желая оценить полученную силу, Шэнь Цинцю взмахнул мечом.

Кто же знал, что этот удар напугает его чуть ли не до смерти: меч вспыхнул с такой силой, будто из ладони Шэнь Цинцю вырвался разряд молнии, на миг ослепивший его самого. Какое-то время он так и простоял, крепко зажмурившись, а когда наконец решился поднять веки, то обнаружил, что в земле зияет глубокий ров, словно её поразил настоящий удар молнии.

– Херасе!!!.. – вырвалось у Шэнь Цинцю.

Хоть его лицо по-прежнему ничего не выражало, сердце прямо-таки разрывалось от осознания собственной крутости.

Вот это мощь! Воистину достойно первоклассного мастера одного из пиков хребта Цанцюн! С таким-то уровнем совершенствования, если он, не щадя сил, будет тренироваться ещё лет двадцать – кто знает, быть может, в самом крайнем случае, если он всё-таки будет вынужден сразиться лицом к лицу с этим читером Ло Бинхэ… то он хотя бы сможет обратиться в бесславное бегство?!

Ну да, всё, чего он хотел, – это хотя бы успешно обратиться в бегство!

Шэнь Цинцю думал было продолжить тренировку, однако тут его ушей достиг тихий треск сухих веток под ногой.

На самом деле этот звук доносился издалека, но теперь, когда все пять чувств Шэнь Цинцю настолько обострились, ему сложно было бы его не услышать. Взглянув на только что сотворённый им ров, мужчина со стуком убрал меч обратно в ножны и укрылся в тени зелёной чащи.

По мере того, как приближались шаги, стало понятно, что его уединение нарушил не один человек. И в самом деле – вскоре глазам Шэнь Цинцю предстал Ло Бинхэ, с появлением которого рощу будто озарил мягкий рассеянный свет, источаемый его ясным ликом; его опережал нежный и звонкий девичий голосок:

– А-Ло[28], А-Ло, погляди, тут такой большой ров в земле!

Услышав это обращение, Шэнь Цинцю поспешил спрятаться в листве понадёжнее, чуть не споткнувшись о собственную ногу.

Система тут же снабдила его кратким комментарием:

[Младшая ученица Шэнь Цинцю, Нин Инъин.]

«И кому нужно это представление? – не преминул заметить Шэнь Цинцю. – Можно подумать, так к Ло Бинхэ мог обращаться хоть кто-то другой!»

Тем временем следующая за Ло Бинхэ миловидная девочка также появилась в поле зрения. На вид она была немного младше своего спутника. Белоснежное, словно нефрит, личико обрамляли переплетённые оранжевыми ленточками косы, которые так и подпрыгивали, когда она весело скакала вокруг Ло Бинхэ – сама наивность и непосредственность. Одним словом, глазам Шэнь Цинцю предстала типичная сяо шимэй[29], образ которой является непременным атрибутом любого романа в жанре сянься.

И эта самая сяо шимэй пробуждала в душе Шэнь Цинцю весьма противоречивые чувства.

А всё потому, что он вынашивал подлые и низкие замыслы в отношении Нин Инъин. Вернее, нет – это оригинальный Шэнь Цинцю вынашивал в отношении неё подлые и низкие замыслы.

Этот самый Шэнь Цинцю был алчным лицемером, каких свет не видывал; внешне – очистивший сердце и умеривший желания небожитель, которому чужда вся грязь этого мира, в душе он был до мозга костей порочным подлецом без стыда и совести. Будучи наставником этой милой весёлой девочки, он питал по отношению к ней грязные желания, неоднократно пытаясь воплотить свои намерения в жизнь, и в конце концов почти преуспел.

Осмелился покуситься на женщину главного героя – стоит ли говорить, каким был результат?!

Ещё тогда, читая роман, Шэнь Цинцю был немного удивлён: отчего же Ло Бинхэ попутно не оскопил своего врага? Этот факт совершенно не соответствовал дьявольскому стилю Бин-гэ[30]! Ведомый праведным гневом, он отправился в комментарии, где, следуя примеру армии читателей, настрочил целый «небоскрёб»[31]: «Умоляю, кастрируйте Шэнь Цинцю! И не кастрируйте вместо него текст!» Теперь же при одном воспоминании об этом он приходил в ужас. Если его воззвание и впрямь было услышано… то он точно отрубит себе руку, некогда воздвигшую этот «небоскрёб»!

Лишь разок взглянув в сторону рва, Ло Бинхэ одарил девочку безучастной улыбкой. Не желая оставить его в покое, Нин Инъин за неимением лучшей темы для разговора продолжила:

– А-Ло, как ты думаешь, кто из шисюнов совершенствовался здесь во владении «остриём меча»?

Взявшись за топор, Ло Бинхэ принялся рубить дерево, походя ответив ей:

– Пожалуй, на пике Цинцзин подобных успехов в совершенствовании достиг лишь учитель.

Ограничившись этим, он вовсе перестал обращать внимание на Нин Инъин, с головой уйдя в своё занятие.

Деревья на заднем склоне горы отнюдь не были какой-то хилой порослью, а топор, которым орудовал Ло Бинхэ, наполовину проржавел, и вскоре четырнадцатилетний парнишка весь взмок от усилий. Некоторое время Нин Инъин сидела на стволе старого поваленного дерева, опершись щекой о ладонь, но затем, заскучав, принялась канючить:

– А-Ло, А-Ло, поиграй со мной!

Однако Ло Бинхэ ни на миг не прекращал размахивать топором, даже чтобы стереть пот со лба.

– Не могу. Шисюн поручил мне сегодня нарубить дров, а после этого я должен ещё натаскать воды. Мне нужно поскорее закончить с этим, тогда, быть может, у меня останется немного времени на медитацию.

– Эти шисюны такие гадкие! – надулась Нин Инъин. – Постоянно посылают тебя то за тем, то за этим. Сдаётся мне, они нарочно тебя притесняют. Гм, пожалуюсь-ка я на них учителю, после этого они уж точно не посмеют вести себя подобным образом!

Изначально Шэнь Цинцю собирался добросовестно играть роль стороннего наблюдателя на съёмочной площадке «Пути гордого бессмертного демона», от души наслаждаясь сценой невинной детской дружбы, но стоило ему услышать это, как краска отхлынула от его лица.

«Нет-нет-нет, не вздумай приходить ко мне с этим! – ужаснулся он. – Как же мне тогда, по-твоему, быть? Я ведь не могу допустить OOC, и кого из них в таком случае я должен наказывать?!»

Хоть к этому времени маленький Ло Бинхэ успел сполна вкусить горечи этого мира, в душе он всё ещё оставался тем же чистым белым лотосом[32], так что лишь покачал головой в ответ:

– Ни в коем случае! Мне бы не хотелось беспокоить учителя подобными мелочами. Шисюны вовсе не желают мне ничего дурного – просто, видя, что я ещё мал, они хотят дать мне больше возможностей поучиться на опыте.

В этот миг Шэнь Цинцю будто воочию узрел исходящее из-за его спины ослепительное сияние и поневоле отступил на три шага вглубь чащи: он был не в силах вынести подобного величия души, столь глубокой степени просветления главного героя!

За неумолчной болтовнёй Нин Инъин Ло Бинхэ наконец нарубил достаточное количество дров и, убрав топор, подыскал относительно чистый участок земли, чтобы опуститься на него, скрестив ноги, закрыть глаза и предаться медитации.

В глубине души Шэнь Цинцю испустил тяжёлый вздох.

На самом деле читерские качества главного героя начали проявляться ещё на раннем этапе этой слезливой драмы, и сейчас уже проклёвывались их первые всходы. Руководство с секретными техниками, позволяющими овладеть основами совершенствования, которым снабдил его Мин Фань, было поддельным – из занятий по подобному пособию не могло выйти ничего, кроме полнейшей чуши. Однако Ло Бинхэ, опираясь на не знающие себе равных природные дарования, что таились в его демонической крови, хоть и шёл совершенно не в том направлении, умудрился вслепую нащупать свой собственный путь – это было прямо-таки антинаучно!

За этим вздохом тут же последовал беспорядочный шум множества шагов.

Едва заслышав их, Шэнь Цинцю тут же понял, что дело плохо – определённо всё это добром не кончится!

Вскоре из-за деревьев показался Мин Фань, за которым следовало несколько учеников рангом пониже. Завидев Нин Инъин, он, охваченный радостным волнением, хотел было взять её за руку:

– Шимэй! Наконец-то я тебя нашёл. Как это ты, не сказав никому ни слова, убежала в столь глухое место? Задний склон горы так обширен – что, если бы ты наткнулась на хищника или ядовитую змею? Посмотри-ка, этот шисюн даст тебе кое-что интересное!

Разумеется, он не мог не заметить Ло Бинхэ, который безмолвно медитировал в сторонке, но не обратил на него ровным счётом никакого внимания, будто тот был пустым местом, – и всё же обладающий безупречными манерами мальчик открыл глаза, чтобы поприветствовать своего шисюна.

– Не боюсь я ни змей, ни хищников, – хихикнула в ответ Нин Инъин. – К тому же разве рядом со мной нет А-Ло?

Покосившись на Ло Бинхэ убийственным взглядом, Мин Фань фыркнул.

Шэнь Цинцю точно знал, что у него на уме: услышав, как Нин Инъин зовёт Ло Бинхэ, Мин Фань, несомненно, должен был преисполниться пущим отвращением к этому без того намозолившему глаза шиди.

В конце концов, Нин Инъин была всего лишь ребёнком, а потому ещё не научилась считывать атмосферу.

– Что это за диковинка, шисюн? – спросила она, склонив голову набок. – Скорее, дай взглянуть!

Вновь расплывшись в улыбке, Мин Фань снял с пояса лазурно-голубую нефритовую подвеску и поднял, чтобы продемонстрировать девочке:

– Шимэй, когда на этот раз моя семья приезжала навестить меня, они подарили мне множество ценных и любопытных вещиц. Вот эта, по-моему, особенно красивая – дарю её тебе!

Взяв подвеску, Нин Инъин внимательно осмотрела её в свете пробивающихся сквозь листву лучей солнца.

– Как тебе? – нетерпеливо спросил Мин Фань. – Нравится?

Подглядывающий за ними Шэнь Цинцю внезапно вспомнил: это же та самая сцена!

Плохо дело: ему не следовало приходить сюда – ведь это попросту опасно!

Однако можно ли было винить Шэнь Цинцю в том, что этот эпизод напрочь выпал у него из памяти? Разве справедливо требовать от читателя, покрывающего бранью дебильную писанину тупорылого автора, чтобы он помнил содержание ранних глав романа, сюжет которого охватывает двести лет, а публикация растянулась на четыре года? Он целых двадцать дней убил на то, чтобы его прикончить! Ну да, он начисто забыл этот вводный слёзовыжимательный отрывок, состоящий из череды бесчеловечных издевательств, – и что с того?!

Очевидно, что Нин Инъин была неспособна судить о ценности этого подарка: небрежно осмотрев подвеску, она швырнула её обратно Мин Фаню, улыбка которого тут же застыла.

– Чему тут нравиться? – легкомысленно бросила Нин Инъин, наморщив нос. – Этот цвет ужасно некрасивый, подвеска А-Ло куда лучше!

На сей раз Мин Фань не просто помрачнел – даже Ло Бинхэ, который до сих пор предусмотрительно делал вид, что его здесь нет, слегка вздрогнул, распахнув глаза.

– …У шиди тоже есть такая подвеска? – процедил Мин Фань сквозь зубы.

Пока Ло Бинхэ колебался, не решаясь ответить, его опередила Нин Инъин:

– Конечно же есть! Он носит её на шее не снимая – так ею дорожит, что даже мне не даёт взглянуть!

Хотя Ло Бинхэ всё ещё сохранял присутствие духа, в этот миг выражение его лица переменилось, и он бессознательно схватился за спрятанную под одеждой фигурку Гуаньинь[33].

Какой у тебя коэффициент интеллекта и эмпатии, а, девочка?! Из-за тебя главному герою достанется по первое число без малейшего повода с его стороны!

Говоря это, Нин Инъин вовсе не задумывалась о последствиях – просто подвеска, с которой Ло Бинхэ не расставался ни на миг, пробудила в ней своего рода ревность. Каждая девушка больше всего на свете мечтает заполучить то, что для её возлюбленного дороже всего, – ведь это позволило бы ей добиться столь желанного «особого статуса», – а Ло Бинхэ упорно отказывался дать Нин Инъин эту вещицу. Не желая смириться с этим, она воспользовалась моментом, чтобы упомянуть о подвеске в полукокетливой, полукапризной манере.

Ну разумеется, Ло Бинхэ не горел желанием её показывать!!! Ведь его матушка-прачка потратила бóльшую часть сбережений, чтобы кое-как наскрести на драгоценный амулет для своего сына. Вне всякого сомнения, он был для Ло Бинхэ единственным источником тепла в этом полном несправедливости тёмном мире. Впоследствии, когда душа главного героя почернела, именно эта подвеска помогала ему воскресить в себе остатки человечности – разве мог он позволить касаться её кому попало!

Мучимый гневом и ревностью Мин Фань сделал шаг вперёд, напустив на себя грозный вид:

– Похоже, шиди Ло невероятно высокого о себе мнения, раз даже не желает дать шимэй Инъин взглянуть на свою подвеску. Если так и дальше пойдёт, сможем ли мы рассчитывать на то, что перед лицом опасного врага ты протянешь нам руку помощи?

«Молодой человек! – вознегодовал про себя Шэнь Цинцю. – Ты хоть сам понимаешь, что логическая связь между двумя этими утверждениями не выдерживает никакой критики?»

Нин Инъин никак не ожидала, что события примут подобный оборот.

– Не хочет – и ладно! – заявила она, притопнув ногой от волнения. – Шисюн, не надо его заставлять!

Но разве юному Ло Бинхэ по силам было справиться с Мин Фанем? Да ещё когда с тем явилась целая свора младших учеников – верных пособников своего шисюна. Так что вскоре подвеска Гуаньинь с шеи Ло Бинхэ перекочевала в руки Мин Фаня. Поднеся её к глазам, тот внезапно расхохотался.

– Над чем это ты смеёшься? – озадаченно спросила Нин Инъин.

Перебросив ей подвеску, Мин Фань самодовольно пояснил:

– Я-то думал, что это и впрямь какое-то редкостное сокровище, раз он так его оберегает. И угадай, что это, шимэй? Обычная западная ракушка[34], ха-ха-ха…

– Западная ракушка? Что это такое? – растерялась Нин Инъин.

Ло Бинхэ медленно стиснул кулаки, и в его взгляде проявились доселе не дававшие о себе знать глубинные течения.

– Верни. Её. Мне, – с расстановкой произнёс он.

Пальцы Шэнь Цинцю несколько раз сжались и разжались против воли.

Разумеется, он знал, что нефритовая Гуаньинь – фальшивка, равно как и то, что упоминание об этом пробуждало наиболее свирепые порывы ярости в сердце Ло Бинхэ.

Купившая амулет прачка была очень бережлива, и всё же из-за необразованности она поддалась на обман мошенника, который по неимоверно высокой цене подсунул ей подделку, – это подкосило убитую горем женщину, так что с того дня её здоровье ухудшалось всё сильнее, а потому, разумеется, это происшествие стало постоянным источником страданий для Ло Бинхэ, – так что Мин Фань нанёс ему единственное оскорбление, которого тот был не в состоянии стерпеть!

В этот момент играющий роль стороннего наблюдателя Шэнь Цинцю больше всего на свете хотел протянуть руку, чтобы как следует вздуть Мин Фаня, отнять у него подвеску и вернуть её Ло Бинхэ.

Как знать – быть может, тогда Мин Фань не навлечёт на себя смертельную ненависть главного героя и тем самым сбережёт свою жалкую жизнь…

[OOC!]– тут же вмешалась Система.

«Благодарю за предупреждение, – отозвался Шэнь Цинцю. – Заткнись».

Мин Фань выхватил подвеску у Нин Инъин, скорчив презрительную гримасу:

– Отдам я её тебе, отдам. Кто знает, на каком уличном прилавке куплена эта дешёвка, – боюсь, как бы шимэй не замарала об неё руки. – Однако при этом он вовсе не собирался выполнять обещанное.

Лицо Ло Бинхэ напряглось – и внезапно его кулаки врезались в удерживающих его учеников.



Поддавшись гневу, он больше не контролировал удары рук и ног, подчиняясь разве что ярости, затопившей его сердце. Сперва эта внезапная вспышка ошарашила других учеников, но вскоре они убедились, что перед ними – лишь хилый мальчишка, в котором может напугать разве что сила порыва.

– Что встали? – прикрикнул на них Мин Фань. – Он посмел поднять руку на своих шисюнов – давайте-ка научим его уважать старших! – К его прихвостням тут же вернулось мужество – окружив Ло Бинхэ, они принялись жестоко избивать его.

Нин Инъин замерла в растерянности: своим жалким умишком она была неспособна понять, как ситуация могла дойти до подобного.

– Шисюн! – закричала девочка. – Что ты творишь?! Как так можно? Скорее вели им прекратить, а не то… а не то я больше никогда не заговорю с тобой!

– Шимэй, не сердись! – не на шутку встревожился Мин Фань. – Я скажу, чтобы они перестали бить этого мальчишку, хорошо?.. – но не успел он договорить, как Ло Бинхэ, воспользовавшись тем, что его истязатели на миг потеряли бдительность, вырвался из кучи-малы и, ринувшись к Мин Фаню, зарядил ему кулаком прямо в нос.

Старший ученик вскрикнул от боли, и из его ноздрей тут же брызнули два ручейка алой крови.

Глаза Нин Инъин только что застилали слёзы, грозя выплеснуться наружу, однако в этот момент она, не удержавшись, фыркнула от смеха.

«Сестричка, в конце концов, ты переживаешь за Ло Бинхэ или жаждешь его погубить?!» – взмолился про себя Шэнь Цинцю.

Если до этого момента Мин Фань ещё мог бы пощадить Ло Бинхэ, то теперь, когда из него сделали посмешище прямо на глазах его любимой девушки, он никоим образом не мог ему этого спустить!

Итак, эти двое сцепились, будто собаки: хоть Ло Бинхэ был благословлённым небесами крутышом, он, в конце концов, был ещё слишком юн и не имел возможности учиться по правильным пособиям, а потому принимал на себя большую часть ударов, но, упрямо стиснув зубы, не издавал ни звука. Шэнь Цинцю хотел было вмешаться, но в его голове тут же взвыл устрашающий сигнал тревоги:

[Грубое ООС! Грубое ООС! Грубое ООС! Важные вещи следует повторять три раза![35] При данных обстоятельствах оригинальный «Шэнь Цинцю» расплылся бы в улыбке! Он бы не стал вмешиваться или же сам бы прибег к рукоприкладству!]

Требовать от него, чтобы он праздно глазел на то, как измываются над ребёнком, – это чересчур бесчеловечно… и всё же Шэнь Цинцю не мог позволить себе необдуманных действий, так что продолжал молча мучиться, не находя себе места от беспокойства, – и тут внезапно ему в голову пришло компромиссное решение.

Школа Цанцюн владела своеобразной заклинательской техникой «Сорванные листья, осыпающиеся лепестки» – слишком слабая, чтобы годиться для каких-либо высоких целей, она, однако, была весьма любопытной и зрелищной – в оригинальном романе упоминалось о том, как Ло Бинхэ некогда применял её, чтобы с лёгкостью завоёвывать бесчисленные женские сердца. Поскольку попавший в этот мир Шэнь Цинцю был сумасшедшим до подобного рода читов, он также не поленился освоить эту легковесную технику.

Сорвав первый попавшийся лист, он влил в него немного духовной силы – и всё же даже этой толики оказалось слишком много: лист рассыпался в его руках. Второй опыт вышел более удачным; взяв лист кончиками пальцев, Шэнь Цинцю осторожно подул на него и отпустил – и лист, подобно метательному ножу, полетел прямиком в Мин Фаня!

Тот издал протяжный вопль ужаса – а Шэнь Цинцю, отряхнув руки, стёр каплю пота со лба.

Недаром говорят, что в руках мастера и цветок, и дерево равно могут служить оружием… Как бы не вышло, что он ненароком прибил Мин Фаня!..

Ло Бинхэ, которого только что молотили руками и ногами, вдруг почувствовал, что его соперник отпрянул. Вскинув голову, он попытался взглянуть на Мин Фаня, хоть текущая со лба кровь заливала глаза; внезапно старший ученик поднял ладонь – и тоже вытер выступившую кровь.

– Как ты осмелился меня порезать?! – не веря своим глазам, взревел Мин Фань.

Пока они катались, сцепившись в клубок, Нин Инъин не осмеливалась к ним приблизиться, но теперь поспешила вклиниться между ними:

– Нет-нет-нет, у А-Ло не было никакого ножа, это не он тебя поранил!

Ло Бинхэ и вовсе не понимал, что тут творится. Плотно сжав губы, он попытался стереть кровь с лица. На спине Мин Фаня и впрямь алел свежий порез, будто по ней полоснули остриём меча.

– Вы видели, как это случилось? – потребовал он ответа у других учеников. – Был у него нож?

Те растерянно переглянулись, после чего одни покачали головами, другие закивали – словом, толку от них не было никакого.

Такому изнеженному высокородному молодому господину, как Мин Фань, прежде никогда не доводилось страдать от боли, а потому, глядя на свежую кровь на своих руках, он поневоле впал в панику. Как ни странно, ни на земле, ни на тощем теле Ло Бинхэ и впрямь не было видно никакого оружия – не могло же оно попросту испариться?

Шэнь Цинцю продолжал следить за ними, затаив дыхание. Внезапно перед глазами всё побагровело, вслед за чем в воздухе всплыл текст леденящего душу кроваво-красного цвета:

[Нарушение: ООС. С вас снято 10 баллов притворства. Текущее количество баллов: 90.]

Шэнь Цинцю вздохнул с облегчением: он-то думал, что Система штрафанёт его на полсотни баллов разом, а то и вовсе снимет всё, а она отняла лишь десять – в сравнении с его опасениями это было даже слишком хорошо, к тому же в будущем ему наверняка представится шанс отработать эти баллы! Однако его радости не суждено было продлиться долго. Указывая на Ло Бинхэ, Мин Фань завопил:

– А ну-ка, всыпьте ему за меня!

Шэнь Цинцю чуть не исторг из груди целый глоток своей старой крови.

Несколько учеников бросились выполнять команду своего главаря; бездумно сорвав горсть листьев, Шэнь Цинцю со свистом отправил их в полёт.

И тут же пожалел об этом.

«На кой я вообще это делаю? – возопил он про себя. – Ло Бинхэ как-никак неподражаемый главный герой. Ему уже случалось попадать в подобные переделки – ну не помрёт же он от этого?»

Чего ради так напрягать своё никчёмное сердце всякой ерундой?!

Если с первым листом ему каким-то чудом удалось провернуть всё незаметно, то на сей раз любой понял бы, что тут что-то не так!

Покрытые порезами ученики больше не осмеливались приближаться к Ло Бинхэ и вместо этого растерянно столпились возле Мин Фаня:

– Шисюн, что происходит?

– Шисюн, меня тоже будто бы полоснули ножом!

Лицо Мин Фаня позеленело. После продолжительного молчания он наконец велел им:

– Уходим! – и во главе кучки своих клевретов, которые хватались кто за зад, кто за руку, произвёл масштабное отступление. В самом деле, будто ветром принесло – и ветром же сдуло. Ошарашенно застывшая на месте Нин Инъин какое-то время спустя воскликнула:

– А-Ло, это ты только что прогнал их?

Ло Бинхэ лишь мрачно покачал головой.

С трудом поднявшись на ноги, он с сосредоточенным выражением лица склонился к земле и принялся судорожно шарить в опавшей листве, снова и снова переворачивая сухие ветки и копаясь в жидкой глине.

Разумеется, Шэнь Цинцю знал, что он ищет: ту самую подвеску, сгинувшую в драке.

Мужчина ясно видел, что перед тем, как завязалась потасовка, Мин Фань взмахнул рукой, закинув подвеску на верхушку дерева, где она и повисла на красном шнурке, – но сейчас Шэнь Цинцю, разумеется, не мог даже заикнуться об этом. Вдобавок ко всему, как только из его руки вылетел последний лист, в ушах тут же зазвучал душераздирающий голос Системы:

[Нарушение: ООС. За каждое нарушение с вас снято 10 баллов притворства, итого – 60 баллов. Текущее количество баллов притворства: 30.]

За одно мгновение ухнул ниже плинтуса!

По десять баллов за каждый листик? Что за примитивная и грубая арифметика!

Нин Инъин больше не осмеливалась открыть рот – в конце концов, эта каша заварилась именно из-за её бездумной болтовни; если бы не она, то Ло Бинхэ не потерял бы свою подвеску и к тому же его не побили бы ни за что ни про что, – так что девочка молча принялась шарить по земле рядом с ним.

Тем временем уже сгущались сумерки. Ло Бинхэ стоял на месте, будто в оцепенении глядя на разворошённую землю; хоть они и перерыли всё вокруг, их поиски оказались тщетными.

Его потерянный вид не на шутку напугал Нин Инъин – схватив мальчика за руку, она принялась уговаривать:

– А-Ло, не смогли найти – ничего страшного! Я подарю тебе другую, чтобы загладить свою вину, хорошо?

Не обращая на неё внимания, Ло Бинхэ медленно высвободил руку и, свесив голову, двинулся к опушке леса. Нин Инъин тут же поспешила следом.

Шэнь Цинцю мог гордиться собой: пока эти двое полдня искали подвеску, он просто наблюдал за ними со стороны… Какая ещё этому могла быть причина, кроме того, что он попросту сходил с ума от скуки?

Дождавшись, пока дети уйдут подальше, Шэнь Цинцю наконец вышел из своего укрытия. Задрав голову, он легонько топнул по земле и, испытав на собственном опыте, что значит «лёгкий, будто ласточка», в одно мгновение достиг верхушки дерева, сорвал с него подвеску и вернулся на землю.

Разумеется, Шэнь Цинцю хотел тайком вернуть её Ло Бинхэ, но он уже слишком хорошо знал эту твердолобую Систему: наверняка она и это сочтёт за нарушение, а у него больше нет лишних баллов притворства, чтобы разбрасываться ими направо и налево.

Так что по здравом размышлении мужчина решил пока придержать подвеску.

Быть может, эта вещица ещё сослужит ему неплохую службу – скажем, когда его жизнь будет висеть на волоске, он сможет выторговать её в обмен на этот козырь? Если подумать, такое вполне возможно.

В этот момент перед глазами вспыхнули зелёные символы с сильным трёхмерным эффектом:

[Поздравляем! Вы получили ключевой артефакт: «поддельная нефритовая подвеска Гуаньинь» – 1 шт. Достигнуто изменение сюжетной линии «Шэнь Цинцю», IQ повышается на 100 баллов. Текущее количество баллов притворства: 130. Пожалуйста, продолжайте стараться!]

Итак, отнятые у него баллы не только вернулись, но и пополнились новыми!

К тому же эта нефритовая Гуаньинь, обладающая столь сильным влиянием на Ло Бинхэ, и впрямь является первосортным артефактом, который когда-нибудь спасёт ему жизнь!

Вот так радость откуда не ждали!

Шэнь Цинцю ощутил, как по телу разливается тепло; унылое настроение, овладевшее им после того, как он полдня просидел на корточках в потёмках, мигом испарилось, а выводящий из себя гугл-транслейтовский голос Системы внезапно зазвучал словно райская музыка!

А за опушкой леса уже покинувший задний склон горы Ло Бинхэ медленно разжал кулак.



На его ладони лежало несколько невредимых зелёных листочков, острые края которых были обагрены кровью.

С тех пор как Шэнь Цинцю очнулся от необъяснимой горячки, Юэ Цинъюань ещё несколько раз навещал его в «период ухода за больным». На плечах главы первой в Поднебесной школы – иными словами, директора крупного вуза для совершенствующихся – безусловно, лежал тяжкий груз самых разнообразных обязанностей, и всё же он всегда находил время для заботы о своём шиди. Шэнь Цинцю, для которого здесь всё было в новинку, такое проявление внимания трогало едва ли не до слёз.

То, что оригинальный Шэнь Цинцю при подобном к нему отношении умудрялся воротить нос от своего непосредственного начальника и товарища, оборвав с ним всякие связи, доказывало, каким же отъявленным мерзавцем он был!

Сидя в Бамбуковой хижине, Юэ Цинъюань принял чашку из белоснежного фарфора и с исполненным теплоты взглядом поинтересовался:

– Эти несколько дней отдыха пошли шиди на пользу? Тебе получше?

Покачивая веером, Шэнь Цинцю с головой погрузился в атмосферу братской любви:

– С Цинцю уже давно всё благополучно, благодарю шисюна за беспокойство.

– Что ж, в таком случае шиди, пожалуй, пора спуститься с гор, – рассудил Юэ Цинъюань. – Тебе для этого что-нибудь понадобится?

– Спуститься с гор? – Помахивающая веером рука тут же застыла.

– Должно быть, шиди запамятовал из-за болезни, – удивлённо отозвался глава школы. – Разве ты не говорил мне, чтобы я оставил возникшее в городе Шуанху дело на тебя, потому что твоим ученикам нужна возможность набраться опыта?

Выходит, это хлопотное дельце навесил на него ещё оригинальный Шэнь Цинцю. Тем не менее сам он пока был не в состоянии полноценно управлять своей духовной энергией и техниками, лишь ступив на путь их освоения, – куда уж ему брать учеников на подобную полевую практику? Едва Шэнь Цинцю собрался было, затолкав стыд и совесть подальше, вопреки собственным словам заявить, что ему всё же ещё нездоровится, как в голове раздался бездушный голос Системы:

[Стартовое задание запущено. Локация: город Шуанху. Задание: завершить тренировку учеников. Пожалуйста, нажмите кнопку «Принять».]

Одновременно с этим перед глазами всплыло краткое описание задачи, под которым имелись две кнопки: слева – «Принять», справа – «Отказаться».

Выходит, это и было стартовым заданием. Шэнь Цинцю задержал взгляд на кнопке «Принять», пока та не позеленела. Раздалось звонкое «динь!», и Система разродилась новым напоминанием:

[Задание успешно принято, просим вас внимательно ознакомиться с материалами задания и подготовиться к его выполнению. Желаем вам скорейшего успеха!]

Вернувшись к реальности, Шэнь Цинцю с улыбкой ответил Юэ Цинъюаню:

– Разумеется, я помню! Просто за последние дни я до такой степени обленился, что чуть не позабыл об этом деле. Я отправлюсь в путь как можно скорее.

Кивнув, Юэ Цинъюань тут же заверил его:

– Если тебе это неудобно, не следует принуждать себя: твои ученики ещё успеют набраться опыта, да и с искоренением этой злобной твари управятся без тебя.

Шэнь Цинцю с улыбкой дал соответствующий ситуации ответ, однако не удержался от того, чтобы то и дело с любопытством поглядывать на Юэ Цинъюаня.

«Глава школы, и почему сейчас мне кажется, что ты больше всего похож на NPC[36], раздающего задания?..»

Все дела пика Цинцзин, большие и малые, давно были препоручены Мин Фаню – Шэнь Цинцю обнаружил, что этот усердный юноша во всём, что не касается главного героя, показывает себя как весьма исполнительный и сообразительный подчинённый, – так что уже на второй день они смогли отправиться в путь.

Перед тем как покинуть гору, Шэнь Цинцю тщательно выверил свой образ: одеяние цвета цин[37], свободно повязанный пояс, слева на бедре висит меч, в правой руке – веер; элегантный, утончённый, надёжный, возвышенный – безупречный облик выдающегося человека!

Одним словом, само совершенство, ни малейшего следа ООС!

У подножия каменной лестницы в сотню ступеней длиной подле ворот школы уже ожидала запряжённая повозка для учителя, а также несколько лошадей для его учеников.

«Вы что, издеваетесь? – возмутился про себя Шэнь Цинцю. – Это всё-таки какой-никакой мир совершенствующихся – почему бы нам не полететь к месту назначения на мечах, как положено?»

Система бесстрастно возразила:

[Даже в волшебном мире Гарри Поттера отнюдь не каждый волшебник, выходя из дома, садится на метлу: это бы чересчур привлекало внимание.]

«Как я посмотрю, ты и тут в курсе дела, – буркнул Шэнь Цинцю. – Что, и в мире Гарри Поттера успела наследить?»

На это Система отреагировала лишь многоточием на весь экран.

За многие годы с момента её ввода в эксплуатацию Шэнь Цинцю, возможно, был первым пользователем, который умудрялся нести подобную чушь, беззаботно заигрывая с Системой.

И всё же, поразмыслив над этим как следует, Шэнь Цинцю признал, что в этом и впрямь есть резон: на сей раз они спустились с гор ради тренировки учеников, больше половины которых были ещё слишком юны и неопытны, чтобы получить собственные мечи: в соответствии с правилами их школы, лишь те, кто достиг определённого уровня совершенствования, могли отправиться на пик Ваньцзянь, один из двенадцати пиков хребта Цанцюн, чтобы выбрать там подходящий меч.

Хоть и говорится, что человек выбирает меч, на самом деле это меч выбирает его – ведь если человек, в основе своей лишённый таланта, будет упорствовать в том, чтобы владеть превосходным мечом, способным поглощать энергию земли и неба, это будет всё равно что брак красавицы с уродом – или свежие цветы, воткнутые в коровий навоз; вот и посудите сами, захочет ли меч подобного союза?

Что до Ло Бинхэ, то его чит-код был активирован лишь тогда, когда он обрёл свой уникальный меч – Синьмо.

Повозка, в которую забрался Шэнь Цинцю, была не слишком роскошной, однако внутри было просторно и удобно, здесь даже имелась источающая лёгкий дымок маленькая курильница. Едва устроившись, мужчина ощутил: что-то тут неладно. Вскинув веер, он приподнял им занавеску, чтобы выглянуть наружу, – и тут же пожелал это развидеть.

Стоит ли удивляться, что хлопотливо крутящаяся у повозки фигурка показалась ему столь знакомой, – ведь тем, кем помыкали все кому не лень, был папочка[38]-главный герой собственной персоной, Ло Бинхэ!

Он как раз погружал в повозку последнюю вещь: доску для игры в вэйци из белого нефрита, которую Шэнь Цинцю непременно брал с собой во все поездки (хотя обычно ею в них не пользовался). Подняв голову, Ло Бинхэ заметил загадочное выражение на лице мужчины и на миг остолбенел, после чего почтительно воскликнул:

– Учитель!

К этому времени следы от побоев, которыми наградил его прежний наставник, успели почти зажить, так что Шэнь Цинцю наконец смог как следует рассмотреть лицо, с которого сошли синяки: несмотря на юные годы и по-детски нежные черты, во внешности Ло Бинхэ уже проглядывала будущая незаурядная красота, исполненная величия, к тому же все его движения, казалось, были пропитаны духом чистоты и ясности; кто, глядя на него, мог бы предположить, что этот нежный бутон годами побивали жестокие ветра и дожди пика Цинцзин?

Даже когда он перетаскивал всякое барахло, выполняя тяжёлую физическую работу, Ло Бинхэ относился к своим обязанностям со всей ответственностью, так что, глядя на его серьёзное и сосредоточенное лицо, трудно было не растрогаться.

К тому же Шэнь Цинцю с самого начала испытывал симпатию к главному герою этой книги.

Ему всегда был по нраву этот парень, убивающий врагов не моргнув глазом, благосклонный к тем, кто был к нему добр, и беспощадный – к тем, кто причинил ему зло. Полюбовавшись на него некоторое время, Шэнь Цинцю бросил неопределённое «гм», после чего отвёл веер, позволяя занавеске упасть.

Что и говорить – главный герой и есть главный герой. Неудивительно, что этот мальчик, оставшись без средств к существованию, не имея ни родословной, ни видов на будущее, ни отцовской заботы, ни материнской ласки, тем не менее так и притягивал к себе женщин: первая, вторая, третья, четвёртая – они прямо-таки бросались в его объятия одна за другой. Воистину, красота открывает все двери!

Разумеется, этим объяснялось и то, что все виды пушечного мяса рано или поздно преисполнялись к нему ненавистью, желая во что бы то ни стало выместить на нём свой гнев, избив его до неузнаваемости.

Стоило Шэнь Цинцю подумать об этом, как в голове тут же всплыл ещё один вопрос: если его сопровождают десять учеников, включая Ло Бинхэ, почему лошадей всего девять? Что-то тут не сходится, где же ещё одна?

Что ж, не нужно быть прирождённым гением, чтобы понять, кто подстроил эту каверзу.

И точно – сквозь взрывы сдавленного хихиканья снаружи повозки прорвался донельзя довольный голос Мин Фаня:

– В самом деле, нам не хватает лошадей – так что придётся тебе, шиди, потерпеть неудобство. Однако поскольку основы нашего шиди недостаточно хороши, для него это станет прекрасной возможностью лишний раз потренироваться.

«Вы подумайте, лошадей ему не хватило! – возмутился про себя Шэнь Цинцю. – На всём хребте Цанцюн, который за последние годы играючи отхватил первое место в сфере совершенствования, не говоря уже о том, что он прямо-таки утопает в деньгах, не нашлось одной-единственной клячи?!»

Похоже, Мин Фань, как истинное пушечное мясо, и вправду знал толк в том, как накликать на себя смерть.

– В чём дело? – сделав паузу, добавил он. – Что за недовольное выражение лица? Ты что, имеешь что-то против?

– Как можно, – спокойно ответил Ло Бинхэ, держась с достоинством, но без вызова.

В этот момент зазвучал подобный серебряному колокольчику смех: наконец явилась Нин Инъин.

– О чём это вы говорите, шисюн? – тут же спросила она.

Шэнь Цинцю не удержался от фэйспалма: «Девочка, ты, как всегда, вовремя! А вот и Нин Инъин – сильнейший катализатор взаимной вражды между Мин Фанем и Ло Бинхэ! Стоит ей появиться на сцене, как Ло Бинхэ вновь хлебает горе полной ложкой, а Мин Фань принимается старательно рыть себе могилу».



Шэнь Цинцю снова осторожно приподнял занавеску, мучаясь сомнениями, стоит ли ему вмешаться. Его опасения тут же оправдались: Нин Инъин радостно замахала рукой, подзывая Ло Бинхэ.

– А-Ло, тебе не хватило лошади? Иди сюда, поедем вместе!

…Её виртуозному умению навлекать всеобщую ненависть на Ло Бинхэ воистину можно было позавидовать!

Следовало помнить о том, что в подобного рода сюжетах красавица, обратившая благосклонное внимание на обездоленного главного героя, – самый что ни на есть стандартный поворот, который ложится бальзамом на сердца верных читателей Чжундяня, однако он же легче лёгкого обращается против главного героя, порождая зависть и притеснения со стороны окружающих. Прими сейчас Ло Бинхэ предложение Нин Инъин – и не видать ему покоя на протяжении всего пути.

– Инъин, хватит шалить! – не выдержал Шэнь Цинцю. – Юношам и девушкам не следует касаться друг друга[39], так что есть предел близости с твоими шиди, за который заходить не стоит. Мин Фань, сколько можно тянуть со сборами? Почему мы до сих пор не выехали?

На улице Мин Фаня настал праздник: само собой, он решил, что учитель с ним на одной волне, и принялся поторапливать остальных, чтобы те выстроились в шеренги. Нин Инъин насупилась, но больше об этом не заговаривала.

Покончив с этим водевилем в миниатюре, Шэнь Цинцю тотчас перестал думать о нём и, открыв маленькое системное окно, вернулся к чтению материалов задания.

Это путешествие было знаменательно не только тем, что оно являлось первой сюжетной веткой, в которой он спускался с хребта, – куда важнее было то, что оно определяло, сможет ли он разморозить функцию ООС, а потому к поручению следовало подойти с предельной серьёзностью.

В файлах отмечалось, что локацией задания был небольшой городок в нескольких десятках ли[40] от хребта Цанцюн. В последнее время там произошла серия убийств – девять человек погибли один за другим.

Было то, что объединяло всех жертв: с них со столь поразительным мастерством сняли кожу, что, осматривая тела с ног до головы, можно было подумать, будто убитые такими и родились, – от подобного волосы поневоле вставали дыбом. Из-за этой дьявольской техники злодея и прозвали демон Кожедел. Его жертвами становились исключительно юные и прекрасные девушки – поэтому в городе Шуанху во всех домах, где были дочери, красивые молодые жёны или наложницы, с наступлением ночи накрепко запирали двери, но и это не спасало несчастных от Кожедела: демон являлся и забирал новые жизни когда ему вздумается.

Уже девять женщин приняли ужасающе жестокую смерть – а местные власти ничего не могли с этим поделать. Перепуганные люди начали шептаться о том, что тут не обошлось без нечистой силы – а иначе как этот убийца мог появляться и уходить, не оставляя следов?!

Тогда несколько богатых и влиятельных семейств собрались вместе и наконец решили послать кого-нибудь на хребет Цанцюн, чтобы молить бессмертных совершенствующихся о помощи.

Шэнь Цинцю перечитал эти записи уже множество раз, однако так ничего и не сумел из них почерпнуть.

«Кто, чёрт побери, такой этот Кожедел?! Первый раз о нём слышу! – кипятился он про себя, получив задание. – Должно быть, эта хренотень – какая-то добавленная линия или скрытая часть сюжета. Он опасен? Каков уровень его боевой мощи? Сможет ли этот старший братец его одолеть? Мы о таком не договаривались!!!»

На все его возмущения Система отреагировала следующим:

[О чём не договаривались? Ваша предыдущая идентичность – читатель романа, а книга – это продукт художественного творчества, в процессе которого писатель делает выбор, что сократить, а что вовсе выбросить. Теперь, став частью этого мира, вы должны пережить все события, большие и малые, на личном опыте, и в том числе вам предстоит завершить сюжетные линии, исключённые из оригинального романа.]

Так что Шэнь Цинцю ничего не оставалось, кроме как посвятить эти несколько дней упорному самосовершенствованию; всё, чего он хотел, – это научиться свободно управлять своей энергией, иначе он, избежав смерти у ног главного героя, вместо этого погибнет от лап какой-то нечисти, о которой прежде даже не слышал, – это всё равно что скончаться, не успев отправить войска на победоносную войну!

Ло Бинхэ всё ещё оставался снаружи, а потому Шэнь Цинцю не смел ослабить бдительность ни на миг. С тревогой ловя каждый шорох, он принялся копаться в содержимом повозки – чего там только не было! Открыв ящик, где обнаружилось с полдюжины чайных сервизов, мужчина попросту утратил дар речи. В прошлой жизни Шэнь Юань как-никак тоже был отпрыском состоятельной семьи, однако при этом отнюдь не страдал болезнью богачей – тягой к показной роскоши.

В это мгновение снаружи раздался взрыв хохота, и Шэнь Цинцю вновь выглянул из повозки.

Ло Бинхэ одиноко брёл в хвосте процессии, периодически переходя на бег. Время от времени всадники специально кружили вокруг него, вздымая пыль, отчего мальчик был покрыт ею с головы до ног.

При виде этого Шэнь Цинцю поневоле стиснул рукоять веера с такой силой, что костяшки начали зудеть.

«Это всего лишь книга, – твердил он про себя. – Все они – вымышленные персонажи». Умом Шэнь Цинцю отлично понимал это, но… как можно требовать, чтобы ты остался равнодушным, когда живого героя подобным образом высмеивают и унижают у тебя на глазах?

Пару раз безрезультатно попытавшись убедить своих товарищей прекратить, Нин Инъин наконец поняла, что её вмешательство приводит к противоположному эффекту, и, подстегнув лошадь, поехала бок о бок с повозкой, взывая к Шэнь Цинцю:

– Учитель! Вы только посмотрите на шисюнов!

Сердце Шэнь Цинцю дрогнуло, но он всеми силами старался этого не показывать.

– А что с ними не так? – равнодушно бросил он.

Голос Нин Инъин звучал так, будто это ей нанесли горькую обиду.

– Они так издеваются над другими, а вы и слова им не скажете! – с вызовом бросила девочка. – Если так пойдёт и дальше… учитель, чему вы научите своих учеников? Кем они вырастут?

Даже перед лицом открытого обвинения Мин Фань и его товарищи не почувствовали ни малейшей неловкости – ведь в былые дни Шэнь Цинцю сам приучил их к подобному поведению своим молчаливым попустительством. Чем более жестоким мучениям они подвергали Ло Бинхэ, тем больше радовался учитель, так к чему сдерживать себя?

Сильнее всех ликовал Мин Фань: в тот день на заднем склоне горы Ло Бинхэ применил какую-то неведомую дьявольскую технику, которой научился незнамо где, и сыграл со своими шисюнами злую шутку; сегодня же, в присутствии учителя, он больше не посмеет поднять головы!

– М-м. – Шэнь Цинцю наконец подал голос, ограничившись единственной фразой: – Ло Бинхэ, подойди.

На лице мальчика не дрогнул ни один мускул – ведь он уже успел к этому привыкнуть.

– Да, – отозвался он и приблизился к повозке.

Остальные продолжали злорадствовать, думая, что сейчас ему всыплют по первое число, – однако мгновение спустя их картина мира разлетелась вдребезги!

Приподняв завесу складным веером, Шэнь Цинцю указал подбородком на Ло Бинхэ, а затем – бросил взгляд внутрь повозки; пусть при этом он не проронил ни слова, значение жеста было очевидно.

– А-Ло, скорее садись в повозку! – обрадовалась Нин Инъин. – Учитель позволил тебе ехать с ним!

Гром! Среди! Ясного! Неба!

Не будь Мин Фань и остальные свято уверены, что их учитель много лет назад встал на праведный путь, они заподозрили бы, что их наставником овладела нечистая сила!

Ло Бинхэ также застыл на месте от удивления; однако он быстро пришёл в себя. Лишь мгновение помедлив в нерешительности, он ответил:

– Большое спасибо, учитель! – и забрался в повозку. Там он забился в уголок и, тщательно оправив полы своей самолично латаной-перелатаной одежды, сидел неподвижно, чинно сложив руки на коленях, будто боялся, что она запачкает внутреннее убранство.

[Предупреждение…] – пиликнула Система.

«Предупреждение отклоняется, – заявил Шэнь Цинцю. – Эта сторона не допустила никакого ООС».

Система не замедлила возразить:

[Персонаж «Шэнь Цинцю» не мог совершить поступок, избавляющий Ло Бинхэ от трудностей. Решение: уровень ООС – 100 %.]

«Насколько хорошо ты изучила сложный внутренний мир этого персонажа? – парировал Шэнь Цинцю. – Делать это ради Ло Бинхэ он бы, конечно же, не стал. Но что, если моя цель состоит в том, чтобы Нин Инъин не разочаровалась во мне? Нин Инъин – моя горячо любимая ученица, она просила меня вмешаться – как я мог остаться глух к её мольбам?»

[…] – выдала на это Система.

«А потому моё поведение полностью соответствует логике образа Шэнь Цинцю! – торжествующе заключил мужчина. – Предупреждение недействительно!»

За эти дни общения с Системой Шэнь Цинцю наконец начал мало-помалу находить лазейки: хоть она действовала по правилам, те на поверку были не такими уж незыблемыми; а значит, как и с любыми гибкими правилами, всегда оставалась возможность поторговаться…

Что и требовалось доказать: Система так и не придумала подходящего аргумента, позволяющего снять баллы. Шэнь Цинцю чувствовал себя таким неимоверно крутым после первой победы, что распиравший его смех поневоле вырвался наружу.



Шэнь Цинцю сидел в повозке и медитировал с закрытыми глазами, будто погрузившись в глубокую задумчивость. Внезапно с его стороны послышался тихий смех, и Ло Бинхэ, не удержавшись, украдкой взглянул на учителя.

Сказать, что это вовсе его не удивило, было бы ложью: хоть Ло Бинхэ всегда искренне почитал Шэнь Цинцю, он не питал иллюзий относительно того, как учитель к нему относится и какими глазами на него смотрит.

С самого начала, когда его позвали в повозку, мальчик ожидал, что его ждёт ещё более суровое испытание, и мысленно подготовился ко всему – и уж никак не думал, что Шэнь Цинцю будет настолько неохота разбираться с ним, что вместо этого он, не обращая внимания на сидящего рядом ученика, погрузится в медитацию.

Тут Ло Бинхэ пришло в голову, что прежде он никогда не был так близко к учителю, никогда не имел возможности рассмотреть его столь внимательно.

Что до наружности Шэнь Цинцю, тут было решительно не к чему придраться: может, он и не был первым красавцем, однако обладал приятной внешностью, которой, казалось, можно было любоваться вечно. Черты его развёрнутого вполоборота лица словно отполировали чистые воды горного источника, и когда они не были скованы холодом, к ним возвращалась лучезарная мягкость.

Открыв глаза, Шэнь Цинцю обнаружил, что Ло Бинхэ его рассматривает, – в эту минуту во взгляде мальчика проглядывала его будущая натура: «Глаза – словно две ледяные звезды, зубы блестят в лёгкой улыбке, с губ слетает тихая непринуждённая шутка».

Пойманный на месте преступления Ло Бинхэ не знал, куда ему деваться, – но тут Шэнь Цинцю улыбнулся ему.

Эта улыбка была совершенно бессознательной – однако мальчику показалось, будто его кольнул крохотный шип, и он поспешно отвёл глаза, чувствуя себя всё более неуютно. Он нипочём не смог бы сказать, что это было за ощущение.

Однако очень скоро Шэнь Цинцю стало не до улыбок, ведь Система не замедлила сообщить:

[Нарушение: ООС. Снято 5 баллов притворства. В настоящий момент количество баллов притворства: 165.]

«…Мне что, уже и улыбнуться нельзя?» – оторопел Шэнь Цинцю.

Однако Система была непреклонна:

[ООС есть ООС.]

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник