Глава вторая

У Льюиса отпала челюсть. Большой тяжелый сундук дедушки Барнавельта, всегда запертый, стоял у кровати Джонатана. Дядя говорил, что не открывал его уже лет двадцать, а то и больше, и племянник вечно мучил его просьбами хоть глазком туда заглянуть. И теперь ему выпал такой шанс! Мальчик едва не запрыгал на месте, Роза Рита тоже выглядела взволнованной.

– Ух ты, дядя Джонатан! – вскрикнул Льюис. – Вот было бы здорово!

– Еще как! – согласилась Роза Рита.

– Согласна, – добавила миссис Циммерманн. – Я так вообще старушка любопытная и сюрпризы люблю.

– Да, это точно, метелка, – заявил Джонатан. – Пронырливая, я бы сказал. Ответь-ка вот на какой вопрос: сначала мороженое и печенье или сперва откроем сундук? Кто за сундук, поднимите руки.

Льюис и Роза Рита хотели было проголосовать за таинственный клад дедушки Барнавельта, но потом вспомнили, что печенье пекла сама миссис Циммерманн. Вдруг ей будет обидно, если они отложат десерт на потом? Ребята опустили руки.

Миссис Циммерманн глянула на детей и замахала вытянутой вверх ладонью.

– Учитель, можно, я скажу? – прохныкала она высоким голосом.

– Конечно. Говори, – с улыбкой подыграл Джонатан.

– Если ты не поможешь мне сейчас же принести сюда сундук, я тебя в мусорную корзину с карандашными опилками превращу, ясно тебе?

– Ладно, ладно! – рассмеялся Джонатан, отдав честь.

Взрослые встали и пошли наверх.

А Льюис и Роза Рита направились в кабинет. В ожидании они принялись листать книги и выводить рисунки на пыльном письменном столе. Вскоре ребята услышали хлопок двери, жуткий грохот и громкий вскрик, за которым последовали приглушенные ругательства. Наконец сундук спустили вниз. Джонатан придерживал ларь одной рукой и посасывал костяшки пальцев на другой: попытка вписать громоздкий ящик в узкий поворот окончилась ссадинами.

– А вот и мы! – оповестила ребят миссис Циммерманн. Волшебница опустила на пол свой край сундука и вытерла лицо фиолетовым платком. – Чего твой дедуля сюда напихал, Джонатан? Пушечных ядер?

– Почти, – ответил бородач. – Так, осталось найти ключ… Интересно, где он?

Джонатан почесал кустистую рыжую бороду и уставился в потолок.

– Только не говори, что ты его потерял! – воскликнула миссис Циммерманн.

– Ничего я не потерял. Просто не помню, где он. Подождите полминутки, – дядя вышел из комнаты, и до компании донеслись шаги вверх по лестнице.

– Ох, как бы не хотелось, чтоб он потерялся, – пробормотал Льюис, который всегда приходил в уныние, как только что-нибудь шло не так.

– Не беспокойся, – сказала миссис Циммерманн. – В крайнем случае, твой дядя прострелит замок револьвером дедушки Барнавельта времен Гражданской войны… если, конечно, хранится он не в этом сундуке.

Пока Джонатан искал ключ, Льюис и Роза Рита со всех сторон рассмотрели ларь. Из-за выгнутой крышки он напоминал пиратский сундук, но вообще это был пароходный кофр, какие брали с собой в путешествия за океан. Дерево было обтянуто крокодиловой кожей. Крышку украшали три широкие полоски чеканной меди. Со временем они изменили цвет и стали ярко-зелеными. Застежка, тоже медная, своими вмятинами походила на лицо ребенка с замочной скважиной вместо рта.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Джонатан наконец вернулся. В руке у него поблескивал железный ключик с картонной биркой.

– И где он в итоге оказался? – поинтересовалась миссис Циммерманн, изо всех сил стараясь не рассмеяться.

– Где? – гаркнул Джонатан. – Где? Именно там, где в первую очередь решишь поискать: на дне вазы, полной пятицентовиков с головой индейца.

Дядя опустился на колени и сунул ключ в замок. Льюис, Роза Рита и миссис Циммерманн столпились у него за спиной. Старая замочная скважина проржавела, и ключ удалось провернуть с трудом. Мужчина осторожно поднял ненадежную ветхую крышку.

Льюису и Розе Рите сразу бросилась в глаза внутренняя часть обивки: изнутри крышка была оклеена выцветшими розовыми обоями, поверх которых кто-то, – наверное, ребенок – приляпал фотографии. Снимки выглядели так, будто их вырезали из очень старого журнала. Льюис и Роза Рита заглянули в сундук. Под толстым слоем мелкого песка виднелись свертки, обернутые газетной бумагой и перевязанные бечевкой. Сверху лежали самые крупные: продолговатый, тонкий, изогнутый кулек, рядом – плоский квадратный. Несколько громоздких упаковок. Газеты пожелтели от времени, бечевка местами истлела, и некоторые обертки раскрылись.

Джонатан сунул руку в сундук и начал раздавать посылки.

– Держите. Вот тебе, Льюис, а вот тебе, Роза Рита. Смотри-ка, старушенция, и даже для тебя кое-что есть!

– Ха! – ответила миссис Циммерманн, развязывая узелок. – Спорим, для себя приберег самое интересное?

Льюису достался длинный изогнутый сверток. Сорвав бумагу с края, мальчик увидел потускневшую медную рукоять.

– Ого! – воскликнул он. – Настоящий меч!

Мальчик спешно разорвал оставшуюся обертку и принялся размахивать мечом. К счастью, тот был в ножнах.

– Получай, гнусный веролом! – воскликнул Льюис, делая выпад в сторону Розы Риты.

– Эй, сэр Эктор1, поаккуратнее там! – одернул племянника Джонатан. Льюис застыл и пристыженно посмотрел на дядю. Через секунду все, включая Льюиса, рассмеялись.

– Мог бы и догадаться, что будет, если вложить меч в руки одиннадцатилетнему мальчику, – пожурила Джонатана миссис Циммерманн. – Дай-ка взглянуть.

Льюис протянул меч волшебнице. Слегка дернув рукоять, она наполовину вытащила меч из ножен. Потускневший клинок неярко поблескивал в свете лампы.

– Чей это меч? – спросил Льюис.

– Дедушки Барнавельта, – ответил Джонатан. – Это кавалерийская сабля – видно по изгибу и весу, что довольно тяжелая. Убери в ножны, Флоренс. Мне неуютно рядом с обнаженными клинками.

Льюис кое-что знал о дедушке Барнавельте. Его имя было выбито на монументе в память о жертвах Гражданской войны, и Джонатан иногда рассказывал истории о старом Барнавельте, которые только разжигали в Льюисе любопытство.

– Дедушка Барнавельт ведь был лансьером?

– Именно, – подтвердил Джонатан. – Роза Рита, открывай свой сверток.

Девочка держала что-то небольшое и мягкое. Она сняла бечевку, развернула бумагу, и в ее руках оказалась стопка ветхой одежды. Сверху – синяя рубашка, которая так долго лежала свернутой, что теперь не расправлялась, под ней – пара мешковатых красных штанов и красная войлочная феска, на которой золотыми нитями было вышито: Пятый мичиганский взвод огненных зуавов.

– А что это за Пятый мичиган… кто они? – удивилась Роза Рита.

– Придурки, – отрезала миссис Циммерманн. – Все их полчище – сборище идиотов.

– Да, верно, – сказал Джонатан, поглаживая бороду. – Но я думаю, Роза Рита рассчитывала на другой ответ. Во-первых… А может, Льюис расскажет? Он наверняка что-то читал о лансьерах.

– Это кавалеристы с длинными копьями, – с готовностью объяснил Льюис, – которыми они протыкали вражеских солдат.

– Если успевали подобраться достаточно близко, – добавил Джонатан. – Видишь ли, Роза Рита, копейщики были своего рода пережитком Средневековья, тех памятных времен, когда рыцари копьями сбивали друг друга с лошадей. А во времена Гражданской войны лансьерам приходилось идти с копьями на солдат с мушкетами, винтовками и пушками.

– И правда глупо, – покачала головой Роза Рита. – И зачем они это делали?

– Ну, точно не знаю, – признался Джонатан, – но наверное, им казалось, что пехота противника придет в ужас, завидев длинные копья, хлопающие вымпелами, и яркую форму.

– И как? – уточнил Льюис.

Джонатан растерялся:

– Что – как?

– Они правда вселяли ужас во врага?

– А! Ну, да, иногда получалось. Но обычно солдаты с мушкетами и винтовками разделывали лансьеров под орех. Прямо как в сражении при Спотсильвейни2: Пятый Мичиганский полк бросился в атаку и пал, выжили только дедушка Барнавельт и некий Уолтер Финцер. И то, только потому, что в бой так и не вступили.

У Льюиса от разочарования вытянулось лицо. Он-то представлял себе, как его прадедушка храбро рубит и пронзает противников, пробивая путь сквозь вражеские ряды.

– А почему он не вступил в бой? – спросил мальчик.

– Что ж, Джонатан. Расскажи, – усмехнувшись, влезла миссис Циммерманн – она знала эту историю наизусть, но даже в тысячный раз послушать было забавно.

– Дело было так, – начал Джонатан. Он прочистил горло, сложил руки и устроился в позе, в которой обычно рассказывал истории. – Твой прадедушка, Льюис, был не самым храбрым человеком в мире. Думаю, он вступил в Мичиганские лансьеры, потому что ему понравилась красивая форма. Но чем ближе было к битве, тем страшнее ему становилось. Сражение при Спотсильвейни должно было стать его первым, пробным боем. Ну и вот. В ночь перед сражением, сидя у костра, дедушка Барнавельт играл в покер с сослуживцами, и с картами ему очень везло. Наверное, собрал Фулл-хаус или каре3. В игре к тому моменту остались только он и Уолтер Финцер. Уолтер тоже был из Нью-Зибиди, и пришел в отряд примерно тогда же, когда и мой дедушка. То Финцер, то дедушка поднимали ставки, и наконец, когда на кону оказалось все до последнего цента, они поставили и свои мечи, и пистолеты. Тут дедушка снял золотой перстень и еще раз поднял ставку, а Уолтеру нечем было ответить. Он пытался одолжить денег у товарищей, но его считали бездельником, и никто не дал ему ни цента. Уолтер уже был готов бросить карты и позволить дедушке забрать выигрыш, но тут старик Барнавельт спросил: «Как насчет счастливой монетки?»



– Счастливой монетки? – поинтересовался Льюис.

– Да, именно так. Видишь ли, дедушка сел играть в надежде, что сможет выманить у Уолтера счастливую монету. Я знаю, что мысль была не очень умная, но дедушка считал, что счастливая монета Финцера поможет ему пережить битву без единой царапины. Кто знает, с чего он это взял? Пилоты вот верят в оберегающую силу детских пинеток и кроличьих лапок. Дедушка слышал, как Уолтер хвастался этой монетой, и решил, что она и ему поможет, – Джонатан грустно улыбнулся. – Я думаю, дедушка так боялся, что готов был поверить во что угодно, лишь бы не погибнуть на следующий день.

– Она была волшебная? – спросила Роза Рита. – Та монетка?

Джонатан усмехнулся:

– Нет, боюсь, что нет. Но дедушка так считал, а как раз это и важно. Так вот, Барнавельт предложил Уолтеру поставить монетку, а Уолтер отказался. Уолтер был человеком упрямым и довольно глупым, и с монеткой расставаться не хотел. Но конце концов, друзья убедили его поставить ее на кон. Уолтер и дедушка раскрыли карты, и Барнавельт выиграл. Уолтер пришел в ярость.

Он кричал, вопил, топал и ругался, а когда дедушка начал сгребать выигрыш, выхватил из чьей-то кобуры пистолет и выстрелил ему в ногу.

– Кошмар! – воскликнула Роза Рита. – И что, дедушка Барнавельт умер?

– Нет, но из-за раны уже не мог выйти в бой. А Уолтера сразу же арестовали и вскоре с позором выгнали из армии. Дело могло обернуться еще хуже, но дедушка умолял пожалеть Финцера. Как видите, старик Барнавельт был человеком мягким и добрым. Ему на войне и делать было нечего.

Джонатан откинулся на стуле и прикурил трубку. Миссис Циммерманн и Льюис пошли на кухню и принесли шоколадное печенье с мороженым. Вдруг, когда все уже приступили к угощению, Льюис поднял глаза и спросил:

– А монету дедушка забрал? Она где-то здесь?

Джонатан засмеялся.

– Конечно, забрал! Он повесил монету на цепочку и каждому новому знакомому рассказывал эту историю. В детстве я уже не мог ее слушать.

– А можно посмотреть? – попросил Льюис.

Джонатан удивился.

– Посмотреть? Да, если только я ее найду. Мне кажется, монетка должна валяться в этом сундуке. Как думаешь, Флоренс?

– Откуда мне знать? Это же твой сундук. Давай посмотрим.

Джонатан, миссис Циммерманн, Льюис и Роза Рита устроились у старого сундука и принялись поочередно вынимать и разворачивать свертки. В них обнаружились: цилиндр и черный, протертый до блеска на локтях, сюртук, несколько книг, три или четыре альбома старых фотографий и настоящее пушечное ядро. Наконец сундук опустел, на дне остались только пыль и мертвые жучки. И еще маленькая ветхая деревянная коробочка.

– Спорим, она там! – воскликнул Льюис.

– Вряд ли, – сказал Джонатан. – Но давайте проверим.

Он протянул руку и вытащил находку. Замка не было, и крышка легко снялась вместе с петельками. Внутри были старые очки без оправы, почерневшая трубка для табака и тяжелая цепочка от часов. На цепочке висела маленькая серебряная монетка.

– Смотрите! Она тут! – Льюис осторожно, будто горстку бриллиантов, вытащил цепочку из коробки. Они с Розой Ритой принялись рассматривать монет у. Выглядела она странно – меньше и тоньше, чем десять центов.

На одной стороне была изображена римская цифра III. На другой – шестиконечная звезда с полосатым щитом посередине. Надпись по краю гласила: Соединенные Штаты Америки, а под звездой стояла дата – 1859.

– Что это за монета? – спросил Льюис. Он такой никогда не видел.

– Это американские три цента, – сказала миссис Циммерманн. – Ее все должны знать.

Роза Рита засмеялась:

– Да ладно вам, миссис Циммерманн! Вечно вы шутите. Монета одна, а цента – три?

– Да, именно так. Она крупнее обычной, потому что старая, но такие монеты не редки.

– Зачем кому-то понадобились трехцентовые монеты? – спросил Льюис. – Не проще было бы взять вместо них три по одному центу?

– Это нужно спрашивать у монетного двора, – улыбнулся Джонатан. – Когда-то в ходу были и полцентовики, и два цента одной монеткой, и серебряные пятицентовики, и чего только не чеканили. В общем, в этой монетке нет ровно ничего интересного, как и говорит миссис Циммерманн, кроме участия в истории, которую я только что рассказал.

Льюис посмотрел на монету и представил, как она лежит рядом с кучей из денег, мечей и пистолетов, освещенная красными всполохами костра. Вот Уолтер Финцер хватает пистолет и стреляет в старика Барнавельта. Из-за этой монеты пролилась кровь. Льюис много читал и знал истории о королях, которые сражались и убивали друг друга из-за таких вот мелочей. Из-за корон, драгоценностей и кусочков золота. Льюису казалось, что монета будто явилась из этих старых сказаний.

Льюис посмотрел на Джонатана:

– Дядя, а ты уверен, что монетка не волшебная?

– Да, настолько, насколько возможно быть не волшебным, Льюис. Но чтобы уж наверняка, давайте спросим у миссис Циммерманн? Она все-все знает о магических амулетах и талисманах, и, наверное, может определить волшебную монету на ощупь. Ты ведь можешь, Флоренс?

– Мог у. На экзамене в Геттингенском университете, когда я получала докторскую степень по магии, мне нужно было потрогать предмет и сказать, зачарованный он или нет. Дайте попробую.

Льюис протянул монету миссис Циммерманн. Та потерла ее пальцами, а затем несколько минут задумчиво разглядывала. Потом монетка вернулась к Льюису.

– Не хочется тебя расстраивать, Льюис, – покачала головой волшебница. – Но похоже, это просто кусок металла. Будь монета магической, я бы почувствовала… что-то вроде покалывания. Но ничего такого нет. Это просто старая монетка.

Льюис с грустью посмотрел на монету в своей ладони. Затем повернулся к дяде и спросил:

– Можно оставить ее себе?

Джонатан рассеянно моргнул:

– М?

– Я говорю, можно я оставлю ее себе?

– А! Конечно. Забирай, она твоя. Сохрани, как память о Гражданской войне, – Джонатан похлопал Льюиса по плечу и улыбнулся.

Поздно ночью, когда Роза Рита и миссис Циммерманн ушли домой, а Джонатан лег спать, Льюис сел на край кровати и принялся рассматривать монету. Жаль, что она не оказалась волшебной! Иначе это мог быть амулет храбрости и силы или защиты от врагов. Как булавка, которую перед боем цеплял к рубашке древний Король Ирландии. Пока с ним была эта булавка, его не могло поразить оружие. Льюису нравилась эта история. Он никогда не сражался с мечом и щитом, и проигрывал во всех драках, в которые ввязывался, но, возможно, с таким амулетом он бы побеждал. Может быть, с таким талисманом ему не пришлось бы отдавать шляпу Шерлока Холмса этому Вуди Минго.

– Ну, а что поделать, – вздохнул Льюис. Он спрятал монету в ящик прикроватной тумбочки, выключил свет и лег спать.

Льюис улегся в постель, но уснуть не получалось. Он лежал, ворочался и думал о Вуди, шляпе, как у Шерлока Холмса, старике Барнавельте, Уолтере Финцере и монетке в три цента. А потом просто лежал и слушал звуки дома: тикали часы, из крана в ванной капала вода, раздавались щелчки и скрипы, которыми обычно наполняются старые дома, прежде чем затихнуть на ночь.

Хлоп-хлоп. Льюис подскочил на кровати. Звук был знакомый. Очень знакомый, но ночью его не услышишь: хлопнуло почтовое окошко.

Во входной двери дома Льюиса была щель, устроенная специально для почты. Ее обрамляла железная рамка с навесной металлической крышкой. Когда почтальон поднимал крышку, чтобы просунуть письмо, она издавала этот звук: хлоп-хлоп. И Льюис, и дядя Джонатан любили получать письма, и, едва заслышав хлопок почтового окошка, бежали к двери из любого уголка дома. Почтальон любил поговорить, поэтому у их дома оказывался только к половине третьего. Но, насколько знал Льюис, почту никогда не приносят в полночь.

Мальчик просидел в нерешительности несколько минут. Затем встал с кровати, надел тапочки и халат и спустился вниз, в прихожую. Там, на полу, прямо под почтовым окошком, лежала открытка.

Льюис поднял открытку и поднес ее к окну. Бледный свет полной луны лился в дом. Его вполне хватило, чтобы разбирать надписи, но читать ничего не пришлось. На открытке не было ни слова.

Льюис стало не по себе. Что все это значит? Он перевернул открытку и с облегчением обнаружил печать и адрес. Но печать казалась очень уж старой, а марка была такой мутной, что Льюис не мог разобрать, откуда прислали открытку. Адрес написали аккуратным почерком с причудливыми завитками:

Мистеру Льюису Барнавельту, дом № 100, Хай-Стрит, Нью-Зибиди, Мичиган.

Обратного адреса не было.

Льюис стоял в лунном свете с открыткой в руке. Неужели, Роза Рита специально встала посреди ночи, чтобы его разыграть? Может быть, но вряд ли. Льюис снова перевернул открытку и широко раскрыл глаза от удивления: там, где еще секунду назад ничего не было, начала проявляться надпись.

Руки Льюиса задрожали. Он читал про невидимые чернила – письмо нужно было посыпать специальными порошками или подержать над огнем, и только тогда проступали буквы. Но эта надпись появилась сама по себе!

Льюис понял, что здесь написано. Он немножко умел читать по-латыни. Когда-то он был алтарником, и кое-что помнил с тех времен. «Venio» значило «Я иду». Льюису вдруг стало страшно. Он испугался один стоять в коридоре и бросился через зал, чтобы включить свет. Вдруг открытка выпала из его руки. Ощущение было такое, будто ее кто-то вырвал. Льюис запаниковал и бросился к выключателю. Теплый желтый свет залил прихожую старого дома. Вокруг никого не было. Открытка исчезла.

Загрузка...