Сигнал сбора

Глава 6

— Потрясающе! — воскликнула Кэтлин, когда они повернули за угол и оказались на узкой улочке кожевников.

При виде двух янки стихли зазывные крики торговцев, и все с любопытством уставились на них. Эндрю вдруг пришло в голову, что его однорукость прибавляет ему загадочности в глазах суздальцев. Некоторые женщины касались пустого рукава его мундира, а затем низко кланялись, осеняя себя крестным знамением. Но еще больший интерес у толпы вызывала идущая рядом с ним женщина, а ее одежда стала поводом для нескончаемого потока удивленных возгласов. Кэтлин отнеслась к этому с пониманием, время от времени останавливаясь, так что все женщины могли пощупать ее кринолиновое платье и обменяться замечаниями по поводу волшебного материала, из которого оно было сшито. Эндрю не смог удержаться от смеха, когда одна сгорбленная старушка зашла в своем любопытстве так далеко, что подняла подол платья Кэтлин и что-то возбужденно заверещала, указывая на изнанку юбки. Медсестра покрылась румянцем, когда остальные женщины, не прерывая беседы, тут же опустились на колени и стали заглядывать ей под платье. В итоге Эндрю просто вырвал Кэтлин из круга обступивших ее женщин, но старуха с товарками преследовали их несколько кварталов, очевидно рассчитывая, что им удастся еще раз произвести осмотр. В конце концов он просто откупился от них медной монеткой.

День давно перевалил за половину, и Эндрю испытывал сожаление при мысли о том, что он скоро закончится. Пир у Ивора довольно быстро стал превращаться в заурядную пьянку. Но, к счастью, ему удалось улизнуть под предлогом, что он обещал показать город мисс О'рэйли.

Собственно говоря, Эндрю и сам толком Суздаля не видел, так как во время своих предыдущих посещений он направлялся прямо во дворец, проводил там переговоры с Ивором и тут же возвращался обратно в форт. Сегодня впервые с тех пор, как они попали в этот мир, он позволил себе выходной, чтобы осмотреть город и провести время в обществе женщины, — впервые с начала войны.

Раньше он был для этого слишком занят – по крайней мере, именно так Эндрю говорил в мирное время. Рядом с женщинами он всегда ощущал себя не в своей тарелке. Эндрю слишком переживал по поводу своей долговязости и чересчур ученого вида, и ему казалось, что он никогда не встретит свою любовь. Друзья искренне желали ему помочь и представляли его разным девушкам, но эти знакомства никогда не вырастали в нечто большее.

Только однажды он испытал настоящее чувство – с Мэри. Это случилось за год до войны. Его ухаживания были недолгими, но очень бурными. Они заключили помолвку и назначили свадьбу на весну шестьдесят первого года. Он верил ей больше, чем кому бы то ни было, никогда не сомневался ни в едином ее слове и трепетал при мысли о том, что должно произойти после свадьбы.

Однажды вечером, за пару недель до свадьбы, он собирался поработать над текстами лекций, но все его мысли были только о ней, и, бросив занятия, он решил навестить ее. Эндрю знал, что ее родителей нет дома, но они доверяли ему и не возражали против того, чтобы он находился с ней наедине. Дверь была приоткрыта, и он вошел, решив удивить ее своим неожиданным появлением.

Из ее спальни доносились звуки, которые ни с чем нельзя было перепутать, звуки, которые, как он мечтал, будет слышать лишь он один. В ярости Эндрю ворвался в ее комнату, ему надо было знать все. Впоследствии он об этом жалел, ибо воспоминания о своей невесте в постели с другим все еще преследовали его.

Три года спустя, весной шестьдесят четвертого, один полковник рассказал ему, что командир их дивизии говорил: «У этого буквоеда-профессора из Тридцать пятого в жилах лед, а в душе огонь. Он знает толк в битве. Черт возьми, думаю, что он не знает слова „страх“ и не боится боли». Эндрю усмехнулся про себя. Может быть, это Мэри заставила его стать хорошим солдатом, потому что он мог сохранять хладнокровие и вместе с тем умел взрываться от гнева, когда это было нужно. Он понял, что счастливый человек не рвется в битву, это удел молодых и наивных, а также тех, кто уже был ранен без надежды на исцеление и не желает ничего большего, чем умереть во имя благой цели.

— Почему вы такой грустный, Эндрю?

— Все хорошо, Кэтлин, не обращайте внимания, — тихо ответил он, стараясь не смотреть ей в глаза. «Неужели она так запала мне в душу? — удивился он самому себе. — Неужели я смогу поверить еще одной женщине?» Раньше ему казалось, что это невозможно.

— Ой, какая прелесть! — воскликнула она, взяв в руки дивной работы шкатулку для драгоценностей, на эмалевой крышке которой был изображен воин, склонившийся в поклоне перед женщиной, облаченной в сверкающие синие одежды.

Эндрю взглянул на торговца и, улыбаясь, указал на шкатулку.

— Эндрю, не надо.

— Пожалуйста, не спорьте. Это небольшой сувенир в знак благодарности за приятно проведенный день.

— Но я не могу… — робко начала она.

— Но я уже купил ее.

Эндрю вытащил из кармана серебряный доллар и протянул его продавцу, не тратя времени на торг.

Пораженный такой щедростью, торговец низко поклонился и достал из-под прилавка ярко-красный шарф с серебряной вышивкой, показывая, что это подарок для госпожи.

Затем русский ткнул пальцем в фигуру на крышке шкатулки.

— Илья Муромец, — сказал он.

— Илья Муромец, — повторил Эндрю.

Торговец улыбнулся и закивал, заворачивая шкатулку в шарф.

— Это имя из древних русских былин, — взволнованно пояснил Эндрю Кэтлин. — Помню, я читал о нем в сборнике сказок. Легендарный герой, один из моих любимых. Вот еще одно доказательство. Эти люди – средневековые русские, попавшие сюда тем же путем, что и мы.

— Но как?

— Это загадка, которую нам еще предстоит решить.

Торговец передал яркий сверток Кэтлин, которая с улыбкой приняла его, в то время как сам продавец, вся его семья и работники низко кланялись, благодаря за визит и за баснословные деньги, выложенные за шкатулку.

— Мне кажется, вы сильно переплатили, — шепнула Кэтлин. — Пары медяков было бы достаточно.

— Зато у нас появился друг. Еще до заката о нашей покупке будет знать вся улица, и о нас будут думать лучше.

— И в следующий раз заломят бешеную цену, — подхватила Кэтлин.

— Я думаю о дипломатии, а вы о ценах, — рассмеялся Эндрю.

— О чем еще должна думать практичная одинокая девушка, сама себя обеспечивающая? — парировала она.

Перебрасываясь фразами, они шли дальше по улице, преследуемые толпой любопытных суздальцев, которые, словно свита, не отпускали их ни на шаг. Повернув за угол, они наткнулись на двух парней из первой роты, один из которых держал под руку женщину, чей род занятий не вызывал сомнений. Солдаты тут же вытянулись по стойке смирно и поприветствовали их. Эндрю посмотрел на молодого парня с девицей; тот заметно покраснел, поймав пристальный взгляд Кэтлин.

— Веселитесь? — поинтересовался полковник.

— Да, сэр, — хором ответили солдаты.

— Ладно, так держать. И ни во что не ввязывайтесь. Помните, что корабль отходит до сумерек.

Не говоря больше ни слова, Эндрю направился дальше, испытывая некоторое смущение в связи с тем, что Кэтлин стала свидетельницей этой сцены. К своему удивлению, он услышал ее смешок.

— С трудом удержалась от того, чтобы спросить этого молодца, одобрила бы его матушка такую спутницу или нет, но это было бы слишком жестоко.

Слегка шокированный этим замечанием, Эндрю бросил на нее изумленный взгляд, не зная, что сказать в ответ, как вдруг услышал чей-то крик.

— Полковник Кин!

Оторвав взгляд от Кэтлин, Эндрю увидел, что ему навстречу бежит Готорн. Остановившись, юноша перевел дыхание и доложил:

— У нас неприятности, сэр. Майор О’Дональд и группа его артиллеристов в одной таверне подрались с местными. Паре наших ребят крепко досталось, а один из русских погиб.

— Проклятье!

— Дела плохи, сэр. Наши забаррикадировались внутри. Эта таверна находится на улице, где стоит дворец Ивора. Снаружи уже собралась настоящая толпа. Как только я услышал, что произошло, я побежал за вами, сэр.

— Молодец, — похвалил его Эндрю. — Там дальше по улице еще двое наших ребят. Скажи им, чтобы следовали за мной, — я возвращаюсь, чтобы навести порядок. Посылай туда всех, кого увидишь. Давай беги!

Эндрю схватил Кэтлин за руку и со всех ног припустил обратно в центр города. Через несколько кварталов до него донесся возмущенный гул толпы, и наконец он выскочил на площадь и увидел несколько сотен разгневанных суздальцев.

— Оставайтесь здесь, — приказал он Кэтлин.

— И не подумаю, — вызывающе тряхнула головой она. — Люди О’Дональда ранены.

— Я не возьму вас с собой в такую толпу.

— Не будьте таким джентльменом, Эндрю Кин. Пойдем.

Эндрю не сдержал улыбки. Около десятка солдат из первой роты и несколько артиллеристов бежали к нему с разных концов огромной площади, несомненно, только что покинув другие таверны Суздаля.

— Никакой стрельбы, — скомандовал Эндрю. — Вы, артиллеристы, засуньте ваши револьверы в кобуры, и, клянусь небом, если кто-нибудь из вас что-то вякнет, все вместе отправитесь на месяц на губу. Теперь вперед.

Кэтлин пришлось перейти на бег, чтобы не отставать от Эндрю. Теперь она видела его совсем другим: холодным, решительным и, пожалуй, вдохновленным предстоящей стычкой.

При приближении их отряда толпа неохотно расступилась.

Даже не заглядывая внутрь, Эндрю видел, что в таверне произошла потасовка. Тяжелая деревянная дверь была снесена с петель и лежала на улице. Войдя в темное помещение, он увидел О’Дональда и шестерых его парней, стоявших в одном из углов плечом к плечу. Ирландец держал в руке саблю, остальные вытащили револьверы. В центре таверны находился Ивор в окружении дюжины вооруженных стражников, а вдоль стен столпилось немало русских, бросавших злобные взгляды на янки.

— Так, ну и что здесь происходит? — громовым голосом прорычал Эндрю, вставая между двумя вооруженными отрядами.

Все тут же загомонили, перебивая друг друга, так что нельзя было разобрать ни слова.

— Все заткнулись! — рявкнул Эндрю. Это распоряжение было понято без перевода, и в таверне стало тихо.

— Калин, рассказывай, что произошло.

— Кин, здесь была драка. Один Суздалец мертв, — объяснил переводчик, указывая на стойку, у которой лежало бездыханное тело. На голове убитого виднелась большая вмятина, а из его носа и ушей продолжала медленно сочиться кровь.

— Он шандарахнул Джеймса, — вмешался Пэт. — Этот парень сам все затеял.

— Помолчи пока, О’Дональд, — отрезал Эндрю, даже не взглянув на ирландца.

Калинка обратил внимание Кина на группу из шести русских, стоявших у стойки, у одного из которых была сломана рука. Их вожак показал рукой на Пэта и начал громко кричать.

— Он утверждает, что О’Дональд и его люди начали драку сами, их никто не обижал, — перевел Калинка. — Янки, который лежит на полу, ударил Бориса ножкой от стула, и тот умер.

Ивор и его стражники мрачно смотрели на американцев.

Эндрю повернулся к О’Дональду.

— Ну, что скажешь? — спросил он дрожащим от ярости голосом.

— Это вранье, дорогуша. Мы тут спокойно выпивали, никого не трогали. Я даже поставил выпивку этим мерзавцам, честное слово. И вдруг один из них залез в карман Джейми, и это после того, как мы их угостили! Ну, Джейми и двинул ему. Отличный удар, прямой в челюсть. Тогда этот Борис накинулся на него с ножом. Тут уж мы все вмешались, постарались оттащить этого ублюдка. Он успел пырнуть Джейми, но у нашего парня хватило сил подобрать ножку от стула и ответить этому подонку. Была небольшая заварушка, и не успели мы глазом моргнуть, как снаружи собралась целая толпа кровожадных русских.

Дерьмо собачье, подумал Эндрю. Этот рыжий ирландец притягивал неприятности, как магнит. Эндрю считал, что майор вряд ли станет ему врать, но во всей дивизии не было ни одного человека, кто не был бы наслышан об «этом О’Дональде».

— Похоже, мы серьезно влипли, — пробормотал он себе под нос.

Подойдя к лежащему Джеймсу, он встал рядом с ним на колени. Кэтлин отчаянно пыталась ему помочь, пытаясь остановить кровь из колотой раны в боку. На губах раненого проступила кровавая пена.

— Как он?

— Задето легкое. Я пока не знаю, насколько сильное у него внутреннее кровотечение. Надо отнести его к доктору Вайсу.

— Хорошо, мы сделаем носилки из этого стола. Давайте вынесем его отсюда.

Ивор начал что-то громко говорить Калинке.

— Ивор говорит, один из суздальцев убит твоим человеком. Тот, кто сделал это, должен теперь умереть!

Эндрю перевел взгляд на Ивора. Он должен быть очень осторожен. Заметив дверь в заднюю комнату, он жестом пригласил боярина следовать за собой. Вместе с Калинкой они втроем вышли из общего зала и закрыли за собой дверь.

Смотря прямо в глаза Ивору, Эндрю угрожающе выставил вперед палец.

— Похоже, это твои люди начали драку, — перешел он в атаку.

— У меня другое мнение, — отрубил боярин.

— Да ладно тебе. Ты же видел этих людей. Самые настоящие головорезы. Клеймо ставить негде. Один из них попытался ограбить моего человека, и тот был ранен ножом, защищаясь. Это мне надо требовать у тебя возмещения.

— Никогда! — проревел Ивор. — Я буду судить твоего солдата и потребую виры для семьи несчастной жертвы!

— Я не оставлю его здесь, — ледяным тоном произнес Эндрю. — Ему срочно необходим наш доктор, если его вообще еще можно спасти. Вот что я предлагаю, — продолжил он. — Если он выживет, то предстанет перед судом. Поскольку это твое царство, но в деле замешан мой солдат, судить будут двое, ты и я.

— Только я сужу людей в Суздале, — злобно ответил Ивор. — Ты унесешь его в свою крепость и спрячешь там.

— Это было бы безумием с моей стороны, — перебил его Эндрю. — Мне нужна твоя дружба, а не вражда. Я признаю, что ты владыка Суздаля, а я твой страж и вассал. Но мой народ отличается от твоего, и я в ответе за него.

— А вира?

— Она будет уплачена сейчас же, — заявил Эндрю, — раз твой подданный погиб. Но если умрет и мой солдат, то я потребую ее обратно, так как он был ранен твоим человеком.

— Чушь, — оборвал его Ивор. — Он предстанет перед моим судом прямо сейчас!

Эндрю молча смотрел на боярина. Тот совсем не дал ему времени. Он понимал, что Ивору отступать некуда, толпа снаружи требует крови. Если Ивор уступит ему, тут же разнесется слух, что янки более могущественны, чем их собственный боярин. В какой-то степени Эндрю даже сочувствовал ему. Но если он разрешит суздальцам судить своих людей и создаст сейчас прецедент, потом у них возникнут огромные трудности, так как нет сомнения, в чью пользу будет судить Ивор. Вид гниющих тел, висящих на южной стене города, также не вызывал желания довериться русскому правосудию. Нет, он не мог этого допустить.

— Вот что я тебе скажу, — наконец предложил Эндрю. — Мой солдат будет доставлен в Форт-Линкольн для лечения. Я останусь здесь в качестве заложника и обещаю, что как только он сможет ходить, то вернется сюда. Тогда будет суд, и судьями будем ты и я.

Широко распахнутые голубые глаза Калинки выражали восхищение. Неслыханное дело – знатный человек предлагает себя заложником вместо крестьянина! В такой ситуации знатный русский даже не стал бы забивать себе голову каким-то холопом, а скорее всего просто насадил бы его на копье не сходя с места, чтобы тот не мешал вечерней гулянке.

— Не нравится мне это, — пробурчал Ивор, не в силах скрыть своего изумления от предложения Эндрю.

— Больше я ничего не могу предложить, — спокойно сказал Эндрю, хотя сердце его упало. Это весьма смахивало на изощренный способ самоубийства, но будь он проклят, если позволит, чтобы кого-нибудь из его ребят отдали в руки палача и повесили на городской стене.

— У меня нет выбора, — мрачно объявил Ивор. — Я не могу допустить, чтобы все вокруг считали, что вы оказываете такое влияние на меня. Раснар и так уже забрал себе много власти, а если я вам уступлю, он станет еще сильнее. Может быть, именно он устроил эту стычку. Я и так рискую, беседуя тут с тобой наедине.

Эндрю пораженно уставился на Ивора. Он никак не ожидал от него такой прямоты.

— Тогда мы в тупике, друг мой, — тихо заключил Эндрю. Из соседней залы вдруг послышался громкий крик, и, прежде чем они успели схватиться за оружие, дверь с шумом распахнулась и в их комнату ворвался какой-то человек. Его волосы были всклокочены, с лица градом падали капли пота. Низко поклонившись, он начал быстро говорить что-то Ивору срывающимся голосом.

Яростно взревев, Ивор опрометью выскочил из комнаты.

— Что случилось? — спросил Эндрю у Калинки.

— Новродцы! Они напали на деревню к северу от города!

В дверном проеме вновь возникла фигура боярина.

— Ты мой вассал, — обратился он к Эндрю. — Враги захватили одну из моих деревень!

Несмотря на смысл сказанного, в голосе его прозвучало облегчение, которое Эндрю вполне разделял. По крайней мере, сейчас можно было забыть об этой драке в таверне.

— Где эта деревня? — быстро спросил Эндрю.

— В часе езды вверх по реке, почти на берегу. Наверно, ее отсюда видно.

— Готорн! О’Дональд!

В дверях тут же появились Винсент и здоровяк артиллерист.

— Винсент, беги на «Оганкит» и скажи Тобиасу, чтобы немедленно разводил пары. Пэт, оставь двоих ребят отнести Джеймса во дворец Ивора и собирай остальных. Отправляйся на корабль и дай холостой выстрел, чтобы собрались все наши. Давайте шевелитесь.

Он снова перевел взгляд на Ивора.

— Загружай на мое судно своих пехотинцев: столько, сколько у тебя сейчас под рукой. Мы поднимемся вверх по реке и нападем на них. Ты с остальным войском поскачешь на лошадях. Мы высадимся к северу от деревни, а ты подойдешь с юга.

Вдруг он сообразил, что произнес эту тираду по-русски, не дожидаясь перевода Калинки.

Ивор довольно ухмыльнулся. Он уже давно подозревал, что Кин учит русский, и теперь выяснилось, что он был прав.

Дружески двинув Эндрю кулаком по плечу, он устремился на улицу, зычно призывая своих людей следовать за ним.

Эндрю вернулся в опустевший зал таверны. Кэтлин все еще сидела на коленях рядом с Джеймсом, который тихо постанывал. Увидев Эндрю, она поднялась на ноги.

— Вам повезло, что началась небольшая война, и все о нем забыли, — сказала она, указывая на раненого.

Он не мог признаться ей, насколько сильно им повезло.

— Оставайтесь рядом с ним и постарайтесь ему помочь.

— Здесь не обойтись без доктора Вайса, — с грустью в голосе заметила она.

— Я ничего не могу сейчас сделать, мне надо заниматься более срочными и важными делами.

— Всегда есть что-то более срочное и важное, чем человеческая жизнь, не так ли, полковник Кин? Эти варвары ударили ножом невинного человека, а вы все равно рветесь им на помощь.

— Мне очень жаль, Кэтлин, — тихо ответил Эндрю, протягивая ей руку.

Она отвернулась от него, как бы не замечая предложенной руки, и вновь присела рядом с раненым.

Эндрю промолчал и вышел из таверны. Направляясь к пристани, он был так погружен в свои мысли, что даже не заметил, как на высокий шпиль собора взметнулись два флажка.

— Бросить якорь!

Несколько секунд спустя уже были спущены шлюпки, которые стали быстро заполняться солдатами. При помощи лебедки матросы опускали в одну из шлюпок «наполеон».

Эндрю оказался в лодке, где сидели десять моряков Тобиаса. Вооружившись мушкетами, они превратились в морских пехотинцев.

Быстрее чем за минуту они добрались до берега. Солдаты первой роты, выскочив из лодок, моментально рассыпались цепью, а артиллеристы, кряхтя и ругаясь, на руках вынесли на берег тяжеленную пушку. Шлюпки отправились обратно на «Оганкит», чтобы забрать ополченцев Ивора.

— Деревня находится на той стороне хребта, примерно в версте отсюда. Эта тропинка через леса ведет прямо к ней, — произнес Калинка, показывая на невысокие холмы, тянущиеся с востока на запад.

Было заметно, что на той стороне хребта что-то неладно: небо было затянуто дымом, поднимавшимся от сгоревшего поселка.

Эндрю внимательно изучал карту местности, наспех нацарапанную Калинкой. Ивор и его дружина скачут по дороге, ведущей из города. Новродцы наверняка смотрят только туда и не ожидают нападения с фланга со стороны реки. Если повезет, их удастся застать врасплох и обратить в бегство до наступления темноты. Скорее всего это обычный налет, но он дает Эндрю шанс продемонстрировать свою мощь новродцам и приобрести большее влияние среди суздальцев.

— Вперед, ребята!

Пятьдесят солдат первой роты вошли в лес редкой цепью, а люди О’Дональда и свежеиспеченные морские пехотинцы дружно волокли пушку по тропе. Позади них уже высадились большинство суздальцев, которые догоняли авангард.

Эндрю тоже встал в цепь своих солдат. Вокруг него были суровые молчаливые лица людей, занимавшихся привычным для себя занятием, хорошо усвоенным еще в Виргинии: охотой на людей. Они бесшумно передвигались от дерева к дереву, замирая на мгновение, а потом снова преодолевали следующий десяток ярдов. У врагов не было ружей, но смерть от стрелы ничуть не лучше смерти от пули.

Они прошли сто ярдов, потом еще сто. Эндрю заметил, что тропа не петляя ведет прямо к вершине холма в полумиле от них. Они подошли так близко, что слышали треск горящих бревен и чувствовали запах дыма, идущего из-за холма. Остановившись, Эндрю прислонился к сучковатому дубовому стволу.

Мимо его лица что-то просвистело. Его мозг не сразу осознал, что произошло. Повернув голову, он увидел стрелу, воткнувшуюся в дерево рядом с ним.

— Ложись! — заорал Эндрю.

Одновременно произошло сразу несколько событий, как будто время замедлило свой бег. Солдата, стоявшего на середине тропы, вдруг развернуло. В его груди дрожала стрела, и он невидяще уставился на Эндрю. Раздался сухой треск ружей, и вдруг послышался чистый звук рога.

Лес превратился в настоящий ад. Как из-под земли появилось множество воинов. Засверкала сталь, и они бросились на янки, издавая воинственный клич.

Эндрю ощутил, что у него на затылке волосы встали дыбом. Все это очень напоминало атаку пехоты конфедератов, несущихся с устрашающими воплями на позиции северян.

«Целься тщательно, держи руку твердо», — повторял он сам себе, направляя оружие на воина с огромным топором. Раздался выстрел, и новродец упал, обливаясь кровью.

Мишень справа. Эндрю выстрелил, но русский не остановился, пришлось потратить на него еще одну пулю. Ловушка! Дьявол и преисподняя, они попали в ловушку! На него нахлынули воспоминания о лесах Антьетама. Он видел, что их обошли справа, и еще несколько сотен воинов было прямо перед ними.

«Встряхнись, — приказал он сам себе. — Ты уже не новичок, черт возьми!»

Сквозь ряды отчаянно сражавшихся янки прорвался новродец и, размахивая мечом, кинулся на Эндрю.

Кин успел нажать на курок в последний момент, так что ему пришлось даже отскочить в сторону, чтобы падающее тело врага не сбило его с ног.

— Первая рота, отступаем! Назад к пушке!

Люди в синих мундирах устремились обратно к реке, и Новродцы торжествующе закричали.

Эндрю развернулся и бросился бежать вниз по тропе. Рядом с ним споткнулся один солдат, из его спины торчала стрела.

Эндрю на бегу крутанулся и, прицелившись, выстрелил в лучника. Засунув револьвер в кобуру, он подхватил своего бойца, ставя его на ноги.

— Надо бежать, парень! — крикнул он. — Беги, твою мать!

Подталкивая раненого, а то и таща его на себе, Эндрю бежал что было сил. За поворотом тропы, ярдах в пятидесяти перед ними, стояла пушка. Канониры забивали в жерло заряд, а десяток вооруженных револьверами артиллеристов во главе с О’Дональдом спешили им на выручку.

Справа звуки погони становились все громче. Вдруг послышался звон стали, так как в битву вступили суздальские ополченцы.

Один из артиллеристов подставил плечо раненому солдату, которого поддерживал Эндрю. Полковник обернулся. Его ребята бежали, а враг наступал им на пятки.

— Назад к пушке! — проревел Эндрю.

Солдаты первой роты вложили последние силы в этот рывок и немного оторвались от новродцев. Им помогли люди О’Дональда. Перекрыв тропу, они разрядили в новродцев свои револьверы и притормозили их атаку, выигрывая драгоценное время.

Эндрю остался рядом с ними, зная, что капитан Майна не даст роте удариться в панику и займет оборону.

— Ну что, парни, пробежимся и мы теперь! — выкрикнул О’Дональд.

Все дружно повернулись и бросились обратно к пушке. На земле осталось лежать двое артиллеристов.

Заметив их бегство, Новродцы с криками кинулись в погоню. Похоже, их было несколько сотен. Неистовый ирландец выхватил из-за пояса еще один револьвер и разрядил его в толпу врагов. Увидев, что трое из них упали, он радостно расхохотался.

Вокруг пушки солдаты уже выстроились в оборонительный порядок. Эндрю быстро огляделся. Первая рота стояла клином, сбоку от пушки. Майна построил людей в две шеренги, а насмерть перепуганные моряки заполняли разрывы. Ополченцы Ивора прикрывали пушку стеной щитов с другого фланга. При виде устрашающего орудия их преследователи замедлили шаг, и в это время из-за леса послышались звуки боевого рога.

— Пэт, не стреляй пока! — крикнул Эндрю. — Пусть подойдут поближе. Первая шеренга, целься! Пли!

Раздался залп.

— Перезаряжай. Вторая шеренга, пли!

Залп следовал за залпом, и лес наполнился дымом. Солдаты вновь приободрились, занявшись знакомым делом.

Враг, казалось, собирался с силами для решительного штурма, а на левом фланге сгруппировалось немало лучников, которые стали осыпать их ливнем стрел.

Вдруг из толпы новродцев вышел какой-то человек. Это был священник, ветер трепал полы его золотой рясы, когда он, воздев вверх посох, яростно выкрикивал какие-то проклятия в их адрес. Наконец, издав истошный крик, он пошел прямо на них. Вслед за священником двинулось и все новродское войско.

— Поберегись! — рявкнул О’Дональд.

«Наполеон» подпрыгнул и откатился. По лесу пронесся гром выстрела. Эндрю бросил взгляд на разрушения, которые двойной заряд картечи причинил русским, и его чуть не стошнило. Авангард новродцев просто-напросто перестал существовать.

Воцарилась полная тишина. Это была настоящая бойня – картечь положила не меньше пятидесяти человек. За три года службы Эндрю не доводилось видеть, чтобы от одного выстрела погибло так много солдат.

Некоторых моряков вырвало прямо в строю. Остальные не шелохнулись. Сначала поодиночке, а потом всем войском Новродцы с воплями ужаса побежали назад вверх по холму.

— Больше не будут лезть на пушки со своими железяками, — хладнокровно заметил О’Дональд. — Теперь пошлем им вдогонку ядрышко.

Орудие снова бухнуло. Ядро упало в лесу, повалив пару деревьев.

— Сомкнуть ряды! — скомандовал Эндрю. — Вперед бегом марш! Пэт, оставайся здесь, прикроешь, если нас отбросят. И пусть кто-нибудь даст мне заряженный револьвер!

Один из артиллеристов протянул ему свое оружие, и Эндрю повел своих людей обратно к деревне. Стараясь не смотреть на лежащие на земле тела, он постарался быстрее их миновать. За поворотом тропы небольшое количество новродцев перестраивали ряды, готовясь вновь вступить в бой.

— Залп! — прокричал Эндрю.

Ружья взлетели на плечи и извергли огонь. Новые заряды забиты шомполами в стволы, и оружие вновь готово к стрельбе.

— Вперед шагом марш!

С мушкетами наперевес рота рассыпалась по всей ширине тропы. Просвистела стрела, и один солдат со стоном свалился прямо под ноги Эндрю. Арбалетный болт воткнулся в пустой рукав полковника и застрял в нем.

Впервые в жизни ему пришла в голову мысль, что он представляет собой легко различимую мишень, но от этого ему только сильнее захотелось разбить врага.

Второй залп с двадцати ярдов, третий, четвертый…

Они дошли до конца леса и наконец увидели горящую деревню. Между пылающих домов несколько сотен воинов в панике неслись к своим лошадям, привязанным на другом конце деревни. Многие уже были верхом и с громкими криками потрясали оружием.

Справа вновь донесся высокий звук рога. Повернув голову, Эндрю увидел Ивора, выезжающего с дружиной из леса в четверти мили от них. Разворачивая коней, Новродцы в страхе поскакали на восток. Еще до того, как Ивор успел подскакать к янки, последние Новродцы пропали из виду.

— Капитан Майна, — хмуро сказал Эндрю. — Устройте перекличку и отнесите наших раненых и мертвых на корабль.

Выйдя из-под тени леса, Эндрю направился к Ивору. Внезапно он почувствовал легкое головокружение и дрожь в коленях. К горлу подступила тошнота, и ему стоило больших усилий, чтобы сдержаться. Эндрю всегда испытывал такие ощущения после боя, это была естественная реакция его организма на то хладнокровие, которое он проявлял минутой раньше. При воспоминании о груде тел рядом с пушкой его голова заболела, как после хорошего удара. Южане хотя бы знали возможности артиллерии. А сейчас это было просто убийство, и Эндрю опять ощутил позыв к рвоте.

Но они попали в ловушку. Это очевидно. Их там поджидали.

Ивор подъехал на коне к Эндрю, отдав на скаку команду остальным своим воинам преследовать неприятеля.

— Калин – а где Калин?

Эндрю всерьез забеспокоился. Толстяк был рядом с ним на корабле, и на берегу он его видел, а что потом? Вдруг, как по волшебству, из клубов дыма появилась фигура переводчика…

— Ну и где же тебя носило? — спросил Эндрю.

— Там же, где всегда, когда начинается битва, — честно ответил Калинка. — Я спрятался.

— Пожалуй, ты еще умнее, чем я думал, — рассмеялся Эндрю. — Ни к чему мирному человеку вмешиваться в спор воинов.

— Что, хороший был бой? — прервал их беседу Ивор.

— Можно и так сказать, — коротко ответил Эндрю. — Хочешь посмотреть?

Втроем они направились обратно к реке.

Миновав поворот тропы, Ивор резко натянул поводья, и его битюг встал на дыбы. Широко раскрыв глаза, боярин смотрел на картину бойни. Спешившись, он осторожно обошел груду тел новродцев, а потом перевел взгляд на поваленные ядром деревья. Затем Ивор посмотрел Эндрю прямо в глаза.

— Хорошо, что я все-таки решил не воевать с вами, — тихо сказал он.

— Хорошо, — повторил по-русски Эндрю.

Ивор подошел к телу священника и ногой перевернул его лицом вверх.

— Хална, священнослужитель из Новрода. Значит, теперь Церковь противостоит мне в открытую.

— И кто-то знал, что сегодня мы будем в Суздале. Это нападение было задумано для того, чтобы выманить нас сюда и, возможно, чтобы убить меня, — заметал Эндрю.

— Кто как не Раснар? — мрачно отозвался Ивор. — Я знаю, что мой брат Михаил бежал в Новрод, так что налицо заговор.

— И что же ты собираешься предпринять? — спросил Эндрю.

— Ничего.

— Ничего? В самом центре твоего города затаилась змея!

— Он верховный священнослужитель Руси, — резко ответил Ивор. — Если я открыто выступлю против него, мне придется воевать не только с Новродом, а еще с Вазимой, Кевом, Загдорсом – всей Русью. Мой отец отобрал некоторые привилегии у его отца. Поэтому теперь меня поддерживает знать всех городов. Они не будут помогать Церкви в борьбе со мной, потому что это ослабит их собственные позиции. Но и я не могу бросить Раснару прямой вызов. Так что мне придется вести себя так, будто это был обычный налет, как водится между соседними городами.

— Это безумие, — не сдержался Эндрю.

— Когда ты лучше узнаешь наш мир, ты больше не будешь так говорить, — оборвал его Ивор. — Твои люди собрали богатый урожай голов для моей стены. После этой схватки мой престиж вырос, и другие теперь дважды подумают, прежде чем напасть на меня. От тебя немало неприятностей, Кин, но и пользы тоже.

Боярин вновь сел на своего огромного коня.

— Увидимся в городе – у нас вечером будет пир. Да, наши разногласия разрешились сами собой. Твой солдат умер еще до того, как я уехал, так что отпала необходимость в суде. Теперь народ снова будет любить вас.

Эндрю остолбенело смотрел вслед боярину, скачущему назад к деревне.

— Он сошел с ума!

— Все мы всего лишь его игрушки, — шепнул ему Калинка. — Не секрет, что вражда между знатью и Церковью скоро приведет к открытым столкновениям. Крестьяне боятся бояр, и попов боятся не меньше, так что, кто бы ни победил, для нас все останется по-прежнему. А что касается тебя, то, когда дерутся волки, победитель все равно съест лису.

Джон Майна во главе свой роты спустился к реке.

— Что показала перекличка, Джон? — спросил Эндрю.

— Ничего хорошего, сэр. Десять человек убиты, тринадцать ранены, но они поправятся. Четверых убило во время первой атаки, и с них сняли все, что на них было. Так что теперь у неприятеля есть мушкеты и боеприпасы.

— Твою мать, — процедил сквозь зубы Эндрю.

Так вот зачем они затеяли этот рейд, подумал он. Чтобы заполучить несколько ружей и узнать, как ими пользоваться.

— Это еще не все, — продолжил Майна.

— Что еще?

— Не хватает двух человек, сэр. Никто не видел, чтобы их убили. Боюсь, они попали в плен.

— Кто они?

— Один – это Брайан Сэдлер.

— А второй?

— Готорн, сэр.