Шутки духов Рождества

Часть перваяСВЕТЛАНА

Светлана сидела на своем рабочем месте и смотрела в окно на падающий снег. Конец рабочего дня приближался, и поэтому за окном уже была чернота. Но крупные снежинки, которые густо падали с неба, в свете фонаря были видны. Они кружились, кружились и все-таки снова исчезали в темноте. Если бы не фонарь, то темнота за окном поглотила бы все. И это в пять вечера!

– Скорее бы уже стал день прибавляться, – вздохнув, сказала Светлана, начиная собирать сумочку. – Еще неделька, и будет светлее, светлее, минута за минутой, а там и весна! Так все надоело! Не люблю зиму!

Светлана представила весенний день, солнце, ручейки и маленькие букетики цикламенов, которые всегда продавались в переходе. Она с горечью усмехнулась в душе, что опять никто не подарит ей такой букетик, и придется это сделать самой. Ведь, здесь в Москве она была одна. А Жерар жил недалеко от Парижа. И возможности весны, на обязанности Жерара не распространялись.

– Тебе бы горевать! – сказала с ехидной улыбкой соседка по столу. Ты же на их Рождество за границу едешь! Вот красота! Везет же тебе!

Нина знала, что у Светланы в Париже есть любовник, и что у него есть жена. И это вызывало в ней и чувство зависти, и одновременно чувство протеста.

– Ах, мы ездили туда, ах, мы ходили в такой ресторан… Молчала бы лучше, разрушительница семьи! И что в ней такого, что ей достался такой мужик!? – возмущалась в душе Нина, слушая восторженные рассказы Светланы, и критически приглядываясь к ней.

Но вслух она этого не говорила, а только почти искренне, советовала Светлане что одеть, и как причесаться, ведь она считала себя законодательницей вкуса. Но с затаенной надеждой Нина ждала, что Жерар все-таки бросит эту Светку! И тогда справедливость бы восторжествовала!

– Красота, – медленно ответила Светлана, прекрасно представляя, как Нина по– своему представляет ее поездку, и почему у нее именно такая улыбка. – А может, бросить все это? Надоело все, и жена, и вообще все это вранье, – пролила она бальзам на душу подруги.

– Ты что, дура что – ли? – возмутилась Нина. Подумаешь жена, она же не стенка, отодвинуть можно. Пусть за мужем лучше смотрит. Я бы, на ее месте, тебя в гости не приглашала. А если у нее мозгов нет, то сама и виновата! – по-детски улыбаясь, ответила Нина. И Светлана, почти что, усомнилась в своих предположениях о ее мыслях.

И все же, она сама в этот раз ждала от поездки совсем, другого. Потому что, наконец, решила закончить свои отношения с Жераром.

Так уж получилось, что Светлана, в детстве, раза два ездила с мамой в Париж, к ее подруге, а потом, после смерти мамы, тетя Марлен не перестала приглашать ее к себе в гости, и поездки во Францию стали для Светланы делом обычным.

Когда Марлен постарела и стала себя чувствовать плохо, благополучные ее племянники, из гуманных соображений, отправили Марлен в дом престарелых. Нет, это не был дом несчастных стариков, в нашем понятии. Марлен имела свою собственную квартирку с маленькой кухней и приличной обстановкой. Здесь она всегда была под наблюдением медперсонала, не утруждала себя уборкой и питалась в ресторане «дома ретрет», как назывался он во Франции. Она могла выходить в свет, в любое время, на прогулку, или навестить племянников. И первое время она это делала, а потом, годы взяли свое, и тогда все ее дни стали посвящены телепрограммам с любимыми конкурсами домохозяек и фильмам с очаровательным мосье детективом. Марлен восприняла это свое перемещение, как ожидаемое и планируемое событие, и не очень горевала по этому поводу. А возможно она просто делала такой вид.

Для Светланы, путь во Францию, в связи с этими событиями, опять мог быть закрыт, и только благодаря Жерару, с которым она познакомилась у Марлен, и который приходился ей племянником, она не потеряла эту возможность во второй раз. Теперь ее пристанищем в Париже стал его дом, вернее дом его, и его жены Симон. И в конце – концов, она так привыкла к Парижу, что как только проходило пару месяцев, начинала тосковать по его улицам, воздуху и какой-то невидимой ауре, в которой витал дух романтики, флера и любви.

Ко всему прочему, что очаровывает любого человека в Париже, и к чему она уже за столько лет привыкла, примешались их симпатии с Жераром, и город с этого момента стал для нее еще прекраснее и желаннее. Каждая песня, каждое сказанное по-французски слово, каждое упоминание о Франции, здесь в Москве отзывалось в душе Светланы весенним ветром. И ей становилось нестерпимо ждать своей новой поездки во Францию, ведь Жерар вместе с Парижем стал для нее одним целым.

Раньше Светлана часто мечтала, глядя на эту другую жизнь со стороны, о том, что когда-нибудь и она станет обладателем такого богатства, как Париж. Ведь она была еще вполне молода, привлекательна, и свободна. А поэтому могла рассчитывать на то, что на нее обратят внимание, предложат руку и сердце. Но, она не посягала на чужое, и этот ее потенциальный принц был чем-то отвлеченным, и существовал где-то в области мечтаний и снов.

Но однажды, Жерар признался, что влюблен в нее, и что намерен развестись с женой. Этот вариант был для Светланы полной неожиданностью, потому что, хотя Жерар и присутствовал в ее мечтах, и даже чаще чем это было позволительно, но он не был свободен, и поэтому дальше симпатий к нему эти мысли пресекались ею же, самой.

Но он признался! И это признание полностью меняло ее жизнь, и притом в лучшую сторону! Все стало так близко и реально, и милый муж, и путешествия на автомобиле по замкам Луары, и прогулки на теплоходе вдоль берегов Бретани. И к тому же, со слов Жерара, все это было делом нескольких месяцев. Потому что, Симон для него давно была уже просто родственница. И Светлана забыла про проблемы, связанные с существованием Симон, а вернувшись в Москву, поделилась с этим Ниной и Верой, и пообещала пригласить их в гости на свадьбу.

Это и было ее ошибкой. Потому что обещание, данное Жераром, и выполнение его, затянулось на целых тринадцать лет!

Тринадцать лет! Не раз она вспомнила авторитетные высказывания Веры – если мужчина через два месяца не предложил выйти замуж, то уже не предложит!

– Но он предложил! Вот в чем разница! Поэтому и были эти тринадцать лет! – оправдывала себя и свои ожидания Светлана. – И потом, он не отказывался от своих слов никогда! И не так уж плохо они прожили эти годы, и без свадьбы, на зависть подружкам.

Но долг был красен платежом. А платеж не наступал. И поэтому Светлана рисковала в один прекрасный момент снова услышать от Веры что-нибудь отрезвляюще колкое. То, что последнее время она говорила себе и сама.

Поэтому в эти предрождественские дни Светлана пришла к решению закончить эти отношения. Но говорить об этом девчонкам она не решалась. Оставаться побежденной, почти что брошенной, в их глазах ей не хотелось.

– Потом, что-нибудь придумаю, – решила она. – Но как объяснить им отсутствие звонков, писем, отказ от моих поездок в Париж и новых рассказов? Скажу, например, что он умер. А что всякое может быть, и в таком случае все можно будет легко объяснить. И это будет почти правдой, потому что для меня он умрет. А еще лучше, скажу, что они оба разбились на автомобиле. Пусть у меня не будет ни одного шанса повторить свою ошибку, и под напором Жерара, не начать все снова, – злорадно подумала она.

Светлана понимала, что такие заявления были опасны, ведь это называлось каркать. Но в тот момент она думала только о том, чтобы закончить этот роман без дополнительных проблем для себя.

– Вдова, всегда лучше, чем разведенка, – усмехнулась про себя Светлана. – Пусть разобьются, пусть разобьются, – задумчиво повторила она. И в этом она видела прекрасный выход. – Их нет, а я жертва судьбы и все! Пусть разобьются…

Что-то звякнуло за окном, а лампочка на потолке вдруг засверкала, как будто сопротивляясь полученному ей дополнительному напряжению, еще секунда и она бы взорвалась! Зина вжала голову в плечи, а Светлана вздрогнула от того, что это было похоже, на то, что ее мысли застали врасплох. Сердце ее подпрыгнуло, и что-то непонятно-неприятное пробежало по душе.

– Да нет, это совпадение! – успокоила она себя. И постаралась переключиться на другие мысли.

В ответ на льстивые фразы Зины, говорившие о том, что она что-то заподозрила, Светлана поменяла выражение лица, и плавно перешла на рассказ об удовольствии от предстоящей поездки. Она улыбнулась и стала рассказывать, как прекрасно она проведет праздники, и что увидит и как все будет.

– Представляешь, старая площадь, туристы, и огромная елка с голубыми ледышками, падающими вниз. Сказка! Я так люблю эту площадь в вечернем освещении, – закатила она мечтательно глаза, вспоминая прошлое Рождество. – А как только я приеду, мы поедем в ресторан в Париж, они всегда заранее заказывают там столик, и мы там встречаем Рождество. А на улице глинтвейн, огни, фейерверки. А сколько дедов-морозов, кто на санках, кто по веревке в окно лезет, кто на оленях с мешком подарков, и окошки в иллюминации. Нин, я уж и не знаю, как дождусь. Билет куплен, виза есть, осталось только сесть в самолет и я там!

– А Жерарчик обнимает и целует! Счастливая… – повторила с грустью Нина.

– Оно так и будет, – успокоила свою совесть Светлана, понимая, что не совсем гуманно так расписывать свои дни в завтрашнем Париже, и понимая, что расскажи она всю правду, Нине было бы легче на душе. Будет и праздник и елка. Только удовольствия мне не принесет, вот и все!

Она помнила слова своих подружек, когда прошел год, а потом второй, а свадьбы все не было.

– Ну что, я тебе говорила. Выпустил пар и все. Своя жена всегда дороже, – проворковала Вера, когда Светлана вернулась из поездки без обручального кольца, и они сидели за накрытым французскими деликатесами столом. – А ты уже губу раскатала, женится! Я тебе давно говорила!

– Ничего Свет, все мужчины сволочи, – скрывая удовольствие, поддакнула ей Нина. – А думаешь, каково жене было, когда вы там с ним на ее глазах!

– Да мы никогда на ее глазах, – не раз, объясняла им Светлана. Она и не подозревает ничего. Он ее уважает и боится сделать ей больно. Поэтому мы и не решаемся сказать ей. Вдруг умрет с горя. У нее же сердце! А потом, где и когда? Мы же всегда на виду!

Это было правдой, и Светлана прекрасно понимала, какое ядовитое злорадство скрывалось за утешениями такого рода. И доставлять второй раз такое удовольствие своим подругам она не хотела. Она не любила, когда ей сочувствуют, тем более, когда радуются на ее потери.

Светлана не лукавила. В тот момент, они были чисты перед всеми. А симпатии, и разговоры о свадьбе, пока что были только разговорами, и пока, неприятности для Симон были далеко-далеко. Хотя, конечно, если считать большей изменой измену в душе, то она произошла. Жерар был влюблен как мальчишка. А Светлана, как только она оказывалась рядом с Жераром, чувствовала его прикосновение и взгляд, по ее телу бежали мурашки, сверкали белые молнии, и она боялась, что ее лицо выдает все ее чувства.

Грешниками они стали гораздо позже, когда Жерар приехал в Москву, один! Вот тогда было все! Но в этом была вина Симон. Она не захотела поехать в Москву, ей было лень гулять по улицам, без автомобиля, ведь вся ее жизнь была связана с ним. А ногами она просто разучилась ходить. Жерар любил гулять, и узнавать новое, и это было причиной, по которой он настоял на своей поездке в Москву, правда, в обмен на круиз, который купила для себя Симон. Так что все было с ее попущения. Все подходило под слова Нины.

– Раз сама пустила его одного к бабе, значит так ей и надо. Что с дур взять!?

Дело развода замедлилось то из-за ухудшения здоровья жены Жерара, то из-за проблем с дележкой наследства, после смерти Марлен, и каждый раз Жерар не отказывался от своих слов, он на самом деле любил ее, это Светлана видела. Она обожала Жерара, и пока что ждать было не трудно. Им было хорошо вместе, потому что, и Светлана и Жерар использовали всякую возможность для того, чтобы увидеться или на той или на этой стороне. А в промежутках они жили надеждой, ожиданием новой встречи и ощущением того, что они имеют такое сокровище, как любовь.

Симон, она пока ни о чем не подозревала. И если внутри себя на нее страдальчески глядела Светлана, то Симон, в свою очередь, со снисхождением смотрела на Светлану, замечая, что ее муж нравится их гостье. Но спокойствие ее от этого не нарушалось, потому что уж в ком – ком, но в Жераре она была уверенна. Он никогда не разведется. А если что, то она напомнит ему, что причитается ей при разводе, а на такую потерю, он вряд ли, пойдет. А уж если пустить в ход мнимые проблемы со здоровьем….Симон за столько лет знала Жерара на сто процентов. И ревновать к этой простенькой русской, было выше ее достоинства.

– Представь, что я капитан дальнего плавания, и ухожу на три месяца в море. А потом возвращаюсь. Так бывает! И ты моя жена, которая ждет, – сказал ей как-то Жерар. Я люблю тебя и никакой другой женщины мне не нужно. Ты моя любовь. Мы с тобой уже пять лет! Это срок. Если бы я тебя не любил, то и не приезжал бы к тебе, и тебя бы не приглашал. Но я тебя люблю, сильно!

Жерар умел сказать приятное, и Светлана и не сомневалась, что он любит ее. Правда, иногда она начинала сомневаться, о том, что он вкладывает в эти слова. Может быть, под этим он понимает просто секс? Но, Жерар развеял и эти ее мысли, он сказал:

– Любовь не бывает без секса, и если я тебя люблю, то конечно я хочу тебя как мадам. Но секса я мог бы найти сколько угодно и во Франции, а я еду к тебе. Не знаю, почему, но я не могу не думать о тебе. Мы с тобой будем вместе всегда – всегда!

– Логично, – подумала Светлана. И ее назревшие претензии, снова растаяли в объятиях Жерара.

Правда она и сама была виновата в том, что все это затянулось так надолго. Она хотела остаться чистенькой в этом кошмаре их развода. Жерар ведь однажды предложил:

– Хочешь, она сейчас войдет, и я ей все скажу.

Светлане очень хотелось, чтобы Жерар сделал это, когда она была в Москве. Там она не представляла, как страшно, сказать человеку, с которым ты прожил двадцать пять лет, – давай разведемся или, – я тебя больше не люблю. Но теперь здесь, она быстро представила эту сцену, которая будет происходить у нее на глазах, и сколько ужаса она испытает от слов Симон, от ее истерики, от необходимости прожить в этом доме еще две недели, которые остались ей до отъезда. От этих мыслей, она похолодела, как будто на нее вылили ушат ледяной воды, и она, тут же остановила Жерара.

– Нет, нет, ты что! Не сейчас. Без меня!

– Ты не хочешь мне помочь! – возмутился Жерар. – Ты же видишь я трус, я боюсь начать этот разговор с Симон, так помоги мне, поддержи!

– Потом, – сказала Светлана, вырываясь из объятий Жерара, и в душу ее пробрался тот самый холод, схожий теперь с заморозкой, от которого даже руки и ноги ей перестали повиноваться.

Светлана, вырвавшись из рук Жерара, быстро вышла на кухню, и, поправив волосы, включила чайник, стараясь настроиться на обычный лад. А когда в дом ворвалась Симон, вернувшаяся слишком быстро из булочной, она была в норме и ничем не выдала того, что счастье Симон висело на волоске. Она в общем то уважала его жену, и даже любила ее, ведь и Симон участвовала в гостеприимной обстановке для Светланы уже несколько лет. Она была ей почти подруга, правда такой, которой она ничего лишнего рассказать не могла. Это был парадокс. Она любила Жерара, и очень хотела, заполучить его. Но она любила и Симон, и не хотела ей несчастья. Тем более, что здоровье у Симон было не в лучшем состоянии.

Когда сцена возвращения прошла успешно, Светлана окончательно успокоилась, заклеймив в душе и себя, за то, что потеряла контроль, и Жерара за его беспечность. Ведь останься она в комнате вместе с Жераром еще минуту, риск быть застигнутыми на месте преступления, был стопроцентным. Эти страхи, и раскаяния продлили ее терпение еще на несколько лет. Мало того, теперь она и сама не очень хотела их развода.

– Вот если бы все произошло само собой. Без стрессов. Но как?

Светлане тогда было страшно озвучить эту мысль. Но ее озвучила Вера, как всегда точно, и резко.

– Тебе надо ждать, и будет как в сказке. Или осел, или падишах, или Нассредин. Кто– то уйдет первым.

– Уйдет! Это значит, умрет, как еще? – подумала с тоской Светлана.

Ей не хотелось, чтобы кто-то уходил первым, а по– другому, разрубить этот узел было нельзя. Иногда она представляла все эти варианты:

– Падишах, – он мог умереть первым. По обычному закону подлости. Ни Светлане, ни Симон! Но тогда они с Симон оставались, неутешными вдовами, легальная и нелегальная. Нет, она не хотела, чтобы уж так не повезло им с Жераром. У нее поднималась буря возмущения, в которой она обвиняла Симон в том, что та не дала Жерару того, что могло продлить его жизнь. Она всегда считала, что Симон плохо готовит, плохо любит, и вообще взвалила на Жерара все, что можно, при этом, не давая ему ничего! Ни детей, ни любви, ни возможности оставить себя любимую. Это был плохой вариант.

– Осел! – если, уйдет осел! Конечно, это бы был лучший вариант!

Но однажды, когда Симон свалилась и загремела в госпиталь, Светлана увидела неподдельное горе Жерара. Он страдал, он жалел! Он навещал свою Симон почти каждый день, в госпитале, который был в ста километров от дома. И кто знает, как бы он стал относиться к Светлане, бичуя себя и ее тоже, за то, что это их вина, что ушел «Осел» Только тогда, когда Симон пошла на поправку, Жерар сказал Светлане:

– Если что, я конечно не хочу этого, – оправдал он свое следующее предложение, – но мы сразу женимся, ты никуда не уедешь и останешься тут в качестве мадам Ренуа. Хорошо?

– Хорошо! – сказала Светлана, но я тоже не хочу… она имела ввиду Симон. И подумала, – почему он не сказал ей этого раньше? Теперь, после выздоровления Симон, это было уже не актуально и безопасно для них обоих. Для Симон, и для самого Жерара!

Но, Светлана снова растаяла. Ведь для нее главное было знать, что Жерар любит и хочет, чтобы они были вместе. А Симон, пусть уж она будет здорова!

Но был и третий вариант.

– А если Нассредин! – с ужасом подумала Светлана. – Эти постоянные перелеты! Но такого, она, конечно, не хотела. Она не хотела торжества Симон. – Нет, нет и нет!

И снова прошел год. Он писал чувственные письма, от которых по телу шла приятная волна, он строил планы. А однажды, когда они, прогуливаясь по окрестностям не далеко от Парижа, случайно зашли на приватизированную территорию, где на берегу маленького пруда стоял такой же маленький дом, автомобиль и катер, пришвартованный к берегу. Хозяева, собирались накрыть стол для пикника прямо на природе, и Cветлана с Жераром поспешно извинились и удалились с чужой территории.

– Неужели это их дача?! – с восхищеньем сказала Светлана. Такая красота, кусок природы, да еще и с прудом!

– Здесь все приватизированное, показал Жерар на незаметно спрятавшуюся в зелени кустов сетку забора. А озеро, я тебе могу купить такое же!

– Да!? – удивилась и восхитилась Светлана и очень живо представила, как она будет обладателем такого сокровища. Она, конечно, немного засомневалась в возможностях Жерара, но, ведь, она не тянула его за язык, и сказано это было очень просто, без кокетства.

Все это было …. Пока розовые мечты Светланы, надежды и терпение, не поблекли, и, надев белые одежды, превратились в постоянное ожидание, а потом в привыкание и наконец, безразличие. Она уже не хотела перемен. Не совсем уж, не хотела, и если бы Жерар, например, настаивал, то она, возможно, подумала бы и не бросила того, кого она приручила. Теперь, она лишь выполняла его желания, и всякий раз, когда хотела сказать нет, все же говорила да!

Иногда ей было жаль своих мечтаний, своих ушедших лет, когда она была на тринадцать лет моложе! Иногда ей казалось, что это и есть ее крест, и она не имеет права бросать Жерара, потому что, ему без нее будет очень плохо. Жерар к этому времени очень сдал. Из подтянутого и мужественного, он превратился в, мягкой формы, домоседа. Он оживал только в дни приезда Светланы, она видела это по той разнице, какую она встречала в день приезда и какую видела потом, когда они были вдвоем, блуждая по лесу, или выезжая на небольшие прогулки. У него появлялся блеск в глазах, и румянец. При присутствии Симон, он становился тусклым и даже немного старичком.

– Что же ты хотела! Прошло тринадцать лет, а он вдобавок старше тебя, – с тоской думала она.

Иногда она начинала ненавидеть Жерара, за свои обманутые иллюзии и понимание того, что ничего не будет. Не будет свадьбы, не будет их общего дома, не будет гостей, которых они бы приглашали в свой дом, ничего из того, о чем она мечтала и даже не сомневалась в исполнении все эти тринадцать лет. Но это все будет, и всю жизнь было, у Симон!

– Она мне как сестра, – говорил небрежно Жерар, когда они оставались вместе и разговаривали, сидя в саду за бокалом вина. Сестра! Не больше.

– Сестра! Хотела бы я быть на ее месте, – думала Светлана.

В последний раз, когда Жерар приехал к ней в Москву, он сообщил ей, что Симон уехала в круиз по Южной Америке. Эта сумма для кошелька Светланы была огромной, а Жерар бросил также небрежно, – Хочет, пусть едет, в какой угодно круиз, а я не хочу второй Титаник!

Но Светлана хотела в круиз, и ей он не предлагал, с такой же небрежностью, поехать вместе с ним в путешествие.

Она понимала, что Жерар не был миллионером, и Светлана всегда входила в его положение, в котором он не мог позволить себе больших расходов. Да что говорить, она попросту закрывала глаза на многое, и всегда старалась найти оправдание его поступкам и мотивам. Ведь они любили друг – друга, им вместе было очень хорошо, и Светлана не хотела, чтобы ее упрекнули в корысти.

Потом, сравнив жизнь Симон и свою, она пошатнулась в оценке возможностей Жерара.

Однажды, в душу Светланы закрались и еще более весомые подозрения. Она как-то услышала разговор Симон по телефону, и каким– то чутьем, поняла, что речь идет об очередном круизе, но в нем звучали слова об их юбилее.

– Они едут вдвоем?! – вдруг заскребло у нее в душе. Это было не от зависти, но от чувства обиды, происходящего обмана и статуса посторонней. Кто мог дать гарантии, что так было не всегда?!

Ощущение жизни у Светланы шло из склеивания кусочков времени, когда они были вместе, и ей казалось, что это и есть ее и его жизнь. Но, оказывается, что между этими отрезками у Жерара протекала своя, весомая и совершенно не относящаяся к ней часть жизни. Он ходил в гости с Симон, он приглашал друзей в их общий дом, он ездил с ней по океану. А по вечерам смотрел на звезды с палубы… вместе с ней!

С тех пор, Светлана стала более внимательна к мелочам, словам и своим ощущениям их жизни. Она стала замечать в Симон все ее недостатки, и теперь она не любила ее как прежде. Потом она стала замечать недостатки у Жерара, и что самое интересное, она заметила, что их отношения не были уж такими холодными. Симон представляла для Жерара вполне свое, нужное и даже необходимое для жизни создание. Возможно, даже, более нужное, чем она, Светлана. Она поняла, что в промежутках между их встречами они жили, жизнью, в которой были свои праздники, секс, друзья, надежды и неприятности. Это была их длинная, длинная жизнь. Со многими мелочами, значимыми и нет. О которых, Светлана даже и не подозревала, представляя свою жизнь, в которой был Жерар, склеенной пленкой, в которой края были ее приездом, и очередным ее отъездом. И это была иллюзия. Это в ее голове пленка резалась и склеивалась, представляя одно целое, где Жерар существовал для нее, а в жизни Симон лента была куда длиннее и разнообразнее. Для Жерара жизнь не кончалась с их расставанием. Это была длинная жизнь, а вкрапления дней из отпусков Светланы, были эпизодами, частичками, которые ничего в этой большой ленте не меняли. Они, эти частички жизни, даже стали нормальным явлением, к которому Жерар привык и пользовался. А она! Почему она не подумала и не посмотрела на все это с этой стороны?!

– Но, я не собиралась быть последней в твоей жизни, – возмутилась Светлана.

– Но, ты же знала, что я женат, – как то сказал ей Жерар, когда она что-то молвила, про то, что он все делает для Симон и ничего не делает для нее.

– Но, ты же хотел развестись и увезти меня из Москвы на белом коне, как мадам Ренуа! – взмутилась она в душе.

Но, Светлана не посчитала нужным, пререкаться с Жераром на этот счет. Это унижало. Она просто сложила в копилку своих доводов еще и это признание.

Светлана сложила все эти аргументы и пришла к выводу, что больше она быть любовницей, которая должна стараться для Жерара, а он должен жить, чтобы стараться для Симорн, а Симон должна пользоваться всем этим, не прилагая никаких усилий, чтобы хоть чем– то удержать Жерара, не хочет и не будет!

Светлана приняла решение, что в этот раз она все скажет Жерару, и прекрасно понимая, что он теперь уже никогда ни на что не решится, и даже если и решится, то ей уже это будет не нужно! Она скажет, что все кончено:

– Я ждала 13 лет! Сколько можно! Ты выбрал жену, оставайся с ней. А я больше не хочу играть вторую роль и терять время, – так она хотела сказать Жерару. Чтобы он потом не строил из себя жертву. Он выбрал Симон! И теперь это все его проблема!