Шумерские ночи. Том 3

Фараон при виде этого изобилия повел насурьмленной бровью, шевельнул мизинцем левой руки — и Отта с Наджджей склонились в поклоне, и сказали слова силы, и к шумерским кушаньям добавились изысканные яства страны Та-Кемет. Пресные и сладкие булки, жареная крокодилятина и тушеное с овощами мясо зверя иуа, фруктовые вина с медом и стручками рожкового дерева, а также свежее молоко.

— Вот теперь поговорим, — сказал Энмеркар, усаживаясь на корточки и пристально глядя на Мену. — Скажи, мой брат, где ты хочешь сразиться, а раз уж мы тут встретились, то скажи заодно и отчего ты затеял эту войну. Скажи правду.

— Правда всегда одна, и она в том, что эту войну затеял ты, брат, — сказал фараон, беря кончиками пальцев тонкое шумерское печенье. — Ты пришел в страну фараона незваным и непрошеным, так что тебе и оправдываться, когда фараон разобьет твое войско и закует тебя в цепи.

— Так и будет, — стукнул посохом об пол Джех-Тот.

— Нет, — насупил грозно брови Ескерту.

Лугали единственные не присоединились к пиршеству. Царица Меритсегер чинно пила молоко, Лугальбанда с интересом жевал крокодилье мясо, а Креол с Тхомертху пили пиво и обсуждали, кто из них был ближе к победе, кто бы остался жив, если бы они все же продолжали до упора, и всякому было понятно, что Креол, но Тхомертху в своем ослином упрямстве не соглашался… они сами не заметили, как опустошили по целому сосуду амам.

А лугали стояли, словно проглотили по жердине, и таращились друг на друга, ловя каждое слово своих государей.

— … Как ты ухитрился выжить без головы? — спрашивал Тхомертху, макая в мед лепешку. — Я в тот момент думал, что победа за мной.

— Ты ошибся, как ошибался всегда, — хмыкнул Креол. — И будешь ошибаться. Потому что ты постарел и поглупел. А ведь и раньше не был особо умным.

— Как и ты, — поднял чашу Тхомертху. — Выпьем за это.

— Выпьем, — согласился Креол.

Пили все. Та-кеметские вина и шумерскую сикеру. Император и фараон не могли решить, куда перенести место битвы, потому что каждый еще утром рассчитывал напасть на другого неожиданно и разбить с выгодной позиции. Но боги посмеялись над земными владыками, и теперь те доспорились аж до того, что придумали разойтись по домам, а потом, через год или два…

— Только в этот раз ты ко мне, — потребовал Энмеркар, покатывая в чаше гранатовое вино. — Зря я, что ли, через всю Ойкумену с войском перся? Знаешь, как трудно было перевалить через стену царь-голема?

— Фараон догадывается, — покривился Мена, прихлебывая пиво из сосуда амам. — Но это твои заботы, мой царственный брат.

— Ты оскорбил меня, брат. Ты употребил непозволительные словеса.

— Фараон хотел узнать, какое сердце бьется в груди того, кто желает стать его сватом — бычье или шакалье.

— Есть способы попроще, — опешил Энмеркар. — Мне пришлось армию собирать. Я был намерен тебя убить.

— Фараон ответил бы тебе тем же, и это решило бы все наши разногласия.

— А… ладно, давай-ка еще выпьем.

— А еще фараон желал взглянуть на могущество Шумера, — добавил Мена, опорожняя еще чашу. — На его воинов и его магов. Желал увидеть в битве твоих големов, брат.

— Тебе докладов шпионов мало, что ли?

— Фараон желает сам свершать такие вещи, — гордо вскинул подбородок Мена.

— … На самом деле он был пьян, когда отвечал, — вполголоса рассказывал тем временем Тхомертху. — Я его отговаривал, но нынешний наш государь… с ним не надо спорить, когда он не желает спора, а спора он не желает никогда. Он великий владыка, но у него в голове булыжник. Иногда вымоченный в вине.

— Сочувствую, — кивнул Креол. — Почему просто сам не возьмешь власть, как Гор-Тутмос?

— Тогда мне придется заниматься государственными делами, как Гор-Тутмосу, — хмыкнул Тхомертху. — Я не очень этого хочу. А к тому же… нынешний государь своенравен и с булыжником в голове, но он очень умен. Еще при жизни Гор-Тутмоса он рассредоточил коллегию жрецов. Видишь Отту и Наджджу? Они не позволят мне взять власть.

Креол посмотрел на лысых горбоносых близнецов, что спорили о чем-то с Троем. То ли Отта, то ли Наджджа уловил его взгляд, повернулся и улыбнулся так елейно, что Креола затошнило.

В шатре тем временем заиграла музыка, поплыл ароматный дым и появились одалиски. Фараон Мена предпочитал воевать даже в еще большем комфорте, нежели император Энмеркар, и ему было ближе добираться, так что его сопровождали многочисленные рабы, музыканты и кар-кида. Шуршание менатов и бряцанье систров слились, создавая эффект шорох тростника на ветру, и в этом «тростнике» закачались прекрасные женские тела. Уже разгоряченный от вина, царевич Лугальбанда восхищенно озирался, а одна из одалисок не отрывала от него пристального взора.

Старый Энмеркар совсем размяк. Переговоры великих государей, призванная определить место битвы встреча все больше походила на банальную пирушку. Вино и сикера лились рекой. Фараон Мена выпрямился во весь рост, вскинул руку так, словно грозил небесам, и красивым голосом распевал священный гимн, а царица Меритсегер аккомпанировала мужу на арфе.

— Как-то даже неудобно теперь будет воевать, — сказал Лугальбанда, отстраняясь от одалиски, что уже почти терлась о него седалищем.

Он старался не слишком напиваться и никого к себе не подпускать. Еще ничего неизвестно — это может оказаться коварством та-кеметцев, они могут дожидаться нужного часа, а потом шатер рухнет, отовсюду полетят стрелы, одалиски выхватят отравленные ножи… хотя их уже неоткуда выхватывать.

— Воевать?.. — переспросил отец-император, раскинувшись на подушках. — Что?.. воевать?.. а, да… брат, мы так и не решили, где воевать…

— Рука моя лежит в руке твоей, по телу разливается блаженство, — произнес фараон Мена нараспев. — Ликует сердце, мы идем бок о бок… Мне голос твой — что сладкое вино…

— Я им жива, — подхватила царица Меритсегер. — Еды с питьем нужнее мне твой взгляд.

Их пальцы переплелись, головы склонились друг к другу. А Креол мысленно взмолился Мардуку, чтобы сражение все-таки состоялось, и он не зря протопал весь этот путь.

Молитва не была услышана. Охваченные любовным пылом, фараон и его жена тоже размякли, и гордый, высокомерный Мена согласился отдать дочь за шумерского царевича.

— Что, правда?.. — опешил Лугальбанда. — То есть… почему сейчас?

— Я увидел, что сражение с тобой не принесет пользы ни одной из наших великих держав, — сказал фараон Энмеркару. — Всегда было так, что Бык дружил с Тростником и Пчелой, и если кто чего у другого просил, то сразу и получал. Мы оба осквернили наши ба, ненароком начав ненужную войну. Пусть лучше наши дети породнятся, а сила наша умножится.

Креол хмыкнул. Все ясно. Мена был слишком хорошего мнения о своих силах, и слишком плохого — о шумерских. Думал, что свалит Энмеркара одним пинком и получит все возможные пользы.

Но увидев воочию битву архимагов и поняв, что его Тхомертху ничем не превосходит шумерского Креола, Мена покочевряжился для приличия и пошел на попятную. Смекнул, что в случае битвы может и не победить, а победит — так останется без войска. Оно ему надо?

Так и закончилась эта скоротечная война, в которой по-настоящему сразились всего два человека, хотя уж эти двое развернулись во всю ширь. Конечно, войско императора не повернуло сразу же назад — соединившись с та-кеметским, оно проследовало в Ме-им-пи, где прогостило целый месяц. Лугальбанда женился на красавице Нисун, которая и впрямь оказалась красавицей, да к тому же светловолосой, что в земле Та-Кемет встречается очень редко.

— Подожди, у нее оба родителя черноволосые… — пробормотал Креол, глядя, как Лугальбанда и Нисун вступают в парадную ладью.

— Это к удаче, — сказал Тхомертху, стоящий рядом. — Боги улыбнулись фараону, послав ему такую дочь.

— Боги.

— Ну кто-то из богов. Вполне мог.

— А-а-а… я понял.

— Не заостряй на этом внимание. Лучше давай-ка расцветим небо в честь праздника.

Был поздний вечер, свадьбы в Та-Кемет всегда играют на закате или в сумерках, и два Верховных мага грянули разноцветными огнями. Раскрылись пламенные цветы, и запорхали огненные птицы, а огромная комета с ревом ушла за горизонт, предвещая царственной чете великое счастье.

— Пу-пу-пу!.. — насмешливо хмыкал Тхомертху, пуская в небо вспышки. — Вот для этого я столько лет учился магии! Вот для этого становился Верховным магом! Развлекать чернь!

— Ты хочешь снова померяться силами? — повернулся Креол. — Давай, я не против.

— Нет-нет. Я рад, что у нас вышла ничья, друг мой шумер. Иначе…

— Иначе от войска твоего фараона осталось бы мокрое место, — согласился Креол. — Без тебя мы бы его растерли в пыль.

— А почему ты так уверен, что сам не лег бы там в землю?

— Не мели чепухи. Тебе невероятно повезло, что случилась ничья.

— Не согласен. При чем тут везение? Это тебе боги улыбнулись.

— Но не так, как фараону, — хмыкнул Креол.

Тхомертху рассмеялся. Держащиеся за руки Лугальбанда и Нисун уже сходили с ладьи — теперь как супружеская пара. Их приветствовали фараон Мена и император Энмеркар, и сам воздух наполняло ликование, а воды Нила искрились, отражая небесные огни.

— Так и не повоевали толком, — цокнул языком Креол.

— В твоей жизни еще будут войны, шумер, — утешил его Тхомертху. — Я даже не сомневаюсь.

Странствия мага

По одну сторону стенной ниши стоял Артод, по другую — Артераид. У них не было других обязанностей — только охранять эту нишу и вещи на полках. Несколько пергаментных и папирусных свитков, стопку глиняных табличек, три книги в кожаных переплетах, бутылку с маслом и целую коллекцию шкатулок, ковчежцев и перстней.

Этих шкатулок и ковчежцей Артод и Артераид боялись, как ядовитых змей. Сильные как быки и крепкие как кедры, они скорее дали бы отрубить себе уши, чем прикоснулись хотя бы к одному. Совершая здесь свое бдение, они иногда слышали шорох, скрип, тихие голоса… один перстень порой начинал дымиться, и из него доносилась брань на непонятном языке.

Сегодня в нише копался хозяин Артода и Артераида. Верховный маг Шумера перебирал свои сокровища и недовольно цокал языком. По очереди брал в руки эти вещички и словно говорил с ними, и словно внимательно их слушал.

— Аракаша… — доносились до Артода и Артераида непонятные слова. — Будха… эррепегмей… егрущщик… валинкт… Огненное Око… Птица Лэнга… муртигеммер… Тощий Всадник Ночи… Часовщик… Двурогий…

Последних двоих маг держал дольше всех. Каменная шкатулка с надписью «НЕ ОТКРЫВАТЬ!» и тусклый медный перстень. Несколько минут он беззвучно шевелил губами, и лицо его становилось все недовольнее. Артод и Артераид старались не шевелиться, не обращать на себя внимания, потому что когда хозяин в таком настроении, он часто срывает злость на тех, кто окажется рядом. Вон и джинн Хубаксис исчез, хотя обычно порхает где-нибудь рядышком.

Креол разочарованно отбросил шкатулку с Часовщиком — демоном из мира Хвитачи. Тот тоже ничего полезного не знал и не заслужил права на освобождение. А он очень хотел помочь, этот ублюдок, потому что Креол поклялся, что выпустит его, если узнает ответ на свой вопрос.

— Неплохая коллекция, — раздался сзади ехидный голос. — Тут есть и наши, я погляжу?

— Ты опять заявился без приглашения? — ответил Креол, не поворачиваясь.

— Моя ли вина, что ты не приглашаешь? — насмешливо сказал Элигор. — А заявиться надо. Это патронаж, господин Верховный маг. Я приглядываю за своими инвестициями.

— Я еще не принадлежу вам, — процедил Креол.

— Еще нет, — согласился Элигор. — Но твое время истекает. Тебе восемьдесят пять, и я бы посоветовал тебе доделать свои дела в ближайшие… не знаю, лет десять. Думаю, столько ты еще протянешь.

Артод и Артераид и до того не шевелились, а теперь превратились в соляные столпы. У их хозяина бывали самые разные гости, и многие наводили невольный страх, но этот… от него веяло ужасом. Липким, холодным ужасом. На вид как будто и обычный человек — с длинными черными волосами, в алой мантии без рукавов, — но смотреть на него не хотелось, хотелось отвести взгляд и молиться богам, чтобы он тебя не заметил, чтобы прошел мимо.

— Ты уже больше года не призывал никого из моего легиона, — с притворной заботой произнес Элигор. — Что случилось, тебе больше не нужны наши услуги? У многих обновился срок, они рады будут тебе помочь.

— Эта была невыгодная сделка, — произнес Креол, наконец-то повернувшись. — Она была бы выгодна подмастерью, но не архимагу.

— Ты чем-то недоволен? — хмыкнул Элигор. — Я выполнил свою часть сделки. Ты знал, на что идешь.

— Знал, — согласился Креол. — Но я получил гораздо меньше, чем ожидал.

— Как минимум один раз эта сделка спасла тебе жизнь.

— Тебе докладывают о каждом призыве, что ли?.. — нахмурился Креол. — Ладно, раз уж ты сам заявился… может, хоть ты знаешь, где искать Сияющее Око?

Элигор откинул голову назад и расхохотался. Этот смех заполнил всю залу, отразился эхом от каменных стен и всколыхнул огонь в очаге. Ковчежцы, шкатулки и перстни на полках ниши будто завибрировали, из них донеслись приглушенные вопли и стоны.

Артод и Артераид одновременно зажмурились. Не страшащиеся никого из живых, близнецы-северяне дико, до безумия боялись демонов и волшбы. И надо же было так случиться, что им выпало угодить туда, где того и другого столь много!..

Впрочем, их прежний хозяин был еще хуже.

— Сияющее Око?.. — повторил Элигор, изучая злющее лицо Креола. — Ты хватаешься за соломинку, не так ли? Тщетно ищещь способ избежать неизбежного?

Креол молча скрестил руки на груди. Он разыскивал Сияющее Око три года, но не ради себя. Его попросил Хиоро… но это неважно, потому что найти все равно не получилось.

— Так ты знаешь или нет? — спросил он все-таки.

— Где-то у богов, — пожал плечами Элигор. — Может, на Девяти Небесах, а может, у Яхгве. Где еще быть божественному артефакту? Я даже ничего с тебя не возьму за этот ответ, потому что он тебе не поможет.

— Да это и не был ответ, — проворчал Креол. — Может, там, а может, сям… я это и без тебя знал!

— Ты не в духе сегодня, я вижу, — улыбнулся Элигор. — Откланяюсь. Но мы еще непременно увидимся, Креол Урский, и, возможно, раньше, чем тебе хочется. Кап-кап. Кап-кап.

Элигор так искусно изобразил клепсидру, что Креолу захотелось разбить ему морду. Хотя в последнее время ему почти все время этого хотелось, и не только по отношению к Элигору.

Эмблема Йог-Сотхотха исчезла прежде, чем маг успел претворить желание в жизнь. Зато неосторожно сунувшийся раб упал с разбитой головой, а Креол уставился на изгвазданный жезл.

Опять он кого-то нечаянно убил.

Подавая хозяину ужин, рабы старались не дышать. Они ставили блюда и чаши так, словно обратились в призраков. Это было с их стороны разумно, потому что архимаг погрузился в тяжелые мысли, и посмевший отвлечь стал бы кровавым пятном на стене.

Креол размышлял, что делать дальше. Смерть приближается, он видел это каждый день в зеркале. Да, выглядел и ощущал себя Креол лет на двадцать моложе, чем на самом деле, но Элигор сказал правду — его срок истекает.

Он особенно остро ощутил это несколько месяцев назад, благословляя новорожденную дочь Лугальбанды. Встречая пришедшую в этот мир молодую царевну, Креол вдруг осознал, что сам уже весьма стар, а магия больше жизнь не продлит.

И дело не в том, что он не пытался. Креол считал глупостью играть честно с теми, кто сам жульничает при малейшей возможности. Он самыми разными способами продлевал себе жизнь… но в какой-то момент они просто перестали на него действовать. Магия не помогала, что-то внутри самого Креола сопротивлялось омолаживающим и укрепляющим чарам.

Он не сразу это заметил, а когда все-таки убедился — какое-то время еще позволял себе думать, что это не беда, что времени впереди еще много, и он еще успеет что-нибудь предпринять.

Но ему уже восемьдесят пять, и его волосы припорошило снегом. Клепсидра отсчитывает последние годы. Жизнь заканчивается.

Осознав это, Креол окончательно потерял интерес к управлению Гильдией и службе императору. К Хубуру это все. Выше Верховного мага он уже не поднимется, стремиться больше не к чему… по крайней мере, не в Шумере.

Он легко мог править империей от лица одряхлевшего Энмеркара. Два года назад тот умер… на целый час. Маги вернули его к жизни, но немного припозднились — мозг серьезно пострадал, рассудок повредился, и даже Хиоро не в силах это исправить. Человек Энмеркар все еще дышит, но император Энмеркар, можно считать, мертв. Фактически Шумером сейчас правит Лугальбанда, но Креол при желании легко отодвинет его и приберет реальную власть к рукам.

Однако это и само-то по себе не привлекает, а уж с учетом скудности оставшегося срока…

И Креол решил не цепляться за титул Верховного мага. Если Гильдии захочется иметь над собой главным кого-то другого — пусть придет и сядет, Креол убьет его… то есть нет, не убьет, он же решил не цепляться больше за титул… ладно, они все равно не посмеют. Трой жаждет быть Верховным, но ленится что-то ради этого предпринять, Хиоро презирает власть и титулы, Мешен’Руж-ах наполовину спятил, а Хе-Кель… Хе-Келю, видимо, осталось недолго. Возможно, он уже сумеет призвать Хубут-Табала, если вдруг для чего-то пожелает.

Был месяц шу-нумун-а 6869 года от Великого Потопа, когда Креол Урский в очередной раз покинул Шахшанор. Он облачился в новые одежды, набил плечевую суму всем, что может понадобиться, прицепил к поясу чистого золота жезл и велел не отставать Хубаксису. Маг поднялся в воздух коршуном, расправил руки так, чтобы не развевались на ветру рукава, и понесся на север, в края вечной стужи.

Впрочем, в месяц шу-нумун-а даже в этих краях оказалось совсем и не холодно. Креол пересек горы Белых Снегов и летел все дальше, но зима никак не наступала. Вокруг было зелено, пели птицы, цвели северные цветы.

Именно из этих краев прибыли те два силача, Артод и Артераид — Креол купил их у вдовы магистра Шематрахиля, что скончался в прошлом году. Креолу как-то случилось заговорить с ними, ему стало любопытно, откуда те родом, и оказалось, что отсюда, из варварских земель, где зима длится полгода… видимо, другие полгода.

Люди здесь встречались куда реже, чем в благословенном богами Шумере. Можно было час лететь со скоростью пикирующего орла, и не увидеть ни одного селения, ни одной пашни или пастуха со стадом. Только дикая степь, да густые леса, да полноводные реки.

— … Эка ты постарел и поседел, — молвил Кащей, пока его дух-служитель накрывал на стол. — А всего-то осьмнадцать лет минуло.

— Зато ты почти не изменился, — хмыкнул Креол, с любопытством разглядывая стены. — Недурно ты тут устроился.

Чертог, что вырос вокруг отводка Мирового Древа, еще не был завершен. Кащей не терял зря времени — он исхитрился помирить псоглавцев, карликовых каджей и древний народ К’Наа, что жили в этих краях последними отродьями мертвой Гипербореи, положил конец их междоусобицам и принудил избрать себя царем. И теперь здесь отчасти руками, а отчасти магией возводился Золотой Дворец — так кичливо назвал богорожденный свою обитель.

Вокруг по-прежнему простирались леса и болота. Кащей не собирался царствовать по-настоящему, не собирался закладывать новую державу — ему просто восхотелось примерить роль государя, поскольку эту роль он в своей предолгой жизни еще не пробовал. Через десятилетие-другое ему надоест, и он все забросит, Креол даже не сомневался.

— Я погощу у тебя месяцок? — спросил Креол, глядя из окна на это дикое царство.

— Хоть всю жизнь живи, — пожал плечами Кащей.

Месяц в итоге растянулся на четыре. Креол изучал стебель Мирового Древа, помог немного хозяину дворца в строительстве и перенял у него кое-что из Искусства. Но прошло лето и наступила осень, с севера задули холодные ветра, по ночам стало ощутимо подмораживать, и хотя повсюду пылали жаркие очаги, Креолу в Золотом Дворце разонравилось. Кроме самого Кащея и буквально горсточки слуг тут толком никого и не было, а обществом царя-отшельника Креол начал тяготиться. Не дожидаясь прихода зимы, он распрощался с хозяином и полетел на юго-восток, за солнцем и теплом.

Не возвращаясь домой, он пролетел восточнее Гирканского моря. Пересек бескрайние просторы Турана и ненадолго задержался в Маргии. Несколько дней провел в Гандхаре и несколько месяцев в Хараппе — огромной стране, которую еще называют Мелуххой. Родине Мешена’Руж-ах… точнее, его родителей, что перебрались в Шумер еще до рождения своего гнусного сыночка.

После Шумера и Та-Кемет Хараппа — самое великое царство Ойкумены, и у них тоже сильные маги, с которыми Креол давно хотел пообщаться. Демон Агарес выучил его местному языку, санскриту, а кудесники Хараппы — своему Искусству, йоге. Она входит в число Шестидесяти Знаний Шумера, но на родине Креол мастеров йоги не встречал. Тут же это Искусство шло среди первейших, и многое в нем оказалось весьма полезным.

Увы, это тоже не помогло продлить жизнь, минуя договор с Элигором. Креол еще лучше научился претерпевать боль и голодные муки, научился игнорировать старческую слабость и еще кое-чему по мелочи, но это все было не то. И с приходом лета он отправился еще дальше на юг, прочь от здешних жары и влажности… хотя южнее оказалось даже жарче, даже влажнее.

А еще там не оказалось цивилизации. В кишащих обезьянами и змеями джунглях обитали даже не варвары, а дикари, примитивные глупые люди, среди которых встречались и людоеды. Несколько из них умерли молодыми, сдуру решив напасть на архимага.

Креол был разочарован. Он надеялся найти новые, невиданные ранее царства. Но чем сильнее он удалялся от Шумера, тем ничтожнее все вокруг становилось. В очередной раз он убедился, что его родина — центр мироздания, что в этой вселенной ничего лучшего просто нет.

Впрочем, он не поспешил сразу же назад. Креол добрался до самых южных земель, до великих соленых вод, и задумался, пересечь ли мост Адема, за которым, как он слышал, лежит Ланка, остров кровожадных демонов-ракшасов.

Их владыка, говорят, страшно могуч, он древний бессмертный аскет и Высший маг. Но при этом он негостеприимен, убивает всех, кто попадается ему на глаза. Смерть живет в его дворце, и руки его обагрены кровью.

Будь здесь царевич Лугальбанда, и будь он еще юн, то уж верно загорелся бы убить злодея и совершить подвиг. Но Креол плевать хотел на подвиги. Он не увидел никакого смысла в посещении Ланки, а потому повернул на запад, перелетел море и вновь ступил на земли Офира и Куша.

Эти страны тоже ничего ему не дали. Однако наведавшись опять в Напату, Креол побывал и на месте битвы с дочерью Тифона-Улликумми. Видимых следов не осталось, на месте Длани Шамаша вырос новый молодой лес, и в ветвях щебетали птицы, но Креол сразу понял, что именно тут сорок лет назад убил змеебогиню.

Сорок лет… даже сорок четыре. Половина жизни. Был жив Шамшуддин, Креол еще не заключил гнетущий договор, разорвать который в подлунном мире не может никто… быть может, как раз змеебогиня смогла бы что подсказать, будь она жива.

— Хозяин, а как она выглядела? — спросил Хубаксис, с интересом глядевший на эти места боевой славы.

— Огромная змея, — коротко ответил Креол. — Она была дочерью хтонической твари, что погребена…

Креол осекся. Тифон, что зовется еще Улликумми. Порождение древнего прабога Кумарби, который отец Кащея. Он ведь жив еще, Креол точно знал. Маги иногда слышат его дыхание, и духи приносят о нем вести. Боги похоронили его в недрах земли, под громадным вулканом… и он, возможно, сможет Креолу помочь.

Так взгляд мага снова устремился на север.

В Напате Креол не задержался. Все равно там не осталось никого знакомого. Царица-колдунья, что когда-то послала охотиться на парандра, умерла семь лет назад, и на троне сидела ее дочь — такая же статная и обритая наголо. Креол хмыкнул при виде ее ауры, спросил, сколько ей лет, а узнав, что сорок три — хмыкнул еще раз, но ничего не сказал.

Все равно Шамшуддин мертв.

И уже на следующий день маг полетел на северо-запад, к великому Горнилу, огнедышащей горе Гибиль-Кур, в жерле которой когда-то работал сам Гибил, Сорок Шестое Имя. Одни говорят, что он был магом-ифритом, другие — что вечно раскаленным големом, которого отковал и вдохнул душу Мардук.

Это Креола сейчас не интересовало, это дела давно минувших лет. Его интересовал тот, кто под Горнилом покоится.

Следуя по течению Нила, маг пролетел через всю Нубию и Та-Кемет, а добравшись до Ме-им-пи — три месяца прогостил у Тхомертху, пил с ним вино и ходил на охоту. Раз уж все равно было по пути, Креол решил выяснить, нет ли в Та-Кемет еще чего-нибудь типа звездных таблиц Ра, не сыщется ли в краю пирамид того, что сможет ему пригодиться.

Не сыскалось. И с приходом большой жары Креол отправился сначала на запад, вдоль побережья, а добравшись до земель собирателей раковин и пустынных псоглавцев — повернул на северо-восток и перелетел море.

По другую его сторону оказался остров великанов. Тут жили и люди, но властвовали над ними циклопы, и их царь называл себя сыном Энлиля (что, возможно, даже было правдой). Они поклонялись Мардуку, Ададу, Энлилю и погребенному под Гибиль-Кур Улликумми, возводили гигантские храмы и убивали всех чужаков. Попытались убить и Креола, но когда тот осыпал их молниями — склонили головы и признали в нем жреца Мардука.

Гибиль-Кур оказался громаден. Он заслонял небосвод своим каменным седалищем, и по его склону текла лава. Креол прибыл как раз к одному из малых извержений, своими глазами увидел, как из бокового кратера вырывается дым и летят каменные ядрышки. Видимо, ужасный Тифон в очередной раз перевернулся на другой бок, всхрапнул и выпустил из ноздрей пламя.

Интересно, как он выглядит? Креол слышал, что он втрое больше Хастура, змееподобный, но с каменной чешуей, а сколько у него голов и хвостов — никто точно не знает. Маг шагал по старой лаве, глядел на дымящуюся вершину Горнила и бормотал Доспех Мороза… а потом еще и Доспех Эа, потому что воздух на вершине оказался задымленным и ядовитым.

Даже архимаг не может нырнуть в лаву без защиты. И даже с Доспехом Мороза долго Креол пробыть там не сумеет. Он несколько часов медитировал, зарядился маной до краев, подготовил несколько запасных Доспехов Мороза и только потом спросил:

— Ты там точно не сдохнешь?

— Ни один джинн не боится огня, хозяин! — фыркнул Хубаксис.

— Тогда пошли, — шагнул в пропасть Креол. — Услышь меня, Улликумми!..

Погрузиться в пылающую кровь земли оказалось совсем не тем же, что нырнуть в реку. Она была густа и тяжела, она обволакивала и прожигала насквозь. Креол использовал сильнейшие чары криомантии, чтобы защищать себя и одновременно продвигаться вниз, идти вглубь, в недра… возможно, к самому центру земли!

Во всяком случае, путь показался ему именно настолько долгим.

И без Хубаксиса пришлось бы еще тяжелее. Креол ничего не видел вокруг, он плыл вслепую, плохо ощущал даже, где верх, а где низ. У него кружилась голова, он почти задыхался. Даже воздух тут приходилось создавать магией. По сути Креола окружал расплавленный камень, и отовсюду грозила смерть.

Так что он следовал за Хубаксисом, который летел сквозь лаву, как сквозь прохладную водичку.

Слава Мардуку, погружаться на самое дно не понадобилось… если оно вообще есть у Горнила, это дно. Креол услышал Тифона гораздо раньше — а Тифон услышал Креола. В пылающем мраке заворочалось что-то громадное, и мага накрыло страшной ментальной волной. Сравнимое с царицей Тиамат чудовище послало импульс и беззвучно молвило:

КТО ТЫ?

Это было почти как тогда, в Лэнге. Почти как смотреть на С’ньяка. Но все-таки не настолько гнетуще — и Креол выдержал. Он заговорил с тем, кого Адад и Энлиль придавили целой горой — и получил ответ.

Жаль только, ответ этот был весьма унизителен.

НИЧТОЖНЫЙ, БЕСТОЛКОВЫЙ ЧЕЛОВЕК. ТЫ ОТДАЛ ЕДИНСТВЕННОЕ ЦЕННОЕ, ЧТО ЕСТЬ У ЛЮБОГО СУЩЕСТВА. ЧТО ПЛАЧЕШЬСЯ ТЕПЕРЬ МНЕ? Я ТУТ ПРИ ЧЕМ? ВОИСТИНУ НЕСНОСНЫЕ ИСТЕРИКИ И СТАРЫХ БОГОВ ГОТОВЫ БУДИТЬ, ЛИШЬ БЫ ПОПЛАКАТЬСЯ О СВОИХ ГОРЕСТЯХ. ИЩЕШЬ МОЕЙ ПОМОЩИ? Я НЕ МОГУ ПОМОЧЬ ДАЖЕ СЕБЕ. А СЛУШАТЬ ТВОИ СТЕНАНИЯ МНЕ ТОШНО.

— Я пришел не стенать! — рявкнул Креол. — Мне нужен совет!

И Я ЕДИНСТВЕННЫЙ, КТО МОЖЕТ ЕГО ДАТЬ? В КАКОМ ЖЕ ТЫ ОТЧАЯНИИ. ХОЧЕШЬ СОВЕТА? ИДИ К ТЕМ, КТО МЕНЯ ЗАПЕЧАТАЛ. ТЫ ЖЕ ИМ СЛУЖИШЬ? ИДИ, ОНИ ЛЮБЯТ ОТЧАЯВШИХСЯ И РАБОЛЕПНЫХ. ТЕБЕ ТОЧНО КТО-НИБУДЬ ПОМОЖЕТ… ВВОЛЮ НАКУПАВШИСЬ В СОЗНАНИИ СОБСТВЕННОЙ ЗНАЧИМОСТИ ДЛЯ ТЕБЯ. ПУСТЬ ОНИ ТЕБЕ И ПОМОГАЮТ. А Я СПАТЬ.

И больше он не отвечал.

Когда Креол взлетел над кратером Гибиль-Кур, его вперемешку покрывали льдинки и пепел, а лицо искажала злость. Он проделал огромный путь, он пересек всю Ойкумену, он спустился на дно вулкана — и ради чего⁈

— Старый чешуйчатый содомит!.. — рычал Креол, пиная камни так, что те улетали. — Обратиться к богам⁈ Да такой совет мне мог дать любой вонючий жрец!

Но это, увы, было все, что он получил от Гнева Кумарби. И Креол отправился домой. Полтора года он странствовал, описал огромный круг, побывал на севере, востоке, юге и западе — и теперь возвращался в Шумер.

Возвращение заняло еще полгода. Креол никуда не торопился. Перебравшись с острова великанов на большую землю, он посетил Далмацию и Пеласгию, побывал в Тевкрии и Минойском Царстве, пересек страну Хатти и заглянул в крохотную Митанни. Повсюду он изучал местное Искусство, обменивался знаниями с местными магами… их везде было немного, даже все вместе взятые, эти страны не могли сравниться с Шумером. Но кое-что Креол все-таки почерпнул и у них, в каждом краю хоть что-то да записал в свою книгу.

Был месяц бараг-заг-гар-ра 6871 года от Великого Потопа, когда Креол вернулся в Шахшанор. Там мало что изменилось за два года. Правда, едва хозяин переступил порог, сработали сразу два отложенных проклятья, от Троя, но Креол ожидал чего-то подобного и без труда разобрался.

А вот с плохими новостями разобраться оказалось труднее. За время отсутствия Креола сразу два его друга покинули бренный мир. Хе-Кель умер, а Мей’Кнони… услышав, что сталось с ней, маг так и сел. Он дважды переспросил принесшего дурные вести мага, но тот лишь мрачно кивал. Шутками тут и не пахло, да и не любил мастер Гвебе шутить.

— Все — чистая правда, Верховный, — говорил он. — Учитель умер в прошлом году, а еще за полгода до этого магистр Мей’Кнони… ушла в Лэнг.

— Понятно, — только и ответил Креол, подперев щеку кулаком.

Гвебе с беспокойством смотрел на Верховного мага. Сын Шамшуддина и ученик Хе-Келя, он прежде нередко посещал Шахшанор и помнил, сколь гневлив бывает его владелец.

Тот ожиданий не обманул. С минуту посидев молча, Креол вскочил, пнул отлетевшую к стене скамью, расколотил дорогую стеклянную вазу и взревел:

— Да какого хера⁈

Гвебе замер, стараясь не дышать. Он дождался, пока ярость архимага стихнет, и осторожно протянул табличку.

— Магистр Мей’Кнони оставила тебе послание, Верховный, — сказал маг.

Креол вырвал табличку и пробежался глазами по клинышкам. Мей’Кнони писала, что решение далось ей непросто, но выбор она сделала твердый. Алгор предложил почти неограниченное бессмертие на весьма выгодных условиях, и контракт уже подписан, так что назад не повернуть.

Странным образом у Креола внутри опустело. Улетая из Шумера, он думал, что тут его ничто не держит, что он не оставляет за спиной ничего ценного. Но вот, он вернулся, и оказалось, что кое-что все-таки оставлял… и это кое-что за время отсутствия пропало бесследно.

— Какие еще новости? — угрюмо спросил он. — Умер кто-нибудь еще, кого я знаю?

— Нет, Верховный, больше никого. Мой старший брат, разве что, но…

— Который?

— Хабтаммамед.

— Сын Бикили? — неожиданно вспомнил Креол. — Сколько ему было?

— Пятьдесят семь, Верховный.

Креол хмыкнул. Из несметного множества детей Шамшуддина магами стали шестеро, но самый старший сын оказался бесталанен и занялся торговлей. Сколотил недурной капиталец, как слышал Креол… но это и все, что он о нем слышал.

И Хе-Кель ведь тоже продолжил себя в детях, и двое из них стали магами. И даже у гнуснейшего из гнуснейших Мешена’Руж-ах есть потомство, в том числе один маг, недавно ставший магистром.

При этой мысли чело Креола помрачнело пуще прежнего. Он встал и заглянул в клепсидру, поплавок в которой качался у восьмого часа. Ох уж эта новомодная придумка — никакой магии, любой кузнец может сварганить. Всего-то и нужно — размеченный сосуд с отверстием у самого дна, да раб, что дважды в день будет заполнять его водой.

— Разделишь со мной трапезу? — предложил Креол сыну Шамшуддина.

На следующий день он слетал в Вавилон. Разобрался с делами Гильдии и встретился с царевичем Лугальбандой, что после войны с Та-Кемет окончательно стал императором во всем, кроме названия. Созвал ковенант, что в его отсутствие не мог собраться легитимно, и посвятил троих подмастерьев в мастера, а одного мастера в магистры.

— Почему так мало? — недовольно спросил Креол. — Меня не было два года — я думал, что Шедевры приготовит человек десять.

Ответом было молчание. Сегодня с трудом удалось достичь кворума — всего шесть магистров из тринадцати и три архимага из четырех. Хиоро за время отсутствия Креола тоже отбыл в странствия — куда-то в свои родные края. В отличие от Шамшуддина и Хе-Келя, Хиоро мало рассказывал о себе, и Креол знал только, что он сирота из северных земель, а в детстве бродяжничал, пока его не подобрал архимаг Бизаль.

Забавно. Креолу вдруг подумалось, что среди его друзей совершенно нет чистокровных шумеров. Шамшуддин — сын кушита Бараки, Мей’Кнони — тоже кушитка, Хе-Кель — сын та-кеметца Рахотепа, Хиоро вообще непонятно кто. Даже вонючий Мешен’Руж-ах хоть и родился в Шумере, но по крови мелушец, происходит из Хараппы… хотя он-то Креолу уж точно не друг.

Маг отшвырнул лепешку, в которой снова оказались гвозди, и Мешен’Руж-ах огорченно поджал губы. Креол ему даже ничего не сказал — старому маскиму все равно недолго осталось, он скоро лопнет и забрызгает все дерьмом.

Кто вот только его заменит? Креол смотрел на присутствующих магистров и перебирал отсутствующих… кто из них когда-нибудь будет помазан в архимаги? Акосов, разве что, да и то сомнительно.

Магия как будто и впрямь слабеет с каждым поколением.

— Заседание объявляю закрытым, — провозгласил маг. — Если кому понадоблюсь — ищите меня в Шахшаноре.

В отличие от Менгске, Креол мало времени проводил в башне Гильдии. Его не интересовала власть над человеками, и он плевать хотел на почести. Он слышал звук капающей воды, перед глазами стояло отверстие клепсидры, отсчитывающей утекающие минуты его жизни.

Весь следующий год Креол почти не покидал Шахшанор. Двухлетнее странствие по Ойкумене не дало ему ничего, и он стал искать решение у себя дома. Рылся в книгах, читал древние таблички, призывал духов, проводил сложные ритуалы. Все чаще он впадал в черное отчаяние, в бешеную злобу, и в эти моменты Хубаксис и смертные рабы прятались от Креола, как от чумы, а от этого он зверел пуще прежнего. То и дело приходилось чинить или заменять мебель, покупать новую посуду… и рабов. Креол и прежде-то их не щадил, а теперь дело стало совсем худо.

— … Креол, такими темпами ты изведешь все население Шумера, — печально произнес Хиоро, вернув к жизни случайно убитого евнуха. — Смотри, чего ты добился. Теперь он останется одноглазым.

Воскрешенный раб в ужасе смотрел на хозяина. Креол прикончил его в припадке ярости — просто потому, что Айза-Ши нерасторопно подал мыло. К счастью, именно в этот день в Шахшаноре гостил Хиоро, так что несчастного сразу вернули к жизни.

— Я не могу понять, почему не исцеляется глаз… — бормотал Хиоро.

— Он и раньше был одноглазым, — проворчал Креол. — Я просто ударил в слепую глазницу.

— А!.. — с облегчением выдохнул Хиоро. — Слава богам! Я не растерял навык!

Великий целитель вернулся в Шумер три месяца назад и вновь занялся тем, чем занимался всегда — стал ходить по городам, исцеляя всех, кого к нему приводили. Он умел врачевать любые хвори и ни с кого не брал платы, а потому его везде осаждали толпы народа. К удивлению Хиоро, его не только благодарили, но и осыпали бранью — многие попрекали, что на целых три года покинул империю, оставив Шумер без своих благодеяний.

До Ура Хиоро добрался только на днях, поскольку шел пешком, с севера на юг, останавливаясь в каждом городе по пути, а в Вавилоне еще и свершил Длань Инанны, благословив землю и людей. Хиоро осунулся, не позволяя себе отдыха и сна, но его силы иссякали, он все-таки тоже не молодел.

Сложно было сказать по виду и даже ауре, сколько Хиоро лет. В свои восемьдесят шесть он выглядит одновременно юношей и старцем. Его волосы побелели с годами, но это не обычная седина смертных, а некая ледяная прозрачность, чистый свет, пронизавший шевелюру и густую бороду. А кожа высохла и стала пергаментной, но череп обтягивает туго, без единой морщиночки.

Глаза же… глаза Хиоро похожи на очи небожителя — не человека. Хотя и полны усталости.

— Знаешь, я создал Великую Панацею, Креол, — произнес он, сидя в прохладном бассейне. — Лекарство от всех болезней.

— Будет отличным Шедевром, — зло снасмешничал Креол, подавая гостю чашу молока. — В чем подвох?

— Ингредиенты, — вздохнул Хиоро. — Это не менее сложно, чем наши Длани. Но лечит действительно все.

— Ага… и какие ингредиенты?

Хиоро перечислил, и Креол залился хохотом. Впервые за долгое время что-то сумело его развеселить.

— Слеза бога⁈ — фыркнул он. — Нет, Хиоро, такой Шедевр я не приму! Даже я не смогу так расстроить богов!

— Я просто тебе рассказал, — безучастно ответил Хиоро. — Мы видимся в последний раз, Креол. Я… я покидаю Шумер. Навсегда.

— Что?.. Куда?.. — не понял Креол. — Почему?..

Хиоро опустил тусклый взгляд и нехотя признался, что устал. Случилось наконец то, чего Креол всегда ждал — его друг сломался под тяжестью своей ноши. Ему надоело год за годом лечить людей и пропускать через себя их страдания. Кончились силы подвижничать.

— У меня никогда не будет чувства, что я сделал достаточно, — произнес он. — Но я больше уже не могу.

— Это из-за того, как к тебе отнеслись те выползки Тиамат? — спросил Креол. — Хочешь, я сожгу их дом и убью всех до седьмого колена?

— А ты представляешь… хочу, — вдруг ответил Хиоро. — Но не надо. Вообще… нет. Не хочу.

— Мне это будет в радость, — заверил Креол.

— Знаю. Но… Креол, такое не в первый раз случается. Я исцелял, пока не иссякла мана, и того несчастного не получилось… он умер у меня на руках… конечно, его родные огорчились.

— Они избили тебя. Они пытались тебя прикончить. Ты хоть где-нибудь в Ойкумене встречал такую же черную неблагодарность?

— Нет, — согласился Хиоро. — Но нельзя ждать благодарности от тех, кто потерял близкого человека. За что им было меня благодарить?

— За попытку.

— Неудачную попытку.

— Хиоро, ты просто слишком добрый, — наставительно сказал Креол. — Вот мне никто не предъявляет претензий. Знаешь, почему?

— Потому что тебя боятся, Креол.

— Именно. Все знают, что будет, если хотя бы вякнуть в мою сторону. А ты что?.. Ты слизняк, Хиоро. Ты не умеешь отказывать.

— Не умею, — согласился Хиоро. — Поэтому я уйду от мира. С каждым годом мне все труднее среди людей.

— Хочешь, оставайся у меня, — великодушно предложил Креол. — Живи сколько хочешь, мой дом — твой дом.

— Нет, Креол. В этом мире слишком много боли. Я не могу прекратить ее, но я всю ее чувствую, и с каждым годом все острее. Я не могу с этим жить, так что… я уйду туда, где не буду ее слышать.

— Ты жалкий трус, Хиоро, и я тебя презираю. Но… прощай, коли твердо решил.

На следующий день Хиоро покинул Шахшанор, и это был последний раз, когда Креол его видел. Вскоре этот маг-подвижник исчез из Шумера навсегда, и Гильдия вычеркнула его из числа своих членов.

Теперь в ней осталось всего три архимага — сам Креол и два его заклятых врага.

Трой продолжал периодически напоминать о себе, эта странная дуэль на расстоянии уже стала чем-то вроде традиции, и Креола она все сильнее раздражала, но пока что он щадил Троя, потому что без него архимагов останется всего два, и один из них — Мешен’Руж-ах, который с трудом находит свои сандалии по утрам.

Если бы в Гильдии было побольше талантливой молодежи, Креола это бы не остановило. Но в те редкие разы, когда он все-таки летал в Вавилон, маг с горечью видел, что наследовать уходящим старикам некому. Вскоре после ухода Хиоро Лугальбанда именем своего отца все-таки помазал еще одного архимага — Акосова, великого составителя заклинаний.

Но Акосов получил эту честь больше за выслугу лет, чем по заслугам. Ему сто тридцать лет, он стал магистром, когда у Креола еще не выпали молочные зубы.

В те времена от архимагов требовалось больше. В те времена Гильдия воистину славилась кудесниками. Всемогущий Шурукках, премудрый Утухенгаль, благочестивый Бизаль, смертоносный Арза, всевидящая Галивия, собственные Креола отец и дед… да что там говорить, даже Халай Джи Беш! Поганый старик был только магистром, но превосходил половину нынешних архимагов!

Возможно, Креол — последний из истинно великих. Лугальбанда уже сейчас понижает планку. Что будет дальше — в архимаги посвятят всех магистров поголовно? Может, вообще отменят уровень магистра… а точнее, переименут магистров в архимаги, а мастеров нарекут магистрами?

Креол не хотел об этом думать. Все равно сегодня ему исполнилось восемьдесят восемь, и воды в его клепсидре осталось чуть. Еще лет шесть или семь, быть может, а потом…

— … А потом мы поменяемся ролями, — произнес Элигор так самодовольно, что у Креола лопнул сосуд в глазу. — Прости, что снова заявился без спроса, но у меня не так много живых контракторов. Я уже говорил, что мне нравится твой дворец? Наслаждайся им, пока можешь. Кстати, наследника уже назначил?

Сегодня Элигор был словоохотлив. Болтал без умолку, раздражая Креола все сильнее. Хозяин Шахшанора даже не пытался изображать радушного хозяина и просто молча таращился на незваного гостя.

— Мне кажется, или ты сегодня не в духе? — спросил Элигор, плюхаясь в кресло и кладя ноги на обеденный стол. — А ведь у тебя день рождения. Не празднуешь? Что так?

Креол сжал челюсти. Это было его любимое кресло. Его сделал мастер Атюбин, лучший столяр Ура. Ножки были вырезаны в виде драконьих лап, а сиденье поддерживалось распорками, так что кресло не шаталось.

— Знаешь, это становится невежливым, — произнес Элигор, глядя в потолок. — Ты даже не желаешь поговорить со…

Он не договорил. Креол с размаху пнул кресло, и Элигор полетел кувырком.

— Не клади ноги на стол, — процедил маг, швыряя Стрелу Мардука.

— Нападение!.. — заахал Элигор, исчезая в одном месте и появляясь в другом. — На меня!.. Да помнишь ли ты наш уговор⁈

В его голосе не было испуга — только насмешка. Но Креол снял с пояса цепь, шагнул вперед — и словно весь Шахшанор шагнул вместе с ним.

В каком-то смысле Трой оказал ему услугу. За годы этой странной войны Креол превратил свой дворец в настоящую крепость. Напитал каждый кирпич защитными чарами, наложил столько заклятий, что сбился со счета.

И сейчас сами стены стали ему союзниками.

Элигор, кажется, этого не понимал. Он все еще по привычке считал Креола тем же магом, с которым заключил договор тридцать пять лет назад. Но сейчас его накрыло Бессилием, шарахнуло Копьем Мардука — а вокруг вспыхнули незримые печати.

Элигор вдруг почувствовал себя в огромном капкане — и впервые Креол увидел на его лице тень страха. Свистнула цепь — и демон в алой мантии увернулся лишь чудом. Второй удар — и руку Элигора захлестнуло, а из горла вырвалось шипение.

— Ты приходишь ко мне домой и оскорбляешь меня своим поведением, — скучным голосом произнес Креол. — Гнусная лярва. Ты ничто без Хранителя Врат Бездны, вся твоя сила — объедки, что он уделяет со своего стола.

— Да, я постоянно от него это слышу, — скривил губы Элигор.

— И теперь ты приходишь подразнить меня!.. меня!.. Иш-карра-хан!!!

Теперь на стенах, полу и потолке в самом деле зажглись печати! Засветились нестерпимым для демона сиянием — и Элигор закричал от боли. Архимаг надвигался на него, и его пальцы скрючились, жезл полыхал, а на губах замерло слово-ключ…

— Ты думаешь, что спасешься, убив меня⁈ — вскричал Элигор, закрываясь алой завесой. От него хлынули демонические миазмы. — Ошибаешься, Креол! Если договор расторгнут по твоей вине, обязательства снимаются с нас, но не с тебя! Перечитай одиннадцатый пункт!

— Да я просто хочу тебя убить! — рявкнул Креол.

Но цепь не взметнулась. Магу нестерпимо хотелось прикончить Эмблему, но… но он все равно не сможет. Даже если убить Элигора — тот все равно возродится у трона Йог-Сотхотха. Получит, возможно, от того пинка, но и только-то.

А Креол… Креол потеряет и те несколько лет, что у него все еще остались.

— Пошел вон, — бросил маг, гася печати. — В следующую нашу встречу я убью тебя.

— В следующую нашу встречу ты встанешь на колени, — сказал Элигор, открывая дверь в воздухе. — Наслаждайся жизнью, пока можешь, Креол.

Когда он убрался, маг скрипнул зубами, поднял упавшее кресло, восстановил сломавшуюся ножку, открутив назад время, и еще несколько минут очищал залу от скверны. Перетрусивший Элигор насмердел так, что замутил ауру, а сунувшийся на шум Хубаксис аж перекосился от отвращения.

— Собирайся, раб, — велел ему Креол. — Мы снова отправляемся в путешествие.

— Куда, хозяин? — с готовностью спросил джинн.

— Куда?.. Всюду.

Охватившая Креола злость словно замерзла. В состоянии ледяной ярости он решил, что вывернется наизнанку, доберется до трона богов, перепродаст себя Хвитачи, уничтожит сам Лэнг — но рабом Элигора не станет. Он собрал походную суму, сутки медитировал, сотворил и отправил Трою проклятие помощнее и раскрыл книгу на страницах, куда когда-то занес то, чему научил его Тей.

— Я ухожу, — сказал маг Ше-Кемше, когда управляющий явился на зов.

— Надолго, хозяин? — спросил старый раб с беспокойством.

— Не знаю, как получится. Возможно, навсегда. В мое отсутствие делай все, как обычно.

Ше-Кемша прикрыл лицо ладонями. Он управлял Шахшанором почти полвека, он одряхлел на этой службе, и на него хозяин всегда мог положиться. Когда Креол отсутствовал, в его дворце все шло своим чередом, а по возвращении выглядело так, словно он вовсе не уходил.

И даже если в этот раз Креол не вернется — Ше-Кемша будет ждать и заботиться о Шахшаноре. А когда старик умрет — это будет делать его наследник, Креол об этом распорядился. Они будут считать хозяина живым, даже если надежда угаснет, потому что пока Креол считается живым — рабы тоже живут, пользуясь его имуществом, как своим.

А вот если Креол умрет… кстати, в этом Элигор был прав. Маг окунул калам в чернила и начертал на папирусе несколько строк. Потом нарисовал руну на стекле переговорного зеркала и подождал, пока с другой стороны не появится бледное осунувшееся лицо.

— Акосов, я снова отлучусь, — коротко сказал он. — Пока меня нет — обязанности Верховного на тебе.

— Почему на мне? — спросил Акосов.

— А потому что больше никого нет, — раздраженно ответил Креол. — Вот, я написал доверенность на тебя. Но если я вернусь — она сгорит.

— Ты можешь и не вернуться? — полюбопытствовал Акосов.

— Я вернусь, — ответил Креол, переворачивая зеркало.

С собой он его не взял. Все равно из другого мира эта магия не действует. Креол в последний раз окинул взором стены фамильного дворца, вычертил на полу сетку перемещения, рассчитал звездную картину и произнес слова, переносящие в иные пространства.

Стены начали таять. Креол сосредоточился, удерживая направление. Сейчас нельзя ошибиться — малейшая оплошность, и его раздробит на осколочки, размажет по измерениям. Креол еще и потому так долго откладывал — ритуалы путешествий Тея требовали полной безошибочности, а в идеале — хорошего знания мира, в который держишь путь. Иначе… эта магия не предназначена смертным, даже самые великие часто исчезают навсегда.

Именно поэтому Креол начал с мира ему знакомого. Стены растаяли, пол под ногами исчез, и вокруг взметнулись желтые пески, в лицо дохнул жаркий ветер, а в голубом почти до белизны небе раздулось гигантское солнце — Эль-Шатра.

— Каф, хозяин! — обрадовался Хубаксис. — Клянусь бородой Хубала, это Каф!

— Кто такой Хубал? — не понял Креол.

— Один из богов Джанны и Священной Горы, хозяин, — даже слегка обиделся Хубаксис. — Мое имя означает «Да исполнится воля Хубала»!

Креол шевельнул губами, раскладывая имя своего раба на языке джиннов. С изумлением осознал, что оно действительно означает именно это, и глянул на Хубаксиса так, словно впервые увидел.

В Каф Креол явился без конкретной цели. Он просто хотел с чего-то начать — и он начал с мира джиннов. Определившись в том, где находится — отправился во дворец Великой Гулы. Та в прошлый свой визит приглашала Креола заглядывать в любое время — и он решил ее навестить.

Но прибыв туда — был жестоко разочарован. Оказалось, что Великая Гула месяц назад умерла.

— Почему⁈ — вскричал Креол, стоя перед золотыми вратами. — Она же бессмертна!

— О дитя глины, знай, что и бессмертным иногда приходит время вернуться в бездымный огонь, — вежливо ответил новый шейх кутрубов. — Великая Гула превыше всего ценила охоту, но даже ей оказался не по зубам космический дракон.

— Космический… дракон?.. — повторил Креол.

— Да, — кивнул джинн. — Они живут там.

Огромный заскорузлый палец указал наверх. Взгляд Креола невольно дернулся следом, но он тут же буркнул:

— Я знаю, что такое космос.

— Воистину твои знания выше гор и глубже океана, о хрустальный купол небес, — похвалил шейх кутрубов. — Будь же теперь моим гостем, ибо я восхищен твоей мудростью.

Он и впрямь оказал Креолу радушный прием, но не более того. Шейх Адариатхан приходился Великой Гуле племянником по отцу и проявлял уважение к друзьям покойной тетушки, но сразу дал понять, что сам со смертными магами дружить не собирается.

Креол, впрочем, и не напрашивался. Он перекусил, случайно переел и отправился дальше путешествовать. Он был уверен, что уж Великая Гула-то прекрасно себя чувствует, а теперь на плечи обрушилась гранитная плита.

— В боку колет, — бурчал Креол, бредя по пустыне.

Он уже не чувствовал себя молодым. Моложе своих истинных восьмидесяти восьми, лет на двадцать моложе, но он состарился, и это невозможно отрицать. И жезл кажется тяжеловат, и ноги устают быстрее. И это он еще учился йоге у мелушцев, так что мускулы одрябли не столь уж сильно.

Надо будет наложить на жезл чары Облегчения.

Задувал жаркий суховей. Чары Зимнего Дыхания берегли Креола от закипания крови в жилах, но это заклятие все-таки придумывали маги Земли, и предназначалось оно для Земли. А на Земле даже самые горячие пустыни уступают Великому Нефуду.

Если же сказать Ледяной Доспех, что защитит даже в жерле вулкана, маны хватит всего на несколько часов. Долго так не пропутешествуешь.

Креол думал заглянуть в Вабар, лучший город Кафа и обитель Великого Хана, но отказался от этой мысли. Вряд ли там ему будут рады, вряд ли там ему помогут. Да и самых сильных джиннов нужно искать не в Вабаре.

Креол целый месяц разыскивал их, самых сильных джиннов. Великих Кашкаша, Шамхураша, Маймуна, Джахаллю, Герребха и прочих высших магов Кафа, что так же могущественны в сравнении с простыми джиннами, как архимаги — в сравнении с простыми людьми. Тех, что способны посмотреть на луну и сказать: вот, нет тебя.

И не станет луны, ибо на то была воля джинна поистине всемогущего, богоравного.

Креол посетил несколько эмиратов и сокрытых в песках Великого Нефуда оазисов. Поднялся в горы Айяфа, чьи пики достигают космического огня. Видел кипящее море Заир, острова которого зелены от диковинных растений. С ним был Хубаксис, так что заплутать Креол не боялся.

Но джиннам не было дела до смертного мага, ни сильным, ни слабым. Они не испытывали вражды к нему или ненависти, не стремились завладеть его душой, как демоны, но приязни не испытывали тоже, и попадались среди них самые разные. Одни хлопали при виде гостя в ладоши и накрывали дастархан, другие… другие любили полакомиться человечьим мясом.

И учиться у них Креолу было нечему. Магия джиннов не годится человеку. Заклинания давно стали их плотью и кровью, они дышали маной и творили чары, как человек открывает дверь и садится на стул… но научить этому не могли, как птица не может научить летать.

Чтобы использовать магию джиннов, надо быть джинном. Родиться джинном или стать джинном… Креол задумался, можно ли стать джинном. Демоном можно, причем не так уж и трудно, а вот можно ли джинном?

— Нет, конечно, — фыркнул Хубаксис. — Как ты станешь джинном, хозяин? Ты уже родился человеком, твои папа и мама — человеки. А мои папа и мама — джинны, вот я и джинн.

— И другие джинны не могут превратить меня в джинна? — уточнил Креол, стерпев на этот раз непочтительность раба.

— Хозяин, новые джинны не так появляются. Новые джинны появляются, когда джинн встречает джиннью и говорит: ва-а-а, какая красавица!.. ай, хозяин, за что⁈

— За непочтительность, — объяснил Креол, чертя на песке фигуры.

Он оставлял Каф. Тот не дал Креолу Урскому ничего полезного. Барханы вокруг уже таяли, исчезали, вечный день сменялся тьмой, а Креол ощутил, что куда-то падает. Голова на миг закружилась, но он тут же нащупал ногами холодные ступени. Из мрака выступила идущая вниз лестница — и маг зашагал по ней, спускаясь в Кур.

Снова он вступал в мир мертвых. Место, где смертному нельзя оставаться надолго. Теперь Креол знал, что не ограничен тремя днями, как полагал в прошлый визит, просто чем дольше пробудешь в Стране без Возврата, тем труднее ее покинуть, а если и покинешь — то не совсем живым.

Так что Креол и в этот раз надолго не задержался. Благо у него была конкретная цель — он хотел встретиться с Хубут-Табалом. Демона смерти невозможно призвать, если только ты сам не стоишь на пороге смерти, а убивать ради этой встречи людей — не лучший способ завоевать его расположение.

Поэтому Креол спустился в Кур сам. Теперь он лучше тут ориентировался и сразу двинул в Иркаллу, сразу отправился ко дворцу Эрешкигаль.

Увы, демон смерти оказался не так гостеприимен, как шейх кутрубов. Креолу не удалось с ним увидеться, он не прошел дальше прихожей. Слишком длинная тянулась очередь и слишком редко бывали приемные часы. Император и простой пахарь стояли здесь бок о бок, ибо смерть уравнивает всех.

И исключений не делали ни для архимагов, ни для тех, кто все еще дышал.

Так что на третий день Креол стал искать выход из Кура. Это оказалось не так просто — он явился не тем способом, что в прошлый раз, а совершить нужные ритуалы в Стране без Возврата было невозможно. В какой-то момент Креол даже решил, что загнал себя в ловушку, что эта ошибка будет стоить ему жизни… но он все же справился, хотя и вернулся не домой, а вывалился в Лимбо — приграничье между сотворенным богами и первозданным Хаосом.

В Лимбо Креол провел еще несколько дней… он не знал, сколько именно, в Лимбо трудно следить за временем. Бродил по его мглистым просторам, смотрел на черные пруды, из которых вода капала вверх, слушал зловещие голоса в сером тумане. Хубаксис улетал то вперед, то назад, но не упускал хозяина из видимости.

В Лимбо слишком легко потерять друг друга. Креол использовал чары Сквозного Зрения, но они мало помогали там, где туман — лишь порождение твоего же разума. Какому-нибудь подземельному существу Лимбо представлялся бы россыпью темных тоннелей, подводному — темными водами, а Креолу — подернутой дымкой пустыней. Иногда он видел вдали как будто деревья, но те растворялись, едва маг подходил ближе.

Креол задумался, разыщет ли его Лэнг, попытайся он скрыться от контракта в Лимбо. Возможно, что и не разыщет… но он не поставил бы на это больше пары сиклей, и уж точно не собирался ставить собственную душу.

И в конце концов он нашел выход. Это заняло время, но Креол постиг, как покинуть Лимбо. Он разыскал в безбрежной пустыне заброшенный караван-сарай, где не было живых душ, все двери заперты, а для путников — только вода. В нем Креол остался ждать и вскоре дождался каравана навьюченных ослов, и на переднем восседал удивительный караванщик — одновременно мужчина и женщина, и мужская ипостась имела голову лягушки, а женская — змеи.

При виде Креола дух не проронил ни слова — лишь взмахнул пальмовой веткой, дозволяя сесть на свободного осла. И едва маг уселся, как караван-сарай исчез, растворился в тумане, хотя шагали ослы как будто и неспешно.

— Хозяин, куда мы едем? — шепнул Хубаксис, держась над плечом Креола.

— В Лэнг, — бесстрастно произнес Креол. — Мне нужно кое-что узнать.

— Что?

— А это, раб, не твоего ума дело.

Тьма вокруг постепенно сгущалась. Позади туман оставался светлым, почти прозрачным, но впереди он густел, чернел, становился настоящей мглой. Передних ослов уже не было видно, а Креолу становилось все холоднее и тоскливее. Нестерпимо сосало под ложечкой.

Это приближался Лэнг. Они шли таким образом сквозь миры, Креол чувствовал. Пространство закручивалось водоворотом, эфир становился сложнее и насыщенней, в голове все громче стучало… и вот, реальность стала расслаиваться! Лимбо исчезал, вокруг возникало что-то совсем другое!..

— Быстрее, раб! — соскочил с осла Креол.

Далеко впереди зашипел-заквакал караванщик. Но звук тут же исчез — и Лимбо исчез тоже. Креол оказался в другом мире… только был это не Лэнг!

Совершенно точно не Лэнг. Уж его-то всегда узнаешь с первого взгляда, уж его-то ни с чем не спутаешь. Креол растерянно озирался — и не видел ни черного неба, ни алых лун-близнецов, ни характерной смеси снега и пепла под ногами.

Тут было обычное голубое небо, обычная зеленая трава. На секунду Креол даже решил, что караван привез его обратно на Землю, но он тут же понял ошибку, заметив на горизонте второе солнце.

— Где мы, хозяин? — с интересом спросил Хубаксис.

— Не знаю, — бросил Креол.

Он понял, что слишком рано сошел с осла. Надо было дождаться, пока тот остановится. Креол же поспешил — и оказался в каком-то другом, неизвестном мире.

Чтобы его покинуть, надо определиться с тем, куда попал. Креол повертелся вокруг своей оси, лизнул и поднял повыше палец, с минуту прислушивался к эфиру, пытаясь уловить голоса духов Семи Сфер.

Те, как обычно, болтали всякую бессвязицу и несуразицу. От них редко бывает толк, но если просидеть подольше — что-то все-таки можно почерпнуть.

А еще Креолу хотелось есть. Он много времени провел сначала в Куре, потом в Лимбо, не ел там и не пил, и его пожирал голод, его мучала жажда. Еще ужасно хотелось спать, но спать в неизвестном мире Креол не собирался, а потому прочел заклятие Бессонницы и принялся чертить на земле круги.

— Эйша, — сказал маг, опорожнив целый кувшин вина и съев лепешку с сыром. — Этот мир называется Эйша. И мы в нем надолго не задержимся, мне не нравится…

Он замер, глядя на горизонт. Вокруг простиралась только зеленая равнина, да торчали кое-где кривые низенькие деревца, но издали доносился едва слышный звук… словно писк комариной стаи, только дребезжащий, рокочущий.

Маг смотрел несколько секунд. Потом сунул в рот кусок мяса и принялся рисовать сетку перемещения. Он собирался дождаться ночи, чтобы сориентироваться по звездам, но лучше, кажется, уйти прямо сейчас.

Он рисовал все быстрее. Время от времени бросал быстрый взгляд вперед и снова орудовал ритуальным ножом, другой рукой выдирая траву. Челюсти двигались, маг продолжал жевать.

— Хозяин, оно приближается, — с беспокойством сказал Хубаксис. — Оно… они… они бегут прямо к нам, хозяин… или текут… к нам.

— Вижу, — коротко ответил Креол. — Не торопи меня.

— Хозяин, они все ближе. Хозяин, их что-то много!.. Хозяин!..

— Молчать, раб.

Хубаксис паниковал все сильнее. Он взлетел повыше, осмотрел эту лавину шуршащих тел, вернулся, нырнул сквозь землю, тут же вынырнул, увеличился почти до человеческих размеров… через несколько секунд сдулся обратно…

Креол сунул в рот еще кусок мяса. Сетка была готова, осталось исполнить ритуал перехода.

— Хозяин, взлетай!!! — истошно завопил Хубаксис. — Хозяин, ты не успеешь!!!

— Ко мне, раб, — приказал Креол, раскидывая руки.

Он ударил Веерным Звуковым Резонансом. Бессчетные полчища тварей, этой бескрылой саранчи с плоскими спинами, отлетели прочь, вздымаясь грудами, мешая следующим. С обеих сторон Креола обогнули прочие твари, и маг шарахнул Кольцом Звука, расплескав их в разные стороны.

Он одновременно говорил ритуал, шагая на одном месте вперед и назад, сдвигая ноги так, чтобы уловить направление. В Лэнг?.. нет, в Лэнг из неизвестного мира сложно, Креол просто шел назад, возвращался на Землю, и твари вокруг таяли, исчезали… вот пара усов почти коснулась Креола, но они уж полупрозрачны, бесплотны… как и сам Креол — бесплотен для них.

Зеленая равнина растворилась. Над Креолом воздвиглись деревья… так хорошо ему знакомые финиковые пальмы. А вон то здание вдали… ха, да это же Вором, дворец учителя Халая! Заклинание по некой причуде вывело Креола именно сюда, в место, о котором он сохранил лишь худые воспоминания.

Но это неважно, Креол все равно не собирался задерживаться на Земле. Зная теперь, где находится, он дошел до немного выросшего за полвека городишки Брузак, а там отдохнул, поспал и помедитировал.

Оказалось, что дворец Вором снова принадлежит Халаю Джи Беш, но не тому же самому, разумеется, а его праправнуку, сыну покойного Эхтанта. Сам уже почтенный старец, для магии он оказался не годен, так что выращивал финики.

— Я тебя помню… кхм… господин, — произнес этот новый Халай, когда Креол заглянул проведать место, где провел юность. — Ты был учеником моего предка. И… и ты убил его.

— Убил, — согласился Креол. — Хочешь что-нибудь сказать по этому поводу?

— Гробница в той стороне, — показал Халай. — Если захочешь еще и помочиться на его саркофаг, я не сумею тебе помешать.

— Не хочу, — нахмурился Креол.

— Тогда отобедай со мной, раз уж зашел, — нехотя пригласил гостя Халай. — Окажи честь моему скромному дому, о великий маг.

Оказалось, что предка он вспоминает в основном плохими словами. Эхтант назвал старшего сына в честь прадеда, тот родился и вырос в Вороме, и его еще в семь лет проверяли на предрасположенность к Искусству. Дара не нашли, даже такого жалкого, как у Эхтанта, и прапрадед потомка невзлюбил. При каждом случае прикрикивал на него, а то и отвешивал оплеухи. Если видел, что Халай-младший ест финик или что угодно другое — ядовито ворчал, что вот, никчемный, бесполезный щенок только жрать и горазд.

И когда три года спустя Халай-старший погиб от руки последнего из своих учеников, Халай-младший возблагодарил богов… и вволю налопался фиников.

Креол даже смутно что-то припомнил. Кажется, тут и впрямь был такой мальчишка, которого учитель все время шпынял. За минувшие шестьдесят лет он вырос, состарился и стал похож на старого Халая, только повыше ростом и без запаха падали.

По своей воле Креол бы в эти края возвращаться не стал. Но раз уж его привел сюда случай, он прогостил в Вороме три дня. Минула целая экца, изменилось очень многое, но дворец стоял на том же месте и по-прежнему росли вокруг пальмы.

А на четвертый день начались Дни Мардука, и Креол совершил ритуал Дхо-Хна. Двадцать четыре года минуло с его путешествия в Лэнг, и тридцать три — со дня заключения договора. В Лэнге снова празднуется то, что они называют Истончением, и в это время попасть туда проще, чем когда-либо. Креол знал теперь и альтернативный способ, которому научил демон Тей, но он гораздо сложнее, да и посещать Лэнг лучше всего именно в эти дни…

— … Вот здесь, значит, ты живешь, — бесстрастно произнес Креол, пригубив вино. — Тебя устраивает?

— Это временное решение, — отвела взгляд Мей’Кнони. — У меня истекало время, я слышала шаги Хубут-Табала и не успела найти другой способ.

— Плохо искала, — сухо ответил Креол.

Маги сидели в круглой, ярко освещенной зале. Повсюду громоздилась сундуки, утварь, одежда, свитки и таблички — Мей’Кнони переселилась в Лэнг со всем своим имуществом.

В стенных нишах стояли керамические статуэтки, которые Мей’Кнони коллекционировала двадцать лет. На стенах висели дары, что преподносили ей в благодарность за помощь. В углу стояла ее любимая арфа, украшенная золотом и перламутровой инкрустацией, увенчанная бычьей головой с глазами из белой раковины. Струны перебирала деревянная черепаха с шестью тончайшими лапами — причудливый голем, которого сделали когда-то для Мей’Кнони друзья.

Здесь были все ее любимые вещи, а стол ломился от яств. Мей’Кнони творила пищу даже лучше Креола, так что ни в чем не нуждалась.

Но выйти из этой пещеры она не могла. Старая магесса обрекла себя на добровольное заточение.

Она и впрямь была старой. Креол не видел ее три года, и за это время она сильно одряхлела. Морщины покрыли прекрасное лицо, густые каштановые волосы побелели, да и осталось их мало. Мей’Кнони экспериментировала с косметическими чарами, и ее великолепные локоны так истончились и ослабли, что начали выпадать.

Креол в свои без малого восемьдесят восемь и то казался моложе.

— Я помолодею со временем, — сказала Мей’Кнони, поняв, о чем он думает. — Это Пещера Вечности, Креол, нужно только подождать.

— Сколько?

— Точного срока нет, зависит от человека. Но мне теперь некуда торопиться. Выйти я все равно не могу, а в гости ждать некого… ты ведь тоже вряд ли еще придешь?

Мей’Кнони слабо улыбнулась. Лицо Креола осталось мрачным. Сидящий на столе Хубаксис грыз лепешку и робко поглядывал на когда-то первую красавицу Гильдии.

— Я знаю о твоем договоре с Элигором, — сочувственно произнесла та. — Сколько лет у тебя осталось?

— Пока не умру, — поморщился Креол. — И продлевать жизнь больше нельзя.

— Тогда ты почти обречен, — смерила его взглядом Мей’Кнони. — И почти — это смягчение.

— Это мы еще посмотрим.

Несколько минут маги молчали, и Хубаксис молчал тоже. Никто не знал, что тут можно сказать. Креол, проделавший этот путь в основном чтобы проверить, по доброй ли воле здесь Мей’Кнони, опустошил свою чашу и спросил напоследок:

— Чем ты заплатила?

— Сделка была приемлемая, — слабо улыбнулась Мей’Кнони.

— Я тоже так думал, когда заключал свою, — нахмурился Креол. — Но не говори, если не хочешь.

Они проговорили еще долго — на самые разные темы. Креол с удивлением узнал, что все это время Мей’Кнони нестерпимо боялась смерти, боялась старости. Ей было мало обычных способов, она хотела прожить не сто лет или сто пятьдесят, а жить вечно, всегда.

Пусть даже отшельницей в мире демонов.

Креол не сказал вслух, но его мнение о Мей’Кнони упало. Настолько бояться смерти, чтобы добровольно замуровать себя в пещере, лишиться всего, кроме самой жизни. Насколько жалкой личностью надо быть, чтобы пойти на такое?

Хотя… Креолу ли не знать, как это происходит? Демоны умеют быть невероятно убедительны, они дотягиваются до самых потаенных желаний и страхов, затуманивают глаза наваждением… а понимаешь ты это лишь когда уже поставил подпись. Демоническая магия действует исподволь, добавляет весомости каждому слову потусторонней твари, так что даже мудрейшие иногда покупаются на ослиное дерьмо.

— Ты еще навестишь меня? — спросила Мей’Кнони, когда Креол стоял у выхода. — Однажды…

— Если не попаду в Бездонный Хаос, — сумрачно ответил Креол. — Ничего не обещаю.

— Тогда прощай, — вздохнула старуха. — На всякий случай — навсегда.

Креол не оборачивался, улетая от пещеры, но знал, что Мей’Кнони смотрит ему вслед.

Надолго в Лэнге он не задержался. В общем-то, только с Мей’Кнони и хотел встретиться, больше его тут ничто не интересовало. Мир Бездны, и всегда-то Креолу неприятный, стал ненавистен до такой степени, что он разве лишь не скрипел зубами, глядя на долину Инкванок.

Та простиралась внизу во всем своем зловещем великолепии. Озаряемая алым светом аркалов, да багровым — бессчетных вулканов, она словно шептала: ты мой, мой, Креол Урский, скоро ты станешь моей собственностью, как уже стали два твоих друга, я сожру тебя, как Шамшуддина, или навеки запечатаю, как Мей’Кнони.

Нет, ну должен же быть выход. Хоть какой-нибудь. Когда обычный человек слишком глубоко влезает в долги, что он делает?..

Другой ростовщик. Конечно. Это не спасение, это не решение, но это отсрочка. Человек берет деньги у кого-то еще, покрывает так старый долг, и хотя теперь он должен еще больше… у него появляется немного времени.

К тому же условия новой сделки могут оказаться лучше, чем у старой.

Креол недолго размышлял, к кому обратиться. Если не Лэнг, то Хвитачи, как иначе? Другой мир демонов. Креол имел дело с ним несколько раз, но не плотно, не глубоко.

И он спустился на землю, и принялся чертить сетку перемещения, вычисляя дорогу из Лэнга в Хвитачи. Рядом сновал Хубаксис, спрашивая, куда они теперь, но Креол молчал, чтобы трусливый раб не принялся снова верещать.

Сразу надо решить, которому из Домов попытаться себя перезаложить. Есть Дом Огня, оттуда канцлер Кайдашкан, что несколько раз оказывал Креолу мелкие услуги, но дружбы с ним как-то не сложилось. Есть Дом Дерева, тварь из которого без спроса явилась в Шахшанор и убила ученика Креола. Есть Дом Боли, которому служил покойный Тай-Кер, и там Креола вряд ли встретят радушно.

Дом Смерти. Лучший вариант. Если не помог Нергал, пусть помогут эти. Креол закончил рисунок, и заговорил нараспев, на ходу составляя заклинание перехода.

Как же все-таки сложно и неприятно ходить между мирами!.. Креол снова ощутил себя так, словно два великана потянули в разные стороны, словно засунули его в зернотерку и работают курантами, дробят мелкого человечка в пыль.

Но длилось это считаные секунды, пусть они и показались Креолу вечностью. Вечная тьма Лэнга растворилась, исчезла, и небо запылало огнями, расцветилось буйными красками.

Креол перенесся в Хвитачи, на территорию Дома Смерти.

Он не так представлял это место. Дом Смерти… что приходит на ум, когда слышишь такое название? Кладбище. Гробница. Склеп. Скелеты, черепа, кости. Тлен и пыль. Креол ожидал увидеть тот же Кур, только с демонами.

Вместо этого он угодил на празднество. Мага оглушила музыка, в глазах зарябило от ярких одежд. Ввысь уходили здания без окон, в небе плыли странной формы облака и летали птицы. Пронесся со страшной скоростью дракон… нет, скелет дракона. Тут и впрямь есть скелеты.

Они были и на улицах. Пышно одетые, в причудливых шляпах и высокой обуви — но скелеты. С раскрашенными черепами, с нарисованными на голой кости усами и бородами — но скелеты.

Демоны, само собой. Демоническая нежить, проклятые мертвецы. Креол оказался прямо на пути их шествия, и едва успел отшатнуться, прижаться к стене.

— Хозяин, мне тут не нравится, — шепнул Хубаксис, глядя на шагающих мимо скелетов.

— Ты это везде говоришь, — огрызнулся Креол, прижимая джинна ладонью.

К счастью, в Доме Смерти жили не только скелеты — или же именно сегодня сюда слетелись демоны из других домов. И в шествии, и среди зрителей оказались самые разные твари — и привычные Креолу, и диковинные.

Были тощие человечки с огромными головами, половина которой приходилась на единственный глаз, а половина — на зубастую пасть. Были парившие в воздухе клыкастые рожи, и их окружали огненные кольца. Были закутанные в тряпье непонятно кто, и из-под лохмотьев торчала лишь одна нога. Были невероятной красоты девы с раскосыми глазами и немыслимой длины шеями. Были люди-звери — покрытые шерстью, с волчьими, лисьими или кошачьими головами. Были лысые карлики в стеклянных доспехах. Были серокожие зомби с пустыми взглядами.

Эти последние точно из Дома Смерти — и они не демоны. Просто нежить, просто ходячие мертвецы. Местным господам они служили так же, как служат демонам Лэнга шогготы, покорно исполняли приказы, носили за ними вещи и занимались черным трудом.

— Эй, живой!.. — окликнула Креола группа скелетов. — Ты водемоник или пастаранец?

Креолу ничего эти слова не сказали. А ведь он, как и должно, овладел при переходе хвитачианским. Маг замешкался с ответом — но скелеты его и не ждали. Весело болтая, они прошли мимо, и одни размахивали красным раздвоенным стягом, а другие — синим шаром с пылающим нутром.

Креол поджал губы. О Хвитачи в Гильдии знают не так много, как о Лэнге. Известны названия Домов и имена лордов-демонов (не всех), известно общее устройство и некоторые правила. А Креол еще и долго расспрашивал плененного Часовщика — демона из Дома Циферблата. Именно Часовщик натолкнул мага на мысль перезаложить душу на более выгодных условиях.

Кстати о нем. Креол достал каменную шкатулку и сказал слово-ключ. Крышка замерцала и в ней проступило слюдяное окошко, за которым копошился серебристый сгусток. Часовщик понял, что вокруг родной мир, и пришел в волнение.

— Как договорились? — произнес Креол. — Сведешь меня с нужными демонами — получишь свободу.

Раздался приглушенный писк, и Креол поднес шкатулку к уху. Только так голос Часовщика становился разборчив сквозь зачарованный камень.

— … Согласен!.. — донеслось до него. — По закону!.. Пастушьего Посоха!..

Креол отошел в тень. Отступил в проулок, где изгибалась над головой каменная арка и свисали на цепях засушенные головы. Там он открыл шкатулку, и перед ним предстал Часовщик.

Он совсем не казался страшным или опасным. На вид то был безобидный старец — согбенный, почти горбатый, седоволосый и седобородый, в смешной шляпе высотой в локоть и паре стекол-полукружий, прицепленных к носу. Демона в нем выдавала только аура — и был то демон могущественный, не уступающий Господам Лэнга.

— Прекрасно, ты последовал моему совету, — произнес Часовщик, снимая свою странную шапку. — И мы как раз поспели к Карнавалу Смерти. Очень удачно. Ты воспользовался Караваном Времени, как я тебе советовал?

— Да, но я сделал крюк, — уклончиво ответил Креол. — И я не хочу тут задерживаться — исполни обещанное и иди на все четыре стороны.

— Прекрасное предложение! — улыбнулся Часовщик. — Как хорошо иметь дело с разумным человеком! И если мы… где мы?.. да, мы в Осте!.. замечательно, люблю этот город. Он лучший у Дома Смерти, особенно в карнавал. В остальное время тут мрачновато, но даже мертвые любят иногда повеселиться. А еще тут живут демоны, с которыми я всем советую иметь дело, потому что они… знаешь, вот не обращай внимания на название. Дом Смерти — очень разумный Дом, деловой. Здесь тебе предложат лучшие условия.

Креол хмуро слушал Часовщика. Ублюдок заискивает перед ним. Он не так себя вел, когда Креол в прошлый раз его выпустил. Да и выглядел не так.

— Прими истинный облик, — потребовал маг.

Часовщик помедлил. Его глаза сверкнули злобой. Но потом он нехотя распрямился, вытянулся, и одежда посыпалась с него, как труха. Демон вырос почти вдвое против прежнего роста, его шея стала длинной, как у жирафа, руки тоже удлинились, дотянулись почти до земли, а пальцы скрючились и загнулись когтями. Человеческая кожа обернулась черной плотной чешуей, как у рыбы. Сзади лег длинный толстый хвост.

И только голова изменилась мало. Осталась почти человеческой, с седыми волосами и бородой, в смешной высокой шляпе и стеклах на носу. В сочетании с телом чудовища это выглядело особенно жутко.

— Мои рабы говорили, что ты клятвопреступник и безумец, — задумчиво произнес Креол.

— Они лгали тебе, — прошипел Часовщик. — Лэнг и Хвитачи — не друзья. Твои рабы лгали тебе много и часто, пользуясь тем, что ты был молод и неопытен. Они боялись, что я, оказавшись на свободе, раскрою тебе глаза на их плутни. Жаль, что ты не слышал, как я кричу об этом из шкатулки.

— В прошлый раз ты пытался меня убить.

— Я пробыл в заточении сотню лет и немного… озлился, — произнес демон. — Ты выпустил меня, не связав предварительно клятвой, так что я с радостью бы убил тебя. Как видишь, я с тобой честен.

— Приятно слышать, — хмыкнул Креол. — Но я пока придержу шкатулку. Обманешь меня — в третий раз уже не выпущу.

— Я исполню обещание, не сомневайся, — заверил Часовщик. — По древнему закону Пастушьего Посоха я обязан исполнить твою волю и уйти, не причинив вреда. И твоя воля уже изречена, так что… следуй за мной, смертный.

Креол скривился. Смертный. Если и есть что общее у демонов разных миров, так это их пренебрежительное отношение ко всем, чье тело подвластно времени.

Зато Часовщик был ужасно рад вернуться домой, освободиться из заточения. Креол не заметил, в какой момент тот снова принял облик человека, теперь худого и высокого. Демон вышагивал на жирафьих ногах по тротуару, вдыхал воздух Хвитачи и без умолку болтал, рассказывал Креолу обо всем, что попадалось на пути.

— … Карнавал Смерти проводится ежегодно и длится четыре дня, — говорил Часовщик, пока они шли через каменный мост над пылающей зеленой рекой. — На эти дни в Дом Смерти съезжаются гости и объявляется большое перемирие… тебе очень повезло, что ты подружился именно со мной, смертный. Дом Циферблата особый среди Домов Хвитачи, тебе известно? Меньше всех, но всегда нейтральный. Мы — арбитры и не участвуем в этих вечных склоках… о эти склоки!.. известно ли тебе, что прямо сейчас в Хвитачи идет четыре войны? Но не в Доме Смерти, к твоему счастью, Дом Смерти сейчас переживает период спокойствия… ты меня слушаешь?

— Нет, — отрезал Креол, хотя на самом деле впитывал каждое слово.

— Ах-ха-ха-а!.. — притворно рассмеялся Часовщик. — Пригнись-ка.

Креол еле успел наклонить голову. Над улицей летел целый косяк птиц — очень низко, почти задевая макушки прохожих. Размером с голубей, но без перьев, дымящиеся… вот одна выпустила струю, и прожгла камень, словно кислотой!

— Обычно тут спокойнее, — невозмутимо сказал Часовщик. — Но в дни карнавала бывает шумно. Эти пташки — из Дома Земли или Дома Огня. Они водятся в обоих. Видимо, чья-то свита… возможно, кого-то из Пылающих Рож.

Креол посмотрел на демонов, что как раз шли… плыли навстречу. Без рук, без ног, даже без затылков — одни только лица, окруженные пламенем. Они хохотали, громко кричали, из их ртов струился белый пар.

— Вон те одноглазые — из Дома Порядка, — пояснял Часовщик. — Оттуда же и одноногие. Со звериными головами — из Дома Дерева, служки ночных сидов. Стеклянные доспехи — Дом Боли.

— А вон те… женщины? — спросил Креол.

— Они местные, это кьян-вены, — ответил Часовщик. — Дом Смерти принадлежит труподемонам, но не все труподемоны похожи на трупы. Кстати, уйди с дороги, аргутич идет.

Креоль снова едва успел отшатнуться. Прямо из воздуха появился громадный… как будто голем, но с живым лицом, с умными глазами. Впятеро выше человека, он просто раздавил какого-то зомби, не успевшего увернуться, и с грохотом зашагал дальше.

Часовщик показал спутнику демонов из Дома Смеха — размалеванных шутов, чьи одежды ежесекундно меняли цвет и форму. Показал тварей из Дома Жизни — гигантских жуков и стрекоз. Показал обитателей Дома Металла — мехадемонов, что не рожают себе подобных, а строят в огромных мастерских. Именно сейчас, именно сегодня в городе Ост можно увидеть гостей из всех Домов, и на время праздника ведут они себя мирно… однако в самую гущу все равно лучше не лезть.

К счастью, пешком Креол и его провожатый шли недолго. Едва они оставили главные улицы, по которым текли шествия и играла бравурная музыка, как Часовщик вскинул руку и тоненько просвистел.

Раздался хлопок, и над мостовой повис огромный пузырь. Часовщик коснулся его, и пузырь закачался, но с места не стронулся.

— Сократим путь, — предложил демон, с усилием проходя сквозь мерцающую стенку.

Креол последовал за ним вместе с Хубаксисом. Едва в пузыре оказались все трое, как он плавно поднялся в небо и бесшумно понесся над крышами. Креол не видел, чтобы Часовщик управлял им или хотя бы указывал, куда лететь, но как-то он, видимо, это все-таки делал.

Сверху город выглядел лучше… и одновременно хуже. Как и в Лэнге, тут творилось что-то непостижимое с измерениями — Ост изламывался в нескольких направлениях, демоны ходили не только по горизонтали, но и по вертикали, и по диагонали.

Город разместился на макушке и склонах огромной причудливой горы… сначала Креол не мог понять, на что это похоже, а потом картинка вдруг сложилась, и стало видно, что это громадный скелет. Сидящий на корточках, он склонился так, что голова почти касалась земли, а ноги до середины погрузились в почву.

— Чрево Тиамат, — невольно проговорил Креол. — Кто это?

— Ост, — ответил Часовщик. — Один из древних богов Хвитачи. Ты о них не слышал? Наш мир стоит на их трупах. Ост был богом смерти… хотя об этом нетрудно догадаться, а?..

Демон рассмеялся, запрокинув голову. Летя в пузыре, он снова неуловимо изменился, стал пониже и поплотнее, стекла на носу округлились, а борода удлинилась и раздвоилась посередине.

Пузырь влетел в пустую глазницу и оказался внутри черепа. Непостижимо огромного черепа, в котором, кажется, уместился бы весь Вавилон. Здания теснились на его стенках, тянулись острыми пиками к центру, и одни демоны ходили головой вверх, а другие — вниз. Повсюду плавали точно такие же пузыри, и в них сидели все те же демоны-скелеты — роскошно одетые, с раскрашенными костяными лицами.

— Твое дело не пустяковое, так что я сведу тебя с чиновником седьмого ранга, — предупредил Часовщик. — Тебе известно, как устроена иерархия Дома Смерти?.. нет, вряд ли, не думаю. У них каждый приписан к какому-нибудь учреждению и принадлежит к одному из девяти рангов. Седьмой ранг — это высокий чин, так что не огорчайся, если приема придется подождать.

— Почему не к восьмому? — хмуро спросил Креол.

— Ты не знаешь, о чем просишь. Восьмой ранг — это в основном Старые, и к ним так запросто не попасть, моих возможностей на это не хватит. Будь благодарен и за то, что получишь.

Здание, которое Часовщик назвал Распределителем Душ, не имело окон и было таким высоким, что если встать вплотную и задрать голову в надежде увидеть крышу — упадешь на спину. Но и мраморные ступени перед входом, и огромная сверкающая прихожая были пусты — лишь несколько зомби подпирали кое-где стены.

— Все на карнавале, — прокомментировал Часовщик. — Удачно.

— А этот твой не на карнавале? — усомнился Креол.

— Мастер Остилион?.. о нет, кто угодно, только не он.

Мастер Остилион действительно был на службе и принимал посетителей, причем сразу нескольких одновременно. Он оказался чем-то вроде Твари Кадафа, только не мясной, а костяной. Множество ног, множество рук, мешанина ребер и хребтов, а сверху — десятка два шей и десятка два черепов. Они изгибались в разные стороны, обращаясь к разным демонам, а рядом сновали два кьян-вена в коротеньких туниках, подсовывая Остилиону все новые бумаги.

— … Желаете перезаложить ценное имущество, — произнес Остилион, когда до Креола наконец дошла очередь. — Изложите вашу ситуацию в кратких выражениях.

Две алые точки в пустых глазницах следили за Креолом, пока тот излагал условия заключенного контракта. Когда маг закончил, Остилион с полминуты молчал, а потом, к его удивлению… вылез из основного тела. Обращенный к Креолу череп высунулся из мешанины костей, став отдельным скелетом, повел рукой и предложил:

— Отойдем в сторонку.

Этот кусок мастера Остилиона вывел Креола из залы, и они вместе зашагали по широкому пустому коридору. Шаги мага отзывались эхом, костяные ступни демона-скелета мерно постукивали. Позади бесшумно струился Часовщик.

— Буду говорить с вами откровенно, мастер Креол, — произнес Остилион.

— Я архимаг, — поправил Креол.

— Мастер — вежливое обращение в нашем Доме. И мы действительно занимаемся приемом и перезакладом ценных душ, вас верно направили. Вам известны условия?

— Нет. Я хотел услышать их от тебя.

— Вы работали с Лэнгом, мастер Креол. Вам, вероятно, известна физиология тех демонов, что зовутся эг-мумиями. То, что они бывшие смертные. Вам это известно?

— Да.

— Дом Смерти весь состоит из подобных демонов. Мы не воспроизводимся естественным образом, как люди. Вместо этого мы находим в иных пространствах заинтересованных лиц и предлагаем им ограниченную форму бессмертия. Это мы могли бы предложить и вам, архимаг. Ваша телесная субстанция — ценное приобретение для Дома Смерти.

— Но?..

— Простой выкуп вашего контракта будет невыгодным, — произнес Остилион. — Если бы вы обратились к нам сразу после его заключения, мы бы приняли вас в работу. Сейчас, боюсь, заявку не одобрят.

Креол поджал губы. Ему не улыбалось превратиться в демона-скелета, но если это единственная альтернатива…

— Почему нет? — проронил он.

— Заломят, — хмыкнул Часовщик.

— Совершенно верно, — кивнул Остилион. — Я не вижу смысла даже в попытке.

Креол задумался. Он мог предложить отработать, отслужить… но это и так продажа себя в вечную кабалу, если он верно понял принципы Дома Смерти. Заплатить еще больше Креол не сумеет.

— Также нас могли бы заинтересовать поставки телесных оболочек, — произнес Остилион. — Но вы из примитивного малонаселенного мира, это едва окупит наши расходы. Однако есть еще один вариант…

Скелет смолк, его глазницы потускнели. Креол терпеливо ждал продолжения.

— Нет, это тоже не годится, — наконец произнес Остилион. — Ты не осилишь.

— Чего не осилю? — процедил Креол.

— Я просто подумал… это ведь из вашего мира был некий Мардук Двуглавый Топор?

— Из моего, — медленно кивнул Креол. — Что с того?

— Ничего особенного, — повернул череп Остилион. — Он был не в точно таком же положении, как вы, мастер Креол, но у него тоже были претензии к миру Бездны. Полагаю, вам известно, как он решил свою проблему.

Теперь настал черед Креола надолго замолчать. Он приоткрыл край сумки — Хубаксис крепко спал и ничего не слышал. Маг растянул губы в улыбке… он не верил, что думает об этом.

Это… да нет, ерунда. Мардук был Мардуком, а он кто?..

Хотя как это кто? Он Креол Урский, Верховный маг Шумера. Он уступает Мардуку? Ну да, сейчас уступает. Но Мардук не родился Мардуком. Он не родился богом, и даже Высшим магом не родился. Что мешает Креолу пройти тот же самый путь?

В конце концов, с богами он уже встречался.

Но… прямо сейчас у него нет ничего, кроме Гильдии магов и императорской армии. Даже Мардук не справился бы с такими силами. Нужны союзники, нужны сильные союзники, и побыстрее, потому что время на исходе.

— Я могу еще чем-то помочь? — нарушил его размышления сухой голос.

— Нет, — оторвался от мыслей Креол.

— Жаль, что не смог помочь, — склонил череп Остилион, удаляясь со все тем же щелканьем.

А Креол перевел взгляд на Часовщика, что как-то незаметно перешел в истинный облик, снова стал чешуйчатым черным чудовищем с непомерно длинными хвостом и шеей. Маг поднял голову, глядя демону прямо в глаза и сказал:

— Твое обещание еще не выполнено. Но я сочту его выполненным, если приютишь на некоторое время.

— О, тебе так понравился наш мир? — обрадовался Часовщик. — Скажи, здесь просто чудесно? Надолго решил задержаться?

— На некоторое время, — повторил Креол. — Ты уши дерьмом моешь, что ли?

Часовщик сдержал слово, и Креол провел в Хвитачи два месяца. Этот мир оказался более гостеприимным, чем Лэнг. Его населяли демоны, но демоны цивилизованные. Опасность тут не грозила со всех сторон, а жители не так уж и отличались от подданных императора Энмеркара. Ну да, любой из них убьет Креола, сумей он сделать это безнаказанно и получи с этого какую-то выгоду… но разве не так же поступает и большинство людей?

Но все-таки они были демонами, и Креол оставался настороже. Опасность не грозила со всех сторон, но все-таки грозила чаще, чем на Земле. Будучи гостем демона из Дома Циферблата, он обладал некоторой защитой, но лишь некоторой. Лишь от тех демонов, что уважают статус Циферблата.

Высшие твари Дома Смерти его уважали. Скелеты-чиновники, эти дальние родичи эг-мумий, обращались с Креолом почтительно, длинношеие кьян-вены, толстопузые мьер-танваны и многорукие суур-утропы тоже хлопот не доставляли, а Черные Стражи смотрели, как на последнюю вошь, но они смотрели так на всех.

Что же до Старых, этих господ над господами, то их Креол встретил лишь однажды — когда наконец сумел получить аудиенцию у Эрредит и Сотоша, близнецов-супругов, что правили одним из девяти секторов Дома Смерти. Они делили титул лорда-демона, и Креола приняли хоть и холодно, но учтиво.

Но совсем не то — простая демоническая нежить. Те существа, что в Лэнге считались бы Надзирателями, а то и зверодемонами. Из этих многие не умели даже говорить и мало отличались от обычных зомби. Они служили своим господам, сражались за них и умирали — молча, безропотно, без тени сознания в глазах. Но утратив хозяина, такой демон-мертвец превращался в кровожадного зверя, и уж на смертного-то нападал без малейших колебаний.

За пределами городов их водилось много таких, бездомных. По просторам Дома Смерти ездили огромные костяные колесницы, а по морям плавали гигантские гребные лодки, но были и дикие земли, где встречались живые и мертвые чудовища, а также те, что не живы и не мертвы. Демоны Дома Смерти вели странное существование, претерпевая диковинные метаморфозы.

Ища встречи с другим лордом-демоном, древним Паутинником, Креол едва не погиб в его владениях. Блуждая по кошмарным черным лесам, маг едва не угодил в западню швезы, выдержал страшный бой с вокраммером, а в конце концов был атакован стадом истошников.

Этих, к счастью, угомонило Массовое Слово Покоя. Истошники служили труповоду, и заклинание очистило их гнилые мозги от приказов. А прежде, чем труповод успел отдать новые, Креол добрался до него и убил… повторно.

Он посетил и другие Дома Хвитачи. Дом Циферблата, в котором маг нашел приют, служил остальным двенадцати нейтральной зоной — в нем проходили встречи лордов-демонов, его представители исполняли роль третейских судей. Самый маленький и слабый, со всего одним лордом-демоном, Циферблат никогда не с кем не соперничал и не враждовал.

В отличие от остальных двенадцати. По отдельности каждый из Домов уступал Лэнгу, но все вместе они стерли бы его в порошок… да и любой другой известный Креолу мир. Но у них редко в чем-то случалось согласие. Каждый Дом вел свою политику, каждый Дом был устроен по своим правилам, и друг друга они в лучшем случае терпели.

Креол побывал в Доме Земли, Доме Воздуха, Доме Жизни, Доме Порядка и Доме Огня. Два последних заинтересовали его больше всех. Они оба претендуют на роль первого Дома, а их владыки, Уртанарикс и Зеленый Огонь, — возможно, сильнейшие демоны Хвитачи.

Но согласия между ними нет ни в чем. Если Дом Порядка идет налево, то Дом Огня сразу сворачивает направо.

И однако Креол остался доволен посещением Хвитачи. Да, его трижды пытались сожрать, дважды — зарезать, один раз — сжечь и один — растворить в кислоте, но он жив, цел и здрав, а его враги либо мертвы, либо посрамлены. Он получил полезный опыт, завел полезные связи, кое-чему научился, кое-что узнал, а главное — в его голове все ярче разгорался дерзкий, даже безумный замысел, о котором он пока не сказал даже Хубаксису и который пока что не представлял, как претворить в жизнь, но…

Креолу вспомнилась битва с Хастуром. Он проиграл бы ее, не призвав аладов, небесных посланников. Маг не собирался сбрасывать со счетов могущество Хвитачи, но прежде решил прощупать другие варианты. Поискать иных союзников.

И на исходе второго месяца он распрощался с Часовщиком и вновь начертил схему перемещения.

Он отправлялся не домой. Его путь лежал в сильнейший из Светлых миров рядом с Землей. Их пять, как Креол узнал за эти месяцы — Меру, Вайкунтха, Идавёль, Рай и Девять Небес… есть еще и Патала, но она не очень-то Светлая, потому что ее обитатели живут в била-сварге, подземном мире. Их ограждает от безбрежного Света пропитанная Тьмой каменная толща, так что Семь Миров Паталы населены дэвами, асурами, ракшасами, нагами, якшами. Они не так злобны, ужасны и бесчестны, как истинные демоны, но на небожителей точно не тянут, и в Паталу Креол не собирался.

Его заинтересовал Рай. Мир, почти не известный шумерским магам. Мир, почти не представленный на Земле. Мир бога Саваофа. Стоя среди мириад звезд, среди золотистых лучей, светящих из ниоткуда, маг летел сквозь пространство, пересекал миры — и вокруг вспухали белоснежные облака. Растворялись башни и обелиски Дома Циферблата, а взамен воздвигались небесные чертоги Рая.

После Темного мира Светлый едва не уронил Креола на колени. Он два месяца дышал скверной Хвитачи, а теперь его нос наполнился благодатью. Голова закружилась, а маг зашатался, словно мгновенно опьянев.

Хубаксис вылетел из сумы и с тревогой глянул на хозяина… но тут же отвлекся, уставившись на усеянное крылатыми людьми облако. Они испускали ослепительный блеск, над головами насыщенный аж до синевы.

И пели. О, как они пели!.. Музыка небесных сфер ласкала слух, заставляла трепетать от восторга!

Креол сделал шаг к ним, его лицо просветлело, губы невольно изогнулись в улыбке…

— Пожалуйста, обоснуйте свое присутствие здесь, — раздался учтивый, но твердый голос.

Креол повернул голову и встретился взглядом… голову пришлось немного задрать… встретился взглядом с небожителем в полтора его роста. Был тот облачен в белый балахон с золотой каймой, имел за спиной аж шесть пар лебединых крыльев, а его локоны сияли, как солнечные лучи.

— Изложите причину своего появления здесь, — настойчиво повторил небожитель. — Пожалуйста.

Креол замешкался. Он не собирался тратить время на какого-то стражника или прислужника, но понимал, что к самому богу Саваофу его не допустят. К тому же перед ним небожитель, и судя по ауре — могущественный. А стражники-небожители — опасные противники даже для архимага.

— Я путешествую, — молвил наконец он.

— Это прекрасно, — кивнул небожитель. — Позвольте проводить вас в зону для путешествующих. Вы ошибочно попали в зону ограниченного доступа.

Креол хотел вспылить, но небожитель говорил очень учтиво, и придраться оказалось не к чему. С такой учтивостью обычно говорит тот, кто может убить тебя щелчком пальцев, но не хочет этого делать, потому что его это ужасно огорчит.

Именно так говорил с людьми Хиоро.

К тому же небожитель с удовольствием отвечал на вопросы Креола, попутно сам задавая свои. Его вид назывался ангелом, а принадлежал он к шестому чину и был не стражником, а скорее младшим эном, судьей-управителем. Но тоже не совсем, потому что устройство Рая не походило ни на что, известное Креолу.

Тут было красиво. Мардук и все ануннаки, как тут было красиво! Словно в Кафе, в Вабаре, но без его кричащей, режущей глаза роскоши. Все линии мягки и гармоничны, цвета идеально сочетаются и ничто не раздражает глаз. Колышутся нежные облака, сквозь них пробивается изумрудная трава, небо заслоняют древесные кроны, а среди листьев спелые плоды…

Увы, Креол недолго наслаждался этими видами. Они дошли до золоченого павильона среди лазурных ручьев, и там еще два ангела стали выяснять, что он вообще тут делает.

— Как это без допуска?.. — озабоченно крутила пергаментный свиток юная ангелица. — Здесь место отдохновения праведных душ, сюда нельзя вваливаться и беспокоить их мирской суетой.

— Почему это так важно? — не понял Креол. — Я ничего дурного не сделал.

— И это прекрасно, — заверил его ангел-сопровождающий. — Но в Раю души находятся в особом состоянии. Единстве с Царствием Небесным и Господом нашим.

— Нет ничего дурного, конечно, что вы сюда пришли, — добавил третий ангел. — Просто всем вещам назначено свое место. Здесь место праведников, а ваш путь к этому состоянию еще не завершен…

— … Возможно, еще и не начат, — добавила ангелица чуть слышно.

Креол ее услышал, Хубаксис тоже. Он невольно хихикнул, и лик Креола омрачился. Похоже, на гостеприимство тут можно не рассчитывать.

— Судя по тому, что вы вообще сумели попасть в зону ограниченного доступа, ваши способности в чародействе незаурядны, — примирительно произнес третий ангел. — К сожалению, основания здесь присутствовать у вас нет, поэтому мы попросим вас удалиться.

— Могу я поговорить с кем-нибудь поглавнее? — хмуро спросил Креол.

— Можете, если ваше дело достаточно важно. Оно достаточно важно?

— Пожалуй, нет, — медленно произнес Креол.

Он понял, что выбрал неверный подход. Если бы в Шахшанор забрался какой-нибудь бродяга, Креол убил бы его на месте… как несколько раз и делал. Добрый гость заходит через ворота, постучавшись и призвав милость богов на этот дом.

Конечно, Креол не виноват, что оказался там, где оказался. Он пока плохо освоил методику перемещений, ее нужно еще оттачивать и оттачивать. Для каждого мира приходится составлять собственную сетку, а расчеты чрезвычайно сложны.

Но все-таки вваливаться куда попало незваным гостем — не самый разумный выбор. Вероятно, Креол сумеет прикончить или запечатать одного из этих ангелов… возможно, справится и со всеми тремя, если нападет внезапно… но их тут еще полным-полно, его просто задавят толпой.

Креола проводили в зону для путешествующих. То оказался еще один павильон, только из стекла и ляпис-лазури, большой и просторный. Стоящий наособицу от остальных, отгороженный серебристой оградой, изнутри он походил на караван-сарай, который зачем-то разместили в императорском дворце.

Здесь Креол ощутил себя немного… материальнее. Он уже понял, что Рай — обиталище духов, хотя и более плотное, нежели Кур. Но в зоне для путешествующих были в основном такие же странники из иных миров, как сам Креол — одни только что появились, другие собирались отбывать, третьи чего-то ждали. Вдоль одной стены тянулись окошки, за которыми сидели ангелы, вдоль другой — ломящиеся от угощения столы.

Креол взял плетеный, посыпанный кунжутом хлеб и надкусил… на вид он оказался лучше, чем на вкус. Даже странно для райского угощения.

— Новенький тут? — донесся чуть насмешливый голос, пока маг восседал на белом стуле, размышляя, что делать дальше. — Впервые?

Креол покосился на соседа. То было нелепого вида существо, похожее на бесформенный синий ком без головы, с глазами и ртом на груди. Его ноги и руки (две пары) были тонюсенькими и свисали, как веревки — он не стоял и не сидел, а парил в воздухе, и за спиной его крутилось что-то вроде цветка, а еще два маленьких торчали там, где у людей уши.

— Ориккиверхи, — произнес уродец. — Светлого неба. Ку-ку-та-та. Не знаю, как в твоем мире положено приветствовать.

— Мир тебе, — проворчал Креол.

— О, самое банальное, — хмыкнул уродец. — Тебя завернули? Или депортируют? Меня депортируют. Бюрократические сложности. Ничего, я не пропаду. А у тебя в чем проблема?

Креол смерил уродца взглядом и неожиданно для себя принялся рассказывать о своих злоключениях. Уродец, имя которого звучало как Рут-Куау-Куа, издавал насмешливое стрекотание, качался, ровно поплавок на воде, но в конце концов дал полезный совет.

Оказалось, что Рай — мир очень огороженный. Большая его часть заперта и охраняется, как императорский гарем. Креол переместился всего лишь в некую «прихожую», куда все-таки можно попасть извне, но и это никому не понравилось, так что ему еще повезло, что вытурили вежливо, а не подталкивая в спину огненным мечом.

— Что, могли и убить? — нахмурился Креол.

— Не! — махнул всеми четырьмя ручонками Рут-Куау-Куа. — Они милые, как икере, тут никого не убивают. В худшем случае — передали бы в другое место… а там бы ты пожалел, что не убили сразу. Хе-хе. Но ты зря туда сунулся. Тебе сюда, как и всем. Окошки видишь? Туда сунься. Вон, талончик возьми.

— Что взять? — не понял Креол.

Впрочем, он быстро разобрался. И вскоре вспомнил злосчастную командировку в Та-Кемет, когда месяцами пытался получить звездные таблицы Ра.

Здесь дело не затянулось так надолго. Однако несколько часов Креол в Раю провел… раздраженно шляясь от окна к окну, из кабинета в кабинет. Чиновников тут оказалось стократ больше, чем в Та-Кемет, и они никак не могли решить, кто из них должен делом Креола заниматься.

— … Вам вообще не к нам, — наконец изрек старообразный лысый ангел, долго-долго говоривший с кем-то по странному устройству. — Вы не входите в нашу юрисдикцию. Да что там, вы вообще последователь другого ведомства. Что же вы сразу не обратились к Мардуку?

— Я сомневаюсь, что он простит мне это прегрешение, — честно ответил Креол.

— Да, боги все разные, — согласился ангел. — Ваш Мардук — скорее грозный, чем всепрощающий. Но вот что — у вас ведь пантеон? Я вижу на вас благодать и от других богов — отчего вам не сделать запрос на Седьмом из Девяти Небес? Если желаете, можете воспользоваться лестницей.

Креол еще несколько секунд смотрел на благожелательное морщинистое лицо, а потом развернулся и вышел.

Лестница, о которой сказал ангел, оказалась самодвижущейся. Она уходила сквозь облака, и сначала Креола окутал благой белый туман, потом обдуло холодным ветром, и он оказался среди звезд. Заиграла музыка небесных сфер, замигали огни — маг снова несся сквозь миры. На секунду перед ним мелькнула Земля, какой она видится с Луны, но тут же исчезла, зато появилась хрустальная ось, вокруг которой вращались девять таких же ободов… седьмой из них стремительно приближался!..

И вот так, после долгих мытарств, Креол оказался там, отправиться куда было наиболее логичным, но куда отправляться он до последнего не хотел.

Девять Небес. Мир богов, их дворцов и чертогов. Мир, разделенный на девять божественных дисков, девять пространств-плоскостей. Первые шесть и последние два Креола не интересовали, там властвуют боги иных царств и народов.

Но Седьмое!.. Седьмое!..

Стоя на белоснежном мраморе, Креол испытал благоговение. Его редко посещало это чувство, но сейчас он вдруг осознал, что находится в обители своих богов. Что где-то совсем рядом — Мардук Куриос, властелин кудесников. И не одним только оглушительным голосом, как тогда, в храме Этеменанки, а во плоти.

Здесь не было кучерявых облаков, как в Раю. Светлые Игиги предпочитали прямые линии — но тоже знали толк в красоте. Мощеные улицы и прекрасные сады озарял мягкий, льющийся из ниоткуда свет. В выложенных мозаикой арыках журчала вода, и в ней играла рыба. В прудах цвели кувшинки и лотосы.

Воздух был свеж и благоухан. Не так напоен благодатью, как в Раю, но дышалось удивительно легко. Строгость строений пребывала в гармонии с природной естественностью, но это была еще не сама обитель богов, а его преддверие. Шагая под тенью плодовых древ, Креол вскоре вышел к распахнутым вратам.

У них стояли великаны в тридцать локтей ростом. Издали Креолу показалось, что они играют в шек-трак, но ему наверняка только показалось. При виде чужака они сразу подобрались, нахмурились, скрестили на нем взгляды… их глаза засветились…

Креол быстро сказал слово-ключ Зеркального Доспеха. Просто на всякий случай. Но из глаз великанов не хлынули смертоносные лучи, а лишь полился яркий свет, и под этим светом Креол ощутил себя будто обнаженным.

— Что ты здесь делаешь, о не принадлежащий сам себе? — раздался голос одного великана.

— Хочу это исправить, — произнес Креол.

— Смертным не дозволено тревожить владык Седьмого Неба, — произнес другой. — Мы не пропустим тебя, если тебя не приглашали или ты хотя бы не знаешь кого-то из Игиги.

Креол запнулся. Он знал Мардука, конечно же. Он его жрец. Строго говоря, он имеет право призывать Мардука, его Первое Имя. Но захочет ли Мардук видеть того, кто сам на себя накликал беду?

— Я… знаю Прекраснейшую, — выдавил из себя Креол. — Встречался однажды.

Свет стал ярче. Великаны пристально смотрели на мага. Один разомкнул уста и спросил:

— Она приглашала тебя к себе?

— Нет. Но она была… благосклонна ко мне. И у меня есть к ней послание от бога Сина.

Несколько секунд томительного ожидания. Потом великаны подняли головы, и свет в их очах погас. Они чуть раздались в стороны и повели руками.

Креолу дозволяли пройти.

Идти долго не пришлось. Пространство здесь работало… странно. Креол не собирался спешить, он хотел как следует обдумать грядущий разговор, а заодно немного прогуляться… и окружение словно услышало его мысли, и дорога запетляла, пошла куда-то в сторону, он как будто шел и прямо, но каким-то образом забрел в дебри.

Не такие, как в лесу, конечно. Креол шел по живописной тропинке из разноцветного кирпича. Та бежала по холмам и лугам, повсюду благоухали цветы и пели птицы. В мраморных беседках Креол видел небожителей — в белоснежных или золоченых одеяниях. Далеко не все были людьми.

Он словно опять гуляет по парку в городе Бриароген…

И подумав об этом, Креол нахмурился. Он зря теряет время. Он давно все обдумал, ему нужно во дворец, в чертог Прекраснейшей.

И едва он это решил, как тропа резко свернула, и он почти уперся лицом в хрустальную стену.

То был не очень большой дворец. Даже меньше Шахшанора, хотя и божественно красивый. Семь островерхих башенок поднимались многоцветными каплями, повсюду были крохотные балкончики, а на деревьях сидели птицы с огромными хвостами и яркими перьями.

Здесь стражи не было. Даже какого-нибудь старого привратника, что спросил бы, к кому Креол пришел. Маг отворил калитку и зашагал по убегающей в сад тропе.

Он продвигался очень осторожно. Креолу хорошо помнилось, какой была его первая встреча с Прекраснейшей. Как пробрало от одного лишь взгляда на богиню в истинном обличье.

Конечно, это было давно… очень, очень давно. Минула почти целая экца, без малого шестьдесят лет. Креол из только что сдавшего Шедевр мастера стал Верховным магом и, скорее всего, сильнейшим чародеем своего мира.

Ну а кто еще? В Шумере он точно первый. А все остальные страны Шумеру уступают. Значит… ну вот Тхомертху, разве что… но нет, Тхомертху Креолу тоже проигрывает. Тхомертху — номер два. К тому же он явно уже уперся головой в потолок, и хотя потолок этот очень высоко, но это потолок.

А вот Креол своего потолка еще не достиг. Он может еще многое освоить, многое узнать и многое постичь.

Чрево Тиамат, жаль умирать от старости-то! Отдал душу демонам ни за бычий хер! Можно было б списать на ошибки юности, но ему было пятьдесят четыре года… уж мог бы подумать получше!

Хотя Элигор был так убедителен…

Демоны…

Креолу страшно захотелось снять с кого-нибудь кожу. Желательно, чтобы этот кто-то был Элигором.

— Мой сад начинает вянуть от таких мрачных мыслей, — донесся певучий голос.

От него по телу пошла дрожь. Он звучал так, словно заговорила сама Красота. Креол медленно повернулся, собрав всю волю в кулак, готовясь вновь встретиться с Прекраснейшей взглядами…

Он выдержал. Он смотрел прямо в глаза богине любви — и ничего с ним не делалось. За минувшую экцу Креол встречал немало других богов и богинь, а одну даже убил. Он говорил с Йог-Сотхотхом, Мардуком, Сином, Нергалом. Он видел С’ньяка… ладно, от С’ньяка Креол сбежал, но это все-таки С’ньяк.

К тому же он тогда был еще только магистром.

На лице Инанны играла улыбка. Она смотрела на Креола без малейшего удивления. Словно давно ожидала его визита, только не знала, в какой именно день тот состоится.

— Прекраснейшая, я принес тебе послание от бога Луны, — чуть промедлив, произнес Креол.

— Он все не оставляет попыток, — вздохнула Инанна. — Я множество раз передавала ему, что не держу зла, но возобновлять общение не хочу. Впрочем, это наши с ним дела, не стану утомлять гостя своими заботами. Рада видеть вас в добром здравии, друг мой. Не желаете ли перекусить с дороги?

Креол опустил взгляд — да, рядом уже стоял ажурный столик, а на нем блюдо со спелыми плодами, другое — с крохотными кусочками сыра, плошка янтарного меда и хрустальный кувшин с вином.

— Желаю, — ответил Креол, беря огромную фигу.

Над его плечом порхал крохотный джинн. Хубаксис, будучи бессмертным, при виде богини почти не смутился, и только его единственный глаз горел так чувственно, что чело Инанны потемнело.

Ничего удивительного, конечно. Джинны по природе своей существа похотливые, а можно ли вообразить того, кто возбуждает большую страсть, чем богиня красоты и любви? Лилиту Кекет и дьяволицы Лэнга — не более чем слабые ее подобия. Темные, извращенные попытки приблизиться к ослепительному идеалу.