Шоколадная принцесса

XVII Я строю планы на лето

Вернувшись в школу, первым делом я пошла поговорить с учителем Нетти. Во время болезни я пришла к решению насчет этого лагеря для одаренных детей, а именно — что я должна приложить все усилия к тому, чтобы Нетти туда поехала. Услышав эту новость, мисс Бельвуар отреагировала (как и следовало того ожидать) самым смешным образом — обняла и расцеловала меня, а потом загрузила инструкциями, телефонными номерами, сроками и ценами.

— Сейчас мы обе работаем над этой благородной задачей, — сказала она мне напоследок. Но я не хотела работать с ней; у меня и так было предостаточно забот.

Общение с мисс Бельвуар заняло больше времени, чем я предполагала, так что я опоздала на пять минут на урок доктора Лау. Обычно она спокойно относилась к опозданиям, особенно моим, но в этот день она взглянула на меня поверх очков и сказала каменным голосом:

— Мисс Баланчина, я бы хотела поговорить с вами после урока.

Она сказала это тем тоном, который доводил моих одноклассников до предобморочного состояния. Я села на свое обычное место рядом с Вином и стала ждать наказания, которое должно было последовать через час. Я любила доктора Лау и была хорошей ученицей, но в этот год явно не блистала — пропустила почти месяц занятий, а наверстывать упущенное в криминалистике было особенно тяжело, учитывая большое количество лабораторных занятий.

Прозвенел звонок, и я сказала Вину, чтобы он не ждал меня.

— Удачи, — пожелал он.

Я медленно подошла к столу доктора Лау, подавив позыв немедленно извиниться за свои пропуски. Начать извиняться, даже не выслушав претензии, — слабость, которая приводит к тому, что на пустом месте возникают новые обиды. (Еще одна строка из папиного учения, если вы еще не догадались об этом.)

— Ах да, мисс Баланчина. Я хотела бы, чтобы вы взглянули вот на это.

Она щелкнула по экрану, чтобы выслать файл на мою доску. Я открыла его и увидела следующее:

Я положила доску и посмотрела на доктора Лау.

— Ты отучилась только два года по криминалистике, но уроки вела я. Я уверена, что два года под моим руководством равны трем годам с большинством других учителей, — заявила она. — Программа будет обширной: множество экспериментов, далеко не каждый из которых я смогу организовать в здешних условиях. И ты сможешь провести лето с ребятами твоего возраста. Там будут и развлечения — вечеринки с мороженым, боулинг и все такое. Но не это главное. У тебя способности к криминалистике, и это предложение может стать для тебя важным шагом, Аня.

Мне очень понравилась возможность посетить настоящие места преступления, но еще более привлекательно выглядела возможность провести лето вдали от дома.

Вдали от дома. Другие люди уезжают на лето из дома. Например, Скарлет провела несколько летних каникул в театральном лагере в Пенсильвании. А я летом сидела здесь, приглядывая за братом, сестрой и бабулей. И я точно знала, что Вин ничем не будет занят летом, разве что будет заполнять заявления в колледж.

Провести летние каникулы, встречаясь со своим парнем, — не самый худший вариант (если, конечно, мы не расстанемся).

— Я не могу, — наконец ответила я.

— Я предполагала, что ты это скажешь, — кивнула доктор Лау. — Я немного осведомлена о твоих обстоятельствах и приготовила контраргументы. Не хочешь ли их услышать?

Я кивнула.

— Значит, буду говорить прямо. Твоя бабушка умерла, значит, тебе не надо больше за ней ухаживать. По всей вероятности, Наталья уедет в лагерь для одаренных детей с мисс Бельвуар…

Я перебила ее:

— Откуда вы знаете?

— Знаешь ли, учителя тоже общаются между собой. Твой брат Леонид, может быть, в какой-то мере недееспособен, но он уже взрослый человек, и ты не можешь вечно держать его за руку. Кроме того, лето в лагере может приучить тебя к тому, что он неизбежно отделится от тебя. — Она сделала паузу, чтобы оценить мою реакцию. Я уверилась, что мое лицо ничего не выражает. — Умение сохранять бесстрастный вид хорошо послужит тебе в карьере криминалиста, Аня. И наконец, тебя еще не приняли в программу. Несмотря на блестящую рекомендацию, которую я непременно напишу, они возьмут только сотню студентов, а ты отучилась всего два года. Другими словами, ты вполне можешь подать заявление сейчас и решить потом.

Ее аргументы были хорошо продуманы и понятны.

— Спасибо вам, — сказала я.

Я откладывала свое заявление до последнего воскресенья на пасхальных каникулах. Главным образом меня смущало эссе. Надо было выбрать одну из пяти тем. После длительного размышления я остановилась на пятой: «Как криминалистика связана с вашей жизнью?» Эссе далось мне нелегко. Это была очень личная тема. Я писала об убийстве моего отца, о том, что полицейские не провели тщательного расследования, так как знали, что он преступник. И хотя мой отец действительно был преступником, он также был отцом и сыном. Я написала, что все люди, невзирая на их образ жизни или всю очевидность обстоятельств связанного с ними преступления, заслуживают тщательного расследования. Я написала, что выжившие, даже более чем сами жертвы, имеют право знать, что произошло, и мирно жить своей жизнью, что криминалисты — не только ученые, которые изучают мертвых, но еще и священники и врачи для живых.

Потом я оплатила почтовые расходы, нажала «отправить» и на какое-то время постаралась не чувствовать, что кого-то предаю.

Зазвонил телефон. Я думала, что звонок от Вина, но это оказался мистер Киплинг. Он сказал, что у него есть новости для Лео. Ветеринарная клиника, где тот работал, наконец-то уладила проблемы с министерством здравоохранения и будет открыта первого июня.

— Я до сих пор не знаю, кто дал взятку, но это хорошие новости, верно?

— Вы даже не представляете насколько! — ответила я.

Я рассказала ему о том, что подала заявление на участие в летнем лагере для юных криминалистов, и что Нетти уедет в лагерь для одаренных детей, и насколько лучше я буду себя чувствовать, зная, что Лео снова будет работать в клинике, а не в Бассейне.

— Лето вдали от дома пойдет тебе на пользу, Анни. Как раз то, что требуется, чтобы помочь тебе выбрать колледж. Ты уже думала об этом?

— Эм…

— Ну, на это еще есть время. И, конечно, предложение насчет совместной поездки по колледжам остается в силе. Может быть, на пути домой после твоей летней программы?

— Посмотрим.

— Как я уже говорил, клиника не откроется до лета, и я не уверен, что на вас хорошо скажется, если Лео слишком часто будет менять работу, впрочем, как и то, что у него затянется период безработицы. Ведь с Лео в Бассейне не случилось ничего плохого?

— Не считая удара кулаком в лицо, и, кажется, виноват больше он сам. По крайней мере, это все, что я знаю.

— Так что, может, пока что стоит вообще закрыть эту тему. Лео останется в Бассейне, пока в июне не откроется клиника.

Я повесила трубку и пошла в комнату брата, чтобы сообщить ему хорошие новости.

Постучав, я открыла дверь. Он лежал на кровати и смотрел в окно. Состояние его глаза заметно улучшилось, но брат выглядел задумчивым и вялым. Я задала ему несколько обычных вопросов на тему прошедшего дня, на которые получила односложные ответы.

— Ты выглядишь усталым, Лео, — наконец сказала я.

— Все в порядке.

— Голова болит?

— Все в порядке, Анни! Хватит кудахтать надо мной.

— Что же, у меня для тебя хорошие новости, — сказала я жизнерадостно. — Со мной говорил мистер Киплинг, и он сказал, что летом клиника снова будет открыта!

В первый раз за последнее время Лео улыбнулся.

— Это здорово!

— Не хотел бы ты снова начать там работать?

Он подумал и сказал:

— Не думаю, что я смогу.

Я спросила почему.

— Я нужен в Бассейне, Анни.

— Ты нужен и в клинике тоже. А как же животные?

Лео упрямо сжал губы и покачал головой.

Я хотела закричать: «Зачем ты им нужен? Тысячи парней могут приносить сэндвичи, но только один может быть нашим с Нетти опекуном. Там небезопасно! Посмотри на себя в зеркало! И если я решу отправиться в лагерь криминалистов, то мне хотелось бы быть уверенной, что в тебя не попадет пуля!»

Но я промолчала. Крики никогда не действовали на моего брата. Кроме того, по покрасневшим щекам Лео и губам, готовым раскрыться как цветок, можно было определить, что он готов заплакать. Поэтому я решила применить другой подход.

— Лео, мне нужна твоя помощь.

— Помощь? Я ничем не могу тебе помочь, Анни.

— Я думала о том, чтобы уехать на каникулы — представилась возможность поучаствовать в глупой маленькой программе для тех школьников, кто рассматривает возможность карьеры в криминалистике. Как ты думаешь, ты сможешь справиться тут без меня? Имоджин будет тебе готовить, а мистер Киплинг позаботится о финансовой стороне. А ты сможешь звонить мне каждый раз, когда захочешь, или когда тебе будет что-нибудь нужно, или…

— Я не ребенок, Анни, я уже взрослый.

— Я знаю, Лео, конечно, я знаю это. Я только хотела сказать, что обо всем позаботятся. На ближайшие два года ты наш с Нетти опекун. Ты сейчас чрезвычайно важен.

— Ну да, я чрезвычайно важен, — сказал он тоном, который очень походил на саркастический. — Я очень важный старший брат Ани Баланчиной. Я очень, очень важен, и я хочу спать. Выключи, пожалуйста, свет, когда выйдешь, Анни.

Что-то в этой короткой речи мне не понравилось, но все же я не стала настаивать. Я подумала, что все так, как он сказал: он устал, вот и все.

Лео повернулся ко мне спиной. Я поцеловала его в затылок, в выпуклый шрам на том месте, где когда-то ему делали операцию. Он был ненамного моложе, чем Юджи Оно, и если бы не этот шрам, он даже мог бы стать таким, как Юджи Оно. То есть кем-то вроде него.

Я поцеловала Лео второй раз:

— Спи, милый принц.

— Мама всегда так говорила.

— Правда?

Он сонно кивнул.

Не знаю, что заставило меня вспомнить эти слова и произнести их сегодня вечером. Позже я узнала, что они из «Гамлета» и какой-то персонаж говорит их после смерти героя. Хотелось бы мне знать, о чем думала мама, когда она желала своему единственному сыну спокойного сна такими зловещими словами. И еще о многом, о чем она думала, мне тоже хотелось бы знать.

Она умерла, когда мне было шесть лет, так что в каком-то смысле превратилась для меня в слабо выписанный литературный персонаж. Я знала, что она была криминалистом, что влюбилась в отца, что бросила ради него свою работу и что умерла. Я помнила, что она была красивой (но какая мама не красива для своей маленькой дочки?) и что она пахла лосьоном для рук с лавандой. Я бы не узнала ее голос в записи и не могла вспомнить ни одного разговора с ней. И главным образом я скучала не по ней самой, а по самой идее матери. Как можно скучать по тому, кого не знаешь? В то время как папа… мой ум был полон его словами, но это вы уже знаете.

Поэтому-то и было так странно, что я что-то запомнила о матери, даже такую малость, как слова, которыми она желала Лео спокойной ночи.

— Ты скучаешь по ней? — спросила я, присаживаясь на его кровать.

— Порой. Моя голова… я многое забыл. — Он улыбнулся мне. — Но ты выглядишь, как она. Я имею в виду, что ты красивая, как и она. — Он прикоснулся к моему лицу тыльной стороной ладони, разгладил морщинку между бровями и вытер слезу на щеке. — Отправляйся в лагерь, Анни. Тебе больше не придется обо мне беспокоиться, обещаю.

Этой ночью мне приснился сон о летнем лагере для юных криминалистов. Мне представилось, что Скарлет в моей комнате помогает мне упаковывать вещи, что Нетти, Лео и Вин машут мне на прощание с перрона. Мне снилась соседка по комнате, костлявая рыжеволосая девушка, предлагающая мне выбрать кровать. Еще мне снились белые линии мела на тротуаре и улики в аккуратных полиэтиленовых пакетах. Я видела вечеринки с мороженым и экскурсии в музеи, настоящие, внутри которых висят картины. Это было довольно старомодное, но все-таки развлечение. И самое лучшее — мне снились все те люди, с которыми я могла бы встретиться, и никто из них ничего обо мне не знал. В Нью-Йорке я была Анной Баланчиной, дочерью убитого преступника, но за пределами штата моя фамилия была гораздо менее знаменита. Разве бабушка не упоминала какого-то Баланчина, который жил пару столетий назад? Вроде бы хореографа или танцора. Да, я бы предпочла, чтобы мой род восходил к нему. «Меня зовут Аня Баланчина, я потомок старинного рода балерин».

Я видела все это так четко.