Шляпа, полная небес…

Глава десятая. Поздний Цвет

День выдался… насыщенным. В горах госпожу Ветровоск знал каждый. Если тебя не уважают, говаривала она, то ничего и не получишь. Сегодня ей досталось все. А кое-что даже перепало Тиффани.

С ними обращались как с особами королевской крови — нет, их не тащили, чтобы отрубить голову или сделать что-то неприятное раскаленной кочергой — но люди потрясенно отходили, бормоча — «Какая любезность, она пожала мне руку! Я больше никогда не буду мыть руки!»

Многие из тех, с кем они повстречались сегодня, вообще никогда не мыли руки, с жеманством молочницы думала Тиффани. Но народ толпился около дверей, высматривая и выслушивая, а кое-кто из них даже украдкой подбирался к Тиффани, чтобы спросить: — «Не хочет ли госпожа Ветровоск чаю? Я вычистила наши чашки!» И еще Тиффани заметила, что в каждом саду, мимо которго они проходили, пчелы в ульях начинали сильнее жужжать.

Тиффани старательно трудилась, стараясь сохранить присутствие духа, пытаясь сосредоточиться на своей работе. Обрабатывай раны как можно тщательнее, а если попалась гноящаяся рана, то думай о том, как будет здорово, когда все закончится. Она подозревала, что госпожа Ветровоск не одобрила бы такой подход. Но Тифани тоже не очень сильно нравилась позиция госпожи Ветровоск. Она все время лга… — никогда не говорила правду.

Взять уборную семейства Радделов. Мисс Левел несколько раз во всех подробностях объяснила мистеру и миссис Раддел, что уборная расположена слишком близко к колодцу и что их дети все время болеют из-за крошечных созданий, попадающих в питьевую воду. Они очень внимательно выслушивали каждую лекцию, но так до сих пор не передвинули уборную. Однако, госпожа Ветровоск сказала им, что жети болеют из-за гоблинов, которых привлекают запахи, и к тому времени, когда они уходили из дома Радделов, хозяин дома с тремя дружками уже копали новый колодец на другом конце сада.

— Крошечные создания действительно живут в воде, знаете ли. — сказала Тиффани, которая как то раз заплатила яйцо странствующему учителю, чтобы встать в очередь и посмотреть сквозь «Удивительное Микраскапическое Устройство! Зоопарк в Каждой Капле Стоялой Воды!». На следующий день она чуть не упала в обморок, пытаясь воздержаться от питья. Некоторые из этих созданий были волосатыми.

— В самом деле? — саркастически спросила госпожа Ветровоск.

— Да. Это так. И мисс Левел говорит им правду!

— Прекрасно. Она замечательная, правдолюбивая женщина, — ответила госпожа Ветровоск. — Но как по мне, так людям надо говорить то, что они в состоянии понять. Я так понимаю, что сначала тебе придется изменить мир и пару раз постучать мистера Раддела головой об стенку, прежде чем он сможеть поверить, что болезнь может быть вызвана крошечными созданиями в питьевой воде. И пока ты будешь этим заниматься, его дети будут болеть. Но сегодня он верит в гоблинов. И эта история возымеет нужное действие. А когда я увижусь с мисс Тик, то скажу ей, что пора бы странствующим учителям появиться здесь.

— Ну хорошо, — неохотно согласилась Тиффани. — Но вы сказали мистеру Амбрилу, башмачнику, что его грудная боль пройдет, если он в течении месяца будет каждый день приходить к водопаду у Тамбл Краг и бросать три блестящих камешка в озеро для водяных! Какое же это лечение!

— Это не лечение, но он в него верит. Человек проводит слишком много времени, сидя в три погибели. Пятимильные прогулки на свежем воздухе, каждый день в течении месяца, пойдут ему на пользу. — ответила госпожа Ветровоск.

— О, — сказала Тиффани. — Еще одна история?

— Если угодно, — согласилась господа Ветровоск и ее глаза сверкнули. — И как знать, может водяные отблагодарят его за камешки.

Она заметила выражение лица Тиффани и похлопала ее по плечу.

— Не берите в голову, мисс. — сказала она. — И вообще, погляди на это таким образом. Завтра ты займешься улучшением мира. А я постараюсь, чтобы людям стало хоть немного получше уже сегодня.

— По моему… — заговорила Тиффани и замолчала. Она окинула взглядом леса, обрамляющие поля в долине, и луга на горных склонах.

— Он все еще здесь. — сказала она.

— Я знаю — ответила госпожа Ветровоск.

— Он ходит вслед за нами, но старается не попадаться нам на глаза.

— Я знаю. — повторила госпожа Ветровоск.

— Что же, по его мнению, он делает?

— В нем есть частичка тебя. Что, по-твоему, он делает?

Тиффани задумалась. Почему он не нападает? О, на этот раз она встретит его подготовленной, но все равно, у него достаточно силы.

— Возможно он ждет, когда я снова расстроюсь. — предположила она. — Но у меня в голове все время вертится одна мысль. Совершенно бессмысленная. Я все время думаю о… трех желаниях.

— Желаниях чего?

— Я не знаю. Это звучит так глупо.

Госпожа Ветровоск остановилась. — Нет, не глупо. Ты пытаешься что-то сообщить самой себе. Запомни эту мысль. Потому что сейчас…

Тиффани вздохнула. — Да, я знаю. Мистер Ткачик.

Ни к одной пещере с драконом не подходили с такой осторожностью, как к этому дому посреди заброшенного сада.

Тиффани приостановилась у калитки и оглянулась назад, но госпожа Ветровоск дипломатично исчезла. Возможно она нашла кого-то, кто угостит ее чаем со сладким печеньем, подумала Тиффани. Госпожа Ветровоск просто жила на чае с печеньем.

Тиффани открыла калитку и пошла по дорожке.

Ты не можешь сказать — я не виновата. Ты не можешь сказать — я за это не отвечаю.

Все, что ты можешь сказать — я разберусь.

Ты можешь не хотеть. Но сделать это ты обязана.

Тиффани глубоко вздохнула и вошла в темный коттедж.

Дверь открывалась прямо в комнату, где в своем кресле спал мистер Ткачик, раскрыв рот и демонстрируя всему миру свои желтые зубы.

— Эмм… Здравствуйте, мистер Ткачик. — с дрожью в голосе сказала Тиффани, может только не достаточно громко. — Зашла, эээ, проверить вас, что все… все в порядке…

Тем не менее, старик всхрапнул, проснулся и причмокнул губами, прогоня сон изо рта.

— А, это ты, — сказал он. — Доброго дня.

Он выпрямился в кресле и уставился на дверь, не обращая на Тиффани внимания.

Может он не станет спрашивать, думала она, вытирая пыль, взбивая подушки и, не вдаваясь в подробности, опорожняя горшок. Но она чуть не вскрикнула, когда старик цапнул ее за запястье и умоляюще поглядел на нее.

— Проверь ящик еще раз, хорошо, Мэри? Перед уходом? Я слышал сегодня ночью какой-то звон. Может кто из этих пронырливых воришек пробрался в дом.

— Да, мистер Ткачик. — ответила Тиффани, твердя про себя — Нехочубытьздесьнехочубытьздесь!

Она вытащила коробку. У нее не было выбора.

Коробка была тяжелой. Она встала и открыла крышку.

Петли скрипнули и воцарилась тишина.

— Ну что там, дочка? — спросил мистер Ткачик.

— Ммм… — промямлила Тиффани.

— Они там, а? — с беспокойством спросил старик.

В голове у Тиффани все смешалось.

— Эмм… все на месте. — выдавила она. — Ммм… Здесь полно золота, мистер Ткачик.

— Золото? Ха! Не надо мне лапшу на уши вешать, дочка. Я за свою жизнь ни разу золотого в руках не держал!

Тиффани, со всей возможной осторожностью поставила коробку на колени старику и он уставился внутрь.

Тиффани опознала истертые монеты. Они служили тарелками в кургане у пикси. На монетах была чеканка, но она слишком истерлась, чтобы разглядеть рисунок.

Но золото остается золотом, есть ли на нем рисунок или нет.

Она резко повернула голову и могла поклясться, что заметила, как что-то маленькое и рыжеголовое спряталось в тенях.

— Вот так. — сказал мистер Ткачик. — Вот так. — Похоже, что на этом его слова закончились. Но спустя какое-то время он продолжил. — Тут слишком много денег, чтобы потратить их на похороны. Я не помню, чтобы скопил столько. За такие деньги можно похоронить короля.

Тифани сглотнула. Она не могла оставить все так, как есть. Она просто не могла.

— Мистер Ткачик, я должна вам что-то рассказать. — проговорила она. И рассказала ему все. Она рассказала все, не только хорошее. Он внимательно ее выслушал.

— Да, это весьма интересно. — сказал он после того, как она закончила.

— Эмм… Я извиняюсь. — сказала Тиффани. Она не могла придумать, что бы еще сказать.

— Так ты говоришь, эта тварь заставила тебя украсть мои деньги на похороны, и поэтому твои дружки-феи насыпали в мой старый ящик золота, чтобы тебе не попало, верно?

— Думаю, что верно. — ответила Тифани.

— Ну, кажись, я должен поблагодарить тебя. — продолжил мистер Ткачик.

— Что?

— Ну, сдается мне, что если б ты не забрала медяки и серебро, то в ящике бы для золота места не нашлось, так? — сказал мистер Ткачик. — И сдается мне, что тому мертвому королю под твоими холмами, золотишко не больно то нужно.

— Да, но…

Мистер Ткачик порылся в ящике и вытащил золотую монету, на которую можно было бы купить весь его дом.

— А это тебе, девочка. — сказал он. — Купи себе ленточек и всего, чего захочешь…

— Нет! Я не могу! Это было бы нечестно! — в отчаянии запротестовала Тиффани. Все пошло совершенно не так!

— Нечестно, а? — сказал мистер Ткачик и одарил ее долгим пронизывающим взглядом своих ярких глаз. — Тогда назовем это платой за небольшое поручение, которое ты сейчас побежишь выполнять, а? Ты побежишь по лестнице наверх, куда мне самому уж и не взобраться, и принесешь черный костюм, что висит за дверью, и чистую рубашку из сундука около кровати. И еще, почисти ботинки и помоги мне встать, но по тропинке я, наверное, и сам смогу пройти. Потому как тут слишком много денег, чтобы пустить их все на похороны, но мне сдается, что для свадьбы тут будет в самый раз. И поэтому я пойду и предложу вдове Тасси выйти за меня замуж!

Последнее предложение потребовало некоторого обдумывания и затем Тиффани переспросила — Замуж?

— Именно. — ответил мистер Ткачик с трудом поднимаясь на ноги. — Она замечательная женщина и печет очень даже недурственные пироги с луком и мясом, к тому же у нее есть свои собственные зубы. Мне про то известно, потому как она мне их показывала. Ей младший сын привез целый набор модных зубов аж из самого города и она в них так хорошо выглядит. И она даже как то раз одолжила их мне, когда мне попался жесткий кусок свинины. Разве можно забыть такую доброту.

— Э… вы не думаете, что вам следовало бы сначала все обдумать? — спросила Тиффани.

Мистер Ткачик засмеялся. — Обдумать? Вот еще делать мне больше нечего, как обдумывать, юная леди! Кто ты такая, чтобы советовать такому старику, как я, что ему следует сначала обдумать? Мне девяносто один год, вот сколько! Надо действовать! И потом, есть у меня причина не сомневаться, что вдова Тасси не станет нос воротить от моего предложения — глаза у нее блестят. За все эти годы я немало повидал в ее глазах блеска. Думаю, что нежданно привалившее золото, поможет заделать углы, как говаривал мой папаша.

Через десять минут мистер Ткачик оделся, с чертыханиями и усилиями, не прибегнув к помощи Тиффани, которой было сказано отвернуться и зажать уши руками. Затем она помогла ему выйти в сад, где он отшвырнул в сторону одну из своих тростей и потряс пальцем над сорняками.

— Завтра многим из вас конец придет! — ликующе закричал он.

У садовой калитки мистер Ткачик ухватился за почтовый ящик и, задыхаясь, подтянул себя в почти вертикальное положение.

— Так. — сказал он немного тревожно. — Сейчас или никогда. Как я выгляжу?

— Вы выглядите замечательно, мистер Ткачик.

— Везде чисто? Хорошо сидит?

— Э… да. — ответила Тиффани.

— Как мои волосы?

— Э… у вас их нет, мистер Ткачик.

— Ох, верно. Да, ты права. Надо купить этот, какеготам, вроде шляпы из волос? Хватит ли у меня на него денег?

— Парик? Вы можете купить тысячу париков, мистер Ткачик!

— Ха! Отлично. — Он обвел сад сияющими глазами. — …Где там цветы? Что то не разберу… Ах… очки, видел их как-то, сделаны из стекла. Видишь все, как молоденький. Вот они-то мне и нужны… хватит мне на очки, а?

— Мистер Ткачик, — ответила Тиффани. — У вас хватит денег на все что угодно.

— Благослови тебя боги! — сказал мистер Ткачик. — Но сейчас мне нужон бу-кет цветов, дочка. Нельзя свататься без цветов, а я не вижу ни одного цветочка. Что-нибудь там еще осталось?

В саду среди кустарника и сорняков затесалось несколько роз. Тифани принесла нож с кухни и срезала их для букета.

— Вот и славно. — сказал мистер Ткачик. — Поздний цвет, совсем как я! — Он крепко сжал букет в свободной руке, затем неожиданно нахмурился, замолчал и застыл, как статуя.

— Хотел бы я, чтобы мои Тоби и Мэри пришли на мою свадьбу. — тихо сказал он. — Но они умерли, знаешь.

— Да. — ответила Тиффани. — Я знаю, мистер Ткачик.

— И чтобы моя Нэнси была жива, хотя, коль уж я, надеюсь, женюсь на другой леди, это не больно разумное желание. Ха! Почти все, кого я знаю, умерли. — Мистер Ткачик поглядел на букет цветов долгим взглядом и затем снова выпрямился. — Однако, с этим уж ничего не поделаешь, верно? Даже с ящиком, полным золота!

— Это так, мистер Ткачик. — хрипло ответила Тиффани.

— Ох, ну не плачь, дочка! Солнце светит, птички поют и что прошло, то не изменить, а? — весело проговорил мистер Ткачик. — И вдова Тасси ждет!

На мгновение он запаниковал и затем прокашлялся.

— Ничем не пахнет? — спросил он.

— Э… только нафталином, мистер Ткачик.

— Нафталином? Нафталин сойдет! Ну ладно! Время не ждет!

С помощью всего одной трости, мистер Ткачик с удивительной скоростью удалился по тропинке, размахивая букетом для равновесия.

— Ну вот, — сказала госпожа Ветровоск, когда мистер Ткачик, с развевающимися фалдами куртки, скрылся за углом. — Все обошлось, верно?

Тиффани быстро огляделась. Госпожу Ветровоск все еще не было видно, но она была где-то здесь, невидимая. Тиффани сщурилась на то, что совершенно очевидно было старой стеной с облепившим ее плющем, и смогла заметить ведьму только тогда, когда та пошевелилась. Госпожа Ветровоск ничего не делала со своей одеждой, она вообще не делала ничего магического, насколько могла судить Тиффани, но она просто… проявилась.

— Эээ, да. — сказала Тиффани, доставая носовой платок и сморкаясь.

— Но тебя это огорчает. — продолжала ведьма. — Ты считаешь, что не должно было все так закончиться, верно?

— Да! — с жаром ответила Тиффани.

— И ты думаешь, что было бы лучше, если бы его похоронили на собранные деревней деньги в каком-нибудь старом дешевом гробу?

— Нет! — Тиффани стиснула пальцы. Госпожа Ветровоск была колкая, как целое поле иголок. — Но… просто… так несправедливо. Я бы хотела, чтобы фиглы этого не делали. Я просто уверена, что смогла бы как-нибудь все уладить, накопить…

— Мир несправедлив, дитя. Радуйся, что у тебя есть друзья.

Тиффани взглянула на виднеющийся вдали лес.

— Да, — сказала госпожа Ветровоск. — Но он не там.

— Я отправлюсь в горы. — сказала Тиффани. — Я все обдумала и решила покинуть коттедж.

— На метле? — спросила госпожа Ветровоск. — Роитель двигается не так быстро…

— Нет! Куда бы я могла улететь? Домой? Я не хочу приводить его домой! И я не могу просто взять и улететь, когда он тут околачивается! Когда он… когда я с ним встречусь, я не хочу, чтобы поблизости были люди, понимате? Я знаю, что я… что он может сделать, если разозлится! Он наполовину убил мисс Левел!

— А если он последует за тобой?

— Вот и хорошо! Я заберу его с собой туда! — Тиффани махнула рукой в сторону гор.

— И ты пойдешь совсем одна?

— У меня нет выбора, так ведь?

Госпожа Ветровоск окинула ее долгим взглядом.

— Да. — наконец сказала она. — У тебя нет выбора. Также, как и у меня. Вот почему я пойду с тобой. И не спорьте, мисс. К тому же, как ты меня остановишь, а? Кстати, что я вспомнила… загадочные синяки миссис Тауни появляются потому, что ее бьет муж. А отец ребенка мисс Торопыги — молодой Фред Тюрви. Ты можешь сказать об этом мисс Левел.

И когда она это говорила, из ее уха вылетела пчела.

Спустя несколько часов они покинули дом мисс Левел и начали подъем на вересковые луга в горах. Приманка, думала Тиффани, поднимаясь по тропинке. Я, наверное, приманка, как в старые времена, когда охотники привязывали ягненка или козленка, чтобы подманить волка.

У нее есть план, как убить роителя. Я знаю. Она что-то придумала. Он придет за мной и она лишь взмахнет рукой.

Она должно быть считает меня дурой.

Конечно же, она пыталась спорить. Но госпожа Ветровоск сделала одно мерзкое замечание личного характера. Она сказала — тебе одиннадцать лет. Вот так взяла и сказала. Тебе одинадцать и что будет говорить твоим родителям мисс Тик? Простите, но мы отпустили ее одну в горы к древнему чудовищу, которое нельзя убить, и вот тут в банке все, что от нее осталось?

К этому аргументу присоединилась и мисс Левел, едва сдерживавшая слезы.

Если бы Тиффани не была ведьмой, она бы раскричалась о том, что так нечестно.

Что не было, на самом деле, правдой. Тиффани знала, все было честно. Они думали не только о ней, но и о других людях, и Тиффани ненавидела себя — совсем немножко — за то, что она о других не думала. Но как низко было с их стороны именно сейчас поступать честно. Это и было нечестным.

Никто не сказал, что ей только девять лет, когда она отправилась в Страну Фей, вооруженная лишь сковородкой. Допустим, никто кроме нее не знал, что она собралась туда идти, ну, кроме Нак Мак Фиглов, но они сами куда как меньше ее ростом. Тут Тиффани задумалась, а рискнула бы она пойти, если бы знала, что ее там ожидает?

Да. Рискнула бы.

И рискнешь предстать перед роителем, несмотря на то, что никто не знает, как его победить?

Да, рискну. В нем все еще остается частичка меня. И быть может, мне удастся…

Но в то же время, тебя хоть немного, да радует, что госпожа Ветровоск и мисс Левел победили. Поэтому ты храбро тронулась в путь, однако, тебя сопровождает совершенно против твоей воли, самая могущественная ведьма на свете?

Тиффани вздохнула. Просто ужас, когда твои собственные мысли объядиняются против тебя.

Фиглы не возражали против ее ухода. Они возражали, что их их не берут. Тиффани понимала, оскорбляет их этим. Но, как сказала старая ведьма, то были чисто карговские дела и фиглам там делать нечего. Когда роитель появляется в реальном мире, а не в мечтах, у него нет ничего, куда можно было пнуть или ударить головой.

Тиффани даже сказала речь, поблагодарив их за помошь, но Роб Всякограб сложил руки на груди и повернулся к ней спиной. Все пошло наперекосяк. Но госпожа Ветровоск права, они могли пострадать. Беда в том, что у фиглов все объяснения о возможных опасностях лишь вызывали воодушевление.

Тиффани ушла, оставив их спорить друг с другом. Все, все пошло не так.

Но сейчас все споры остались позади. Деревья вокруг стали не такими ветвистыми, но более остроконечными, или, как сказала бы Тиффани, если бы знала немного больше о деревьях, лиственные породы уступили место хвойным.

Она могла чувствовать роителя. Он следовал за ними, но держался далеко позади.

Попытайтесь вообразить самую главную ведьму, и вам вряд ли придет в голову госпожа Ветровоск. Вы бы, скорее, вообразили бы миссис Иервиг, скользящую по комнатам, как на колесиках, в платье черном, как мрак в самом глубоком подземелье. А госпожа Ветровоск была всего лишь старой женщиной с морщинистым лицом и грубыми руками. Ее платье было черно, как ночь, которая на самом деле не такая уж и черная, как многие полагают. К тому же, оно было все в пыли и подол у него истерся.

С другой стороны, — подумал Второй Помысел Тиффани, — Однажды ты купила своей бабушке фарфоровую пастушку, помнишь? Блестящую и бело-голубую?

Первый Помысел ответил — Да, но я была тогда совсем маленькая.

Второй Помысел подумал: Но кто из них настоящей пастушкой? Сияющая леди в чистом красивом платьице и туфельках с пряжками, или старуха, бредущая сквозь снег в грубых ботинках, набитых соломой, с мешковиной на плечах?

В этот момент госпожа Ветровоск споткнулась. Но она удержалась на ногах и сказала — Какие опасные неустойчивые камни на тропинке. Будь осторожнее.

Тиффани поглядела под ноги. На тропинке было не так уж и много камней и они не казались слишком опасными или особенно неустойчивыми.

Сколько лет госпоже Ветровоск? Еще один вопрос, который ей так не хотелось задавать. Госпожа Ветровоск была худая и жилистая, совсем как бабушка Болит. Она была из той породы людей. что живут и живут — но в один прекрасный день бабушка Болит легла в кровать, чтобы больше не просыпаться, вот и все…

Солнце садилось. Тиффани чувствовала роителя так же, как чувствуется чей-то пристальный взгляд. Роитель все еще прятался в лесах, лентой опоясывающих горы.

Наконец старая ведьма остановилась на поляне, где из под земли поднимались каменные столбы, и села, привалившись спиной к большому камню.

— Остановимся здесь. — сказала она. — Скоро стемнеет, как бы не подвернуть лодыжку на этих неустойчивых камнях.

Вокруг стояли огромные валуны, размером с дом, что когда-то давно скатились с гор. Скалистые вершины вздымались прямо над ними, каменная стена, накатывающая на поляну, как волна. Место было совершенно уединенное. Каждый звук здесь отдавался эхом.

Тиффани села рядом с госпожой Ветровоск и развернула пакет, собранный для них мисс Левел.

У Тиффани не было опыта, но насколько она могла судить по сказкам, в дорогу с собой обычно брали хлеб и сыр.

Мисс Левел приготовила для них сэндвичи с ветчиной и солеными огурцами, и еще она положила салфетки.

Довольно странная мысль, если подумать: мы идем сразиться с жутким чудовищем, но крошки на платьях нам не грозят.

Она также дала им в дорогу бутылку холодного чая и пакет с печеньем. Мисс Левел знала госпожу Ветровоск.

— Раззожем костер? — предложила Тиффани.

— Зачем? Нужен хворост, а до леса далеко, к тому же минут через двадцать взойдет луна. Твой дружок приближаться не рискует, а больше нам здесь ничего не угрожает.

— Вы уверены?

— В моих горах мне страшиться нечего. — ответила госпожа Ветровоск.

— Но разве здесь нет троллей, волков и всякого такого?

— О, этого добра тут хватает.

— И они не пытаются напасть на вас?

— Больше не пытаются. — произнес самодовольный голос в темноте. — Передай мне печенье, будь добра.

— Вот, держите. Огручиков маринованных не хотите?

— От этих огурцов у меня бывают такие ветры.

— В таком случае…

— Ох, я же не сказала нет. - ответила госпожа Ветровоск, забирая два маринованных огурца.

Здорово-то как, подумала Тиффани.

Тиффани взяла с собой три свежих яйца. Ничего у нее с запутками не получалось. Все девочки умели их плести. И она знала, что делает все правильно.

Тиффани набрала в карман первые попавшиеся вещицы и сейчас, не глядя, доставала их, оплетая нить вокруг яйца, пристраивая деревяшки и двигая их так, чтобы…

Крак!

Яйцо разбилось и растеклось.

— Я же тебе говорила, — сказала госпожа Ветровоск, открывая один глаз. — Это все игрушки. Палочки и камешки.

— Вы хоть когда-нибудь пользовались ими? — спросила Тиффани.

— Нет. Так и не научилась их делать. И вообще, они только мешают. — госпожа Ветровоск зевнула, завернулась в одеяло и, немного поворочавшись, примостилась поудобнее у камня. Вскоре она глубоко задышала.

Тиффани тихо сидела, укрывшись одеялом, и ждала восхода луны. Она надеялась на лунный свет, но лучше не стало. До появления луны было лишь темно. А теперь появились тени.

Госпожа Ветровоск всхрапнула. Это был добротный, солидный храп, похожий на звук рвущейся ткани.

Воцарилась тишина. Она пролетела сквозь ночь, беззвучно, как падающее перо, обратилась птицей и села на скалу рядом с Тиффани. Птица повернула голову и взглянула на нее.

Во взгляде птицы было не только обычное птичье любопыство.

Старая ведьма снова всхрапнула. Тиффани, не сводя глаз с совы, протянула руку и легонько потрясла ведьму. Когда это не помогло, она потрясла ее сильнее.

Ведьма всхрапнула, словно три поросенка налетели друг на друга, и, приоткрыв один глаз, спросила — Вуу?

— На нас смотрит сова! Вот она, прямо над нами!

Неожиданно сова мигнула, поглядела на Тиффани так, словно только ее заметила, расправила крылья и скользнула в ночь.

Госпожа Ветровоск сжала рукой горло, пару раз кашлянула затем хрило сказала: — Ну сова и что такого, дитя! Я десять минут подманивала ее поближе! Посиди тихо, пока я снова подманю ее, иначе мне придется взять летучую мышь, а я после них всегда пытаюсь смотреть ушами, что в моем возрасте просто неприличино!

— Но вы храпели!

— Я не храпела! Я немного расслабилась, приманивая сову! Если бы ты меня не потревожила и не спугнула сову, я бы уже была над лугом и все видела бы!

— Вы… захватываете ее сознание? — нервно спросила Тиффани.

— Нет! Я не этот твой роитель! Я просто… заимствую ее полет, я… немного подталкиваю ее к действиям, но она даже не знает обо мне. А сейчас, попытайся уснуть!

— Но что, если роитель…

— Если он подойдет поближе, именно я скажу тебе об этом! — прошипела госпожа Ветровоск и снова легла. Затем она еще раз приподняла голову. — И я не храплю!

Спустя полминуты храп раздался снова.

Еще через несколько минут вернулась сова, а может это была не та, а уже другая. Сова приземлилась на ту же самую скалу, немного посидела и унеслась в ночь.

Старая ведьма перестала храпеть. Она, по сути, совсем перестала дышать.

Тиффани склонилась над ней, потом наклонилась еще ниже и даже приложила ухо к груди, чтобы расслышать сердцебиение.

Она чувствовала, что ее собственное сердце словно сжали в кулаке…

… из-за того самого дня, когда она нашла бабушку Болит в ее вагончике. Бабушка мирно лежала в своей узкой железной кровати, но Тиффани сразу поняла, что-то случилось, лишь только ступив внутрь…

Тук.

Тиффани сосчитала до трех.

Тук.

Ну что же, сердце билось.

Очень медленно, словно растущий побег, задвигалась одревеневшая рука. С медлительностью ледника она скользнула в карман и вытащила большую карточку с надписью:

Я ни памирла.

Тиффани решила про себя, что спорить не будет. Вместо этого она подоткнула одеяло вокруг старой ведьмы и поплотнее завернулась в свое.

В свете луны она еще раз попыталась сделать запутку. Она наверняка сможет с ее помощью сделать что-нибудь. Возможно, если…

Освещенная луной, она очень, очень осторожно…

Крак!

Яйцо разбилось. Яйца все время разбивались и теперь у нее осталось только одно. Тиффани не рискнула бы взять вместо яйца жука, даже если бы и смогла найти хоть одного. Это было бы слишком жестоко.

Она прижалась спиной к камню и поглядела на черный и серебряный пейзаж. Ее Третий Помысел подумал: — Он не подойдет близко.

Почему?

Она подумала: Я не совсем понимаю, почему я так уверена. Но я это знаю. Он держится в стороне. Он знает, что со мной госпожа Ветровоск.

Она подумала: Откуда он может это знать? У него нет своего ума. Он не знает, кто такая госпожа Ветровоск!

Подумай: предложил ее Третий Помысел.

Тиффани прислонилась к камню.

Иногда в ее голове было слишком… многолюдно…

И затем было утро и солнечный свет, на ее волосах блестела роса и туман поднимался с земли как дым… а на той скале, где вчера была сова, сидел орел, поедая что-то пушистое. Она могла разглядеть каждое перышко на его крыльях.

Он сглотнул, поглядел на Тифани безумными птичьими глазами и улетел прочь, сделав круг в тумане.

Госпожа Ветровоск снова начала храпеть и, по мнению Тиффани это означало, что она снова в своем теле. Тиффани легонько подтолкнула ее и размеренное хххррррррр внезапно сменилось коротким хрп.

Старая женщина села, откашливаясь, и раздраженно замахала рукой Тиффани, чтобы та передала ей бутылку с чаем. Она не заговорила, пока не выпила половину.

— Ну вы как хотите, но жаренный кролик намного вкуснее. — с трудом проговорила она, возвращая пробку на место. — И без шкуры!

— Вы забрали… позаимствовали орла? — спросила Тиффани.

— Конечно. Не стану же я требовать от бедной совы, чтобы она летала и после рассвета, оглядывая для меня окрестности. Она всю ночь охотилась на полевых мышей и, можешь мне поверить, даже сырой кролик намного вкуснее. Не вздумай есть мышей.

— Не вздумаю. — ответила Тиффани и это было чистой правдой. — Госпожа Ветровоск, по моему, я знаю, чем занят роитель. Он размышляет.

— А я думала, что у него нет мозгов.

Тиффани предоставила высказываться своим Помыслам.

— Но в нем остался отголосок меня, ведь так? Должен был остаться. И роитель хранит отголоски всех, кем он… был. В нем должна оставаться частичка меня. Я могу чувствовать его и он знает, что я здесь не одна. И он не подходит близко.

— А? И почему же?

— Потому что он боится вас.

— Ха! С чего бы это?

— Потому, — просто ответила Тиффани. — Что я вас боюсь. Немножко.

— О, Боги. Ты боишься?

— Боюсь. — повторила Тиффани. — Он сейчас как собака, которую побили, но она не убегает. Он не понимает, что он такого плохого сделал. Но… когда я говорю о роителе… мелькает что-то… какая-то мысль, я ее почти уловила…

Госпожа Ветровоск ничего не сказала. На ее лице появилось отсуствующее выражение.

— Что с вами? — спросила Тиффани.

— Ничего, просто я дала тебе время уловить эту мысль. — ответила госпожа Ветровоск.

— Увы. Она уже пропала. Но… мы ошибаемся в роителе.

— Да? И почему же?

— Потому что… — Тиффани билась над формулировкой. — Я думаю потому, что мы не хотим думать о нем правильным образом. Это как-то связано с… третьим желанием. И я не знаю, что все это означает.

Ведьма ответила. — Продолжай обдумывать эту мысль. — И затем глянула вдаль и добавила. — К нам гости.

Тиффани понадобилось несколько секунд, чтобы разглядеть то, что заметила госпожа Ветровоск — маленькое темное пятно на краю леса. Оно приближалось, но довольно неуверенно.

Пятно превратилось в Петулию, которая летела в нескольких футах над землей очень медленно и неуверено. Время от времени она спрыгивала с метлы и направляла ручку метлы в правильное направление.

Долетев до Тиффани и госпожи Ветровоск, она снова спрыгнула, торопливо схватила метлу и направила ее на большую скалу. Метла мягко ударилась и повисла в воздухе, пытаясь пролететь сквозь камень.

— Прошу прощения, — отдышавшись сказала Петулия. — Но у меня никак не получается останавливаться и лучше так, чем кидать якорь… ммм.

Она начала было приседать перед госпожой Ветровоск, но вспомнила, что она ведьма, и на полпути попыталась превратить реверанс в поклон — зрелище, за которое стоило заплатить. В результате она застыла в согнутом положении и откуда снизу послышался тонкий голосок. — Ммм, пожалуйста, помогите? По моему, Октограмма Тригорья зацепилась за Кисет Девяти Трав…

И все время, пока они распутывали Петулию. разъединяя ее браслеты и ожерелья, госпожа Ветровоск ворчала: — Игрушки, всего лишь игрушки.

Петулия выпрямилась с покрасневшим лицом. Она увидела, как госпожа Ветровоск смотрит на нее и, торопливо сорвав с себя остроконечную шляпу, выставила ее перед собой. С одной стороны, это было явной демонстрацией почтения, но с другой стороны на вас был направлен двухфутовый острый конец шляпы.

— Ммм… Я зашла навестить мисс Левел и она сказала мне, что вы отправились в горы искать какое-то ужасное чудовище, — сказала она. — Ммм… Поэтому я подумала, что надо бы проведать, как вы тут.

— Ммм… Очень мило с твоей стороны! — ответила Тиффани, но ее вероломный Второй Помысел подумал: — И что бы ты стала делать, если бы роитель напал на нас?

Перед внутренним взором Тиффани на мгновение предстала Петулия, стоящая перед взбешенной тварью, но в этом не было ничего уж такого смешного, как она было подумала. Петулия стояла бы перед тварью, дрожа от страха так, что все ее бесполезные амулеты бренчали бы, она почти обезумела бы от страха… но она бы не побежала. Она думала, что здесь может оказаться что-то очень страшное, но тем не менее, прилетела нас проведать.

— Как тебя зовут, моя милая? — спросила госпожа Ветровоск.

— Ммм… Петулия Хрящик, госпожа. Я работаю у Гвинифер Черночепчик.

— У старой Матушки Черночепчик? — сказала госпожа Ветровоск. — Весьма неплохо. Она прекрасно разбирается в свиньях. Ты хорошо поступила, что прилетела сюда.

Петулия нервно поглядела на Тиффани. — Ммм… Как ты себя чувствуешь? Мисс Левел сказала, что ты… приболела.

— Мне намного лучше, спасибо. — с несчастным видом ответила Тиффани. — Слушай, я очень извиняюсь…

— Ну, ты же была больна. — сказала Петулия.

И вот что еще отличало Петулию. Она всегда старалсь думать о других только самое хорошее. Было в этом что-то тревожное, особенно, если вы знали, что это о вас она пытается думать все самое лучшее.

— Вы собираетесь вернуться домой после Проб? — продолжала Петулия.

— Проб? — переспросила Тиффани, вдруг растерявшись.

— Ведьминские Пробы — пояснила госпожа Ветровск.

— Сегодня. — добавила Петулия.

— Я совсем забыла о них! — сказала Тиффани.

— Я не забыла. — спокойно ответила старая ведьма. — Я никогда не пропускаю Пробы. Не пропустила ни разу за шестьдесят лет. Не окажите ли вы любезность пожилой леди, мисс Хрящик, и не отправитесь ли назад в коттедж мисс Левел, чтобы передать ей наилучшие пожелания от госпожи Ветровоск и сообщение, что мы направимся прямиком на Пробы? Кстати, как она?

— М… Она жонглировала шарами, без помощи рук! — сказала Петулия с изумлением. — И вы знаете? Я видела синего фея! В саду!

— Правда? — сказала Тиффани с упавшим сердцем.

— Да! Он был двольно грязный, должна сказать. И когда я спросила у него, правда ли он фея, он сказал… ммм… «я фея большой, вонючей, ужасно колючей, жгучей крапивы из Страны Колокольчиков» и он назвал меня «отвраткой». Ты не знаешь, что это значит?

Тиффани взглянула в круглое личико, взирающее на нее с надеждой. Она было открыло рот, чтобы ответить: — Это слово означает того, кто любит фей — но вовремя остановилась. Это было бы не честным. Тиффани вздохнула.

— Петулия, ты видела Нак Мак Фигла. — ответила она. — Они вроде фей, но не такие милашки. Мне очень жаль. Они хорошие… Ну, более или менее… но они совсем не милашки. И «отвратка» что-то вроде ругательства. Хотя я не думаю, что какое-то особенно плохое.

Выражение лица Пеутлии какое время не менялось, наконец она сказала: — Значит это все-таки был фея?

— Да. Технически.

Круглое румянное лицо улыбнулось. — Хорошо, а я то удивлялась, потому что он, ммм… ну знаешь… писал прямо на садового гномика мисс Левел?

— Это точно фигл. — сказала Тиффани.

— Ну что же, я думаю, что и большая, вонючая, ужасно колючая, жгучая крапива тоже должна иметь фей, как и любое другое растение. — ответила Петулия.