Школа волшебства на краю Тихолесья

Глава четвертая, в которой Роса видит в отражении не себя

Следующим утром Роса почти не сомневалась, что беседа с Каем на лестнице ей просто приснилась. О чем с ней мог разговаривать самый известный волшебник королевства?

Она лежала и смотрела в потолок. Он был скошенным, потому что комната располагалась на чердаке, а кровать примостилась в углу. Если откатиться влево, можно было упереться носом в крышу. Кровать Инея стояла прямо напротив, аккуратно застеленная чистым бельем. Роса каждую неделю выносила одеяло брата на улицу, чтобы освежить. Она не разрешила бабушке убрать вторую кровать из комнаты, хотя та предлагала Росе – в обычной для нее спокойной манере – поставить на это место платяной шкаф, который бы полностью принадлежал ей.

Роса не смотрела на кровать брата, на холодное одеяло и непримятую подушку. Она знала (поняла это со временем), что самое сложное – это засыпать и просыпаться. Днем, чтобы не так сильно скучать, она могла отвлечься на работу и тайные вылазки в лес. Но проснувшись посреди ночи или лежа в постели в утренней тишине, она была совсем одна наедине со своим горем: только она и пустая кровать Инея.

Роса встала, оделась и глянула на себя в старое зеркало, все истертое и потускневшее, как ее одежда. Серо-синяя туника и брюки – обычная форма прислуги в Ингельнуке – выглядела вполне прилично, почти без пятен от травы. А вот плащ являл собой жалкое зрелище, хотя когда-то он был даже красив. В школе волшебства не забывали о тех, кто работает на открытом воздухе: каждому выдавали плащ, прошитый магической ниткой, которая отгоняла холод. Благодаря этому волшебству мягкая серая шерсть испускала легкое мерцающее свечение. Однако смотрителю зверинца трудно было сохранять плащ в чистоте, и с годами свечение становилось все более тусклым из-за грязи и мелких прорех. Кроме того, одна из верхних пуговиц на плаще Росы оторвалась, поэтому девочка, пытаясь защититься от ветра и холода, застегивала его наискось. А ее белым волосам, достаточно длинным, чтобы приходилось убирать их за уши, все же не доставало длины для того, чтобы собрать в хвост. Да и подстрижены они были неровно.

Нет, ну разумеется, Каю не о чем было разговаривать с такими, как она. Наверное, его друзья тайком поглядывали на них на лестнице и хихикали в кулачок. И сегодня, если она придет вечером к дереву-душе, Кая там точно не будет, а его дружки всласть посмеются над глупой служанкой.

Одно радовало: сегодня была очередь Джека готовить завтрак, и по домику плыл аромат печеных яиц с моллюсками и тостов с маслом. Еще в доме пахло братьями, но к этому Роса привыкла. Она протолкалась к столу, распихав локтями Киффина и Эмиса. Киффин улыбнулся и по своему обыкновению растрепал ей волосы. Ему исполнилось пятнадцать, и он был почти так же красив, как сам о себе думал. Обычно они игнорировали друг друга, хотя только Роса делала это нарочно.

Роса пнула Джека ногой под столом, подавая знак. Ей не терпелось хоть кому-то рассказать о плаще Инея. Но его сонное выражение лица ничуть не изменилось.

Роса пнула еще раз. Джек уставился на нее растерянно, а потом вздохнул и протянул тост.

– Можно было просто попросить.

Роса заскрежетала зубами от злости. Вот Иней сразу понял бы, что́ она имеет в виду. Ей даже не пришлось бы его пинать под столом: он бы и по лицу догадался.

– Ты, – сказала бабушка, пронзив Росу взглядом, который буквально пригвоздил девочку к стулу. – Ты сегодня со мной. Пора гнать паразитов у гуартегов.

Роса онемела от негодования. Чем же она заслужила самое противное задание изо всех возможных?! Задание, которое бабушка обычно оставляла для того внука, которого желала наказать. Потом-то Роса, конечно, вспомнила, что много чего успела натворить, например, ослушавшись бабушку, ускользнула вместе с боггартом в Тихолесье. Она метнула ядовитый взгляд на Эмиса, но тот был весь поглощен водружением моллюсков на тост, сосредоточившись на своем жизненно важном деле, как голодный волк.

Роса вздохнула. Когда перед братьями стояли тарелки с едой, не было ни малейшего смысла даже разговаривать с ними, не то что ругаться и угрожать отомстить.

Остаток утра Роса провела вместе с бабушкой и гуартегами, перетаскивая ведро с лекарством, напоминавшим зеленые сопли. Гуартеги паслись на нижних склонах горы, возле речушки Моррель, которая, лениво извиваясь, сползала с Синих гор и текла дальше по Тихолесью. Замка отсюда видно не было, но ветер время от времени доносил запах печного дыма.

Гуартеги походили на огромных черных коров. Их глаза были так же черны, как шкура, и светились умом, от которого становилось не по себе. Они питались мясом (предпочитали человеческое) и передвигались с какой-то ленивой грацией. Копыта гуартегов звенели, словно тихие колокольчики, от чего ужасно хотелось спать к полному удовлетворению самих зверюг, прекрасно видевших, какой эффект они производят на людей.

Для Росы утро тянулось бесконечно. Ее работа состояла в том, чтобы заливать мерзкую зеленую жижу в глотки гуартегам, неизбежно пачкаясь в процессе, пока Ба успокаивала чудовищ, отправляя команды прямо им в сознание. От лекарства гуартеги начинали кашлять и кашляли до тех пор, пока из пасти не выпадало нечто, напоминающее изумрудную змею. Само собой, у чудовищ и паразиты были не как у обычных зверей, а чудовищных размеров. Роса должна была поймать этого гигантского червя прежде, чем тот скроется из виду, и отсечь ему голову лопатой. В половине случаев коварные твари все-таки умудрялись ускользнуть в воды Моррели – именно туда, куда ходили на водопой гуартеги, так что этому кошмару не было конца и края из года в год. Вообще, почти в любой работе с чудовищами было мало приятного, но именно бесполезность лечения гуартегов выводила Росу из себя настолько, что хотелось рвать на голове волосы.

– Ну ладно, иди уже, – проворчала бабушка.

Просить дважды не пришлось. Роса была так рада отделаться от кашляющих зверюг, что тут же и думать забыла об одежде, перепачканной зеленой слизью.

– Бу!

На дорожку прямо перед ней кто-то выпрыгнул. Роса взвизгнула и отшатнулась назад. Но это оказался всего лишь боггарт, на этот раз принявший вид мальчика. Он ловко подхватил ее, не давая упасть.

– Напугать тебя сегодня было как-то слишком просто, – в голосе боггарта звучало разочарование. – Что случилось?

– Устала смертельно, вот и все, – буркнула Роса. – Эмис наябедничал бабушке, и теперь меня ждет как минимум неделя наказаний.

Боггарт покачал головой. Его мальчишеское обличье всегда было того же возраста, что Роса, так что сейчас он выглядел лет на двенадцать. У него были большие черные глаза, странно отражавшие свет, черные кудри и пылающие румянцем щеки. Тщеславные боггарты никогда не выбирали себе некрасивые обличья. Как и Роса, он был одет в одежду прислуги. Когда боггарт стоял на месте, его можно было принять за человека, но двигался он как дым и не оставлял на земле следов. А вместо ногтей у него на пальцах темнели длинные когти – так было всегда, какое бы обличье он ни принял.

– Как по мне, так лучше б ты вообще ее не слушалась, – сказал он. – Вот выйдешь за меня замуж и сможешь делать все, что захочешь.

Роса закатила глаза. Боггарт часто обещал (или угрожал, это как посмотреть) взять ее в жены. Впервые это случилось, когда ей было года четыре или чуть больше. В тот день она играла в Моррели вместе с Инеем и порезала ногу об острый камешек на дне. Боггарт наложил ей повязку из паутины и пообещал, что, когда они поженятся, он построит замок из камней гладких, как стекло, а еще будет приказывать камням в речке уползать с ее пути. Роса никогда не давала согласия выйти за боггарта замуж, в основном по той причине, что плохо понимала, что это значит, хотя в глубине души думала так: если уж придется во взрослом возрасте становиться чьей-то женой, то почему бы не выбрать в качестве мужа боггарта, своего лучшего друга?

Ему она, разумеется, не собиралась об этом сообщать. О женитьбе у нее было мало сведений, но одно она знала точно: будущий муж должен попросить выйти за него замуж. А боггарт, как и многие чудовища, был о себе слишком высокого мнения, чтобы унижаться до просьб.

– Я рада, что ты не спишь, – призналась Роса и рассказала ему про найденный плащ Инея. Она не хотела пускаться в объяснения в лесу, когда ее мог услышать Эмис, а после прогулки боггарт сразу отправился спать. Боггарты вообще много спят, даже больше, чем кошки, иногда по несколько недель подряд.

Выслушав ее внимательно, боггарт нахмурился.

– Почему же волшебники его не нашли? Они же прочесывали лес.

– Потому что ничего они не прочесывали! – резко бросила Роса. – Только делали вид. Плащ почти не пострадал, обгорела только самая кромка.

– Как и сапог… – Боггарт еще сильнее нахмурился. – Что бы ни случилось с Инеем, дотла он явно не сгорел.

Роса кивнула. Тропа обогнула поросший вереском пригорок, и впереди возник замок. Прямо под ним располагалась скала Вороньего племени, зеленый отрог с плоским выветренным камнем наверху. Сейчас там проходил урок мастера Эдельмита с участием Амфизели. Ученики отрабатывали защитные заклинания, а неподалеку стоял Киффин, готовый в любой момент прийти им на помощь. Ведь Амфизель могла утомиться от бьющих в глаза лучей света и решить в качестве украшения насадить себе на рога пару-тройку юных волшебников.

– И это еще не все. – Роса наклонилась к боггарту, и сердце заколотилось у нее в груди. – В тот день Иней был в другом плаще.

– Уверена?

Роса закусила губу.

– Почти.

Иней крайне редко надевал новый плащ, который получил в подарок в канун прошлого зимнего солнцестояния. В тот день руководство Ингельнука одарило каждого из слуг новой форменной одеждой и бутылкой сливочного ликера (или мешочком шоколадных конфет – тех, кому еще не исполнилось шестнадцати). Иней жаловался, что свежее сияние плаща не давало ему спокойно красться по Тихолесью, и это была чистая правда. Однако сказать такое кому-то, кроме сестры, значило признаться, что они с Росой бегают играть в лес, полный чудовищ.

– Получается, – задумчиво произнес боггарт, – кто-то подбросил плащ Инея в Тихолесье и слегка подпалил, чтобы создать видимость, будто его забрал Зияющий дракон.

Роса почувствовала облегчение: боггарт самостоятельно пришел к тому же выводу, что и она сама.

– Именно. А если этот кто-то подбросил плащ…

– Значит, он мог подбросить и сапог, – закончил боггарт ее мысль.

Они долго и пристально смотрели друг на друга, пытаясь осознать всю серьезность произнесенных слов.

– Что будем делать? – спросил наконец боггарт.

– Не знаю, – ответила Роса и сжала кулаки. Ею овладело знакомое чувство отчаяния. Что они могли сделать? Допустим, им удалось найти доказательства того, что Инея не сжег Зияющий дракон, но Роса не могла не признать, что они не слишком убедительны. Кроме того, эти доказательства никак не объясняли, куда Иней пропал на самом деле.

– Второй сапог нашли в школе, – заметил боггарт.

– В коридоре под Серебряной башней, – подтвердила Роса. – Но ты слышал Инея на кухне.

Боггарт кивнул. Однажды ему и правда послышался голос Инея, зовущий его. К сожалению, боггарт не смог понять, откуда он доносился, потому что в то время по своему обычаю дремал.

– Серебряная башня, кухня… – Роса в сердцах топнула ногой. – Ничего не понимаю. Я же обследовала оба эти места, и не раз. И ты обшарил весь Ингельнук после того, как был обнаружен второй сапог.

– Я обыскал все места, о которых знал, – поправил боггарт. – Школа у нас старая, кругом волшебство, целые слои заклинаний, и все перепутались и смешались. Как подумаю, голова начинает болеть. Я не уверен, что даже учителям известна хотя бы половина тайных мест.

У Росы в голове носился целый вихрь мыслей.

– Поищи еще раз, ладно?

Боггарт кивнул, обернулся колибри с рубиновой грудкой и упорхнул к вершине горы.

Роса медленно пошла следом. Над ее головой распростер свои ветви огромный боярышник – дерево-душа школы волшебства. Как и все такие деревья, он был очень стар, коряв и весь увешан украшениями, напоминающими о знаменательных событиях из жизни Ингельнука. Редкие школы могли похвастаться собственными деревьями-душами, связывающими их с прошлым и хранящими семейную историю. В конце концов, школа – это не отчий дом. Однако волшебники, основавшие Ингельнук, хотели, чтобы он стал именно таким местом для его учеников, и поэтому в день открытия посадили здесь это дерево.

Глядя на него, Роса вспомнила про Кая и отвернулась. Обычно с тропы, где ходила прислуга, можно было рассмотреть овраг и опушку Тихолесья, но сегодня было туманно, и Роса видела только очертания.

Выше по склону заблеяла овца. На соседней горе располагались фермерские постройки, а за ними – крошечная деревушка Дальний Люмен.

– Бэ-э-э, – повторила овца, пристально глядя на Росу и словно чего-то ожидая.

– Бэ-э-э, – мысленно ответила Роса. Она и прежде пыталась применять Речь для общения с обычными животными, но те почти никак не реагировали. Девочка представила, как овечка могла бы приветствовать отбившихся от стада товарок. Произнести это вслух не получалось, зато мысленно – легко. – Бэ-э-э.

– Бэ-э-э, – согласилась овца.

Она засеменила рядом с Росой, словно обрадовавшись новой подружке. Хотя как их поймешь, овец-то? Может, она просто хочет пожевать край ее плаща.

Роса была рада, что овечка пошла с ней. Они с Инеем почти всегда все делали вместе, включая работу в зверинце (Ба давно поняла, что бессмысленно давать им разные задания), и иногда ей странно было делать что-то одной. Оказалось, что одиночество ощущается сильнее, если ты привык постоянно быть рядом с кем-то, чем если всегда был сам по себе.

– Бэ-э-э, – снова сказала она овечке в надежде, что та от нее не уйдет. – Бэ-э-э.

– Бэ-э-э, – довольно отозвалась овца, продолжая шагать рядом с ней по тропе.

Вдалеке возникла фигура фермера, он приветственно махал ей. Роса помахала в ответ. Интересно, сколько еще он пробудет в Дальнем Люмене? Все остальные пастухи переселились южнее или просто побросали свои фермы и бежали в неизвестные края, после того как чудовища Тихолесья погубили их стада.

– Привет, Роса! – крикнула Керидвен, когда Роса вошла в прихожую для прислуги. В руках она держала метлу, а ее роскошные волосы были убраны под чепчик, одна из тесемок которого выглядела подозрительно пожеванной. – Снова к миссис Хоуз?

Роса промычала в ответ что-то невнятное. Она работала на свою бабушку, и никто из других слуг, даже дворецкий или ключник, не имел права ей указывать. На смотрителей зверинца все глядели свысока, но при этом они стояли особняком среди остальной прислуги, а все благодаря важности их работы. Если кому-то из учителей необходима была помощь смотрителя зверинца, они обращались напрямую к бабушке. Но иногда, когда у той заканчивались задания для Росы или она просто хотела отослать внучку подальше от дома, она отправляла ее к старшей экономке. Ба дружила с миссис Хоуз, и поскольку та время от времени посылала своих работниц (особенно тех, кто покрепче) на уборку дома Мейлогов или прополку их огорода, главная смотрительница считала справедливым, что иногда должна платить ей той же монетой.

Со своей стороны Роса подозревала, что миссис Хоуз предпочла бы, чтобы бабушка воздержалась от подобной любезности. Роса не так уж хорошо умела убираться. Ба звала ее ураганом на ножках: дури хоть отбавляй, а аккуратности никакой. Когда однажды Роса завершила чистку камина и обернулась, то поняла, что на своих сапогах разнесла по шести коврам комья земли и клочки старых листьев и мышиного меха – следы последней трапезы гуартегов.

Однако сегодня Роса не собиралась помогать миссис Хоуз.

Она подозвала Керидвен поближе и, понизив голос, предупредила:

– Ты меня тут не видела, ясно?

– Когда? Вчера? Почти уверена, что видела, Роса. Разве я не поздоровалась? Ты на меня обиделась?

Роса чуть не взревела.

– Нет, ты меня сегодня не видела. Особенно если Ба будет меня искать. Понятно?

Выражение лица Керидвен прояснилось.

– А! Как скажешь, Роса. Эй, а ты не хочешь послушать балладу, которую я сейчас сочиняю? Я взяла за основу мелодию, которую барды играли в прошлом месяце на пире в честь урожая. Помнишь, ту, про верного старого коня и принца, что заблудился в Серых болотах?..

– Чуть позже, ладно? – прервала ее Роса. Все время, когда Керидвен не болтала, она пела. Росу искренне изумляло, как внутри такого маленького человечка могут прятаться такие гигантские запасы слов.

Роса не стремилась подружиться с Керидвен. Просто так получилось. Однажды три года назад, когда Керидвен развешивала на улице белье, на гору взобрался сгусток плотного тумана. Роса заметила его из окна, немедленно выбежала из дома и рванула вверх по тропе. Она оказалась рядом как раз вовремя, потому что туман в считание мгновения отрастил шерсть и рога. Прямо на Керидвен катился злой дух пука, распахнув свою клыкастую пасть, словно лопатку для мусора, и готовясь проглотить девчонку. Юная горничная замерла, выпучив глаза и не выпуская изо рта кончик косы. Роса схватила и оттащила ее, а на пуку мысленно заорала так, что он расплакался и убежал прочь вниз по склону. Злые духи часто бывали навязчивы, но с Керидвен тягаться им было трудно, уж та рыдала и цеплялась за свою спасительницу никак не меньше часа после случившегося. Роса молча терпела, потому что не знала, как еще поступить, хотя барабанные перепонки спасибо ей за это не сказали.

Затем, к вящему удивлению Росы, Керидвен подняла на нее заплаканное лицо и с пугающей серьезностью сообщила, что теперь ее, Керидвен, жизнь принадлежит Росе и что она навсегда останется у нее в долгу. Эти слова были похожи на отрывок из баллады, чем, вероятно, и являлись. Однако девочка относилась к своему заявлению серьезно, она стала хранить секреты Росы и впоследствии не раз бесстыдно обманывала ее бабушку, если на то была необходимость. Керидвен даже взялась сочинять новую балладу – восхваляющую подвиги Росы – и придумала уже без малого двести четверостиший.

Роса поднялась по ближайшей лестнице для прислуги. Школа волшебства Ингельнук была настоящим лабиринтом из причудливо расположенных переходов и коридоров. Девочка старалась сохранять невозмутимое выражение лица и кивала всем, кто проходил мимо.

Миновав еще десяток ступеней, Роса поспешила пересечь узкий зал, освещенный дрожащим пламенем нескольких свечей, которыми пользовались горничные во время уборки спален волшебников. Следующая лестница привела ее в пустую комнату с двумя дверьми в задней части. Составить карту этой школы, наверное, было не под силу даже волшебникам.

Наконец Роса оказалась в странном широком коридоре с окнами по одной стороне, из которых открывался вид на горы. Большого толка в них не было, потому что стены замка так близко подходили здесь к горному склону, что свет внутрь почти не проникал. Если попытаться открыть такое окно, его створки тут же застрянут в зарослях вереска.

Об этом тайном коридоре Росе рассказала Керидвен, Она знала, что подруга ищет секретные комнаты и проходы, любые места, куда Иней мог забрести и попасться в ловушку какого-то заклятия. Керидвен докладывала Росе обо всем, что ей удавалось обнаружить самой или подслушать в разговорах других горничных, которые, в конце концов, знали о существовании потайных ходов лучше кого бы то ни было в замке.

За прошедший год Роса успела обыскать десятки таких мест – и все безрезультатно. Но найденный плащ подарил ей новую надежду.

Поиски, конечно, усложнялись тем, что она понятия не имела, что именно ей предстоит найти. Какое заклинание могло держать мальчика в ловушке почти целый год? Инея что, превратили в статую? Вплели в узор одного из гобеленов? Было ли это чьей-то злой шуткой, или же брат случайно набрел на какое-то древнее заклятье?

Роса не знала, что и думать.

Остаток дня она провела, открывая и закрывая окна, простукивая стены и изучая гобелены. Она оставалась в школе до тех пор, пока тень от горы не накрыла окрестные земли. Тучи убежали на юг, на их место приплыли ленивые белоснежные, как хлопок, облака, сквозь которые на поля падали последние солнечные лучи.

Отчаяние Росы росло. Теперь она ощущала себя так, словно ее прижимало к земле огромным комком влажной шерсти. Обычно она не расстраивалась так сильно, когда поиски ни к чему не приводили. Это все из-за плаща Инея: слишком яркой была надежда, когда она его обнаружила. Однако под надеждой все это время скрывался страх.

Ведь несмотря на то, что она сказала боггарту, несмотря на все ее теории, обнаружение плаща в лесу могло иметь и иное, более простое объяснение: Инея забрал Зияющий дракон, как все и считали.

«Что, если я ошибаюсь?» – произнес тоненький голосок из самой глубины ее души. Обычно она к нему не прислушивалась, делая вид, что его просто не существует. Но теперь она слышала этот голосок очень отчетливо.

На Росу накатила дурнота. На мгновение она даже перестала чувствовать крохотную мерцающую точку, которая была Инеем. Но только потому, что упала духом, а не потому, что никакой точки больше не существовало.

Так ведь?

Слеза скатилась по щеке Росы, и девочка со злостью дернула за край гобелена, выругавшись. Гобелен был ни при чем, но она не могла сдержаться. Полотно не поддавалось, и тогда она пнула его ногой. На глаза как будто что-то надавило изнутри. Роса поняла, что слез вот-вот станет еще больше и они хлынут потоком, чистые, неудержимые. Какой-то особый ужас волной поднимался в ее душе.

– Роса?

Девочка обернулась на зов.

В конце коридора виднелся эркер, выходивший на глубокую долину между Мифруром и его соседом, Минфарном. Темнота за окном превращала стекло в подобие зеркала. Сейчас оттуда на нее смотрело ее собственное лицо. Но было в нем кое-что странное.

Губы на том лице шевелились.

Роса почувствовала слабость в ногах.

– Иней! – прохрипела она.

Она ринулась к окну, не успев даже задуматься, с чего бы Инею оказаться за ним. Важно было лишь одно – он там.

Роса провела рукой по стеклу, ощущая холод гладкой поверхности. Но Иней не стоял по другую его сторону. Пространство было пустым, как и склон горы внизу. Каким-то образом брат был внутри окна.

Иней пристально смотрел на нее. Он не был расстроен или удивлен. Скорее он выглядел потерянным.

– Иней! – Роса заколотила кулаками по стеклу. – Иней!

Иней снова зашевелил губами, но до Росы не доносилось ни звука.

– Используй Речь! – прокричала она. Именно так она услышала его в прошлый раз.

Иней обернулся, как будто кто-то похлопал его по плечу.

– Иней! – всхлипнула Роса. – Где же ты? Что происходит?

Кто-то и правда его заколдовал, как она и думала! Но какая же чудовищная магия могла посадить мальчика в ловушку из стекла? Иней снова посмотрел на нее и будто бы сделал шаг назад. Невероятно, ведь окно было не больше дюйма толщиной.

А потом он исчез.

И на Росу уставилось ее собственное отражение. Разница была ничтожной. Даже бабушка иногда их путала.

– Иней? – уже едва слыша себя, позвала Роса в последний раз. Она дрожала как осиновый лист.

Потом она бегала от окна к окну, спотыкалась и выкрикивала его имя. Но за стеклами были только сумерки и трава, обдуваемая всеми ветрами.

Крепко сжимая кулаки, Роса вернулась к эркеру. Один из камней у основания окна был расшатан. Вынув его, она запустила им в стекло. По гладкой поверхности побежала паутинка трещин. В них засвистел вечерний ветер и, прорвавшись, смахнул волосы у девочки со лба. Поначалу Роса и сама не понимала, что произносит какие-то слова. С ее губ слетало хриплое бормотание, похожее на шум ветра за окном:

– Я найду тебя, – повторяла она раз за разом. – Я найду тебя. Найду.