Глава 3 Кощей

Костя моргнул. Как он его назвал?!

– Судя по твоему лицу, – ещё шире заулыбался мужчина, – ты понятия не имеешь, о чём я говорю, верно?

Костя так растерялся, что ненадолго забыл обо всех своих горестях.

– Кощей?.. – осторожно переспросил он, чувствуя какой-то подвох, но совершенно не представляя, зачем этот мужчина так странно над ним подшучивал. – Который бессмертный?

Незнакомец доброжелательно хохотнул и, не переставая улыбаться, покачал головой:

– Боюсь, на это тебе рассчитывать не стоит. Насколько я знаю, вы даже статистически живёте столько же, сколько и все остальные.

«Это он о ком – «вы»? А «остальные» тогда кто?» – окончательно перестал что-либо понимать Костя.

Мужчина примиряюще поднял руки.

– Давай по порядку, а то я вижу, что у тебя в глазах сплошные знаки вопроса. Значит, так… С чего бы начать?.. – протянул он и задумчиво повёл взглядом по сторонам. Но в комнате отдыха не было ничего стоящего внимания, и в итоге мужчина снова посмотрел в глаза Кости. – Может, для начала представишься?

Он снова невольно вжал голову в плечи, но какой сейчас был резон упираться?

– Костя Белов.

– Будем знакомы, Костя Белов, – кивнул мужчина. – Я Василий Анатольевич Портняков, но, к чему церемонии, можешь звать меня просто «Василий». А теперь, раз основные формальности улажены, перейдём к главному.

Он снова наклонился вперёд и слегка сощурился.

– Так вот, мой дорогой Костя, ты – кощей.

Костя ждал продолжения, но мужчина – Василий – лишь молча на него смотрел. В конце концов он не выдержал:

– И… что это значит?

Василий поджал губы, тряхнул головой и вздохнул:

– Всегда на этом месте торможу. Ну не умею я толково объяснять… Ладно, – встряхнувшись, деловито сказал он, – скажи, ты об Иване-царевиче слышал?

Костя осторожно кивнул.

– А о Змее Горыныче? Илье Муромце? Царевне-лягушке? Коте Учёном?

С каждым новым вопросом в душе Кости разгоралось, может, и не раздражение – не в его положении было испытывать такие яркие эмоции, – но лёгкое негодование. Этот Василий что, считал его полным неучем? Что он книгу ни разу в руки не брал?

– Я читал сказки и былины, – не выдержал он, обрывая незнакомца на полуслове.

Но тот, вместо того чтобы рассердиться, опять улыбнулся.

– И отлично, раз читал. Тогда скажи мне: ты никогда не задумывался, откуда они взялись?

– Ну… – Костя напряг память, выуживая из неё слово, услышанное на уроке. – Это всё этот… фольклор.

Василий поморщился.

– Нет, я в смысле, что лежит в основе сказок, былин, басен?

– Ну… – снова протянул Костя, чувствуя себя как на устном опросе, к которому он не готовился. – Уроки?.. Через них дети учатся тому, что такое хорошо и что такое плохо, что надо быть добрым и не ходить одним в лес…

– Да-да, – нетерпеливо отмахнулся Василий. – Но почему именно эти герои? Откуда они взялись?

Костя пожал плечами.

– Придумал кто-то.

– Придумал, – со смешком повторил Василий. – Сотни лет назад кто-то придумал, будто в чаще леса стоит избушка на курьих ножках, в которой живёт Баба-Яга, костяная нога, на досуге питающаяся добрыми молодцами? И каким-то чудом этот образ разошёлся по всей стране в неизменном виде, и это при условии, что тогда не то что интернета не было, читать-писать мало кто умел? И так с множеством других басен и сказок? Нет, конечно, учёные, в этих делах разбирающиеся, скажут тебе, что в разных регионах сюжеты различались, но герои и то, что делало их уникальными и запоминающимися, оставались неизменными. Как такое может быть?

Костя, ошарашенно смотревший на Василия широко открытыми глазами, смог лишь что-то невнятно промычать. Он никогда над этим не задумывался, хотя вопрос действительно оказался интересным. Вот только он предпочёл бы над ним поразмыслить в спокойной обстановке, а не сидя в служебном помещении торгового зала напротив мужчины, поймавшего его на воровстве.

– А дело всё в том, – не дожидаясь его реакции, продолжил Василий, – что все эти герои существовали на самом деле! И не просто существовали, а совершали подвиги, как богатыри, или обдирали путников, как Соловей-разбойник. В общем, жили по мере своих сил и способностей, просто эти способности серьёзно отличали их от обычных людей. Вот люди о них друг другу и рассказывали, сплетничая за стиркой у реки или травя байки у костра на охоте. Так образы и закрепились, прирастая выдуманными «для красного словца» деталями и целыми сюжетными ответвлениями. Понимаешь, к чему я клоню?

Василий выжидательно посмотрел на Костю. Он пару секунд молчал, но затем всё же неуверенно произнёс:

– Что герои сказок когда-то существовали на самом деле…

– Нет. Что герои сказок – это не более чем собирательный образ определённых удивительных, а порой откровенно волшебных качеств, присущих некоторым людям от рождения. Это как с загадкой про курицу и яйцо: мы на самом деле не знаем точно, что было первым – Змей Горыныч, как персонаж басни, по образу которого потом стали называть людей с этой способностью, или реальные люди, послужившие ему прототипом. Что мы знаем точно, так это что на территории нашей страны и некоторого ближнего зарубежья на протяжении нескольких столетий рождались и продолжают рождаться люди, способные управлять огнём и превращаться в подобие дракона. Количество голов, кстати, у них разнится, – добавил Василий, усмехнувшись. – И так со многими другими героями того, что ты назвал «фольклором».

– Люди… способные превращаться… в подобие дракона… – умирающим голосом пробормотал Костя.

– Ага, – с улыбкой кивнул мужчина.

Если до этого Костя боялся последствий из-за воровства, то теперь ему стало страшно совсем по другой причине.

«Он псих! – забилось в голове. – Сумасшедший! У него не все дома, а я с ним наедине, и ко мне никто не придёт на помощь, потому что дверь заперта!»

– Стоп! – легонько хлопнул по столу Василий, но Косте хватило и этого, чтобы подскочить. – Я знаю, о чём ты думаешь, и всё совсем не так. – Не найдя понимания, он протяжно вздохнул, поднял глаза к потолку и пробормотал: – Не люблю эту часть…

Мужчина крепко зажмурился и прижал ладони к столешнице, растопырив пальцы. Сделал глубокий вдох и резко открыл глаза.

Костя чуть не задохнулся: белки глаз незнакомца стали чёрными, а посреди них светилась внутренним огнём жёлто-оранжевая радужка. Моргнув, он заметил и другие изменения – брови Василия стали гуще, вдоль подбородка, ещё недавно гладко выбритого, полезла тёмно-серая щетина.

Услышав шорох, Костя опустил взгляд на руки Василия. Костяшки набухли, из-за чего пальцы слегка поджались, как крюки, и теперь заканчивались длинными, не меньше трёх сантиметров, тёмно-коричневыми когтями!

Костя с придушенным криком вскочил, с грохотом повалив на пол стул, и отпрянул к стене.

– В-в-вы оборотень?! – с трудом выговорил он. Сердце больно билось о рёбра, ноги умоляли броситься наутёк, но в то же время какой-то древний инстинкт удерживал его на месте, не позволяя отвести взгляд от хищника напротив.

– Се-рый-волк, – отчеканил Василий, закатывая глаза. – Ну что за дети пошли! Насмотрелись и начитались этих западных страшилок, и теперь чуть что – сразу орать «Оборотень!».

Даже его голос зазвучал по-новому – раскатистым, как рычание, басом и слегка шепеляво. По всей видимости, – как отметил, леденея от ужаса, Костя, – из-за удлинившихся клыков!

Василий посмотрел на него своими чудовищными – волчьими? – глазами и снова зажмурился. Новый глубокий вдох, и когда мужчина опять открыл глаза, они снова стали серыми, человеческими. Костин взгляд торопливо заскользил по его лицу – брови перестали напоминать волосатых гусениц, щетина на подбородке пропала – и опустился к рукам, снова расслабленно прижатым к столу, с обычными мужскими пальцами, заканчивающимися плоскими ногтями. Случившееся невозможно было объяснить цветными линзами и гримом – перемена произошла практически мгновенно!

Костя сощурился. Ему это кажется или на белом пластике столешницы остались едва различимые царапины?..

– Я серый-волк, – повторил Василий, и Костя торопливо перевёл взгляд на его лицо. – Пишется с маленькой буквы и через дефис, если определение из двух слов и более, чтобы отличать лукоморца от героев сказок[1].

– Л-лукоморца? – переспросил Костя.

Конечно, страх никуда не делся, хотя сердце и перестало грохотать в ушах набатом, но на него начало наслаиваться любопытство и что-то, не поддающееся описанию. Похожее на то удивительное ощущение, когда ты погружаешься с головой в увлекательную книгу, забывая о времени и окружающем мире, радуешься и грустишь вместе с героями и в глубине души желаешь оказаться даже не на их месте, а присоединиться к ним в захватывающих приключениях… Невыразимая и хранимая глубоко в сердце мечта о волшебстве и… сказке.

Лишь из-за этого ощущения и витающего в воздухе предчувствия чего-то необыкновенного Костя, повиновавшись жесту Василия, поднял стул, сел и вопросительно посмотрел на мужчину.

– Долгое время наши люди не имели какого-то конкретного названия, – пустился в объяснения Василий. – «Сказочники» и «былинники» не прижились, да и вносили изрядную путаницу. Но затем случился Александр Сергеевич.

– Пушкин? – предположил Костя.

– Он самый, – одобрительно улыбнулся мужчина. – Его «лукоморцы» мигом ушли в народ, и с тех пор такие, как мы с тобой, называют себя именно так.

– Как вы… и я?

– Как ты и я. Кстати, раз уж мы заговорили о Пушкине. Ну-ка, напомни мне, как там дальше: «В темнице там царевна тужит, а бурый волк ей верно служит; там ступа с Бабою-Ягой идёт, бредёт сама собой…»

– Там царь Кощей над златом чахнет… – на автомате продолжил Костя и обомлел.

В голове зашумело. Нет, он не мог быть…

– Нет, я не… Этого не может быть… – забормотал он, отчаянно замотав головой.

На лице Василия появилось жалостливое выражение, но голос прозвучал твёрдо и сухо, таким разговаривают воспитатели, объясняя, за что наказывают провинившегося ребёнка:

– Деньги и драгоценности для тебя светятся золотом, чем они ценнее – тем сияние ярче. И ты можешь притягивать их к себе, правда, лишь на небольшом расстоянии.

Костя почувствовал, как кровь отлила от лица.

– Как… откуда…

– Потому что ты кощей. – Последнее слово Василий выделил интонацией. – Ты не первый и не последний с такими способностями, они хорошо задокументированы, хотя, конечно, доступ к этим данным строго ограничен самими лукоморцами. – Он задумчиво нахмурился. – Тебе что, родители совсем ничего не рассказывали? Или они из полулукоморцев?

– Это ещё кто? – спросил Костя, намеренно пропустив вопрос про родителей.

– Так в шутку зовут тех, в ком способности лукоморцев не проявились, хотя их родители или более дальние предки были лукоморцами. Наш дар передаётся по наследству, но порой может уснуть на поколение, а то и несколько. Твои, что ль, из таких?

Костя отвёл глаза и тихо признался:

– У меня нет родителей. Только бабушка, но она тоже…

Он хотел сказать, что она тоже ничего не знает, но на ум пришёл тот давний случай в супермаркете. Бабушке было известно о его даре, возможно, она знала и о лукоморцах, даже если сама к ним не относилась – по крайней мере, Костя никогда не замечал за ней каких-то необычных способностей.

Воодушевлённый этим озарением, он быстро перевёл взгляд назад на Василия:

– Мой папа! Бабушка, когда я впервые увидел свечение, сказала, что я весь в него! Она тогда так разозлилась, я думал, она меня убьёт! – зачастил Костя. – Сказала мне навсегда об этом забыть, но я не думал… Получается…

Василий кивнул:

– Так ты не знал своего папу? Что ж, к сожалению, для кощеев это не редкость.

– В смысле? – нахмурился Костя.

Василий развёл руками.

– Александр Сергеевич не зря писал про вас: «над златом чахнут». Вас, скажем так… – Он слегка помялся. – Тянет к злату, даже если оно чужое, и я, конечно же, имею в виду не только само золото.

В душе Кости всколыхнулся инстинктивный протест:

– Я не…

Он осёкся. Он не – что? Никогда не брал чужое? Не воровал деньги, светившиеся для него золотом и сами прыгавшие ему в руки?

Василий понимающе кивнул.

– Кощеи – лукоморцы редкие и одни из самых скрытных. Они по большей части предпочитают держаться от других лукоморцев подальше, чтобы не… – Он снова замялся, и Костя совсем упал духом. – Чтобы хранить свои нехорошие дела в тайне.

Костя хотел спросить: неужели все кощеи были ворами, неужели эта сила не оставляла им выбора, и у него тоже его не было, только чахнуть над златом – чужим златом! – как писал Пушкин?

Но Василий не дал ему такой возможности, задав свой вопрос:

– Так, говоришь, ты живёшь с одной бабушкой?

Костя кивнул, и мужчина задумчиво замычал, потирая ладонью рот.

– И она страшно разозлилась, когда ты сказал ей, что видишь свечение? И приказала об этом забыть… Что ж, раз она знает о твоих силах, что они собой представляют и от кого ты их унаследовал, это упростит мои объяснения. Вряд ли она будет сильно возражать твоему отъезду после того, что ты тут вытворил.

– Отъезду? – не понял Костя.

Василий, опустив от лица руку, серьёзно на него воззрился.

– А ты думал, я просто отведу тебя домой и мы все сделаем вид, что ничего этого не было?

Костя поморщился и пристыженно потупился.

– Нет, я просто… Но куда…

– В школу для юных лукоморцев.

Услышав это, Костя, позабыв о муках совести, резко вскинул голову и вытаращился на мужчину.

– Ш-школу?

– Закрытый лицей, – уточнил Василий, – где все лукоморцы: и ученики, и учителя. Там о тебе позаботятся и научат уму-разуму вместе с другими ребятами вроде тебя, – сурово добавил он, но затем его голос подобрел: – Не боись, это не тюрьма и даже не исправительное учреждение, а действительно школа, просто заточенная под работу с детьми, обладающими необычными способностями. Среди лукоморцев она считается, как это принято сейчас говорить, элитным заведением. Многие родители отправляют туда своих детей, потому что сами её заканчивали и прекрасно знают, что там не только дадут отличное образование, но и помогут развить и взять под контроль свои силы.

«Здорово, – подумалось Косте, – мало мне было богатеньких сыночков в обычной школе, теперь меня будут задирать они же, но с необычными способностями. Вроде превращения в дракона».

– А нельзя?.. – начал он, но прикусил язык, когда Василий пригвоздил его к месту непререкаемым взглядом.

– Мне кажется, ты сделал достаточно, чтобы осознавать необходимость этого отъезда, – тихо, но с отчётливо различимой раскатистой ноткой отрезал мужчина.

Костя сглотнул и снова ссутулился. Повисла тяжёлая пауза, во время которой он не знал, что и думать. Слишком много было сказано, слишком много недосказано, а ещё больше было откровений, перевернувших всё его представление о мире с ног на голову.

– Как вы меня нашли? – решился спросить он, взглянул исподлобья на Василия.

Тот усмехнулся и постучал себя указательным пальцем по носу.

– Серый-волк, помнишь? По нюху.

Костя недоумённо нахмурился.

– По моему запаху?..

– Не буквально по твоему личному, – мотнул головой Василий. – У меня очень острый нюх, даже для серого-волка. Я могу почувствовать применение лукоморцем его сил.

У Кости едва глаза на лоб не полезли.

– У наших сил есть запах?!

– Не совсем. – Мужчина поморщился. – Это невозможно объяснить не-серому-волку. Да я и сам до конца не понимаю, как это работает, не то чтобы кто-то писал про нас научные труды. – Он снова усмехнулся. – Знаешь такое слово – «чутьё»? У меня чутьё развито на использование лукоморцами их сил. Может, мы выделяем при этом какие-то особые флюиды, кто знает? – пожал он плечами. – Но главное, я отточил своё чутьё до такой степени, что могу с определённой уверенностью назвать, так сказать, вид этого лукоморца. Богатырь он или, например, леший. Главное, чтоб я с ними в прошлом хоть раз встречался. Лукоморцев очень мало, по разным прикидкам, около одной сотой процента от населения России и некоторых соседних стран. Я бы сказал «бывшего СССР», но это будет не совсем верно… – Он замотал головой. – Но об этом тебе в лицее подробнее расскажут. Суть в том, что, так как нас очень мало и большинство лукоморцев живут самой обыкновенной жизнью, в которой этим силам особо и места нет, для таких, как я, столь явное и повторяемое применение способности – это как зажечь во тьме мигающую лампочку. Меня тянуло к этому торговому центру с той самой секунды, как я въехал в город.

– А вы не отсюда?

– Не, – улыбнулся Василий. – Я сотрудничаю с лицеем, ищу по всей стране таких, как ты. Ребят, применяющих свои способности на публике, что может выйти боком не только им, но и вообще всем лукоморцам. А потом либо предупреждаю родителей, чтобы надрали уши распоясавшемуся дитятко, либо отвожу его в лицей. В твоём случае я на выходных пришёл сюда в первый раз: определил, где именно ты применял свои силы и что ты – кощей, заодно убедился, что это происходило уже не раз и не два. Дальше было дело техники: пару дней пошатался по второму этажу, пока ты с друзьями снова не пришёл…

– Они мне не друзья, – перебил Костя. Он был не в том положении, чтобы грубить, но ему было очень важно это сказать.

Василий моргнул, помолчал несколько секунд, затем кивнул и продолжил:

– Убедившись, что это именно ты, я отправился к службе безопасности торгового центра, показал им своё удостоверение сотрудника полиции по делам несовершеннолетних, – подмигнул он. – Рассказал о ловком карманнике и пообещал, что сам с ним разберусь, им ничего и делать не придётся. Люди, мой дорогой Костя, – существа ужасно ленивые, не все, конечно, но как правило. Поэтому местное начальство с радостью ухватилось за моё предложение. И вот мы здесь, – подытожил он, немного театрально раскинув руки в стороны.

Его взгляд упал на наручные часы – обычные механические с металлическим ремешком. Костя уже и забыл, когда в последний раз видел такие у взрослых, сейчас все либо носили дорогие модели, либо «умные», подключённые к телефону.

– Так, время поджимает, а нам желательно к утру до лицея добраться, – деловито заявил Василий, поднимаясь из-за стола.

Костя растерянно наблюдал за ним, парализованный странным ощущением, будто он покинул своё тело и превратился в стороннего наблюдателя, неспособного как-то повлиять на происходящее с ним.

– Я сейчас, только с охранником быстренько переговорю, – сказал, поворачиваясь к двери, Василий. Щёлкнув замком, он открыл дверь, но на пороге замер и, обернувшись, с очень серьёзным, не терпящим возражений и шуток видом постучал себя по носу. – И не вздумай бежать, потому что теперь я накрепко запомнил твой личный запах и найду тебя даже под землёй и за морем.

Костя и не собирался. Для таких планов требовалась работающая голова, а его сейчас напоминала колокол, бестолково звенящий от любой попытки найти хотя бы одну мало-мальски стоящую мысль. Но долго мучиться этим состоянием ему не пришлось, Василий быстро вернулся и призывно махнул.

Где-то в глубине души Кости, должно быть, отвечающей за упрямство и строптивость, вспыхнуло желание остаться на месте, но оно быстро погасло. Потому что какой в этом был смысл? Бежать некуда, да даже если каким-то чудом и удастся ускользнуть от Василия… Он был вором, и теперь об этом знали не только Антон со своей свитой, но и охрана торгового центра. Пока ещё оставался шанс, что этим всё и ограничится, во всяком случае, широкой огласки удастся избежать, и тогда у бабушки, возможно, не будет из-за него неприятностей.

К тому же стоило признать, что от идеи учиться в особой школе для лукоморцев – пусть всё ещё с трудом верилось, что он имел какое-то отношение к известному герою детских сказок, – пульс Кости слегка учащался от волнения и предвкушения. Самую чуточку.


Загрузка...