Шесть с половиной недель

Алиса III

В субботу ближе к полудню мы с Кариной завтракали и одновременно отбивались от Маринки, сестры Юры, которая была возмущена нашим игнором.

— Девчонки, ну вы же обещали на выходные прилететь! — капризно кричала она нам по видеосвязи.

— Юра бросил Алису, — терпеливо повторяла ей Карина. — И наговорил ей кучу гадких гадостей. Ей тяжело сейчас с ним видеться.

— Ну, она же не к нему приедет, а ко мне, — дула губы Маринка. — Мне скучно здесь без вас. Хотя бы ты приехала, Кара. По магазинам бы с тобой походили.

— И оставила Алису тут одну? Я тоже объявляю твоему противному брату бойкот!

— Вы чего, а?! Как же мой день рождения?

— На день рождения мы приедем.

Мама звонила мне каждый день, говорила, что в офисе меня хвалят, папа мной доволен, и что он снова улетел по делам, на этот раз в Сингапур.

В полдень дежурство Светланы Петровны заканчивалось, она показала нам контейнеры и кастрюли с наготовленной едой, которую разогреть мы могли и сами. Накануне вечером я отдала Сергею Николаевичу номер телефона Александра и теперь с нетерпением ждала результатов. Хотя побаивалась того, что могла услышать — судя по всему, для моего охранника не существовало никаких тайн. Когда Светлана ушла, и он заступил на дежурство на выходные, мы собрались в гостиной на нижнем этаже. Меня немного потряхивало, когда Сергей Николаевич огладил усы, открыл свою кожаную папку и начал читать.

— Бестужев Александр Владимирович, — по военному чётко чеканил он, — тридцать шесть лет, не женат, детей нет. Бизнесмен. Закончил…

— Хватит, — сказала я. Карина удивлённо на меня глянула. — Хватит. Я больше ничего не хочу знать.

Я и правда не хотела. Я не хотела знать, где он учился, живы ли его родители, любит ли он собак, маленьких детей, горные лыжи или рыбалку. Я не хотела ничего знать о его жизни. Я не хотела в ней участвовать, не хотела быть втянутой в неё. Мне хватило Юры, в жизни которого я растворилась. А чтобы восхищённо хлопать глазами, услышанного было вполне достаточно. Александр не женат, и это главное. Я решительно настроилась сделать больно какому-нибудь мужчине, но не желала рушить чей-то брак и причинять страдания женщине, пусть и абсолютно мне незнакомой.

— У него есть проблемы с законом? Он не педофил? — спросила я.

— За последние пять лет три административных штрафа. Два за превышение скорости и один за парковку в неположенном месте, — отрапортовал Сергей Николаевич.

— То есть он безвреден?

— На девяносто девять процентов. Но инструкции это не отменяет. Поэтому ты надеваешь браслет с определителем местоположения, Алиса. И не снимаешь его ни при каких обстоятельствах.

Замечание Сергея Николаевича было обоснованным — в прошлом году ребята из наших сняли свои браслеты, когда остались у кого-то дома на выходные и потом все вместе пошли на вечеринку к случайным знакомым. Там подрались, всё кончилось поножовщиной и вызовом полиции. Полиция приехала раньше охраны, дело выплыло наружу и попало в прессу. Охранников уволили, хотя они ни в чем не были виноваты. Сама я никогда не подставляла Сергея Николаевича, но после того случая папа запретил мне ночевать у подруг. Поэтому я просто кивнула.

— Телефон оставляешь дома, — продолжал Сергей Николаевич. — Если твой отец перестраховывается, и тебя отслеживает кто-то ещё, помимо меня, лучше ему не знать, что ночью ты находишься по другому адресу.

Я снова кивнула.

— Адрес ресторана я выясню, — сказал Сергей Николаевич. — Адрес квартиры я знаю. Это здесь же, на Крестовском. Оттуда никуда не выходишь. Никаких прогулок и поездок, не оговорённых со мной заранее, особенно ночных. Особенно за город. Тревожную кнопку на браслете активируешь при малейших признаках опасности. Это что касается тебя, Алиса. — Сергей Николаевич перевёл взгляд: — Карина. Ты отсюда тоже никуда не выходишь, пока я на выезде. Мне на вас двоих не разорваться.

Кара тоже послушно кивнула. Было немного неловко, что я своими проблемами и дурацким спором лишила её весёлого уик-энда.

— Но что ты будешь делать весь вечер одна в пустой квартире? — спросила я вчера, когда она сказала, что не поедет в Италию, а останется со мной в Питере.

— Я буду писать фанфик. Вернее, оридж. У меня сейчас вдохновение просто фонтанирует! — сказала Карина. Уже два года она зависала на одном литературном сайте, где любой желающий мог попробовать себя в качестве писателя, и за это время стала довольно популярным автором, выдумывая истории про Наруто и Гарри Поттера. Сама я не имела такой богатой фантазии и искренне восхищалась талантами подруги.

— Про что на этот раз? — спросила с любопытством.

— Про тебя. — Увидев мои вытаращенные глаза, она хихикнула: — А что? История будет про то, как одну очень хорошую симпатичную девушку бросил её глупый парень, а девушка обиделась и поспорила, что влюбит в себя первого встречного. Она повстречала одного взрослого мужчину с надменным взглядом и ехидной улыбкой. И он влюбился в неё без памяти. А тот глупый парень опомнился, он наконец-то понял, кто его настоящая любовь, на коленях умолял девушку его простить и предложил ей руку и сердце. И с тех пор они жили долго и счастливо… Мне кажется, такое должно понравиться моим читателям.

Это было так мило с её стороны, что я чуть не прослезилась.

— Только имена измени, — попросила я.

— Только твоё, — пообещала Карина. — А вот имя твоего мерзкого охранника оставлю. Он у меня погибнет в перестрелке, защищая тебя от бандитов. — Потом подумала и сказала: — Или нет… Он ведь в ФСБ работал, да? И воевал? В первую чеченскую, ты говорила? Тогда я придумаю для него слэшевую линию. И когда он придёт на встречу однополчан… или как оно там у них называется… вся правда о его нездоровых наклонностях вылезет наружу. Да, так будет лучше, — мстительно добавила подруга.

Мы ехали с Александром на его чёрном Рендж Ровере по вечернему Санкт-Петербургу и разговаривали. Вернее, говорил он, а я внимательно слушала. Карина вроде бы как осталась со Стасом, на самом деле я была уверена, что они с Сергеем Николаевичем едут за нами следом.

Перед выходом из дома Кара очень придирчиво осмотрела меня с ног до головы: мою длинную расклешенную юбку Этро с широким эластичным поясом, хлопковую блузку с открытыми плечами от Дольче и Габбана и босоножки Джимми Чу. Одобрительно кивнула, а потом её взгляд остановился на моём запястье.

— Это лучше снять, — сказала она.

— Да ладно, часы как часы.

— Алиса, мало кто может с ходу определить марку одежды, но все нормальные люди знают, как выглядят Ролексы. Если твой старикан хоть что-то соображает в этой жизни, то он в курсе, сколько они стоят. Сними, а то спалишься. Как ты объяснишь, откуда у тебя золотые часы с брюликами, если не собираешься говорить, кто ты? Они ведь стоят не меньше ляма.

— Два с половиной, — сказала я. Мне очень нравились эти часы, подарок родителей на моё шестнадцатилетие.

— Вот и я об этом. Давай, я тебе своё розовое серебро дам?

— О, давай, обожаю эти твои ниточки.

Карина достала браслет и колье на шею — множество нежно-розовых шёлковых нитей, унизанных маленькими серебряными бусинками и скреплённых серебряной застёжкой. Украшения идеально подходили к моему наряду в этно-стиле.

Неладное я почувствовала, когда Рендж Ровер выехал на Морской проспект.

— Куда мы? — спросила у Александра, стараясь скрыть беспокойство.

— В мой любимый ресторан, — сказал он. — Это лучшее гастрономическое заведение в Петербурге с домашней итальянской кухней. Как ты относишься к итальянской кухне?

— Не очень, — соврала я. В этом районе только один ресторан итальянской кухни мог стать чьим-то любимым.

— Не переживай. Даже если ты противница пиццы и пасты, у них огромный выбор мяса, рыбы и морепродуктов. И вегетарианские блюда тоже есть.

Моя хитрость не удалась, и когда мы свернули с Северной дороги, я вжалась в сиденье, жалея, что не надела соломенную шляпу с огромными полями и большие солнцезащитные очки. А лучше даже паранджу.

Ресторан «Иль Лаго» был излюбленным местом нашей семьи, мы часто обедали там, когда приезжали в Санкт-Петербург. В конце обеда к нам всегда выходил их шеф-повар Винченцо, гордый обладатель мишленовской звезды, чтобы поздороваться с папой. Поэтому я совсем не удивилась, когда Оксана, дежурный метрдотель, бросилась к нам с радушной улыбкой на лице. В отличие от европейских ресторанов, здесь гостей встречали не чопорно кланяющиеся дяденьки в солидных костюмах, а симпатичные девушки в красивых длинных платьях. Я уже ничего не могла поделать, поэтому чисто по-страусинному отвела взгляд, а потом и вовсе отвернула голову.

— Здравствуйте, Александр. Как приятно видеть вас вновь. Ваш обычный столик?

— Да, спасибо.

Я испуганно глянула на Оксану, которая улыбалась мне дежурной улыбкой:

— Здравствуйте. Добро пожаловать.

— Здравствуйте, — сказала я. — Спасибо.

Нас проводили на второй этаж, на летнюю террасу с панорамным видом на парк и Лебяжий пруд с чёрными и белыми лебедями.

— А у вас есть гранатовый сок? — спросила я.

— У них есть всё, Алиса. Всё, что ты пожелаешь, — сказал Александр.

— Скорее всего, да, но я уточню, — сказала Оксана и поспешно ушла, подгоняемая моим умоляющим взглядом. Я уже видела, как к нам направлялся Максим, один из официантов, с меню в одной руке и стаканом сока в другой — привычки нашей семьи здесь знали хорошо. Она перехватила его на полпути, отобрала стакан и что-то сказала. Он кивнул и, подойдя к нашему столику, протянул мне меню:

— Здравствуйте, меня зовут Максим, и сегодня я буду вас обслуживать.

— Привет, — сказал Александр. — Будь добр, гранатовый сок для дамы и «Сан Пелегрино» для меня.

— Конечно. — Максим поклонился и ушёл.

— Можешь не смотреть меню, я тебе и так всё расскажу, — сказал мне Александр. — На старт очень рекомендую салат из помидоров. Он здесь особенный. Помидоры самаркандские, настоящие, сладкие, и сладкий ялтинский лук. Заправлено всё душистым зелёным базиликом, оливковым маслом и соусом бальзамик. Такого вкусного салата нет нигде.

Это был любимый салат папы, но из-за огромных размеров блюда я его себе никогда не заказывала, одного кусочка с тарелки папы мне хватало.

— Ещё у них здесь потрясающее ризотто. Ты любишь ризотто? Ела когда-нибудь? — И так как я продолжала просто молча таращиться, Александр доходчиво пояснил: — Это такая рисовая каша, достаточно неприглядная на вид. Но очень вкусная. Готовится только из трёх сортов риса — арборио, виалоне нано и карнароли — в хорошем, вкусном курином бульоне, с белым вином, потом заправляется сливочным маслом и сыром пармезан. Из-за чего у блюда нежная кремовая структура и потрясающий сливочный вкус. Здесь оно с грибами, но если ты не любишь грибы, для тебя сделают с артишоками или спаржей.

Самое вкусное ризотто в своей жизни я ела в Комо, в маленьком семейном ресторанчике, и итальянском ресторане на Майами-Бич. В «Иль Лаго» ризотто оставляло желать лучшего, поэтому я помотала головой:

— С детства не люблю кашу…

— Если ты любишь морепродукты, то здесь готовят на открытом огне щупальца осьминогов, креветки карабинеры и омаров, из мяса есть стейк вагю и очень неплохое каре ягненка на кости. — Я молчала, зачарованно слушая, и Александр продолжал: — Можешь всё же попробовать пасту с пармезаном или пекорино. Вдруг они смогут изменить твоё отношение к итальянским блюдам? Её здесь тоже готовят необычным способом, прямо перед клиентом. Прикатывают столик с пудовой головкой сыра, выдолбленной внутри. Со стенок соскребают ножом немного сыра, а потом кладут внутрь приготовленные спагетти… или что ты выберешь… и крутят их там, обваливая в сырных опилках, пока вся паста ими не пропитается. И потом ещё сверху посыпают чёрным трюфелем. Очень вкусно, рекомендую!

— Хорошо, я хочу это попробовать. Ну, и посмотреть. Ты так вкусно и интересно рассказываешь!

— А из напитков что предпочитаешь? Позволишь мне заказать для нас вино? — спросил Александр.

— Я не пью алкоголь. Вообще.

— Неужели тебе нет восемнадцати, Алиса? Не переживай, я никому не скажу. — Александр улыбался. — Или это по соображениям веры? Здоровья?

— Нет, это принципиальная позиция. Я не осуждаю людей, которые пьют спиртное, не пытаюсь переубедить их, но и в ответ ожидаю того же… — Пожалуй, это был единственный момент, по поводу которого я не собиралась отмалчиваться и глупо улыбаться. Все мои знакомые знали о моём отношении к алкоголю, но каждый раз находился какой-нибудь прилипала, кто начинал уламывать меня выпить «хотя бы капельку», «да ладно, никто не узнает», «с половины бокала ничего не случится». Почему-то большинство не воспринимало всерьёз моё решение, что очень раздражало. И я была благодарна Александру, когда он не стал меня уговаривать.

— Разумно, — согласился он. — Окей, настаивать не буду.

Когда мы определились с едой, Александр заказал себе салат из тех чудо-помидоров и голубя, запечённого с фуа-гра, а мне паппарделли с пармезаном.

— И бутылочку «Палео», пожалуйста.

— Как всегда, отличный выбор, Александр. Но у нас ещё есть потрясающее Бароло…

— Я знаю, что у вас есть. И даже знаю, какое именно Бароло ты хочешь мне предложить. Но сегодня мне хочется каберне фран.

Когда официант ушёл, я сказала:

— У меня сейчас было ощущение, что вы разговаривали на другом языке. Что такое Палео?

— Это название вина.

— А каберне фран?

— Сорт винограда, из которого делают то вино.

— А Бароло?

— Это регион в Италии.

— То есть ты сравнил регион и сорт винограда?

— Да.

— А разве так можно?

Александр рассмеялся. Он вообще очень часто смеялся, и я пока не могла понять, нравится ли мне это. Его глаза лучились весельем, но мне всё казалось, что он насмехается надо мной.

— Да, так можно, Алиса. Обычно, когда грамотные люди заказывают вино, они называют сорт винограда. «Мне бокальчик совиньон блан», говорит клиент. И официант понимает, что тому хочется чего-то прохладного, но нежного, с немного цветочным или фруктовым запахом, свежим и лёгким вкусом. В летнюю жару самое оно. Если же тот говорит: «Мне бокал каберне совиньон», то официант понимает, что гость настроен серьёзно, ему хочется насыщенного, полнотелого вина, с высоким содержанием танинов. Конечно, вино из одного и того же сорта винограда у виноделов Нового Света по вкусу совершенно иное, чем в Европе. Поэтому следующая характеристика, которую стоит назвать — вино какой страны ты бы хотела. Например, пино нуар калифорнийское или же Бургундия?

— По-моему, у меня уже голова закружилась. Хоть я не выпила ни капли. Но мне очень интересно. А что насчёт Бароло и «Палео»?

— Далее, вина ещё разделяются по регионам. Например, если ты скажешь: «Хочу Бордо». Тебя поймут, что ты хочешь.

— И какой там виноград?

— Там смесь винограда разных сортов, так называемый бордосский бленд. Но, например, вина Бароло производят всего из одного сорта — неббиоло — однако эти вина называют именно по названию региона, а не винограда. Поэтому когда я сравнивал «Палео» и Бароло, на самом деле я сравнивал каберне фран и неббиоло.

— Как сложно…

— На самом деле нет. Было бы желание разобраться. И самыми последними идут названия вин. Это уникальные вина, единственные в своём роде. То же «Палео», хоть оно и не очень дорогое. Или «Кристалл», «Опус Уан», «Рубикон»… Если я тебя утомляю, Алиса, останови меня. Про вина я могу говорить бесконечно.

— Нет, не утомляешь… мне очень интересно! Я узнала много нового. Ты так хорошо разбираешься в вине, что даже официанты с тобой не спорят.

— Когда-то я закончил курсы сомелье, просто для себя.

— Это те, которых называют алкоголики с дипломом?

— Они самые. — Александр расхохотался.

Нам принесли еду, мы ели и пили — Александр своё уникальное вино, а я свой любимый гранатовый сок. Александр знал столько много интересных вещей из самых разных областей, что мне не приходилось напрягаться и заставлять себя удивлённо распахивать глаза, это выходило само собой. Охотнее всего он рассказывал о винах. Я узнала, как изобрели шампанское, какое именно красное вино полезно для здоровья, что шампанское брют придумала женщина, и винные дегустации, которыми так славятся шато Франции, это идея другой талантливой женщины, а именно той самой вдовы Клико, чьё вино сейчас известно во всём мире.

— Ты знаешь, в какой стране самые большие винные погреба? — спросил Александр, когда мы уже доедали десерт.

— Во Франции, конечно.

— Холодно, Алиса.

— Тогда в Италии.

— Решила меня заморозить? Третья попытка.

— Неужели в Америке?

— Температура опустилась до абсолютного нуля. — Он снова смеялся.

— Минус двести семьдесят три градуса?! Ого, как я далека от истины…

— Ну вот, а говорят, поколение ЕГЭ ничего не знает.

— Так где? — Я не уследила за собой и немного поумничала, но очень уж любопытство разбирало.

— Молдавия. Крикова. В две тысячи пятом году этот погреб попал в Книгу рекордов Гиннеса как крупнейший винный погреб по количеству бутылок. Почти два миллиона бутылок урожая разных лет лежат в подвалах длиной в сто двадцать километров. Можешь себе представить?

— Даже не слышала ни разу о них…

Я слушала и смотрела, смотрела и слушала. Слушала, открыв рот. Смотрела, не отводя глаз. Мне нравилось, как Александр пил вино, как держал столовые приборы, как ловко расправлялся со своим голубем. Мне нравилось, как во время разговора двигались его губы, как за ними влажно блестели белые зубы. Но больше всего меня завораживали глаза, такого цвета я никогда не видела. Наверное, я отвлеклась, потому что Александр вдруг сказал:

— Мне кажется, ты хочешь что-то спросить, но не решаешься.

— Нет, спросить не хочу. Просто смотрю на твои глаза, у них очень необычный цвет.

— И ты хочешь знать, не линзы ли это? Нет, это наследственное. У всех мужчин нашего рода такие.

«А у женщин нашего рода большая грудь», — чуть не ляпнула я, но вовремя опомнилась. У мамы был всего-навсего пятый размер, но вот у её мамы — бабушки Нины — девятый, у бабушкиной младшей сестры Любы седьмой, а у старшей Раисы двенадцатый, а, может, даже и больше. Бабушка рассказывала мне страшные истории про то, как бабушке Рае шили на заказ бюстгальтеры с очень широкими лямками, но это не помогало, на плечах у неё всё равно были пролежни[1]. Карина говорила, что завидует моему третьему размеру, а я до ужаса боялась этих самых пролежней, боялась, что моя грудь вырастет до размеров астраханских арбузов и у меня на плечах будут вмятины от бретелек. Но мама сказала, что это раньше было проблемой, сейчас всё намного проще — если не нравится или мешает большая грудь, всегда можно сделать пластическую операцию. Мама и сама хотела сделать, но папа её отговорил. Я не стала всего этого рассказывать Александру.

Был уже глубокий вечер, лебеди давно уплыли спать в свои домики. На террасе стало прохладно. Максим принёс нам пледы, и Александр собственноручно укутал меня. Аккуратно вытаскивая мои волосы из флисового кокона, он задевал пальцами шею и голые плечи, задерживая их на коже чуть дольше, чем было нужно. А когда сел обратно в своё кресло, взял мою руку и поцеловал запястье.

— У тебя очень красивый браслет. И украшение на шее, — сказал он.

— Подруга дала поносить, — сказала я, не отнимая руку. Прикосновения Александра были приятны.— Мне они тоже очень нравятся.

— Ты знаешь, что это?

— Конечно. Это серебро.

— И всё? — Я непонимающе смотрела, и он сказал заговорщицким тоном, словно сообщал страшную тайну: — Вас обманули, мадам, вам дали гораздо лучший мех. Это не мексиканский тушкан, это…

— Шанхайский барс? — Я сначала рассмеялась, а потом готова была зажать себе рот ладонями. Бабушка же говорила не умничать, а я прокололась уже второй раз!

Александр тоже засмеялся:

— Да-да. Видишь, как мех играет на солнце? Янтарь! Ты что, знаешь этот фильм? Смотрела его?

— Да кто же его не смотрел[2]? У меня папа тоже любит в разговоре вставлять всякие фразы из фильмов… Ой… — В этот раз я срезалась конкретно. Теперь Александр решит, что я сравниваю его со своим отцом и, наверное, считаю старым.

Александр усмехнулся:

— Сам виноват. Напросился. Но ты же знаешь, что на тебе надето? Это не простое серебро, это Калгаро. — Он смотрел на меня вопросительно, а я просто пожала плечами. — Их украшения не спутаешь ни с какими другими, достаточно один раз увидеть. Технология уникальная и относительно новая, смесь нитей шелка и серебра. Ты знаешь, что они выпускают аксессуары и ювелирные украшения около четырёхсот оттенков?

Я удивлённо вытаращила глаза — снова искренне, а не потому, что так планировала. Мне это было известно, но откуда об этом знал он?

— Они делают вещи не только из серебряных нитей, но и из золотых тоже — колье, браслеты, кольца, а ещё шейные платки, пояса и даже банданы, — рассказывал Александр дальше. — В начале двухтысячных один арабский шейх заказал у Калгаро большое покрывало из золотых нитей для любимой невесты. Кто же твоя подруга?

— Она… эмм… у неё дядя богатый в Америке живёт. — Я была рада, что послушалась Карину и сняла свои часы.

— Тогда понятно. У нас в Питере я и не встречал таких вещей. Ты не против, если я закурю? — спросил Александр. — Ты ведь сама, скорее всего, не куришь?

— Не курю. Я считаю, что это очень вредно для здоровья. Но не против, когда курят другие.

— Это и правда не очень полезно, но наслаждение от дорогой сигареты позволяет забыть о вреде курения. — Александр отпустил мою руку, достал стильный портсигар с надписью Black&Gold и открыл его. Из-за чёрного низа и золотистой окантовки сигареты были похожи на карандаши для глаз.

— Какие красивые, — не удержалась я.

— Мне тоже нравятся. У них фильтр из древесного угля, который очищает табак от примесей. Так что они почти полезные. — Он снова смеялся. — Делают их в Штатах, поставки в Россию всего два раза в год, поэтому я балую ими себя нечасто, только в какой-нибудь уж очень хороший вечер.

Мне было приятно слышать, что сегодняшний вечер Александр считал хорошим. Теперь я внимательно наблюдала, как он курит. Затягивался он глубоко, с наслаждением, на мгновение прикрывая глаза, а потом медленно выпускал голубоватый дым через округлённые губы. Когда его телефон пискнул, и Александр стал набирать ответное сообщение, то не положил сигарету на пепельницу, а просто зажал в зубах. Губы при этом изогнулись, одним глазом он смотрел в экран, а другой сощурил, потому что дым так и норовил туда попасть, что делало Александра похожим на какого-то барыгу. Мне снова захотелось укусить его за нижнюю губу.

Когда уже почти ночью он помогал мне садиться в машину, то снова взял за руку и спросил, глядя в глаза:

— Тебя отвезти домой, Алиса? Или поедем ко мне?

— К тебе. — Моя решимость выиграть спор не ослабла.

Александр снова прикоснулся губами к запястью, хотя мне так хотелось, чтобы он поцеловал меня в губы. Я легко пожала его ладонь. Пусть я и не опытная гейша, но и не совсем дремучая неумёха. Он сел со мной рядом на заднее сиденье, а на место водителя уселся молодой парень из службы сопровождения — такую услугу ресторан предоставлял своим подвыпившим гостям. Доехали мы быстро. Выйдя из машины, я увидела на стоянке чёрный тонированный Мерседес Сергея Николаевича.

Квартира мне понравилась. Когда Сергей Николаевич сказал, что Александр тоже живёт на Крестовском острове, прагматичная Карина заметила:

— Оу, так он не совсем плебей? Это хорошо.

Если судить по Рендж Роверу, ужину в «Иль Лаго», часам «Зенит» на левой руке, китоновским джинсам с их легко узнаваемыми красными фирменными болтами, а теперь ещё и такой шикарной квартире в одном из самых элитных жилых комплексов города, то Карина совершенно права — Александр не был плебеем.

Я скинула босоножки и прошла в… гостиную? спальню? Такая квартира называлась студией, благодаря маме и залежам различных специализированных журналов в нашем доме я знала это. Хотя всегда представляла себе студии чуть меньше и скромнее. Эта же была просто огромной.

Первой внимание приковывала к себе большая кровать, её изголовье от панорамных окон отделяла стеклянная перегородка с внутренним водопадом. С обратной стороны перегородки стоял рабочий стол, а в изножье кровати плоский телевизор, он поворачивался экраном либо к кровати, либо к дивану, за которым на невысоком подиуме в зоне кухни-столовой господствовал шикарный стеклянный обеденный стол с гнутыми металлическими ножками. «Зачем одному человеку такой большой стол?» — подумала я.

— Как красиво! И очень стильно, — сказала Александру. Он улыбался. Снова насмешливо улыбался.

Пока Александр что-то наливал в бокалы, я осмотрела полки вдоль стены и не увидела ни одной фотографии, зато там было много книг — и художественные, и альбомы с репродукциями картин, но самыми неожиданными стали для меня книги по кулинарии.

Александр включил музыку и протянул мне вино. Видимо, и он тоже не принял всерьёз мой давешний отказ. Я покачала головой, и он отставил бокалы, обнял меня и спросил:

— Потанцуем? — Потом крутанул, прижал к себе спиной. Я хотела повернуться, чтобы видеть его глаза, хотела, чтобы он наконец-то поцеловал меня. Но не смогла. Александр прижал меня к себе так плотно, что даже дышать стало трудно. А потом просто засунул руку мне в трусы.

Игра началась. И я намеревалась в ней победить.