Шестая могила не за горами

Глава 19

Приняв доставку свежих продуктов, Рейес вернулся с улицы в зал. За ним попятам шла женщина. Очень-очень знакомая женщина с решительной походкой и горящими глазами. И, как только эти глаза меня заметили, я пулей метнулась под стол и положила голову на колени Куки.

— Скажи ей, что меня нет!

Откашлявшись, Куки затравленно осмотрелась по сторонам:

— Чего? Кому? В чем дело?

— Там миссис Гарса. Скажи ей, что меня нет.

— Она тебя уже видела, — сквозь зубы процедила Куки, — и идет прямо сюда.

— Тогда сделай вид, будто я упала в обморок, и звони в «скорую»!

— Не стану я звонить в «скорую», только чтобы тебя прикрыть.

— Ну пожалуйста! Это точно сработает.

— Чарли Дэвидсон, врачам и без тебя есть на что тратить свое время.

— Я вас вижу, мисс Дэвидсон, — строго проговорила миссис Гарса.

Из-под стола я ее тоже видела. Правда, только нижнюю половину. Миссис Гарса пришла с обалденной бирюзовой сумочкой на правом плече. Спереди на сумочке красовалось изображение женского лица, нарисованного в духе Дня Мертвых. На ногах были поразительно красивые сапоги, если не ошибаюсь, «Рокетбастер»[21], один из которых нервно постукивал по полу.

Да уж, шмотки на женщине что надо. И, очень может быть, плачу за них я. А все из-за ее сына — по совместительству моего единственного детектива, то бишь из-за Ангела. Совсем недавно миссис Гарса узнала, что деньги ей на счет поступают от меня, и потребовала объяснений. В частности, почему я плачу ей каждый месяц по пятьсот долларов. Впрочем, пятьсот было до того, как Ангел шантажом вынудил меня дать ему прибавку. В последний раз я выслала ей, ни много ни мало, семьсот пятьдесят баксов, но, по-моему, Ангел того стоит.

Одна беда: он не хочет, чтобы миссис Гарса знала о том, что он все еще на земле. И так настойчиво требует держать язык за зубами, что у меня попросту нет выбора. Но он никак не может взять в толк, что его мать — далеко не глупая женщина. Как только мы с Ангелом выдумали несуществующего двоюродного дедушку, миссис Гарса сразу смекнула, что к чему. Но что еще я могла ей сказать? Ни за какие коврижки Ангел не хочет, чтобы она узнала правду. Говорит, она ужасно горевала, когда он умер, и потому он не имеет права заставлять ее снова через это пройти. Но лично мне кажется, что миссис Гарса справится с другим объяснением куда лучше, чем думает Ангел. Может быть, его настойчивость продиктована и другими причинами? С того самого дня, как миссис Гарса появилась у меня в офисе, эта мысль не дает мне покоя. Прошло всего две недели. Долго отбрехиваться нам не удастся. И сейчас я отчетливо это видела хотя бы по тому, как решительно она на меня смотрела. Миссис Гарса хотела ответов. Но дать ей ответы я могла, только предав Ангела.

В конце концов ей надоело ждать, и она заглянула под стол:

— Я с места не сдвинусь, пока не поговорю с вами.

Да уж, теперь не отвертеться. Сморщив нос, я просунула голову между столом и коленями Куки, представляя себе, как нелепо все это выглядит.

— Привет, миссис Гарса! А я вас и не заметила…

Демонстративно медленно она сложила на груди руки.

— В этом месяце вы послали больше денег.

— Ну да… Состояние вашего двоюродного дедушки оказалось больше, чем нам поначалу сообщили.

— То есть увеличилось каким-то волшебным образом?

От этой женщины захватывало дух. В свои пятьдесят она могла похвастать изумительной фигурой и потрясающими волосами. А если учесть заметный испанский акцент и глубокий хрипловатый голос, то миссис Гарса — буквальное воплощение того, что Гаррет называет «узреть и сдохнуть».

— Точно, увеличилось. Чудно, да?

— Вот-вот, — кивая, поддакнула Куки. — Чуднее некуда. Эксцентричной особой была ваша бабушка.

— Дедушка, — поправила я.

— Дедушка. Или бабушка. — Кук явно пыталась выкрутиться из неловкой ситуации. — По-моему, он был трансвеститом.

Ну что ж, неплохо.

Миссис Гарса присела на диванчик.

— Я здесь не для того, чтобы создавать проблемы, мисс Дэвидсон.

Добром это явно не кончится.

— Зовите меня Чарли, — предложила я. — А это Куки, моя помощница.

Миссис Гарса моргнула и уставилась на Кук:

— Вас зовут Куки[22]?

Никто никогда не удивлялся тому, как зовут Куки, но миссис Гарса права. Странное имечко. И все же Куки оно подходит идеально.

— Так точно, — отозвалась Куки и протянула руку, которую тут же пожала миссис Гарса.

— Меня зовут Эванджелина.

— Да-да, мы знаем, — опять закивала Куки. — Каждый месяц выписывает вам чек…

— Итак, — вмешалась я, пока ее не понесло, — что привело вас в наше захолустье?

— Вы. Деньги. И этот tío de tu imaginación[23].

А это она зря сказала.

— У меня действительно есть пара-тройка воображаемых друзей, но мой дядечка очень даже настоящий.

— Не ваш — мой.

— А он знает, что вы считаете его воображаемым?

По идее, тут она должна была взбеситься и пулей вылететь из бара, но надежды не оправдались. Миссис Гарса застыла и наградила меня тяжелым взглядом:

— Я всего лишь хочу задать ему несколько вопросов. Ангелу.

Имя «Ангел» она произносила как «Ан-хель».

— Извините, но никакого Анхеля я не знаю.

В полном шоке, как и я, Куки покачала головой. Само собой, она уже привыкла к тому, что рядом то и дело появляются призраки, поэтому ее эмоции были исключительно правдивыми. Ангела она, конечно же, никогда не видела, но несколько раз я ей описывала этого хулигана. И, когда речь заходила о нем, лицо Куки приобретало выражение полнейшего обожания. Ей нравился Ангел. Мне тоже. По крайней мере почти всегда.

Эванджелина махнула рукой:

— Не утруждайтесь. Я знаю, кто вы и что вы делаете.

Я все ждала, когда же явится объект нашего внимания. Казалось, он всегда в курсе, что на уме у его матери. Ужасно хотелось все ей рассказать. Чтобы она знала, какой чудесный у нее сын. И что у него все хорошо. Но решимость Ангела была непоколебима, и я не знала, что делать.

— Чарли, — подалась ко мне миссис Гарса, — я настаиваю.

Может быть, если объяснить ей, почему я ничего не рассказываю… Хотя это лишь подтвердит ее подозрения. А я нутром чуяла, что она — как питбуль с плюшевой игрушкой в зубах, который не выпустит добычу, пока наружу не полезут ватные кишки.

Впрочем, было одно место, куда «Анхелю» путь заказан.

— Идемте, — сказала я и повела его мать в женскую уборную.

— Он здесь? — слегка ошеломленно спросила миссис Гарса.

— Нет, потому мы сюда и пришли. Ему запрещено появляться в женских туалетах.

Эванджелина замерла. Только что подтвердились все ее подозрения, все надежды. Кому не хотелось бы получить шанс поговорить с потерянным ребенком? Представить не могу, через что ей пришлось пройти, когда погиб Ангел. Сам он говорил, что миссис Гарса была безутешна. Сомневаться в этом не приходилось. Но, глядя сейчас на нее, я с трудом справлялась с болью в груди, которую вызывала одна только мысль о мучительных страданиях матери, потерявшей сына.

Лицо Эванджелины выражало все эмоции, известные человечеству.

— Значит, все, что о вас говорят, правда.

— Всему подряд я бы не верила. Тот случай с командой по шахматам — одно большое недоразумение.

Отвлечь ее мне не удалось. Миссис Гарса плавала в океане собственных мыслей, надежд и страхов, гнездившихся в глубине души.

— Но вы умеете разговаривать с мертвыми.

— Умею, но только если они сами хотят со мной поговорить. Эванджелина… — неуверенно начала я, зная, что пожалею о каждом слове. Ангел точно меня убьет. — Он не хочет, чтобы вы знали, что он… что он все еще с нами.

Рука с безупречным маникюром взметнулась ко рту. Боясь, что не устоит на ногах, миссис Гарса прислонилась к стене. Я дала ей время переварить услышанное, обдумать мои слова и заново пережить все ужасы прошлого.

Наконец она заговорила:

— Почему… — но голос подвел. Тяжело сглотнув, Эванджелина продолжила: — Почему он не хочет, чтобы я знала?

— Боится, что вы снова будете горевать.

— Снова? Я никогда и не прекращала. — Немного помолчав, она спросила: — Как у него дела?

Я прикусила губу, опасаясь ляпнуть лишнего.

— Хорошо. Но, как я и сказала, он очень-очень не хочет, чтобы я хоть что-то вам рассказывала. И если узнает, то сильно на меня разозлится.

Голова Эванджелины приподнялась.

— Я имею право знать, мисс Дэвидсон. Мало того, у меня на это куда больше прав, чем у вас.

— Нет-нет, я целиком и полностью согласна. Дело вовсе не во мне. Честное слово, я не знаю, почему он не хочет…

Но договорить не удалось — раздался юный мужской голос, решительный и расчетливый:

— Наверняка я ошибаюсь, и здесь происходит не то, что я думаю.

Он появился прямо передо мной — у закрытых кабинок. Ну и что мне делать? Если я с ним заговорю, миссис Гарса поймет, что он здесь. До предела злющий, Ангел метнулся ко мне и, схватив за горло, припер меня к стенке. В спину больно вдавился диспенсер для бумажных полотенец, но я была согласна терпеть что угодно. У Ангела было право злиться. Я дала ему слово. Дала слово ничего не рассказывать его матери. Никогда.

— Ты обещала ничего ей не говорить.

Я услышала голос Эванджелины, но сквозь шумящую в ушах кровь слов не разобрала. Гнев Ангела вышел из-под контроля. Я почувствовала Рейеса, но, вопреки моим худшим опасениям, он не материализовался в одно мгновение, кипя от ярости. Он появился медленно, постепенно. Угрожающе.

Я понятия не имела, что он может сделать с Ангелом, да и выяснять не собиралась.

Обхватив пальцами руку, сжимавшую мне шею, я заговорила тихим, успокаивающим тоном:

— Солнце, я знаю, что ты злишься. Но она сама все узнала. Я ведь говорила тебе, что рано или поздно так и будет.

Рейес приблизился, но я подняла руку, без слов умоляя не причинять Ангелу вреда. Ангел его почувствовал. Глянул в сторону и, еще сильнее сжав напоследок мне горло, отпустил меня. Потом отвернулся и отошел на шаг, пытаясь подавить приступ ярости.

— Все в порядке, — сказала я, чтобы успокоить Рейеса, но он все равно никуда не ушел. Остался рядом, пусть и в нематериальном виде.

Наблюдая за происходящим, Эванджелина пыталась справиться со вспышкой ужаса. Вцепившись в шею, я покачала головой:

— Ничего страшного. Просто поперхнулась.

— Не врите мне, пожалуйста, мисс Дэвидсон.

Поникнув, я сделала несколько глубоких вдохов и покосилась на Ангела. За все годы нашего знакомства он ни разу не поднял на меня руку. Ни разу.

Однако теперь кота достали из мешка, и притворяться, будто ничего не произошло, я не собиралась. Возьму на себя всю ответственность, но мириться с подобным обращением точно не буду.

— Почему ты так упираешься, Ангел? — спросила я его. — Какого, блин, черта?

— Мой сын? Анхель? — Глаза Эванджелины излучали все надежды мира. — Он здесь?

— Скажи, что нет! — рявкнул Ангел, мрачно глядя на меня. — Скажи, что его здесь нет. И никогда не было.

— Не скажу. Она уже все знает. — Я шагнула ближе к Ангелу. — Солнце, она умная женщина. Как ты и говорил.

— Слишком умная, — зло процедил он сквозь зубы. — Она все поймет.

Я положила ладонь ему на плечо.

— Что поймет? Что ты здесь?

Миссис Гарса прижала обе руки к сердцу.

Взгляд, которым меня наградил Ангел, был таким ядовитым, таким тяжелым, что у меня сдавило в груди.

— Что я не ее сын.

Пришел мой черед удивляться. От его слов земля ушла из-под ног. Я застыла, пытаясь осознать сказанное, понять, что все это значит.

— Не понимаю, — наконец проговорила я. — Если это правда, то кто ты?

А через мгновение почувствовала, что он на все сто процентов готов испариться. Я, конечно, могу призвать его в любой момент, но так запросто ему не уйти. Пока он не исчез, я крепко взяла его за руку и, не обращая внимания на его попытки вырваться, снова спросила:

— Так что все это значит?

Внезапно Ангел смутился, словно его поймали за поеданием конфет. Он долго молчал, но я, даже сгорая от нетерпения, просто ждала. В конце концов, на этот раз ему с крючка не сорваться.

— Ангел — мое среднее имя. И первое имя ее сына. Но фамилии у нас с ним одинаковые — Гарса. Нам казалось, это знак судьбы, что мы должны были быть братьями. Я любил его больше всех на свете. Я жил в приюте для сирот. — Когда он посмотрел на меня, в его глазах сияла такая боль, что у меня разболелось сердце. — Точнее для отбросов, которые оказались не нужны собственным родителям. Миссис Гарса всегда была ко мне добра, и мы притворялись, будто она и моя мама. Мне нравилось бывать у них в гостях. Нравилось, что она смотрела на меня, как на любого другого ребенка, а не как на пацана из приюта. — Ангел снова отвернулся. — Ну и как, по-твоему, она будет на меня смотреть, если узнает, что я убил ее сына?

Я была полна решимости ничем не выдавать своей реакции, но не вышло — я уставилась на Ангела с открытым ртом. Эванджелине очень хотелось узнать, что происходит, но ей хватило сообразительности еще немного помолчать.

— Ангел, что в тот день произошло?

Он засунул руки в карманы.

— Мы подрались с мальчишками из соседнего района за пару пачек мороженого. Ангел — другой Ангел — решил их немножко попугать. Угнал мамину машину и спер пистолет, который она хранила под матрасом. Мы поехали искать тех пацанов. Я был за рулем, потому что водил лучше. Когда мы их нашли, Ангел начал стрелять. Но там были и другие дети, совсем еще маленькие. Я попросил его прекратить, но он не послушал. Или даже не услышал. Честное слово, он не пытался никого подстрелить. Хотел только попугать, но я переживал, что он нечаянно подстрелит кого-то из детей. Поэтому специально разбил тачку.

Я подошла к Ангелу, коснулась раны у него на груди и, пытаясь понять, проговорила:

— Это пулевое ранение.

Много-много лет назад он рассказал мне, что пытался отобрать у приятеля пистолет, и пистолет случайно выстрелил. Но никогда не говорил, что в тот день погиб кто-то еще. И уж точно никогда не говорил, что «кем-то еще» был он сам.

— Нет. Я вылетел из машины и упал на что-то острое, вроде арматуры. Но вместе со мной погиб и Ангел. Я понятия не имел, что все выйдет так хреново. Думал, разобью машину, нас чуть-чуть покалечит, но… я убил нас обоих. Убил своего брата.

— Он все еще здесь, как и ты?

— Нет. Перешел в тот же миг, как погиб. Я собственными глазами видел, как он ушел. Сначала я думал, что сразу попаду в ад за то, что убил его. Но ничего не произошло. Я остался здесь. И был совсем один, пока не появилась ты.

Я прикрыла рот дрожащей рукой:

— Ангел…

— А потом я решил, что могу хоть как-то искупить вину перед его мамой. Когда ты предложила мне работу, я подумал, что мог бы ей помогать.

— А как же все эти дяди, тети, братья и сестры, о которых ты постоянно рассказываешь?

— Все они его, не мои. У меня никогда никого не было. Я всего лишь хотел хоть как-то искупить свою вину. Перед ней. Перед каждым из них.

Мое сердце рассыпалось на миллион крошечных осколков. Он погиб, пытаясь совершить правильный поступок, и все это время его терзало чувство вины.

— Как на самом деле тебя зовут?

— Хуан. Хуанито Анхель Гарса.

Я прижала его к себе. Поначалу он упирался. Отказывался от моего прощения. Но несколько секунд спустя сдался и расплакался мне в волосы, а я еще крепче обняла дрожащие плечи.

Эванджелине мы все рассказали вместе.

— Ваш сын на небесах, где ему и положено быть, — осторожно сказала я. А вдруг миссис Гарса разозлится на эти слова? Ведь единственным ее желанием было поговорить с сыном.

Но она ни капельки не рассердилась. Как только я замолчала, лицо ее прояснилось, а глаза засияли от переполняющих Эванджелину эмоций.

— Прошу вас, скажите ему, что я никогда его не винила. Я знаю своего сына, Хуанито. Не смей думать, что хоть как-то виноват в случившемся. Мы знаем, что ты сделал. Знаем, что ты пытался поступить правильно.

Ангел закрыл глаза рукой.

— Ангел, — тихонько начала я, — ты хочешь ей что-нибудь передать?

— Я всегда хотел, чтобы она была моей мамой.

Я все передала, и по щекам Эванджелины потекли горькие слезы. Но она была рада услышать эти слова.

— А я всегда хотела, чтобы ты был моим сыном, — прошептала она.

Впервые в жизни я пожалела, что призраки не могут прикасаться к живым людям. Этим двоим точно не помешало бы хорошенько обняться. Поддавшись порыву, я крепко-крепко обняла их обоих.

— Между прочим, я сюда не просто так пришел, — заявил Ангел, когда ушла миссис Гарса.

Как бы он ни храбрился, мне казалось, ему все еще не по себе.

— Мне и дальше называть тебя Ангелом? — спросила я.

Он кивнул:

— Меня так и до смерти звали.

— Ладненько. Так почему ты пришел?

— Нашел я твою Марику и ее мелкого. Они в «Таргете»[24] на пересечении Ломас и Юбэнк. Подгузники покупают.

Я глянула на часы:

— Они и сейчас там?

— Ага. Зашли несколько минут назад. У нее там какие-то дела.

Призраки не всегда ориентируются во времени, поэтому оставалось лишь надеяться, что Ангел прав.

Я коснулась его щеки:

— Я тобой ужасно горжусь.

Явно испытывая неловкость, Ангел отодвинулся:

— С чего вдруг? Говорю же, я убил лучшего друга. И сто лет тебе врал.

— Ты его не убивал, Ангел. Это был несчастный случай. И, если ты не забыл, все случилось потому, что ты пытался совершить правильный поступок. Я горжусь тобой, нравится тебе это или нет.

— Значит, можно увидеть тебя голой?

— Почему это я должна показаться тебе голой?

— Потому что я весь исстрадался.

Я расхохоталась:

— Исстрадаешься еще больше, когда я до тебя доберусь!

Он опустил голову:

— Извини, что столько лет тебе врал.

— Да ничего страшного. Я тебе тоже врала. Я никогда не спала с Сантаной.

Карлос Сантана был для Ангела кумиром, поэтому, разумеется, когда-то я ляпнула, что переспала с ним после очередного концерта.

— Ну ты вконец оборзела!

— Чувак, ты десять с лишним лет прикидывался другим человеком. Так что еще разобраться надо, кто из нас вконец оборзел.

— Ничего подобного! Ты перешла все границы. Нельзя говорить о Карлосе Сантане так, будто он какой-то кусок мяса!

Ну да, облажалась.