Шарик над нами

- Он был вашим другом?

Фор Белкин молчал - вдруг перехватило горло. Потом взял себя в руки и проговорил, так и не ответив на вопрос:

- Многие из нас не доживают до старости, а всегда ли мы знаем истинную причину этого? Обычно мы уносим свои тайны с собой.

- Значит, вы хотели допросить меня, - покивал головой Ли фор Тхе. - Я и без всякого принуждения с удовольствием рассказал бы вам все, что знаю, но вынужден разочаровать вас, сэр Георг. - На лице хозяина появилось скорбное выражение всезнающего, но бессильного что-либо изменить мудреца. - Я по-прежнему остро хочу жить.

- А вы не боитесь, что подобная судьба постигнет одного за другим всех Домардов и однажды наш мир рухнет? Не слишком ли дорого обойдется ваша спокойная старость?

Ли фор Тхе снова посмотрел сквозь Георга, он словно разглядывал что-то в неведомой дали. Долго и мучительно взвешивал "за" и "против" и все-таки заставил себя говорить. Этот еле слышный зловещий шепот пронял Георга до самого нутра.

- В темной комнате на полу... они никогда не выходят на свет... Паутина протянута к каждому... Стоит только за нить потянуть...

Каждое следующее слово давалось ему все с большим трудом. Голова Ли фор Тхе никла сильнее и сильнее. Кресло опустилось, и теперь он едва не упирался лбом в столешницу.

- Нет преград для них, и пощады нет... Нам не понять... - Срывавшиеся с губ слова больше напоминали птичий клекот, так что трудно стало разобрать их смысл. И вот уже Георг не мог расслышать ничего, кроме невнятного бормотания.

Голова хозяина в конце концов громко, как деревяшка, стукнулась о крышку стола, он замолк и, повалившись на стол, остался недвижим. Обогнув стол и наклонившись над Ли фор Тхе, фор Белкин обнаружил, что тот спит. Георгу ничего не осталось, как уйти. Его никто не пытался остановить.

4

Первая попытка прорваться в штаб-квартиру синдиката "Луна-Шанс" закончилась не то чтобы плачевно, а скорее потешно: любимый "порше" Георга по самую крышу провалился в натуральное дерьмо - под тонким слоем асфальта внезапно образовались пустоты, моментально заполнившиеся жижей из городской канализации. Зато вторая попытка фор Белкина удалась.

Вжикали об асфальт в десяти сантиметрах от Георга рикошеты. Лопался против всех законов природы "вечный" стеклолит окон и вспарывали землю у самых ног Домарда прозрачные ятаганы осколков. Тут и там взметывались черно-алые плюмажи взрывов. Здание штаб-квартиры то и дело скрывалось в дыму, хотя само оно - единственное из всех зданий - было неприкосновенно.

Фасад штаб-квартиры был выдержан в неовикторианском стиле и напоминал здание какого-нибудь британского министерства: классическая колоннада, портик с героическим барельефом "Покорение Селены", серый гранит ступеней парадной лестницы, тревожно глядящие каменные львы по ее бокам.

Домард шагал к главному входу от своего изрешеченного очередями автомобиля, а вокруг бушевал ад. Георг изо всех сил старался не кланяться пулям и сохранял ровную и неспешную походку, хотя так хотелось со всех ног ринуться за спасительные, облицованные мореным дубом двери.

Сталкивались в воздухе и сыпались на землю ворохом горящих обломков "пчелки". С ревом неслись на Домарда "роллс-ройсы" и "мазды", но в последний момент налетали на фонарные столбы или гранитные тумбы, переворачивались и взрывались. Спотыкались на ровном месте снайперы, которых тут же "снимали" более удачливые коллеги. На каждый удар немедленно отвечали ударом...

Швейцар в синей ливрее предусмотрительно распахнул дверь. Когда фор Белкин вошел в нее, битва разом прекратилась - он попал под надежную защиту синдиката. "Тишина... Господи, неужели все?!" Георгу даже не верилось, что весь этот кошмар позади. В ушах звенело, ноги подгибались, глаза слезились от дыма. Безуспешно пытался Домард стряхнуть с костюма пыль и стереть с лица копоть - видок у него был, прямо скажем, неважнецкий.

Два охранника в черных с позументами мундирах, стоящие справа и слева от входа, удивленно посмотрели на Георга, но, козырнув, пропустили к мощной, вырубленной из лунного дуба стойке директора-распорядителя. Проходя через огромный, освещенный хрустальными люстрами холл, Домард топтал пыльными ботинками роскошную ковровую дорожку, в рисунке которой чередовались мотивы "бегства в Египет" и "Моисеева хождения по пустыне".

В холле обходительные клерки негромко беседовали с посетителями. Десятка два селенитов в ожидании своей очереди читали броские рекламные проспекты "Луна-Шанса", сидя в удобных глубоких креслах под сенью пышных лунокактусов в настоящих деревянных кадках. А директор-распорядитель уже стремился к Георгу навстречу с приветливой улыбкой на лице, делая вид, будто не замечает плачевного состояния его костюма.

Фор Белкина явно хотели взять в плен, с первой секунды захватив инициативу и прочно запутывая в липкую паутину зафиксированных в Уставе правил и моральных обязательств. Георг вдруг пожалел, что все-таки решился пойти сюда, хотя больше ждать помощи было неоткуда. Доселе он и помыслить не мог, что придет к своим главным конкурентам - добровольно и вовсе не как победитель, готовый принять полную и безоговорочную капитуляцию.

- Здравствуйте, мистер фор Белкин. - В "Луна-Шансе" свой стиль обращения. - Милости просим в наше скромное заведение. - У директора был медоточивый голос. - Прием у господина Президента назначен ровно на десять. Он вас ждет.

Сейчас на часах было без семи десять - как подгадали, суки!..

- Доброе утро, - буркнул Георг, потом осведомился: - Там, наверное, собралось Правление и Совет Директоров в полном составе?

Ведущий его к лифту собеседник только развел руками:

- Прошу прощения, я не в курсе. Я ведь занимаюсь рядовыми пр... посетителями, - он чуть не сказал: "просителями", - а не контактами руководства.

Стальные конструкции огромного лифта были покрыты бронзовыми виньетками и панелями мореного дуба, который был здесь повсюду. Решетчатую дверь кабины украшали эмблемы фирмы и вензеля ее первого Президента. Внутри приятно пахло мебельным лаком, машинным маслом и - едва-едва - пылью. Это были запахи заботливо обихоженных реликвий, а не затхлости и гнили.

Во дворце фор Белкиных, как у любого семейства Небожителей, имелись свои семейные ценности. Георг порой доставал из бабушкиного сундука старинные ордена, саблю, подаренную деду на фронте, почерневшие серебряные ложки и стаканчики, старинные коричнево-белые фотографии на толстенном картоне и чудесные рождественские открытки времен последней монархии. Он мог разглядывать эти реликвии часами. Овеществленное прошлое завораживало его.

Лифтер был невозмутим, он священнодействовал. Звуки, издаваемые механизмом лифта, способны были привести в трепет, особенно лязг кабины, завывание моторов и едва слышное гудение туго натянутых канатов.

Директор-распорядитель и Георг прошли по коридору, увешанному древними щитами, мечами и алебардами. В нишах стояли манекены в средневековых рыцарских доспехах. Президентский кабинет занимал площадь пятикомнатной квартиры. Огромный овальный стол с выемкой посередине, где стояли корзины с благоухающими лунными гортензиями, десятки стульев вокруг, президентское кресло с подлокотниками в виде львиных голов - в самом конце стола. Столешница была девственно чистой, если не считать хрустальных пепельниц напротив каждого стула. В некоторых из них уже виднелись смятые окурки и обрезки сигар. Вентиляторы утягивали табачный дым.

Вдоль стен кабинета стояли книжные шкафы, стенды с призами, кубками и памятными подарками. Над дубовыми панелями - реалистические, тщательно выписанные портреты каких-то внушительного вида старцев. Под потолком висели пять бронзовых люстр с лампами в форме зажженных свечей.

Человек пятнадцать в черных сюртуках, смокингах и фраках толпились в дальнем конце кабинета и что-то горячо обсуждали. Многие из них были стары.

- Здравствуйте, господа конкуренты! - громогласно поздоровался Георг фор Белкин.

И все лица разом обратились к нему.

- Доброе утро, милорд, - ответил за всех Президент синдиката достопочтенный сэр Сайд де Морешаль, почетный доктор трех университетов, академик экономатики Лубонны и прочая, прочая, прочая... - Визит отпрыска столь славного рода и чрезвычайно занятого делами Домарда - большая честь для нас. - Слова его звучали весьма двусмысленно, но при желании их можно было принять за чистую монету. - Итак, чему обязаны, досточтимый сэр Георг?

Руководители синдиката точно знали лишь одно: их фирме по всем правилам сделан заказ на магические услуги неким безвестным Д. Кроншпицем, причем заплачено наличными. Суть заказа предельно проста: заставить Георга фор Белкина прийти в штаб-квартиру "Луна-Шанса" и встретиться с ее Президентом. Можно было сколько угодно ломать голову, кто этот неизвестно откуда появившийся Кроншпиц и какие силы за ним стоят. Кому понадобилось организовывать эту до сих пор совершенно немыслимую и потому эпохальную встречу смертельно враждующих мироформаторов - одного из самых могучих Домардов и победоносно заглатывающего конкурентов синдиката?

"Торгаши" и "аристократы" непрерывно воевали друг с другом - это была норма жизни, устоявшаяся привычка, И вдруг... Руководители "Луна-Шанса" даже предположить не могли, что после всех провокаций, взаимных упреков и публичных обвинений Георг фор Белкин по собственной воле придет сюда. Однако именно он, выложив кругленькую сумму, через подставных лиц организовал этот сенсационный заказ. Другим путем прорваться в штаб-квартиру синдиката Георг не смог бы. Только прикрываясь щитом сверхмощных Магин "Луна-Шанса", которые были пущены в ход по прямому указанию Президента, он сумел преодолеть яростное сопротивление своих ВРАГОВ.

- Итак, чему обязаны? - Президент вынужден был повторить вопрос, поскольку Георг не ответил.

Это был могучий шестидесятилетний селенит с огромной головой, густой черной бородой и настоящей гривой длинных рыжих волос.

- Мне нужна ваша помощь, - облизав пересохшие губы, произнес Домард.

- Вот ка-ак... - протянул де Морешаль, а потом, отвоевывая себе время на размышление, предложил: - Присаживайтесь, господа. Куда желаете сесть, мистер фор Белкин?

Георг предпочел занять место на дальнем, пустующем конце стола и тем самым хотя бы чисто символически дистанцировался от остальных. Руководители "Луна-Шанса" молчали и украдкой переглядывались. Они оказались не готовы к подобному повороту.

- Вы... отдаете себе отчет, сколь ответственно ваше заявление? осведомился Президент, машинально поправив белоснежный воротничок.

- Абсолютно.

- Тогда в чем суть вашей проблемы, сэр Георг? И Домард заговорил... Когда он закончил свой рассказ, молчание тянулось еще целую минуту.

- Наши аналитики могут провести тщательный анализ всех произошедших с вами событий, - наконец произнес Сайд де Морешаль. - Когда это началось?

- На последнем приеме в моем замке.

- Мы могли бы взять вас под защиту наших Магин, а ваши собственные поставить под контроль. Но это фактически будет значить... - Президент не договорил и, подобно самому Георгу, облизал внезапно пересохшие губы.

- Я готов стать акционером синдиката: выкупить тридцать два процента акций и внести в качестве пая в уставный капитал М-батарею и часть золотого запаса Дома фор Белкиных, - постарался как можно спокойнее произнести Георг, и все же голос его дрогнул. - И я отдаю себе отчет в том, что де-факто потеряю статус Домарда.

Он еще не прочувствовал всех последствий такого шага, но решение его было окончательным. Фор Белкина ждет ненависть остальных Небожителей и фактическое изгнание из Общества.

Старики зашумели: долгожданная победа могла обернуться потерей рискованно большого, хотя и не контрольного пакета акций. Сайд де Морешаль не без труда восстановил порядок в кабинете.

- Это настолько серьезно? - Не дожидаясь ответа, он добавил:

- Производить выкуп нецелесообразно. Это разбалансирует соотношение сил в синдикате. Мы просто увеличим уставный капитал "Луна-Шанса" на соответствующую сумму. И тогда ваша доля составит чуть меньше четверти всех акций. В любом случае вы станете самым крупным акционером синдиката.

- Согласен.

Георг делал вид, будто внимательно разглядывает сияющие в свете люстр витрины с призами и кубками. Из полновластного хозяина правящих миром Магин он становится рядовым акционером. Презренным рантье. Это был полный крах его собственного дела и, по сути, конец Дома фор Белкиных. Его отец наверняка переворачивается сейчас в гробу.

- Соответствующий договор будет составлен незамедлительно, - объявил Президент. - Господа, позвольте объявить перерыв в нашем заседании. - Он встал, все остальные поднялись и, тихо переговариваясь, потянулись к выходу. - А вас, сэр Георг, я прошу остаться... В настоящее время у нас полным-полно заказов, - заговорил Президент, ожидая, когда все выйдут. - По непонятным мне причинам Домарды все меньше времени уделяют бизнесу. Их Магины загружены чем-то другим. Так что будет нелегко обеспечить вам надежное прикрытие. Но это придется сделать.

- Неужели ваша разведка еще не вынюхала, чем таким мы занимаемся? одарив де Морешаля обворожительной улыбкой, осведомился Георг.

Господин Президент тоже улыбнулся и развел руками:

- Хотите что-нибудь выпить?

- Не откажусь.

Сайд де Морешаль подошел к "Подсолнухам" Ван Гога, висящим напротив зашторенного окна, нажал на кнопку, скрытую в краешке роскошной рамы. Зазвучала волшебная мелодия, сочетающая в себе нежный хрустальный звон бокалов с веселой перекличкой бубенцов. В стене рядом с картиной открылось квадратное отверстие, и откуда-то из недр стены выплыл, как лайнер из гавани, подсвеченный сиреневатым пламенем бар. Решили пить что попроще "Белую лошадь" со льдом.

- С некоторых пор мы стали замечать на Луне все больше непонятных событий. Во-первых, на наших директоров, членов Правления и крупных акционеров кто-то оказывает давление совершенно иного рода, чем прежде. Вместо банальных взяток и традиционного лоббирования - психокоррекция и снайперски точно выполненная локальная амнезия. Похоже на ваш случай, не так ли?

Георг кивнул и посмотрел на свой бокал. Он был пуст. А виски оказалось просто великолепным.

- Наши надежнейшие люди вдруг ни с того ни с сего пытаются резко изменить курс синдиката. Один пример... До недавнего времени мы патронировали некоторые французские сыроварни и винокурни, китайские фарфоровые заводы, аравийские конефермы, швейцарские часовые мастерские, русский Палех и так далее. И вот уважаемые члены Правления вдруг решили бросить их на произвол судьбы. Согласитесь, сэр Георг если подобные оазисы старины зачахнут, превратятся в обычное серийное производство или, упаси бог, перейдут на магические рельсы, наше существование лишится слишком многих прелестей. Использование М-поля в столь древнем и сугубо ручном промысле приведет к упрощению технологии, утрате мастерства, а значит, и к утере драгоценной изюминки.

Словно чтобы подтвердить свои слова, Президент сделал изрядный глоток напитка, сделанного по старинному рецепту в кустарной винокурне. Фор Белкин внимательно слушал его - чувствовал, что Президент не зря все это ему говорит.

- Но есть вещи, которые тревожат меня гораздо сильнее. С каждым годом все большее число Домардов покидает мир, не оставляя наследников. Весьма прискорбный процесс, но власти делают вид, что ничего не происходит. А всякая демографическая статистика по Небожителям строго засекречена. Раскрою вам тайну: до некоторых пор мы без особого труда (хотя и не совсем законно) заполучали из казны часть высвободившихся Магин, хотя большинство М-батарей и все остальное выморочное имущество оставалось у государства. Однако нам удалось выяснить, что размеры государственного М-парка оказались на удивление малы. Куда делись недостающие Магины, мы не знаем. Я провел осторожный зондаж, и мне показалось, что даже сам Премьер не в курсе, хотя в этом он ни за что не признается...

Сайд де Морешаль перевел дыхание и снова отхлебнул из бокала.

- А в последние два года мы не раздобыли ни одной новой Магины, хотя все связи в правительственных кругах задействованы. Обещанные нам батареи одна за другой уплывают в никуда. Кстати, такая же судьба постигла и Магины фор Францевича.

- Так, значит, наши интересы сходятся вполне объективно - мы попали под один и тот же каток?

- Похоже на то.

Президент опрокинул в рот очередной бокал и не без удивления обнаружил, что в бутылке ничего нет. Пришлось снова наведаться в бар.

- С чего вы думаете начать? - осведомился он, когда бокалы снова были полны.

- Наведаюсь к нашему бывшему дворецкому. Быть может, он помнит кое-что из моего прошлого, хотя старику уже под восемьдесят.

- Мы сами найдем его, установим охрану и обеспечим прикрытие вашей встречи. Как его зовут?

- Генрих Вайфель. А вы сами что собираетесь делать?

- У нас сейчас одна задача - определить ВРАГА... За нашу удачу! - Сайд де Морешаль поднял бокал.

Они чокнулись. Виски попало фор Белкину не в то горло. Он закашлялся. Побледнев, Президент срочно вызвал Магину, и дыхательное горло было вмиг очищено.

- Странно, - пробормотал он. - Прямо в штаб-квартире. ОНИ не могли прорваться...

Георг вытер выступившие на глазах слезы.

- А просто подавиться теперь запрещено? Они дружно расхохотались.

ГЛАВА 6

ЛУННАЯ ПЫЛЬ

1

Лика надолго запомнила свой второй визит в лунное консульство.

- Вы полетите или лучше деньгами?

В голосе атташе по контактам ей послышалась неприкрытая издевка. На что девушка с вызовом ответила:

- Разумеется, полечу.

- Отчаянная девчонка, - пробубнили за спиной.

Она резко обернулась. Головы клерков низко склонены над ворохами бумаг набриолиненные густые шевелюры и аккуратно прикрытые волосенками лысины вперемежку.

- Подумайте как следует. - На сей раз она уловила в голосе атташе искреннее сочувствие. - Луна - это не санаторий, а совершенно чужой вам мир. Он живет по своим, неизвестным вам законам и имеет массу проблем. Эта поездка может оказаться весьма рискованной.

- А как же тогда реклама лотереи? - Лика ухватилась за этот шаткий аргумент.

- Неужели вы принимаете рекламу всерьез? - улыбнулся атташе.

Лика вдруг поняла, что чиновник пытается отговорить ее от путешествия только потому, что она ему понравилась. Любого другого земляшку он давным-давно отправил бы по инстанциям. Ей стало не по себе. Но Ликино решение уже ничто не могло изменить.

- Ну хорошо: вольному - воля, спасенному - рай, - сказал атташе, убедившись, что уговоры бесполезны. - Пожалуйте в десятую комнату - там вам оформят туристскую визу и другие документы.

Центральный портал космопорта с широким балконом, высокими арками и огромными поляризованными окнами был отделан плиткой под малахит, его украшали бегущие на месте, сияющие изумрудным огнем надписи на русском и английском: "Счастливого пути! Луна ждет вас!" К нему неторопливо подкатывали сияющие на солнце черные, красные и белые лимузины длиной с целый вагон. А миниатюрные "ситроены", "фольксвагены" и иже с ними служители загнали на край стоянки.

Замершие в привычном оцепенении - с рукой у козырька - полицейские в парадных мундирах; суетящиеся вокруг сильных мира сего холеные, отутюженные стюарды; невозмутимые, как чугунные тумбы, таможенные чиновники, наглухо застегнутые на все пуговицы (выше их один лишь бог) - все до малейшей детали, казалось бы, впечаталось в Ликину память. Надолго, если не навсегда. Но произошедшие вскоре невероятные события вытеснят все земные воспоминания, обесцветив и отодвинув их далеко на задний план.

На Луну летели в основном преуспевающие бизнесмены и богатые туристы средних лет. Старики не вынесли бы перелета, а брать в полет несовершеннолетних запрещали правила, установленные Врачебно-космической комиссией.

Глаза Лики быстро привыкли к блеску бриллиантовых сережек и запонок, платиновых зажигалок и серебряных портсигаров, золоченых ручек "паркер", золотых часов и цепочек. Хотя некоторые американцы и японцы выглядели поскромнее: пестрые рубашки, светлые шорты или брючки, усеянные значками широкополые шляпы или кепи, неизменные "поляроиды", "кодаки", видеокамеры "сони" и цейссовские биноктары на груди. Быть может, они тоже выиграли в какую-нибудь лотерею?.. Потом девушка сообразила; здесь много иностранцев, потому что билеты "Московских лунных линий" существенно дешевле, чем у европейских и тем более американских компаний.

В главном зале пассажирского космопорта Зеленоград царил искусственный летний микроклимат, так что никто не замерзнет в не по сезону легкомысленных нарядах. На Лике был строгий брючный костюм из клетчатого твида, хотя в ее чемодане имелась одежда и повеселее. В консульстве путешественникам рекомендовали лететь в брюках - невесомость как-никак.

Лика уговорила родителей остаться дома и не провожать ее в космопорт. К чему лишние траты, когда семейная казна и без того пуста, а сама Лика в долгах как в шелках? К чему слезливые проводы и новые переживания, если и без того нервы на пределе? Нет уж, надо собрать волю в кулак, почувствовать, что вокруг тебя броня, будто ты в танке, мотор заведен, рвешь рычаги на себя - и вперед, вперед!!!

Объявили регистрацию на вечерний лунник. Толпящиеся в зале путешественники заторопились к барьеру, из-за которого, словно из-за бруствера окопа, торчали головы клерков. Провожающие потащились следом, выкрикивая бесполезные напутствия и роняя на мраморные плиты пола лепестки из увядших букетов, хлопья воздушной кукурузы и обертки от шоколада.

Лика без особых хлопот прошла регистрацию, санитарный, таможенный контроль и все остальные положенные процедуры. Запрещенных к перевозке грузов у нее не было, болезненные прививки биоблокады ей сделали в московской клинике, о чем свидетельствовала солидная справка с фотографией и массой подписей и печатей. Сумма лунных денег, взятых с собой, была смехотворно мала, но зато имела сугубо законное происхождение (обмен рублей на селены совершен и задокументирован в центральном пункте на Тверской). Выигранная в лотерею путевка тоже в полном порядке.

Увешанный бирками багаж уплыл по транспортеру и скрылся из глаз. Лика почему-то подумала, что видит свои чемоданы в последний раз. Прошедшие регистрацию пассажиры один за другим ступали на движущийся тротуар, который довезет их по крытому переходу прямо к корабельному трапу.

Посадка прошла как сон. Наконец вежливые миловидные, идеально сложенные и совершенно одинаковые стюардессы всех пристегнули ремнями к креслам, выдали таблетки, помогающие перетерпеть невесомость, и соответствующие пакеты. Салон туристского класса был заполнен на три четверти. До старта оставалось пять минут.

Похожая на цаплю немка устроила скандал, не желая на время полета снять широкополую соломенную шляпу. Никакие увещевания стюардесс не помогали, и потребовалось вмешательство первого помощника, чтобы урезонить скандалистку.

"Озирающиеся, взбудораженные земляшки, наверное, смехотворно смотрятся со стороны", - отстранение подумала Лика. Ее былое волнение удивительным образом улетучилось, и сейчас все происходило будто бы и не с ней.

- Уважаемые дамы и господа! Экипаж челнока "Яуза" астрокомпании "Московские лунные линии" приветствует вас на борту... - прозвучало бодрое обращение капитана на русском и английском.

По отточенности интонаций девушка поняла, что это запись. Затем первый помощник вкратце повторил всем уже известные инструкции. И снова раздался счастливый голос капитана:

- Мы обязательно предупредим вас, когда можно будет увидеть наиболее захватывающее зрелище. А теперь - счастливого полета, дамы и господа!

Старт происходил по обычному сценарию: взревывают стартовые ускорители, внезапно обрушившееся ускорение, сколько бы ты ни готовился к нему, вдавливает тебя в кресло, и вот уже ни вздохнуть ни охнуть и не до невероятных красот и чудес, стремительно проносящихся за бортом. А ведь сначала Лика так радовалась, что ее место оказалось у самого иллюминатора.

Но вот рев смолкает, и наступает невесомость. Переход столь резок, что девушке на миг кажется: она умерла и уже на пути в загробный мир. Она вдруг вспоминает мамино лицо.

Лика хотела в последний раз поцеловать маму и перешагнуть порог дома. А Тамара Ивановна будто навсегда прощалась с дочерью и все никак не могла отпустить ее, хотя у подъезда стояло такси, щелкал счетчик. Рядышком ждал отец, успевший загрузить в багажник чемоданы, - такой нелепый в стареньком пиджачишке с кожаными заплатами на локтях и мятой фетровой шляпе, сползшей до самых глаз.

Чей-то желудок не выдерживает космической болезни, в салоне раздается утробный звук, и две гибкие стюардессы в голубых облегающих комбинезончиках, чувствуя себя как рыбы в воде и грациозно огибая светильники на потолке, проплывают на помощь бедолаге. Самой Лике везет: ее организм быстро справляется с головокружительной переменой, и вскоре она уже любуется космическим пейзажем.

- Уважаемые пассажиры! - раздается из динамиков сочный голос первого помощника. - Мы предлагаем попробовать наш фирменный корабельный завтрак. Нажмите, пожалуйста, белую кнопку на подлокотнике, и вас обслужат в течение пяти минут.

Еще один желудок не справляется с невесомостью, однако и желающих продегустировать "завтрак астронавтов" достаточно. Ну как откажешься от еды в столь экзотической упаковке - тубах, тюбиках и даже каких-то маленьких клизмочках? Все для удобства... Лике не до этого баловства. Она смотрит.

"Луна, величественно проплывающая в иллюминаторе, только гораздо больше, чем он когда-либо видел с Земли, и все ее знакомые черты различимы теперь так ясно, словно они вырезаны на камне. Затем корабль поворачивался, и в поле зрения появлялась сама Земля - да, именно так он видел ее в своих мечтах: огромный диск благородного небесного тела, будто спутник неведомой планеты; во много раз больше Луны, видимой землянам, во много раз ярче и несравненно красивее. Чарующая, манящая красота... К атлантическому побережью Америки приближался закат, граница тени прорезала северную часть континента, пересекла Кубу и почти целиком, кроме западного побережья, скрывала Южную Америку. Харриман наслаждался ясной голубизной Тихого океана, ощупывал размытую зелень и мягкие коричневые тона материков, восторженно взирал на холодные бело-голубые полярные шапки. Канаду и северные штаты закрывали облака, зона низкого давления расползлась почти на весь континент, но чистая белизна отраженного от облаков света радовала глаз даже больше, чем полярные снега.

Корабль продолжал вращаться, Земля уплывала из поля зрения, и в иллюминаторе появились звезды - те же, знакомые с Земли звезды, только яркие, немигающие, на фоне абсолютной, почти живой черноты. Затем снова появилась Луна и вновь овладела мыслями..." Так описывал это зрелище Роберт Энсон Хайнлайн.

Девушка совсем забыла, куда и зачем летит, какие опасности ей предстоят, - она была загипнотизирована открывшейся ей картиной, и даже громкий голос капитана пропустила мимо ушей. Стюардессе пришлось тряхнуть Лику за плечо, и лишь тогда ее слова дошли до зачарованной пассажирки:

- Пожалуйста, приготовьтесь к легкой перегрузке. Сейчас мы ненадолго включим двигатели.

"Вот тебе на!" - обмерев, подумала Лика, и тут ее опять прижало, выдавив из легких воздух. Полет на луннике продолжался...

2

В космопорте Луна-Сити у пассажиров тщательно проверили документы. Опять все благополучно.

После недавних перегрузок, когда лунник тормозил, идя на посадку, низкая лунная гравитация казалась почти невесомостью. Долго не верилось, что можно просто так - без изнуряющего усилия - дышать полной грудью, потягиваться, вращать головой. Лике хотелось взмахнуть руками, сделать пару шагов по мраморному полу и взлететь. Взлететь здесь не так уж трудно, но дальнейшей судьбе летуна не позавидуешь - путь прямиком в больницу...

Земные бизнесмены, имеющие опыт передвижения по Луне, гордой походкой направлялись к заблаговременно заказанным и ждущим на стоянках автомобилям. Туристы провожали их завистливыми взглядами.

Что с первых минут поразило девушку на Луне, так это высоченный рост здешней обслуги. Лика, конечно же, знала, что селениты намного стройнее и выше землян, но столкнувшись с ними нос к носу (вернее, нос к груди), испытала легкий шок: не самое приятное ощущение - вдруг превратиться в коротышку и толстуху. Ну а лунные полицейские в черных бронежилетах и при двухметровом росте казались настоящими геркулесами.

Гидом Ликиной группы оказалась грозная сухопарая мадам бальзаковского возраста. Глаза ее скрывались за черными очками. Замолкнув, она сжимала тонкие губы, и лицо не покидало выражение брезгливого раздражения. Лика тотчас окрестила ее Гидрой.

- Наш маршрут вам хорошо известен, и все же повторюсь: сначала обзорная экскурсия по городу с посещением Музея освоения Луны, на второй день поездка в Море Дождей с экзотическим обедом в ресторане на склоне кратера Платон, затем путешествие по Океану Бурь с посещением Лунных Карпат и кратера Коперник. Далее... - она на мгновение сбилась, - экскурсия по куполам Первопроходцев в Море Облаков, осмотр Прямой Стены и, наконец, прогулка по кратеру Тихо, без посещения которого нельзя сказать, что вы действительно видели Луну.

Гидра внимательно следила за реакцией земляшек и, обнаружив зевающие физиономии, добавила зловещим голосом:

- Заранее предупреждаю: за отставание от группы и любую самодеятельность наказание одно - немедленная отправка на Землю без выплаты какой-либо компенсации... - Едва раздались возмущенные голоса, она рявкнула, заткнув раскрытые рты:

- Тихо!!! - Затем продолжила со сладострастием садистки:

- Посмотрите внимательно текст ваших обязательств, которые вы, само собой, подмахнули не глядя. И еще: постарайтесь не спешить и следите за своими ногами. Я вам не нянька. В ваших интересах поменьше падать. При любых травмах вы тотчас будете отправлены домой. - Лица туристов заметно помрачнели. - Ну... не вешайте носа! - В ее голосе появилась профессиональная бодрость. - Построились в пары... и-и-и... по-ошли!

Гидра легко порхала впереди, а вереница туристов или растягивалась, или сбивалась в кучу. Земляне то сталкивались друг с другом, то, теряя равновесие, плюхались на пол, то нелепо подпрыгивали, взлетали над головами прохожих и, побледнев от страха, уносились вдаль, так что приходилось останавливать группу и ждать, пока бедняга возвратится или его приведет за ручку кто-нибудь из служащих космопорта или сотрудников Лупола.

Пониженная сила тяжести оказалась большим испытанием, чем невесомость. Одно дело - бултыхаться в прочных ремнях, приковавших тебя к мягкому креслу, не рискуя при этом расшибить себе башку, и совсем другое - самостоятельно передвигаться в непривычной, враждебной среде, да еще поспевать за гидом. Подробный инструктаж, полученный на Земле, и яркая книжка-самоучитель лунной ходьбы мало чего стоили. Только собственный горький опыт мог научить земляшек двигаться нормально.

Еще раз обратимся к Хайнлайну:

"У слабой силы тяжести есть свои отрицательные стороны: между ногами и поверхностью нет никакой силы сцепления, и ноги постоянно из-под вас "уходят". Мышцами и рефлексами приходится усваивать то, что я давно уже усвоил разумом: уменьшение веса отнюдь не связано с уменьшением массы и силы инерции. Чтобы изменить направление даже при ходьбе, надо наклониться всем телом в нужную сторону, но и при этом, если вы босиком и нет сцепления, ноги "вылетят" из-под вас сами...

Я даже оглянуться не мог, потому что весь отдался тому, как удержаться на ногах. Я их не видел, был вынужден смотреть вперед и шагать на ощупь... При малейшем повороте приходилось тяжело наклоняться вбок, потом назад, замедлять шаг, потом вперед, чтобы набрать темп".

Лика была девушкой спортивной, способной ученицей, но и она не избежала карикатурного полета над толпой и нескольких глупых падений. Впрочем, все это были "цветочки" - ни одной порядочной ссадины на ее боевом счету.

Здание космопорта в Луна-Сити оказалось еще роскошней, чем в Зеленограде: в центральном зале колонны огромной высоты поддерживали кружевной хрустальный свод, подсвеченный десятками ламп всех цветов радуги. Столь же разноцветные двадцатиметровые фонтаны били из мраморных чаш, в приятно холодящем кожу воздухе разлиты ароматы изысканно строгих духов.

На улице царила долгая лунная ночь, хотя Лика знала, что скоро ее царству придет конец. Лунный воздух вне кондиционированных помещений космопорта был еще волшебнее, он обладал совершенно особенным вкусом. Им наверняка можно было питаться в голодные годы. Невидимые цветы благоухали десятками пьянящих ароматов - от пронзительно ледяной свежести до одуряюще приторной сладости, а частые порывы ветра причудливо перемешивали запахи, усиливая то один, то другой аромат.

Лика остановилась, воспользовавшись тем, что гид поджидает опоздавших, впервые смогла глянуть на небо и оцепенела от открывшейся ей красоты.

"Среди россыпи звезд трудно было отличить знакомые созвездия. Глаз путался в узорах, которые нельзя увидеть с Земли, терялся в сверкающем хаосе скоплений и туманностей. В этой блистательной панораме был только один безошибочный ориентир - яркий маяк Венеры, которая затмевала все остальные небесные тела, возвещая близость рассвета", - писал Артур Кларк. Конечно, это зрелище можно было наблюдать на Луне, лишенной воздуха. Но ко времени прилета Лики лунное небо было все равно мало похоже на земное, ведь атмосфера здесь на порядок тоньше.

Экскурсионный автобус, выкрашенный в ярко-оранжевый цвет, ждал туристов у главного входа. Маршрут до отеля "Кеннеди", где их дожидался комплексный обед, пролегал по исторической части города, где каждый камень Армстронга помнит...

На самом деле, в прошлом есть немало событий, о которых мечтали бы позабыть придворные историки. Освоение Луны не обошлось без жертв, а уж история массовой колонизации - это бесконечный список преступлений. Впрочем, так и должно быть в эпоху первоначального накопления капитала и создания новой аристократии.

Широкий, засаженный лунной мимозой бульвар Гагарина пересекали десятки узких улочек, застроенных ныне обветшалыми, а некогда роскошными особняками. Во времена их молодости город еще теснился под огромным колпаком.

Правил дорожного движения, казалось, не существовало. И на каждом из многочисленных перекрестков можно было без всякого труда попасть в аварию. Выделенный группе водитель первого класса виртуозно огибал неизвестно откуда взявшиеся автомобили, но всякая удача когда-нибудь да иссякнет.

Чтобы не столкнуться с вылетевшим на встречную полосу "фольксвагеном", водитель ударил по тормозам. Приходившие в себя от пешего перехода и забывшие пристегнуться пассажиры с криками и визгом слетели со своих мест.

Один из туристов, загорелый немолодой американец в белой артековской панаме, упал в проход и сломал ключицу. Водитель вызвал по рации "скорую", и беднягу отправили в ближайший госпиталь. Так что с Луной он будет знакомиться на больничной койке.

Это послужило хорошим уроком для остальных. Отныне земляне беспрекословно слушались Гидры.

...Состоявшаяся после обеда экскурсия по городу прошла на ура. Туристы едва успевали щелкать затворами фотоаппаратов и беспрерывно вертелись на сиденьях, прильнув к видоискателям камер. Что особенно поразило Лику, так это тьма воздушных велосипедистов, оккупировавших небо, - этакий Китай над головою.

Красоты и достопримечательности лунной столицы ее восхищали, но Лика ни на миг не забывала о том, что ей предстоит сделать.

Из Луна-Сити группа убывала утром и вернуться туда должна была только в последний день - с тем чтобы земляшки могли пробежаться по дешевым магазинам лунных сувениров.

Понятное дело, при выполнении тур программы о приеме в Магистериуме нужно забыть. И Лика скрепя сердце (ведь ей, конечно же, страшно хотелось посмотреть Луну) решилась на побег.

Оторваться от группы на пешем переходе было бы нетрудно: Гидра не пересчитывала своих подопечных каждую минуту. Но это означало остаться без вещей. Так что Лике предстояло бежать из гостиницы - и лучше всего до ужина, в сутолоке, когда туристы вселяются в номера, спеша привести себя в порядок и отдохнуть после экскурсии. А так как далеко не каждый найдет в себе силы идти в ресторан, хватиться ее должны только утром - при посадке в автобус, отправляющийся в аэропорт. Последует обращение в Лупол, а сама группа благополучно улетит в Море Дождей.

Побег прошел как и планировалось, но уже через полчаса Лику задержал постовой полицейский - земляшку сразу узнаешь по росту и походке, а одиночные земляшки-пешеходы особенно подозрительны. Ведь прилетевшие на Луну М-заказчики ездят на взятых напрокат "мерседесах" и "вольво".

- Стойте! - по громкоговорителю гаркнул на девушку капрал, но, когда она послушно остановилась и, делая мелкие шажочки, посеменила к его прозрачной будке, лицо копа смягчилось. - Капрал Юсикара! - Небрежно отдал честь, едва коснувшись козырька черной лакированной фуражки.

Он был потомком японских переселенцев и потому ростом немного не дотягивал до двух метров.

- В чем дело? - поставив чемоданы на тротуар, спросила Лика как можно более спокойным, хотя и справедливо негодующим голосом. Негодование ей далось не без труда, но уж играть так играть. - Я что-нибудь нарушила?

- Это мы еще посмотрим. - Взгляд полицейского снова стал строгим. - По какому делу вы в Луна-Сити?

- Я обязана отчитываться о каждом своем шаге? - Возмущению ее не было предела. - Неужто просто гулять по городу запрещено? Разве Луна не демократическое государство? - Лика безошибочно нащупала уязвимое место. Не так давно обретя гражданские свободы, селениты очень гордились ими и не уставали рекламировать где только можно. - Неужели я похожа на международную террористку? - продолжала возмущаться она. Лика больше не боялась этого верзилу в черном мундире с золотым шитьем, золотыми же пуговицами и эмблемами.

Капрал с удивлением разглядывал маленького разозленного земного звереныша и наконец ответил:

- Согласно Уставу патрульно-постовой службы, я имею право задерживать и проверять документы у всех подозрительных лиц.

- Я иду записаться на прием в Магистериум, - отчеканила Лика, решив не врать.

У капрала были хитрые морщинки около глаз, и девушка сообразила, что его на мякине не проведешь.

- Вам надо было обратиться в консульство - вряд ли у вас что-нибудь получится, - посочувствовал Юсикара.

- И все же я попробую! - стальным голосом ответила Лика, хотя именно тут она поняла, что все пропало.

Ей действительно не удастся прорваться к самому главному. И не лучше ли тихонько вернуться в гостиницу и получить удовольствие от поездки, какая выпадает лишь раз в жизни?.. Но тут она вспомнила о своем небесном покровителе, и надежда вновь затеплилась в ее душе.

- Ради чего вы туда лезете? - Полицейский явно проникся сочувствием к девушке.

Чем черт не шутит, быть может, отпустит ее подобру-поздорову?

- Мне удалось получить билет на Луну только вместе с туристической путевкой. Я выиграла ее в лотерею. На деловой тур мне бы никогда не заработать, - выложила она все начистоту. - Мне по личному делу, и я... Запнулась. - Я должна попасть в Магистериум. Обязательно. Мне нужна защита. Меня преследуют...

Почувствовав слезы в ее голосе, Юсикара сдался.

- Хм... До стандартной полуночи сможете закруглиться? - Спросил чисто для проформы - ответ был ему заранее известен.

- Нет, конечно.

- Где будете ночевать? - Он понимал, что в свой номер в гостинице она уже не вернется.

- Понятия не имею.

- Если удастся записаться на прием, загляните в казенную гостиницу при Магистериуме. Если там ничего не выйдет, идите на улицу Купера. Там небольшая гостиница "Сервейер", где особо не присматриваются к постояльцам и не спрашивают документы. Скажете, что приехали на стажировку из Мезенцева (это на Обратной Стороне), и поживете недельку. Имя назовите другое, чтобы при розыске... - Он не договорил. И так все было понятно.

- Большое спасибо, капрал, вы меня очень выручили.

- Не за что, - засмущавшись было, Юсикара тут же состроил грозную физиономию. - Запомните: я ничего не говорил и вообще вас не видел!

На душе у Лики было легко: если даже среди полицейских могут попасться хорошие люди... Или здесь тоже не обошлось без ИЗМа? Действительно, поведение сотрудника Лупола слегка подправили. Лику и в Луна-Сити прикрывали чьи-то Магины.

Серый, облупившийся фасад "Сервейера" мог бы принадлежать какой-нибудь земной ночлежке, впрочем, он не слишком отличался от соседних обшарпанных домов. Недаром этот квартал Луна-Сити называли Отстойником.

В "Сервейёре" девушку встретила унылая физиономия портье, обрамленная пегими, свалявшимися бакенбардами. Он без лишних разговоров записал Лику в книгу регистрации и получил деньги за три дня вперед, так что на еду не осталось. Но ведь лучше попоститься, чем ночевать на улице. "Здоровее буду", - подбадривала она себя. Ах, если б это было худшей из ее проблем!

Лика поднялась на четвертый этаж по сумрачной заплеванной лестнице. Почти невесомые чемоданы несла сама, наотрез отказавшись от помощи боя, которому нечем было заплатить. В маленькой комнате, выходившей окнами во двор-колодец, стояла кровать, стул, тумбочка и одежный шкаф. Умывальник соседствовал с закрытым треснувшей крышкой унитазом.

Лика заперла дверь на хлипкий замок, убедилась, что в кране есть вода, пусть едва сочащаяся, и, смыв лунную пыль с лица и рук, повалилась на кровать поверх ветхого покрывала. Она чувствовала себя так, как будто только что вернулась из многодневного похода по горам: мышцы и суставы ног ныли вот вам и "легкость во всем теле необыкновенная". Особенно жаль было брючки, продранные на левом колене. Но все же главное - что ее записали на прием! Послезавтра в одиннадцать утра по Гринвичу ее примут в Магистериуме. (Селениты до сих пор жили по земному двадцатичетырехчасовому циклу, называя его "стандартным".)

Лике было неважно, обошлось ли на сей раз без магии. Важен результат! Она все еще не верила в свое счастье и снова и снова доставала из портмоне талончик со своим номером, датой, номером кабинета, чьей-то неразборчивой подписью и расплывшейся круглой печатью - хотелось убедиться, что он никуда не пропал.

Чем-то раздраженный, прежде времени украсивший свое лицо сеткой морщин чиновник шумно черкал пером по бумаге, оформляя заветный пропуск. Казалось, он вот-вот прорвет ее, яростно скомкает и начнет сначала, или же бешено заорет на Лику и выгонит ее вон. Но, слава богу, теперь это в прошлом.

Следующий день пролетел как одно мгновение. Акклиматизация - процесс долгий, вдобавок продолжалась лунная ночь, и Лике постоянно хотелось спать. Так что большую часть времени она продрыхла без задних ног, вместо того чтобы гулять по широким тенистым бульварам и узким улочкам Луна-Сити.

Проснуться было ох как нелегко. Веки слипались, а тяжеленную голову никак не оторвать от показавшейся удивительно мягкой подушки. Открыв глаза в очередной раз, Лика смотрела на фосфоресцирующий циферблат часов, лежащих рядом на тумбочке, пыталась подняться, но тут же снова проваливалась в тяжелую липкую дремоту. Из этого морока девушка вырвалась лишь около пяти часов вечера.

Чтобы взбодриться, Лика до пояса вымылась ледяной водой, затем спустилась на улицу, в соседнем кафе выпила две чашки весьма сомнительной, но зато горячей бурды под гордым названием "кофе-арабика" и съела черствую булочку. Марципан подразумевался - но, быть может, к счастью: неизвестно, во что он мог превратиться от долгого лежания.

А потом Лика все-таки пошла в центр города. И попала на открытие очередного карнавала. В развеселой и разудалой толпе кто угодно мог затеряться, и даже неуклюжая земляшка не особенно бросалась в глаза.

Лика с трудом отбилась от назойливого продавца костюмов. Потом какой-то полюбивший весь мир пьянехонький селенит всучил ей простенькую тигриную маску (Лике сразу вспомнились полосатые хари Ампутаторов) и от избытка чувств хотел еще и расцеловать ее, но девушке удалось вывернуться. Обида доброхота была недолгой - он тут же нашел себе новую и, кажется, более отзывчивую жертву.

Лунный карнавал не произвел на Лику особого впечатления. Шествие ряженых, протянувшееся по бульвару Гагарина, по всем статьям уступало карнавалу в Рио. Селенитам явно не хватало фантазии, к тому же темперамент участников был отнюдь не бразильский!

Здесь было много одноглазых пиратов на деревяшках, многоруких Шив, русалок в зеленой чешуе и мнимых мадам с чудовищно широкими бедрами и раскачивающимся из стороны в сторону огромным бюстом. Над головами носились стаи весело крякающих и издающих неприличные звуки птеродактилей, так что не без оснований следовало опасаться за свою прическу. С небесными велосипедистами они никогда не сталкивались, но зато частенько к ним приставали, требуя угощение.

Мальчишки - продавцы всяких разностей шныряли в толпе, энергично проталкивались, порой сшибая с ног прохожих. Кое-кто из селенитов ехал по бульвару на лунных "пони", чьи ноги вместо копыт заканчивались осьминожьими присосками. Иные передвигались на самокатах на воздушной подушке, на ходулях с желеобразными биоамортизаторами, а кого-то даже везла упряжка сенбернаров - по виду грозных, но по характеру весьма компанейских собак, выведенных методами генной инженерии. О лунных животных Лика прочитала несколько статей в журналах "Nature" и "Человек и природа".

Что касается земных растений, они отлично прижились тут с первых лет колонизации. Образцы лунного грунта, привезенные на Землю еще американскими астронавтами и русскими лунниками-автоматами, показали, что это великолепная почва. Только не забывай вовремя поливать...

Мало-помалу Лика начала приноравливаться к низкой силе тяжести, постепенно она вырабатывала лунную походку. Селениты передвигались легкими прыжками, пролетая над самой почвой. Шаги их были вдвое длинней земных, и потому все события, казалось, происходили тоже вдвое быстрее.

Веселящиеся горожане были вполне искренни в своем веселье, и вскоре девушка почувствовала к ним симпатию. Она вдруг ощутила некий глубинный музыкальный ритм, присущий этому карнавалу, и без усилия подстроилась под него. Лика чуть пританцовывала, ноги отталкивались от Луны, как на пружинах, да и на душе стало чуть полегче.

Удар пришелся точно по темечку. Черная тень мелькнула над головой, и вот уже Лика повалилась навзничь, роняя на асфальт густые темные капли. Кровь медленно стремилась вниз.

Лика даже не вскрикнула. Толпа раздалась на миг, а затем, выплюнув на пустующую бульварную скамейку сломанное тело девушки, снова сомкнулась и потекла дальше как ни в чем не бывало.

Помощь опаздывала. Застонав, Лика начала приходить в себя, но подняться не смогла. Перед глазами все закрутилось, почва резко уплыла в сторону и, ударившись проломленной головой о доски сиденья, девушка снова провалилась в небытие.

Повторное пробуждение оказалось совсем иным. Теперь Лика была абсолютно здорова, и оставалось лишь удивляться, с чего это она вдруг прилегла на скамеечке, а не гуляет по городу в такую чудную ночь. Прилегла, и все тут устала, наверное... Лика попробовала вспомнить, что с ней произошло, и свежепеределанное воспоминание было ей тут же предъявлено.

Второй удар бандита был отбит, и тяжелая дубинка лишь скользнула по виску девушки, содрав кожу. Лика ойкнула и запоздало отшатнулась. Нападавшего схватили и препроводили в полицейский участок. Девушку забрали как потерпевшую, но уже через минуту с извинениями отпустили на все четыре стороны. Само собой, и тут не обошлось без ИЗМа. Судя по выражению лиц, лунные копы понятия не имели, зачем потащили с собой эту милашку.

Бандит тоже недолго пробыл в участке. Он вышел на улицу, никак не рассчитывая, что Лика будет поджидать его у дверей.

- Кто тебя нанял?!

Совершенно не боясь, она крепко вцепилась в рукав его зеленого камзола. Парень попытался вырваться - нитки с треском лопнули и ткань разошлась по шву. Пожертвовав рукавом, он стремглав бросился бежать в сторону запруженного карнавальным шествием бульвара. Из дверей участка высунулся полицейский:

- Мисс! Не хулиганьте!

Лика молча развернулась и, цокая каблучками, тоже устремилась на бульвар Гагарина, чтобы поскорее смешаться с толпой. А потом начался фейерверк. Ракеты взлетали до небес. Больше в этот вечер на Лику никто не нападал.

3

Длинный коридор Магистериума напомнил ей Департамент соцобеспечения мэрии. Лика случайно попала туда однажды и смогла наблюдать столпотворение тысячи измученных пенсионеров, которым надлежало пройти новую бессмысленную перерегистрацию. Впрочем, в бесплатной муниципальной поликлинике очереди были ненамного короче.

Одинаковые пластмассовые стулья стояли вдоль стен. Оставался широкий проход, так что здесь было вполне просторно. В коридоре остро пахло недавно покрашенными стенами и удивительно ядовитым линолеумом. Дело шло довольно быстро - прием вели сразу в четырех кабинетах. И, чтобы не случилось путаницы, при каждой подвижке очереди надо было пересаживаться, елозя штанами и юбками по уже отполированным до блеска сиденьям. Лике эта процедура показалась идиотской и по сути унизительной, но она помалкивала со своим уставом в чужой монастырь не лезут.

Посетители были одеты кто во что горазд. Немало строгих костюмов из дорогой ткани, но без всяких украшений и драгоценностей, - прося помощи, глупо надевать бриллианты. А вот у самых бедных посетителей вряд ли есть шансы на успех - неискоренимый запах нищеты, как правило, сразу отпугивает чиновника.

Девушка внимательно прислушивалась к разговорам. Если копнуть как следует, в слухах и сплетнях почти всегда обнаружится здравое зерно. Кто-то раскрывает чиновничьи тайны, кто-то делится богатым опытом хождения по инстанциям, кто-то просто шутит, пытаясь приободрить сотоварищей. Много полезного можно почерпнуть, если повезет.

- Чем больше попросите, тем лучше - будет о чем торговаться.

- По сути, и говорить ничего не нужно - они знают ваш вопрос заранее. Держитесь с достоинством, не заискивайте, не суетитесь - здесь привыкли иметь дело с солидными людьми.

- Нельзя молчать, раскрыв рот в ожидании чуда. Надо быть напористым, требовать восстановления справедливости - мы ведь в своем праве! Нерешительным ничего не светит!

Вот и пойми...

В очередной раз загремели фанфары, и в обитую красной клеенкой дверь с бронзовой табличкой "Заместитель председателя" вошел ближайший к Лике посетитель - высоченный, пузатый, косматый человечище в отглаженной коричневой тройке, которая едва не лопалась на нем, и лакированных штиблетах сорок пятого размера.

Через минуту из кабинета раздался громовой львиный рык, и очередь содрогнулась. У девушки сжалось сердце. Многие попадали со стульев, а некоторым - наиболее впечатлительным - даже стало плохо.

Дверь распахнулась, по коридору колесом прокатились два клоуна в черно-белых трико и печальных масках. Им навстречу протопали санитары с белой медицинской каталкой и скрылись за дверью. В коридоре они уже больше не появились - значит, в кабинете был черный ход. Тем временем посетители помогли встать упавшим. В ход пошли нашатырь и нитроглицерин.

Миновало пять минут. Несмотря на то что Лика провела в коридоре уже целых два с половиной часа, именно они показались ей вечностью. Девушка сидела и ждала своей очереди ни жива ни мертва. Скрывающийся за дверью чиновник представлялся ей то каннибалом, который сыто порыгивает, облизывая окровавленные губы и ковыряя серебряной спицей в остро наточенных зубах, то хихикающим карликом с крючковатым длинным носом, красными глазками и островерхими волосатыми ушами, а то и вовсе падшим ангелом - печальным красавцем и, несомненно, соблазнителем.

Снова загремели фанфары (многие и сейчас вздрогнули, будто это был трубный глас), над дверью загорелась лампочка, и механический голос объявил:

- Следующий.

Заместитель председателя Верховного Магистериума Луны Колас Телуктемелак на поверку оказался улыбчивым круглолицым селенитом с черной кожей, миндалевидными глазами и вполне европейскими чертами лица. Он сидел откинувшись на спинку мягкого кожаного кресла.

Увидев на пороге симпатичную девушку, Телуктемелак приветливо улыбнулся. Лика не могла поверить, что именно он мог издать ужасающий рык, который поразил предыдущего посетителя.

Кабинет был обставлен скромно, если не сказать бедно. Тусклые обои, портрет какого-то старца прямо над головой зампреда, глухо зашторенное окно, стандартный канцелярский стол с пресс-папье в виде лунохода, селектором и стопкой бумаг. У входа шкафы со стеклянными дверцами, плотно набитые отчетностью, в углу - пустующий секретарский столик с выключенным компьютером.

Лика поздоровалась. Телуктемелак любезно предложил ей сесть, хотел было предложить чашечку чая, но потом, повнимательнее разглядев посетительницу, передумал: эта гордячка не захочет скрасить его однообразную холостяцкую жизнь даже на один-единственный вечерок.

- Ну и что у вас, юная леди?

- Я требую, чтобы меня оставили в покое, - твердо ответила девушка и напряглась, ожидая убийственного ответа.

Она готова была вскочить с места и броситься бежать, если хозяин кабинета кинется на нее прямо через стол. Но он вовсе не думал менять свою вальяжную позу.

- Так что же, - голос его обрел отработанное укоризненное звучание, а в глазах загорелся недобрый огонек, - вы не желаете жить единой жизнью со своей семьей, со страной, со всей планетой?

Лику немедленно должен был охватить стыд, да вот только не на ту напали.

- Только, пожалуйста, не врубайте ваши Магины, - вкрадчиво попросила она. - Я, конечно, не пересилю ИЗМ и уйду ни с чем, но переделать вы меня сможете, только убив.

- Ой-ей-ей, как страшно! - зацокал языком Телуктемелак, помрачнел, пытаясь скрыть свою злость. - Но ведь иного пути, кроме смирения, нет, снова попытался убедить ее. - Магины и магическое преобразование лунного и подлунного мира - данность если и не от бога, то уж по крайней мере от самой Истории.

- А как же тогда крепостные? - Это был заранее припасенный убойный аргумент. Речь шла об островках стабила и их вольных жителях, которые надежно защищены от произвола Небожителей.

Чиновник отвечал ей, стараясь придать голосу отеческие интонации:

- По сути, они не живут. Все силы, время, вся их энергия уходят на противодействие судьбе. Год за годом круглые сутки раскручивают они в обратную сторону барабаны, вращают назад мельницы. Но стоит им хоть на минуту остановиться, все их усилия тут же идут насмарку. Это все равно что пытаться повернуть вспять Время. Жалкий жребий, надо сказать...

- По крайней мере, они борются, - не сдавалась Лика. - Лучше умереть стоя...

- Одна маленькая, но гордая птичка... - вдруг произнес Телуктемелак по-русски с кавказским акцентом и одарил ее снисходительной улыбкой. - Так почему же вы, милочка, не пошли к крепостным, не попросили включить вас в их братство, а отправились сюда - за тридевять земель?

Девушка молчала. Действительно, почему? У нее даже мысли не возникало на всю жизнь запереть себя в тесной крепости и вести изнурительный, полуголодный образ жизни, занимаясь тяжелой, неинтересной работой, тем самым почище любого ИЗМа поломав собственную судьбу.

- Тут уж или - или, - добивал ее заместитель председателя. - За каждое удовольствие надо платить: хочешь быть свободным - садись в тюрьму стабила, хочешь жить в большом мире - будь открытым для ИЗМЕНЕНИЙ, хочешь сам ИЗМЕНЯТЬ жизнь - исхитрись заработать денежку.

- То есть в покое меня не оставят, - подвела черту под их разговором Лика.

Телуктемелак кивнул, затем произнес извиняющимся тоном:

- Простите, но там еще много желающих. Очередь. И дверь за ее спиной сама собой широко распахнулась.

- Приятно было познакомиться. - Сановник обнажил белоснежные зубы. Привстал и чуть поклонился, разведя руки.

Лика ничего не смогла сказать в ответ. Склонив голову и не глядя по сторонам, девушка побрела восвояси.

Лунные красоты больше не пленяли. Бесконечная шумная, иллюминированная ночь все сильнее угнетала ее. Возникало ощущение, что девушка спит и этот дурной, зловредный, назойливый сон никак не кончается.

По улице текла хохочущая, громко разговаривающая, толкающаяся толпа. Лика даже не заметила, как гибкая сноровистая рука просунулась к ней под руку, ловко открыла замочек сумочки и двумя пальцами вынула портмоне с остатками денег, документами и обратным билетом. Ни "добрая", ни "злая" силы, которые порой раздирали девушку на части и вели вокруг нее настоящие сражения, на сей раз не проявились. Видимо, их обеих это устраивало.

Пропажу Лика обнаружила только в гостинице, в своей комнате. Она вскрикнула и рухнула на кровать.

ГЛАВА 7

ГОЛЫЕ В ГОРОДЕ

1

Прикрытие, обеспеченное "Луна-Шансом", полностью нейтрализовало вражеские происки. Теперь Георг фор Белкин как бы существовал вне магического пространства и действовал исключительно сам по себе. Весьма необычное ощущение - быть голым. Домард впервые в жизни мог почувствовать, что испытывали предки, когда Магин не существовало в природе. Рассчитывать только на собственные силы, не иметь ни малейшей подсказки, никаких чудес, способных создать сухой пятачок в болотной топи или горящий камин в полярных снегах.

Встреча со стариком дворецким состоялась в его маленьком домике на берегу пруда, с трех сторон окруженного ивовыми джунглями. Генрих Вайфель был белый как лунь и походил на сбрившего бороду и коротко подстриженного Сайта-Клауса Обрамленные седыми ресницами маленькие его глазки слезились, и он то и дело промокал их клетчатым носовым платком.

Обстановка гостиной (она же столовая и кабинет) была скромной, но аккуратной и добротной. Вайфель жил, что называется, строго по средствам на пенсию и проценты со сделанных во время работы в Доме фор Белкиных накоплений. Гостиная пропиталась запахом антикварной библиотеки и вовсе не походила на богадельню. Обилие старинных книг и плоских фотографий на стенах наводило на мысль, что хозяин дома - человек, живущий исключительно прошлым. Впрочем, это не редкость среди одиноких стариков. Царящий в коттедже порядок говорил о природной аккуратности бывшего дворецкого.

- И зачем я только согласился?.. - в который раз пробормотал старик.

Вайфелю было жалко самого себя, своего спокойствия, остававшихся ему нескольких лет сытой, размеренной жизни, ведь он отлично понимал угрозу, отныне нависшую над ним.

- Ваш батюшка, как сейчас помню, всегда интересовался земными женщинами. Считал, что наши им в подметки не годятся. Одно время у него даже присказка такая была: "На Земле леди, а на Луне - хм... бабы". - Он заменил сочное словцо.

Распахнув дверь ударом ноги, в комнату ворвался чумазый взъерошенный малый с остро отточенной саблей. Он быстро вращал ею, со свистом рассекая воздух. Наверное, хотел взять на испуг. Зрелище и правда было весьма впечатляющим: нападавший покалечил книжный шкаф, расчертил острием обои и повалил на пол этажерку с какими-то реликвиями. Но кровавый бой так и не состоялся: Георг выхватил из кармана пистолет, заряженный капсулами со снотворным, и в упор выстрелил ему прямо в лицо.

Нападавший в последний раз взмахнул руками, разбив саблей один из плафонов, рухнул грудью на обеденный стол и картинно сполз на пол.

- Паршивец... - укоризненно покачав головой, пробормотал Генрих Вайфель. Он надел очки и огляделся, оценивая нанесенный дому ущерб.

- Нам надо убираться отсюда, - объявил Домард. - Меня засекли и теперь не дадут поговорить.

- Я никуда не пойду, - тихим голосом ответил отставной дворецкий.

Георг понял, что спорить со стариком бесполезно: это пустая трата драгоценного времени.

- Я продолжу, если вы не против... И вот однажды ваш батюшка, Царствие ему Небесное, никого не предупредив, исчезает на целый месяц. И если б не записка, найденная на его письменном столе, где говорилось, что он убыл на Землю, мы бы подняли на ноги весь город...

Стреляли через окно. Пуля прошила стеклопластик и, вонзившись в стену, разорвалась. Расщепленная дверь могла теперь сгодиться лишь на растопку, а висящий над камином портрет Андрея фор Белкина был порван в клочки.

Снаружи кипел бой.

- Давайте сядем на пол, - предложил Домард. - Так будет безопасней.

На этот раз старик не стал с ним спорить. Георг откатил мертвеца в сторону, и они с Вайфелем разместились около стола на некогда пушистом, а теперь уже изрядно вытертом ковре. Георг сел по-турецки, старик же вытянул ноги и привалился спиной к спинке кресла.

"Что там делает охрана? - подумал Георг. - Деньги заплачены, и немалые, а проку..."

Наверняка охрана старалась изо всех сил, устраняя опасность за опасностью. Но ведь чтобы убить человека, достаточно маленькой пули или колючки, пропитанной ядом.

- Так вот, через месяц он вернулся - и не один... - Вайфелю нужно было перевести дыхание.

"Да не тяни ты резину! - так и хотелось крикнуть фор Белкину. - Каждая секунда на счету!"

- С ним приехала земная женщина. Ее звали Мария. - Георгу это имя ничего не говорило. - Вскоре кто-то донес на вашего батюшку. В Правительстве поднялась настоящая буря. Канцлер-Президент лично приезжал в замок уговаривать Домарда. Ну, чтоб не позорил славное имя, не подрывал устои, а иначе... В конце концов вашему батюшке ничего не оставалось, как согласиться. Но он тянул время сколько мог и отправил ее на Землю, только когда...

- А моя мать?! - перебил старика Георг - и сразу пожалел о своей горячности.

- Изольда фор Белкина, - как-то очень уж официально произнес бывший дворецкий, - возникла на нашем горизонте сразу после ее отлета. Так внезапно... Женитьба состоялась уже через месяц.

- А что же Мария? Он любил ее?

Старик не ответил. Он молча смотрел в пол, потом решился продолжить:

- Да, и вы...

Ухнул армейский миномет. Взвыла подлетающая к дому стопятидесятимиллиметровая мина. Рвануло. Не выдержав прямого попадания, потолок обрушился. Вайфеля ударило по голове десятипудовой балкой, а Георга спас прочный дубовый стол.

2

Второй секретарь российского посольства господин Рябчиков чрезвычайно сожалел о случившемся, клятвенно заверил, что Лупол немедленно займется поисками похищенного.

- Мы будем держать вас в курсе расследования, - уверял он, хотя на самом деле полиция не собиралась и пальцем шевельнуть. - К сожалению, мы не в состоянии снабдить вас деньгами, даже на первое время. Но вопрос о ночлеге несомненно решим. Заходите сюда после восьми - наверняка что-нибудь придумаем. Да вы не переживайте, - бодро заверил он, успокаивающе похлопав девушку по руке, как будто это был лошадиный круп. - Все образуется.

Был этот Рябчиков чем-то похож на легендарного артиста Олега Табакова, который блистал на рубеже тысячелетий. Оригинал Лике очень нравился - в отличие от копии. Второй секретарь был немного круглее, зато гораздо сытее и самовлюбленней артиста.

Его кабинет представлял собой служебное помещение, лишенное всякой индивидуальности и ничуть не отражающее ни характера, ни привычек хозяина, и одновременно являлся по-своему уютным, обихоженным гнездышком. То есть для посетителя это было сугубо казенное, чужое, даже враждебное место, где он заведомо чувствовал себя не в своей тарелке, а для хозяина это был дом родной, лучше которого и не бывает.

В конце концов второй секретарь твердо пообещал сообщить Ликиным родителям о ее бедственном положении, а также предложил подкрепиться в посольской столовой. И это было все...

Три часа Лика шлялась по городу - заходила в магазины (только не продуктовые), сидела на лавочках в парках и скверах, снова брела по улицам. Однажды за ней увязался какой-то подозрительный тип, и пришлось спасаться бегством. Лика нырнула в подземный переход и, спрятавшись за колонной, дождалась, когда селенит, разочарованно озираясь, убрался восвояси.

Лика снова пришла в посольство. Морской пехотинец, стоящий у дверей, приветливо кивнул ей и без лишних слов пропустил внутрь. Рябчиков как раз собирался домой: запер бумаги в сейф и принялся запихивать какие-то свертки в кейс.

- А вот и вы! - обрадованно воскликнул он.

Второй секретарь действительно был рад видеть девушку, чего не скажешь о Лике. Девушку не оставляло ощущение тревоги.

- Ну как мои дела? - сухо осведомилась она.

- Районная прокуратура возбудила уголовное дело по факту кражи. Завтра вам придется встретиться со следователем и дать показания. Что же касается ночлега, то... - Он облизнул губы, сделавшись похожим на кота, узревшего сметану. - Господин Посол категорически запретил оставлять здесь на ночь посторонних. Но если вы не пренебрежете моим скромным жилищем, я с превеликим удовольствием...

Лика холодно поблагодарила его - Рябчиков увядал на глазах - и, резко развернувшись, шагнула к двери. Если бы при этом у нее не сломался каблук, она так и осталась бы без ночлега.

- Ой! - воскликнула девушка и, чтобы не упасть, схватилась за косяк.

Чаша терпения переполнилась, и слезы навернулись на глаза. Рябчиков, картинно перепрыгнув через стол, поддержал ее под локоток.

- Пустяки, - утешал он. - Сейчас я сбегаю на угол, там сидит прекрасный сапожник, ассириец. Он вмиг все сделает.

- Будьте так любезны, - все тем же холодным тоном произнесла Лика, протянув ему разломанную туфлю, похожую на зубастый оскаленный - гвозди врастопырку - рот.

Она так-таки не позволила себе заплакать при Рябчикове.

- Располагайтесь. - Второй секретарь заботливо отвел ее к стулу. Лика по-девчоночьи скакала на одной ножке.

Рябчиков вышел за дверь. Ровно через полчаса он с застенчивым видом вручил ей новую пару - туфли были зеленовато-бурые, среднего качества, но зато - как ни странно - в самый раз. Невооруженным глазом было видно, что второй секретарь очень гордился собой.

- Будка оказалась закрыта, - улыбался Рябчиков, потупив взор, - а круглосуточный магазин - он здесь поблизости.

- Вы отлично знаете, что я не смогу возместить вам расходы, - ледяным голосом взбешенной классной дамы произнесла Лика. Она сняла надетые было туфли и протянула ему. - И если вы думаете, что за эту услугу я должна...

- Как вам не стыдно! - побагровев, возопил Рябчиков. - Мы же все... он замолк, подыскивая нужное слово, - братья россияне!.. и должны помогать друг другу. - А потом заговорил уверенным голосом, видя, что Лика не собирается продолжать сопротивление:

- Я постелю себе на кухне, на раскладушке, и дам ключ, чтоб вам было спокойнее.

Обоим было ясно: даже если он захочет учинить над ней насилие, шансов у второго секретаря ни малейших.

Служебная квартира господина Рябчикова находилась через один квартал от посольства. Она была маленькая и не слишком ухоженная. Неказистая казенная мебель была покрыта царапинами и заляпана краской. В единственной комнате царили холостяцкие запахи - пыли, несвежего белья, пролитого пива и горелой яичницы.

Рябчиков, суетясь, поспешно засовывал в шкаф недосохшие выстиранные носки и носовые платки. Зрелище это было жалкое и по-своему трогательное позаимствованное из какой-то мелодрамы. Но Лика вовсе не думала ни жалеть, ни утешать хозяина квартиры. Спору нет, господин Рябчиков теперь был ей намного симпатичней, но по сути своей он по-прежнему оставался все тем же лживым чинушей с липким взглядом, через руки которого прошли, быть может, десятки попавших в беду земных девушек.

Рябчиков сменил постельное белье (от свежего пахло крахмалом и озоном) и действительно вручил ей ключ от двери. Комок старого серого белья второй секретарь кинул в бельевую корзину, стоящую на кухне рядом с пыльной раскладушкой, которую он принес с лоджии.

Отказаться от предложенной яичницы Лика не смогла. Кроме того, ужин состоял из засохшего бутерброда с печеночным паштетом и большой чашки растворимого индийского кофе.

Пришло время отходить ко сну. Второй секретарь, недолго покурив на лоджии, пожелал Лике спокойной ночи и проследовал на кухоньку. Девушка дала себе слово, что завтра утром обязательно вымоет посуду, - сейчас у нее просто не было сил, легла на диван и тут же провалилась в темноту.

Проснулась она среди ночи. В сумраке смутно угадывался циферблат часов. Почему-то они оглушительно тикали, как будто отбивали такт всей лунной жизни, хотя вечером их вовсе не было слышно.

Сон не возвращался. Перед глазами снова и снова прокручивались события прошедшего дня, и неприятное ощущение, которое поначалу вызывал у Лики Рябчиков, постепенно растворялось в памяти. Лика вообще быстро забывала плохое, но сейчас вокруг образа второго секретаря начал возникать ореол этакого спасителя беглых девиц, доброго самаритянина, который изгнан из собственной постели и ворочается сейчас с боку на бок на жесткой-прежесткой раскладушке. Такая перемена почему-то не казалась девушке странной.

"Чего стоит один поход за туфлями?.. Он пытался хоть чем-нибудь мне угодить - выбирал удобные туфли в меру своего холостяцкого вкуса и скромных финансовых возможностей, и, когда прикасался к ним, ему казалось, что он гладит мою ножку. Небось истратил на них последние деньги, но для меня ему ничего не жалко..."

Сердце Лики оборвалось - нежность переполняла ее. "Ах ты, мой маленький глупыш!.. Вот она я, твоя и только твоя - со всеми своими ручками, ножками и заморочками. Бери меня, милый дружок! Бери меня!.."

Девушка не замечала, что думает в совершенно чуждом ей слащаво-сентиментальном ключе и такие вот телячьи нежности она терпеть не может, как и всякое "сопливое", как она сама говорила, сюсюканье. Еще совсем недавно Лика жестоко высмеяла бы за такие мысли любого, произнеси он их вслух, но теперь...

"Ах, Котя, Котя... Почему же ты такой несмелый? Я скучаю по тебе. Я жду тебя. Мы не виделись уже несколько часов. Мне так грустно, я больше не могу без тебя..."

Лика поняла, что влюбилась. По уши. Без-воз-врат-но... Милое интеллигентное лицо Коти (так и только так она называла его теперь), его доброта, чуткость, изысканные манеры, готовность к самопожертвованию не могли оставить равнодушной ни одну земную девушку, и уж тем более такую тонкую, чувствительную натуру, как Лика.

В дверь тихонько поскреблись.

- Сейчас, мой милый! - почти пропела девушка и, откинув одеяло, быстро прошлепала босыми ногами по холодному полу. При каждом шаге она взлетала от счастья, наверное, - и едва не ударилась макушкой о люстру.

Ключ с громким щелчком повернулся в замке, и дверь начала медленно открываться. Омерзительный скрип несмазанных петель резанул по ушам, на мгновение пробудив в Лике ощущение тревоги, но ее тут же снова поглотил морок.

- Любимый, долгожданный мой, иди ко мне!..

3

Залечив раны и восстановив силы, Георг покинул гостеприимные стены синдиката "Луна-Шанс" и снова отправился на "дело". Неотлучно сопровождающая его охрана выглядела пристыженной - гибель старика Вайфеля была исключительно на ее совести. Но при этом охранники были недовольны: чего ради подыхать из-за какого-то напыщенного выскочки Небожителя?!

Лунная ночь была на излете, а стандартные сутки клонились к вечеру. Улицы Луна-Сити наполнились покидающими свои офисы клерками. Воздух бурлил от аэровелосипедистов. На высшем градусе закипела жизнь в барах, кафе, ресторанах, дискотеках. Мирный город, мирный вечер, всегдашние человеческие желания, вечные страсти... Даже не верилось, что вот-вот снова начнут рваться гранаты, грохотать автоматные очереди, вопить и корчиться от боли раненые. Ведь сейчас все было так тихо и спокойно! Подозрительно тихо...

Дворец Хана фор Псеркса был ярко освещен. Там играла веселая музыка. Деревья в парке, словно новогодние елки, от корней до вершин увешаны гирляндами.

Когда Георг приблизился к парадному входу, двери распахнулись по сигналу сенсорных датчиков. Слуг в холле не видать. Мраморная лестница, украшенная великолепными статуями античных богов, тоже была пустынна. Пару сопровождающих его охранников фор Белкин послал вперед - разыскать хозяина и предупредить о своем неожиданном визите. Они беззвучно понеслись вверх по лестнице, напоминая гончих, взявших след.

Георг неторопливо пошагал следом, направляясь к рабочему кабинету фор Псеркса. На втором этаже фор Белкин вошел в длинную анфиладу комнат. Одна дверь за другой гостеприимно распахивались перед ним. Танцевальные мелодии, доносившиеся из динамиков, звучали все тише, а потом смолкли.

Наконец Домард увидел лакея, спешившего куда-то с полотенцем в руках, затем слугу с ведром воды и шваброй. На его вопросы они ответили, что ничего о хозяине не знают и выполняют обычную работу по приказу дворецкого, сам же дворецкий куда-то ненадолго вышел.

Рабочий кабинет Хана фор Псеркса был расположен в правом трехэтажном крыле замка. (Башни замка вдвое выше.) Обычно у дверей кабинета стояли два лакея в белоснежных ливреях - держать охрану гигант фор Псеркс почитал ниже своего достоинства. Сейчас там никого не было. Не видать и охранников Георга, нанятых "Луна-Шансом". Может быть, вошли внутрь? Но за дверью царила тишина.

Фор Псеркс сидел за столом спиной к двери. Его удобное вращающееся кресло было повернуто к окну - так, чтобы хозяин мог видеть сквозь щель в шторах внутренний двор замка.

- Добрый вечер, Хан, - поздоровался Георг, перешагнув порог кабинета. Извини за вторжение.

Хозяин не отвечал, он даже не повернулся к нему лицом. Что-то странное было в его неподвижной, закаменелой позе. Фор Белкину показалось, будто ледяная вода растекается меж лопаток. "Неужели мертв?! - пронеслось в голове. - Только ничего здесь не трогать!" Он приблизился к креслу, почему-то ступая на носках, словно боялся разбудить. Заглянул в лицо.

Глаза Хана фор Псеркса были вытаращены, зубы оскалены. Из его груди торчала рукоять кинжала, инкрустированная слоновой костью и огромным изумрудом. Без сомнения, это был фамильный кинжал Дома фор Белкиных любимый кинжал отца. Только откуда он здесь взялся? И ведь отпечатки пальцев на рукояти наверняка принадлежат Георгу.

Великан Псеркс чем-то всегда нравился Георгу - быть может, широтой монголо-персидской души, и фор Белкин с тоской подумал: "В мире так мало нормальных людей. И лучшие, как всегда, гибнут первыми..."

Снаружи раздались сирены подъезжающих к замку полицейских машин. "Вляпался..." Георг попытался вытащить кинжал, но тот плотно засел в трупе. Фор Белкин уперся левой рукой в грудь мертвецу, дернул изо всех сил и, потеряв равновесие, едва не упал на спину. Обтер вынутый кинжал о занавеску, сунул за пазуху и выскочил в коридор.

С парадной лестницы доносились топот и крики. Георг бросился бежать в противоположную сторону - в конец крыла. Готовясь к операции, он досконально изучил жилище фор Псеркса и знал, что этот коридор упирается в рыцарский зал с огромными цветными витражами и винтовой лестницей, ведущей в башенку обсерватории.

Полицейские неслись через анфиладу. Когда фор Белкин подбежал к дверям зала, они уже появились в коридоре.

- Стой!!! Стой!!! - закричали ему. - Стрелять будем!

Прогремел первый выстрел в воздух - пуля попала в бронзовый рожок люстры и срикошетила в гобелен.

Георг и не думал останавливаться. Распахнув дверь зала, он метнулся к лестнице мимо конных фигур в рыцарской броне. Главное - успеть забраться наверх, пока погоня преодолевает стометровый коридор. Лестница делала одиннадцать витков - по высоте рыцарский зал занимал целых три этажа. Ноги грохотали по металлическим ступенькам.

Когда фор Белкину оставался последний виток, в дверях появились преследователи. Несмотря на то что стилизованные под факелы бра плохо освещали зал, а его высокий потолок и вовсе терялся во мраке, полицейские заметили наверху темную фигурку и вскинули пистолеты.

Пули защелкали, казалось, со всех сторон. Фор Белкин споткнулся и, больно стукнувшись о перила подбородком, упал на ступени. Быть может, это спасло ему жизнь. Пули ударялись в клепаные стальные листы и отскакивали, дырявя стены и разбивая витражи. А потом обоймы закончились.

Пока полицейские перезаряжали пистолеты, Георг вскочил на ноги, тремя прыжками одолел последний виток лестницы и очутился в обсерватории. Миновав полуметровый телескоп, фор Белкин занялся небольшим квадратным окошечком в неподвижной части стены (пол башенки представлял собой вращающуюся платформу). Георг выбил стекло и, не раздумывая, спрыгнул на крутой скат черепичной крыши. Катясь вниз, он успел заметить три патрульные машины и четырех сотрудников Лупола, маячивших во дворе.

- Стой!!! Стой!!! - кричали снизу.

Полицейские открыли огонь, хоть и были уверены, что преступнику деться некуда. Сейчас фор Белкин был плохой мишенью. Пули разбивали драгоценную черепицу, осыпая его дождем мелких осколков, уже успевших поранить ему лицо. Георг изо всех сил пытался затормозить, но ноги скользили по мокрой от недавнего дождика черепице. Домард мог пролететь мимо трубы и, свалившись с крыши, расшибиться в лепешку.

И все же Георг сумел ухватиться за покрытую копотью узорную решетку, на которой крепился колпак, защищавший дымоход от дождя и снега. Дым не валил, да и решетка была холодной на ощупь, значит, фор Белкин не задохнется и не изжарится заживо.

Пуля просвистела у самого уха. Георг фор Белкин вдруг понял, что его сейчас убьют, и страх утроил силы. Он так дернул за скобу, что слегка приржавевшая решетка вылетела из паза, колпак откинулся набок, открыв дымоход. Теперь главное было не застрять в дымоходе, но и не рухнуть вниз с двадцатиметровой высоты. Труба, по счастью, оказалась подходящей ширины, и Георг мог спускаться, упираясь в кирпич стен руками и ногами.

Затем Домарду снова очень повезло: полицейские не знали, что этот дымоход не имеет ничего общего с традиционным печным отоплением замка, и впустую поджидали беглеца у каминов первого этажа. А фор Белкин вывалился в котельную с лицом перепачканным сажей и кровью. К его спецкомбинезону из пылевлагоотталкивающей ткани грязь не приставала.

Из котельной Георг попал в коридор подвала со множеством дверей. Тут располагались кладовые. Коридор мог вывести фор Белкина к черному ходу, но там наверняка была устроена засада. Поэтому Георг свернул направо, очутившись в тесном закутке, приподнял канализационный люк, и тут позади него раздался громкий голос:

- Что вы здесь делаете?!

Фор Белкин стремительно обернулся, ожидая увидеть перед собой дуло пистолета, но это был всего лишь слуга, несший на кухню корзину с пивными бутылками. Пришлось его отключить, чтоб не поднял тревогу, - пусть приляжет и поспит часок.

В любом случае Домарда уже опознали, но "Луна-Шанс" заранее подготовил ему превосходное алиби: весь вечер Георг фор Белкин провел в казино "Галлей" за карточным столом. Свидетелей сотни.

...Он вылез на поверхность в тенистом парке. Яркие фонари оставляли за деревьями и кустами густые полосы и пятна мрака. До этого фор Белкин попробовал пару люков. Сначала, приподняв крышку, он оказался посреди автомагистрали, а потом - у дверей залитого огнями варьете.

Теперь нужно было освободиться от сопровождающих его удушающих запахов. Георг вымыл в лужице руки и лицо, а затем без особого результата повалялся во влажной траве. Внешне его комбинезон был идеально чист, но запах дерьма не отступал. Фор Белкин не знал, что делать. Не переться же с таким амбре в магазин одежды!

Внезапно он понял, что здесь не один. Во мраке боковой аллеи ступали по песку собачьи лапы. Фор Белкин не хотел встречаться с владельцем песика и скользнул к тополям пятидесятиметровой высоты. Там-то он и столкнулся нос к носу с хозяином, который, оказывается, сидел на травке, пока его собака нарезала круги по парку.

К удивлению Георга, селенит не только не испугался, но и отшатываться не стал, будто запаха не было вовсе.

- Извините, - произнесли оба в один голос.

И, прежде чем уйти своей дорогой, фор Белкин сказал незнакомцу:

- Доброй вам ночи.

Тут только он сообразил, что если к его суперкостюму не пристает грязь, то и вонь канализации сохранилась лишь в его собственной памяти да еще, пожалуй, в волосах, которые довольно быстро пропитываются запахами. Георг дернул за короткий шнурочек, и комбинезон превратился в леопардовую шкуру дешевый маскарадный костюм, ведь в Луна-Сити все еще продолжался карнавал.

Выбравшись из парка, фор Белкин купил в уличном автомате флакон туалетной воды, намочил ладони и пригладил шевелюру. Теперь будет казаться, что Георг - только из парикмахерской.

У него оставалась одна-единственная задача: пробраться в казино "Галлей" и незаметно сменить своего двойника. Это должно произойти в кабинке роскошного беломраморного туалета.

Георг двигался со скоростью толпы, вид имел самый заурядный, и никому до него не было дела. Он услышал завывание полицейской сирены, когда был всего в трех кварталах от казино. Фор Белкин быстро огляделся в поисках укрытия, ведь патрульные могут иметь сканер-идентификатор. Обнаружил небольшую неоновую надпись "Салон некрографии" над скромной пластиковой дверью.

Берясь за медную ручку, Георг понятия не имел, что это такое. Дверь открылась, мелодично зазвенел колокольчик. Домард очутился в крохотном зальчике перед невысокой старомодной конторкой.

- Добрый вечер, милорд. Чей портрет вам нужен? - приятным баритоном осведомился благообразный немолодой некрограф с пятнистыми серо-рыжими бакенбардами и в пенсне - по прошлогодней моде.

- Да я, собственно... - Георг фор Белкин замялся. - Я зашел сюда случайно. Привлекла необычная вывеска. - Чем больше правды будет в твоих словах, тем лучше.

- Прекрасно!- оживился хозяин салона. - Мы производим уникальную, но при этом весьма недорогую операцию! - объявил он с гордостью. - Это единственный салон в городе. Вы просто обязаны у нас сфотографироваться.

Хозяин салона почуял, что перед ним достаточно состоятельный, но неискушенный в некрографии человек, из которого можно без особого труда вытянуть круглую сумму.

- Так вы снимаете живого человека, а на фотографии получается мертвец? - усмехнулся Георг. - Замечательный бизнес!

Полицейская машина тем временем проехала мимо. Через минуту можно будет выйти наружу. Почувствовав перемену его настроения, хозяин затараторил:

- Нет, что вы! Вы не так поняли! Никаких мертвецов! Снимая вас, мы как бы раскручиваем назад ленту генетической памяти. В результате получается качественная стереография любого из ваших предков в том самом возрасте, когда был зачат наследник.

Фор Белкин равнодушно покачал головой, повернулся и шагнул к двери. Но тут сирена раздалась снова. "Что за черт?!" Это была еще одна машина, медленно проталкивающаяся сквозь толпу, запрудившую проезжую часть. И Георг вернулся к конторке. Некрограф просветлел лицом.

- Чей портрет вы предпочитаете? Обычно Домардов интересуют их вековые корни.

- Матери, - не задумываясь ответил Георг. Отцовских портретов в замке было предостаточно.

Изольда фор Белкина умерла через два года после рождения сына, и от нее не осталось почти никаких вещей.

Некрографический аппарат оказался ничуть не похож на фото- или кинокамеру. Это был матовый черный куб с узкогорлой воронкой на входе и тонкой горизонтальной щелью на выходе, имелась здесь также и маленькая клавиатура, на которой хозяин салона последовательно нажал клавиши "W", "1" и "work", то есть "женщина", "первое поколение" и "работа".

Некрограф взял было у Георга из пальца несколько капель крови, которые тут же перекочевали в воронку.

- Голограмма будет готова завтра к обеду. Зайдете сами или послать вам на дом? Это всего на десять процентов дороже.

- Я пришлю посыльного. - Разговор уже изрядно надоел фор Белкину, и, если бы не третья по счету сирена, он прервал бы его на середине. - Сколько с меня? - Полез за бумажником.

- Пя... пятьдесят селенов, - набравшись смелости, пролепетал некрограф.

Это было на порядок дороже обычного снимка. Георг, хмыкнув, заплатил не торговаться же Небожителю с каким-то жалким торгашом!..

Фор Белкин так и не попал в казино "Галлей". Издалека обнаружил, что у дверей стоят полицейские машины и собралась огромная толпа. Именно сюда спешили патрули Лупола, загнавшие Георга в салон некрографии. Он мог бы смешаться с этой толпой и попытаться выяснить, что произошло, но не стал рисковать и отправился на конспиративную квартиру - запасное место встречи с двойником.

Домард перебрался в район под названием Отстойник и долго там кружил. Наконец решился войти в грязную подворотню, а затем - через двор-колодец - в не менее грязную парадную. Георг поднялся на второй этаж и открыл ключом ободранную дверь без номера. Двое стоявших за ней охранников странно посмотрели на него.

- Пожалуйста, сдайте оружие, - попросил один из них, заранее уверенный, что Небожитель не согласится.

Вот задачка-то: и приказ выполнить, и упрямца не покалечить. Но фор Белкин не стал затевать ссору - отдал отцовский кинжал и любезно разрешил обыскать свои карманы.

В полупустой мрачноватой комнате Георга ждал Президент синдиката "Луна-Шанс" Сайд де Морешаль собственной персоной. Фор Белкин никак не ожидал, что удостоится подобной чести.

- Вы смотрели телевизор? - спросил Президент, едва Домард переступил порог.

Георг покачал головой. "Интересно, где я мог его раздобыть, пробираясь сюда?"

- Лупол обвиняет Георга фор Белкина в убийстве братьев фор Кудреванов. Все улики против вас. Генеральный прокурор Луна-Сити выдал ордер на ваш арест... Мы больше не можем открыто вас поддерживать. Конечно, магическое прикрытие останется, но охрану придется снять.

- Кудреванов убили?! Как?!

- Прямо за ломберным столом. Вы или ваш двойник стрелял в них в упор из пистолета, выпустив шесть пуль, затем бросил в зал несколько капсул со слезоточивым газом и скрылся через черный ход.

- А что же их Магины?

- Они не сработали.

Президент замолк, пристально рассматривая собеседника. Быть может, он надеялся, что Георг что-то попытается объяснить. Но Домард молча переваривал услышанное.

ВРАГ истреблял одного Небожителя за другим. Причем самые заметные, колоритные фигуры... Сначала Фра-Фра. Затем громогласный, но добродушный великан Хан фор Псеркс. Он любил стройных женщин, но гораздо сильнее хорошенько выпить и вкусно поесть. А потом близнецы Кудреваны, Ибер и Перин. Это они на балу в замке фор Белкина выпустили живых кукол - свои точные копии, и те вскорости остались лишь в мотоциклетных шлемах и ботфортах.

Наконец Сайд де Морешаль спросил ледяным тоном:

- Что вы собираетесь делать дальше?

- Но вы-то должны понимать, что я не убивал! - вскричал фор Белкин.

Мало сказать, что он был ошарашен, потрясен. Если б не бешеная злость, которая охватывала фор Белкина, когда его припирали к стене, он наверняка впал бы в отчаяние.

- За несколько минут до убийства двойник выходил из зала в туалет, как и было условлено. Он клянется, что в кабинке находились вы в маскарадном костюме тигра. Обменявшись с вами одеждой, он снял вашу маску и отправился на явочную квартиру. Вы же вернулись к ломберному столу...

- Вы проверили его показания? - Домард овладел собой, уселся на стул и закинул ногу на ногу.

- Магина показала, что он говорит правду.

- Я ожидал обвинения в убийстве, - неторопливо заговорил Георг, - но вовсе не Кудреванов. Это для меня - полная неожиданность. - На лице Сайда де Морешаля возник интерес. - Я был уверен, что на меня повесят смерть фор Псеркса.

- А разве?..

- Так вы еще не в курсе? - Георг внезапно сообразил, что это прекрасный аргумент в пользу его невиновности. - Надеюсь, вы не забыли, что казино "Галлей" - всего лишь прикрытие моего визита к фор Псерксу. В замке я застал еще теплый труп хозяина с фамильным кинжалом фор Белкиных в груди и чудом вырвался из лап Лупола. Можно подумать, наши Магины вообще отказались защищать владельцев. И я никак не мог убить и фор Псеркса, и фор Кудреванов - их смерть была почти одновременной. Так что выбирайте... Моим врагам невтерпеж упрятать меня за решетку, и, подстраховавшись, они подставили меня дважды. Сработало оба раза, и они оказались перед проблемой выбора. Выходит, решили ограничиться вторым убийством, ведь в казино было гораздо больше свидетелей.

- Хотелось бы вам верить, - пробормотал Президент, стуча костяшками пальцев по столу.

- Но если я - убийца и вы это знаете, то зачем я пришел сюда и сдал оружие?

- Тоже верно. Впрочем, как вы могли заметить, синдикат не отступился бы от вас в любом случае.

- И зачем мне убивать этих безобидных придурков?

- Ну, это как раз понятно. Несколько человек слышали, как вы, сидя за столом в казино, просили близнецов о помощи, а они отказали и вдобавок нахамили вам.

- Так-так...

- Что вы собираетесь делать? - снова спросил де Морешаль и, не дождавшись ответа, продолжил: - Вам понадобятся помощники. Я могу найти нескольких, не связанных с синдикатом. Это бывшие коммандос лунных сил самообороны.

- Благодарю вас, не нужно. Я все сделаю сам.

- Боитесь, что мои люди ведут двойную игру?

- Я этого не говорил. - Фор Белкин вымученно улыбнулся.

- Желаю удачи, сэр Георг, - протянул ему руку Президент. - Встретимся после победы.

"Удобная позиция: сидеть в безопасном месте и ждать, чья возьмет, подумал Георг, пожимая руку. - Ну да бог ему судья..."

4

Лика бежала по улице босиком, в одной ночной рубашке. Все ее вещи остались на служебной квартире господина Рябчикова. Она не понимала, куда бежит, зачем, что ждет ее впереди. Девушку гнал смертельный ужас, он касался ее беззащитной спины, дышал в затылок. Лика знала одно: больше никогда, никогда в жизни не вернется туда, в ту комнату, к этому слизняку...

Когда девушка оказалась в постели лысоватого, пухлого донжуана, когда его липкие губы уже слюнявили ее бархатную кожу, Лику чем-то ледяным наотмашь ударило по лицу и прямо-таки швырнуло в дверь. Эта неведомая сила была прежней, магической природы. Она обороняла девушку от происков врагов и толкала ее сюда, на Луну.

Лика бежала - почти летела Сейчас лунная ночь совпала со стандартной, и все же на улицах попадалось немало прохожих. Однако на Ликину ночную рубашку и безумное лицо особого внимания не обращали - здесь видали и не такое.

Девушка вдруг обнаружила, что свернула с бульвара Гагарина и бежит по незнакомой тихой улице. Затем она оказалась в узком темном переулке. А потом Лика спустилась по стертым, провалившимся посередине ступеням к щелястой двери подвала. На здании не было ни единой лампочки, поблизости не горели фонари, так что девушка едва не упала.

Лика взялась за ручку и потянула на себя. Дверь была не заперта. Она оглушительно заскрипела и подалась. Скудный свет Земли, проникающий с улицы, позволил разглядеть, что подвал забит высоченными штабелями больших деревянных ящиков, между которыми оставлен двухметровой ширины проход.

Продрогнув до зубовного лязга, Лика не чувствовала ног и начала оглушительно чихать. Она не боялась, что ее услышат, знала: здесь нет ни души. За левым штабелем девушка нащупала кучу тряпок, от которых ничем, кроме ветхости, не пахло, и зарылась в нее. Скоро согревшись, девушка забылась беспокойным сном.

Проснувшись через несколько часов, Лика долго не могла понять, что с ней и где она. Ей было тепло, вокруг темно и тихо. Никуда не хотелось идти, да и не было сил.

И вдруг раздался душераздирающий скрип - открыли входную дверь. Девушка сжалась в комочек, с головой нырнув в ветошь. Лика была уверена, что ее непременно обнаружат.

Гулкие шаги приближались, становясь все громче. Кто-то уверенно шел по проходу между штабелей - наверняка у него был фонарь. И вот шаги уже почти гремели. Лика перестала дышать. Человек, кажется, повернул в ее сторону. А затем грохот шагов смолк.

В обрушившейся тишине она слышала только стук собственного сердца и чувствовала, как по куче тряпок ползает пятно света. Потом по куче глухо стукнули - мимо, мимо... ближе, еще ближе... И вот что-то ударило Лику по ребрам.

- А-а-а-а-а!!! - в испуге закричала она.

Тут ее крепко схватили за плечи и потащили на свет божий.

5

"Фор Бегерестайн и Ли фор Тхе сказали то, что сказали. Вряд ли из них вытянешь что-либо еще. Кое-что успел сообщить Фра-Фра Есть информация и от "Луна-Шанса". Старый дворецкий не успел договорить. Фор Псеркс убит. Где еще я могу что-нибудь разузнать?"

Георг сидел в небогатом, но довольно чистом кабачке "Спутник" и медленно потягивал неразбавленное виски. На голове его была гибкая маска невзрачного селенита, одежда - из шпионского арсенала: неприметная, по своему покрою и цене подходящая горожанину среднего достатка, коих в Луна-Сити пруд пруди.

"Итак, сейчас мой ход, а я не знаю, что делать. Гораздо проще сказать, чего делать нельзя ни в коем случае. Я не должен попасться ВРАГУ на глаза. Инициатива ненадолго перешла в мои руки. Можно незаметно подкрасться и нанести внезапный удар. Вот только где и по кому?.."

Конечно, лишившись возможности использовать магическое оружие, его противники оказались не готовы к борьбе по старинке. Это все равно что в современной армии вдруг перестанет взрываться взрывчатка, не будут испускаться лучи и заводиться моторы и воинам придется скакать на лошадях и сражаться мечами. Кто тогда победит - зулус, с детских лет привыкший орудовать копьем, или пехотинец, обученный стрелять из бластера, ставшего теперь не слишком удобной дубиной?

После двух убийств, якобы совершенных Домардом, ИМ больше ничего не удалось совершить. Одно дело - устраивать засады, зная, что Георг обязательно придет на это место, и совсем другое - искать его в двухмиллионном городе, как иголку в стоге сена.

В кабачке стояли два бильярдных стола. За одним из них тем временем разгоралась настоящая битва. Большинство посетителей кабачка сгрудились вокруг играющих, с горячностью делая ставки. Подошел к столу и Георг - он должен был вести себя как все.

Играть в бильярд на Луне - особое искусство, если, конечно, не заливать шары свинцом. Истинные мастера считают подобную уловку ниже своего достоинства, оставляя ее для сосунков. Ювелирная работа - загонять обычные, выточенные из слоновой кости, шары в лузы так, чтобы после столкновения ни один не улетел со стола.

Оба играющих несомненно это умели. Один был невысоким, полноватым селенитом с кирпичным лицом и шкиперской бородкой. Венчали картину старые армейские галифе, огромные грубые ботинки, полосатый вязаный свитер с кожаными заплатами на локтях и моряцкий синий берет с красным помпоном. Словом, весьма запоминающийся наряд.

Противник ни чуточки на него не походил: провинциальный щеголь в клетчатом фраке, коричневых брюках в обтяжку и лакированных туфлях с длинными носами. У него были курносый нос, усы с закрученными вверх концами, набриолиненные волосы, посередине разделенные пробором, и маленькие бегающие глазки.

Один красивый удар следовал за другим. Зрители встречали их восторженным шепотом. Домард сам не заметил, как увлекся, переживая за "шкипера", потому что "щеголь" ему не понравился с первого же взгляда.

Довольно долго партия шла на равных, но потом "шкипер" вдруг словно бы перестал поддаваться, и в считанные секунды все было кончено. Народ даже не успел понять, что произошло. Шар ударил другой, изменил траекторию, потом каждый из них попал еще по одному - шла цепная реакция, - и вот уже все шесть оставшихся на сукне шаров разом очутились в лузах. Гробовое молчание сменил вопль восторга.

Георг почему-то был уверен: победа была честной - без всякой магии. Он как следует пригляделся к победителю: "шкипер" обладал хитро прищуренными глазами, извилистым розовым рубцом на щеке и разбитой нижней губой. При этом в нем ощущалась скрытая сила.

Победитель, состроив брезгливую гримасу, не глядя сгреб со стола свой выигрыш и вразвалочку направился к стойке. Со звоном вывалил перед хозяином кабачка горсть серебра и несколько смятых бумажек.

- Угощаю всех!

Еще один вопль восторга. Не так уж трудно завоевать людское восхищение. Народ хлынул к стойке. И только проигравший не захотел топить обиду в дармовой выпивке и, вернувшись к своему столику, угрюмо тянул темное пиво из литровой кружки.

"Шкипер"-бильярдист весьма заинтересовал Домарда, хотя, казалось бы, какой от него прок? Слишком заметен и по одному этому опасен. Но уж больно ловок... или, скорее, меток.

Георг допил виски и решил: пора двигать дальше. Он опасался надолго задерживаться где бы то ни было. "Да-а... Жил себе, жил, никому особо не мешал, а теперь вот травят, как бешеную собаку, гонят, как зайца борзые. - И тут же усмехнулся собственным мыслям: - Как легко себя разжалобить! Вообще-то, врагов у меня было до беса".

Фор Белкин вдруг понял, что выход из кабачка перекрыт. Несколько добропорядочных бюргеров, которым претило участие в дармовой выпивке и вовсе не хотелось соседствовать с нажирающимися пьянчужками, толпились у дверей, но их не пропускали. Кто-то невидимый Георгу не слишком грубо, но настойчиво советовал им вернуться назад и сидеть тихо.

Домард нащупал рукоятку карманного бластера, спрятанного под плащом. Под мышкой у него была кобура с браунингом ручной сборки, снабженным массой полезных приспособлений, карманы оттягивали две гранаты с веселящим газом.

Бильярдист, хоть и успел уже опрокинуть рюмки четыре, тоже заметил непорядок, раздраженно взмахнул рукой, так что на пол свалилась пустая бутылка, и направился к двери с возгласом:

- Кто это распоряжается в моем кабачке?!

- Заглохни! - раздался в ответ тихий, но злобный голос. - А не то укоротим!

Бильярдист оторопел от такой наглости, потом вдруг нагнулся, выставив по-бычьи крутой лоб, и резко нырнул вперед. Внезапный удар, похоже, пришелся кому-то в живот. И тут началась первостатейная лунная драка - с высокими прыжками и полетами... Георг не мог оставаться в стороне, продолжая выжидать. Бильярдиста рано или поздно вырубят, а уж тогда наверняка примутся за него.

Домард встал из-за столика и вдоль стены проскользнул к дверям, стараясь прежде времени не попасть в поле зрения перекрывших выход типов, а затем швырнул в дверной проем газовую гранату. В кабачке началась паника.

Это был всего-навсего веселящий газ. Бильярдист, истерически хохоча, кувырнулся через голову и отлетел назад, очутившись у ног Георга. Лицо его было разбито в кровь.

Загрохотала автоматная очередь - пули веером влетали в проем, сбивая с ног заметавшихся посетителей и официантов кабачка. Вот тут Домард и пустил в ход карманный бластер. Запахи жженого мяса и горелой древесины потом долго преследовали его.

На поверку нападавшие оказались обычными грабителями из шайки Бени Мо. Хотя, не исключено, на сей раз у них был особый заказ. По крайней мере, выяснить это не удалось. Когда Домард узнал, кто именно открыл огонь, допрашивать уже было некого.

В салон некрографии Георг вошел один. Он был в маске одного из своих слуг. Бильярдист остался стоять на стреме.

"Шкипера" звали Джереми Робинс. Он согласился служить Домарду не столько из-за денег, впрочем весьма немалых. Будучи любителем приключений, он всегда мечтал сменить стиль своей в общем-то размеренной жизни, где высшей радостью было "умыть" в бильярдной какого-нибудь напыщенного бездаря, а потом хорошенько нарезаться в теплой компании. И теперь перед Робинсом открывалась дорога, ведущая в рай, правда проездом через ад.

- Что вам угодно? - спросил Георга хозяин салона.

- Карточку моего хозяина. Домард приходил к вам вчера и уже оплатил услугу. Вот квитанция.

- Да-да, конечно, - засуетился тот и полез в коробку с готовыми заказами. - Минуточку...

Некрография лежала в большом синем конверте с фирменной эмблемой салона - большущим ребенком, который обнимал маленького старика. На улице Георг вскрыл конверт и обнаружил внутри обычный стерео-снимок; молодая симпатичная женщина, чем-то похожая на него. "Господи! Это не Изольда... Неужели все вокруг меня - ложь?"

Да, это была совсем не та женщина, что он привык видеть на единственном сохранившемся фотопортрете, где мать и отец стоят рядом: она, грустная, отстраненная, - в белоснежном подвенечном платье с брабантскими кружевами, а он, натянутый как струна, глаза невидящие, - в безукоризненном черном костюме а-ля принц Гамлет. Георг только сейчас понял: это была фотография двух совершенно несчастных людей, снятых на пленку в самый, казалось бы, счастливый миг их жизни.

Он постарался восстановить в памяти все, что успел рассказать ему старик дворецкий и во что Домард так и не решился поверить. "Вот бы показать ему некрографию!.. Землянка Мария... Неужели это моя мать? О господи... Да-а, чтобы вернуть украденную память, придется снова и снова проходить через боль. Но без прошлого мне не обрести будущее. Ответы на все вопросы там, позади!"

Бильярдист с любопытством поглядел на него, но ничего не спросил. Постояв у двери, Георг вернулся в салон.

- Простите, чуть не забыл. Мой хозяин приказал мне задать вам один вопрос.

- Пожалуйста, сколько угодно.

- А может предок - тот, что на портрете, - оказаться еще жив?

- Конечно. "Некрография" - не совсем точное, хоть и звучное название. Вы знаете эту нашу моду на все, что связано с мертвыми, со смертью. Я был бы только рад, если предок высокочтимого Домарда ныне здравствует.

- И еще... Вы гарантируете точность воспроизведения? Ошибки быть не может? Боюсь, хозяин меня убьет, если я принесу ему чужой лик.

- Клянусь, здесь все по науке и без обмана. - Владелец салона для пущей убедительности перекрестился. - Вы меня обижаете...

С тем фор Белкин и ушел.

- Вам нужно переодеться и сменить лицо, - выйдя на улицу, приказал он Бильярдисту. - Все необходимое - в тайнике.

Робинс терпеть не мог лепить всякую дрянь на лицо. Он поморщился, но ничего не сказал - прибережет свой богатый словарный запас для другого случая.

6

Этот тайник был не единственным, который устроил в городе для Георга "Луна-Шанс". Он находился в неохраняемом складе теневиков, связанных с контрабандистами, которые ввозили с Земли деликатесные продукты и выдержанные вина. Теневиков арестовал Лупол, и сотни ящиков с товаром ждали их возвращения с тюремных нар.

Бильярдист снова был оставлен караулить. Домард почуял чужого, пройдя всего десяток шагов по проходу, снял с предохранителя браунинг и двинулся дальше. Он искал притаившегося человека и был готов к схватке.

...Георг слишком поздно сообразил, с кем имеет дело и что делает ей больно. Бьющаяся в его руках маленькая перепуганная девушка в одной ночной рубашке почему-то напомнила ему облепленную мазутной пленкой птицу из рекламных роликов "Гринпис". Ребрышки ее, столь ощутимые сквозь тонкую ткань, вызвали у фор Белкина приступ острой жалости. Он бережно опустил девушку на тряпки, чувствуя, как бешено ее колотит, и сказал:

- Прости... Я не сделаю тебе ничего плохого.

И тогда она заплакала - почти беззвучно, даже не пытаясь закрыть лицо руками. Слезы струились по ее щекам. "Трогательная сценка", - все-таки подумал Домард, тут же обозвал себя циником и, сняв плащ, накинул девушке на плечи.

- Кто ты такая? - спросил Георг, когда девушка немного успокоилась. Как ты сюда попала?

- Я Лика Степанова, с Земли. Я... - Девушка глубоко задышала, чтобы снова не заплакать. - Я убежала...

Лика подняла на Домарда глаза, взгляд ее был столь беспомощным и доверчивым, что Георгу немедленно захотелось ее от кого-нибудь защитить. Похоже, идти девушке было некуда и помощи ждать не от кого. Он совершенно забыл в эти мгновения о том, что за ним самим идет охота.

- Погоди, я сейчас приду.

Домард погладил ее руку и пошел звать Бильярдиста. Пусть заходит внутрь и сам подберет себе новую личину, одежду и оружие. Вряд ли тот будет рад непредвиденной задержке. Авось пронесет и ищейки Лупола минуют эту дверь.

- Расскажи мне все. Только коротко, - вернувшись вместе с Робинсом, попросил Георг. - Иначе я не смогу тебе помочь.

Фор Белкин снял свою маску и сразу же перестал быть безликим селенитом. Теперь Лика видела его подлинное лицо.

И девушка, покорно кивнув, тихим голосом начала свой рассказ. В злоключениях Лики, по сути, не было ничего особенного. Вмешательство Небожителей в личную жизнь земляшек - дело обычное. Правда, на девушке схлестнулись две противоположно направленные силы, но и это не такая уж редкость. Зато на Георга произвела впечатление попытка Лики проникнуть на Луну и разом покончить со всяким магическим на нее воздействием - заранее обреченная на провал, но такая отчаянная...

Бильярдист сменил внешность, переоделся и вооружился до зубов. Теперь он переминался с ноги на ногу и с нетерпением поглядывал на часы. Время работало против беглецов.

Когда Лика добралась до необъяснимого посещения клиники на островке стабила, Домард вдруг встревожился, как будто эта история имела к нему непосредственное отношение. Он явственно ощущал: разгадка роковых тайн, из-за которых его упорно пытаются убить, где-то рядом, он чует ее всеми фибрами души, этим самым шестым чувством... Она так близка, что кажется: стоит только протянуть руку...

Георгу стало казаться, что перед ним высится ледяная стена, отгораживающая его от прошлого. Недоставало одного-единственного точного удара, чтобы она рассыпалась на тысячу осколков. Но куда нацелиться, где найти самое слабое место? Просто напрягать мозги, и без того изгрызенные множеством безответных вопросов? Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Нужен внешний толчок? Но кто поможет Домарду? Неужели она, Лика, потерянная душа, которая сама так нуждается в его помощи?..

Фор Белкин машинально сунул руку в карман и наткнулся на конверт из салона некрографии, достал стереографию его возможной матери и беспомощно повертел в руках.

- Что это у тебя? - спросила девушка.

Ни слова не говоря, он показал ей портрет. Лика внимательно вгляделась в черты молодой женщины. Нет сомнений, та была похожа на лежащую в клинике старуху. Это либо дочь, либо младшая сестра Марии Кедриной. Девушка переводила взгляд с некрографии на Домарда и обратно, потом пробормотала:

- А ведь вы похожи...

- Кто на кого? - не понял Георг.

- Все трое: вы сами, эта женщина и старушка на островке ставила.

Фор Белкин очумело помотал головой. Бильярдист глядел на него и не понимал, что здесь творится. Зато он твердо знал: надо поскорее убраться со склада. Но Робинс чувствовал: сейчас хозяина нельзя торопить - происходит нечто очень важное.

И тут Лика спросила:

- Когда был сделан этот снимок? "Сегодня", - чуть было не сказал Домард.

- Тридцать пять лет назад - в день моего зачатия.

- Так, значит, это она! - воскликнула девушка и остолбенело уставилась на Георга. - А это не ваша?.. - Она не договорила, натолкнувшись взглядом на остекленевшие глаза фор Белкина.

"Моя мать... Это моя мать. И она жива. Жива!" - Радости не было. Ни радости, ни боли. Слишком много переживаний для одного человека.

Ледяная стена лопнула. Из замурованных доселе ячеек памяти хлынули на свободу воспоминания, этаж за этажом затопляя опустошенную регулярными чистками голову Георга фор Белкина. Подсознание непрерывно пыталось восстановить утерянное по оставшимся следам, и сейчас возникло ощущение: Домард помнил это всегда и никогда не забывал.

Фор Белкин окаменев сидел рядом с Ликой. Она дотронулась до него, он даже не пошевелился. Быть может, он вовсе не почувствовал ее прикосновения. Робинс уже давно недовольно пыхтел и покашливал, сидя поблизости на ящике с контрабандой.

...Десятилетний Георг глядел на экран Глаза. Тайком пробравшись в отцовскую Комнату управления, он принялся командовать Магиной - той самой, которую отец подарил ему на день рождения, настроил на него, опробовал в деле, но пользоваться самостоятельно строго-настрого запретил. Фор Белкин-младший долго раздумывал, никак не мог решиться, но все-таки не утерпел и полез в запретное место. Ему страсть как хотелось пусть на полчасика стать взрослым, настоящим Небожителем... Когда отец застукал его, то высек как Сидорову козу и сменил замок на двери. Георг потом два дня не мог вставать, а сидеть - целую неделю...

Домард вспомнил то, что было стерто из его памяти, и поразился, насколько маловажным показалось ему теперь вновь обретенное прошлое. Но ведь без детства и юности его, такого, какой он есть, просто не было бы. Если хранить только самые светлые страницы жизни, напрочь испепелив все неприятности, неудачи и серые будни, в "сухом остатке" обнаружатся лишь парадные портреты, великосветская хроника да велеречивый некролог.

"У меня в памяти оставили всего по чуть-чуть - чтобы я не чувствовал себя роботом. Кому понадобилось стирать мою безобидную память? Только ради того, чтобы я не мог узнать о моей матери? - мучительно размышлял Георг. Бред! Я даже не догадывался о ее существовании. Лишь поиски утраченного - и только чудом - привели меня к этой истине".

Сейчас фор Белкин был не прав: в памяти новорожденного Гоши запечатлелось лицо его подлинной матери. И с помощью Магин его можно было в любой момент извлечь оттуда.

"Пожалуй, главное для НИХ было выкорчевать все, что связано с Землей. Лика... Лика - вот кто будоражил меня, грозя одним прикосновением развалить казавшееся столь прочным, несокрушимым бытие Небожителя. Всю мою привычную жизнь.

Кому больше всех выгодна нынешняя сословная система на Луне? Кому ненавистны любые перемены, малейшее усиление Земли? Тайный союз Небожителей? Я бы знал о таком. Засекреченная религиозная секта? И это было бы на слуху. К тому же Небожители теперь не верят ни в бога, ни в черта. Так что за неведомая сила взяла М-хваткой за горло маленькую Луну? Луну, которая, в свою очередь, душит гигантскую Землю. Этакий злобный Давид мучает давным-давно ставшего беспомощным Голиафа. Чужими руками погубить тысячелетнюю цивилизацию пятнадцати миллиардов душ - гениальная задумка, не правда ли?"

Зато история с предательством Магин оказалась дутой. Домард знал теперь, что патронировал Лику весь последний год, и память об этом была у него стерта наиболее тщательно.

Однажды он увидел Лику на экране Глаза в толпе спешащих на работу клерков и уже не мог ее потерять. Некая молодая особа со странным и одновременно магически притягивающим именем Гликерия снова и снова возвращалась к нему, поднимала среди ночи с постели, не давая спать, лишая аппетита, покоя, ощущения самодостаточности, твердой почвы под ногами. Фор Белкин скорей бы умер, чем признался себе, что по уши втюрился в низкую земляшку. Но подобных признаний от него никто не требовал. Он просто жил Ликой...