Шанс. Книга 4

Подача документов.

Впервые я так вымотался в Ленинградском поезде. Гуля, которая в этот раз ехала со мной в Ленинград, вероятно, тоже, но вида не показывала и даже не намекала на усталость.

В этот раз нам достались места в плацкартном вагоне в проходе, а в купе напротив ехала цыганская многодетная семейка. Мартышки-цыганята полночи не могли успокоиться, лазая по полкам, крича, споря и ссорясь на гортанном языке. Соседки-женщины пытались успокоить и утихомирить шумное соседство, взывали к невозмутимому отцу семейства. Колоритный типичный толстый цыган с окладистой бородой, седыми нитями в черных длинных волосах, с золотой печаткой на пальце, одетый в хромовые сапоги, извиняюще улыбался, разводил руками (это же дети!) и строгим взглядом окидывал расшалившееся потомство. Цыганская детвора замирала под его взглядом на некоторое время, а потом все начиналось сначала. Жена, маленькая худощавая женщина в длинном цветастом платье, с крупными серьгами и бусами на плоской груди вообще не вмешивалась, а подозвав кого-либо из ребятни, поправляла что-то у них в одежде, что-то выговаривала и отпускала резвиться дальше.

Я терпел и лишь иногда страдальчески поднимал глаза на Гульку, ища моральной поддержки, но она снисходительно и успокаивающе улыбалась, как будто ее совсем не беспокоили шум и крики над ухом. Наоборот, подозвав самого мелкого или одного из самых маленьких, одарила конфетой. Вскоре возле нас собралось все малолетнее семейство и разошлось, когда все конфеты были розданы, а пол возле наших мест был засорен обертками. Остался лишь самый настойчивый, который затянул на одной ноте:

– Дайте, пожалуйста, ради Бога конфету, дайте, пожалуйста, ради Бога конфету, дайте ….

– Миленький, нет больше! – попыталась сердобольная Гуля втолковать ребенку.

– Дайте, пожалуйста, ради Бога конфету…! – как бы, не понимая и не слыша продолжал тот клянчить.

Не выдержав, отдал свой пакетик с двумя кусочками сахара-рафинада, полученный к чаю. Пацан посмотрел на ненужный подарок, взял и с обидой отстал, а мы продолжали периодически обстреливаться взглядами черных любопытных глазенок – что у нас в руках, что едим, что лежит на столе?

На перрон Московского вокзала я выгрузился не выспавшимся, недовольным и раздраженным. Подружка, наоборот, в отличие от меня выглядела свежей, без тени усталости и довольной жизнью. Постепенно, глядя на нее, мое раздражение прошло и настроение улучшилось. Все-таки присутствие рядом жизнерадостной девчонки благотворно влияло на меня.

Проходя мимо нас отец цыганского семейства добродушно пожелал:

– Красивая вы пара. Дай вам Бог счастья и надеюсь встретить в следующий раз женатыми.

Посмотрел ему вслед, как он вальяжно шел по перрону с пустыми руками, а позади тащили многочисленные баулы, свертки, сумки его жена и дети. Переглянулись с Гулькой и рассмеялись.

Такси брать не стали, а поехали домой (к тете) на метро. В квартире Гуля, распотрошив свой чемодан, упорхнула в ванную, а я набрал рабочий телефонный номер родственницы, чтобы доложить о нашем приезде. Как и ожидал, она обрадовалась, даже хотела отпроситься с работы, чтобы достойно встретить и накормить нас после дальней(!) дороги и долго инструктировала, что мы можем поесть, где что лежит….

Наконец, я положил трубку и остановился в коридоре перед дверью в ванную, за которой призывно шумела вода. Представил, как струи воды стекают по совершенному девичьему телу, омывают небольшую упругую грудь, стекают в ложбинку между грудей на плоский животик и стремятся к треугольнику волос внизу живота.

Стиснув зубы от желания, скинул в комнате верхнюю одежду, метнулся назад и открыл незапертую дверь.

– Вообще-то я хотела помыться, – упрекнула подружка, но лукавая улыбка говорила об обратном. – Похоже, я тебя достаточно изучила, чтобы угадывать твои желания, – сообщила с поощрительной улыбкой, отодвинув занавеску и пропуская меня к себе.

В нетерпении обнял желанное тело, трясясь от возбуждения и впился в губы поцелуем. Потом развернул и прохрипел:

– Наклонись, – и нетерпеливым толчком вошел в нее.

Так под струями горячего душа, кончил почти сразу два раза. Сам подобного подвига от себя не ожидал. Единственное неудобство испытывал – слишком горячая вода. Не люблю такую температуру, а Гуля наоборот, чувствовала себя вполне комфортно в кипятке. В процессе нашего соития, она с улыбкой и готовностью подстраивалась под мои движения, стараясь доставить мне максимальное наслаждение и похоже получала его сама.

Потом, плескались и дурачились под душем, пока она не прекратила баловство, помогла мне спокойно омыться и выпроводила из ванной.

– Вдруг Светлана Викторовна явится с работы! – шепнула предусмотрительная подружка.

Пока я одевался, ставил чайник и ждал на кухне любимую, она долго приводила себя в порядок, сушила волосы, причесывалась и наводила макияж.

– Какой я счастливый! – признался, когда она, ослепительно выглядевшая появилась на кухне с радостной улыбкой.

Никогда не знал, ни сейчас, ни в будущем – как надо вести себя с девушками. Стоит ли их баловать искренними признаниями? Не испорчу ли их откровенностью? Возомнит о себе Гулька невесть что…! «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей…» Но я действительно был счастлив и не хотел думать о серьезных вещах.

Гуля, поощрительно улыбнулась, довольная моим признанием, легко подтолкнула к стулу, и сама начала разливать кофе и готовить бутерброды. К сожалению, молока в холодильнике не оказалось.

– Не ждала тетя нашего быстрого приезда, – предположил я, ответив на невысказанный вопрос подруги. – Потом сами купим. – Куда поедем сначала? К тебе или в Политех? Или каждый в свое? – поинтересовался, отпивая черный кофе.

– Поехали к тебе вместе. Посмотрю, как все устроено, – ответила она, намазывая масло на ломтик батона и протягивая мне.

Политехнический институт представлял комплекс старинных зданий со сложной архитектурой. Возле круглого, похожего на граненый стакан, но с окнами здания Приемной комиссии, толпились абитуриенты и их родители. Прошел с Гулей внутрь, испытывая непонятное волнение. На первом этаже кучковались поступающие у стенда с какой-то информацией, и Гуля потянула меня туда. Отрицательно мотнув головой направился по маршруту, указанным стрелками на стенах и подписями «Приемная комиссия». В просторном помещении на втором этаже, заполненном будущими абитуриентами, их сопровождающими и столами с членами приемной комиссии нашел свой стол с табличкой – Факультет технической кибернетики. За столом сидел молодой парень и беседовал с какой-то девушкой, держа ее документы в руках.

Я отметил, что членами приемной комиссии были молодые ребята и девушки, вероятно студенты. Девчат было больше. Людей в возрасте, похожих на преподавателей или хотя бы на аспирантов в помещении вообще не было. Я удивился, что студентам доверили вести прием.

По-видимому, у девушки возле моего стола возникли проблемы с документами, и парень поднялся, посмотрел на нас, на Гуле за моей спиной задержал взгляд и вышел куда-то, позвав за собой девушку. Через некоторое время вернулся уже один, извинился, сел, протянул руку за моими документами и еще раз мазнул взглядом по Гулиной фигуре. Похоже у моей красавицы-подружки могут возникнуть проблемы с озабоченными студентами. Может надо было настоять, чтобы она училась со мной? Хотя в педиатрическом институте, куда захотела поступать Гуля, девчонок на курсе должно быть большинство. Посмотрим.

С моими документами проблем не оказалось. Парень записал меня в какие-то журналы и, доброжелательно улыбаясь, протянул бланк заявления и анкету:

– Заполните, пожалуйста. Если возникнут вопросы обращайтесь.

– Местный? – поинтересовался, прочитав документы и, дождавшись моего кивка, констатировал-спросил:

– Значит общежитие не требуется? Послезавтра сможете получить экзаменационный лист. Он понадобится для прохода на консультации и на вступительные экзамены. – Внизу можете ознакомиться с интересующей вас информацией, – равнодушно произнес и перевел взгляд на Гулю.

– Я не к вам, – улыбнулась она и развернулась к выходу.

Я заметил, как парень сник, а приветливая улыбка сменилась разочарованной гримасой.

На первом этаже протолкавшись через возбужденную толпу абитуриентов и их сопровождающих, выяснил, что экзамены в Политех начнутся только в августе. Вот это номер! Откуда я взял про июль? По-видимому, из памяти. Кандидаты в военное училище приглашались на вступительные экзамены в начале июля, а я так же предположил и про будущих студентов. Придется планы пересматривать.

Значит Эдик на днях отправится в Учебный Центр на полигон для сдачи зачетов и экзаменов, а вернется только в конце августа. Закроют бедолагу за глухими стенами и строгой охраной и увидеть друга можно будет только во время коротких встреч на КПП, да и то не факт. Не наездишься. Решил, что надо увидеться с другом до его отъезда.

Я потолкался в толпе других любопытных и послушал разговоры. Большинство выглядело испуганными, нервно сжимали сумки и документы в руках, также, как и я прислушивались к разговорам, но были и те, кто с превосходством поглядывал по сторонам, снисходительно улыбаясь. Были и знатоки, которые знали про вступительные экзамены прошлого года. Выйдя на улицу, вздохнул.

– Оказывается, что вступительные экзамены буду сдавать в августе. Ты как? – поинтересовался у Гули.

– Что-то волнуюсь, – призналась. – Народа много, а про август я знала, но думала у тебя по-другому. Это у тех, кто поступает в университет – экзамены в июле.

– В военных училищах тоже в июле. Надо на днях с другом из Петродворца встретиться, – запланировал вслух. – Прорвемся, – заверил. – Поехали в твой институт.

Подружка, не ответив, тоже вздохнула и кивнула.

У Гули тоже не возникло проблем с документами. Все было почти также как в Политехе, только большинство абитуриентов и членов Приемной комиссии были девчонки и анкету заполнять не пришлось. Вероятно, для приемной комиссии Политеха были важны некоторые скользкие вопросы, касающиеся увлечений кандидата, его родителей, национальности, судимости и другие пункты анкеты. Хотят сохранить секреты от возможных эмигрантов?

В Педиатрическом институте я и редкие ребята выделялись среди девчонок и привлекали девичьи взгляды. Обратил внимание на одного заметного парня, который обаятельно улыбаясь, пытался кокетничать со студенткой из Приемной комиссии, принимающей документы. Он вел себя очень самоуверенно в отличие от других абитуриентов, с превосходством поглядывал по сторонам и чего-то с улыбкой внушал ей, а она, старательно хмурясь пыталась занести его данные в свои документы. Высокий, стройный, элегантно одетый в коричневый, хорошо пошитый костюм, он выделялся и притягивал многие взгляды окружающих.

Мажор какой-то с «лапой», – мысленно отметил я недоброжелательно.

Наткнувшись на мой хмурый взгляд, парень замолчал недоуменно, задумался на мгновение и перевел взгляд на мою спутницу. При виде Гули, его глаза обрадованно вспыхнули, взгляд оценивающе облизал фигурку Гули, (как мне показалось), и он снова повернулся к столу и студентке.

Похоже, что желающих поступить на лечебный факультет Ленинградского Педиатрического института было больше, чем в мой институт.

– Будем ходить на консультации или домой поедем? – спросил у Гули по дороге к метро.

– А ты сам, как думаешь? – по-женски передоверила вопрос мне.

– С одной стороны надо бы, вдруг чего новое услышим, а с другой…, – задумался. – Ладно, – махнул рукой, – пару дней есть, решим.

Когда возвращались в переполненном вагоне метро домой в час пик, я в очередной раз убедился, что Гулька притягивает мужчин и требует дополнительной защиты, хотя и способна постоять за себя. Вот это удивило, так как не подозревал об этом.

В вагоне метро пришлось стоять в плотной толпе пассажиров, держась за руки. Почти перед самой высадкой на Московском Проспекте я заметил, что Гуля недовольно покосилась за спину, а потом неожиданно ударила локтем назад в пузо прилично одетого мужика, стоящего за ней. Тот хекнул и попытался согнуться, навалившись на подругу. Я не сразу понял, что происходит, а сообразив, коротко ударил того в печень. Мужик вскрикнул и, сложившись лег на пол. Испуганные пассажиры отпрянули, глядя вниз на скрючившегося мужчину и загомонили.

Мы выскочили в числе первых из вагона, и я расхохотался. Гулька удивленно смотрела на меня. Наверное, решила, что умом тронулся.

– А…, если…, мы ошиблись…? И… это не извращенец? – наконец смог я выговорить.

Теперь хохотали вдвоем, не обращая внимания на удивленных окружающих.