Шанс для чародея

Примета близнецов

Проезжая мимо пахотный полей, я заметил, что посевы действительно вытоптаны. Значит, мне уже не удастся посмотреть на выросшие колосья и на то, как по ним пройдется серп во время сбора урожая. Я любил смотреть на золотящуюся рожь, на работающих жнецов и стога сена. Как-то раз я пробовал развлекаться с крестьяночками в таком стогу, но ни чем хорошим это не закончилось.

Под ногами моего коня пронеслось какое-то существо, и конь чуть не вздыбился. Должно быть, то была полевая крыса. Хорошо бы, если б конь затоптал ее ногами. Я теперь не мог крыс, жаб и саранчу. Последнюю особенно. Неприятно было смотреть на поле после ее налетов. Но и сейчас стерни выглядели не лучше, чем урожай, поеденный саранчой. Вытоптанное поле выглядело не лучше, чем, если бы его пожег драконий огонь. Но я не верил в драконов и смеялся над теми чужеземцами, которые якобы видели их собственными глазами и даже пострадали от их налетов. Один раз в двери нашего поместья постучался и начал выпрашивать подаяния тот, чьи земли и дом спалил дракон. Этот человек начал слепнуть, как сам он сказал от того, что долго смотрел, как горит огонь дракона на его полях. Мне стало жаль его, и я подал кошель монет, позаимствованный у отца, но в сказки об огнедышащих тварях так и не поверил.

Теперь же мне предстояло поверить в то, что на засеянном поле ночью плясала нечисть. Лучше б уж деревенские девушки водили рядом хороводы. На притоптанную ими траву было не страшно посмотреть, а здесь меня объял какой-то суеверный страх. Особенно, когда я заметил отпечаток ступни на стерне. По форме это была необычная ступня. Похоже на женскую изящную ножку, но там где должны были быть пальцы, контуры следа нарушались, превращаясь в размытые очертания когтей. Я спрыгнул с коня и присмотрелся внимательнее. Если бы не размеры стопы, то я решил бы, что это след от куриной лапы с длинными коготками. Но нижняя часть была такой изящной. Я засмотрелся.

Мимо меня с гоготом пронеслось какое-то крохотное существо. Оно хваталось за колокольчики и травинки, будто раскачиваясь на них.

– Привет, бездельник, – донеслось до меня.

Голос был таким тоненьким, что вначале мне показалось, что я себе его вообразил. В голове забили тревожные колокола. Неужели я и впрямь вижу крохотного человечка, размером не больше ноготка, в причудливом ярком одеянии, с красным колпаком на голове и землистого цвета кожей. Ведь это какой-то бред. И, тем не менее, существо было проворным и живым. Оно остановилось, стоя на листе подорожника, быстро показало мне язык и было таково.

Озадаченный, я даже не заметил, как присел прямо на землю. Ну и дела. Мой конь испугано ржал и бил о землю копытами.

Я глянул на леса, раскинувшиеся недалеко за стоптанным полем. Что если там и в правду обитает много таких существ? И что если ночью они выходят из леса, чтобы танцевать под луной? И им даже не важно, что они затаптывают чужие посевы, тем самым лишая крестьян пропитания? Ну, тогда жалобы, обращенные ко мне, можно было понять, и пожалеть озабоченных крестьян. А еще и моего отца, потому что именно ему крестьяне обязаны были платить десятину. Хорошо, что ночные гости не добрались еще и до господских полей. Те, к счастью, располагались довольно далеко от леса, и люди, приходившие туда отрабатывать барщину, своим недовольным видом могли распугать любую нечисть.

Мой брат Поль с самого утра опять уехал на охоту, забрав с собой все наших гончих псов и собрав по дороге целую дружину. Он часто охотился сам или в компании соседей. Ему нравилось хвастаться своими охотничьими трофеями. Он даже развешивал выделанные шкуры убитых зверей на стенах в зале для пира. Я пока что никакими подобными заслугами не отлился. Все дело было в том, что мне не нравилось убивать животных. Стоило лишь посмотреть в глаза загнанной лесе, и я тут же передумывал спускать стрелу с арбалета. Кто-то счел бы меня трусом, однако убить врага я бы не постеснялся. Мне было жаль лишь зверей. В отличие от Поля я никогда нарочно не вытаптывал цветы на лугах, не справлял нужду в ручьи и не велел срубать раскидистые деревья лишь из-за того, что их кроны закрывают мне вид из окна. И я боялся признаться даже самому себе в том, что точно так же, как животные, деревья, реки и цветы кажутся мне одушевленными. Если бы Магнус спросил меня, различаю ли я голоса зверей и птиц, и улавливаю ли существование живых созданий в стволах дубов и в родниках, то я сказал бы да. Со мной такое случалось. Но проговорись я кому-то об этом, и меня сочли бы ненормальным или еще хуже того колдуном.

Колдун. Разве не так назвал меня Магнус. Или он употребил другое слово. Маг. Ну разве это не одно и тоже. Чародей, маг, колдун, чернокнижник, волшебник… Слов было множество. Я не улавливал между ними никакого различия, но, наверняка, оно имелось, пусть и незначительное. Магнус мог бы мне все объяснить. И зачем я только подумал о нем? На память сразу пришло его предложение стать моим наставником. И оно вдруг показалось мне заманчивым. Хотя, что в этом может быть заманчивого. Мне не нужны учителя. Я от них еще в детстве устал так, что можно было завыть. А он ведь предложил мне именно это, но имел в виду определенно нечто другое, что-то более тайное и даже интимное. Наставник это тот, кто может научить тебя запретным искусствам и одновременно стать твоим другом, даже покровителем. Где-то я об этом читал. В какой-то старинной книге, которую совершенно случайно обнаружил в библиотеке отца. Она была там явно лишней. Во всяком случае, не в одном перечне имущества, которое я должен унаследовать, она не значилась. Предмет будто прибыл к нам сам собой и вытеснил с верхних полок все остальные книги. Он лежал обособленно, и я бы не нашел его вообще, если бы однажды не услышал голос, зовущий меня заглянуть наверх.

Первая глава в той книге называлась «Запретные искусства». Потом в ней шли какие-то формулы и рецепты, но совсем не кулинарные. Я читал плохо, потому что не мог разобрать всех букв. А ведь азбука мне знакома. Но некоторых букв в том тексте я действительно не смог найти в алфавите. Читать ту книгу было все равно, что расшифровывать иероглифы, но я старался, как мог и даже не знал зачем. Наверняка, и это Магнус смог бы мне объяснить. Так почему бы не пойти к нему? Одна беседа с ним ничего не будет мне стоить. Мы просто поговорим и расстанемся, но я получу ответы на все свои вопросы. Совсем не обязательно после этого становится его учеником. Хотя это ли он мне предлагал? Мысли путались. Магнус оказался самым сложным из всех моих знакомых. Не человек, а загадка. Да и человек ли он вообще?

Я решился заехать в лес и своими глазами убедиться в том, что в нем обитают сверхъестественные существа. Однако, вокруг было спокойно. Птичьи трели ласкали слух. Я заметил дятла, с сосредоточенным видом долбящего ствол. А потом пару зябликов на ветках. Где-то даже промелькнула серая шкурка, напоминающая заячью. Все, как и должно быть. Ничего необычно. Когда кто-то швырнул в меня шишкой с высоты, я был уверен, что это белки, но, подняв глаза, изумился. Высоко в ветвях сидела девушка и смеялась надо мной. При чем это была не крестьянка. Те были способны на любые проделки. Но увидеть в лесу в одиночестве барышню… на такое я даже рассчитывал. Ее пышное зеленое платье было таким роскошным, что ее можно было счесть дочерью герцога или даже принцессой. Оно само напоминало крону весеннего дерева, а кружева на нем пенились, будто первый вишневый цвет. Казалось, что из гладкой кожи девушки прорастают зеленые веточки и листья, но вблизи это, скорее всего, окажутся искусно сплетенные кружева. Не могут же листья расти прямо из человеческой кожи. Если только передо мной человек.

Девушка смеялась, весело и заразительно, но смех был таким глухим и шелестящим, будто это шуршала листва. Можно было и перепутать. Ее волосы издалека показались мне белыми, как черемуха. Они вились и, казалось, что пряди состоят целиком из мелких цветочков. Ей было так весело. Неужели это она запустила в меня шишкой. Но дуб, на котором она сидела, вряд ли плодоносил шишками, скорее уж желудями. Он был таким высоким и разросшимся, что в его стволе могло разместиться целое королевства. Королевство фей. Я усмехнулся при этой мысли. В книге, которую я читал, было сказано, что некоторые деревья могут оказаться входом в волшебную страну. Но как такое может быть, мне оставалось непонятным.

Я хотел провести рукой по коре, но что-то меня остановило. Возможно, я испугался пораниться или подцепить занозу. Кора дерева была такой шероховатой и, казалось, что на ней проступают тайные письмена, целые строки из незнакомых мне знаков и символов.

Я поднял глаза, чтобы еще раз посмотреть на девушку, сидящую, как птичка на ветке, но больше не увидел ее. Может, она забралась в дупло, располагавшееся высоко наверху, но, как ни приглядывался, я не смог различить там дупла.

Дриада. Слова всплыло в голове само. Я был счастлив посчитать, что встретил дух дерева, но в действительности, наверняка, все было более прозаичным. Я вообще был прозаиком, а не поэтом. Романтика меня отпугивала, стихи утомляли, но побегать за женщинами я всегда был не прочь. Многие из них находили меня весьма миловидным, но не спешили при этом уделять мне много внимания.

Я привык довольствовать легким комплементом о том, как я мил, а потом сидеть и ждать, пока хоть у кого-то найдется время на тайное свидание со мной. Времени обычно так и не находилось, хотя взгляды и речи дам часто были весьма многообещающими. Жаль, что мне нравились лишь лгуньи, жеманницы и кокетки. Вот Поль был куда удачливее меня, а потому часто посмеивался надо мной. Он говорил, я хорош собой, но слишком глуп. Дамы таких не любят. Чтобы их привлечь, нужно блеснуть интеллектом. Что ж, он это умел, а я нет. Поэтому мне оставалось только завидовать ему и жадно смотреть по сторонам.

Если бы самая злая фея предложила мне пофлиртовать с ней, то я бы не отказался, при условии, что она будет обворожительной, конечно. И не важно, какими окажутся для меня последствия. Говорили, что вступать в любой даже самый контакт с нечистью слишком опасно, ведь волшебная подруга может похитить твою душу, свести с ума, довести до самоубийства и тому подобное. Но молодая горячая кровь в моих венах требовала риска и приключений. Я был безрассуден. И становился все более безрассудным.

Мне захотелось залезть на дерево и проверить, куда спряталась барышня. Даже поймать ее, если получится. Вот будет потеха. И удовольствие заодно. Я уже представил себе, как хватаю руку, из которой прорастают листья и целую губы свежие, как цвет вишни. Как рука, обнимающая меня, превращается в ветку. А потом я проснусь, оплетенный живым кустом, в который превратилась моя любовница. Последнее предположение меня отпугнуло, но всего на миг. Я смело начал карабкаться по ветвям вверх.

– Глупец, – кто-то произнес это или мне только показалось. Я навострил уши. Голос явно был не женским. Он слегка гнусавил. Так может говорить только старое или очень древнее существо. Думаю, оно намеревалось остановить меня. Но я не послушался.

Самые нижние ветки находились довольно далеко от земли, и мне пришлось прыгать, чтобы дотянуться до них. Даже влюбленный, поющий серенаду под окнами своей избранницы, так не старается. Ветки оказались неприятными на ощупь и колючими. Одна из них царапнула меня по щеке. Я оглянулся и заметил, что земля оказалась куда дальше, чем показалось вначале, будто дерево вдруг стало выше. Будь я пьян, и такая метаморфоза была бы вполне объяснима, но я был трезв, как стеклышко, аж со вчерашнего дня. А значит, мне совсем не кажется, что дерево сильно выросло в высоту всего лишь за миг. Если я сейчас упаду, то есть риск сломать себе шею.

Значит, придется не падать. О том, как мне потом удастся спуститься, я даже не подумал. Главное добраться до цели. Где-то в высоте мелькнул подол зеленого платья или это только зашелестела листва. Я удвоил усилия, как раз в тот момент, когда кто-то снова запустил в меня шишкой. Она больно ударила меня по плечу, и я чуть не выпустил ветку. Хорошо, что мне удалось удержаться, иначе бы я упал. Страшно даже подумать, что тогда бы случилось. Дерево все росло вверх, крона становилась пышнее, а просвет между ветвями напротив сужался. Скоро солнечный свет не сможет проникнуть сквозь листву, такой она стала плотной, как один сплошной кусок материи. У меня по спине побежали мурашки.

– Ну, что доигрался, – голос снова был гортанным и гнусавым. Совсем не похоже на нежный девичий тон. Мне было неприятно его слышать.

Неужели это говорит дерево? Или существо под ним? Я нехотя глянул вниз? Боже, как тут высоко. Неудивительно, что некто внизу под дубом кажется мне гномом. Я сам пожалел, что вскарабкался на такую высоту. Но ощущение того, что красотка в зеленом прячется где-то рядом, прямо среди листвы, до сих пор меня возбуждало.

– Вот бы ее поймать и посадить в клетку, – это подумал не я, голос отдался от стенок разума. Было ли всего лишь совпадением, что ярко-зеленая птичка в этот самый миг спорхнула с ветки и гордо пролетела прямо мимо моей щеки. Ее коготки и жесткое оперение слегка задели меня и даже оцарапали. Я поморщился от боли. Интересно, что это была за птица. Я не знал ее названия. Я просто никогда раньше не видел таких ярких и красивых птиц. Только не в нашем лесу. Может, она залетела откуда-то издалека. Из тех краев, в которых я никогда не был. Или из страны фей? Нет, это уже слишком. Такое нелепое предположение. Я не ребенок, который готов поверить в сказки. Но ведь дерево, на которое я взобрался, растет само по себе, будто волшебное. И, кажется, что за одно мгновение оно готово дорасти до самых небес.

Вроде это был дуб, но я заметил в листве цветы похожие и на черемуху, и на липу, а затем ни превратились в колючки репейника. Одна из них впилась мне в руку. Что за чертовщина. Несмотря на боль, я хотел залезть на сук и какое-то время посидеть там, в безопасности, если только дерево не скинет меня на землю само. Колючка впилась в кожу, как живая и я не мог ее отодрать.

Я представил себе девушку, которая сейчас поманит меня, поцелует и сбросит вниз. И ее смех будет звучать надо мной, как шелест листвы. Это было бы слишком жестоко, но это достойное наказание тому, кто спутался с дриадой. Ну, вот, похоже, я и впрямь начал верить в сказки. Должно быть, схожу с ума.

На миг мне почудилось, что из гущи листвы на меня смотрит мое же собственное лицо. Лицо двойника с горящими азартом глазами, будто кто-то выставил передо мной зеркала. Тогда отражение в нем двигалось само по себе, независимо от меня. С криком я сорвался и полетел вниз. Сейчас я разобьюсь, но чьи-то руки вдруг подхватили меня. Они крепко обвились вокруг талии. Я ощутил на шее морозное дыхание. Рука, нырнувшая за пазуху, как змея, распахнула на мне камзол.

– Так лучше? – мы уже стояли на твердой почве. Как приятно было ощущать под ногами землю и знать, что я не разбился, а дерево больше не растет. Оно снова стало прежних размеров. Более нормальных, должен я сказать. Так мне больше нравилось. Но кто же стоял рядом.

Я обернулся и ощутил себя так, будто меня ошпарили кипятком. В тени дерева стоял и улыбался мне Магнус. Странно, но при свете дня он показался мне еще более зловещим, чем ночью. Возможно потому, что его глаза напоминали о тьме. Они стали черными, как ночь и сверкали, словно говоря: сейчас яркий день, но мгла спряталась в тени, к вечеру она снова завладеет миром, и вместе с ней я опять приду к тебе, чтобы искушать.

Его странные речи подтачивали меня, как вода камень. Еще прошлой ночью они произвели сокрушительную реакцию, начали разрушать все мои представления о жизни и мире, но я боялся признаться в этом даже самому себя.

Вроде бы я собирался задать Магнусу множество вопросов, но сейчас, когда он так неожиданно оказался рядом, все они вылетели у меня из головы. Былые намерения стали вдруг неважными. Я смотрел на его седые волосы, остриженные под каре, белые брови и такие же белоснежные ресницы над черными блестящими глазами. Казалось, что с их кончиков сейчас упадут снежинки. Концы волос чуть вились, напоминая морозный узор. А абсолютно молодая здоровая кожа на щеках покрылась румянцем. Он выглядел таким молодым и в то же время всезнающим. Я опять стушевался в его присутствии, а неестественно длинные, на этот раз унизанные бесчисленными кольцами и перстнями, пыльцы хищно потянулись ко мне.

Я отпрянул, и Магнус коротко рассмеялся. Одет он был иначе, чем ночью. Бархатные бриджи, высокие щегольские сапоги, расстегнутый на груди красный дублет и короткий с алой подкладкой плащ – и никакого напоминания о том, что он принадлежит к касте звездочетов. Разве только символ в форме очерченной кругом звезды висящий на цепочке у него на шее. Такие символы называют пентаграммой. Где-то я уже видел их. Наверное, в той же самой книге, которая меня так привлекла.

Было странным то, что Магнус не носил при себе никакого оружия, будто и так с голыми руками чувствовал себя достаточно защищенным и от грабителей, и от медведей, и от волков. Ну, ведь он же маг, если верить его утверждением. А для мага естественно обороняться лишь с помощью чар. Зачем ему шпага? Хотя все дворяне обычно носили ее при себе, даже если не собирались пускать ее в ход. Так было положено. Может, Магнус вовсе и не дворянин, хоть и вел он себя довольно горделиво. У него были стать и манеры аристократа, но какая-то диковатость сводила это ощущение на нет. Мог ли он охотиться в лесу без лука и арбалета, раз уж он маг? Такие примитивные вещи, наверное, не требуются тому, кто и так с помощью колдовства достанет себе все, что захочет. Разве только для маскировки. Любопытно, скрывает ли он от людей то, что он маг или конспирация давно уже стала для него лишней?

– Хочешь, я научу тебя не бояться высоты? – он вновь потянулся ко мне.

– Я и так не боюсь.

– Ага, – он издевательски хмыкнул.

Мои щеки залил румянец стыда и поспешил отвернуться. Да, он прав, дерево чуть меня не убило, но разве я знал, что оно волшебное.

– Я был прав, ты действительно еще совсем не умеешь использовать свои таланты, – Магнус танцующей походкой двинулся ко мне. – Ты даже не подозреваешь о том, что они у тебя есть.

– Допустим, мне они и не нужны, – я хотел достать стилет и ударить им по коре дерева, но сдержался, сообразив, что результат может оказаться непредсказуемым. Я не хотел, чтобы его ветви прямо сейчас меня задушили.

– А если бы я не оказался рядом…

Об этом мне не хотелось и думать, но признаваться ему в своих сомнениях я не хотел. Оставалось лишь надеяться, что он не может читать мои мысли. Но он как будто мог.

– Решайся, малыш, и я научу тебя летать.

– Летать? – заявление показалось мне абсурдным, но я вспомнил, как его руки обвились вокруг меня там на высоте. Как он мог очутиться там, если не мог летать. Он ведь подхватил меня, когда я уже падал. Да, похоже, в его словах есть резон.

– В это сложно поверить, да? – он оказался совсем рядом. Вьющаяся белая прядь упала ему на лоб. Мне вдруг захотелось отвести ее ему за ухо и проверить, не окажутся ли его уши заостренными, как у эльфа.

Откуда-то издалека донеслись звуки множества голос, музыка, трубы герольдов и охотничий рожок. Все это вдруг показалось мне слаще райского пения.

– Не слушай, – Магнус поспешно оттащил меня в сторону, пытаясь при этом зажать мне уши.

– Ты, что с ума сошел?

– Нет, но ты сойдешь, если будешь слушать, а я вовсе не хочу, чтобы мой будущий ученик сошел с ума.

– Кто тебе сказал, что я согласен стать твоим учеником? – я во все глаза уставился на проезжающую мимо нарядную кавалькаду и уже не мог больше вымолвить ни слова. Нечто подобное я уже видел во сне, но тут все происходило несколько иначе. Кроме мужчин в ярких зеленых дублетах процессию сопровождали и женщины. При чем какие! Таких модниц и красавиц сложно было себе вообразить, но с каждой из них что-то было не так. Из-под островерхих колпаков и вуалей вылезали какие-то странные существа. Украшения в виде увитых жемчугом рогов на их головах казались живыми. Даже их платья будто сшиты из листьев и цветов. Прозрачные или цветные накидки за их спинами трепыхались, как настоящие крылья. Издалека они и казались крыльями, будто живые существа на спинах у дам. Я засмотрелся, особенно увидев девушку в белом наряде, сделанном целиком из цветов мирта.

– Свадьба фей, – холодно прокомментрировал Магнус.

– Что? – за спиной герольда, шедшего последним я вдруг увидел ее одного кавалера, которого будто и не было раньше. Он словно вырос из чьей-то тени и последовал за процессией. В отличие от другие он не был одет в зеленок. Его прическа напомнила мне мою собственную. Каштановые волосы вились, чуть касаясь стоячего ажурного воротника. Камзол был тоже такого же покроя, как у меня, только не шафранового оттенка, а черный. Перед тем, как кавалькада скрывалась вдали, юноша обернулся и его глаза злорадно сверкнули. Мне пришлось опереться о дерево, чтобы не упасть. Это было мое собственное лицо, которое улыбалось мне со стороны.

– Не смотри! – вновь предостерег Магнус, который поддерживал меня, не давая упасть, но я уже не мог оторвать глаз. Райские голоса и музыка, достигшие моего сознания, превратились вдруг в какой-то зловещий гул. Мне стало дурно. Чудесная процессия давно уже исчезла, будто растворилась в лесу, а я все еще не мог прийти в себя после увидено.

– Какой же ты слабонервный, – буркнул то-то сверху. Это был все тот же гнусавый голос, который дразнил меня и до этого, но я уже больше не обращал на него внимания.

– Что все это значит? – я только сейчас сопоставил реальность с моими снами и с сожалением подумал, что не увидел юноши из моего сна. Кавалькада прошла мимо, но кавалера, который испугал меня и одновременно восхитил, в ней не было. Меня охватило чувство, похожее на тоску. Но говорят, что все, кто однажды хоть мельком увидели фей, начинают потом так сильно тосковать по ним, что жизнь становится им не мила. Так что мое теперешнее состояние вполне объяснимо и естественно. Нечего валить все на образ из сна. Или его отсутствие.

– Близнец может встретиться тому, кто скоро умрет, – прошептал Магнус тихо и ехидно. Его язык, как змея, лизнул мне ухо.

– Отстань, – я вырвался из его крепкой хватки и пошел прочь. Он даже не попытался меня преследовать. Напротив он прислонился спиной к волшебному дереву так, словно не боялся его фокусов. Что б оно его раздавило. Наглец был уверен, что я все равно потом стану искать его сам. Это уверенность исходила от него почти ощутимыми волнами и довольно сильно ранила мое самолюбие. Я дворянин, а не левретка. Я не стану ничьим учеником и не буду бежать ни за каким хозяином или наставником. Все мои наставники ушли в прошлое вместе с детством. Они давно вознаграждены, уволены, получили хорошие рекомендации и отбыли восвояси. Теперь я сам себе хозяин.

К полудню я вышел на лесную поляну. Здесь было тепло, солнечно и приятно. Меня привлекла свежесть воды. Рядом протекал ручей, а полуденный зной вызвал у меня жажду. И я пошел на звук текущего по камням потока.

Вместо того, чтобы зачерпнуть пригоршню воды и напиться, я глянул в ручей, и мне показалось, что я вижу, как мое отражение раздваивается, будто в воду кроме меня смотрит еще и мой близнец. Но ведь у меня же нет близнеца. Я даже обернулся через плечо, чтобы это проверить. Как одно отражение может отделиться от другого и смотреть на меня ясными глазами праведника, в которых вдруг промелькнуло что-то коварное. Это не мой взгляд, но лицо мое. Точно такое же, как и то, которое отражается рядом. Второе отражение вдруг подмигнуло мне. Оно будто хотело сообщить что-то, но лукавило. Наверное, у меня солнечный удар. Я передумал пить из ручья и присел рядом на берегу, подальше от воды. Мне не хотелось снова глянуть туда и увить раздвоенное отражение, будто из-под воды на меня смотрит некий речной дух, полностью скопировавший мои черты.

– А он довольно миловидный.

Я и сам мог это признать. Трава, на которой я присел, вдруг показалась мне жесткой и колючей. Я понадеялся, что кроме клевера и ромашек в ней не прорастает еще и репейник. Ощущение было таким, что подо мной кто-то нарочно раскидал иголки. Красавица в зеленом присела рядом, напоминая шуршанием юбок о шелесте листвы. И вот это уже был куст, растущий у ручья.

Тебе все мерещится, Винсент, пожурил я сам себе. Или кто-то нарочно шутит надо мной. Это ведь так интересно дразнить дурачка. И весьма занятно. Я ведь всему верю.

– Будем знакомы, я Клея, – и вновь это же не куст, а девушка.

Я не решался пожать протянутую мне руку, опасаясь, что она прямо в моих пальцах снова превратиться в ветку. После минутного колебания я взял и поцеловал ее. В ноздри мне ударил резкий запах листвы, но веткой рука не стала. Только тоненькие зеленые жилки пробежали под кожей, напоминая о листьях.

– Зачем ты лез на мое дерево?

– Твое дерево? Здесь все принадлежит моему отцу, а значит мне.

– Да, что ты. Мой народ жил здесь еще задолго до того, как ваши предки вторглись на эту землю. – Вы сами здесь гости.

– А кто же тогда хозяева?

Она повела зелеными бровями. Ярко-изумрудные дуги красиво сочетались с белой кожей, от которой веяло ароматом мирта. Ее глаза меняли цвет от карего до желтого и даже совсем белого. Это были тона коры дерева и цветов, которые могут на нем расти. Она сочетала в себе всю гамму своих владений. Ну вот, я уже признал, что это ее владения, а не мои. Стоило появиться девушке, и я охотно признал себя нищим. Пусть забирает все, что у меня есть, ведь она так красива. А если налетят еще и ее подруги. Требуя себе то одно дерево, то другое, то поляну, то луг, то ручей. Тогда и мой отец уж точно разориться.

Клея провела рукой по моему распахнутому камзолу в том месте, где должно было биться сердце, и внутри у меня все затрепетало. Казалось, что по моей белой батистовой рубашке скользят не пальцы, а тонкие прутики. Не удивлюсь, если на ткани останется зеленый лиственный сок после этого прикосновения.

Клея больше не смеялась. Она смотрела на меня серьезно и задумчиво.

– Поклянись мне, что остановишь людей, если они однажды захотят срубить мое дерево, и, возможно, когда-нибудь я тебя отблагодарю.

– Как скажешь, – я даже не спросил, почему она, хозяйка этих владений, хочет поручить следить за ее деревом мне. Разве только хочет назначить меня своим егерем.

– Я смогу остановить любого, – пообещал я.

– Даже людей с пилами и топором?

– Конечно.

– Они так обозлились на меня.

– Люди из деревни?

Она кивнула.

– За что?

Клея пропустила вопрос мимо ушей, намеренно или нарочно, я не понял.

– И еще я ненавижу огонь, – ее хорошенькое личико перекривилось. – Не позволяй никому жечь костры рядом с моим жилищем.

– Жилищем, то есть деревом?

– Да, – она кивнула, и пряди ее волос затрепетали, как гроздья черемухи или ветви мирта. Казалось, вот-вот с них облетят лепестки и посыплются на землю белоснежным крошевом.

– И внутри этого дерева можно жить?

Она улыбнулась, слегка саркастически.

– Возможно, когда-нибудь я приглашу тебя внутрь, и ты сам все увидишь.

– Буду ждать с нетерпением, – ляпнул я, даже не уверенный до конца в том, что она думает о том же, что и я. Клея играла со мной и кокетничала, но она не выглядела влюбленной. Скорее равнодушной. Вероятно, она использовала меня для чего-то, но мне было все равно. Я был очарован ею. Впрочем, как и многими другими. Есть ли на свете еще один парень, который влюбляется так часто, как я. И так же часто остается неудовлетворенным. Девушки вертели мною, как хотели, а я им это позволял. Но Клея показалась мне особенной. Она ведь, в конце концов, дух дерева, а не простая жеманница из мира смертных. Но вела она себя именно, как самоуверенная кокетка. Как бы не нажить проблем от общения с ней. Однако, если Поль увидит меня в ее компании. То он сильно позавидует. Если только вместо красотки, он не увидит диковинный куст. Клея была способна на такие зрительные обманы. Я на них уже насмотрелся, а все еще не мог понять, как же она это делает. В один миг девушка, а во второй уже живое существо из зеленых веток. Такие перевоплощения меня интриговали и очаровывали.