Шаг вперед, два шага назад. Часть 1. Чудовище

Глава 2

– Так и что у вас там со Стасиком-таракасиком? – прищурилась Нина и как-то недобро на меня посмотрела.

– Ничего, – честно призналась я. – И перестань его так называть, аппетит портит.

– Полезно для фигуры. Анька, неужели ты опять попадёшь в те же сети? Ты наконец-то освободилась от этого недоумка… Не позволяй ему снова войти в твою жизнь. Может, нам и правда не стоит ходить? – засомневалась она.

– Какой к чёрту Стасик, когда там будет Боровский! – наигранно весело воскликнула я. – И сколько времени у нас осталось? Надо ведь привести себя в порядок!

Мы решили тотчас этим заняться и поехали в салон красоты. Там мы побаловали себя кислородными масками, освежив в это время маникюр. Мы бы многое хотели ещё испробовать, но времени было в обрез. Потому пришлось ограничиться незатейливыми укладками.

Пышная каштановая шевелюра Нины легко поддавалась укладке, мастера любили её волосы, из них можно было соорудить журнальную прическу за минимум времени. Мои белокурые волосы, хоть и были не совсем уж жидкими, но тонкими, поэтому каждый раз вставал трудный выбор: укладка была им не на пользу, но при этом только с помощью всяких средств и изощрений, можно было придать им какой-то объём.

Моя красота требовала жертв, увы, но я старалась хотя бы не так часто их приносить. Сегодня, конечно, был особый случай – светское мероприятие, которое соберёт все сливки общества. Встреча с бывшим, которого избегаю уже почти месяц, общаясь незначительными фразами по телефону и в сообщениях. Ну и как тут не вспомнить главное: знакомство с новым похитителем девичьих сердец, господином Боровским.

И хотя из чувства упрямства и протеста хотелось наоборот выделиться антигламурностью, я расценила это желание как ту же попытку привлечь к себе внимания, чего не собиралась делать. А будучи гламурной фифочкой я не особо буду там выделяться, чего мне и надо. Под прощальную песню Патрисии Каас, с чарующей хрипотцой в голосе, навевавшую томные мысли о буржуазном Париже, мы с Ниной, такие все красивые и пахнущие миллионом парфюмерных отдушек от всяких лаков, спреев, пудр и прочих орудий красоты, покинули обитель красоты и неги и отправились покорять нашу местную столицу российской глубинки.

Когда вернулись ко мне на работу, секретарь Жанна передала оставленное на моё имя новое приглашение на две персоны. А также букет белых роз с запиской «Жду вечера с нетерпением». Нинка, глядя на это, только неодобрительно крякнула.

Мы поехали переодеваться, договорившись встретиться уже около Дома Художника. Я попросила Нину оставить сумку-вырви-глаз дома, потому что не хотела никаких приключений. Нина посмеялась над моими суевериями, но пообещала.

– Хотя, – добавила она, – это не значит, что я оденусь серо и уныло, обязательно добавлю яркий акцент!

Я закатила глаза, представив, что это значит в её понимании прекрасного.

– Ты тоже прибавь себе яркости, – посоветовала она. – Губы хоть алым накрась, – пробурчала она, видя мою реакцию на совет.

– Хорошо, где-то в недрах шкафа затерялись красные лодочки, – кивнула я послушно.

Нина неодобрительно хмыкнула. Зато она меня не разочаровала. Ярко-синее платье цвета электрик было обильно сдобрено аксессуарами цвета фуксии. Со всем этим у неё легко сочетались серьги и кольцо с изумрудами от бывшего ухажёра. Красоту ничем не испортишь, явно было девизом Нины.

– Какая скука, – осуждающе прокомментировала она мое чёрное простое, не считая фигурных вырезов на спине, платье. Правда красные туфли, как и было обещано, оживляли наряд.

– Зато мне нужно противоядие, – не удержалась я от подкола, но тут же себя одернула.

Нина не обиделась. К критике нарядов и внешности у неё был иммунитет, она свято верила в свою красоту и неотразимость, и эту веру ничто не могло поколебать, а все еретики отправлялись на костёр инквизиции снисходительного игнорирования.

Но не дай бог подвергнуть сомнению её профессионализм. Вот тут, не удостаивавшая даже взглядом своих критиков стиля, Нина превращалась в фурию и готова была разорвать в клочья любого, кто покусится на самое святое для неё. Поэтому на эту тему мы никогда не шутили.

– Ну что, пошли? – Нина взяла меня под локоток, и мы стали подниматься по мраморной лестнице с протёртыми ступенями к парадному входу особняка позапрошлого века, стуча каблучками туфелек так же, как двести лет назад спешащие на бал юные дебютантки.

На входе, как и ожидалось, стоял секьюрити Ванечка, в обязанности которого был и фейсконтроль. Довольно известная личность в нашем городе. Он знал всю нашу элиту, рукопожатную или нет, желанную на мероприятиях или нет. И поскольку такие характеристики могли измениться в любой момент для каждого, Ванечка держал нос строго по ветру. Вот уж кто был неиссякаемым источником информации и сплетен, почище иного журналиста.

Но у Вани было одно отличительное качество – язык за зубами он умел держать, как никто иной. Догадываюсь, что он довольно часто получал предложение в виде хороших сумм за некоторую информацию и услуги, но для Вани, как он говорил, репутация важнее всего. Я знала, что он один источников информации Мишки, они водили если не тесную дружбу, то приятельствовали точно. Но вместе их при этом не видела. Впрочем, возможно, там было обоюдное сотрудничество, и они его скрывали от ненужных глаз. В их дела я никогда не лезла, каждый имеет право на свои секреты, а уж тем более если речь идет о журналистской деятельности.

У меня к Ване тоже было много вопросов. Но случая близко свести с ним знакомства пока не представилось, а я события не торопила, не настолько уж велико было моё любопытство.

Я показала Ване пригласительный, на который он даже не взглянул, вежливо улыбнувшись. Он сделал рукой пригласительный жест внутрь и тут же остановил Нину.

– А вам сюда нельзя.

Нина растерянно посмотрела на меня.

– Ванечка, она со мной, – я показала пригласительный на две персоны.

Он кивнул.

– Именной на вас. Второе лицо не указано. А вот насчет неё, – он указал на Нину, – у меня указания чёткие: не пускать!

Я понимала, что спорить бесполезно, это его работа, которую он выполняет. Только уточнила:

– Это Крекшин приказал?

– Да, конкретно. Упомянув её имя несколько раз, – усмехнулся Ваня.

– Вот ведь гад. Это ж как я его достала, выходит! – стала громко возмущаться Нина, привлекая внимание.

Я схватила её за локоток, приказав успокоиться, и отвела в сторону.

– Тише ты! Давай без скандалов! А то приобретёшь славу скандалистки, может, он именно этого и добивается. Тогда перед тобой точно все двери закроются. Подожди, сейчас что-нибудь придумаем.

Я набрала номер Стаса. Я даже не надеялась, что он мне ответит, всё-таки сегодня его мероприятие, наверняка он очень занят. Но он ответил, хоть и не сразу.

– Да, дорогая? Ты где? Почему тебя до сих пор нет?

Закатив глаза от «дорогой» и сцепив зубы, призывая себя к терпению, я ответила:

– Я тут, Стас, на входе. Только у меня проблема: я не могу пройти, так как не пускают моего сопровождающего.

– Да? И кто же это? Скажи, я разберусь, – голос его звучал по моему мнению слегка саркастически, но был не тот момент, чтобы обращать на это внимание.

– Моя подруга.

– Не Нина случаем?

– Она самая.

– Тогда понятно. Милая, ну сама подумай, как я могу пустить сюда журналиста из конкурирующего издания? – пропел он елейным голоском, ему явно нравилось ёрничать.

– Это было бы так благородно и щедро с твоей стороны – дать возможность им насладиться твоим триумфом, дорогой, – пропела я ему в тон, – тем более, ты их никогда не считал за конкурентов. К тому же разве плохо, если о тебе напишут другие издания? Всё реклама.

– И не уговаривай, дорогая. С твоей Ниной у меня личные счёты, – голос изменился, стал жёстким. – Так что передай ей большой привет и пожелание сладких снов. Я тебя жду! – он хотел было положить трубку, и я тут же истошно завопила:

– Стас, я не пойду без неё! – и сама первая бросила трубку.

– Ух, какого врага я себе нажила! – воскликнула Нина. – В конце концов, это должно быть даже лестно. Наверное. Ну что, пойдём? – она развернулась от входа.

– Да нет, давай дадим ему пару минут, – предложила я.

Обидно, конечно, будет затраченных усилий на созданную сегодняшнюю красоту, которую никто не оценит, но, признаться, я испытала облегчение от мысли, что не придётся переступать порог особняка. Снова пикироваться со Стасом, улыбаться всем резиновой улыбкой, оценивать Боровского… Мы могли бы сейчас закатиться в какой-нибудь бар, взять на двоих бутылку текилы, распить. Повеселиться в расслабленной обстановке. Лучше домой, конечно, но сегодня можно было бы гульнуть, раз намарафетились, мы и так нечасто расслабляемся.

Я уже даже хотела предложить Нине сбежать и повеселиться, но она отвлекла меня, указав на трещины на колоннах здания, по которым водила пальцами.

– Посмотри, зданию требуется капитальный ремонт, штукатурка везде сыпется. На стене, – она указала в сторону на стену, – видна трещина. Крыша, небось, протекает, а ведь тут у нас проводятся выставки, устраиваются галереи, те же банкеты и презентации. И никто не пожертвует денег на реставрацию исторического памятника!

Глаза Нины загорались азартным огнем, и я знала к чему она ведёт. Завтра в её газете появится критическая разгромная статья о богатом издателе Крекшине, утроившем банкет в историческом особняке, который вот-вот разрушится и вполне может похоронить под собой гостей его вечеринки. Вместо того, чтобы потратить деньги на благое дело – на реставрацию архитектурного памятника и бла-бла-бла в том же духе.

– Нина! – предостерегающе обратилась я к ней, но не успела закончить, на выходе показался Крекшин собственной персоной. – Пойдём! – потянула я её.

Стас, заложив руки в карманы, с видом хозяина жизни осматривал нас с ног до головы с верхней ступени.

– Привет, дорогая, – подошел он ко мне, приобнял одной рукой и чмокнул в щёку.

– Здравствуй, – избегала я смотреть ему в глаза.

Стас перевёл критический взгляд на Нину.

– Ну что, решили меня шантажировать? Ладно, у меня сегодня праздник, и я добрый. Но не советую этой добротой злоупотреблять, – он обращался к Нине, та только надменно вздёрнула бровь. – От тебя зависит, будет это первый и последний раз или нет. Веди себя хорошо! – он поднял указательный палец вверх.

Он сделал патетическую паузу и добавил с нотками превосходства:

– И помни мою щедрость!

Мы с Ниной одновременно невежливо фыркнули, но Стас не обратил внимания, кивнул Ване, который делал вид, что ничего не видит и не слышит, пока Стас не повернулся к нему. И мы, наконец, прошли внутрь.