Шаг в аномалию

Глава 3

Олег молча выкладывал на стол все свои находки. Радек заметно напрягся, подрагивающие пальцы выдавали его внутреннее напряжение.

— Говорите, совсем недалеко нашли? — встав со стула, Соколов подошёл к столу и взял в руки слиток железа, принявшись его оглядывать со всех сторон. — А что, неплохое железо, чистое.

— Думаете, тут железный век? — внимательно посмотрел на инженера Радек.

— Возможно. Итак, что мы имеем? — Вячеслав обвёл всех собравшихся в палатке долгим взглядом.

— У нас есть лодка-берестянка, стрелы с костяным наконечником, которыми убили человека, недалеко от нас, но правда давненько. Недалеко от места нашей высадки шаманы скачут и нашлись дети, говорящие по-русски.

— Это дети пропавших в девяносто первом мичманов, — напомнил полковник.

— Что же, одной загадкой меньше. Но остаётся их немало, — проговорил профессор.

— Попахивает параллельщиной какой-то, господа, — вздохнул Вячеслав и, наконец, присел. — Иномирье.

— А что тут такого? Во-первых, это всё же Земля, только малость другая, — Катя невесело улыбнулась.

— Другая или не другая, — начал Радек, — а изучать будем со всей ответственностью. По моей теории, эта Земля — один из бесконечного числа вариантов-дублёров происходящего на нашей планете.

— И какой из них настоящий? — усмехнулся Вячеслав.

— Для нас настоящий вариант там, — Николай Валентинович махнул рукой в сторону перехода. — На Новой Земле. А для тех, кто живёт тут — настоящим является этот мир.

— Логично, — согласился с профессором Смирнов. — Я думаю, так и доложим начальнику проекта?

— Доложим, — согласился профессор. — Я сегодня буду на архипелаге, нужно тестировать работу систем.

Спустя пару часов после ухода Радека снова заработал транспортёр, в лагерь доставлялась очередная порция оборудования и продовольствия, а также несколько дизельных генераторов и бочки с топливом. Вошла бригада рабочих, которая занималась монтажом силового электрооборудования. Расчищалось место под складской ангар. Рабочие в тёмно-синих спецовках начинали принимать составные части металлических ферм каркаса, деревянную обрешётку и оцинкованные листы обшивки.

Находясь на новоземельской базе профессор Радек первым делом сообщил начальнику проекта не о проводящейся работе и научных изысканиях, а о найденных майором Сазоновым мичманах, пропавших ещё при первом открытии аномалии. Их счастливое нахождение, однако, не вызвало у Павла положительных эмоций:

— Хм, я должен проконсультироваться с Москвой, — покачал он головой. — Внезапное появление двух пропавших здесь же людей будет увязано только с нашей работой на Новой Земле. Сейчас идёт активный поиск информации о нашей работе со стороны американцев, китайцев и европейцев. Эти стороны и так уже знают непозволительно многое.

— Что вы имеете в виду? — опешил Радек.

— Лишняя шумиха сейчас не нужна, — объяснил собеседник. — Мы вернём мичманов позже, вместе с морпехами, которых будем выводить из аномалии через несколько месяцев.

— Что же, понятно, — проговорил профессор. — Я думал о чём-то эдаком.

— Пока нам нужно собирать информацию. Смирнов должен организовывать разведывательные походы — нужно установить степень заселённости местности и уровень потенциальной опасности для нашей базы.

Радек хотел было что-то сказать, но Павел остановил его мягким жестом:

— Эту информацию мне предоставит полковник Смирнов. Вам не нужно выполнять его работу.

— Что с заказом Соколова, Павел? Станки, материалы? — спросил Николай.

Павел объяснил, что контейнеровоз мурманского морского пароходства придёт к Рогачёво завтра к вечеру. После этого профессор, всё ещё впечатлённый реакцией начальника по поводу мичманов, доложил о первом неприятном звоночке для исследователей. Сегодня рано утром были замечены первые возмущения контура окна аномалии. Причём для стабильной работы перехода пришлось увеличить едва ли не вдвое мощность подаваемой на объект энергии. Павел тут же связался с Москвой, объяснив, с помощью Николая, суть проблемы куратору проекта. После чего им было предложено подождать минут десять. Но он не успели даже выпить по чашечке кофе, как спутниковый телефон издал сигнал вызова. Слушая, Павел кивал и хмурил брови, издав лишь одну фразу:

— Технология отработана? Будет ли это безопасно?

Отложив трубку, он поведал профессору предмет телефонного разговора. Самое позднее, через неделю в Рогачёво из Нижнего Новгорода доставят мини АЭС. Это должно решить все проблемы с электричеством.

— Да, проблему с энергией надо решать быстро, — проговорил Радек. — Похоже, это и есть лучший выход.

Станочный парк, заказанный главным инженером, предстояло ещё смонтировать в новом ангаре. Стройматериалы для него должны будут прибыть следующим рейсом контейнеровоза. Пока же шла рутинная работа первого этапа экспедиции. После долгого перемещения грузов с корабля на берег, оттуда на транспортёр, а после на через окно аномалии в ангар, начальник проекта сетовал на узкий вход аномалии. Из-за этого обстоятельства значительно тормозилось общая работа экспедиции в новый мир. Павел должен был обеспечить в течение полутора месяцев стабильную работу и размещение новой группы научных специалистов и офицеров спецподразделений, которые должны будут начинать вторую фазу освоения Россией новой планеты. Предполагалась работа беспилотников и зондов. Радек же должен был сделать всё возможное для расширения окна перехода. Столь малый размер коридора категорически не устраивал Москву. Тем временем, московский куратор ошарашил Павла новостью. Пекин, в лице своего министерства энергетики негласно заявил о недопустимости сокрытия природного артефакта и предложил осваивать Объект совместно, обещая значительные инвестии в проект. Этим выяснилось, что китайцы не до конца поняли, что происходит сейчас на Новой Земле. Также из Москвы передали, что янки знают гораздо больше китайцев, благодаря работе осведомителей. Помимо того, в Мурманске и Североморске было полно иностранных граждан, проявивших повышенный интерес к архипелагу и всему, что с ним связано. Вплоть до швейцарцев. Зато контрразведке раздолье — сколько новеньких клиентов засветилось в этот небольшой временной промежуток! Москва обещала вскоре закрыть Североморск для иностранцев, как и было до «демократизации» страны. Ну а на месте аномалии решили строить фиктивный филиал Энергетического института, альтернативный вариант с местом утилизации радиоактивной дряни был отметён сразу. Как было и отклонено китайское предложение о совместной работе.

«Как надоели уже эти скользкие азиаты!» — подумал Павел.

Он был обрадован известием о том, что Москва не допустила китайского партнёрства. Они, верно, надеялись, что Россия, опасавшаяся влияния американцев, бросится в объятия Пекина. Ан, нет! Cегодня китайцы предлагают вместе изучать что-либо, а завтра тут от них будет не продохнуть. И через энное количество лет они объявят ненцев китайским народом, а Новую Землю исконной территорией Китая, отторгнутой от Поднебесной русскими поморами в результате очередных неравноправных договоров. Вот уж родня великого Ломоносова в гробу заворочается! Кстати, что-то они в последнее время раздухарились. Снова требуют землю у Хасана, пока, правда, через свою прессу и приморские СМИ, с радостью подхватывающих слухи, закидываемые Пекином. Если берег реки Туманной всё же отдадут, то Приморье окончательно захиреет, когда китайцы рядом с ним свой порт отгрохают. Да они и сам Владивосток уже давно своим объявили, Хэйшеньвеем его кличут. Эх, вот радость-то — жить во времена перемен! При Сталине такого не было. Павел когда слышал байку, про то, как великий кормчий Мао просил красного монарха Союза ССР поселить двадцать миллионов китайцев на Дальнем Востоке. Виссарионыч тогда ему отлуп дал, мол, у меня свои миллионы имеются. А сейчас от Пекина кусками русской земли откупаются. Вон на Дальнем Востоке уже скоро сами русские в тотальном меньшинстве будут, откупаться не придётся. Всё само Китаю в руки свалится, как груша перезрелая. То-то они совсем скромность потеряли.

Сегодня днём Радек планировал увеличить подачу энергии на окно аномалии, воздействуя на контур, чтобы заставить его расширить свои границы. Это не была его идея, Павел Константинович требовал от профессора провести этот опыт. Выяснилось, что нижегородцы запаздывают с мини АЭС, их подводили смежники из подольского «Гидропресса». Поток грузов для экспедиции же не иссякал и на площадке перед переходом скапливались штабеля ждущего своей очереди на погрузку материала, оборудования и всего прочего. Профессор несколько опасался заставлять аномалию раздвигаться — ведь её природа ещё не была изучена и понята и всякое воздействие чревато противодействием. Хотя у него был небольшой и успешный опыт в этом деле, ему же удалось раздвинуть окно на некоторое расстояние. И прошло это вполне безболезненно, лишь увеличилось количество энергии, идущей на поддержание работы переходы. Значит, всё дело в мощностях. С прибытием мини АЭС все проблемы будут решены.

Находясь в ангаре у пультов управления работающего с аномалией оборудования, Николай ощущал небольшой дискомфорт, но всё же заставил себя успокоиться и прогнать мысли о возможной неудаче. Ведь, в конце концов, это и есть работа учёного-исследователя. Он должен пробовать, идти вперёд, сомнения — помеха делу! Если бы учёные сомневались в своих силах и не занимались якобы опасными исследованиями, то, возможно, и мир вокруг нас был бы другим. Менее динамичным, менее развитым.

«Так что вперёд!» — Радек кивнул своему помощнику и тот принялся задавать алгоритм работы аппаратуры.

Увеличение мощности воздействия поначалу ничем себя не проявляло — подсвеченная аномалия продолжала мерцать и производить вибрацию, как обычно. Но по прошествии нескольких минут её границы начали таки раздвигаться в стороны, удалось выиграть ещё примерно до двадцати сантиметров. Павел с жаром поздравил Радека, с искренней улыбкой пожав тому руку.

— Это великолепно, Николай Валентинович! — воскликнул он. — У нас всё впереди! Мы сделаем тут полноценный коридор!

Профессор вяло улыбался. К счастью, ничего страшного не произошло. Аномалия, оказывается, имела свойства растягиваться. Недалёк тот день, когда можно будет использовать на той планете и технику. Цикличность аномалии уже давно была остановлена. А накопления возмущения её контура не замечено. Это значило, что пробой, организованный людьми на архипелаге, не критичен. А значит, не опасен. Теперь Радек мог с чистой душой сделать такой вывод. Доложив о нём Павлу, он тут же услышал предложения снова попробовать увеличить окно перехода. На этот раз Николай решительно отказался:

— Павел Константинович, — твёрдо сказал профессор, голосом, не терпящим возражения. — Это вам не в игрушки играть. Всё-таки я буду отвечать, если что-либо произойдёт. У нас может не хватить мощности на поддержание контура.

— Ясно-ясно, — тут же сдался начальник. — Это ваша епархия, товарищ Радек.

— Давайте дождёмся этих ваших АЭС для начала, — договорил профессор. — А потом будем снова пытаться.

После обеда к Павлу подошёл капитан БДК Фёдор Сартинов:

— Вас можно поздравить, Павел Константинович? — с улыбкой проговорил он, приподымая солнечные очки.

— Да, Фёдор Андреевич, — Павел пригласил его жестом к своему домику. — Поговорим, чайку попьём?

— Можно, — кивнул каперанг. — Но я к вам по личному делу, так сказать.

— Слушаю вас, — улыбнулся Павел.

Как оказалось, Сартинов хотел осмотреть колонизируемую планету:

— А то одно дело слушать рассказы морпехов, а другое — увидеть самому! Вы не будете против, Павел?

Тот несколько смутился и ответил, что, дескать, раз уж мы тесно сотрудничаем, то тайны тут нет никакой.

— Да и формы допусков мне сверху не спускали, — сказал Павел. — Так что я думаю, большой проблемы тут нет. Идите, конечно, это того стоит.

— Вот и отлично, — пожал ему руку Сартинов. — Мы с офицерами на пару-тройку часиков тогда отлучимся.

Павел недовольно посмотрел ему вслед — да что их туда тянет-то? Только что рабочие выпросили провести там время до окончания светового дня, теперь моряки. А завтра что, туристов туда водить? Надо будет спросить у куратора о формах допусков для персонала экспедиции.

Вечером, после очередного телефонного переговора с Москвой, Павел, поглядывая на часы, направился к ангару над аномалией. Рабочие, оставшиеся на той планете, испытывали его терпение, не возвращаясь обратно к оговоренному сроку. Опаздывал и капитан Сартинов, что особенно удручало Павла. Уже подходя к двери ангара, он едва не столкнулся с помощником Радека, буквально выскочившего оттуда. На лице его было глубокое изумление и тревога

— Что с вами? — начальник проекта остановил его возле дверного проёма. — Что случилось?

— Аномалия! — воскликнул он. — Она закрылась!

— Что?! — Павел схватил его за грудки.

Поначалу всё шло отлично, профессор, удостоверившись в стабильной работе перехода, оставил своему помощнику необходимые указания и ушёл обратно на новую Землю. Аномалия до поры ничем себя не проявляла. Лишь около десяти минут назад неожиданно произошло помутнение контура перехода и аномалия стала расширяться, выпуская в разные стороны языки плазмы. Резко подскочило потребление электроэнергии на поддержание работы аппаратуры. Постепенно увеличивая до возможного максимума подачу мощности, специалисты сдерживали контур. Однако события развивались слишком стремительно. Переход будто сгущался, темнея изнутри. В конце концов, он попросту исчез, внезапно и разом. На месте висящего марева не осталось ничего, чтобы напоминало об аномалии. Исчезли и вибрации.

— Заходить пробовали? — срывающимся голосом проговорил Павел, находясь уже внутри.

— Конечно, — ответили ему. — Ничего не происходит. Переноса нет!

Чёрт побери! А ведь завтра утром их ждали на организованной видеоконференции с Москвой, на боту «Профессора Штокмана». Они только что разговаривали с куратором проекта об этом. Смирнова и Радека нужно было предупредить об этом.

Решив самостоятельно проверить отсутствие аномалии, Павел прошёл сквозь это место. Ничего не произошло. Его ботинки с хрустом давили бетонную крошку на полу.

— Господин помощник профессора! Вы же обещали мне стабильную работу аномалии и её цикличность! Что теперь скажете? — лицо Павла исказилось в гримасе отчаянья.

— Мы все ошибались, — проговорил учёный, уставившись на место, где прежде висело марево входа в аномалию. — Возможно, не стоило лишний раз дёргать контур из-за нескольких сантиметров. Это слова профессора, Павел Константинович, — строгим голосом проговорил помощник Радека.

— Не стоит так драматизировать! — воскликнул Павел. — Скоро у вас будет достаточно энергии, чтобы снова открыть её.

— Я тоже на это надеюсь, — глухо проговорил учёный и направился к жилым домикам, стоявшим за ангарами.

В палатке, где монтировалось научное оборудование, а так же находилась мобильная химическая лаборатория, было многолюдно. Помимо монтажников, ещё только подводивших кабеля и скреплявших блоки аппаратуры, тут было всё начальство экспедиции. Радек инспектировал ход работ и переговаривался со Смирновым по поводу будущего увеличения контура перехода:

— Вы представляете, Андрей Валентинович, — рассказывал профессор. — Со временем мы сделаем так, что сюда будут и автомобили! Да что там автомобили — грузовики, спецтехника! Вы представляете, как мы тут развернёмся!

— Нам нет преград ни в море, ни на суше, — с улыбкой продекламировал полковник. — Нам не страшны не льды, ни облака.

— Пламя души своей, знамя страны своей, — подхватил Николай. — Мы пронесем через миры и века![1] В нашем случае это именно так!

— Если с мирами всё ясно, — согласился Соколов. — То с веками полная неразбериха, товарищи. Пока мы не знаем, что тут за времена, но факты говорят, что не слишком развитые.

— Если судить по рассказам найденных Сазоновым мичманов, времена довольно дикие, — уже с серьёзным лицом проговорил полковник. — Родо-племенной строй, охота и собирательство.

С первой встречи Сазонова и мичманов прошло уже несколько дней, с тех пор их было ещё три. На второй появился Виктор Сафаров. Он, в отличие от коллеги по несчастью, страстно хотел попасть домой, в Казань. Но неожиданно встала проблема в лице начальника проекта. Павел Константинович не желал, чтобы мичман брал с собой свою местную семью — трёх жён и восьмерых детей. Он оправдывал это тем, что покуда не получено разрешение из Москвы на то, чтобы выводить из аномалии жителей иного мира. Они могли принести с собой вирусы и болезни, свойственные этой планете. Поэтому Павлом, после долгих колебаний, было дано разрешение Сафарову поселиться поблизости от базового лагеря землян, в выделенной ему палатке. После появления огромной семьи бывшего советского мичмана вызвало в лагере множество пересудов и дало пищу для разговоров на неделю вперёд. Бойца из роты обеспечения, носившего ему еду, а также врача, осматривавшего этих людей, донимали множеством вопросов. Как говорил Виктор, Васильев остался в поселении думать, что же ему предпринять. Смирнов предположил, что он тоже придёт, поскольку его товарищ уже был здесь, то следует ждать и второго.

— Одному ему станет тоскливо, — сказал тогда полковник.

Андрей оказался прав. Васильев, поначалу не испытывавший восторга по поводу возможного ухода на Землю и оставлению уже ставшей ему привычной жизни в тайге, появился у лагеря на исходе прошлых суток. По его словам, их вождь Данул был весьма зол из-за ухода Сафарова и пытался запретить уйти и ему. Однако появление боеприпасов к автомату Николая, решило вопрос в его пользу. Данул ничего не смог этому противопоставить. Он хорошо помнил первое знакомство со злой палкой, пускающей невидимые стрелы.

— Почему им не позволяют выйти? — удивлялся майор Сазонов, уже выходя из палатке.

— У Павла есть опасения насчёт режима соблюдения секретности Объекта, — ответил за всех полковник.

— Потому их и держат тут. Он обещал Сафарову через полтора месяца решить вопрос положительно, правда Виктору придётся поменять место жительства.

— Ну это ещё ничего, — протянул Соколов и, приложив ладонь ко лбу, закрывая глаза от солнечного света, проговорил:

— Это что такое?

К группе руководства со всех ног спешил один из научных сотрудников проекта, отвечавший за контроль перехода. Едва увидев его лицо, все поняли, что случилось нечто неприятное.

— Саша, что случилось? — вышел вперёд профессор.

— Николай Валентинович, — тяжело дыша, выдохнул учёный. — Аномалия! Контур закрылся!

— Что?! — воскликнули буквально все.

Вспыхнувшие было страсти, тут же погасили Смирнов и Радек, аргументировав это недопущением распространения паники. Было решено срочно устроить какую-либо видимость работы у перехода. Радек, побледнев от неожиданной вести, предположил, что это рабочий момент. Как он пытался объяснить, контур аномалии держался за счёт аппаратов, которые держали его открытым, действуя на него ионно-плазменными волнами. Для этого процесса было необходимо бесперебойно подавать напряжение.

— Возможно, что-то случилось с электропитанием, — сказал он решительно. — Мои ребята найдут выход, я уверен.

— А если не смогут найти? — негромко спросил главный инженер. — Что тогда?

— Тогда нам остаётся ждать, — ответил еле слышно Радек. — Семнадцать лет.

Самой главной задачей сейчас было недопущение паники, поэтому собиравшиеся у бывшего перехода рабочие, временно оставшиеся в лагере, были немедленно направлены полковником на проведение инвентаризации всего имеющегося на базе имущества. Сартинов с офицерами покуда был у берега Байкала и к нему послали бойца с просьбой прибыть в палатку руководства экспедиции. Майор Сазонов был отряжён на срочный пересчёт всех находившихся в лагере людей. Он должен был свериться с журналом учёта переходов, котором расписывались все входящие и выходящие из аномалии люди. Примерно через час майор доложил Смирнову о полном соответствии наличествующего состава списочному, присовокупив семьи мичманов:

— Товарищ полковник! — докладывал Сазонов. — Произведён пересчёт людей, находящихся в базовом лагере. Согласно списочному составу, расхождений нет. Наличествует четыреста шестнадцать человек. Из них сто восемьдесят четыре военнослужащих.

— Спасибо, Алексей, — кивнул полковник. — Ваша с Петренко задача — недопущение возможных выступлений персонала в случае распространения известия о закрытии перехода. Только паники мне тут не хватало. А мы с товарищами будем совещаться в палатке связи. Держите ситуацию под контролем, докладывайте по каждому случаю.

Полковник, на правах председательствующего, открыл совещание, начав с главного вопроса:

— Товарищ Радек, каков ваш прогноз по поводу возобновления работы перехода?

— Как я уже говорил, — отвечал профессор. — Вопрос стоит в подаче электроэнергии, как только будет подано достаточно мощности, контур будет восстановлен.

— Время, нас интересует время, — сказал Соколов.

— Максимально — неделя, — решительно проговорил Радек. — На днях в Рогачёво прибудет самолёт с мини АЭС. Это должно надолго снять проблему питания окна.

— Хорошо, будем исходить из этого, — кивнул полковник.

— Объясним людям, что сейчас происходит монтаж электростанции и им следует какое-то время потерпеть до её пуска, — предложил главный инженер. — Вот только…

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Смирнов.

— Удовлетворит ли персонал такой ответ и на сколько времени их хватит? — объяснил Вячеслав.

— Поживём-увидим, — закончил короткое совещание Радек.

Вряд ли кто-то из них был уверен в быстром разрешении проблемы. И у каждого были на то свои причины думать именно так. Через четверо суток даже у самых стойких оптимистов стали сдавать нервы. Начались первые стихийные выступление рабочих — грузчиков, монтажников, которые проживали на Новой Земле. Их контракты не предусматривали подобного развития ситуации, да и проживать они должны были на Новой Земле, а не ютиться в палатках. Спустя неделю дело едва не доходило до драки, специалистов научной группы морпехам пришлось взять в кольцо охранения, дабы не пускать к ним разбушевавшихся рабочих. Начались первые призывы к неповиновению. Вскоре пришлось даже стрелять в воздух, охлаждая иные горячие головы. Обстановка в лагере постепенно накалялась.

К концу второй недели страсти поутихли, уступив своё место апатии. Начались случаи неподчинения у морпехов-срочников. Контрактники-сержанты держались отдельной группой, уже нехотя подчиняясь руководству лагеря. Создавалась критическая ситуация, до полного разложения персонала было совсем недолго и Смирнов это понимал. На очередном совещании Соколов предложил собрать людей и объяснить всё, как есть. А усилия персонала направить на собственное выживание:

— Cейчас нам надо уже что-то предпринимать, через три, максимум четыре месяца начнутся холода. Что такое сибирские морозы, помнят все? А топливо надо уже начинать экономить.

— Что ты предлагаешь, Вячеслав? — скрестил руки Смирнов.

— Вот, — Соколов выложил на стол ту самую странную фигурку из белой глины, которую нашли во время первого похода биологов под трупом.

— Что это? — Раздалось несколько голосов.

— Что ты хочешь этим сказать, Вячеслав? — полковник удивлённо посмотрел на инженера.

— Кирпичи.

— Ты хочешь делать кирпичи? — воскликнул полковник.

— Разве не надо? Кто из вас зимой откажется от дровяной печки? — инженер обвёл взглядом маленькую компанию.

— Но как ты будешь их делать? А где материал возьмёшь?

— Я уже нашёл, спасибо Виктору Сафарову. Я месяц назад показал ему эту фигурку и спросил, где тут в округе есть такие глины. Он мне рассказала про белую реку, о которой ему ранее говорили местные. Она ниже по течению впадает в Ангару. Поэтому сейчас я ставлю первоочередной вопрос по организации экспедиции на поиски белых глин. Я знаю, что они хорошего качества — глина жирная, фигурка не разбилась о камни с метровой высоты падения. Нам нужны печи на зиму и нужен кирпич для построек.

— Ясно, я думаю, что возражений быть не может по этому вопросу? — Смирнов оглядел людей.

— Но как мы поступим с остальными туземцами? — проговорил Петренко. Ведь это сейчас мы в волчьем углу и пока нас никто не посетил, только потому, что мы не высовываемся? Мы же не можем закрыть посёлок Данула и запретить им ходить по тайге?

— Да, Ярослав, это верно. Но и мы не можем вечно тут сидеть! — объяснил полковник.

— А вдруг завтра аномалия откроется? — задумчиво проговорил Радек.

— А вот как откроется, тогда и будем думать. А пока всё — вопрос закрыт. Вячеслав, собирай группу, подумай, сколько человек тебе надо.

— Валентиныч, обижаешь. Вот, я накидал кое-чего, — Вячеслав достал из кармана лист бумаги.

Смирнов углубился в чтение.

— Погоди, это тебе около двадцати человек надо, ещё охрану выставить надо.

— Да, по охране я там тоже написал. Но это прикидочно, сначала надо найти глину и обследовать местность вокруг. Я думаю, если место подходящее, то нам придётся переезжать на новое место.

— Вы что бросите место аномалии, вы в своём уме? Как так можно делать? Я отсюда никуда не уйду! — Радек разошёлся не на шутку.

— Погодите, об этом никто не говорит, — примиряюще сказал Вячеслав.

— Конечно, это место надо должным образом оборудовать и постоянно находится тут, — рассудил Смирнов.

— Так, ладно, по первому вопросу ясно. Завтра уйдём на двух лодках по Ангаре, поищем место, о котором рассказал Сафаров. Этот вопрос закрыли, кирпичи нам будут очень нужны.

Дела складывались хуже некуда, аномалия не проявляла себя уже второй месяц. В Североморск был отведён БДК-91, а научно-исследовательское судно «Профессор Штокман» ожидало лишь решения Москвы, оставаясь у архипелага. Базу сильно сократили, оставив вахтовый персонал. Также было принято решение о заморозке планов по строительству корпуса филиала московского института физики высоких энергий, как прикрытия для Объекта. Бойцы из спецподразделений, управленцы и большая группа учёных и специалистов всё ещё находились в спешно восстановленном посёлке Рогачёво. За время изучения аномалии Рогачёво чудесным образом было реанимировано из того ужасного состояния, в котором находился практически умерший, покинутый и разрушающийся посёлок. Теперь, коммуникации его были восстановлены, несколько зданий, в которых ещё теплилась жизнь, были отремонтированы, а также покрашены в яркие цвета на манер иных северных городов. Была построена целая улица из небольших домов, конструкция которых была разработана специально для северных широт. В них сейчас и жили люди, ожидающие открытия окна аномалии.

Павла же пока отправили в Мурманск — объяснив это отпуском, чему он был очень недоволен. Профессиональная ревность к полковнику из спецчасти, недавно прибывшему с материка, не давала ему расслабиться. Слишком уж резко полковник стал пытаться поставить себя выше Павла. Где уж там можно было подлечить расшатанные неожиданным ударом нервы? Тем более что научный руководитель всего проекта оказался запертым с той стороны, вместе с остальными людьми. А их там было без малого четыре сотни!

Но были и позитивные моменты, самое главное, что напряжение в международных отношениях из-за российской аномалии заметно спало. Убралась и большая часть агентов иностранных разведок из северных городов Мурманской и Архангельской областей, тех, кого ещё не арестовали, а просто взяли на карандаш наши контрразведчики. Даже китайцы дольше не досаждали предложениями о совместном изучении аномалии. Павел начал осознавать, что исчезновение этого прохода между мирами не столь уж и плохо. По прибытии в Мурманск он сдал офицерам федеральной службы безопасности паспорта и документы людей, оставшихся на той стороне. После этого Павлу было предложено отдохнуть какое-то время и после этого снова приступать к исполнению своих обязанностей. Пока что в Мурманске.

— Ну что же, повозиться с бумажками мы ещё успеем, — проговорил он.

А пока Павел сидел в выделенном ему кабинете в здании УФСБ по Мурманской области. Контора находилось в строгом здании советской постройки с присущими тому времени регалиями красной империи на фасаде. Павел долго не мог найти себе места, себя и только себя он винил в сложившейся ситуации, он пошёл на поводу у Москвы и не мог или не смог разъяснить опасность массового перехода людей через Объект. Но паршивые дела складывались не только у Павла, паршивой была и международная политическая ситуация.

Затихнув с требованиями на одном направлении, Китай словно взбесился на другом. По всем каналам крутили кадры, до боли напоминающие хронику конфликта далёких шестидесятых. Кадры, снятые на российско-китайской границе в Приморье. Переплывавшие Уссури на лодках, катерах и даже плотах, китайцы, как и раньше, устаивали бессмысленные, с точки зрения российских обывателей, акции. Они опять, как при Хрущёве, махали красными книжечками-цитатниками Мао и с остекленевшими глазами на безумных лицах толкали наших пограничников, пытаясь выдавить их подальше от российского берега. Но вся дикость ситуации заключалась в том, что на российской стороне происходило то же самое. Такие же китайцы с теми же цитатниками и с такими же безумными лицами собирались у застав и пытались прорваться внутрь ограждений. Усугублялось это тем, что зажатые с двух сторон пограничники не открывали даже предупредительного огня. Подобного приказа попросту не было.

Павел знал, что официальный Китай давно стимулировал процесс въезда граждан Поднебесной на Дальний Восток России с целью, получив там национальное большинство, устраивать провокации, видимо время уже пришло. Ситуация была критическая, на все призывы Москвы одуматься, власти Китая не отвечали. Лишь центральная пресса Китая печатала пламенные воззвания к восстановлению исторической справедливости. Так же печатались изречения Мао Дзедуна и Дэн Сяопина о варварских захватах китайской земли царским правительство России. В статьях поносились русские казаки, дипломаты и деятели прошлого, такие как Хабаров, Невельской, Муравьёв, Игнатьев и многие другие. Истерия нарастала.

— Что же будет дальше? — Павел обречённо вздохнул.

И ведь, главное, отбиваться-то кажется нечем, ведь советская стратегия войны с Китаем предусматривала локальное применение ядерного оружия. Иного способа сдержать людское море из Китая не было. А сейчас что?

Наворотили делов демократишки. Япония уже давно демонстативно держит свои корабли у Курил, нагло посылает браконьерствовать своих рыбаков в наши воды. А где наш флот? Ага, правильно — что не сгнило и не продано на металл, то стоит прикованным к причалу. Забыли власть предержащие цитату Императора Александра Миротворца, эх, забыли. Или не знали вообще. Зато нефтедолларов у нас мёртвым грузом висит и не работает рекордное количество, как рапортует иной чиновник по ящику. Правильно, а зачем Стабилизационному фонду работать? Ведь мы, по словам другого чинуши, не можем освоить такие деньги, у нас, видите ли, подходящих объектов для финансирования нету. Конечно, не сельское же хозяйство финансировать! Зачем оно нам, если есть польская буйволятина, аргентинского производства, годов эдак семидесятых, снятых c армейских запасов глубокой заморозки. Есть канадская пшеница с изменённым генным составом. Голландские помидорчики с геном рыбы. И прочая отрава.

— Эх, что дальше? А ничего хорошего, — встав, Павел решил сегодня развеяться.

Он решил пойти прогуляться, а то грустные мысли, лезущие в голову, совсем бы его добили. Возвращаясь в гостиницу «Меридан», на улице Воровского — что практически центр, Пётр заехал в супермаркет за коньяком. Расслабятся, так до конца, решил он. Выбрал полулитровую бутылочку выдержанного армянского коньяка. Внезапно зазвонил выданный ему ещё в начале проекта сотовый телефон, заставив Павла неловко чертыхнуться и сунуть бутылку подмышку.

— Вот чёрт! Стоило его сегодня отключить, — только и успел подумать он.

Цифры, высветившиеся на дисплее, были ему незнакомы. Хотя и его собственный номер был известен лишь очень узкому кругу людей, но звонил-то всегда один и тот же человек.

— Что?! — несколько мгновений спустя коньяк растекался по полу, распространяя в отделе дорогого алкоголя соответствующий запах.

Павлу звонили из Москвы. Аналогичная новоземельской, новая аномалия внезапно появилась под Сары-Ташем, что в Киргизии, недалеко от заброшенной советской станции противовоздушной обороны. Китай и США уже в курсе характеристик аномалии и оба гиганта готовятся к высылке солдат и учёных в зону нового пространственного перехода. Американцы уже отправили самолёты на свою базу в аэропорту «Манас». Китайцы сосредотачиваются на границе. Вялые попытки официального Бишкека противиться никто не принимает всерьёз.

Павел выключил телевизор и откинулся на кровать, закрыл лицо ладонями.

— Что-то совсем у наших «друзей» крыша поехала… Так и до крови недалеко осталось. Эта чёртова аномалия как будто выедает мозги у высших государственных мужей.

— А что если так и есть?! — осенила его дикая мысль.

Эта штука способствует агрессии за право ею обладать? Как вон Китай голодно поглядывает за кладовые Сибири и Дальнего Востока. А огрызок Советского Союза ему уже не препятствие. Янки чуть флот свой не двинули к Новой Земле. Даже карлики из Евросоюза присылали своих шпионов в Мурманск и другие города и посёлки акватории Баренцева моря.

Отплытие поисковой группы было намечено на раннее утро двадцатого августа. Плыть решили на двух больших лодках. В охранение было отправлено отделение Новикова, как наиболее опытное. Между прочим, Вячеслав решил отпустить бороду.

— Просто бриться лень, — отшутился он по этому поводу.

До истока Ангары добрались без происшествий, миновав скалу шаманов, на реке сбросили скорость и, внимательно оглядывая берег, пошли вниз по Ангаре. Лес по берегам реки подступал прямо к воде, и было весьма затруднительно что-либо в нём разглядеть. Вскоре миновали небольшие пороги и острова, насчёт них Сазонов отметил, что тут туземцы могут устроить им кузькину мать, если что. Через пару часов достигли первого крупного притока, но Вячеслав рукой показал первой лодке двигаться дальше. Карпинский обозревал огромные пространства с невысокими горами на горизонте.

— Землищи-то сколько, мать моя женщина!

Миновали и второй приток, пока всё шло без происшествий. До тех пор, пока Карпинский не заметил вытащенные из воды лодки на левом берегу. На песчаной площадке между деревьями весело горел костёр, в небольшом котелке кипело варево. Хозяева костра, видимо, только что удрали, так что все попытки докричаться до них успеха не возымели. Вячеслав с интересом разглядывал неуклюжий котелок, плошки, деревянные остроги. Между деревьями были растянуты шкурки белок, горностаев и прочей меховой живности. В открытом кожаном мешке лежало пшено, видимо, его только хотели засыпать, да пришлось убегать. Карпинский, обегая глазами полянку, сделал вывод.

— Всё ясно, просто охотники, они сами тут в гостях.

— Ладно, уходим, — Сазонов торопил всех обратно — на реку.

Лодки вошли в третий крупный приток слева и углубились в него. А через несколько километров, наконец, пошли крутые белые берега. Искомое место! А теперь надо было среди этих почти отвесных берегов найти подходящее для высадки место. После того, как лодки причалили, Вячеслав принялся прощупывать глину, троих человек Сазонов тут же отправил за хворостом.

— Майор, надо пошарить по округе. Дай пяток человек, — Вячеслав подошёл к Сазонову, едва тот присел на корточки у начавшего разгораться костра.

— Сержант! — позвал Новикова майор. — Возьми троих. Смотри в оба, световое время у вас есть. Слишком далеко не удаляться.

Проверив рацию, Новиков выбрал троих парней и через пару минут они скрылись в высоком кустарнике. Вернулись они спустя пару часов.

— Ну что, Алексей! Оглядись вокруг, ознакомься с местностью. Тут будет наше новое поселение, — с немалым удовлетворением сказал инженер.

— Что нашёл-то интересного, Андреич?

— А много чего! Ну, во-первых, с глиной всё нормально — как я и ожидал, отличная глина, жирная. Будем замешивать её с речным песком для кирпичной массы. А во-вторых, тут есть известняк, то есть и вяжущее для кирпичей есть и камень для строительства. Возможно, есть железные руды, по крайней мере, выход одной из подземных жил вон на том утёсе точно есть, я зафиксировал. Так что, живём и строимся тут.

Обратный путь занял гораздо меньше времени, группа вернулась в лагерь буквально с заходом солнца. Вячеслав рассказал Смирнову про новое место, так красиво его расписав, что выходило, будто бы там находится рай земной. После долгих споров, было решено разделить людей примерно пополам.

На новое место отправлялись часть рабочих и специалистов Вячеслава, два отделения морских пехотинцев под командой майора Сазонова, отделение хозроты, бригада медиков и оба специалиста-почвоведа. Рейсы на лодках для доставки инструмента, топлива, пищи и оборудования заняли почти двое с половиной суток. В базовом лагере по настоянию Смирнова пока продолжалось строительство изб. Также шла заготовка брёвен для частокола. Они складировались под навесом. Оставшимся девяти рабочим помогали посменно бойцы Петренко. Вячеслав начертил примерный план построек — первым делом над местом аномалии соорудили шестигранный сруб, похожий на дозорную башню. Частокол со встроенными башенками планировался по периметру всего холма, с будущим захватом северного луга. На южной обрывистой стороне холма в проекте сооружалась градница, большое прямоугольное укрепление-изба, в которой располагались казармы для морских пехотинцев и под ней, для закрепления обрывистой стороны, планировали обруб — деревянную обшивку из брёвен. Жилые дома и медицинская изба пока теснились в центре проекта поселения. Северная, самая пологая сторона холма в будущем обзаводилась воротами и двумя башенками по сторонам.

Так что работы было море и людей было чем занять на ближайшие, до наступления настоящих холодов, три месяца. Характерно, что рабочие, по примеру своего начальника, стали отпускать бороды. Даже Сартинов, который наконец, начал принимать участие с общей работе экспедиции.