Северный перевал

Глава 2

Проснулась знахарка резко, словно ударил кто и секунду лежала недвижно, с тревогой вслушиваясь в окружающую ее тьму. Вроде все спокойно… звери не скулят, ветер не безумствует, грозя сорвать незапертые ставни… что же тогда могло заставить сердце забиться так взволнованно? Почти испуганно?

И вдруг спохватилась – так ведь у нее теперь есть пациент.

А едва уяснив причину тревоги, девушка скатилась с печи как ужаленная. Мигом сдернула черный лоскут с пузыря с ведьминым мхом, молнией метнулась в умывальню, потом наверх, в свою спаленку, за чистой юбкой и рубахой. Это в одиночку можно разгуливать по дому в мужских штанах и штопаной, растянутой кофте, а перед пациентом следует появиться в самой строгой из целительских одежд. Длинная шерстяная синяя юбка, фланелевая блуза того же цвета и к ним крахмальные чепец и фартук фасона «сарафан» из бледно-голубого льна.

Пока Ильда поспешно переодевалась и заплетала волосы, в маленькой жаровне прогорела горсть щепы, подогрев горшочки с отваром и бульоном. Девушка перелила их в высокие серебряные кружки, прихватила пару тростниковых трубочек и, метнув по пути за окно бдительный взгляд, поспешила в пещеру.

Увиденное ее успокоило, предугаданная перемена все – таки наступила. С толстых стекол пропали намороженные шубы, ставни не дергались от порыва ветра. Значит через день – два можно ожидать гостей.

Едва войдя в потайную палату Ильда незаметно усмехнулась, интуиция или чутье, неимоверно обострившееся за время одинокого дежурства не обмануло. Пациент уже не спал, лежал напряжённый и злой, судя по колючему взгляду серых глаз. Они у него оказались с голубизной и сейчас более всего напоминали осколки насквозь промерзшего хрусталя.

У Ильды и у самой глаза были серые, но с прозеленью, и это делало их мягче и теплее.

– Отвяжи меня… – хрипло потребовал пациент, безуспешно напрягая впечатляющие мускулы рук и плеч.

– Обязательно, – невозмутимо пообещала девушка, ставя кружки на стол, – но сначала проявите терпение. Мне нужно всего три минуты, чтобы объяснить вам главное.

– Говори… – процедил он презрительно, словно разговаривал с заклятым врагом, но иного Ильда и не ожидала.

Любой на его месте повел бы себя точно так же, хотя нервные и слабые духом вполне могли удариться в панику.

– Вы находитесь в целительском приюте гильдии наемников, на Северном перевале, – строго и спокойно сообщила девушка, внимательно следя за пациентом. – Я – Ильда, дежурная знахарка, живу тут одна. Мне помогают снежные барсы. Вчера под утро они кого-то услышали и ушли на тропу. Через несколько часов притащили вас…

Пациент слушал, прикрыв глаза, и судя по сжатым кулакам, не очень-то верил ее словам, но Ильда знала не один способ его убедить. И самый верный – это ни на шаг не отступать от правды.

– Некоторые порезы были сквозными, и, хотя я залила их клеем на ласточкиной слюне, лучше вам хотя бы пару дней не разговаривать, не есть твердой пищи и не пытаться себя ощупать. Особенно изнутри, языком. Если не желаете на всю жизнь остаться косоротым или позже снова лечь под нож, но теперь уже целителя. Теперь я покажу вам свою целительскую метку и освобожу руки, чтобы вы смогли сходить в тот чуланчик умыться. Ведьмин мох там висит, достаточно снять крышку.

Подержав перед его лицом всем знакомую магическую печать, изображавшую любимый цветок знахарок – ромашку, Ильда дернула за концы заговоренных бечевок, и пациент оказался на свободе.

Пока он озадаченно крутил перед неверяще прищуренными глазами кистями рук, девушка отошла к креслу, опустилась в него и щелкнула пальцами, подавая зверям условный знак.

Пострадавшему нужно время, чтобы осознать и принять все произошедшее с ним, а до того момента он никому не верит и оттого особенно опасен. И может ринуться на нее в любое мгновение.

Однако лэрд поднялся с постели так спокойно, и даже безразлично, словно разгуливал в нижнем белье перед старухой, а не молодой девушкой. Прошлепал босыми ногами по застеленному козьими шкурами полу, решительно хлопнул дверцей. Ильда лишь поморщилась и повторила сигнал. Рита проскользнула в дверь неслышно, как порыв ветра, вмиг заняла любимое местечко за креслом и словно исчезла, слившись с белой шерстью шкур.

Пациент появился через полчаса, задумчивый и угрюмый.

– Ты не сказала про синяки на теле… – с легкой угрозой протянул, остановившись у двери.

– Ну я же обещала пояснить коротко, – устало вздохнула Ильда, – а синяки не опасны. И неизвестно, откуда они, били вас или это следы падения на камни.

– А где меня нашли? – словно позабыв ее объяснения, прокурорски прищурился он.

– Представления не имею, – знахарка смотрела на него укоризненно, как на шкодливого малыша, – на перевале два дня мела метель, я и с крыльца не сходила. И даже понять не могу, как они сумели вас найти. Но погода меняется, и как только будет можно, отправлю голубя на постоялый двор лэра Тревиза. Он держит почтовую пирамидку и может сообщить о находке страже правопорядка Манерга.

– А поискать… тех, кто мог быть со мной? – бдительность лэрда начинала утомлять.

– Если бы там оставались живые, – сурово глянула она на пациента, – звери никогда бы не отступили. А раз они притащили вас и пошли отдыхать – значит там нет никого, кто может стать моим пациентом. А все прочие меня не интересуют, пусть ими занимаются те, кому положено по службе.

Она немного помолчала, давая ему осознать справедливость своих слов и мягче добавила:

– А кроме того, звери сами едва приползли, мех до шкуры был забит промороженной снежной крупой. А теперь выпейте через трубочку половину взвара, потом бульон. Напоследок снова запьете взваром, в нем целебные травы. И пойдем устраивать вас в доме. Сюда я пускаю только самых тяжелых пациентов.

Пострадавший посверлил Ильду подозрительным взглядом, но от дальнейших вопросов удержался. Взял кружку с настоем, бдительно принюхался и осторожно выцедил половину. Затем принялся за бульон. Ел он очень сдержанно, можно сказать – деликатно, хотя, судя по опыту знахарки должен был сейчас испытывать нешуточный голод. Однако добавки не попросил, получив за это мысленное одобрение хозяйки. Лишь небрежно спросил, покончив с завтраком:

– А мяса тут нет?

– Разговаривайте поменьше, – строго предупредила она, направляясь к двери, но сжалилась и добавила – мясо-то есть… но вам пока нельзя. Ничего больше нельзя, ведь неизвестно, сколько вы голодали. Идем, Рита.

Барс выскользнул из-за кресла, невозмутимо прошел к хозяйке и замер, ожидая, пока ему откроют дверь, хотя сам умел делать это не хуже Ильды. Но твердо помнил правило, при чужих нельзя показывать всех своих умений. Просто так, на всякий случай.

– Ого… – угадать, восхитился лэрд мощью зверя или устрашился, Ильда не смогла.

Голосом он ничего не выдал, да и звучал тот глуховато, а вместо лица был кокон из ткани с четырьмя небольшими отверстиями.

Отвечать она не стала, просто направилась по узкому тоннелю к заветной дверце. Сейчас девушке сильнее всего хотелось устроить спасенного и уйти наверх, в свою спальню. До рассвета еще часа три и можно немного поспать.

– А где мои вещи? – справился лэрд, едва оказавшись в передней комнатке, служившей знахарке не только прихожей и кухней, но и столовой и, зачастую, рабочим кабинетом.

– Валяются в холодном чулане, – буркнула Ильда, с содроганием вспомнив об ожидавшей ее работе. – они были сильно залиты кровью, пришлось промазать алхимическим раствором, чтоб не въелась намертво. Чуть позже промою и высушу, пока не успела.

Разумеется, мытье и сушка вещей пациентов в обязанности знахарок не входили. Но лэрду придется что-то надеть, когда он отсюда поедет, или пойдет, это уж как повезет. А подходящей запасной одежды и особенно обуви в кладовой кот наплакал, и все это далеко не того качества, как собственные вещи лэрда. Наемники привозят сюда старые и ненужные одежки и обувки на тот случай, если придется срочно переодеться в сухое или чистое. Или одеть неудачников, потерявших или порвавших дорожные костюмы. Поэтому лучше привести в порядок одежду пациента, не стоит отдавать ему имущество наемников. Она и так лечит неожиданного пациента без их разрешения.

Хотя в подобных случаях знахарки никогда не оглядываются на правила и условия контракта, их собственные принципы превыше всего. Но и слишком своевольничать не стоит.

– Я хочу глянуть, – процедил пострадавший так властно, словно это он был тут целителем, а Ильда – случайной пациенткой.

– Сначала оденьтесь, – сухо возразила девушка, – в шкафу висит чистая одежда. Не новая… но другой нет.

Она решительно прошла мимо входа в столовую, и распахнула дверь в спальню. Хотя при нужде и в столовой можно было уложить не менее десятка путников на прибитых вдоль стен широких лавках. Тюфяки и подушки лежали там вовсе не для красоты. Но в спальне кровати стояли и посредине, оставляя лишь узкие проходы, и, главное сюда выходил обогреватель печи. А прямо у двери примостился упомянутый ею шкаф. Указав на него лэрду, знахарка развернулась и направилась прочь, неприступно поджав губы.

Пациент зло прошипел что-то нечленораздельное, шагнул в спальню и с силой захлопнув за собой массивную дверь.

Ну-ну, – сердито дернула плечом Ильда в ответ на этот протест, – пошуми немного. Привык небось, что слуги бегают белками по первому знаку. А она не служанка и ничего ему не должна. Благодарить должен за спасение… если не жизни, так внешности – точно. Хотя она работала вовсе не за благодарность, а по велению совести, но ему это, похоже, не постичь.

Девушка присела возле стола, достала из нижнего шкафчика провощеное полотенце, в которое завертывала хлеб, вытащила ломтик и налила из ковша бульона, только теперь припомнив, что вечером так и не поела.

Лэрд появился как раз вовремя, она только сгребла в рот последние крошки и сделала последний глоток.

– Я готов, – проскрипел недовольно и отвернулся к окну. – А почему ставни закрыты?

– Они не закрыты, – проследив за его взглядом, так же сухо сообщила хозяйка приюта, – просто еще темно. Пять часов после полуночи. Идем.

Поднялась и не оборачиваясь направилась в холодную пристройку, дверка в которую скромно пряталась в дальнем уголке кухни. В длинном, во всю боковую стену домика строении разместились летняя кухня, кладовая для продуктов, чулан и дровяник. А еще дверца в теплую умывальню для гостей, и Ильда все это лаконично объяснила, ведя пациента к чулану.

Распахнув дверь, девушка отступила в сторону, вдвоем в чулане не развернуться. Да и нечего ей там смотреть, все уже видела, когда раскладывала вещи прямо на полу и мазала раствором.

Лэрд возился с вещами минут пять, не более, но когда вылез, взгляд его был мрачным, как у приговоренного.

– Ты не отрезала пуговицы и пряжки? – спросил он глуше чем прежде, и знахарка от возмущения даже дар речи на минуту потеряла.

– Я целительница, а не одна из твоих подружек, – опомнившись, процедила Ильда в лицо пациенту так яростно, что теперь уже он опешил, – и еще никогда нитки чужой не тронула!

Крутнулась с такой злостью, что юбка взвилась словно от порыва ветра и бросилась прочь.

– Стерегите, – сворачивая за печь, к лесенке, велела верным барсам. – есть не давайте!

И белкой взлетела наверх.

Снимая фартук и чепец Ильда искренне надеялась снова провалиться в сон, едва коснувшись головой подушки. Не тут-то было. Обида кипела в груди растревоженным осиным роем, жалила и жгла невысказанным протестом. И злостью на саму себя, за какие-то глупые, базарные обвинения, брошенные в спесивого лэрда от растерянности. Не так, вовсе не так должна отвечать на неправедные наветы уважающая себя, знающая себе цену знахарка.

И ведь знала Ильда все эти слова, и сказать умела хлестко, но учтиво, а поди ж ты! Когда пришлось на самом деле отбиваться от грязных подозрений – одно лишь и смогла бросить в обидчика, каких-то девок. Причем даже не зная наверняка, есть они в его жизни или там цветет и плодоносит райский сад семейного счастья.