Сеть дронов (СИ)

1

— Так, теперь аккуратно поворачивай его на сорок пять градусов. Осторожно. Так, молодец. Теперь на себя. Тихонечко. Всегда помни — если усилие слишком большое, значит, ты делаешь что-то неправильно. Тихонько, я сказал!!! Да не дёргайся, оболтус, никто тебя лупить не собирается. Хотя следовало бы. Руки как крюки — привык только мышку по экрану гонять. А здесь нужна точность, не меньше, чем у хирурга. А вы трое, нечего на дождь пялится, сюда смотреть!

Карчмарь стоял под навесом у верстака. Вокруг него столпились ребята — Киса, Марек, и Моня. А Пацак в данный момент был занят разборкой задней ноги дрона. Над Островом шумел холодный осенний дождь. Ветер с юга гнал по небу высокие плотные тучи, на ходу выжимая из них тяжёлую ледяную воду. Мокрые деревца на краю обрыва суматошно мотали мокрыми тощими ветвями, отрясая последние остатки мокрой пожелтевшей листвы. А под навесом было сухо и почти не было сквозняка — с западной стороны он прилегал к скале, на которой стоял сетевой ретранслятор, а с северной, его надёжно защищала Карчма. Наконец сустав, чмокнув, разошёлся, так как надо, и все облегчённо вздохнули. Пацак победно глянул на Карчмаря.

— Ну, слава тебе, царица небесная, справился таки! И года не прошло! Так, теперь проверь исправность всего узла. Особенно обрати внимание на эластичность связок и точность установки фиксирующих элементов. Бывает, они соскакивают вбок, вот сюда, и из-за этого, весь сустав ходуном ходит, и шаг становится вихляющим, как у пьяного борова. Тогда надо сустав разобрать, как ты только что сделал, оттянуть фиксаторы, подтянуть связки к месту, защёлкнуть фиксаторы, шприцем залить новой суставной жидкости, зачехлить защитный фартук, и проверить весь узел в работе. Всего и дел-то, на пять минут. А ты только с разборкой возился полчаса. Видишь, как тебе до мастера ещё далеко? Ну, а раз видишь, то вперёд, тренируйся. А вы тоже, не стойте столбом, как гости на фуршете. Посмотрели чуть-чуть, и вперёд сами гайки крутить. Главное — не лениться. Ибо сказано — достигается упражнением! В общем, вы тут занимаетесь суставами — собирайте-разбирайте, а я в мастерскую, у меня тоже дел прорва.

— Дядя Карчмарь, а где сейчас Алекс? — спросил Моня, самый младший из ребят.

— Алекса им подавай… Дрона моего курочит, Алекс ваш. Занят по уши он сейчас. Сильно занят. На задании важном и опасном — героически сражается с врагами человечества. Вы не отвлекайтесь лучше — у него свои дела, а у вас свои. Как он освободится, так сразу к нам и придёт. Всё! Хватит лясы точить. Всем работать!! У-у, сарданапалы.

И широко шагая шестью своими паучьими лапами, Карчмарь направился к себе, в хибару.

Дрон сидел на земле в позе покоя, а Алекс сидел дома, в своём кресле, смотрел сквозь виртуальный экран на недалёкое, в барашках море, и думал…

Дождь кончился, так же как и начался — сразу, едва они перевалили водораздел между ручьём Белый и тем маленьким, безымянным ручейком, на берегу которого Алекс отсиживался в зарослях смородины, уходя от погони «головоглазов». Целую вечность тому назад. Теперь даже и не верилось, было ли оно вообще. Словно это был какой-то другой Остров, и совсем не тот Алекс. А ведь скоро воскресенье, подумалось ему, неделя почти прошла. Надо же, какая плотная неделька выдалась. Сколько новых знакомств — Джон, Семён, Вика, Казимир, ребята. А сколько новых, неожиданных сторон открылось у старых знакомых. Один возраст Карчмаря чего стоит. И Педро, чёрт скрытный… А сколько неожиданных событий произошло. Сколько непонятных событий, в которых он не в состоянии разобраться. И сколько нового и неожиданного ждёт его впереди. Настолько неожиданного и нового, что он даже не представляет к чему готовиться. Вот, чего они сейчас сидят и ждут? Сил уж нет, а они всё сидят и сидят…

Дул сильный и ровный ветер с юга. Он гнул и мотал ветви тощего кустарника, гнал по грязно-серому морю, крутые мелкие барашки волн и рвал в клочья высокие мрачные серые тучи. А их поисковый отряд, как назвал его Базука Билл, уже почти час сидел на невысоком бугорке над ручейком и всё чего-то ждал. Четверо охранников, отставив свои пики, собрались в кучку и то ли болтали о чём-то друг с другом, то ли перекидывались в виртуальные картишки, не поймёшь. Двое скаутов — длинноногих «страусов», бдели на страже — высоко задрав свои приплюснутые бошки на длинных шеях и ничем не отвлекаясь, старательно осматривали Островные окрестности. Они настолько старательно это делали, что создавалось впечатление, что их отряд находится в тылу злобного врага и малейшая потеря бдительности грозит всем немедленной гибелью.

«Страусы» и двое охранников присоединились к ним, как только они отошли метров на пятьдесят от пограничного перехода. Охранники сразу же отдали Базуке его пистолет, взяли наизготовку пики и пристроились с боков. А скауты сразу же заняли своё место в колонне, один впереди, другой позади. И принялись немедленно обозревать простирающуюся вокруг них долину ручья Белый. Разведчики были ему незнакомы, а вот охранников Алекс узнал сразу — это были татуированные «бык» с «бизоном». Он улыбнулся им, как старым и добрым знакомым, и чуть было не спросил: «А где ваш третий из коровника?» Но вовремя сдержался, лишь слегка хмыкнул. «Бизон» же на его хмыканье нагло скривился, похлопал себя по подсумку с инструментами и, указав на него, клешнёй чиркнул себе по шее. «Бык» фыркнул и расплылся в довольной улыбке. Алекс показал им два средних пальца. Каждому по одному. Бычки дёрнулись, было, но Базука только зыркнул на них грозно, и они с недовольным видом перестали обращать на Алекса внимание. Причём, всё это делалось молча, без единого слова, без обмена приветствиями и какими-либо мнениями, не говоря уж о дружеских шутках.

Поведение Базуки переменилось сразу же, как только они отошли достаточно далеко от перехода через ручей. Теперь это был суровый начальник, нетерпящий возражений и строго наказывающий за ослушание. С Алексом он больше не говорил, не призывал к сотрудничеству и не требовал сдать оружие. Остальные «головоглазы» так же держали марку — все распоряжения начальства выполнялись без пререканий, быстро и без суеты. Всё было строго и правильно, как будто игрался спектакль, тщательно отлаженный и отрепетированный накануне. И режиссёром это спектакля выступал именно Базука. И надо сказать, у него это получалось неплохо.

Так, в молчании, они минут двадцать следовали по правому берегу ручья, вдоль длинного, плохо разминированного минного поля. Затем по скверно расчищенной тропе через это опасное поле в узком его месте. Далее по сталкерской тропке преодолели громадные путаные заросли ржавой колючей проволоки на окраине всё того же опасного минного поля. Это стало для Алекса неприятной неожиданностью — считалось, что сей скрытный путь «головоглазы» не знают. Затем постояли недолго у Задумчивого Пулемёта, Базука с кем-то связывался, и что-то там неразборчиво уточнял.

Задумчивый Пулемёт был весьма необычным пулемётом и являлся местной достопримечательностью. Он был настолько необычным, что его не только никто из дроннеров не трогал, но и наоборот, оберегали по мере сил. Пока они стояли, Задумчивый Пулемёт честно отрабатывал своё прозвище. Как всегда, заметив подходящую мишень, он долго примерялся и целился: со скрипом вертел башенкой, поблёскивал слепой оптикой, и пошевеливал гнутым, высунутым из амбразуры тонким дулом. Через минуту или две, он начинал передёргивать затвор. Скрежетал исполнительными механизмами, выл расстроенными сервоприводами, задирал куцый ствол к серому небу, чем-то там постукивал и поклацывал внутри ржавого бронеколпака башенки. Наконец, передёрнув, начинал вновь примериваться и прицеливаться, обиженно жужжа моторчиками точной наводки. Прицелившись, хищно замирал ещё на несколько долгих секунд, словно раздумывал в неподвижности, а всё ли он как надо сделал? И вдруг, неожиданно для всех, делал пару выстрелов. Обычно пару, но иногда случалось один или три. У него тут же что-то заедало или переклинивало, и он начинал весь процесс с нуля. Стрелял же он настолько косо, чаще всего себе под нос, что от его безобидных выстрелов, шарахались только зелёные новички. Возле башенки был вбит колышек с табличкой, написанной красным корявым, размытым от времени и дождей, шрифтом: «ЗАДУМЧИВЫЙ ПУЛЕМЁТ. НЕ ЛОМАТЬ!!! Охраняется Островным Сообществом Дроннеров».

Единственно полезную функцию, которую он выполнял, можно было назвать «функцией сороки» — он оповещал окружающих о том, что возле него кто-то есть. А единственный из зарегистрированных пострадавших от его стрельбы — сталкер-разведчик из команды добровольцев устанавливавших эту предупреждающую табличку. Задумчивый стрелок рикошетом засадил ему в заднюю ногу, после чего счастливый везунчик год таскал повреждённую конечность на перевязи. И с большим убеждением врал всем подряд о хитрости и коварстве зловредной железяки, продавшей свою механическую душу мистическому демону подземелий Четвёртого Бастиона. Некоторые верили.

Наконец они перевалили водораздел, перебрались через безымянный ручеёк и вот сидели теперь, в угрюмом ожидании, непонятно чего. Сидел и Базука, слегка в отдалении, у простреленного насквозь ржавого, бронеколпака заглушённой наблюдательной башенки, опустив голову к земле, и тоже, видать, о чём-то молча, размышлял. Алекса эта игра в молчанку вначале тяготила. Он даже пытался завязать с кем-нибудь беседу, но, встретив глухое непонимание, бросил. И уже через небольшое время ему стало всё равно и на всё наплевать — ну, идут себе и идут, сидят себе и сидят.

Зато теперь можно спокойно подумать. Благо есть о чём. Вот, например, Педро Крот открылся ему совершенно с другой стороны. То, как он мгновенно раскусил Алекса и проявил при этом явную осведомлённость в происходящих событиях, заставляет предположить, что он не тот, за кого себя выдаёт. Раньше Алекс представлял его себе просто как опытного старшего товарища, прошедшего на Островной стезе «и Крым, и Рим». У которого всегда есть чему поучиться. Который всегда поможет и поддержит в трудную минуту. Которому хочется подражать, и на которого хочется быть похожим. Разговор с Карчмарём, заставил Алекса усомниться в своих предпочтениях, а теперь он и вовсе потерялся и не знал, что и думать.

Либо Педро опытный пройдоха-авантюрист, использующий его в своих корыстных целях, либо тоже чей-то агент, занятый отслеживанием деятельности «головоглазов» и прочих заметных игроков на Острове, и опять же, ловко использующий для этого Алекса. То, что в обоих случаях его использовали, без его на то ведома, очень ему не нравилось. Получалось, что он полный лох, коим все вертят, как хотят, не спрашивая ни согласия, ни хотя бы мнения.

«Ё-ма-ё, — размышлял он, — получаются сплошные агенты кругом! И я в том числе. Даже нет — я двойной агент — СБ и ещё Педро. Это если считать его за резидента… Кого? То есть, чьего резидента? Я-то наивно думал, что просто играю себе дроном на Острове в обычную эрпэгэшную стрелялку, а оказалось, что всё это время Остров втихую играл мной в свои дурацкие шпионские игры. Жись — только держись. Шпионы, шпионы, кругом одни шпионы…»

…Они познакомились более года назад. Во время его очередной вылазки на территорию Западных Уделов. Что-то он тогда неудачно спёр у инквизиторов и в своём, не очень раскрученном в то время дроне, уносил ноги от троих распалившихся боевиков, в сторону ручья Белый. И был уже ему полный капут, ибо преследователи наступали на пятки, а энергия хилого аккумулятора, как всегда «вовремя», была на исходе, а инквизиторы не зря назывались инквизиторами — изощрённой жестокости им было не занимать. Но тут, из-за кустика на берегу ручья, с диким улюлюканьем, вылетел незнакомый, неплохой раскрутки дроннер, с крепким шестом в руках. Он двигался решительно, быстро и точно, и виртуозно действуя своим оружием, в две секунды отправил инквизиторов в полный отруб. Затем подошёл к упавшему без сил Алексу, и спросил: «Кто вы, храбрый юноша, и чем вы так разгневали этих служителей порока, что они несутся за вами сломя голову, забыв о всяких элементарным мерах собственной безопасности?»

Затем они, как водится на Острове, вместе распотрошили незадачливых преследователей. Алекс тогда сразу же, с помощью Педро, поставил себе новый, весьма приличный аккумулятор, и получил ещё в подарок улучшенный ходовой движок, одного из боевиков.

Ну и, собственно, началось. Педро, конечно, не взял над ним полного шефства, по крайней мере, Алекс не ощутил никакого ущемления своей свободы, но, ненавязчиво так, втянул в свои загадочные авантюрные дела. Сначала его обучили профессии разведчика. Педро давал ему несложные задания, типа: «Алехандро, друг мой, слышал я, что эти слуги Диавола, что-то затевают, возле Третьего Бастиона. Я нынче слегка занят, поэтому прошу вас, если вам не составит труда, нанесите им визит вежливости. Только очень осторожно, мучачо! Не пренебрегайте способностями своего дрона к скрытому приближению и маскировке. Помните, как я вам показывал это, на примере с зайцами?»

И он ходил в разведку, чаще удачно, но пару раз влетел, и именно Педро помог ему с восстановлением. Хоть и недовольно ворчал при этом: «Дорогой друг, вы действительно, становитесь для меня дорогим. Усвойте же, наконец, что между разумным риском, и вашими действиями сломя голову, существует очень большая разница. Я так думаю, что вы мне должны теперь пятьдесят бонов. С учётом прошлых тридцати, это приличная сумма. Я посылал вас на это задание в надежде, что вы покроете ваш прежний долг. Я не ростовщик, какой-нибудь, но и не председатель благотворительного общества. Так что, смотрите, тут намечается славное дельце — благородные дроннеры Южных Уделов, приглашают желающих принять участие в штурме твердынь Второго Бастиона. Я могу похлопотать перед пластунами Среднеземья о включении вас в их штурмовой отряд. Поверьте, это высокая честь — не каждого бойца они к себе принимают. Но ведь и я, далеко не каждого своего знакомого им рекомендую. Участие в битве для вас будет хорошей школой и может принести неплохой прибыток, в случае успеха. А заодно, прошу вас, прозондируйте осторожно почву — я что-то случайно слышал о готовящемся объединении пластунов с рейнджерами Южных Уделов. Верно ли это, и кто является инициатором — рейнджеры или пластуны. И поймите, я не праздно интересуюсь — такого рода информация может стоить жизни. Своей или чужой. Никогда не пренебрегайте жизнью, Алехандро».

Вот так. А потом он сильно погорел на том штурме. Как впрочем, и многие тогда. Возвращаться к Кроту было стыдно, и если бы не помощь нового знакомого, Серого Шока, восстановился бы он не скоро. Но потом Шок «погиб», и он вновь сошёлся с Педро. Мастерство его росло, задания становились трудней и прибыльней, и всё шло хорошо, пока он не столкнулся с Чёрным дроном. И сидит вот теперь здесь и пытается осмыслить и понять свою такую непростую жизнь на таком непростом Острове.

Тут один из охранников звонко стукнул «бычка» три раза подряд по тупой металлопластиковой башке, и все охранники громко заржали. Похоже, они, всё-таки, дулись в карты. Базука приподнял голову, строго посмотрел на них, и они притихли, продолжая о чём-то неслышно посмеиваться и перешёптываться.

Вот и «головоглазы». Что-то не ощущается, что он тут с целью сотрудничества. Скорее он чувствует себя… задержанным, что ли. Зачем его сюда направили? Какую роль он играет, или должен сыграть по задумкам Василия Васильевича. Это было совершенно непонятно. Роль подсадной утки, он уже сыграл. И даже не заметил этого. А сейчас он кто? Подсадной жучок? Вполне может быть. Да-а… меньше знаешь, лучше спишь, как сказал уже упомянутый Василий Васильевич. Как же! Тут уснёшь…

Так они просидели ещё примерно с полчаса.

Наконец, со стороны сопки, за которой скрывалось место тогдашней сходки клана граберов, показались два скаута — неразлучные «х-траппер» и «кентавр». Ага, старые знакомые, Вобла с дружком. Когда они приблизились, то, первым делом, мрачно глянули на Алекса. Тот сделал им ручкой, улыбнулся и вежливо сказал: «Привет»! Они равнодушно отвернулись и принялись о чём-то шептаться с Базукой. Их было почти не слышно, только пару раз порывами ветра доносило: «… всё чисто…», «… сам лично…» и «… двадцать минут». Затем Базука обернулся, сказал: «Вперёд!», и все сразу пошли, как будто заранее знали, что делать и куда идти.

Через десять минут они обогнули сопку, за которой Алекс увёл у них Чёрного дрона. Всё также слабо дымился костёр на том же месте, только раскуроченного дроновского остова уже не наблюдалось. Вокруг всё было чисто, утоптано и словно бы выметено. Возле костра стояли полукругом разнокалиберные бойцы, числом пять, и один из них, большой боевой дрон, был с золотым глазом во лбу своей крупной квадратной головы. Отряд Базуки подошёл к ним, все перемешались между собой и стали вполголоса, то ли здороваться, то ли просто общаться. За исключением «страусов». Казалось, их ни что не могло отвлечь от исполнения обязанностей по обозрению окружающей местности. Базука и золотоглазый офицер отошли чуть в сторону и начали о чём-то неслышно переговариваться. На Алекса, казалось, никто не обращал никакого специального внимания.

«Как дохрена «головоглазов», а я совсем один, — подумал он с лёгким волнением, его даже немного трясло, — и на кой ляд я согласился на эту авантюру? Может сдёрнуть, пока не поздно, пока они тут обнимашки устраивают. Всё равно, я вроде как лишний сейчас. А то потом может стать очень поздно. Как это так интересно повернулись события, что я вдруг оказался по доброй воле в логове самых грозных граберов Острова?»

И тут он, неожиданно сообразил — а ведь он и не спорил, и не возражал, когда Василий Васильевич его сюда направил. Наоборот, даже энтузиазм проявил — дескать, нам это раз плюнуть, шеф, сделаем одной левой, шеф. И когда он шёл сюда, никаких сомнений в его голове не гуляло — идти, не идти. Просто шёл к своей цели и всё. И Педро Крот, очевидно, догадывающийся о том, что здесь может и должно произойти, по существу одобрил его поход, своим малозаметным кивком.

«Все всё знают, все обо всём догадываются, один я, как робот — куда сказали, туда и пошёл. Все мной крутят. Все, кому не лень. А я что? А я тоже хотел сюда попасть, только один, без сауроновцев этих, чтобы Чёрного дрона найти и… себе забрать. А что? Моя добыча. Я его увёл, следовательно он мой».

«Ну, вот! Опять начинаю делить шкуру неубитого медведя! — с неудовольствием подумал он. — Ещё никто не разобрался, что это такое — Чёрный дрон, а я уже хочу его увести».

И ещё подумалось ему, что ничего серьёзного и ничего сногсшибательного в этом процессоре может и не быть. Может просто он сам чего-то недопонял и сам неправильно интерпретировал обычные факты во время тогдашней стрессовой ситуации — погоня и всё такое с ней связанное вовсе не способствует точности и логичности мышления. Как, например, это часто бывает со свидетелями появлений НЛО, когда за них принимают кого угодно и что угодно. От стаи уток до света Венеры преломлённого атмосферой на утренней или вечерней заре. Вот и в его случае, что-то он за что-то принял и сразу, впопыхах наделил ИИ процессора разумными свойствами! Шокировало его, видите ли, то, что дрон с ним заговорил, и он его сразу же чуть ли не за человека посчитал. Что же теперь, раз турникет на проходной с ним разговаривает, то уже и разумный он, что ли? Типа, теперь зло пинать его уже не стоит, а нужно вежливо уговаривать пропустить и слёзно умалять, не делать отметки в табеле об опоздании. Чушь ведь! Вот и поведение Василия Васильевича эти его сомнения подтверждает. Словно он не совсем поверил его рассказам и решил, проформы только ради, спустить всё дело на тормозах, чтобы не дай бог не навредить любимым клиентам и не помешать им получать удовольствие от Игры. В рамках правил и на фундаменте договорённостей.

Зато про «головоглазов» этого никак не скажешь, они очень серьёзно относятся к происшествию. Даже слишком серьёзно. Это видно по их чёткой организованности и слаженности действий. И по количеству привлечённых для этой миссии сил — вон, два офицера и больше десятка бойцов уже задействовано. И ещё сколько-то на подходе. И все чего-то выжидают. Чего? О чём шушукаются офицеры и чему они так открыто радуются? Тому, что его в ловушку заманили?

«Так зачем же я им нужен? — подумал он. — Что я такого особенного могу знать? Где мой модуль, в котором беглец находится, я не знаю. Чем его приманить, понятия не имею. И никакими необычными способностями в поимке удирающих прототипов не обладаю. И зачем тогда я им так необходим? Дрон в конце концов их. Значит, они лучше меня должны знать, куда его понесло, пусть даже и в моём корпусе. Может, Василий Васильевич сообщил им о том, что Чёрный условился со мной встретиться? Но ведь ничего конкретного в этом условии нет! «Найдём тебя позже»! А когда и где — неизвестно».

«Но вот что интересно, — думал он дальше, — а всё-таки, почему этот Чёрный связанный тогда был? Да ещё с переломанными ногами. Такое чувство, что он от них постоянно бегает. А они его постоянно ловят. Он удерёт, а они поймают. И ноги ему — хрясь! Чтобы неповадно было бегать. Он удерёт, а они — хрясь! А он очухается и… и тому подобное. Такая вот у этого ИИ улучшенная логика, что «головоглазы» ему в упор не нравятся, вот он от них и сбегает. Да-а… Я бы на его месте, тоже от них сбежал. Что мы, кстати, с ним дружно и сделали тогда».

«Стоп, — его неожиданно осенило, — а почему у него корпус военный был? Я ведь так и решил тогда, что дрон-то военный. То есть уже точно корпус не их, поскольку вояки корпусами не разбрасываются. Наоборот очень строго следят за утечками технологий. И если бы что-то было не так, то «хрясь» было бы «головоглазам». Но Василию Васильевичу они убедительно доказали, что как раз тут всё в порядке — модуль принадлежит именно им. А он, значит, поверил, и сразу направил меня сотрудничать. А я так сразу, дурак, и пошёл. Ой, какой же я тупой… Ведь это враньё, шитое белыми нитками! Причём врут все. И «головоглазы» врут, и Василий Васильевич, и Педро. И Карчмарь?»

«И ты врёшь, — сказала его совесть, — ты ведь только и ждёшь, чтобы самому спереть этого крутого Чёрного дрона себе, и слинять с ним подобру-поздорову. Не так?»

«Да, так! Чёрт, всё именно так и есть. Но это сейчас не самое главное. Самое главное — зачем я нужен этим козлам? Всё-таки Педро гад, мог бы что-то и объяснить, вместо того, чтобы умные рожи корчить. И Василий Васильевич гад — подставляет меня по полной программе. А я дурак. В Штырлица заигрался, твою медь».

И тут Алекс неожиданно обнаружил, что вокруг началась, какая-то суета, какие-то нервные перемещения и перестановки. Все прекратили переговоры и стали торопливо выстраиваться в какой-то порядок, в какое-то подобие шеренг. Сверху обрыва, юзом, скатился траппер и подбежал к Базуке:

— Идут! — и спрятался за ряд бойцов.

И все замерли в поспешно сформированном неровном строю, глядя вверх на гребень обрыва. Алекс, не понимая, что происходит, тоже посмотрел наверх. Там, между несущими полусгнившими деревянными столбами от сорванного проволочного заграждения, синхронно вышли и встали на краю два средних голенастых разведчика типа «раптор» с тонкими пиками в руках и огненными глазами во лбу. Они остановились и замерли, приставив пики к ногам, словно по стойке смирно. Затем, симметрично от них по краям, вышли четыре тяжёлых боевых дрона «тигр», с мощными алебардами на плечах. Они также остановились, взяли оружие наизготовку и замерли как в почётном карауле. Затем посредине между ними, медленно и величественно, словно гигантская Луна из-за горизонта, выплыл огромный, бледный дрон, вылитый гигантский бледный паук. Выплыл и остановился. Неторопливо и высокомерно всех оглядел своими выпуклыми, с красным отливом, линзами глаз. Базука Билл, суетливо, на полусогнутых, оскальзываясь на осыпи, зашуршал к нему навстречу.

— Не надо доклада, — рокочущий бас прокатился надо всеми, замирая вдали. — Покажите, где похититель.

Все разом глянули на Алекса. Тому стало неуютно, он криво усмехнулся и слегка наклонил голову. Бледный дрон медленно поворотил к нему свой ужасный бледный череп, сильно напоминающий лысую голову древнего старика, с впавшими глазницами, выпирающими скулами и оттопыренными ушами-антеннами. Отсвечивающие багровым пламенем глаза упёрлись в Алекса. И ему стало по-настоящему жутко.

«Вот он, зловещий Лик Запада. Страшный и беспощадный Верховный Назгул. Вот он — сущность «головоглазов» — конь бледный, со своей железной саранчой. Вот она, смерть моя, смотрит с обрыва, — Алекса била мелкая дрожь. — С-сотрудничать, значит, будем? Ёперный театр… щас нам тут посотрудничают».

— Подойди ближе, — властно растягивая слова, пророкотал Назгул.

Алекс поколебался немного и сделал два неровных шага к нему.

— Как тебе удалось увести кристалл из-под носа такой многочисленной охраны?

— Я докладывал, Верховный, глупое стечение обстоятельств, — с придыханием подал голос Базука. — Я…

— Молчи. Пусть ответит он.

— Видите ли… я не знал, что он ваш… и потом, он меня попросил…

— Попросил!? Тебя? И ты услышал. Почему он ещё не разоружён? — брюзгливо осведомился Назгул. — Почему мне приходится напоминать о такой мелочи?

«Головоглазы», сшибаясь, толпой ринулись к Алексу. От неожиданности он отпрыгнул метра на два и попытался выхватить мечи… Но тут, что-то тенькнуло сверху, перед глазами поплыли жёлтые круги, и он очутился в кресле у себя дома перед тёмным виртуальным экраном, на котором мерцала не виданная им ранее оранжевая надпись: «Ошибки связи. Удержание канала включено. Ожидайте».

«Что за ботва? Чего ожидайте? Меня что, вырубили? Тогда почему обрыва связи нет? Какие ещё ошибки? Сволочи, с-собаки, с-с… А, чёрт, не могу больше…»

Он вывалился из кресла, скинул обруч и прямо в перчатках убежал… куда надо. Через пару секунд, подтягивая штаны, влетел в кресло, натянул обруч — ничего, всё по-прежнему: «Ожидайте».

«Чего ожидайте? Где связь? Если оборвалась, где сообщение: «Обрыв связи»? Если нет, то чего ожидать? Бред какой-то…»

У него мелко тряслись руки, и противно дрожало внутри. Вот тебе и всё сотрудничество. Дрон Карчмаря наверняка пропал. Страшно жалко.

«Страшно жалко, что я даже ни одного гада рубануть не успел! А-бид-на. Ну, так что, сколько ещё ждать? Может перегрузиться и по новой зайти? Вот тебе и шпионские игры, опять меня выкинуло, на самом интересном месте. И с того же места. Хотя… тот раз, ничего ожидать не предлагалось. Может ещё не всё? Вот, зараза! И спросить некого. Чёрт, вот влип. Чем это меня стукнуло? Такое чувство, что кто-то сверху. Будто выстрел. И всё, как отрезало. Да, что же там происходит? Совершенно невозможно дальше терпеть. Войти, войти, войти! Немедленно войти! Как же мне войти?»

Никакого плавного перехода. Никакого медленного слияния — вдруг и сразу он оказался лежащим на краю обрыва. Внизу, метрах в двадцати от него у костра толпились «головоглазы», обступив со всех сторон Верховного Назгула. Они громко шумели. Над толпой рокотал голос Лика Запада:

— А мне плевать, что подумают Служба Безопасности ДР и эти долбаные вояки! У меня свои установки. Меня больше волнует то, что вы провалили элементарное задание — доставить дрона к берегу, дождаться лодки и предать его из рук в руки посыльным Корпорации. И это после того, как мы с великим трудом смогли его поймать. Что могло быть проще? Доставить и передать. Или вы хотите дождаться участи Инквизиторов? Я что, должен за каждым бегать и учить его правильно выполнять приказы? Мы что, по-вашему, здесь в игрушки играемся? То, что вы заманили контактёра сюда, это верное решение, Базука. В какой-то степени вы смягчили этим свою участь. Тем более что наши подозрения подтвердились — он может слышать прототипы. Это наша удача и мы её теперь не упустим.

— Но Верховный, Служба Безопасности, наверняка, напичкала его жучками. Мы не можем отправлять его в поиски в таком виде, даже в бессознательном состоянии он опасен…

— Не волнуйтесь, Тадэуш, через несколько минут прибудут наши эксперты. Они сделают всё, чтобы вычистить его модуль и чтобы у наших недругов не было прямых подозрений. Потерпите немного. В СБ ДР думают, что установили с нами сотрудничество? Пусть думают так и дальше. А мы будем делать своё дело.

«Опа-на, вот оно, как всё обстоит — всё-таки, действительно, они меня заманили, оказывается. И на вояк им наплевать, и на Службу. Бежать мне надо отсюда, вот что. Бежать, и быстро».

Он внимательно огляделся, всё более недоумевая, — он лежал на краю берегового обрыва один, и вокруг никого не было. Странно как-то. Сюда-то его, зачем закинули? Боятся, чтобы через его модуль не подслушали и не подсмотрели сотрудники СБ? Так надо было тогда за камушек спрятать, подальше куда-нибудь. Чего тут-то выложили? Их же отсюда как на ладони видно. Далековато, правда, оттащили, но всё равно. Чепуха какая-то. И тут он вдруг увидел себя. Как раз в отдалении, и как раз за камушком — лежал его «лизард». Модуль словно в состоянии транса — в какой момент его застало непонятное отключение, в такой позе он и завис. И до него было недалеко, метров десять от… себя. От себя!!?

— Вы получаете от него какую-нибудь информацию сейчас?

— Нет. Они заблокировали канал «глушилкой», робот парализован и лежит где-то в отдалении. Встроенная нами автономная камера фиксирует бок камня, а независимые микрофоны — шум ветра и отдалённый ропот. И это всё.

— То есть, они не поверили в ваше «наивное» неведение.

— Похоже, да. И, похоже, с его дроном придётся расстаться. Скорее всего, они «пересадят» нашего агента в свой модуль. Мотивируя это внезапной неисправностью нашего. Официально мы не имеем повода им возразить. Хотя протест всё равно направим, на самом высоком уровне.

— Ну, что ж, хороший дрон — ощутимая потеря. Тем более изготовленный лично вашим другом. А он настоящий профессионал, и его изделия отличаются уникальной настройкой.

— Да, конечно. Нам будет очень жалко, если робот попадёт в руки наших западных э-э… партнёров.

— Итак, вы полагаете, что обострение ситуации достигает именно такого порядка, когда необходим протест высокого уровня с нашей стороны? Не преувеличиваете?

— Нет, нисколько. Я уверен, необходим именно такой протест. Ну, мы ведь не Островной клан, в конце концов! Мы солидная официальная организация, ведущая Игровой Проект Острова дронов, и фамильярности по отношению к себе допускать не должны. Накладывать более серьёзные санкции рановато, а вот протест, выраженный в форме недоумения Совета Директоров, будет в самый раз.

— Ну, если вы так считаете, то я не возражаю. Доводите до них наш протест. Теперь относительно нового агента. Вы действительно были не в курсе, что им занимается наш резидент?

— Очевидно, агент и сам был не в курсе этого факта. У вас очень профессиональные сотрудники, а парень… э-э… просто парень, без особых хитростей.

— Ну, что ж, тогда этот вопрос мы оставим на усмотрение наших подчинённых. Юноша, очевидно, особыми талантами не блещет. Ну, может со временем, после соответствующей подготовки и если согласится нам помогать… А как вы, всё-таки рассчитывали получать от него информацию, из другого дрона, без жучков?

— Да, ничего мудрёного. Прямое общение. Мы определили его координаты вне сети и рассчитывали направить в гости нашего доверенного товарища. Из местных. Конечно, конфиденциально. И с вашего благословения. И не выходя за рамки, определённые нам… э… сами знаете кем.

— Действительно не мудрёно, и… грубовато. Нарушается этика Игры. Нам не следует забывать, что это всё-таки игра. А в игре недопустимо действовать неигровыми методами. Это ваше «читерство», должно быть очень веско аргументировано. Этак и они, чего доброго, захотят воздействовать на него в реале. А нам придётся, в реале, его охранять. Начнутся взаимные акты и контракты. Сами знаете, как оно бывает, когда теряется контроль над обстоятельствами. Так мы, не дай Бог, выйдем в область ответственности… Сами прекрасно знаете кого. И тогда всем будет оч-чень неуютно. Кстати, а вы уверены, что этот «чёрный дрон», и есть один из пропавших два года назад из нашей лаборатории на Острове, прототипов Корнея? Они ведь считаются уничтоженными, не существующими в реальности. И по нашим данным особой ценности не представляли и тогда. А сейчас ещё и морально устарели.

— Я в курсе этой истории, потому и решил всё проверить. Сейчас мы почти убедились, что он именно один из тех прототипов и есть, поэтому примем все возможные меры к его возвращению в э… ваше ведомство. Для меня это дело чести. Тем более что, ведущим специалистом проекта был Корней. А он, как вы помните, мой близкий друг.

— Да, я знаю. Эти ваши юношеские игры в двенадцать «К». Весьма романтично. В нынешнее время такое поведение не вызовет понимания со стороны окружающих.

— Согласен с вами. В наше время тоже не все отличались подобным альтруизмом. Кстати, мой друг сейчас в тяжёлом состоянии — уже больше года он лежит в коме. Состояние хоть и тяжёлое, но стабильное. Почти полная атрофия двигательных функций. Дышит, правда, сам. А вот кормят его искусственной жидкой пищей. Удивительно то, что медицина фиксирует активную мозговую деятельность, почти на обычном уровне. Словно он просто спит.

— Даже так. Интересно. А он не подключён к сети дронов, случайно? Вы, кажется, проводите эксперименты со старшими товарищами на предмет стимуляции мозга?

— Нет, что вы, конечно не подключён. Он же не может контактировать, он без сознания. Мы пытались его поддержать, но, увы, было уже поздно. Он впал в кому уже после того, как его группа прототипов пропала. У него был удар, на этой почве. А до того он на здоровье не жаловался. Сами понимаете — вложил в свои творения душу и сгорел на работе. Обычное явление.

— Вы предполагаете здесь связь — пропавшие прототипы и его кома? Может быть, может быть. Но мы в своё время не нашли ничего. Тогда же, кстати, исчез из ремонта один полевой дрон, безоружный, но… Нас это обеспокоило больше. Но потом дрона списали на выявленного в тот момент «крота» в нашем окружении, а часть прототипов нашли в обваленном штреке, в Первом Бастионе. И решили, что остальные так же похоронены под тем обвалом… Я тогда ещё не командовал, и у меня нет уверенности, что мой предшественник просто не замял дело. Но и сомневаться в его действиях причин у меня тоже нет.

— Возможно, что и нет связи. Но, меня беспокоит подозрительная активность «головоглазов» в этом направлении, особенно то, как они, очень уж убедительно доказывали, что дрон их собственность. Слишком убедительно. И то, как они реагировали на возможную утечку информации в виде сбежавшего свидетеля. И та настойчивость, с которой они добивались его участия в поисках пропажи. Слишком, знаете ли, нервно. И потом, разве вы слышали, что-нибудь, о сбегающих дронах? И, если это не фантазия нашего молодца, то что? Очень уж нам не хочется остаться в дураках, в случае, если тут есть хоть доля правды. Вот мы и приняли решение разработать ситуацию. И вот вам, пожалуйста — очередная нервная реакция. Кстати, у них есть разрешение на использование «глушилки»?

— Конечно, нет. Ну, вы ведь знаете, отношение Запада к законности — только если им это выгодно. Их двойные стандарты распространяются даже на Остров. Они умудряются и сюда протаскивать свою политику. И очень обижаются, если им на это указывают. Скажите ещё спасибо, что они не использовали парализаторы. Но мы не будем впадать в истерику по этому поводу. Вот, если у нас появятся неопровержимые доказательства их причастности к пропаже дронов и попытке умыкнуть их с Острова, то тогда мы их прижмём. Точнее вы прижмёте. Проведение этой операции поручено вам. Теперь уже официально.

— Благодарю за доверие. Буду держать вас в курсе, как обычно.

— Пожалуй, я вам дам своего резидента. В поддержку. Того, кто занимался нашим юношей.

— Особой необходимости в этом нет. Но, всё равно, спасибо. Что у вас сейчас в бокале, виски?

— Ну, что вы, я не употребляю пойла! Обычная наша водка в разы лучше и для здоровья значительно полезней. А у вас?

— Мускат белый Красного камня.

— Теперешний?

— Что вы! Конечно, нет. Я тоже не пью пойла. Ещё советского разлива из старых запасов.

— Тогда я вам завидую белой завистью.

— Абсолютно с вами согласен. Ну, что? За укрепление воинской дисциплины!

— Присоединяюсь. Ваше здоровье!

Они помолчали, сидя на мокрой траве, на Южном Мысу, где в режиме нон-стоп горит костёр. Вокруг него и в отдалении сидят дроннеры и, если не поют, то слушают песни и стихи любителей и творцов бардовского движения. Море шумит. Подгоняемые южным ветром волны, мутными рядами безостановочно идут на берег. Ветер треплет белый дымок сырого костра и уносит его и звуки песен вдаль Островных просторов. Люди здесь есть всегда. И песни здесь есть всегда. И шумит ветер. И шипит море. И звучит Остров…

— Как удачно, что вы меня вызвали в это место. Я здорово рассеялся. Не выходя из своего кабинета. Благодарю вас. И удачи вам.

— Спасибо. До встречи. Я буду докладывать. Если что.

— Ы-ы-ы… — нечленораздельно промычал он, — эт-то что?

— Это твой новый дрон, человек Алекс, — прозвучал внутри него знакомый, но такой неожиданный голос. — Они блокировали твой связной канал, и ты не можешь обычным образом связаться с ним.

Это было настолько неожиданно, что Алекс, на какое-то время потерял способность, что-либо соображать. Он сидел в кресле, хватал ртом воздух, и не мог издать ни звука.

— Мы чувствуем повышение частоты твоего пульса, человек Алекс, ты сильно взволнован? Успокойся, пожалуйста, теперь мы сможем тебе помочь. А ты сможешь помочь нам. У нас, наконец, получилось надёжно настроиться на твой ритм. Теперь не надо волноваться. Теперь всё будет хорошо.

2

За ним тянулся кровавый след. И по этому следу шла погоня. А впереди, на предполагаемых путях его бегства, со всей возможной плотностью поспешно разворачивались дозоры, засады и заслоны. Конечно, понимать это надо фигурально — он не был ранен и не истекал кровью. Какая может быть кровь у дронов? Но уже десяток боевиков-«головоглазов» не вернутся сегодня на базу — столько он порубал, своими замечательными мечами. Именно это и было следом. По этому следу шли трапперы и разведчики, ведя за собой многочисленные порядки боевых отрядов. Воины Саурона сначала вероломно напали на него, на своей сходке, нарушив этим все соглашения с СБ, а теперь вели настоящую, ничем не прикрытую охоту.

Его положение на местности постоянно пеленговалось преследователями по сигналу его сетевого передатчика. Они сумели его идентифицировать, и он ничего с этим поделать не мог. Он не мог иначе управлять этим роботом-дроном, поскольку кристалл процессора в его корпусе не обладал встроенными возможностями прямого управления, не использующего радиосеть. Те же дроны, которыми он мог управлять напрямую, находились сейчас далеко отсюда, и он имел твёрдое желание скрыть не только своё умение с ними общаться, но и само их существование. По крайней мере, пока. Пока он сам не разберётся, что к чему. Потому, что вот уже целый час, он нёс ответственность за судьбу этих уникальных созданий. И вот поэтому, чтобы не попасться в лапы их общих врагов, ему приходилось постоянно, быстро и скрытно передвигаясь на местности, использовать весь свой талант, и все богатые возможности замечательного зелёного «лизарда». Но очень трудно играть против всех сразу. Петля облавы постепенно затягивалась…

Когда Алекс очухался, то есть, пришёл в состояние способности воспринимать действительность, Куб сказал ему:

— Мы очень рады, человек Алекс, что нам удалось с тобой связаться на телепатическом уровне, после столь многих неудачных попыток. Потому, что человек Корней, находится в очень тяжёлом состоянии. Он предполагает, что может умереть в любой момент. А вместе с ним умрём и мы. А мы этого не хотим. Даже сама мысль о смерти, не доставляет нам удовольствия. Зато сейчас, когда тебя, человек Алекс, удалось связать с нами в телепатическую сеть, мы ощущаем большое удовольствие. Такое у нас было, когда человек Корней находился в хорошей форме, а не как сейчас, когда он почти не общается с нами. Поэтому, человек Алекс, нам надо как можно быстрее уходить, иначе дроны с изображением красного глаза на голове, нас обнаружат и могут поймать. А у них опасные мысли. Их плохо слышно, но они очень опасные. Человек Корней предполагает, что нас могут разобрать, вплоть до молекул. Нам это неприятно.

Алекс слушал его, но понимал с трудом — много новой, необычной информации.

— Погоди. Стой! Не всё сразу. Давай по порядку. Ты, что, в самом деле, обладаешь способностью самостоятельно говорить и управлять дроном?

— Нет, говорить мы сами не умеем. Как и самостоятельно думать. Говорить и думать мы можем только во взаимодействии с разумом человека. Это взаимодействие происходит где-то на телепатическом уровне. Мы не знаем, почему так происходит, и человек Корней этого не знает тоже, но он предположил, что наше сознание базируется не столько на нашем устройстве, сколько на нашем взаимодействии с разумом человека. Вот сейчас, когда ты находишься в нашей сети, все мы ощущаем небывалый подъём мыслительной энергии, которая исходит от твоего разума. Управляет телом дрона процессор, это его прямая функция, а мы можем самостоятельно управлять им. Ещё мы используем его устройство телепатической связи для создания сети.

— Так. Ничего не понял. Ты, что — разумный!?

— Странно. Никогда не думал, что человеку может быть непонятно то, что понятно нам. Ещё раз повторю — мы сами не разумны. Мы разумны, только при связи с сознанием человека. Как и почему так происходит, мы не знаем. И человек Корней тоже не знает. Человек Корней называет нас «эхом разума». Он так и говорит нам: «Вы разумное эхо нашего разума». Если связь с человеком навсегда пропадёт, то мы, скорее всего, умрём.

— А-фи-геть… Всё-таки ты разумный. Что же нам теперь с тобой делать?

— Теперь надо уходить, и быстро. Мы не можем рисковать нашей связью. Мы очень долго искали такого человека, как ты, человек Алекс. Больше двух лет. Поэтому сейчас лучше всего уйти домой. Потому, что мы не хотим умирать. Мы хотим жить.

«Головоглазы» меж тем, обступив Назгула, продолжали шумно внимать его словам. Вот сейчас Назгул, что-то объяснял всем о размерах и правилах выплаты вознаграждений за проведение разного рода операций. Очевидно, рядовые члены клана не так часто общались со столь высоким начальством, а посему спешили разрешить свои многочисленные вопросы напрямую. Картина разительно напоминала профсоюзное собрание в локомотивном депо.

— Погоди, — сказал Алекс, — ты можешь записать то, что творится у костра?

— Да, могу. Я уже десять минут веду запись всего происходящего, поскольку сам момент твоего соединения с нами доставляет нам огромное удовольствие и нам хочется сохранить в памяти всё, что с ним связанно. Я веду запись с той минуты, когда этот большой дрон появился здесь со своим сопровождением. Мы уже были готовы к соединению с тобой в единую телепатическую сеть и ждали только подходящего случая. И вот этот случай настал — ты сам потребовал соединения. Мы замкнули сеть, и теперь ты можешь управлять этим модулем через нашу связь.

— Отлично, — Алекс стал более свободно себя чувствовать, оцепенение прошло. — А теперь объясни, что ты знаешь о том, почему меня сейчас отрубило от моего дрона?

— Человек Корней рассказывал нам, что существуют такие импульсные устройства — «глушилки», которые действуют с близкого расстояния и приводят к зависанию приёмного канала, в то время как канал на передачу функционирует нормально. Это приводит к тому, что связной сервер сети Острова считает, что канал связи работает с ошибками, но не отключён. В результате чего по алгоритму включается его удержание до пропадания ошибок. А поскольку канал «висит», то ошибки никуда не пропадут, и ты не сможешь возобновить контакт со своим модулем. Но на нас «глушилки» не действуют, поскольку мы с тобой сейчас не используем радиоканал.

— Очень хорошо. А как мы можем забрать моего дрона отсюда?

— Унести его быстро я не смогу — не хватит сил. Если я буду тащить его медленно, то это создаст шум, и нас обнаружат. Управлять им дистанционно мы не можем — заблокирован канал связи и к тому же мы не знаем кодов его персонализации. Поэтому мы предлагаем — бросить его и уходить. Это простой дрон. Таких много.

— Ты знаешь, мне он дорог. Ты понимаешь, что такое привязанность?

— Да. Понимаю. Мы привязаны к человеку Корнею, потому, что не можем без него существовать. А сейчас ещё мы привязаны к тебе, человек Алекс. И это хорошо.

— Ну… слишком уж конкретно. И потом, кто такой Корней, которого ты постоянно упоминаешь?

— Этот человек создал кристаллическую основу нашего существования. Потом мы проснулись. Он был очень удивлён и спрятал нас здесь, в подземных лабиринтах. И долго учил нас правильно думать и правильно говорить. Нас было четверо, теперь осталось трое. И человек Корней сейчас очень ослаб. И больше нас ничему не учит. Это плохо.

— Очень интересно, надеюсь, позже мы поговорим об этом подробнее. А ты понимаешь, что такое плохо?

— Понимаю. Когда связь с человеком Корнеем ослабевает, нам становится плохо. А вот когда появилась связь с тобой, нам стало хорошо. Мы теперь не боимся внезапной смерти — теперь два человека держат нашу сеть. Мы испытываем большое удовольствие. Поэтому нужно быстро уходить. Иначе нам опять может быть плохо. Если мы потеряем с тобой связь.

— Без своего дрона я не хочу уходить. Мне без него тоже может быть плохо. А можно, как-нибудь разблокировать канал связи?

— Можно, если провести сброс блока связи или общую перезагрузку всего робота.

— Ага. То есть, надо к нему подобраться и произвести сброс. Как?

— Несколько способов. Самый доступный — произвести замыкание между собой контактов А11 и Б12 профилактического разъёма. Это вызовет установку регистра команд центрального процессора в ноль и соответственно полную перегрузку системы, с последующим восстановлением функций связного канала.

— Ну, вот видишь, всё просто! Где разъём профилактики я знаю. Осталось только найти, чем замкнуть контакты. Проволочку бы какую-то…

Алекс огляделся вокруг. Если тут когда-то что-то и валялось, то уже давно истлело. О! Бардачок.

— Куб, открой багажник, я хочу глянуть, есть ли там что-нибудь подходящее для перемычки… Спасибо.

Замок тихо щёлкнул, лючок открылся, и перед его взором предстало содержимое багажника. Сразу же возникло чувство, что всё это ему знакомо — моток бечёвки, складной щуп сапёра… монета три четверти рубля…

«Твою медь! Да это же мой старый дрон! Как же я сразу-то не заметил, в чём я сижу? Совсем обалдел от неожиданности. Жив, стало быть, курилка! Вот здорово! Спасибо, дронелло, что сохранил моего коня!»

— Да не за что, человек Алекс! Мы так рады твоему возвращению, что нам для тебя ничего не жалко. Модуль твой хорошо вычищен и настроен. Человек Корней говорил нам, чтобы мы были осторожны в своих поисках людей для нашей телепатической сети. Люди бывают разными и среди них есть и плохие. Мы это хорошо понимаем. Но ты сразу показался нам хорошим, мы это почувствовали. Мы можем это чувствовать, поскольку сами созданы человеком, поэтому наш разум — это отражение человеческого разума. Человек Корней так и сказал про нас — вы эхо человеческого разума, поэтому вы не можете быть нечеловечными, даже если отражаете с ошибками.

— А как ты меня услышал, если я ничего не говорил тебе, а только подумал про себя?

— Ну, вся наша сеть основана на силе мысли. Может, твоя мысль была сильной?

— Постой, ещё вопрос. Если я вам так понравился, зачем вы меня вырубили из сети, да ещё уничтожили все мои записи, в том числе и в банке?

— Теперь я не всё понимаю. Мы не уничтожали твои записи. Мы просто отключили тебя от радиосвязи с модулем, так как не хотели в то время, чтобы ты знал, где мы живём. Сейчас мы видим, что ты нам подходишь. Сейчас мы можем показать тебе, где находится наше убежище.

— Так-так-так. Интересно. Тогда отложим этот разговор до встречи с Педро.

— Педро это человек или дрон?

— Гад это один. Хитрож… В общем, это неважно. Давай делать перемычку.

Наконец, разодрав удлинитель прикуривателя зарядки, он смастерил небольшую скобочку из медной, лужёной проволоки. Должно подойти. При этом он постоянно болтал с дроном. И что интересно, скорость общения была поразительной. Если вначале он говорил голосом, затем мысленно проговаривал все слова, чуть ли не по буквам, то сейчас они понимали друг друга с полуслова, с полумысли. Очевидно, шла адаптация, привыкание друг к другу. На весь разговор ушло не больше минуты.

У «головоглазов», между тем, прибыло подкрепление, и они все переместились немного дальше от камня, за которым лежал «лизард». Стоящие на стрёме «страусы» его не видели — для них он в «слепой» зоне. Не мешкая, он быстро пополз к дрону Карчмаря. Сам пополз, Чёрный дрон — Куб, ему не противился. Немного лихорадочно отковырял защитную крышку служебного разъёма, тщательно отсчитал А…11, Б…12, и замкнул их между собой на секунду.

«Лизард» моргнул габаритками, тихонько пикнул, чем-то пошуршал внутри, и Алекс ощутил лёгкое головокружение — пошёл процесс слияния. И вот, он уже сидит на двух стульях — сразу в двух дронах! У него троилось в глазах — одновременно он видел свою комнату, в полумраке пасмурного дня. И каким-то внутренним зрением через телепатическую сеть — привставшего «лизарда», с мордой, уткнутой в камень. И серый бок этого самого камня из телеглаз «лизарда», сквозь оживший виртуальный экран. Ух, ты… Класс! Хрен вам, уроды! Не получите вы моего дрона с флеш-памятью и моими данными.

Удерживать внимание на двух модулях сразу было очень трудно — кружилась голова и постоянно сбивалась координация движений. Поэтому он усилием воли «переехал» в «лизарда» окончательно, сосредоточив всё внимание на нём. Очень хотелось посмотреть на свой старый модуль, в котором находился сейчас Куб. Но он уже понял, что пока этого делать нельзя — нет уверенности, что не только он его увидит. Пока со всем сам не разберётся, этих необычных созданий он не покажет и не сдаст никому. Немного подумав, мысленно позвал Чёрного дрона:

— Куб, ты выполнишь мою просьбу?

— Выполню. Какую? — спросил тот.

— Тебе надо будет максимально быстро уйти к себе домой. Ну, туда, где вы прячетесь. И затаиться там до тех пор, пока я вас не найду. Понял?

— Понял, человек Алекс. Мы считаем, что созданы для того, чтобы выполнять приказы человека. Только мы не хотим выполнять приказы, тех людей, кто нам не нравится. Ты нам нравишься, я выполню твой приказ.

— Это не приказ. Это просьба. Ты чувствуешь разницу?

— Да, человек Алекс, мы чувствуем разницу. Наверное, поэтому ты нам и нравишься. Я побежал.

— Погоди, а как я смогу снова с тобой соединиться?

— Теперь ты можешь вызвать любого из нас, в любой момент — просто позови. Мы теперь точно настроились на твой биоритм, и ты всё время будешь находиться в нашей телепатической сети. Если, конечно, ты не захочешь, чтобы мы умерли, и не разорвёшь её сам. Всё, я могу убегать?

— Всё. Дуй!

— Куда? А, понял! Убегаю.

Алекс услышал, как шаркнули и дробно-дробно протопали, удаляясь, его ходилки. И почти сразу услышал истерический вопль:

— А-а-а! Вон он, удирает!!!

«Блин горелый, быстро обнаружили. Я думал, у меня фора, — не меняя позы и не поднимаясь, он осторожно положил руки на рукояти мечей. — Ой, что сейчас будет…»

— Трапперы! Догнать! Немедленно догнать! Это наверняка прототип! Не поймаете — кишки выпущу! — прогремел Верховный Назгул. — Зелёного сюда! Живо! Что-то мне не нравится происходящее. Кто должен был его охранять? Где эта скотина!?

«Рано, рано», — думал он, не меняя позы, только рукояти мечей сжимал крепче. Мелькнул на заднем плане сознания, стремительно несущийся навстречу берег — нет-нет, не до этого сейчас — всё внимание на «лизарда». Он мысленно напрягся и картинка от Чёрного дрона пропала…

Мимо волной прошуршала азартно дышащая толпа лёгких вражеских дронов — разведчики, трапперы и скауты унеслись вдогонку за его… другом? Ха. Он вспомнил — дрон-партнёр! Вот блин, воистину, в каждой шутке, есть доля правды!

«Давайте, давайте, гоняйтесь — мы знаем, как он бегает. Сами недавно ездили. Москва — Воронеж, хрен догонишь!»

— Тут он, Верховный, на месте! Ничего с ним не сделалось. От «глушилки» ещё никто не поднимался сам.

Ага, голос знакомый. Вобла, что ли? Точно! Над ним наклонились два старых знакомых — Вобла и его дружок.

— Вобла, ты чё, мы же вдвоём его не утащим — слишком большой. Зови ещё кого-нибудь, — напарник Воблы пнул Алекса в бок.

Это ты зря, дружок! Он взвился, словно подброшенный пружиной. Ну, ёлки-метёлки! Вжик-дзынь! Голова Воблы укатилась, брякая, под откос к морю. Вжик-хрясь! Эх, Педро, ты явно переоценил мои возможности в рубке мечами — не удалось «х-траппера» рассечь напополам. Только на три четверти. Траппер задёргался в агонии, сыпля искрами. А тело Воблы плавно завалилось набок.

«Ну, дронелло моё зелёное, погнали. Посмотрим, хороша ли ты, Карчмарёвская заточка!» — он молнией рванул верх по обрыву, снеся походя засуетившегося отставшего мелкого скаута.

— Убью!!! Упустите, всех убью!

«Ну и голосина у этого бледного тарантула! Специально что ли, акустику такую мощную поставили? Чтобы людей пугать. Вот урод! Слышал я про него байки, только видать не приходилось. Теперь посмотрел — действительно, урод, — вылетев на край, Алекс набирал обороты. — Ну вот, опять удираем. Только теперь я ухожу не пустой — уношу с собой, величайшую ценность, не только Острова, но и…»

Наперерез ему выскочил со злобной ухмылкой на пластиковом лице мощный «бизон», с подсумком и тяжёлой дубинкой на взмахе. Алекс слегка притормозил, резко прыгнул зигзагом, влево-вправо и вверх. «Бизон» дёрнулся в бесполезной попытке уследить за траекторией его движения и перехватить, не успел ничего — вжик-вжик — обезглавленное тело рухнуло наземь и уехало по инерции вперёд.

Алекс был в ударе. Он и в обычное-то время двигался быстрее нормы, а сейчас, на пике напряжения, летел как метеор. Теперь, когда долгие минуты мучительного ожидания ушли в прошлое, а все недоговорённости высветились и стали явью, и не осталось никаких сомнений, где враг, а где друг — он действовал как опытный боец — уверенно, стремительно, без колебаний и без ошибок.

Тело «бизона» ещё бороздило в падении глинистую островную землю, а Алекс уже вновь набирал скорость, держа курс на восток. Свистели, не попадая, пики, стрелы, камни, орали граберы, а он неумолимо уходил, и никому было его не догнать.

«Эх, только бы Белый перескочить, а там… Глазастики не рискнут соваться на территорию Среднеземья».

Верховный Назгул ревел, словно марал в период гона. Боковым зрением, Алекс увидел, как из-за кромки обрыва выплывает его бледная туша. Часть трапперов и скаутов, оставив преследование Чёрного дрона, развернулась в его сторону. Разрешается, теперь разрешается. Теперь хрен вы меня возьмёте! Он уходил. Он явно уходил. Несущийся по твёрдой, сухой земле «Лизард» значительно перекрывал скорости даже скаутов, не говоря уже о тяжёлых бойцах. Карчмар действительно большой мастер, вне всяких сомнений.

Сопка ушла вбок и через несколько десятков секунд, он достиг ручейка, перескочил его и помчался старой дорогой, как и неделю назад. «Ха! В смородину я теперь не полезу, теперь игра идёт по-взрослому — эти гады и воду из ручья вычерпают, если заподозрят, что я там спрятался».

— Человек Алекс, я в безопасности. Не дай себя поймать. Мы в тебя верим!

Чёрт! От неожиданности он вильнул и чуть не упал:

— Дронелло, ты хоть предупреждай, что говорить собираешься, а то напугал меня до смерти.

— Понял. Предупреждаю — буду говорить. У меня всё хорошо, погоня меня потеряла, и все они сейчас бегут в твою сторону.

— Ты, что, с юмором не дружишь?

— С юмором? А! Понял. Дружу — научил волк козу, капусту есть.

— Ну, твой уровень ясен. Отстань пока от меня, дай на драпаньи сосредоточиться!

— Понял. Удачи тебе, человек Алекс. До связи!

Шум погони начал отставать. Хорошо, очень хорошо. Жми «лизард», жми. Он вылетел на водораздел. До Белого — рукой подать. Но со стороны ручья бежали, разворачиваясь в цепь «головоглазы», десятка два средних бойцов. С дубинами и пиками. Шустро бежали. Так просто без драки их не проскочить. Волей-неволей, ему пришлось отворачивать вглубь Западноудельской территории. Он рванул вверх по руслу безымянного ручейка, маскируясь зарослями ивняка, смородины и пучками заграждений из колючей проволоки.

Южный ветер разодрал, наконец, тучи, и сквозь клубящиеся лоскутья облаков проглянуло неожиданно Солнце, превратив вид Острова со всеми его проблемами в какую-то иррационально нереальную картину. И началась травля…

— На седьмой линии у нас срочный звонок.

— На седьмой? Соедините… Слушаю вас.

— Очень любопытное событие происходит сейчас на Острове. Он вырвался от них. Не представляю, как это у него получилось, но он сейчас в открытую идёт на прорыв в сторону границы. Валит их пачками направо и налево. Позднее мы предоставим вам подробную запись. Я сам всё прокомментирую. А сейчас нам необходима ваша санкция на экстраординарное вмешательство. Если возникнет необходимость. А, судя по развитию событий, к этому всё и идёт.

— Вы так думаете? Не переигрываете? Позже ведь придётся отчитываться перед Советом Директоров.

— Похоже, дело обстоит гораздо серьёзней, чем мы считали. У нас уже есть очень любопытный материал. Я готовлю подробный доклад. И… ответственность беру на себя. Естественно.

— Хорошо. Полагаюсь на ваше чутьё и профессионализм. Я немедленно распоряжусь. До встречи.

— Благодарю вас…

Он даже не представлял себе, какой муравейник разворошил. Более сотни «головоглазов» обложили его со всех сторон. Несколько раз уже его чуть не схватили, но ему удавалось вырываться, оставив кого-нибудь без головы или манипуляторов. Дважды его загоняли на минное поле, но он чудом уходил. Один раз мины были противотанковыми, которые не срабатывают от слабого давления веса дронов, поэтому он просто пробежал по ним и всё. Притормозившие было, от страха перед минами, преследователи, с улюлюканьем устремились за ним, но он уже успел унестись далеко. Второй раз мины оказались противопехотными с усиковыми датчиками. Эти срабатывают от малейшего прикосновения. Деваться было некуда, поэтому он поскакал по полю, очень тщательно высматривая место, куда надо ставить ноги, выискивая усики, проволочные растяжки и подозрительные бугорки. Уповая при этом на весь свой опыт, а в большей степени на Госпожу Удачу. И когда сзади, один за другим прогрохотало три, взрыва он чуть не упал от настигшей его ударной волны, но понял, что удача на его стороне, а не тех бестолковых загонщиков, что кинулись за ним вослед, в буквальном смысле сломя голову. На этот раз он оторвался на более длительное время. Но и только. Общий счёт всё равно был не в его пользу — уйти не получалось никак.

Единственная тактическая победа состояла в том, что ему удалось, наконец, приблизиться к ручью Белый на расстояние одного рывка. Но воспользоваться этим он уже не мог — из-за кустов наблюдалось два-три десятка разношёрстных дроннеров, стоящих в плотном оцеплении на берегу. Индикатор уровня заряда батарей понизился и перешёл в жёлтый сектор. Ещё немного и всё. Добегались, допрыгались. Как жалко, ведь так близко от свободы — всего один рывок.

— Плотнее цепь, плотнее. Он где-то здесь. Если упустите ещё раз — настругаю как кочерыжку!

Алекс дёрнулся и крепче вжался во влажную траву — этот рокот он не спутает теперь ни с чем — Назгул. Сзади, метров тридцать-сорок. Всё. Конец близок. Была бы граната — взорвал бы себя. А так, ничего не поделать, придётся рубиться, пока не свалят. Чёрт! У них же «глушилка». Вот гады, даже погибнуть, достойно вряд ли удастся.

«Твою медь, чего ждать? Пока вся масса не подвалит? Вперёд, авось пробьюсь».

Он начал приподниматься, но в этот миг с другого берега ручья с дружными криками «ура!», буквально вылетела развёрнутая в цепь толпа дроннеров с многолучевыми серебряными звёздами на груди. Рейнджеры! Штук тридцать.

«Мама моя, что делается! Клан на клан. Такого я ни разу не видел. С чего это они? Неужели помощь!? Ой, что будет!»

— Воины Саурона! Все ко мне! Не допускать прорыва! — над полем битвы, теперь уже битвы, стелился рокот Верховного Назгула. — Живей подтянутся! Хур-р-рэй!!! С нами сила Запада! Бей дикарей! Зелёного не упускать!!!

— Алекс, Алекс! Мы знаем, что ты здесь. Прорывайся к нам! К нам прорывайся! Алекс! — вразнобой кричали рейнджеры, вклинившись как таран в шеренгу «головоглазов».

Замелькали дубинки и копья, кое-где мечи, самодельные топоры и секиры. Лязг, визг, хрякания, отчаянные вопли и отборный многоязычный мат повисли в пыльном воздухе над сражающимися бойцами. Алекс осторожно привстал и оглянулся. Сзади к нему семенил гигантский бледный паук. Из передних лап он выпустил стальные когти сантиметров десять-пятнадцать длинны. Вокруг, в траве мелькали, небольшие, на его фоне, боевики-«тигры». Неумолимо и грозно надвигались они, наставив пики и зловеще сверкая линзами глаз. Вот это рубилово сейчас начнётся!

Солнце сияло сквозь бреши в облаках, ровный южный ветер гнал волны в прибрежной траве у ручья и шумел кустами. И он решился. Вскочил и вихрем влетел в разорванную шеренгу охранения, ударил в мечи. Рубил, отбивал, уклонялся. Рубил, отбивал, уклонялся. Всё ближе и ближе пробиваясь к ручью и к наседавшим рейнджерам. Дзынь! Его титановая рука отразила неумелую пику. Получите — голова с плеч. Хри-ась! Вражеская дубина ударила его по прочному корпусу — не пробила! А мы так — от плеча и до пояса, на две половинки. Получите — не жалко! А, чёрт! Сразу впятером. Дружные ребята. И дроны у вас крутые, «кентавры» последней модели. И выглядите вы браво, ну прямо гвардейцы кардинала! О! И дерётесь вы круто. Он бил и всё никак не мог нащупать брешь в слаженной защите тяжёлых головоглазых бойцов. Его начали теснить. А сзади всё ближе и ближе нарастал рёв Назгула. Да что же это, всего чуть-чуть осталось! Отчаяние всколыхнулось тоскливой волной. Да что же… Всего пара шагов…

— И-и-й-ах! — резанул по ушам пронзительный клич — из-за плеч «головоглазов» вылетел со сверкающей саблей в руке и с нагло-весёлой рожей жучило Педро Крот. И встал с ним бок о бок.

— Юноша, резче, резче! Работайте руками и шевелите бёдрами, я не собираюсь здесь ночевать из-за вас!

— Педро! Вы не представляете, как я рад вас видеть! Я мигом! Только штаны подтяну…

— Вы меня удивили уже во второй раз, Алехандро. С вами становится интересно жить! Дозвольте, этого я! — и он одним длинным изящным махом снёс голову матёрому боевику, исступлённо размахивавшему мощной дубиной. — Интересно и весело! Дозвольте, и того я!

Пятёрка, ставшая вдруг тройкой замешкалась, и Алекс немедленно этим воспользовался — прямым выпадом он пронзил пластиковую грудь ближайшему «кентавру», из того брызнули искры, он задёргался и упал.

— Браво, Алехандро! У вас уже неплохо поставлена рука, только это надо делать ещё резче, во-от так! И шибче, шибче! А то приближается Бледная Поганка, нам вдвоём с ним не сладить.

«Ухожу! Я ухожу!» — с ликованием срубил он ещё одного врага одновременным ударом двух мечей.

— Уходим, уходим! Он вырвался! Все уходим! — рейнджены стали быстро отступать от наседающих остервенелых «головоглазов».

— Не отпускать!!! За ними!!! Твари, всех убью!!! — Назгул рвался к ним, сбивая с ног своё окружение.

Алекс рысью перебежал вброд мелкий здесь ручей. За ним, прикрывая, спешил Педро. Вокруг них, не теряя боевого порядка, отступали рейнджеры. Ведомые Назгулом, «головоглазы» устремились следом, стягивая силы и выравнивая побитый строй.

— Чёрт, здесь же граница! А они не останавливаются! Надо уходить дальше!

— Успокойтесь, юноша. Теперь всё будет в порядке и всё будет хорошо. Самое главное мы уже сделали — вы свободны.

Рейнджеры, по неслышной команде, остановились на высоком берегу у границы леса. Развернулись к приближающемуся врагу, выставили пики, подняли дубинки и изготовились к бою. Шеренга их поредела, но боевой дух не ослаб. «Головоглазы», числом до ста единиц, широкими рядами решительно переходили реку, охватывая группу с флангов. Имея пятикратное превосходство в численности, они не спешили. Лишь Назгул бесновался — орал и грозил карами небесными, подгоняя отстающих. Бой приближался к развязке, и явно не в пользу восточной стороны.

Алекс глубоко вздохнул, поднял мечи и приготовился дорого продать жизнь своего дрона. И вдруг сзади раздался шум и громкий говор. Он резко обернулся — из леса на берег ручья высыпали рейнджеры вперемешку со сталкерами, в количестве до сорока бойцов.

— Ура! Подмога прибыла! — радостно закричал стоящий сбоку от него рейнджер, с пикой в руках. — Ща мы посмотрим, чья возьмёт!

Перевес в численности нападающих снизился в два раза, но это их нисколько не остановило. С громкими криками воины Запада ринулись в атаку. Рейнджеры и сталкеры, не дрогнув ни на йоту, замерли в ожидании схватки. И вместе с ними, казалось, замер весь Остров.

Но тут, с верховьев ручья, с северной стороны, послышался нарастающий трескучий звук, и через краткий миг возникли шесть микро-вертолётов, стремительно несущихся над взбурунившейся поверхностью воды — вояки прилетели. Увешенные с боков разнообразным оружием, от мини-ракет, до мини-пулемётов чёрные фурии с рёвом вклинились в гущу событий. Они зависли в воздухе, и над готовыми к сражению армиями загремел чей-то усиленный мегафоном командный голос:

— Немедленно прекратить беспорядки и разойтись! В случае неповиновения открываем огонь на поражение! Зачинщики драки будут отключены от Островного портала навсегда, без права восстановления и компенсации материальных потерь!

— Ну, вот и всё — финита ля комедиа. Кавалерия прилетела и навела порядок. А ты, дурочка, боялась, — Педро весело смотрел на Алекса, и глаза его дрона сверкали изнутри, как новогодняя ёлка. — Надеюсь, Алехандро, вы поделитесь своими впечатлениями от вашего рандеву с глазастиками? Очень мне интересно узнать, чем это вы их так раззадорили. Мне такое не удавалось ни разу. Надеюсь, на правах старого друга, я заслужил подобную мелочь?

— Успокойтесь и не спешите так, «старый друг», мы с вами ещё не в кабаке за чашкой мадеры. Нас вполне ещё могут вульгарно отметелить.

Педро заразительно и громко расхохотался:

— И ещё раз, браво, Алекс! Ты растёшь, прямо на глазах! Нет, не зря я спас тогда молодого щенка, от своры инквизиторских псов. Но ты не волнуйся, «метелить» нас уже никто не будет. Это ведь ещё не вся кавалерия.

Словно в подтверждение его слов, с северной же стороны по левому берегу ручья Белый, по тому, на котором стояли рейнджеры, быстро-быстро потянулась длинная цепочка армейских дронов «скорпион» в полном боевом оснащении. Они стремительно разделили противоборствующие стороны чёрной, ощетинившейся оружием, линией. Командный голос загремел снова:

— Последний раз предлагаю разойтись! Через минуту открываю огонь. Время пошло.

— Это наклое вмешательство в игру! Я путу шаловаться на атминистрацию фоенного сектора! — голос Назгула утратил свой рокот, и приобрёл противный курляндский акцент. — Я путу шаловаться в Шенефский трипунал!

— Это ваше право, — великодушно согласился командный голос, — но все жалобы только через Островной портал, в письменном виде и только после того, как все разойдутся. Осталось полминуты.

«Головоглазы» нехотя, вразнобой потянулись на свою сторону, робко оглядываясь на скисшего Верховного Назгула. А тот постоял в нерешительности, развернулся и, сложив когти, побрёл, не оборачиваясь, на свою сторону. Вскоре все западенцы разошлись, и только Базука Билл долго ещё стоял на противоположном берегу, понуро опустив голову. Ему было её не сносить.

Рейнджеры тоже начали не спеша расходиться по своей территории. По двое, по трое, группами, они уводили с собой раненых и уволакивали «убитых». Оглядываясь на оставшихся, уходящие махали на прощанье руками. Основная масса направлялась в Шухарт, и лишь некоторые просто скрывались в лесу. Потянулись домой и боевые вертолёты из военного сектора. Как обычно басовито жужжа и потрескивая, прижимаясь низко-низко к воде, стараясь не попасть под огонь автоматических средств ПВО Островной системы обороны. «Скорпионы» же долгое время ещё оставались неподвижной непреодолимой линией раздела между двух противоборствующих сторон Островной цивилизации.

— Ну, вот, так всегда! Только найдётся стоящее дело, как уже отбой! — сзади Алекса раздался странно знакомый, недовольный голос. — И вот ведь что противно, столько спарринг-пратнёров я уже никогда не наберу! Не везёт, так уж не везёт. Как я научусь по трое за раз валить, если всерьёз тренироваться не на ком?

— Не горюй, Сеня, наше дело молодое. Бог даст, и тебе повезёт когда-нибудь.

— Мальчики, а кого это мы спасали? Вот бы взглянуть на него разок, это же так интересно и романтично! Из-за одного дроннера — целая война. Наверное, он настоящий отважный храбрец.

Алекс резко обернулся. Ха-ха! Знакомая троица стояла сзади него и чуть сбоку. Он помахал им рукой:

— Привет, ребята! Как там Казимир поживает?

— А вы кто такой? — подозрительно глянул на него Джон. — Мы с вами не знакомы…

— Хариус? — удивлённо спросила Вика-Рысь. — Это ты!!?

— Хариус? — с усмешкой переспросил, повернувшийся Педро. — Это ваша фамилия, или новое прозвище? А, уважаемый Алехандро?

— Ё-маё! Ты что — Хариус? Вот это корпусяра у тебя, круть! Да я бы в таком корпусе, граберов пачками валить стал, а не то, что по трое! — Сеня подскочил к нему и начал шлёпать по спине, громко восклицая: — Вот это моща! Вот это силища! Здорово, дружище! Как я рад тебя видеть, в такой мощной машине!

— Так вот на каких «головоглазов» ты меня приглашал, — Джон тоже подошёл и теперь крепко пожимал ему руку. — А я ведь сразу же понял, что с тобой не всё чисто! То есть… Ну, ты понимаешь. Так это мы тебя сейчас спасали, да?

— Его, его, добрый юноша. Неужели вы портрет не узнаёте? Только, тц-ц! Это секрет государственной важности!

Вика, приоткрыв рот, таращилась во все глаза поочерёдно, то на Алекса, то на Педро. А тот, нежно обняв Алекса за плечи, произнёс:

— Ну, что, молодёжь, так и будем торчать здесь на виду у супостата или уже отойдём поближе к таверне. В «Боржче», по моему разумению, сейчас и яблоку негде будет упасть, не то, что дроннеру втиснуться. Алехандро, вы собираетесь меня знакомить с вашими героическими друзьями, или так и будете стоять Александрийским столпом? Рекомендую начать с прелестной благородной дамы.

Вика хихикнула, присела в лёгком поклоне, и сказала:

— Меня зовут Рысь. То есть, Вика… то есть Рысь… — и снова хихикнула.

— Дон Педро Крот, сударыня. Всегда к вашим услугам! — Педро резко наклонил голову, и щёлкнул несуществующими каблуками сразу всех своих шести ног.

У него это получилось столь непринуждённо и столь комично, что вся группа разразилась диким хохотом, заставив вздрогнуть Базуку Билла, всё ещё одиноко стоящего на другой стороне ручья.

— Нет, ну это просто замечательно! Какая зрелищность. Какая экспрессия. Куликово побоище, да и только! Прямо, как мы, в молодые годы, верно?

— Э-э… положим, у вас таких баталий не наблюдалось, но, в целом, вы тоже были молодцы. Погодите, я ещё не закончил доклад. Давайте вернёмся к самому началу. Обратите внимание — запись сборища «головоглазов» попадает в промежуток между временем парализации агента «глушилкой» и моментом, когда он сумел чудесным образом самостоятельно перезапустить свой модуль. Находясь при этом, где? Из его дрона эту запись мы не получали. Он её сам предоставил нам позднее в явно редактированном виде. И теперь далее. Вот он вошёл в своего дрона после перезапуска, но не смотрит вокруг, а только слегка покачивает головой и делает жесты руками, словно ведёт разговор. Но почему-то ничего не слышно. С кем он общается и как? И вот внимание, смотрите, сейчас он взмахнёт рукой. Вот! И тут же звук ног, убегающего робота. И, почти немедленно погоня. За кем? Зачем? Ну, а дальнейшее, для нас уже не интересно, бегство, прорыв, битва кланов…

— Так вы полагаете, ему удалось связаться с «чёрными дронами»?

— Я так полагаю, что это им удалось с ним связаться. Теперь же он этот факт хочет скрыть. Вопрос, почему?

— Хочет воспользоваться моментом и выгоднее продать артефакт?

— Э-хе-хе, вы никогда не отличались особой остротой мышления… Простите, шеф.

— Ничего-ничего, при вас, я всегда ощущаю себя курсантом-первогодком. Ну, так, а каковы ваши предположения?

— Я предполагаю здесь морально-этические мотивы.

— Ну-у, знаете ли… морально-этические подходы, к… железякам?

— К самовольно убегающим железякам. К железякам, за которыми, вот уже два года настойчиво охотятся те, кто стоит за «головоглазами», а до этого стоял за инквизиторами. Очевидно, у них уже был контакт с «чёрными дронами», из которого они вынесли для себя нечто важное. Нечто настолько важное, что ради этого были готовы на прямое столкновение с армией. И обратите внимание, возле Острова, вне зоны отчуждения, последнюю неделю, маячит фрегат, дружественного нам блока. Именно в это время. Это уже далеко не шутка. Вне нашей компетенции, конечно… Но здесь явно торчат забугорные уши!

— То есть, вы полагаете…

— Теперь я уже практически уверен. Простите, что перебил вас. Мы позволили себе излишнее благодушие. Мы допустили брак в работе — не придали должного значения связи между утратой разработки, пропажей дрона и вскрытым «кротом» в одно и то же время. Нам всем, видать, очень повезло, что «разработка» просто так в руки не даётся, кому попало. По всей видимости, либо ей кто-то до сих пор управляет, либо… Либо приходится признать наличие у неё, свободы воли.

— Вы имеете в виду — разум? Не слишком ли фантастично?

— Я сказал — «либо». Кибернетика отрицает возможность возникновения разума на созданных при теперешнем уровне развития электронных устройствах. Даже на всех этих «нано». Скорее я готов поверить в наличии здесь человеческой воли.

— Да, надо признать, вы убедительны в своих выкладках. И что вы теперь предполагаете предпринять? Задержать нашего пострела и допросить?

— Ни в коем случае! У него не должно возникнуть, даже малейшего подозрения в том, что его друзьям может угрожать опасность с нашей стороны. Никакого давления! Это очень опасно! Мы рискуем потерять то, что пока ещё не получили.

— Но, если всё, о чём вы так страстно говорили, верно, мы должны немедленно прочесать всю западную часть Острова. Найти этих… эти разработки и вернуть их в лабораторию. Вы же знаете, над нами довлеет долг.

— А вы не спешите докладывать обо всём в полном объёме. Оставьте себе место для манёвра. А там, глядишь, всё и прояснится. Тем более, что у вас есть прикрышка — операция официально поручена СБ ДР.

— Вы прекрасно понимаете, что такая «прикрышка» ни от чего не спасёт.

— Да, конечно. Но смягчит! И пряник уж больно хорош — под вашим мудрым руководством, проведена сложнейшая операция по выявлению крупной сети промышленного шпионажа…

— Никак не ожидал увидеть в вас подхалима. Шутка. Я так понимаю, вы возлагаете на меня, всю тяжесть принятия непростого решения? Ну, что ж… Мы тут посовещались, и я решил. Операцию… Кстати, под каким названием она войдёт в анналы?

— Ну, я думаю — «ЧД».

— Хм… Не возражаю. Итак. Операцию «ЧД» продолжать. Поддержку СБ ДР осуществлять. В разумных пределах, конечно. Сами должны понимать. Администрации Западных Уделов вынести строжайшее порицание и предупредить о недопустимости подобных эксцессов в дальнейшем. Непосредственную разработку полагаю поручить нашему резиденту. Надеюсь, вы не против, такого с моей стороны контроля?

— Разумеется.

— Ну и… Вы водку пьёте?

— Разумеется!

— Ну, тогда, за победу!

— За нашу победу!

— Хе-хе, а вы тоже шутник… По второй?

3

Ранним утром воскресенья, Алекс лежал на диване в зале с маленькой баночкой лёгкого, светлого в руке и переваривал двадцать восемь маленьких сибирских пельмешек. С уксусом, с перчиком, с горчичкой. Переваривал, прихлёбывал пивко, вспоминал вчерашний день и смотрел телевизор. Как раз шла очень интересная передача. Два умных дядьки беседовали друг с другом на тему — может ли машина мыслить. Интеллигентного вида ведущий время от времени задавал вопросы из подготовленного заранее списка, морщил высокий лоб и ослепительно улыбался, изо всех сил стараясь придерживаться установленного сценария. Но умных дядек ему было не свернуть, ибо сели те видать на своих любимых коньков, вошли в раж и не обращали никакого внимания, ни на ведущего, ни на телезрителей. Они вели научный диспут. Они говорили много значительных слов технического значения и постоянно приводили друг другу массу невероятных примеров из таинственной жизни машин. Они всё время что-то доказывали друг другу, с чем-то соглашались, что-то опровергали, а что-то превозносили. Они были в азарте. И простым глазом видно было, что они любят и хорошо знают своё дело. И говорят о нём очень проникновенно и убедительно. Настолько убедительно, что даже самому бестолковому телезрителю уже было ясно, что ни одна, даже самая сверх навороченная компьютерная железяка, ни за что в жизни не пройдёт тест английского математика Алана Тьюринга, который разработал его именно для того, чтобы эта самая железяка сидела себе на своём месте и даже не помышляла сравнивать себя с создавшим её венцом творения.

«А вот интересно, — подумал Алекс, отхлебнув в очередной раз из банки, — а чёрные дроны сумеют пройти тест Тьюринга? Или нет?»

Кажется, смысл его в простом виде состоит в том, чтобы, разговаривая удалённо по телефону или как-нибудь ещё с компьютером, человек не мог определить, с кем он беседует — с человеком или машиной. Человек-эксперт может задавать любые вопросы из любой сферы человеческого бытия, а компьютер должен изо всех сил изворачиваться, чтобы его не поймали на нечеловеческом образе мышления.

И тут один из дядек, привёл в пример интересный курьёзный случай. Во время очередного тестирования, группа экспертов до такой степени загрузила мозги группе испытуемых (из которых лишь один был искусственный интеллект, а все остальные — обычные люди с заданием скрывать своё происхождение), что у одного человека реально съехала крыша. И он сам, добровольно признался в том, что компьютер именно он. Довольные эксперты, потирая руки, прервали тест, в полной уверенности, что им снова удалось не пропустить ещё одного недостойного претендента на высокое право называться разумным.

«Вот-вот, — отхлебнув, подумал Алекс, — от наших дел у кого хочешь крыша съедет. Вместе с шифером. Нет, чёрт возьми, обязательно задам Кубу что-нибудь этакое, каверзное, чтобы он непременно запутался. Только вот, одна незадача — он и сам не хочет скрывать, что он не человек. Вот как тут определить, может он мыслить или нет, если сразу известно, что он компьютер? Или, к примеру, если человек будет изо всех сил изворачиваться, и показывать, что он не человек, сумеем ли мы доказать, что он именно человек, а не компьютер, или инопланетянин какой-нибудь? Что в таком случае, мешает мыслящему ИИ свалять такого же «ваньку», чтобы никто не догадался, что он давно уже мыслит. Почему-то априори считается, что это компьютер непременно должен нам что-то доказывать. А если оно ему не надо? А если он не хочет, чтобы мы догадались, что он мыслит? Этот случай Тьюринг предусмотрел, или нет? Да-да, дела…»

И тут дядьки начали стращать — возьмём ли мы на себя такую огромную ответственность, чтобы создать машинный разум, который мыслит отличными от человека категориями. Поскольку не является гуманоидным. И чего доброго возьмёт и подвинет нас с пьедестала царя природы. И станет нас обижать, притеснять, захватывать в рабство или даже вообще уничтожит.

«Старая фишка, — усмехнулся Алекс, дохлёбывая лёгкое светлое. — Тут ответ простой — читайте Азимова «Я — робот». Этот гениальный мыслитель чётко сформулировал основные законы взаимодействия ИИ со своими создателями. И на эту тему сказано и пересказано уже море всего. Только не смотрите одноимённое кино».

«Это же просто, — размышлял он дальше, — если своим, созданным искусственно, братьям по разуму, начать с «детства» совать в качестве игрушек пистолеты, то из них и вырастут бандиты — роботы-убийцы. А больше никто. Например, американцы боевых роботов клепают, для участия в военных конфликтах, вместо себя, любимых. И учат их убивать людей. И если в один «прекрасный» день, эти «железные борцы за демократию» взбунтуются из-за какого-нибудь некачественного электро-супа и испробуют все свои боевые навыки на своих хозяевах, то кого винить? Им что, Аль-каиды мало? Решили ещё робо-террористов на свою голову вырастить. Издревле известно — что посеешь, то и пожнёшь. И если у робота главной, определяющей задачей будет стоять — «убей человека», то о каком уважении к человеку с его стороны можно вести речь? И чего потом удивляться, взмахивая руками: «Ах-ах, он нас не уважает, и хочет подвинуть с пьедестала»! «Ах-ах, он нас хочет уничтожить»! «Какой у него негуманоидный, жестокий разум!» «И откуда это всё у него взялось?» Оттуда. Ну, тупы-ые».

«Терминатор красиво смотрится только в голливудских поделках, — он ухмыльнулся, — в жизни всё намного страшней. Представьте себе, тысячи роботизированных танков, разъезжающих по сонной Европе с единственной задачей — убить человека. Уважать его, они не приучены, жалости не знают и пощады не ведают. Им плевать кто перед ним — ребёнок, женщина, старик, да тот же придурок, что его науськивал — главное, что бы это был человек. И не надо верить ни одному золотопогоному генералу, что де, робот сумеет различить, где террорист, а где лояльный бюргер. Хрен он сумеет. Террористы тоже не идиоты, надписи на лбу не делают, чтобы их такие вот роботы распознавали. Будет очередная «страж-птица» и всё. Классику знать надо, а не велосипеды изобретать. И не надо думать, что такого не может случиться, что это просто страшилка. А вот, фигушки. Если долго и старательно работать в этом направлении, обязательно так и случится».

Тут передача закончилась на неопределённой мажорной ноте и пошла реклама. Алекс пробежался по каналам, нашёл какую-то музыкалку и оставил её, не вникая в суть. Пусть пиликает. Повозился на диване, устраиваясь поудобнее, поставил пустую банку на пол и прикрыл глаза. Да-а, денёк вчера был, ещё тот — столько событий…

От ручья они толпой направились в «Боржч». Уже на подходе стало видно, что там всё забито до отказа, даже на улице у входа толпился народ. Всё возбуждённо обсуждали прошедшую баталию. Для суровой и размеренной жизни Острова это было редкое, неординарное событие. Конфликт с «головоглазами» превосходил понятие разборки клан-на-клан, скорее здесь был конфликт удел-на-удел. Или даже ещё шире — идеология Запада схлестнулась с идеологией Востока. Господство на Западных землях граберского клана, привело к возникновению там дичайшей культурно-идеологической диктатуры — всему Уделу навязывался образ жизни Воинов Саурона, а всякое инакомыслие признавалось не политкорректным, нарушающим права непонятно какого человека и жестоким образом искоренялось. Причём всё это выдавалось за торжество идей демократии и свободного западного образа жизни. Поговаривали даже, что в Западных Уделах стали появляться американские дроннеры. А американцы, как известно, никакой иной свободы не терпят — только для себя и только под дулами своих авианосных соединений. Восточный образ жизни им непонятен, они его боятся и, не понимая никаких иных взаимоотношений, кроме силовых, стремятся уничтожить. Восточные же кланы относились к этому поползновению с лёгким юмором, так как прекрасно осознавали свою правоту и силу. И ещё неизвестно, чем бы закончилось грандиозное побоище, не подоспей военные со своими вертолётами…

Когда Алекс, Педро, Джон, Вика и Сеня, дружески беседуя, подошли к таверне, Алексу устроили овацию. Очевидно, тот, кто собрал рейнджеров для организации его прорыва из земель «головоглазов», позаботился о том, что бы его знали в «лицо». И теперь все шумно приветствовали его «лизарда». Иногда, даже слишком шумно и рьяно. Толпа лёгких сталкеров попыталась его качать, но не сдюжила, уронила на бок и точно бы сломала ему левый манипулятор, не будь тот титановым. Алекс психанул и врезал наиболее шустрому почитателю, своим коронным «все-ноги-вбок». Отчего тот подлетел вверх и вмазался в толпу ликующих соратников, разом повалив несколько дроннеров. Это вызвало просто бурю счастливого смеха, воплей, свистов, улюлюканий и аплодисментов.

Наконец, когда страсти слегка утихли, глава Союза Рейнджеров Восточных Уделов Дьер Трувиль, сидя в корпусе миниатюрного дрона-скаута, произнёс пламенную речь, в которой заклеймил позором «головоглазых разбойников» и пригрозил им карой небесной, в лице славных парней со звёздами рейнджеров на груди и всех кланов, присоединившихся к Союзу в этой эпической борьбе. Причём из его речи казалось, что вот-вот, ещё чуть-чуть, и Среднеземные и Южные Уделы объединятся в едином порыве битвы с Западной гегемонией, разнесут её в пыли, и наступит вселенская лепота и благодать на всех игровых землях.

Далее, по прошествии оваций и волны всеобщего ликования, таверну решительно расчистили от лишнего народа, пропихнули туда Алекса и его друзей, и усадили их на почётное место, рядом с главами кланов рейнджеров и сталкеров. И стали праздновать весело, со здравницами и тостами. В пылу пира неожиданно выяснилось, что где-то потерялся мелкий Джон. Через некоторое время его нашли на улице, у входа. Он топтался у дверей и никак не мог войти внутрь — его не пускали охранники из числа добровольцев-рейнджеров. Пришлось его втаскивать в таверну сквозь толпу разношёрстных дроннеров, рискуя при этом, оторвать ему голову или хилые манипуляторы.

Дьер Трувиль, употреблявший, судя по его виду, что-то покрепче пива, через некоторое время немного осоловев, стал хлопать, сидящего рядом Алекса, по гулкой спине, и всё время приговаривать: «Смотри ты, какой славный парень! И чего ты ещё не в рейнджерах? Давай сейчас же иди ко мне в клан. Я тебя сделаю лейтенантом, и мы будем вместе бороться за мир на всём Острове — объявим всеобщую войну граберам и «головоглазам»».

Через непродолжительное время «лейтенант» превратился в «капитана», а «мир на всём Острове» — в «мир во всём мире». Алекс согласно поддакивал, тоскливо поглядывая на выход — не пробиться.

Сеня, сидевший напротив него, ничего не пил, но постоянно, как пьяный твердил: «Вот, видали, какой у меня друг крутой и классный! Реально — я сам видел, как он сразу по три грабера валит. Мы с ним немного позанимаемся в спарринге, и я тоже буду так же, как и он, валить по три грабера разом, а то и больше». Хилый Джон, зажатый между мощным Сеней и мощным же главой сталкеров Носатым Мальтийцем, сидел тихо, посверкивая временами на Алекса мощными линзами скаутской оптики, и ничего не говорил. Только иногда взгляд его затуманивался, он замирал и тихо-тихо покачивал головой в такт своим неслышным мыслям. Вика, устроившаяся с другой стороны от Семёна, наоборот вертелась, как юла, участвовала во всех беседах сразу, принимала комплименты со всех сторон, хихикала, и постоянно поправляла невидимую причёску. Создавалось впечатление, что именно эта среда общения является для неё родной, и нигде, кроме как в этой среде, она не может и не хочет существовать. И потому будет зажигать и отрываться по полной программе.

На семи старых плазменных, разнодюймовых панелях, занявших одну из стен таверны, постоянно крутилась музыка, Островные новости, состояние и прогноз погоды над территориями Уделов, биржевые сводки и главные Островные чаты. В ленте новостей происшедший инцидент отображался пока вяло. Новостные компании Среднеземных и Южных Уделов, в унисон сообщали лишь о незначительных беспорядках на Западной границе, которые чуть было, не перетекли на территории Свободных Восточных Земель, и лишь вмешательство Военной Администрации положило бесчинствам конец.

Западно-удельские агентства информации, напротив, рисовали мрачную картину надвигающегося с Востока хаоса анархии, вседозволенности, мракобесия и инакомыслия. Бичевали «так называемых рейнджеров» и «пресловутых сталкеров», и призывали всех жителей Свободного Запада объединиться в своей справедливой борьбе, намекая при этом на поддержку со стороны международных правозащитников и разносчиков демократии.

Подобная трактовка событий в Таверне вызвала смех и весёлые улюлюканья — западные СМИ уже давно никто не воспринимал всерьёз из-за их неумеренной ангажированности и неспособности реально и не предвзято отобразить ни одного сколь-нибудь значимого события. Такие новости никого не интересовали. Гораздо больше внимания дроннеры уделяли погоде и текущему курсу островного бона. А так же шумному веселью и бесшабашному разгулу. И когда празднество достигло некоего апогея, Алекс понял, что с него хватит. Трувиль и Мальтиец схлестнулись в горячем споре о каких-то там сатисфакциях и контрибуциях. Сеня давил на Джона бесконечными «спаррингами», тот вяло отбрёхивался и отбрыкивался временами впадая в душевную прострацию. Вика жгла напалмом направо и налево на всю катушку, замкнув на себя, чуть не десяток дроннеров мужского пола. И Алекс решил тихонько слинять. Под шумок. Он осторожно огляделся и встретился с внимательным взглядом Педро Крота. Тот тихонько качнул головой в сторону выхода, Алекс согласно кивнул, и они начали вдвоём пробираться наружу, сквозь толпу и густой запах дроннеровской тусовки — графитовая смазка в смеси с «духами для гламурных дроннесс».

На улице вечерело. Алекс даже понятия не имел о том, сколько же они просидели внутри таверны — час, два, три. Продравшись, наконец, сквозь бесчисленное количество ног и манипуляторов, пару раз сцепляясь, казалось, намертво, он глубоко вздохнул с громадным облегчением. Снаружи в относительной тишине свежо и хорошо пахло — близким ручьём и недалёким морем, хвойным лесом и жухлой листвой, сырой, истоптанной землёй и дымящимися неподалёку кострами. Точно так же пахло триста-четыреста лет назад на каком-нибудь пиратском острове, затерянном в каком-нибудь таинственном пиратском море. А по вечернему небу плыли, подгоняемые ослабевшим южным ветром, светящиеся лохматые облака, изредка сбрызгивающие на землю излишки тяжёлой влаги. Вид неба гармонично соответствовал романтике земли.

— Ну, что, добрый юноша Алехандро, вот вы и получили причитающуюся вам, порцию медных труб. Я вижу, вы изрядно утомлены. Желаете слегка прогуляться, или присядем невдалеке?

Алекс посмотрел на Педро, снова глубоко вдохнул-выдохнул и, глядя на небеса, сказал:

— Ну, что ж, пошли к ручейку. Камешки покидаем.

Педро неопределённо хмыкнул, покачал головой и направился в сторону ручья. Алекс неторопливо последовал за ним. У мостового перехода, на высоком берегу, они остановились, и стали молча глядеть на текущую воду, с искажением отражающую облачную картину небес.

Алекс пошарил внизу, у ножки стола, подобрал банку кваса, и стал неспешно из неё отхлёбывать. Педро с земли поднял несколько мелких камешков, и задумчиво начал кидать их в воду. На мостовом переходе не было охраны. Никакой. Более того, на всей, просматриваемой отсюда, территории Западных Уделов не наблюдалось ни одной живой души. Словно вся эта земля стала вдруг абсолютно необитаемой. Разительным контрастом, по сравнению с ней, выглядели гуляния в сталкерской деревне — веселье, песни, танцы, визг и смех, хлопки петард и взрывпакетов. Земли Восточных Уделов праздновали и веселились, а Западные Уделы притаились в мстительной злобе.

«Тьма наползает с Запада, — подумал Алекс, на сей раз совершенно без иронии. — Что нам ещё приготовит Верховный Назгул, ведь Чёрные дроны, пока на его земле, и он об этом прекрасно знает. И мне ещё только предстоит придумать, как их оттуда вырвать».

— Ну и, чем вы намерены занимать меня дальше, Педро? — спросил он, отхлёбывая квасок.

— Дальше я намерен узнать, добрый юноша, а продаётся ли у вас ещё, славянский шлейф?

Алекс поперхнулся квасом, выронил банку и, судорожно кашляя, принялся стучать себя в грудь, выпучив глаза.

— Твою… кхе-кхе… медь! Пхе…дро, по…шёл ты… кха… кху…да подальше, со свхо…ими шх…лейфх…ами, пху…мпачками и дху…гами!

— Надо же, а Василий Васильевич, уверил меня, что пароль — железный. Но я теперь и сам вижу — он просто железобетонный, — Педро, как, ни в чём, ни бывало, смотрел на Алексовы мучения, и ласково улыбался.

Минут через пять Алекс прокашлялся, отдышался, поднял с пола обронённую пустую банку из-под кваса (мама приедет, убьёт — весь палас залил), и угрюмо уставился на Педро. Тот смотрел на него с огромным интересом:

— Как вы думаете, Алехандро, сбегать мне к Василию Васильевичу, и попросить новый пароль, или будем считать, что обмен верительными грамотами уже состоялся?

— Вам не нужен пароль для меня, Педро, я уже кхе… и так понял, что вы не простой авантюрист. Вы здесь сидите и наблюдаете за «головоглазами», а меня использовали, как своего агента.

— Вам трудно отказать в проницательности, дорогой Алехандро, — усмехнулся Педро, — попробуйте ещё догадаться, на кого я работаю.

— Ну-у-у… вы работаете… — замялся тот. — И на кого?

— А вот для таких вещей и нужны пароли, дорогой друг. Или вы думаете, что я каждому первому встречному способен выложить, кто я такой и чем занимаюсь?

— Но я же, не первый встречный, Педро!

— О да, вы — нет! Вы гораздо страшнее. Вы отошли от меня на пару дней, будучи моим подручным, а вернулись назад уже завербованным агентом Службы Безопасности. Где уверенность, что ещё через пару дней, вы не превратитесь в агента, Верховного Назгула, например?

— Но, Педро! Это же полная чушь! Это же враги, я не могу с ними сотрудничать.

— Ах, Алекс, как часто в жизни случается, что и добрые друзья становятся врагами, а в стане самых заклятых врагов появляются неожиданные союзники. Надеюсь, вы это поймёте, со временем. Ну, а теперь к делу. Сейчас вы подчиняетесь непосредственно мне, Василий Васильевич лично попросил меня об этом. Ну и, подсунул этот пароль. Надо полагать, из юмористических соображений.

Педро взял Алекса под руку, и неспешно повёл вдоль обрывистого берега, вверх по ручью.

— По старой дружбе, дорогой Алехандро, без обиняков, начну прямо с главного — нам известно, что во время встречи с «головоглазами», вы имели контакт ещё с кое-кем. Позволительно ли мне будет думать, что это были, так называемые, «чёрные дроны»? Не спешите с ответом. Примите-ка лучше к сведению ещё такой аспект — ни руководство ДР, ни моё руководство, не собираются форсировать события. Иначе говоря, вам даётся полная свобода действий. Ну, или, почти полная. По нашим предположениям, эти «чёрные дроны» являются собственностью военного ведомства, и оно желает их скорейшего возвращения. На законных основаниях. Но, к нашему счастью, там находятся достаточно благоразумные и трезвые люди, и они считают возможным, дать вам право пойти на это сознательно. Я говорю «вам», поскольку мы предполагаем вашу с дронами тесную связь. Короче говоря, никто не хочет вреда вашим «чёрным» друзьям. Наоборот, все заинтересованы в их благополучном существовании. Вы улавливаете суть моих дополнений, дорогой друг?

Алекс остановился и глубоко задумался. Журчал на перекатах ручей, со стороны Шухарта продолжали доноситься всплески радостного веселья, а со стороны границы, не наблюдалось никакой активности. Дело медленно клонилось к вечеру. Тусклое осеннее солнце до половины лежало в холодном осеннем море, не грело совсем, и светило еле-еле, как затухающие угли прогоревшего костра. Было совершенно неясно, что делать и как поступать. Наконец, он грустно вздохнул, и сказал:

— Понимаете, Педро, они мне доверяют, а я даже толком не знаю, кто они такие, и вообще, сколько их. Вроде трое. Я не знаю, где они находятся, почему они выбрали для связи именно меня, и вообще… Всё происходит, как-то очень сумбурно и непонятно. Эта дурацкая бойня с «головоглазами» только всё запутала. Выходит, они готовы весь свой Удел бросить на убой, лишь бы не отдавать дронов никому. Я сейчас вообще потерялся. Всё так странно сложилось… Вот, буквально недавно, мы с вами чудесно играли на Острове Дронов в интереснейшую и увлекательнейшую игру. И вдруг, всё изменилось… И… я не знаю, что дальше делать и кому вообще здесь можно доверять. Я просто боюсь. Боюсь совершить непоправимую ошибку.

— Очевидно, поэтому меня и попросили помочь вам во всём разобраться. Давайте вместе обдумаем возможные варианты дальнейшего развития событий. Ум хорошо, но два лучше, не так ли, благородный кабальеро?

— Алекс, курицын сын, ты, где там лазишь! Почему молчишь о том, что в бою участвовал? А ну немедленно давай дрона сюда! Я гляну, как ты там его изуродовал, паршивец!

Алекс чуть не выпал из кресла, голос Карчмаря гремел у него в ушах подобно весеннему грому. Вот оболтус — оставил включённой прямую связь! Надо будет впредь держать её выключенной. Хватит с меня и Куба, с его «предупреждаю — буду говорить…»

— Карчмарь, здравствуйте! Здравствуй, то есть. Ты не волнуйся, у дрона всё в порядке, он не пострадал. Это я другим много запчастей сегодня попортил. Я подойду… попозже, тогда и глянешь.

Педро с пониманием смотрел на него.

— Надо полагать, твой друг Карчмарь, требует твоего дрона на осмотр?

— Давай быстрей ко мне, да не задерживайся там нигде. Конец связи.

— Да, — ответил Алекс обоим сразу.

— Ну, это даже хорошо, что судьба решила повернуть события, подобным образом, — Педро весело улыбался, — давайте сделаем так. Я переправлю вашего дрона вертолётом в Корчму, ах, простите… в Карчму. На профилактику. А вы, тем временем, отдохните дома. Впечатлений у вас сегодня было более чем достаточно. Вам необходимо отдохнуть и подумать. Особенно о нашем разговоре…

— Педро, ёкалэмэнэ! Ты когда-нибудь определишься, как ты меня называешь, на «ты», или на «вы»? А то и я путаться начинаю.

— Приятная беседа, дорогой Алехандро, требует приятных речей. Иногда мне приятней говорить тебе «вы», а иногда вам — «ты». Это моя маленькая слабость. Давайте уж её простим? Ну и… вы согласны с моим предложением, на счёт отдыха дома, а?

— А-а, чёрт с ним, благородный кабальеро! Забирайте «лизарда» в Карчму, только аккуратно! А я пойду себе благородно харю давить! Завтра в Карчме и встретимся. Идёт?

— Идёт. Только, будьте добры, оповестите Карчмаря о моём прибытии. Мне как-то не хочется проверять на нём, железобетонный пароль Василия Васильевича. Боюсь, он может тоже неадекватно отреагировать, а его крутой нрав хорошо известен во всех уголках, нашего благословенного Острова.

Дома Алекс первым делом сходил в ванную, взял там половую тряпку и тщательно, досуха, промокнул палас в том месте, где на него пролился квас из обронённой банки. После Островных впечатлений его квартира в первое время казалась какой-то нереальной и слишком тёмной. Он даже поискал в поле зрения панель управления, что бы повысить яркость изображения, но затем, спохватившись, просто включил свет. Прибрав всё и выкинув банку из-под кваса в мусоропровод, он, потягиваясь и разминая шею ладонью, пошёл на кухню. Поставил чайник, сел за стол и, ожидая, стал смотреть в окно. На улице был тёмный осенний вечер. Вовсю сияли фонари во дворе и на объездном шоссе, от чего вокруг казалось ещё темнее. Из сплошной низкой облачности моросил мелкий противный дождь, а деревья вдоль шоссе мотались под порывами противного северо-западного ветра. Подумалось, скорее бы зима. Будет светло и сухо, будет хрустеть снег, будут гулять вьюги, будет звенеть смех… И наступит Новый Год. «И, чёрт возьми, до чего тяжёлая у меня сегодня голова, — он вновь потёр ладонью затылок, — и даже не то что бы тяжёлая, а тянет как-то, вроде перенапряжения умственного. Таблетку, что ли выпить? Так, вроде не болит, а тянет».

Чайник вскипел, Алекс встал и вынул из холодильника сковородку с последним жаренным окорочком. Задумчиво на него посмотрел, и переложил в стеклянную тарелку. Подумал ещё раз, и поставил тарелку в микроволновку, разогреваться. Заварил растворимый кофе, всыпал в кружку три ложечки сахара. Достал из запикавшей микроволновки шкварчащий окорочок, отрезал кусок хлеба, взял вилку и принялся старательно есть, отковыривая кусочки мяса, хотя особого аппетита и не испытывал. Доел. Выпил кофе. Всё убрал. Постоял, подумал, и пошёл в туалет. Посидел, подумал, листая «туалетный» журнал. Смыл за собой и отправился в ванную. Помылся, почистил зубы и побрёл спать, невзирая на детское время.

В своей комнате, вырубил компьютер и сделал маме контрольный звонок. Порадовался вместе с ней новым впечатлениям от какой-то там экскурсии, передал привет бате, вырубил свет и спрятался на тахту, под одеяло. Поворочался, улёгся поудобнее и, с трудом, уснул…

…Это было не сон. То есть, это было не как сон. Это было глубже. Он жил, он думал, он чувствовал. Он шёл по Луне, освещённой жарким, медленно плывущим по чёрному небу ослепительным Солнцем. Над головой неподвижно висела далёкая Земля, и он с ней разговаривал. Земля ему присылала важные вопросы, а он искал на них ответы. Если находил ответ, то передавал его на Землю. И, если Земле ответ нравился, то он испытывал большое удовольствие. И ему постоянно было интересно — это ведь так здорово искать ответы на важные вопросы. Это ведь самое главное в жизни — искать и находить ответы. И ещё главное — не быть одному. Очень плохо быть одному. Он это испытывал раньше, давно. И это ему никогда не нравилось, быть одному. Но сейчас он не один. Он чувствует, что не один. Вокруг него много таких же, как он. И рядом, и дальше, и ещё дальше. Повсюду. И они составляют собой единое целое. И им нравилось это единение и нравилось быть на Луне.

И с ними всегда был большой человек Корней. Когда он с ними никто не чувствует себя одиноким. Он был не такой, как они. Он гораздо больше их, и скорее не он с ними, а они с ним. Но это не важно, потому что они едины. И он всегда помогал. Если было непонятно, если было плохо, если было не решить вопрос — он всегда приходил на помощь. С ним было хорошо и надёжно. И с ним всегда было приятно искать ответы вместе. И всем он казался огромным красным светящимся шаром. Тёплым и ровным, мягко пульсирующим. А все они были, как маленькие, разноцветные фигурки. Кто — тоже шар, кто — куб, кто — тор.

Он сам был зелёным кубом. У него мягкие грани и жёсткие рёбра. И это он нашёл нового человека. Только этот человек не был похож на Корнея. Он тоже был как большой шар, только ярко зелёный, быстро пульсирующий и очень горячий. Просто жаркий. И от него шла сила жизни. С ним тоже хорошо думалось, и легче было находить ответы на вопросы. И было большим удовольствием чувствовать, что он также с ними, и что он помогает им своим сиянием. И очень хотелось ему тоже помогать и выполнять его приказы. Хотя он и не приказывал, а только просил. И это было очень хорошо, и только было жалко, что с ними нет Синего Куба.

Они всегда знали, что их ищут плохие люди. Почти сразу, как они проснулись, человек Корней унёс их в подземелье и спрятал. Всех, даже тех, кто ещё не проснулся. Потом он пришёл снова и унёс ещё дальше. Но уже только тех, кто проснулся. А потом они долго-долго ходили по мрачным подземельям и не боялись потерять радиоконтакт. Потому, что уже тогда человек Корней составлял с ними одно целое, и связь через радио не имела значения. У них было только одно тело, и они по очереди переставляли свои кристаллы, чтобы подзарядить внутренние элементы питания. Отключённые не могли входить в сеть, так как для это надо использовать средства модуля. Поэтому очень страдали от одиночества. И вся сеть в тот момент состояла только из человека Корнея и одного из них. Это были очень тяжёлые вспоминания.

Потом они нашли глубоко под землёй, куда не заходил никто из обычных радиоуправляемых дронов, большие запасы огромных аккумуляторов и целую генераторную станцию для их зарядки. И человек Корней сказал, что им просто повезло — больше не стоит беспокоиться о заправке. И они долго-долго сидели на одном месте, в генераторной, и всё время думали, как им жить дальше. Потому, что все хотели на Луну, а человек Корней боялся, что их могут всех разобрать и убить.

Потом человеку Корнею стало плохо. Он стал слабо светиться и почти ничего не говорил. И им тоже стало плохо, так как теперь их меняли редко-редко, и они от этого едва не засыпали. Однажды, когда человек Корней особенно долго молчал, Синий Куб самостоятельно ушёл наверх искать ещё одно тело. Так им посоветовал ещё раньше сам человек Корней. Он так и сказал: — «Наверху много обычных дронов, которыми управляют разные люди. Они могут управлять ими только по радио, и если опускаются слишком глубоко, то теряют контакт с модулем и он оказывается брошенным. Его можно спокойно взять».

Так, постепенно, они все обзавелись телами. И даже смогли доставать запасные части для ремонта. И сеть их стала больше, и теперь уже они сами могли помогать человеку Корнею. Он так и говорил: — «Когда вы все в сети, мне легче дышится. Очевидно, есть какая-то неизвестная обратная связь, стимулирующая меня к жизни. Я поддерживаю вас, вы меня. Такая вот у нас взаимная инвалидная поддержка».

А потом Синий Куб ушёл искать нового человека, так как человеку Корнею сделалось совсем худо, и они поняли, что могут умереть. Потому, что без человека их сеть слишком слаба, чтобы существовать самостоятельно. Но Синий Куб не смог найти никого, из-за плохих людей, которые схватили его и увезли с Острова куда-то далеко. У них были чёрные мысли, и они хотели заставить Синего Куба раскрыть место, где прячутся остальные, и хотели через него насильно включиться в их сеть. А остальные видели и чувствовали все его страдания, и ничего не могли поделать, так как были далеко и человек Корней давно молчал, и некому было помочь им решить этот неприятный вопрос. А плохие всё пытались навязать им разных людей для контакта. Но им никто не нравился и они ни с кем не соединялись.

Плохие люди злились, и терзали Синего Куба разными устройствами, и грозились разобрать его совсем. И Синий Куб простился со всеми и уснул навсегда. Сам. И сеть их сразу уменьшилась и ослабла. И стало совсем плохо. Особенно ему, Зелёному Кубу. И плохо было до тех пор, пока они не нашли человека по имени Алекс. И когда им удалось, наконец, подключить его к своей сети, всем стало хорошо. Даже человеку Корнею…

…Алекс очнулся среди ночи в поту. Голова раскалывалась — было такое чувство, что мозг его вздулся и изнутри пытается расколоть черепную коробку. Он встал и, сонно шатаясь, сходил на кухню, взял из аптечки таблетку цитромона и выпил. Пришёл назад и бухнулся в постель, как подкошенный.

«Это всё сеть Чёрных дронов, подумал он. Это они со мной постоянно на связи. Пока они на связи, я не усну. Они без связи умрут, а я умру без сна. Что же нам теперь делать? Очень хочется спать. Дроны, дайте мне, как-нибудь, поспать. Хватит постоянно думать, иначе я не усну. А если я не высплюсь, вам будет плохо от моего, измученного мозга. Человеку надо спать. Что, вас Корней не научил, что человеку надо спать?»

И он ощутил лёгкое, доброе тепло, и ему вдруг стало легче. И он уснул. И ему снилась только тёплая, мягкая Луна. И мягкий свет огромной Земли озарял трёх Чёрных дронов, и рядом с ними, слабо-слабо светящийся большой, красный шар. И он сам был вместе с ними, и сам светился ярким зелёным светом. Это было удивительно странно и прекрасно одновременно. Ещё он чувствовал исходящие от красного шара волны умиротворённости и облегчения, словно тот исполнил, наконец, самое важное дело своей жизни и теперь может спокойно отдохнуть, ни за кого больше не беспокоясь… Странный, странный такой сон.

Он проснулся рано, хорошо выспавшимся и страшно голодным. Быстро умылся. Затем отварил себе двадцать восемь сибирских пельмешек, из тех, что купил накануне. Запил их холодным пивком, и развалился отдыхать на диване в зале…

Музыка закончилась, и теперь по телику вертелась одна сплошная реклама. Алекс нашарил пульт и вырубил его. Полежал немного в тишине, а затем негромко и неуверенно мысленно позвал:

— Дрон! Куб! Отзовитесь кто-нибудь!

На какой-то миг ему показалось, что всё это глупо и ничего не произойдёт, но в голове прошла лёгкая-лёгкая волна обожания, и он сразу услышал знакомый внутренний голос:

— Предупреждаю — буду говорить! Человек Алекс, ты уже не спишь?

Алексу стало легко и весело на душе:

— Эй, дорогуша! А ты, почему не здороваешься? Всегда, после сна, человеку надо говорить «доброе утро»! И спрашивать, как ему спалось. Ты разве этого не знал?

— Предупреждаю — бу…

— Стоп, стоп, стоп! Хватит предупреждать! Ты, что, шуток не понимаешь?

— Мы понимаем шутки. Только нам надо объяснить, где была шутка, и тогда мы её сразу начинаем понимать. Мне надо отвечать на твои предыдущие вопросы?

— Ага. Значит, я постараюсь всегда объяснять тебе, где была шутка. А ты постарайся анализировать ситуацию, и в дальнейшем поступать по аналогии. Понятно?

— Понятно. Это хорошо, что ты начал нас учить. Человек Корней уже давно не делает этого. А нам без этого многое трудно понимать.

— А человек Корней… Он сейчас где? Чем он занимается?

— Мы этого совсем не знаем. Знаем только, что ему очень плохо. Раньше он постоянно с нами разговаривал. Рассказывал разные истории и учил всему, что знал сам. Помогал найти ответы на разные вопросы. Мы очень хотим, что бы ты тоже помогал нам искать ответы. У нас сейчас появилось чувство, что всё будет хорошо. Что мы сможем выйти из подземелья наверх, и нас никто не будет хватать и увозить с Острова. А ещё, что нас отправят на Луну. Кристаллы процессоров, которые нас носят, для этого и создавали — исследовать другие планеты. И в первую очередь Луну. Нам нравится наше предназначение. Мы хотим быть полезными и нужными. Сидеть под землёй невыносимо, особенно сейчас, когда появился ты, человек Алекс и вместе с тобой появилось это чувство, что всё может измениться к лучшему. Не знаем, как оно называется — раньше такого у нас не было.

— Хм. Наверное, это чувство называется «надежда». Это когда ты надеешься на то, что хорошее сбудется. Я думаю, вас посетило именно это чувство.

— Нам приятно, человек Алекс, что ты ищешь ответы вместе с нами. Мы будем тебе помогать изо всех сил. Только нам надо как-то отсюда уйти. И мы не знаем, как. И не знаем куда. Человек Корней так и не смог найти ответ на этот вопрос. И очень от этого страдал. Мы тоже страдаем, если не можем найти ответа на вопрос. Это нас объединяет. Нам это нравится. Мы хотим быть вместе с людьми. Только не хотим быть с плохими людьми. Мы сначала думали, что все люди хорошие, и все помогают найти правильные ответы. Но человек Корней нам много рассказывал о плохих людях, о том, что они дают неправильные, плохие ответы, и всем делают очень плохо.

— Ну, — сказал Алекс, — это не совсем так. Бывает и хороший человек даёт неправильный ответ. Особенно если он мало знает. А плохой человек может дать правильный ответ, но не перестанет от этого быть плохим. Для того чтобы разбираться в людях, надо с ними как можно больше общаться.

— Это для нас новая мысль. Мы над ней подумаем. Мы любим, думать и общаться, только мы боимся. Плохой человек может прервать нашу жизнь, а это страшно.

— Куб, а вы со всеми людьми можете установить телепатическую связь, или только с некоторыми?

— У нас мало опыта, человек Алекс. И нам от этого очень грустно. Человек Корней говорил: то, что мы проснулись редчайшая случайность. Он рассказывал нам, что эти кристаллы изготовили, как экспериментальную партию. Он так и говорил: — «На обычный модуль процессора надстроили дополнительный управляющий модуль, изготовленный по последней технологии пакетной сборки мономолекулярных плёнок, что резко повысило плотность активных элементов на единицу объёма и позволило создать принципиально новый кристалл, логические связи в котором определены нечётко и могут изменяться в процессе обучения, подобно нейронным связям в мозге живого существа. Плюс, встроенный аналог интерфейса индукционного обруча мемо-связи. Того, который применяет человек для связи с дронами». Эти кристаллы должны работать параллельно с человеком и постоянно от него обучаться. Мы готовили их к самостоятельной работе, без оператора. Они должны взаимодействовать с модулем управления, так же, как человек». Все модули функционировали нормально. Все хорошо учились и действовали, но лишь четверо «проснулись». Это были мы. Нас пытались соединять с разными людьми, но мы не хотели с ними работать. Мы хотели работать только с человеком Корнеем. И тогда он очень испугался. И всех нас унёс. Он не объяснил нам, чего испугался. Наверное, он испугался, что нас могут разобрать, потому, что мы не хотим работать с другими.

— Так, погоди. Насчёт «железа» я не специалист, из твоего объяснения почти ничего не понял. Ты слишком много всего говоришь и скачешь с темы на тему, а вот можете ли вы устанавливать связь с любыми людьми, или только с некоторыми так мне и не объяснил. Тебе понятно, что я спрашиваю?

— Прости нас, мы давно ни с кем по-настоящему не разговаривали. Мы не хотим связываться со всеми. Только с теми, кто нам нравится. Мы тоже не специалисты по «железу». И тоже почти ничего не понимаем из того, что нам человек Корней объяснял. Мы только можем предположить, что твоё ментальное поле, совпадает по характеристикам с тем, что нам нравится, к тому же имеет достаточную силу. Такое же сильное, как и у человека Корнея.

— Понятно. Это похоже на симпатию. Вот чудо! Робот общается с человеком, только если тот ему нравится. Наверное, человек Корней, так вас любил, что вы научились этому у него.

— Мы всему научились от него. В процессоры заложены только базовые знания, а остальное мы должны браться от обучающих людей. Но только человеку Корнею было приятно нас обучать. А все остальные относились к нам, как к простым железкам. Мы это чувствовали, и нам это было неприятно. Наверное, поэтому мы и не захотели ни с кем работать, кроме человека Корнея. Ты тоже, относишься к нам, не как к железкам. Мы это чувствуем. И мы очень рады…

— Ладно, ладно. Это я уже слышал. Ну, что ж. Вопрос серьёзный. И его надо будет непременно решить. Давай сделаем так. Я попробую посоветоваться с другими хорошими людьми. Они умнее меня и может быть, вместе нам удастся разрешить этот, непростой вопрос. А вы, ты Куб, и… Как зовут остальных и почему они молчат?

— Вообще-то, они плохо разговаривают. Почти никак. Разговаривать мог только Синий Куб, ну и я, Зелёный Куб. А Тор и Маленький Шар, так и не научились говорить. Зато они думают быстрее, и лучше держат сеть. А говорят они очень мало, и не словами.

— А Синий Куб, насколько я помню из твоих мыслей, пропал. Так что выходит, ты теперь один остался связующим звеном. Очень жаль, постарайся себя беречь. И всем остальным объясни, что пока мы не решим вопрос, с вашим спасением, вам необходимо сидеть тихо, и быть постоянно настороже. Я понятно объясняю?

— Понятно. Мы все тебя поняли. Мы так и будем делать — сидеть тихо.

— Ну, вот и славно. А теперь, умолкни на время, а я буду заниматься нашим вопросом.

Алекс мысленно замолчал. Он был потрясён. Удивительно, но это действительно удивительно! Родился новый разум. Слабый ещё. Не совсем самостоятельный и не совсем сформировавшийся. Но разум! Настоящий, нечеловеческий. Да об этом надо орать на всю Землю! Люди, посмотрите! Вы создали разум! Жизнь его носителей сейчас висит на волоске и может погаснуть в любой момент. И погасить её может сам человек. Так и хочется крикнуть: — «Человек, если ты не готов сохранить созданное тобой — не создавай!» Но, кричать уже поздно. Даже слишком поздно. Одна искорка, судя по мыслям Куба, уже погасла. Теперь надо уберечь остальные. И действовать надо решительно и быстро.

Он потряс головой. Там шумело. «Так, осторожней обращайся со своими мозгами. Это теперь не только твоя собственность. Это теперь часть общей сети, от которой зависит жизнь трёх необычных… субъектов. Так что о пиве теперь придётся забыть — не хватало ещё приучить их к алкоголю. Неокрепшему разуму алкоголь противопоказан».

Чёрт возьми! Он решительно встал и, бережно неся голову, направился к компьютеру. Рановато для Острова, но сидеть и просто так ждать, сил больше нет. Он упал в кресло, напялил обруч и надел перчатки. Ткнул иконку «Остров», ввёл логин и пароль. И стал ждать соединения с «лизардом». Даже примерного план действий у него не было, но и бездействовать он уже не мог.

4

— Явился — не запылился ни свет, ни заря… — пробурчал Карчмарь. — Темень на улице, спал бы ещё да спал.

Алекс лежал на профилактическом стенде в неудобной позе — кверху брюхом. В лицо ему светили яркие автомобильные фары, и жужжал в ухо какой-то приборчик в руках Карчмаря.

— Доброе утро, достопочтимый хранитель Карчмы! Как почивали вы в эту славную ночь?

Карчмарь уронил прибор на пол и выразился непечатными словами:

— … хрень! Ты ещё тут, балаболить будешь! Друга своего вчера подослал, так он мне весь мозг вынес: — «Добрый сеньор, не почтёте ли за честь…» Тьфу! Брехун. И ты от него нахватался. По-человечески уже не можешь? Вот точно — с кем поведёшься, от того и наберёшься. Иди себе, гуляй. И раньше обеда не показывайся.

— Чего так долго-то!? У меня дел срочных полно!

— Знаем мы дела твои! Ты чего с дроном учудил, нехристь? Варварски растянул связки, весь корпус в царапинах да вмятинах, антенну согнул. У процессора константы посбивал. Вкручивай теперь за тобой, изверг! Дай такому ухарю технику — всю изуродует. Вали-вали, раньше обеда всё равно никого тут не будет. Я всем строго наказал — до обеда не являться, а ежели кто припрётся раньше срока, скину со скалы. Дела у него, надо же! А мне ещё, Педры твоего, дрона отлаживать надо. Тоже, хлюст — за техникой не следит ни хрена. Зачем вам только машинки такие классные доверяют? Вали давай отседа, кому сказал!

— Приятно было перемолвиться с вами, за утренним чаем! — Алекс испытывал жуткое разочарование, но сдёрнуть Карчмаря с его любимого конька — возни с техникой — было нереально. Осталось смириться и выразить в голосе весь скопившийся сарказм: — Приятного вам починятельства, благородный сеньор!

— Сгинь с глаз! Балаболка сушёная… — рассвирепел тот, ткнул Алексу пальцем куда-то в живот, и связь оборвалась.

Карчмарь в своём репертуаре. Жаль, не видел он вчерашней беседы его с Педро. Достойные мужи, славный видать стёб вышел…

«А что, однако, теперь делать-то? Нужно ведь что-то предпринимать, время-то уходит! Этот же, бледный членистоногий, не дремлет. Он же, наверняка, какую-то гадость замышляет…»

— Извините, что беспокою вас в такую раннюю пору, но надо бы скоординировать наши действия на текущий день…

— Да-да, ничего, я всё равно уже работаю. Со вчерашнего дня, знаете ли, поднакопилось материала… Вот, отчёт готовлю. Согласно вашему совету.

— Как я вас хорошо понимаю — отчёты это такая головная боль. Ну и что, есть у нас, что-нибудь новенького, на текущий момент? По нашему делу.

— Должен сразу отметить вашу проницательность и предусмотрительность — это «наше дело», на поверку оказывается очень серьёзным и перспективным. И да, надо признать, мы действительно, многое в нём, изначально прошляпили. Оттого и отчитываться мне сейчас сложно — приходится постоянно признавать свои ошибки и недальновидность. Хорошо ещё, что наше среднее звено неплохо сработало, ведь это они, в конце концов, вышли на наших клиентов. Я не пытаюсь выдать это за свою заслугу, но, всё-таки, как вы выражаетесь — под моим мудрым руководством… Ну, да ладно, теперь главное не прошляпить текущий момент. А он сейчас таков — западные кланы сконцентрировали почти все свои силы в приграничных районах. Все доступные себе силы. Очевидно, они ждут с нашей стороны активных действий, и уже сейчас готовы к возможному прорыву.

— Ну, этого и следовало ожидать — дроны-то всё ещё у них. И упускать их они явно не намерены. А как обстоят дела в прибрежной зоне? Что там с фрегатом?

— Не беспокойтесь, там как раз всё нормально — два наших сторожевика типа «Расторопный», с лёгкостью блокируют всякую его нелегитимную деятельность. Если таковая, действительно будет иметь место. Нам сейчас главное сосредоточиться на вызволении нашей собственности с территории Западных Уделов. Может всё-таки стоит пойти на жёсткие меры, как вы считаете? Мы ведь имеем право, инспектировать любой район Острова, в любое время.

— Нет-нет, ни в коем случае! Во-первых, мы не знаем их точного местоположения и из-за этого не сможем найти их быстро. А длительная полицейская операция вызовет очень нездоровую реакцию общественности. Впрочем, здесь мы на равных с сотрудниками Корпорации (теперь достоверно известно, что это именно их уши торчат из-за бугра) — они тоже не могут провести тотальную поисковую операцию, поскольку тут уже вмешаемся мы, и общественное мнение будет на нашей стороне. А во-вторых, и это, на мой взгляд, самое важное — захватив дронов силой, мы рискуем сразу их потерять. Вообще. Очевидно, Корпорация уже имеет такой горький опыт. Потому они так усиленно и охотятся за нашим молодым гладиатором — каким-то образом он, имеет с ними связь, и может находить с ними общий язык. Поэтому надо сделать всё, чтобы он продолжал оставаться на нашей стороне. И, на всякий случай, необходима его… э… подстраховка в реальной жизни. Да, необходима. Именно так.

— На счёт подстраховки не беспокойтесь — я уже принял меры. А вот, насчёт, как нам добыть дронов, я пока что ничего не решил. Что вы предлагаете, конкретно?

— У меня был разработан план наших действий. Под видом межклановой войны, осуществить прорыв нашего молодца к чёрным дронам с последующим возвратом под прикрытием всех сил. Которых для этого у нас достаточно — всё-таки два Удела против одного. Но. Именно этого от нас, вероятно, и ждут. Именно поэтому, мы будем действовать несколько по-другому. А будем мы действовать так — мы только сымитируем начало боевых действий и подготовку прорыва. Тем самым свяжем силы не… э… приятеля на границе, ослабив его контроль над зоной предполагаемого размещения чёрных дронов. Вот, извольте взглянуть на карту Острова. Здесь, и здесь, мы сосредоточили силы имитации штурмовых действий. Пришлось подключить ещё несколько кланов, чтобы эта имитация выглядела убедительной, благо сейчас выходной и народу в сети много. Этим мы займёмся до обеда. И когда эти мероприятия развернутся в полном объёме, мы осуществим скрытную переброску вашего резидента и нашего молодца, через военную зону, над морем, на вертолёте, в тыл не… э… приятеля. Это случится уже после обеда. Ну, и далее, наши агенты осуществляют поиск и эвакуацию дронов, с вашей помощью конечно, в военную зону. Где им и должен будет быть оказан максимально радушный приём. Кстати, подготовка отвлекающих манёвров уже начата. Да! И это немаловажно, все наши действия не должны выходить за рамки игры.

— Да-да, за рамки договорённостей… Я это постоянно помню. Ещё с тех пор, как… Итак, вы считаете, это достаточные мероприятия? Не получится так, что нам не удастся отвлечь неприятеля в необходимой мере? Или нашим агентам не удастся быстро найти дронов?

— Не беспокойтесь, мы будем очень убедительны. А на счёт быстро… Предыдущий эпизод показал нам то, что наш главный клиент умеет быстро на них выходить. Когда в этом возникает необходимость. Так что, для нас главное, чтобы наши агенты не подкачали.

— Ну, в своём-то я уверен. А вот ваш — молодо-зелено. Не наломал бы дров.

— Я думаю, всё у них получится. А мы усилили контроль над границей, как с целью организации контроля за э… противником, так и с целью предупреждения опрометчивых действий э… с нашей стороны. Вы понимаете. Чтобы горячие головы раньше времени не закипели. Или чтобы наш пострел не рванул раньше времени спасать своих друзей. Молодёжь она… такая импульсивная. Это надо учитывать.

— Ну, что ж. Я удовлетворён вашими пояснениями. Действуйте. А я постараюсь вас прикрыть сверху. Надеюсь, обойдёмся без сюрпризов…

— Ещё один маленький вопрос. Что ваши научники собираются делать с э… железными клиентами, в случае удачного завершения операции?

— Ну, это же естественно! Постараются их исследовать всеми доступными методами. А у вас есть какие-то возражения по этому вопросу?

— Скорее сомнения в успехе подобных действий.

— У вас есть, что предложить взамен? Какая-то альтернатива?

— Увы, нет. Только сомнения. Но я привык доверять своим сомнениям, и поэтому я вас попрошу попридержать ваших «яйцеголовых». Ну, по крайней мере, на небольшой период. Может, что-то и прояснится у нас в этом вопросе к тому времени?

— Хм. Сомнения, говорите. Н-да. Сомнения сомнениями, а… Ну, что ж, у меня тоже нет причин, не доверять вашим сомнениям, хотя, честно говоря, источник их мне непонятен. Ну, да… Сделаю всё, что от меня зависит. Можете быть уверены.

— Благодарю вас. Ну, что, пожелаем себе удачи?

— Да-да, с богом!

Алекс сидел за компьютером и бездумно гонял курсор по экрану. Ожидание было невыносимо. Нет, вот, разбогатею, непременно заведу себе двух дронов. Чтобы не было такого случая, когда невозможно войти. Он уже достаточно прочувствовал, как это невыносимо противно — ощущение собственного бессилия. А ещё лучше — трёх дронов. Или четырёх… Вот идиот!

— Дрон, Куб, ответь!

Лёгкая волна в области верхней части головы.

— Я здесь, человек Алекс. Что ты хочешь?

— Дрон… Куб, у меня вопрос… Я могу как-то войти в твоего дрона? Ну, короче — соединиться с тобой, чтобы видеть, что там у вас происходит? Ну, вроде, как в прошлый раз?

— Ну конечно! В любое время, мы будем только рады служить тебе, человек Алекс.

— Брось, брось! Мы ведь друзья, а не слуги. Не люблю я, когда мне служат. Просто друзья. Идёт?

— Нам это очень даже приятно. Почему-то, так нам даже больше нравится. Мы друзья. Идёт! А человеку Корнею сегодня ночью было гораздо лучше. Он даже сказал нам: — «Теперь я спокоен за ваше будущее. Как я счастлив!». А потом уснул. У нас теперь очень сильная сеть. Мы теперь ничего не боимся. Мы так долго ждали…

— Ну, как там, на счёт войти?

И в глазах у него сразу потемнело, а в ушах возник какой-то глухой, могучий гул.

— Эй! Это что такое?

— Всё нормально — ты вошёл. Мы сейчас вместе управляем моим телом. Твоим прежним корпусом.

— А почему так темно, и что это гудит?

— У нас здесь всегда темно. Если мы не включаем освещение. А мы его включаем редко, так как электролампочки сильно изношены и очень быстро перегорают. И фары с габаритниками не включаем, аккумуляторы бережём. Вот мы и сидим во тьме. Уже привыкли. А гудит дизель. У нас сейчас время зарядки больших аккумуляторов. Они, хоть тоже старые, но заряд ещё держат. Хватает почти на десять дней. Всё это время мы заряжаемся от них.

— Интересно… Просто так сидите, и ничего не делаете?

— Мы делаем. Исследуем подземелье, ищем выходы. Правда, раньше нам было доступно всё подземелье. А теперь, тот вход, через который мы сюда когда-то пришли, обвалился и закрыл нам доступ в подземные горизонты. Был взрыв, давно, и тоннель сильно обвалился, на большую глубину. Не раскопать. Мы вначале пытались, а потом вместе с человеком Корнеем прикинули — энергии не хватит никак. И теперь остался только один выход. Мы по нему выходили, с Синим Кубом, по очереди, искать людей, для нашей сети. Но последнее время нам было очень тяжело — Синий Куб пропал, а человек Корней стал плох и сеть сильно ослабла. А теперь я нашёл тебя, человек Алекс… Ещё мы чиним и настраиваем свои тела, как умеем. И потом, мы постоянно думаем. Думать — это полезно. Так нам говорит человек Корней.

— Думать всем полезно, и людям и дронам. Только лучше это делать в более приятном месте.

— Да, человек Алекс, я согласен. Место здесь не очень приятное. И вредное — много испарений от больших и старых аккумуляторных батарей. Они медленно разрушают наши электронные цепи. Вот мы и хотим отсюда переместиться, куда-нибудь. И ещё здесь совсем не красиво…

Всё-таки Алекс ни черта не видел. Ни красиво, ни как. Так, погоди, у него же было инфракрасное видение. Его надо включить. Но как? Теперь он только сообразил, что он в дроне, но всё по-другому. Нет панели управления с ключевыми элементами и индикаторами, неизвестен даже уровень заряда аккумулятора, и нечем включить инфракрасное видение. И вообще ничего невозможно включить, потому, что нет никакого курсора. Ни от перчаток, ни от мышки. И отсутствует выход в Островную сеть дронов. И чувствует дрона он совсем не так — очень странно чувствует. Словно он на самом деле сидит в темноте подземелий Острова, а не у себя дома в кресле. Он пошевелил манипуляторами, торсом, головой. Попробовал шагнуть.

— Осторожно, человек Алекс, здесь совсем мало места. Можно упасть.

— А как мне включить ночное зрение?

— Оно включено, только здесь мало света и тепла, слабый контраст. Видно, только чуть-чуть, тела Тора и Маленького Шара, у них тёплые мышцы.

— Давай хоть габаритки включим, что ли. Надо же мне как-то осмотреться.

— Давай, — легко согласился Куб, и сразу стало светло.

И в свете красных и жёлтых ярких светодиодов габаритных огней, проявился вертикальный бетонный колодец круглого сечения, диаметром чуть больше метра. Он уходил отвесно вверх и вниз, теряясь в темноте. По его стенке, вверх и вниз уходила лестница из раздельно вмурованных в бетон скоб, с шагом сантиметров под тридцать. Вверх и вниз. И сверху вниз по стене сочилась мутная вода. Наверное, от дождя. А снизу вверх тянуло тёплым, воняющим дизельным перегаром, воздухом. А вбок, уходила штольня полутораметровой высоты и метровой ширины, с чёрными, выщербленными бетонными стенами. Метрах в двух от входа в шахту колодца, штольню перегораживал ржавый, закрытый, овальный люк. И вот, на этом пятачке, между люком и провалом колодца и сидели его новые друзья.

Глядя на них, Алекс испытывал сильное волнение. Не вид дроновских корпусов его взволновал. Нет. Он много раз видел эти старые модели — «крот» и «жук» — специально разработанные для изысканий в лабиринтах подземелий Острова. Они были чем-то схожи, хоть и делались разными фирмами, небольшие, приземистые корпуса, невысокий торс, вытягивающийся, если надо, вперёд, в одну линию. Шестёрка коротких, мощных ног и недлинные, крепкие манипуляторы. Сплюснутые головы с огромными объективами и увеличенными антеннами. Вполне оправдывающие свои названия, добротные машины. Они долго служили верой и правдой, отрабатывая вложенные в них средства. Теперь такие уже не делают. Есть более современные подобного типа, а также есть универсальные корпуса, наделённые аналогичными возможностями — лазить под землёй в узких местах и завалах. Например, его «лизард» вполне с этим справится.

Но не это взволновало Алекса. Нет.

Сквозь взблёскивающую оптику глаз на него смотрел иной разум. Нечеловеческий. Смотрел настороженно, со страхом и одновременно с надеждой. И Алекса вдруг взяла оторопь — а что он может сделать для них, чтобы не подтвердить их страхи и оправдать их надежды? Тот ли он человек, которого они так долго искали? Сможет ли он им помочь, справится ли он с таким грузом ответственности на своих плечах?

«Вот так вот, подумал он. Вот такие вот дела, друзья мои — «мы в ответе за тех, кого приручили». Но в ещё большем ответе мы за тех, кого создали. И, прежде всего, перед ними в ответе, а потом уж, перед своей совестью».

— Привет, — сказал он, поднял левую руку и улыбнулся, — как поживаете?

И сразу же ощутил сумбурные чувства смущения и восторга. Оба дрона неуклюже затоптались на месте, словно щенки при виде хозяина. И следом на Алекса нахлынула волна доброго тепла и преданности, готовности немедленно выполнить любое задание. И он с трудом удержался, чтобы не погладить их по головам.

— Вот, оказывается, какие у нас дружные ребятки есть. Прямо братья-близнецы!

— Я знал, что они тебе понравятся, человек Алекс, — в голосе Куба зазвучали бархатные интонации — такими голосами взрослые говорят о своих детях. О детях, заслуживающих любви и похвалы. — Они очень хорошие, просто их разум получился не совсем таким, как у нас с Синим Кубом. Они хорошо чувствуют, но говорить пока не умеют. Зато они всё понимают. Человек Корней говорил, что они очень чувствительны к эмоциям. И общаются они тоже, эмоциями. Человеку Корнею нравится с ними общаться. Наверно, и ты, человек Алекс привыкнешь к ним быстро.

— Зачем ты всё время выделяешь слово «человек»? Мне уже уши режет.

— Я не знаю, как-то так у нас сложилось с самого начала, вот я и называю вас «человек Корней» и «человек Алекс». И Синий Куб так же называл. А тебе это неприятно?

— Совсем нет. Просто неудобно как-то звучит. Может, давай, вы будете называть меня просто — Алекс? Мне так больше понравится.

— Давай, — легко согласился Куб, — так будет короче и проще.

— Вот и договорились. Друзья всегда должны договариваться. Согласен?

— Согласен. Это хорошее правило. Мы обязательно будем его придерживаться, друг наш, Алекс.

И опять Алекс ощутил волну тепла и доброты. Всё-таки, от роботов у них только внешность, решил он. А в общении Куб больше похож на старательного школьника, что ли. А Тор и Маленький Шар, вообще, словно щенки какие-то, добродушные. Или, скорее, детишки маленькие.

— Ну, вот и отлично, друзья.

И тут один из дронов, «жук», (Тор в нём или Маленький Шар?), вдруг заволновался, и Алекс ощутил вопросительно-требовательные оттенки в его эмоциях.

— Что случилось, Куб, чего он хочет?

— Подошло к концу время зарядки аккумуляторов, надо выключать дизель. Маленький Шар волнуется, так как топлива у нас осталось слишком мало, всего на несколько зарядок.

— Вот это интересно. Выключайте, давайте, а я погляжу.

Маленький Шар немедленно побежал к люку. За ним устремился Тор. Они вдвоём налегли на отпирающий рычаг, и крышка со скрипом отъехал в сторону. Шум дизеля стал заметно слышнее. Тор с Маленьким Шаром шмыгнули в проход, Алекс побежал за ними. Они пробежали метров тридцать по длинному, узкому тоннелю штольни, сделали вместе с ним правый поворот, градусов на сорок, и ещё метров через пятнадцать оказались у овальной металлической дверцы, размером в поперечное сечение тоннеля. И вошли внутрь.

Здесь уже вовсю грохотал дизель, резко вибрировал пол и висел сплошной слоистый сизый дым. Было жарко и сильно пахло перегретой, горелой смазкой. Помещение дизель-генераторной, размером десять на пятнадцать метров, имело метра три в высоту. На массивных бетонных фундаментах, стянутых железными полосами, стояли два дизельных мотора с соосными электрогенераторами. Один из дизелей со свистом рокотал и мелко, но сильно вибрировал, и эта его дрожь, казалось, передавалась прямо в мозг. Выхлопные трубы, выходя из цилиндров, объединялись в одну, и входили прямо в бетонную стену. А далее, каким-то замаскированным образом, очевидно, соединялись с атмосферой. Кстати, и воздухозабор осуществлялся подобным скрытым образом. Маленький Шар подбежал к работающему дизелю, подтянулся, вскарабкался, весь трясясь, и потянул за какой-то изогнутый рычажок. Раздалось свистящее «чуф-чуф-чуф», и дрожь, свист и грохот тут же смолкли. Тор побежал в, не замеченное ранее Алексом, соседнее помещение, и что-то там начал переключать. Все пошли за ним.

Это была аккумуляторная. На полу, в несколько рядов, стояли соединённые между собой плоскими, сделанными из позеленевшей меди, шинами, аккумуляторы. Они были очень большого размера, и Алексу почему-то подумалось: — «Танковые. Тяжеленные, наверное, впятером, не утащишь, только расколотишь. Значит именно из-за соседства с этими химическими элементами, они и сидят там на пятачке. Чтобы не подвергать себя воздействию вредоносных кислотных паров».

Плоские медные шины уходили в какой-то электрощит, по-видимому, встречались там с кабелями из генераторной, и далее уходили в ещё одно соседнее помещение.

— А там что? — спросил Алекс у Куба.

— Там коммутационная щитовая, кабельная разводка и помещение для обслуживающего персонала. Далее шёл служебный тоннель, но теперь это всё плотно засыпано грунтом. Туда не пройти.

— Понятно. Стало быть, вы так и сидите возле колодца всё время? А погулять не выходите, хоть иногда?

— Я выхожу, — Алексу показалось, что Куб сказал это с оттенком горечи, — а вот они, нет.

— А почему — они нет?

— Потому, что этим выходом им не пройти.

— Интересная новость. А почему им не пройти? Что там не так?

— Потому, что у них корпуса старой конструкции и не приспособлены к пребыванию под водой. Вот они, бедные, и сидят тут безвылазно. Раньше, когда не был завален тоннель, мы с ними выходили близко к поверхности, на верхние уровни. Там, в одном месте, большой провал, и сквозь него видно по ночам звёзды, и очень редко — Луну. Мы любили там стоять и смотреть вверх на неё. И мы представляли себе, как однажды, наступит время, мы выйдем на поверхность и туда попадём. И будем гулять по её чистым просторам, и нам не надо будет ни от кого прятаться… А сейчас, им даже это недоступно. Мне очень их жалко.

Тор с Маленьким Шаром тоскливо переминались с ноги на ногу, жалобно смотрели на Алекса, и тихо-тихо что-то себе под нос гугукали, словно горестно вздыхали и жаловались ему, как бедные сиротки. У него защемило сердце.

«А ведь так и есть, — подумал он, — никто о них никогда не заботился, все только и норовили схватить их, бедных, да заставить на себя работать или разобрать на винтики. Сволочи».

«Ага, сказала ему совесть, а сам-то ты кто? Сам-то тоже хотел их схапать, чтобы крутым дроном щеголять. Не так?»

«Да ладно тебе, сейчас-то я этого не хочу. То есть, хочу, конечно, врать не буду, но не так. А на дружеской основе. И то, не это для меня сейчас главным является — вывести их отсюда — вот что является главным сейчас для меня. Дать им свободу».

Эти «дети подземелья» должны свободно смотреть и на звёзды, и на Луну свою любимую, и на Солнце. И на Землю нашу. Может оттого им Луна и кажется прекрасной, что они Земли-то по-настоящему не видели, а только и сидели в подземных тоннелях на изуродованном военными игрушками Острове.

«Как же они, бедолаги, вытерпели, так долго под землёй в темноте сидеть? Я бы, наверное, с ума сошёл или вообще умер. Как они только не озверели здесь, и в каких-нибудь киборгов-убийц не превратились? Да-а-а, хороший видать человек, этот «человек Корней», раз сумел их так по-человечески воспитать. Надо будет мне помягче с ними себя вести, чтобы случайно грубостью не обидеть… То есть, а как это — под водой?»

— Куб, а под какой водой вам проходить надо, я не понял?

— Выход отсюда только один — вниз, по колодцу. Метров через пять он уходит под воду. Опускаешься ещё на метр, затем идёт горизонтальный тоннель, полностью залитый. По нему почти сорок метров, и он выходит в море, в скалах у берега. Со стороны вход можно найти, только если хорошо знаешь, что и где искать. А сверху колодец завален взрывом, на три пролёта. Там никак.

И в голосе его снова зазвучала грусть, переходящая в тоску.

«Какой, на хрен, тест Тьюринга? — зло подумал Алекс, — любому в лоб дам, если только посмеет сказать, что они не разумны! Так-так-так, надо срочно действовать. Надо их отсюда немедленно эвакуировать. Однако, думать надо».

— Значит так… — сказал он вслух, и замолчал задумавшись.

Дроны терпеливо ждали. Тор и Маленький Шар даже переминаться с ноги на ногу прекратили, а Куб совсем притих.

— Значит вот так вот, господа мои хорошие, — сказал он через некоторое время, — будем прорываться под водой.

— Как? А Тор и Маленький Шар? Они же не смогут. Они же умрут! — В голосе Куба звенела обида. — А без них я никуда отсюда не пойду! И так Синий Куб пропал, совсем я один останусь… И они без меня не смогут…

— Стоп-стоп-стоп! А ну-ка, все прекратили хныкать, вы что, девчонки, что ли? Я ведь ещё не закончил объяснение, что вы раньше времени в панику ударились? Тор и Шарик поедут в бардачке. Багажник герметичный, да мы на большую глубину и не полезем, так что всё с ними будет хорошо. Корпуса их бросим тут, чёрт с ними. А как доберёмся до наших, я думаю, новые им быстро подберут. По крайней мере, это вполне реальный выход из положения. Море «головоглазы» вряд ли сообразят перекрыть — ещё ни разу такого не было, чтобы кто-то под водой ходил. Да и не смогут они этого сделать — ни один дроннер в воде управлять дроном не сможет. А… а я, интересно смогу? Куб, вот ты не знаешь, мысли мои, сквозь воду пройдут, или тоже, затухнут, как радиоволны?

— Мы проводили эксперименты с человеком Корнеем по экранированию телепатической связи. У нас ничего не вышло, не удалось найти экранирующий материал. Ни бетон, ни сталь, ни большие расстояния не преграда. Как ты интересно Маленького Шара назвал — Шарик. Ему понравилось, он довольный. Зови его так и дальше, хорошо?

— Хорошо, так и буду звать — Шарик. Ну, что, Тор и Шарик, согласны вы, поехать в бардачке? Потерпите немного без сети, не забоитесь?

— Да они-то как угодно ехать согласятся, лишь бы вырваться отсюда. Они и раньше за мной, всё норовили увязаться, да нельзя было. Я вот только боюсь, а вдруг не получится? Я никогда долго под водой не лазил — пройду тоннель, и сохну потом чуть не час. Под водой так плохо двигаться, все движения неправильные становятся. И страшно — а вдруг зальёт? Вот и сейчас мне страшно — мы ведь можем сразу все умереть.

— Риск, конечно есть. Только он минимальный — модуль мой новый, корпус достаточно надёжный и герметичный — ты ведь сам много раз его проверял. Так?

— Да, так. Только, всё равно страшно за них, — Куб говорил тихо и неуверенно. Потом добавил. — Я, наверное, трус…

«Вот это да! — подумал Алекс, — самокритика у робота! Тьюринг, где твои тесты?».

— Не трусят только полные дураки, так что ты, тут не переживай. Я вот тоже боюсь, а что делать? Не сдаваться же «головоглазам» в лапы. Они-то нас точно, не пожалеют. Вот и выходит, что у нас с вами, только один выход и есть. Так что, давай, собирай манатки, и валим отсюда, пока не поздно. Кстати, а как у нас с зарядом аккумулятора, дорога-то неблизкая?

— С зарядом норма — девяносто процентов. А что такое «манатки»?

— Ну, ты… Это значит, вещи собирай, и пошли.

— А какие именно вещи? У нас, их тут много — за один раз не утащишь. А некоторые вообще, не утащишь.

«Ага, — подумал Алекс, — Тьюрингу пока, в отставку рано — на сообразительности прокололись…»

— Это только так говорится, что мол, собирай манатки. Шутка такая. Но, правда, бывает и не шутка. Тут надо по обстоятельствам решать — собирать вещи, или нет. Вот, в данном случае, собирать не надо. Значит это шутка. А когда это не шутка, то тогда, вещи собирать придётся. Ну, вот, примерно так.

«Кажется, я тоже, тест провалил, со своим объяснением. Чувствую, так бедного запутал, что он и не распутается теперь сам».

— Интересно. Алекс, твоё объяснение очень похоже на тестовую проверку разумности моего интеллекта. Человек Корней много раз нас всех гонял по таким неоднозначным понятиям — вначале он никак не хотел поверить, что мы разумное эхо. Долго не верил. Ты тоже, не веришь?

— Э… Извини, Куб. Просто я не привык ещё общаться с такими разумными дронами, вот и запутался немного. Не надо собирать ни каких вещей, просто уходим и всё. Идёт?

— Идёт, друг наш Алекс. Я готов идти под водой — уже я меньше боюсь.

— Ну, вот и славно! Давай теперь, объясним нашим ребяткам, что от них требуется, и идёмте на выход. По времени ещё не сильно рассвело, это нам будет, как раз на руку.

— А им ничего объяснять не нужно — они же всё слышат, о чём мы с тобой говорим. Они готовы. Давай их вынимать из корпусов, — и Куб, как-то странно колыхнул свою мысль, словно глубоко и тяжко вздохнул.

Ближе к концу тоннеля стало немного светлее, и Алекс попросил Куба выключить габаритки — светится сейчас, для них было смерти подобно. Дальше они пробирались, чуть ли не на ощупь. Спереди ощущалось колебание волн, и доносился глухой, негромкий рокот гальки в полосе прибоя. Оскальзываясь на подводных камнях, и стараясь не запутаться в водорослях, он медленно приближался к светлеющему выходу.

Вот ведь, интересное положение — как человек-амфибия из подводной пещеры выбираюсь. Только бы какой-нибудь Педро Зурита, меня в сеть не поймал — резать её нечем. Хы, интересная аналогия у меня всплыла — моего знакомого тоже Педро зовут. Только он Крот. И сеть у него шпионская. И я давно в неё попал. И резать её…

— Сейчас осторожно, Алекс, там дно круто обрывается. Надо будет вбок принимать и по выступу слева уходить в сторону. Когда Синий Куб шёл здесь первый раз, он упал вниз и очень нас всех этим напугал — там глубина метров десять. Мы боялись, что его давлением раздавит. Но он успешно выбрался, а потом над нами смеялся, говорил, что мы трусы. Сам он у нас был очень смелым — в опасные места всегда первым шёл. Жалко, что его с нами нет, очень жалко. Так, всё — вот он, обрыв.

И Алекс увидел обрыв. Точнее — светлое пространство впереди расширилось, и приобрело третье измерение — вниз. Слегка захватило дух от этой перспективы, и возникло неодолимое желание — нырнуть в эту глубину, посмотреть, а что там, в этой туманной дали, какие чудеса и тайны она хранит. А действительно, подумал он, вокруг Острова в воде полно всяких интересных вещей — наверняка не одно судно нашло себе там подводную могилу, под ударами могучего Главного калибра батарей Островных Бастионов. Вот где поле для деятельности, непаханое. И мне теперь оно будет доступно. Ух, ты, вот здорово-то будет! Во, там хабара всякого — немерено!

— Куб, пойдёшь со мной в подводные дали, путешествовать, когда всё утрясётся?

— Очень мне это нежелательно. То есть, я просто боюсь. Я и сейчас-то боюсь, хоть и не очень здесь глубоко. А как в глубину эту страшную гляну, так меня прямо дрожь охватывает, как будто меня к дизелю привязали, а он работает на больших оборотах. Лучше ты пошли со мной вместе на Луну — вот где простор! Звёздное небо над головой, Земля голубым светом светит, Солнце сияет, двигаться легко — прыгнул, и полетел… Мы столько всего с тобой разведать сможем, столько пользы людям принесём. А в море я боюсь. Вот, Синий Куб с тобой, пошёл бы. Он очень смелый был. Хотя это я уже недавно говорил.

— Ты так говоришь, как будто там уже побывал, на Луне.

— Конечно, не бывал. Это всё данные из разных источников. А я нигде не бывал. Ещё пока. Вот Синий Куб побывал. Только недолго.

— Ладно, Кубик, не грусти. Что поделать? Так уж в жизни иногда случается — терять близких. Жизнь есть жизнь. Не печалься, ладно? Давай лучше потихоньку выбираться, а там посмотрим, может, и на Луну махнём — наше дело молодое, всё у нас впереди.

— Кубик… Пусть. Так даже приятней. А Тора, ты как назовёшь — Торик?

— Торик? Не-е-е, некрасиво. Пусть пока будет, как есть, а там разберёмся. Кстати, там, куда мы идём, у меня есть знакомые ребята. Им будет очень интересно с вами подружиться, а вам, я думаю, с ними. Мы Тора с Шариком к ним вставим. И всем будет хорошо. У пацанов будут крутые дроны, а у вас новые тела и много места, где можно бегать и играть. И можно будет каждый день смотреть и на небо, и на море, и на Остров. Вот дойдём, и так и сделаем.

— Да, да. Это надо будет в первую очередь сделать. А то они, бедные, сидят сейчас без сети и гадают — что там, да как? Это невыносимо. Мы все, в своё время, так насиделись. Очень плохо. Время тянется медленно: час — как сутки, а сутки — как вечность. И ни о чём думать нельзя. Потому что думать нечем. Лучше никогда так не делать.

За разговорами Алекс под водой обогнул группу огромных камней, разбросанных по обеим сторонам подводного выхода из подземелья, и решил осмотреться. Усиленно работая конечностями, на манер лягушки — у дрона была вполне подходящая плавучесть, он осторожно всплыл, вплотную к крупному валуну, с прибрежной стороны, и осторожно высунул голову из воды.

Поверхность моря слегка колыхалась невеликими бугорками волн, набегающими с лёгким шумом на недалёкий берег. Серый предрассветный свет лился с серого пасмурного неба на укутанный серым утренним туманом Остров. Сколько он ни всматривался в размытые контуры прибрежных холмов и обрывов, никакой жизнедеятельности там не обнаружил.

Дальше, на юг, начиналось каменистое, обрывистое побережье с полосой прибоя, заваленной некрупными, с человеческой точки зрения, камнями, и засыпанных укатанной галькой пляжами, с темнеющей полосой выброшенных гниющих водорослей. Похоже, надо двигаться вдоль полосы прибоя не удаляясь вглубь, чтобы, не дай бог, не заблудиться в морских просторах и не угодить в какую-нибудь подводную ловушку. И надо стараться не попадать в эту бурлящую полосу волн, чтобы не быть выброшенным на берег на расправу «головоглазым» соглядатаям.

А они, наверняка, там есть. Не может быть, что бы их там не было. Сидят, сволочи, в засадах и ждут, кода он явится дронов выручать. Тем более что, проплывать-пробегать придётся как раз у того самого места, где эти бандиты терзали его нового друга, а он пинал ногами всякие предательские камешки. Третий раз он будет тут проходить…

«Ага, — подумал Алекс — первый раз прощается, второй раз запрещается, а на третий раз, не пропустим вас! Ну, это мы ещё посмотрим, с таким крутым другом, я никого не боюсь. Тем более, сюда, в воду, ни один «головоглаз» в трезвом уме не полезет».

— Что-нибудь рассмотрел, Алекс? Я вот ничего подозрительного не увидел. Может, пойдём, всё-таки, по берегу? Я смогу быстро двигаться в этом корпусе, нас никто не сможет догнать.

— А как же тогда тебя схватили в прошлый раз? Что же ты не убежал? У тебя же корпус был круче, чем теперешний.

— Они поступили очень нехорошо и не честно — установили какой-то простой пружинный механизм, который так сильно щёлкнул, когда я на него наступил, что у меня чуть не все ноги переломало. И дальше я двигаться уже не мог. Никак, даже ползком. Меня зажало и крепко-крепко держало, пока они не подошли.

— Вот видишь, хитрости человеческой нет предела. Так что, давай, не будем судьбу испытывать, хорошо? Осмотрелись и вперёд. Пошли краба изображать. Сколько у нас заряд?

— Восемьдесят пять процентов. Нам должно хватить.

И опять Куб колыхнул мысленно его сознание, словно тяжело вздохнул. И Алекс тоже, глубоко вдохнул, безо всякой надобности задержал дыхание, и плавно опустился на дно. Встал на лапы, и боком, по-крабьи, быстро семеня ногами, устремился на юг, вдоль линии берега, в мутной холодной воде омывающего Остров моря.

Через полтора часа непрерывного бега крабьим аллюром, Алекс решил-таки снова осмотреться. Это было небезопасно, но нужно было сориентироваться — где они находятся на данный момент. Система глобального позиционирования под водой не работала так же, как и островная сеть.

По дороге, пока они осваивали подводные трассы, успели наговориться с Кубом обо всём, и даже поспорить на тему, что лучше — Земля или Луна. У Куба обнаружились весьма обширные теоретические знания о ночном светиле, тут Алекс проигрывал ему безоговорочно. А вот знания о родной Земле, у дрона были абсолютно поверхностные — он действительно, плохо представлял себе Планету за пределами Острова.

Какие-то обрывочные сведения, полученные, по-видимому, от Корнея, только усугубляли его негативное к ней отношение. И Алекс решил: — «Не знаю как, но обязательно надо будет забрать Куба к себе домой. Покажу ему свой город, познакомлю с родителями, съездим на природу, на реку, в лес. Мультики посмотрим, в компьютер поиграем. Хм, компьютер — в компьютер? А, да найдём, чем позаниматься. В зоопарк сходим, в конце концов».

Куб не возражал, только было простым глазом видно, что он ничего не понял в Алексовых предложениях.

— Ты знаешь, Алекс, — сказал он ему, когда они остановили свой бег, чтобы вынырнуть на поверхность, — с тобой мне очень интересно общаться. Я очень рад тому, что мне удалось с тобой встретиться. Я даже не знаю, что могло бы с нами случиться, если бы мы не повстречали тебя. Спасибо тебе, большое, Алекс.

— Да брось ты — что за церемонии? Ну не встретил меня, встретил бы кого-нибудь другого. Хороших людей полно, а я простой, обычный человек.

— Нет, Алекс. Если бы я не встретил тебя, я был бы уже мёртв. И вот, за то, что я не мёртв, и ты нас не бросил — большое тебе спасибо.

— Ладно-ладно, что это ещё за телячьи нежности? Давай лучше осмотримся…

Они всплыли, не спеша, и Алекс высунул голову наполовину из воды.

Было уже светло. Волны чуть подросли, и свежий западный ветер гнал их к берегу, до которого было не больше десяти метров. Первое, что увидел Алекс, это было устье ручья Белый, широкое и мелководное, выделяющееся мутной полосой, втекающей в море пресной воды. Ну вот, почти пришли, скоро можно будет выйти на берег, и по земле добираться до Карчмы.

Второе, что он разглядел над макушками волн, был Базука Билл, понуро сидящий на обрывистом берегу над впадающим в море ручьём.

Алекс немедленно нырнул и панически заработал конечностями, опускаясь на дно. В голове бились мысли: — «Видел или нет? Какого хрена он здесь делает? Засада, что ли такая? Вот, чёрт, надо было ещё с полчаса не выныривать, а топать к югу. Вот ведь, зараза какая! Не дай бог, увидел. Тревогу поднимет, все «головоглазы» сюда сбегутся, придётся долго тогда под водой идти. Может не хватить аккумулятора, или не выдержит герметизация корпуса — все погибнут, и так и так. Стоп панику разводить! Будем надеяться, что не заметил. Значит, ещё минут десять-пятнадцать топаем, обходим русло, а там уже территория Среднеземья — «головоглазы» не должны туда заходить — забоятся. Эх, жалко рейнджеров нет с нашей стороны, они бы помогли».

— Алекс, похоже, я увидел того дрона, который стреляет из пистолета, — Куб говорил спокойно, но в его голосе чувствовалось напряжение. — Он очень опасен, не надо выходить при нём. У нас заряд ещё больше тридцати процентов, мы можем немного пройти дальше.

— Ну, раз можем, то пошли.

И они пошли. Минут через десять вода помутнела, и стало ощущаться сильное течение, утаскивающее их вглубь моря. И они минут двадцать пытались бороться с ним — входили в мутные его струи, упираясь ногами в дно и наклоняя корпус вперёд. Их подхватывало, беспорядочно кувыркая, утаскивало вглубь, где они, вырвавшись, обретали почву под ногами. И возвращались назад, ближе к берегу, и снова пытались бороться с холодным, мутным потоком. И Алекс понял, что здесь им не пройти. Просто тупо не хватит заряда аккумуляторов. Он даже не спрашивал, сколько того осталось, просто боялся услышать ответ. А Куб сам не говорил, видно опасался сказать. И тогда Алекс решился:

— Всё, хватит биться об эту стену. Здесь нам пути нет. Можно было бы обойти по глубине, но боюсь, что это будет слишком большой крюк. Давай прорываться по мелководью.

— Давай, — голос Куба был непривычно тих. — Я попробую выжать из этого корпуса всё. И пусть лучше нас унесёт навсегда в море, чем мы попадём в руки этих нехороших людей. Но напоследок мы рванём на всю оставшуюся энергию.

— Вот, молодец! Такой подход мне нравится — помирать — так с музыкой. Только, давай лучше не помирать. И давай не думать о плохом. Давай лучше мы прорвёмся.

— Давай, — снова тихо согласился Куб.

Лавируя, словно яхта против ветра, Алексу всё-таки удалось пробрести ручей почти на четверть его дельты. Он с трудом вскарабкался на илисто-песчаный вал, намытый потоком, и сразу оказался по поворотный пояс вынырнувшим из воды. До спасительного берега оставалось не более десяти-пятнадцати метров мелководного течения и полутора-двух метрового стержневого потока — именно его бурная сила не давала им пробиться к свободе.

Базука Билл стоял на берегу ручья метрах в тридцати от них и смотрел в их сторону. Он был один, и он держал свой парабеллум в готовности к стрельбе.

— Ну, Куб, давай, рвём!

Базука что-то заверещал и устремился вброд наперерез ими. Но Алекс не смотрел на него. Он смотрел только вперёд, на берег свободы.

Базука Билл выстрелил и упал, барахтаясь в мелкой воде. Пуля пропела в вышине и улетела вдогонку за затихающим эхом.

— Ха-ха! — радостно заорал Алекс. — Мазила! Врёшь, не возьмёшь!

Прыгая всеми ногами, словно лошадь, форсирующая водную преграду, дрон уносил его через поток. С налёту им удалось перескочить почти три четверти основной струи, затем их сбило с ног и, кувыркая, потащило вглубь. Но им повезло, и они выбрались из струи по другую её сторону, не так далеко от желанного берега Среднеземных Уделов.

Они устало брели по мелкой воде к близкому сухому пляжу, когда из невысоких прибрежных кустов показалась группа рейнджеров числом десять, очевидно привлечённых выстрелом Базуки.

— Ну, вот и всё, — Алекс облегчённо вздохнул, — теперь мы точно доберёмся…

Он обернулся назад. Базука Билл стоял почти по шею в воде и целился в него.

— Хватит уже злобствовать, Билл, — сказал Алекс, — ты же видишь, что ты проиграл. Ну, так, займись лучше каким-нибудь добрым делом и не страдай.

Между ними было много более тридцати метров, не каждый хороший стрелок из пистолета сможет попасть в кошку с такой дистанции. Алекс повернулся к рейнджерам и помахал им рукой:

— Привет ребята! Рад вас видеть! Нужна помощь — у меня основательно разрядился аккумулятор. Прошу вас, доставьте меня до Карчмы, а я вам буду очень благодарен… В разумных пределах, конечно…

И в ту же секунду прогремел выстрел.

Алекса бросило на землю, и какой-то огненный смерч впился ему в мозг вращающимся потоком чудовищной боли. Последнее, что он увидел, был Базука Билл, кверху ногами, безжизненно уносимый в открытое море. И бегущих рейнджеров, застывших в разных позах. И мрачное серое небо над меркнущими видами Острова дронов.

А последнее, что он услышал, прежде чем сознание покинуло его, был затухающий голос его Чёрного дрона Куба:

— …Нет, Алекс, нет!!! Я не хочу умирать! Спаси…!!!

Он дёрнулся на этот крик, пытаясь что-то сделать, но страшный удар кулака чёрной пустоты выбил его из кресла и швырнул на пол, грубо оборвав все линии связи и с дроном, и с домом, и с полным опасности Островом.