Сетевой эффект

5

Я вызвал почти всех своих дронов и отправил их вперед, на разведку, и поставил сзади, прикрывать нас. Я выбрал длинный обходной путь к медотсеку. В темном коридоре загорались огни, когда мы проходили по нему – автономный рефлекс. Для человека это все равно что видеть дергающееся мертвое тело. ГИКа здесь больше не было, ни следа его дронов, но кое-какие низшие функции были еще живы, код работал даже в отсутствие контролирующего его разума.

Система-захватчик, вероятно, своего рода бот-пилот, изменила ключи доступа к вражеским дронам. И, видимо, именно она вела корабль через червоточину. Корабли не могут делать это на автопилоте, по крайней мере так говорилось в «Первооткрывателях» и других сериалах про корабли, которые я смотрел. Которые хотел посмотреть ГИК.

Я назвал захватчика вражеской командной системой.

Надеюсь, она была достаточно разумна и испытывала боль, когда я ее убивал.

Но до того предстояло еще немало потрудиться. А изображения дымящихся тел Цели № 1 и Цели № 3 в самом сердце командной палубы ГИКа занимали слишком много места в оперативной памяти.

Несколько дронов-разведчиков я оставил в коридорах у командной палубы, велев записывать любые движения и аномальную активность и отмечать их на схеме ГИКа. Нужно найти способ заранее обнаруживать вражеские дроны.

Дрон-разведчик № 2, висящий у потолка в вестибюле перед кают-компанией, засек активность. В вестибюль стеклись Цели и попытались открыть люк, но Цель № 3, видимо, задраил его вручную изнутри. Новые Цели, назовем их № 4, № 5 и № 6, возились с панелью управления, но явно не понимали, как открыть замок. Что бы ни происходило в их странной сети и командной системе, они не могли добраться через нее до систем ГИКа.

ГИК мертв.

Мне хотелось остановиться и прислониться головой к переборке, но на это не было времени.

Дроны за моей спиной показали, что Элетра обняла Амену за талию, помогая ей идти. Рас тоже прихрамывал и пытался одновременно оглядываться и наблюдать за мной. Все трое дрожали и потели – вероятно, от шока.

Вот именно. Люди. И эти люди в беде. Юная дочь Мензах и двое новых, явно раненых.

Киллербот, ты должен собраться.

– Вы знаете, сколько на борту Целей? – спросил я.

– Целей? – повторил Рас.

– В смысле тех серых людей, – вмешалась Амена, заскрежетав зубами, когда пришлось перенести вес на больную ногу.

– Я видела пятерых, но не уверена, что это все, – ответила Элетра.

– Как минимум пять, – согласился Рас. – И у них полно ботов, дронов и всякой всячины. Нужно попробовать добраться до инженерного модуля. Скажи своему автостражу…

– Я же говорила, он мне не подчиняется, – раздраженно выдохнула Амена.

Я уже обнаружил шесть Целей, из них три до сих пор функционировали (считая тех, от которых осталось сплошное месиво), так что информация людей оказалась бесполезной. Что ж, ничего удивительного. Я выстроил дронов-разведчиков перед нами в облачной формации и послал их вперед, сканировать пространство.

Разведчик № 2 показал, что Цели № 4, № 5 и № 6 прекратили бессмысленно ковыряться в замке. Они быстро проверили бронекостюмы и полностью закрыли щитки шлемов. Вот незадача. Семи дронов для убийства двух Целей многовато. Причем одна Цель уже ранена. Так что семь дронов для убийства одной с половиной Цели. А мой запас дронов ограничен. У меня не было данных, насколько хорошо их броня отражает удары дронов, а если пытаться это выяснять, я потеряю еще один взвод.

Дроны мне нужны для предупреждения о вражеских дронах – вкупе со вражеской командной системой это куда более серьезная угроза, чем хлипкие Цели. К тому же три моих дрона, которые разведывали главный отсек около командной палубы ГИКа, девяносто семь секунд назад пропали, а значит, столкнулись с вражескими стелс-дронами. Я терял свои «глаза» в других отсеках корабля, а это не лучшее положение. Прямо скажем, паршивое. Так считал даже мой модуль оценки рисков, а я знаю, чего стоят его оценки.

Мы добрались до люка жилого отсека, и я шагнул в сторону, пропуская людей, а потом нажал на ручной замок. Люк опустился за нами, я открыл панель и прожег несколько ключевых компонентов излучателем.

А в это время у меня за спиной происходило вот что:

– Зачем он это делает? – спросил Рас Амену.

Та непонимающе уставилась на него.

– Автостраж, зачем ты это делаешь? – спросила она.

Проверив схему ГИКа, я нашел пару уязвимых мест. Я мог перекрыть жилой отсек вместе с каютами, медотсеком, камбузом, учебными классами и кают-компанией, запечатав еще всего два люка. Не лучший выбор, но сейчас мы бы вряд ли добрались до инженерного отсека или лаборатории, а людям нужны хранящиеся здесь припасы. Я был почти уверен, что у вражеских дронов нет инструментов для ремонта люков. Цели могли это сделать, но я успел бы туда добежать загодя. Цели могли бы достать нас через внешние люки, но тогда им пришлось бы надеть скафандры и перемещаться вдоль корпуса, пока мы находимся в червоточине, а судя по тому, что я видел в сериалах, это плохая идея.

– Я пытаюсь создать безопасную зону.

– Он пытается создать безопасную зону, – сказала Амена, повернувшись к Расу.

Он снова перевел взгляд с нее на меня и обратно, я шагнул мимо него и посмотрел в проход. В перекрестке моргнули и пропали три моих дрона. Я бросился вперед, перекатился по коридору до перекрестка и выстрелил в двух поджидающих там вражеских дронов из излучателя левой руки. Один упал на палубу, второй завихлял в воздухе. Я поднялся и разбил его о переборку.

Дрон-разведчик № 2 в вестибюле у командной палубы записал, как Цели снова приближаются к задраенному люку. Неужели они думают, что мы или еще кто-то внутри? Они говорили без автопереводчика, и я не мог понять разговор.

Я велел основной формации дронов лететь дальше по коридору, к медотсеку, и убедиться, что там чисто.

– Бегом! – велел я людям.

Никто не стал спорить, все быстро похромали за мной.

Мы прошли по двум коридорам, повернули и оказались на месте. Стол медсистемы был обесточен и тих, хирургическая система свернута к потолку, и никаких следов медицинских дронов. Странно было снова увидеть это место. Не в плохом смысле странно, просто странно. Именно здесь ГИК внес изменения в мою конфигурацию, чтобы помочь мне сойти за человека, когда он спас мою клиентку Тапан.

О-хо-хо, эмоции…

Я проверил отсек, просканировал туалет, душевую, морг и другие примыкающие помещения, убедившись, что там нет вражеских дронов или еще каких неопознанных враждебных объектов. Люди стояли в центре комнаты и с напряжением наблюдали за мной.

– Оставайтесь здесь, – сказал я, закончив с обыском.

Я оставил один дрон в качестве передатчика для связи с Аменой и ушел, закрыв за собой люк.

Послав дронов вперед, я побежал за ними, к люку на противоположной стороне модуля. Если Цели вычислили, что я делаю, этот люк – ближайший к вестибюлю командной зоны, где они сейчас собрались.

Добравшись до люка, который собирался задраить, я рискнул высунуться в короткий проход к следующему отсеку. Органическая нервная ткань засекла движение, и я тут же опустил люк и задраил его вручную. Оставил дрона в карауле и помчался к последнему люку.

Люди в медотсеке по-прежнему кучковались вместе.

– Ты можешь сказать, что он делает? – прошептала Элетра.

– Задраивает люки, он же сказал, – ответила Амена.

Рас выглядел раздраженным и нетерпеливым, но спорить не стал.

Третий люк вел в смежный отсек, откуда имелся запасной проход в инженерный модуль. Этот люк уже был закрыт и задраен, но я все равно спалил панель ручного управления. В других отсеках корабля я уже потерял все дроны, кроме четырех: Разведчик № 1 был заперт в кают-компании на командной палубе вместе с двумя мертвыми Целями. Разведчик № 2 завис у потолка вестибюля, присматривая за Целями, собравшимися у задраенного люка, а дроны № 3 и № 4 держались у потолочных балок в ближайших коридорах.

Я пошел обратно в медотсек, позволив сопровождающим меня дронам-наблюдателям немного рассеяться. В теле что-то болело, пришлось приглушить болевые сенсоры.

В коридоре у медотсека я разделил дроны на два взвода и отправил их в противоположные стороны. Следовало проверить этот отсек и убедиться, что я не запер здесь вместе с нами какую-нибудь дрянь, но сначала мне нужно было узнать кое-что другое.

– Что происходит? – спросил Рас, как только я вошел в медотсек. – Он посмотрел на Амену, по-прежнему не понимая, к кому обращаться. – Мы здесь в безопасности?

Я знал обычный размер экипажа ГИКа – только командный состав насчитывал восемь человек плюс меняющиеся преподаватели и студенты. После краткой разведки я убедился, что в последнее время в медотсеке никого не лечили, а в морге не было мертвецов. И это хорошо, если только тела не выкинули в космос. Я знал, что по этому поводу почувствовал бы ГИК.

– Где команда корабля? – спросил я.

Рас снова посмотрел на Амену. Она нахмурилась и обратилась ко мне:

– Я думала, они и есть команда.

– Нет, – сказала Элетра. Она тоже выглядела запутавшейся. – Мы с корабля компании «Бариш-Эстранца».

Амена повернулась к Расу и Элетре:

– Так где же команда этого корабля?

Рас сердито покачал головой:

– Слушай, ты еще совсем молода. Я так понимаю, автостражу приказали тебя охранять, но…

Амена саркастически фыркнула:

– Я ему даже не нравлюсь.

Признаю, люди меня раздражают, но она была несправедлива, потому что первой меня невзлюбила.

– Если ты велишь ему подчиняться нам, – сделал еще одну попытку Рас, – станет куда проще.

Элетра кивнула:

– Так будет лучше. Похоже, ты плохо понимаешь, как им управлять.

Амена нетерпеливо взмахнула руками:

– Слушайте, дело не…

Я понял, что настало время установить кое-какие оперативные параметры.

Я пересек комнату, схватил Раса за грудки, прижал к медплатформе и потребовал:

– Отвечай на вопрос.

За моей спиной съежилась и попятилась Элетра.

– Автостраж! – выкрикнула Амена. – Мама рассердится, если ты его покалечишь!

Ах вот как, мы решили прибегнуть к такой тактике?

– Ты явно не в курсе, что твоя мама думает о корпорациях, – ответил я.

– Мы не знаем, где команда! – лихорадочно выпалила Элетра. – Рас, скажи ему, что мы не знаем!

– Мы не знаем! – просипел Рас.

– Это правда или вы только что это сочинили? – спросил я.

– Это правда, – выдохнул Рас. – Мы не знаем, что с ними случилось.

– Честное слово, мы не знаем, – добавила Элетра, достаточно убедительно. – С тех пор как мы попали на борт, мы никого не видели, только этих… этих людей.

Я выпустил Раса, и он отполз к Элетре в дальний угол комнаты. На его лице было напуганное и удивленное выражение.

– Прекрати быть таким гнусным, – зашипела Амена.

– Я просто пытаюсь сохранить тебе жизнь, – сказал я совершенно спокойно, понизив голос, как будто и вовсе не расстроен.

– Я это ценю, но… – Она покосилась на меня. – Ты паршиво выглядишь. Уверен, что все в порядке? Тот дрон тебя крепко приложил.

Ну да, но сейчас я ничего не могу с этим поделать.

– Нужно заняться твоей ногой, – сказал я. – Но не включай медсистему. Ее контролировал… – Почти на десять секунд я забылся. – Бот-пилот. Его взломали, прежде чем… уничтожили, иначе он убил бы налетчиков. Но что-то управляет кораблем, ведет нас через червоточину, и оно же может контролировать медсистему.

Амена бросила встревоженный взгляд на молчаливую медплатформу. Рас и Элетра тоже.

– Я не знала, что бот-пилот способен убивать людей, – сказала Амена.

– Боты почти так же опасны, как люди.

Знаю, знаю, из всех возможных аргументов этот войдет в пятерку самых идиотских.

Амена озадаченно уставилась на меня:

– Хорошо, никакой медсистемы. Наверняка где-то есть обычные медицинские принадлежности.

– Воспользуйся наборами неотложной помощи из того шкафчика. А мне нужно закончить осмотр отсека.

А по нашей частной сети я добавил:

«Оставлю тебе несколько дронов».

Я выделил из отряда восемь дронов и велел им остаться с ней.

Глаза Амены округлились, она заколебалась. Три секунды я не мог понять почему. Она не испугалась, когда я схватил Раса, тогда выражение ее лица было скорее раздраженным. А потом я сообразил – она не хочет со мной расставаться. Но затем она резко выдохнула.

– Хорошо, – сказала она.

И добавила по сети:

«Дроны – это замечательно. Всегда об этом мечтала».

Я мог бы ответить «Только не говори, что я ничего тебе не дарил», и мы обменялись бы бодрящими подколками, как в сериалах. Но я ходил по трупу ГИКа, так что меня невозможно было взбодрить.

«Я буду на связи», – ответил я.

Я вышел, направившись к жилым каютам. Разведчик № 2 в вестибюле командной палубы по-прежнему следил за спутанным и оживленным разговором Целей. Постойте-ка, а ведь в их шлемах что-то изменилось. Я отмотал видео назад и увидел, в чем дело: цвет поменялся с тускло-серого на такую же пятнистую стелс-расцветку, как у вражеских дронов. Цели тоже это заметили, тыча друг в друга пальцами и комментируя случившееся, но это явно не было для них чем-то из ряда вон выходящим.

Очередное обновление вражеской командной системы. Только этого не хватало. Это собьет прицел моих дронов. К счастью, обновление – или что там это было – не затронуло остальную броню. Однако теперь я не мог нанести смертоносные удары дронами.

Я гадал, зачем Цели так упорно возятся с люком. Если Цели № 1 и № 2 могли бы воскреснуть из мертвых, Разведчик № 1 это уже заметил бы.

Хм… Учитывая, как вражеская командная система собирала данные с вражеских дронов, каким образом они записывали и передавали видео, три оставшиеся Цели могли и не знать, что случилось с Целями № 1, № 2 и № 3. Они знали, что нас с Аменой подняли на борт, это наверняка. Но почему-то сосредоточились именно на задраенном командном отсеке. Не пошли в кают-компанию, где лежало тело Цели № 2. Может, несмотря на обновления вражеских дронов и вражеской командной системы, они не имели доступа к данным наблюдения? Командная система наверняка знала, что Цели погибли в результате физического столкновения, иначе не стала бы производить обновления. Неужели она не поделилась этими сведениями с Целями?

Знаю, мысль странная. Но если я прав, это еще одно доказательство теории о том, что у Целей нет доступа к большей части систем ГИКа, хотя вражеская командная система и управляет навигацией и, вероятно, оружием. Правда, у ГИКа не было доступных по сети камер наблюдения, как у любого обычного корабля.

ГИК.

Я достал простенький код, чтобы протестировать возможность проникновения, и запустил его в фоновом режиме на всех каналах, где возможна активность вражеских дронов.

Я собирался взломать вражескую командную систему и сделать с ней чудовищные вещи.

Если Цели пребывают в таком замешательстве относительно того, что случилось и где мы, можно этим воспользоваться. Я запустил еще один процесс, вытащив из архива аудиозапись. Если бы у меня на тот момент был план (а у меня его не было), я бы часто зависал. Мы находились в червоточине, и понадобится по меньшей мере несколько циклов, а то и больше, значительно больше, чтобы куда-нибудь добраться. И до этого я должен перехватить контроль над кораблем (ГИКом).

Дроны в медотсеке наблюдали, как Элетра вытащила из шкафчика набор неотложной помощи. Амена опустилась на скамейку, и Элетра открыла аптечку.

Рас с опаской поглядывал на дроны, которые кружились под потолком.

– Этот… Твой автостраж правда нас защитит? – спросил он.

– Конечно, – рассеянно отозвалась Амена.

Элетра в это время протягивала ей набор для обработки ран.

Со стоном облегчения Элетра открыла коробку с таблетками.

– Спина просто разламывается! Возьмем из аптечки только резервные пайки, но никаких лекарств.

– Так ты говоришь, им владеет твоя семья? – не унимался Рас.

– Нет, я этого не говорила.

Амена обмотала раненую ногу. И чуть не упала, когда повязка впрыснула в ногу лекарства от боли и инфекции, прямо через разорванную штанину.

«Скажи им, что я работаю на экспедицию «Сохранения» по контракту», – сказал я.

– Он работает на экспедицию «Сохранения» по контракту.

Амена выпрямилась.

«Именно так и есть, почему ты просишь меня сказать это, как будто это неправда?»

«Потому что для них «по контракту» означает совсем другое. В Альянсе «Сохранение» значит, что я согласился работать в экспедиции ограниченное количество времени в обмен на компенсацию. В Корпоративном кольце это означает, что экспедиция арендовала меня у владельца, в точности как вы арендуете жилмодуль или транспорт, разве что к жилью и транспортным средствам люди питают теплые чувства».

Раса ответ Амены, похоже, смутил.

– Нужно избавиться от дронов, – сказал он. Он оглядел набор неотложной помощи и вытащил контейнер с огнетушителем. – Можно попробовать этим.

Элетра села на пол и протянула Амене коробку с лекарствами.

– Не припоминаю, чтобы я слышала об экспедиции «Сохранения». Это дочерняя компания какой-то крупной корпорации или…

Пока Амена объясняла Элетре концепцию некорпоративного сообщества (что это не просто дикари в набедренных повязках, которые орут друг на друга, а многие такие сообщества имеют станции, города и отправляют исследовательские экспедиции), я добрался до жилых кают и по-быстрому начал поиск. Некоторые каюты явно не использовались, в основном предназначенные для студентов – с несколькими койками. Кровати были убраны в стены, и в поле зрения не попадали личные вещи, в точности как в последний раз, когда я сюда заходил. Другие каюты выглядели обитаемыми: разложенные кровати и мебель, постель в беспорядке, повсюду одежда, гигиенические принадлежности и личные вещи. Как будто здесь жила команда, но все вышли за секунду до моего появления. Было что-то зловещее в полном отсутствии какого-либо движения, только система очистки воздуха колыхала кисточки на ткани, украшающей стены.

Но ни следа тел.

«Не говори корпоративщикам, что ты дочь доктора Мензах», – предупредил я Амену.

«Я не такая дура», – отозвалась она.

Они как раз покончили разбираться с тем, что собой представляет «Сохранение», и перешли к обмену актуальными данными, включая имена и что вообще происходит.

– Этот корабль напал на нас сразу после того, как мы вышли из червоточины. А вы как попали на борт? – поинтересовалась Амена.

– Он и на нас напал. Мы летели на корабле снабжения вместе с главным кораблем исследовательской экспедиции, и тут этот корабль начал стрелять. Мы удрали в шаттле, и нас затянули на борт. Вот так все случилось. – Элетра откинула волосы за спину. Она выглядела измотанной. – Каким-то образом они нас вырубили, пока мы были в шаттле. Мы потеряли сознание. И вдруг очнулись уже на палубе этого корабля, и над нами смеялись эти серые люди. Не знаю, что произошло с остальными.

Я задумался, куда делся шаттл. Он все еще на борту? И здесь ли шаттлы ГИКа? Без доступа к системам ГИКа я мог это выяснить, только проведя физический обыск. Как будто мне сейчас больше нечем заняться. Кстати, о занятиях. Я вызвал Разведчика № 1, по-прежнему запертого на мостике, и велел ему постоянно сканировать активность всех дисплеев, которые он сумеет обнаружить.

– Мы не знаем, зачем они нас забрали, – сказал Рас. – Заперли в каюте и просто бросили. Мы не знаем, чего они хотят, а они не говорят.

– Исследовательский корабль намного быстрее нашего, – добавила Элетра. – Видимо, он спасся.

– Я думаю, наш корабль-база тоже ушел, – медленно выговорила Амена. – Автостраж пытался доставить нас на базу, но они захватили нас и затянули в шлюз.

Я проверил уже почти все места, где могут лежать тела экипажа.

Возможно, я смотрю слишком много сериалов, потому что, бродя по голым коридорам и пустым, но недавно обитаемым каютам, я представил, что обнаружу таким дом Мензах на планете. Пустым, без людей, только с оставшимися после них вещами, и никаких следов в сети, никаких записей с камер, никакой возможности их найти.

Но не время для глупостей.

– Здесь есть еда или вода? – спросила Элетра и накрыла голову руками. – Чудовищная головная боль.

Рас вскочил на ноги и поморщился.

– Здесь есть ванная.

В следующих каютах я начал обнаруживать аномалии. В одной каюте явно держали Раса и Элетру. На койке валялась их скомканная форменная куртка. Ванной в каюте не было, но воняло здесь не так ожидаемо кошмарно, как обычно бывает, когда люди проводят много времени взаперти без доступа к воде и гигиеническим принадлежностям. Видимо, Цели их периодически выпускали.

Завершился процесс извлечения некоторых видеозаписей (серии разговоров между двумя моими любимыми персонажами «Лунного заповедника»). Я удалил оттуда музыку и звуковые эффекты, понизил громкость и сделал нарезку длиной в час и двадцать две минуты, а потом передал запись Разведчику № 1 в задраенном отсеке командной палубы. Я специально отобрал места, где персонажи говорят шепотом или очень тихо, хотя и напряженно. Результат получился даже более эффектным, когда к нему приплюсовался гул Разведчика № 1, рыскающего в поисках данных с дисплеев.

Я продолжил осмотр жилого отсека. Видимо, Цели тоже пользовались этими каютами. Эти серые люди не производили впечатления существ, уважающих чужое личное пространство. Однако странный запах был первым доказательством того, что я прав. В человеческом жилье обычно пахнет грязными носками, даже если они чистые. Но тут пахло странно, как на ферме, чем-то похожим на питательный субстрат в сельскохозяйственных системах.

По данным Разведчика № 2 в вестибюле командной палубы, все Цели прижались шлемами к люку и пытались подслушать разговор.

Несмотря ни на что, это было забавно.

– Так вы тоже летели в экспедицию? – спросила Амена.

Она явно старалась говорить будничным тоном, хотя другие люди, вероятно, не замечали того же, что и я.

– Нет. Ну… в какой-то степени, – ответил Рас. Он налил воду в ванной и принес стаканы остальным. – Это была экспедиция по возврату имущества.

– Попытка возврата, – уточнила Элетра. Она сделала большой глоток воды и вытерла губы. – Нашу группу послали работать в заброшенные поселения. – Она поколебалась. – Я не… Это конфиденциальные сведения.

– Я младший интерн-исследователь и даже не из Корпоративного кольца, – напомнила Амена. – Я никому не скажу.

Рас в отличие от Элетры был готов поделиться информацией.

– Мы получили задание возродить поселения на пригодной для жизни планете. На одной из систем, которую нанесли на карту еще до основания Корпоративного кольца. Слыхала о таких?

– Конечно. – Амена смущенно нахмурилась.

Я тоже ничего не понял. Через бреши в моем образовательном модуле легко пролетит истребитель, но в сериалах говорили об исследовательских экспедициях до возникновения Корпоративного кольца. Ведь не корпорации изобрели космос и планеты, как бы ни пыталась Компания получить на это патенты.

Элетра поерзала, поморщилась и вздохнула:

– Координаты многих систем были потеряны, прежде чем изобрели стабилизаторы червоточин, но исследователи иногда находят их, реконструируя хранилища данных. Если корпорация обнаруживает расположение планеты, то может заявить о праве собственности на нее, а потом основать колонию.

– Сорок или пятьдесят лет назад было много спекулятивных вложений в колонии, – продолжил Рас. – Естественно, куча корпораций переоценили свои возможности и обанкротились, а колонии были потеряны.

– Потеряны? – Судя по выражению лица Амены, теперь она поняла, но ей это не понравилось. – То есть колонии забросили и первых колонистов просто предоставили своей судьбе?

Теперь и до меня дошло. Об этом говорилось в исторических драмах и документальных фильмах на «Сохранении». «Сохранение» как раз и основали выжившие из колонии, которую перестали снабжать припасами. В случае «Сохранения» вовремя прибыл независимый корабль и сумел отвезти колонистов на более пригодную для жизни планету.

Эта история была популярна на развлекательных каналах «Сохранения». И все там знают переложение речи капитана Консуэлы Макебы о том, что они не оставят на смерть ни одной живой души. Мензах показывала ролик из наиболее популярного сериала с этой речью на настенном экране станционного офиса.

Если бы в колонии был автостраж, вероятно, нашлась бы веская причина оставить его на умирающей планете.

На самом деле я в это не верю.

Хотя иногда верю.

– Теперь возвращение бывших колоний – большой бизнес, – сказал Рас. Он допил воду и отставил стакан. – Оборудование для терраформирования обычно остается на месте, как и жилые модули и прочее имущество.

Лицо Амены стало каменным. Она притворилась, что возится с повязкой на ране, только чтобы на них не смотреть.

– Ты вы нашли заброшенную колонию?

– Нас атаковали по пути туда, – ответила Элетра, пока Рас успел только открыть рот.

Я обнаружил большую каюту, которая выглядела так, будто ее перевернули вверх дном. Скомканная одежда на полу, в том числе и синяя форма экипажа ГИКа. В маленькой примыкающей душевой валялись гигиенические принадлежности – открытые, рассыпанные и пролитые. Несколько арт-объектов и голографические изображения людей, играющих на музыкальных инструментах, были разбиты и валялись на полу. Кто-то пытался сломать даже экран, но не сумел, и тот перекосился, на нем застыло изображение двух немолодых мужчин, возраста Мензах или старше, насколько я могу судить (а я плохо определяю человеческий возраст).

У одного мужчины была темная кожа и большие залысины на лбу, а другой светлее, с короткими седыми волосами. Оба улыбались в камеру, а за их спинами на стене красовался логотип ГИКа. Я мог бы поискать их в списке экипажа ГИКа, который сохранил, но мне не хотелось.

В груди что-то кольнуло. Я вытащил из памяти записи разговоров с ГИКом, как он говорил «моя команда». Смерть ГИКа ужасна сама по себе, но еще бо́льшая несправедливость заключалась в том, что погибли люди, которых он так любил.

Мне хотелось найти побольше этих воняющих водорослями серых говнюков и вышибить дух из каждого.

От резкого понижения производительности на целых пять процентов у меня затряслись колени, и я прислонился к люку каюты. В течение двенадцати секунд мне хотелось лишь рухнуть на палубу и лежать вот так.

Но я должен вернуться к Амене.

А кроме того, после того как здесь пошуровали Цели, каюта выглядела отвратительно.

В медотсеке снова зашел разговор обо мне. О-хо-хо.

– Ты должна быть осторожна, – сказала Элетра. – Этот автостраж, похоже, видоизменен, чтобы напоминать человека, но это не меняет его программный код.

– Хм… – промычала Амена, не глядя на нее и по-прежнему ковыряясь в повязке на ноге.

– Я знаю, ты думаешь, что он пытается тебя защитить… – встрял Рас.

– Он не пытается, а защищает, – резко ответила Амена.

– Они ненадежны, – заверил ее Рас. – Это все из-за человеческой нервной ткани.

Ну, не сказать, чтобы он ошибался.

– Они сбегают и набрасываются на подписавших контракт клиентов и обслуживающий персонал, – продолжил Рас.

Амена прикусила губу и закатила глаза – это значило, что ее переполняют эмоции, но я точно не понял какие.

– Интересно, с чего вдруг, – сказала она ничего не выражающим тоном.

По дороге к медотсеку я прошел через камбуз и учебный отсек, прочесал шкафчики и раздобыл упакованные пищевые пайки. На корабле хранилась куча припасов для исследования планет. На кораблях, которые занимаются только картографированием, обучением и перевозкой грузов обычно такого не бывает.

Свернув за поворот коридора, я связался с Аменой по сети, сказать, что возвращаюсь, и начал пересматривать архив, сравнивая прежние записи с борта ГИКа с увиденным. А знал ли я в действительности, чем занимались ГИК и его экипаж? Я никогда не спрашивал, «исследования дальнего космоса» звучали скучновато. Почти так же скучно, как охрана горнодобывающего оборудования.

– Тебе очень повезло, что он не ополчился против тебя, пока вас держали на этом корабле, – сказала Электра в медотсеке. – Наверное, тебя заперли здесь с ним на много дней.

Что-что? Отлично, теперь еще у людей проблемы с восприятием реальности. Даже более серьезные, чем обычные проблемы людей с восприятием реальности. Только этого еще не хватало. Придется Амене самой с этим разобраться, потому что я занят.

– Нет-нет, – опешила Амена. – Мы попали сюда только что. Совсем недавно. Как раз перед тем, как серые втащили меня в ту комнату.

Рас потер лицо – то ли пытаясь скрыть выражение, то ли ему и впрямь поплохело.

– Думаю, ты ошибаешься, – заявила Элетра с таким видом, будто ей жаль Амену.

Амена снова поморщилась, но покачала головой:

– Слушайте, автостраж возвращается, так что прекращайте болтать про него. Я знаю, вы искренне верите в свои слова, но вы ошибаетесь, и я не желаю этого слышать. И думаю, что мы все запутались, потому что…

Возможно, экипаж ГИКа не просто разглядывал космос и учил разглядывать космос молодежь. Возможно, ГИК просто хотел, чтобы я так думал.