Серый Дол

Глава 3: Голова Чудовища

Собаки в имении Ломара Годхола ещё издали почуяли гостя, и по всей округе разносился надрывный лай множества глоток. Скрипящая колёсами телега Сайна остановилась в десяти ярдах от обветшалого мрачного дома, видавшего лучшие времена. Кобыла принялась нервно шлёпать копытом по грязи, и фыркать в беспокойстве, демонстрируя сколь сильно ей не нравится близость лающих зверей, кидающихся на стены своих вольеров, стоящих всего в десятке ярдов от дома. Лишь один пёс не был заперт с другими, но он, надо признать, и не выказывал признаков агрессии, как его собратья, а лишь смирно сидел рядом со своих хозяином на крыльце, не спуская глаз с визитёра. Точнее одного глаза, так как второй у него был слеп. Сайн хорошо знал эту собаку. Хентийская порода, очень редкая. В своё время, лет десять назад, Ломар выложил за этого пса кучу денег, только потому, что существовало поверье, будто эти собаки способны видеть мир духов. Собственно за этим их, ещё в щенячьем возрасте слепили на один глаз, якобы чтобы улучшить связь с тем миром. Сколько правды было в этих историях Сайн не знал, но этот белый с рыжими пятнами пёс действительно оказался крайне смышлёным и невероятно спокойным, будто действительно знал и видел нечто такое, что другим неведомо. Сайн вообще не помнил, чтобы Зоркий - так звали этого вислоухого симпатягу, - хоть когда-то лаял.

Спрыгнув в размытую недавним дождём грязищу, Сайн погладил встревоженную лошадь по морде, прошептал ей пару ласковых слов, и пошёл по направлению к дому. Он отлично понимал нервозность кобылы. Ему и самому здесь становилось не по себе и хотелось как можно скорее покончить с делом. Но хозяину дома он старался не выказать своей настороженности, пряча её за напускным дружелюбием.

- Приветствую, Ломар! Как поживаешь? - обратился он к сидящему на крытом крыльце мужчине, ровно тем же внимательным но совершенно непроницаемым взглядом, что и его пёс, следившим за гостем.

- Не жалуюсь, - отозвался он хрипло.

Ломара Готхола скрывала тень, и лишь подойдя почти в плотную, Сайн с ужасом осознал, на сколько старым выглядел его боевой товарищ. Словно тому было не сорок семь лет от роду, а все семьдесят. Кожа его сморщилась, подобно изюму, на лице и руках проступили тёмные пятна, как у стариков. Глаза ввались, седые волосы торчали клоками из под соломенной шляпы, а жиденькая бородёнка выглядела как старый и сильно поеденный молью шерстяной плед. Перед Сайном, в кресле сидел старик, мало напоминающий того бравого солдата, коим Ломар был всего каких-то пятнадцать лет назад. Все они изменились, конечно. Сам Сайн, к примеру, сильно располнел. Но так значительно не поменялся никто, и предполагая, в чём кроется причина этих жутких изменений, Сайн сглотнул неприятный горький ком, засевший в горле.

Быстро оглядев крыльцо, лишь для того, чтобы меньше смотреть на Ломара, он заметил, как бы между делом:

- Крыша прохудилась, надо бы залатать.

В одном месте с крыши крыльца действительно капало, видимо то была скопившаяся под кровлей дождевая вода.

- Все никак руки до неё не доходят, - ответил Ломар с явным сарказмом. Старая боевая рана, полученная почти в самом конце его службы в гвардии, повредила позвоночник Ломара, сделав почти все, требующие усилий движения, крайне болезненными. Сайн это знал, и саркастический тон товарища уколол его в самую совесть. Он не хотел напоминать другу о его недуге, а намеревался только предложить помощь.

- Могу починить, - сказал Сайн.

- Мне не нужны одолжения, - резко ответил Ломар.

- Это не одолжение, - Сайн чувствовал, что как и всегда, их с Ломаром разговор не клеился с самого начала. Словного говорили они на разных языках. И всё же Сайн попытался объясниться: - Мы же все старые боевые товарищи, столько прошли вместе и должны помогать друг другу даже теперь, в мирной жизни.

- Постараюсь не забыть об этом, - Ломар скривил губы в неприятной ухмылке. - За чем же ты явился к моему порогу, Сайн, мой старый боевой товарищ?

- Мне нужны собаки, - быстро ответил Сайн, в душе радующийся тому, что с приветствиями покончено, и можно перейти к делу.

- Никак старик Лохмач помер?

- И Клыкастый тоже, - голос Сайна дрогнул. Он любил этих псов, и если бы не страх за жизнь раненой дочери, куда сильнее горевал бы из-за их гибели.

- Что с ними сталось?

- Их убил какой-то неведомый зверь. Забрался ночью в мой хлев и задрал корову. Затем напал на девочек. Собаки отогнали его. Но сами, к сожалению, не выжили.

- Дааа... - протянул Ломар. - У меня отличные собаки.

- Я знаю. Потому и пришёл к тебе просить новых, а заодно предупредить. Пока Ханрис не выследит эту зверюгу, всем нам следует быть осторожными.

Вот чего Сайн не ожидал услышать в ответ на эти слова, так это хриплого смеха, которым зашёлся Ломар.

- Умеешь ты рассмешить, Сайн, - проговорил он, отсмеявшись. - Всегда умел.

- Это не шутка, Ломар, - нахмурился Сайн. - Этот зверь может быть очень опасен.

- Пусть только они ко мне явятся, - махнул рукой Ломар, словно речь шла о какой-то шайке шкодящих по округе детишек. - Сами же об этом пожалеют.

- Они? - переспросил, потерявший нить диалога Сайн. - Ты словно знаешь о ком говоришь.

- Словно знаю... - повторил Ломар сухо и, приложив к тому заметные усилия, медленно поднялся с кресла. За сдавленным хрипом Сайн без труда различил боль, которую Ломар тщательно старался скрыть. Сухой рукой он нашарил деревянную трость.

- Пойдём, Зоркий, старина, покажем моему боевому товарищу наших собачек, - сказал он, и медленно спустившись по ступеням с крыльца, едва передвигая ноги и опираясь на трость, засеменил к вольерам. Пёс побежал вперёд, а Сайн пошёл следом, все ещё обдумывая сказанное Ломаром. Был ли в этих словах смысл? Ломар давно уже не в себе, с тех самых пор как оставил службу и поселился здесь. Но прежде он никогда и ничего не говорил просто так, без причины.

«Может я попросту не так его понял?» - спрашивал себя Сайн.

- Вот здесь у меня молодняк. Самый последний помёт, - Ломар указал на пятерых подросших, но ещё не приобретших стать своих родителей щенков. - Им два с половиной гексала от роду. Три кабеля, две суки. Вот этот, - Ломар указал на чёрного кабеля с белыми кончиками передних лап, и манишкой, - Злющий как чёрт. Я так и зову его, Чёртом. Характер похуже, чем у Маллида в молодости, - Ломар хохотнул над своей шуткой. - Можешь взять его, и если правильно воспитаешь, из него выйдет отличный защитник дома. Но к девочкам твоим я бы его не подпускал. Откусит пальчики так, что ты и глазом моргнуть не успеешь. - Сей факт тоже изрядно позабавил Ломара. - Вон в том дальнем вольере выводок постарше, им около года. Осталось только три суки, кабелей забрали деревенские в прошлом гексале. Но и они в защиту сгодятся, будь уверен. Все от того же батьки, что и Клыкастый. А вон та, рыжая, видишь? - Ломар указал на огненно рыжую, длинношёрстную собаку, с вытянутой, лисьей мордой. - Строит остальных. Стерва самая настоящая. Такая и скот сбережёт и к дому чужих не подпустит.

Сайн слушал Ломара в пол уха, а сам всё снова и снова прокручивал в голове их короткий диалог. Затем, больше не желая теряться в догадках, спросил:

- Ломар, прости, но мне не дают покоя твои слова. Мне только показалось, или ты действительно что-то знаешь о забрёдшем ко мне в имение звере?

Ломар внимательно посмотрел на товарища. Его выцветшие серые глаза словно пытались отыскать что-то в лице Сайна, заодно проверяя его на стойкость. Сайн выдержал этот взгляд.

- Я много чего знаю, боевой товарищ, - наконец проговорил Ломар, растягивая слова. - Много всего, что другим неведомо.

- Тогда расскажи мне, - буквально потребовал Сайн, которого душили эмоции.

- С чего бы? Не ты ли, с остальными моими боевыми товарищами, нарекли Ломара свихнувшимся дурнем, и махнули на него рукой? Теперь являетесь лишь за новыми псами, да смотрите коса на меня и на дом мой, словно противно вам находиться здесь. Скажешь неправ я, а?

Сайн смутился, и наконец отвёл взгляд. В словах Ломара было не мало истины, и он понял, что здесь и сейчас не вправе что-то требовать.

- Не во всём ты прав, Ломар, - снова заговорил Сайн, подняв глаза и стараясь звучать как можно дружелюбнее. - Мы всё ещё друзья. Всегда ими были, и всегда будем. Но ты ведь и сам знаешь, что стал вести себя странно, с тех пор как поселился здесь. Если бы ты тогда, как другие, похоронил эту штуку...

- Не смей даже заикаться об этом, Сайн! - резко рявкнул Ломар, будто и сам на секунду стал сторожевым псом, огрызнувшейся на того, кто потянулся к его миске. - Меня ничуть не интересует твоё мнение.

- Хорошо, - Сайн кивнул и выставил руки ладонями вперёд, в знак своего согласия и покорности. - Но послушай: на мою дочь, Зану, напал какой-то зверь. Она серьёзно ранена, не знают выживет ли. Я баюсь за неё, и за остальных дочерей тоже. А Шанта носит под сердцем ещё одного ребёнка, который должен родится к середине зимы.

- Ты никогда не умел во время остановиться, верно Сайн? - съязвил Ломар, довольный собой.

Сайн оставил его слова без внимания. «Если это сделает Ломара разговорчивее, пусть потешается в волю» - решил он, а в слух продолжил:

- Я должен защитить семью, но не могу, пока не буду знать, от чего их защищать. И если ты что-то знаешь, прошу, расскажи.

- Просишь, - повторил Ломар, словно пробуя это слово на вкус. И судя по выражению его лица, вкус этот ему совсем не нравился.

- Молю, если твоему слуху так будет приятнее. Молю тебя, Ломар, скажи, кто ранил мою дочь.

Некоторое время они молчали. Ломар вдруг отвернулся и глянул на свой дом. Сайн проследил за его взглядом и ему показалось, что какая-то чёрная тень скрылась за одной из приоткрытых ставень. Да, пожалуй только показалось, ведь Ломар жил один, без семьи, только с собаками, и никогда не жаловал гостей.

- То не зверь и не человек, - заговорил наконец хозяин дома, чем вновь привлёк к себе внимания Сайна. - Желтоглазый демон из мест столь далёких, что они не значатся ни на одной карте. Но этот лишь предвестник. Разведчик, как мы бы сказали. Скоро придут холода, дни станут короче, и тогда сюда явятся остальные.

Упоминания жёлтых глаз окончательно уверило Сайна в том, что Ломар знает о чём говорит. Единственное, что Илия смогла сказать конкретного о напавшем на Зану чудище, что у него были светящиеся в темноте, жёлтые глаза. Таких совпадений не бывает.

- Он и к тебе приходил?

- Говорю же, пусть только сунутся. Здесь их будет ожидать нечто похуже двух собак.

- Их? Кто они?

- Забытые нами, но не забывшие о нас, и о том времени, когда их звали пожирателями жизни.

- Я не понимаю. - Слова Ломара не давали ответов, а лишь впустую ворошили страхи Сайна, рождая в нём гнев.

- Поймёшь, когда они начнут скрестись в твои двери и ставни, - скривил в улыбке свои тонкие, обветренные губы Ломар.

- Хватит! - Сайн с силой ударил кулаком по дощатому забору вольера, выпуская все скопившиеся в его груди, но больше не способные там оставаться эмоции. - Прекрати нести этот бред! Если ты действительно что-то знаешь, скажи об этом по-людски, понятным языком.

Снова тишина. Ломар ухмыльнулся, и отступил, а выражение на его лице как бы говорило: «Я знал, что ты не сдержишься».

- Прости. Просто всё это касается моей семьи, понимаешь? - попытался оправдаться Сайн. - Мне бы хотелось услышать что-то конкретное. Мне нужны ответы, а не...

- Я лишь безумец, - перебил Ломар. - Ты что же, забыл об этом, мой старый боевой товарищ? Выживший из ума отшельник, вот кто я такой. Пожалуй, что не стоит искать истину в моих словах. Давай лучше скорее подберём тебе псов, и ты уберёшься отсюда восвояси.

***

Не смотря на то, что воды текущего с гор ручье были ледяными, Драйгану хотелось окунуться в них с головой, дабы смыть с себя зловоние пещеры, и пропитавший одежду липкий пот - свидетельство его страха. Однако позволил он себе лишь умыть лицо и руки в ручье и напиться из него - уже и этого было вполне достаточно, чтобы прийти в себя, хотя дрожь в конечностях сохранилась, напоминая о недавно пережитой схватке.

Драйган обернулся к Ронару, сидящему на земле, прислонившись к большому валуну, и пустым взглядом глядящему куда-то в глубину леса, а скорее уж в глубину своей души. Ханрис обработал его раны травами, перебинтовал, затем обработал и себя, после чего наказал им сидеть здесь, и ушёл в пещеру, на поиски своего меча, и чёрт знает чего ещё.

- Хочешь пить? - спросил Драйган спутника.

- Я не немощный, - ответил тот холодно, и поднял на Драйгана взгляд, в котором блестела то ли обида, то ли ненависть. - Смогу и сам поднять флягу.

- Хорошо, - пожал плечами Драйган. - Как скажешь. Я лишь хотел помочь.

- Мне нужна была помощь там, внизу, - сказал Ронар, и голос дрогнул, сквозь него стали пробиваться эмоции, давая понять, что данное спокойствие напускное. - Почему ты не стрелял, когда эта тварь меня схватила?

- Всё произошло очень быстро, - постарался объяснить Драйган, подходя к Ронару, и опускаясь на камень, подле него. - Я прицелился, но тут ты ткнул ему в морду факел. Это отлично сработало, ты молодец.

- Брось ты это! - скривился Ронар, словно набрал в рот прокисшего молока. - Почему не стрелял раньше, когда он схватил меня?

- Я же сказал, всё произошло очень быстро. Выстрели я сразу, мог задеть тебя, а пока успел прицелиться, ты уже...

- Спас себя сам, - закончил за Драйгана Ронар.

- Прости, - Драйган вздохнул и опустил голову, сдавив ладонями виски. - Я действительно должен был соображать быстрее. Я... чёрт, не знаю... Я просто испугался. Прости меня.

Некоторое время они сидели в тишине, затем Драйган услышал тихий всхлип, и поднял глаза на Ронара. К его глубочайшему удивление, тот плакал. По лицу было видно, что он пытается бороться со своими слезами, отчаянно шмыгая носом и утирая глаза рукавом куртки, но они всё равно лились против его воли, стекая по щекам и оставляя на коже блестящие мокрые дорожки.

- Я думал... - выдохнул Ронар, и снова втянул носом воздух. - Думал, что погибну. Думал, что эта тварь сожрёт меня. Я чувствовал... смерть.

- Прости меня, дружище, - сказал Драйган, не зная как ещё подбодрить Ронара. - Я должен был...

- Это я должен был быть умнее! - выкрикнул вдруг Ронар. - Должен был сражаться, а не стоять, как баба! Должен был... должен был помогать Ханрису! А оказался не полезнее мешка с мукой!

- Это не так. Ты ведь...

- Что?! Ткнул зверю в морду факелом?! - закричал Ронар на Драйгана, но тот отлично понял, что на самом деле Ронар кричит на самого себя, выпускает всё то, что терзает его изнутри. - Вот это поступок, достойный великого война, не иначе! Да я даже не понимал, что делаю! Просто... спасал себя... - последние слова он едва выдавил из себя, словно они были ему противны.

- Не многие, на твоём месте, сделали бы даже это, - тихо проговорил Драйган.

- Да мне глубоко начхать, что там сделали бы многие! Многие, не я! Я... Я другой! Должен быть другим!

- Почему?

- Потому что я сын Зана Готхола! А он ничего в своей жизни не боялся! И увидь он меня сегодня, помер бы со стыда!

А вот это уже было Драйгану хорошо понятно. Желание стать достойным своего отца, о чьих подвигах и свершениях он слышал с самого детства. Слова Ронара всколыхнули в Драйгане воспоминания о том, как он покинул дом этим утром, и появилась едкая, терзающая разум мысль: «А так ли уже неправ был отец, сказав, что я не готов к подобному?».

- Уверен, что твой отец... - начал Драйган, но Ронар перебил его.

- Не говори о нём! Ты ни черта о нём не знаешь!

- А я знаю! - раздался голос Ханриса. Тот, пригибаясь, вышел из пещеры, держа в одной руке свой меч, а в другой серый мешок, на котором проступили тёмные пятна крови. - И получше твоего знаю, уж будь уверен.

Ронар отвернулся, отчаянно утирая слезы, словно охотник не успел их заметить.

- Поверь, парень, Зан был таким же человеком, как и мы все. Так же как и мы он боялся, так же как и мы мог проявить малодушие. Это нисколько не умоляет того, что он был хорошим другом, умелым воином и любящим отцом. Так что продолжай верить в него - это правильно. Но при том не питай иллюзий ни на его счёт, ни на свой.

- Просто я... - Ронар запнулся, опустил глаза и утёр рукавом очередную предательскую слезу, бегущую по щеке. - Я думал, что способен на большее. Думал, всё будет иначе.

- И чего же ты ждал, позволь спросить? - Ханрис отложил меч, и подошёл к Ронару, но как только тот отрыл было рот, чтобы ответить, перебил его: - Постой, дай мне угадать самому. Пожалуй, ты рассчитывал, что явишься сюда с сияющим мечем в руке, и всем доказав свою отвагу и смелость, красивым взмахом отсечёшь зверю голову? А затем, водрузив ногу ему на грудь наречёшь себя Ронаром Победителем Чудовищ? Так ты мечтал?! - Ронар было хотел запротестовать, но Ханрис не дал ему вставить и слова. - Так вот знай, что так бывает лишь в бардовых россказнях. Даже в нашей болтовне о былых деньках нет ни крупицы истины. Легко вспоминать всё это спустя годы мирной жизни, сидя в кругу друзей с кружкой пива в руке. Но в действительности же нет никаких геройств, а только страх. И будь то битва с монстром в темноте или с вражеской ратью, страх всегда один и тот же. Страх за свою жизнь. Ты испытал этот страх сегодня, и вот что я у тебя спрошу: ты обгадился?

- Что?! - поразился Ронар, выпучив на Ханриса глаза.

- Я спрашиваю, наклал ты в штаны или нет?!

- Нет конечно! - вскричал он, задыхаясь от возмущения.

- Вот и здорово! Считай, что тебе повезло - сумел сохранить и жизнь и достоинство. А я встречал парней, которые, с полными портками дерьма продолжали драться и становились героями. Потому что история не запоминает таких моментов, и летописям плевать, сколько раз ты стоял на коленях, в слезах и в луже собственной мочи, зовя на помощь матушку и моля сохранить тебе жизнь. Истории важны лишь факты. И вот тебе факт: мы явились сюда втроём, не за славой и подвигами, а чтобы убить тварь, напавшую на дочь нашего друга. И мы достали её, все вместе. И не важно, кто сколько ударов нанёс, важен лишь результат. - Ханрис швырнул мешок к ногам Ронара, тот приоткрылся, и наружу показалась длинное, заострённое к кончику ухо и почти полностью закатившийся под верхнее веко жёлтый глаз на отрубленной голове монстра. - Зверь мёртв.

Ронар не нашёл, что сказать. Драйган тоже молчал, глядя на мыски своих потёртых, грязных сапог.

- Хватит сопли размазывать, - наконец прервал тишину Ханрис, опуская у ручья, и моя в нем руки. - Боюсь, что наши проблемы не закончились на смерти этой твари.

- Что ты хочешь сказать? - Драйган поднял удивленный и даже испуганный взгляд на Ханриса.

- Гляньте там, в мешке, - сказал он. - Найдёте очаровательное ожерелье.

Не понимая, о чем говорит Ханрис, Драйган поднялся, взял мешок, и раскрыл его. В нос ударило отвратительное зловоние, и он скривился. Внутри лежала голова монстра, которую ему не слишком хотелось разглядывать. И всё же оторваться от созерцания данной мерзости было сложно, столь чуждой и противоестественной она ему казалось, что притягивала взгляд. Искажённая гримасой не то боли не то злости морда чем-то даже могла сойти за лицо. На уродливую пародию на лицо. И от этого сравнения Драйгану стало совсем не по себе. Кожа существа была иссене-серой, на вид жёсткой, как звериная шкура. Челюсти чуть выдавались вперёд, сливаясь с носом. Из пасти, зажатый меж жёлтых клыков, торчал синий язык, видимо прикушенный тварью в момент смерти. Белые, на вид жёсткие и торчащие иглами волосы росли бородой под нижней челюстью и за скулами, а так же начинались над высоким лбом и гривой уходили на затылок.

Рядом с головой лежала отрубленная чуть ниже локтя лапа, с невероятно длинными пальцами. По её тыльной стороне, от самой кисти росли такие же как и на голове белые волосы. На дне мешка виднелось что-то ещё. Драйган сунул в туда руку и, вздрогнув от омерзения, когда коснулся сухой кожи существа и его жёстких волос, нащупал какой-то гладкий предмет и потянул его, доставая на свет. То оказался черепок какого-то грызуна, являющийся частью ожерелья, состоящего так же из черепов мелких птиц и рептилий, нанизанных на тонкую нить.

- Что это такое? - спросил Драйган, разглядывая отвратительную находку.

- Украшение, как мне думается, - Ханрис поднялся и подошёл ближе. - Висело на шее нашего монстра.

- Кто его сделал?

- Думаю, он, - Ханрис пнул коленом голову в мешке, от чего тот стал медленно раскачиваться в руках Драйгана.

- Зверь?! - воскликнул Ронар поднимаясь, и морщась от боли в раненом плече. - Не может быть!

- Может, - уверенно сказал Ханрис. - Если он не зверь.

- Но не человек же он?!

- Я этого и не говорил.

- Но считаешь, что он умён, КАК человек? - данная мысль ужаснула Драйгана.

- Уверен, что так. Вспомните как он действовал. Скрывался в темноте, использовал окружение. Да, он умён. Может быть не умнее нас, примитивнее. Но, однозначно, он наделен умом достаточным для того, чтобы сделать себе подобное украшение.

- Ты встречался с кем-то подобным ранее?

- Никогда.

- Что ещё ты нашёл в пещере? - спросил Ронар.

- Ничего интересного там больше нет. Это не логово зверя, а лишь место, где он пережидал день.

- Пережидал день? - переспросил Драйган.

- Да. Нет никаких сомнений в том, что это существо ведёт ночной образ жизни. Темнота ему как дом родной, а вот свет может быть чужд. И, точно как мы останавливаемся на ночлег, он пережидал день в этой пещере. Всё там осмотрев, я пришёл к выводу, что останавливался он в ней дважды. На пути к нам в долину, и теперь на пути из неё.

- Откуда же он пришёл? - по голосу Ронара можно было предположить, что в действительности он не слишком хочет это знать.

- Пока не могу сказать, но уверен, что осмотрев окрестности, отыщу более старые следы.

- Хочешь пойти по ним? - Драйган наконец убрал уродливое украшение в мешок и отложил его в сторону.

- Конечно. Мы должны понимать, с чем столкнулись, а главное, должны знать, единичный ли это случай, или в скором времени стоит ждать визита его друзей.

Снова повисло молчание. Драйган обдумывал мысль о том, что это чудище не единственное в своём роде, не какая-то ошибка природы, и таких может быть много. Его ужаснула нарисованная разумом фантазия, в которой полчища подобных тварей спускаются под покровом ночи к ним в долину, и скрываемые туманом приближаются к их домам. Такое никак не укладывалось в его голове, словно само сознание Драйгана не верило, в то, что подобное может оказаться правдой, а не очередной глупой сказкой.

Тишину снова нарушил Ханрис:

- Ронар, ты ранен, и это тебя ослабило. Едва ли ты сможешь долго продолжать эту охоту

- Бросите меня здесь? - спросил он с холодной злобой в голосе.

- Отнюдь, - ответил Ханрис спокойно, словно и не заметив гневного тона паренька. - Ты отправишься назад в долину. Этот ручей петляет, но в итоге выведет тебя к подножью гор, а там уже сможешь сориентироваться. Если выйдешь сейчас, доберёшься ещё до темна.

- Разумно ли разделятся, учитывая, что рядом могут быть другие такие чудовища? - спросил Драйган.

- Не думаю, что они где-то рядом. Во-первых, мы не обнаружили никаких иных следов, которые они безусловно должны были оставить, будь они здесь. А во-вторых, он спрятался тут один. Как существо разумное, будь рядом сородичи, он отправился бы прямиком к ним.

Доводы показались Драйгану вполне убедительными, и взглянув на Ронара, он пришёл к выводу, что того они тоже немного успокоили.

- Ты готов продолжить охоту? - спросил Ханрис Драйгана. - Если не уверен в этом, то лучше вернуться. Я не знаю, сколько дней нам понадобиться.

- Я-то готов, но как же твоя рана?

Драйган указал ему на грудь, где, из под порванной рубашки виднелись серые лоскуты ткани, которой охотник перевязал свои раны.

- Едва зацепил, - отмахнулся Ханрис. - За меня не волнуйся. В других обстоятельствах я может и возвратился бы, чтобы собраться в более долгий путь. Но сейчас меня терзает нехорошее предчувствие, и я думаю, что нам не стоит терять время даром.

- Как скажешь, - согласился Драйган. - Я с тобой.

- Отлично, - Ханрис поднял с земли мешок и протянул его Ронару. - Отнеси это Сайну и Маллиду. Расскажи им всё, что произошло, и передай всё, что я тебе сказал. Пусть будут готовы... - Ханрис осёкся на полуслове.

- К чему готовы? - уточнил Ронар. - К бою?

- Просто расскажи им всё. Они решат, что делать.

***

Зана очень тяжело принялась весть о том, что Лохмач и Клыкастый погибли. Сайн знал, как дочь относится к псам. В особенности она любила Лохмача, с которым, можно сказать, вместе росла. И он бы хотел, до поры, утаить от девочки случившееся, даже строго-настрого наказал Илии и остальным домочадцам, если Зана проснётся до его возвращения от Ломара, ни слово не говорить про собак. Но, когда Сайн вошёл в комнату дочери, та рыдала, уткнувшись лицом в подушку. Шанта сидела рядом и гладила её по голове, что-то тихонечко приговаривая. Напротив сидела Илия, у которой тоже глаза были на мокром месте. Вначале Сайн подумал, что Зана плачет от боли, и тут же бросился к кровати дочери.

- Подожди минуту, милая. Потерпи чуточку, - заговорил он, доставая из под её постели настой из семян красной вероны, сильно дурманящий ум, зато быстро обезболивающий, за счёт чего крайне ценился в годы войны.

- Это из-за собак. - прошептала на ухо супругу Шанта, и когда тот поднял на неё удивлённый взгляд, пояснила: - Она увидела в окно, как ты привёз новых псов, и всё поняла.

- Как давно она очнулась? - спросил Сайн.

- Около часа назад. Ей было больно, и я дала немного настоя, как ты велел. Затем хотела покормить куриным бульоном, но она отказалась. Я оставила с ней Илию.

Сайн перевёл взгляд на старшую дочь.

- Она попросилась к окну, папа - сказала Илия, которая едва сдерживала собственные слёзы, плотно сжав трясущиеся губы. - Я помогла ей встать, думала... - он громко сглотнула. - Думала, что ей будет лучше, если выглянет во двор. А тут ты приехал и привёз собак.

- Понятно, - Сайн тяжело вздохнул и отставил настой в сторону. - Дайте я поговорю с ней, хорошо?

Шанта кивнула и медленно поднялась, уступая место мужу.

- Пойдём-ка, - позвала она Илию. - Поможешь мне готовить ужин.

- Но мам... - запротестовала девочка. - Пусть Тара поможет.

- Мне нужна твоя помощь, - тихим, но не терпящим возражений голосом сказал мать. - Дай им поговорить наедине.

- Хорошо, - Илия поднялась, утёрла рукавом глаза и пошла за матерью.

- Девочка моя, - проговорил Сайн, когда Илия закрыла дверь в комнату. Он погладил дочь по плечу. - Ну взгляни на меня, пожалуйста.

Зана несколько раз всхлипнула, затем медленно повернулась. Её личико было мокрым от слёз, а ещё очень бледным, и под раскрасневшимися глазам отпечатались тёмные круги. Глянув в это лицо, Сайн и сам чуть не разрыдался.

- Скажи мне, как ты себя чувствуешь? - попросил он, понимая, что не об этом с ней сейчас нужно говорить, но сочетая в себе сразу две роли: отца и врача, Сайн решил сперва сыграть ту, от которой зависело физическое состояние его дочери, а не душевное.

- Голова кружится, - медленно кивнула та.

- Этой пройдёт. Мама сказал, что тебе было больно.

- Да. Вот тут... - она прикоснулась руками к бинтам на груди. - Болело. Жглось.

- А как сейчас? - Сайн приложил тыльную сторону ладони ко лбу дочери. Горячий.

- Не болит, - ответила Зана, устремив наполненные слезами глаза в окно, и громко всхлипнув.

Сайн не знал, как начать разговор о псах, потому встал и, взяв со стола лоскут серой ткани, пошёл к окну. Открыв ставни, он высунулся на улицу, и обмочил ткань в холодной воде из бочки, после чего, сложив его в несколько раз, вернулся к постели девочки.

- Давай положим тебе это на лоб, хорошо?

Зана ответила лишь слабым кивком. Сайн убрал со лба девочки волосы и положил на него мокрую ткань.

- Папочка, - сказала Зана. - Лохмач и Клыкастый умерли из-за меня, да?

- Ну что ты, - проговорил Сайн, беря дочь за руку. - Ты в этом не виновата. Они защищали тебя и сестёр, и маму. Они защищали наш дом.

- И чудище их убило?

- Да, к сожалению, это так. Но они спасли тебя.

- А если бы не спасали, то остались бы живы, - по правой щеке Заны вновь побежала слеза. Уголки её тонких, почти лишившись цвета губ опустились.

- Они не могли поступить иначе.

- Как это?

- Пойми, что когда ты кого-то очень, очень сильно любишь, ты готов пойти на всё, лишь бы защитить его. Ты любила их, а они тебя. И когда ты оказалась в беде, они бросились тебе на помощь не думая о себе.

Некоторое время они сидели в тишине, слушая звуки дома. Из-за двери доносился голосок маленькой Ризы, которая играла со своими деревянными зверюшками, а с улицы был слышен лай трёх новых собак, которых Сайн привёз от Ломара. И более всего на свете Сайн сейчас мечтал, чтобы они заткнулись и не напоминали никому из живущих в этом доме о двух славных псах, которые погибли прошлой ночью.

Наконец Зана сказала, дрожащим голоском:

- Я буду скучать по ним, папочка. Я буду очень сильно по ним скучать. - Она снова заплакала, и Сайн погладил дочь по щеке.

- Я тоже буду очень по ним скучать. Но, послушай, Властитель знает, как сильно мы их любили, и как они любили нас. И он обязательно сделает так, чтобы мы с ними встретились снова. Однажды ты их увидишь, девочка моя. Ты их обязательно встретишь, и все мы снова будет вместе.

Он сидел рядом с постелью Заны, пока та, сражённая своей слабостью, не погрузилась в сон. Тогда Сайн осторожно снял повязки. Раны продолжали кровоточить и были воспалены. Стараясь убедить себя в том, что прошло ещё слишком мало времени, чтобы делать какие-либо выводы, Сайн обработал их, и снова перевязал. Затем хотел уйти, но не смог заставить себя оторвать взгляд от дочери и подняться.

Нужно было ещё столько всего сделать: покормить новых псов, закончить уборку в хлеву, поесть наконец - а то со вчерашнего вечера во рту у него не побывало ни крошки. Но он оставался рядом со спящей дочерью, пока комната медленно наполнялась оранжевыми красками заката, а дом ароматами тушёного мяса и овощей. Просто сидел и смотрел на её бледное личико и думал о том, что будет делать, если её не станет. Сайн не хотел об этом думать. Гнал от себя такие отвратительные мысли, как отгоняют, пинками и проклятьями, блохастого, дворового пса. Но, как и такие псы, эти мысли не отбегали далеко, и постоянно возвращались, в ожидании, что им чего достанется.

Вдруг дверь распахнулась, и в комнате появилась Тара.

- Папочка! - позвала она, и Сайн тут же шикнул на дочь, а затем указал на спящую Зану.

- Матушка тебя зовёт, - сказала Тара тут же понизив голос до громкого шёпота. - Ужин готов.

***

Путь с горы для Ронара оказался ничуть не легче подъёма. Возможно сказалась общая усталость, а возможно раненое плечо, которое, к концу спуска было словно объято пламенем, заставляя парня плотно стискивать зубы, превозмогая эту боль. Треклятый ручей действительно петлял, и в нескольких местах его берега становились едва проходимы. Ронар сбился со счёта - сколько раз он поскальзывался на мокрых камнях и падал, отбивая себе бока, колени и локти, а пару раз чуть ли не с головой оказывался в ледяной воде, из которой выпрыгивал чертыхаясь и кляня весь белый свет, а вместе с ним эту гору, и лес, и Ханриса с Драйганом в придачу. Он так вымотался, что еле шёл, волоча мешок с трофеями, и сгибаясь всё ниже под весом походной сумки, перекинутого за спину меча, а так же лука и колчана со стрелами. Мышцы на ногах и руках пульсировали и ныли, нуждаясь в отдыхе, а стопы, казалось, превратились в одну сплошную мозоль, но Ронар всё продолжал идти, не позволяя себя остановится даже на краткий привал. Во-первых - они и так уже чертовски замёрз, в насквозь мокрой одежде, и только движение ещё хоть как-то позволяло ему согреться. А во-вторых - Ронар, не смотря на заверения Ханриса, что рядом других таких чудищ нет, был в том совсем не уверен, и желал как можно скорее выбраться из лесу. Возможно, как раз благодаря этому страху, подгоняющему юношу едва ли не пинками, Ронар вышел на опушку когда оранжевый диск солнца ещё только на половину спустился за горизонт. Ему предстояло пройти ещё почти лигу до своего дома, и все же на душе сразу полегчало. Чего, к сожалению, нельзя было сказать о раненом плече, которое продолжало полыхать пламенем боли.

Оглядевшись по сторонами и быстро сориентировавшись, Ронар направился на юг, вдоль леса, но забиря немного влево, как и рассчитывал, спустя где-то пол часа вышел на тракт. И когда, в густеющих сумерках он различил поворот к имению Сайна, Ронар встал на развилке и позволил себя немного подумать. Более всего на свете ему сейчас хотелось оказаться дома, снять эту грязную, мокрую одежду, лечь в собственную постель, укрыться шерстяным зимним одеялом и уснуть на целую вечность, забыв о страхе и боли. Однако Сайну нужно было передать мешок с трофеями, а ещё - он единственный, кто может осмотреть рану Ронара и, вполне вероятно, сумеет облегчить его страдания, так что решение не пришлось долго обдумывать. Едва не волоча за собой трижды проклятый им мешок с отрубленной головой и рукой чудища, Ронар поплёлся по размытой дождём дороге, шлёпая сапогами по грязи и громко сопя.

Показавшись впереди, дом Сайна, словно стал дразнить вышедшего из леса парня жёлтым светом своих окон, за которыми царил тёплый, домашний уют. А когда он подошёл ближе, то услышал и запах еды, от которого его живот вдруг свело такой болью, что даже раненое плечо на мгновение забылось. Он выронил из рук мешок - тот с чавканьем плюхнулся в лужу, - и согнувшись по полам схватился руками за живот.

«Неужели я так голоден?» - подумал Ронар. Мысль о еде, однако не принесла ему никакого удовольствия, а даже наоборот, вызвала лёгкую тошноту.

«Нет. Прост устал, вот и всё» - решил он, чувствуя как узлы боли потихоньку развязываются в животе.

Не без усилия нагнувшись и вновь взяв в руки злосчастный мешок, Ронар поплёлся дальше, едва волоча за собой ноги. Силы оставляли его с каждой секундой.

Лай собак возвестил жильцов о приходе гостя, и когда Ронару осталось всего пара шагов до крыльца, дверь распахнулась, и на пороге появился Сайн.

- Наконец-то, вашу ж мать! - высказался Ронар, и рухнул на колени.

***

Когда Синта подъехала к имению Маллида, уже совсем стемнело. Однако в окнах свет не горел, и лишь отсветы пылающего за домом пламени плясали по его крыше. По округе разносился режущий слух скрежет металла.

С-с-с-с-с-ш-и-х...

Через пару секунд снова.

С-с-с-с-с-ш-и-х...

Кто-то точил оружие. Звуки раздавались с выверенной точностью и длительностью.

Синте пришлось спешиться и обойти дом, чтобы увидеть костёр на заднем дворе, и сидевшего возле него хозяина. Маллид точил меч, который прежде Синта видела только висящим на стене в ножнах, но без труда узнала его по гарде.

С-с-с-с-с-ш-и-х...

Хозяин словно бы не заметил гостью, продолжая заниматься своим делом с таким видом, будто отдавал этому всего себя без остатка, и ничто другое его не интересовала в данную минуту.

Синта подошла ближе, и тогда он, не поднимая головы, спросил:

- За чем пожаловала, дочь Зана? Застолье кончилось.

С-с-с-с-с-ш-и-х...

- Мой брат вернулся из лесу.

- Вот как?

С-с-с-с-с-ш-и-х...

- Он прибыл с трофеем. - Синта чувствовала себя крайне неуютно оказавшись наедине с Маллидом, да ещё в такой странной обстановке. Если быть честным, этот человек никогда особенно не нравился девушке. Грубый, шумный, пахнущий потом и пивом, он олицетворял для Синты всё то, что она терпеть не могла в мужчинах. Не то чтобы она много их повидала на своём веку, живя в этой глуши. И всё же составила некоторое представление о том человеке, которого хотела бы видеть своим будущим мужем. Так вот, Маллид Готхол был его полной противоположностью. Это казалось особенно забавным, учитывая тот факт, что его сын, Драйган, вписывался в данный образ почти по всем параметрам. И с тех пор, как они с Ронаром стали постоянными гостями на застольях Маллида, Синта невзлюбила его ещё больше за скотское обращение с сыном.

- Интересно, - пробормотал Маллид совершенно безразличным тоном, и снова провёл точильным камнем по лезвию.

С-с-с-с-с-ш-и-х...

- Сайн попросил позвать тебя к нему, для обсуждения насущных вопросов.

С-с-с-с-с-ш-и-х...

- Мой сын тоже там? Почему не он за мной приехал? Боится?

С-с-с-с-с-ш-и-х...

Синта не очень поняла, почему Драйган должен чего-то бояться в собственном доме.

- Драйган и Ханрис остались в лесу. Продолжают охоту.

Точильный камень замер у основания лезвия. Маллид наконец поднял на Синту взгляд и распрямил спину. В свете костра его глаза превратились в две тусклые искорки.

- Выходит, зверя они не убили?

- Убили. Но Ханрис считает, что в лесу могут быть и другие чудовища.

- Чудовища?

- Тебе лучше явиться к Сайну и самому взглянуть на трофей. - Синте не хотелось проводить здесь более ни одной минуты.

- Хорошо, - кивнул Маллид и снова опустил голову, потеряв к девушке всякий интерес. - Я скоро буду.

С-с-с-с-с-ш-и-х...

Маллид вернулся к своему занятию, а Синта, радуясь тому, что этот диалог наконец завершился, быстрым шагом отправилась прочь.

***

Небольшой костёр приятно потрескивал, отправляя в ночное небо алые искорки. Охотники сидели подле него, наслаждаясь теплом, ароматом жареной дичи и ноющей болью в ногах, наконец получивших отдых. Ханрису довольно быстро удалось отыскать возле пещеры следы чудовища, по которым они шли в гору до самого заката. В итоге, после подъёма по почти отвесному, хоть и не очень высокому склону, Ханрис принял решение остановиться на ночлег, и продолжить восхождение утром. Лагерь разбили прямо там, всего в десятке ярдов от злосчастного склона, и пока Драйган раскладывал костёр, следопыт раздобыл им ужин.

Ханрис срезал ножом с жарящейся на огне тушки зайца кусок мяса, и потянул его Драйгану. Тот кивнул в знал благодарности и впился зубами в угощение. Капелька жира побежала по его подбородку. Ханрис отрезал и себе, и принялся жевать жёсткое мясо, запивая его водой.

- Ты в порядке? - спросил он у Драйгана, когда тот проглотил свою еду и утёр рукавом губы.

- Устал, - признался тот.

- Само собой, - кивнул Ханрис. - Мы много сегодня прошли, я тоже чертовски устал. Но я спрашиваю не об этом. - Он снова потянулся с ножом к тушке, и отрезав ещё один кусок, протянул его Драйгану, продолжая мысль: - Я не мог не заметить, что ты сегодня какой-то хмурый и поникший. Решил бы, что это следствие нашей встречи с той тварью. Оно вполне очевидно, ведь не каждый день приходится влезать в нору к чудовищу и рубить ему голову. Но только ты был таким с самого утра. Вот я и решил, что тебя тяготит что-то, на фоне чего бой с чудищем не был столь уж впечатляющим событием сего дня.

- Я бы так не сказал, - криво ухмыльнулся Драйган. - У меня до сих пор колени после той норы трясутся. - Словно для того, чтобы не продолжать говорить, Драгйган оторвал зубами кусок мяса, и принялся его пережёвывать.

- Так бывает после каждой схватки. Пройдёт. Вот только мысли твои занимает отнюдь не чудище, я прав? Прости, если лезу не в своё дело.

Некоторое время они жевали молча. Точнее жевал Ханрис, а Драйган, застав с куском мяса в руке, неотрывно смотрел в огонь. Затем произнёс:

- Отец. Вот кто занимает мои мысли пуще чудовища. Мой отец, - и, тяжело вздохнув, он снова принялся жевать, будто так было проще справиться с тяжёлыми думами, или избавиться от них.

- Да, Маллид не подарок, - Ханрис поднял с земли прутик и пошевелил им поленья в костре, чтобы тот разгорелся чуть ярче.

- Порой мне кажется, что он меня ненавидит.

- Это не совсем так.

- Как это «не совсем»? - удивился Драйган. - Как можно ненавидеть кого-то «не совсем»?

Не торопясь отвечать, Ханрис принял более удобное положение, вытянув ноги рядом с костром, и с наслаждением ощущая как их окутывает тепло.

- Маллид любит тебя, Драйган. В этом я уверен. Пусть ты того и не видишь, он любит тебя. А что касается ненависти... Он ненавидит то, о чём ты ему напоминаешь.

- И о чём же?

- А сам как думаешь?

- О матери?

- И о ней тоже. Обо всём том, что Маллид потерял.

- Я ведь в том не виноват.

- Конечно нет.

- Почему тогда он винит меня в этом?

- Маллид солдат до мозга костей и всегда таковым был. Когда мы служили в гвардии, он, единственный из нас, не собирался уходить по истечении срока. Все мы мечтали о том дне, когда больше не придётся брать в руки оружие и проливать кровь. А он нет. Там, в гвардии, он был на своём месте. Не спроста же, до сей поры вспоминает те дни с упоением, и травит по сотому разу одни и те же байки. Да мы бы не собирались так часто, чтобы помянуть те деньки, если бы не твой отец.

- Он ждёт этих встреч, - кивнул Драйган, подтверждая слова Ханриса.

- Потому что там, в гвардии, он провёл лучшие годы своей жизни. Там было его место, а не здесь, где приходится возделывать землю, рыбачить, варить пиво, и воспитывать сына.

- Хочешь сказать, чтобы если бы не я, он бы продолжал служить в гвардии герцога? Выходит, что я мешаю ему вернуться к любимому делу?

- Дослушай, что я хочу сказать, а уже потом делай выводы, хорошо?

- Прости, - Драйган привалился спиной к стволу могучей сосны, демонстрируя свою готовность слушать.

- Между войной и Маллидом встал не ты, а твоя мать. Поверь, всем мы были убеждены, что Маллид никогда не бросит любимое дело. Не нужны ему были земли и имя клана. Только марши, сражения и простой солдатский быт, - вот что он ценил в жизни. А потом появилась твоя мать. Я хорошо помню Лию. На несколько дней мы встали лагерем у небольшой деревушки, даже названия которой теперь уже запамятовал. Само собой, изголодавшиеся по женскому теплу солдатики отправились искать его у крестьянских девушек. Обычное дело. Там Маллид и встретил твою мать. Дочь мельника с характером куда твёрже, чем у него самого. Я думаю, что потому его и влекло к Лие. Она была бесспорно хороша собой, но сила духа, вот что его притягивало, вот что заставляло говорить о ней снова и снова сидя у солдатского костерка. А ведь она сказала ему твёрдое нет в их первую встречу, ты знал?

Драйган покачал головой:

- Отец почти ничего мне не рассказывал об их встрече.

- Она его развернула, чуть ли не пинкам погнала по улицам деревни, да такими словами обложила, что даже Маллид краснел вспоминая их. Но это лишь распалило в нём чувства. Во второй раз было так же. И в третий. Маллид человек упорный, этого ему не занимать. Но ни в чём, поверь мне, твой отец не проявлял большего упорства, чем в попытках добиться твоей матери. В итоге добился... - Ханрис улыбнулся. - И как же счастлив он был в то утро, когда вернулся в лагерь. А через несколько дней пришло письмо от командования, мы немедленно снялись и ушли. У него не было даже шанса с ней проститься. Но он никогда не забывал Лию. Как только кончилась северная война он помчался к ней. Как Маллид говорил по возвращению, они провели несколько незабываемых дней вместе. Но о том, что у неё уже появился ты, Лия твоему отцу не сказала. Не сказала и в следующий раз. Уж не знаю, почему так. Может, знала, что Маллид живёт войной, и боялась, что он больше не появится, узнав о сыне. А может, наоборот, боялась, что выберет вас, и не хотела отнимать у Маллида ту жизнь, которую от так любил. Так или иначе, много лет он не ведал о твоём существовании, пока, однажды, не вернулся к Лии, и не узнал, что болезнь, скосившая половину деревни, не обошла стороной и её дом. Всё, что осталось у твоего отца от возлюбленной, это послание, переданное через уста её матери, ведь писать она не умела, в котором та просила Маллида позаботиться о тебе. Через год его срок в гвардии закончился и, как и мы все, Маллид не стал его продлевать. Получил землю здесь, в Сером Доле, и забрал тебя на своё попечение. Ты можешь себе это представить? Человек, прежде живущий только войной, вдруг должен был стать отцом и земледельцем.

- Почему не оставил меня там? - не смог сдержать вопроса Драйган. - Я смутно помню то время, но точно знаю, что меня окружали любящие и заботливые люди. Он мог бы оставить меня им.

- Может и мог бы, - пожал плечами Ханрис. - Но ты его сын, и единственное, что осталось от любимой женщины. Я бы тоже тебя забрал на его месте.

- Забрал, чтобы презирать? Чтобы окунать в грязь каждый раз, когда я сделал что-то не так? Да даже когда я всё дело верно, его это не устраивает. Будто, его просто не устраивает само моё существование.

- Тут мы возвращаемся к его ненависти. Он ненавидит не тебя. Он ненавидит... - Ханрис осёкся и прочистил горло. - Ненавидит свою жизнь, понимаешь? У него было всё: любимое дело и любимый человек. А потом всё это исчезло. Остался только ты. Ты, которого он, поверь мне, безмерно любит. - Снова кашель заставил его прерваться.

Ханрис ощутил, как знакомая тяжесть стала расти в груди, предвещая скорую боль, и быстро потянулся к своей сумке.

- Всё хорошо? - обеспокоенно спросил Драйган.

- Да, не беспокойся, - сдавленно ответил Ханрис и, подавив очередной, ползущий по горлу кашель, продолжил: - Я помню, как Маллид любил Лию. Он умеет любить. И то тепло, которое он дарил ей, теперь принадлежит тебе. Но он не может забыть и том, что не будь в его жизни тебя, всё сложилось бы совсем по-другому, так как ему бы того хотелось, а не как навязали обстоятельства. - Засыпав три щепотки высушенных листьев отвара в деревянную чашку, он потянулся к стоящему у костра чайнику, чтобы залить их водой. - Всё, что он делал последние двенадцать лет, он делал ради тебя. А это, поверь мне, большое достижения для такой самовлюблённой натуры как Маллид. Требовать от него большего было бы просто глупо.

- Я и не требую, - вновь подался вперёд Драйган. - Ничего от него не требую. И я благодарен ему за всё, что он мне дал. Только вот... - Драйган запнулся, когда вдруг Ханрис прижал руку к груди и скривился от боли. Из его горла стал рваться наружу тяжёлый, влажный кашель.

Ханрис держал в руках кружку, но никак не мог поднести её к губам. Приступы кашля сотрясали его тело, рука тряслась и горячая вода бежала по пальцам.

Драйган тут же вскочил и забрал из его рук кружку. Ханрис закрыл ладонью рот. Другую руку он прижал к груди, в которой, по ощущениям, появился истыканный иглами шар, пульсирующий в такт его кашлю, и эти иглы впивались в его плоть снова и снова, терзая её куда болезненнее вражеского меча.

- Ханрис, - Драйган опустил рядом с ним на одно колено. - Чем я могу помочь?

Сдержав очередной кашель, Ханрис убрал от лица ладонь, на которой, даже в тусклом свете костра Драйган заметил кровь, и хрипло, через силу произнёс:

- Должен выпить эту... дрянь...

- Тогда пей. Давай, - Драйган поднёс её к лицу Ханриса, - я помогу.

Сопротивляться охотник не стал, и придерживая руку Драйгана, припал к горячей жидкости. Тут же поперхнулся. Снова закашлялся. Драйган терпеливо ждал, когда пройдёт очередной приступ. Наконец Ханрис сплюнул, сделал несколько хриплых коротких вдохов, и снова припал к чашке.

Так повторялось несколько раз, пока половина чашки не опустела. Тогда обессиленный Ханрис откинулся назад и, давясь кашлем, махнул Драйгану рукой, прося не трогать его и подождать.

Ему полегчало через несколько минут. Дышаться стало свободнее, боль в груди, из острой и режущей, перешла в стадию тупой и тянущей. Тогда, превозмогая навалившееся головокружение, Ханрис потянулся к чашке, забрал её из рук Драйгана и залпом допил отвар.

Спустя ещё минут десять он сел и сплюнул в сторону вязкую, кровавую слюну.

- Наверное, мне не стоит об этом спрашивать? - осторожно поинтересовался Драйган.

- Я умираю, - сухо сказал Ханрис, глядя в огонь. - Не убили ни стрелы, ни мечи на двух войнах, а какая-то болезнь сгубила в мирной жизни. Вот ведь зараза. Спасибо за помощь.

- Я ничего не сделал.

- Ты помог выпить эту гадость, - Ханрис снова сплюнул. Горький отвар смешался во рту с солёным вкусом крови, и данное сочетание было в крайне степени омерзительным. - Большего и не сделаешь.

- Я... - Драйган не сразу подобрал нужное слово и смутившись опустил голову. - Сочувствую.

- Да ладно тебе, парень. Я отлично пожил. Побольше чем многие, кого я знал. Только об одном попрошу тебя. Не распространяйся об этом, хорошо?

- Никто не знает?

- Только Весна. И пусть оно так остаётся. Я сам им скажу, когда... Чёрт, не знаю. Когда-нибудь скажу. Если успею.

- Я буду молчать, - пообещал Драйган.

- Спасибо, парень. Давай-ка ложись спать. Я подежурю. Лучше, пока мы не знаем сколько ещё тут этих тварей, одному оставаться на стрёме.

- Я могу подежурить первым.

- Не стоит. Всё равно пока не усну. А ты устал, вижу же. Разбужу тебя, когда самому станет невмоготу сидеть.

- Буди обязательно, - Драйган лёг с другой стороны костра, укрывшись серым одеялом и подложив под голову сумку. - Мне много сна не потребуется. Пара часов, и буду готов тебя сменить.

- Договорились. Ты молодец, парень. Спи.

***

Из-за приоткрытой створки двери хлева на землю падала длинная полоса света. Маллид сразу понял, где его ждут. Спешившись, он оставил лошадь у коновязи, возле конюшни Сайна, и быстро направился к хлеву, по привычке прижав изуродованную руку к поясу, где должен был висеть меч. Настроение у него было прескверное. Хотелось выпить. Голова гудела с самого утра, в чём, поначалу он винил Драйгана. Сопляк решил взбрыкнуть и испортил ему этим настроение. Но, чем больше Маллид об этом размышлял, тем яснее ему становилось, что дело тут не только в Драйгане. Он то, в конечном чёте, всего лишь зарвавшийся мальчишка, давно не получавший хорошую взбучку. Стоило задуматься хорошенько над вопросом: почему сын отправился на охоту, на которую должен был отправиться отец, и сразу напрашивался вывод, что главный виновник всей сложившейся ситуации никто иной как Ханрис. Это он позвал на охоту Драйгана. Но почему? С какой стати потащился в горы с сопляками, а не с верными друзьями и соратниками? Сколько битв они вместе прошли, сколько раз прикрывали друг другу спину, и вот как он решил отплатить? Маллид мог понять, почему Ханрис не взял с собой Сайна. Тот заметно набрал в весе, совсем одомашнился, и навряд ли выдержал бы подъём в гору. О Ломаре и говорить было глупо. Но себя Маллид считал всё таким же, каким он был десять лет назад. Каждое утро, даже сегодня, не смотря на состояние, настроение и погоду, он делал пробежку вдоль реки, примерно в две лиги длинной, не забывал от тренировках с мечом, словом, все эти годы не давал себе спуску и, как следствие, не растерял навыков. Он готов к любой угрозе и напасти. И вот те на... Когда пришёл час, Ханрис не позвал его, а взял желторотиков, даже крови не нюхавших на своём веку. Сей факт не просто раздражал Маллида, он его откровенно выводил из себя, и будь Ханрис рядом, старый вояка пожалуй многое бы ему высказал. Вот только Ханрис был там, в горах, охотился на зверя вместе с его сыном, а Маллид остался один на один со своим размышлениями и выводами. Отсюда и поганое настроение и головная боль, столь сильная, что, казалось, раскалывала его череп.

Войдя в хлев, он поморщился от ударившего в глаза света лампы, висящей на стене. Другая стояла на полу, почти в центре, и таким образом света хватало, чтобы разглядеть всё помещение. Справа от двери, на небольшим табурете сидел Сайн, прислонившись спиной к стене и что-то вертя в руках. На стоге сена, забросив ногу на ногу, сидела Синта, увлечённо вычищающая ножом грязь из под ногтей. В дальнем конце хлева сгрудились, явно недовольные вторжением чужаков в свой распорядок дня, овцы. Но ко всем ним Маллид тут же потерял интерес, узрев стоящий в центре хлева столик, на котором лежала отрубленная голова какой-то неведомой твари и когтистая лапа рядом с ней.

- Мы тебя заждались, Мал, - буркнул Сайн, вставая.

Маллид проигнорировал его слова, и быстро подойдя к столику, внимательно осмотрел уродливую голову. Правый глаз закатился, на месте левого зияла тёмная дыра с запёкшейся по краям кровью. С той же левой стороны, из верхней челюсти торчал наконечник обломанной стрелы.

И Сайн и Синта терпеливо молчали, ожидая, пока Маллид «налюбуется» на принесённый Ронаром трофей.

- Во имя Властителя! - Маллид обернулся на Сайна. - Что это за чучело?!

- Если бы я знал, - пожал плечами тот.

- А Ханрис? - Маллид снова обернулся к голове. На его лице застыла гримаса омерзения. - Ханрис знает, кто это?

- Спросишь сам, когда он вернётся. Они с Драйганом до сих пор...

- Да знаю я, - оборвал Сайна Маллид. - Похоже битва закончилась быстро, да? Ханрис всадил ему в голову пару стрел, и дело с концом.

- Не угадал, - цокнул языком Сайн. - Глаз ему отстрелила моя дочурка - Зана, ещё ночью. Перед тем, как... - Сайн запнулся, но быстро продолжил: - А ниже, это твой сынок постарался. Но тварь была на ногах, до тех пор, пока Ханрис не снёс ей голову мечом. Так-то.

То что и его сын поучаствовал в этой заварушке, родило в Маллиде крайне противоречивые чувства. Сперва он ощутил укол обиды, что мучила его целый день. Это он должен был оказаться там, в бою, а не Драйган. Но затем, сквозь это эгоистическое чувство проступило нечто ещё. Маллид так до конца и не осознал, что это была гордость за сына.

- А где Ронар? - Маллид снова окинул взглядом хлев. - Я хочу из первых уст услышать эту славную историю.

- Я отправил парня домой. Он ранен. Не серьёзно, но к тому же сильно вымотался, так что от него было бы здесь мало толку.

- Я за него, - подала голос Синта. - Он мне всё рассказал, так что...

- Конечно, - ухмыльнулся Маллид, лишь на пару секунд задержав взгляд на Синте, а затем повернулся к Сайну: - У тебя будет чем горло промочить?

- Это всё о чём ты хочешь меня спросить, после услышанного?

- Голова трещит, - нахмурил лоб Маллид.

- Могу сделать тебя отвар из...

- Да не нужны мне твои треклятые отвары, Сайн! Выпить, спрашиваю, есть чего?!

- В хлеву выпивку не держу, - резко огрызнулся он, давая Маллиду понять, что и сам находится не в лучшем расположении духа. - А девочки уже спят, так что в погреб не полезу. Уж не обессудь, но придётся тебе как-нибудь это пережить.

- Чтоб вас всех, - пробурчал себе под нос Маллид. Затем глянул на голову ещё раз, и снова обратился к Сайну: - Ну и чего вы от меня хотите? Зачем позвали? Похвастаться достижениями Ханриса на охоте?

- Во-первых, - терпеливо начал Сайн, - показать, какие твари подбираются к нашим домам в ночи.

- Но зверь же мёртв. Вот его голова, так чего теперь волноваться?

- Ханрис считает, что он может быть там не один.

- У него есть основания так думать? Или, просто, наш охотник нашёл повод подольше побродить по любимому им лесу?

- Не думаю, что Ханрису для того нужен повод.

- Как знать. Может у них с этой... как её... волхаринкой его, не всё ладно.

- Думай, что хочешь. Но вот, - Сайн кинул Маллиду то, что всё это время вертел в руках, - глянь на это.

Маллид не поймал ожерелье, и то упало на пол.

- Чтоб тебя... - снова забурчал он, наклоняясь и беря с пола уродливое украшение.

- Ну и что это такое? - спросил он, повертев ожерелье в руках.

- То, что Ханрис снял с шеи этого урода, после того как его обезглавил.

- Хочешь сказать, что в свободное от поедания твоих коров время, эта тварь занималась поделками?

Сайн кивнул.

- Чушь собачья!

- От чего же? - поднял брови хозяин.

- Нууу... - Маллид не сразу нашёлся, что ответить. Он посмотрел на голову монстра, затем снова на украшение в своих руках. Наконец кинул его на стол, к голове, и сказал: - Даже если и его рук дело, какая нам разница? И как это доказывает, что там есть другие?

- Разница в том, что если он наделён умом, то может быть куда опаснее, чем просто зверь. А если их там много...

- Сайн, дружище, живи такие твари с нами бок о бок, мы бы уже о них знали. Если и есть у него сородичи, то где-то очень далеко. Вот увидишь, через пару дней Ханрис наиграется в следопыта, вернётся и скажет нам, что волноваться не о чем.

- Мне бы хотелось быть в том столь же уверенным, как и ты. Но я не могу себе такого позволить. У меня семья. И, если есть хоть маломальский шанс повторения ночных событий, я должен быть к этому готов.

- И что ты предлагаешь? Окопаться, и ждать наступления чудищ?

- Просто, быть готовым...

- Я всегда готов, Сайн! - вскричал Маллид, задетый за живое и наконец-то получивший возможно высказаться о наболевшем. - Это вы все размякли, но только не я! Я готов хоть сейчас защищать и свой дом и твой дом! И я был готов отправиться с Ханрисом, чтобы убить этого зверя, но он не позвал меня! Почему, скажи на милость?!

- Вот как вернётся, сам у него и спросишь, - ответил Сайн спокойно, но таким ледяным тоном, что сразу охладил вспыхнувший ярким пламенем гнев Маллида.

Повисло молчание. Сайн и Маллид смотрели друг другу в глаза, и последний вдруг стал ощущать себя виноватым перед другом. Ведь у него-то, в конечном счёте никого кроме Драйгана нет. А у Сайна четыре дочери и Шанта на сносях. Он мог бы оказаться в точно таком же положении, если бы Лия осталась жива. Воспоминания об утраченном счастье словно окотили его ледяной водой, окончательно затушив и без того быстро гаснущие угли гнева.

- Слушай, я не хотел срываться, - сказал он. - Просто, чёртова голова раскалывается. Как дочурка?

- Не очень хорошо, - сухо сказал Сайн. Отвернувшись, он прошёл в угол и устало опустился на табурет.

- Она выкарабкается, я уверен, - постарался подбодрить друга Маллид.

- Надеюсь, - только и ответил Сайн.

- Что же до этого... - быстро перевёл тему Маллид, махнув рукой в сторону головы чудовища. - Думаю, что это проделки Мары Ситы.

- Ведьмин Лес далековато, ты не находишь?

- Мало ли, как далеко могут забрести его обитатели. А ведьмовская богиня всегда была чертовски изобретательна по части различной нечисти. Вспомни, чего мы успели там повидать? - не видя от Сайна отдачи, Маллид обернулся к Синте: - Пауков размером с собак. Утащили трёх взрослых мужиков в свои сети. А та ситская сучка, ты помнишь? - он снова обернулся к Сайну. - Которую мы поймали у лагеря, и которая потом сбежала. Ломар клялся, что видел, как она обратилась в лисицу.

- Не ты ли его за это на смех поднял? - с кривой, безрадостной ухмылкой Сайн воззрился на друга.

- Поднял, да, - не стал отрицать Маллид. - Но это не значит, что не поверил. Там много всякого водится. И такие вот уроды тоже вполне могут там жить. А этот... - он сделал паузу, чтобы обдумать, что хочет донести, и продолжил: - Этот может быть был изгнан, или просто потерялся, или ещё что. Теперь он мёртв, вот и сказочке конец.

- Раз уж ты упомянул Ломара, - заговорил Сайн таким тоном, словно совсем не хотел бы поднимать эту тему. - Я был у него сегодня.

- И как наш калека?

- Сам знаешь как. Но не о том речь. Он что-то знает, про этих, - Сайн кивнул в сторону головы. - Я ему не успел ничего рассказать, а он сам упомянул жёлтые глаза. И ещё... - Сайн покачал головой. - Много всякого наговорил.

- Чего «всякого»? - не понял Маллид.

- Бреда всякого. Но он тоже, насколько я понял, считает, что к нам скоро придут и другие.

- Ага. А ещё он разговаривает с черепушкой, и считает, что его жена... кто, напомни? Какая-то жрица, жившая хрен знает сколько веков назад, а теперь заключённая...

- Да какое это имеет отношение к делу?! - вскричал теперь уже не сдержавшийся эмоций Сайн.

- Самое прямое, дружище. Самое прямое. У Ломара давно уже прохудился котелок, - Маллид постучал пальцем по виску, давая понять, о чём говорит. - И он последний, кому нам стоит верить.

Сайн тяжело вздохнул, потёр пальцами глаза, а затем поднялся.

- Что же, я хотел показать тебе тварь, что вчера напала на мою дочь, и я это сделал. Я хотел поделиться с тобой словами Ханриса, и я поделился. Я чертовски устал, и не вижу больше смысла что-то обсуждать. Каждый из нас может сделать выводы сам. В любом случае, пока нам ничего не остаётся, кроме как ждать возвращения Ханриса. Теперь я пойду проверю, как там Зана, а затем лягу спать. - С этими словами Сайн, не дожидаясь ничьей реакции, вышел из хлева.

Маллид и Синта остались наедине. Девушка, по всей видимости, была не очень этому раду, так как быстро спрыгнула со стога сена, наспех поправила чуть задравшуюся юбку, и пошла к выходу.

- Постой. - окликнул её Маллид, снова уставившись на корчащую ему рожу голову. - Задержись ненадолго, дочь Зана. И расскажи мне всё, что рассказал тебе братец.

***

Драйган проснулся от того, что чья-то мозолистая ладонь зажала ему рот. Он открыл глаза и тут же попытался высвободиться. Тогда тёмная фигура навалилась на него, придавливая к земле, и в наклонившемся почти вплотную к Драйгану лице он узнал Ханриса. Длинные волосы охотника, свисая, касались его щёк. Ханрис прижал палец к губам в знак тишины, и, убедившись, что Драйган его узнал и понял, убрал руку и быстро отодвинулся, позволяя парню оценить обстановку.

Было достаточно холодно для того, чтобы при дыхании изо рта вырывалось облачко пара. В воздухе витала сырость. Пламя костра ещё слабо потрескивало, но уже почти не дарило ни тепла, ни света, и ночная темнота вплотную подступила к их маленькому лагерю, обнимая стволы деревьев и наполняя лес бесформенными тенями.

- В чём дело? - спросил Драйган шёпотом.

Ханрис внимательно всматривался куда-то в лес. Отражение умирающего костерка плясало в его глазах алыми искорками.

- Мы окружены, - сказал охотник ровным, не выражающим абсолютно никаких эмоций голосом, и повернул голову в другую сторону.

По спине Драйгана пробежал холодок. Парень шумно сглотнул и, медленно приподнявшись на локтях, спросил:

- Кем?

- Думаю, что сородичами убитого нами чудища.

- Сколько их? - уточнил сын Маллида, боясь получить ответ.

- Я насчитал троих. Но может и больше. Близко не подходят, чего-то ждут. Вооружайся, пока есть такая возможность.

Драйган медленно потянулся к своему охотничьему ножу, лежащему слева от лежанки, и, взяв его в руку, взглянул на лук и колчан, прислонённые к дереву чуть дальше, размышляя, стоит ли пытаться их достать. С досадой подумал о том, что зря оставил отцу меч, такое оружие сейчас бы послужило ему куда лучше ножа.

Где-то в лесу хрустнула ветка. Драйган вздрогнул всем телом, шумно набрав ртом воздух и стиснул крепче рукоять ножа, готовый отражать атаку. Но за этим звуком ничего не последовало.

- Спокойно, парень, - сказал ему Ханрис. - Не теряй самообладания. Бой ещё не начался.

- Ты их видишь? - спросил он охотника.

- Ага. Один вон там, - Ханрис едва заметно кивнул в том направление, куда неотрывно смотрел.

Драйган посмотрел туда же, но поначалу не увидел ничего кроме ночного мрака. А затем вдруг различил, за ветвями старой ели, стоящей от них всего в каких-то пяти ярдах, как мигнули две жёлтые точки - глаза.

- Я тоже его вижу, - пробормотал парень с нескрываемым страхом в голосе.

- Молодец. Вот и не спускай с него глаз. А я буду следить за двумя другими. Сядем спина к спине.

Быстро сменив положение, они замерли, наблюдая за прячущимися в тенях противниками. Ханрис вложил в лук стрелу. Драйган, не спуская взгляда с притаившейся твари, решил всё же достать своё дальнобойное оружие. Подавшись вперёд, парень нашарил пальцами древко лука и медленно притянул к себе сначала его, а затем и колчан со стрелами. Зверь за елью не двигался и никак не реагировал на эти действия. Лишь мигали в темноте жёлтые точки его глаз. Чем дольше Драйган смотрел в них, тем чётче различал во мраке тёмный сгорбленный силуэт прячущегося за елью чудовища. Тварь то ли сидела, то ли приняла какую-то удобную для быстрого прыжка позу. Драйган чётко видел, как одной длинной рукой монстр упирается в землю, а другой отодвигает елевые ветви. А этот пристальный взгляд, казалось, пронзал его плоть, забирался под кожу, и видел как бешено колотится сердце перепуганного человека.

- Что будем делать? - спросил Драйган, по примеру охотника вложив в лук стрелу.

- Как раз думаю над этим, - проговорил сквозь зубы Ханрис.

Драйгану едва удавалось бороться с желанием, хотя бы мельком глянуть за спину, чтобы узнать, где притаились другие чудища. Но он отлично понимал, что ни при каких обстоятельствах нельзя ни на мгновение терять из виду того, за которым он сейчас смотрит.

- Может, разожжём костёр ярче? - спросил Драйган, тело которого охватила неприятная дрожь, от чего голос звучал неуверенно и жалко. - Вдруг именно огня они и боятся?

- Да, мне уже приходило это в голову, - отозвался Ханрис. - Вспоминая, как вёл себя тот урод, в пещере, резонно предполагать, что огонь может спасти нас от нападения. Но мы не знаем, насколько сильна их нелюбовь к свету. Может, они панически боятся пламени, и пока костёр горит, нам ничего не угрожает. А, возможно, они только испытывают неприязнь, оказавшись на свету, но вполне могут её побороть, и в таком случае, рано или поздно всё же решат напасть. И если огонь станет гореть ярче, мы потеряем этих тварей из виду, дав им тем самым возможность наброситься на нас неожиданно с любой стороны.

Повисла густая тишина. Потянулись секунды ожидания. Драйган стискивал лук, готовый в любое мгновение выстрелить в следящую за ним тварь, как только та двинется с места, но молясь о том, чтобы этого не произошло. Он хорошо помнил, как бесполезны были стрелы там, в норе. Одну он всадил монстру в голову, причём с близкого расстояния, но тот продолжал драться до тех пор, пока Ханрис его не обезглавил. А здесь таких монстров три, и размышляя об их шансах на победу, Драйган приходил к крайне неутешительному и невероятно страшному выводу.

- Думаешь, они нападут? - спросил он у Ханриса, скорее только для того, чтобы нарушить эту невыносимо давящую на его сознание тишину.

- Думаю, да, - голос Ханриса был всё так же холоден и твёрд.

- Чего тогда ждут?

- Пёс их знает. Может подкрепления. А может, им действительно не нравится костёр, и они ждут, когда огонь окончательно потухнет.

- Факелы, - вдруг высказал Драйган полушёпотом мысль, которая вспыхнула в его мозгу. - Можем мы как-то их использовать?

- А ты голова, парень, - проговорил Ханрис. - Масло и факелы могут стать нашим оружием. Может, сумеем отогнать их.

- Что ты предлагаешь?

Снова прошло несколько невыносимо долгих секунд тишины, пока Ханрис раздумывал и, наконец, он сказал:

- Сделаем горящие стрелы, и зададим им жару.

- Хочешь, чтобы мы напали на них первыми?

- Лучшая защита - это нападение. Твой отец обожает эту поговорку.

- Может лучше сделать факелы, и попробовать уйти? - Драйган всё ещё искренне надеялся, что им не придётся вступать в бой с этими существами, а уж мысль о том, чтобы самим затеять драку, и вовсе приводила его в ужас.

- Даже с факелами, нам не дадут уйти. Ты видел, какие они быстрые. Неужели думаешь, что сможешь сбежать от них по ночному лесу?

Драйган неуверенно кивнул, соглашаясь - бежать по темноте, пусть даже с факелом в руке, от этих тварей, к тому же рискуя на каждом шагу споткнуться, покатиться с горы и сломать себе шею, и правда, было бы весьма глупой затеей.

- До рассвета ещё часов шесть, - всё так же спокойно констатировал безрадостный факт Ханрис. - Кто знает, как скоро они решат перейти к активным действиям.

- Пока же не перешли.

- И мы не знаем, по какой причине. Теряться в догадках нет смысла, так что нам остаётся? Сидеть и ждать, когда им надоест нас разглядывать? Или рискнуть перехватить инициативу и нанести удар на опережение?

Драйган вздохнул. Как бы ему ни было страшно, парня убедили слова охотника. Всё-таки Ханрис прошёл битв поболее, чем он.

- Я готов рискнуть, - дал своё твёрдое согласие Драйган.

- Правильный настрой, парень. Подтяни-ка сюда мою сумку, - сказал Ханрис, но, как только Драйган потянулся к ней, быстро добавил: - Только без резких движений. Вдруг они занервничают.

В лесу не раздалось ни шороха, пока Драйган медленно и, как ему казалось, бесконечно долго тянул к себе сумку Ханриса. Охотник действовал куда быстрее, но плавно, как кошка, при том не издавая ни звука. Она быстро достал из сумки тряпки и бутылёк с маслом. В гробовой тишине он буквально за пару минут соорудил им по три стрелы с пропитанной горючим маслом обмоткой, и два коротких факела. Бутылёк с плещущимися на дне остатками масла он убрал в карман куртки, сел на одно колено, приняв более удобное положение для стрельбы, и сказал:

- По моей команде, берём по стреле, зажигаем и сразу стреляем. Долго не целься, возможно, будет достаточно, если просто выстрелишь в направлении противника.

- Понял, - уверенно кивнул Драйган, тоже садясь на одно колено. Пока Ханрис готовил им стрелы, юноша обнаружил, что, несмотря на страх перед боем с чудовищами, тот факт, что они перешли к действию, приободрил его. Ожидание нападения давило, разжигало парализующий конечности и разум ужас. Теперь же, когда у них появился хоть какой-то план, это предало Драйгану сил.

- Хорошо. Тогда... - Ханрис сделал два долгих вдоха, и скомандовал громко: - Зажигай!

Драйган и Ханрис, почти одновременно сунули стрелы наконечниками в костёр. Пропитанные маслом тряпки тут же вспыхнули, но Ханрис выстрелил гораздо раньше, чем Драйган натянул тетиву своего лука. Из леса раздался истошный вопль. Сын Маллида спустил тетиву, но за елью зверя уже не оказалось, и стрела вонзилась в ствол. Пока Драйган спешно стал искать врага глазами, Ханрис, у него за спиной, поджог и выпустил в ночной лес ещё одну стрелу, а затем крикнул:

- Зажигаем факелы!

Драйган тут же отпустил лук, подхватил свой факел и зажёг его. В следующий миг Ханрис оттолкнул парня в сторону, а сам с размаху пнул догорающие угли костра сапогом. Те, яркими брызгами окропили темноту, и в ночи кто-то истошно завизжал. Этот вопль раздался так близко, что Драйган едва удержался от того, чтобы не кинуться наутёк. Опалённое углями чудище ринулось обратно за деревья.

- На ноги! - крикнул Ханрис. Сам он уже держал в руках меч.

Драйган быстро нашарил свой нож и поднялся. Громко затрещал ствол ближайшей сосны справа, и на Ханриса, откуда-то сверху кинулась фигура с длинными конечностями. Он успел отступить на шаг назад и выставить перед собой меч для блокирования удара. Но тварь оказалась проворнее. Приземлившись прямо перед Ханрисом, она пригнулась к самой земле и, издав яростный рык, ударила по руке держащий факел, разрывая запястье острыми когтями. Факел покатился по земле. От боли Ханрис замешкался всего на мгновение, и монстр, с приседа врезался ему в грудь плечом, сбивая с ног. Охотник упал на спину, но тут же перекатился, уходя от мощного удара ногой. Когти чудища впились в корень сосны, на котором мгновение назад лежал человек, и вырвали из него кусок. Не вставая, бывалый солдат подался вперёд, и ткнул монстра мечом, угодив ему в живот. Тот, подвывая, отскочил в темноту, а Ханрис тут же пополз к своему факелу.

Драйган хотел было кинуться на помощь охотнику, когда враг набросился на него слева. Похоже, что это был тот самый монстр, который прятался за елью. Он прыгнул не сверху, а побежал на всех четырёх конечностях, с треском ломая ветки на своём пути, и опустив голову. Пряча от света глаза, он шёл на слепой таран, словно бык. Драйгану ничего оставалось, кроме как отскочить в сторону, тем самым разрывая свою дистанцию с Ханрисом. Промчавшись мимо, тварь тут же затормозила, распрямилась и, оттолкнувшись руками от дерева, кинулась на Драйгана. Он стал быстро отступать, махая перед собой факелом, и это мельтешение пламени перед мордой, немного охладило пыл существа, но наступление не остановило. Драйган только и мог, что, продолжая неистово выписывать факелом круги в воздухе, отходить назад.

Шаг... Второй... Третий... Четвёртый...

Чудище наконец набралось смелости, чтобы вновь перейти в яростную атаку. Рыча, оно подалось вперёд, попытавшись выбить из рук Драйгана факел, но промахнулось. Ожидавший подобного действия парень успел одёрнуть руку, занеся её над головой. А затем, с криком, в который вложил всю свою ярость и страх, вонзил правой рукой кинжал прямо в горло существу. Нож ушёл в плоть по самую рукоятку. Монстр тут же рванулся назад, хрипя и булькая. Нож остался в его шее. Драйган видел, как отскочившее всего на пару ярдов чудище прикоснулось к оружию, видимо желая выдернуть его, но тут же одёрнуло руку и хрипло взвыло от боли.

«Нужно добить его! Сейчас же! Пока есть шанс! Бей же!!!» - скомандовал себе Драйган и кинулся на тварь, перехватив факел в правую руку и замахнувшись им для удара. Но он серьёзно недооценил скорость противника. Тот бросился ему на встречу и, обхватив торс Драйгана руками, сжал с такой силой, что у парня разом вышел из лёгких весь воздух. Вместе они повалились на землю и покатились по камням и корням. Драйган ощутил горячее дыхание монстра на своей шее. Существо вскинуло голову и разинуло клыкастую пасть для укуса. Неистово пытающийся вздохнуть сын Маллида, выпустил из пальцев факел и левой рукой схватил монстра за лоб, не давая ему сомкнуть челюсти на своём лице, а правой нашарив рукоятку торчащего в шее противника ножа, резко выдернул его. Тварь поперхнулась собственной кровью, что брызнула из её горла Драйгану в лицо. Парень, в глазах которого уже начало темнеть от боли в рёбрах и недостатка кислорода, продолжая бороться за свою жизнь, стал наносить удар за ударом, вонзая нож в голову существа. Тварь пыталась увернуться, не переставая фонтанировать горячей кровью из глотки. Они перекатились ещё раз, затем ещё, пока вдруг земля под ними не исчезла. Драйган вместе с монстром полетели в темноту, сорвавшись с края отвесного склона.

***

Схватив свой факел, Ханрис быстро поднялся, и тут же едва успел уйти от очередной атаки чудовища. Острый коготь рассёк воздух, чуть не лишив его левого глаза. Ханрис взмахнул мечом, но тварь не задел, зато заставил отойти во мрак, после чего сам отпрыгнул назад, разрывая дистанцию, и упёрся спиной в ствол могучей сосны.

Жёлтые глаза сверкнули справа и слева. Его обступили с обеих сторон. Описав факелом в воздухе дугу, Ханрис тут же сделал выпад мечом, и достал правую тварь, которая взвизгнув, отпрыгнула дальше. Тут же перешла в атаку левая, но Ханрис этого ожидал и, присев, ушёл от удара лапой, после чего сунул факел чудищу прямо в морду, заставив его отступить. А мечом он снова рубанул по правой твари, которая кинулась на него, и вновь, взвизгнув от боли, отскочила.

- Так просто вам меня не взять, уродцы! - хрипло проорал им Ханрис. – Ну, давайте! Подходите, что же вы!

Но монстры сделали с точностью обратное. Они, словно сговорившись, почти синхронно отступили назад, и вышли из поля зрения Ханриса, растворившись в темноте.

Охотник поднял факел над головой, вглядываясь в ночной лес, но так и не увидел, куда делись противники. Его лёгкие жгло огнём, и Ханрис чувствовал, что вот-вот может случиться новый приступ. Обычно они не происходили так часто, но после такой физической нагрузки, болезнь могла проснуться и дать о себе знать.

«Не сейчас, не сейчас!» - заговорил с поселившимся у него в груди недугом Ханрис. - «Только не сейчас, слышишь?! Не смей! Дай мне время выпутаться из этого дерьма!».

Атака произошла стремительно. Монстр, видимо бесшумно обошедший охотника, атаковал его сзади, из-за дерева, к которому Ханрис прижался спиной. Но целью его был факел, а не сам человек. Он, буквально вырвав из руки Ханриса столь ненавистное ему оружие, с победным рёвом откинул его далеко в сторону. Охотник тут же ткнул мечом во врага. Удар был произведён почти вслепую, а бил Ханрис куда-то на уровне своей головы, и ощутил, как лезвие вонзилось в плоть почти на половину, после чего он тут же выдернул оружие. Прыгнул в сторону, перекатился и, развернувшись, встал. Монстр, хрипя, укатился куда-то за деревья, но отброшенный им факел теперь лежал ярдах в двадцати от Ханриса. Бежать к нему не было никакого смысла - там-то его и буду поджидать. Следопыт готов был сражаться до последнего, но сразу понял, что долго этот бой теперь не продлится. Ведь он лишился главного своего преимущества - света, оставшись в темноте, один против нескольких, превосходящих его по силам противников.

«Дело - дрянь».

Он окинул взглядом лес, и вдруг осознал, что не видит Драйгана. От паренька остался только его факел, лежащий на земле, почти у самого края обрыва. Звуков боя тоже было не слышно. Видимо твари всё же достали и убили юношу.

«Прости Маллид!» - подумал в ту секунду Ханрис. - «Ты так и не узнаешь, сколь достойным и сильным был твой сын! Прости меня, старый пёс! Твой друг - круглый дурак!»

Провоцировать этот бой было ошибкой, теперь Ханрис это понял. Хотя, возможно, продолжая сидеть и ждать возле затухающего костра, они только лишь отсрочили бы неизбежный финал.

Из тьмы выступил силуэт чудища, с горящими жёлтыми глазами. Боковым зрением Ханрис заметил движение справа и, встав в оборонительную стойку, приготовился отражать атаку. Он не собирался погибать без боя. Всю свою жизнь дрался, будет драться и сейчас.

«Весна! Никам! Лилейн!» - Ханрис стал перебирать в своей голове имена самых дорогих ему людей, который больше уже никогда не увидит. - «Весна! Никам! Лилейн!»

Он крепче стиснул меч.

«Весна! Никам! Лилейн!»

Монстр сделал ещё один шаг на встречу к охотнику. Не бросился, как раньше, не атаковал, а лишь сократил дистанцию.

«Весна! Никам! Лилейн!»

Ханрис собрался сделать выпад и, если повезёт, обезглавить тварь. Но, лишь мельком взглянув в жёлтые глаза, застал, словно статуя. Теперь, во мраке, они засияли ещё ярче, притягивая взгляд. И всё вокруг стало стремительно заволакивать темнотой, в которой исчезал и стиснутый в руках меч, и лес, и огонёк тлеющего костерка, и пламя факелов. Всё пропало, остались только эти глаза. Он не мог пошевелиться, не мог закричать, не мог атаковать и продать свою жизнь подороже. Только лишь стоять и смотреть в эти глаза.

«Весна! Никам! Лилейн!» - повторил он в голове свою посмертную мантру.

Затем, вдруг, пропали и жёлтые глаза. Океан тьмы разверзся, вбирая в себя сознание Ханриса.