Глава вторая

–Ты хоть что-нибудь понял из того, что здесь произошло? - обратился Хазред к своему спутнику.

Гирсу не отозвался.

Когда Хазред обернулся, приятеля рядом не оказалось.

Гирсу всегда обладал этим умением - исчезать бесшумно и незаметно. Даже Хазред который, казалось бы, хорошо изучил повадки своего друга, всегда попадал впросак. Обычно Хазред испытывал легкую досаду, обнаружив, что Гирсу опять его провел; но сейчас, учитывая обстоятельства, молодой троллок не на шутку встревожился.

– Гирсу! - чуть повысив голос, позвал Хазред. - Гирсу, где ты?

– Здесь, - спокойно откликнулся Гирсу, выныривая из густых кустов. Пинком он отшвырнул что-то большое и темное.

В первое мгновение Хазреду показалось, что это куча тряпок или охапка сломанных прутьев, но, присмотревшись, он понял свою ошибку. Нечто с непомерно длинными тонкими конечностями, покрытое тонкими кривыми шипами… Голова на тощей шее бессильно болталась, глаза были плотно закрыты чешуйчатыми веками. Существо было мертво… По крайнем мере, Хазред надеялся на это.

– Боги, какая дрянь! - вырвалось у него.- Где ты это нашел?

Гирсу самодовольно ухмыльнулся.

– Девчонка, конечно, поубивала нескольких, но один-то оставался, - сообщил он как ни в чем не бывало. - Пришлось прибирать за ней хлам. Вечно часть работы остается незаконченной… - Он скривил губы и вынужденно признал: - А она довольно крепкая, эта девчонка… для своей расы, конечно.

Гирсу относился к людям и ижорам чрезвычайно снисходительно, поскольку физически те были значительно слабее троллоков - не говоря уж о троллях. Что до таких воинских «добродетелей», как хитрость и скрытность, которые отличали ижоров, то здесь троллоки вполне могли бы с ними поспорить.

Хазред не ответил - был занят: пытался поймать за хвост какую-то неоформленную мысль. Утомительное занятие, но результаты зачастую его оправдывают. А с этой девчонкой что-то обстояло не так, Хазред чуял это…

– Скажи-ка, Гирсу, - начал Хазред, - доводилось ли тебе прежде встречать на наших болотах этого ублюдка - верзилу в черном плаще? Принц-упырь - так он себя величает, если я правильно расслышал.

Гирсу наморщил лоб. Зелень его лица сделалась почти коричневой - верный признак, что молодой воин углубился в тяжкий для себя труд думать.

Наконец Гирсу изрек:

– Ну что с того, что он какой-то там принц-упырь?… Мало ли тут нечисти шляется, обо всех головы не наломаешься…

Несмотря на очевидную серьезность ситуации, Хазред ухмыльнулся. Гирсу, как обычно, свел сложнейший - и, возможно, мистический - вопрос к проблеме проломленных голов. Что, если рассуждать здраво, и не проблема вовсе. Во всяком случае, в исполнении Гирсу. Дал кулаком в висок - вот и все тебе решение. И никаких возражений.

Как правило, это отлично срабатывало. Но сейчас возникло нечто, всерьез встревожившее Хазреда.

Он попытался донести это до сведения приятеля:

– Прежде мы такого не встречали. Понимаешь?

Гирсу пожал плечами:

– А я о чем говорю! Понятное дело, не встречали. Авось больше и не встретим - он ведь за той девчонкой погнался.

– Если он ее догонит, то вернется сюда, - продолжал Хазред.

– Или не вернется, - пробурчал Гирсу. - Что толку гадать! Все равно ведь никогда не поймешь, что творится в башке умертвия. По мне, так нужно их уничтожать, а разводить с такими долгие разговоры - это все без толку.

– Ты прав, - улыбнулся Хазред, стараясь сделать так, чтобы его улыбка не выглядела покровительственной (злить Гирсу отнюдь не рекомендовалось, даже его лучшему другу). - Разумеется, ты прав, и мы стараемся именно так и поступать. Но ведь принца-упыря мы с тобой не уничтожили!

– Да просто не успели! - рявкнул Гирсу, сжимая и разжимая кулаки. - Он слишком быстро удрал.

Хазред задумался, прикусив губу. Архаалиты определенно больше не представляют угрозы Исхару. Они разбиты и уходят с позором. Что ж, многого от них ждать не приходится: они по большей части люди, слабые создания. Предпочли унести ноги, а не стоять насмерть и с честью погибнуть. Отряд, уничтоженный туманом на глазах у двоих троллоков, - наверное, последний в здешних краях.

А вот явственное приближение тумана не сулит ничего хорошего. И… что же представляет собой на самом деле так называемый принц-упырь? Это не темный епископ слуа - вампиров. Чем-то похож, но различия имеются. И существенные.

Да будь он «просто» епископом слуа - и то следовало бы соблюдать в отношении его большую осторожность. С тех пор как Гхор-змей, прародитель всех слуа, разбудил своих детей, многие обитатели Лаара научились бояться темноты. Вампиры сами по себе представляли серьезную опасность. Но Тзаттог являлся чем-то иным, возможно, более сильным и страшным существом, нежели епископ слуа… И его подручные, порождения тумана, не были вампирами. Сидя в засаде, троллоки досыта нагляделись на них. Искаженные, изломанные, изувеченные, они выглядели насмешкой над природой. В них не было ничего естественного, и именно это наводило такую жуть. И пусть многие из них погибали довольно быстро, все же умертвий, выползших из сердца туманного клубка, было слишком много. И чем дольше Хазред размышлял об этом, тем более очевидным становился для него тот факт, что принц-упырь позволил Пенне победить. Будь иначе, ее давно бы загрызли омерзительные монстры.

Да, принц-упырь. Очевидно, именно его следует рассматривать как ключевую фигуру некой истории, краешек которой разглядели двое троллоков. Соблазнительно, конечно, рассуждать как Гирсу и видеть в этом существе просто еще одно умертвие из тумана. Ну, умертвие. Ну, из тумана. Дать по башке - и поглядим еще, кто сильнее.

Однако большинство порождений Кары богов, как правило, не отличались ни умом, ни тем, что можно было бы назвать «личностью»: у них не наблюдалось индивидуального характера.

А принц-упырь, если только он имеет отношение к Каре богов, - нечто совершенно иное. Он умен и, несомненно, представляет собой личность. Если туман начал исторгать из себя существа, подобные этому, значит, дело принимает наихудший оборот.

Ничего этого Хазред своему другу объяснять не стал, а просто сказал:

– Давай попробуем выяснить, кто он такой и откуда взялся. И главное - чем он намерен заниматься дальше.

– Дальше? - Гирсу недоуменно развел руками. - Куда уж дальше-то? Сбежал - и ладно.

– Он не сбежал, во всяком случае, не сбежал от нас с тобой, - терпеливо проговорил Хазред. - Он погнался за девкой. Так?

– Так. Но при чем тут мы?

– Сожрав девку, он вернется.

– Или не вернется.

– Гирсу, на наших болотах происходит что-то странное…

– Брось ты, - беспечно махнул рукой Гирсу, - на болотах всегда происходит нечто странное. Особенно поблизости от обелиска.

– Скажи, Гирсу, - вкрадчиво молвил Хазред, - что бы ты предпочел: отправиться домой сейчас, прямо в лапы Ханно, который, несомненно, жаждет потолковать с тобой по душам, или задержаться на пару дней и возвратиться с новыми, важнейшими сведениями, а то и с головой врага? Как ты думаешь, станут наши старейшины прислушиваться к жалобам пивовара, если ты явишься перед ними герой героем?

Некоторое время Гирсу предавался размышлениям, а потом расхохотался.

– Ты всегда умел меня уговаривать! Наверное, духи нашептывают тебе правильные слова. Хазред, потому что я не знаю ни одного троллока, который сумел бы долго возражать тебе!

Хазред хлопнул его по плечу.

– Думай, что хочешь, Гирсу, но я прав.

Не мешкая больше, они двинулись через болото по следу принца-упыря и его предполагаемой жертвы.

Несколько раз они сбивались со следа, но чутье Хазреда и навыки Гирсу возвращали их на правильную дорогу. Время от времени друзья перебрасывались короткими репликами.

– Здесь она споткнулась.

– Тут он остановился и долго смотрел ей в спину - вон как глубоко отпечатались следы.

– Как ты думаешь, для чего он на нее смотрел? По-моему, умнее было бы сразу схватить девчонку и свернуть ей шею, а не пялиться на нее.

– Может быть, он пытался подчинить ее своей воле.

– Не слишком-то у него это получилось, - заметил Гирсу, указывая на отпечатки ног Пенны. - Она мчалась не разбирая дороги, но не задерживалась ни разу.

– Чтобы подчинить кого-то своей воле, нужно смотреть в глаза, - отозвался Хазред. - Кроме того, подобная штука отбирает у тебя самого слишком много сил.

– Иными словами, наш бледный приятель бережет силы и не расходует их понапрасну? - уточнил Гирсу с презрительной гримасой. - Стало быть, он слабее, чем ты опасался, братишка.

– Или же дело тут в самой девчонке, - сказал Хазред. - Я не исключаю такой возможности, что она с ним заодно.

– Заодно? Да она перебила его солдат, а потом удрала от нею сломя голову!

– Случается, - медленно проговорил Хазред,- что ты с кем-то заодно, но еще не осознаешь этого.

Гирсу резко тряхнул головой:

– Довольно зауми! Мы хотим ее найти или нет?

– Она побежала к городу, - сказал Хазред. - Есть тут поблизости одни городок, как-то он глупо называется… Хеннгард, Хеингам… Вряд ли там сильно обрадуются чужачке - и, понятное дело, вовсе не придут в восторг от принца-упыря. Но это пока что не наше дело.

– Не пойму я тебя, - проговорил Гирсу. - То ты рвался в погоню за ними, то вдруг останавливаешься и разводить длинные разговоры. Давай просто поймаем этого принца и вытрясем из него ответы на все наши вопросы, вот и все.

– Скажи мне честно, Гирсу, - ответил на это Хазред, - ты действительно хотел бы поймать то существо?

Гирсу пожал плечами:

– Ну, если кто-нибудь забьет ему пасть поленом… то да.

– Если забить ему пасть поленом, он не сможет отвечать на твои вопросы, - указал Хазред.

– Проклятье! - воскликнул Гирсу. - Об этом я как-то не подумал.

Оба рассмеялись, однако их веселый смех сразу оборвался: высокая осока вдруг шевельнулась, раздвинулась, и мелькнула длинная зеленая рука, покрытая коричневато-желтыми пятнами. На первый взгляд могло показаться, что это змея, которая бросилась вперед, куснула воздух и сразу же отпрянула обратно в укрытие.

И тем не менее это была именно рука, похожая на человеческую. И принадлежала она одному из опаснейших созданий, что обитают на болотах, - трясинщику. Скрытный, вспыльчивый, превыше всего он ценил собственный покой и неприкосновенность своего жилища

Пробегавшие мимо существа разбудили его, и он, вооружившись копьем, засел в осоке. Кто бы ни потревожил его сон, этот «кто-то» поплатится жизнью за свое преступное легкомыслие. По глубочайшему убеждению трясинщика, у него не могло быть ни друзей, ни союзников. Всякое другое создание, кроме него самого, неизбежно воспринималось враждебно. Оно желало ему зла, оно намеревалось захватить его собственность.

И следует признать, в своей подозрительности трясинщик не был так уж не прав. Времена наступали жуткие, приходилось постоянно держать ухо востро. Любой, даже тот, кто прежде считался если не другом, то союзником, теперь мог оказаться лютым врагом.

Копье, брошенное трясинщиком, вонзилось в землю и задрожало. Хазред замер, опасливо поглядывая в сторону осоки. В первое мгновение ему показалось, что трясинщик промахнулся, но нет: Гирсу с перекошенным лицом показал другу оцарапанную руку. Копье пролетело совсем близко от троллока и зацепило его лишь чуть-чуть, но этого было достаточно.

Яд. Как и многие обитатели болот, трясинщик никогда не пренебрегал этим оружием змей и пауков. Неизвестно, к каким мастерам яда он обращался - эти существа всегда были окружены величайшим почетом и величайшей тайной, - но его копье, несомненно, было отравлено.

Даже не видя, как посинела царапина, оставленная на плече Гирсу острым наконечником, Хазред мог бы в этом поклясться.

– Проклятье, Хазред, - прохрипел Гирсу, - я, кажется, умираю…

Хазред не ответил. Он помог другу лечь на траву, выдернул из земли копье и, не помня себя от ярости, помчался навстречу врагу.

Из зарослей осоки вылетело еще одно копье. Хазред не успел бы ни отскочить, ни увернуться. Ему попросту повезло - его противник промахнулся. Еще мгновение - и перед трясинщиком возник разъяренный троллок.

Трясинщик слишком хорошо знал, какая участь его ожидает. Последнее, что видел Хазред, прежде чем нанести удар, было искаженное ужасом узкое удлиненное лицо, покрытое желтовато-коричневыми пятнами. Не размахиваясь, Хазред просто нанес удар копьем. Длинный костяной наконечник, напоенный ядом, вонзился в живот существа. Из горла трясинщика вырвался странный хриплый звук, похожий на смешок. Глаза его сразу же остекленели, и он повалился набок. Его длинные пальцы обхватили древко, как будто трясинщик сам пытался воткнуть копье как можно глубже в собственное тело.

По всей округе разнеслась отвратительная кислая вонь. Хазред поскорее выскочил из зарослей осоки. Он не без оснований полагал, что даже запаха будет достаточно, чтобы причинить серьезные неприятности. Когда имеешь дело с ядами, существует одно-единственное правило безопасности: держись от них подальше.

Этому завету и стремился следовать Хазред. Сам он почти не прибегал к ядам. Не хотел рисковать, не обладая достаточными знаниями. На его памяти несколько троллоков ухитрились нанести себе смертельные раны, приготавливая отравленные стрелы отнюдь не самоубийства ради, а для совершенно иной цели.

Гирсу корчился на земле, без стеснения оглашая окрестности громкими жалобными стонами. Хазред окинул друга беглым взглядом.

– Ты сможешь идти?

– Не знаю…

–Прекрати рыдать, как параличная старушка! - рявкнул Хазред.

– Я воин, - сказал Гирсу жалобно. - Воины ненавидят свои слабости.

– Ненавидь свою слабость как-нибудь менее отвратительно.

– Мы не будем продолжать погоню? - спросил Гирсу.

Хазред сел рядом с ним на землю, коснулся его распухшей, как бревно, руки.

– По-твоему, нам следует и дальше преследовать принца-упыря? - поинтересовался он.

– Я стараюсь не обращать внимания на боль и сосредоточиться на деле, - объяснил Гирсу.

– Трясинщик спутал нам все планы, - сказал Хазред со вздохом. - Впрочем, кое-что я все-таки узнал.

– Завидую тебе, - прохрипел Гирсу. - Я узнал только то, что из всего отряда архаалитов осталась какая-то женщина и что принц-упырь, гнусное умертвие, для чего-то гнался за ней, точно влюбленный тролль за Речной Девой.

– Очень смешно.

– Я вовсе не смеюсь.

Хазред покачал головой, отвечая каким-то своим потаенным мыслям. Наконец он произнес:

– Идем.

Он подставил другу плечо и помог тому подняться на ноги. Вместе они заковыляли по болоту, иногда увязая по колено и выше, а подчас даже падая в лужи и барахтаясь в попытках подняться. Оба молчали. Гирсу даже не ругался - сберегал силы.

Поначалу Гирсу считал, что Хазред желает доставить его домой. Это было бы самым простым и логичным решением. Умирающему троллоку лучше расстаться с жизнью на глазах у близких, чтобы они получили возможность приобщиться к его мужеству перед лицом неизбежной кончины.

«Может быть, обо мне сложат песню», - подумал Гирсу.

Очевидно, в полузабытьи он высказал свою мечту вслух, потому что Хазред сердито отозвался:

– Удивительные глупости лезут тебе в голову! Кто же станет слагать песнь о неосторожном болване, который сдуру попал под копье трясинщика? Разумеется, если ты умрешь, я не стану рассказывать дома всех обстоятельств. Для этого мне пришлось бы объяснять, как мы с тобой сваляли дурака. Нет уж. И не надейся.

Скоро даже Гирсу, снедаемый болью и лихорадкой, сообразил, куда же на самом деле тащит его Хазред.

В первый миг эта догадка заставила его обмякнуть в руках друга.

– Нет! - вырвалось у Гирсу.

– Что «нет»? - удивился приятель.

– Только не туда!

– Не куда?

– Ты ведь идешь к ведьме?

– Это единственный выход.

– Никогда не думал, что скажу это, но, Хазред… Я боюсь.

– Боишься?

– Послушай, я не испугался ни упырей, ни Ханно-пивовара, ни даже разъяренного голодного тролля… помнишь, когда мы встретили с тобой разъяренного голодного тролля?

– Отлично помню. Едва унесли ноги, - фыркнул Хазред.

– Но болотная ведьма - другое дело, - продолжал Гирсу уныло.

– Почему? - удивился Хазред. - Она может оторвать тебе голову с тем же успехом, что и Ханно-пивовар. Не вижу большой разницы.

– Болотная ведьма - женщина, а женская жестокость особенно… ну… жестока.

– Всегда мечтал посмотреть, оправдывает ли ведьма те слухи, что распускают о ней на болотах, - заявил Хазред.

Гирсу пытался сопротивляться, цеплялся ногами за корни, всей тяжестью обвисал на руках у Хазреда, но тот оставался неумолим.

Несколько раз друзьям чудилось, будто над головами у них пролетало какое-то бесшумное существо. Они догадывались, что это такое. Болотная ведьма держала у себя сову. Гигантскую плотоядную тварь, одетую мягкими серыми перьями. Невидимая, вездесущая, она беззвучно летала по ночам и повсюду выискивала добычу. Скрыться от нее было невозможно. Иногда болотная ведьма по нескольку дней держала свою сову взаперти - нарочно морила ее голодом и злила, а потом вталкивала в ту же комнату связанную жертву. Сова разрывала несчастное существо когтями и склевывала - наутро в комнате обнаруживались лишь белые кости. Ни кусочка мяса, ни клочка кожи, даже волос не оставалось.

– Как по-твоему, ее сова следит за нами? - спросил Хазред.

Не без удовольствия он почувствовал, как Гирсу содрогается.

Хазред и сам не знал, для чего дразнит и пугает приятеля. Возможно, врожденное умение предвидеть будущее подсказывало ему, что эта история закончится благополучно, и он попросту веселился. Возможно. Хазред никогда не доверял до конца своим предчувствиям. Он вовсе не считал себя провидцем. Во всяком случае, Хазред знал: чтобы дело действительно завершилось без потерь и трагедий, следует проявить больше осмотрительности и расторопности.

* * *

Обиталище болотной ведьмы находилось внутри огромной кочки, плавающей на поверхности болота. К дому со стенами из дерна вела дорожка, сделанная из сучковатых поленьев, которые были связаны между собой грубо сплетенными веревками. Когда троллоки ступили на эту дорожку, она затряслась и закачалась над трясиной. Эта дрожь передалась и хижине, и вскоре на пороге показалась сама болотная ведьма - уродливая старуха, вся покрытая густо-коричневыми щетинистыми бородавками. Одеяние из косматых звериных шкур ниспадало с ее плеч до земли. Под этим нарядом трудно было разглядеть тело ведьмы. Следует, впрочем, отдать троллокам должное - им и в голову не приходило задуматься о том, что же скрывает ведьмино платье от постороннего взора. Зрелище, как говорится, для закаленных духом.

Ведьма взмахнула жилистым кулаком.

– Что вам надо? - пронзительно закричала она.- Зачем пришли?

– Позволь нам войти и уж тогда объясниться, премудрая, - отозвался Хазред. Он слыхал, что ведьму можно задобрить лестью и изысканной вежливостью.

– Грубиян! - завопила она. - Я нарублю из тебя корм для моей совы, а толстая шкура твоего приятеля пойдет на новую занавеску для моей хижины!

– Не сомневаюсь, что тебе под силу и то и другое, - закричал Хазред, втайне радуясь тому, что Гирсу без сознания и не в силах сейчас ответить ведьме достойно. - Однако позволь же нам войти! Я хочу рассказать тебе новости!

– Ты принес мне новости? - с подозрением прищурилась старуха.

– Да, уважаемая госпожа, и какие новости! - заверил Хазред.

– Брось ты! - рявкнула ведьма. Хазред остановился на шатких мостках, обостренно ощущая близость болотной бездны.

– Что я должен бросить? - спросил он.

– Своего приятеля! - захохотала ведьма.

– Нет, уважаемая госпожа, я лучше брошу пустые разговоры, - ответил Хазред и сделал еще несколько шагов.

– Ха! Ты за словом в чужие закрома не лазаешь, - хмыкнула ведьма. - Но это не означает, что я тебе поверила.

Хазред находился уже в двух шагах от входа в хижину.

– Посторонись, уважаемая госпожа, - попросил он.

– Вот еще! Убирайся!

Она попыталась столкнуть его с дорожки, но Хазред удерживал равновесие и упорно отказывался падать. Несколько раз из трясины высовывались чьи-то предусмотрительно распахнутые пасти, но затем, не без разочарования, пасти захлопывались и медленно погружались в глубину болота.

– Позволь… поговорить… - пропыхтел Хазред, втискиваясь в хижину вместе с бесчувственным (и очень тяжелым) Гирсу и сопротивляющейся ведьмой.

Холодные влажные пальцы ведьмы скользнули по лицу Хазреда, а затем все трое ввалились в хижину и рухнули на пол, застеленный сухим камышом.

– Твоя взяла, - фыркнула ведьма, поворачиваясь к Хазреду спиной и склоняясь над очагом.

Синеватый огонек послушно вспыхнул.

Высветилась вся хижина с ее кособокими стенами, убогой утварью и клетушкой для совы - там, очевидно, и происходили трагические смерти тех, кто имел несчастье не угодить ведьме. Вход в хижину был занавешен мятой желтой шкурой, содранной с какого-то безволосого существа.

– Клади это ничтожное тело возле очага, - распорядилась ведьма. - Полагаю, ты принес угощение?

– Нет, это мой приятель,- ответил Хазред.

– Хм. - Ведьма наклонилась над Гирсу, пошевелила длинным носом, поскребла бородавки на подбородке. - По-моему, он мертв. Напрасно ты принес его. Моя сова не любит тухлятины. Сходил бы к колдуну, что живет в двух переходах отсюда, на Вонючей Горке, - он держит стервятников.

– Мне не нужны ни колдун, ни стервятники, - отозвался Хазред. - Я пришел к тебе, потому что приятель мой еще жив и ты можешь его спасти.

– А для чего? - прищурилась ведьма.

К этой игре в вопросы-ответы Хазред был готов и потому быстро отозвался:

– Чтобы он был жив.

– А для чего ему жить? - настаивала ведьма.

– Стать воином,

– Зачем становиться воином?

– Убивать умертвий из тумана.

– Как можно убить умертвие, оно ведь мертво!

– Умертвие следует отправить туда, откуда оно вышло.

– Этим занимаются не воины, а маги, - возразила ведьма.

– Маги добивают, но воины готовят почву.

– Из воинов получается хорошее удобрение, - задумчиво произнесла ведьма, созерцая бесчувственного Гирсу. - Что из живых, что из мертвых. Полезное племя, ты прав.

– Ты спасешь его? - обрадовался Хазред.

– Ишь, как развеселился! - возмутилась ведьма. - Сам-то ты не воин ли?

– Нет.

– Это хорошо. Я не люблю воинов. И сова моя их не любит. Много жил и костей. Жрецы - вот те нежные…

Она зачерпнула горсть праха прямо из стены своей хижины и бросила в огонь. Повалил разноцветный дым. Ведьма гнусаво запела. Повинуясь заклинаниям, дым начал менять оттенки: то красные ленты медленно ползли через все помещение, отбрасывая зловещие пятна света, то вдруг они становились мертвенно-синими, а потом мгновенно сменялись ядовито-зелеными…

Перед глазами у Хазреда все плыло. Он упорно сопротивлялся колдовству ведьмы, до последнего не понимая, какова ее истинная цель. Действительно ли она взялась помочь и избавить Гирсу от смертоносного яда, или же ей взбрело на ум нечто совершенно иное? Кто знает! Ни одно живое существо на болотах не в состоянии предугадать, как поступит ведьма. Неведение помогало ей держать других в страхе и подчинении. Хотя втайне Хазред подозревал, что на самом деле силы ведьмы весьма ограниченны, однако вслух никогда не рисковал высказываться в этом смысле.

* * *

Хазред никогда не бывал прежде в подобном месте. Его окружали полупрозрачные стены какого-то роскошного жилища. Сколько молодой троллок ни напрягал память, он не мог припомнить, как очутился здесь. Должно быть, его перенесла сюда магия ведьмы, пока он был без сознания.

О да, в этом Хазред вполне отдавал себе отчет: в какой-то момент, слушая монотонное и гнусавое пение ведьмы, он погрузился в забытье. Ведьмы с легкостью проделывают такое с теми, кто имел глупость им довериться.

Да. Он упал в обморок, скажем прямо.

А теперь она перенесла его в какой-то воздушный пузырь… Интересно, можно ли отсюда выбраться?

Хазред осторожно приподнялся, осмотрелся по сторонам.

Разноцветные шелковые покрывала приятно холодили тело. Расписные кувшины самой причудливой формы были расставлены на полках. Изогнутая подковой скамья, обитая бархатом, так и приглашала сесть на нее и насладиться покоем. Перламутровые стены как будто сами излучали свет.

Они казались прозрачными, однако, когда Хазред попробовал выглянуть наружу, он ничего не увидел. Он как будто был заточен в хрустальном шаре и вместе с тем погружен в непроглядную муть. Может быть, там, за стенами, клубился смертоносный туман! От одной только этой мысли Хазред содрогнулся и поскорее отошел от стены. Достаточно малейшей щелочки, малейшей дырочки в стене, чтобы туман начал просачиваться в это помещение… и довольно единого соприкосновения с дыханием Кары богов, чтобы умереть.

Холодный пот выступил на лбу Хазреда, и он обтер лицо ладонями.

Несколько мгновений он сидел в неподвижности, опустив лицо к коленям в попытке прийти в себя и успокоиться. А когда он выпрямился, то увидел прямо перед собой женщину поразительной красоты.

Хотя только что ни намека на ее присутствие в комнате не было, Хазред ничуть не удивился ее внезапному появлению. Здесь все происходило чудесным образом, так почему бы не возникнуть этой красавице?

Она была очень худая, высокая, с узким, как лезвие, лицом. Золотисто-коричневая кожа так и сияла, а огромные, косо поставленные глаза лучились золотым светом. Прозрачные одежды не скрывали ее тела, и Хазред ощутил безумное влечение к ней.

Он коснулся ее плеча, обжигающе-холодного, и понял, что она заколдована. Но сейчас это не имело для Хазреда никакого значения. Его жадные пальцы, дрожа от нетерпения, нащупали край ткани, в которую была закутана красавица.

Он потянул, и платье само упало к ее ногам. Женщина негромко рассмеялась и потянула троллока за собой, на мягкую изогнутую скамью, которая так манила к себе обещанием неги.

Она улеглась, и скамья шевельнулась, принимая удобное для хозяйки положение. Совсем близко Хазред увидел раскосые глаза и в них холодную страсть. Не безумие любви руководило этой таинственной красавицей, но ледяной расчет: ей требовались мужские объятия.

Хазреду было безразлично даже это. Он знал, к чему стремится.

С громким криком, рыча, как зверь, он набросился на красавицу и подмял ее под себя. Ее руки сомкнулись на его шее, ее глаза сияли так, что смотреть было больно. Похоть овладела всем существом Хазреда. Никогда еще ему не было так весело, никогда он не чувствовал себя таким живым, как в эти мгновения, овладевая в магическом хрустальном шаре незнакомкой-колдуньей, принадлежащей к неведомой расе!

Он ощущал ее гибкое тело, очень холодную кожу, которая постепенно становилась все теплее и наконец начала обжигать, сделалась раскаленной. Ласкавшие красавицу ладони Хазреда дымились, но остановиться он не мог, и боль вплелась в наслаждение, которое он получал. А она улыбалась все шире.

Внезапно он понял, что она сжигает его силу. Он замешкался, но лишь на мгновение. Схватив ее за горло, он прошипел:

– Что ты делаешь?

– Отдай мне свое семя, Хазред! - захрипела она. Это были первые слона, которые она произнесла; до сих пор он не слышал ее голоса.

– Ты уничтожаешь меня!

– О да, - тихо засмеялась она, и он ослабил хватку. - Если ты сделаешь то, к чему стремишься, то никогда больше не сможешь овладеть женщиной… Скажи, ты согласен заплатить эту цену?

– Да! - крикнул Хазред и больше не допускал в свой разум ни одной мысли.

Ослепительная белая вспышка блаженства поглотила его, и он упал на тело своей зловещей подруги, изнемогая от боли и восторга.

Теперь она больше не обжигала его руки. Она ласкала его, обливая прохладой, а сама лениво, скучающе разглядывала расписной потолок. Хазред всхлипывал у нее на груди.

– Ты дал мне то, к чему я стремилась, - произнесла она наконец, отталкивая его от себя и садясь на лавке. - Но взамен и ты получил кое-что…

– Что? - прошептал Хазред.

– Узнаешь в свой черед…

Она встала, потянулась за одеждой. Он смотрел в ее узкую спину и не знал, чего ему больше хочется: вновь овладеть ею или вонзить нож между ее лопаток.

– Ты не сможешь сделать ни того ни другого, - спокойно проговорила она.

– Читаешь мои мысли?

– Твои мысли раскаленными знаками высвечиваются на этих стенах… - Она негромко рассмеялась. - Будь осторожен! Любой может их увидеть, ведь они проступают сквозь стены и горят на все болото. Неужели ты хочешь, чтобы о переменах в твоей жизни узнал кто-нибудь посторонний? Берегись своих мыслей, Хазред! Это бывает очень опасно - думать так громко.

Он вздохнул, опустил веки, пытаясь совладать с волнением и гневом, а когда снова взглянул перед собой, то увидел, что женщина исчезла. Исчезла так же внезапно и необъяснимо, как и появилась.

Зато теперь Хазред отчетливо видел выход из комнаты. Небольшой арочный проем, закрытый желтым шелковым занавесом с кистями. Хазред уставился на выход, размышляя, стоит ли ему покинуть комнату прямо сейчас, или же лучше задержаться здесь на неопределенное время и попытаться понять что-нибудь еще.

Как вышло, что он угодил в такую простую ловушку?

Ответ пришел сам собой. Женская жестокость более жестока, чем любая другая, - так, довольно коряво, но в целом верно выразился Гирсу.

Гирсу! Хазред подскочил. Где теперь его приятель? Жив ли он? Согласилась ли ведьма ему помочь или же позволила умереть?

Хазред подошел к выходу, дотронулся рукой до занавеса… и отпрянул.

Перед ним болталась вовсе не шелковая ткань, но жесткая шкура, содранная с какого-то существа… Грубая кожа, похожая на троллиную. Ярко-желтая, с едва заметными чешуйками. По очертаниям шкуры можно было уверенно определить вид существа: оно, несомненно, было человекообразным, небольшого роста, толстым, с округлыми боками.

Хазред быстро обернулся. Его догадка полностью подтвердилась. Так и есть! Он вовсе не покидал хижину ведьмы на болоте! Прямо у него на глазах комната начала изменяться. Красивые расписные кувшины сменились кривобокими горшками, полупрозрачные стены сделались опять прежними, слепленными из травы и болотной грязи, а скамья, на которой неведомая красавица отдавалась Хазреду… Болотный Дух! Следовало догадаться, прежде чем прикасаться к загадочной любовнице и наслаждаться ее гибким телом…

Никакой скамьи здесь не было и в помине. Хазред овладел безобразной ведьмой прямо на теле своего друга.

Загрузка...