Сердце Зверя. Дорога Воина (СИ)

Глава 22

Разговор с другом не вышел. Так как находился я, в самом что ни на есть лазарете и вокруг было полно лишних ушей.

— Ну как ты, чертяка? — весело произнёс Олг, — я знал, я верил, что ты отовсюду выкарабкаешься!

— Я тебе потом всё подробно расскажу, — прошептал я ему на ухо, — а пока расскажи как тут у вас дела?

— Да нормально, ничего особо интересного не приключалось. После битвы у моста, почти до середины ночи коней гнали, без остановок толком, зато заночевали уже в городе. Ну а тут, пока то да сё, нас, конечно, сразу напрягать не стали, дали отдохнуть. Оказывается, пока мы тварей на мосту держали, сюда уже четыре отряда подобных нашему прибыло. Слышал я, что командиры нам на помощь идти собирались, да только смотритель запретил, почему не знаю, но слухами земля полниться, — многозначительно сыграл он бровями, — так вот, отдохнули, да к осаде готовиться начали. Да ничего интересного в принципе, выделили нам участок на стене, как раз, напротив леса, где твари на ночевку устраивались. Думал, не повезло, а вон как оказалось, твари на ворота попёрли, так что нам даже железом греметь не пришлось. Ну, ты конечно учудил, друг, я тебя сначала как со стены заметил, то глазам своим не поверил, а как ты в ответ рукой махнул, так сразу на сердце полегчало. Говорю ребятам, смотрите, Скелл щас тварям в тыл зайдёт, ну поржали все, значит, а как твари на штурм пошли, смотрю, а ты из леса выскакиваешь, да на всех парах к тварям. Сразу шепотки пошли, что ты после купания умом тронулся, а ты как давай из лука палить. Тут отвлёкся, твари больно уж попёрли, пришлось навесом стрелять, а как на тебя взор кинул, смотрю, а к тебе целая толпа несётся, а те хоть бы хны, стоишь себе и в ус не дуешь. Тут уж и сам чуть не поверил, что ты умом тронулся, ребят кликнул, да и как смогли тварей залпом накрыли. За что я, кстати, потом от лейтенанта отгрёб, за нарушение дисциплины, так что должен будешь, — друг хитро подмигнул и продолжил, — ну а там уж вы сблизились больно, стрелять страшно, а тварей то много ещё осталось. Ну, думаю всё, спекся дружка мой лучший, да такая злость тут взяла, что чуть со стены не сиганул на подмогу, да только всё равно не успел бы уж, — как то виновато промямлил Олг, — ну и начал я тварей, что возле стены толпились отстреливать, там уж Алт меня в бок пихнул, смотри, говорит. Смотрю, а ты в толпе тварей мелькаешь, раз и кровища во все стороны, раз и голова псиная в воздух взмыла. Успокоился вроде только, как пехота подоспела, и твари тикать начали, тут смотрю и вижу, как ты на жирного самого летишь, до него долетел, шмякнулся и обратно улетел, тут уж даже пугаться не стал. Десятник и тот сказал, мол, если до сих пор везло, то и сейчас повезет.

— Ну да, повезло, так повезло, — задумчиво произнёс я.

— Олг, десятник зовёт, — в лазарет заглянул Алт и, увидев меня, приветливо махнул рукой, — жив бродяга!

— Да куда я денусь, — весело произнёс я, махнув в ответ.

Друзья удалились, оставив меня один на один со своими мыслями. А вот в мыслях всё оказалось не так уж и радужно. Первое, что меня беспокоило, это моё неадекватное поведение, вызванное явно переизбытком чужеродной энергии. Думается, что только невероятная удача помогла мне выжить в таком состоянии. Второе, что тоже не давало мне покоя, это то, как мне теперь объясняться с командованием, по поводу чрезвычайно быстро заживших ран. С ранами тоже не всё понятно. По словам Олга, когда меня подобрали и принесли в лазарет, у меня была сломана левая рука, а голень была изрядно подрана чьими-то зубами. Но раны эти, как ни странно, хоть и затянулись, но заживление растянулось на несколько дней. По моим же подсчётам при том количестве энергии, что была собрана во мне, это должно было произойти за считанные часы. Если с первым я разобрался довольно быстро, просто решив, что пока не разберусь в происходящем, новыми способностями пользоваться не буду, то над объяснением и собственной регенерацией нужно было подумать.

Пораскинув мозгами, решил, что объясню всё даром лесных духов. Осталось только придумать пригодную историю, как этот дар я получил. Слегка поразмыслив, решил не придумывать ничего нового, а лишь изменить пересказ произошедшего. Так, вместо тени убитого колдуна я сразил его живого, а сделал это неблагородным выстрелом в спину. Решив, что такая версия вполне утолит любопытство начальства, успокоился и занялся самосозерцанием. Необходимо было найти причину столь долгой регенерации.

При взгляде на свою оболочку подивился количеству собранной энергии, кажется, даже в колдуне её было меньше. Но при этом эта энергия почти никак не перетекала в сам организм, циркулируя лишь по внешним каналам оболочки и не соприкасаясь с телом.

Непонятно. Энергия имеет абсолютно идентичный цвет, что и изначально присущая мне, но при этом не желает насыщать организм, линии которого после нескольких дней проведённых в беспамятстве были слегка бледноваты.

Попытался перегнать чуток энергии, из оболочки в тело. К удивлению это не получилось, лишь на секунду мне показалось, что некая кроха энергии всё же проникла в организм. Да что ж это такое? На что мне вообще столько энергии, если я не могу использовать её по своему усмотрению. Потратив почти час на бесполезные попытки загнать энергию в тело, всё же бросил это дело. Примем как данность, что энергию, похищенную и переработанную с помощью жгута, мой организм в свои пределы пускать не желает. Осталось лишь найти применение этому озеру энергии, что сейчас бесполезным балластом висит на мне. Пришла «умная» мысль вспомнить, что-нибудь из жизни гнольего колдуна. Но сколько не пыжился, кроме странных обрывков воспоминаний, большую часть из которых составляли сцены жертвоприношений, ничего вспомнить не смог. Мда, а как было бы неплохо научиться тем фокусам, что враг демонстрировал в сражении у моста. Но видимо не судьба.

Вынырнув из омута раздумий, решил разобраться с окружающей обстановкой. Прислушиваясь к своему организму, аккуратно сел, но ничего уже не болело. За пару дней проведенных в беспамятстве, организм уже успел справиться с ранениями. Приняв сидячее положение, огляделся. Находился я в большом помещении, заставленном койками, по типу казармы. На одноярусных койках расположились раненные. Десятка два человек, преимущественно тяжелораненые. Видимо легкораненых тут не задерживали и, оказав необходимую помощь, отпускали на все четыре стороны. Не особо большие окна были забраны плохо выделанным пузырём и, что творилось по ту сторону, было непонятно. Всё что я смог понять, это то, что на улице достаточно светло.

Утолив первоначальную волну любопытства, обратил взор на своё тело. Одет я был в лёгкую белую рубаху и плотные кожаные штаны. На руку была наложена шина, а голень и корпус под рубахой были туго перебинтованы. Закатав штанину, принялся старательно распутывать бинты.

— Что вы делаете молодой человек? — раздался из-за спины возмущенный голосок.

От удивления я вздрогнул, видимо слишком увлёкся и не услышал, как в помещение кто-то вошёл. Повернув голову, оценил говорившую. Обладательницей приятного голоса оказалась красивая женщина, хотя скорей даже девушка. Навскидку ей было примерно лет двадцать, может двадцать пять. Девушка была облачена в тёплую куртку, из под которой виднелся белый передник.

— Хм, осматриваю себя, — тщательно подбирая слова, ответил ей.

— Немедленно прекратите своё действо и вернитесь на кушетку, — вполне миловидное лицо приняло строгое выражение.

— Я вполне нормально себя чувствую и вполне здоров, — попытался я остудить пыл резкой девицы, но был осажен.

— Не вам решать, здоровы вы или нет, а если вы сейчас же не ляжете, я пожалуюсь на вас вашему командиру! — произнесла она, грозно нахмурив брови.

Тут на лицо девушки легла выбившаяся из причёски прядь и девушка, не меняя хмурого выражения, попыталась её сдуть. Выглядело это более чем комично, и я весело хмыкнул, тем самым вызвав целую бурю праведного возмущения с ее стороны.

От слов девушка перешла к действиям и, приблизившись вплотную, попробовала усадить меня в кровать. Пару секунд понаблюдав за её бесплодными попытками, встретился с полным негодования взглядом и всё же опустился на кровать.

Пока стоял, успел заметить, что девушка почти на голову ниже меня и при этом она обладала весьма аппетитными формами. Девушка ловко довершила начатое мной и удивлённо уставилась на едва заметную полоску чуть розоватой кожи.

Девушка хоть и была удивлена, но ошарашенной её я бы не назвал. Видимо за два дня поняла, что раны заживают на мне с огромной скоростью.

— Я же говорю. Нормально, — начал я, но заткнулся, поймав испепеляющий взгляд.

— У вас, между прочим, ещё и рука сломанная была, — заявила она мне.

— Уже прошло, — сказал я, наблюдая, как она снимает шину с руки, — вот видите, — я демонстративно пошевелил пальцами перед её лицом.

— Может объясните, как у вас это получается, а? Вас принесли всего два дня назад, без сознания с переломами и разодранной голенью, а сейчас вы абсолютно здоровы! — требовательно начала девушка, но наткнулась на мой хмурый взгляд и сбавила тон.

— А зачем я должен вам что-то объяснять? — удивлённо вскинул брови.

По щекам девушки разлился румянец гнева, она вскочила на ноги и, бросив прощальное «хам», удалилась восвояси.

— Ты бы полегче с ней паря, она как никак племянница нашего смотрителя, — раздался за спиной слабый голос.

Оглянувшись, понял, что говорит это мне сморщенный старичок, с замотанной бинтами головой.

— Да нервная она какая-то отец, — примирительно ответил я и, устроившись поудобнее прикрыл глаза. Делать ничего не хотелось. Сам не заметил, как задремал.

Разбудил меня звук тяжёлых шагов. Открыв глаза, заметил уверенно движущийся ко мне силуэт десятника.

— Эх, не дадут мне поболеть, — тихо, чтоб Туск не слышал пробурчал я себе под нос.

— Ты лежи, лежи, — десятник выставил перед собой ладони, в успокаивающем жесте, — мне Олг сказал, что ты очнулся, вот я и зашёл поговорить.

— Хорошо, а о чем?

— О том, что там случилось на мосту и о том, что было после, все, в общем рассказывай.

Рассказав отредактированную историю событий, где колдуна унесло течением, а уже после в лесу я убил его и встретился с духами, а своё участие в битве обусловил лишь желанием помочь.

— Хм, понятно, понятно, — задумчиво покивал в ответ Туск, — ладно я пойду, дел ещё много, нужно начальству доложить твою историю, а ты давай, окончательно поправляйся, тебя смотритель завтра видеть хотел, ему уже доложили о твоём быстром исцелении.

Десятник встал и всем видом показывая, что трепаться у него нет ни времени, ни сил, удалился, не дав спросить на кой чёрт я сдался смотрителю. Гадать откуда он узнал о моём исцелении я не стал, наверняка племянница растрепала, но вот подумать на кой я ему всё же сдался, стоило.

Поломав голову, так и не нашёл достойной причины, коей вызван интерес ко мне со стороны смотрителя города.

На улице вечерело и нам принесли обед. Тяжелораненых кормили в основном бульоном, а некоторых и не кормили вовсе. Мне же удалось выпросить у улыбающийся подавальщицы кашу с мясом и компот. В дело при этом шло всё, от просительных интонаций, до моря комплиментов. При этом внешность, весьма полной и не особо привлекательной дамы я обходил стороной, акцентируя внимание на всевозможных духовных качествах. За что в итоге и был награждён сытным ужином.

После еды хотелось погулять, но дальше порога меня не выпустили, обосновав свою тиранию тем, что пока я приписан к лазарету, двигаться без доктора мне запрещено. А доктором, которой оказалась та самая девица, коей я был послан далеко и надолго.

Разочаровавшись в прогулках, решил скрыться от давящей обстановки за гранью снов и пусть с неким трудом, но мне всё же это удалось.

Утром меня без вопросов накормили, после чего появилась госпожа доктор, с видом неприступной королевы и ледяным тоном уведомила меня, что меня здесь больше не задерживают. На тумбочке рядом с кроватью я нашёл комплект чистенькой формы и пару новеньких сапог быстренько облачившись, постарался побыстрей покинуть столь негостеприимные места.

Уже оказавшись на улице, понял, что не знаю где мои собственные вещи, а кроме этого даже не знаю, куда мне сейчас идти. Так как улицы вокруг оказались совершенно незнакомыми. Благо улицы не пустовали и, первый же прохожий уверенно указал мне направление.

Двигаясь по улицам, старательно всматривался в лица прохожих. Большинство встреченных были к моему удивлению не военными, хотя по подсчётам, тут должно было собраться войск едва ли не на пятую часть города. Но их не было видно, а это значит, что либо большая часть войск уже отбыла восвояси, либо их не разместили в городе. Если верен второй вариант, то гостеприимству города остаётся только позавидовать. Двигался я в сторону городской ратуши. К счастью мне навстречу попался спешащий навстречу Алт. Издалека увидев меня, он махнул рукой и остановился, дожидаясь моего приближения.

— Привет, — пожав предплечье, он эмоционально похлопал по плечу, — а меня Туск как раз за тобой послал, считай повезло что пересеклись.

— Здаров, здаров, — дружелюбно осклабился я в ответ, — как дела твои?

— Да нормально, чего у меня случиться может, это ж не я тварей в одиночку окружал.

— Кстати об этом, не знаешь чего от меня смотрителю надо? — спросил у веселящегося друга.

— Откуда мне знать, я ж не секретарь его, но думаю, наградить хотят, — задумчиво произнёс он.

— Наградить? — переспросил я, — за что?

— Ну как же, такой образец героизма и самопожертвования, — друг вновь заулыбался, — хоть твои действия и были сумасбродными, но простому народу такое по нраву, а плох тот смотритель, что глух к голосу людей, так что наградить должны обязательно.

— Хех, это хорошо, деньжата лишними не бывают, — довольно потёр я руки.

Друг в ответ радостно заржал, вызвав у меня искреннее недоумение.

— Деньжата, хахах, — давился смехом друг.

— Да чего ты ржёшь то как конь? — серьёзно спросил у друга, устав ждать когда тот успокоиться.

— Хех, — Алт начал потихоньку успокаиваться, — ну насмешил дружище, — вытирая выступившие на глазах слезы, заявил он мне, — что б кто-то из чинуш, а уж тем более из аристократов сам расстался со своими денежками, да не быть такому.

— Так чего ждать то тогда?

— Да чего угодно, медальку, звание, памятник себе любимому, но не деньги это точно.

— Памятник?

— Ага, заставят каменщика даром работать и самим не продеться раскошеливаться, а если серьёзно, наградить то тебя наградят, но думаю, денег ждать не стоит, — серьёзно произнёс Алт, разглядывая что-то у себя под ногами.

Потихоньку мы подбирались всё ближе к управе, вскоре вышли уже на знакомые улицы.

Перед встречей со смотрителем, по телу прошла волна дрожи. Неизвестность слегка пугала, раньше с аристократами я не общался.

На входе в управу никого не было, и мы вполне спокойно добрались до кабинета самого смотрителя. Где нас встретил сухой мужичок, лет сорока-сорока пяти на вид. Облачён он был в тёмный костюм, состоящий из штанов, заправленных в новые, чистенькие сапожки и фрака с высоким горлом, воротник был отделан меховыми вставками. Волосы мужчины были зачёсаны назад, что в сумме с ухоженной бородкой придавало ему довольно щегольской вид.

Мужичок был довольно скромного роста, но на нас глядел как будто свысока, с запрятанной в глубине глаз снисходительностью.

— Кто из вас рядовой Скелл? — довольно доброжелательно спросил он.

— Это я, господин…

— Господин Унфиль, секретарь смотрителя, — кратко представился он в ответ, правильно истолковав мою заминку, — прошу, следуйте за мной, вы очень удачно зашли, господин смотритель как раз вернулся из полевого лагеря.

Кивнув, я проследовал вслед за секретарём в красивую резную дверь, располагавшуюся за столом секретаря. Как ни странно дверь вела не в кабинет смотрителя, а в небольшую гостиную. Где располагался небольшой столик, по бокам от которого разместились небольшие диванчики. Смотрителя в комнате не было.

— Присаживайтесь, — указал секретарь на один из диванчиков, — желаете что-либо выпить?

— Если можно, то я не отказался бы от сока, — немного неловко попросил я.

— Хорошо, я распоряжусь, — невозмутимо кивнул в ответ Унфиль и, подняв со столика маленький колокольчик, несколько раз звякнул им, прежде чем удалился.

Я успел лишь аккуратно умоститься на мягком кожаном диване, для набивки которого явно использовался пух, как открылась незаметная дверь, и в комнату энергичной походкой вошёл человек.

На вид ему было лет тридцать, одет он был куда свободнее и даже несколько беднее, чем секретарь, но эта внешняя скромность не могла обмануть меня. Слишком уж спокойно и уверенно он вёл себя. Мужчина был средней комплекции и, судя по фигур, е был всё же знаком с воинским искусством, но чуть выпирающий живот явно демонстрировал, что это знакомство осталось где-то позади.

Волосы его были собраны в небольшой хвост, а щёки украшала небольшая щетина. Щетина вместе с лёгкой запылённостью одежды указывали на крайнюю занятость этого человека.

Лицо у него было довольно волевое, с широким подбородком, выпирающими скулами и некогда перебитым горбатым носом, что вместе с колючим прищуром глаз создавало образ довольно серьёзного, жесткого человека.

На высокий статус незнакомства намекал массивный перстень, с крупным красным камнем.

За несколько секунд мужчина подошёл вплотную и протянул руку для рукопожатия.

«Странно, не думал что такое распространено среди дворян по отношению к нижестоящим» — думал я, пожимая ему предплечье.

Хватка у него была стальная.

— Ну что ж, думаю, стоит представиться, зовут меня Сокур из дома Церешей, я являюсь смотрителем данного города, — голос его был под стать внешности, жёсткий, со металлическими нотками и еда слышимой хрипотцой.

— Скел, рядовой, третьего десятка особой роты третьего резервного легиона, — представился я в ответ и добавил, — для меня честь познакомиться с вами.

— Да-да и мне очень приятно знакомство с героическим защитником нашего города, — с усмешкой произнес он.

— Служу династии, — отсалютовал я ему, за секунду оказавшись на ногах.

От неожиданности он слегка отшатнулся, а губы его скривились в раздражённую гримасу.

— Ну чего вы вскочили, мы не в штабе, а я вам не командир, — недовольно произнес он.

В это время в комнату вошла симпатичная девица в костюме горничной. В руках её был поднос, с которого она сняла две кружки и тарелку с небольшими пирожными. В моей кружке, судя по аромату, был яблочный сок, а от кружки смотрителя поднимался пар, видимо он пил некий отвар.

— Мне бы хотелось услышать историю ваших приключений, Скелл, ну если вас это конечно не затруднит, — не обращая внимание на горничную продолжил беседу Сокур.

Пришлось вновь рассказывать придуманную легенду. Видя неподдельный интерес на лице слушателя, я добавлял множество мелких деталей и собственных мыслей, делая из обычного рассказа эмоциональную историю.

— Да, не знаю, завидовать вам или сочувствовать, — задумчиво произнес смотритель, после того, как я закончил своё повествование, — с одной стороны вам выпала честь получить дар от лесных духов, но с другой вам выпало немалое испытание, которое вы с честью преодолели, как вы сами относитесь ко всему произошедшему?

— Не знаю, я не задумывался, когда всё это происходит с тобой не до размышлений, все мысли направлены на то, чтобы выжить, но мне кажется что всё должно идти своим чередом, без преодоления препятствий не добиться чего-то нового.

— Очень мудрые мысли для вашего возраста, — уважительно кивнул мне смотритель, — но, к сожалению, моё свободное время подходит к концу, а у меня ещё слишком много дел на сегодня, так что я бы хотел перейти непосредственно к причине, по которой мы встретились.

— Хорошо.

— Ну, думаю, тебя уже просветили о том, как твои поступки восприняли жители города, для них ты теперь некое знамя противостояния внешней угрозе и оставить такого героического солдата без награды не лучший способ укрепления своих позиций. Но при этом ты должен понимать, что в городе буквально нет лишних денег, их и так-то не бывает, потому что город как вечно голодная собака, сколько её не корми, она попросит ещё, вот тут и возникает вопрос, как мы можем отблагодарить тебя?

В комнате повисла тишина, смотритель явно ждал от меня предложений, но их у меня не было.

— Я даже не знаю, всё же я солдат и это был мой долг, — неуверенно начал я, так и не придумав что можно попросить.

Нет, попросить то можно много чего, только вот мне неизвестно на что можно рассчитывать.

— Хех, твой ответ делает тебе ещё больше чести, — усмехнулся моей неловкости Сокур, — но если честноэ, то я уже определился с тем, как нам тебя отблагодарить.

Пауза как то затянулась, а лицо собеседника приняло торжественное выражение.

— Рядовой Скелл, я от лица жителей города Конга, присваиваю тебе звание почётного жителя нашего города, а так же, за твоё боевое мастерство ты получишь великолепные клинки, которые нам помог выбрать твой десятник, — с этими словами он позвонил в колокольчик.

Через десяток секунд в комнату вошёл Унфиль, держа в руках две небольшие коробочки. Одна была довольно крупной и вытянутой, а вторая совсем крохотной, меньше кулака.

— А теперь прошу меня извинить, у меня слишком много дел, — кивнув на прощанье, смотритель удалился, оставив меня наедине с секретарём.

«Ну что ж, не всё так плохо как могло быть» — подумал я, принимая подарки.