Сердце ведьмы даром

Глава 2. Малина Стэр

Месть мага была скоротечной.

В том смысле, что теперь тикать и уклоняться от неприятностей мне приходилось весьма скоро.

Промедления и заминки несли за собой публичные и массовые осмеяния, осквернения, истязания и прочие изуверские последствия.

В тот же день, когда я покинула свое убежище, а Сэдрик Файт обрел крепко стоящего и основательно оголодавшего друга – так, по крайней мере, выглядело со стороны, учитывая ту частоту, с которой маг менял партнёрш, – все мои вещи покинули свои насиженные места в родной комнате и стаями кочевых птиц разлетелись по территории академии. Видимо, из-за принадлежности к отряду пернатых и куцего ума в малых черепных коробках во время перемещения тетради, учебники и то ничтожное количество одежды, что у меня имелось, подверглись надругательствам и разрушению.

Их буквально растрепали, выпотрошили и изгадили. Изгваздали в самых разных смесях, жидкостях и смолах.

Уж лучше бы сразу сожгли, право слово, меньше было бы мороки.

Во время нежданной миграции моих пожитков, организованной, безусловно, моей соседкой Вилкой – ну а других вариантов и нет, ведь вход в комнату проверенно защищён от проникновения посторонних лиц, – я объяснялась на ковре у куратора Дикинса. Разговор был долгим, эмоционально насыщенным и лишенным какой-либо справедливости. Конечно, с точки зрения ведьминского подхода: я права, потому что я права, и зло должно быть наказано, ибо ненаказанное зло плодится и размножается, как шиаторские пиявки йооду, то есть мгновенно и неуправляемо.

После разговора с куратором Дикинсом, по всему вышло, что злом, причем вселенским, оказалась я. Влепили мне тридцать часов отработки в медкорпусе, десять штрафных часов уборки территории и ещё семь долгих, самых отвратных, дней прислуживания в столовой.

Прислуживанием этот процесс назвала, конечно, я, тогда как ничего унизительного в том, чтобы стоять на линии раздачи, накладывать выбранные студентами блюда, подавать напитки, не было.

Если бы не одно но!..

Гигантское "но" в моем случае.

На модульной раздаче будет стоять не кто-нибудь, а я – мишень номер один для большинства из академической тусовки под предводительством аристократической задницы Файта.

А значит, обычное "мне, пожалуйста, это блюдо и это, спасибо" превратится в "принеси – подай – сама дура, я же сказал, что мне нужно, а ты положила другое, идиотка". Итогом может стать и разбитая тарелка (одна-вторая-третья), которую, конечно, убирать придется именно мне.

Готова спорить на ещё одно дежурство в столовой, что все "ой, я такая неловкая" и "это совершенно случайно вышло", опрокинувшие еду да ещё так феерично, что девочка с раздачи с каштановыми волосами и глазами цвета маренго будет в биомассах от лохматой макушки до пят, останутся безнаказанными. Ведь "ничего личного", просто "голова закружилась", "задумался", "меня толкнули", "оно само как-то вышло", "магнитные бури" и тому подобное.

Жизня…

Вурдалакова предстояла неделька! Хоть в разнос иди по силе и вскрывайся!

Вот только других студентов неконтролируемый выброс чистой силы мог бы еще спасти от предстоящего унижения, потому как после тревожного звонка родителям, их забрали бы на домашнее обучение, а уж когда вернули, то в академии была бы совершенно другая история, да и отношение кураторов к вскрывшимся осторожно-опасливое. Таких стараются обходить стороной и лишний раз не вовлекать в общественную деятельность, что уж говорить об отработках и штрафах.

К сожалению, в моем случае даже вскрытие силы не поможет.

Некуда мне идти, помимо стен академии. Родители погибли ещё в детстве, интернат с моим уходом вздохнул с облегчением, колледж я уже закончила, и по второму кругу меня туда не возьмут.

Вот и получалось, что вскройся я, все равно осталась бы в этом зоопарке среди гиен и прочих падальщиков. Дали бы мне отлежаться в медкорпусе и выпнули на свет божий. А там – те же грабли и сплошное месиво из недовольных. Одна я на нулях по силе, то есть беспомощна, беззащитна и без вариантов к сохранению достоинства, чести и самоуважения.

Не, к демонам такие перспективы!

За размышлениями о предстоящем я тогда спустилась с административного этажа до учебного и тут же на информационном стенде обнаружила свое нижнее белье весьма печального вида.

Безобразные тряпки позорными флагами висели на темно-зеленой доске, рождая внутри меня вихри стыда и ярости.

В принципе, уже в этот момент мне стала ясна история с Вилкой и ее глобальной подставой, поэтому дальнейшие последствия общего сговора за моей спиной я воспринимала флегматично.

И можно было бы прямо сейчас развернуться, пройти пару этажей вверх и довести до сведения руководства нашего учебного заведения, что за жесть творится его подопечными, но дятел – птиц гордый и одинокий, оттого и долбится головой без передышки.

Так и я… Просто стояла и смотрела на разворачивающийся беспредел.

Полыхающие жаром чувства прижигали, распаляя ведьминскую суть, но я выдерживала каменное лицо, стискивала стальной волей бьющееся в желании ответить тело и наматывала километры удушающей пленки вокруг разгорающихся костров жажды мести.

Я – ведьма! И мы, ведьмы, – существа мирные, но очень памятные. Настолько памятные, что помним, пока не отпустит. А отпускает нас, когда справедливость восстанавливается. Однако, если сделать это сейчас, пострадает большая часть академии.

Да и идти в лоб раззадоренной ожиданиями горячего представления толпе – едва ли разумная идея.

В конце концов, я – ведьма памятная, но не безрассудная.

А значит, нервы – в железный кулак, лицо – тяпкой, нос вверх и вперёд!

Стараясь ни к чему не прикасаться и ни с кем не сталкиваться, бронебойным ледоколом я рассекала плотные массы любопытствующих, пропуская мимо ушей все подколки и едкие замечания.

Таким образом и вернулась в комнату. Чистую, опрятную и совершенно пустую на моей половине.

Благо Вилки не было, иначе… Даже сотня дежурств в столовой не остановили бы меня от возмездия.

Удар в спину от ближнего своего, что кислота на сердце.

А Вилка мне не только подругой была – единомышленницей!

Сестрой по природе чувствования!

Все же ведьма ведьму как никто поймет.

И я Вилку в содеянном понимала. Оттого и гнев на нее поклокотал, поклокотал да и улёгся преданной собакой в ожидании внимания горе-хозяина.

Менять комнату я не стала, коварно мстить соседке – тоже. Вызвала домовых с домовушками, рассказала все, как есть, и попросила у светлого народа помощи. Они – ребята, может, и азартные, шкодливые, поерничать любят, но в настоящей беде пропащего никогда не оставят.

Достали мне новый комплект формы, белье, полотенца, запасную обувь и учебные принадлежности.

Прошлые лекции было не восстановить, не потому, что невозможно – возможно, если бы я собрала тетради и задала обратное преображение материи. Но дятел же птиц гордый!.. Оттого лекции восстановить невозможно, а потерянной информации горше всего было жаль.

На новоприобретенное хозяйство домовые наложили личные охраняющие чары, по задумке которых мои вещи не марались, не мялись, не истончались и не разрушались никаким образом, и в руки они давались только мне, а все прочие касания проходили мимо. Ворожба светлого народа так и звучала: "Пускай перед носом вьется, а в руки не даётся".

Гениальное в своей простоте и эффективности пожелание, которое спасало меня второй год!

Да, вы верно, поняли. С тех грандиозных событий минуло больше года. Теперь Малина Стэр – ведьма-третьекурсница на целительском факультете. Работаю на полставки помощником библиотекаря и веду обязательную практику в медкорпусе в отделении экстренной помощи.

И не смотря на то, что за минувший год мы с Сэдриком Файтом столько обоюдных противостояний выдержали, что и не счесть, прямо сейчас этот аристократическим снобизмом на всю голову припечатанный снова передо мной.

Рычит, брюзжит и рявкает.

И выдает в припадочном состоянии, что моими молитвами лишился невесты, практически жены.

Неее, не помню… Не состояла, не привлекалась, не участвовала!

А вот разворачивающаяся во всю мощь силовая воронка с этим явно была не согласна, как и находящийся в ее центре поглощённый яростью маг.

Ну и чего теперь делать со всем этим энергетическим богатством?