Глава четырнадцатая

Я заметила Гриза, выводившего лошадь из конюшни. Воспользовавшись тем, что Каден с Комизаром все еще разговаривали и не смотрели в мою сторону, я поспешно бросилась к нему. При виде меня он остановился, глядя, как всегда, угрюмо.

– Могу я поговорить с тобой? – спросила я. – Наедине.

Гриз огляделся.

– Мы тут одни, так что валяй.

У меня не было времени разводить дипломатию.

– Ты шпион? – спросила я напрямик.

Он шагнул вперед, набычившись, прижав подбородок к груди.

– Не о чем тут говорить, – негромко, но грозно прорычал он, косясь на наместников, гулявших неподалеку группками по двое-трое. – Я оказал тебе услугу, девочка. Ты спасла жизнь мне и моим товарищам. Я не люблю долго ходить в должниках. Теперь мы в расчете.

– Я не верю, что дело только в этом, Гриз. Я видела твое лицо. Тебе было не все равно.

– Не придавайте этому слишком большого значения, принцесса.

– Но мне нужна твоя помощь.

– Мы в расчете, принцесса. Что тут непонятного?

Но не могли мы с ним расстаться вот так. Мне требовалась его помощь.

– Я ведь могу рассказать им, что ты свободно говоришь по-морригански, – пригрозила я. Я так отчаянно нуждалась в нем, что была готова даже на шантаж.

– Если ты это сделаешь, то обречешь на смерть всю мою семью. Тридцать шесть человек. Братья, сестры родные и двоюродные, их дети. Больше, чем в том отряде, который убили у тебя на глазах. Ты этого хочешь?

Тридцать шесть. Вглядевшись в лицо Гриза, я прочла на нем страх, настоящий и неподдельный. Я помотала головой.

– Нет, – прошептала я, – я хочу совсем не этого.

Сказав это, я с горечью поняла, что моим надеждам не сужено сбыться.

– Твоя тайна в безопасности.

– И твой секрет тоже.

По крайней мере, я получила подтверждение, что Гризу и в самом деле известно, кто такой Рейф. Я была благодарна, что он спас его ради меня, но нам требовалось гораздо, гораздо больше.

Я уже открыла рот, чтобы задать еще один вопрос, но он резко повернулся, локтем больно ткнув меня в бок. Я согнулась пополам и припала на колено. Он склонился со злорадной усмешкой на лице, однако голос прозвучал тихо и ровно.

– За нами следят, – шепнул Гриз, – отскочи от меня.

– Тупоголовый болван! – выкрикнула я. – Смотри под ноги!

– Так правильно, – шепотом одобрил он. – Могу дать один совет. Хорошо, что ты завела дружбу с Астер. Этот постреленок знает в Санктуме все входы-выходы не хуже подвальной мыши.

Выпрямившись, он злобно уставился на меня.

– Тогда держись подальше и не попадайся мне под ноги! – с этим криком он затопал прочь. Несколько стоящих неподалеку наместников дружно расхохотались.

Подняв голову, я увидела, что за нами наблюдает Каден.

Он подошел и поинтересовался, что нужно было от меня Гризу.

– Ничего, – пожала я плечами. – Он только рычал да облизывался на трофеи, как и все прочие.

– И правильно делал, – заметил Каден, – Эта добыча, возможно, последняя, теперь долго ничего не будет. Скоро зима.

Он издал звук, похожий на хлопок закрывшейся двери. В Сивике не было большой разницы между зимой и летом: чуть холодней, ветры посильнее, плащ поплотнее да дожди. Но из-за этого ни торговлю, ни поездки не отменяли. А до зимы, по моим подсчетам, оставалось еще месяца два, не меньше. Стояла ранняя осень, дни были по-летнему теплыми. Вряд ли зима приходит в Венду раньше, чем в Сивику. И все же я заметила, что воздух стал прохладнее, что тусклее светит солнце, уже не такое ясное, как вчера. Скоро зима. У меня перед носом захлопнулось уже достаточно дверей – я не могла позволить закрыть еще и эту.

* * *

Я плелась за Каденом через площадь до ворот, через которые мы вышли из Санктума. Он вел меня на джехендру за приличной одеждой, как приказал Комизар. Я старалась держаться поближе к нему, сторонясь и опасливо обходя людей. Отъезд Комизара оказался палкой о двух концах. Это дало мне передышку и возможность расслабиться – ведь от его внимания мало что ускользало, – но, с другой стороны, и он оказался вне моей досягаемости. Мне так хотелось расспросить Кадена о Рейфе – где он, как провел ночь, – но я понимала, что этим поселю в нем сомнения и недоверие. Я ведь уверяла, что мне дела нет до эмиссара, а если Каден что-то заподозрит, это поймет и Комизар. Я надеялась, что стражники больше не станут вымещать на Рейфе свою ненависть к дальбрекской свинье. Возможно, после вчерашнего ужина и явным знакам внимания к нему со стороны Комизара они станут вести себя сдержаннее.

Мы пошли рядом, но я заметила, что Каден время от времени начинал припадать на ногу.

– Прости, что так получилось с твоей ногой, – извинилась я.

– Ты сама сказала, в борьбе за выживание нет правил. Твои братья хорошо тебя учили.

Я сглотнула комок в горле.

– Да, хорошо.

– И метать нож тоже они тебя выучили?

Я уже почти забыла про Финча и про то, как пыталась его убить. Каден не забыл.

– Братья учили меня разным вещам. Но в основном я просто присматривалась и мотала на ус, пока была с ними.

– Что же еще ты намотала на свой ус?

– Думаю, ты сам скоро узнаешь.

– Я что-то не уверен, что мои ноги хотят это узнать.

Я хмыкнула.

– Твои ноги пока в безопасности.

Каден покашлял, прочищая горло.

– Я хочу извиниться за то, как разговаривал с тобой сегодня утром. Знаю, это было…

– Высокомерно? Унизительно? Презрительно?

Он кивнул.

– Но пойми, я совсем не так к тебе отношусь на самом деле. Эти манеры настолько въелись за эти годы, что стали второй натурой. Особенно сейчас, когда я вернулся сюда. Я…

– Почему? За что? Ты когда-нибудь объяснишь мне, за что так ненавидишь королевские семьи? Ты ведь и не знаком ни с кем из них, кроме меня!

– Может, и не знаком, зато имел счастье хорошо узнать дворян. Разница, думаю, невелика.

– Ну да, – ехидно заметила я, – Убийца при дворе короля, знается с лордами и леди – да это же обычное дело! Назови имена. Хоть одного дворянина, которого встречал в жизни.

– Сюда, – Каден сжал мне локоть, направляя в узкий проулок. Он явно воспользовался первой возможностью, чтобы сменить тему. Я догадывалась, что ему нечего ответить на мой вопрос, но он не хочет признать, что ни с кем не знаком. Он ненавидит монархов лишь потому, что их ненавидит вся Венда. Здесь так полагается. Особенно венданцам, наделенным определенной властью.

– К твоему сведению, Каден, твой почитаемый правитель намеревается меня убить. Он сам мне о этом сказал.

Каден покачал головой и в доказательство того, что это неправда, поднял руку с кошельком Комизара.

– Он не собирается тебя убивать.

– Возможно, он просто хочет, чтобы на виселице я была нарядно одета.

– Комизар не вешает людей. Он их обезглавливает.

– Ах вот как. Какое облегчение. Спасибо, что утешил меня.

– Он не станет убивать тебя, Лия, – повторил Каден, – если ты не натворишь глупостей. – Остановившись, он схватил меня за руку. – Но ты ведь не собираешься делать глупости?

Прохожие замедляли шаг, глазея на нас. Я догадалась, что Убийцу все знают в лицо. Они знали, кто перед ними, и держались на почтительном расстоянии.

Я всмотрелась в лицо Кадена. Глупости… Ну, это с какой стороны посмотреть.

– Я собираюсь делать только то, что ты попросишь. Следовать твоим указаниям и пытаться убедить остальных в том, что имею дар.

Он подошел вплотную и понизил голос.

– Не переигрывай, Лия, и не пытайся угрожать ему своим даром, как Гризу и Финчу. С ним это не пройдет. Позволь ему использовать твой дар так, как он сочтет нужным.

– То есть помочь ему понять, что все это сплошное надувательство?

– Я отвечу твоими собственными словами: в борьбе за выживание правил нет.

– А если это все же не надувательство?

Каден помрачнел. Я вспомнила, что за все время нашего долгого пути через Кам-Ланто он ни разу не допустил, что я в самом деле могу быть наделена даром – даже когда я предупредила всех о приближении обезумевших бизонов. Как странно. Он использовал слух о моем даре как предлог, чтобы сохранить мне жизнь, но сам ни на миг в него не верил.

– Просто делай, что он велит, – произнес наконец Каден.

Я неохотно кивнула, и мы двинулись дальше. Он как будто даже с более глубоким почтением говорил сейчас о даре, чем Гриз и Финч. Так что же для него дар: некая неведомая сила, не подвластная ни Комизару, ни ему самому? Дихару очень рассмешила бы мысль о том, что можно использовать дар на потребу Комизару. Она вспылила, когда я предположила что-то подобное. Дар не подчиняется приказам, это тонкий путь познания. Искусство древнее, как сам мир. С моих губ сорвался чуть слышный вздох. Тонкий. О, как бы мне хотелось, чтобы вместо этого дар оказался увесистой булавой, утыканной шипами…

Каден тем временем пустился в объяснения о том, что угрозы Комизара – это лишь способ устанавливать границы власти надо мной. Немного уважения с моей стороны может сотворить чудеса.

– Так его кошелек с монетами – это подкуп? Вроде краденых бутылок вина, которые он роздал наместникам? Он пытается купить мое расположение?

Каден краем глаза поглядел на меня.

– Комизару нет нужды кого-то покупать. Ты могла бы успеть это понять.

– Меня устраивает теперешняя моя одежда, твои штаны и рубаха. Другого мне не надо.

– Я не против, но мой гардероб не безграничен. Кроме того, мои вещи на тебе болтаются. Так вот, если Комизар хочет, чтобы у тебя была новая одежда, ты ее получишь. Не хочешь же ты оскорбить его неблагодарностью в ответ на великодушие. Ты говорила, что хочешь узнать мой мир. Джехендра поможет тебе в этом.

Великодушие? Я чуть не поперхнулась. Но у Кадена словно глаза затягивало пеленой, когда речь заходила о Комизаре. А может, он просто лелеет несбыточные надежды – как Рейф, который рассчитывает выбраться отсюда с помощью четверки друзей, – что вдвоем с Комизаром они, против всех ожиданий, сумеют исправить всю несправедливость этого странного мира?

Я вприпрыжку шла рядом с ним, стараясь не отставать. Свое скептичное отношение к великодушию Комизара я решила до поры до времени не показывать, ведь знакомство с миром Кадена, включая джехендру, могло помочь мне вырваться из этого оставленного богами места. Сейчас меня интересовало другое.

– Он сказал, что в его отсутствие ты будешь Распорядителем. Что это значит?

– Почти ничего. Если в его отсутствие нужно принять какое-то решение, эта ответственность падает на меня.

– Кажется, это важная должность.

– Не особенно. Комизар жестко контролирует все, что касается Венды. Разве иногда приходится уладить какой-то спор между старшинами или отправить патрульный отряд.

– Ты можешь отдать приказ, чтобы подняли мост?

Только при необходимости. А такой необходимости не будет, – как же явно звучала в этом ответе его преданность Венде.

Дальше мы шли молча. Я всматривалась в город, его гул наполнял мои уши. Это был шум от тысяч людей в непостижимой тесноте, нарастающий рокот дел, которые все они спешили выполнить. Глаза смотрели на нас из приоткрытых дверей и лепящихся друг к другу хижин. Я прямо-таки чувствовала на спине провожающие нас долгие взгляды. Каким-то образом они понимали, что я здесь чужая. Улочка все сужалась, так что идущие навстречу венданцы стали задевать нас плечами, протискиваясь вперед, и кости на их поясах постукивали о каменные стены. Казалось, на каждом дюйме этого бесконечного города толпились люди. Рассказы о том, что они плодятся, как кролики, казались не такими уж далекими от правды.

Наконец, узкий проулок вышел на улицу пошире, оглашаемую голосами еще большего количества народу. Громоздкие постройки по обе стороны закрывали собой солнце, а прямо на их выступах неустойчиво балансировали лачуги. Город ширился и громоздился как попало, без всякой системы. Кое-где жилище было просто выгорожено куском хлопающей на ветру холстины. Люди селились, где только могли, они до отказа забивали темные, дымные проулки, устраивали в них какие-то норы, называя их своих домом.

За нами толпой бежали дети, наперебой предлагая купить у них котлеты из конины, амулеты на кожаных шнурках или даже мышь, копошившуюся в кармане. Мыши – их домашние питомцы? Только когда один мальчишка принялся расписывать, какая она мясистая и жирная, я поняла, чем же эти мыши являются для них на самом деле.

Пройдя не меньше мили, мы добрались до громадного открытого базара. Это и была джехендра.

Это оказалось самое большое открытое пространство, какое я до сих пор видела здесь, в городе. Площадь, которую оно занимало, превышала, пожалуй, три турнирных поля. Постоянных, солидных построек было всего несколько, остальное походило на пестрое одеяло, сшитое из ярких, разноцветных лоскутов. Некоторые прилавки были устроены из обычных перевернутых ящиков с разложенными на продажу дешевыми безделушками. Голоса колокольчиков и барабанов, бренчание струн зитара плыли в воздухе, наполняя его нестройным ритмом, очень подходящим этому городу.

Загрузка...