Сердце некроманта

Глава 30

— Не советую тянуться к оружию, господа. Я — парламентер, — сказал инквизитор, поднимая перед грудью пустые ладони.

Этот человек был у моего костра. Тот самый брат, что осадил Первого, напомнив, что долг Ордена — защищать людей, даже если из-за этого некромант сбежит.

Может быть, обойдется? Может быть, у всех окажется достаточно здравого смысла, чтобы договориться?

Дитрих по-прежнему сидел вполоборота, но смотрел он не на меня — на инквизитора. Зато Роналд искал меня взглядом. «Беги», — произнес он одними губами.

Я покачала головой. Даже если бы я согласилась бросить мужа и брата, далеко не уйду. Вряд ли этот светлый здесь один. Вот и Марта стоит в дверном проеме бледная до зелени, даже румяна не спасают. Один-единственный инквизитор вряд ли способен до такой степени напугать хозяйку борделя. Если так, все выходы из дома караулят, а создавать порталы я не умею.

Едва я подумала о портале, он засверкал в центре комнаты. Инквизитор отступил так, чтобы видеть и мужчин за столом и того, кто появится. В комнату шагнул телохранитель — тот, что отправился предупредить короля.

— Ваше…

Мой брат резко взмахнул рукой, что-то свистнуло, хрустнуло. На руке инквизитора начало свиваться заклинание, которое я не узнала. Я зажала рот ладонью, чтобы удержать крик. Телохранитель покачнулся, прижав руки к груди, и рухнул навзничь. На лице его застыло изумление.

— По крайней мере, больше не придется гадать, кто предал меня несколько дней назад, — преувеличенно-безразлично сказал Роналд. Обернулся к инквизитору. — Парламентер значит?

Светлый распустил наполовину собранное заклинание. Я заставила себя отвести взгляд от тела на полу. Надо отвлечься. Как бы меня ни трясло, сейчас нельзя рыдать. Потом, когда выпутаемся из этой передряги, наревусь вдосталь в плечо Дитриха.

Если выпутаемся.

Я попробовала потянуться к магии — вдруг портал, или светлый, что едва не запустил в нас заклинанием, разрушил артефакты? Нет. До силы по-прежнему было просто так не дотянуться. Портал, видимо, подпитывался ей с той стороны, откуда был создан.

Значит, Орден все же нашел материал для артефактов, который не разрушится так скоро, как сталь. Теперь он точно не отступится, пока не лишит магии всех остальных.

— Парламентер, — кивнул инквизитор. — Первый брат велел передать вам, чтобы вы признали свои грехи и сдались на милость Ордена…

— Каковой не существует в природе, — хмыкнул Дитрих.

— …Иначе ему придется применить силу и стереть этот притон с лица города вместе со всеми, кто в нем находится.

— С чего бы нас должна волновать судьба горстки шлюх? — пожал плечами Роналд.

Марта охнула, бухнулась на колени, но прежде чем она успела что-то сказать, принц рявкнул:

— Эврих, убери ее отсюда!

Я переглянулась с Дитрихом, тот опустил ресницы. Пробежался пальцами по столу, словно размышляя, — снова быстро глянул на меня. Намек был прозрачней некуда — «беги».

И этот туда же. Куда мне бежать? Да и зачем? Я бы поняла и согласилась, если бы в самом деле была обузой — тогда женщине стоит держаться подальше от мужской свары. Но моя сила…

Дитрих точно так же может объединить силу с моим братом или любым из его людей, теперь, когда они поверили ему. И если так, я действительно буду лишь путаться под ногами.

— Вас должна бы взволновать собственная судьба, — ответил инквизитор.

Хвала богам, он смотрел на мужчин, не на меня. Счел кем-то незначимым, мальчишкой-пажом?

Он не мог меня не узнать. Или мог? Похожа ли я сейчас на саму себя — в затасканной мужской одежде, с пропотевшими и запыленными волосами?

Я молча вздернула Марту за локоть — хоть она и была тяжелее меня, но многие и многие ведра воды, что я перетаскала в огороде обители, поливая грядки, давали о себе знать. Впрочем, хозяйка не сопротивлялась, позволила вывести себя в коридор.

Я ожидала, что светлый брат окликнет, приказав вернуться, но дверь закрылась за моей спиной.

Что же мне делать?

— Где сейчас инквизиторы? — прошептала я.

— Везде, — так же шепотом ответила Марта.

— Пойдем, я провожу тебя в твою комнату, нечего тебе делать при мужском разговоре, — сказала я вслух.

Марта закивала мелко и часто, губы ее тряслись. Я вывела ее на лестницу — внизу мелькнула серая ряса.

Нет, спускаться в ее комнату, чтобы поговорить, опасно, меня могут схватить на лестнице. Или рискнуть? Пусть боец из меня не великий, но инквизиторы уверены, что до магии никто из нас не дотянется. Может быть, внезапность сыграет мне на руку, а там и остальные подхватят?

Нет. Если тот охранник в самом деле предатель — а ничем иным объяснить появление инквизиторов было нельзя, — они знают, что здесь я. Значит, по крайней мере, один из нас способен колдовать.

— Да что ж ты на ногах не стоишь! — воскликнула я, прислоняя ее к стене.

Пусть те, кто нас подслушивает — а нас наверняка подслушивают, — услышат лишь ворчание пажа, слишком глупого, чтобы оценить опасность.

— Я никогда не выдавала клиентов, — прошептала Марта. — Но если ты попытаешься сбежать, закричу. Я не хочу на костер.

— Даже если выдашь, мы окажемся у соседних столбов.

Странное дело, я должна была бы презирать эту женщину за ее занятие, но мне было ее жаль. Ей пользовались как вещью, чтобы потом бросить: «какая-то шлюха». Да, возможно, Роналд сказал это специально, в конце концов, он не оставил на растерзание демонам совершенно незнакомых людей с постоялого двора. Но я могла лишь гадать, что действительно у него на уме, а Марте и вовсе неоткуда было это знать. Зато инквизиторы наверняка воспользуются поводом покарать «блудниц», даром что много лет закрывали глаза на их существование.

— Черный ход в доме есть? — спросила я.

— Есть, но его караулят.

— Ход на крышу? Я посмотрю, что творится снаружи.

Предложение уйти по крышам я придержала при себе. Да, мы с Дитрихом сумели так сбежать с площади, но если начистоту, без него я бы далеко не ушла. К тому же, тогда я была в просторном и удобном одеянии жрицы. Марта и ее «девочки» носили платья с узкими корсажами и пышными юбками. В таких по крышам не поскачешь.

— Если сумеешь отвлечь их от черного хода, я навсегда останусь твоей должницей, — сказала Марта.

Я посмотрела ей в глаза.

— Не могу ничего обещать. Пока не узнаю, что и как. Можешь звать инквизиторов.

Она невесело усмехнулась. Провела меня к концу коридора, где в неприметной нише стены ютилась деревянная лесенка, ведущая к люку в потолке.

Я поднялась на пыльный чердак, пролезла в слуховое окно на крышу. Здесь дома ничем не отличались от тех, что стояли вокруг площади. Точно так же с одной стороны — широкая улица, а с трех остальных строения жмутся друг к другу едва ли не вплотную. Точно такие же скаты, покрытые черепицей. Я осторожно, шажок за шажком спустилась к краю. Как же я тогда бегала? Наверное, очень жить хотелось. Сейчас, хоть мне и снова угрожала нешуточная опасность, коленки тряслись, и каждый следующий шаг требовал серьезных усилий. Очень хотелось просто сесть и сползти по крыше на попе, и только сознание, что таким манером я буду осматриваться до завтрашнего утра, остановило меня.

Солнце уже село, но света, льющегося снизу, хватало. Я придвинулась к краю, осторожно заглянула вниз. Перед домом выстроились не меньше полутора дюжин инквизиторов. Наверняка сколько-то караулило с другой стороны черный ход и окна, выходящие в проулки. Хватит ли этого отряда, чтобы сровнять с землей дом вместе с нами? Я не знала.

— Чего он там копается! — раздался снизу сильный и властный голос.

Сам Первый брат здесь? Экая честь! Впрочем, и в доме собрались не последние люди. Роналд — принц, а все его телохранители — сыновья знатных родов. Как и Дитрих — если только его не признали мертвым, после того как он много лет безвестно отсутствовал. Как я ни старалась, не смогла припомнить, так ли это. Хихикнула сама над собой — в самом деле, сейчас нет ничего важнее вопроса, сохранил ли некромант титул. Я-то сама точно никто, с тех пор как приняла обеты — которые были торжественно объявлены расторгнутыми на эшафоте.

Что же мне делать? Оба дорогих мне мужчины прямо приказали — бежать. Но при одном взгляде вниз ноги становились ватными, и сколько я ни ругала себя за трусость, ничего не помогало.

Первому брату ответил чей-то заискивающий голос, слов я не расслышала, только досадливое восклицание, оборвавшее разговор.

Я двинулась к торцу дома — обойти крышу кругом и сосчитать светлых. Черепица выскользнула из-под ноги. Потеряв равновесие, я вскрикнула, но что хуже, черепок полетел вниз. Прежде чем я успела отскочить от края, взмыл ослепительно яркий шар, и Первый брат закричал:

— На крыше! Бей!

Ко мне понеслись заклинания, все, что я успела, — плюхнуться, больно отбив копчик. Жар опалил волосы, кажется, они даже затрещали. Не дожидаясь, пока до меня долетит новая волна, я швырнула вниз экзорцизм, сбивая недоделанные чары. И тут же дернула вниз черепицу с соседней крыши — так много, сколько могла захватить. Загремели черепки, кто-то внизу выругался, кто-то вскрикнул. Я дернула еще и еще, видимо, сломав какое-то крепление, потому что черепичные плитки посыпались горохом. А я, вскочив — куда только девался страх, — помчалась к торцу крыши.

— Убили! — донеслось снизу. — Первого брата убили! Держи его!

Я перелетела проулок, взбежала к коньку крыши — за спиной опять посыпалась черепица, только теперь от едва не настигшего меня заклинания. Перескочив конек, поскользнулась, скатилась. В последний момент уцепилась за двускатную крышу слухового окна, чудом не улетев на мостовую. Снова вскочила и понеслась.

Не знаю, сколько я так пробежала, сколько миновала крыш. Пару раз буквально доли дюйма отделяли меня от смертельного заклинания или от падения. Но похоже, я была моложе и быстрее преследователей. А может, страх подстегивал меня куда сильнее, чем их — желание меня настигнуть. В конце концов до меня перестали долетать заклинания, а потом — и доноситься голоса. Я растянулась на кровле, хватая ртом воздух. Горло пересохло, за грудиной саднило.

Я долго-долго лежала так, пока не почувствовала, что черепица подо мной холодная, да и ночной ветер, пробираясь под промокшую от пота одежду, вовсе не греет.