Сердце Аксара, или Измена по-королевски

Глава 1

Погода стояла так себе – было еще не настолько холодно, чтобы надевать теплую куртку, но достаточно промозгло. Я шла по улице, грея руки в карманах любимой кожанки, и шмыгала носом. Не разреветься бы!

Утром шеф отчитал меня за опоздания. Я повинилась, но напомнила, что и после работы частенько остаюсь, и на выходных подрываюсь, если нужно, в офис. Шеф сказал, что за это он доплачивает, а я напомнила, что ни разу не доплатил. Слово за слово, мы поругались, и предложение писать заявление на увольнение по собственному желанию не заставило себя ждать. Да, я порой опаздываю, но что такое десять-пятнадцать минут с утра против двух-трех часов, которые я периодически просиживаю в кабинете после рабочего дня, чтобы закончить срочные дела?

В общем, плохой день выдался. Как и вся неделя: в понедельник соседи залили; в среду позвонил отец – кажется, у него снова депрессия, а это может грозить запоем; в четверг порвались любимые джинсы; сегодня, в пятницу, меня уволили. Еще и простудилась, кажется…

Я остановилась, достала из сумки пачку бумажных платочков, вытащила один, высморкалась. Со спины налетел ветер, вырвал испачканный платочек из рук и понес куда-то.

— София!

Я обернулась.

Мужчина, статный, высокий. Как он умудрился незаметно ко мне подойти? И во что он одет? Я такие плащи только в кино видела... Хорошая вещичка, ничего не скажешь, вот только мне не нравится, как низко капюшон надвинут на лицо.

— София… — повторил он глухо.

Вообще-то по паспорту я Софья, но многие зовут меня Софией, и я давно не сержусь по этому поводу.

— Да. Вы что-то хотели? — вежливо спросила я.

Мужик в плаще шагнул ко мне и дал пощечину, да такую, что меня развернуло; я уронила сумку, и ее содержимое оказалось на тротуаре. Ошарашенная, я поднесла ладонь к онемевшей щеке. Что за шуточки?! Он что, псих? Лучше свалить как можно скорее! Увы, псих угадал мои намерения и, схватив меня за руку, подтянул к себе.

— Нашла мир себе под стать? — зло проговорил он. — Хорошо спряталась, молодец! Но у меня хорошие ищейки.

— Вы меня с кем-то спутали, — выдавила я, холодея от страха. Эта улочка всегда пустует… Есть ли смысл звать на помощь?

— Бесполезно, София. В этот раз не сбежишь.

Я рванулась в сторону, но мужчина меня удержал.

— Помоги-и-ите!

— Кричи, — милостиво разрешил маньяк.

— Да что вам нужно?! — с отчаянием спросила я, продолжая бешено вырываться и производить шум. Поблизости явно никого нет, да и сумерки наползли слишком быстро… Черт, разве такое может со мной случиться?

— Ты за все заплатишь. А остаток дней проведешь в заключении, как и подобает преступнице.

— О чем вы говорите?!

— Скоро поймешь.

Мужик стиснул меня, земля ушла из-под ног, в глазах потемнело… То ли темнота слишком быстро спустилась на московские улицы, то ли этот психопат успел утащить меня куда-то. Я хотела заорать снова, но тут вспыхнул свет, и крик застрял у меня в горле.

Света стало больше, и я различила просторное помещение – зал? Маньяк потащил меня за собой, не заботясь о моем самочувствии.

— О, Боже, — выдохнула я, но мой голос прозвучал не так, как обычно, стал гораздо нежнее, а вместо привычных русских слов я услышала незнакомые, грубые, с большим количеством согласных. Я споткнулась, и волосы упали мне на плечи. Почему они такие длинные? И почему они рыжие?

Я высвободила руку и потрогала волосы, тяжелые и прямые. Это что, парик?

— Рада обрести свой истинный вид? — ядовито осведомился похититель.

Он говорит не на русском, но я отлично его понимаю. Почему?

— Зеркало, — шепнула я не своим голосом и не на своем языке. — Мне нужно зеркало…

— Будет тебе зеркало.

Мужчина пошел вперед, а я за ним. Осматриваться было страшно, да и не видела я ничего определенного в этом полумраке, различала только очертания. Мы свернули в коридор с зеркальными стенами. На неверных ногах я подошла к ближайшему зеркалу и подняла руку.

Незнакомка в отражении сделала так же. Невысокая, стройная, даже хрупкая, она смотрела на меня большими темными глазами. Я качнула головой, и девушка в зеркале тоже качнула головой; джинсы с дырками на коленях явно ей велики, как и толстовка… Одежда моя. Мысли мои. А тело другое!

— Что происходит? — вымолвила я. Губы девушки в зеркалах зашевелились в такт моим словам. Неужели она – это я? Нет, это невозможно; наверное, маньяк опоил меня или вколол что-то…

Покосившись на него, я спросила:

— Где я? Кто вы?

— Не узнаешь собственного мужа? — саркастично усмехнулся он.

— Мужа? — ошеломленно повторила я.

В зеркалах отразилась еще одна фигура; высокий мужчина шел по направлению к нам. Одет так же чудно, как и мой похититель, но за его плечами не развевается плащ. У нас не носят такие брюки, и такие рубашки не носят тоже, и совершенно точно у нас не носят такие кафтаны…

— Ваше Величество! — воскликнул высокий. — Куда вы пропали? Мы…

Глава 2

Я недолго оставалась в одиночестве – вскоре меня навестил Верховный смотритель.

— Время пришло, — злорадно улыбнулся он. — Помните, о чем я вас предупреждал?

— У меня отличная память.

Моя одежда и обувь пропали, и я осталась босой в одной только длинной сорочке.

— Ритуальное облачение, — пояснил смотритель.

— А приличнее облачения не нашлось? — проворчала я, прикрывая волосами грудь, обрисованную тонкой тканью; еще и соски затвердели от холода, выделились горошинками. Я глянула на старикашку и с облегчением отметила, что его мои «горошины» не интересуют.

— Простолюдины участвуют в ритуалах обнаженными, лишь высшим допускается накидывать легкое одеяние, — объяснил он.

— А в чем суть ритуала?

— Увидите.

И правда увидела; камера сменилась другими декорациями, темными и холодными. Смотритель велел следовать за ним, и мы шли какое-то время куда-то, пока не вышли к возвышению. На возвышении стоял высокий человек в черном и поигрывал кнутом.

Я остановилась; ноги от страха ослабели. Надеюсь, меня сечь не будут?

Мужчина с кнутом заметил наше присутствие и повернулся к нам.

Смотрителя перекосило, будто он увидел врага.

— Уэнделл?! — возмутился-удивился он.

— Я тоже рад вас видеть, многоуважаемый Дитрич, — иронично произнес мужчина. — Ваш покорный слуга явился провести ритуал.

— А где Винворт?

— Я за него.

— И вы считаете себя достойной заменой Верховного стража?

— Король попросил помочь, а я не смею отказать.

— Что ж, — скрипнув зубами, процедил Коршун Дитрич, — раз так, я не могу протестовать.

Ухватив за локоть, Коршун подтолкнул меня к возвышению. Проделано это было грубо, и я споткнулась; если бы Уэнделл не подал мне руку, я бы упала. Восстановив равновесие, я посмотрела на мужчину.

Рослый, плечистый, лет тридцати или около того. Красив: овал лица продолговатый, черты правильные, губы по-девичьи пухлые, каштановые волосы ложатся волнами на плечи, а под темными линиями бровей мерцают интересом серо-зеленые глаза.

— Ваше Величество, — произнес он сухо, затем отошел на пару шагов и замахнулся. Я зажмурилась и подскочила, услышав хлопок; хвостик кнута обвил мою талию. Я вскрикнула не от боли (которой не было), а от неожиданности; «ритуальное облачение» слетело с меня.

— Первый удар сорвет покров-одежду, — объявил Дитрич.

Кнут снова меня настиг, захватив на этот раз и плечо. И снова никакой боли.

— Второй удар сорвет покров-тело.

Тело?

Я почувствовала вибрации и легкость, невероятную легкость в теле… если оно у меня осталось.

— Покровы сорваны. София Корбиниан, теперь, когда мы убедились в том, что…

— Проклятье! — вдруг воскликнул Уэнделл.

— Как вы посмели прервать меня? — вскричал Дитрич.

— Вы поглядите на нее!

Вспыхнул свет. Я увидела бледного, как смерть, Уэнделла, и раскрасневшегося, как помидор, Дитрича; глаза обоих мужчин затопила темнота. Я попятилась.

— Это не королева, — сдавленно произнес Коршун.

— Король ошибся, — вымолвил Уэнделл.

Смотритель вцепился в свой посох обеими руками, будто разом ослабел. Но что-то подсказывает мне, что это только видимость: старик крепок и устоит, даже если под нами разверзнется бездна.

— Короли не ошибаются, — сказал Дитрич после паузы.

— Ошибаются все, — возразил Уэнделл.

— О, нет. Короли не ошибаются… Только мы знаем, что душа перед нами не та. — На лице Коршуна появилась премерзкая улыбка. — Перед нами София Корбиниан. Так всем и объявим. Никто не посмеет усомниться в наших словах и в короле.

— Я! — воскликнула я. — Я посмею!

— Молчать!

— Я не королева, вы сами видите!

— Молчать, я сказал! — Коршун навел на меня посох, и я потеряла возможность двигаться и говорить. Все, что я могла теперь – это таращиться на мужчин и поражаться их бессовестности. Каковы подонки, а!

— Казнь королевы необходима для благополучия Аксара, — уверенным тоном продолжил Дитрич. — Рейн любил Софию, и он не будет знать покоя, пока она не умрет.

— Но ведь это не королева! — сказал Уэнделл.

— И что? Лишь мы знаем об этом, Уэнделл, лишь мы… — Заметив скепсис на лице стража, смотритель начал увещевать: — Одна маленькая жертва принесет много пользы: король успокоится, ненужные узы разорвутся, народ перестанет беспокоиться. Ваша сестра Луиза, наконец, сможет стать королевой. Сколько лет вьется она вокруг Рейна, сколько слез она пролила из-за него? Уэнделл, неужели вы будете так жестоки к собственной сестре, что лишите ее возможности исполнить мечту? Она не переживет, если упустит шанс стать единственной для Рейна. Король ведь и ваш друг…

Глава 3

Мне повезло со стражем. После «допроса» он участливо справился о моем самочувствии и уточнил, нужны ли мне успокоительные. Я заверила его, что в полном порядке.

— Вы уверены? Вам пришлось испытать немалое потрясение.

— Не волнуйтесь, теперь, осведомленная и накормленная, я плакать не буду, — сказала я и встала. Неудачно встала – на полы длинного мужского халата, и упала тоже неудачно, прямо на стол, опрокинув чашки и тарелки.

Стоит отдать стражу должное, он и бровью не повел, хотя кое-кто мог бы счесть такой резкий рывок вперед нападением. Спокойно обойдя стол, Уэнделл помог мне подняться.

— Простите, — сказала я, глядя на сотворенное безобразие, — мне искренне жаль ваш фарфор.

— Ничего страшного, — отозвался мужчина и коснулся моей щеки, чтобы стереть джем, в вазочку с которым я угодила щекой при падении. Собрав джем с моей щеки, Уэнделл поднес пальцы к губам и облизнул их; при этом он эдак зазывающе смотрел в мои глаза. — Жаль, я не вижу ваш настоящий облик. Уверен, ваше тело гораздо лучше того, что передо мной сейчас.

— Если бы вы видели мое настоящее тело, господин страж, вы бы не были со мной так милы.

— Уверены?

— Абсолютно.

— Почему? Тело, по сути, значения не имеет. Вы – это все равно вы, и вы мне нравитесь.

Я демонстративно отошла от мужчины на пару шагов и, сложив руки на груди, уточнила:

— Это вы сейчас о чем?

— Вы очень интересная женщина.

— И что?

— Я хотел бы подружиться с вами.

Ну-ну.

— У вас девушка есть, — напомнила я.

— Мы расстались, и вы были тому свидетелем.

Кажется, этот бабник захотел получить новый трофей из другого мира…

— Поразительно, — протянула я, сложив руки на груди.

— Что именно?

— Ваше бесстыдство. Разве вам не запрещено подбивать клинья к пострадавшим?

— Не запрещено.

— А надо бы запретить. Давайте сразу кое-что разъясним, господин страж. Вы, конечно, чертовски привлекательный, обаятельный и тому подобное, но на меня это не действует. Я терпеть не могу таких, как вы – самовлюбленных самцов, меняющих девушек как перчатки, собирающих их как трофеи. Но даже если вы расстараетесь и завоюете мое расположение, все равно ничего не будет, потому что как только я с вами пересплю, перестану быть вам интересна, пропадет загадка. А если я с вами не пересплю, вы так и будете представлять – а каково бы это было? И вам захочется сохранить мне жизнь, чтобы получить ответ на свой вопрос. Хотя нет, — передумала я, — я готова с вами переспать, но только после того как вы вернете меня домой в целости и сохранности, а до этого будете беречь и защищать.

Глаза стража весело заблестели, однако вопрос он задал вполне серьезный:

— Почему вы все свели к постели? Я говорю о симпатии и только.

Черт. А ведь и правда, что это я? Нельзя вот так вываливать на посторонних мужчин свои обидки на мужской пол.

— Я… э-э-э… а что вы пристали?

Страж улыбнулся и начал прибирать на столе, а я украдкой запахнула полы халата; мои щеки начали гореть.

«Молодец, Соня, отличную речь толкнула!» — «поздравила» я себя.

Закончив с уборкой, Уэнделл сказал, что должен вернуть меня обратно в камеру, но перед этим предложил переодеться наверху. Мы вышли из кабинета и поднялись в одну из гостевых комнат. Она была миленькая, розовенькая и определенно жилая; подозреваю, именно здесь живет девушка Уэнделла… бывшая девушка.

Страж подошел к комоду, уверенно выдвинул нужный шкафчик и, достав белье, вернулся ко мне.

— Вы гостья в нашем мире и моем доме, и мне жаль, что пока я могу предложить вам самую малость – освежиться в ванной и переодеться, — сказал он, протянув мне белье.

Не очень-то удобно брать чужое, но и скромничать в моей ситуации глупо.

— Мне с вами повезло, — признала я, принимая белье. — Вряд ли другой страж был бы так любезен.

— А мне повезло с вами. Вы лучшая из пленниц, с которыми я имел дело.

— Я действительно вам очень благодарна. Вы могли обойтись со мной по-другому, в десять раз хуже, ведь я в вашем мире никто. И, самое главное – вы не дали этому злобному Дитричу убить меня.

— Вы жертва ситуации. Так почему я должен быть к вам жесток?

— А если я вас обманываю? Если я подослана королевой? Вариантов может быть много.

— Даже если вы подосланы королевой и имеете какие-то планы на Аксар, вы всегда будете под присмотром и не сможете навредить – это я вам гарантирую. Так что, надеюсь, мы с вами союзники, и никакого обмана между нами нет и не будет.

— Не будет. Кля…

— Т-с-с! — Уэнделл перебил меня. — Не клянитесь. В нашем мире клятвы слишком опасны – они могут обернуться проклятьем.

— Верю.

— Можете переодеться в ванной, — предложил страж и указал на неприметную дверцу.

Глава 4

Мы оказались в предсказуемой уже темноте. Пока я стояла в неуверенности, король отошел; послышались звуки возни и вскоре темноту разогнал свет вспыхнувших факелов. Свет был очень кстати; я огляделась. Каменные стены, каменный пол, камин, диван и прочая мебель; единственное окно занавешено, тянет сыростью, и слышно, как тоскливо снаружи воет ветер. Король подошел к буфету, достал из него бутылку и, откупорив ее, спросил:

— Боитесь?

— Боюсь, конечно.

— Тогда вы очень хорошо держитесь для испуганной женщины.

— Это называется «тихий шок», Ваше Величество. А еще я надеюсь, что нахожусь в коме.

— Что такое «кома»?

— Состояние между жизнью и смертью. Говорят, в этом состоянии бывают всякие видения…

— И вы думаете, что я плод вашего воображения?

— Если так, то вы очень интересный плод, — признала я. — Как и Дитрич, и Уэнделл, и остальные.

Король улыбнулся и подошел ко мне.

— Выпейте, — посоветовал он, — вам надо.

Я не стала изображать недоверие и спрашивать что там, просто взяла бутылку и сделала большой глоток. У-у-ух! Крепкое оказалось пойло, даже очень. Уверенная, что сожгла пищевод, я прохрипела ошалело:

— Что это?

— Виски.

— Хорошее...

Король оставил бутылку на столе, вернулся к буфету, покопошился в нем и снова подошел ко мне.

— Закусите, — велел он, протянув мне кусочек сыра.

Я попробовала сыр – на вкус он оказался как старый носок.

— В этом месте нет ни изысканных закусок, ни слуг, — объяснил король, когда я поморщилась. — Я переношусь сюда, когда хочу побыть один. Выпейте еще.

— Вы очень добры, — иронически протянула я.

— А вы слишком спокойны. Значит, вы тоже София?

— Софья.

— Вы знаете, что такое ненависть, Софья?

Отличное начало разговора…

— Может, поговорим лучше о доброте? — предложила я.

— Увы, я не настроен говорить о доброте. Обстоятельства не располагают.

— Жаль.

— Так что вы скажете о ненависти?

— Ненавидеть вредно для здоровья.

— Так вы знакомы с ненавистью?

— Нет, я забочусь о своем здоровье.

— Правильно делаете, — усмехнулся король, вглядываясь в мои глаза. — Я не знаю, как так вышло, но вам безо всяких ритуалов подошло тело Софии Ласкер. Я связан с этим телом по крови через брачный ритуал. После такого ритуала жена не сможет зачать ни от кого, кроме мужа, а муж не сможет подарить ребенка никому, кроме жены. Высшие не разводятся, но иногда, если кто-то из супругов болен или бесплоден, или супруги давно не делили постель, развод возможен. Наш с вами развод не удался. Хотим мы этого или нет, но мы заложники брачных уз на крови.

Тон мужчины был серьезным, а взгляд – еще серьезнее, но я сама не могла воспринимать это все серьезно, потому что до конца не верила, что это не кома. Ну правда, какой еще другой мир, какие еще ритуалы на крови? Меня там, в парке, наверное, по голове хорошенько ударили, вот я и вижу шизофреническую сказку…

И с каждой минутой она становится все безумнее.

— Раздевайтесь, — приказал король.

— Зачем? — растерялась я.

— Аксару нужен наследник. Чем быстрее, тем лучше. — Корбиниан снял свой синий кафтан и начал расстегивать пуговки нарядного голубого камзола. — Раздевайтесь.

Я как завороженная смотрела на короля. Во-первых, потому что он обладатель той мужественной красоты, от которой подгибаются колени и отнимается язык, а во-вторых, потому что он, этот нереальный мужчина из шизофренической сказки, собрался делать со мной наследника… Это уже слишком!

Король меж тем остался уже в одной только рубашке, такой белоснежной, что глаза слепит, да в брюках. И он так близко, что ему достаточно лишь протянуть руку, чтобы меня коснуться…

А мне некуда бежать.

— Раздевайтесь, — в третий раз повторил мужчина.

— Да не буду я раздеваться и спать с вами не буду! — ответила я, наконец.

— Кто-то спрашивает ваше мнение? — резко спросил король и шагнул ко мне. Схватив меня за подбородок, он отчеканил: — Радуйтесь, что вас не казнили, и не забывайте, что мое слово – закон. Я не намерен разбираться, можете ли вы навредить нам или нет. Вы лишь тело, полезное королевству, и я извлеку из него пользу.

— Ничего вы не извлечете! Я против!

Он толкнул меня на диван, и я задохнулась от возмущения, да еще и корсет впился в ребра. Корбиниан задрал мои юбки и начал стаскивать с меня панталоны. Я толкнула его раз, другой, но он легко прижал мои руки одной своей; сложно сопротивляться, когда тебя придавило крупным телом. Можно укусить короля или попытаться руку высвободить и в глаз ему тыкнуть, но что-то подсказывает мне, что тогда он просто хорошенько врежет мне и тогда я уж точно сопротивляться не смогу…

Глава 5

Роскошные покои с видом на сад, потрясающий воображение гардероб, отличное питание, стайка служанок, ежедневные прогулки во дворе, уроки по истории, этикету, чистописанию и грамотности – вот что дала мне новая аксарианская жизнь. Его величество Рейн Корбиниан позаботился, чтобы я ни в чем не знала нужды, а его советники – чтобы я, иномирянка, поскорее освоилась, так что спустя месяц жизни во дворце я перестала надеяться, что вижу сон, и смирилась и с новым телом, и с новым миром, и со строгим распорядком своих дней.

Местных не сильно удивляло мое происхождение, ведь они с детства знают о других мирах, далеких и не очень, к тому же я не первая гостья в их мире. Изучив главное об Аксаре и соседних королевствах, более-менее разобравшись в быте, традициях и ценностях аксариан, я захотела узнать больше об Источнике, и тут-то мне сказали, что это лишнее, что мне не надо этого знать. Спорить я не стала, понимая, что меня, чужачку, просто не хотят допускать к знаниям – мало ли что я могу сделать?

Поначалу король приходил ко мне каждый день и проводил со мной много времени, рассказывая о других мирах, рожденных Источником, о теории «трех покровов» человека – одежде, теле и душе, о том, что только высшие могут менять тела и перемещаться по мирам. Но когда мной вплотную занялись учителя, он стал приходить все реже, и под конец месяца я совсем перестала его видеть. А увидеть Рейна мне хотелось, и очень, и я просила учителей передать просьбу королю. Видимо, я настолько надоела им этими просьбами, что кое-кто все же пришел ко мне как-то вечером, когда я уже готовилась ко сну.

И это был не король.

— Скучали? — спросил Фэд Уэнделл, Верховный страж Аксара.

— У меня нет на скуку времени, — ответила я и запахнула халат; в такое время я гостей не ждала.

Страж отвел взгляд и прошел в гостиную; служанка, приглядывающая за мной, покраснела, увидев его. Я могу ее понять: у меня здесь кроме короля, которого я давно не видела, бывают только почтенные старцы-учителя, самодовольные и надменные. А тут – Уэнделл, молодой, высокий и красивый, в черном одеянии стража; когда он вошел, я почувствовала приятный свежий аромат духов.

— Вы пахнете зимой, — сказала я.

— Правда? Х-м-м. Согласно уверениям торгаша, который всучил мне эти духи, я должен пахнуть соблазном, — пошутил страж.

— Не переживайте, соблазном вы тоже пахнете, — заверила я.

— Как и вы.

— Вы снова? — укоризненно протянула я.

— Что «снова»?

— Сами знаете, что. Если пришли сюда флиртовать, то зря. Я не расположена.

— Я пришел сказать, что врата вашего мира закрыты.

Мое сердце пропустило удар.

— И что это значит? — шепотом спросила я, по выражению лицу стража понимая, что ничего хорошего он мне не скажет.

— Ваш мир недоступен, Софья, — ответил Уэнделл. — Мы можем, конечно, пройти через прорехи в пространстве, как сделал это король, но если нас обнаружат стражи вашего мира, то убьют на месте без выяснения причин.

Я опустилась в ближайшее кресло.

Не могу сказать, что моя жизнь в родном мире была счастливой, и не могу сказать, что не смогу прожить вне его, но там остались мои друзья и отец. Я единственный человек, которому до него есть дело. Как он без меня проживет? Не бросит ли его София Ласкер, живущая в моем теле? Конечно, бросит!

— Мне очень жаль, Софья, — проговорил сочувственно Уэнделл.

— Когда вы выяснили, что врата закрыты?

— Несколько дней назад. Я решил, что нужно сказать вам. Так будет честно.

— Вы решили? — уточнила я. — А что решил король?

— Он решил не пугать вас.

— Ложь, — безразлично сказала я. — Он решил не говорить мне правду, потому что она неудобна, потому что можно врать мне о том, что скоро, вот-вот, я вернусь домой, а пока надо потерпеть, подождать… А может, боится моей реакции.

— Король не такой, поверьте мне.

— Значит, шансов нет?

— Шансы есть, но крошечные. При переходе нас убьют. Мы нарушили законы миров Источника, и нам не будет пощады.

Значит, шансов практически нет…

— Спасибо, что сказали, — вымолвила я.

— Если я могу что-то сделать для вас, то…

— Уходите, — попросила я.

Страж поклонился мне и вышел. Как только служанка закрыла за ним дверь, я кинулась в спальню, чтобы никто не видел, как я реву.

Я не спала всю ночь, ища выход из сложившейся ситуации. Учителя, привыкшие, что я всегда послушна и всегда готова работать, удивились, решили, наверное, что я приболела, и не стали заниматься со мной, так что я снова заперлась в спальне и лежала, обняв подушку.

К сожалению, именно этот день выбрал для визита Верховный смотритель Дитрич, тот самый Коршун, что настаивал на моей казни. Я месяц его не видела и была бы рада не видеть еще месяц, а лучше год.

Увидев меня помятой и опухшей от слез, Дитрич спросил:

— Что это с вами?