Сент-Джордж

Saint George (single)

Saint George, Saint George… Куда бы я ни шел, какие бы дороги ни выбирал, последние несколько лет, с одного памятного случая, мне часто попадаются на глаза пачки из-под сигарет «Saint George».

Вот, еще одна валяется на тротуаре. Они всегда валяются на обочине дороги, но выглядят совершенно нетронутыми. Однажды я из любопытства подобрал одну такую пачку – внутри оказались сигареты. Восемнадцать штук. Странно… Кто стал бы выбрасывать почти нетронутую пачку сигарет? Ну, может, случайно выпала у человека из кармана и все такое… Пока я размышлял над этим, Майкл скурил всю пачку за полдня.

Ну ладно, один раз – бывает. Но чтобы так часто? Сейчас нет времени проверить, пуста ли пачка, которая валяется в трех шагах сзади. Но мне это неинтересно. Другое дело, что пора бы уже разобраться, что это означает. Ибо меня называют Эль-Абдурахман, и я привык воспринимать в качестве знаков все – и лужи на асфальте, и облака перед грозой. От рекламных щитов и оригинальной формы фасадов зданий до сигаретных пачек, валяющихся на обочинах.

Сейчас, например, большая редкость – увидеть пачку из-под сигарет «Dallas». А ведь были времена, когда я их видел каждый день по нескольку штук. Значит ли это, что в мире что-то изменилось? Нормальный, рациональный человек только посмеялся бы. Я тоже посмеюсь, но по другой причине. Я вспомню «Хроники Эмбера» Роджера Желязны. А там черным по белому описан способ перехода из одного мира в другой. Идешь по улице и загадываешь себе, что за поворотом появится трещина в асфальте вот такой вот формы… Черт, появилась. Так заболтался, что чуть не вышел в параллельный мир, а у меня еще и здесь пока дела остались. Ладно, после трещины на асфальте должны логически последовать и другие изменения – смятая пачка сигарет на обочине дороги, слегка помятая водосточная труба, другой оттенок кирпичных стен во-он того дома… Так, я все-таки ушел в параллельный мир. Потому что вывески магазинов и рекламные щиты уже написаны на другом языке. И мой выцветший «Адидас» тоже слегка изменил форму. Мимо меня проехало такси несколько необычного вида.

Что ж, с мирами разберусь позже. И чего Эльдорадо еще удивляется, что у меня крыша едет постоянно? Да от такой работы кони дохнут. А я, значит, намного выносливей любого коня. Даже педального.

В принципе, сейчас куда важнее разобраться с Джорджем. Итак, что такое George? Первое, что приходит в голову – George Bush. А пришел он мне в голову потому, что его лицо смотрит на меня с огромного экрана, установленного на крыше здания вокзала. Под лицом Буша надпись: «У вас все еще нет демократии? Тогда мы летим к вам!» Старый прикол из инета.

Ладно, что еще ассоциируется со словом George? А, мифический Георгий, победитель не менее мифического Змея, герб Москвы. Кстати, кажется, именно Георгий со змейкой и нарисованы на пачке сигарет. Герб Москвы.

Москву люблю, хороший город. Один из моих любимых, хотя жить там дорого. Хорошо, что Эльдорадо и его придурки заранее полгорода скупили под конспиративные квартиры. Наверно, поэтому цены там так и взлетели. До меня доходили слухи, что когда Альф в шестидесятых развернулся в Лос-Анджелесе, там тоже с недвижимостью началась напряженка. И до сих пор продолжается. Да, любят эти ребята широко жить. Что ж. Это их проблемы. Меня это устраивает, потому что я у них кормлюсь. И угол с кроватью мне всегда выделяют. Ну, хотя бы с креслом-кроватью.

Так, на чем я остановился? На гербе Москвы. А на гербе – George. Значит, едем дальше. George, или Георгий – это египетский бог Гор. Красавец с головой сокола. А иногда его рисуют просто как сокола. И где ни попадя встречается мистический символ – правый глаз Гора, Уаджет, похожий на стилизованную букву «Я». А чем у нас знаменит Гор? Помимо того, что у него было тяжелое детство… Когда Гор совсем вырос из своего тяжелого детства, он сразил злого бога Сета, своего дядюшку, занявшего трон Осириса, отца Гора. Блин, «Гамлет» какой-то получается. Хоть я «Гамлета» и не читал, знаю только, что там была тень отца и мерзкопакостный дядюшка. Охренеть. Шекспир переписывал египетские мифы, причем сам об этом не знал…

А знающие люди говорят, что Шекспира вообще не было. Вот, например, был я недавно на одной лекции великого масона Сан Саныча. Рассказав много понятного и непонятного о Шекспире, он привел один хороший пример. Был какой-то один ученый исследователь, который собрал все известные факты о Шекспире и попробовал объединить их в теорию, которая бы не противоречила ни одному факту. И получилась следующая несуразица: Шекспир – это гениальная, но, на первый взгляд, бессмысленная игра или шутка. Было около двухсот человек, знавших об этой игре, включая двух королей, всех придворных и актеров театра «Глобус». Цель игры в «Шекспира» никому не понятна, только стихи, приписываемые ему, писали человек десять, включая графа Саутгемптона и, кажется, даже Фрэнсиса Бэкона. Таким образом, все эти люди создали некую ложную личность, назвали ее Уильямом Шекспиром и – прославились на века.

Эта теория ничего не объясняет, а что было на самом деле, не знаю – я в то время спасал индейские задницы от жирного пениса Колумба. Но я могу высказать близкое к истине предположение относительно того, чем или кем был Шекспир. Что ж, я более чем уверен, что лет через двести начнутся споры о том, существовал ли вообще Карлос Кастанеда. Примерно та же история может случиться с Гордоном-Альфом Шамвэем, прародителем Голливуда. И сэром Эльдорадо, прародителем… пока непонятно, чего именно. Всегда есть некая личность – неважно, реальная или виртуальная. Нет, не так. Всегда появляется виртуальная личность, отражающая требования своей эпохи. Создается этакий массовый эгрегор, который может даже выкристаллизоваться в конкретного человека. Был ли Борис Гребенщиков? Был ли Карлос Кастанеда? Сейчас еще полно живых свидетелей, готовых подтвердить оба этих факта. А лет через двести пойдут споры. Кстати, а был ли вообще фараон Тутанхамон? Этот вопрос требует отдельного рассмотрения, но тут я, как живой свидетель, могу вас уверить – Тутанхамон не просто был, он и сейчас есть.

Пока я не ушел к Джону Дебри, вернемся к Шекспиру. Может, он и существовал – как коллективная галлюцинация. Ибо, если пол-Лондона верит, что Шекспир есть, он просто не может не появиться. Даже если вдруг выйдет из стены, или что-то в этом роде. А кто тогда писал стихи? Коллективное сознание, эгрегор. Да, исследования подтверждают, что Шекспир обладал словарным запасом, превышающим словарный запас очень образованного человека 20-го века. Значит, Шекспир был либо эгрегором, либо инопланетянином, либо чем-то средним между ними. Я с легкостью могу доказать все три варианта, но пока остановлюсь. Вдруг новые данные появятся, особенно в свете того, что я раскопал…

Итак, Шекспир в своем Гамлете описал египетский миф. Правда, с некоторой неточностью – касательно матери Гамлета… Ну что ж, это лишь один из вариантов. «Вариант с хэппи-эндом обязательно предполагает наличие нескольких вариантов с иным концом», как сказал бы Терри Прэтчетт, мой коллега по диагнозу. Ладно, доложу Эльдораде про Шекспира и мифологию. Заодно свяжем Ромэо и Джульетту с «Квазимордой», а «Отелло» – с «Буднями Эльдорадо». Надо только выяснить, сколько мужиков побывало в спальне у Дездемоны. Нет, точно придется читать Шекспира. Где ж я его возьму-то? Ох. Новая головная боль, а еще с Джорджем надо разобраться.

Так, отмотаю назад логическую цепочку, приведшую меня от сигаретных пачек к Шекспиру… А, я остановился на том, что Гор (George) победил своего дядюшку Сета. Не знаю точно, принимал ли Сет облик змеи, а этот вопрос становится принципиально важным на определенной стадии развития… Узнаем когда-нибудь. Одним словом, Гор победил Сета, и это отразилось в мифологии на ближайшие шесть-восемь тысяч лет. Потому что победа Гора над Сетом запечатлена и в гербе Москвы, и на пачках сигарет, которые все время попадаются мне на глаза… Вот, блин. Ни хрена себе сигареты «Saint George»! Кто уж там из философов говорил, что если начать расшифровку любой вещи, даже пачки сигарет – можно раскрыть все тайны Вселенной? Кажется, Бонавентура. Умный мужик был, хоть и христианин средневековый. Как говорится, исключения лишь подтверждают правило…

Вследствие победы над Сетом Гор обрел титул Saint Джорджа, т.е. «святого». Хотя зачем ему титул святого, когда он и так бог? Ну, разве что просто побаловаться.

А что там было с Джорджем Бушем? Да, сам он, наверное, считает, что сразил темные силы в лице Саддама. Да только ни черта Буш не сразил. Потому что, с одной стороны, он, конечно, George. А с другой стороны – Bush. То есть, ушел в кусты. Вместо того, чтобы мочить тех, кто действительно этого заслуживает, Буш начал мочить Саддама. И вообще, Буш – это кусты, а кусты – это дебри, а Дебри – это Джон… А вы не находите, что между Джоном Дебри и Джорджем Бушем много общего? И старый маразматик Клыгин, голодая в своей коммуналке, писал вовсе не про нью-йоркского копа, которого отправили в командировку в Ирак за нефтью, а про президента Штатов, который побежал в Ирак мочить темные силы (Сета), как ему самому казалось? Ладно, в любом случае сойдемся на том, что Клыгина не стоит недооценивать, и продолжим про Гора.

Как ни странно, в 2000 году, после десятилетнего правления забавного воплощения нулевого Аркана Таро – Блина Клинтона (и аналогичного воплощения того же аркана – Бориса Николаича, светлая ему память), Америка выбирала свое будущее между двумя Горами – Альбертом Гором и Джорджем Бушем. И, на мой взгляд, именно поэтому никак они там не могли посчитать, кому же достанется последний, решающий 1% голосов избирателей. Многое ли зависело от этого одного процента? Ну, как мы теперь видим, кое-что от него все же зависело.

Флоридские алкаши могут порадоваться – они нечаянно повлияли на судьбу мира. А может, не повлияли. Я не знаю, что было бы, если бы президентом Штатов стал бы Альберт Гор. Возможно, ничего бы не изменилось. Разве что образ Джона Дебри был бы несколько иным. И звали бы его не Дебри, а… Фальконе, например. И тогда уж не Джон, а… Антонио, на худой конец. По крайней мере, на судьбу Джона Дебри флоридские алкаши сильно повлияли. Если я, не дай бог, ему проболтаюсь (а это возможно), не представляю, что он с ними сделает. Ураган «Джонни», например.

Таким образом, стараниями Голливуда и стоящих за ним сил вышло так, что президент Штатов, избранный в Миллениум, при любом раскладе должен был бы стать защитником света. Вот только так получилось, что «защитник света» George Bush оказался комическим персонажем. Я так полагаю, на это у вседержителя Голливуда тоже были свои причины, и мне они даже слегка понятны, но кажется, с Бушем они все-таки слегка лоханулись. Ну, и поскольку Джордж Буш – штука смешная… вот и валяются на тротуарах пачки сигарет «Saint George».

Так и хотел на этом закончить, да в самый последний момент вспомнил, что осталась еще надежда. Ведь есть еще Грузия (Georgia), страна Гора. И носить это ГОРдое имя Грузия имеет по праву, ибо грузины есть прямые потомки древних египтян – отряда, посланного Рамзесом II на черноморское побережье. Если вы мне не верите – это легко проверить, факт научно почти что доказанный J. А вот какое отношение к Гору и Грузии имеет американский штат Джорджия, не знаю – сам я в Джорджии не бывал, да и у Джона Дебри спрашивать бесполезно (он тупой, хоть и просветлился).

Короче, дорогие друзья, вся надежда на нашу родную Грузию! Конечно, там сейчас творится черт-те что… Но ведь где еще должна происходить битва Гора с Сетом, как ни в стране Гора? Логично, на мой взгляд.

И если мифы не врут, Гор победит. Когда это случится и как победа Гора проявится во внешнем мире? Могу предложить простой способ узнать это. Когда сигареты «Saint George» станут дороже, чем «Camel», «Marlboro» и «Parliament», – это и ознаменует окончательную победу Гора над Сетом. А пока…

Не пора ли провести маркетинговые исследования по ближайшим сигаретным ларькам? Так, в каком из этих ларьков сидит Вавилон Татарский? А, он «Сэйнт Джорджем» не торгует. Значит, пойдем дальше. Я всегда там, где меня не ждут.

Эль-Абдурахман, 26 сентября 2007.

Мастер смерти и его предел (Grateful dead mix)

Вторая медитация лежащего Эль-Абдурахмана, записанная в грязном блокноте с опалёнными краями на языке индейцев навахо. Его рассуждения по-прежнему не связаны ни с чьей точкой зрения.

Не знаю, зачем я это пишу. И не знаю, как я это напишу – предполагаю, что так себе. Однако каждый раз, начиная очередную безумную заметку, я получал на выходе гениальную мысль. Не знаю, как и почему это происходит.

Итак, что я пишу? Часто в своих записях мне хочется ухватить какое-то состояние и передать его, но это плохо получается – я всегда увлекаюсь изложением фактов. Да, я не поэт. Я всего лишь создатель хроник. А могло бы получиться что-то вроде: «Солнце играет золотом на голубом, смешиваясь с блеском бриллиантов, чернотой асфальта и жизненной силой красного кирпича»… Но в этой строчке не заложено почти никакой информации. И, тем не менее, иногда лишенные информации стихи способны сказать куда больше, чем четкие и ясные прозаические конструкции. Ладно, попробуем иначе:

Сижу на лавочке автобусной остановки и понимаю, что достиг своего предела. Сейчас я не могу идти дальше – у меня больше нет сил. И чтобы сделать следующий Шаг, мне нужно стать другим человеком, мне нужно стать новой личностью, превзойти себя, прыгнуть выше головы, выпрыгнуть из собственной шкуры…

Как же это возможно? – спросишь ты, собиратель старых блокнотов, читающий эти строки сбрендившего творца. Не знаю, как именно это происходит. Знаю лишь то, что я уже много раз становился кем-то новым – я был дюжиной личностей, я был слишком и не слишком известен под дюжиной имен. И сейчас я пришел к очередному моменту самоисчерпания. «Лучший способ избавиться от внутреннего диалога – это исчерпать его» – так сказал один из кастанедовских магов. Нет, я пока не исчерпал внутренний диалог. Все еще продолжаю болтать с самим собой, хотя это самое «Я» очень изворотливое – исчерпав одну личность, «Я» становится кем-то другим, и все начинается сначала.

А сейчас… не понимаю, что происходит сейчас. Правда, я пришел именно туда, куда стремился все эти годы, только вот дальше не могу пройти ни шагу. Я помню, как впервые захотел оказаться здесь – шесть с лишним лет назад я сидел летней ночью на лоджии и смотрел на звезды. Тогда в моей душе появилось желание – и ради этого желания стоило жить, и я жил ради него. А теперь…

Теперь я здесь. И что? Да, я хотел не совсем этого. Я хотел оказаться там, куда можно попасть, сделав еще один шаг – но передо мной высокая ограда с надежной охраной. И неважно, существует эта ограда на самом деле или это просто очередной галлюциногенный барьер, воздвигнутый моим сознанием? Так трудно сделать последний шаг. «Так трудно иногда пройти три метра» – это слова я где-то слышал давным-давно, и они запали мне в душу, и я уже тогда понял, что могу пройти тысячи миль, преодолеть чертову дюжину испытаний, но рухнуть на последних трех метрах. Потому что уже нет сил порадоваться, что я зашел так далеко. Потому что уже нет сил преодолеть эту охраняемую ограду, хотя, помнится, я проходил и через более страшные препятствия. Просто… от меня уже ничего не осталось – всего лишь черный призрак, легкая тень в глубине будки, обозначающей остановку автобуса.

Да, почему до сих пор нет автобуса? Я уже так давно здесь сижу – и ни одного автобуса, ни в одну сторону. Там, слева, шоссе, на нем оживленное движение, а здесь… ну, изредка проедет машина. Какой-то прохожий даже спросил у меня время. Вот проехал грузовик, разрисованный рекламой чипсов. Я уже два дня не ел, но не чувствую голода. Мне просто не хочется есть – если бы я сейчас попробовал проглотить хотя бы кусочек – не смог бы.

Итак, я пришел к финалу. Недостижимость вечности, застывшей в двух шагах от меня. Слово «вечность» можно заменить на любое другое: «счастье», «награда», «мой приз», «золотая удача».

Я тяжело вздыхаю. Кажется, я догадываюсь, что сейчас произойдет. Эге. Я забыл упомянуть об одном достаточно важном условии – в своих бесконечных скитаниях я однажды умудрился стать мастером смерти. Даю справку: как я понял, в разных магических линиях и на разных языках эта должность называется по-разному, но суть сводится к тому, что мастер смерти – это маг (колдун, волшебник), в совершенстве умеющий обращаться с силой смерти. От него буквально отскакивают вражеские клинки и пули, даже если он просто стоит, ничего не делая. А иногда пуля может и пронзить тело мастера смерти. А потом он спокойно пойдет допивать вечерний чай.

Итак, я стал мастером смерти. Юный маг-ученик, читающий эти строки, наверняка спросил бы: «Как же это произошло?» И если бы я был магом-учителем, я бы стал долго объяснять, рисуя всякие схемы. Но я не учитель. Я проверял это на практике – и совершенно точно знаю, что не способен научить никого. Ничему. Вообще. У меня не получается доносить свои знания и умения до других людей. Я сам склонен объяснять это не только своим педагогическим провалом, но и тем, что есть во Вселенной такие вещи, что этому нельзя научить, но можно научиться. Надеюсь, вы поймете, что я имею в виду. А юному магу-ученику я отвечу: вот так живешь себе, живешь, а потом однажды просыпаешься и понимаешь, что ты – мастер смерти. Или нет, это я с мастером Дзэн путаю. А мастером смерти я стал, когда заблудился в горах и по ошибке свернул не туда. Вот и все, что могу сказать по этому поводу. А сейчас я еще хотел бы сказать…

Хотел, но уже не успею. Вот и он – за моим левым плечом. Он принимает различные формы – кинжала, пули, цианистого калия, жареной бледной поганки, сердечного приступа, суицидальной депрессии, самурайского меча, ядерной боеголовки, куклы Вуду или капли чернил на кончике пера. Список можно продолжать до бесконечности. У него бесчисленное множество имен, но он мой друг. Какую форму друг примет сейчас? Я улыбаюсь напоследок, но не успеваю даже улыбнуться до конца. Видимо, я действительно дошел до некоего предела. Вселенная раскалывается напополам, и я с незавершенной полу-улыбкой падаю со скамейки на асфальт. Ударяюсь об асфальт щекой. Больно. Темнота, холод, но уютно. Как будто после долгой прогулки зимним вечером, наконец, садишься в теплое глубокое кресло, выпиваешь три огромных чашки чая. Рядом потрескивает камин, и уже начинаешь засыпать в этой уютности. Это была смерть.

Открываю глаза, неким шестым чувством уловив, что нечто изменилось. Точно. Прямо мне в глаз светит луч Солнца. Хотя минуту назад небо было затянуто непроглядными тучами. Я сижу на скамейке, откинувшись на прозрачную пластиковую панель за спиной. Там, где по идее должен был лежать мой труп, валяется смятый пакет из-под чипсов. А мне и раньше приходило в голову, что у меня с чипсами много общего. А еще чуть поодаль на тротуаре валяется пачка из-под сигарет «Saint George». Опять. Вот юмористы. Я тихо смеюсь – к счастью, вокруг нет никого, способного услышать мой тихий смех. Я смеюсь для себя и не хочу, чтобы мой смех услышали.

А вот и автобус. Останавливается, забирает двух пассажиров и едет дальше. Все еще улыбаясь, я встаю и направляюсь к шоссе. Все равно мне нужно ехать в другую сторону. Обратно.

Кажется, это обычно называют тактическим отступлением. Проходя мимо офиса какого-то банка, я вижу электронные часы с датой. Гляжу на дату и удивляюсь. Значит, я просидел на этой остановке два месяца. Что ж, в мире и не такое бывает. Меня этим не удивишь. Время часто меняет свою скорость. Интересно, а за эти два месяца что-нибудь произошло? Кто знает. Наверно, скоро поступит вся необходимая мне информация.

В последний раз оборачиваюсь, глядя на последнюю преграду на пути к моей цели. Делаю глубокий вдох, выдыхаю, разворачиваюсь и иду дальше. Да, сейчас я ухожу. Но я вернусь. Вернусь, когда найду средства преодолеть эту преграду. И я найду эти средства, пусть мне понадобится сто, пятьсот, тысяча лет. Для мастера смерти время не имеет значения.

Пусть я и не понимаю механизма, давшего мне власть над временем и пространством, жизнью и смертью, я использую этот механизм, как смогу. И я вернусь сюда. Сюда. Здесь моя цель. Мой дом.

Хо! Слово «дом» звучит для меня смешно, но я недавно слышал мудрое изречение: «дом – это место, куда хочется возвращаться». Значит, мой дом там. Хотя там и нет никаких зданий и строений – их в английском языке обозначают словом «house», но в этом месте мой дом – то, что в английском обозначают словом «home». Разница есть. По крайней мере, для меня. А вот и мой троллейбус.

Что, я опять повторяюсь, да? Внимательный читатель, зачем-то перелистывающий мои блокноты, исписанные иероглифами на разных языках, скажет, что все это уже было, сплошная тавтология, ничего нового и оригинального. Но ведь я уже говорил, что я не поэт. Я хроникер, если можно так выразиться. И что я могу сделать, если Вселенная обречена повторять одни и те же сюжеты в одних и тех же декорациях? Я могу лишь описывать их.

Эль Абдурахман, вне времени.

Крыша Мира (ligth easy mix)

Эту крышу называли Крышей Мира. Ну, хотя бы потому, что такое название ничем не хуже других. А еще потому, что ее надо было хоть как-то называть. А также из-за того, что с крыши открывался удивительный вид – окраина Лос-Анджелеса, пляж и океан вдалеке. И удивительные закаты.

Допустим, это было в семидесятых… а почему бы и нет? Ведь это могло быть в семидесятых. Допустим, это было в девяностых – и в девяностых могло бы быть то же самое. А можно допустить, что этого не было… но ведь остались живые свидетели, которые точно могут вспомнить, что это было, но не могут вспомнить, когда.

На крыше всегда собирались необычные люди. Вот один парень в джинсе с электрогитарой. Сейчас он стоит на самом краю, обратившись лицом к Западу, и перебирает струны. Блики солнечных лучей на поверхности океана и окон домов перемигиваются в такт мелодии.

А ближе к середине крыши на пустых коробках устроился художник. В руках у него пачка бумаги, а рядом, на коробке, лежит набор цветных карандашей. Сейчас он покрывает белый лист уверенными размашистыми штрихами. В дело вступает то синий карандаш, то оранжевый. Буквально из ничего на тонком листе белой бумаги рождается феерическая картина.

На Крыше Мира бывают и другие люди. Их много. И они часто приходят сюда – по поводу и без повода. Они редко разговаривают друг с другом, потому что они говорят с чем-то еще. Кто-то говорит с ветром, кто-то говорит с Солнцем. Кто-то говорит с крышей.

А вот и еще один. Любопытная личность. Он здесь частый гость. Всегда одет в дешевый спортивный костюм черного цвета. На лице – большие очки с черными стеклами. Кепка-бейсболка с длинным козырьком. Он ничего не делает, обычно просто сидит, глядя на закат или на город. Или наблюдает за тем, что делают остальные.

Но не сегодня. Сегодня он пришел, пошатываясь и задыхаясь. Не похоже, что он пьян – скорее, устал до изнеможения. «He is exhausted», как сказали бы англичане. Буквально вывалившись из двери, ведущей с чердака на крышу, он некоторое время смотрит на город внизу, тяжело дыша и ухватившись рукой за ближайшую трубу. Вот его, судя по всему, слегка отпускает. Он подходит к западному краю крыши. А там – прекрасный калифорнийский закат. Загадочный человек в черном садится на ближайшую коробку и замирает, глядя на Солнце. Кажется, он впитывает свет вместе с дыханием. Даже сквозь темные стекла очков. Даже сквозь ткань спортивного костюма. Так продолжается минуты три.

В это время к западному краю крыши подходит гитарист в джинсе. Он несколько секунд глядит на закат и начинает перебирать струны. Сегодня из-под его пальцев льется мелодия, по стилю чем-то похожая на стиль «кантри», а потом это становится похожим на легкий рок, далее – мексиканская гитарная баллада… Мне не хватает музыкального образования, чтобы это описать.

Но человек в черном вдруг встает со своей коробки и подходит к гитаристу. Остановившись в метре от музыканта, он начинает слегка пританцовывать в такт мелодии. Вдруг что-то сбивает гитариста с ритма, он останавливается и озирается по сторонам, будто пытается понять, кто он и где он.

– Играй, – умоляюще шепчет человек в черном. – Пожалуйста. Что угодно, только играй.

Гитарист, на пару секунд выпавший из реальности, вдруг соображает, что от него требуется. И он снова играет эту мелодию – или просто похожую на нее… От простого к сложному, от простого к сложному… И вновь оранжевые блики закатного Солнца бегут по оконным стеклам в ритме мелодии, которую выводят пальцы гитариста. Человек в черном оживает. Он начинает танцевать, его тело выписывает в пространстве сложные движения, чем-то похожие на магические пассы Кастанеды или сложные последовательности асан хатха-йоги. Но при этом сам он почти не двигается с места. Весь свой сложный танец человек в черном танцует на маленьком кусочке пространства, очерченном его сознанием. Мелодия настолько захватывает всю крышу, что к этим двоим походит и художник. Он все еще держит в руках бумагу и карандаши, но он не рисует. Он просто глядит во все глаза – на закат и на эту парочку, выпавшую из мира причинно-следственных связей. Глядит и впитывает это состояние, чтобы потом много раз смаковать его в потайных уголках своей души и создать, наконец, свою лучшую картину.

На крыше появляется индеец. Никто не знает, откуда он взялся и бывал ли здесь раньше, – он появился точно вовремя, и его никто ни о чем не спрашивает. Индеец начинает петь – гортанные звуки известного лишь ему индейского языка идеально ложатся на мелодию, захватившую собой всю крышу.

Подтягиваются и остальные. И когда мелодия закончилась, а Солнце скрылось в океанских волнах, они не могли вспомнить, что там было. Но они разошлись, кто куда, по темным переулкам, с полной уверенностью, что только что произошло чудо. Ни один из них не мог сказать, что это было. Как будто бы просто музыка. Просто музыка и свет. И танец. И песня. И картина. И что-то еще. Но вот это «что-то еще» вспомнить не удавалось никому.

А человек в черном еще долго стоял на крыше, дыша полной грудью. Он вдыхал аромат ночного океанского бриза, смешанный с миллионами запахов огромного города. И он чувствовал себя живым. А где-то внизу спешил по улицам Лос-Анджелеса роскошный кабриолет, за рулем которого сидел богатый и успешный человек по имени Альф. А справа от Альфа сидел его молодой ученик, который пока еще мало что сделал, но явно имел большой потенциал… Впрочем, это уже другая история.

Может быть, город и не заметил того, что случилось на Крыше Мира. Но где-то случился маленький сбой в электросети, и вместо красного сигнала светофора включился зеленый. Один молодой менеджер пронесся через перекресток на своем «Мерседесе», радуясь, что теперь-то он точно успеет на важную встречу. А где-то зажегся красный свет, столкнулись две машины – и сорвался чей-то хитрый план ограбления. А еще… на одном из бульваров многочисленные влюбленные парочки не могли понять, откуда же льется эта прекрасная музыка, запавшая им прямо в сердца и сделавшая мир чуть светлее. А еще…

Но ведь вы уже поняли, что продолжать можно до бесконечности.

Летний вечер (the final instrumental)

Воздух, тепло, море, пляж, сумерки, фонари, лето, вдох, выдох, красота, внутри, хорошо, радость, душевная, коктейль, вкусно, опьяняет, ночь, ароматы, бар, бассейн, отель, девушки, черноглазая, страсть, взгляд, танец, я, она, поцелуй, ласки, пляж, море, прохлада, соль, звезды, небо, фейерверк.

Отпуск, долгожданный, отдых, расслабление, позади, все, радость, легко, беззаботно, алкоголь, музыка, ресторан, ветерок, обволакивает.

Дорога, брусчатка, пальмы, фонари, шорты, сандалии, рюмка, коньяк, соль, морская, привкус, воздух.

Шаги, люди, смех, веселье, можно, все, платья, духи, флирт, игра.

Романтика, прошлое, забыть, проблемы, далеко, сейчас, здесь, незнакомка, любопытство, болтовня, опьянение, безрассудство, ночь.

Прогулки, Луна, море, запах, волны, качается, яхта, чайки, крик, волны, плеск, сигара, клубника, сливки, счастье.

Танцы, нежность, движение, возбуждение, любопытство, риск, тайна.

Кровать, подушка, бессонница, жара, окно, пальма, вдалеке, океан, одиночество.

Снова, ночь, ресторан, музыка, алкоголь, танцы, игры, риск, любопытство, деньги, траты, отдых, расслабление, счастье, забыть, все, незнакомка, поцелуи, страсть, постель, пляж, опьянение, пальмы, фонари, дорога, прогулки, Луна, ветерок, счастье, вот, оно, наконец!

Так можно написать рассказ, состоящий из слов, не связанных между собой. Тем не менее, смысл, сюжет и эмоции передаются не менее точно, чем в стандартной литературной форме.

Смею заметить, экспериментировать с формой было не так-то легко. Зато интересно.

Любопытство, ночь, озарение, идея, неожиданная, вдруг, получится.

Рассказ, коротко, быстро, точно, трудно, неожиданно.

А что это было?