Семь с половиной женихов Евангелины

Глава 7. Дракон и гном

Драконья гора – это вам не домик оборотня в плюще и розах. Это самый настоящий замок, вырубленный из скалы. Гномы, что его строили, знали толк в монументальных строениях. Замок был одновременно и очень величественным, и очень красивым, с резными башенками и флюгерами. Но даже великолепие строения не поколебало меня ни на миг; я твердо была настроена отказать ревнивому дракону тотчас же, как его увижу!

Чтоб забраться наверх, к дверям замка, мне пришлось бы карабкаться по скалам полдня, если б не тяжелая дубовая гномья повозка, переделанная из крепкой шахтерской тележки. У нее были огромные колеса, литые из отменного гномьего железа, и похожий на улей тарахтящий мотор. Видимо, ее дракон выставил тут нарочно для меня.

– Я к господину дракону! – смело заявила я, толкнув в бок дремлющую на облучке гномиху.

На вознице было надето яркое платье в цветочек и широкополая шляпа с огромным страусовым пером, из-под которой лились на мощную грудь рыжие кудрявые косы. Возница сладко всхрапнула, почмокав ярко накрашенными краснющими губами, и потерла заспанные глаза.

– Господин дракон давно ждет вас, пр-релестная Евангелина, – писклявым высоким голосом произнесла гномиха, кокетливо начесывая свою спутанную рыжую бороду и протягивая мне порядком завядший на жаре букет. – Садитесь, пожалуйста. Я вас мигом домчу!

Не чуя подвоха, я забралась в тележку, и гномиха лихо повернула рычаг. Повозка наша вздрогнула и, стуча колесами по рельсам, покатила наверх.

Если б повозка подкатила прямо к парадным дверям, створки которых были добрый шаг в толщину, я бы и не заподозрила ничего такого дурного. Но повозка, на мое удивление, обогнула подъем и нырнула в темную гномью галерею. Весьма сомнительно, чтоб дракон приказал принять меня с черного хода…

– Куда это мы?! – удивленно выкрикнула я, оглядываясь по сторонам. Тележка бодро набирала ход и неслась вперед, как тяжеленькое пушечное ядро. Остановить ее теперь не смог бы и слон.

– К господину дракону, конечно, – пропищала гномиха, удерживая волосатой лапищей шляпу. Ленты шляпы весело плескались на ветру, зеленые бархатные поля хлопали гномиху по щекам, как жаба лапами. – Просто парадные двери сейчас на ремонте. Старые створки, старые петли… того и гляди, рухнут.

Но я отчего-то гномихе не верила. Потому что не видела никаких лесов у дверей, и шума строительных работ не слышала. Да и дракон… не верю, что он не справился бы с ремонтом к моему приходу! Он вполне мог надавать пинков всем гномам, чтоб шевелились быстрее!

А это значит…

– Господин! Гном! – яростно прокричала я, растерзывая ни в чем не повинные цветы на мелкие кусочки. – Это вы! Что вы себе позволяете!!! Сию минуту верните меня туда, где взяли! Как вам не стыдно, обманщик! Куда вы меня везете?!

– Р-р-р! – ответил мне гном, пылая страстью. Он прекратил удерживать шляпу, и ее сдуло ветром, потому что гном не повязал ленты под подбородком. Его рыжая борода встопорщилась, красный рот улыбался до ушей, на усах висели кусочки алой помады. – Пр-релестная Евангелина, это похищение! Ты не достанешься этому молодому р-р-распутнику, этому хлыщу тонконогому! Женимся сейчас же, в гномьей цер-р-ркви!

– Что?! – вскричала я. – Нет! Я не готова! Я не хочу!

– Чего там готовиться?! – проорал влюбленный гном, накручивая рычаг. – Вы пр-р-рекрасно выглядите, пр-р-релестная Евангелина! Цвет ваших ботинок мне очень нравится! И панталоны ничего! Женимся сейчас, а вечером отпразднуем! У меня есть пиво и тыквенный пирог!

И он достал из-под юбки порядком помятый пирог и баклажку с пивом.

– Господин гном! – рявкнула я. – Сию секунду прекратите меня похищать! Так на девушках не женятся! Да я даже не знаю, как вас зовут!

– Зови меня Ромео! – играя косматыми бровями, интимно проворчал гном. – Моя почтенная матушка решила, что я рожден под р-р-романтичным сочетанием звезд!

– Негодяй! – рычала я, колотя приставучего гнома по войлочной рыжей голове обрывками стеблей. – Не смей меня похищать!

– Пр-р-релестная Евангелина, – рычал гном утробно, – какой темпер-р-рамент! Пер-р-рвая бр-рачная ночь пройдет бур-рно!

– Ты рискуешь ее не пережить, подлый похититель! – вопила я. Но гнома моя ярость не пугала.

– У гномов, – радостно сообщил он, – бр-рачная ночь, считай, прошла даром, если новобр-р-рачные хорошенько не подрались и не оттаскали друг друга за космы! Так что люби меня, моя мегер-р-ра!

– Я бороду тебе подожгу! – яростно орала я. Гном плакал от счастья, утирая глаза бородой:

– Какая любовь! – вопил он, накручивая рычаг. – Какая стр-расть! Фур-рия! Гар-р-пия! За что мне в одни руки столько счастья!? С утра схожу, пр-рихлопну дракона дубиной и куплю тебе сережки…

Гном уже стоил сладкие планы касательно нашего – нашего с ним! – ближайшего будущего, как вдруг за поворотом в свете фонаря, болтающегося на повозке, показался какой-то силуэт. Гном яростно попибипкал гудком, но высокая фигура в черном и с места не двинулась.

– Иду на тар-ран! – взревел гном, твердо решив пробиваться к счастью с боем. Он накрутил рычаг так, что шестеренки задымились, и мы со всего размаху врезались в того, кто стоял на путях.

Разумеется, это был дракон. Каким образом он нас выследил – одной магии известно, да только он при параде, в элегантном фраке и наглаженных брюках, и даже в белых перчатках был тут.

Тележка, тяжелая, как бочка с ядрами, врезалась в него, но он не отступил ни на шаг. Плечом он ее поддел и приподнял, так, что ее бешено вращающиеся колеса оказались в воздухе. И сколько б разъяренный гном не крутил ручку, тележка не двигалась ни на сантиметр.

– Евангелина, – нежно промурлыкал дракон, щуря синие глаза, словно это не он держал тяжелую, как черт знает что, тележку. – Добро пожаловать в мой гостеприимный дом! А ты, помело старое, – обращаясь к гному и ничуть не меняя интонации сладкого нежного голоса, – будешь наказан. Я обрею тебя налысо и закопчу, как окорок.

– Но попытаться-то я должен был, – резонно заметил гном. – Побороться за свое счастье!

***

– Господин дракон! Это недопустимо!

– Что именно?

– Все, что происходит, когда вы и ваш карманный гном оказываетесь рядом со мной! – гневно выкрикнула я. Дракон, все еще удерживая тележку на весу, лучезарно улыбнулся.

– Вы не находите, – вкрадчиво произнес он, все так же божественно улыбаясь, – что здесь не место для выяснения отношений и предъявления претензий? Давайте пройдем в дом. Мне просто совестно людям в глаза будет смотреть, если кто-то узнает, что я вас даже на порог не пустил. А ведь это не моя вина, что Ромео вас похитил и повез по самым темным галереям. Согласитесь, мое честное имя не должно пострадать из-за этого косматого остолопа. Я-то тут совсем не причем.

Трудно было возразить дракону, он все говорил верно. Пришлось послушаться его и принять его руку, которую он мне галантно подал. Второй рукой он все еще удерживал тележку, безумно вращающую колесами.

Как только я оказалась на земле, дракон сбросил тележку на рельсы, и она с визгом рванула вперед, высекая колесами искры. В один миг она скрылась в темноте галереи. Где-то далеко впереди раздался грохот, вопль, жирное чавканье разбившегося пирога и шипение пива.

– Разбился! – ахнула я, искренне пожалев своего самого пылкого ухажера.

– Он наказан, – напомнил дракон безжалостно. – Да не переживайте за него так. У него лоб тверже гранита. Пробьет в штольне окно наверх, только и всего. Позвольте представиться – Роланд!

И дракон галантно припал к моей ручке, как кавалер на званом вечере.

Ни слова больше не говоря, дракон подхватил меня на руки и раскрыл роскошные золотые крылья. От них в подземелье словно стало светлее.

– Роланд, – строго произнесла я. – Я здесь затем, чтобы выразить вам свое глубочайшее возмущение и дать вам ответ на ваше сватовство немедленно! Вы просто невозможны, вы!..

– Ох, – сказал вдруг дракон, притворившись весьма озабоченным. – Крыса.

– Где?! – заверещала я, задирая ноги и подбирая юбки.

– Вон там, – кивнул дракон в темноту. – Так о чем вы хотели со мной поговорить?..

– Несите меня скорее отсюда! – верещала я, испугано всматриваясь в темноту.

– Как прикажете! – галантно ответил дракон и взмахнул крыльями.

Выбрались из подземелья мы быстро, и скоро Роланд опустился на большой балкон с балюстрадой. За прозрачными шторами был виден бальный зал с натертым до блеска паркетом. Причесанный и прилично одетый гном – не Ромео! – завидев нас, тотчас принялся играть на рояле. Правда, исполняемый им нежный вальс слегка смахивал на воинственный марш, но это были уже мелочи.

– Я не могу передать словами, – снова целуя мою ручку, произнес галантный дракон, – как я рад вашему визиту!

– Вы радуетесь совершенно напрасно! – как можно суровее произнесла я. – Немедленно поставьте меня на пол, у меня к вам серьезный разговор!

Роланд изобразил на своем лице живейший интерес, но на пол меня поставил.

– То, что произошло у Берни, недопустимо! – выпалила я.

– У какого Берни? – вежливо осведомился дракон.

– У оборотня Берни!

– Ах, так этот блохастый кобель уже Берни… – ревниво произнес дракон.

– Вот! Вот! Вот об этом я и говорю! – выпалила я. – Вы невозможно ревнивы! Невозможно! А ведь я вам еще никто! Даже не невеста! А вы выдумали… это же надо было додуматься! Подглядывать!!!

– Это не я, – быстро ответил Роланд, сделав невинное лицо. – Это все он. Ромео. Это он полез в трубу, а я всего лишь попытался его остановить и растолковать ему, что это недопустимо – подсматривать и подслушивать. Да я пресек его подглядывания! Я же его и вытащил из трубы. И это такая ваша благодарность?

Врал дракон виртуозно. Ни один мускул не дрогнул на его искреннем красивом лице.

– Вы невозможны! – выкрикнула я. – Это безобразие! Это совершенно недопустимо!

– Да, разумеется! – вдруг горячо меня поддержал Роланд. – Я и высказать не могу, насколько это вопиюще и ужасно!

– Что!?.. – сбитая с толку его словами, осеклась я.

– Это катастрофа! – трагично выдохнул Роланд, поднося к моему лицу зеркало, которое ему расторопно всучил один из гномов. – Это просто трагедия! Но вы потеряли сережку.

– Моя любимая сережка! – воскликнула я, хватаясь за ушко. – С гранатами! Какая жалость…

– Вы позволите, – Роланд вкрадчиво зашел мне за спину и открепил вторую. – Ну, не надо слез! Милая Евангелина! Подумаешь, какая мелочь!

– Это были мои любимые сережки, – шмыгнула носом я.

– Я отдам ее гномам, и они сделают пару, – ответил дракон, передав серьгу своему гному-лакею. – А пока, чтобы вы немного утешились, разрешите преподнести вам скромный дар?..

И он ловко вдел в мои уши новые серьги, с гроздями шариков-бриллиантов на тонких золотых цепочках.

Сережки были чудо как хороши, и даже мой гнев на ревнивого хитрого дракона не помог мне от них отказаться. Я вертелась и так, и этак, разглядывая драконий подарок в зеркало и мучительно выдумывая причину, по которой я должна вернуть ему эти серьги. Выдумывала – и не могла придумать.

– Вам очень идет, – похвалил меня дракон. – Но, боюсь, мне никогда не загладить свою вину и не восполнить вашу потерю. Вы пострадали. В моем доме! Лишились любимых сережек! Это просто чудовищно. Я вам так сильно задолжал. Так сильно. Что даже сто новых украшений не загладят мою вину.

Этими словами он окончательно доломал мое внутреннее сопротивление и уболтал грызущую меня совесть. Обставил все так, что должен мне. Вот же хитрец!

– Так о чем вы хотели поговорить? – напомнил мне Роланд, обнимая меня за талию и аккуратно взяв мою руку в свою ладонь. – Вы танцуете вальс, Евангелина?

– Конечно, танцую, что за вопрос! – фыркнула я.

Роланд кивнул гному и тот грянул свой марш, едва не разбивая толстыми волосатыми пальцами клавиши рояля.

Дракон с лукавой улыбкой склонился надо мной. Без сомнения, волосы у меня сейчас были растрепаны, после такой-то дикой поездки к гномьей церкви, и лицо перепачкано чем-то. Это досадное недоразумение Роланд устранил, утерев мою щеку белоснежным платком с тонким кружевом, похожим на морозные узоры на стекле. Но дракон смотрел на меня так, словно я целиком была выточена из золота и алмазов. И нет ничего прекраснее в мире.

И танцевал он чудесно.

Превосходно он танцевал, кружил меня в вальсе, такой галантный, такой красивый.

– Я хотела сказать, – пролепетала я, все еще честно пытаясь его отшить, – что меня очень-очень смущает ваше поведение. Ваше собственническое поведение. Оно недопустимо.

– Вы так думаете? – доверительно произнес дракон. – Уф! Признаться, мне и самому не по себе. Я чувствую некоторую вину… ну, в самом деле, это никуда не годится! Я чувствую себя жадиной. Это несмываемое позорное пятно на моей репутации!

– Что?!.. – сбитая с толка, произнесла я.

– Отдать сережки и оставить у себя цепочку с подвеской – это так некрасиво, так мелочно! – скривился дракон. – Все, вы меня пристыдили. Мне очень, очень неловко. У меня щеки горят. Хотите потрогать?

– Ах! – только и смогла сказать я. В руках Роланда как по волшебству оказался длинный футляр из алого бархата, он его раскрыл и вынул тонкую золотую цепочку с ограненным бриллиантовым шариком-подвеской. Это украшение он аккуратно надел мне на шейку и застегнул застежку.

Шарик на моей груди поблескивал и отбрасывал радужные блики на кожу.

Дракон вдруг замолк, прекратив выкручиваться и врать, и уютно уткнулся носом в мою шею, прихватывая кожу горячими губами. Он делал это так мягко, так нежно, что мне резко стало не хватать воздуха, и голова закружилась.

– Евангелина, – прошептал Роланд загадочно, словно хотел разделить со мной какую-то тайну. – Выходите за меня замуж?..