К вечеру они вернулись в штаб, но с Шифером встретиться не удалось: комиссар был занят допросом пленных повстанцев. Пользуясь временным безвластием, Садков и Барбашин спокойно поужинали на полковой кухне и засели за бумаги. Часа через три, когда сжатый отчет, содержащий предварительные выводы, был составлен и подшит к делу вместе с протоколами, Шифер вызвал осотовцев. - Ситуация в общих чертах понятна,- докладывал Барбашин.- Симеон Блаженный, он же Дорбенко Семен Макарович, одна тысяча восемьсот восемьдесят пятого года рождения, скорее всего, является типичным феноменом со способностями к телепатии, ясновидению и врачеванию. Явление хорошо знакомое по многим примерам: феномен возник в результате повреждения головного мозга. Дар у него проявляется нерегулярно, по собственному желанию феномен управлять своими способностями не умеет. От себя добавлю, что со времени первого знакомства его дар заметно усилился. В интересах задач, стоящих перед Особым отделением, следует взять Дорбенко живым и подвергнуть самому тщательному исследованию с привлечением лучших научных кадров. Комиссар выслушал его, скорчив болезненную гримасу. Потом заявил раздраженно: - Интеллигентные люди, а ведете себя, как маленькие дети. Вы бы еще матом ругаться начали!.. Не о научных кадрах думать надо, а мятеж этот проклятый усмирять. Уже в трех соседних районах неспокойно. Или мы за день-другой покончим с Троелаповым, или чихнуть не успеем, как его бандиты к Воронежу подступят! Невысокая росточком Гладышева, закутавшись в толстый армейский тулуп, сделалась вовсе похожей на сказочного Колобка и выглядела донельзя комично, особенно когда принялась запальчиво выкрикивать, размахивая кулачками: - Допросы подтвердили огромное влияние, которое оказывает так называемый колдун как на рядовых членов банды, так и на самого Троелапова. Я совершенно убеждена, что именно он своим гипнозом заставил честных советских людей взяться за оружие! Прихоти исторического процесса так часто и круто меняли течение его судьбы, что Садков поневоле сделался законченным циником-фаталистом. Поэтому Антон Петрович не стал спорить, а только подумал: "Незачем было крестьян мордовать сверх меры. Когда людям спокойно живется, никакие колдуны не заставят мирных жителей бунтовать". Потом крамольные мысли отступили, поскольку комиссар начал излагать задание, порученное Барбашину. - В вашем распоряжении всего двенадцать часов,- завершил инструктаж Шифер.- Если завтра к полудню не вернетесь, будем считать, что вы либо переметнулись на сторону мятежников, либо погибли. В любом случае артиллерия откроет огонь. Так и передайте давнему знакомому.
27 февраля 1930 г. Станица Беловодская.
Ночь по причине густой облачности выдалась темная, и войсковая колонна сумела незаметно приблизиться к затянутой льдом речушке,за которой начинались поля беловодских хозяйств. Конный авангард внезапным наскоком захватил врасплох выставленный здесь дозор мятежников. Трое повстанцев погибли, не успев даже вскинуть обрезы, а последний выстрелил разок, но был тотчас же зарублен. Батальон занял оборону, и артиллеристы принялись оборудовать позицию для пушек. Барбашин же, прохладно попрощавшись с другими осотовцами, направился пешком в сторону станицы, где расположились, если верить разведке, главные силы Троелапова. Бывший ротмистр шагал через поле, тяжело проваливаясь в глубокий снег, и грустно размышлял о своей судьбе, которая сложилась так неудачно. Ему до смерти осточертела жизнь в новом отечестве. Противно было притворяться, будто разделяешь идеи малограмотных вождей крестьянского происхождения, еще противнее - повторять как заклинания постоянно меняющиеся лозунги большевистских агиток. А с другой стороны, Илья Афанасьевич никоим образом не сочувствовал восставшим мужикам: сами виноваты, сами в семнадцатом законную власть свергали, поместья грабили, землю делили, над образованным сословием глумились - вот и получили, чего хотели! Он чувствовал себя невероятно одиноким в огромном враждебном мире, поскольку понимал: ни на той стороне, ни на этой, ни даже в Европе или Америке - нигде не будет своим... Многолетнее соприкосновение с астральными тайнами обогатило менталитет и лексику нетрадиционными понятиями. Не удивительно, что из глубин души вырвалось сквозь зубы: - До чего ж мне ваша планета надоела! Пробурчав эти слова, Барбашин вдруг заметил неподалеку костер, вокруг которого сидели вооруженные люди. Похоже, повстанцы обнаружили его чуть раньше - двое уже шли навстречу. Когда сблизились на несколько шагов, Барбашин разглядел знакомое лицо. - Здравия желаю, господин ротмистр,- приветствовал его Сарычев.- Медленно ходите, мы уж заждались. - Как вы узнали, что я пойду именно здесь?..- осотовец вдруг сообразил: Симеон предупредил? - Догадлив жандарм... Садитесь в сани, дорога не близкая. Пара кляч понесла их сквозь ночь, и Барбашин, чтобы не терять времени, решил перейти к сути своего задания. Полподковник, однако, слушать не пожелал, предложив оставить деловой разговор до приезда в штаб Троелапова. Затем проговорил: - Помнится, милостивый государь, вас из лагеря какой-то комиссар увез. Мы, грешным делом, решили - расстреливать. - Как видите, пока жив. - Вижу. По военной части на них работаете или по прежней, полицейской? - Скорее уж по научной...- профессия приучила Илью Афанасьевича поменьше рассказывать о себе, даже если в том не было очевидной надобности.- Вы мне, лучше, поведайте, что за человек ваш маг и чародей. - Совершенно замечательная личность,- с каким-то восхищенным недоумением сообщил Сарычев.- Настоящий самородок. Темная ведь деревенщина, почти калека, читает по складам, но какие пророчества из его дырявой головы порхают! Федька Троелапов на него, точно на икону чудотворную смотрит. Да что там Федька, даже я порой начинаю верить, что на старце благодать лежит. Всегда без промаха предупреждал нас, по какой тропинке каратели пойдут. Говорит: там много смерти будет, хорошо картина видна. Точно предсказал насчет бронепоезда, а я его не послушал, понадеялся на авось, вот и положил целую роту под пулеметами. Потому и отдали мы вчера Нехаевск... - Как же он не предупредил, что красные будут наносить главный удар через районный центр? Подполковник тяжело вздохнул, умело выругался, потом сказал: - Благодать иногда от Сеньки отворачивается. Бывает находит на старика и он все тютелька в тютельку без ошибки излагает. А порой сидит наш блаженный темней тучи и скулит: ничего не вижу... И вдобавок мозгов ему не хватает. Он, может, видит события будущего, но не способен определить, когда это случится - завтра или через столетие. Беседа угасла. Позже, когда они проехали сторожевой пост на околице Беловодской, Сарычев поинтересовался, к какому сроку должен Илья Афанасьевич вернуться к своим. - Не "свои" они для меня вовсе,- огрызнулся Барбашин.- Не хочу больше в Совдепию. Будь, что будет, но я твердо решил остаться с вами. И главное их задание выполнять не стану. - Какое же задание было главным? - Пристрелить Семена Дорбенко. Коротко рассмеявшись, Сарычев сообщил: - А он так и сказал: останется жандарм у нас и меня убивать откажется.
Барбашина сразу провели в дом, где парламентера ждали атаманы повстанцев. Ультиматум ни капли не напугал Троелапова - он и так знал, что каратели окружают мятежные станицы превосходящими силами. Жизнерадостно сверкая улыбкой, Федор бесшабашно ответил: - А вот Макарыч говорит, что не станут они из пушек по селу бить. - Не станут,- подтвердил сидевший с краю стола Дорбенко. В Симеоне Блаженном ротмистр разочаровался с первого взгляда - слишком уж плюгаво и придурковато смотрелся "старец". Мутные глаза равнодушно уставились в одну точку, полуоткрытый рот бессмысленно шевелился. В конце шестнадцатого чародей казался более нормальным человеком... Барбашин, не таясь, рассказал все, что знал о составе и дислокации красноармейских частей, спешно стянутых в Нехаевский район. Нанеся эти сведения на карту, Сарычев принялся излагать соображения. Повстанцев не слишком беспокоил внушительный численный перевес карателей. Двух брошенных на Беловодскую полков оказалось недостаточно, чтобы организовать сплошную линию окружения на изрезанной оврагами местности. Полные оптимизма Троелапов и Сарычев намеревались провести часть своих разбойничков через разрывы кольца, чтобы наутро внезапно атаковать фланги противника и одновременно разгромить расположившийся в Нехаевске штаб красных. - Получится у нас такой маневр, а, Семен Макарыч? - вкрадчиво спросил Троелапов. - Не могу сказать, Феденька,- по-детски всхлипнув, пробормотал колдун.Точно слепой стал. - Пойди, отдохни, водочки попей, это тебе всегда помогало,- тоном заботливого сына посоветовал атаман.- Глядишь, вернется благодать. Покорно кивнув, Симеон поплелся к дверям. Повинуясь зову любознательности, Илья Афанасьевич вызвался посидеть со стариком. Троелапов не возражал, однако велел вооруженному повстанцу присмотреть за осотовцем.
"...Даром гипноза феномен не обладает. Шифер и его начальники напрасно надеются списать мятеж на происки деревенского провидца. Чтение мыслей тоже развито слабее, чем у некоторых феноменов, с которыми нам приходилось иметь дело прежде. Самая замечательная сила С.Д. заключена в невероятной способности ясновидения. Если проводить аналогию с техникой, то ясновидящий подобен радиоприемнику, который иногда способен включаться в эфир, волны которого переносят бесчисленное количество различных сигналов из прошлого, настоящего и будущего. Чаще всего С.Д. наблюдает именно картины чьей-либо смерти. Вероятно, такие видения по какой-то причине оказываются ярче любых прочих. С.Д. объясняет слишком косноязычно. Можно понять, что он видит предстоящие события как бы глазами участников. Причем сцену смерти командиров настоящего мятежа он наблюдал одновременно через зрение и слух (звуки из будущего С.Д. также воспринимает) Троелапова, Сарычева и других, неизвестных мне, мужиков. При этом он уверяет, что не будет слышно выстрелов, не будет видно вспышек разрывов - они просто умрут. Я неоднократно возвращал допрос к случаям неверных прорицаний. С.Д. плохо понимает суть своих видений, но можно понять, что будущее не является неизменным. Если человек предупрежден о грозящей опасности, то иногда способен уберечься. Примерно о том же во время посещения Шамбалы нам говорил Махатма Раджаян..." Карандаш сломался. Вытащив складной нож, Барбашин принялся затачивать грифель и машинально посмотрел в сторону Дорбенко. Принявший богатырскую дозу самогона феномен сидел, нахохлившись, и тихонько причитал, словно просил кого-то о милости. Симеон выглядел невероятно несчастным. Пока ясновидец нагружался алкоголем, ротмистр-осотовец успел выведать, что Симеон болезненно переносит частые потери своего дара. "Как слепой становлюсь,- повторял он плаксиво.- Глазами видеть - этого мало, для меня уже нет жизни без тех видений". С подобными необычностями человеческой натуры Барбашину приходилось встречаться и прежде, поэтому он не слишком удивился, когда старик внезапно преобразился. Взгляд стал осмысленным, на лице разгладились морщины, тонкие губы растянулись блаженной улыбкой. Притаившийся за спиной Ильи Афанасьевича охранник из повстанцев благоговейно прошептал: - Кажись, опять начинается. Узнав, что Симеон заговорил, прибежали командиры во главе с Троелаповым. Колдун с отрешенным видом произносил рубленые фразы, зачастую никак между собой не связанные. Вещал вдохновенно, с обычной убежденностью, которая всегда завораживала слушателей, и теперь этот магнетизм сверхъестественного, почти потустороннего откровения охватил всех. Только Барбашин, сохранив подобие спокойствия, торопливо заносил в блокнот стенографические иероглифы". Они были так увлечены пророчествами Симеона, что не сразу обратили внимание на доносившийся снаружи мощный гул моторов. Потом стало уже поздно: за стенами деревенского дома раздались слабые хлопки. Каждая тридцатикилограммовая бомба выпускала почти бесцветное облако подогретого иприта, который стремительно растекался по всей Беловодской. В ноздри Барбашина просочился резкий запах - то ли горчица, то ли чеснок. Илья Афанасьевич хотел сделать вдох, однако не сумел - словно его носоглотка была залеплена глиной. А вскоре после рассвета, когда быстро замерзавший на морозе иприт покрыл снег пятнами коричневого налета, специально подготовленные пехотинцы в противогазах заняли без боя мертвую станицу. В тот же день были уничтожены еще два отряда в других населенных пунктах района. К вечеру командующий военным округом Белов и комиссар ОГПУ Шифер доложили в Москву о подавлении контрреволюционного восстания.
1 марта 1930 г. Москва.
Прямо с вокзала оперативная группа вернулась на Лубянку. Комиссар приказал немедленно заняться составлением отчета, а к 20.00 собраться у него в кабинете. Антон Петрович мрачно спросил: - Что писать про Илью? - Вы прямо как маленький ребенок,- Шифер поморщился.- Разумеется, мы не можем признаться, что чекист оказался предателем и переметнулся на сторону бандитов. Напишите как положено: дескать, посланный в качестве парламентера старший оперуполномоченный Барбашин был зверски убит потерявшими человеческий облик троелаповскими выродками. Его похоронят с почестями, семья получит пенсию, ну и так далее. - Значит, вы отправляли его на смерть? В поезде они этот вопрос обсудить не успели - Садков перенес слишком сильное потрясение и не мог разговаривать о делах. Впрочем, заметно было, что тема неприятна и для Шифера. Помедлив, глава ОСОТ все-таки ответил. Один из повстанцев, взятых в плен при штурме Нехаевска сообщил о пророчестве Семена Доренко. По его словам, авантюрист-предсказатель говорил, что в банду явится бывший жандарм, знакомый Сарычева, который добровольно останется у Троелапова. После этого стало ясно, что странные способности Доренко - не фикция, о чем Шифер немедленно доложил в Москву. Был разработан план дезинформации, который дал блестящие результаты. - Я и сам не знал всех деталей,- признался комиссар.- Замысел держали в тайне от всех, кто находился поблизости от феномена. Москва опасалась, что он прочитает наши мысли и раскроет план удара. Ротмистр предупредил бандитов о пушечном обстреле, а тем временем с подмосковных аэродромов поднялась эскадрилья бомбардировщиков. Дальнейшее вы видели.
Снова и снова Садков вспоминал, как они вошли в заваленную трупами станицу, как нашли в штабной избе задушенных ипритом Троелапова, Сарычева, Барбашина, Доренко и прочих. Как бы не относился бывший моряк к бывшему жандарму, Антон Петрович не мог одобрить такой хладнокровной расправы с давним сослуживцем. Впрочем, он понимал, что ничего уже не изменить, а потому в очередной раз придется смириться с неизбежностью. Вот Илья, свеж пример перед глазами, решил поступить наперекор - и чем дело обернулось... Садков кое-как написал отчет и принялся за расшифровку записей в блокноте, который оказался рядом с телом Барбашина. Особенно заинтересовала его стенограмма последних прорицаний Симеона Блаженного. Карандаш Ильи Афанасьевича зафиксировал обрывки сказанного ясновидцем: "С.Д. говорит: Вижу, как рухнет их власть. Будет много смертей. Особенно на Кавказе. Сами же большевики свою власть разрушат. Губернские начальники будут уничтожать Совдепию. А возглавит это богоугодное дело видный большевик по кличке Мишка Горбатый. И колхозам конец наступит. Коммуняки поймут, что глупость сделали, обижая крестьянина. Сам их главарь, этот усатый грузин пропишет в газете: мол, голова от успехов закружилась".
Вечером на общем совещании личного состава Особого отделения подводили итоги и готовили рекомендации. Они постановили подвергнуть труп Доренко тщательному патологоанатомическому исследованию, хотя никто не сомневался, что вскрытие никаких тайн ясновидения не прояснит. Поэтому, как было принято в ОСОТ, останки следовало сохранить в замороженному виде, чтобы продолжить изучение феномена в будущем, когда наука создаст более совершенные инструменты. Предостережение о том, что Советская власть может развалиться в результате измены номенклатурных работников, показалось осотовцам откровенной глупостью. Вера Гладышева даже напомнила о многочисленных случаях, когда предсказания Доренко оказывались неверными. Тем не менее информация об этом (включая кличку "Мишка Горбатый") ушла в ЦК, и по этому вопросу было принято специальное секретное постановление. Как следствие, с тех пор ни один партийный деятель с мало-мальским намеком на горбатость к ответственным постам даже близко не подпускался... - Что же касается последней фразы, будто...- Шифер замешкался, пытаясь поделикатнее сформулировать,- будто один из руководящих работников выступит с осуждением провозглашенного партией курса коллективизации, так это просто чушь. На столе перед комиссаром зазвонил телефон прямой связи с председателем ОГПУ. Судя по ответным репликам начальника ОСОТ, Менжинский дал указание организовать коллективную проработку какого-то директивного материала, который будет опубликован в завтрашнем номере "Правды". Внезапно осотовцы увидели, как бледнеет и вытягивается лицо комиссара, и шеф отдела дрожащим голосом переспросил, как называется статья. Потом он положил трубку, посмотрел на подчиненных безумными глазами и, запинаясь, проговорил: - Завтра газета "Правда" напечатает статью товарища Сталина о перегибах, допущенных в ходе коллективизации. Статья называется "Головокружение от успехов".
Триста ярдов над килем
Матросы с "Авроры" помогали ставить палатки. Сидя на скале, Садков безучастно наблюдал, как вбивают стальные костыли, натягивают тросики, как поднимаются, трепеща на ветру, брезентовые полотнища. - Вы как следует крепите,- рассеянно попросил он старпома.- Все-таки шторм надвигается. Не хотелось бы, чтобы ветер сдул нас в море. - Сколько вы тут пробудете? - Сколько придется,- Антон Петрович пожал плечами.- Сутки, неделю, месяц... Со стороны крейсера, безумно раскачиваемая волнами, приближалась двенадцативесельная шлюпка с припасами и остальными членами опергруппы. В бинокль было видно, что молодежь из ОСОТ, непривычная к таким испытаниям, переносит морскую болезнь не лучшим образом. - Женщина останется с вами? - похоже, этот вопрос интриговал всех моряков. Покосившись на старпома, Садков проворчал: - Проследите, чтобы при выгрузке не утопили рацию. И провиант...- он встал, разгибая занывшую спину.- Поброжу по острову. Тухну - голый камень, торчавший из моря у входа в Финский залив между полуостровом Ханко и эстонскими берегами, имел не больше двух километров в периметре и возвышался над водой метров на пять-шесть. Казалось, ничего интересного здесь найти нельзя, однако, совершив обход, Антон Петрович обнаружил в средней части острова крохотный грот, куда могли бы втиснуться несколько человек. Обрадованный осотовец чуть ли не бегом бросился к остальным и потребовал перетащить в эту нору все припасы и снаряжение. Моряки, чертыхаясь, принялись мастерить брезентовый полог, закрывающий вход в пещеру. Гладышева с Ворониным немного отошли после качки и тоже подключились к работе. К вечеру груз был аккуратно уложен и, по мере возможности, защищен от постоянно витавшего над Тухну облака соленых брызг. Краем уха Садков расслышал, как авроровцы рассказывают Вере страшные истории про бедолаг, унесенных волнами в штормовое море. Осотовская дама внимала этим байкам без лишнего доверия, но явно была озабочена предстоящим дежурством в столь непривычной обстановке. - Кончай травить,- скомандовал Садков, приблизившись к окружившим Веру шутникам.- Сейчас они предложат тебе отказаться от высадки на остров и провести эти полтора месяца у них в кубрике. - Как полтора месяца?! - в один голос охнули Вера и моряки. - Быстрее не управимся,- с мрачным видом изрек Антон Петрович, который и сам был не дурак по части флотского юмора. Оставив потрясенный молодняк переваривать ужасную новость, он нашел старпома и велел напомнить капитану, что крейсеру придется оставаться поблизости, невзирая на погоду. По первому же радиовызову чекистов, "Аврора" должна была полным ходом устремиться на подмогу. - Шторм обещает быть не меньше восьми баллов,- робко заметил моряк. - Нас интересует именно такая погода,- отрезал Садков. Старший помощник "Авроры", поколебавшись, все-таки спросил: правда ли, мол, что крейсер вышел в поход из-за неизвестного корабля, который натворил столько бед в последние дни. Отвечать ему Антон Петрович не стал, а только посоветовал забрать команду и поскорее возвращаться на корабль. Стоя возле кромки прибоя, трое осотовцев провожали взглядами уходящие шлюпки. Нарастающее бешенство шторма безжалостно валяло гребные суденышки с борта на борт, и временами Вера вскрикивала от страха, что вот-вот волны опрокинут какую-нибудь шлюпку днищем кверху. Однако путешествие закончилось благополучно. Лебедки подтянули оба плавсредства к шлюпбалкам, и крейсер малым ходом двинулся курсом зюйд-вест, чтобы укрыться под защитой берегов острова Хийума. - Смотрите, Антон Петрович, там в море еще один корабль,- сказал вдруг Егор.- По-моему, военный - видны башни для пушек, надстройки спереди и сзади... - Военный,- согласился Садков.- Это - немецкий броненосец "Шлезиен", то бишь "Силезия". Полагаю, он явился сюда по той же причине, что и мы.
Приехав в Кронштадт позавчера под вечер, Садков первым делом отправился на базу ЭПРОНа - Экспедиции подводных работ особого назначения. К его большой радости, начальником балтийских водолазов оказался Виктор Корзун, с которым они подружились накануне мировой войны. Тогда лейтенант Корзун служил старшим механиком на крейсере "Рюрик", а старший лейтенант Садков отрабатывал "морской стаж", необходимый для производства в очередное звание. Пароход "Водолаз" был уже готов к отплытию, поэтому они на скорую руку отметили встречу, а затем Антон Петрович представил эпроновцу оперуполномоченного Андрея Кольцова. - Он пойдет с вами,- сказал Садков.- Операция проводится по заданию ОГПУ, так что будешь выполнять все его распоряжения. Корзун, скорчив недовольную мину, проговорил не без раздражения: - И чего вдруг решили горячку пороть... Мы ведь еще в позапрошлом году искали эту галошу. С точностью до двух-трех кабельтовых определили место, где перевернулась и затонула "Русалка", после весь квадрат вдоль и поперек протралили. Мои водолазы сделали не меньше сотни погружений. И ни черта не нашли. - Почему же, не совсем "ни черта",- возразил пунктуальный чекист.- Если не ошибаюсь, водолаз Головня обнаружил якорь "Русалки" с обрывком цепи. Стало быть, броненосная канонерка тонула именно в этом месте. - Тонула, да не затонула,- отмахнулся главный водолаз флота. Пока они шли по причалам к стоянке "Водолаза", Корзун изложил свое мнение: когда "Русалка" опрокинулась кверху килем, внутри корпуса оставалось какое-то количество воздуха. В результате корабль не ушел прямо на дно и несколько часов дрейфовал на небольшой глубине, как субмарина с неполностью продутыми балластными цистернами. За это время волны отогнали беспомощный броненосец на много миль в сторону, а по дороге "Русалка" растеряла якорь и другие плохо закрепленные предметы. Усмехнувшись, Садков посоветовал старому приятелю прекратить дискуссию и в точности выполнить указания вышестоящего командования. - Андрюха в курсе наших планов,- сказал Антон Петрович.- Может, даст нужный совет, если случится что-нибудь непредвиденное. И не забудь Кольцов должен иметь постоянный доступ на радиопост, чтобы поддерживать связь со мной... Как у вас, кстати, с радиосвязью? - Как и со всей остальной техникой,- крамольно буркнул Корзун.- Сработано добротно, только отстаем от цивилизации на десяток лет... Эпроновец поведал анекдотическую историю, случившуюся совсем недавно - в нынешнем, 1932 году. СССР продал германской авиакомпании два новеньких пассажирских самолета АНТ-9. И хотя туполевские гиганты были изготовлены из металла, немецким инженерам пришлось для увеличения скорости обтянуть крылья таким несерьезным материалом, как полотно. Дело в том, что построенные из гофрированного алюминия корпуса самолетов создавали слишком сильное сопротивление воздушному потоку. - Ладно уж, ступайте,- Садков подтолкнул товарищей в сторону трапа.Пусть будет у вас сотня футов под килем! Тихоходный старик "Водолаз" неуклюже отчалил, а Садков направился на свой первый корабль. К сожалению, выяснилось, что на "Авроре" какие-то неполадки с машинами, поэтому опергруппе пришлось заночевать во флотской гостинице для комсостава. А на следующий день Садков был срочно вызван в Ленинградское управление ОГПУ. В секретно-политическом отделе ему вручили полученную час назад шифрограмму из ОСОТ. Шифер сообщал: "По данным Разведупра, вчера из Киля отправился в восточную часть Балтийского моря "Шлезиен". Достоверно установлено, что 29 сентября командиром корабля назначен капитан первого ранга Канарис. Таким образом, подтверждаются наши догадки о характере феномена. Не исключено, что немцы намерены перехватить нашу находку. Ответственность за успешный исход операции возложена лично на вас". Прочитав раскодированное послание, Садков подумал с мрачным торжеством: "Наконец-то сообразили, с чем имеют дело". И тем не менее оставалось чувство обиды. Все его попытки растолковать смысл происходящего не имели полного успеха. А вот вмешался абвер - сразу поумнели начальнички. Другое дело, что появление на сцене Канариса сулило новые неприятности. Разумеется, упоминанием об "успешном исходе" комиссар вовсе не имел в виду, что опергруппа должна помешать "Шлезиену" сблизиться с призраком. Даже эти береговые деятели должны были понять: ни пистолеты трех чекистов, ни даже легкие пушки "Авроры" не способны отогнать старый, но вполне боеспособный броненосец. Грозный финал шифровки означал совсем другое.
Ветер крепчал, но Садков, не обращая внимания на непогоду, наблюдал в бинокль за перипетиями морского спектакля. Едва "Аврора" отошла от острова на три-четыре мили, "Шлезиен", резко переложив рули, двинулся прямо на Тухну. Советский крейсер немедленно описал циркуляцию, устремившись наперерез немцу. Похоже, капитан цур зее Фридрих Вильгельм Канарис, удачливый шпион и ярый национал-социалист, не был готов вступить в артиллерийскую дуэль. Хотя пушки крейсера вдвое уступали по калибру орудиям броненосца, "Аврора" имела вдвое больше стволов и могла доставить противнику изрядные неприятности. Впрочем, при таком волнении о точной стрельбе не могло быть и речи. "Шлезиен" отвернул, ложась на норд, тогда как "Аврора" двигалась "восьмеркой", став щитом между островом и вражеским кораблем. Еще дважды броненосец пытался прорваться к Тухну с разных направлений, однако крейсер неизменно преграждал путь герру Канарису. Антон Петрович невольно залюбовался виртуозным танго бронированных машин. Корабли казались живыми, может быть, даже одушевленными существами. Мощные умные хищники, подобно выдрессированным бойцовым псам или закованным в доспехи рыцарям-берсеркам, стремились к победе, не слишком заботясь о собственной участи. Военный корабль, самое совершенное творение человеческого гения, имел неоспоримое преимуществами перед бестией из плоти и крови, поскольку не ведал страха. Инстинкты самосохранения разбросанных по отсекам людей растворялись в единой воле стального убийцы, который продолжал сражаться, даже получив смертельные раны. Идеальный безжалостный боец, по самой природе своей устремленный к сокрушению врага... Кто-то набросил бушлат на плечи Садкова. Оторвавшись от бинокля, Антон Петрович обнаружил рядом Веру, которая пыталась закутать старшего товарища. - Холодно ведь, заболеете,- заботливо выговаривала она.- Что мы станем делать, если вас горячка свалит! - Ох, загляделся, забыл обо всем на свете,- Садков даже смутился.- Боюсь, вам нелегко оценить красоту этого представления. Немного обидевшись, Гладышева предположила: - Корабли маневрируют, чтобы укрыться от ветра? - Совсем наоборот. Немцев тоже интересует феномен, за которым мы охотимся. Они собираются высадить на остров десант. И если им это удастся, то мы рискуем потерять слишком много... Подозвав Егора, он показал подчиненным футляр с амулетом и дал строжайшее указание: камень не должен достаться германской разведке. Если сам Садков окажется неспособен сделать это, оставшиеся в живых осотовцы обязаны любой ценой уничтожить жемчужину Венского Оракула. Воронин и Гладышева внимательно выслушали указания, однако их взгляды по-прежнему были прикованы к морю. Внезапно Вера воскликнула: - Ой, глядите, еще один пароход! Низкий силуэт стремительно скользил по волнам с норд-оста. Новый корабль был едва различим в тусклых сумерках октябрьского вечера, но Садков сразу понял, кого видит: в мире не оставалось машин такого типа. Призрак, а это был, безусловно, броненосец Маврикия Бельгарда, сблизился на контргалсах с маневрирующими кораблями и теперь шел точно в лоб "Шлезиену". При виде мчавшегося навстречу самоубийцы у немецкого рулевого сдали нервы, и он переложил штурвал. Германский броненосец рыскнул, уклоняясь, и внезапно содрогнулся. Следующие четверть часа происходило нечто странное. "Русалка" исчезла, а "Шлезиен" замер на месте, и волны, радуясь легкой добыче, принялись раскачивать неподвижный корабль. Потом "Шлезиен" все-таки дал малый ход и неторопливо взял курс на норд - в ближайший финский порт. - Егор, бегом к рации! - распорядился Антон Петрович.- Запроси "Аврору", что там стряслось. Воронин бросился в палатку, однако надобность в радиосвязи уже отпала. Прожектор крейсера замигал, передавая морзянкой сообщение. С мостика "Авроры" сообщили, что "Шлезиен", пытаясь избежать столкновения с неизвестным кораблем, наскочил на подводную скалу и, видимо, повредил днище. - Товарищ Садков, я уверена, это была "Русалка,- прошептала потрясенная Вера.- Неужели она не затонула и столько времени где-то скрывалась? - Прятаться ровно три чертовы дюжины лет? - насмешливо переспросил Антон Петрович.- И за эти годы никто не видел "Русалку" ни в одном порту, корабль нигде не загружал уголь и провиант, а экипаж ни разу не сходил на берег? Так не бывает, друзья мои. Времена капитана Немо давно прошли, в наше время не спрячешься. - Как же он здесь появился? - запинаясь, проговорил Егор. - Он пришел за мной.
Число кораблекрушений неожиданно приумножилось в начале сентября 1932 года, хотя на обжитых балтийских фарватерах был изучен каждый дюйм. Первым исчез датский сухогруз "Эдда", однако погибших оказалось немного - на следующий день спасшихся моряков подобрал немецкий сейнер. Спасенные рассказывали, как неизвестный военный корабль подрезал курс "Эдды", так что рулевому пришлось круто отвернуть, и пароход налетел на плавучую мину. Даже спустя полтора десятилетия после большой войны в море оставалось немало начиненных тротилом шаров и цилиндров, поэтому случай сочли рутинным, и контора Ллойда начала готовить документы для выплаты положенной страховки. Однако катастрофы продолжались. Каждый раз с началом шторма на Балтике появлялся низкобортный рейдер, напоминавший мониторы полувековой давности, однако куда более быстроходный. Таинственный рейдер ни разу не открыл огонь, но имитировал таранную атаку, резал курс и другими способами оттеснял встречные суда, загоняя на минные банки и мелководье. После четвертого происшествия у Садкова возникли подозрения. Седьмой инцидент рассеял остатки сомнений, поскольку "Гамбургер цайтунг" и "Глазго Экспресс" опубликовали фотоснимок, сделанный пассажиром шведского каботажника "Аллигатор". Сложнее оказалось убедить руководство. Услышав о призраке, Шифер поднял его на смех, а молодежь охотно присоединилась к начальству. Однако, спустя неделю начали поступать сведения, что среди моряков балтийских стран распространился суеверный страх, и команды отказываются выходить в море, опасаясь встречи с "Летучим Голландцем". Лишь после этого Антона Петровича выслушали на Коллегии ОГПУ, которая санкционировала оперативную разработку. Первым делом Садков вызвал в Москву доктора Морозова, который в свое время освоил искусство медиума по линии Девятого отделения. Евгений Федорович выглядел неважно и жаловался, что власти не отпускают его в Тибет, где он бы в два счета поправил здоровье. - Посмотрим, на что вы годитесь,- сказал хмурый и озабоченный Шифер.Если окажется, что способны помочь нашему делу - поедете к своим ламам. Воодушевленный таким обещанием Морозов погрузился в транс самым варварским способом - выпив бутылку водки и приняв нечеловеческую дозу кокаина. Доведя себя до полубесчувственного состояния, он растянулся на диванчике в кабинете комиссара и слабым голосом потребовал зашторить окна и выключить свет. С полчаса медиум лежал неподвижно, положив ладонь на газетную фотографию "Русалки". В конце концов у Шифера возникло естественное подозрение, что Женька просто решил напиться и нанюхаться за счет ОГПУ. Исаак Абрамович уже начал беситься и потребовал "вышвырнуть вон этого алкаша и наркомана", когда Морозов заговорил. - Господин капитан второго ранга, я нашел его,- еле слышно забормотал Евгений Федорович.- Это барон Бельгард, вы помните его. Прошло три цикла, и "Русалка" вернулась. - Цикл равен тринадцати годам? - этот вопрос давно интересовал Садкова. - Почти. То, что мы называем бхагой, пульсирует с периодичностью около четырех тысяч семисот дней. - А три шестерки, то есть Число Зверя, тоже связано с законами бхаги? Морозов долго молчал, словно искал ответ. Потом неуверенно прошептал: - Я не смог понять. Число Зверя имеет отношения к частицам, из которых состоит ядро атома. Вещество, имеющее столько частиц, вызвало катастрофу Вселенной... Комиссар нетерпеливо прервал их академическую беседу: - Чего добивается так называемый корабль-привидение? - Маврикий Карлович сумел вернуться в наш мир и полон желания мстить...Морозов добавил после длинной паузы: - Бельгард почему-то стремится к месту своей гибели. - Он нападает на всех, на своих и чужих,- сказал Садков.- На кого именно направлена его месть? Переведя дыхание, Евгений ответил со стоном: - В мире духов нет своих и чужих, там нет понятий добра и зла... Бельгард ненавидит всех живых... Но особо он хочет встретить хоть кого-нибудь из нас. Он знает, что Тихон Миронович ушел в бхагу, но Бельгард помнит прежнюю встречу с вами. Вскрикнув, медиум открыл глаза, обвел взглядом осотовцев и произнес нетвердым, но вполне трезвым голосом: - Я что-нибудь говорил? - Вы не помните? - подозрительно спросил Шифер. Морозов отрицательно покачал головой. Антон Петрович поспешил пояснить: - Только самые сильные медиумы запоминают сведения, полученные во время сеанса. Да и то, если пользуются амулетом, то есть источником силы. Он пересказал, о чем поведал Евгений, находясь в трансе. Морозов понимающе кивал, потом добавил: - Это правда, там не существует добра и зла. Только чистый разум. - Если задуматься, то добра и зла нет вообще,- вздохнул Садков.- Эти понятия придуманы людьми... Чуть позже, когда Морозов, пошатываясь от слабости, вышел из кабинета, комиссар нервно осведомился, что теперь делать. В задумчивости Садков долго прогуливался от стены до окна и обратно, потом сказал: - Во-первых, можно вообще ничего не предпринимать. Пусть мотается по морю. Призрак не способен причинить большого вреда. - От нас требуют действий,- напомнил комиссар. Антон Петрович вдруг понял: если он сумеет навсегда отослать "Русалку" в небытие, то директивные инстанции наконец-то поймут всю серьезность работ в астральной области. Поэтому Садков уверенно проговорил: - Он пришел за мной, поэтому я отправлюсь в те края и попытаюсь помериться силами с тенью Бельгарда. Признаюсь, я и сам давно хочу увидеть "Русалку". - Антон Петрович, вы же не владеете магией!..- сообразив, что оговорился, Кольцов уточнил: - ...так называемой магией. А потом был большой скандал, когда начальник ОСОТ узнал, что с самой Февральской революции Садков хранит дома талисман Черного Иеронима.
Связавшись по радио с "Авророй", Воронин отбил ключом приказ Садкова: курсировать вокруг острова и не слишком нервничать при появлении призрака. Капитан крейсера наверняка не был обрадован таким распоряжениям, однако возражать людям из ОГПУ не осмелился. Затем Антон Петрович вызвал береговую базу ЭПРОНа. Кольцов сообщил, что Корзун честно отработал, пока погода не испортилась окончательно, водолазы погружались раз десять, но никаких следов затонувшего броненосца береговой обороны не обнаружили. - Так и должно быть,- удовлетворенно проворчал Садков.- Конец связи. Пусть ждут наших сообщений. Вера и Егор попытались протестовать: дескать, слишком немилосердное дело держать "Аврору" в штормовом море, но Антон Петрович грозно поглядел на них, и молодежь послушно умолкла. Он не собирался объяснять, что крейсер необходим в качестве приманки, поскольку Бельгард возненавидел этот корабль еще в те времена, когда ни самой "Авроры", ни ее носовой пушки не существовало даже в виде чертежей. Вернувшись в свою сотрясаемую ветром палатку, Садков достал из саквояжа футляр с вензелем графа Вельт-Корда. Открыв крышечку, он обнаружил, что жемчужина, вобрав энергию разбушевавшейся стихии, светится не хуже стосвечовой электрической лампочки. - Ребятишки, ко мне! - крикнул он, высунув голову наружу. Рев урагана заглушил слова, поэтому пришлось бежать к соседнему брезентовому домику. Собрав подчиненных, Антон Петрович распределил задания: Егор должен следить за морем, чтобы предупредить о приближении "Русалки", а Вера останется с Садковым и будет заводить пружину патефона. - Мы приплыли сюда не затем, чтобы музыку слушать! - возмутилась Гладышева. Взбешенный Антон Петрович заорал: - Дерьмо плавает, а люди и корабли по морю ходят! А ты будешь сидеть здесь и выполнять все мои приказы, а не то пристрелю, как вшивую суку! Дошло? Поперхнувшись, Вера испуганно кивнула и больше не осмеливалась вылезать со своим мнением. Наведя дисциплину, Садков распаковал пружинный патефон, установил в зажим головки стальную иглу и осторожно извлек коробку с пластинкой. В незапамятные времена Тихон Миронович Лапушев записал фонографом голос тибетского Махатмы, когда тот нараспев читал заклинание, пробуждающее могущество камня-амулета. Потом, по заказу IX Отделения, запись заклинания перенесли с валика фонографа на граммофонную пластинку. - Заводи,- скомандовал Садков. Он держал в ладони жемчужину Черного Иеронима и чувствовал, как амулет начал пульсировать в такт звукам варварского напева. Закрыв глаза, Антон Петрович постарался отогнать все посторонние мысли, однако получалось плохо - наверное, только в тибетских монастырях, да еще в школах магии глубокой древности обучали искусству полного погружения в медитацию. Неожиданно восприятие Садкова непостижимым образом охватило огромное пространство. Он как бы со стороны увидел сужение балтийских берегов между Ревелем и Гельсингфорсом, затерянный среди бушующих волн Тухну. Видел "Аврору", которая шла малым ходом в двух милях от острова, терзаемая одновременно бортовой и килевой качкой. И еще разглядел "Русалку", которая находилась совсем рядом, но не в море, а где-то по соседству - словно бы с изнанки мироздания. "Иди ко мне, ведь тебе нужен я,- мысленно позвал Садков.- Я здесь, на острове, жду тебя". А непослушный разум яростно потребовал: "Молодость проси, ведь шестой десяток разменял, все болячки повылезали!" Все пропало внезапно - и видение, и дикие завывания обитателя Шамбалы. Потребовалось время чтобы понять: ветер повалил палатку, опрокинул патефон и закутал людей складками брезента. Кое-как выбравшись из-под плотной ткани, Садков освободил Гладышеву, которая громко охала по причине сильного ушиба, и снова полез под расстелившееся по камням полотно спасать проигрыватель. - Он приближается, Антон Петрович! - завопил вдруг Воронин. Над Балтикой стояла глубокая ночь. В абсолютной тьме был виден только силуэт крейсера, на котором горели навигационные огни и прожектора. Ветер сбивал с ног, глаза слезились, да и вообще зрение было уже не то, что в лучшие годы. Напрягая зрачки, Садков все-таки разглядел призрака, испускавшего фосфорический свет. "Русалка" догоняла "Аврору", делая не меньше двадцати пяти узлов, хотя даже на ходовых испытаниях допотопная броненосная лодка не способна была показать и половины такой скорости. Шторм заглушил бесполезный вопль Садкова: "Не отворачивай! Держи руль!" Капитан крейсера и без подсказок с берега выдержал характер, не побоявшись столкновения с астральным образом. Когда расстояние между двумя кораблями - реальным и призрачным - составило несколько метров, "Русалка" исчезла. Пора было снова запускать языческую музыку, но Садков понимал, что на голых камнях Тухну ветер снесет и головку с иглой, и сам патефон. - Быстро, в пещеру! - отдал распоряжение Антон Петрович.- Егор несет проигрыватель, Вера - саквояж. Первая пластинка разбилась при падении, но оставались две запасные. Брезентовый полог над пастью грота был сорван ветром и яростно хлопал нижним краем, грозя вновь опрокинуть патефон. Садков велел Воронину держать брезент руками, а сам торопливо завел пружину. Снова зазвучала мелодия Шамбалы. Магическая жемчужина ярко светилась, и Антон Петрович чувствовал, как внутри амулета пульсируют могучие волны неведомой энергии. Он снова видел стомильный участок акватории, "Аврору", "Русалку" и бесновавшегося на палубе Бельгарда. Ненависть Мавра была столь безгранична, что корабль-призрак обрел почти материальную твердость и устремился в повторную атаку с бесспорным намерением нанести таранный удар и отправить крейсер в балтийскую пучину. Собрав всю волю, Садков шептал: "Уйди из нашего мира. Успокойся. Ты никому здесь не нужен. Тебе нет места среди живых". И хоть подсознание, переча хозяину, требовало: "Проси у камня молодость",- но человек упрямо повторял: "Не смей трогать корабль! Иди сюда, раз тебе нужен я! Тебе нет места среди живых! Прочь из нашего мира!" Наполненный астральной субстанцией шар неожиданно сильно шевельнулся в сжимавших его пальцах. Чтобы удержать равновесие, Антон Петрович вынужден был сделать шаг, потом другой. Увлекаемый жемчужиной он вышел из грота. Призрак был совсем близко и мчался полным ходом прямо на Тухну. Краем внимания Садков зафиксировал крейсер, который продолжал оставаться на плаву, провожая "Русалку" лучами прожекторов. По этому признаку можно было заключить, что "Аврора" благополучно избежала столкновения. А светящийся корпус низкобортного броненосца стремительно приблизился к береговой черте островка и, не сбавляя скорости, продолжил движение. Призрак плыл над сушей, нацелившись форштевнем в трех продрогших людей в промокших одеждах. "Русалка" неумолимо приближалась, и даже близорукий Садков мог разглядеть Маврикия Бельгарда, который возбужденно пританцовывал на мостике, потрясая кулаками. В правой руке рассвирепевший призрак чародея цепко держал небольшой предмет, испускавший облако розового сияния. "Что произойдет? - отрешенно гадал Антон Петрович.Фантом снова растает, или пройдет сквозь нас, не причинив вреда, или утащит в потусторонний мир? Или раздавит железной массой в полмиллиона пудов?" - Изыди! - прокричал он.- Твое место - в преисподней! Развязка оказалась неожиданной. Когда скошенный "Русалки", выставив клык тарана, навис над осотовцами, из жемчужного амулета вырвался слегка расходящийся поток лучей. Световой клинок ударил точно в надстройку броненосца. "Русалка" застыла на месте, меняя окраску: голубой цвет потемнел и сгустился, сделавшись синим, затем призрачное пятно стало фиолетовым и наконец - черным. Исчерпавший энергию амулет просыпался между пальцев, и ветер развеял крошки золы. Ошеломленные люди не сразу поняли, что больше не видят врага - их окружала непроглядность ночи, и лишь изредка по острову пробегали лучи прожекторов "Авроры". Включив карманные фонарики, они обследовали место, где совсем недавно стоял призрак, но ничего не нашли. Только от берега до центральной части острова тянулась борозда, пропаханная килем броненосца. И еще из крохотной трещины в скале выглядывала стоящая торчком розовая веточка коралла. Убедившись, что спутники смотрят в другую сторону, Садков украдкой поднял окаменевший цветок и сунул во внутренний карман.
Рацию унесло в море вместе со всей палаткой и прочими припасами, поэтому связаться с берегом они не могли. К утру шторм утих, а вскоре после полудня волнение улеглось настолько, что крейсер спустил шлюпку, которая доставила осотовцев на "Аврору". Едва ступив на палубу, Антон Петрович поспешил в радиорубку и продиктовал приказ ЭПРОНу: немедленно возобновить поиски в квадрате, где позапрошлым летом был найден якорь "Русалки". Триста километров, отделявшие Тухну от Кронштадта, старенький крейсер покрыл за одиннадцать часов. В пяти милях от острова Котлин "Аврора" догнала возвращавшегося в порт "Водолаза". Оба корабля закончили швартовку, когда на востоке разгорался рассвет. Корзун и Кольцов встретили опергруппу Садкова на причале, и главный водолаз Балтики сказал, смущенно отводя взгляд: - Антон Петрович, вы не поверите, но мы нашли "Русалку" в двух шагах от якоря. Лежала кверху винтами на глубине около девяноста метров...- Виктор вдруг сорвался на крик: - Но ведь не может быть такого, мы уже искали на том месте, каждый пучок водорослей под микроскопом рассмотрели - не было там этого ржавого железа! - Не было,- согласился Садков, умиротворенно улыбаясь.- Но вчера "Русалка" вернулась в могилу и теперь имеет положенные триста футов воды над килем. - Но как это могло случиться? - эпроновец нервно сглотнул. - Трудно объяснить. Будем считать, что озлобленная душа наконец-то успокоилась. Побывавшие на острове осотовцы видели происшествие собственными глазами, а потому поддержали старшего товарища невнятным бормотанием. Недоверчиво разглядывая коллег Андрей Кольцов переспросил: - Душа у корабля? - В это поверить не сложнее, чем в наличие души у некоторых людей,философски ответил Садков. Получасом позже, составляя отчет в особом отделе флота, он обнаружил, что амулет, прежде чем разрушиться, успел сделать прощальный подарок. Теперь Антон Петрович снова мог читать и писать без очков. А Вера удивленно пролепетала: - Ой, вы будто помолодели. И седина совсем изчезла...
Письма из глубинки
Москва. 24 августа 1938 года.
На площади трех вокзалов капитан Воронин взял такси и попросил отвезти его к Лубянскому пассажу. Был он в штатском и небрит, так что шофер наверняка подумал: "Вот провинциальный инженер приехал в столицу и торопится первым делом накупить подарков для ребятишек". Между тем, покинув машину возле знаменитого на весь Союз магазина, Егор направился в не менее известный дом, расположенный на той же площади. Чем ближе к НКВД, тем сильней делались смутные опасения. Время было такое, когда ни один человек не мог знать, чем ошарашит его судьба. Однако, неприятности не спешили, и события разворачивались вполне благопристойно. Знакомый сержант на проходной, заглянув для порядка в удостоверение, почтительно козырнул. У капитана немного полегчало на сердце - значит, приказ об его аресте пока не подписан. Может, и вовсе подписан не будет... В коридоре перед секцией, где располагался ОСОТ, молча дымили папиросами оставшиеся сотрудники - Кольцов, Садков и Гладышева. На появление вернувшегося из командировки коллеги они отреагировали унылыми кивками. - Как здесь? - шепотом осведомился Егор. - Пока все спокойно,- так же негромко ответил капитан Кольцов.Руководству сейчас не до нас. Тут такое творится. Они объяснили Воронину, что указом правительства назначен новый первый заместитель наркома - некто Берия, который прежде возглавлял Закавказский краевой комитет партии. Заодно он стал начальником главного управления государственной безопасности и привез с Кавказа множество тамошних чекистов, которых расставляет на ключевые посты. - Похоже, Ежова отодвигают от руководства,- с затаенной надеждой в голосе высказался Антон Петрович.- Может быть, беда обойдет нас стороной. - Отодвигать-то отодвигают, но хотелось бы знать, куда именно отодвинут,глубокомысленно проговорила Вера.- Если на водный транспорт... Кольцов, после ареста Шифера исполнявший обязанности начальника отделения, угрожающе шикнул. Старший лейтенант Гладышева моментально умолкла, украдкой оглядываясь. Вроде бы посторонних поблизости не было, но иди знай. Андрей полузаметным качком головы пригласил всех в кабинет, где поинтересовался, с какими результатами вернулся из своей поездки Егор. - Ни черта толком узнать не удалось, хотя башкирские товарищи выделили мне в подмогу одного новичка...- начал докладывать Воронин.
НКВД Башкирской АССР было выше головы загружено собственными хлопотами, на днях из Москвы прислали разнарядку, предписывающую до конца года разоблачить еще тысячу врагов народа. После долгих препирательств начальник секретно-политического отделения с причитаниями отрядил на помощь Воронину совершенно неопытного парня, который буквально неделю назад попал в органы по линии комсомольского набора. По штемпелю на конверте удалось определить почтовое отделение, отправившее в Москву письмо "дяди Коли". Начальник почты признался, что задержка имела место. Оказывается, в середине июля ушли в декретный отпуск сразу две сотрудницы, а работников хронически не хватало. Поэтому, сказал начальник, из некоторых почтовых ящиков на окраине Уфы корреспонденцию не забирали почти полмесяца. Таким образом, письмо от 13 июля пролежало в ящике до начала августа, потом еще две недели добиралось до столицы в неторопливом почтовом поезде. Так удалось объяснить, почему послание получено так поздно, но на этом успехи закончились. Проверка всех читателей названной в письме газеты оказалась делом непосильным, да и бесполезным. Таинственный "Николай" вовсе не обязательно был подписчиком и вполне мог взять нужный ему номер в любой библиотеке, а то и просто прочитать последнюю полосу на уличном стенде. Поэтому Кольцов вернулся в Москву, организовав публикацию в "Советской Башкирии" подготовленного в ОСОТ текста:
Дорогой дядя Коля! К сожалению, почта нас подвела, и твое письмо мы получили с опозданием почти на месяц. Впредь будь предусмотрительнее, отправляй корреспонденцию с центрального почтамта заказным письмом. Знай, Николай, боевые друзья помнят тебя и желают крепкого здоровья. Надеемся на скорую встречу. Пиши, не забывай нас. Ветераны Чапаевской дивизии.
- Хорошо, местное начальство хоть с этим делом подсобило,- говорил Воронин.- Пока на главного редактора не надавили, газетчики отказывались ставить наш материал в этот номер. Завотделом писем вопила: "Нету места, не могу, только через неделю!" Сурово сдвинув брови, Кольцов сказал нервно, почти растерянно: - Неделю назад, как только ты уехал, меня вызвал нарком. Страшно гневался и требовал найти затаившегося врага, который рассылает провокационные письма и вдобавок имеет наглость подписываться его, наркома, именем... - Что значит "рассылает",- забрюзжала Гладышева.- Всего одно письмо. Или нам не сообщали о других? - Прекрати! - взмолился исполняющий обязанности.- Нам дано четкое указание - искать провокатора. Конечно, такая работа не совсем по нашему профилю, но другие подразделения тоже будут действовать по этому направлению. Садков, который до сих пор сидел и помалкивал с безучастным видом, вдруг подал голос: - А что, если мы имеем дело, дорогие коллеги, с настоящим ясновидящим? Кольцов застонал, как от приступа зубной боли. Однако ветеран, словно очнувшись после длительной спячки, настырно продолжал: - Надеюсь, он ответит на газетную заметку, и тогда мы сумеем выстроить какие-то догадки. Пока же могу предложить некоторые предварительные соображения. Во-первых, этот "дядя" немолод, жизнь научила его терпеливости. Молодежь всегда торопится, поэтому двадцати-тридцатилетний потребовал бы немедленного ответа, а наш адресат назначил срок почти через полтора месяца. Во-вторых, такой срок может означать, что дядя Коля куда-то уезжал из Башкирии, либо находился вдали от мест, где легко достать газету. В то же время он знал, что к десятому августа снова окажется в городе - не обязательно в Уфе. Увлеченно развивая идею, Садков обратил внимание, что дядя Коля - человек не слишком образованный. Почерк у него корявый, словно писал маленький ребенок. Более того, текст письма засорен простонародными словечками вроде "захочете", "назначут", "в таком разе", и к тому же "вы" повсюду написано со строчной буквы. Последний довод большинству осотовцев показался неубедительным, поскольку они и сами так писали, но Антон Петрович продолжал: - Наконец, большинство случаев феноменального свойства проявлялись в результате черепно-мозговых травм. Поэтому стоит разослать циркуляр органам здравоохранения Поволжья и Приуралья - пусть составят списки людей старше сорока лет, обращавшихся за медицинской помощью по поводу сотрясения мозга, ушибов головы и тому подобных случаев. С сомнением прищурившись, Кольцов, который по образованию был врачом, перечислил еще десяток разных повреждений мозга, включая всевозможные опухоли и врожденные патологии. Затем пессимистически добавил, что так называемый "Николай" мог получить травму и год назад, и в прошлом столетии, то есть неизвестно, сохранились ли медицинские записи о его болезни. Вера, к которой начал возвращаться охотничий азарт, решительно отмела сомнения: из письма нетрудно было понять, что способность к ясновидению появилась сравнительно недавно "после одного неприятного случая". Поэтому, уверенно сказала она, следует искать среди тех, кто был травмирован за последние годы. Впрочем, печальная участь комиссара Шифера слишком напугала капитана Кольцова. Поэтому Андрей составлял ориентировку очень осторожно, старательно выкинув любые упоминания о ясновидении. Территориальным органам НКВД разослали указание искать провокатора старше сорока лет, который составлял тексты с нападками на Советскую Власть, социалистический строй и вождей большевистской партии. Кроме того, не исключалось, что профессия подозреваемого связана с длительными отъездами из Уфы, либо кратковременными приездами в башкирскую автономию. Возможное имя Николай и давняя причастность к Чапаевской дивизии упоминались скороговоркой, как маловероятная гипотеза.
В начале сентября башкирские чекисты разоблачили подпольную организацию местных националистов, состоявшую из бывших кулаков, торговцев и враждебно настроенных буржуазных интеллигентов. На допросах арестованные подтвердили факт распространения ими машинописных листовок с призывами к борьбе против существующего строя. После соответствующего нажима злоумышленники чистосердечно сознались, что отправили также письмо с угрозами по адресу наркома внудел Н.И.Ежова. Чуть позже такие же показания дал арестованный по другому делу старикашка, при Временном правительстве занимавший пост товарища прокурора одного из районов Уфы. На этом расследование прикрыли, так что лишь Садков помнил про ясновидящего, который предлагал свои услуги, но не встретил понимания. Но вот наступил день 29 сентября, когда в Мюнхене встретились Гитлер, Муссолини, Чемберлен и Даладье. Едва газеты сообщили о подписании пакта, дающего добро на отчленение Судетской области, Антон Петрович потребовал возобновить поиск феномена, абсолютно точно предсказавшего Мюнхенский сговор. Спустя три недели, ближе к концу октября, из канцелярии наркомата переслали в ОСОТ очередное послание от дяди Коли. На конверте опять-таки стоял почтовый штемпель башкирской столицы.
Второе письмо.
Начальнику особого отделения НКВД
Товарищи чекисты!
Признаюсь, я был несказанно рад прочитать вашу заметку в газете. Прошу извинить за опоздание с ответом. Поверьте, я не забыл вас и тоже надеюсь на встречу. Жалко, слов нет, что Красная Армия не захотела иметь со мной дела. Только не в том главное. Написал бы раньше, но мое новое чувство показывает слишком неясное будущее. Поэтому пришлось подождать, пока появится ясность. Хочу объяснить, как это происходит. Изредка - 1-2 раза в месяц, иногда чаще, иногда реже - я будто падаю в обморок, и перед глазами появляются очень живые картины. Часто слышен голос диктора, который объясняет, что происходит. Прямо как в кино. По-моему, очень часто это и есть кино, только снятое через много времени спустя. То есть иногда я вижу самого себя, но иногда - фильмы, документальную кинохронику. Сегодня утром мне показали войну между никому не известными странами: Израиль и Объединенная Арабская Республика. При этом войска Израиля захватили город Иерусалим и Суэцкий канал. Несколько дней назад я видел другую войну. Она начнется через год. Наша армия разгромит японцев около монгольского озера Халхин-Гол. Скоро немцы нападут на СССР. Фашисты пошлют на нас 4 танковые армии - по 1000 машин в каждой. Потусторонний киномеханик прокрутил для меня несколько разных фильмов про эти события. Я уже давно понял и вам хочу объяснить - может быть много разных дорог в будущее. Вражеское наступление можно отбить, если РККА организует противотанковые части. Это бригады специальных противотанковых пушек, по 100 орудий в каждой. Они смогут преградить дорогу танкам. Одна беда: надо еще успеть во-время расставить эти пушки на нужные места возле границы. Прочитав известное письмо чапаевцев, я вдруг увидел, как в Уфу нагрянет целая облава из НКВД. Главным у них был довольно дикий горец. Судя по петлицам, полковник. Это был уже не фильм. Я словно бы стоял рядом с чекистами. Они говорили, что служат в особом отделении. Одного из них звали Егор Воронин. Ему отдавала приказы женщина по имени Вера Ивановна. Одним словом, товарищ красный маршал Ворошилов не захотел поговорить со мной. А ведь на этот счет у меня было два разных видения. Нарком мог не отдавать мое письмо в НКВД, а лично поехать в Башкирию и через газету назначить мне встречу. Тогда многое случилось бы иначе. Но Климент Ефремович поступил неверно, Господь ему судья. Поэтому я пишу прямо вам. Не считайте меня врагом. Я всей душой хочу помогать своей стране. Но очень боюсь, не поверит мне Советская Власть, упрячет в тюрьму. Или просто пулю в затылок пустит. Потому буду скрываться до поры и до времени. Жду следующего письма от соратников Василь Иваныча Чапаева в "Советской Башкирии" за 20 ноября.
Всегда ваш, Дядя Коля. 7/X-38.
Москва. 28 ноября 1938 года.
- Итак, ни у кого не должно оставаться сомнений, что так называемый "дядя Коля" - действительно ясновидящий! - провозгласил Антон Петрович.- Пора начинать большую охоту. Пассивно ждать следующего письма - неразумная тактика. - Иголка в стоге сена... - Не скажите, Андрюша! - Старый контрразведчик был полон решимости.- У нас набралось достаточное количество наводок. Он повторил свои прежние догадки относительно личности феномена. Все осотовцы уже слышали эти соображения прежде, но теперь, изложенные последовательно, доводы Садкова составили строгую систему указаний, вселив уверенность в небезнадежности розыскных мероприятий. Феномен был пожилым беспартийным жителем Башкирской АССР, либо соседней области. Возможно, в гражданскую войну воевал в тех же местах - например, в составе 25-й стрелковой дивизии под командованием легендарного Чапаева. Политически наивен, плохо представляет задачи различных государственных органов. Работает где-то в глуши и только изредка имеет возможность побывать в Уфе. Человек он не слишком образованный, хотя, безусловно, начитанный, поэтому письма составлены коряво, но с избытком пафоса. Кроме того, очень может быть, что пресловутый дядя Коля имеет травму головы или какую-нибудь болезнь мозга. - Вероятный набор профессий: лесник, егерь, геолог, сельский фельдшер, нефтяник, экспедитор, заготовщик,- напористо говорил Антон Петрович.Думаю, найдется не так уж много людей, которые бы отвечали перечисленным признакам. Несколько сот, может быть, тысяч. - Наверное, вы правы,- вяло согласился Кольцов.- Только для такой работы потребуется очень много людей, которых никто не даст. Сами понимаете, что сейчас творится. Руководству не до нас. Конечно, они понимали. На прошлой неделе НКВД возглавил Берия. Самым же смешным в этой ситуации оказалось то, что Ежова перевели на должность, предсказанную мистическим дядей Колей - в наркомат водного транспорта. И в тон их пессимистическим раздумьям зазвонил телефон. Строгий голос велел капитану Кольцову явиться к новому начальнику главного управления.
Уже три месяца в аппарате НКВД и особенно ГУГБ продолжалась чистка, ежовские выдвиженцы пачками переселялись в подвалы Лубянки и лефортовские камеры. Поэтому к кабинету руководителя госбезопасности терзаемый худшими предчувствиями Андрей подходил на негнущихся ногах и с жутко колотящимся сердцем. Однако не набросились на него оперы-телохранители, никто не срывал петлицы, не выворачивал руки, требуя сознаться в тайных сношениях с троцкистским подпольем или румынской сигуранцей. Даже не приказали сдать партбилет и личное оружие. Комиссар госбезопасности Всеволод Меркулов довольно любезно предложил капитану присесть, обращался по имени-отчеству и принялся расспрашивать о работе ОСОТ. Постепенно Андрей успокоился, подробно перечислил удачные операции. Начальник ГУГБ явно заинтересовался и был настроен благожелательно, хотя видно было, что некоторые упоминания о пришельцах из космоса, чудовищах и необычных свойствах человеческого организма вызывают у него сомнения, поскольку слишком противоречат здравому смыслу. Забеспокоившись, что комиссар примет его за помешанного, Кольцов даже оговорился: дескать, вы можете не поверить, но все эти явления действительно имеют место и, безусловно, имеют материалистическую природу. Отмахнувшись, Меркулов равнодушно ответил: - Не волнуйтесь, я вам верю. Имеете ли вы представление, что до революции тем же делом занималась военная контрразведка? - Так точно, Всеволод Николаевич. Так называемое Девятое отделение. Сохранилась часть архивов этого ведомства, а наш старейший сотрудник капитан Садков служил в Девятом. - Отлично,- Меркулов одобрительно покивал.- Говорите, у вас есть хранилище для предметов неземного происхождения? - Так точно, товарищ комиссар второго ранга. Предметы неземного и необъяснимого происхождения. - Эти устройства действуют? - Да... во всяком случае, некоторые. Хотя мы не понимаем, как именно они действуют. Начальник главка откинулся на спинку кресла, задумчиво разглядывая капитана тяжелым взглядом. После неприятно затянувшейся паузы он вдруг спросил о людях, проявляющих сверхъестественные способности. Кольцов стал увлеченно докладывать, перечисляя успешные операции ОСОТ. Однако Меркулов остался недоволен и, нахмурившись, произнес: - Другими словами, вы не имеете феноменов, которых можно использовать в интересах нашего ведомства. А ведь нам позарез нужны сильные гипнотизеры, нужны телепаты, умеющие читать мысли на больших расстояниях. Я уже не говорю о феноменах, способных управлять волшебными предметами. - Мы называем их "источниками силы",- осмелился вставить Кольцов.- Во избежание мистики. - Не в терминах дело! - неожиданно вспылил Меркулов.- Хоть дважды в день Сатане молитесь, но подайте нам результат! Совершенно дилетантский подход к важнейшей задаче... Почему, скажите на милость, отделение уже полгода не имеет начальника? Начальство разбушевалось всерьез, и Кольцов снова разволновался: как вызовет сейчас конвой, как прикажет бросить в камеру следственной части... Задрожавшим голосом Андрей попытался объяснить, что после ареста комиссара 3-го ранга Шифера у руководства не доходили руки, поскольку имелись более важные дела, тогда как ОСОТ считался не самым серьезным подразделением. Пристально поглядев на него, Меркулов поднял со стола и протянул капитану официальный бланк наркомата. Прочитав напечатанные на машинке строчки, Андрей понял, что погиб: он держал в руках приказ подписанный Ежовым в тот самый день, когда бывшего наркома перебросили на водный транспорт. Согласно приказу, А.В.Кольцов назначался начальником ОСОТ с присвоением очередного звания "майор государственной безопасности". Сам факт существования такого документа превращал капитана А.В.Кольцова в подозрительное лицо, подлежащее увольнению из органов с почти неизбежным в скором времени заключением под стражу. Между тем Меркулов, словно успокоившись, проворчал довольно миролюбиво: - Будем считать, что я не видел эту филькину грамоту. Пока...- он убрал бумагу в папку и задумался.- Вот что, капитан... У нас в ГПУ Закфедерации работает один сотрудник, вы бы назвали его феноменом. Однажды я своими глазами видел, как он предсказал будущее, глядя в хрустальный шар. Думаю, из него получится хороший начальник ОСОТ...- Меркулов достал из другой папки исписанный лист линованной бумаги, приколотый скрепкой к конверту.А теперь поговорим о более насущных делах. Что вы можете сказать про эту фальшивку? Приглядевшись, Кольцов обнаружил, что комиссар показывает ему первое письмо дяди Коли.
Народному комиссару обороны товарищу К.Е.Ворошилову (лично в руки)
Уважаемый товарищ маршал!
Пишет вам человек, который может принести большую помощь нашему Отечеству. Вам, как полководцу, должно быть понятно, как важно нашей Армии иметь предсказателя грядущих происшествий. Например, враг готовит неожиданное нападение на рубежи Союза Республик, но я вас предупредил, поэтому Красная Армия за неделю раньше знает, где будет наступление, и сколько войска пойдет на штурм. Да, я могу делать такие предсказания. Напишу несколько случаев. Когда эти события случатся, сами убедитесь, на что способен ваш покорный слуга. В сентябре сего 38 года в одном городе на юге Германии соберутся правители главных стран Европы. Скорей всего, это будет Инсбрук или Мюнхен. Англичане и французы разрешат немцам захватить Чехословакию. мы станем призывать совместными силами разгромить фашистов. Но капиталисты предадут германцу наших братушек чехов и словаков. Понадеются - вот наберет Гитлер силу и попрет войной на Россию. Потом, набравши сил, фашистам захочется развязать новую грабительскую империалистическую войну. Это случится через год - конец августа или начало сентября. Наше правительство станет вести переговоры, чтобы коллективно побить немцев. Только тупые министры и президенты Англии, Польши и Франции не захотят с нами договориться. Тогда товарищ Молотов подпишет мирный союз с Германией. Поэтому немецкая армия нас не тронет, разобьет в пух и прах сначала поляков, а потом французов. Дания вообще ляжет без боя, как дешевая портовая девка. Война с немцами у нас будет все равно. Гитлер не станет блюсти договор о мире. Только это случится не скоро, поэтому я вижу карту сражений как в тумане. Могу только сказать, что Минск и Киев фашисты захватят и станут убивать мирных жителей, но только ежели война начнется в 41 году. А если Гитлер промешкает до 42 года, Красная Армия быстро разгромит фашистов и погонит обратно. Потому как тогда у нас будет много новых танков и самолетов. Немецкие снаряды будут безвредно отскакивать от советских танков. Еще я очень часто вижу такое пророчество: накажут этого недомерка Кольку Ежова. Выгонят из НКВД вместе с его ежовыми рукавицами и назначут на безобидное место в наркомат морского транспорта. Наверняка у вас появятся вопросы насчет меня. Поэтому отвечаю заранее. Откуда я знаю об этих событиях, если они произойдут еще не скоро? Сам не пойму. Но с недавней поры я вижу ясные картины того, что должно случиться. Не знаю, что и подумать. То ли Господь ниспослал такую благодать, то ли лукавый злобствует. Во всяком разе, товарищ народный комиссар, открылось такое умение после одного неприятного случая. Почему я написал такую анонимку, а не приехал в Москву самолично? Боязно, Климент Ефремович. Во-первых, вы можете не сразу мне поверить, дурачком посчитаете. Во-вторых, враги нас окружают. Сказано же - враг не дремлет, будь на чеку. Были у меня видения, будто за мною разные шпионские органы охоту начнут. Посему, ежели захочете вы переговорить с необыкновенным человеком, подайте знак. Пускай в газете "Советская Башкирия" на последней странице 23 августа сего года будет напечатано письмо эзоповским языком. Для отвода глаз - как будто ветераны-чапаевцы передают привет своему однополчанину дяде Коле. Я пойму ваш намек и напишу еще раз. С беспартийным приветом,
Николай. 13/VII-38 г.
- Это не фальшивка,- тихо сказал Кольцов.- Письмо пришло в наркомат обороны в начале августа. Военные испугались и переслали нам. ОСОТ начал расследование, но прежний нарком приказал считать автора провокатором. - Ублюдки,- с глубоким чувством изрек Меркулов.- Всех вас полагалось бы выгнать к чертовой матери. Сегодня утром Лаврентий Павлович вызвал меня и объявил, что нашел в сейфе это письмо. Оказывается, где-то в нашей стране живет ясновидящий, который аж пять месяцев назад предсказал, на какую должность будет назначен этот идиот Ежов. А вы уверяете нас, что письмо написал прокурор Ахметзянов, который был арестован в марте! Андрей начал оправдываться: дескать, бывшего товарища прокурора притягивали к этому делу башкирские следователи. Начальник ГУГБ грозно пообещал, что разгильдяи из Уфы получат по заслугам, но никакие наказания не помогут найти дядю Колю. Похоже, руководству очень хотелось заполучить человека, способного предсказывать будущее. - Вот что, капитан, отыщите его любой ценой,- Меркулов стукнул кулаком по столу.- Иначе вам даже нарком водного транспорта не позавидует. - Всеволод Николаевич, мы наметили план мероприятий,- пролепетал Кольцов.- Но понадобится много людей - оперативники, криминалисты. К счастью, у него в кармане оказалась бумага, которую осотовцы составляли перед самым вызовом Андрея к начальству. Прочитав эти наброски, комиссар немного подобрел, хотя буркнул, что этим следовало заняться еще в августе. - Работайте,- сказал он на прощанье.- Все территориальные органы получат приказ помогать ОСОТ. Только найдите его.
Москва. 7 декабря 1938 года.
Около половины десятого в комнату, где сидел Садков, без стука пошел рослый плечистый человек лет сорока, одетый в военную форму. Краповый цвет петлиц указывал на принадлежность к органам ГУГБ, а три шпалы говорили, что он носит звание майора госбезопасности, которое соответствовало армейскому полковнику. - Вах, это вы,- сказал гость и, бросив шинель на свободный стул, полез обниматься.- Я так и думал, что вас встречу. - Кадаги...- воскликнул искренне обрадованный Садков.- Откуда вы взялись? - Откуда, откуда... из коридора! В дверь заглянула Гладышева, скептически оглядела сцену бурной встречи и строго сказала: - Антон Петрович, придется отложить ваши нежности. Только что звонили из канцелярии. К нам идет новый начальник отделения. - Я уже пришел,- весело сообщил майор Дастуриев.- Зовите сюда всех сотрудников. Поперхнувшись, Вера исчезла, а Кадаги потребовал, чтобы Садков доложил о деятельности ОСОТ за последние полтора десятилетия. К концу отчета собрались остальные. Дастуриев познакомился со всеми, посетовал на малочисленность личного состава, коротко пересказал свою биографию. - Мы вас искали,- сообщил Антон Петрович.- Сразу после гражданской войны. Из Грузии ответили, что такой неизвестен. - Я был на конспиративной работе. - Ваши способности восстановились? - с надеждой спросил Садков. Дастуриев помрачнел и вполголоса ответил, что за эти годы дар возвращался к нему всего четыре раза. Оставив неприятную тему, майор предложил заняться делом дяди Коли, которое особенно занимало высших руководителей НКВД. Он одобрительно выслушал соображения сотрудников, однако сделал несколько деловых замечаний. - Не обязательно, чтобы он был малограмотным и беспартийным,- сказал Дастуриев.- Может быть, нарочно так писал, хотел нас ввести в заблуждение. И совсем не обязательно получать удар по башке. Многие кадаги имеют такой феномен от рождения. Как я, например. По почерку искать пытались? Любившая блеснуть перед начальством Гладышева принялась докладывать, что криминалистические службы проверяют почерка всех жителей Башкирской и Татарской автономных республик, а также Свердловской, Оренбургской, Пермской и прочих соседних областей. На случай, если дядя Коля диктовал письма ребенку, проверяются также школьные сочинения. - Теперь у нас есть новая зацепка,- перебил ее Кольцов.- Мы знаем несколько дат, когда автор писем оказывался в больших населенных пунктах. Составляется список всех, кто в эти дни находился в командировках. Но главные надежды возлагаем, конечно, на остров. - Какой остров? - насторожился Дастуриев.- Почему я не знаю? - Так вам еще главного не сообщили...- Андрей заулыбался.- Вчера пришло новое письмо от дяди Коли. Он назначил нам встречу.
Бармак. 19 декабря 1938 года.
- Еще немного - и будет гоголевский сюжет,- заметил Воронин.- Ночь перед Рождеством. Дастуриев фыркнул: - Еще два дня - и будет день рождения товарища Сталина, а я не смогу лично поздравить его из-за этой экспедиции. - Вы знакомы? - благоговейно прошептал Кольцов. - Кавказ - он маленький, все друг дружку знают,- Майор пожал плечами.Ну, пошли. Декабрьские холода заморозили речку Малый Зилим до самого дна. Четыре осотовца уверенно зашагали по прочному льду к островку по имени Бармак, куда завтра в полдень обещал явиться дядя Коля. Здешние места обезлюдели лет двадцать назад, когда красные отражали колчаковское наступление. Население так и не вернулось в разгромленные артиллерией деревушки, и лишь изредка появлялись в этих краях лесозаготовщики, а в последнее время разворачивались работы по строительству нефтепровода. Чтобы исключить неожиданности, Дастуриев перекрыл весь район плотной сетью наблюдательных постов и патрулей. Несколько десятков оперативников госбезопасности рассеялись по окрестным лесам, маскируясь под бригады охотников, геологов, лесорубов, нефтяников. Никто не смог бы незамеченным проскользнуть мимо стольких глаз, да к тому же за минувшие четыре дня никто и не пытался приблизиться к острову... Преодолев неширокую полосу неровного льда, покрытого рыхлым слоем снега, они нырнули в ближайшую избу. Поежившись, Садков опасливо сказал: - Холодно будет, до утра окоченеем. А к полудню и вовсе не доживем. - Огонь разводить не разрешу,- сразу предупредил майор.- Греться будем водкой и разговорами. Однако мороз крепчал, и первым, уже через час с небольшим, не выдержал суровый хевсур, разрешивший растопить печь. Рассудили, что дым из трубы не должен спугнуть дядю Колю - старик наверняка подумает, что на Бармаке заночевали работяги, которые во множестве бродят по окрестностям. К тому же подозреваемый не сможет приблизиться к острову на расстояние, с которого можно разглядеть огонь в печи - любой посторонний человек будет немедленно задержан. По сто грамм и даже больше они, конечно, приняли. Тепло в совокупности с алкоголем клонило ко сну, чего нельзя было допускать. Петь тоже не стоило, поэтому завязался разговор. Умудренный печальным опытом Кольцов заявил, что сейчас, по логике вещей, снова должны появиться космические пришельцы. - Загипнотизируют нас и заберут дядю Колю,- сказал Андрей. Майор свирепо ответил: - Появятся чужаки - огонь без предупреждения. Пользуясь моментом, Садков поделился воспоминаниями об экспедициях с других планет, которые самым бессовестным образом воруют феноменов из-под носа земных контрразведчиков. Затем сказал, не скрывая осуждающих интонаций: - Напрасно мы закатили эту облаву. Надо было сделать, как он просил. Пришел бы сюда один человек, провел бы беседу, узнал по-хорошему, чего дядя Коля хочет... - Правильно говорите,- неожиданно согласился Дастуриев.- Только руководство решило по-своему. Я пытался возражать, но меня даже слушать не стали. Приказали: взять его и держать под строгим надзором, пока не сбудутся еще два-три предсказания. - Зачем? - удивился Егор. - Если он сможет делать правильные пророчества, сидя в одиночной камере и без связи с внешним миром, это будет означать, что дядя Коля на самом деле видит будущее. Пожав плечами, Кольцов заявил: дескать, лично он и без дополнительной проверки убежден, что автор писем обладает даром ясновидения. "Начальству виднее",- хохотнул Воронин. Потом они обсудили судьбу арестованного еще весной Шифера и согласились, что на пощаду разжалованный комиссар рассчитывать не может. Надо же было такое ляпнуть, да еще в присутствии десятка больших чинов ОГПУ: мол, товарищ Сталин в гражданскую войну проявил себя мягкотелым интеллигентом, даже ни одного приказа о расстреле заложников не подписал. Правда, сказаны эти слова были в середине двадцатых годов, но столь малозначительное обстоятельство никак не могло отразиться на вердикте трибунала. Дастуриев, который мрачно прислушивался к их почти крамольной болтовне, вдруг заявил: - Меня беспокоит наш феномен. Не зря он прибегает к такой конспирации. Я селезенкой чувствую - старик успел обжечься и напуган. Он пытался стать пророком, но люди не поняли его. Возможно, у него были неприятности с этой стороны. - И поэтому он живет в глуши, лишь изредка наезжая в большие города,подхватил Садков.- Дядя Коля боится людей. - А я боюсь за него.- Начальник ОСОТ встал на ноги.- Обратите внимание, феномен становится сильнее, с каждым месяцем он видит все больше подробностей. - Что же здесь страшного? - не понял Кольцов. Майор торопливо застегнул тулуп, подтянул ремень, после чего заговорил, и от волнения его акцент стал сильней обычного: - Не забывайте, я сам - из рода, в котором было много феноменов. Я встречал много разных необычных людей и точно знаю: дар становится тем сильней, чем ближе смерть. И я подозреваю, что ему осталось жить совсем немного. Остальные осотовцы готовы поверить ему на слово, но не совсем понимали, из-за чего начальник порет горячку. Майор, сокрушенно качая головой, объяснил, что дядя Коля наверняка предвидел их засаду на острове, а потому не станет сюда приходить. С этими словами он вышел из развалюхи и направился к соседней избе, на крыше которой сохранился обломок флюгера. Если верить последнему письму феномена, именно в эту хату сегодня в полдень должен был явиться объект их многомесячной охоты. Поиски оказались недолгими - на печке лежал запечатанный почтовый конверт. Аккуратно надорвав бумагу, Дастуриев достал сложенный вчетверо листок. Текст послания был написан знакомым детским почерком:
Эх, чекисты, неправильно вы поступили. Я же просил, чтобы на острове ждал один человек. А вас вон сколько. До чего обидно, за что вы меня так возненавидели? Чем я провинился, люди? Видать, не судьба послужить Отечеству. Вся жизнь моя пролетела без толку, пускай умру по-простому, без забот и хлопот. И не надо искать меня, аки беглого каторжанина. Не трудитесь понапрасну, один хрен живым не застанете. Прочитаете некролог по мне в четверг. В той же газете на последней страничке. Левый столбик, самая нижняя черная рамка. Бывайте здоровы, я на вас большой обиды не держу.
Николай. 10/XII-38.
- Письмо оставлено здесь еще до того, как мы блокировали весь район, то есть дней пять назад, а то и раньше,- резюмировал Воронин.- Он заранее знал, что мы станем действовать без должного уважения, и обиделся. - Мог бы хоть написать, в какой именно четверг это случится,- возмутился Кольцов. - Эх, парень, скоро это случится, очень скоро,- Дастуриев был искренне опечален.- Он умрет очень скоро, потому и стал без промаха предсказывать. Майор приказал пустить четыре красные ракеты - условный сигнал подать машину для срочной эвакуации опергруппы. Пока Егор стрелял и перезаряжал ракетницу, начальник ОСОТ коротко объявил общие указания: в кратчайшие сроки пройтись по спискам лиц, хоть отдаленно напоминающих автора писем. Дастуриев рассчитывал найти ясновидящего, пока тот еще жив - возможно, удастся спасти старика. - Ближайший четверг - через два дня,- напомнил Кольцов. - Безусловно, придется потрудиться, но мы должны справиться,- сказал Садков.- Другое плохо. Если он увидел свой некролог - значит, газета напечатает такое сообщение. Сами же говорите: на пороге смерти кадаги не ошибаются. На свирепом лице майора засветилась хитренькая ухмылка. Подмигнув, Дастуриев жизнерадостно проговорил: - Любой может ошибаться. Обратите внимание, я пытаюсь сломать его пророчества и с этой целью приказал старшему лейтенанту Гладышевой оставаться в Москве. Она не приедет в Уфу и не будет командовать этим безвольным капитаном, который никак не выпустит четвертую ракету.
Уфа. 22 декабря 1938 года.
С утра в четверг они разбирались с некрологами, напечатанными в свежем номере "Советской Башкирии". В самом низу левого столбика сообщалось о кончине старушки из дома для престарелых. Остальные покойники этого дня тоже не могли быть дядей Колей. От души отлегло - теперь они имели в запасе целую неделю до следующего четверга. Чекисты снова занялись многостраничными списками мужчин и женщин старше среднего возраста. Кроме того были подготовлены списки всех Николаев, воевавших в рядах 25-й стрелковой, списки людей, которые обращались за медицинской помощью в связи с предметом, расположенным выше плеч. Отдельные списки были составлены на тех, кто оказался в Уфе ненадолго в середине июля и начале октября. Всего людей, которые попали сразу в два или три таких перечня, набралось несколько сотен. Оперативные группы просматривали личные дела, сверяли их почерк, а также почерки близких с письмами дяди Коли. Отдельно выявляли по архивам НКВД и наркомздрава чудаков, которые пытались пророчествовать. При этом осотовцы хорошо понимали, что все такие списки, составленные второпях, далеко не полны, то есть имени разыскиваемого в этих бумагах может и не оказаться. Днем принесли очередную кипу папок с делами оперативного учета - не меньше полусотни фигурантов, в чьих бумагах обнаружены странные обстоятельства, делающие желательной личную встречу. Похлопав ладонью внушительную стопку картона и бумаги, Дастуриев осведомился: - В каком порядке будем заниматься этими субъектами - по ранжиру или по алфавиту? - Никакой разницы,- уныло откликнулся Кольцов.- Хоть наугад вытаскивайте. От усталости у Садкова дрожали руки, но старый контрразведчик нашел силы пошутить. Разбирайте дела в любом порядке, сказал он, но интересующее нас все равно вылезет последним. Посмеиваясь, они разъехались по городу. Каждый осотовец возглавлял опергруппу, составленную из работников местного органа НКВД и чекистов, прибывших на усиление из соседних областей. До обеда Антон Петрович познакомился с очередной командой шизофреников, обладателей ушибленных и проломленных черепов, ветеранов гражданской войны, а также прочих случайных людей, которые хоть каким-то признаком напоминали эфемерный образ дяди Коли. В разгар этой работы, по пути к очередному подозреваемому, Садков задремал в машине. Сквозь дрему его осенило, что они, возможно, ищут вовсе не там. Вполне могло случиться, что дядя Коля, впервые услышав голоса из будущего, на радостях поделился своим знанием с окружающими, а те благоразумно упрятали его в соответствующее заведение. Возможно, старик до сих пор лечится в психбольнице, а родичи его живут в деревне и приезжают навестить дядю Колю не чаще, чем раз в месяц. Именно в эти дни ясновидящий передает им письма и получает свежие газеты. Антон Петрович заторопился в областное управление - поделиться догадкой. С Дастуриевым они столкнулись прямо у входа, и здесь же Садков торопливым шепотом изложил свои соображения. Немного подумав, майор согласился, что идея кажется дельной. Поднимаясь в секретно-политический отдел, контрразведчики продолжали обсуждать это предложение. Наверху их ждало разочарование. Через неплотно прикрытую дверь доносился знакомый голос, и Антон Петрович понял, что хитроумная дастуриевская задумка обмануть судьбу не увенчалась успехом. Войдя в кабинет, они увидели Гладышеву, которая привычно распекала потупившегося Воронина. - Кажется, вам было сказано сидеть в Москве,- зарычал рассвирепевший начальник отделения. В ответ она гордо заявила: дескать, выехала по приказу товарища Меркулова. Начальник главка, сказала Вера, потребовал бросить на это дело весь личный состав. Дастуриев хотел высказаться, но сдержался и только беспомощно махнул рукой. Было уже поздно что-либо менять, ведь очередное пророчество дяди Коли все равно сбылось. Майор просто приказал Гладышевой заняться психиатрическими лечебницами, а Садкову и Воронину разрешил отдохнуть до вечера. - Вы тоже третьи сутки на ногах,- напомнил Егор. - Мне отдых не положен,- буркнул Дастуриев.- Поторопитесь. Через четыре часа я вас разбужу. Антон Петрович прилег на диване в соседней комнате. Несмотря на сильнейшую усталость, засыпал он тяжело и долго ворочался, продолжая думать о висевшем на них задании. Садкову показалось, что он понимает, почему Дастуриев работает с таким отчаянным неистовством. Разгадка, наверное, была не только в том, что майор не хотел провалить свое первое дело в качестве руководителя ОСОТ. Много десятилетий назад молодой военный моряк Садков свалился от тропической болезни в далекой азиатской стране. Антон Петрович на всю жизнь запомнил тягостное чувство, поражавшее человека, который оказался один в окружении чужих людей, чужих лиц, чужой речи. Он владел несколькими языками, так что без труда мог разговаривать с персоналом и многими пациентами, да и отношение к нему было вполне благожелательное. И тем не менее Садков очень болезненно переносил вынужденное одиночество на чужбине. Когда в лечебницу заглянул украинец, ходивший кочегаром на канадском пароходе, для Антона Петровича этот малограмотный придурковатый матрос стал чуть ли не символом родной земли. Кадаги, который оставался в душе шаманом с диких гор, должен был так же ощущать одиночество среди обычных людей. Пусть давняя история лишила его астрального дара, но все-таки Дастуриев был феноменом и остро нуждался в обществе себе подобных. Он просто не мог не испытывать родственных чувств к старому прорицателю. Наверняка майор надеялся, что сумеет защитить ясновидящего, и дядя Коля проживет еще достаточно долго... Садкова разбудил не Дастуриев, а внутреннее чувство, работавшее не хуже будильника. Часы показывали двадцать минут шестого. Воронин, лежавший на диване возле противоположной стены, тоже не спал, энергично шевеля губами и глядя в потолок. - Песни поешь? - усмехнулся старик.- Можно громче, я уже проснулся. - При чем тут песни...- Егор рывком сел и принялся натягивать сапоги.Антон Петрович, у меня появилась странная мысль. Ведь завтрашняя газета будет набрана уже сегодня вечером, правильно? - Безусловно...- Садков понял, что имеет в виду коллега.- Если не случится ничего неожиданного, вроде постановления правительства, которое нужно срочно разместить на первой полосе. Ты прав, часам к десяти вечера макет газеты должен быть готов и отправлен в типографию. - Значит, если мы заявимся в редакцию перед самым выпуском, то увидим завтрашние некрологи, но случится это в четверг, как и сказано в последнем письме. - Пошли к майору,- вздохнул Антон Петрович.
Уфимское плато. 23 декабря 1938 года.
Крохотный поселок над высоким берегом Юрюзани насчитывал от силы дюжину избушек и служил временным пристанищем для сезонных работников. В единственном по-настоящему обжитом доме стоял на столе наскоро сколоченный гроб. Проводить старика в последний путь пришел весь поселок, приехали друзья из других мест. Всего собралось человек тридцать. Анна Медникова, дочь покойного Шарыгина, полная женщина лет тридцати пяти, неторопливым степенным голосом вспоминала, как Николай Николаевич слегка повредился рассудком, начал заговариваться. - Это все с гражданской началось,- говорила она.- Папаша после рассказывал, они оборону держали в большом доме. Дом-то снарядом разбило, камень ему на голову и упади, или доска тяжелая. В беспамятстве его там оставили, никто и не заметил. Думали, отдал богу душу солдатик. Папаша вроде бы двое суток пролежал заваленный, насилу потом выбрался... Дальнейшее было понятно и без ее обстоятельных пояснений. В начале тридцатых годов у Шарыгина прорезался дар ясновидения. На первых порах Николай Николаевич пытался рассказать, о чем сообщает ему бхага, но окружающие сочли старика ненормальным. Пришлось перебраться подальше от людей. - Он здесь обосновался, лесником, значит, стал,- плавно водя руками, рассказывала Анна Николаевна.- Мы-то с мужем в геологической партии работали, всё мотались по глухим местам, редко папашу навещали. Он тут с внуком жил, сыночком нашим. Души в нем не чаял, с пяти лет грамоте обучил, пристрастил книжки читать. Дюже переживал, что редко станет видеть Павлушу, нашему-то мальчику на тот год в школу идти. Говорил - помру с тоски, когда внучек уедет. Думал даже сам в город перебраться. Часто ездил в Уфу, жилье подыскивал, чтобы рядом с Павлушей оставаться. Ее воспоминания уже не представляли интереса, поэтому Садков прервал этот неторопливый поток слов: - Ваш отец часто посылал письма? Женщина, с недоумением посмотрела на контрразведчика и уверенно ответила: - Какие письма? Не мог он писать, правая рука у папани почти не двигалась. Стрелять, или там топором махать он левой рукой приноровился. А вот ручку или карандаш держать - этого не получалось. Черт-те какие закорючки вместо букв рисовал. Поблагодарив Анну Николаевну за обстоятельный и очень важный рассказ, Дастуриев осведомился, можно ли поговорить с ее сыном. В глазах женщины мелькнул испуг. Пришлось долго внушать Медниковой, что мальчику ничего не угрожает и что сотрудники НКВД всего лишь хотят узнать кое-какие подробности о лесной жизни дяди Коли. В конце концов дочка феномена отвела их в другую избу, где на время похорон оставили семилетнего Павлика. - Вы из Особой Комиссии? - по-взрослому серьезно спросил мальчик. - Из Особого отделения,- машинально уточнил Дастуриев. - Особого отделения больше нет,- заупрямился ребенок.- Дедушка так сказал. И еще он говорил, что я, когда вырасту, стану вашим начальником. - Обязательно станешь,- охотно подтвердил майор.- Дедушка рассказывал тебе, как видит будущее? - Раньше - нет, а как зима началась - почти каждый день. И еще дед письма диктовал для вас...- мальчик всхлипнул и горько расплакался, продолжая говорить сквозь слезы: - Он так и сказал: прочитают в газете про меня и приедут к нам, а я, говорит, уж в домовине их дожидаться буду, а ты последнее письмо им передай. Пускай, говорит, стыдно им станет. Вон, на полке лежит...
Начальнику Особой Комиссии.
Не смог разглядеть, как вас зовут, но видел петлицы полковника. Дни мои приближаются к концу. Вы меня обидели, но и вас точно так же обидят. Почитай, мы в расчете. На прощанье продиктую последние советы. Тем летом приедет в Москву министр от Гитлера - договор подписывать. После того германец возьмет Польшу, а мы вернем Львов и другие наши города, что паны отобрали. Когда фашист перекинет все войска против француза, к нам вернутся лифляндские и молдавские губернии. Никто и пикнуть не посмеет. Однажды я видел наступление на Берлин летом 40 года, но большого успеха не выйдет. Германские войска на поездах и автомобилях смогут быстро вернуться в Польшу, окружат двести тысяч красноармейцев возле Кракова и Лодзи, потом разобьют Ворошилова между Данцигом и Варшавой. Придется заключать позорный мир, отдавать врагу Вильно и Гродно. Лучше не начинать с Германией, пока не соберем армию в 7 мильёнов штыков. В той войне победу принесут наши танки Т-34 и КВ, пушки конструктора Грабина, самолеты МИГ и ЯК. У англичан тогда главным министром будет Черчилль. Он посулит нам подмогу, но всерьез помогать не станет. Сами победу добудем. Конец войны я видел по-разному. Или до Мадрида дойдем, или в Берлине остановимся. Потом, как побьем немца, ученые люди сделают новую бомбу. Одна такая целый город взрывает. Твои молодцы, полковник, подскажут, где искать взрывчатку для этой бомбы. Ордена получите. Америка будет нам грозить. После 50 года несколько раз война начаться может. А может и не начаться. От этого зависит, как дальше история пойдет. Теперь читай внимательно, полковник. В снах наяву я не только кинохронику вижу. Люди в необычной одежде рассказывают новости, смотрят мне прямо в глаза, улыбаются и еще называют меня: "Дорогие товарищи телезрители". В конце новостей они свои имена говорят, я некоторых запомнил. Особенно мне понравились три очень красивые женщины: Аза Лихитченко, Светлана Моргунова и Ангелина Вовк. Еще рассказывают о новостях два мужика: Игорь Кириллов и Александр Невзоров. Сам думай, полковник, тебе за то деньги плотют. А теперь последнее мое слово. Ты, полковник, человек не злой, хотя много народу поубивал и еще больше убьешь. И простых людей, и генералов, и министров. Позаботься, добрый человек, о внуке моем. Родители за ним не углядят, а мальчонка толковый, много пользы вашему делу принести может. Я его судьбу по-всякому видел. Пусть НКВД пристроит Павлушу в московскую школу-интернат, тогда все хорошо будет. А с тобой, полковник, я не прощаюсь. Ровно через 13 лет встретимся по ту сторону большой черной трубы, в которую уносит таких, как мы с тобой. Ухожу со спокойной душой. Зла на людей не имею.
Николай Шарыгин. 19/XII-38.
Москва. 24 декабря 1938 года.
Дастуриев отправился к руководству - объяснять причину неудачи. Три капитана, оставшись в отделении, занялись составлением отчета, стараясь последовательно изложить предсказания дяди Коли. - Рука не поднимается такое писать,- стонал политически выдержанный Кольцов.- Как вообще можно хотя бы подумать, будто наше правительство подпишет мирное соглашение с фашистами?! - Между прочим, мысль вполне здравая,- заметил Антон Петрович.- Если бы Николашка в четырнадцатом послушал Распутина и не объявил войну Вильгельму, многое могло по-другому случиться. Не было бы таких страшных потерь, Проливы стали бы нашими... Он вовремя прервал перечисление преимуществ русско-германского союза против Антанты. Очевидно, что подобный расклад сил в мировую войну должен был вычеркнуть из истории все революционные катаклизмы - и февральский, и октябрьский. Говорить об этом вслух, конечно же, не стоило. Между тем Воронин тоже засомневался, стоит ли упоминать, что Дастуриеву предстоит отправить в мир иной неведомых генералов и министров. Поразмыслив, они решали, что большого вреда не будет: в СССР ни тех, ни других нет, то есть убивать майор будет иностранцев, которым туда и дорога. Вошла Гладышева, отвозившая Павлика Медникова в интернат НКВД. - Взяли мальчонку,- сообщила Вера.- Будем за ним присматривать. Сентиментально повздыхав, старший лейтенант присоединилась к общей работе, но лицо ее не выражало сильного энтузиазма. - Чего кривишься? - спросил Кольцов.- Зубы болят? Недовольно поглядев на него, Вера сказала: - Немного пользы от таких предсказаний. Старикашка не смог даже правильно угадать название нашего отделения. Какую-то комиссию придумал. Садков повторил, что все предсказания не могут сбыться и что надо поскорее заканчивать отчет. Когда они дописывали последнюю страницу, вернулся Дастуриев. Вид у него был необычный - словно майор с трудом сдерживает смех. - Что случилось, Кадаги Дастуриевич? - забеспокоилась Гладышева. - Ничего особенного...- Дастуриев дернул щекой.- Просто три дня назад нас переподчинили центральному аппарату. Теперь мы называемся Особой Комиссией при наркоме внутренних дел.
Кузница нибелунгов
Силезия. Шахта "Святой Августин". 16 мая 1948 года.
- Герр официр... Голос пленного звучал жалобно и даже умоляюще. Наверное, лет шесть назад эсэсовец был откормленным наглым детиной - одним из тех подонков, кто убил его родителей. Каторжные работы превратили этого сверхчеловека в изможденного сгорбленного доходягу. - Слушаю вас,- брезгливо сказал лейтенант Подугольник. Услышав родную речь, бывший образцовый ариец вытянулся в строевой стойке и пролаял: - Эгон Хегер, шарфюрер СС. Служил в охране этой шахты, на Восточном фронте не был! Очевидно, эсэсовский унтер-офицер желал продемонстрировать, что чист перед советскими людьми. Владимир нетерпеливо сказал: - Что вам нужно от меня? - Герр лейтенант, могу ли я рассчитывать на снисхождение, если дам важные сведения оккупационным властям? - Это зависит от важности сведений. Помявшись, немец доложил, что ему известен сектор шахты с очень высоким содержанием руды. По словам Хегера, тот штрек был завален осенью 1943 года и с тех пор не разрабатывался. - Меня перевели из Франции после ранения в Арденнах,- торопливо говорил он.- Я слышал разговоры старых охранников о том, что в шахте выделялся ядовитый газ, несколько рабочих отравились насмерть. Поэтому вызвали команду саперов и подорвали тоннель. Сообразив, о каком штреке идет речь, особист заинтересовался, но на всякий случай уточнил: - Вы говорите про "Йот-четыре"? - Так точно, герр лейтенант. Подугольник помнил, как в прошлом месяце горняки начали разбирать завал в штреке J4. На поверхность подняли около ста тонн породы, но пробиться сквозь нагромождение камней и песка не удалось. Архивы не сохранились, и в шахтном управлении посчитали, что завал тянется до конца тоннеля. Когда Владимир сказал об этом, бывший шарфюрер, подобострастно гримасничая, снова спросил, на какое поощрение может рассчитывать. - Хочешь стать бригадиром или работать на кухне? - спросил лейтенант. - На складе или в бане, герр... - Я похлопочу. Рассказывай дальше. - Благодарю, герр лейтенант! Вы легко сможете пробить засыпанный участок. Хорст Бюргер, эсэсман моего отделения, прикрывал саперов, которые минировали штрек. Он говорил, что подорвали всего шесть или семь метров. А в апреле мы очистили около пяти метров завала. Нужно всего два часа работы...
Выслушав доклад Подугольника, начальник шахты подполковник Лагидзе сказал: "Немного потеряем, если пошлем бригаду землекопов". Несколько десятков пленных фашистов спустились в шахту, построенную у подножья горы Мимештайн, и почти три часа махали шанцевым инструментом, в то время как другие заключенные отвозили в штольню тачки с выбранной породой. Наконец очередной удар кирки пробил последний слой завала, и лезвие провалилось в пустоту. Понадобилось еще около часа, чтобы окончательно очистить тоннель. После этого заключенных вернули на поверхность, и в подземелье остались только военные. Все были в противогазах, на головах - шахтерские каски с капюшоном и фонариком над козырьком. Инженер Мащенко, горняк с тридцатилетним стажем, притащил клетку, в которой сидела парочка оглушительно щебетавших пичуг. Птички чирикали, как ни в чем не бывало, и Мащенко уверенно заявил: - Нема никакого газа. Люди с облегчением стянули резиновые маски и, светя фонарями, двинулись вдоль выработки. Подземный ход тянулся на сотни метров, преподнося удивительные открытия. Сначала комиссия обнаружила, что по стенам проложена электропроводка, и через каждые десять метров подвешены лампы. Вскоре после 400-го метра Мащенко восхищенно завопил, что они оказались в самом центре невероятно богатого месторождения, к тому же - пласты урановой руды перемежались мощными прослойками каменного угля. Подугольник даже пожалел, что снял противогаз - под маской не пришлось бы напрягаться, пряча улыбку. Больно уж забавно звучали восторги старого инженера. Он заставил себя не слушать геологическую тарабарщину и переключил внимание на состояние штрека. Похоже, гитлеровские горняки только пробили этот тоннель, но к выемке урана приступить не успели. Впрочем, стены были укреплены по всем правилам горной науки... Тем временем где-то позади электрики подали напряжение на кабель, и загорелся свет. Впрочем, пунктирная линия плафонов оборвалась на перекрестке, где подземную выработку пересекал поперечный тоннель. Проложенный на высоте человеческого роста провод был оборван, и дальше три штрека расходились в темноту. Мащенко авторитетно заявил, что шахта находится в прекрасном состоянии и что можно хоть сегодня начинать добычу богатейшей руды. Остальные специалисты дружно поддержали опытного проходчика. но Подугольник решил все-таки обследовать разветвления шахты. В тонких лучах фонарей удалось разглядеть, что коридоры за перекрестком оборудованы менее тщательно. Поперечные тоннели не были идеально прямыми, здесь не успели поставить крепи, из трещин в стенах сочились подпочвенные воды. От этих колен шахты отходили боковые штреки - узкие и низкие, где можно было пробираться, лишь согнувшись в три погибели. Здесь начинался настоящий лабиринт, в сплетениях коего еще предстояло разобраться. - Сдурели фрицы,- сказал кто-то из инженеров.- На кой хрен копали такие тесные ходы? - Да уж, человек нормального роста разве что на карачках проползет,согласился Владимир и добавил, вспомнив партизанскую жизнь в белорусских лесах: - Не шахта, а звериная нора. Думаю, гады использовали на этих работах малолеток. Комиссия повернула обратно, торопясь возвратиться на поверхность. Они уже приближались к развилке, когда в прыгавших по стенам пятнах фонарного света мелькнула надпись. Остановившись, офицеры обнаружили темный провал полутораметровой высоты - вход в очередное ответвление штрека. Над тоннелем были грубо намалеваны буквы - Ferboten. - Немец бы так не написал,- присвистнув, заметил Подугольник.- Не иначе, кто-нибудь из иностранных рабочих... Немцы, с их патологической аккуратностью, даже в самой страшной спешке не оставили бы такой корявой надписи. К тому же слово "Запрещено" полагалось писать по-другому - Verbotten. Заинтригованный лейтенант протиснулся в низкий штрек. Преодолев, сгорбившись, метров шесть, он споткнулся об ногу мертвеца. Человек был мертв уже много лет, и за это время успел превратиться в скелет. Одежда истлела, но Подугольник узнал полевой мундир войск СС. Нагнувшись, лейтенант сорвал с шейных позвонков жетон, подвешенный на сгнившем шнурке. На мягком металле были выдавлены личный номер и имя убитого - Хайнц Рашке. Офицеры прошли еще немного в глубину "звериной норы" и обнаружили целое кладбище - не меньше десятка эсэсовских трупов. У некоторых скелетов были пробиты черепа, у других зияли проломы в ребрах.
На поверхность особист поднялся в задумчивости. Пока рабочие вытаскивали из шахты останки, Владимир пытался понять, что именно его встревожило. Безусловно, эсэсовцы подохли насильственной смертью, к тому же при них не найдено оружия. Тут могли быть разные версии, но Подугольника беспокоил совсем другой момент - о чем-то очень важном вскользь упоминал Хегер. Наконец, восстановив в памяти слова пленного, лейтенант удивился, почему сразу не обратил внимания на это недоразумение. Он отправился в барак, где содержались пленные, и отвел Хегера в казарму охранной роты. Хегер нервничал - наверняка решил, что советский офицер собирается его пристрелить. Однако Подугольник миролюбиво напомнил: - Вы рассказывали, что ваш приятель охранял саперов, которые минировали шахту. - Так точно, герр лейтенант. Рядовой Бюргер говорил, что их взвод продвинулся в глубину, к развилке, а саперы закладывали фугасы в месте, где штрек "Йот-четыре" отходит от штольни. - Прекрасно,- удовлетворенно процедил особист.- Значит, саперам угрожала какая-то опасность со стороны дальних штреков? Заключенный выпучил глаза и пролепетал, что не знает. Многозначительно хмыкнув, Подугольник приказал конвоиру отвести Хегера в барак.
Москва. 20 мая 1948 года.
На утренней пятиминутке Дастуриев прочитал выдержки из шифротелеграммы, которую прислали командированные на Дальний Восток капитаны Селищев и Яковенко. Летающего человека они так и не нашли, но собрали множество свидетельств, подтверждающих, что крылатое существо продолжает изредка появляться по ночам в небе Приморья. - По-моему, скоро будем гулять на свадьбе,- глубокомысленно заметила Вера Ивановна.- Кадаги Дастуриевич, у вас часом не было откровений на этот счет? - И без ясновидения понятно, что ребята уверенно идут прямо к ЗАГСу,фыркнул генерал.- Прошу вас, товарищ Воронин. Егор Николаевич сообщил о ходе испытаний новой ракеты Р-1, которая была точной копией немецкого снаряда ФАУ-2. Потом они обсудили перспективы по делу престарелого феномена из Литвы. Кольцов отчитался о разработке московской оккультной секты, связанной с франкмасонами Польши, Чехословакии, Франции. Гладышева, продолжавшая изучать легенды и мифы Северной Якутии, полагала, что в низовьях Индигирки живет шаман, владеющий волшебным камнем, то бишь источником силы. Уточнив задания, Дастуриев отпустил всех сотрудников кроме Гладышевой. - Почитайте, Верочка,- сказал генерал.- И подумайте, что мы можем сделать. Письмо, поступившее из военной контрразведки, было не слишком длинным, но Гладышева изучала документ долго, словно заучивала наизусть. Потом произнесла обиженным голосом: - Почему особисты решили отфутболить эту парашу к нам? Начальник Комиссии объяснил, скорчив кислую мину: - Формально они следуют инструкции тридцать четвертого года. Обратите внимание - экспертиза показала, что немецкие солдаты могли быть убиты неизвестным науке подземным животным. А монстры проходят по линии Особой Комиссии. Я тоже думаю, что вся эта история окажется сплошным недоразумением, не имеющим никакого к нам отношения. Вот и попытайтесь это доказать. - Надо же, в самом центре Европы живет гигантский крот-людоед,засмеялась Вера Ивановна.- Убивает эсэсовцев и ворует у них автоматы.
Услышав о визите подполковника госбезопасности, Иван Трофимович Черкалин немного струхнул. Похоже, высокопоставленный работник министерства предполагал, что МГБ намерено расследовать какие-то аварии, случившиеся за последнее время на разных урановых шахтах. Однако после первых же слов Гладышевой на смену испугу пришло недоумение. - Да, действительно, я работал на "Святом Августине",- подтвердил Иван Трофимович.- Не успел эвакуироваться в сорок первом. Попал под оккупацию. А в конце сорок второго многих шахтеров Донбасса угнали в Германию. Большую часть на угольные разрезы отправили, а меня вот - уран рубать. - Тяжко было? - сочувственно осведомилась Вера Ивановна.- Махать киркой в шахте, из-под палки, в духоте... - Условия работы были как раз не слишком тяжелые,- лицо инженера отразило болезненные воспоминания, оставшиеся от каторжных лет.- На "Августине" была прекрасно налажена вентиляция, к тому же проходка велась не киркой, даже не пневматическим молотком - врубовый комбайн работал. Другое угнетало - плен. И работали в забое шахтеры-немцы, а нас они использовали на самой черной подсобке... Гладышева позволила ему выговориться, и Черкалин довольно долго рассказывал о страшных днях подневольной жизни на чужбине. Когда собеседник избавился от скованности, Вера Ивановна вернулась к теме, которая интересовала ОСКОМ. - Вы единственный, кто побывал на "Святом Августине" и сейчас живет в Москве,- сказала она.- Постарайтесь припомнить, при каких обстоятельствах в сорок третьем году была подорвана одна штольня. - Штольни не взрывали,- машинально уточнил Черкалин.- Были взрывы в нескольких штреках. "Ха-два" попросту затопило грунтовыми водами, в "Йот-один" загорелся метан - стало быть, вас интересует "Йот-четыре"... Кивнув, подполковник спросила: - Что же там произошло? Для начала инженер объяснил разницу между основными типами горных выработок: оказывается, штольня имеет непосредственный выход на поверхность, а штрек - нет. Затем Черкалин начал вспоминать события пятилетней давности.
Иностранные рабочие часто погибали на шахтах. Смертников в полосатых робах стреляли - развлечения ради - охранники, многие погибали от истощения или оставались под завалами. Когда скопившаяся в легких пыль урановой руды делала человека нетрудоспособным по причине силикоза, заключенных, естественно, не лечили, а отправляли прямо в крематорий ближайшего лагеря смерти. Черкалину повезло: как инженера с высшим образованием, его не часто посылали разгребать породу в забое, превратив в дармового консультанта технической службы. Под конец весны 1943 года в штреке J4 случилось несколько смертей, причем погибали шахтеры-немцы. В тот раз Иван Трофимович оказался рядом, когда выносили мертвецов, и своими глазами видел на горняках раны, нанесенные острыми предметами. Официальной версии насчет утечки газа, конечно же, никто не поверил. Среди советских каторжников немедленно пошли разговоры о подпольной боевой группе, которая принялась мстить фашистом. Однако Черкалин точно знал, что романтичная легенда о неуловимых партизанах тоже была выдумкой. Во-первых, он сам был членом парторганизации лагеря, а, во-вторых, подпольщики не стали бы расправляться с простыми работягами ненависть заключенных непременно обрушилась бы на садистов из охраны. Через несколько дней были убиты еще двое или трое шахтеров, и тогда рабочие отказались спускаться в J4, требуя от администрации обеспечить безопасность. Иностранных рабочих вывели на плац и многократно пересчитали, сверяясь со списками. Убедившись, что все на месте, охранники загнали иностранцев в бараки, откуда не выпускали почти четверо суток. Однако, загадочные убийства не прекращались, каковое обстоятельство, вроде бы, сняло подозрение с русских, украинцев, французов и чехов. Выйдя из бараков, измученные голодом пленники услышали панические слухи о гигантских подземных чудовищах, которые внезапно появляются в дальних штреках и своими ужасными когтями рвут людей на части. Все работы на шахте, естественно, прекратились. Администрация даже не пыталась заставить проходчиков спуститься под землю. В последние дни мая на "Святом Августине" появилось подразделение войск СС. Не меньше роты спустилось в J4, причем в качестве проводников к солдатам приставили иностранных рабочих. Иван Трофимович попал в резерв, который остался в центральном стволе шахты возле входа в штольню. В случае необходимости этот взвод должен был бежать на подмогу атакованным в тоннеле эсэсовцам. Прошло минут тридцать-сорок, и вдали послышались автоматные очереди. Всего прозвучало около сотни выстрелов. Потом прибежал окровавленный эсэсовец. Судя по ранам, кто-то несколько раз ткнул его ножом или другой острой железкой. Резерв немедленно устремился в штрек, эсэсовцы гнали впереди каторжников. Примерно через километр они достигли места, где тоннель разветвлялся. Здесь аккуратным штабелем лежали украшенные рваными ранами трупы солдат и проводников - неизвестный враг убивал всех без разбору.
- Немцы пытались повторить атаку? - спросила Гладышева. - По-моему, нет. У них не было ни времени, ни желания вести подземную войну. Берлин требовал наращивать добычу урановой руды. Поэтому они просто взорвали вход, чтобы замуровать тех, кто жил в шахте. - Это помогло? - Да, конечно. Эти убийства прекратились...- Черкалин задумался, потом сказал: - Вспоминаю еще один разговор того времени. Двое инженеров шахты обсуждали эти события, и кто-то из них сказал, что перед взрывом в штрек пустили ядовитый газ. Так эта дрянь каким-то образом просочилась наружу выше по склону Мимештайна, и там отравилось много людей. - Какой газ, "Циклон"? - Не могу знать. Нам не докладывали... Вера Ивановна была в замешательстве. Дело, изначально представлявшееся полной ерундой, становилось все любопытнее. Кровожадные жители подземелья вполне могли оказаться неизвестными зоологической науке хищниками, то есть попадали в сферу деятельности Особой Комиссии. С другой стороны, загадочные убийцы уложили трупы жертв рядами, что не было похоже на действия зверей, хотя некоторые животные любят порядок. В шахте явно скрывалась тайна. - Такие события происходили только в одном штреке одной шахты? задумчиво спросила она. - Наверное.- Черкалин поглаживал бородку.- Я не слышал о других случаях... Между прочим, "Йот-четыре" была в эксплуатации не меньше полугода, прежде чем произошли первые убийства. - Другими словами, выработка углубилась в гору на какое-то расстояние, и только там шахтеры наткнулись на некую опасность? Взгляд инженера сделался изумленным - похоже, ему столь простая мысль не приходила. Не дав Черкалину опомниться, подполковник потребовала нарисовать схему J4, указав на чертеже, через какие породы проходил штрек. Иван Трофимович послушно выполнил приказ и подтвердил, что примерно с 1200-го метра в ураносодержащих породах появились прослойки каменного угля и железной руды. А ближе к концу второго километра врубовая машина вскрыла каверны. Гладышева, насторожившись, поспешила уточнить: - Это были подземные пещеры природного происхождения, или звериные норы? - И то, и другое...- медленно проговорил Черкалин.- Штрек пересекал обширные полости, в стенах которых имелись узкие извилистые лазы. - Кто-нибудь видел животных, обитавших в этих норах? Отрицательно покачав головой, Иван Трофимович не слишком твердо сказал, что никогда о таком не слышал. После непродолжительной паузы он добавил совсем неуверенно: - Мне довелось побывать в одной из тех каверн...- Он вдруг понизил голос.- Не смейтесь, товарищ подполковник, но было такое впечатление, будто кто-то подравнивал стенки...
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ