Семь дней Мартина

Пролог

…Поток воды оказался настолько мощным, что вырвался из скатерти прямоугольным столбом, и склонившегося над ней Правича отбросило ударом на стенку сферы.

— Что за черт? — пробормотал он растерянно, хватаясь рукой за челюсть и скатываясь по стенкам сферы на ее дно. Из скатерти высунулась голова зубастого и рычащего монстра, и Правич повторил вопрос куда более испуганным голосом. Анюта и колдун одновременно отскочили к краю ковра, даже тарелки перестали стрелять и отлетели подальше.

Вода окончательно заполнила защитную сферу ковра-самолета, и колдун торопливо взмахнул руками, приказывая сфере исчезнуть. Лишенная поддержки вода рассыпалась миллиардами капелек, а Правич, пытавшийся доплыть до ковра и почти ухватившийся за его края, полетел вниз, отчаянно размахивая руками и ногами.

Сорвавшееся с ковра чудище падало следом за ним, клацало зубами и злобно рычало, стараясь догнать его и проглотить.

Правич, шокированный тем, что очутился в свободном плавании на высоте полукилометра над землей, в прострации смотрел, как летающие тарелки, ступа и ковер-самолет с колдуном Эрбусом улетали к горизонту.

«Черт бы вас всех побрал! — сердито подумал он, задрожав от пронизывающих потоков холодного ветра и лихорадочно вспоминая подаренное Эрбусом заклинание экстренного согревания. — Только помолодел на тридцать лет, как помирать заставляют!»

Пробравшее до костей рычание заставило его содрогнуться: чудовище из скатерти-самобранки летело следом за ним и пыталось ухватить Константина за ногу.

— По-о-о-о-мо-о-о-о-ги-и-и-те-е-е-е!!! — воззвал Правич, тщетно надеясь, что колдун сделает что-нибудь ради спасения верного помощника, но Эрбус полностью озаботился собственным выживанием и о Правиче забыл. Отмахиваясь от капелек воды, падавших с той же скоростью, что и он, Правич пытался разглядеть место, на которое суждено приземлиться и разбиться.

Повсюду — лес, лес и только лес, и лишь вдалеке виднелись едва заметные струйки белого дыма: кто-то выбрал для жилья даже такой холодный и неприветливый край. И лес становился все ближе и ближе.

Монстр высунул длинный язык, пытаясь поймать голосистую еду.

— Отвали, чудище гороховое!

Расстояние между ними быстро сокращалось. Правич дергал ногами, отбиваясь из всех сил. Приближающийся монстр получил в глаз каблуком и сердито заревел.

— Только дотронься до меня, уродина! — угрожающе прокричал Правич. Монстр вытянул шею и схватил его за ногу. Константин дернулся, зубы скользнули по коже и оторвали часть левой штанины, а Правич, повинуясь внезапному порыву души, умудрился совершить сложный пируэт, и уселся чудищу на двухметровой длины шею. — Попробуй теперь меня достань! Сам себя укусишь!

Монстр задергался в попытках вывернуться и схватить смельчака, но тот крепко держался за роговые выступы на шее монстра, не давая чудищу возможности ухватить себя зубами. Длинный язык монстра дотрагивался до ног, но обхватить их не мог.

Но долго торжествовать не пришлось. До земли осталось всего ничего, и Правичу пришлось перебраться на туловище чудища: он надеялся, что массивная туша смягчит удар при падении. Отбиваясь от зубастой пасти, Константин полз по влажной шее к спине монстра, ругался благим матом и изо всех сил хватался за толстую шкуру, чтобы не сорваться.

— Радуйся, сволочь, что не попался мне в городе: на чемоданы бы пустил! Развелось чудищ, как собак нерезаных!

Вспомнился убитый колдуном Горыныч, встреча с которым заставила Правича поседеть от ужаса.

Всего час назад, когда он затемно вышел из леса, чтобы спрятаться за небольшим холмиком и оттуда понаблюдать за зданием странной архитектуры, произошло непредвиденное осложнение. Холмик оказался притаившимся Змеем Горынычем, о чем Правич узнал спустя секунду после того, как наступил на что-то мягкое.

Дракон, которому придавили кончик хвоста, пришел в бешенство и молниеносно развернулся к обидчику. Шипение и вид злобной драконьей морды перед собственным лицом чудом не довели Правича до медвежьей болезни, но пробрали горе-разведчика до дрожи в коленках и истошного вскрика. Из пасти дракона вырывались язычки пламени, и Правич понял, что если он промолчит, то в следующий миг превратится в крохотную щепотку пепла. Страх оказался настолько силен, что уничтожил сам себя, и расхрабрившийся до безрассудности Константин взял быка за рога.

— Стоять!!! — гаркнул он, — Ты кто такой, и почему находишься на охраняемой территории без сопровождения?!

Суровый тон заставил Горыныча отпрянуть, а не спалить нахала ко всем чертям. Вырвав из-под ноги Правича кончик хвоста, дракон повернулся к человеку всеми головами и синхронно выпустил из пастей клуб дыма.

— А ты кто такой и откуда взялся на мой хвост? — рыкнул он. Этого времени хватило на то, чтобы парень взял себя в руки и перестал дрожать.

— Не твоего… не твоих умов дело! — стальным голосом сказал Константин. — Немедленно покинь территорию, иначе вызову пожарную бригаду, и тебя махом потушат! Не сметь дышать на меня огнем — с тебя три шкуры снимут за поджог леса!

— Ты — не лес! — рыкнул дракон.

— Я — его представитель.

— Если ты дуб, то это не значит, что ты дерево, — дракон приблизил головы вплотную к человеку. Большие глаза немигающее смотрели на Правича, и он понимал, что не доживет до утра, если дракон вздумает выдохнуть огнем. — Говори, кто ты такой?

Правич лихорадочно обдумывал, какая из наспех сочиненных версий покажется дракону убедительной, но в переговоры вмешался колдун, которому надоело ждать помощника в темном лесу. Обездвиженные пленники не могли сбежать, и колдун оставил их, не опасаясь бегства: заклинание действовало десять минут. За это время Эрбус намеревался разобраться с возникшими осложнениями.

— Константин, какого лешего ты возишься?! Долго я буду стоять и мерзнуть, охраняя эту парочку? — прокричал он, выходя из леса. — Зови царевича с яблоками, пусть готовит за них вык… куп…

Увидев Горыныча, колдун застыл и замолчал, не договорив фразу. Наступила тишина: дракон повернул две головы в сторону Эрбуса, в драконьих глазах появились языки пламени. Правич съежился от ужаса: такое, по его мнению, со своими глазами мог сотворить только настоящий дьявол. Сглотнув, колдун попятился в лес. Дракон зашагал следом за ним, не желая увеличивать расстояние между собой и вышедшим из леса человеком.

— Так вы и есть те самые злодеи? — прорычал он, и из его ноздрей вырвались струйки дыма. — Вы — похитители друзей царевича!

— Не уверен, не обвиняй! — пробормотал Константин гневно, но достаточно тихо, чтобы дракон его не услышал: а то как сожжет без суда и следствия — и ответить нечем будет.

— Чего ты там пробормотал? — дракон повернулся к Правичу всеми тремя головами и сощурил глаза.

— Ни-ни-ни-чего-чего, — запинаясь, пробормотал тот: огонь в глазах дракона вызывал из глубин души панический ужас.

— Где его друзья? — от звучного драконьего голоса у Правича заложило уши. Из ноздрей чудища вырвались струйки горячего пара, и Константин ненадолго оказался в густом тумане. — Отвечай, пока не спалил!

Затрещали кусты: колдун воспользовался моментом и ломанулся под укрытие леса. Дракон раскатисто прорычал и выпустил вслед Эрбусу одновременно три огненных струи. Лес озарился отблесками пламени. Колдун закричал, спрятался за деревом, и швырнул в дракона магические морозящие шары. Огненное дыхание Горыныча расплавило шары на подлете к головам, и дракона окутало облако быстро рассеявшегося пара.

Правич сглотнул, а когда головы дракона переключились на уничтожение шаров, попрощался с жизнью, пригнулся и рванул в спасительные кусты на опушке леса. Дракон выпустил вслед ему огненную струю, от которой загорелись ветки и листья, и на упавшего Константина посыпались горящие останки сгоревших веток.

Дракон остановился на краю леса, не в силах преследовать похитителей: деревья росли густо, и протиснуться между ними, не повредив крылья, он не мог. Правич по-пластунски перебирался на безопасное расстояние, оставшийся с пленниками колдун отбивался морозящими шарами и тихо матерился: время для оживления пленников еще не наступило, а уходить без них он не собирался.

Горыныч легко сбивал пламенем летевшие к нему морозящие шары и поджигал деревья. Вспотевший от жары и страха колдун сообразил, что огонь окружает его со всех сторон, и вскоре охватит большую часть леса.

«Шум наверняка привлек внимание царевича и компании, — решил Эрбус, — если не убить дракона, то перевес окажется на его стороне: напасть и победить при огневой поддержке Горыныча сумеет любой идиот».

И очередная попытка завладеть молодильными яблоками провалится в последний раз: новые попытки их приобретения отпадут ввиду гибели заказчика.

— Константин! — прокричал Эрбус, не особо надеясь на положительный ответ. — Ты жив?

— Да! — отозвался Правич слева.

— Молодец! — обрадовался колдун, — Слушай приказ, мой верный помощник: убей дракона!

— Что?!! — выпалил изумленный Правич, надеясь, что ему послышалось: далеко не последний среди профессионалов магии колдун приказывает ему, обычному человеку, справиться с Горынычем!

— Дракона убей, мать твою!!! — рявкнул колдун, хватая зашевелившихся пленников за руки и приказывая им следовать перед ним.

«Не послышалось, что б его! — ужаснулся Правич. — На верную смерть посылает, сволочь!»

— Чем? — прокричал он, — У меня нет никакого оружия против драконов!

Над его головой пролетела огненная струя. Пламя охватило деревья в считанные секунды и так же быстро погасло, оставив после себя дымящиеся кроны и облако серого пепла, медленно оседающего на промерзшую землю.

Колдун прокричал в ответ что-то нечленораздельное, и Правич чертыхнулся: если переспросить — тот еще пуще разозлится, а дракон пошлет на голос еще три струи пламени. И так от леса одни головешки остались, а скоро он и сам в одну из них превратится. А не выполнить требование Эрбуса, так этот гад лично придушит за неповиновение.

— С двух сторон обложили, сволочи! — выругался он. Выхода нет: и там и там надают за все хорошее. Лучше переспросить — колдун все-таки союзник, хоть и нервный чересчур.

Мысленно пожелав себе долгих лет жизни и удачи, Константин перекрестился. Привычка эта осталась с детства и доводила колдуна до белого каления, но Правич пользовался религиозным охранным жестом в редких случаях, и Эрбус чаще всего ограничивался резким выговором и суровым высчитыванием из зарплаты помощника десяти штрафных процентов.

Заранее рухнув пластом на землю, Правич прокричал:

— Что сделать? — и, обхватив руками голову, уткнулся носом в землю. Но карательных мер, как ни странно, не последовало ни с той, ни с другой стороны.

Над лесом повисла привычная осенняя тишина.

Ожидание неприятных последствий затягивалось. Колдун подозрительно молчал, и дракон не торопился дожечь деревья, по чистой случайности оставшиеся не подпаленными.

«Спалили уже…» — подумал Правич об Эрбусе. Приподняв голову, он огляделся по сторонам: вдруг колдун или дракон подкрались к нему на цыпочках, и теперь ждут, когда он их увидит, чтобы врезать за все хорошее.

Никого.

Константин встал на колени, прислушался и поднялся на ноги. Несколько пожухлых листков прилипло к одежде, он стряхнул их и еще внимательнее вслушался в тишину.

Тихо, как на кладбище.

Переспрашивать колдуна вторично Правич не стал. Вместо этого он решил самостоятельно выяснить, что случилось с Эрбусом и драконом, и почему стало так тихо?

В полном недоумении он выполз из леса. Готовый в любой момент экстренно вернуться обратно, Константин выглянул из-за кустов и понял, почему колдун выкрикивал невнятные приказы: чтобы дракон время от времени отвлекался на голос Правича и дал колдуну возможность выйти на открытое пространство.

Эрбус стоял на поляне, прикрывшись Мартином и Анютой как живым забором. Дракон пристально следил за его передвижением, надеясь улучить момент, чтобы спалить колдуна и при этом не сжечь замерших пленников.

Дракон нарушил молчание первым — просчитанные варианты спасения молодых людей показались ему не убедительными, и предложил мирное решение проблемы.

— Отдай пленников, и я тебя не трону! — пообещал он.

— Отдай яблоки, и пленники будут твоими! — выдал встречный ультиматум Эрбус.

— Да иди и возьми, в чем проблемы-то? — изумился дракон. — Вон их сколько растет!

— Знаю я ваше «возьми!» — с саркастической ухмылкой ответил колдун. — В глаза вы все вежливые, а как отвернешься — так сразу нож в спину по самую рукоятку!

— У меня нет ножа, — возразил дракон, пыхнув огоньками и сверкнув глазами.

— Я вижу… — Эрбус заметил выглянувшего из леса Константина и торопливо воскликнул, — Правич, бей его!!!

Горыныч стремительно повернул головы, и в сторону помощника, оторопевшего от ужаса и коварства колдуна, полетели три огненных струи. Константин охнул и юркнул в кусты. Больно обожгло руку, загорелся правый рукав, попавший под пламя. Правич сбил огонь, и ощущение нестерпимого жжения прошло, сменившись болью от слабого ожога.

Колдун только этого и ждал. Пока дракон плевался в помощника, он вытянул руку в сторону трехглавого змея и выпалил короткое заклинание. Черная сфера вылетела из кончиков пальцев, выросла до размеров драконьей головы и ударила грудь Горыныча с такой силой, что раздался треск ломаемой грудной клетки. Дракона отшвырнуло и перевернуло в воздухе, и он бездыханным повалился на спину.

Правич подлетел от удара, и, перепуганный, выглянул из-за куста. Руки и ноги у него дрожали от нервного потрясения: он понимал, что секунду назад избежал верной гибели. Но от желания наподдать колдуну за коварство его отговорил вид лежавшего без признаков жизни дракона.

Предполагая, что одной убийственной сферы для Горыныча недостаточно, Эрбус выпустил еще по сфере в каждую голову дракона.

Правич подошел к поверженному Горынычу, надеясь, что никогда больше не столкнется в открытом бою с подобными тварями. Но…

…не прошло и часа, как еще одно чудовище решило сжевать Правича. Один плюс: этот монстр хотя бы не плевался огненными струями.

Успев напоследок заехать по зубастой морде чудища сапогом, Правич верхом на нем упал в лес и вздрогнул, когда перед его лицом через тушу монстра пробился окровавленный ствол дерева. Прогибавшиеся под весом монстра ветки трещали и ломались, из рваной раны на спине хлестала отвратительно пахнувшая склизкая гадость. Кровью монстра залило туловище, и соскользнувший с его спины Правич полетел вниз с высоты десяти метров. Ветки основательно процарапали кожу и местами порвали одежду, и на землю Константин упал так, что звезд в голове засияло больше, чем на небе.

Он охнул и провалился в беспамятство.