Семеро. Том 2 (СИ)

Глава 22 Сутки 16

Дорога казалась бесконечной. И лежала она через пресловутый белый лес. Но, словно чувствуя тревогу в душе каждого колониста, под остаточным действием химии на группу ничто не воздействовало. И они просто спокойно ехали в сторону брода, через который могли пробраться.

Андреасу, который был замыкающим в колонне из трёх машин, вечно казалось, что вот-вот им ударят в спину, что вот-вот они станут жертвами очередного нападения. Паранойя разыгрывалась не на шутку, из-за чего он несколько раз останавливался, чтобы выглянуть и осмотреться. А потом ему приходилось догонять остальную группу, из-за чего ругался Рен.

— Понимаешь, твои выходки могут преждевременно разрядить источник энергии? — возмущался инженер. — Конечно, он довольно ёмкий, так что это произойдёт не вот сейчас, но в перспективе — нам больше неоткуда брать энергию. Солнечные панели, если их устанавливать, займут слишком много полезного места. Да, понимаю, что без них никуда, но будь благоразумен. Нам ещё нужно дожить до того момента, как они будут установлены.

Больше никто и ничего не говорил. Только Рен. На удивление остальных членов отряда. Эффект химии на нём был таков. Ведь для каждого был создан немного свой препарат, Анна старалась учитывать особенности каждого, благо они были прикреплены к карточкам с досье.

За час белый лес был преодолён. Можно было и быстрее, но особенности почвы не позволяли это сделать. Даже колёса вязли, из-за чего приходилось буквально выдергивать транспорт назад и искать обходные маршруты. И при этом даже живность не пыталась нападать на группу беженцев. Они просто молча следили, сопровождали взглядами, но не трогали.

В конечном итоге опасная полоса растительности осталась позади, группа оказалась возле реки, и тут уже ни у кого не было сил что-то делать дальше. Даже последние километры были преодолены буквально на морально-волевых водителей. Лия, Юмико и Джон уже вырубились и мерно сопели в своих койках, невзирая даже на то, что девушки были в броне.

— Всё… — устало говорил Рен. — Я просто не вижу, куда еду… останавливаемся… благо тут достаточно густой лес. Схему… переслал.

Через чипы два других водителя подтвердили получение информации, после чего рассредоточили свои машины так, чтобы естественные «источники» маскировки не позволяли просто так заметить технику с какой-либо стороны. Могли ошибиться, они это понимали, но сил больше не было.

Они буквально уснули на рулях, из-за чего Анна, единственная, кто остался на ногах, снимала каждого из них, раскрадывала кресла в койки и укладывала их. А дальше предстояла её работа. Тяжёлая и тягомотная. Нужно было проверить, как всё это выглядит со стороны, натянуть хоть чуть-чуть маскировочные сети, а после дежурить, насколько будут позволять силы.

Выбравшись на открытое пространство, где редко-редко пробивались лучи местного светила, Анна сняла с себя шлем и подставила лицо одному из таких блуждающих лучиков. Лес вокруг шелестел, ветер гулял, перегоняя такие приятные и нежные лесные запахи. Это ей напоминало о доме. Таком далёком и частично позабытом. О том самом, где она жила в детстве. Среди лесов. В маленькой деревеньке. Которую потом уничтожили.

Воспоминания больно стиснули сердце, защемило в груди, а слёзы сами собой стали наворачиваться, скатываясь по нежной коже. Она не хотела повтора тех событий, не хотела никого более терять. Но сейчас эмоции просто взяли своё. Оно долго оттягивала этот момент, не позволяла себе такую слабость. Но сейчас, когда никто не видит, она могла это сделать, и это останется только с ней. Так ей, по крайней мере, казалось.

— Пережитое не стоит твоих слёз, Анна, — раздалось из шлема, который находился у неё в левой руке.

— Чего? — девушка вздрогнула от неожиданности, а потом поняла, в чём дело, надев шлем назад. — Это ты, Эль… я уже в норме.

— Не в норме, — спокойно, как-то по-матерински отозвалась ИскИн. — Раскрою тебе кое-что, что… можно, но не желательно. Каждый ИскИн из нас — точная копия запечатанного в цифровом пространстве человека. Некогда живого. Дышащего. Мечтавшего. Но всех нас в рамках спасения от катастрофы загнали в бункеры и поместили в капсулы с жизнеобеспечением. Хотя говорили нам о совершенно других целях. И представь… каково было нам? Мы уже никогда не смогли бы вернуться домой, точнее та, копией которой я являюсь. Разумом. Частично памятью. Но мы не сдались. Мы продолжили сражаться. И правда оказалась такова, что мы стали… программами, скажем так, которые сражались с другими программами. Программами прошлого. Которые грозили всех нас убить. Человечество. Которое в тот момент находилось в такой аховой ситуации, что и представить страшно. Но мы справились. Дали возможность Хранителю обосноваться в одном из городов прошлого, это уже узнала только я, но не мой оригинал. И он смог начать помогать людям сражаться за свой дом. Но прошлое… оно опасно. Не позволяй чувствам из-за прошлого, которого уже не будет, овладеть тобой сегодняшней. Борись сама с собой и с тем, что вокруг. Это ты можешь. Именно от твоих действий в данный момент зависит успех.

— Не лучший ты рассказчик, Элеонор, — усмехнулась врач. — Но я поняла, о чём ты. Память… она со временем немного искажается. Какие-то воспоминания стираются, а какие-то подтачивают психику и по сей день. И вот последние… опасны, ибо могут привести к неправильному выбору. Либо, наоборот, к промедлению.

— Именно, — в голове Анны сформировалось чувство, что собеседница кивнула, хотя её и не было видно. — Чувства тоже такие же виртуальные враги и помощники, как и программы, против которых сражался мой оригинал. Только если всё это было в цифре… то у тебя в нейронах и химии. Не дай этой химии управлять нейронами. Повелитель своего тела — ты. Как человечество сейчас — повелитель Земли, а не то прошлое, которое там оставалось. Безумное и беспощадное.

Сжав кулаки, девушка начала методично заниматься тем, что от неё сейчас зависело. Маскировкой. Безопасностью. Она тоже устала. Химия так же сожрала множество внутренних резервов организма. Но вместе с тем у неё оставались силы быть на ногах и действовать. Медленно, но даже одна сотая процента — больше нуля. Лучше низкий коэффициент полезного действия, чем вообще никакого.

Через какое-то время уже не страх, а решимость наполняли её. Она даже не могла поверить в произошедшее. Искусственный интеллект, машина по сути, смогла докопаться до сути и помочь разобраться странным образом в себе. Элеонора не стала ковырять в прошлом самой девушки, а привела в какой-то степени свой пример, который и помог.

Через час она разобралась, как ей казалось, с самой проблемной машиной, замаскировала от посторонних взглядов. В инфракрасном и ультрафиолетовом — она глянула с помощью бинокля командира — машины никак не выделялись, а другие две практически не было видно. В некоторых местах она их прикрыла растительностью, полностью скрыла следы передвижения на расстоянии метров в пятьсот, после чего спокойно залезла на крышу одной из машин и стала ждать.

И время шло. Она знала, что у команды просто не выйдет проснуться после четырёх часов. Анна это знала, но специально не говорила. Их собственный организм сейчас в таком раздрае, что ему просто необходимо минимум десять-двенадцать часов сна. А может, и больше. А врач готова была столько просидеть. Она чувствовала в себе силы, чувствовала, что может это сделать. И сидела. Ждала. Смотря по сторонам, наблюдая за природой и облаками. Она просто сейчас наслаждалась миром, подмечая, как уже много растений смогла изучить. Этот мир был прекрасен. А прошлое… оно просто привело её сейчас в это место. И оно точно не имеет право решать за неё.

Она сидела и просто улыбалась. Иногда спускалась, заменяла ствол. Ей всё же нужно было чем-то заниматься. Вот она и занималась чисткой оружия. Где-то было достаточно грязи, где-то просто пыли. Но даже так оружие нужно было обслуживать. И так ствол за стволом, автомат за автоматом, винтовка за винтовкой она обслужила всё оружие, чему удивилась.

Дальше она занялась дистанционным обследованием своих товарищей. Чип колониста не мог дать точной картинки, но тот же уровень гормонов и основных составных в крови о многом ей мог сказать. И уже спустя семь часов ожидания было видно, что люди постепенно восстанавливаются. Она была бы рада ещё кое-что использовать, но даже малейшее вмешательство было лишним. Иногда организму нужно давать бороться самостоятельно.

— А вообще, — вновь обратилась к командному ИскИну Анна, смотря на голубоватый небосвод, тёмный над самой головой, — что думаешь по поводу нашей миссии? Как личность, а не как машина? У нас есть шансы?

— Хм-м-м, — задумалась ИскИн, после чего проявилась в дополнительной реальности шлема перед глазами Анны. — Честно, даже и не знаю, что и сказать. Вчера вы могли умереть. Могли умереть, когда обнаружили врага впервые. Могли умереть в атмосфере, ибо был шанс того, что просто никто не долетит. Но череда невидимых глазу и разуму случайностей привела к тому, что вы всемером сейчас тут.

— То есть… то, что мы живы, это череда случайностей? — уточнила с улыбкой на лице врач.

— Иногда… да, — хмыкнула Элеонора. — Хотя случайность — это только то, что мы не можем точно просчитать из-за неизвестных параметров. Например, мы не знали с точностью, сколько камней и какова их орбита около планеты. Не знали, сколько капсул могут уйти в отказ. Не знали многое. Поэтому это случайности. Но вот дальше… дальше уже ваша упорность помогала вам. Там, где математика могла дать сбой, вы продолжали переть вперёд. Как и моя первооснова, как и истинная личность меня, этого ИскИна, если уж обособиться.

— Странно слышать про кого-то «этого», — хмыкнула девушка. — Хотя если считать, что ты просто машина… то, да, абстрагироваться можно. Что-то из разряда, а есть ли у людей душа и всё такое…

— Смотря что понимать за душу, — усмехнулась Элеонора. — Но я поведаю ещё одну историю. Про молодого парня из моего мира, который не сдался. Которого недолюбливали все, но он стал настолько важной персоной, настолько сильной, что его были вынуждены слушать. А когда его слушали и услышали, его начали уважать. Его звали… да неважно, как его звали…

И дальше полилась история. Иногда тревожная, иногда весёлая, иногда страшная, иногда печальная. Все краски, которые только могли существовать в виде эмоций, были показаны. Элеонора была не лучшим рассказчиком, всё же машина, которая только имитирует истинную личность, но даже так она говорила много и часто красиво. Про борьбу, про упадок, про желание жить и разобраться с тайнами, которые окружали героя, про его товарищей, про предательства, про неразрывные узы. Наконец, про любовь и новую жизнь, которая стала итогом. Про счастье.

Но какой ценой всё это было достигнуто? Сколько крови пролилось на пути того героя? Много и даже больше. Он сражался не за себя. За всех, кто оказался в схожей ситуации. Этот герой, который смог завладеть силой врага, стать серым камнем, который отгородил один мир от других, сражался до самого конца, не сдавался. И казалось, что он вот-вот проиграет, что все шансы не на его стороне, что вот-вот все люди проиграют битву… упорство спасало.

Особенно в душу запал момент из самого начала истории, когда город атаковали противники, практически полностью захватили его, когда почти все защитники пали от рук врагов… встал обычный народ. Он просто не захотел быть убитым. Они кидались на противника, умирали, но снова шли в бой. Они не хотели стать жертвами. Они не хотели умирать по чьей-то прихоти. Они шли в бой, зная, что могут и не прожить этот день до конца. Но это была их воля, продиктованная желанием защитить других. И воины сражались. Горожане помогали. И враг был отброшен. Ценой огромных потерь. Ценой невероятного упорства. Ценой огромного количества пота и крови. Но люди победили. И они сами не верили в это счастье. Они победили, сами не понимая как.

— Даже в одной из самых последних битв… герой понимал, что враг сильнее. Но он не сдавался, юлил, крутился, перенаправлял силы туда, куда следует. Но сражался. Сражался. И ещё раз сражался. Проявлял самое сильное качество любого человека. Упорство. Мужество. В каком-то смысле это было от отчаянья. В каком-то смысле вынужденно. Но он мог бросить свой путь в любой момент до этого. Но не сделал этого. Он знал, что судьба миллионов человек в каком-то смысле в его руках. Сам того не понимая, к слову. Он не хотел быть мессией, но он нёс знамя, а люди за ним шли. Он был героем… и останется для многих никому не известным. Но, возможно, если бы не он, то человечество бы не смогло преодолеть кризис шеститысячного года. Если бы не он, может быть, Хранитель и не завладел бы заводами прошлого. Если бы не он… вас могло тут и не быть. Упорство. Его и не только привело к тому, что вы тут и живы. И именно поэтому… я не могу сказать, каковы шансы на ваш успех. Вы можете умереть хоть завтра от сущей случайности… а можете уничтожить случайно всю планету.

— Знаешь, — глупо улыбалась сонливая девушка, — а это действительно вдохновляет. Прошлое определяет, где мы сейчас… но не определяет, куда нам пойти. Только мы сами. Только наш выбор. Потому что мы можем. Потому что такова наша природа… спасибо!

— Всегда пожалуйста, — снова материнская забота лилась из голоса ИскИна. — Я создана для того, чтобы вы выполнили эту миссию. А чтобы вы её выполнили, вас надо оберегать. А если оберегать нужно от самих себя, от призраков прошлого… то могу быть и рассказчиком, а не советчиком.

Уже вечерело. Самым первым, на удивление, в себя пришёл Яррив. Его искусственный организм был полон чудес. Хоть он и был искусственно состарен, но всё равно органы во временном отношении были молоды. Он восстановился, был бодрым и весёлым.

— Я даже не помню, как я припарковал машину, — стоял он на крыше возле Анны. — Просто всё как в тумане. А сейчас… на удивление, я полон сил. Только есть сильно хочется… у нас есть что перекусить?

— Простите, — пожала плечами девушка с улыбкой на лице, — но я ничего не готовила. Приходилось сидеть тут и контролировать ситуацию. А теперь, прошу прощения, мне нужно отойти по важным делам.

— Значит, только чёртовы ИРП, — тяжело вздохнул Ярый, после чего сам уселся на крышу машины и стал терпеливо ждать возвращения своей подчинённой.

Когда она вернулась, единственное, что командир попросил её сделать, — принести одну порцию. Больше ничего. Он даже после съел её холодной, ибо того требовала обстановка. Он был один и слушал всё, что пересказывала ему Элеонора. Краткие выжимки. Слушал и улыбался. Девушка боролась со своими внутренними демонами, и если победит… то команда от этого станет только сильнее.

— На самом деле, — откинулся он, облокотившись на выставленные позади руки, — думал, что она не продержится и вырубится. Вот честно… что просто у неё не хватит сил, что сдастся и… мы все умрём. Опасный момент. Так что… думаю, ты точно что-то делала с ней через чип.

— Ну, она химией воспользовалась не такой сильной, как вы, — невинно говорила Элеонора, а её голосок был полон шутливых ноток, — так что я правильно распределяла электроны в её голове, чтобы стимулировать бодрость. Училась, кстати. Впервые это делала. Нужно будет данные записать. Оказывается, чип способен с помощью модуля симуляции боли не только боль причинять… он вообще на весь мозг воздействует.

— Опасная технология, — сразу понял Одиннадцатый, что ею могут начать злоупотреблять. — Когда-нибудь человечеству от этого будет только хуже. Лучше… не стоит это отображать. Мой приказ. Услышала?

— Услышала, — спокойно ответила помощница. — Но рано или поздно люди сами дойдут до того, что смогут это делать. Прецедент в виде симуляции боли уже есть. А дальше будет больше. И хорошо, если это будет только в пределах клана Грей… у них меньше всего шансов поддаться искушению.

— Надеюсь, — хмыкнул Яррив.

А через несколько минут в себя пришёл Андреас, которому было невероятно хреново из-за отката.