Секвестр

Рим. Адвокаты

Тогда в отеле «Беллатрикс» не блефовали ни Нерва, ни Кора Адрианеску. Нерва грешным делом было подумал, что у Коры есть какие-то нераскрытые козыри. Но нет, оказалось, что ее козыри были ему известны. Просто его обманула страстная честность Коры.

Как и следовало ожидать, его освободили сразу же по прилете на Землю. Его арест прошел незамеченным для мира, ибо весь мир в то время был захвачен неожиданным и диким сообщением: Сенат вынес вето правительству Прокурора Эльзы Витале. Несмотря на это, Кора попыталась арестовать и Клингера, встречавшего их в порту, дабы освободить Нерву. Но тот, не дрогнув ни единым мускулом, сообщил, что госпожа Адрианеску, равно как и Комитет, в «междуправительственное» время лишается по закону всех прав и полномочий. Поэтому потрудитесь, госпожа Адрианеску, освободить Гастона Нерву, достойного сына своей планеты, и предоставить ему полную свободу.

Прокурором был избран Виллим Оксеншерна. На Землю тотчас же прибыл адмирал Севон де Фортиньяр. В своем заявлении для печати он подчеркнул загадочно, что все готово и все уже ждут, а он только старается не пропустить некие давно ожидаемые события, чтобы с радостью участвовать в них.

Клингер и Нерва встретились на площади святого Петра. С утра огромные толпы народа собрались здесь, чтобы увидеть белый или черный дымок над трубой здания, где собрался конклав, — там избирали нового папу взамен недавно умершего Бенедикта XVII. Напряжение быстро росло, толпа волновалась, глухо гудела. Поминались имена возможных претендентов. Заключались сделки и пари.

Наконец над трубой возник и заклубился белый дымок. Толпа радостно заволновалась. Все взгляды устремились на лепной балкон папского дворца. А на нем появился кардинал Мирон Ибарра. Вокруг Нервы и Клингера оглушительно завопили, слышались возгласы славословия и радости. Они смотрели на нового папу. Он стоял спокойный, улыбающийся, благословляя толпу, и по ней прокатилось:

— Ибарра! Монсеньор Ибарра! Юлий IV!

Они переглянулись. Для них эти слова заключали особый, только им понятный смысл.

Потом они сидели в каком-то кафе, провонявшем жареной рыбой, оливковым маслом и той нестерпимой кислятиной, которую официант, кудрявый мальчишка в белом переднике, закатывая глаза, называл «великолепными вином, сеньоры, вы только попробуйте, и — Божья матерь свидетельница — будете постоянно посещать наш ресторан». Но им было безразлично, что пить. Главное — выпить. За здоровье папы. За здоровье Прокурора. За их собственное здоровье. Они пили.

На следующий день они узнали, что указом Сената прекращена деятельность Комитета по защите прав неграждан Федерации, некоторые члены Комитета, в том числе Кора Адрианеску, арестованы. Нерва прыгал по гостиничному номеру и вопил радостно, как дикарь. Клингер сдержанно улыбался.

И, наконец, вечером того же дня по всем средствам массовой информации прогремело, повергнувшее кого в ужас, кого в изумление, граничащее с помрачением рассудка: на собственность неземлян, независимо от ее характера, наложен государственный секвестр.

Адвокаты срочно вылетели в Реймс, где заседал Сенат.