*** 13 ***

Меня вытащили в тесный двор тюрьмы, окруженный неприветливыми высокими стенами. Прямо здесь была оборудована виселица для мелких сошек вроде меня. Показательные казни на площади устраивали матерым преступникам, клятвоотступникам и опасным колдунам, а кому интересны бедные селянки?

Тюремщики опустили меня на землю, на шершавую, слипшуюся комьями сухую грязь. Один остался рядом, придерживая за шиворот, другой, позевывая, направился к виселице, где под надзором других палачей переминался с ноги на ногу грязный мужичонка. Он был пьян до такой степени, что то и дело норовил присесть на корточки, а то и прилечь. Он благодушно жмурился от яркого солнца и улыбался злобным рожам охранников.

Мимо меня прошла баба с ведром помоев, вылила их в яму у стены. Безразлично покосилась на меня: казней она повидала столько, что они давно перестали трогать ее сердце.

В дальнем конце площадки мужчины в мундирах городской стражи тренировались с копьями. Все они обращали на меня внимания не больше, чем на деревянный чурбан, стоящий под петлей.

Неужели вот так и закончится моя жизнь? В этом отвратительном месте! Вонь помоев, грубые хари, безразличные лица и ни травинки, ни листочка – взгляду не за что зацепиться напоследок.

Я взяла пример с пьяного мужичонки и подняла лицо, подставляя его солнцу. Посмотрела сквозь прищуренные веки вверх, будто со дна колодца. Синее небо, птица бьет крыльями, словно торопится быстрее перелететь это гиблое место… Ничего, скоро я тоже буду свободна!

Опустила взгляд и увидела джинна. Он переместился из-за спины и встал под виселицей, пристально на меня глядя. А ты гори в преисподней, лживое создание!

Петля была только одна – вешать нас будут по очереди. Мужичонку водрузили на чурбан и придерживали с двух сторон, чтобы не свалился. Третий тюремщик накидывал на голову преступника петлю, а пьянчужка добросовестно ему помогал, тыкаясь головой в веревку, как бычок, но все время промахивался.

Зрелище было одновременно и потешное, и грустное – но я смотрела, чтобы не видеть безжалостную тварь. Джинн, никем не замеченный, передвинулся ближе, заслоняя обзор. Шевельнул губами. Раз, другой…

Я зло зыркнула: «Ты уже прекратишь издеваться? Дай умереть спокойно!»

Он не прекращал и произносил как будто одно и то же слово. Я прищурилась. Джинн дает мне подсказку? Какую?

В камере нам не дали договорить. Джинн сказал: «Ты знаешь, что нужно сделать». Я чего-то не сказала, а без этого сделка не заключена? Но что?

– Тебя никто не видит и не слышит! – буркнула я вслух. – Почему нельзя сказать прямо?

Тюремщик огрел меня ладонью по спине.

– Молчать!

Другие, занятые делом и уже изрядно вспотевшие, но так и не пристроившие голову мужичка в петлю, только яростно покосились. Один процедил: «Блаженная».

Джинн усмехнулся. Ясно, он специально тянул время, наслаждаясь моим страхом и растерянностью. Он медленно приблизился: вот он на расстоянии нескольких шагов, вот – вытянутой руки, и наконец наклонился к самому моему лицу.

– Желай, глупенькая зайчишка. Желай.

Так вот оно! Как я не подумала! Без моего желания, выраженного словом, сделка не состоится.

– Я желаю… – тихо произнесла я. – Я желаю заключить сделку с джинном.

– Да будет так!

И в тот же миг джинн исчез. Я вытаращила глаза: ничего себе, сколько можно водить меня за нос!

Но моя оторопь длилась недолго. В закрытые ворота тюрьмы, окованные железом, затарабанили. Запела труба. Зычный голос, в котором я, однако, сразу опознала голос исчадия преисподней, крикнул:

– Открывайте, именем короля!

Тюремщики переглянулись, засуетились. Бросили пьянчужку, который благополучно сполз с чурбана на землю и засопел, свернувшись калачиком.

Стражники распахнули ворота, и в грязный дворик влетел изящный вороной конь с всадником. Заплясал, гарцуя и выбивая копытами комочки земли. Всадник в мундире королевского глашатая, в алом плаще с гербом дома Корнуолла с перекрещенными пиками и василиском, отпустил поводья, вынул из поясной сумки свиток и выпрямился в седле.

Я хлопала глазами. Всадник был смугл, темноглаз, и, хотя островерхая шапочка скрывала волосы, жгуче-черная прядь выбилась за ухом. Джинн! Да только никто, кроме меня, этого не знал.

Джинн окинул властным взглядом притихших стражников и принялся зачитывать приказ.

– Внимайте повелению Его Королевского Величества. Сего дня, двадцать пятого числа, месяца Урожайника, года шестьсот сорок пятого приказываю даровать жизнь сим смертникам в честь выздоровления двоюродной тетушки внучатого брата короля. Да будут благословенны ее дни!

Стражники переглядывались и почесывали в затылках. Я, знающая назубок все династические ветви королевского дома, мысленно посмеялась над мифической тетушкой, которой просто не существовало в природе. Но приказ короля есть приказ короля.

– Да будут благословенны ее дни! – хором повторили все.

Нас с пьянчужкой выдворили за ворота и захлопнули за спиной тяжелые створки. Бедолага, который так и не понял, как близок был к смерти, мирно завалился досыпать в ближайшую канаву.

Гордый всадник на лихом жеребце пронесся мимо, а я и рта не успела открыть, чтобы остановить джинна. Но браслет по-прежнему охватывал запястье, значит, ничего не стоит вернуть беглеца на место.

Я просто пошла вперед. По тесным грязным улочкам, вдоль стен домов, стараясь не смотреть на людей и не привлекать к себе внимания. Подумаешь, бредет какая-то худосочная замарашка.

Я никогда не бывала в этой части столицы. Когда мы с семьей приезжали в Форанг, я видела лишь широкие проспекты, дорогие рестораны, уют и роскошь. Сейчас я оказалась на задворках, где прямо под ногами валялся мусор, стены домов были в потеках помоев. Бедно одетые женщины смотрели измученно, а мужчины чаще раздраженно. Но взгляды некоторых липли ко мне, будто я была облита медом, – похотливые, мерзкие. Для этих мужчин я была доступным и лакомым кусочком. Я опускала голову и ускоряла шаг.

Где же этот гад?

Неожиданно сбоку ко мне пристроился парень и пошел рядом. Я шарахнулась в сторону, в переулок. Он догнал, надвинулся, заставляя отступить к стене. Пискнув, я схватилась за браслет.

– Желаю, чтобы ты стоял рядом! – крикнула я.

– Я и так рядом, – сообщил парень.

Только сейчас я рассмотрела, что это мой джинн, который снова изменил одежду. Мундир глашатая сменился кожаной стеганкой, надетой поверх холщовой рубахи. На поясе висел короткий меч в ножнах. Типичная одежда воина-наемника. Длинные черные волосы он перетянул веревочкой в хвост, но некоторые непослушные пряди все же выбивались.

Я прижала ладонь к груди, усмиряя колотившееся сердце. Судя по довольной ухмылке, джинн наслаждался моим испугом.

– Мне тоже нужна другая одежда! – распорядилась я.

Пусть помнит свое место! Он мой раб и должен слушаться.

– Хм…

– Желаю! Желаю другую одежду! – Я тут же спохватилась, что с коварного создания станется нарядить меня в тонкий пеньюар – чем не одежда? – Платье горожанки. Туфли. Все как полагается.

Мое веление было исполнено. А то, что платье оказалось заношенным и заштопанным на локтях, а туфли немилосердно жали, – так эти тонкости мы не обговаривали.

Загрузка...