Сделай и живи спокойно 3

Глава 15

Я не знал что мне делать. Мысли в голове не давали мне чувствовать себя спокойно. Да я просто сидеть спокойно не мог! Тело, подстёгнутое мозгом, требовало действия! А как тут действовать? Екатерина Степановна не хочет меня отпускать. Ей очень хочется довести лечение до конца. По её же словам, это первый случай в её богатой практике. И она просто не может остановиться на половине дороги. А меня ждут в Калуге. То есть меня ждут везде, но в Калуге в первую очередь. Так уж получилось…

Звонок из Москвы перевернул всю мою жизнь с ног на голову. Это товарищ Крапивин, гад такой, нашёл-таки способ донести важную весть до меня. Какие он использовал связи, чтобы этого добиться — я не в курсе. Но он дозвонился и этого не отнять. Первые же слова его, что я услышал, были:

— Привет Тихий! Бросай нах. р этот отдых и лети в Москву! Тебя будут награждать в Кремле! Информация верная, осталось только уточнить число и время!

Я честно сначала не понял, о чём идёт речь. Попытка, осмыслить сказанное, заставила организм зависнуть, на некоторое время. Потом, через долгие пару секунд, я очнулся и услышал уже серию беспокойных вопросов:

— Вилор?! Ты там, что? Это из-за твоего ранения, что ли? Чего молчишь? Ты смотри не помирай от радости! Чего молчишь-то? Ответь что-нибудь! Эй!

— Приветствую Сергей Вадимович! — кое-как выдавил я, хриплым от волнения голосом, — что-то я плохо тебя слышу. Повтори, что ты там сказал?!

— Ты давай там не изображай из себя девственницу с окраины Марьиной Рощи, — Крапивин орал в трубку, в полный голос, наверное думал, что я оглох, — я тебе дам, то не слышал, это не видел, а это не понял. МГБ во всём разобралось и наконец-то удовлетворило наградной лист Калужского отдела транспортной милиции. Так что тебя, в ближайшее время, будут награждать. Чем именно, я не в курсе. Но то, что будут это точно! Так что бросай нафиг эту Сочу и езжай в Москву. А тут уже конкретно поговорим.

И чё мне делать? Пришлось попросить у Крапивина минуту, на подумать. А вот потом, я разошёлся не на шутку и сам начал задавать вопросы, в общем — разговор пошёл так как надо. За пятнадцать минут успели всё обсудить. Больше нам не дали поговорить. Лимит, мать иху! Но вроде всё решили.

Пока шёл в комнату, думал об услышанном. Сергей Вадимович, как по моему, зря всё-таки поднял эту бучу. Ещё же ничего не известно! Слухи, пусть и полученные через знакомых в верхних эшелонах власти — это не факты и доверять им нужно с осторожностью. Вот получу официальное приглашение в Кремль на награждение, тогда можно будет беспокоиться. А пока это только слова. Но, с другой стороны, чего только не случается в Советском Союзе. Хорошо что удалось уговорить не настаивать на немедленном отъезде. Послезавтра последний день моего пребывания в санатории. Так что, с этой стороны всё нормально. Одно я понял точно — Крапивина не зря выбрали первым секретарём. Очень инициативный товарищ. Да уж!

Посидел в комнате. Немного переварил эту новость. Ну и пошёл к нашему терапевту. А она, вроде как не против меня отпустить, но с другой стороны очень хочет продолжить моё лечение. Короче, всё будет решаться завтра с утра…

Вышел из кабинета, стою и думаю возле двери Екатерины Степановны. А мне-то чего делать? Меня аж трясёт всего! Хотя, если быть точнее, то трясёт не меня, а Вилора. Это же для него награждение в Кремле, как несбыточная мечта. А для прораба, вроде как — так и надо. Да ну его, этого Крапивина. Довёл до нервного срыва. А ещё в друзья набивался. Ещё этот ливень на улице не прекращается. Сейчас бы пошёл на пляж, покрутил маленько брёвнышко и глядишь, успокоился бы. А тут ведь, как назло, из-за такой погоды, ничего не выйдет. Ещё можно морду кому-нибудь набить, тоже помогает успокоиться. Но это будет совсем уж, как-то не по нашему. Соседи хоть и неадекватные товарищи, но бить их, что-то рука не поднимается. А больше тут подраться не с кем. Чувствую что не могу совладать с эмоциями. Решение пришло неожиданно. А ведь действительно, я же в санатории, вот и пусть дежурная даст чего-нибудь успокаивающего. Да хоть валерьянки накапает и то дело будет.

Не накапала. Рассмеялась и послала в буфет при столовой. Типа, там есть чай с эвкалиптовыми листьями: — «им и успокаивайся!» — сказала. А я взял и не пошёл. Нафиг мне эвкалипт с чаем? Я тогда лучше книжку какую-нибудь почитаю, если смогу. Может повезёт и текст будет достаточно заумный, чтобы меня сон сморил. Вернулся в комнату, а там — как назло, все тихушники собрались вместе и опять затеяли спор ни о чём. Какие-то невнятные претензии к милиции, какой-то дебильный спор о урожайности конопли в различных регионах Советского Союза. Мне это было настолько далеко, что я молча плюхнулся на кровать и накрылся подушкой. Чтобы хоть чутка было потише и я не слышал эти выверты диванных агрономов.

Наверное, я всё-таки заснул и мне снилась такая полная хрень, с элементами авангарда, что не сразу всё удалось вспомнить. Натуральный сюр. Короче, как-то так…

Двор моего дома в Калуге, прямо то место, где стоял наш свадебный шатёр. Я стою возле брёвен и смотрю в сторону реки. На земле, поджав ноги сидит Брежнев(дряхлый, седой, именно такой, какой он был незадолго до смерти), и из большой кастрюли вилкой вытягивает связку сосисок. При этом он бормочет шепелявя:

— Соссиски ссраны, — молчит, думает и добавляет, — нушно идти нагавно.

Увидев меня он бросил сосиски обратно в кастрюлю. Приняв, более-менее бодрый вид, Леонид Ильич вытянул руку в моём направлении и обвиняюще-утверждающе спросил:

— Ты сиськи-масиськи кушаешь в столовой? Нравится?

Тут же, откуда-то сбоку, подошёл Хрущёв в телогрейке и резиновых сапогах с ведром варёной кукурузы. Посмотрел на Брежнева и сказал:

— Кукуруза лучше твоих сосисок, а самый лучший гамбургер это сало с чёрным хлебом, — посмотрел в мою сторону, поставил ведро на землю и не разгибаясь произнёс, — Кузькина мать нам поможет. Это вам не Куба, я видел где солнце встаёт.

Появилось третье лицо. Это был Горбачёв. Он шёл со стороны реки. В болотных сапогах и плащ-палатке, с удочкой в одной руке и чёрным, драным башмаком в другой. Посмотрев по сторонам он пожаловался Брежневу:

— Нету здесь рыбы. Всю выловили и сожрали. Надо талоны вводить на водку и рыбу! Только пьяный рыбак может выловить всю рыбу! А так будут пить и ловить сколько надо.

Тут же Брежнев и Хрущёв начали спорить с пятнистым, что талоны отменили после войны. Если сейчас их ввести то вся страна развалится. Горбачёв им возражал, что конвергенция избавит всех от волюнтаризма. Спорили яро, так что кастрюлю с сосисками опрокинули. Брежнев не смог увернуться и обжёгся. Повернулся ко мне и закричал:

— Помоги мне! Помогите хоть кто-нибудь! Сосиски сраны должны идти нагавно…

— Берите демократии столько сколько нужно. Боже храни Америку! — это откуда-то, со стороны соседей, вылез в хлам пьяный Ельцин.

Из-за угла дома вышла надоевшая мне пара пенсионеров. Они были вооружены ППШ с дисковыми магазинами. Ни слова не говоря, эта пара взяла на прицел четверых политиков.

— Расстрелять! — раздался голос откуда-то сверху.

Я посмотрел туда. Из окна выглядывал Лаврентий Павлович Берия. Увидев, что я его заметил, он грозно нахмурился и отдал приказ:

— Что улыбаешься? Бери лопату, будешь закапывать.

Я, ни с того — ни с сего, начал возражать:

— Товарищ, Берия! Ну ладно Хрущёва убрать, хрен с ним. Горбачёва к стенке поставить — заслужил. Алкашу Борису Николаевичу, лоб зелёнкой намазать — легко, а Брежнева за что?

— А ты не спорь! Ты выполняй! Тебе партия доверила, вот и соответствуй! А то быстренько рядом окажешься…

Неожиданно раздались автоматные очереди. Мы с Лаврентием Павловичем недоумённо посмотрели друг на друга. Потом перевели взгляд на пенсионеров. А те лупили, длинными очередями из ППШ, не обращая внимание, что ни в кого не попадают.

— Эх! Не берут их пули! — с сожалением произнёс Берия, — А всё потому, что кто-то ввёл неприкосновенность к членам ЦК КПСС. Надо сначала их из партии исключить. Тогда получится.

Я стоял в полном охрефонарении. Берия, Хрущёв, Брежнев, Ельцин и Горбачёв чего они тут делают? Зачем пришли ко мне домой? Где Марго? Почему сосиски в кастрюле в целлофановой оболочке?… Краем глаза, я заметил движение сверху. Посмотрел. Там Берия целился в меня из «Маузера».

— Догадался? — спросил Лаврентий Павлович и выстрелил… Вспышка. Зелёный фон и фиолетовые снежинки…

Вспомнил, блин. А оно мне надо?

Первое, что я сделал — это помотал головой, потом подошёл к окну. Надо посмотреть что там, на улице, за погода. Увиденное порадовало. Дождя нет, а вот небо ещё хмурится. Да и ладно. Мне не загорать. Мне размяться надо, чтобы выгнать из организма этот дурацкий сон и тягучую вялость, как последствие. Действительно, мне было очень желейно. Ну то есть, я чувствовал себя студнем. Медузой… Сон этот идиотский.

Взгляд на часы. Вот уж действительно… Конечно же всё на улице серым цветом. Потому что рассвет только-только наступает. А это значит, что не получается у меня с разминкой никак. Если только по быстрому и без бревна. Просто комплекс на гимнастических снарядах и основные силовые: отжимания, приседания и планка, куда без неё. Решено! Бегу.

На пляже холодно. По моим ощущениям не более пятнадцати градусов. Но я могу и ошибаться. Тут большую роль играет ветер. Устойчивый. Откуда-то со стороны предгорья. А что интересно, так это волны… Они все идут навстречу ветру. Невысокие и без белых барашков. Только приближаясь к берегу, сверху образуется какая-то муть. И на берег уже выплёскивается пенистая субстанция. Да и сам пляж весь совсем неказистый. Водоросли разбросаны волосатыми колтунами. Какие-то обломки деревьев. Песок кажется серым и грязным с большим количеством камней, которые повылазили откуда-то. Бр-р… Как тут бегать? На волейбольной площадке бардак. Сетки на столбах нету. В «гимнастическом уголке» не лучше. Но тут, по крайней мере, можно хоть как-то заниматься. Что я и начинаю делать. После небольшой пробежки вдоль берега, приступаю к своему комплексу. Он у меня, как-то сам получился. Пробовал по разному, а в процессе, получил набор тех упражнений, которые мне больше всего подходят. А что? Пока лежал в больнице, что только не перепробовал. Вот и подобрал.

Подтягиваюсь теперь только держа «уголок» и пусть любой член, любой медицинской комиссии хоть что-то скажет. Я не инвалид и хочу это доказать. И вообще я стал больше уделять внимания упражнениями на пресс. Каменщик без пресса это вообще нонсенс. А я хочу стать лучшим! По крайней мере сделаю всё возможное для этого.

Постепенно последствия сна сошли на нет. Появилась жажда жизни. Надо укрепить результат хорошим завтраком. А дальше будем думать в ванне с грязью. Процедуры мне никто не отменял и будущее награждение не спасёт от «душа Шарко» или чего там ещё мне положено. Потом можно будет решать что делать. Правда, сначала послушаю товарища Цикалину. Она же мне выписку будет оформлять. Должна чего-нибудь сказать, на прощание, или посоветовать чего-либо умного. К тому же, при последней встрече, она обещала составить рекомендации для калужских врачей, по поводу моей реабилитации. Посмотрим, время ещё есть, а пока у меня завтрак.

Завтрак нормальный, процедуры в тему. Есть только одна неприятность. Пока расслаблялся на массаже, ни с того ни с сего, вспомнил свой сон и всё понеслось по новой. Собственно из-за этого не смог заснуть после обеда. Ворочался с боку на бок, пытаясь хотя бы вздремнуть и ясен пень думал. Этот дурацкий сон никак не хотел меня покинуть. Нафиг я его опять вспомнил? Что это было — напоминание или предостережение? Кто-то, там наверху, решил мне что-то этим сказать? Причём тут сосиски в целлофане? Дурдом какой-то! После часа таких мучений — так меня это всё достало, что убежал на улицу. Там уже хорошо распогодилось. Но всё ещё было прохладно. А как известно — свежий морской воздух прекрасно успокаивает нервы. Вот и посмотрим — поможет или нет. Надеюсь что ночью, после этой прогулки и ужина, буду спать как младенец. Чтобы добиться большего эффекта, решил прихватить с собой бревно. А что? Физические упражнения и свежий воздух должны хорошенько прочистить мои мозги. Выложусь по полной программе и чихать на всех врачей с их предупреждениями.

Как назвать субботник, если он проводится в четверг? Не знаю. Но вот такой вот четверговник я увидел собственными глазами. Весь персонал нашего санатория, а также, что скорее всего, всех соседних и близлежащих занимался уборкой территории. Пока отдыхающие два часа наслаждались послеобеденным сном, сотрудники лечебных учреждений приводили в порядок окрестности. Хотел заменить разминку, на помощь в уборке территории, но не нашёл понимания. Вилор просто рвался помочь и никого не хотел слушать. Только врачи оказались упёртее. Запретили вообще приближаться к носилкам и веникам с лопатами. Переживая, что не удалось поучаствовать в хорошем деле, я еле успел забрать своё брёвнышко. Две молоденькие медсестрички смогли его найти в кустах акации и почти-что погрузить в кузов специальной машины. Кое-как отбил. Документов на владение именно этим бревном у меня нету. Доказать что оно моё я не мог. Пришлось извернуться и кое-что пообещать, в качестве компенсации. Добрые девушки пригласили попить чая в соседнем корпусе. Но с моими пирожными. А я что? За то, что отдали бревно, я согласен пить чай литрами! И пирожными не подавлюсь. Только как это сделать незаметно? Ладно, решу чуть позже. Всё бы ничего, но это не добавило мне положительных эмоций. Поэтому, на пляж я прибыл, в дополнение ко всему предыдущему, с хорошей мотивацией: если хочется набить кому-то лицо, то выложись на тренировке по полной программе — этим ты поможешь обществу!

«Ну привет, море! Ты давай тут, колыхайся потихоньку, а я мешать не буду. Чуть-чуть, самую малость позанимаюсь и пойду спать, наверное», — это я мысленно произнёс. Чтобы лишнее из головы убралось. Надоело уже. И главное: не могу понять, чьи это мысли — то ли мои, то ли Вилора? Мне этот сюрреалистичный сон был совершеннейшим образом по барабану. И не такое в той жизни видел. Но постоянное обращение к некоторым моментам сновидения, порядком бесит. Вот и пытаюсь, всеми доступными способами, избавиться от навязчивых мыслей.

Сразу начинать тренировку упражнениями с бревном, я не стал. У меня есть три часа до ужина. Куда спешить-то? Надо всё делать с толком и расстановкой. Поэтому начну с малого. Разгорелся, разогнал кровушку, привёл в тонус суставы и связки простой пробежкой с короткими остановками, во время которых бился с тенью — не на жизнь, а на смерть. Тень невозможно победить, зато она хороший спарринг-партнёр. Сама не получает, но и в ответ удары не наносит. Хитрый и гибкий противник. То что нужно, для разминки.

Брёвнышко немного потемнело, как меня и предупреждал водитель Хрущёва. Странная древесина — плотная, тяжёлая и с красивым рисунком. Я никогда не интересовался ей раньше. Ну не было подходящего случая. У нас всё больше берёза или осина — это из лиственных пород если. Редко на стройке что-либо другое используется. Теперь надо взять на заметку. Если вдруг буду, что-то мастерить дома, то скорее всего прибегну к этому материалу. Только где её взять у нас в Калуге? Подумаю… Вот так вот морально успокаиваюсь. Это тоже надо. Отвлекаюсь. Стараюсь думать о чём угодно, только не о «белой обезьяне» и одновременно приступаю к комплексу упражнений с бревном. Сегодня я буду использовать расширенную версию. Она максимально сложная, для моего возраста и физического состояния. Если смотреть со стороны, на человека который занимается с бревном, то это очень похоже на танец. Между упражнениями не делаются перерывы. Одно движение плавно переходит в другое. Я начал простым перекидыванием одного конца бревна с руки на руку и постепенно перейдя на вращения бревна вокруг тела. Интенсивность вращения была невысокая — это не шест, как в китайских практиках. Зато, благодаря весу, прорабатывались все мышцы, даже те про которые знают только хирурги. Тут ведь получается упражнение двойного действия. Помимо того что надо вращать снаряд, надо его ещё удержать и не уронить. Короче, бревно, при правильном применении и использовании, заменяет целый тренажёрный зал. Предпоследним упражнением была эффектная, для того кто смотрит со стороны, «свечка». Это когда ты замираешь с бревном, держа его вертикально над головой, на вытянутых руках. Очень сложное упражнение. Тут помимо работы всех мышц ещё надо удерживать равновесие. Мне удалось — брёвнышко застыло неподвижно, на некоторое время, вертикально и прямо над моей головой. Долго удержать снаряд, в таком положении, не получилось. Но и просто бросить на песок это неправильно. Поэтому и существует последнее упражнение «свая». Делаешь шаг назад и убираешь руки. Бревно падает вертикально вниз, а ты его подхватываешь в момент соприкосновения с землёй. Гулкое «бумс» подтвердило удачную стыковку бревна и грунта. Моё молчаливое ликование из-за удачного завершения, прервали бурные аплодисменты… Я оглянулся. Вот ведь…

Я так глубоко погрузился в занятие, что не видел ничего вокруг. Зря, наверное… Ой, блин, я же ещё чего-то там выкрикивал во время выполнения упражнений. Вот стыдоба-то… И ладно это были бы ругательства какие-нибудь. Это вроде как ничего такого — с кем не бывает. Так нет, я в некоторых моментах представлял что бью Меченного по голове этим самым брёвнышком и вроде его фамилию называл. Сон всё-таки дал о себе знать. Хорошо, что не Хрущёва ругал, а то он прямо напротив меня стоит. Лыбится, хрен лысый, во все тридцать два зуба. Или сколько там их у него? Что сейчас будет?!! Может сбежать потихонечку, пока все заняты аплодисментами? Сорваться и убежать. Крикнуть напоследок, что у меня, по графику пробежка и испариться в Сочинских дебрях. А там садами-огородами незаметно в санаторий пробраться? А бревно куда деть? Етить-колотить как неудобно! Там ещё и водитель Хрущёва свои ладони отбивает и тоже с улыбкой. Чё делать-то? Да и вообще — откуда они здесь взялись? Не поверю, что мимо проезжали и заглянули, на огонёк, так сказать. А про то, что приехали со мной попрощаться или посоветоваться, как печки ложить, и говорить нечего. Чего они тут забыли-то?

Всё разрешилось с первых слов Никиты Сергеевича:

— Представляешь?! Едем, смотрим, что шторм тут натворил, а люди пальцами куда-то показывают, руками машут, зовут всех присоединиться. Остановились, вышли поглядеть, а тут, ты занимаешься. Мы, с моим водителем, сразу узнали тебя. Только один человек так с простым бревном умеет обращаться.

Фух-х! Значит они ничего не слышали. Это хорошо. Это просто замечательно! Но надо что-то ответить:

— Ага! А я наоборот — смотрю погода вроде нормальная. Дай думаю разомнусь на свежем воздухе. Вот и разминаюсь.

— Видели мы, — радостно завопил Хрущёв, размахивая руками и показывая что-то вроде мельницы, — как ты разминаешься. Я такого даже в московском цирке не видел. Красиво у тебя получается. Только одно мне непонятно. Что ты там про какого-то Горбатого выкрикивал? Или это считалочка такая, для ритма, специальная?

— Потом расскажу Никита Сергеевич, — я сделал вид смертельно уставшего человека, — отдышаться надо.

Блин… Значит всё-таки слышали. А может всё же рассказать? Тем более, что там всё подстроено было, изначально. Вкалывала в поле куча народу, а записали результат, на нескольких избранных. А тут, если правильно всё подать, начнётся расследование и глядишь карьера Меченого по другому пути пойдёт? Или — ну его на фиг?! Дед предупреждал, чтобы я ни во что не вмешивался. Сомневаюсь я и в плане морали. Как-то не по человечески выходит и очень на донос похоже. Очень мне шкуру Павлика Морозова на себя примеривать не охота. А по другому — как?

— Вилор, — я опять задумался, а тут со мной пытается поговорить водитель Хрущёва, — Никита Сергеевич отошёл, поговорить с медперсоналом. Ну там — чем помочь, чего надо и всё в таком ключе. Сказал проводить тебя к машине, когда отдохнёшь.

— Уже нормально, — продолжая думать, что мне делать, ответил я, — пошли.

Хрущёв собрал народ возле «гимнастического уголка», там удобно вести разговоры. Слышались радостные возгласы и аплодисменты, а также смех. Ну да! Языком этот товарищ умел работать. Чего уж тут скрывать. А у меня опять внутренняя борьба — говорить или нет? Хорошо что водитель отвлекал, всякими вопросами. Было время подумать. Тут, кстати, ещё одна напасть появилась — я стал замерзать. Не то чтобы зубы стучали друг о друга, а потряхивать начинает. А что тут такого? Занимаясь с бревном я вспотел, а здесь возле моря ветерок присутствует. Да и прохладненько всё ещё. А у меня ничего, чтобы накинуть сверху, нету. Вот я балбес! Надо было с собой хотя бы тельняшку взять. Все мы крепки задним умом и я не исключение. Бревно ещё это! Совсем не представляю: куда его деть? Если отнесу в комнату, меня, наверное, сочтут как минимум идиотом. Хотя… Я последний день в санатории. Кто и что мне может сказать?

Тут появился Никита Сергеевич. Говорить про Горбачёва, я ему ничего не буду. А то сорвётся в Москву поперёк ранее запланированного и вся моя миссия накроется медным тазом. Пусть идёт так как идёт — нефиг чего-то менять. Хрущёв увидел, что я весь покрылся мурашками и попенял водителю:

— Что ж ты его в машину не посадил. Смотри замёрз весь. Простудится ведь.

— Да нормально всё, Никита Сергеевич, — успокоил я его, — мне тут рядышком. Поговорим и я добегу, заодно и согреюсь.

Поговорили. О всём и ни о чём. Я увел разговор совсем в другую сторону, то есть сделал вид, что очень беспокоюсь о бревне. Как мне его в Калугу везти — ни один проводник в вагон с ним не пустит? Было весело наблюдать, как Хрущёв матерится, поминая железную дорогу и её начальство. Потом, прямо на капоте машины, написал записочку и поставил роспись.

— Покажешь проводнику, — буркнул он, отдавая бумагу, — ну, или начальнику поезда, если будут вопросы.

Читать содержание я не стал. Просто поблагодарил и мы наконец-то расстались. Ну его. Мне о ужине надо думать, а не о Хрущёве. А на душе-то полегчало! Наверное, я правильно сделал, что не стал топить Горбачёва. Эти сны — будь они прокляты! Не хочу зависеть от каких-то там видений. Нет чтобы Рита приснилась за накрытым столом с запеченной уткой и картофельным пюре. И ребята все меня встречают там же. И мы весело отмечаем это дело. И пирожки с мясом. Да ну нафиг! Я уже брежу на яву, потому что — жрать хочу! Бегом в столовую!

После хорошей тренировки и последующих водных процедур, я бежал в столовую. По другому не получалось. Я хотел, конечно, дойти степенно и спокойно, как и положено отдыхающему, но не вышло. Организм сам нашёл способ, как быстрее добраться до вожделенного ужина. И ещё мне повезло, что я один из первых тут оказался. Соседей по столу не было. И это только подстегнуло мой аппетит. Съел всё что положено и добавил кое-что из того, что продавалось в буфете. Наелся как Гаргантюа и Пантагрюэль одновременно. То есть до невозможности шевелиться. Но до комнаты всё же добрался и лёг отдыхать.

Разбудила меня дежурная. Надо было посетить терапевта. Мой курс лечения подходит к завершению и надо, чего-то там подписать и послушать наставления и рекомендации. Не уверен, что так выписывают каждого посетителя, но со мной получилось именно так. Цикалина встретила меня с доброй улыбкой и грустными глазами. Почему так, я понял из беседы.

Екатерина Степановна сожалела, что не смогла полностью убрать мою проблему связанную с ранением. Но, как она высказалась, в сопроводительном письме есть всё, что нужно для правильной реабилитации в домашних условиях или в условиях стационара. Плюсом шла разработанная ей самой специальная диета и щадящие, ежедневные физические упражнения. Опять же, мне напомнили, что завтра, прямо с утра, надо прийти сюда же, в кабинет, и пройти последние обследования, перед выпиской. Ну там: рост, вес, зрение, слух и ещё чего-то не столь важное. Ещё она предложила поспособствовать в приобретении билетов на обратную дорогу. Но я уверил, что сам прекрасно справлюсь, даже если билетов в кассе не будет. Ха, линейный отдел милиции Калуги, а в частности её сотрудник лейтенант Собкин позаботился обо всём. Уж что-что, а билеты я куплю по любому. Да я, если надо, пешком до Калуги дойду. Надоело мне лечиться и страдать полной фигнёй. Люди работают, дома и школы строят, скверы и парки благоустраивают, а я отлыниваю, как последний муд. к безрукий. Нахрям это.

Забежал в соседний корпус. Правда, сначала опять в буфет сбегал, за пирожными. Но одним делом стало меньше. Делов-то на пол-часа, зато совесть спокойна. И девчонки остались довольные. Возвращался с чувством выполненного долга.

Спал спокойно и без сновидений. Проснулся как положено раньше всех. Решил сегодня, на утренней разминке, оторваться по полной программе. Мне вечером будет некогда, а потом два дня ещё в поезде бултыхаться. Так что держись организм — тебе предстоит максимальная нагрузка.

Выполнил и перевыполнил всё что задумал. Не знаю, чем и как мне это отзовётся в будущем, но мышцы гудели после предельных нагрузок. Я возвращался в корпус, чувствуя каждый мускул, каждый свой нерв и поэтому не смог донести брёвнышко до места. Бросил его опять в кустах. Заберу когда буду покидать санаторий. Вот так, чувствуя себя медузой, я доплёлся до комнаты. Сил не было совсем, но пришлось заставить уставший организм, бодрой гусеницей ползти в душ. Там чуть-чуть ожил. Это всегда так. Скоро будет ещё лучше. Стоит только хорошенько подкрепиться.

Завтрак исчез с тарелок, как будто его там и не было. Пришлось разорить буфет, иначе, как я дойду до терапевта? Там этому были только рады и продавали бутербродики с понимающими улыбками. Да-с, что-то я привыкаю хорошо питаться, как бы это не вылезло боком, когда вернусь в Калугу. Хорошо, что деньги есть, а так бы настрадался с этой бездонной бочкой — желудком.

Собрался быстро. Соседи только-только открыли глазки. Они все трое игнорировали утреннюю зарядку и просыпались перед тем как идти на завтрак. Ну и ладно, хотят ходить как колобки, пускай накапливают жир лёжа на боку.

Екатерина Степановна Цикалина, главный человек в санатории и мой невольный надзиратель одновременно, встретила меня с распростёртыми объятиями. То есть обняла и тут же стала всего обмерять портновским метром. Ну там: обхват талии, бёдер и груди. Потом вес и рост. Все результаты записывались и подклеивались в мою карточку. Ещё минут десять мне читали очень подробные нотации. Из которых я узнал, что диагноз калужских врачей подтвердился. О чём говорит резкое увеличение моего веса (вот тут я ничего не понял — почему это плохо?). Оказывается, у меня что-то вырезали лишнее в кишечнике и из-за этого пища неправильно усваивается. Все вредные жиры моментально впитывается, а нужно чтобы постепенно. Отсюда результат: рост — 182 см и вес — 71 кг. Вот тут я опять ничего не понял. С каких это пор жиры стали вредными для ослабленного организма? Хотя итог меня порадовал. Пока я, переваривал эту новость, всё закончилось и мне предложили сходить за вещами. Я не понял подоплёку но пошёл. Но, не перестал думать о непонятной ситуации с моим кишечником.

Попрощался с соседями заранее, пока собирался. Фик его знает вернусь или нет. Хорошо, что они были на месте. Вот как люди умудряются так быстро завтракать? Я так не могу — это же завтрак! Самый главный приём пищи в сутках! От него зависит, как ты будешь себя чувствовать целый день. Не понимаю. Но это ладно это мои заморочки. Попрощались, если короче.

Дальше всё прошло быстро. Опять конверт, с моими бумагами, который надо будет отдать калужским врачам. Опять нотации и просьбы соблюдать все предписания. Звонок куда-то там и я уже стою возле выхода с бревном. Дальше было хуже. Таксист отказался везти нас вместе. Меня пожалуйста, а вот брёвнышко — хрен там. Как бы я его не уговаривал. Даже за отдельную плату. Мотивируя тем, что у него нету прицепа. А больше оно никуда не втыкалось. Плюнул и пошёл пешком. Что тут идти-то — километров пять не более. Дойду и не поморщусь.

Почти дошёл. Запыхался немного, но вокзал вон он. Видно уже. Оно же как получается. Чемодан в одной руке, рюкзак на плечах, а вот бревно под мышкой. Менял руки в процессе, ну это и так понятно. Отдыхал когда чувствовал усталость. Слава богу, что не одел пиджак — было бы во сто крат хуже. Рубашка позволяла свободно двигаться. Как-то так, короче, было. Сочи это не только проспект Сталина, а также куча других улиц и переулков. Я и шёл сокращая путь и спрашивая встречных людей, как это сделать лучше. Мне показывали и рассказывали как. Вышел откуда-то сбоку и не доходя метров двести до вокзала, решил посидеть на лавочке. Удобное место. Две скамейки напротив друг друга и невысокие кустики. Отдыхай не хочу.

Эту троицу я заметил сразу. Выделялись они из толпы. Цыплячья походка, штаны пузырями, блестючие сапоги и пиджачки на цветастые рубахи. Физиономии с постоянным прищуром и непроизвольным оскалом. Они шли вдоль аллейки и постоянно осматривались по сторонам. Я за ними наблюдал, просто потому что делать было нечего. Отдыхаю я. Устал немного. Меня они не видели. Угрозы от них я не чувствовал. Сижу и сижу, чего такого-то? Но видать — не мой сегодня день, проходя мимо они вдруг резко развернулись. Посмотрев, друг на друга, шагнули ко мне.

Я сразу встал. Уже всё стало понятно. Чего тут рыпаться куда-то в сторону, тут надо действовать на опережение. Встал и опёрся на бревно. Жду чего мне скажут. А вдруг я ошибся и им нужно только дорогу правильную показать? Или прикурить, как вариант. Но напрягся конечно чуток, для общего стимула и чтобы быть ко всему готовым.

То что мне сказали, я повторять отказываюсь. Это во-первых неприлично, а во-вторых я комсомолец и такое не могу повторить по убеждениям. Пока между нами возникла небольшая пауза, я накапливал злость. Сам себя взводил, как курок на револьвере. Готовился резко начать и так же быстро закончить разборки. «Да мне пофиг, что вас трое. Я бревно тащу(тут много непечатных слов) и мечтаю его сломать, о чей-нибудь тупой лоб. Ну, а раз так, то получите и не жалуетесь потом!» и все в таком роде. Бросаю этот спортивный снаряд в самого наглого и, пока он занят попытка и уклониться, прямым правой в челюсть добиваю. «Полежи, отдохни малость, не твой сегодня день! Грабеж это дело такое — или повезёт или нет», — мысленно общаюсь сам с собой. С оставшимися вообще легко прошло, аж удивился. Я наверное поздоровел за время проведённое в санатории. Слишком легко всё получилось. По одному удару каждому хватило с запасом. Минуту стоял и смотрел на свои кулаки. Это что сейчас было? Неужели тело Вилора стало полностью контролироваться прорабом. Хорошо конечно, но… Не надо чтобы кто-то об этом узнал. По идее: вообще никто не должен об этом знать. Незачем это. Эх! Как некстати-то…

Преодолевая брезгливость, я побыстрому обыскал тушки. Невелика наука. А-то мне ещё сюрпризов в виде ножей или пистолетов не хватало. Результат разочаровал, потому что бедный какой-то грабитель пошёл. Сто тридцать семь рублей и какая-то мелочь, на всю банду. Пара ножей и хороший, хромированный кастет — вот и всё оружие этих ушлёпков. Не, можно и с таким арсеналом делов натворить, я не спорю. Но им в этот раз не повезло. Не успели применить — понадеялись на гонор и большое количество. Это их и сгубило.

Дальше прошло всё просто. Затрещинами, я побоялся воздействовать — убью ненароком, а вот пинками поднял всю троицу. Замотивировал их по полной программе. Особенно они удивились, когда я достал из чемодана пиджак и одел его. А что? Мне не пиджак важен, а значок. Вдруг милиция по дороге встретиться. А тут трое с травмами и еле ноги переставляют. Могут остановить и спросить. Кому будет больше веры — просто человеку в пиджаке или ему же, но в пиджаке со значком? Пиджак, кстати, стал чутка маловат. А я ни грамма не удивился. Когда меня мерили напоследок и рост и вес хорошенько так увеличились. Так что будет работа тёще — опять подгонять одежду по моей фигуре. Увидев значок, двое неудачников ещё раз попытались убежать. Пришлось снова их немного попинать. Теперь это было сделать легче. Когда что-то болит, быстро не побегаешь! Особенно, если отбита голень и слегка повреждено колено. Я не специально, так уж получилось. Зато, теперь будут хромать веселее. Заставил одного тащить бревно, другого рюкзак, а третьему достался мой чемодан. Он так его хотел получить, вот и пускай тащит. Аж до самого отдела линейной милиции. Мне как раз туда надо. А там посмотрим.

Я шёл сзади и внимательно наблюдал за любителями чужих чемоданов и кошельков. Интересненько у меня дорога домой начинается. Аж чего-то назад, в санаторий, захотелось. Ладно, разберёмся постепенно.