Щит

Глава 17

Уже было утро, когда они очутились на улице. В задней части неба еще сверкали звезды, а в восточной стороне уже разливалось сияние.

Перед ними лежала пустынная улица. Где-то вдали промелькнуло наземное такси. Воздух был не правдоподобно свежим и холодным.

— Полагаю, мы идем в убежище Зиггера? — спросил Коскинен.

— А куда нам еще идти?

— А оттуда мы можем попытаться связаться с Абрамсом?

— Можем попытаться, но черт меня побери, если его телефоны не прослушиваются. А ты знаешь, есть одна верная мысль в рассуждениях эгалитарианцев. Мне разъяснил ее Трембицкий. Передать генератор Протекторату и надеяться на улучшение условий жизни, это все равно, что давать наркоману аспирин и думать, что он излечиться.

— Кому же еще можно передать генератор?

— Не знаю… не знаю… Вот такси!

Водитель распахнул дверь и они уселись.

— Сиракузы, — сказала Вивьена. — а точный адрес я дам, когда мы будем на месте.

Это была только первая их остановка. Они пересаживались с машины на машину, постоянно меняя направление. Коскинен уже видел восход солнца.

Водитель нажал кнопку и панель, отделяющая кабину от пассажирского салона, стала закрываться.

— Нет, — сказала Вивьена, — пусть будет открыта.

Водитель удивился, но повиновался.

— Я… я люблю смотреть вперед, — капризно заявила она.

Вивьена наклонилась вперед, чтоб сказать место назначения.

Коскинен внезапно вспомнил. Он обхватил руками талию Вивьены и отстегнул кошелек со взрывным устройством.

— Какого черта! — воскликнула она и попыталась отобрать его у Пита, но он крепко держал девушку. Он сунул детонатор в карман и после этого он отпустил Вивьену. Она отпрянула от него, наполовину рассерженная, наполовину испуганная:

— Что с тобой, Пит?

— Прости, Ви. Не думай ничего такого. Но ситуация изменилась.

Теперь я сам хочу принимать решения.

— Ты мог бы попросить его у меня.

— Да, но ты могла сказать нет. Ведь ты уже отказывалась использовать его? Я благодарен тебе за это, но я был слишком пассивен.

Пора мне стать хозяином самому себе.

Она глубоко вздохнула. Мышцы ее постепенно расслабились. Она улыбнулась, медленно, тепло.

— Ты быстро становишься мужчиной, — пробормотала она.

Он вспыхнул. Затем он с беспокойством заметил, что водитель смотрит на них через зеркальце. Почему Ви не позволила опустить панель?

Экран вызова сказал Коскинену, почему. На нем вспыхнула надпись:

«Внимание всем машинам! Внимание всем машинам! Сообщение Бюро СБ! Два преступника, два иностранных агента разыскиваются для немедленного ареста. Они могут передвигаться в…»

Пистолет Вивьены уже был направлен в голову водителя.

— Не двигайся, парень, — приказала она, — и руки подальше от передатчика.

— "…очень опасны, — закончил хриплый голос. И на экране Коскинен увидел себя, свое лицо, вероятно записанное, когда он звонил в СБ. А вот и фотография Вивьены, интересно, откуда она у них? … Если вы увидите этих людей, то ваш долг…"

— Мне сразу показались ваши лица знакомыми, — пробормотал водитель. — Что вы сделаете со мной? Что вы хотите?

— Мы не сделаем тебе ничего плохого, если ты поможешь нам, сказала Вивьена.

— Пожалуйста… у меня жена, дети…

Коскинен выглянул из окна. Они уже вылетели из центра города и теперь внизу были видны крыши маленьких домов.

— Вам не скрыться на каре, — сказал водитель. — Ни на каком каре, если они считают, что вы где-нибудь в машине, то служба контроля перекроет все пути.

— Вряд ли, — сказал Коскинен, — почему же они до сих пор не сделали этого?

Вивьена бросила на него косой взгляд. Значит, они еще не перебрали другие нити. Но раньше или позже, но они возьмутся за тотальную проверку каров. Как только они узнают о том, что произошло в Зодиаке, а они узнают быстрее, они мгновенно сложат два и два. И тогда самое логичное с их стороны, перекрыть пути бегства на каре. Водитель прав.

Нам нужно выбраться отсюда, пока не поздно.

— Но… как…

— Не знаю, не знаю. Подожди. Да, опускайся здесь.

Они скользнули вниз и колеса коснулись старого потрескавшегося асфальта улицы. Вокруг стояли дома, с острыми крышами, узкими окнами. В этот час город еще спал. Вивьена предложила связать водителя и заткнуть ему рот кляпом.

— Я поменяюсь с ним одеждой, — сказал Коскинен. — Ведь теперь после Зодиака известно, как я одет.

— Прекрасно, ты становишься настоящим преступником.

Коскинен быстро переоделся, затем нашел в машине кусок провода, связал водителя и оставил его в салоне для пассажиров.

— Кто-нибудь наверняка скоро освободит тебя, — заверил он водителя, — ты прости, но тебе придется подождать несколько часов.

— О, — прошептала Вивьена, — кто-то идет.

Коскинен вышел и запер дверь. Огромный человек в комбинезоне механика шел по улице. Он приблизился к такси и сказал:

— Поломка, приятель? Может я могу помочь?

— Благодарю, — сказал Коскинен, — но компания запрещает пользоваться услугами чужих механиков. Необходимо анализировать каждый случай поломок. Где здесь ближайшее метро? Мне нужно отправить даму.

Механик подозрительно посмотрел на него.

— Здесь нет поблизости метро.

— О, — рассмеялся Коскинен. — Я недавно из Лос-Анжелоса. Никак не привыкну, а станция монорельсовой дороги?

— Я сам туда иду.

Коскинен по пути подробно отвечал на вопросы о жизни на западном побережье, хотя никогда сам там не был. Во всяком случае это отвлекало механика от вопросов о генераторе, который, как он мог предположить, принадлежал леди. Сам механик сообщил, что зарабатывает мало и не имеет возможности путешествовать. Благодарение богу, что есть хоть такая работа…

Он еще долго распространялся о том, как трудно жить.

Плохо, подумал Коскинен, а ведь американцы были когда-то свободными людьми.

К счастью возле станции не было такси. Если, конечно, это нищее предместье обслуживается ими. Коскинен зашел в телефонную будку и сделал вид, что звонит для Вивьены. Механик вошел в вагон поезда, который только что подошел. Вивьена тут же бегом потащила Коскинена в другой вагон, подальше.

— Не нужно, чтобы наш друг долго видел нас, — сказала она. Прямо чудо, что он не узнал нас по объявлению. Но когда он в следующий раз увидит объявление, он обязательно вспомнит нас.

Коскинен кивнул. Они сели. В вагоне было всего несколько сонных, плохо одетых пассажиров. Вряд ли когда-нибудь этот вагон набивается полностью. Людям, не имеющим работы ездить некуда.

Да, подумал он, этим людям остается только три пути: преступность, самоубийство или нудная бессмысленная работа. А когда вся индустрия будет полностью автоматизирована и производство пищевых продуктов будет вынесено на внеземные базы? Совершенно ясно, что в существующих условиях нация свободных независимых людей потребует коренной перестройки общества, и для того, чтобы противостоять этому, любое правительство будет вынуждено закабалять людей налогами, делать их зависимыми от себя. Да, я отчетливо вижу, что общество, в этом виде, как оно есть, в корне несправедливое…

И тут он вспомнил свои проблемы.

— Как же мы доберемся до цени? — он спросил Вивьену. — Служба Контроля остановит любой кар, который мы найдем или украдем.

— Да. За исключением… — Она посмотрела в окно. Предместье уступило место открытому полю, освещенному первыми лучами солнца. — У меня идея. Комиссия по Мировой Войне построила много копий машин, действующих в той войне. И по соответствующим датам люди разыгрывают битвы, сражения. Этот спектакль передается по ТА. А кроме того, скучающие люди получают возможность поиграть с самолетами, пушками, танками — точными копиями тех, что участвовали в войне. Здесь есть аэродром с самолетами.

— ?

— Они без автопилотов, так что могут летать свободно. И никаких помех движению, так как они летают медленно и радары службы управления регулируют движение. Самое главное для нас, что полиция не может посадить нас, так как у нас нет автопилота. А кроме того, на такой самолет никто не обратит внимания. Он может лететь куда угодно, так как для него нет определенных маршрутов, полетных ограничений.

— О, Боже, — Коскинен с трудом закрыл рот.

— Мы с Зиггером были здесь в прошлом году, так что я знакома с порядками. Если украсть самолет отсюда, то его не хватятся долгое время. Конечно, это некрасиво. Что ты скажешь?

Он понял, что Вивьена окончательно передала ему роль главного в их тандеме. Это была тяжелая ноша. Он глотнул комок в горле и сказал:

— О, кей. Мы попытаемся.